Вахтерша вошла в цех, чтобы позвать на обед. Она давнула ручку гудка, забрызганную суриком. Гудок, списанный с "кукушки", пшикнул и гнусаво засвистел. Пока он свистел, вахтерша аппетитно зевала и отпустила ручку только после того, как у нее закрылся рот. Лешка затворил инструменталку, взял алюминиевую тросточку, которую он называл "предметом симуляции" и, петляя кривой, изуродованной ногой, отправился на обед. В конце железнодорожного тупика, чуть в стороне, стоял дряхлый, сунувшийся коньком крыши под горы, флигель. Этот флигель они снимали с женой Леной за сто рублей и были довольны отдельным жильем и еще тем, что подле флигелька был огородишко и не надо было сажать картошку за городом. Лена на работу уходила к девяти, как интеллигент, а Лешка даже не к восьми, как рабочие, а на час раньше, потому что должен был все инструменты принять из мастерской и своевременно подготовить их к приходу ремонтников… Жена намыла чугунок картошки и дров принесла. Оставалось только сварить картошку и съесть. Лешка затапливал старую и дырявую, как сам флигель, плиту и ругал крысу, которая прижилась в избушке. Сейчас только запустил он в крысу замком, но промахнулся. ? Чего ты, нечистая сила, к нам привязалась, на самом деле? ? ворчал Летка. ? Подавалась бы к теще, у нее кормежка лучше. Крыса высунула усатую морду меж половиц в углу и слушала. Лешка кинул в нее поленом, и она снова скрылась. В тупике прокричал, а потом стукнул вагонами паровоз, да так, что с потолка флигеля посыпалась земля. Дрова, наконец, занялись. Лешка выглянул в окно и увидел, что из теплушек, воткнутых в тупик, выскакивают люди с котелками. Одеты они наполовину в нашу старую военную форму и наполовину в немецкую. ? Арийцы до дому едут, ? заключил Лешка и оторвал листок от календаря за семнадцатое сентября тысяча девятьсот сорок седьмого года. Оторвал и потряс кудлатой головой. ? Ха, здорово же устроено! Побили все, порушили, ? заговорил сам с собой Лешка, ? и теперь нах хаус, до дому. Небось, если бы наоборот было, они бы нас всех в гроб загнали, пока бы мы им камень на камень не сложили. В дверь раздался робкий стук, и Лешка тем же сердитым голосом, каким только что рассуждал, крикнул: ? Кто там? Врывайся, если совести нет. Но в дверь не ворвался, а медленно и несмело просунулся человек в огромных ботинках, в латаных галифе и стянул пилотку со стриженой головы, на которой грибом темнел шрам. ? Легок на помине, ? буркнул Лешка и спросил: ? Чего тебе? Военнопленный протянул мятый котелок: ? Воды. ? Воды, ? передразнил пленного Лешка и повторил: ? Воды! Кого надуть хочешь? Я сам к этакой дипломатии совсем недавно прибегал, ? Лешка вдруг сделал умильное, постное лицо и завел: ? Нельзя ли у вас, хозяюшка, воды напиться, а то так жрать хочется, аж ночевать негде. Вот. А ты ? воды. Ну, чего стоишь? Садись. Сейчас картошка сварится, порубаем, ? он ловко подсунул ногой табуретку, и пленный сел, тяжело опустив на колени руки с раздувшимися, красными суставами. ? Чего с руками-то? ? кивнул Лешка. Пленный потупился, но сказал без уверток, что плен ? это плен, и советский плен тоже не есть рай, и что он работал в мокром забое, здесь, на Урале, и везет домой ревматизм. На плите шипела и уже начинала бормотать в чугунке картошка. Два бывших солдата молчали, задумавшись. Потом Лешка встряхнулся и сказал: ? Ну, что ж, бараболя-то скоро упреет. Давай, подвигайся к столу. На столе, под опрокинутой кастрюлей, придавленной сверху кирпичом, чтобы не добралась до харчей крыса, был спрятан кусок хлеба. В нем ? не больше килограмма. Лешка отрезал ломоть и положил его обратно под кастрюлю, а остальной хлеб разделил пополам. Пленный неотрывно смотрел на кусок и от напряжения сжал распухшие в суставах пальцы в кулак. Лешка вывалил разваренные картофелины в чашку и насыпал на стол две щепотки соли: одну себе, другую пленному. Огляделся и пробормотал: ? Вот. Чем богаты… Пленный взял картофелину и принялся ее чистить. ? Я знаю, ? проговорил он задумчиво, ? я знаю, нашему фронтовику сейчас трудно, нечего дать. ? Да-а, трудновато, ? подтвердил Лешка, ? и все через совесть нашу. Я вон слышал от кореша одного, что у вас, в вашей ФРГ, сейчас кушают лучше, чем у нас, а ведь могли бы мы… ? Да, да, ? подхватил пленный, и лицо его покраснело, и он перестал чистить картошку. ? Ну, ты это, не робей, ? подбодрил его Лешка. ? Разговор делу не помеха. Ешь картошку, наводи тело, да помни: у меня обед не три часа. ? Да, да, ? опять подхватил пленный и попытался взять со стола щепотку соли, но пальцы у него не сгибались, и он макнул картошку в кучку соли и, обжигаясь, принялся перекатывать ее во рту. Лешка дул на розовую, треснувшую картофелину, сдирал с нее кожуру и благодушно рассуждал: ? Интересно же! Пленный глянул на него и перестал есть. ? Интересно же, говорю, ? повторил Лешка. ? Вот сошлись два вчерашних врага и едят за одним столом картошку, ? он вдруг повернулся к пленному и, пораженный только что пришедшей в голову мыслью, воскликнул: ? А может, это ты мне лупанул в колено из винтовки? Пленный опустил голову, но потом поднял ее и грустно глянул Лешке прямо в глаза: ? Вполне может быть. Я много стрелял и не скрываю этого, как мои товарищи но плену. Иные из них говорят, что вовсе не стреляли и сразу сдались в плен. Это неправда. Если бы они не стреляли и все сдавались, война кончилась бы гораздо раньше. В том все и дело, что мы много стреляли, ? он подобрал крошку со стола, помял ее пальцами, бросил в рот. ? От этого нам много трудно, много трудно. ? Ладно, хватит скулить-то, ? махнул рукой Лешка после продолжительного молчания. ? Семья-то есть? Ждет кто-нибудь? ? Я, я! Да, да, ? охотно закивал головой пленный и полез за пазуху, где у него хранилась фотография, вставленная в грубо сделанную деревянную рамку. ? Вот Эльза ? жена моя, вот дочка, ? и вдруг прижал карточку к груди. ? Неужели скоро увидю? ? Увидишь, увидишь, запросто, ? хлопнул его по плечу Лешка, ? ты давай доедай картошку-то. Я вот Ленке штуки три оставлю, а остальную добивай. Потом они закурили, и пленный был рад, что смог угостить Лешку хорошим табаком. Пленный немного осоловел от горячей еды, устроился поудобней на табуртке возле плиты и спросил: ? А у вас ешчо нет? Детей ешчо нет? ? Нет покудова, но будут, не сомневайся. Фундамент уже заложен, ? беспечно ответил Лешка и выпустил огромный клуб дыма. ? Трудно будет вам с ребенком. Чем кормить? ? посочувствовал пленный. ? Прокормим, ? успокоил его Лешка. ? Мы эти все трудности побоку. Я учусь в школе, и десяти лет не пройдет, как стану техником, а то и инженером. А десять лет для нас, молодых, пустяк. Зима да лето, лето да зима, как цыган говорил, ? и готово дело. Еще вот возьму когда-нибудь да на своей машине этаким фертом к тебе в гости прикачу. А что? ? Веселый вы человек, ? грустно покачал головой пленный. ? Таким легче жить. Да и видно вам впереди. А как-то нас примут? Что-то нас ждет? ? Все будет нормально, ? заверил пленного Лешка и посмотрел на часы. ? О-о, милые, заговорились. Ты вот что, давай-ка сюда котелок-то, ? потребовал Лешка, ? давай, давай ? не отыму. Нужен он мне больно. У нас своих два. Ленка-то у меня тоже в солдатах ходила и тоже котелок да медаль привезла, ? наговаривая, Лешка бросил в котелок оставшиеся картофелины, достал из-под кастрюли кусок хлеба и сунул его туда же. ? Не нужно, ? запротестовал пленный. ? Это же последний… ? Ничего, ничего, ? заявил Лешка. ? Мы дома, мы обойдемся, ? прикрикнул на пленного, не принимавшего котелок. ? Есть время тебя упрашивать! Бери, да не забывай, что ухо надо востро держать, и нашему брату крепко следить требуется за тем, чтобы никто и ни у кого не посмел бы больше отнимать последний кусок хлеба. Ясно? Уже привыкший было к шутливому тону Лешки, пленный вдруг понял, что тот не только умеет колоколить. Он подтянулся и твердо произнес: ? Ясно. …Лешка уже выдавал инструменты шумящим паровозникам, когда мимо депо простучал колесами состав с военнопленными. Лешка приподнялся на здоровой ноге и проводил поезд взглядом сквозь запыленное окно цеха до самой реки.   1958