Анекдот. Николай Михайлович Карамзин

Шесть челов?къ, молодыхъ, пылкихъ, добрыхъ пріятелей, сид?ли за ужиномъ въ трактир? Крестовскаго острова въ П – ?. Въ числ? ихъ былъ Ліодоръ, Секретарь Графа N. N., прекрасный лицомъ, любезный характеромъ. они веселились безъ памяти, стучали рюмками, шум?ли и см?ялись такъ громко, что ихъ можно было слы?ать на улиц?. Мало по малу шумъ затихъ: любовь сд?лалась предметомъ разговора. Молодость откровенна, особливо въ часъ за полночь и въ кругу сверстниковъ. У каждаго было сердце на язык?; всякой разсказывалъ о своихъ желаніяхъ; надеждахъ, усп?хахъ, и неудачахъ. Ліодоръ наименовалъ Эмилію – и вс? закричали: «какъ ты щастливъ, естьли она тебя любитъ!» Эмилія была одною изъ первыхъ Мо – скихъ красавицъ. Ліодоръ вынулъ изъ записной книжки портретъ ея съ девизомъ: твоя до гроба! Восклицанія: «какъ ты щастливъ!» повторялись. «Ахъ! благодарю Судьбу!» сказалъ онъ: «кто им?етъ прелестную нев?сту, в?рнаго друга, добрыхъ пріятелей и 24 года отъ роду, тому не чего бол?е желать въ св?т?!» Ліодоръ, говоря такимъ образомъ, съ горячностію обнималъ Милона, н?жнаго друга своего. … Между т?мъ св?чи догор?ли; самое веселье утомило молодыхъ людей: надлежало разстаться, впредь до скораго и радостнаго свиданія.

Ліодоръ и Милонъ по?хали вм?ст? на лодк?. Утренняя весенняя заря красила небо, отсв?чиваясь въ зеркал? пышной р?ки. Ліодоръ былъ въ самомъ щастлив?йшемъ расположеніи, и говорилъ съ тихимъ восторгомъ: Какъ мила жизнь! Какъ все хорошо въ св?т?! никогда еще душа моя не чувствовала такой живой благодарности къ Творцу! – На берегу друзья простились; имъ надлежало итти въ разныя стороны. Ліодоръ остановился, взглянулъ назадъ, и видя, что Милонъ также стоитъ на одномъ м?ст? и смотритъ на него, бросился еще разъ обнять друга; глаза его наполнились слезами, радостными и сладкими….. Предчувствіемъ б?дствія называемъ мы обыкновенно уныніе и тоску безъ изв?стной причины; но иногда таится оно въ какомъ-то необыкновенномъ и неизъяснимомъ сердечномъ удовольствіи. Щастье, готовясь оставить насъ, представляется сердцу во всей красот? своей и ласкаетъ его съ отм?нною живостію. Судьба, поднимая руку съ мечемъ, другою сыплетъ цв?ты на жертву свою. По крайней м?р? я зам?чалъ сей феноменъ.

Ліодоръ нашелъ дома письмо изъ Мо – вы, въ которомъ ув?домляли его объ Эмиліиной скоропостижной смерти!.. Есть горести, которыхъ не должно описывать. Всякой по м?р? своей чувствительности можетъ вообразить ихъ.

Прошло около нед?ли. Нещастный молодой челов?къ наконецъ опомнился – и глаза его искали друга. Милонъ во все это время не былъ у него, и даже не присылалъ объ немъ нав?даться. Такая безпечная холодность казалась Ліодору преступленіемъ въ дружб?; онъ самъ по?халъ къ нему, чтобы им?ть печальное ут?шеніе сказать: «я въ отчаяніи, а ты не знаешь!» – У воротъ дому встр?тился ему Священникъ; на крыльц? онъ почувствовалъ духъ ладана, а въ зал? увид?лъ Милона лежащаго на стол?: онъ умеръ наканун?!..

Ліодоръ казался твердымъ: не плакалъ, не жаловался; обнялъ холодный трупъ съ горячностію – и сп?шилъ къ своему начальнику, Графу N. N., который, взглянувъ на него, ужаснулся: на Ліодор? не было лица челов?ческаго, онъ требовалъ своей отставки, не сказывая причины. Графъ вообразилъ, что умъ его въ безпорядк?, и сов?товалъ ему ?хать домой, об?щая прислать къ нему Доктора. Ліодоръ улыбнулся…. Сія усм?шка была посл?днимъ геройствомъ сердца его. Въ самую ту минуту вошелъ въ кабинетъ къ Графу одинъ изъ молодыхъ людей, съ которыми Ліодоръ за нед?лю передъ т?мъ ужиналъ на остров?, – былъ такъ веселъ и щастливъ!.. онъ упалъ въ обморокъ.

Черезъ н?сколько дней Ліодоръ у?халъ изъ П – а, съ нам?реніемъ, которое для него самого было неясно; онъ чувствовалъ только, что ему надобно перем?нить м?сто, когда судьба его такъ ужасно перем?нилась. – Открылась М – ва, въ которую воображеніе и сердце его такъ часто летало, и куда онъ над?ялся возвратиться за т?мъ, чтобы нав?ки соединиться съ Эмиліею!.. Ліодоръ вел?лъ ?хать прямо въ До – ской монастырь. Начинало смеркаться: въ ст?нахъ его царствовала глубокая тишина, разительный образъ спокойствія могилъ, которыми онъ наполненъ. Въ семъ истинномъ жилищ? мертвыхъ не видно было ни одного живаго существа; одни монументы представлялись взору, столь ужасные для того, кто еще ничего любезнаго не отдавалъ смерти, и столь прив?тливые для горестныхъ, положившихъ во гробъ милое! Между ими и смертію есть какая-то симпатія….. Ліодоръ былъ тамъ н?когда съ Эмиліею и вм?ст? съ нею плакалъ надъ гробомъ ея матери: подл? сего монумента лежалъ новой камень… Сердце нещастнаго любовника затрепетало; онъ бросился на кол?ни – ц?ловалъ, омывалъ слезами Эмиліину могилу – говорилъ съ мертвою какъ съ живою – описывалъ ей отчаяніе любви своей – душа его д?лилась между небомъ и землею, стремясь къ остаткамъ тл?ннаго бытія любовницы и къ тому, что составляло жизнь и красоту его… въ сіи минуты, когда сердце рвется къ милымъ усопшимъ, подымается н?которымъ образомъ таинственная зав?са в?чности: мы чувствуемъ дыханіе безсмертныхъ – осязаемъ, кажется, э?ирное существо ихъ. Живость сихъ восторговъ заставляетъ насъ думать, что они не совс?мъ мечтательны, и что смерть не есть совершенный разрывъ сердецъ, которыя жили однимъ чувствомъ. Естьли мы, оставленные, ум?емъ н?жно хранить память любезныхъ, то неужели они въ другой сфер? бытія совс?мъ нечувствительны къ нашей горести? Разв? безсмертіе научило ихъ неблагодарности и непостоянству? какіе законы не уступятъ сил? любви, когда надобно ут?шить милаго? и что останется нетл?ннаго въ душ?, естьли въ ней любовь исчезаетъ?… Но сіи восторги не продолжительны; душа низпадаетъ въ горестную существенность и не находитъ вокругъ себя ничего, кром? безмолвія и непроницаемости гробовъ, а въ чувствахъ своихъ одинъ слабый лучь надежды.

Въ семъ монастыр? и въ сей вечеръ Ліодоръ вид?лъ одного старца, котораго Христіянская бес?да чудеснымъ образомъ успокоила его сердце. Старецъ, говоря о сует? міра, указывалъ на гробы!.. онъ ут?шалъ молодаго челов?ка, но единственно такъ, какъ ут?шаетъ Религія – не мечтами, не видами новыхъ удовольствій въ жизни, а необходимостію покоряться таинственной Вол? Всевышняго.

Ліодоръ по?халъ въ свою деревню въ Во – ской Губерніи, окруженную густыми л?сами. Не далеко оттуда есть монастырь, основанный (какъ говоритъ преданіе) въ шестомъ-надесять в?к? однимъ нещастнымъ отцомъ и супругомъ, который служилъ въ войск? Царя, возвратился въ свое пом?стье и не нашелъ ни дому, ни жены, ни д?тей: они сгор?ли во время его отсутствія. Онъ построилъ монастырь и былъ въ немъ первымъ монахомъ. Ліодоръ р?шился сл?довать его прим?ру и нав?ки отказаться отъ міра. Начальникъ тамошняго Духовенства, мужъ благоразумный, сов?товалъ ему прежде испытать сердце свое, и назначилъ для него три года искуса. Молодой челов?къпоселился въ сей уединенной обители, и два года служилъ прим?ромъ строгой жизни древнихъ христіянскихъ отшельниковъ. Господинъ П*** (который разсказывалъ своимъ пріятелямъ сей анекдотъ) вид?лъ его въ исход? втораго года. Ліодоръ казался въ душ? и въ сердц? мертвымъ для св?та; на бл?дномъ лиц? его изображалось какое-то величественное спокойствіе; онъ не хот?лъ даже говорить о своихъ нещастіяхъ и потеряхъ. – Господинъ П*** увид?лся съ нимъ въ другой разъ черезъ н?сколько м?сяцевъ: Ліодоръ обрадовался ему, повелъ его гулять въ л?съ, и закрасн?вшись указалъ ему на одномъ дерев? имя Эмиліи. Слезы полились изъ глазъ его; онъ началъ говорить объ ней; разсказывалъ вс? обстоятельства своей исторіи съ великою живостію, и слушалъ съ великимъ вниманіемъ, когда Господинъ П***, удивленный его перем?ною, сов?товалъ ему возвратиться въ св?тъ. «Н?тъ!» отв?чалъ молодой челов?къ: «я не хочу быть предметомъ насм?шекъ. – Вотъ гробъ мой!» примолвилъ онъ со вздохомъ, входя въ монастырскія ворота.

Черезъ полгода Господинъ П*** узналъ, что Ліодоръ умеръ, будучи выгнанъ изъ монастыря за непристойные поступки, которыхъ я не хочу описывать!!.. Вотъ феноменъ челов?ческаго сердца!

Н?тъ, н?тъ! будемъ нещастливы, когда угодно Провид?нію отнимать у насъ радости, но останемся на сцен? до посл?дняго акта – останемся въ училищ? горестей до той минуты, какъ таинственный звонокъ перезоветъ насъ въ другое м?сто! – А вы, молодые люди, въ нещастіяхъ и въ потеряхъ своихъ не обманывайте себя мыслію, что рана ваша неизц?лима: н?тъ! юное сердце, пылая жизнію, излечается отъ горестей собственною внутреннею силою – и сіе выздоровленіе обновляетъ его чувствительность къ удовольствіямъ жизни. – Иное д?ло, когда челов?къ, подобно вечернему солнцу, приближается къ своему западу: тогда единственно утраты бываютъ невозвратимы; но и тогда, чтобы не д?йствовать вопреки плану Натуры, не должно умирать для св?та прежде смерти. Естьли между гробомъ и нами н?тъ уже никакого земнаго желанія; естьли не можемъ наконецъ быть д?ятельны для своего щастія, то будемъ д?ятельны хотя для разс?янія, хотя для удовольствія другихъ людей, опираясь на якорь Религіи, которая, подобно надежд?, бросаетъ его челов?ку въ б?дствіяхъ, но не обманываетъ челов?ка такъ, какъ надежда, ибо ничего не об?щаетъ ему въ зд?шнемъ св?т?!