Записки стараго московского жителя. Николай Михайлович Карамзин

Эмилія у?хала въ деревню, и Бостонъ нашъ разстроился; на булевар? н?тъ ни души, ибо время не благопріятно для гулянья: куда же мн? д?ваться, и что д?лать? Отъ скуки всего лучшe писать; въ такомъ случа? перо служитъ отводомъ ея, и передаетъ всю скуку Автоpа читателямъ. Какое мн? до нихъ д?ло! всякой о себ? думай… Къ тому же мн? стукнуло 62 года, и я жилъ не съ завязанными глазами въ св?т?: сколько важныхъ наблюденій могу сообщить любопытнымъ, НЕ Хуже того славнаго эфемера, который, родясь на восход? солнца, видитъ себя въ глубокой старости при его захожденіи, и съ краснор?чіемъ Доктора Франклина (Автора сей остроумной басни[1]) разсказываетъ юн?йшимъ эфемерамъ о великихъ перем?нахъ св?та, зам?ченныхъ имъ въ теченіе столь долгаго времени, то есть въ 15 или 16 чаеовъ! Боже мой! сколько сд?лалось перем?нъ и на моихъ глазахъ! Красавицы подурн?ли, веселыя женщины стали унылыми; въ рукахъ, которыя прежде такъ мило играли опахаломъ и въ легкомъ вальс? обнимали щастливыхъ Зефировъ, вижу теперь четки или карты; взоры, съ которыми н?когда вс? другіе встр?чались, нын? бродятъ уединенно по зал?, наполненной людьми невнимательными. Многіе умники обратились въ глупцовъ, честные люди въ безд?льниковъ, подлецы въ гордецовъ, святоши въ вольнодумцевъ и вольнодумцы въ святошъ. Однимъ словомъ, я, старой эфемеръ, зам?чалъ метаморфозы въ жизни, которыя стоятъ Овидіевыхъ; вид?лъ все, кром? того, чтобы плуты д?лались честными, а глупцы умными.

Но не льзя писать обо всемъ, что знаешь: назовутъ сатирикомъ; а я никогда не любилъ сего имени, можетъ быть отъ того, что оно всегда напоминаетъ мн? гнусную фигуру Сатира. Не хочу также сообщать наблюденій, которыя можно растолковать въ худую сторону для настоящаго времени; скажутъ:,таковы старики! хвалятъ, чего уже н?тъ, а все новое осуждаютъ!»… Н?тъ, брошу на бумагу зам?чанія самыя невинныя и служащія неоспоримымъ доказательствомъ того, что все идетъ къ лучшему въ св?т?, по крайней м?р? у насъ на Руси… Но въ такомъ случа? должно подумать….

,Господинъ! господинъ! Не надобно ли вамъ цв?товъ?»… Этотъ голосъ, перервавъ нить идей моихъ, могъ бы чрезм?рно разсердить меня, естьли бы онъ былъ не женской; но я, по старой привычк?, все еще не ум?ю сердиться на женщинъ… Смотрю и вижу сельскую невинность, которая, остановясь передъ окномъ моего низенькаго домика, показываетъ мн? букетъ св?жихъ ландышей. Встаю съ креселъ какъ молодой челов?къ (ибо у меня еще н?тъ подагры), даю деньги, беру цв?ты, нюхаю ихъ, и снова ищу въ голов? мыслей… Но чего лучше? этотъ букетъ можетъ быть темою… Безъ сомн?нія!.. Задумываюсь на минуту и восклицаю: слава нын?шнему Просв?щенію и великимъ усп?хамъ его въ Москв? б?локаменной!»

Такъ, на моей памяти образовалась въ нашей столнц? сія новая отрасль торговли: на моей памяти стали продавать зд?сь ландыши. Естьли докажутъ мн?, что въ шестидесятыхъ годахъ хотя одинъ сельской букетъ былъ купленъ на Московской улиц?, то соглашаюсь бросить перо свое въ первый огонь, который разведу осенью въ моемъ камин?…. Изъ чего мы, Философы, заключаемъ, что Московскіе жители просв?тились: ибо любовь къ сельскимъ цв?тамъ есть любовь къ Натур?; а любовь къ Натур? предполагаетъ вкусъ н?жный, утонченный Искусствомъ. Какъ первые пріемы Философіи склоняютъ людей къ вольнодумству, а дальн?йшее употребленіо сего драгоц?ннаго элексира снова обращаетъ ихъ къ в?р? предковъ: такъ первые шаги общежитія удяляютъ челов?ка отъ Натуры, а дальн?йшіе снова приводятъ его къ ней. Старинные Рускіе Бояре не заглядывали въ деревню, не им?ли загородныхъ домовъ и не чувствовали ни мал?йшаго влеченія наслаждаться Природою (для которой не было и самаго имени въ язык? ихъ); не знали, какъ милы для глазъ ландшафты полей, и какъ нуженъ для здоровья деревенскій воздухъ… Правда, что они были здоров?е нашего; но это неизъяснимое чудо!.. О варварство! они гуляли только въ своихъ огородахъ, гд?, сидя подъ т?нію черемхи, пивали холодной медъ изъ стопъ оловянныхъ; не им?ли даже и цв?тниковъ; въ глаза не знали великол?пной душистой розы, которую уже во время Царя Михаила ?едоровича привезъ въ Москву Голштинецъ Петръ Марселлисъ[2]! – Только при Государ? ПЕТР? Великомъ знатные начали строить домы въ Подмосковныхъ; но еще за 40 л?тъ передъ симъ богатому Рускому дворянину казалось стыдно вы?хать изъ столицы и жить въ деревн?. Какая розница съ нын?шнимъ временемъ, когда Москва совершенно пуст?етъ л?томъ; когда всякой дворянинъ, насытившись зимою городскими удовольствіями, при начал? весны сп?шитъ въ село, слышать первый голосъ жаворонка или соловья! а кто долженъ остаться въ Москв?, тотъ желаетъ по крайней м?р? переселиться за городъ; число сельскихъ домиковъ въ окрестностяхъ ея годъ отъ году умножается; ихъ нанимаютъ не только дворяне, но и купцы. Мн? случилось въ одной Подмосковной деревн? вид?ть крестьянскій сарай, обращенный въ комнату съ диванами: тутъ въ хорошее время года живетъ довольно богатой купецъ съ своимъ семействомъ. Въ город? у него каменной домъ и большой садъ; но онъ говоритъ:,что можетъ сравняться л?томъ съ пріятностію сельской жизни?» Самые ремесленники любятъ уже веселиться хорошимъ днемъ на чистомъ воздух?. По?зжайте въ Воскресенье на Воробьевы Горы, къ Симонову Монастырю, въ Сокольники: везд? множество гуляющихъ. Портные и сапожники съ женами и д?тьми рвутъ цв?ты на лугахъ, и съ букетами возвращаются въ городъ. Мы видали это въ чужихъ земляхъ, а у насъ видимъ только съ н?котораго времени, и должны радоваться. Еще не такъ давно я бродилъ уединенно по живописнымъ окрестнбстямъ Москвы и думалъ съ сожал?ніемъ:,какія м?ста! и никто не наслаждается ими!» а теперь везд? нахожу общество!

Однимъ словомъ, Рускіе уже чувствуютъ красоту Природы; ум?ютъ даже украшать ее. Объ?зжайте Подмосковныя: сколько прекрасныхъ домиковъ, Англійскихъ садовъ, сельскихъ заведеній, достойныхъ любопытнаго взора просв?щенныхъ иностранцевъ! На прим?ръ, село Архангельское, въ 18 верстахъ отъ Москвы, вкусомъ и великол?піомъ садовъ своихъ можетъ удивить самаго Британскаго Лорда; щастливое, р?дкое м?стоположеніе еще возвытаетъ красоту ихъ. Рощи – гд? дикость Природы соединяется съ удобностями Искусства и всякая дорожка ведетъ къ чему нибудь пріятному: или къ хорошему виду, или къ обширному лугу, или къ живописной дичи – наконецъ заступаютъ у насъ м?сто такъ называемыхъ правильныхъ садовъ, которые ни на что не похожи въ Натур? и совс?мъ не д?йствуютъ на воображеніе. Скоро безъ сомн?нія перестанемъ рыть и пруды, въ ув?реніи, что самой маленькой ручеекъ своимъ быстрымъ теченіемъ и журчаніемъ оживляетъ сельскія Красоты гораздо бол?е, нежели сіи мутныя зеркала, гд? гніетъ вода неподвижная….

Знаете ли, что и самой Московскій булеваръ, каковъ онъ ни есть, доказываетъ усп?хи нашего вкуса? Вы можете засм?яться, государи мои; но утверждаю см?ло, что одно просв?щеніе раждаетъ въ городахъ охоту къ народнымъ гульбищамъ, о которыхъ, на прим?ръ, не думаютъ грубые Азіатцы, и которыми славились умные Греки. Гд? граждане любятъ собираться ежедневновъ пріятной свобод? и см?си разныхъ состояніи; гд? знатные не стыдятся гулять вм?ст? съ не-знатными, и гд? одни не м?шаютъ другимъ наслаждаться яснымъ л?тнимъ вечеромъ: тамъ уже есть между людьми то щастливое сближеніе въ дух?, которое бываетъ сл?дствіемъ утонченнаго гражданскаго образованія. Предки наши не им?ли въ Москв? гульбища; даже и мы еще весьма не давно захот?ли им?ть сіе удовольствіе; но за то очень любимъ его. Жаль только, что нашъ булеваръ скупъ на т?нь и до крайности щедръ на пыль; онъ же, къ нещастью, именемъ своимъ напоминаетъ булевары Парижскіе, столь прекрасные и с?нистые! Древней столиц? Рускаго царства больно въ чемъ нибудь завидовать другимъ Европейскимъ городамъ. Хорошее гульбище даетъ какую-то выгодную идею о самыхъ жителяхъ; и для того Швейцары, знакомяст съ иностранцемъ, къ нимъ пріехавшимъ, тотчасъ ведутъ его на свои прелестныя террассы, въ свои т?нистыя алеи, которыя украшаютъ вс? города ихъ….

Иногда думаю, гд? быть у насъ гульбищу, достойному столицы – и не нахожу ничего лучше берега Москвы-р?ки[3] между каменнымъ и деревяннымъ мостомъ, естьли бы можно было сломать тамъ Кремлевскую ст?ну, гору къ Соборамъ устлать дерномъ, разбросать по ней кусточки и цв?тники, сд?лать уступы и крыльцы для всхода, соединить такимъ образомъ Кремль съ набережною, и внизу насадить алею. Тогда, см?ю сказать, Московское гульбище сд?лалось бы однимъ изъ первыхъ въ Европ?. Древній Кремль съ златоглавыми Соборами и готическимъ дворцомъ своимъ; большая зеленая гора съ пріятными отлогостями и цв?тниками; р?ка не малая и довольно красивая, съ двумя мостами, гд? всегда движется столько людей; огромный Воспитательный Домъ съ одной отороны, а съ другой длинный, необозримый берегъ съ маленькими домиками, зеленью и громадами плотоваго л?са; вдали Воробьевы горы, л?са, поля – вотъ картина! вотъ гульбище, достойное великаго народа! Тогда житель Парижа или Берлина, с?въ на уступ? Кремлевской горы, забылъ бы свой булеваръ, свою липовую улицу… Воображаю еще множество лодокъ и шлюпокъ на Москв?-р?к? съ разноцв?тными флагами, съ роговою музыкою: ежедневное собраніе людей на берегу ея безъ сомн?нія произвело бы сію охоту забавляться и забавлятъ другихъ… Сверхъ того Кремль есть любопытн?йшее м?сто въ Россіи по своимъ богатымъ историческимъ воспоминаніямъ, которыя еще возвысили бы пріятность сего гульбища, занимая воображеніе.

Но это одна мысль. Кремлевская ст?на есть нашъ Палладіумъ: кто см?етъ къ ней прикоснуться? Разв? одно время разрушитъ ее, такъ же, какъ оно разрушило ст?ну вокругъ Б?лаго города и Землянаго: ибо и сей посл?дній былъ н?когда окруженъ башнями (деревянными)… И такъ удовольствуется своимъ булеваромъ! куда, государи мои, вы дозволите мн? и теперь отправиться: ибо облака разс?ялись и солнце проглянуло. Бросаю перо до первой скучной минуты, въ которую могу еще поговорить съ вами о другихъ перем?нахъ въ Москв? б?локаменной и новыхъ выгодахъ нашего времени.
Б. В.

Примечания
Указатель къ В?стнику Европы 1802–1830

35. Записки стараго Московскаго жителя (ч. 10, № 16, стр. 276–286). Статья Н. М. Карамзина, перепеч. въ П. С. С., изд. Смирд., т. 3, стр. 332. Тутъ говорится объ улучшеніяхъ города Москвы.

Сноски
1 Она напечатана въ Московскомъ журнал?.

2 Прежде въ Россіи изв?стны были одн? дикія розы.

3 Тамъ уже заводилось гульбище; но Кремлевская ст?на ни мало не весела для глазъ. Тогда же берегъ не былъ еще выстланъ камнемъ.