Руская старина. Николай Михайлович Карамзин

(Cообщаeмъ публик? анeкдоты и разныя изв?стія о стаpой Москв? и Роcciи, выбранныя нами изъ чужecтpанныхъ Автоpовъ, котоpыe во вpeмя Цаpей жили въ нашeй столиц?, и котоpыe нe во вc?хъ библiотeкахъ находятcя. Думаeмъ, что эта статья для многихъ читатeлeй будeтъ заниматeльна. Къ нещаcтью, мы такъ худо знаeмъ Руcкую cтаpину, любeзную для cepдца Патpіотовъ!)

Во время Царя Михаила ?еодоровича считалось въ Москв? около 2000 церквей.

Сіе великое число покажется удивительно; но должно знать, что всякой Бояринъ, всякой знатной или богатой челов?къ того времени хот?лъ им?ть собственную церковь свою. Он? были почти вс? деревянныя и маленькія. Патріархъ Никонъ, видя частые въ Москв? пожары уговаривалъ набожныхъ и богатыхъ людей строить каменныя церкви, и множество деревянныхъ было при немъ сломано. Олеарій говоритъ о пятидесяти церквахъ въ Кремл?; но в?роятно, что онъ и прид?лы называетъ Храмами. – Иностранцы, зам?чая, что вс? наши церкви внутри бываютъ съ круглыми сводами, хот?ли знать причину того, но не могли св?дать ее. Изв?стно, что и языческіе храмы (какъ на прим?ръ, Пантеонъ въ Рим?) по большой части им?ли круглые своды: видъ неба безъ сомн?нія служилъ для нихъ образцомъ. – Католики и Лютеране спрашивали также у Рускихъ: для чего въ храмахъ нашихъ не бываетъ музыки? Для того (отв?чали они), что инструменты бездушные не могутъ Хвалить Бога, и что въ Новомъ Зав?т? совс?мъ не упоминается о музык?.» – Олеарій и другіе чужестранные Писатели говорятъ, что одно Руское ухо могло сносить страшной звонъ Московскихъ колоколовъ. Въ большой колоколъ Годунова, в?сомъ въ 356 центнеровъ, звонили единственно въ большіе праздники, или тогда, какъ Цари принимали въ Кремл? важныхъ Пословъ чужестранныхъ. – Описывая тишину благочестія, наблюдаемую Рускими въ церквахъ, Олеарій прибавляетъ, что Московскіе жители и на улицахъ безпрестанно молятся, или передъ иконами, стоящими на воротахъ, или передъ крестами церквей. Герберштейнъ, бывшій въ Москв? еще при Княз? Василь? Иванович?, также зам?чаетъ великую набожность Рускихъ, и пишетъ, что они, приходя одинъ къ другому въ гости, обыкновенно снимаютъ шапку въ дверяхъ, ищутъ глазами не хозяина, а иконъ; становятся посреди горницы, три раза крестятся и кланяются имъ, говоря въ слухъ: Господи помилуй; а тамъ уже оборачиваются къ хозяину съ прив?тствіемъ: дай Боже здравія теб? и домочадцамъ твоимъ! – До самыхъ временъ Императора ПЕТРА Великаго Рускіе Священники не см?ли говорить пропов?дей въ церквахъ; начальники Духовенства боялись ереси и расколу, который, по ихъ мн?нію, могъ родиться отъ своевольныхъ изъясненій Св. Писанія. Во время Патріарха Никона Муромскій Протопопъ Логинъ отступилъ отъ сего закона и началъ пропов?дывать въ церкви, уговоривъ и другихъ Муромскихъ Священниковъ сл?довать его прим?ру. Народъ слушалъ ихъ съ великимъ удовольствіемъ; но Патріархъ, св?давъ о томъ, разстригъ Логина и товарищей его, и сослалъ ихъ въ Сибирь. – Цари бывали со вс?ми Боярами ежегодно два или три раза въ Монастыр? Троицкомъ. Царь Михаилъ ?еодоровичь всегда праздновалъ тамъ день Троицы и свои имянины въ Сентябр? м?сяц?. Не до?зжая до монастыря за три версты, онъ выходилъ изъ коляски или берлина, чтобы со вс?ми Боярами итти п?шкомъ до самыхъ воротъ, гд? встр?чалъ его Архимандритъ. Царь живалъ тамъ по-н?скольку дней, и часто забавлялся охотою въ окрестныхъ м?стахъ. Петрей говоритъ, что Архимандритъ, по старинному обыкновенію, долженъ былъ угощатъ Царей и свиту ихъ на счетъ богатой казны монастырской. – Вс? Рускіе Государи старались отличить себя благочестіемъ; но едва ли кто нибудь изъ нихъ могъ сравняться въ усердной набожности съ Михаиломъ ?еодоровичемъ, который, по словамъ Олеарія, почти всегда молился въ церкви на кол?няхъ и падалъ ницъ передъ иконами.

Олеарій при описаніи своего путешествія излалъ весьма хорошій и в?рный планъ Москвы. Въ его время она разл?лялась на Китай-городъ, Царь-городъ (нын? б?лой-городъ), Скородомъ и Стр?лецкую Слободу, бывшую за Москвою-р?кою. Кремль считался только частію Китая-города. Олеарій пишетъ о великол?піи дворца, построеннаго въ Италіянскомъ вкус? Царемъ Михаиломъ для сына его, Алекс?я Михайловича; самъ же Царь жилъ для своего здоровья въ деревянномъ дом?. Вс? знатн?йшіе Бояре им?ли домы въ Кремл?. Палаты Никона Патріарха были тамъ, посл? дворца, огромн?йшимъ зданіемъ. Олеарій не изъясняетъ имени Кремля; но мы знаемъ, что оно Татарское и значитъ кр?пость. За то онъ сказываетъ намъ, что имя Китая-города значитъ средній городъ – в?роятно, также на Монгольскомъ или Татарскомъ язык?, изъ котораго наши предки заимствовали довольно словъ. Будучи между Кремлемъ и Царемъ-городомъ, Китай могъ назваться среднимъ. Въ немъ жили тогда вс? богат?йшіе гости или купцы, н?которые Князья Московскіе и дворяне. Олеарій, упоминая о готичесКой и прим?чанія достойн?йшей въ Кита?-город? церкви Василія Блажениаго, разсказываетъ, что Царъ Іоаннъ, будучи ею весьма доволенъ, приказалъ выколоть глаза Архитектору ея, чтобы онъ не могъ построить другова, столь же красиваго храма: возможно – но справедливо ли? оставимъ безъ изсл?дованія. По крайней м?р? сей анекдотъ разсказывали у насъ въ старину за истину. Не далеко отъ Василія Блаженнаго было возвышенное м?сто, на которомъ лежали неподвижно дв? огромныя пушки, обращенныя къ той улиц?, откуда обыкновенно приходили Татары. На Красной Площади съ утра до вечера толпилось множество людей праздныхъ, господскихъ слугъ, купцовъ и продавцевъ всякаго роду вещей. Сіе м?сто походило на Римскій Форумъ. Тутъ разсказывались всякія любопытныя в?сти. Уже при Цар? Михаил? ?еодорович? (В?роятно, что и гораздо прежде) для всякаго товара былъ въ Москв? особенный рядъ, какъ и нын?, и на томъ же самомъ м?ст?. Олеарій именуетъ ряды шелковый, суконный, серебряный, шапошный, с?дельный, сапожный, иконный и проч. Онъ говоритъ еще о рынк? (между Посольскимъ Дворомъ и Красною Площадью), гд? въ хорошую погоду Московскіе жители стригли себ? волосы, которыми земля была тімъ устлана какъ мягкими тюфяками. Китай-городъ окруженъ былъ красною, а Царь-городъ б?лою ст?ною. Въ сей части города жили д?ти Боярскіе или дворяне, богатое м?щанство, купцы им?вшіе торгъ съ другими городами, ремесленники и вс? хл?бники; тамъ же были Царская конюшня и литейной дворъ, на томъ м?ст?, которое называлось поганымъ прудомъ. – Третья часть Москвы (за нын?шнимъ б?лымъ городомъ) называлась Скородомомъ отъ того, что она состояла изъ однихъ деревянныхъ маленькихъ домовъ, которыхъ строеніе не требовало много времени. Тамъ находился л?сной рядъ, гд? продавались всегда готовые срубы. Въ Скородом?, окруженномъ деревянною ст?ною съ башнями, жили м?щане и подъячіе. – Четвертая частъ города, или Стр?лецкая Слобода (за Москвою-р?кою), также обнесенная деревянною ст?ною, была построена вовремя Князя Василья Ивановича для иностранныхъ солдатъ, взятыхъ имъ въ Рускую службу. Во время Годунова, Димитрія и Царя Михаила ?еодоровича жили тамъ Стр?льцы и самые б?дн?йшіе люди.

Густая борода и толстое брюхо считались на Руси великимъ украшеніемъ челов?ка. Цари, принимая чужестранныхъ Министровъ, нарочно окружали себя людьми дородными, чтобы т?мъ придать бол?е важности своимъ аудіенціямъ. Знатные господа обыкновенно подбривали себ? волосы кругомъ, и единственно тогда отпускали ихъ, когда впадали при Двор? въ немилость. Бояринъ съ длинными воЛосами ходилъ всегда потупивъ глаза въ землю, и народъ, встр?чаясь съ нимъ, говорилъ: Царь-Государь на него прогн?вался. – Иностранцы чрезм?рно хвалили красоту Московскихъ женщинъ, но съ отвращеніемъ говорили о странномъ ихъ обыкновеніи размазывать себ? лицо б?лилами и румянами, такъ, что сіи грубыя краски лежали на немъ толстыми слоями. Сія безобразная мода перешла въ Россію изъ Константинополя еще во время Великихъ Князей Кіевскихъ. Б?дныя красавицы наши иногда со слезами должны были ей сл?довать. Олеарій разсказываетъ, что въ бытность его въ Москв? жена Боярина, Князя Ивана Борисовича Черкасскаго, будучи молода и прекрасна, не хот?ла б?литься; но вс? знатныя женщины объявили ей войну за такое презр?ніе къ древнему обыкновенію, подбили мужей своихъ вступиться за честь б?лилъ, и наконецъ принудили молодую Княгиню раскрасить, подобно другимъ, н?жное лицо ея.

Предки наши носили не совс?мъ такое платье, какое нын? называется Рускимъ. Сверхъ короткой рубашки (у богатыхъ вышитой разными шелками, и даже золотомъ, на рукавахъ и на воротник?, который выставлялся изъ-подъ одежды) они над?вали узкое и короткое полу-кафтанье, едва достававшее до кол?нъ, и сшитое всегда изъ тонкой матеріи (изъ тафты или атласа) съ бархатнымъ или парчевымъ воротникомъ, высокимъ и стоячимъ; а сверхъ того кафтанъ, по икру, также изъ тонкой матеріи, но всегда стеганый и называемый ферезія[1]; а когда имъ надлежало вытти изъ дому, тогда всякой наряжался въ кафтанъ длинной, суконной, темно-синій или кофейной, иногда же въ парчевой или атласной, съ широкимъ воротникомъ, съ золотыми петлицами и съ длинными сбористыми рукавами. Такихъ богатыхъ кафтановъ хранилось множество въ Царской кладовой; – въ день аудіенціи давали ихъ над?вать чиновникамъ, и снова запирали въ сундуки. – Бояре, при всякомъ торжественномъ случа?, являлись въ высокихъ шапкахъ, собольихъ и черныхъ лисьихъ; а другіе знатные или богатые люди носили обыкновенно бархатныя съ соболіею опушкою. Сапоги у нихъ были короткіе, по большой части изъ Персидскаго сафьяна, остроносые и съ высокими каблуками. Женщины носили ферези, или сарафаны, а сверхъ шубы или длинное, широкое платье, почти такое же, какъ мущины, съ застежками или съ серебряными пуговицами. Замужнія ходили въ шапкахъ[2] съ бобровою опушкою, унизанныхъ жемчугомъ и вышитыхъ золотомъ; а д?вицы въ большихъ лисьихъ. – Маржеретъ говоритъ, что знатныя Рускія женщины обыкновенно провожали верхомъ Царицу, когда она ?зжала гулять за городъ: это покажется иному нев?роятнымъ; но для чего же лгать Маржерету, который долго жилъ въ Москв? при Годунов? и Димитрі?? Надобно думать, что Рускія женщины переняли ?здить верхомъ у Татарокъ.

Описаніе домашней жизни старыхъ Рускихъ Бояръ безъ сомн?нія не пл?нитъ нашего воображенія. Не многіе изъ нихъ им?ли каменные домы, и то уже во время Романовыхъ; при Годунов? жили они въ деревянныхъ, маленькихъ и темныхъ домикахъ. Горницы обивались иногда выб?ленною холстиною, и единственнымъ украшеніемъ ихъ были образа. Домашняя посуда состояла – въ горшкахъ, въ деревянныхъ или оловянныхъ чашахъ и тарелкахъ. Въ одномъ дворц? подавали кушанье на серебр?; богатые и знатные люди им?ли только чарки и стопы серебряныя. Щи, разныя похлебки, каши, пироги, ветчина, всякія жареныя мяса (кром? телятины), икра и соленая рыба, составляли богатство Руской кухни. Олеарій говоритъ, что старики наши съ похм?лья ?дали обыкновенно рубленую баранину съ огурцами, перцомъ, уксусомъ и разсоломъ огурешнымъ; что они крайне любили чеснокъ, и что въ самыхъ знатн?йшихъ домахъ р?дко проходилъ запахъ его. Иностранцамъ отм?нно нравились Рускіе меды: малиновой, вишневой, смородинной и другіе. Что же касается до Италіянскихъ и Французскихъ винъ, то Бояре хотя и получали ихъ черезъ Архангельскъ, однакожь предпочитали имъ водку. Знатные люди не р?дко давали об?ды и приглашали къ себ? гостей изъ нижняаго состоянія, на прим?ръ изъ купцовъ: въ такомъ случа? сіи посл?дніе обыкновенно изъявляли благодарность свою дорогими подарками, такъ, что хозяинъ не оставался въ наклад?. Естьли онъ хот?лъ дружески обласкать ихъ, то призывалъ жену, чтобы она подчивала гостей водкою; иногда дозволялось имъ даже и ц?ловать ее въ губы. Такимъ образомъ н?кто изъ людей знаменитыхъ въ Москв?, угощая Олеарія, вызвалъ его въ другую комнату, гд? встр?тила ихъ хозяйка въ богатой одежд?, поклонилась сперва мужу, а тамъ гостю; взяла изъ рукъ служанки подносъ съ налитою чаркою, сама отв?дала и подала Олеарію. Сія молодая, прелестная женщина, исполняя волю супруга, должна была, закрасн?вшись, поц?ловать иностранца, и вручила ему б?лую тафтяную ширинку, вышитую золотомъ и серебромъ.

Рускіе об?дали въ старину часу въ одиннадцатомъ утра, и тотчасъ ложились отдыхать, какъ знатные, такъ и простые люди. Въ сіе время не льзя было итти въ гости ни къ купцу, ни къ Боярину; даже сид?льцы запирали лавки свои и въ л?тнее время спали на земл? передъ ними. Димитрій самозванецъ никогда не отдыхалъ посл? об?да и не ходилъ въ баню: жители Московскіе заключали изъ того, что онъ не Руской!

Жены богатыхъ и знатныхъ мужей вели обыкновенно жизнь праздную и мало думали о хозяйств?; вышивали платки и кошельки золотомъ; сид?ли поджавъ руки, или качались на качеляхъ съ служанками. Он? р?дко выходили изъ дому, даже и въ церковь: ибо Рускіе мужья въ старину не стыдились быть ревнивыми. Боярыни, нарядясь великол?пно, вы?зжали л?томъ въ закрытыхъ маленькихъ коляскахъ, или колымагахъ, обитыхъ снаружи краснымъ сукномъ; а зимою въ саняхъ, также закрытыхъ. Всякая изъ нихъ сажала въ ногахъ своихъ молодую рабу. Кругомъ шло множество слугъ, иногда до 30 и 40 челов?къ, говоритъ Олеарій; а на лошади, впряженной въ колымагу или въ сани, вис?ли лисьи хвосты. Такъ украшались и Боярскія и Царскія лошади; сихъ посл?днихъ обв?шивали иногда и соболями.

Иностранцы, бывшіе при Царяхъ въ Москв?, находили нашихъ предковъ нев?ждами Въ сравненіи съ другими Европейскими народами; но изключали изъ сего числа н?которыхъ знатныхъ людей, уже им?вшихъ довольно св?д?ній. Такъ, на прим?ръ, Олеарій чрезм?рно хвалитъ умъ и любезность Боярина Никиты Ивановича Романова-Юрьева, челов?ка веселаго и добродушнаго. Онъ былъ усерднымъ покровителемъ вс?хъ чужестранцевъ въ Москв?, любилъ ихъ обычаи, музыку, даже сд?лалъ себ? Н?мецкое платье, ?здилъ въ немъ иногда на охоту, и не слушался Патріарха Іосифа, который упрекалъ его такою непристойностію; однакожь Ісифъ досталъ наконецъ хитростію Н?мецкое платье Боярина и сжегъ его. Сей Никита Ивановичь не р?дко спорилъ съ Патріархомъ о Религіи; говорилъ не много, но сильно и р?зко: ибо онъ, будучи родственникомъ Государевымъ и любимъ вс?ми, не боялся досадить ему. – Борисъ Ивановичъ Морозовъ, воспитатель Царя Алекс?я Михайловича, описывается иностранцами также весьма умнымъ и любопытнымъ челов?комъ. Онъ дружески обласкалъ Голштинскихъ Пословъ, бывшихъ въ Москв? при Цар? Михаил? – угощалъ ихъ въ дом? своемъ, веселилъ соколиною охотою и провожалъ съ музыкою по Москв?-р?к?,когда они отправились водою въ Персію. – Патріархъ Никоиъ есть важный характеръ для Историка Россіи: иностранцы отдавали справедливость необыкновенному его разуму. Онъ жилъ, по ихъ изв?стіямъ, весьма хорошо и даже роскошно въ новыхъ Кремлевскихъ палатахъ своихъ; любил веселиться съ умными Боярами, любилъ шутить въ разговорахъ и сказалъ одной молодой Н?мк?, которая приняла Греческую В?ру и требовала его благословенія:,прекрасная д?вица! я не знаю, что сд?лать прежде: благословить или поц?ловать тебя!»… Надобно знать, прибавляетъ Авторъ, что духовныя Особы въ Россіи, по обряду церкви, должны братски лобызать т?хъ, которые принимаютъ ихъ Религію. – Впрочемъ Никонъ хот?лъ всегда строгаго общественнаго благонравія. Такъ, на прим?ръ, онъ запретилъ музыку въ столиц?, думая, что она можетъ развратить нравы; вел?лъ отобрать музыкальные инструменты не только въ питейныхъ, но и во вс?хъ частныхъ домахъ, и торжественно сжечь ихъ за Москвою-р?кою. Одинъ Никита Ивановичь Романовъ не послушался его, и не переставалъ забавляться музыкою въ дом? своемъ.

Герберштейнъ описываетъ Рускихъ Бояръ и дворянъ весьма гордыми. Простые люди (говоритъ онъ) почти не им?ютъ къ нимъ доступа, и не могутъ въ?хать верхомъ на Боярскій дворъ. Знатной челов?къ никогда не ходитъ п?шкомъ, боясь т?мъ унизиться; ему надобно с?сть на лошадь, чтобы вид?ться съ сос?домъ, живущимъ отъ него въ десяти шагахъ.» – Сей же Герберштейнъ хвалитъ трудолюбіе и воздержность Московскихъ ремесленниковъ, которые, сходивъ въ праздникъ къ об?дн?, возвращались домой и снова принимались за д?ло:,ибо они думали (вотъ точныя слова его!), что однимъ Боярамъ и знатнымъ людямъ можно быть праздными, и что работать гораздо душеспасительн?е, нежели гулять и пьянствовать. Впрочемъ и самый законъ дозволяетъ имъ пить медъ и пиво въ одни большіе праздники.» – Еще и вовремя Великихъ Князей Московскіе купцы знали и твердили пословицу: товаръ лицомъ продать. Хитрость ихъ въ купл? и продаж? удивляла Н?мцовъ, которые говорили:,одинъ Сатана обманетъ Рускаго.» Но естьли иностранецъ ошибкою платилъ Рускимъ купцамъ лишнія деньги, то они всегда отдавали ихъ назадъ, думая, что пользоваться такою ошибкою есть бытъ воромъ. – Мастеровые люди наши и въ старину славились отм?нною переимчивостію. Иностранные художники, прі?зжавшіе въ Россію со временъ Князя Іоанна, не пускали ихъ наконецъ въ свою мастерскую, боясь, чтобы они не сравнялись съ ними въ искусств?.

Къ чести Рускихъ, иностранцы зам?чали въ нихъ великую любовь къ благотворенію. По смерти всякаго богатаго челов?ка родственники его, въ теченіе шести нед?ль, ежедневно раздавали деньги б?днымъ людямъ. Купецъ, идучи по утру въ лавку, заходилъ прежде на рынокъ, покупалъ хл?бъ, и разр?завъ его на ломти, отдавалъ нищимъ, которые не только сами питались сею милостынею, но и продавали еще множество сухарей дорожнымъ людямъ изъ остатковъ ея. – По древнему обыкновенію Цари наши, въ первый день Пасхи, между заутрени и об?дни, ходили въ городскую темницу, и сказавъ преступникамъ: Христосъ воскресъ и для васъ! дарили каждаго изъ нихъ новою шубою, и сверхъ того присылали имъ, ч?мъ разгов?ться. – Зимою обыкновенно получали Бояре запасъ изъ деревень своихъ: тогда ключники ихъ должны были нав?дываться о б?дныхъ людяхъ и над?лять ихъ мукою; масломъ и проч.

Такія достохвальныя черты нравовъ мирятъ насъ съ нев?жествомъ и суев?ріемъ нашихъ предковъ…. Они считали Астрономію колдовствомъ. Слыша, что Царь Михаилъ ?еодоровичь желаетъ оставить при Двор? своемъ Астронома Олеарія, народъ ужасался и говорилъ:,Царь хочетъ им?ть при себ? волшебника, который по зв?здамъ угадываетъ будущее!» Это испугало Олеарія…. Черезъ н?сколько л?тъ прі?хавъ опять въ Москву, онъ вздумалъ однажды забавлять Дьяка иностранныхъ д?лъ темною камерою, и показывалъ ему на ст?н? предметы, бывшіе на улиц?: Дьякъ крестился… Всего странн?е казалось ему то, что люди и лошади изображались вверхъ ногами и такимъ образомъ двигалиоь. – Голландскій Фельдшеръ, именемъ Квиринусъ, служившіи Царю, им?лъ у себя въ горниц? скелетъ челов?ка. Однажды Квиринусъ игралъ на лютн? и в?теръ шевелилъ кости, вис?вшія на ст?н? противъ раствореннаго окна. Стр?льцы увид?ли это и разгласили по городу, что Голландскій Фельдшеръ держитъ у себя мертвыхъ и заставляетъ ихъ плясать по лютн?. Д?ло дошло до Патріарха, и б?днаго Квиринуса хот?ли-было сжечь какъ волшебника. Къ щастью, удалось ему изъяснить свое колдовство Князю Ивану Борисовичу Черкаскому, и страшная исторія кончилась т?мъ, что Фельдшера выслали изъ Россіи, а скелетъ его сожгли за Москвою-р?кою.

Нарвскій Пасторъ Мартинъ Беръ, бывшій въ Москв? при Цар? Годунов?, разсказываетъ сл?дующій анекдотъ:,Царь Борисъ занемогъ подагрою и вел?лъ объявить въ столиц?, что искусный челов?къ, который исц?литъ его отъ сей бол?зни, будетъ щедро награжденъ Царскою милостію. Жена одного Сына Боярскаго вздумала т?мъ воспользоваться, чтобы отмститьмужу своему за разныя его жестокости; пришла во дворецъ и сказала, что мужъ ея знаешъ в?рное средство вылечить Царя, но не хочетъ употребить его. Боярскаго сына призывваютъ, спрашиваютъ: онъ божится, что не им?етъ понятія о Медицин?. Ему не в?рятъ и грозятъ темницею, даже казнію. Видя, какъ говорятъ по-Руски, б?ду неминуемую, сынъ Боярскій требуетъ сроку – посылаетъ людей своихъ накосить возъ травы, д?лаетъ изъ нее Царю припарки, и – боль утихаетъ, конечно не отъ лекарства, но сама собою. Царь ув?рился въ искусств? мнимаго врача, и вел?лъ наказать его за то, что онъ не хот?лъ сперва помочь ему; однакожь наградилъ битаго собольею шубою, двумя стами рублей денегъ и осмнадцатью дворами крестьянъ, обязавъ его подпискою не мстить жен?. Слышно было, что супруги жили посл? того въ совершенномъ мир? и согласіи.» – При Годунов? были уже въ Москв? иностранные Медики, которые лечили какъ Царя, такъ и знатн?йшихъ Бояръ; но естьли лекарства не д?йствовали и больной умиралъ на ихъ рукахъ, то имъ надлежало отв?тствовать за сію неудачу какъ за уголовное преступленіе. Когда Датскій Принцъ, женихъ любезной Ксеніи, занемогъ въ Москв?, Борисъ Годуновъ объявилъ Докторамъ, что они жизнію своею заплатятъ за его смерть. Къ нещастью, Принцъ умеръ, и Медики должны были скрыться. Но скоро пришла къ Царю злая подагра, и онъ вел?лъ объявить имъ милостивое прощеніе. – Годуновъ и самъ давалъ Докторскіе патенты. Одинъ изъ его лекарей хот?лъ ?хать въ Н?мецкій Университетъ, чтобы получить тамъ градусъ Доктора. Это пустое,» сказалъ Царь:,я знаю твое искусство, жалую тебя въ первокласные Медики и велю написать патентъ не хуже Университетскаго.» —,Но только Дворъ и Бояре, говоритъ Маржеретъ, приб?гали къ иностраннымъ врачамъ: вс? другіе Московскіе жители не в?рятъ ихъ искусству и лечатся по своему; а именно, виномъ съ растертымъ порохомъ или чеснокомъ: что, вм?ст? съ жаркою банею, служитъ для нихъ лекарствомъ во вс?хъ бол?зняхъ. Надобно признаться, что они гораздо здоров?е насъ, Французовъ. Въ Россіи очень много людей за 80, 100 и 120 л?тъ.»

 

(Пpодолженie.)

При Цар? Михаил? ?еодорович? былъ въ Россіи Докторъ Павелъ Флемингъ, челов?къ умной, доброй – и стихотворецъ. Любопытство, вид?ть народъ почти неизв?стный въ Европ?, завело его въ наше отечество. Онъ пять м?сяцевъ жилъ въ разныхъ селеніяхъ близь Новагорода, старался узнать нравы землед?льцевъ Рускихъ, и въ Н?мецкихъ стихахъ описалъ ихъ такими красками, какими славный Галлеръ описываетъ нравы щастливыхъ Альпійскихъ жителей въ изв?стной Поэм? своей die Alpen. Я переведу зд?сь н?которые стихи eго…,Любопытство ума заставило меня проститься съ отечествомъ и съ друзьями, чтобы вид?ть страну отдаленную, которую мы знаемъ только по злословію сос?довъ ея или разсказамъ лживыхъ путешественниковъ. Благодарю судьбу!.. Доброму сердцу пріятно везд? находить хорошее. Въ земл?, называемой варварскою, вижу людей достойныхъ называться людьми. Землед?лецъ Руской не мудрствуетъ о свобод?, но истннно свободенъ душею; онъ богатъ, не чувствуя никакихъ недостатковъ; цв?тетъ здоровьемъ, им?етъ доброе сердце и не знаетъ, что оно естъ р?дкое достоинство въ челов?к?; живетъ въ низкой хижин?, имъ срубленной, и доволенъ, что она укрываетъ его отъ ненастья и холода; работаетъ весело, въ надежд? на Бога; наслаждается покоемъ въ объятіяхъ в?рной супруги и засыпаетъ сладко подъ громкимъ п?ніемъ соловья. Жена щастлива повиновеніемъ мужу, и строгость его считаетъ знакомъ любви. Онъ не боится воровъ (б?дность служитъ ему наилучшимъ стражемъ); не заботится о будущемъ, в?ря, что небесный Отецъ печется о людяхъ. Не жал?йте о нев?жеств? его, ученые мужи Европы! онъ разум?етъ добраго сос?да своего, и думаетъ, что знаетъ все нужное. Ахъ! народъ сей принадлежитъ еще къ древнему царству Сатурна: ибо хитрость, коварство, обманы, ему неизв?стны. Щастливая простота, любезная невинность! мьі васъ уже не видимъ въ странахъ своихъ: кто бы думалъ, чтобы вы, оставивъ Германію, переселились въ землю Рускую? Кто могъ бы искать зд?сь доброд?телей Астреина в?ка?»

Во время Великаго Князя Ивана Васильевича начали иностранцы прі?зжать въ Россію и селиться въ Москв?. Онъ и сынъ его, Василій Ивановичь, брали ихъ въ Рускую службу. Посл? имъ отведено было м?сто за городомъ, на берегу Яузы, гд? на счетъ казны выстроили для нихъ домики. Жены солдатъ Н?мецкихъ, зам?тивъ что нибудь странное въ Рускихъ, ходившихъ мимо ихъ оконъ, кричали другъ другу: Кукке, кукке гиръ, то есть: смотри, смотри! Рускіе затвердили это слово, и прозвали Н?мецкую слободу Кукуемъ. Черезъ н?сколько л?тъ она запуст?ла: иностранцы переселились въ городъ, и богат?йшіе изъ нихъ начали тамъ строить каменные домы. Лютеране им?ли церковь свою въ Б?ломъ город? (близь нын?шней Меншиковой башни); но женская ссора разрушила ее до основанія. Олеарій такимъ образомъ говоритъ о семъ случа?. Многіе Н?мецкіе Офицеры, бывшіе въ Руской служб?, женились на служанкахъ, которыя, гордясь чиномъ мужей своихъ, захот?ли въ церкви сид?ть выше купеческихъ женъ. Посл?днія не соглашались уступить имъ м?ста, и вышла ссора, даже драка. Въ самую ту минуту Патріархъ ?халъ мимо; узналъ причину шума, и сказавъ: когда он? ходятъ въ церковь не молиться, а гордиться, то имъ лучше не им?ть ее – и вел?лъ сломать церковь до основанія. Черезъ н?которое время они построили новую въ Земляномъ Город?; но скоро должны были совс?мъ переселиться за валъ. Еще при Михаил? ?еодорович? Московскіе Священники жаловались на то, что Н?мцы живутъ въ ихъ приходахъ, покупаютъ самыя лучшія м?ста и строятъ большіе домы, съ которыхъ церкви не им?ютъ никакого дохода; но какъ Государь уважалъ иностранцевъ, то сіи жалобы не им?ли усп?ха до самыхъ временъ Царя Алекс?я Михайловича. Тогда считалось въ Москв? уже бол?е 1000 челов?къ Н?мцовъ. Вс? они носили Руское платье. Однажды Патріархъ – не изв?стно, который; но в?роятно, что Іосифъ – ?халъ по улиц?, благословлялъ народъ, и зам?тилъ, что н?которые люди въ толп? не хот?ли, подобно другимъ, стать передъ нимъ на кол?на. Сіи люди были иностранцы. Патріархъ, оскорбленный ихъ гордостію, требовалъ отъ Царя, чтобы онъ приказалъ имъ носить Н?мецкое платье и т?мъ отличаться отъ православныхъ. Я не хочу (сказалъ Патріархъ) впредь ошибаться и благословлять инов?рцевъ.» Черезъ два днн вс? они должны были од?ться по-своему[3] – и сверхъ того Царь Алекс?й Михайловичь, уваживъ новыя жалобы Духовенства, запретилъ Н?мцамъ жить въ город?, изключая т?хъ, которые захотятъ принятъ Греческую В?ру. Имъ снова отвели м?ста на берегу Яузы или на Куку?. Съ того времени иностранцы, отличенные одеждою, едва см?ли показываться въ город?: мальчишки б?гали за ними по улицамъ, оскорбляли ихъ непристойными словами и дразнили именемъ Кукуя. Наконецъ, лишась терп?нія, Н?мцы требовали защиты Царя, и въ прошеніи своемъ говорили, что они, стараясь быть полезными для Россіи, съ горестію видятъ себя предметомъ народной ненависти; что отцы ихъ были щастлив?е, пользуясь милостію Государя Михаила ?еодоровича, который, не смотря на свое великое усердіе къ В?р? Греческой, не дозволялъ Рускимъ прит?снять инов?рцевъ. Добрый Царь Алекс?й Михайловичь приказалъ ув?рить ихъ въ своемъ покровительств? и всенародно объявить, чтобы никто не см?лъ оскорблять чужестранныхъ ни словомъ, ни д?ломъ; что всякое преступленіе сего роду будетъ строго наказано, и что жилище Н?мцовъ должно впредь называться новою иноземскою Слободою. Вотъ происхожденіе нын?шней Слободы Немецкой. Иностранцы продали каменные домы свои въ город?, а деревянные перевезли на берегъ Яузы, и были весыма довольны своимъ жребіемъ; отд?лясь отъ Рускихъ, они лучше могли пользоваться удовольствіями общества между собою и благодарили Царя за то, что онъ вел?лъ имъ ходить въ собственной народной одежд?; построили дв? Лютеранскія и дв? Реформатскія церкви (Англійскую и Голландскую), и скоро обратили Слободу въ маленькой особенной городокъ, который черезъ н?сколько л?тъ соединился оъ Москвою.

Жителямъ Московскимъ изв?стно старое Н?мецкое кладбище, въ Марьиной рощ?, я хот?лъ узнать, когда оно было оставлено, и спрашивалъ о томъ у Пасторовъ зд?шнихъ Лютеранскихъ церквей; но они не могли отв?чать мн? удовлетворительно. Олеарій пишетъ, что Н?мцы, Лютеране и Реформаты, переселясъ въ Слободу во время Царя Алекс?я Михайловича, обнесли ст?ною новое кладбище свое: в?роятно, что въ самое сіе время было оставлено ими старое, отъ Слободы удаленное кладбище, гд? они погребали мертвыхъ, живучи въ город?. – Достойно зам?чанія, что Цари наши однимъ Католикамъ не позволяли въ Москв? свободнаго богослуженія: д?йствіе взаимной ненависти между Восточною и Западною Церковію! Сія ненависть усилилась еще во времена лже-Димитрія и Польскихъ злод?йствъ въ Россіи. При осад? Смоленска было въ нашей арміи н?сколько Католиковъ; но по окончаніи войны, ихъ немедленно выслали за границу. Голштинскимъ Посламъ, ?хавшимъ въ Персію черезъ Россію при Михаил?, объявили именемъ Царя, что въ свит? ихъ не должно быть ни одного Католика.

Многіе иностранцы во время Государя Михаила ?едоровича принимали нашу В?ру. Н?кто Графъ Шликъ, молодой челов?къ, прі?халъ въ Россію съ письмомъ Датскаго Короля Xристіана IV, и будучи обласканъ Царемъ и Боярами. объявилъ, что онъ желаетъ окреститься по обрядамъ Греческой Церкви. Государь, въ знакъ своего удовольствія, опред?лилъ ему бол?е тьісячи рублей въ годъ жалованья: сумма великая по тогдашнему времени. Вс? знатн?йшіе люди были свид?телями его Крещенія, – и Графъ Шликъ, взятый ко Двору, назвался Княземъ Львомъ Александровичемъ Шлыкомъ или Шлаковскимъ. Онъ зналъ Латинскій и другіе язьіки, им?лъ вообще много св?д?ній, былъ уменъ, ловокъ, и над?ялся жениться на дочери самого Царя, Ирин? Михайловн?; однакожь сія надежда не исполнилась. Король Датскій ув?домилъ Государя, что мнимый Графъ Шликъ несправедливо называется симъ именемъ, будучи совс?мъ другой и весьма незнатной фамиліи; но Царь сд?лалъ только выговоръ новому Рускому Князю и не лишилъ его своихъ милостей. Сей молодой челов?къ женился потомъ на дочери одного Боярина. – Полковникъ Леслей, Баронъ Петръ Ремонъ и Французскій дворянинъ де-Гронъ также приняли въ Москв? Греческую В?ру. Перьый служилъ съ великимъ отличіемъ при осад? Смоленска, и бывъ щедро награжденъ Государемъ, вы?халъ изъ Россіи; но черезъ н?сколько л?тъ опять возвратился въ Москву, выпросилъ себ? у Царя большую деревию на берегу Волги, и поселился въ ней съ женою и д?тми своими. Рускимъ крестьянамъ не полюбилось работать на чужестраннаго господина: они жаловались, что жена его обходится съ ними весъма безчелов?чно и даже оказываетъ явное презр?ніе къ обрядамъ Греческой Церкви. Посл?днее обвиненіе было уважено еще бол?е перваго. Леслея и жену его привезли въ столицу и строго допрашивали: они клялись въ своей невинности; но самъ Патріархъ вступился въ сіе д?ло и вм?ст? съ Боярами уб?дилъ Государя не отдавать крестьянъ инов?рцамъ. Леслей, узнавъ о томъ и крайне желая удержать за собою доходную деревню, вызвался перем?нить В?ру. Его окрестили, но деревню – отдали другому: ибо крестьяне объявили, что они хотятъ лучше умереть, нежели принадлежать ему. Между т?мъ Царь опред?лилъ Леслею хорошее жалованье. – —

Примечания
Указатель къ В?стнику Европы 1802–1830

40. Русская Старина, (ч. 11 и 12, № 20 и 21, стр. 251–271, 94–103). Статья Н. М. Карамзина, перепеч. въ П. С. С., изд. Смирдина, т. 1, стр. 502. Зд?сь пом?щены разныя изв?стія о Россіи, заимствоваыныя изъ иностраныыхъ писателей, преимущественно Олеарія, Герберштейна, Маржерета, Петрея и Флеминга; въ нихъ говорится о набожности Русскихъ, за т?мъ сл?дуетъ описаніе города Москвы, одежды, домашней жизни Русскихъ бояръ, образованія, нравовъ и поселенія н?мцевъ въ Москв?; тутъ приведены анекдоты, показывающіе препятствія, встр?чавшіяся Н?мцамъ при ихъ поселеніи.

Сноски
1 Нын? мы называемъ ферезями одни нарядные сарафаны.

2 По крайней м?р? не л?томъ, какъ надобно думать.

3 Н?которые нe могли такъ скоро сд?лать cеб? Н?мецкихъ кафтановъ и над?вали чужie.,На одномъ (говоритъ Олеарій) кафтанъ тащился по земл?, а на дpугомъ нe доставалъ до кол?нъ – что не льзя было вид?ть безъ см?ха.»