формулируется имеющееся у
нас имплицитное и обнаруживающееся в практике знание
используемого нами языка. Такая теория должна быть
теорией о том, что значит понимать язык, и в этом смысле
она должна быть «полнокровной», т.е. она не должна
опираться ни на какие допущения о том, что говорящий уже
понимает некоторые языковые выражения. Вместе с тем
Даммит не принимает и холистской трактовки понимания:
он не согласен с тем, что понимание отдельного
положения предполагает понимание языка в целом, хотя и готов
признать, что понимание любого положения зависит не
только от понимания слов, из которых это предложение
составлено, но и от понимания довольно
значительного фрагмента языка. Систематическая теория значения
должна основываться на атомарной (исходная единица —
отдельное слово) или молекулярной (исходная единица —
отдельное предложение) модели языка. Однако Даммит
отвергает ту точку зрения, что понимать предложение —
это знать условие его истинности. Мы часто понимаем
предложения, не будучи способными установить условия
их истинности. Более того, в языке имеется огромное
количество предложений, условия истинности которых
никогда не будут нам известны, поскольку они недосягаемы
для наших познавательных способностей (напр.,
утверждения о прошлом и будущем, контрфактические
высказывания, универсальные обобщения и т. д.).
Единственное решение этой проблемы Даммит видит в том, чтобы
отказаться от принципа двузначности, согласно которому
каждое предложение является или истинным, или
ложным совершенно независимо от нашего знания о мире.
В этом решении сказывается влияние интуиционистской
философии математики, которая составляет важную тему
в исследованиях Даммита. Позиция интуиционистов
привлекательна для него прежде всего тем, что за их
неприятием принципа двузначности стоит стремление
сохранить математику как последовательное систематическое
исследование. Исходя из того, что если высказывание
истинно, то всегда есть нечто, багодаря чему оно истинно
(«принцип С»), Даммит предлагает определять как
истинные или ложные только «эффективно разрешимые»
высказывания, т.е. высказывания, которые мы можем
верифицировать. Верифицируемость высказывания означает,
что у нас есть возможность за конечное время оказаться
в ситуации, когда это высказывание оправданно
утверждать или отрицать. Понятие «утверждаемое™» становится
центральным в верификационистской семантике
Даммита, где верификация включает довольно широкий спектр
процедур — от указания на некоторый чувственный опыт
до математического доказательства. В дальнейшем он
попытайся построить фальсификационистскую семантику.
На основе этих семантических идей Даммит формулирует
свой аргумент против реализма. Его главный тезис в
вопросе о реализме состоит в том, что разногласие между
реалистами и их противниками касается не класса
сущностей (физических объектов, ментальных событий,
математических объектов и т. д.), а класса утверждений об этих
сущностях. Реалисты, принимая принцип двузначности,
полагают, что утверждения рассматриваемого класса
обладают объективным истинностным значением
независимо от нашего знания о мире. Свою позицию Даммит
квалифицирует как «антиреализм».
Соч.: The Justification of Deduction. L., 1973; Elements of lntuition-
ism. Oxf, 1977; Truth and Other Enigmas. L., 1978; The Logical Basis
of Metaphysics. L., 1991; Origins of Analytical Philosophy. L., 1993;
Общение и конвенциональность. — В кн.: Философия. Логика.
Язык.М., 1987, с. 127-212.
Лит.: Грязное А. Ф. Языки деятельность. Критический анализ вит-
генштейнианства. М., 1991; Passmore У. Recent Philosophers:
A Supplement to «Hundred Years of Philosophy». L., 1985.
Л. Б. Макеева
ДАМОН(Aduxuv) из Афин (сер. 5 в. до н. э.) — греческий
софист и музыкальный теоретик, советник Перикла.
Считался учителем Сократа (Diog. L. II 19). В 443 был осужден за
симпатии тираническому режиму и подвергнут
остракизму. Вслед за софистами признавал, что добродетели можно
научить, но в отличие от них главным средством
достижения этой цели считал музыку. Под влиянием идей
пифагорейцев сформулировал теорию музыкального этоса,
основные положения которой изложены им в речи,
обращенной к членам афинского Ареопага. Согласно Дамону,
музыка оказывает воздействие на нравственный характер
(этос) человека, поскольку движение звуков подобно
движению чувств в душе. При этом особо подчеркивалось, что
действие различных мелодий и ритмов неодинаково:
«свободные и прекрасные песни и танцы порождают
подобный вид души, и наоборот» (Athen. 628C). Отсюда Дамон
выводил социально-политическую функцию музыки: «Не
бывает потрясений в стилях музыки без потрясения
важнейших политических законов» (Plat. Resp. 424c). Оказал
большое влияние на Платона, однако в отличие от Дамо-
на у Платона нет указаний на связь музыки со
справедливостью; в «Государстве» Платон запрещает гиполидий-
ский лад, изобретение которого приписывается Дамону
(Ps.-Plut. De mus. 1136E4).
Фрагм.: DK I 37 A1-8, В1-10. Лебедев. Фрагменты, с. 418-420.
Лит.: Wallace К, Maclachan (eds.). Harmonia Mundi. Rome, 1991,
p. 30—53; Moutsopoulos E. La musique dans l’oeuvre de Platon,
2nd ed. P., 1989; Anderson W. Ethos, and education in Greek music.
581
ДАНИИЛ ЗАТОЧНИК
Cambr., 1966, p. 39—42, 74—82; Lasserre F. L’education musicale
dans la Greque antique. — Idem. Plutarque, De la musique. Olte —
Lausanne, 1954; Jan Cvon. Damon, RE, Hbbd. 8,1901, col. 2072-
2074; Bucheier F. Oi rcepi Adu?va. —«Rheinisches Museum» 40, 1885;
Willamowitz-Moellendorf U. von. Aaucov Aaucovioou vOa0ev. —
«Hermes», XIV. p. 319.
Э. Г. Панаыотыди
ДАНИИЛ ЗАТОЧНИК(12 или 13 в.) — предполагаемый
автор «Моления» и «Слова», в древнерусскую эпоху
считавшихся «кладезем» житейской мудрости. Годы жизни и
обстоятельства биографии его неизвестны. Не исключено,
что Даниилу Заточнику приписан обобщенный плод
творчества нескольких авторов. По своему жанру «Моление» и
«Слово» представляют афористически-поэтические
сочинения, созвучные псалтырному тексту. «Слово» Даниила
Заточника — это гимн разуму и самоценности
человеческой личности, свободной по отношению к авторитетам и
в то же время зависимой от превратностей судьбы. В его
произведениях проводится мысль о различении «ума»,
связанного с чувственным восприятием, и «разума» как
познавательной душевной силы. Именно познавательная
доминанта человеческого разума приводит к мудрости как
средоточию смысла, и сердце, где находится «источник
страстей», укрепляется мудростью и красотою человека
в их гармонии.
Изд.: Зарубин Н. И. «Слово Даниила Заточника» по редакциям
12— 13 вв. и их переделкам. Л., 1932; Моление Даниила
Заточника, подготовка текста, пер. и комм. Д. С. Лихачева. — В кн.:
Памятники литературы Древней Руси. 12 век. М., 1980, с. 388—399;
Слово Данила Заточеника, еже написал своему князю Ярославу
Володимеровичю. — В сб.: Златоструй. Древняя Русь 10—13 в. М.,
1990,с.238-243.
Лит.: Будовниц И. У. Памятник ранней дворянской
публицистики. — «Труды Отдела древнерусской литературы». М.—Л., 1951,
т. 8, с. 138—157; Романов Б. А. Люди и нравы древней Руси. М.—Л.,
1966; Словарь книжников и книжности Древней Руси, в. 1: 11 —
первая пол. 14 в. Л., с. 112—115.
А. И. Макаров
ДАНИЛЕВСКИЙНиколай Яковлевич (28 ноября
(10 декабря) 1822, с. Оберец Ливенского у. Орловской
губ. — 7 (19) ноября 1885, Тифлис) — русский
философ, публицист, естествоиспытатель; создатель теории
культурно-исторических типов, предвосхитившей теории
локальных цивилизаций О. Шпенглера и А. Тойнби.
В 1837—42 обучался в Царскосельском лицее, в 1843—47
на физико-математическом факультете Петербургского
университета. В 1848 арестован по делу Петрашевского,
сослан в административную ссылку в Вологду. В 1853
включен советом Русского географического общества в
состав экспедиции для исследования состояния
рыболовства на Волге и в Каспийском море. Всего
Данилевский участвовал в работе десяти научно-практических
экспедиций. В последний период служебной
деятельности имел чин тайного советника и являлся членом совета
министра государственных имуществ.
Интеллектуальная деятельность Данилевского
многогранна — он автор публицистических статей, а также
исследовательских работ по ботанике, зоологии, этнографии,
экономике и статистике. Наиболее крупные труды — «Россия
и Европа» (1870) и «Дарвинизм». Последняя книга,
оставшаяся незавершенной, посвящена критике учения Ч.
Дарвина на основе материала биологии и аргументаиии фило-
софско-телеологического характера.
В книге «Россия и Европа» излагается учение о
взаимоотношениях славянского и германо-романского миров,
опиравшееся на философско-историческую доктрину,
получившую в научной литературе наименование «теории
культурно-исторических типов», предпосылками и
источниками которой были: отказ от западнической
ориентации в области социальной философии, интерес к
славянофильству и одновременно указание на недостаточность его
научно-теоретической базы, органицистский натурализм
как отождествление социального и органического
образований, а также специфическая теория природы (признание
определяющими в организме — мире индивидуальных
законов отдельных организмов, а не общего эволюционного
закона).
Вопреки широко распространенному представлению
об истории как об эволюционно-стадиальном
движении единого человечества, Данилевский изобразил
историю в виде совокупности «биографий» отдельных
культурно-исторических типов (цивилизаций), каждый
из которых состоит из идеальной формы и
органической материи, а в качестве специфической основы
выступают самобытные начала, проявляющиеся в сфере
народности и не передающиеся другим типам. Поскольку
культурно-исторический тип — органическое образование,
его эволюция заключается в прохождении фаз жизненного
цикла от рождения до «старости» и смерти. Одновременно
осуществляется и культурная эволюция в направлении от
первоначального этнического состояния к
государственному и цивилизованному. Всего в истории он насчитывал
13 культурно-исторических типов, всесторонне
проанализировав только германо-романский и славянский.
Историческую миссию России видел в содействии развитию
славянского культурно-исторического типа.
Соч.: Дарвинизм. Критическое исследование, т. 1—2. СПб..
1885— 89; Сборник политических и экономических статей. СПб.,
1890: Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические
отношения славянского мира к германо-романскому. СПб., 1995.
Лит.: Голосенко И. А. Н. Я. Данилевский. — В кн.:
Социологическая мысль в России. Л., 1978; Бажов С. И. Философия истории
Н. Я. Данилевского. М-, 1997.
С. И. Бажов
«ДАНИШ-НАМЭ» — см. «Книга знания».
ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ(Dante Alighieri) (между 18 мая и 17
июня 1265, Флоренция — 13/14 сентября 1321, Равенна)
— итальянский поэт и философ. Учился во
францисканской (Санта Кроче) и доминиканской (Санта Мария
Новелла) соборных школах Флоренции. Дворянин,
записался в цех врачей, чтобы получить в гвельфской
Флоренции политические права. При Кампальдино (1289) бился
против гибеллинов Ареццо. С I июня до 15 августа 1300
приор флорентийской Коммуны, в 1301 посол к
Бонифацию VIII. Как противник мирской власти церкви после
победы черных гвельфов изгнан из Флоренции с
конфискацией имущества. Эмигрант в Болонье, Падуе, Сарцане,
Вероне, Равенне; между 1306 и 1309, согласно Боккаччо,
посетил Париж. За одобрение итальянского похода
Генриха VII (1309—13) снова заочно осужден во Флоренции;
в 1316 не принял условий амнистии.
582
ДАО
В «Новой жизни» (Vita nuova, ок. 1292) поэтико-философ-
ское мирочувствие, сложившееся в южно-французской,
сицилийской, тосканской поэтических школах, вырастает
у Данте до цельного мироотношения. В неоконченном
латинском трактате «О народной речи» (De vulgari eloquentia,
ок. 1305) от наброска философии языка Данте переходит
к апологии родного слова. Также неоконченный «Пир»
(Convivio, между 1304 и 1307; 4 книги вместо задуманных
15) описывает преодоление жизненного кризиса на путях
любящей мудрости и суммирует изучение Аристотеля,
Аверроэса (Ибн Рушда), Фомы Аквинского; метафизика
света Платона, «Ареопагитик», Роберта Гроссетеста
сочетается здесь с мистической этикой пифагорейцев,
Августина, Бернара Клервоского. В «Монархии» (De monarchia,
ок. 1312) объединение Италии связывается с необходимым
единством человечества. Церковь должна признать
автономию гражданского правления и оставить власть, силу и
богатство, положившись только на духовный авторитет. В
«Божественной комедии» (La divina commedia, между 1307
и 1321) Данте говорит от имени мира и эпохи, он хочет
«вывести живущих в этой жизни из состояния убожества и
привести их к состоянию блаженства» (Письма XIII15,39).
Тупики личной судьбы, лабиринты мира, философские
искания, уроки католической веры по мере восхождения от
Ада к Раю растворяются в элементарном сиянии любви,
«движущей Солнце и другие светила».
Философия для Данте, как для Аристотеля и Фомы
Аквинского, это прежде всего этика (политика), переходящая
через любовь в онтологию, цель науки — достижимое
счастье деятельного самоосуществления через развертывание
добродетелей мужества, благоразумия, справедливости;
мудрости наперекор фортуне. «Небесное» счастье не во
власти человека и дается как благодать, однако
подготавливается добродетельной практикой веры, надежды,
любви. Познание природы и мира дается причастностью ума
к любви, всеобщему двигателю. В историософии Данте
мир с эпохи ассирийской и египетской империй охвачен
порывом к единству. Успех мировой римской державы при
Августе был увенчан вочеловечением Сына Божия.
Будущее единение приведет к расцвету человечества, которое,
избавившись от тысяч тиранов, вытряхнув зло как пыль из
ковра, умерит внешнюю активность и развернет под
водительством философа-монарха потенции интеллекта; Земля
станет садом.
В дантовский синтез входят греко-античный идеал
гармоничной полноты человека, римско-античная
гражданственность и задушевность христианства; эти начала
«прививаются» (Пир IV 22, 12) к народной почве
романской поэзии. В художественной весомости и историческом
звучании дантовского слова утверждается решающее для
последующей истории необратимое отношение к природе
и миру. Петрарка и Боккаччо развивали заявленную Данте
тему судьбоносной поэтической правды. В 15 в. Данте
