Игра природы. Михаил Афанасьевич Булгаков А у нас есть железнодорожник с фамилией Врангель... Из письма рабкора Дверь, ведущую в местком станции М., отворил рослый человек с усами, завинченными в штопор. Военная выправка выпирала из человека. Предместком, сидящий за столом, окинул вошедшего взором и подумал: «Экий бравый»... — А вам чего, товарищ? — спросил он. — В союз желаю записаться, — ответил визитер. — Тэк-с... А вы где работаете? — Да я только что приехал, — пояснил гость, — весовщиком сюды назначили. — Тэк-с. Ваша как фамилия, товарищ? Лицо гостя немного потемнело. — Да фамилия, конечно... — заговорил он, — фамилия у меня... Врангель. Наступило молчание. Предместком уставился на посетителя, о чем-то подумал и вдруг машинально ощупал документы в левом кармане пиджака. — А имя и, извините, отчество? — спросил странным голосом. Вошедший горько и глубоко вздохнул и вымолвил: — Да, имя... ну, что имя, ну, Петр Николаевич. Предместком привстал с кресла, потом сел, потом опять привстал, глянул в окно, с окна на портрет Троцкого, с Троцкого на Врангеля, с Врангеля на дверной ключ, с ключа косо на телефон. Потом вытер пот и спросил сипло: — А скудова же вы приехали? Пришелец вздохнул так густо, что в предместкоме шевельнулись волосы, и молвил: — Да вы не думайте... Ну, из Крыма... Словно пружина развернулась в предместкоме. Он вскочил из-за стола и мгновенно исчез. — Так я и знал! — кисло сказал гость и тяжко сел на стул. Со звоном хлопнул ключ в дверях. Предместком, с глазами, сияющими как звезды, летел через зал 3-го класса, потом через 1-й класс и прямо к заветной двери. На лице у предместкома играли краски. По дороге он вертел руками и глазами, наткнулся на кого-то в форменной куртке и ему взвыл шепотом: — Беги, беги в месткоме дверь покарауль! Чтоб не убег!.. — Кто?! — Врангель!.. — Сдурел! Предместком ухватил носильщика за фартук и прошипел: — Беги скорей, дверь покарауль!.. — Которую?! — Дурында... Награду получишь!.. Носильщик выпучил глаза и стрельнул куда-то вбок... За ним — второй. Через три минуты у двери месткома бушевала густая толпа. В толпу клином врезался предместком, потный и бледный, а за ним двое в фуражках с красным верхом и синеватыми околышами. Они бодро пробирались в толпе, и первый звонко покрикивал: — Ничего интересного, граждане! Попрошу вас очистить помещение!.. Вам куда? В Киев? Второй звонок был. Попрошу очистить... — Кого поймали, родные? — Кого надо, того и поймали, попрошу пропустить... — Деникина словил месткомщик!.. — Дурында, это Савинков убег... А его залопали у нас! — Я обнаружил его по усам, — бормотал предместком человеку в фуражке, — глянул... Думаю, батюшки — он! Двери открылись, толпа полезла друг на друга, и в щели мелькнул пришелец... Глянув на входящих, он горько вздохнул, кисло ухмыльнулся и уронил шапку. — Двери закрыть!.. Ваша фамилия? — Да Врангель же... да я ж говорю... — Ага! Форменные фуражки мгновенно овладели телефоном. Через пять минут перед дверьми было чисто от публики и по очистившемуся пространству проследовал кортеж из семи фуражек. В середине шел, возведя глаза к небу, пришелец и бормотал: — Вот, Твоя воля... замучился... В Херсоне водили... в Киеве водили... Вот горе-то... В Совнарком подам, пусть хоть какое хочут название дадут... — Я обнаружил, — бормотал предместком в хвосте, — батюшки, думаю, усы! Ну, у нас это, разумеется, быстро, по-военному: р-раз — и на ключ. Усы — самое главное... ___________ Ровно через три дня дверь в тот же местком открылась и вошел тот же бравый. Физиономия у него была мрачная. Предместком встал и вытаращил глаза. — Э... вы? — Я, — мрачно ответил вошедший и затем молча ткнул бумагу. Предместком прочитал ее, покраснел и заявил: — Кто ж его знал... — забормотал он... — гм... да, игра природы... Главное, усы у вас, и Петр Николаевич... Вошедший мрачно молчал... — Ну что ж... Стало быть, препятствий не встречается... Да... Зачислим... Да, вот, усы сбили меня... Вошедший злобно молчал. ___________ Еще через неделю подвыпивший весовщик Карасев подошел к мрачному Врангелю с целью пошутить. — Здравия желаю, ваше превосходительство, — заговорил он, взяв под козырек и подмигнув окружающим, — ну, как изволите поживать? Каково показалось вам при власти Советов и вообще у нас в Ресефесере? — Отойди от меня, — мрачно сказал Врангель. — Сердитый вы, господин генерал, — продолжал Карасев, — у-у, сердитый. Боюсь, как бы ты меня не расстрелял. У него это просто, взял пролетария... Врангель размахнулся и ударил Карасева в зубы так, что с того соскочила фуражка. Кругом засмеялись. — Что ж ты бьешься, гадюка перекопская? — сказал дрожащим голосом Карасев. — Я шутю, а ты... Врангель вытащил из кармана бумагу и ткнул ее в нос Карасеву. Бумагу облепили и начали читать: «...Ввиду того, что никакого мне проходу нету в жизни, просю мне роковую фамилию сменить на многоуважаемую фамилию по матери — Иванов...» Сбоку было написано химическим карандашом «удовлетворить». — Свинья ты... — заныл Карасев. — Что ж ты мне ударил? — А ты не дражни, — неожиданно сказали в толпе. — Иванов, с тебя магарыч!