Ленин В. Полное собрание сочинений Том 2
ПРЕДИСЛОВИЕ
Во второй том Полного собрания сочинений В. И. Ленина входят произведения, на-
писанные им в 1895—1897 годах.
Вторая половина 90-х годов характеризуется быстрым развитием капитализма в Рос-
сии, ростом численности рабочего класса и усилением стачечного движения. В истории
российской социал-демократии это был второй период, который Ленин назвал перио-
дом «детства и отрочества», когда социал-демократия начинала развертывать практи-
ческую деятельность и переходить от пропаганды марксизма среди небольшого круга
передовых рабочих к массовой политической агитации. Петербургский «Союз борьбы
за освобождение рабочего класса», организованный Лениным из марксистских рабочих
кружков осенью 1895 года, установил связь с массовым рабочим движением и стал
осуществлять соединение социализма с рабочим движением. «Союз борьбы» явился
первым зачатком революционной пролетарской партии в России и распространил свое
влияние далеко за пределы Петербурга. Такие же союзы и социал-демократические
группы были созданы и в других городах и областях России: в Москве, Иваново-
Вознесенске, Киеве, Самаре, Сибири и т. д. На очередь дня встала задача объединения
марксистских организаций в единую партию, с единым центром и марксистской про-
граммой.
Огромную роль в выполнении этой задачи сыграли произведения В. И. Ленина
1895—1897 годов. Они
VIII 
указывали ближайшие и конечные цели борьбы пролетариата, ставили перед русскими
социал-демократами конкретные задачи и являлись теоретическим оружием в борьбе
против народничества, которое было в тот период все еще серьезным идейным препят-
ствием на пути социал-демократического движения.
Большая группа работ, напечатанных в томе, посвящена разработке программных,
тактических и организационных задач русских марксистов. Среди них работы: «Проект
и объяснение программы социал-демократической партии», «Задачи русских социал-
демократов» и «От какого наследства мы отказываемся?».
Значительную часть тома составляют произведения Ленина, обращенные к массово-
му рабочему читателю: брошюры «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих
на фабриках и заводах» и «Новый фабричный закон», листовки «К рабочим и работни-
цам фабрики Торнтона», «Царскому правительству», статья «О чем думают наши ми-
нистры?».
Центральное место в томе занимают экономические работы Ленина: «К характери-
стике экономического романтизма (Сисмонди и наши отечественные сисмондисты)»,
«Кустарная перепись 1894/95 года в Пермской губернии и общие вопросы «кустарной»
промышленности», «Перлы народнического прожектерства», «Гимназические хозяйст-
ва и исправительные гимназии» и «По поводу одной газетной заметки». В них Ленин
опровергает мелкобуржуазные народнические теории, отрицавшие возможность разви-
тия капитализма в России, и на большом фактическом материале показывает, что Рос-
сия идет по капиталистическому пути.
Том открывается статьей-некрологом «Фридрих Энгельс», написанной осенью 1895
года. В статье дается глубокая и всесторонняя характеристика Ф. Энгельса как самого
замечательного, после К. Маркса, учителя пролетариата, вся жизнь которого неразрыв-
но связана с борьбой рабочего класса. В кратком очерке жизни и деятельности Ф. Эн-
гельса Ленин подчеркивает значение его литературных трудов и характеризует великое
содружество Маркса и Энгельса. Излагая основные идеи
 ПРЕДИСЛОВИЕ IX
марксизма, Ленин указывает, что вожди пролетариата — Маркс и Энгельс — сочувст-
венно относились к героической борьбе русских революционеров; они считали непо-
средственной и важнейшей задачей русской социал-демократии завоевание политиче-
ской свободы, предвидели, какое огромное значение будет иметь свободная революци-
онная Россия для успехов рабочего движения на Западе.
Творчески применяя и развивая марксизм, Ленин разрабатывает программные зада-
чи русских социал-демократов. В конце 1895 года, находясь в тюрьме, он пишет свой
первый «Проект программы» социал-демократической партии, а летом 1896 года «Объ-
яснение программы», разъясняющее смысл и значение основных пунктов программы.
Эти работы печатаются в томе как одно цельное произведение под заглавием «Проект и
объяснение программы социал-демократической партии». В нем Ленин дает анализ
развития капитализма в России и выдвигает основные цели и задачи классовой борьбы
пролетариата. Уже в первом проекте программы он формулирует конечную цель про-
летариата — завоевание политической власти, уничтожение частной собственности на
средства производства и создание социалистического общества. «Проект программы»
содержит также и практические требования социал-демократии: общегосударственные,
требования рабочего класса и требования крестьянства.
В брошюре «Задачи русских социал-демократов», написанной в сибирской ссылке в
конце 1897 года, Ленин обобщил опыт работы петербургского «Союза борьбы за осво-
бождение рабочего класса» и обосновал политическую программу и тактику русских
социал-демократов. Отметив неразрывную связь социалистической деятельности рус-
ских социал-демократов (пропаганда научного социализма и борьба за установление
социалистического общества) с демократической (пропаганда демократических идей и
борьба против царизма), он показал и существенное различие между ними.
Разоблачая заговорщическую тактику народовольцев, Ленин указывал, что борьбу с
абсолютизмом
X 

должны вести не заговорщики, а революционная марксистская партия, опирающаяся на
рабочее движение. В брошюре «Задачи русских социал-демократов» Ленин подчерки-
вал огромное значение революционной теории в освободительной борьбе пролетариата
и впервые выдвинул свой известный тезис: «Без революционной теории не может быть
и революционного движения» (настоящий том, стр. 462), получивший дальнейшее раз-
витие в книге «Что делать?». Брошюра заканчивается обращением Ленина к передовым
рабочим, ко всем социал-демократическим кружкам и группам с призывом к объедине-
нию в единую марксистскую партию.
В настоящем томе брошюра «Задачи русских социал-демократов» печатается вместе
с двумя ленинскими предисловиями ко второму и третьему изданиям ее, написанными
в 1902 и 1905 годах. В предисловиях Ленин подчеркивает, что брошюра дает лишь об-
щий очерк задач русских социал-демократов. Характеризуя развитие социал-
демократии, Ленин показывает, как менялись ее конкретные задачи.
Помещенные в томе ленинские брошюры и листовки являются образцом марксист-
ской агитационной литературы и доступны самому неподготовленному читателю. Ле-
нин всегда охотно и с большим желанием писал для рабочих. «Я ничего так не желал
бы, — говорил он, — ни о чем так много не мечтал, как о возможности писать для ра-
бочих» (Сочинения, 4 изд., том 34, стр. 4). Он связывал конкретные факты фабричной
жизни со всем общественным строем России, пробуждая тем самым политическое соз-
нание рабочего класса. В этих работах Ленин показывал бесправное положение проле-
тариата, жесточайшую эксплуатацию его капиталистами, нищету и угнетение трудя-
щихся масс в царской России и намечал пути борьбы рабочего класса за свое освобож-
дение. Брошюра «Объяснение закона о штрафах», вышедшая в конце, 1895 года, учила
рабочих, как нужно бороться с фабрикантами и призывала их к объединению для рево-
люционной борьбы с капиталистами и царским самодержавием. Листовка
 ПРЕДИСЛОВИЕ XI
«К рабочим и работницам фабрики Торнтона», написанная в ноябре 1895 года по пово-
ду забастовки ткачей на фабрике Торнтона, разъясняла рабочим, что улучшить свое по-
ложение они могут «только общими дружными усилиями» (настоящий том, стр. 70).
В ноябре 1896 года, в тюрьме, Ленин написал листовку «Царскому правительству»,
которая давала оценку русских стачек 1895 и 1896 годов и отношения к ним царского
правительства. В тюрьме написано и «Сообщение от имени «стариков» членам петер-
бургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»», публикуемое впервые.
Цель «Сообщения» — предупредить членов «Союза борьбы», оставшихся на свободе, о
провокаторе Н. Михайлове, по доносу которого в декабре 1895 года был арестован Ле-
нин и группа «стариков» — членов петербургского «Союза борьбы».
Среди экономических работ, вошедших в том, важнейшей является работа «К харак-
теристике экономического романтизма», написанная весной 1897 года в сибирской
ссылке. Она была направлена против швейцарского экономиста Сисмонди и его рус-
ских последователей — народников В. В. (Воронцова В. П.), Николая — она (Даниель-
сона Н. Ф.) и др. Отметив заслугу Сисмонди, указавшего на наличие противоречий в
капиталистическом обществе, Ленин вскрыл утопизм и реакционность его воззрений,
показал, что Сисмонди критиковал капитализм с точки зрения мелкого буржуа, идеали-
зируя устаревшую цеховую организацию промышленности и патриархальное крестьян-
ское хозяйство. Ленин разъяснил, что идеи Сисмонди были использованы русскими на-
родниками для обоснования «самобытности» экономического развития России. В част-
ности, народники заимствовали неправильное положение Сисмонди о сокращении
внутреннего рынка при капитализме в результате разорения мелких производителей.
Сопоставляя взгляды Сисмонди с воззрениями народников, Ленин пришел к выводу,
что «экономическое учение народников есть лишь русская разновидность общеевро-
пейского романтизма» (стр. 246).
XII 
Он разоблачил попытки народников прикрыть мелкобуржуазную сущность своих воз-
зрений фразами о признании экономической теории Маркса и дал научный анализ дей-
ствительных противоречий капитализма.
В другой экономической работе «Кустарная перепись 1894/95 года в Пермской гу-
бернии и общие вопросы «кустарной» промышленности», написанной в августе — сен-
тябре 1897 года, Ленин подвергает критическому анализу данные кустарной переписи
1894/95 года, обработанные пермскими народниками в книге «Очерк состояния кустар-
ной промышленности в Пермской губернии». Ленин занялся анализом этой книги по-
тому, что состояние кустарной промышленности в Пермской губернии было характер-
но для кустарных промыслов всей России. Он критиковал субъективный подход народ-
ников к материалам переписи, разоблачил их попытки при помощи так называемых
средних данных извратить действительность и доказать, что капитализм в кустарную
промышленность якобы не проникает, что кустарная промышленность отлична от про-
мышленности капиталистической. Наглядно, на конкретном материале, Ленин показал
проникновение капитализма в кустарную промышленность и вызванное им классовое
расслоение кустарей. Материалы этой работы были использованы В. И. Лениным в
книге «Развитие капитализма в России», завершившей идейный разгром народничест-
ва.
В статьях «Гимназические хозяйства и исправительные гимназии» и «Перлы народ-
нического прожектерства» подвергается глубокой и всесторонней критике выдвинутый
либеральным народником С. Н. Южаковым проект обобществления производства, по-
средством которого Россия смогла будто бы избежать капиталистического пути разви-
тия. Ленин показал утопичность и реакционность проекта Южакова, предлагавшего
осуществить в земледельческих гимназиях обязательное среднее образование с отра-
ботками неимущих учеников за свое обучение. В статье «По поводу одной газетной за-
метки», написанной в сентябре 1897 года, также
 ПРЕДИСЛОВИЕ XIII
разоблачаются прожектерские экономические планы либерального народника Н. В. Ле-
витского об обязательном взаимном страховании жизни всего крестьянского населения.
Второй том заканчивается статьей «От какого наследства мы отказываемся?», напи-
санной в конце 1897 года. В этой статье Ленин определяет отношение пролетарской
партии к революционным традициям своей страны. Народники, считая себя продолжа-
телями наследства 60-х годов, утверждали, что марксисты будто бы разрывают с луч-
шими традициями, с идейным «наследством» передовой части русского общества. Со-
поставляя взгляды русских просветителей 60-х годов, народников и социал-демократов,
Ленин доказывает, что на самом деле именно марксисты, а не народники, являются го-
раздо более последовательными хранителями наследства русских революционных про-
светителей, виднейшим представителем которых был Н. Г. Чернышевский. Марксист-
скую партию Ленин считал законным наследником всех прогрессивных завоеваний и
революционно-демократических традиций народов России. Однако хранить наследст-
во, указывал он, не значит ограничиваться только полученным наследством; необходи-
мо идти дальше, самостоятельно определять пути и средства революционной борьбы.
В разделе «Подготовительные материалы» в настоящем томе даны «Набросок пре-
дисловия ко второму изданию брошюры «Задачи русских социал-демократов»» и «Не-
законченный вариант предисловия ко второму изданию брошюры «Задачи русских со-
циал-демократов»», публикуемые впервые.
5-го августа нового стиля (24 июля) 1895 года скончался в Лондоне Фридрих Эн-
гельс. После своего друга Карла Маркса (умершего в 1883 г.) Энгельс был самым заме-
чательным ученым и учителем современного пролетариата во всем цивилизованном
мире. С тех пор, как судьба столкнула Карла Маркса с Фридрихом Энгельсом, жизнен-
ный труд обоих друзей сделался их общим делом. Поэтому, для того чтобы понять, что
сделал Фридрих Энгельс для пролетариата, надо ясно усвоить себе значение учения и
деятельности Маркса в развитии современного рабочего движения. Маркс и Энгельс
первые показали, что рабочий класс с его требованиями есть необходимое порождение
современного экономического порядка, который вместе с буржуазией неизбежно соз-
дает и организует пролетариат; они показали, что не благожелательные попытки от-
дельных благородных личностей, а классовая борьба организованного пролетариата
избавит человечество от гнетущих его теперь бедствий. Маркс и Энгельс в своих науч-
ных трудах первые разъяснили, что социализм не выдумка мечтателей, а конечная цель
и необходимый результат развития производительных сил в современном обществе.
Вся писаная история до сих пор была историей классовой борьбы, сменой господства и
побед одних общественных классов над другими. И это будет продолжаться до тех пор,
пока не исчезнут основы классовой борьбы и классового господства — частная
6 В . И . ЛЕНИН
собственность и беспорядочное общественное производство. Интересы пролетариата
требуют уничтожения этих основ, и потому против них должна быть направлена созна-
тельная классовая борьба организованных рабочих. А всякая классовая борьба есть
борьба политическая.
Эти взгляды Маркса и Энгельса усвоены теперь всем борющимся за свое освобож-
дение пролетариатом, но, когда два друга в 40-х годах приняли участие в социалисти-
ческой литературе и общественных движениях своего времени, такие воззрения были
совершенной новостью. Тогда было много талантливых и бездарных, честных и бесче-
стных людей, которые, увлекаясь борьбой за политическую свободу, борьбой с само-
державием царей, полиции и попов, не видели противоположности интересов буржуа-
зии и пролетариата. Эти люди не допускали и мысли, чтобы рабочие выступали как са-
мостоятельная общественная сила. С другой стороны, было много мечтателей, подчас
гениальных, думавших, что нужно только убедить правителей и господствующие клас-
сы в несправедливости современного общественного порядка и тогда легко водворить
на земле мир и всеобщее благополучие. Они мечтали о социализме без борьбы. Нако-
нец, почти все тогдашние социалисты и вообще друзья рабочего класса видели в проле-
тариате только язву, с ужасом смотрели они, как с ростом промышленности растет и эта
язва. Поэтому все они думали о том, как бы остановить развитие промышленности и
пролетариата, остановить «колесо истории». В противоположность общему страху пе-
ред развитием пролетариата, Маркс и Энгельс все свои надежды возлагали на беспре-
рывный рост пролетариата. Чем больше пролетариев, тем больше их сила, как револю-
ционного класса, тем ближе и возможнее социализм. В немногих словах заслуги Мар-
кса и Энгельса перед рабочим классом можно выразить так: они научили рабочий класс
самопознанию и самосознанию и на место мечтаний поставили науку.
Вот почему имя и жизнь Энгельса должны быть знакомы каждому рабочему, вот по-
чему в нашем сборнике, цель которого, как и всех наших изданий, будить клас-
 ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС 7
совое самосознание в русских рабочих, мы должны дать очерк жизни и деятельности
Фридриха Энгельса, одного из двух великих учителей современного пролетариата. Эн-
гельс родился в 1820 году в г. Бармене, в Рейнской провинции прусского королевства.
Отец его был фабрикантом. В 1838 году Энгельс семейными обстоятельствами был вы-
нужден, не кончив гимназии, поступить в приказчики одного бременского торгового
дома. Занятия купеческим делом не помешали Энгельсу работать над своим научным и
политическим образованием. Еще гимназистом возненавидел он самодержавие и про-
извол чиновников. Занятия философией повели его дальше. В то время в немецкой фи-
лософии господствовало учение Гегеля, и Энгельс сделался его последователем. Хотя
сам Гегель был поклонником самодержавного прусского государства, на службе кото-
рого он состоял в качестве профессора Берлинского университета, — учение Гегеля
было революционным. Вера Гегеля в человеческий разум и его права и основное поло-
жение гегелевской философии, что в мире происходит постоянный процесс изменения
и развития, приводили тех учеников берлинского философа, которые не хотели ми-
риться с действительностью, к мысли, что и борьба с действительностью, борьба с су-
ществующей неправдой и царящим злом коренится в мировом законе вечного развития.
Если все развивается, если одни учреждения сменяются другими, почему же вечно бу-
дут продолжаться самодержавие прусского короля или русского царя, обогащение ни-
чтожного меньшинства на счет огромного большинства, господство буржуазии над на-
родом? Философия Гегеля говорила о развитии духа и идей, она была идеалистической.
Из развития духа она выводила развитие природы, человека и людских, общественных
отношений. Маркс и Энгельс, удержав мысль Гегеля о вечном процессе развития*
, от-
бросили предвзятое идеалистическое воззрение;
 * Маркс и Энгельс не раз указывали, что они в своем умственном развитии многим обязаны великим
немецким философам и в частности Гегелю. «Без немецкой философии, — говорит Энгельс, — не было
бы и научного социализма»3
.
8 В . И . ЛЕНИН
обратившись к жизни, они увидели, что не развитие духа объясняет развитие природы,
а наоборот — дух следует объяснить из природы, материи... В противоположность Ге-
гелю и другим гегельянцам Маркс и Энгельс были материалистами. Взглянув материа-
листически на мир и человечество, они увидели, что как в основе всех явлений приро-
ды лежат причины материальные, так и развитие человеческого общества обусловлива-
ется развитием материальных, производительных сил. От развития производительных
сил зависят отношения, в которые становятся люди друг к другу при производстве
предметов, необходимых для удовлетворения человеческих потребностей. И в этих от-
ношениях — объяснение всех явлений общественной жизни, человеческих стремлений,
идей и законов. Развитие производительных сил создает общественные отношения,
опирающиеся на частную собственность, но теперь мы видим, как то же развитие про-
изводительных сил отнимает собственность у большинства и сосредоточивает ее в ру-
ках ничтожного меньшинства. Оно уничтожает собственность, основу современного
общественного порядка, оно само стремится к той же цели, которую поставили себе
социалисты. Социалистам надо только понять, какая общественная сила, по своему по-
ложению в современном обществе, заинтересована в осуществлении социализма, и со-
общить этой силе сознание ее интересов и исторической задачи. Такая сила — пролета-
риат. С ним Энгельс познакомился в Англии, в центре английской промышленности,
Манчестере, куда он перебрался в 1842 году, поступив на службу в торговый дом, од-
ним из пайщиков которого был его отец. Здесь Энгельс не только сидел в фабричной
конторе, — он ходил по грязным кварталам, где ютились рабочие, сам своими глазами
видел их нищету и бедствия. Но он не удовольствовался личными наблюдениями, он
прочел все, что было найдено до него о положении английского рабочего класса, он
тщательно изучил все доступные ему официальные документы. Плодом этих изучений
и наблюдений была вышедшая в 1845 году книга: «Положение рабочего класса в Анг-
лии»
4
. Мы уже упомянули
 ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС 9
выше, в чем главная заслуга Энгельса как автора «Положения рабочего класса в Анг-
лии». И до Энгельса очень многие изображали страдания пролетариата и указывали на
необходимость помочь ему. Энгельс первый сказал, что пролетариат не только стра-
дающий класс; что именно то позорное экономическое положение, в котором находит-
ся пролетариат, неудержимо толкает его вперед и заставляет бороться за свое конечное
освобождение. А борющийся пролетариат сам поможет себе. Политическое движение
рабочего класса неизбежно приведет рабочих к сознанию того, что у них нет выхода
вне социализма. С другой стороны, социализм будет только тогда силой, когда он ста-
нет целью политической борьбы рабочего класса. Вот основные мысли книги Энгельса
о положении рабочего класса в Англии, мысли, теперь усвоенные всем мыслящим и
борющимся пролетариатом, но тогда совершенно новые. Эти мысли были изложены в
книге, увлекательно написанной, полной самых достоверных и потрясающих картин
бедствий английского пролетариата. Книга эта была ужасным обвинением капитализма
и буржуазии. Впечатление, произведенное ею, было очень велико. На книгу Энгельса
стали всюду ссылаться, как на лучшую картину положения современного пролетариата.
И действительно, ни до 1845 года, ни позже не появлялось ни одного столь яркого и
правдивого изображения бедствий рабочего класса.
Социалистом Энгельс сделался только в Англии. В Манчестере он вступил в связь с
деятелями тогдашнего английского рабочего движения и стал писать в английских со-
циалистических изданиях. В 1844 году, возвращаясь в Германию, он по пути познако-
мился в Париже с Марксом, с которым уже раньше у него завязалась переписка. Маркс
в Париже под влиянием французских социалистов и французской жизни сделался тоже
социалистом. Здесь друзья сообща написали книгу: «Святое семейство, или критика
критической критики»5
. В этой книге, вышедшей за год до «Положения рабочего клас-
са в Англии» и написанной большей частью Марксом, заложены основы того револю-
ционно-материалистического
10 В . И . ЛЕНИН
социализма, главные мысли которого мы изложили выше. «Святое семейство» — шу-
точное прозвание философов братьев Бауэров с их последователями. Эти господа про-
поведовали критику, которая стоит выше всякой действительности, выше партий и по-
литики, отрицает всякую практическую деятельность и лишь «критически» созерцает
окружающий мир и происходящие в нем события. Господа Бауэры свысока судили о
пролетариате, как о некритической массе. Против этого вздорного и вредного направ-
ления решительно восстали Маркс и Энгельс. Во имя действительной человеческой
личности — рабочего, попираемого господствующими классами и государством, они
требуют не созерцания, а борьбы за лучшее устройство общества. Силу, способную
вести такую борьбу и заинтересованную в ней, они видят, конечно, в пролетариате.
Еще до «Святого семейства» Энгельс напечатал в «Немецко-Французском Журнале»6
Маркса и Руге «Критические очерки по политической экономии»7
, в которых с точки
зрения социализма рассмотрел основные явления современного экономического поряд-
ка, как необходимые последствия господства частной собственности. Общение с Эн-
гельсом бесспорно содействовало тому, что Маркс решил заняться политической эко-
номией, той наукой, в которой его труды произвели целый переворот.
Время от 1845 по 1847 г. Энгельс провел в Брюсселе и Париже, соединяя научные
занятия с практическою деятельностью в среде немецких рабочих Брюсселя и Парижа.
Тут у Энгельса и Маркса завязались отношения с тайным немецким «Союзом комму-
нистов»8
, который поручил им изложить основные начала выработанного ими социа-
лизма. Так возник напечатанный в 1848 году знаменитый «Манифест Коммунистиче-
ской партии» Маркса и Энгельса. Эта небольшая книжечка стоит целых томов: духом
ее живет и движется до сих пор весь организованный и борющийся пролетариат циви-
лизованного мира.
Революция 1848 г., разразившаяся сперва во Франции, а потом распространившаяся
и на другие страны Западной Европы, привела Маркса и Энгельса на ро-
 ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС 11
дину. Здесь, в Рейнской Пруссии, они стали во главе демократической «Новой Рейн-
ской Газеты»9
, издававшейся в Кёльне. Оба друга были душой всех революционно-
демократических стремлений в Рейнской Пруссии. До последней возможности отстаи-
вали они интересы народа и свободы от реакционных сил. Последние, как известно,
одолели. «Новая Рейнская Газета» была запрещена, Маркс, потерявший за время своей
эмигрантской жизни права прусского подданного, был выслан, а Энгельс принял уча-
стие в вооруженном народном восстании, в трех сражениях бился за свободу и после
поражения повстанцев бежал через Швейцарию в Лондон. Там же поселился и Маркс.
Энгельс вскоре снова сделался приказчиком, а потом и пайщиком того торгового дома
в Манчестере, в котором он служил в 40-х годах. До 1870 года он жил в Манчестере, а
Маркс в Лондоне, что не мешало им находиться в самом живом духовном общении:
они почти ежедневно переписывались. В этой переписке друзья обменивались своими
взглядами и знаниями и продолжали сообща вырабатывать научный социализм. В
1870 г. Энгельс перебрался в Лондон и до 1883 г., когда скончался Маркс, продолжа-
лась их совместная духовная жизнь, полная напряженной работы. Плодом ее были —
со стороны Маркса — «Капитал», величайшее политико-экономическое произведение
нашего века, со стороны Энгельса — целый ряд крупных и мелких сочинений. Маркс
работал над разбором сложных явлений капиталистического хозяйства. Энгельс в весь-
ма легко написанных, нередко полемических работах освещал самые общие научные
вопросы и разные явления прошлого и настоящего — в духе материалистического по-
нимания истории и экономической теории Маркса. Из этих работ Энгельса назовем:
полемическое сочинение против Дюринга (здесь разобраны величайшие вопросы из
области философии, естествознания и общественных наук)
, «Происхождение
 * Это удивительно содержательная и поучительная книга10. Из нее, к сожалению, на русский язык пе-
реведена только небольшая часть, содержащая исторический очерк развития социализма («Развитие на-
учного социализма»11, 2-ое изд., Женева, 1892).
12 В . И . ЛЕНИН
семьи, собственности и государства»
12 (переведено на русский язык, издано в С.-
Петербурге, 3-е изд., 1895), «Людвиг Фейербах»13 (русский перевод с примечаниями Г.
Плеханова, Женева, 1892), статья об иностранной политике русского правительства
(переведена на русский язык в женевском «Социал-Демократе»
14 №№ 1 и 2), замеча-
тельные статьи о квартирном вопросе15, наконец, две маленькие, но очень ценные ста-
тьи об экономическом развитии России («Фридрих Энгельс о России», перев. на рус-
ский язык В. И. Засулич, Женева, 1894)16. Маркс умер, не успев окончательно обрабо-
тать свой огромный труд о капитале. Вчерне, однако, он был уже готов, и вот Энгельс
после смерти друга принялся за тяжелый труд обработки и издания II и III тома «Капи-
тала». В 1885 г. он издал II, в 1894 г. III том (IV том он не успел обработать17). Работы
над этими двумя томами потребовалось очень много. Австрийский социал-демократ
Адлер верно заметил, что изданием II и III томов «Капитала» Энгельс соорудил своему
гениальному другу величественный памятник, на котором невольно неизгладимыми
чертами вырезал свое собственное имя. Действительно, эти два тома «Капитала» —
труд двоих: Маркса и Энгельса. Старинные предания рассказывают о разных трога-
тельных примерах дружбы. Европейский пролетариат может сказать, что его наука соз-
дана двумя учеными и борцами, отношения которых превосходят все самые трогатель-
ные сказания древних о человеческой дружбе. Энгельс всегда — и, в общем, совершен-
но справедливо — ставил себя позади Маркса. «При Марксе, — писал он одному ста-
рому приятелю, — я играл вторую скрипку»18. Его любовь к живому Марксу и благого-
вение перед памятью умершего были беспредельны. Этот суровый борец и строгий
мыслитель имел глубоко любящую душу.
После движения 1848—1849 гг. Маркс и Энгельс в изгнании занимались не одной
только наукой. Маркс создал в 1864 г. «Международное общество рабочих»19 и в тече-
ние целого десятилетия руководил этим обществом. Живое участие в его делах прини-
мал также
 ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС 13
и Энгельс. Деятельность «Международного общества», соединявшего, по мысли Мар-
кса, пролетариев всех стран, имела огромное значение в развитии рабочего движения.
Но и с закрытием в 70-х годах «Международного общества» объединяющая роль Мар-
кса и Энгельса не прекратилась. Наоборот, можно сказать, что значение их, как духов-
ных руководителей рабочего движения, постоянно возрастало, потому что непрерывно
росло и само движение. После смерти Маркса Энгельс один продолжал быть советни-
ком и руководителем европейских социалистов. К нему одинаково обращались за сове-
тами и указаниями и немецкие социалисты, сила которых, несмотря на правительст-
венные преследования, быстро и непрерывно увеличивалась, и представители отсталых
стран, — напр., испанцы, румыны, русские, которым приходилось обдумывать и взве-
шивать свои первые шаги. Все они черпали из богатой сокровищницы знаний и опыта
старого Энгельса.
Маркс и Энгельс, оба знавшие русский язык и читавшие русские книги, живо инте-
ресовались Россией, с сочувствием следили за русским революционным движением и
поддерживали сношения с русскими революционерами. Оба они сделались социали-
стами из демократов, и демократическое чувство ненависти к политическому произ-
волу было в них чрезвычайно сильно. Это непосредственное политическое чувство
вместе с глубоким теоретическим пониманием связи политического произвола с эко-
номическим угнетением, а также богатый жизненный опыт сделали Маркса и Энгельса
необычайно чуткими именно в политическом отношении. Поэтому героическая борьба
малочисленной кучки русских революционеров с могущественным царским правитель-
ством находила в душах этих испытанных революционеров самый сочувственный от-
звук. Наоборот, поползновение ради мнимых экономических выгод отворачиваться от
самой непосредственной и важной задачи русских социалистов — завоевания полити-
ческой свободы — естественно, являлось в их глазах подозрительным и даже прямо
считалось ими изменой великому делу социальной революции. «Освобождение
14 В . И . ЛЕНИН
пролетариата должно быть его собственным делом», — вот чему постоянно учили
Маркс и Энгельс20. А для того, чтобы бороться за свое экономическое освобождение,
пролетариат должен завоевать себе известные политические права. Кроме того, и
Маркс и Энгельс ясно видели, что и для западноевропейского рабочего движения поли-
тическая революция в России будет иметь огромное значение. Самодержавная Россия
всегда была оплотом всей европейской реакции. Необыкновенно выгодное междуна-
родное положение, в которое поставила Россию война 1870 года, надолго поселившая
раздор между Германией и Францией, конечно, только увеличило значение самодер-
жавной России как реакционной силы. Только свободная Россия, не нуждающаяся ни в
угнетении поляков, финляндцев, немцев, армян и прочих мелких народов, ни в посто-
янном стравливании Франции с Германией, даст современной Европе свободно вздох-
нуть от военных тягостей, ослабит все реакционные элементы в Европе и увеличит си-
лу европейского рабочего класса. Вот почему Энгельс и для успехов рабочего движе-
ния на Западе горячо желал водворения в России политической свободы. Русские рево-
люционеры потеряли в нем своего лучшего друга.
Вечная память Фридриху Энгельсу, великому борцу и учителю пролетариата!
ЧТО ТАКОЕ ШТРАФЫ?
Если спросить рабочего, знает ли он, что такое штрафы, то он, пожалуй, удивится
такому вопросу. Как же ему не знать штрафов, когда постоянно приходится платить
их? Об чем тут спрашивать?
Но это только кажется, будто тут нечего и спрашивать. А на самом деле большинст-
во рабочих не имеет правильного понятия о штрафах.
Обыкновенно думают, что штраф это — платеж хозяину за убыток, причиненный
ему рабочим. — Это неверно. — Штраф и вознаграждение за убыток — две различные
вещи. Если один рабочий причинил какой-нибудь убыток другому рабочему, — он мо-
жет требовать вознаграждение за убыток (напр., за испорченную материю), но не мо-
жет оштрафовать его. Точно так же, если один фабрикант причинит убыток другому
(напр., не поставит в срок товара), то фабрикант может требовать вознаграждение, но
не может оштрафовать другого фабриканта. — Вознаграждения за убыток требуют от
человека равного, а штрафовать можно только человека подчиненного: Поэтому возна-
граждение за убыток надо требовать судом, а штраф назначается хозяином без суда.
Штраф назначается иногда в таких случаях, когда никакого убытка хозяину не было:
напр., штраф за курение табака. Штраф есть наказание, а не вознаграждение за убыток.
Если рабочий, скажем, заронил при курении и сжег хозяйскую материю, то хозяин не
только оштрафует его за курение, но еще сверх того
20 В . И . ЛЕНИН
вычтет за сожженную материю. На этом примере ясно видно отличие штрафа от возна-
граждения за убыток.
Назначение штрафов — не вознаграждать за убыток, а создать дисциплину, т. е.
подчинение рабочих хозяину, заставить рабочих исполнять хозяйские приказания,
слушаться его во время работы. — Закон о штрафах так и говорит: штраф есть «денеж-
ное взыскание, налагаемое в видах поддержания порядка собственной властью заве-
дующих фабрикой». И величина штрафа зависит поэтому не от величины убытка, а от
степени неисправности рабочего: штраф тем больше, чем больше неисправность, чем
крупнее неповиновение хозяину, отступление от хозяйских требований. Если кто идет
работать на хозяина, то понятно, что он становится человеком подневольным; он дол-
жен хозяина слушаться, и хозяин его может наказывать. — Крепостные крестьяне ра-
ботали на помещиков, и помещики их наказывали. — Рабочие работают на капитали-
стов, и капиталисты их наказывают. — Разница вся только в том, что прежде подне-
вольного человека били дубьем, а теперь его бьют рублем.
Против этого, пожалуй, возразят: скажут, что общая работа массы рабочих на фаб-
рике или заводе невозможна без дисциплины: необходим порядок в работе, необходимо
следить за этим порядком и наказывать нарушителей. Поэтому, скажут, штрафы берут-
ся не потому, что рабочие — народ подневольный, а потому, что совместная работа
требует порядка.
Такое возражение совершенно неправильно, хотя с первого взгляда оно могло бы
ввести в заблуждение. Приводят это возражение только те, кто хочет скрыть от рабочих
их подневольное положение. Порядок, действительно, необходим при всякой общей
работе. Но разве необходимо, чтобы люди работающие подчинены были произволу
фабрикантов, т. е. людей, которые сами не работают и сильны только потому, что за-
брали в руки все машины, орудия и материалы? Общей работы нельзя вести без поряд-
ка, без того, чтобы все подчинялись этому порядку; но общую работу можно вести и
без подчинения рабочих фабрикантам и заводчикам.
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 21
Общая работа требует, действительно, наблюдения за порядком, но она вовсе не требу-
ет, чтобы власть наблюдать за другими доставалась всегда тому, кто сам не работает, а
живет чужим трудом. — Отсюда видно, что штрафы берутся не потому, что люди ведут
общую работу, а потому, что при теперешних капиталистических порядках весь рабо-
чий люд не имеет никакой собственности: все машины, орудия, сырые материалы, зем-
ля, хлеб находятся в руках богачей. Рабочие должны продаваться им, чтобы не умереть
с голоду. А продавшись, они, разумеется, уже обязаны подчиняться им и терпеть от них
наказания.
Это должен уяснить себе каждый рабочий, который хочет понимать, что такое
штрафы. Необходимо знать это, чтобы опровергнуть обыкновенное (и очень ошибоч-
ное) рассуждение, будто штрафы необходимы, так как без них невозможна будто бы
общая работа. Необходимо знать это, чтобы уметь объяснить каждому рабочему, чем
отличается штраф от вознаграждения за убыток и почему штрафы означают подне-
вольное положение рабочих, подчинение их капиталистам.
II
КАК ПРЕЖДЕ НАЛАГАЛИСЬ ШТРАФЫ
И ЧЕМ БЫЛИ ВЫЗВАНЫ НОВЫЕ ЗАКОНЫ О ШТРАФАХ?
Законы о штрафах существуют недавно: всего девять лет. До 1886 года не было ни-
каких законов о штрафах. — Фабриканты могли брать штрафы за что хотели и в каком
угодно количестве. Фабриканты брали тогда штрафы в безобразных размерах и нажи-
вали на штрафах громадные доходы. — Штрафы назначались иногда просто «по ус-
мотрению хозяина», без указания причины штрафа. — Штрафы доходили иногда до
половины заработка, так что рабочий из заработанного рубля отдавал хозяину пятьде-
сят копеек в виде штрафов. — Бывали такие случаи, что сверх штрафов назначалась
еще неустойка; напр., 10 рублей за оставление фабрики. Всякий раз, когда у фабрикан-
та дела шли плохо, —
22 В . И . ЛЕНИН
ему ничего не стоило сбавить плату вопреки условию. — Он заставлял мастеров строже
брать штрафы и браковать товар: выходило на то же, как если бы рабочему сбавили
плату.
Долго терпели рабочие все эти притеснения, но по мере того, как более и более раз-
вивались крупные заводы и фабрики, особенно ткацкие, вытесняя мелкие заведения и
ручных ткачей, — возмущение рабочих против произвола и притеснений становилось
все сильнее. Лет десять тому назад в делах купцов и фабрикантов наступила заминка,
так называемый кризис: товар не шел с рук; фабриканты несли убытки и стали еще
сильнее налегать на штрафы. Рабочие, заработки которых и без того были плохи, не
могли уже снести новых притеснений, и вот в губерниях Московской, Владимирской и
Ярославской начались в 1885—1886 годах рабочие бунты. Выведенные из терпения ра-
бочие прекращали работу и страшно мстили притеснителям, разрушая фабричные зда-
ния и машины, иногда поджигая их, избивая администрацию и т. п.
Особенно замечательна из всех этих стачек — стачка на известной Никольской ма-
нуфактуре Тимофея Саввича Морозова (в местечке Никольском, у станции Орехово,
Московско-Нижегородской ж. д.). С 1882 года Морозов стал сбавлять плату, и до 1884
года было пять сбавок. В то же время становились все строже и строже штрафы: по
всей фабрике они составляли почти четверть заработка (24 копейки штрафов на зарабо-
танный рубль), а иногда доходили у отдельных рабочих до половины заработка. Чтобы
скрыть такие безобразные штрафы, контора в последний год перед погромом поступала
так: тех рабочих, у которых штрафы достигали половины заработка, она заставляла
брать расчет, а потом хоть в тот же день рабочие эти могли опять поступать на работы
и получать новую книжку. Посредством этого книжки, где были записаны очень уж
большие штрафы, уничтожались. — При прогулах вычитали 3 дня за один прогульный
день, за курение штрафовали по 3, 4 и 5 руб. за раз. Выведенные из терпения, рабочие 7
января 1885 г. бросили работу, и
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 23
в течение нескольких дней разгромили фабричную лавку, квартиру мастера Шорина и
некоторые другие фабричные здания. Этот страшный бунт десятка тысяч рабочих (чис-
ло рабочих доходило до 11000 человек) чрезвычайно напугал правительство: в Орехо-
во-Зуево явились тотчас же войска, губернатор, прокурор из Владимира, прокурор из
Москвы. — Во время переговоров со стачечниками из толпы были переданы начальст-
ву «условия, составленные самими рабочими»
22, в которых рабочие требовали, чтобы
им вернули штрафы с пасхи 1884 г., чтобы штрафы впредь не превышали 5% заработка,
т. е. составляли не более 5 коп. с заработанного рубля, чтобы за прогул одного дня бра-
ли не более 1 рубля. Кроме того, рабочие требовали возвращения к заработку 1881 —
1882 гг., требовали, чтобы хозяин платил за прогульные по его вине дни, чтобы полный
расчет выдавался по предупреждению за 15 дней, чтобы прием товара производился
при свидетелях из рабочих и т. д.
Эта громадная стачка произвела очень сильное впечатление на правительство, кото-
рое увидало, что рабочие, когда они действуют вместе, представляют опасную силу,
особенно когда масса совместно действующих рабочих выставляет прямо свои требо-
вания. Фабриканты тоже почуяли силу рабочих и стали поосторожнее. — В газете «Но-
вое Время»23 сообщали, напр., из Орехово-Зуева: «Прошлогодний погром (т. е. погром
в январе 1885 г. у Морозова) имеет то значение, что сразу изменил старые фабричные
порядки как на орехово-зуевских фабриках, так и в окрестности». Значит, не только хо-
зяева морозовской фабрики должны были изменить безобразные порядки, когда рабо-
чие сообща потребовали их отмены, но даже соседние фабриканты пошли на уступки,
боясь и у себя погромов. «Главное — то, — писали в той же газете, — что теперь уста-
новилось более человеческое отношение к рабочим, чем прежде отличались немногие
из фабричных администраторов».
Даже «Московские Ведомости»
24 (эта газета всегда защищает фабрикантов и винит
во всем самих рабочих)
24 В . И . ЛЕНИН
поняли невозможность сохранить старые порядки и должны были признать, что произ-
вольные штрафы — «зло, ведущее к возмутительнейшим злоупотреблениям», что
«фабричные лавки — сущий грабеж», что необходимо поэтому установить закон и пра-
вила о штрафах.
Громадное впечатление, произведенное этой стачкой, усилилось еще благодаря суду
над рабочими. За буйство во время стачки, за нападение на военный караул (часть ра-
бочих была арестована во время стачки и заперта в одном здании, но рабочие сломали
дверь и ушли) 33 рабочих было предано суду. Суд состоялся во Владимире в мае
1886 г. Присяжные оправдали всех подсудимых, так как на суде показания свидетелей,
— в том числе хозяина фабрики, Т. С. Морозова, директора Дианова и многих ткачей-
рабочих, — выяснили все безобразные притеснения, которым подвергались рабочие.
Этот приговор суда явился прямым осуждением не только Морозова и его администра-
ции, но и всех вообще старых фабричных порядков.
Защитники фабрикантов страшно переполошились и озлобились. Те самые «Мос-
ковские Ведомости», которые после погрома признавали безобразие старых порядков,
теперь заговорили совсем другое: «Никольская мануфактура принадлежит», дескать, «к
числу лучших мануфактур. Рабочие не состоят к фабрике ни в каких крепостных или
обязательных отношениях, приходят они добровольно и уходят беспрепятственно.
Штрафы — но штрафы на фабриках необходимость; без них не было бы никакого сла-
ду с рабочими, и фабрику хоть закрывай». — Вся вина, дескать, самих рабочих, «рас-
пущенных, пьяных и небрежных». Приговор суда может только «развращать народные
массы»*
. — «Но с народными массами шутить опасно, — восклицали «Московские Ве-
домости». — Что должны подумать рабочие ввиду
 * Фабриканты и их защитники всегда смотрели и смотрят так, что если рабочие начинают думать о
своем положении, начинают добиваться своих прав и сообща сопротивляться безобразиям и притеснени-
ям хозяев, — то все это один только «разврат». — Конечно, для хозяев выгоднее, чтобы рабочие не ду-
мали о своем положении и не понимали своих прав.
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 25
оправдательного приговора Владимирского суда? Весть об этом решении мгновенно
облетела весь этот мануфактурный край. Наш корреспондент, выехавший из Владими-
ра тотчас после состоявшегося приговора, уже слышал о нем на всех станциях...»
Таким образом, фабриканты старались запугать правительство: если, дескать, усту-
пить рабочим в одном, то они завтра потребуют другого.
Но погромы рабочих были еще страшнее, и правительству пришлось уступить.
В июне 1886 г. вышел новый закон о штрафах, который указал случаи, когда позво-
лительно брать штрафы, определил крайнюю величину штрафов и постановил, что
штрафные деньги должны идти не в карман фабриканта, а на нужды самих рабочих.
Многие рабочие не знают этого закона, а те, которые знают, думают, что облегчение
в штрафах вышло от правительства, что надо быть благодарным за это облегчение на-
чальству. Мы видели, что это неправда. — Как ни безобразны были старые фабричные
порядки, — начальство ровно ничего не сделало для облегчения рабочих, покуда рабо-
чие не начали бунтовать против них, покуда озлобленные рабочие не дошли до того,
что стали ломать фабрики и машины, жечь товары и материалы, бить администрацию и
фабрикантов. — Только тогда правительство испугалось и уступило. — Рабочие
должны благодарить за облегчение не начальство, а своих товарищей, которые добива-
лись и добились отмены безобразных притеснений.
История погромов 1885 года показывает нам, какая громадная сила заключается в
соединенном протесте рабочих. — Необходимо только позаботиться о том, чтобы эта
сила употреблялась сознательнее, чтобы она не тратилась даром, на месть тому или
другому отдельному фабриканту или заводчику, на погром той или другой ненавистной
фабрики или завода, чтобы вся сила этого возмущения и этой ненависти направлялась
против всех фабрикантов, заводчиков вместе, против всего класса фабрикантов и заво-
дчиков, и шла на постоянную, упорную борьбу с ним.
26 В . И . ЛЕНИН
Рассмотрим теперь подробно наши законы о штрафах. Чтобы ознакомиться с ними,
надо разобрать следующие вопросы: 1) В каких случаях или по каким поводам разре-
шает закон налагать штрафы? — 2) Каков по закону должен быть размер штрафов? 3)
Каков порядок наложения штрафов указан в законе? — т. е. кто по закону может назна-
чать штраф? можно ли жаловаться на это? каким образом рабочему должно наперед
объявить табель о штрафах? как должно записывать штрафы в книгу? — 4) На что
должны идти, по закону, штрафные деньги? где они хранятся? каким образом расходу-
ются на нужды рабочих и на какие именно нужды? Наконец, последний вопрос 5) На
всех ли рабочих распространяется закон о штрафах?
Когда мы разберем все эти вопросы, мы будем знать не только, что такое штраф, но
и все особенные правила и подробные постановления русских законов о штрафах. А
знать это необходимо рабочим, чтобы сознательно относиться к каждому случаю не-
справедливых штрафов, чтобы уметь разъяснить товарищам, почему существует та или
другая несправедливость, — потому ли, что начальство фабрики нарушает закон, или
потому, что в самом законе существуют такие несправедливые правила, — и чтобы со-
образно с этим уметь выбрать подходящую форму борьбы против притеснений.
III
ПО КАКИМ ПОВОДАМ ФАБРИКАНТ
МОЖЕТ НАЛАГАТЬ ШТРАФЫ?
Закон говорит, что поводы наложения штрафов, т. е. провинности, за которые хозяин
фабрики или завода вправе штрафовать рабочих, могут быть следующие: 1) неисправ-
ная работа; 2) прогул; 3) нарушение порядка. «Никакие взыскания, — сказано в законе,
— не могут быть налагаемы по другим поводам»*
. Рас-
 * Закон, о котором мы говорим, есть «Устав о промышленности», который входит во вторую часть
одиннадцатого тома русского «Свода законов». — Закон излагается в отдельных статьях, которые пере-
нумерованы. — О штрафах говорят статьи 143, 144, 145, 146, 147, 148, 149, 150, 151 и 152.
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 27
смотрим внимательно каждый из этих трех поводов отдельно.
Первый повод — неисправная работа. В законе сказано: «Неисправной работой счи-
тается производство рабочим, по небрежности, недоброкачественных изделий, порча
им при работе материалов, машин и иных орудий производства». Надо запомнить тут
слова: «по небрежности». Они очень важны. — Штраф можно налагать, значит, только
за небрежность. Если изделие вышло недоброкачественным не по небрежности рабоче-
го, а, например, потому, что хозяин дал плохой материал, — тогда фабрикант не имеет
права налагать штраф. Необходимо, чтобы рабочие хорошо поняли это, и в случае на-
ложения штрафа за неисправную работу, когда неисправность произошла не по вине
рабочего, не по его небрежности, заявляли протест, потому что в таком случае штрафо-
вать — прямо незаконно. — Возьмем еще пример: работает заводский рабочий на стан-
ке около электрической лампочки. Отлетает кусок железа, попадает прямо в лампочку
и разбивает ее. Хозяин пишет штраф: «за порчу материалов». Имеет ли он на это пра-
во? Нет, не имеет, потому что рабочий не по небрежности разбил лампочку: рабочий не
виноват, что ничем не защитили лампочку от кусков железа, которые всегда отлетают
при работе*
.
Спрашивается теперь, достаточно ли охраняет этот закон рабочего? защищает ли он
его от произвола хозяина и несправедливого наложения штрафов? Конечно, нет, пото-
му что хозяин по своему усмотрению решает, доброкачественно изделие или недобро-
качественно; всегда возможны придирки, всегда возможно, что хозяин усилит штрафы
за недоброкачественность и станет посредством их выгонять больше работы за ту же
плату. — Закон оставляет рабочего беззащитным, оставляет хозяину возможность при-
теснений. Ясно, что
 * Такой именно случай был в Петербурге, в порту (новом Адмиралтействе), командир которого, Вер-
ховский, известен своими притеснениями рабочих. После стачки рабочих он заменил штрафы за разби-
тие лампочки вычетами за разбитую лампочку со всех рабочих мастерской. Понятно, что эти вычеты так
же незаконны, как и штрафы.
28 В . И . ЛЕНИН
закон пристрастен, составлен к выгоде фабрикантов и несправедлив.
Каким образом следовало бы защитить рабочего? Рабочие давно уже указали это:
ткачи на Никольской фабрике Морозова, во время стачки 1885 г., предъявили требова-
ние, между прочим, такое: «установлять доброкачественность или недоброкачествен-
ность товара при сдаче его, в случае разногласия, со свидетелями из рабочих, которые
работают поблизости, с записью всего этого в товарную приемную книгу». (Это требо-
вание было записано в тетради, составленной «по общему согласию рабочих» и пере-
данной из толпы во время стачки прокурору. — Тетрадь эта читалась на суде.) Требо-
вание это совершенно справедливое, потому что не может быть иного способа преду-
преждать произвол хозяина, как привлекать свидетелей, когда возникает спор о добро-
качественности товара, и притом свидетели эти должны быть непременно из рабочих:
мастера или служащие никогда не посмели бы идти против хозяина.
Второй повод наложения штрафов — прогул. Что называет закон прогулом? «Про-
гулом, — сказано в законе, — в отличие от несвоевременной явки на работу или само-
вольной отлучки с нее, считается неявка на работу в течение не менее половины рабо-
чего дня». Несвоевременная явка на работу или самовольная отлучка считается по за-
кону, как мы сейчас увидим, «нарушением порядка», и штраф налагается за это мень-
ший. Если рабочий пришел в завод, опоздавши на несколько часов, но все-таки раньше
полудня, это не будет прогулом, а только нарушением порядка; если же он пришел
только к полудню, — тогда это прогул. — Точно так же, если рабочий самовольно, без
разрешения, ушел с работы после полудня, т. е. пропустил несколько часов, — тогда
это будет нарушением порядка, а если он ушел на целые полдня, — то это прогул. — В
законе постановлено, что если рабочий прогуляет более трех дней подряд или в слож-
ности более шести дней в месяц, — то фабрикант вправе рассчитать его. — Спрашива-
ется, всегда ли пропуск половины или целого дня считается прогулом? — Нет. —
Только
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 29
тогда, когда не было уважительных причин неявки на работу. Уважительные причины
неявки перечислены в законе. Они следующие: 1) «лишение рабочего свободы». Зна-
чит, если рабочего, например, арестуют (по приказу полиции или по приговору миро-
вого судьи), то фабрикант не вправе при расчете поставить штрафа за прогул, 2) «вне-
запное разорение от несчастного случая», 3) «пожар», 4) «разлив рек». Напр., если ра-
бочий при весенней распутице не может перебраться через реку, — то фабрикант не
вправе штрафовать его, 5) «болезнь, лишающая возможности отлучиться из дому», и 6)
«смерть или тяжкая болезнь родителей, мужа, жены и детей». Во всех этих шести слу-
чаях неявка рабочего считается уважительной. Чтобы не быть оштрафованным за про-
гул, рабочему только следует позаботиться о доказательстве: на слово ему не поверят в
конторе, что он не явился по уважительной причине. Необходимо взять свидетельство
врача (в случае, напр., болезни) или полиции (в случае, напр., пожара). Если нельзя
достать свидетельство тотчас, следует принести его хотя бы и позже и требовать на ос-
новании закона, чтобы штраф не был назначаем, а если он уже назначен, то чтобы был
сложен.
По поводу этих правил закона об уважительных причинах неявки необходимо заме-
тить, что правила эти так суровы, как будто бы они относились к солдатам в казарме, а
не к свободным людям. Правила эти списаны с правил о законных причинах неявки в
суд: если кто-нибудь обвиняется в каком-нибудь преступлении, то его вызывает судеб-
ный следователь, и обвиняемый обязан явиться. Неявка разрешается только именно в
тех случаях, когда разрешается неявка рабочих*
. Значит, закон относится к рабочим так
же строго, как ко всяким мошенникам, ворам и т. п. Всякий понимает, почему так стро-
ги правила о явке в суд, — потому что преследование преступлений касается всего об-
щества. Но явка рабочего на работу вовсе не касается всего общества,
 * Кроме одного случая — «пожара», который не упомянут в законе о вызове обвиняемых.
30 В . И . ЛЕНИН
а только одного фабриканта, и притом одного рабочего легко заменить другим, чтобы
работа не останавливалась. Значит, не было никакой надобности в такой военной стро-
гости законов. Но капиталисты не ограничиваются тем, что отнимают у рабочего все
время для работы на фабрике; они хотят также отнять у рабочего всякую волю, всякие
другие интересы и помыслы, как только о фабрике. С рабочим обращаются, как с чело-
веком подневольным. — Поэтому и составляют такие казарменные, канцелярски-
придирчивые правила. Напр., мы видели сейчас, что уважительной причиной неявки
закон признает «смерть или тяжкую болезнь родителей, мужа, жены и детей». — Так
сказано в законе о явке в суд. — Точно так же сказано и в законе о явке рабочего на ра-
боту. Значит, если у рабочего умрет, напр., не жена, а сестра, — то рабочий не смеет
пропустить рабочего дня, не смеет тратить времени на похороны: время принадлежит
не ему, а фабриканту. А похоронить может и полиция, — стоит ли об этом заботиться.
По закону о явке в суд интерес семьи должен уступить интересам общества, для кото-
рого необходимо преследование преступников. — По закону о явке на работу интересы
семьи рабочего должны уступить интересам фабриканта, для которого необходимо по-
лучить прибыль. — И после этого чистые господа, составляющие, исполняющие и за-
щищающие такие законы, смеют обвинять рабочих в том, что они не ценят семейной
жизни!..
Посмотрим, справедлив ли закон о штрафах за прогул? Если рабочий бросает работу
на день, на два, — это считается прогулом, рабочий наказывается за это, а при прогуле
более трех дней сряду его могут прогнать. — Ну, а если фабрикант приостановит рабо-
ту (напр., по неимению заказов) или станет давать работу только пять дней в неделю
вместо установленных шести? Если бы рабочие были действительно равноправны с
фабрикантом, тогда закон для фабриканта должен бы был быть такой же, как и для ра-
бочего. — Если рабочий прекращает работу, он теряет плату и платит штраф. Значит,
если фабрикант произвольно
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 31
прекращает работу, он должен бы был, во-первых, платить рабочему полную заработ-
ную плату за все время простоя фабрики, а, во-вторых, должен бы подлежать и штрафу.
— Но ни того, ни другого в законе не постановлено. На этом примере ясно подтвер-
ждается то, что мы раньше говорили о штрафах, именно, что штрафы означают пора-
бощение рабочих капиталистом, означают, что рабочие представляют из себя низший,
подневольный класс, осужденный на всю жизнь работать на капиталистов и создавать
их богатство, получая за это гроши, недостаточные для мало-мальски сносной жизни.
— О том, чтобы фабриканты платили штраф за произвольную остановку работ, не мо-
жет быть и речи. Но фабриканты не платят рабочим даже заработной платы, когда ра-
бота приостанавливается не по вине рабочих. Это — возмутительнейшая несправедли-
вость. Закон содержит только правило, что договор между фабрикантом и рабочим
прекращается «за приостановкой в течение более 7 дней работ на фабрике или заводе,
вследствие пожара, наводнения, взрыва паровика и тому подобного случая». Рабочие
должны добиваться установления правила, обязывающего фабрикантов платить рабо-
чим заработную плату во время остановки работ. — Требование это уже было выстав-
лено публично русскими рабочими 11 января 1885 года, во время известной стачки у Т.
С. Морозова*
. В тетради рабочих требований стояло такое требование: «чтобы вычет за
прогул не превышал одного рубля с тем, чтобы и хозяин платил за прогульные по его
вине дни, как-то: за время простоя и переделки машин, и с этой целью каждый про-
гульный день чтобы записывался в расчетную тетрадь». — Первое требование рабочих
(чтобы штраф за прогул не превышал одного рубля) исполнено
 * Надо заметить, что в то время (1884/85 году) случаи простоя фабрики не по вине рабочих были
очень часты, так как тогда был торговый и промышленный кризис: товар у фабрикантов не шел с рук,
они старались сокращать производство. Напр., в декабре 1884 года большая Вознесенская мануфактура
(в Московской губ. около станции Талицы, Московско-Ярославской ж. д.) сократила число рабочих дней
в неделю до 4-х. Рабочие, которые работали сдельно, ответили на это стачкой, окончившейся в начале
января 1885 года уступкой фабриканта.
32 В . И . ЛЕНИН
и вошло в закон о штрафах 1886 года. Второе требование (чтобы хозяин платил за про-
гульные по его вине дни) не исполнено, и рабочим нужно еще добиваться его исполне-
ния. Для того чтобы борьба за такое требование была успешна, необходимо, чтобы у
всех рабочих было ясное понимание несправедливости закона, ясное понимание того,
что нужно требовать. В каждом отдельном случае, когда какая-нибудь фабрика или за-
вод стоят и рабочие не получают платы, — рабочие должны поднимать вопрос о не-
справедливости этого, они должны настаивать на том, что, пока договор с фабрикантом
не расторгнут, фабрикант обязан платить за каждый день, заявлять это инспектору,
разъяснения которого подтвердят рабочим, что закон действительно не говорит об
этом, и вызовут обсуждение закона рабочими. Они должны обращаться в суд, когда
есть возможность, с просьбой о взыскании с фабриканта задельной платы, — наконец,
заявлять общие требования об уплате заработка за дни простоя.
Третий повод наложения штрафа — «нарушение порядка». — Закон относит к на-
рушениям порядка следующие 8 случаев: 1) «несвоевременная явка на работу или са-
мовольная отлучка с нее» (мы сейчас уже говорили, чем отличается этот пункт от про-
гула); 2) «несоблюдение в заводских или фабричных помещениях установленных пра-
вил осторожности при обращении с огнем, в тех случаях, когда заведующий фабрикой
или заводом не признает нужным расторгнуть, в силу примечания 1 к статье 105, за-
ключенный с рабочими договор найма». — Это значит, что при нарушении рабочим
правил об осторожном обращении с огнем закон предоставляет фабриканту на выбор
либо оштрафовать рабочего, либо прогнать его («расторгнуть договор найма», как вы-
ражается закон); 3) «несоблюдение в заводских или фабричных помещениях чистоты и
опрятности»; 4) «нарушение тишины при работах шумом, криком, бранью, ссорою или
дракою»; 5) «непослушание». По поводу этого пункта следует заметить, что только то-
гда фабрикант вправе оштрафовать рабочего за «непослушание», когда рабочий не ис-
пол-
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 33
нил законного требования, т. е. требования, основанного на договоре. — Если предъяв-
лено какое-нибудь произвольное требование, не основанное на договоре рабочего с хо-
зяином, — тогда нельзя штрафовать за «непослушание». — Например, рабочий работа-
ет по условию о сдельной работе. Мастер зовет его бросить эту работу и сделать дру-
гую. Рабочий отказывается. — В этом случае неправильным был бы штраф за непо-
слушание, потому что рабочий договорился об одной только работе и, так как он рабо-
тает сдельно, то перейти на другое дело значит для него работать даром; 6) «приход на
работу в пьяном виде»; 7) «устройство недозволенных игр на деньги (в карты, орлянку
и т. п.)» и 8) «несоблюдение правил внутреннего на фабриках распорядка». Правила эти
составляются хозяином каждой фабрики и завода и утверждаются фабричным инспек-
тором.— Извлечения из них печатаются в расчетных книжках. — Рабочим следует чи-
тать эти правила и знать их, чтобы проверять, правильно или неправильно налагаются
на них штрафы за неисполнение правил внутреннего распорядка. — Необходимо отли-
чать эти правила от закона. Закон один для всех фабрик и заводов; правила внутреннего
распорядка — различные на каждой фабрике. — Закон утверждается или отменяется
властью государя; правила внутреннего распорядка — фабричным инспектором. — По-
этому, если правила эти оказываются притеснительны для рабочих, то отмены их мож-
но добиться жалобой инспектору (на которого, в случае отказа, можно жаловаться фаб-
ричному присутствию). — Чтобы показать необходимость отличать закон от правил
внутреннего распорядка, возьмем пример. Положим, рабочего штрафуют за неявку, по
требованию мастера, на работу в праздник или в сверхсуточные часы. — Правилен та-
кой штраф или нет? — Чтобы ответить на это, надо знать правила внутреннего распо-
рядка. — Если в правилах не сказано ничего об обязанности рабочего являться по тре-
бованию на работу в неурочное время, — тогда штраф незаконный. Но если в правилах
сказано, что рабочий обязан по требованию начальства являться на работу в праздники
34 В . И . ЛЕНИН
и в неурочное время, — тогда штраф будет законным. — Чтобы добиться отмены этого
обязательства, рабочие должны жаловаться не на штрафы, а требовать изменения пра-
вил внутреннего распорядка. — Необходимо договориться всем рабочим, и тогда при
дружном действии они смогут добиться отмены такого правила.
IV
КАК ВЕЛИКИ МОГУТ БЫТЬ ШТРАФЫ?
Теперь мы знаем все случаи, когда закон дозволяет штрафовать рабочих. — Рас-
смотрим, что говорит закон о величине штрафов? Закон не определяет одной величины
штрафов для всех фабрик и заводов. Он назначает только предел, выше которого штра-
фы назначать нельзя. Предел этот указывается отдельно для каждого из трех случаев
наложения штрафов (неисправная работа, прогул и нарушение порядка). — Именно,
для штрафов за прогул предел следующий: при поденной плате — не свыше суммы
шестидневного заработка (считая штрафы за целый месяц), то есть в один месяц нельзя
назначать штрафы за прогул более чем в размере шестидневного заработка*
. Если же
плата сдельная, то тогда предел штрафа за прогул — 1 рубль за день и всего не более 3-
х рублей в месяц. Сверх того при прогуле рабочий теряет плату за все прогульное вре-
мя. Далее, для штрафов за нарушение порядка предел — один рубль за каждое отдель-
ное нарушение. Наконец, что касается штрафов за неисправную работу, то предел в за-
коне не означен вовсе. — Указан еще один общий предел для всех штрафов в сложно-
сти: за прогул, за нарушение порядка и за неисправную работу вместе. Все эти взыска-
ния, взятые вместе, «не должны превышать одной трети заработка, действительно
причитающегося рабочему к установленному сроку расплаты».
 * Предел штрафа за один день прогула при поденной плате не указан. Сказано только: «соответствен-
но заработной плате рабочего». Размер штрафов точно обозначается в табеле взысканий на каждой фаб-
рике, как мы сейчас увидим.
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 35
То есть, если рабочему надо получить, скажем, 15 рублей, то штрафов с него нельзя по
закону взять больше 5 руб., — за все нарушения, прогулы и неисправности вместе. Ес-
ли накопилось штрафов больше, то фабрикант должен скостить их. Но в этом случае
закон дает еще другое право фабриканту: именно, фабрикант вправе расторгнуть дого-
вор, если с рабочего приходится штрафов более одной трети заработка*
.
Об этих правилах закона, насчет предельной величины штрафов, надо сказать, что
они слишком суровы для рабочего и оберегают одного фабриканта в ущерб рабочему.
— Во-первых, закон допускает слишком высокие штрафы — до одной трети заработка.
Это безобразно высокие штрафы. Сравним этот предел с известными случаями особен-
но высоких штрафов. Фабричный инспектор Владимирской губернии г. Микулин (ко-
торый написал книгу о новом законе 1886 г.) рассказывает, как высоки были штрафы на
фабриках до этого закона. Всего выше были штрафы в ткацком производстве, и самые
высокие штрафы на ткацкой фабрике составляли 10% заработка рабочих, т. е. одну де-
сятую заработка. — Фабричный инспектор Владимирской губ. г. Песков в своем отче-
те** приводит примеры особенно высоких штрафов: самый высокий из них — штраф в
5 руб. 31 коп. при заработке в 32 руб. 31 коп. Это составляет 16,4% (16 копеек на
рубль), т. е. менее одной шестой части заработка. Такой штраф называют высоким, и
называет его так не рабочий, а инспектор. А наш закон позволяет брать вдвое более вы-
сокие штрафы, в одну треть заработка, 331
/3 копейки на рубль! Очевидно, на фабри-
ках более или менее порядочных не бывало таких штрафов, которые разрешены наши-
ми законами. — Возьмем данные о штрафах на Никольской мануфактуре Т. С. Морозо-
ва перед стачкой 7-го января 1885 г.
 * Рабочий, который находит это расторжение договора неправильным, может жаловаться суду, но
только для таких жалоб установлен очень короткий срок: один месяц (считая, конечно, со дня расчета). ** Первый отчет за 1885 год. Только первые отчеты фабричных инспекторов были напечатаны. Пра-
вительство тотчас же прекратило печатать отчеты. — Должно быть, хороши были фабричные порядки,
если боялись публиковать описание их.
36 В . И . ЛЕНИН
Штрафы были на этой фабрике, по словам свидетелей, выше, чем на окрестных фабри-
ках. Они были так безобразны, что вывели совершенно из терпения 11000 человек. —
Мы наверное не ошибемся, если возьмем эту фабрику за образец фабрики с безобраз-
ными штрафами. — Как же высоки были штрафы на ней? — Ткацкий мастер Шорин
показывал на суде, как мы уже говорили, что штрафы доходили до половины заработка,
и вообще были от 30 до 50%, от 30 до 50 копеек на 1 рубль. — Но это показание, во-
первых, не подтверждено точными данными, а во-вторых, относится либо к отдельным
случаям, либо к одной мастерской. — Па суде над стачечниками были оглашены неко-
торые данные о штрафах. — Были приведены заработки (месячные) и штрафы в 17
случаях: весь заработок составляет 179 руб. 6 коп., а штрафы 29 руб. 65 коп. Это дает
16 коп. штрафов на заработок в 1 руб. Самый высокий штраф во всех этих 17 случаях
— 3 руб. 85 коп. из заработка в 12 руб. 40 коп. Это составляет 311
/2 копейки на рубль —
все-таки меньше того, что допускает наш закон. — Но лучше всего взять данные по
всей фабрике. — Штрафы за 1884 г. были выше, чем за предыдущие года: они состав-
ляли 231
/4 коп. на рубль (это самая большая цифра: штрафы были от 203
/4 до 231
/4%).
Итак, на фабрике, получившей известность безобразной высотой штрафов, — штрафы
были все-таки ниже, чем те, которые дозволяет русский закон!.. Хорошо защищает ра-
бочих такой закон, нечего сказать! — Стачечники у Морозова требовали: «штрафы
должны быть не выше 5% с заработанного рубля, причем необходимо, чтобы рабочий
предупреждался о плохой работе и вызывался не более 2-х раз в течение месяца».
Штрафы, разрешаемые нашими законами, можно сравнить только с какими-нибудь
ростовщическими процентами. Едва ли какой-нибудь фабрикант решится довести
штрафы до такой высоты; закон-то разрешает, да рабочие не позволят*
.
 * Нельзя не заметить по этому поводу, что г. Михайловский, бывший главный фабричный инспектор
Петербургского округа, находит справедливым назвать такой закон «истинно гуманною (человеколюби-
вою) реформою, делающею величайшую честь заботливости русского императорского правительства о
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 37
Наши законы о величине штрафов отличаются не только безобразной прижимисто-
стью, но, кроме того, страшной несправедливостью. Если штраф слишком велик (более
одной трети), то фабрикант может расторгнуть договор, а рабочему не предоставляется
такое же право, т. е. право уйти с фабрики, если на него так много налагают штрафов,
что они превышают треть заработка. Ясно, что закон заботится только о фабриканте,
как будто бы штрафы вызываются только виною рабочих. А на самом деле всякий зна-
ет, что фабриканты и заводчики нередко налегают на штрафы без всякой вины рабочих,
напр., для того, чтобы заставить рабочих напряженнее работать. Закон защищает толь-
ко фабриканта от неисправного рабочего, но не защищает рабочего от слишком при-
жимистых фабрикантов. В этом случае, значит, не у кого искать защиты рабочим. Они
должны сами подумать о себе и о борьбе с фабрикантами.
V
КАКОВ ПОРЯДОК НАЛОЖЕНИЯ ШТРАФОВ?
Мы уже говорили, что по закону штрафы налагаются «собственной властью» заве-
дующих фабрикой или заводом. Относительно жалоб на их распоряжения закон гово-
рит: «Распоряжения заведующего фабрикою или заводом о наложении на рабочих взы-
сканий обжалованию не подлежат. Но если при посещении фабрики или завода чинами
фабричной инспекции будет обнаружено из заявлений, сделанных рабочими, несоглас-
ное с требованиями закона наложение на них взысканий, то заведующий привлекается
к ответственности». —

рабочих классах». (Такой отзыв находится в книге о русской фабрично-заводской промышленности, из-
данной русским правительством для всемирной выставки 1893 года в Чикаго.) Вот какова заботливость
русского правительства!!! До закона и без всякого закона находились еще из фабрикантов такие грабите-
ли, которые удерживали у рабочего по 23 коп. с рубля. А закон, заботясь о рабочих, постановил: не
удерживать более 331
/3 (тридцать три с третью) коп. с рубля! А тридцать три копейки без трети удержи-
вать можно теперь уже по закону. — Действительно, «истинно гуманная реформа»!
38 В . И . ЛЕНИН
Постановление это, как видите, очень неясное и противоречивое: с одной стороны, ра-
бочему говорят, что жаловаться на наложение штрафа нельзя. А с другой стороны, го-
ворят, что рабочие могут «заявлять» инспектору о «несогласном с законом» наложении
штрафов. «Заявлять о незаконности» и «жаловаться на незаконность», — человек, не
имевший случая знакомиться с русскими законами, спросил бы, в чем же тут разница?
Разницы нет, но цель этого кляузного постановления закона очень ясная: закон хотел
стеснить рабочего в праве жаловаться на фабрикантов за несправедливое и незаконное
наложение штрафов. Теперь, если какой-нибудь рабочий пожалуется инспектору на не-
законный штраф, то инспектор может ответить ему: «Жаловаться на наложение штра-
фов закон не разрешает». — Много ли найдется рабочих, знакомых с хитрым законом,
которые сумеют ответить на это: «Я не жалуюсь, я только заявляю». — Инспектора на
то и поставлены, чтобы смотреть за соблюдением законов об отношениях рабочих к
фабрикантам. Инспектора обязаны принимать всякие заявления о неисполнении закона.
Инспектор, по правилу (см. утвержденный министром финансов «Наказ чинам фабрич-
ной инспекции»25), должен иметь приемные дни, не менее одного в неделю, для сло-
весных объяснений с лицами, имеющими в них надобность, и об этих днях на каждой
фабрике должно быть вывешено объявление. — Таким образом, если рабочие будут
знать закон и твердо решат не позволять никаких отступлений от него, — тогда хит-
рость приведенного сейчас закона окажется напрасной, и рабочие сумеют добиться со-
блюдения закона. — Имеют ли они право получать обратно штрафные деньги, если они
взысканы неправильно? Рассуждая по здравому смыслу, следовало бы, конечно, отве-
тить: да. Нельзя же допустить, чтобы фабрикант мог неправильно штрафовать рабочего
и не возвращать неправильно удержанных денег. Но оказывается, что, при обсуждении
этого закона в Государственном совете, решено было нарочно умолчать об этом. Члены
Государственного совета нашли, что предоставление рабочим
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 39
права требовать обратно неправильно взысканные деньги «ослабит в глазах рабочих то
значение, которое имеется в виду присвоить заведующему фабрикою, в видах поддер-
жания среди рабочих порядка». Вот как судят государственные люди о рабочих! Если
фабрикант неправильно взыскал деньги с рабочего, то рабочему не следует давать пра-
ва вытребовать их назад. Почему же отнимать у рабочего его деньги? — Потому что
жалобы «ослабят значение заведующих»! Значит, «значение заведующих» и «поддер-
жание порядка на фабриках» держатся только на том, что рабочие не знают своих прав
и «не смеют» жаловаться на начальство, хотя бы оно и нарушало закон! Значит, госу-
дарственные люди прямо-таки боятся, как бы рабочие не вздумали следить за правиль-
ным наложением штрафов! Рабочие должны поблагодарить членов Государственного
совета за их откровенность, которая показывает рабочим, чего они могут ждать от пра-
вительства. Рабочие должны показать, что они считают себя за таких же людей, как и
фабриканты, и не намерены позволять обращаться с собой, как с бессловесным скотом.
Поэтому рабочие должны поставить своей обязанностью не оставлять без жалобы ни
одного случая неправильного наложения штрафа, предъявлять непременно требование
о возвращении денег, — либо инспектору, либо, в случае его отказа, суду. — Пускай
рабочие ничего не добьются ни от инспекторов, ни от суда, — все-таки их усилия не
пропадут даром: они откроют глаза рабочим, покажут им, как относятся наши законы к
правам рабочих.
Итак, мы знаем теперь, что штрафы налагаются «собственной властью» заведующих.
— Но на каждой фабрике могут быть различные размеры штрафов (так как закон ука-
зывает ведь только предел, выше которого нельзя назначать штрафа), могут быть раз-
личные правила внутреннего распорядка. Поэтому закон требует, чтобы все наруше-
ния, облагаемые штрафами, и размер штрафа за каждое нарушение были указаны напе-
ред в табеле взысканий. Этот табель составляется каждым фабрикантом и заводчиком
отдельно и утверждается
40 В . И . ЛЕНИН
фабричным инспектором. Он должен быть выставлен, по закону, в каждой мастерской.
Для того, чтобы можно было следить за тем, правильно ли налагаются штрафы и
сколько их налагается, необходимо, чтобы штрафы все без исключения были правиль-
но записываемы. Закон требует, чтобы штрафы «не позднее трех дней со времени на-
ложения» записывались в расчетную книжку рабочего. Эта запись должна указывать,
во-первых, повод взыскания (т. е. за что оштрафован, — за неисправную работу и за
какую именно, за прогул или за нарушение порядка и какое именно) и, во-вторых, раз-
мер взыскания. — Запись штрафов в расчетную книжку необходима для того, чтобы
рабочие могли проверять правильность наложения штрафа и вовремя заявлять жалобу в
случае какой-нибудь незаконности. Затем, штрафы должны записываться все в особую
шнуровую книгу, которая должна быть на каждой фабрике или заводе для проверки
штрафов инспекцией.
По этому поводу, может быть, не лишним будет сказать два слова о жалобах на фаб-
рикантов и инспекторов, так как рабочие большею частью не знают, как и кому жало-
ваться. — По закону жаловаться на всякие нарушения закона на фабрике или заводе
следует фабричному инспектору. Он обязан принимать словесные и письменные заяв-
ления неудовольствия. Если фабричный инспектор не уважит просьбы, тогда можно
заявить старшему инспектору, который тоже обязан иметь приемные дни для выслуши-
вания заявлений. — Сверх того, канцелярия старшего инспектора должна быть открыта
ежедневно для лиц, имеющих надобность в справках или разъяснениях или заявлениях
(см. «Наказ чинам фабричной инспекции», ст. 18). На решение инспектора можно жа-
ловаться Губернскому по фабричным делам присутствию*
. Для этих жалоб
 * Из кого состоит Фабричное присутствие? Из губернатора, прокурора, начальника жандармского
управления, фабричного инспектора и двух фабрикантов. — Если бы прибавить сюда начальника тюрь-
мы и командующего казаками, то налицо были бы все чиновники, осуществляющие «заботливость рус-
ского императорского правительства о рабочих классах».
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 41
установлен в законе месячный срок, считая со дня объявления инспектором его распо-
ряжения. Далее, на постановления Фабричного присутствия в такой же срок можно жа-
ловаться министру финансов.
Как видите, очень много указано в законе лиц, которым можно жаловаться. И при-
том жаловаться имеют право и фабрикант, и рабочий одинаково. Беда только в том, что
эта защита только на бумаге и остается. У фабриканта есть полная возможность прино-
сить жалобы, — есть свободное время, есть средства нанять адвоката и т. п., и потому
фабриканты действительно приносят жалобы на инспекторов, доходят до министра и
добились уже различных льгот. А для рабочего это право приносить жалобы — одни
слова, не имеющие никакого значения. Прежде всего, у него нет времени ходить по ин-
спекторам да канцеляриям! он работает, и за «прогул» его штрафуют. У него нет денег
на то, чтобы нанять адвоката. Он не знает законов и потому не может настоять на своем
праве. А начальство не только не заботится о том, чтобы рабочим были известны зако-
ны, а, напротив, старается их скрыть от рабочего. Тому, кто не поверит этому, мы при-
ведем следующее правило из «Наказа чинам фабричной инспекции» (наказ этот утвер-
жден министром и разъясняет права и обязанности фабричных инспекторов): «Всякие
разъяснения владельцу промышленного заведения или заведующему оным по предмету
допущенных нарушений закона и изданных в его развитие обязательных постановле-
ний делаются фабричным инспектором не иначе, как в отсутствии рабочего»*
. Вот как.
Если фабрикант нарушает закон, то инспектор не смеет говорить ему об этом при рабо-
чих: министр запрещает! А не то, пожалуй, рабочие в самом деле узнают закон и захо-
тят требовать исполнения его! Недаром писали «Московские Ведомости», что это был
бы один только «разврат»!
Всякий рабочий знает, что жалобы, особенно на инспектора, им почти вовсе недос-
тупны. Конечно, мы не хотим сказать, что рабочим не следует возбуждать
 * Примечание к статье 26-й «Наказа».
42 В . И . ЛЕНИН
жалоб: напротив, всегда, когда есть хоть какая-нибудь возможность, непременно сле-
дует жаловаться, потому что только таким образом рабочие будут знакомиться со
своими правами и научатся понимать, в чьих интересах написаны фабричные законы.
Мы хотим только сказать, что нельзя жалобами добиться никакого серьезного и общего
улучшения положения рабочих. Для этого есть один только путь — чтобы рабочие со-
единились вместе для отстаивания своих прав, для борьбы с притеснениями хозяев, для
достижения более сносного заработка и более короткого рабочего дня.
VI
КУДА ДОЛЖНЫ ИДТИ, ПО ЗАКОНУ,
ШТРАФНЫЕ ДЕНЬГИ?
Обратимся теперь к последнему вопросу, относящемуся к штрафам: каким образом
расходуются штрафные деньги? — Мы уже говорили, что до 1886 года деньги эти шли
в карман фабрикантов и заводчиков. Но эти порядки приводили к такой массе злоупот-
реблений и до того раздражали рабочих, что сами хозяева стали сознавать необходи-
мость уничтожить эту систему. На некоторых фабриках сам собой установился обычай
выдавать из штрафных денег пособия рабочим. Напр., у того же Морозова еще до стач-
ки 1885 г. было постановлено, что штрафы за курение и за пронос водки должны идти
на пособия увечным, а штрафы за неисправную работу — хозяину.
Новый закон 1886 г. установил общее правило, что штрафы не могут идти в карман
хозяина. В законе сказано: «Взыскания с рабочих обращаются на составление особого
рода при каждой фабрике капитала, состоящего в заведовании фабричного управления.
Капитал этот может быть употребляем, с разрешения инспектора, только на нужды са-
мих рабочих, согласно правилам, издаваемым министром финансов по соглашению с
министром внутренних дел». Итак, штрафы, по закону, должны идти только на нужды
самих рабочих. Штраф-
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 43
ные деньги, это — собственные деньги рабочих, вычеты из их заработка.
Правила расходования штрафного капитала, о которых говорится в законе, были из-
даны только в 1890 г. (4 декабря), т. е. целых 31
/2 года спустя после издания закона. В
правилах сказано, что штрафные деньги расходуются на следующие, по преимуществу,
нужды рабочих: «а) на пособия рабочим, потерявшим навсегда способность к труду
или лишившимся возможности временно трудиться по болезни». В настоящее время
рабочие, получившие увечье, остаются обыкновенно без всяких средств к жизни. Что-
бы судиться с фабрикантом, они поступают обыкновенно на содержание к адвокатам,
которые ведут их дела и, взамен подачек рабочему, берут себе громадные доли из при-
сужденного вознаграждения. А если рабочий может получить по суду только неболь-
шое вознаграждение, то он даже не найдет адвоката. Штрафными деньгами следует не-
пременно пользоваться в этих случаях; посредством пособия из штрафного капитала
рабочий перебьется некоторое время и сможет найти себе адвоката для ведения дела с
хозяином, не попадая, по нужде, из кабалы хозяина в кабалу адвокату. Рабочие, поте-
рявшие работу по болезни, тоже должны брать пособия из своего штрафного капитала*
.
В разъяснение этого первого пункта правил С.-Петербургское фабричное присутст-
вие постановило, что пособия должны выдавать на основании свидетельства врача, в
размере не более половины бывшего заработка. Заметим в скобках, что СПБ. фабрич-
ное присутствие сделало это постановление в заседании 26 апреля 1895 г. Разъяснение
состоялось, значит, 41
/2 года спустя после издания правил, а правила 31
/2 года спустя
после издания закона. Следовательно, всего понадобилось восемь лет только на то,
чтобы закон был достаточно разъяснен!! Сколько же теперь потребуется лет, чтобы
закон стал всем известен и стал применяться на самом деле?
 * Понятно само собой, что получение пособия из штрафного капитала не лишает рабочего права тре-
бовать от фабриканта вознаграждения в случае, напр., увечья.
44 В . И . ЛЕНИН
Во-вторых, выдачи из штрафного капитала производят «б) на пособия работницам,
находящимся в последнем периоде беременности и прекратившим работу за 2 недели
до родов». По разъяснению Петербургского фабричного присутствия, выдача должна
происходить только в течение 4-х недель (две до родов и две после) и в размере не бо-
лее половины бывшего заработка.
В-третьих, пособия выдаются «в) в случае утраты или порчи имущества от пожара
или другого несчастья». По разъяснению Петербургского присутствия, в удостоверение
такого обстоятельства представляется свидетельство от полиции, и размер пособия
должен быть не свыше 2
/3 полугодового заработка (т. е. не свыше четырехмесячного
заработка).
Наконец, в-четвертых, пособия выдаются «г) на погребение». По разъяснению СПБ.
присутствия, пособия эти должны выдаваться только для рабочих, работавших и умер-
ших на данной фабрике, или их родителей и детей. — Размер пособия от 10 до 20 руб-
лей.
Таковы указанные в правилах 4 случая выдачи пособий. — Но рабочие имеют право
получать пособия и в других случаях: в правилах указано, что пособия даются «по пре-
имуществу» в этих 4 случаях. Рабочие вправе получать пособие на всякие нужды, а не
только на перечисленные. Петербургское присутствие в своем разъяснении правил о
штрафах (разъяснение это вывешено на фабриках и заводах) тоже говорит: «Назначе-
ние пособия во всех других случаях производится с разрешения инспекции», и при
этом Присутствие добавило, что пособия не должны ни в каком случае уменьшать рас-
ходы фабрики на разные учреждения (напр., школы, больницы и т. п.) и обязательные
траты (напр., на приведение в исправное состояние помещений для рабочих, на врачеб-
ную помощь и т. п.). Это значит, что выдача пособий из штрафного капитала не дает
права фабриканту считать это своим расходом; это расход не его, а расход тех же рабо-
чих. Расходы фабриканта должны остаться прежние.
Петербургское присутствие постановило еще следующее правило: «сумма выдаю-
щихся постоянных пособий
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 45
не должна быть более половины годичного поступления штрафов». Тут различаются
пособия постоянные (которые производятся в течение известного времени, напр., боль-
ному или увечному) от единовременных (которые выдаются один раз, напр., на погре-
бение или по случаю пожара). Чтобы оставить деньги на единовременные пособия, по-
стоянные пособия не должны превышать половины всех штрафов.
Каким образом получать пособия из штрафного капитала? Рабочие должны, по пра-
вилам, обращаться с просьбой о пособии к хозяину, который и выдает пособие с разре-
шения инспекции. В случае отказа со стороны хозяина, следует обращаться к инспек-
тору, который может назначить пособие собственной властью.
Фабричное присутствие может разрешать благонадежным фабрикантам выдавать
небольшие пособия (до 15 рублей), не испрашивая разрешения инспектора.
Штрафные деньги до 100 руб. хранятся у хозяина, а при большем количестве вно-
сятся в сберегательную кассу.
Если какая-нибудь фабрика или завод закроется, то штрафной капитал передается в
общий по губернии рабочий капитал. О том, каким образом расходуется этот «рабочий
капитал» (о котором рабочие ничего даже не знают и не могут знать), — в правилах не
сказано. Следует, дескать, хранить в Государственном банке «впредь до особого назна-
чения». Если потребовалось даже в столице 8 лет для установления правил о расходо-
вании штрафных капиталов на отдельных фабриках, — то, вероятно, придется подож-
дать не один десяток лет, покуда составят правила для расходования «общего по губер-
нии рабочего капитала».
Таковы правила о расходовании штрафных денег. Как видите, они отличаются чрез-
вычайной сложностью и запутанностью, и потому не удивительно, что до сих пор ра-
бочие почти вовсе не знают об их существовании. В нынешнем году (1895) на петер-
бургских фабриках
46 В . И . ЛЕНИН
и заводах развешиваются объявления об этих правилах*
. Надо уже самим рабочим по-
стараться, чтобы все знали эти правила, чтобы рабочие научились правильно смотреть
на пособие из штрафного капитала — не как на подачки фабрикантов, не как на мило-
стыню, а как на свои собственные деньги, составленные из вычетов из их заработка, и
расходуются которые только на их нужду. Рабочие имеют полное право требовать вы-
дачи им этих денег.
По поводу этих правил необходимо сказать, во-первых, о том, как они применяются,
какие при этом возникают неудобства и какие злоупотребления. Во-вторых, надо по-
смотреть, справедливо ли составлены эти правила, защищают ли они достаточно инте-
ресы рабочих.
Что касается применения правил, то прежде всего необходимо указать на такое разъ-
яснение Петербургского фабричного присутствия: «Если в данный момент штрафных
денег не имеется.., то рабочие не могут предъявлять никаких претензий к фабричным
управлениям». Но спрашивается, каким образом будут знать рабочие, имеются ли
штрафные деньги или нет, и сколько их, если они имеются? Фабричное присутствие
рассуждает так, как будто рабочим это известно, — а между тем оно не потрудилось
ничего сделать для сообщения рабочим о состоянии штрафного капитала, не обязало
фабрикантов и заводчиков вывешивать объявления о штрафных деньгах. — Неужели
Фабричное присутствие думает, что достаточно рабочим узнать об этом у хозяина, ко-
торый будет гонять просителей, когда нет штрафных денег? Это было бы безобразием,
потому что тогда с рабочим, желающим получить пособие, хозяева обращались бы, как
с нищим. — Рабочим необходимо добиваться, чтобы на каждой фабрике или заводе
было вывешиваемо ежемесячно объявление
 * Таким образом, в Петербурге только в 1895 году приступлено к исполнению закона 1886 года о
штрафах. А главный инспектор, г. Михайловский, о котором мы выше упоминали, говорил в 1893 году,
что закон 1886 года «ныне исполняется в точности». — На этом маленьком примере мы видим, какую
наглую ложь писал главный фабричный инспектор в книге, назначенной для ознакомления американцев
с русскими фабричными порядками.
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 47
о состоянии штрафного капитала: сколько имеется денег налицо, сколько получено за
последний месяц, сколько израсходовано «на какие нужды»? Иначе рабочие не будут
знать, сколько они могут получить; не будут знать, могут ли быть удовлетворены из
штрафного капитала все требования или только часть, — в этом случае было бы спра-
ведливо выбрать нужды самые насущные. Лучше устроенные заводы сами ввели кое-
где такие объявления: в С.-Петербурге, кажется, делается это на заводе Сименс и Галь-
ске и на казенном патронном заводе. Если рабочий при каждой беседе с инспектором
будет настойчиво обращать внимание на это обстоятельство и заявлять о необходимо-
сти вывешивать объявление, тогда рабочие, наверное, добьются, чтобы это было введе-
но везде. Далее, было бы очень удобно для рабочих, если бы заведены были на фабри-
ках и заводах печатные бланки* для прошений о выдаче пособий из штрафного капита-
ла. Такие бланки заведены, напр., во Владимирской губернии. Писать все прошение
самому рабочему не легко, да притом он не сумеет написать все, что потребуется, а в
бланке все указано и ему остается только вписать в оставленные пробелы несколько
слов. Если не заведут бланков, то многие рабочие должны будут обращаться к писарям
за составлением прошений, а это требует расходов. Конечно, самые просьбы о пособии
могут, по правилам, быть и устные, но, во-первых, рабочему все равно нужно добывать
требуемое правилами письменное удостоверение полиции или врача (при прошении на
бланке — тут же, на этом бланке, пишется и удостоверение), а, во-вторых, на устную
просьбу иной хозяин, пожалуй, и не ответит, а на письменную он обязан дать ответ.
Печатные заявления, подаваемые в контору фабрики или завода, отнимут у прошений о
выдаче пособий характер попрошайничества, который стараются придать им хозяева.
Многие фабриканты и заводчики особенно недовольны тем, что штрафные деньги, по
 * То есть печатные заявления, в которых самое прошение напечатано и оставлены белые места для то-
го, чтобы вписать название фабрики, по какому случаю просят пособия, местожительство, подпись и т. п.
48 В . И . ЛЕНИН
закону, идут не в их карман, а на нужды рабочих. Поэтому много придумывалось
ухищрений и уловок, чтобы надуть рабочих и инспекторов и обойти закон. Мы расска-
жем, в предупреждение рабочим, о некоторых таких уловках.
Некоторые фабриканты записывали штрафы в книгу не как штрафы, а как выданные
рабочему деньги. Оштрафуют рабочего на рубль, а в книгу запишут, что рабочему вы-
дан рубль. Когда этот рубль вычитают при получке, то он остается в кармане хозяина.
Это уже не только обход закона, а прямо обман, подлог.
Другие фабриканты вместо штрафов за прогул записывали рабочему не все рабочие
дни, то есть, если рабочий прогулял, скажем, один день в неделю, то ему ставят не пять
дней, а четыре: заработная плата за один день (которая должна бы составить штраф за
прогул и идти в штрафной капитал) достается хозяину. Это опять-таки грубый обман.
Заметим кстати, что рабочие совершенно беззащитны против таких обманов*
, потому
что им не объявляют о состоянии штрафного капитала. Только при ежемесячных под-
робных объявлениях (с указанием количества штрафов за каждую неделю по каждой
мастерской отдельно) рабочие могут следить за тем, чтобы штрафы поступали действи-
тельно в штрафной капитал. Кто же будет следить за правильностью всех этих записей,
если не сами рабочие? Фабричные инспектора? Но каким же образом узнает инспектор,
что вот эта именно цифра поставлена в книге обманом? Фабричный инспектор, г. Ми-
кулин, рассказывая об этих обманах, замечает:
«Во всех таких случаях открывать злоупотребления было чрезвычайно трудно, если
на то не было прямых указаний в виде жалоб рабочих». Сам инспектор признает, что
ему нельзя открыть обмана, если не укажут рабочие. А рабочие не могут указать его,
если фабриканты не будут обязаны вывешивать объявления о штрафах.
 * А о том, что такие обманы практикуются, рассказывает не кто иной, как фабричный инспектор Вла-
димирской губернии, г. Микулин, в своей книге о новом законе 1886 г.
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 49
Третьи фабриканты придумали гораздо более удобные способы обманывать рабочих
и обойти закон, — такие хитрые и кляузные способы, что нелегко было придраться к
ним. Многие хозяева бумаготкацких фабрик во Владимирской губ. представляли на ут-
верждение инспектора не один расценок на каждый сорт ткани, а два или даже три рас-
ценка; в примечании к расценку было сказано, что ткачи, сработавшие безукоризненно
товар, получают за него плату по высшей цене, сработавшие товар похуже — по вто-
рому расценку, а тот товар, который будет считаться браком, расценивается по самой
низкой цене*
. Ясно, с какой целью придумана была такая хитрая штука: разница между
высшим и низшим расценком доставалась в карман хозяину, тогда как эта разница на
самом деле означала взыскание за неисправную работу и должна была поэтому идти в
штрафной капитал. Ясно, что это был грубый обход закона, и не только закона о штра-
фах, но также и закона об утверждении расценка; расценок утверждается для того, что-
бы хозяин не мог произвольно изменять заработной платы, а если расценок будет не
один, а несколько, то понятно, что тогда хозяину предоставляется полнейший произ-
вол.
Фабричные инспектора видели, что такие расценки «направлены, очевидно, к обходу
закона» (все это рассказывает тот же г. Никулин в вышеупомянутой книге), но тем не
менее «не считали себя вправе» отказать почтенным «господам» фабрикантам.
Еще бы. Легкое ли это дело — отказать фабрикантам (такую штуку придумал не
один фабрикант, а несколько сразу!). Ну, а если бы попытались обойти закон не «гос-
пода» фабриканты, а рабочие? Интересно бы знать, нашелся ли бы тогда во всей Рос-
сийской империи хоть один фабричный инспектор, который бы «не счел себя вправе))
отказать рабочим в попытке обойти закон?
Таким образом, эти двух- и трехэтажные расценки были утверждены фабричной ин-
спекцией и введены
 * Такие расценки бывают и на петербургских фабриках; пишут, напр., что за такое-то количество то-
вара рабочий получает от 20 до 50 копеек.
50 В . И . ЛЕНИН
в действие. Но оказалось, что интересуются вопросом о расценке не одни господа фаб-
риканты, выдумывающие способы обойти закон, и не одни господа инспектора, не счи-
тающие себя вправе мешать фабрикантам в их благом намерении, а еще сверх того...
рабочие. У рабочих не оказалось такой нежной снисходительности к мошенничествам
господ фабрикантов, и они «сочли себя вправе» помешать этим фабрикантам объегори-
вать рабочих.
Эти расценки, повествует г. инспектор Микулин, «возбудили такое неудовольствие
среди рабочих, что оно было одною из главных причин разразившихся беспорядков с
буйством, потребовавших вмешательства вооруженной силы».
Вот как идут дела на свете! Сначала «не сочли вправе» помешать гг. фабрикантам
нарушать закон и надувать рабочих, — а когда возмущенные такими безобразиями ра-
бочие подняли восстание, тогда «потребовали» вооруженную силу! Почему же эта воо-
руженная сила «потребовалась» против рабочих, которые защищали свои законные
права, а не против фабрикантов, которые явно нарушали закон? Как бы там ни было, но
только после восстания рабочих «распоряжением губернатора расцепки такого рода
были уничтожены». Рабочие настояли на своем. Закон был введен не господами фаб-
ричными инспекторами, а самими рабочими, которые доказали, что они не позволят
издеваться над собой и сумеют постоять за свои права. «В дальнейшем уже, — расска-
зывает г. Микулин, — фабричная инспекция отказывалась утверждать такие расценки».
Таким образом, рабочие научили инспекторов применять закон.
Но наука эта досталась только одним владимирским фабрикантам. А между тем
фабриканты везде одни: и во Владимире, и в Москве, и в Петербурге. Попытка влади-
мирских фабрикантов перехитрить закон — не удалась, но придуманный ими способ не
только остался, но был даже усовершенствован одним гениальным петербургским за-
водчиком.
В чем состоял способ владимирских фабрикантов? В том, чтобы не употреблять сло-
ва штраф, а заменять
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 51
его другими словами. Если я скажу, что рабочий по случаю неисправности получает
рублем меньше, — тогда это будет штраф и его придется отдать в штрафной капитал.
Но если я скажу, что рабочий по случаю неисправности получает плату по низшему
расценку, — тогда это не будет штрафом, а целковый попадет в мой карман. Так рас-
суждали владимирские фабриканты, которых, однако, опровергли рабочие. Можно и
еще несколько иначе рассуждать. Можно сказать: рабочий по случаю неисправности
получает плату без наградных, тогда это опять не будет штрафом, и целковый попадает
в карман хозяина. Вот такое рассуждение и придумал хитроумный петербургский заво-
дчик Яковлев, хозяин механического завода. Он говорит так: вы будете получать по
рублю в день, но если за вами не будет никаких провинностей, ни прогулов, ни грубо-
стей, ни неисправностей, то вы получите по 20 коп. «наградных». А если окажется про-
винность, то хозяин удерживает двугривенные и кладет их, конечно, себе в карман, —
потому что ведь это не штраф, а «наградные». Все законы о том, за какие провинности
можно назначать взыскание и в каком размере, как их нужно расходовать на нужды ра-
бочих, — оказываются для г. Яковлева несуществующими. Законы писаны про «штра-
фы», а у него «наградные». Ловкий заводчик до сих пор надувает рабочих посредством
своей кляузной выходки. Петербургский фабричный инспектор тоже, вероятно, «не
счел себя вправе» помешать ему обходить закон. Будем надеяться, что петербургские
рабочие не отстанут от владимирских и научат инспектора и заводчика, как следует со-
блюдать закон.
Чтобы показать, какие громадные деньги составляются из штрафов, приведем сведе-
ния о величине штрафных капиталов во Владимирской губернии.
Выдача пособий начала производиться там с февраля 1891 г. До октября 1891 г. бы-
ло выдано пособий 3665 лицам на сумму 25458 руб. 59 коп. Штрафной капитал к 1 ок-
тября 1891 г. составлял 470052 руб. 45 коп. Следует сказать, кстати, еще об одном
употреблении, сделанном из штрафных денег. На одной фабрике
52 В . И . ЛЕНИН
штрафной капитал составлял 8242 руб. 46 к. Фабрика эта обанкротилась, и рабочие ос-
тались зимой без хлеба и без работы. Тогда из этого капитала было роздано 5820 руб. в
пособия рабочим, которых было до 800 человек.
С 1-го октября 1891 г. по 1-ое октября 1892 г. было взыскано штрафных денег 94055
руб. 47 коп., а выдано в пособия 45200 руб. 52 коп. — 6312 лицам. По отдельным
статьям пособия эти распределялись так: 208 лицам было выдано ежемесячных пенсий
по случаю неспособности к труду на сумму 6198 руб. 20 коп., значит, в среднем на 1
человека приходится в год 30 руб. (назначают такие нищенские пособия в то время, как
десятки тысяч штрафных денег лежат без употребления!). Далее, по случаю потери
имущества 1037 лицам было выдано 17827 руб. 12 коп., в среднем по 18 руб. на челове-
ка. Беременным женщинам выдано 10641 руб. 81 коп. в 2669 случаях, в среднем по 4
руб. (это за три недели, одну до родов и две после родов). По болезни выдано 877 рабо-
чим 5380 руб. 68 коп., в среднем по 6 руб. На похороны 4620 руб. — 1506 рабочим (по
3 рубля), и в разных случаях 532 руб. 71 коп. — 15 лицам.
Теперь мы познакомились вполне с правилами о штрафных деньгах и с тем, как эти
правила применяются. Посмотрим, справедливые ли эти правила и достаточно ли охра-
няют они права рабочих.
Мы знаем, что в законе постановлено, что штрафные деньги не принадлежат хозяи-
ну, что они могут идти только на нужды рабочих. Правила о расходовании денег долж-
ны были утвердить министры.
Что же вышло из этих правил? Деньги эти собраны с рабочих и расходуются на их
нужды, — а в правилах не сказано даже, что хозяева обязаны объявлять рабочим со-
стояние штрафного капитала. Рабочим не предоставлено права избирать выборных,
чтобы следить за правильным поступлением денег в штрафной капитал, чтобы прини-
мать заявления от рабочих и распределять пособия. В законе сказано было, что пособия
выдаются «с разрешением инспектора», а по правилам,
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 53
которые изданы министрами, вышло так, что с просьбой о пособии должны обращаться
к хозяину. Почему же следует обращаться к хозяину? Ведь деньги эти не хозяйские, а
деньги рабочих, составившиеся из вычетов из их заработка. Хозяин сам не имеет права
трогать этих денег: если он израсходует их — то отвечает за это, как за присвоение и
растрату, все равно как если бы он израсходовал чужие деньги. Очевидно, министры
потому издали такое правило, что они хотели услужить хозяевам: теперь рабочие
должны просить у хозяина пособия, как будто подачки. Правда, если хозяин откажет,
— инспектор может сам назначить пособие. По инспектор ведь сам ничего не знает —
скажет ему хозяин, что рабочий этот такой-сякой, что он не заслуживает пособия, и ин-
спектор поверит*
. Да и много ли найдется рабочих, которые станут обращаться с жало-
бами к инспектору, терять рабочее время на хождение к нему, писание прошений и то-
му подобное? В действительности, благодаря министерским правилам, получится толь-
ко новая форма зависимости рабочих от хозяев. Хозяева получат возможность притес-
нять тех рабочих, которыми они недовольны, может быть, за то, что они не дают себя в
обиду: отказывая в прошении, хозяева наверное причинят такому рабочему массу лиш-
них хлопот, а может быть, даже добьются того, что он вовсе не получит пособия. На-
против, тем рабочим, которые угождают хозяину и лакействуют перед ним, которые
фискальничают ему на товарищей, — хозяева могут разрешать выдачу особенно боль-
ших пособий и в таких случаях, когда другой рабочий получил бы отказ. Вместо унич-
тожения зависимости рабочих от хозяев по штрафным делам получится новая зависи-
мость,
 * В печатном заявлении о пособии, которое, как мы говорили, разослано было по фабрикам и заводам
Владимирским фабричным присутствием и которое представляет из себя наиболее удобное для рабочих
применение «правил», — значится: «контора фабрики подпись руки и изложенное в заявлении удостове-
ряет, добавляя, что, по ее мнению, проситель заслуживает пособия в размере таком-то».
Значит, контора всегда может написать, даже и не объясняя причин, что «по ее мнению» проситель не
заслуживает пособия.
Пособия будут получать не те, кто нуждается, а те, кто «заслуживает его по мнению фабрикантов».
54 В . И . ЛЕНИН
разъединяющая рабочих, создающая прислужничество и пролазничество. А потом об-
ратите еще внимание на ту безобразную волокиту, которой обставлено, по правилам,
получение пособий: каждый раз рабочий должен обращаться за удостоверением то к
врачу, от которого он наверное встретит грубость, то к полиции, которая ничего не де-
лает без взяток. Повторяем, ничего этого нет в законе; это установлено министерскими
правилами, которые явно составлены в угоду фабрикантам, которые явно направлены
на то, чтобы сверх зависимости от хозяев создать еще зависимость рабочих от чинов-
ников, чтобы отстранить рабочих от всякого участия в расходовании на их нужды с них
же взятых штрафных денег, чтобы сплести паутину бессмысленной казенной формали-
стики, отупляющей и деморализующей* рабочих.
Предоставление хозяину разрешать выдачу пособий из штрафных денег — это во-
пиющая несправедливость. Рабочие должны добиваться того, чтобы им дано было по
закону право выбирать депутатов (выборных), которые бы следили за поступлением
штрафов в штрафной капитал, принимали и проверяли заявления рабочих о выдаче по-
собий, давали отчет рабочим о состоянии штрафного капитала и расходовании его. На
тех заводах, на которых существуют в настоящее время депутаты, они должны обра-
тить внимание на штрафные деньги, требовать, чтобы им сообщали все данные о штра-
фах, они должны принимать заявления рабочих и передавать их начальству.
VII
НА ВСЕХ ЛИ РАБОЧИХ РАСПРОСТРАНЯЮТСЯ
ЗАКОНЫ О ШТРАФАХ?
Законы о штрафах, как и большинство других русских законов, распространяются не
на все фабрики и заводы, не на всех рабочих. Издавая закон, русское
 * Разъединяющей, создающей прислужничество, развивающей дурные нравы.
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 55
правительство всегда боится обидеть им господ фабрикантов и заводчиков, боится, что
хитросплетения канцелярских правил и чиновнических прав и обязанностей столкнутся
с какими-нибудь другими канцелярскими правилами (а их у нас бесчисленное множе-
ство), с правами и обязанностями каких-нибудь других чиновников, которые смертель-
но обидятся, если в их область вторгнется какой-нибудь новый чиновник, и изведут
бочки казенных чернил и стопы бумаги на переписку о «разграничении ведомства».
Редкий закон поэтому вводится у нас сразу для всей России, без изъятий, без трусливых
отсрочек, без предоставления министрам и другим чиновникам дозволять отступления
от закона.
Особенно сильно сказалось все это на законе о штрафах, который, как мы видели,
возбудил такое неудовольствие господ капиталистов, который был проведен только
под давлением грозных рабочих восстаний.
Во-первых, закон о штрафах распространяется только на небольшую часть России*
.
Закон этот издан, как мы говорили, 3 июня 1886 г. и введен в действие с 1 октября
1886 г. только в трех губерниях: Петербургской, Московской и Владимирской. Чрез
пять лет закон распространен на губернии Варшавскую и Петроковскую (11 июня
1891 года). Затем еще чрез три года он распространен еще на 13 губерний (именно: из
центральных губерний — Тверская, Костромская, Ярославская, Нижегородская и Ря-
занская; из остзейских губерний — Эстляндская и Лифляндская; из западных — Грод-
ненская и Киевская; из южных — Волынская, Подольская, Харьковская и Херсонская)
— по закону 14 марта 1894 года. В 1892 году правила о штрафах распространены на
частные горные заводы и промыслы.
Быстрое развитие капитализма на юге России и громадный рост горного дела соби-
рает там массы рабочих и заставляет правительство поторапливаться.
 * Закон этот составляет часть так называемых «особенных правил о взаимных отношениях фабрикан-
тов и рабочих». Эти «особенные правила» распространяются только на «местности, отличающиеся зна-
чительным развитием фабрично-заводской промышленности», которые мы укажем ниже в тексте.
56 В . И . ЛЕНИН
Правительство, как видно, очень медленно отказывается от старых фабричных по-
рядков. Необходимо заметить при этом, что отказывается оно только под давлением
рабочих: усиление рабочего движения и стачки в Польше вызвали распространение за-
кона на Варшавскую и Петроковскую (к Петроковской губ. относится город Лодзь) гу-
бернии. Громадная стачка на Хлудовской мануфактуре в Егорьевском уезде Рязанской
губернии вызвала тотчас же распространение закона на Рязанскую губернию26. Прави-
тельство,— видимое дело, — тоже «не считает себя вправе» отнять у господ капитали-
стов право бесконтрольного (произвольного) штрафования, покуда не вмешаются сами
рабочие.
Во-вторых, закон о штрафах, как и все правила о надзоре за фабриками и заводами,
не распространяется на заведения, принадлежащие казне и правительственным уста-
новлениям. На казенных заводах имеется свое «попечительное» о рабочих начальство,
которое закон не хочет утруждать правилами о штрафах. В самом деле, к чему надзи-
рать за казенными заводами, когда начальник завода сам чиновник? Рабочие могут жа-
ловаться на него ему же. Неудивительно, что среди этих начальников казенных заводов
попадаются такие безобразники, как, например, командир Петербургского порта, г.
Верховский.
В-третьих, правила о штрафных капиталах, расходуемых на нужды самих рабочих,
не распространяются на рабочих в мастерских тех железных дорог, на которых есть
пенсионные или сберегательно-вспомогательные кассы. Штрафные деньги идут в эти
кассы.
Всех этих изъятий показалось все-таки еще недостаточным, и в законе постановлено,
что министры (финансов и внутренних дел) имеют право, с одной стороны, «устранять
от подчинения» этим правилам «незначительные фабрики и заводы, в случаях действи-
тельной надобности», а с другой стороны, распространять эти правила на «значитель-
ные» ремесленные заведения.
Таким образом, мало того, что закон поручил министру составлять правила о
штрафных деньгах, — он
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 57
еще дал право министрам освобождать некоторых фабрикантов от подчинения закону!
Вот до какой степени доходит любезность нашего закона к господам фабрикантам! В
одном из разъяснений министра говорится, что он освобождает только таких фабрикан-
тов, о которых фабричное присутствие «уверено, что владелец заведения не будет на-
рушать интересов рабочих». Фабриканты и фабричные инспектора — такие близкие
друзья-приятели, что верят друг другу на слово. К чему отягощать фабриканта прави-
лами, когда он «уверяет», что не будет нарушать интересов рабочих? Ну, а если бы ра-
бочий попробовал просить у инспектора или министра освободить его от правил, «уве-
ряя», что он не нарушит интересов фабриканта? Такого рабочего сочли бы, вероятно, за
сумасшедшего.
Это называется «равноправностью» рабочих и фабрикантов.
Что касается до распространения правил о штрафах на значительные ремесленные
заведения, то до сих пор, насколько известно, правила эти были распространены только
(в 1893 году) на раздаточные конторы, раздающие работающим на дому ткачам основу.
Министры не торопятся распространять правила о штрафах. Вся масса рабочих, рабо-
тающих на дому на хозяев, на большие магазины и т. п., остается до сих пор на старом
положении, в полном подчинении произволу хозяев. Рабочим этим труднее соединить-
ся вместе, столковаться о своих нуждах, предпринять общую борьбу с притеснениями
хозяев, — поэтому на них и не обращают внимания.
VIII
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мы познакомились теперь с нашими законами и правилами о штрафах, со всей этой
чрезвычайно сложной системой, которая отпугивает рабочего своею сухостью и непри-
ветным канцелярским языком.
Мы можем теперь опять обратиться к вопросу, поставленному в начале — о том, что
штрафы порождены
58 В . И . ЛЕНИН
капитализмом, т. е. таким общественным устройством, когда народ разделяется на два
класса, на собственников земли, машин, фабрик и заводов, материалов и припасов — и
на людей, которые не имеют никакой собственности, которые должны поэтому прода-
ваться капиталистам и работать на них.
Всегда ли было так, что рабочие, работавшие на хозяина, должны были платить ему
штрафы за всякие неисправности?
В мелких заведениях, — напр., у городских ремесленников или у рабочих, — штра-
фов нет. Там нет полного отчуждения рабочего от хозяина, они вместе живут и работа-
ют. Хозяин и не думает вводить штрафы, потому что он сам смотрит за работой и все-
гда может наставить исправить, что ему не правится.
По такие мелкие заведения и производства постепенно исчезают. Кустарям и ремес-
ленникам, а также мелким крестьянам, невозможно выдержать конкуренции крупных
фабрик, заводов и крупных хозяев, употребляющих лучшие орудия, машины и соеди-
няющих вместе труд массы рабочих. Поэтому мы видим, что кустари, ремесленники и
крестьяне все больше и больше разоряются, идут в рабочие на фабрики и заводы, бро-
сают деревни и уходят в города.
На крупных фабриках и заводах отношения между хозяином и рабочими уже совсем
не такие, как в мелких мастерских. Хозяин стоит настолько выше рабочего по богатст-
ву, по своему общественному положению, что между ними находится целая пропасть,
они часто даже не знают друг друга и не имеют ничего общего. Рабочему нет никакой
возможности пробиться в хозяева: он осужден вечно оставаться неимущим, работаю-
щим на неизвестных ему богачей. На место двух-трех рабочих, которые были у мелкого
хозяина, является теперь масса рабочих, приходящих из разных местностей и постоян-
но сменяющихся. На место отдельных распоряжений хозяина являются общие правила,
которые делаются обязательными для всех рабочих. Прежнее постоянство отношений
между хозяином и рабочим исчезает: хозяин вовсе не дорожит рабочим, потому
 ОБЪЯСНЕНИЕ ЗАКОНА О ШТРАФАХ 59
что ему легко найти всегда другого из толпы безработных, готовых наняться к кому
угодно. Таким образом, власть хозяина над рабочими усиливается, и хозяин пользуется
этой властью, загоняет рабочего в строгие рамки фабричной работы штрафами. Рабо-
чий должен был подчиниться этому новому ограничению своих прав и своих заработ-
ков, потому что он теперь бессилен перед хозяином.
Итак, штрафы явились на свет божий не очень давно — вместе с крупными фабри-
ками и заводами, вместе с крупным капитализмом, вместе с полным расколом между
богачами-хозяевами и босяками-рабочими. Штрафы явились результатом полного раз-
вития капитализма и полного порабощения рабочего.
Но это развитие крупных фабрик и усиление давления со стороны хозяев повело еще
к другим последствиям. Рабочие, оказавшиеся совершенно бессильными перед фабри-
кантами, стали понимать, что их ожидает полное падение и нищенство, если они будут
оставаться разъединенными. Рабочие начали понимать, что для спасения от голодной
смерти и вырождения, которым грозит им капитализм, у них есть одно только средство
— соединиться вместе для борьбы с фабрикантами за заработную плату и лучшие ус-
ловия жизни.
Мы видели, до каких безобразных притеснений рабочих дошли наши фабриканты в
80-х годах, как они превратили штрафы в средство понижения заработной платы рабо-
чим, не ограничиваясь одним понижением расценки. Гнет капиталистов над рабочими
дошел до своего высшего развития.
Но этот гнет вызвал и сопротивление рабочих. Рабочие восстали против притесните-
лей и одержали победу. Напуганное правительство уступило их требованиям и поспе-
шило издать закон об уничтожении штрафов.
Это была уступка рабочим. Правительство думало, что, издавая законы и правила о
штрафах, вводя пособия из штрафных денег, оно сразу удовлетворит рабочих и заста-
вит их забыть о своем общем рабочем деле, о своей борьбе против фабрикантов.
60 В . И . ЛЕНИН
Но такие надежды правительства, выставляющего себя защитником рабочих, не оп-
равдаются. Мы видели, как несправедлив к рабочим новый закон, как малы уступки ра-
бочим сравнительно хотя бы с теми требованиями, которые были выставлены морозов-
скими стачечниками; мы видели, как оставлены были повсюду лазейки фабрикантам,
желающим нарушить закон, как в их интересах составлены правила о пособиях, при-
соединяющие к произволу хозяев произвол чиновников.
Когда такой закон, такие правила будут применяться, когда рабочие ознакомятся с
ними и начнут узнавать из своих столкновений с начальством о том, как притесняет их
закон, — тогда они начнут понемножку сознавать свое подневольное положение. Они
поймут, что только нищета заставила их работать на богатых и довольствоваться гро-
шами за свой тяжкий труд. Они поймут, что правительство и его чиновники держат
сторону фабрикантов, а законы составляются так, чтобы хозяину было легче прижи-
мать рабочего.
И рабочие узнают, наконец, что закон ничего не делает, чтобы улучшить их положе-
ние, покуда будет существовать зависимость рабочих от капиталистов, потому что за-
кон всегда будет пристрастен к капиталистам-фабрикантам, потому что фабриканты
всегда сумеют найти уловки для обхода закона.
Понявши это, рабочие увидят, что им остается только одно средство для своей защи-
ты — соединиться вместе для борьбы с фабрикантами и с теми несправедливыми по-
рядками, которые установлены законом.
Давно известно решение вопроса о капитализме в России, предлагаемое народника-
ми и представляемое в последнее время всего рельефнее «Русским Богатством». Не от-
рицая наличности капитализма, будучи вынуждены признать его развитие, народники
считают, однако, наш капитализм не естественным и необходимым процессом, завер-
шающим вековое развитие товарного хозяйства в России, а случайностью, не имеющей
прочных корней, означающей лишь уклонение с пути, предписываемого всей истори-
ческой жизнью нации. «Мы должны, — говорят народники, — выбрать иные пути для
отечества», сойти с пути капитализма и «обмирщить» производство, пользуясь налич-
ными силами «всего» «общества», которое-де начинает уже убеждаться в несостоя-
тельности капитализма.
Очевидно, что ежели возможно выбрать иной путь для отечества, ежели все общест-
во начинает понимать необходимость этого, тогда «обмирщение» производства не
представляет больших трудностей и не требует известного подготовительного истори-
ческого периода. Стоит только выработать план такого обмирщения и убедить кого
следует в его осуществимости, — и «отечество» свернет с ошибочного пути капита-
лизма на дорогу обобществления.
Всякий понимает, какой громадный интерес должен представлять подобный план,
обещающий столь
27
62 В . И . ЛЕНИН
радужные перспективы, а потому русская публика должна быть очень благодарна г-ну
Южакову, одному из постоянных сотрудников «Рус. Богатства», за то, что он взял на
себя труд разработать подобный план. В майской книге «Русского Богатства» находим
его статью: «Просветительная утопия» с подзаголовком: «План всенародного обяза-
тельного среднего образования».
Какое же отношение имеет это к «обмирщению» производства? — спросит читатель.
Самое непосредственное, так как план г-на Южакова очень широк. Автор проектирует
учреждение в каждой волости гимназии, включающей все население мужского и жен-
ского пола школьного возраста (8—20 лет, maximum и до 25 лет). Такие гимназии
должны представлять собой производительные ассоциации, ведущие земледельческое и
нравственное хозяйство, не только содержащие своим трудом население гимназий (со-
ставляющее, по г. Южакову, пятую часть всего населения), но дающие сверх того
средства для содержания всего детского населения. Подробный расчет, сделанный ав-
тором для одной типичной гимназии-волости (она же — «гимназия-ферма», «гимнази-
ческое хозяйство» или «земледельческая гимназия»), показывает, что всего-навсего
гимназия будет содержать свыше половины всего местного населения. Если мы примем
во внимание, что каждая такая гимназия (всего их проектируется на Россию 20 000
двойных гимназий, т. е. 20 000 мужских и 20 000 женских) снабжается землей и средст-
вами производства (имеется в виду выпустить земские с правительственной гарантией
облигации с 41
/2% платежа и
1
/2% погашения), — то мы поймем, насколько в самом де-
ле «план» г-на Южакова является «огромным». Производство обобществляется для це-
лой половины населения. Сразу, значит, выбирается иной путь для отечества! II это
достигается «без всяких затрат (sic!*
) со стороны правительства, земства и народа». Это
«кажется утопией только с первого взгляда», а на самом
 *
 — так! Ред.
 ГИМНАЗИЧЕСКИЕ ХОЗЯЙСТВА 63
деле «гораздо осуществимее всенародного начального образования». Г-н Южаков сви-
детельствует, что необходимая для этого финансовая операция «не представляется хи-
мерой и утопией», и достигается не только, как мы видели, без затрат, без всяких за-
трат, но даже без изменения «установившихся учебных планов»!! Г-н Южаков совер-
шенно справедливо замечает, что «все это имеет немаловажное значение при желании
не ограничиться одним опытом, но достигнуть действительно всенародного образова-
ния». Он говорит, правда, что он «не задавался целью составить исполнительный про-
ект», но его изложение дает и предполагаемое число учеников и учениц на гимназию, и
расчет рабочих сил, потребных для содержания всего населения гимназий, и перечис-
ления педагогического и административного персонала, с указанием как довольствия
членов гимназии натурой, так и денежного жалованья педагогам, врачам, техникам и
мастерам. Автор подробно рассчитывает число рабочих дней, необходимых для земле-
дельческих работ, количество земли, необходимой для каждой гимназии, и денежных
средств, требующихся для первоначального обзаведения. Он предусматривает судьбу, с
одной стороны, инородцев и сектантов, которые не смогут воспользоваться благами
всенародного среднего образования, а с другой стороны, лиц, удаляемых из гимназий
за порочное поведение. Расчеты автора не ограничиваются одной типической гимнази-
ей. Ни в каком случае. Он ставит вопрос об осуществлении всех 20000 двойных гимна-
зий и дает указания на то, как добыть потребное для этого количество земли и как
обеспечить «удовлетворительный персонал учащих, администраторов и хозяев».
Понятно, какой захватывающий интерес представляет подобный план, — интерес не
только теоретический (очевидно, что столь конкретно разработанный план обмирщения
производства должен окончательно убедить всех скептиков и уничтожить всех отри-
цающих осуществимость подобных планов), но и живой практический интерес. Было
бы странно, если бы
64 В . И . ЛЕНИН
на проект организации всенародного обязательного среднего образования не обратило
внимание высшее правительство, особенно когда автор предложения решительно ут-
верждает, что дело обойдется «без всяких затрат» и «встретит препятствия не столько
со стороны финансовых и экономических условий задачи, сколько со стороны условий
культурных», которые, однако, «не непреоборимы». Такой проект непосредственно за-
трагивает не только министерство народного просвещения, но равным образом и мини-
стерство внутренних дел, министерство финансов, министерство земледелия и даже,
как мы увидим ниже, министерство военное. В министерство юстиции должны будут
отойти, по всей вероятности, проектируемые «исправительные гимназии». Нельзя со-
мневаться, что и остальные министерства будут заинтересованы этим проектом, кото-
рый, по словам г. Южакова, «ответит всем вышеперечисленным потребностям (т. е. об-
разования и содержания), а вероятно, и многим другим».
Мы уверены поэтому, что читатель не посетует на нас, если мы займемся подробным
рассмотрением этого высокозамечательного проекта.
Основная мысль г. Южакова заключается в следующем: летнее время освобождается
совершенно от учебных занятий и посвящается земледельческой работе. Далее, учени-
ки, кончившие гимназию, оставляются на некоторое время при ней в качестве работни-
ков; они исполняют зимние работы и употребляются на работы промысловые, которые
дополняют собой земледельческие и дают возможность каждой гимназии трудами рук
своих содержать всех учеников и рабочих, весь персонал учащих и администрации и
покрывать расходы на образование. Подобные гимназии, справедливо говорит г. Южа-
ков, явились бы большими земледельческими артелями. Это последнее выражение не
оставляет, между прочим, уже ни малейшего сомнения в том, что мы вправе рассмат-
ривать план г. Южакова, как первые шаги народнического «обмирщения» производст-
ва, как часть того нового пути, который
 ГИМНАЗИЧЕСКИЕ ХОЗЯЙСТВА 65
должна выбрать Россия, чтобы избегнуть перипетий капитализма.
«В настоящее время, — рассуждает г. Южаков, — оканчивают гимназию в возрасте
18—20 лет, а порой запаздывают на 1 — 2 года. При обязательном обучении... запазды-
вание станет еще распространеннее. Оканчивать будут позже, а три старших класса бу-
дут состоять из возрастов от 16 до 25 лет, если именно 25 лет будет предельный возраст
для увольнения без окончания курса. Таким образом, принимая во внимание добавоч-
ный контингент великовозрастных пятиклассников, можно смело считать около трети
учащихся в гимназии... в возрасте рабочем». Если даже процент этот понизить до чет-
верти, как рассчитывает далее автор, присоединяя к 8 классам гимназии 2 класса для
приготовительной начальной школы (принимались бы восьмилетние безграмотные ре-
бята), — все-таки получим очень большое число рабочих, которые, с помощью полура-
бочих, справятся с летней работой. Но «десятиклассная гимназия-ферма, — основа-
тельно замечает г. Южаков, — потребует необходимо известный контингент зимних
рабочих». Откуда же взять их? Автор предлагает два выхода: 1) наем рабочих («из ко-
торых некоторые заслуженные могли бы приобщаться к доходам»). Гимназическое хо-
зяйство должно быть доходным хозяйством и оправдать такой наем. Но автору «пред-
ставляется важнее другой выход»: 2) окончившие курс гимназии будут обязаны отра-
ботать затраты на их учение и содержание в младших классах. Это их «прямая обязан-
ность», — добавляет г. Южаков, — разумеется, обязанность только для тех, кто не мо-
жет уплатить стоимость учения. Они-то составят необходимый контингент зимних ра-
бочих и дополнительный контингент летних.
Такова первая черта проектируемой организации, долженствующей «обмирщить» в
земледельческие артели одну пятую часть населения. Мы уже на ней можем видеть,
какого качества будет выбор иного пути для отечества. Наемный труд, служащий в на-
стоящее время единственным источником жизни для лиц, которые
66 В . И . ЛЕНИН
«не могут уплатить стоимости учения» и жизни, заменяется обязательным даровым
трудом. Но мы не должны смущаться этим: не следует забывать, что за это население
будет пользоваться благами всеобщего среднего образования.
Пойдем далее. Автор проектирует отдельные мужские и женские гимназии, снисхо-
дя к господствующему на континенте Европы предубеждению против совместного
обучения, которое собственно было бы рациональнее. «50 учеников на класс, или 500
на все десять классов, или 1000 на гимназическое хозяйство (500 мальчиков и 500 дево-
чек) будет вполне нормальным составом» средней гимназии. В ней будет 125 «пар ра-
бочих» и соответствующее число полурабочих. «Если я замечу, — говорит Южаков, —
что это число рабочих способно обработать, напр., в Малороссии 2500 дес. культурной
полевой земли, то всякий поймет, какую громадную силу представляет труд гимна-
зии»!..
Но сверх этих рабочих будут еще «постоянные рабочие», «отрабатывающие» обра-
зование и содержание. Сколько их будет? Ежегодный выпуск будет 45 учеников и уче-
ниц. Треть учеников будет отбывать воинскую повинность (ныне отбывает четверть.
Автор увеличивает это число до трети, сокращая срок службы до 3-х лет) в течение 3-х
лет. «Не будет несправедливостью поставить в те же условия и остальные две трети,
т. е. удерживать их при гимназиях для отработки цены собственного образования, а
также образования товарищей, ушедших под знамена. Все девушки также могут быть
удержаны для того же».
Организация новых порядков, устраивающихся в отечестве, выбравшем иной путь,
обрисовывается все с большей определенностью. Ныне все русские подданные счита-
ются обязанными нести воинскую повинность, и так как число лиц призывного возрас-
та более числа требуемых воинов, то последние выбираются по жребию. В обмирщен-
ном производстве рекруты будут тоже выбираться по жребию, но остальных предпола-
гается «поставить в те же условия», т. е. обязать про-
 ГИМНАЗИЧЕСКИЕ ХОЗЯЙСТВА 67
вести три года на службе, не военной, правда, а в работах на гимназию. Они должны
отрабатывать цену содержания товарищей, ушедших под знамена. Все ли должны от-
рабатывать? Нет. Только те, кто не может уплатить стоимости учения. Автор выставил
уже выше эту оговорку, а ниже мы увидим, что для лиц, которые в состоянии платить
за учение, он вообще проектирует особые гимназии, сохраняющие старый тип. Почему
же, спрашивается, отработка содержания товарищей, ушедших под знамена, возлагает-
ся на тех, кто не может уплатить стоимости учения? а не на тех, кто может? Очень по-
нятно, почему. Если гимназисты будут разделяться на платящих и даровых, то очевид-
но, что современное строение общества реформой не затрагивается: это сознает пре-
красно и сам г. Южаков. А если так, то понятно, что общие расходы государства (на
солдат) будут нести те, которые не имеют средств к жизни*
, — точно так же, как они и
теперь несут их в форме, напр., косвенных налогов и т. п. В чем же отличие нового
строя? В том, что ныне не имеющие средств могут продать рабочую силу, а в новом
строе они будут обязаны работать даром (т. е. за одно содержание). Не может подле-
жать ни малейшему сомнению, что Россия избегает таким образом все перипетии капи-
талистического строя. Вольнонаемный труд, грозящий «язвой пролетариата», изгоняет-
ся и уступает место... даровому обязательному труду.
И нет ничего удивительного, что люди, поставленные в отношения дарового обяза-
тельного труда, оказываются в условиях, соответствующих этим отношениям. Слушай-
те, что говорит нам народник («друг народа») непосредственно вслед за предыдущим:
«Если при этом будут разрешены браки между такими окончившими курс и остав-
шимися на 3 года при гимназии молодыми людьми; если будут устроены отдельные
помещения для семейных рабочих; и если доходы гимназии дозволят при их удалении
из гимназии выдавать хотя скромное пособие деньгами и натурой,
 * Иначе не поддерживалось бы господство первых над последними.
68 В . И . ЛЕНИН
то такое трехлетнее пребывание при гимназии будет далеко менее обременительно, чем
воинская повинность...»
Не очевидно ли, что такие льготные условия заставят население всеми силами души
стремиться попасть в гимназию. Посудите сами: во-первых, разрешено будет вступить
в брак. Правда, по ныне действующим гражданским законам, такого разрешения (от
начальства) вообще не требуется. Но примите во внимание, что ведь это будут гимна-
зисты и гимназистки, — правда, достигающие 25-летнего возраста, но все-таки гимна-
зисты. Если студентам университета не разрешаются браки, то можно ли было разре-
шить их гимназистам. И притом ведь разрешение будет зависеть от начальства гимна-
зии, следовательно, от людей с высшим образованием: ясно, что нет оснований бояться
злоупотреблений. Кончившие гимназию и оставшиеся при ней постоянными рабочими,
однако, уже не гимназисты. И тем не менее и по отношению к ним идет речь о разре-
шении браков — по отношению к лицам 21—27 лет. Нельзя не сознаться, что новый
путь, выбранный отечеством, сопряжен с некоторым уменьшением гражданской право-
способности русских граждан, но надо признаться, что блага всеобщего среднего обра-
зования не могут же быть приобретены без жертв. Во-вторых, для семейных рабочих
будут устроены отдельные помещения, вероятно, не хуже тех каморок, в которых жи-
вут в настоящее время фабричные рабочие. И в-3-х, постоянные рабочие получают за
это «скромное пособие». Несомненно, население предпочтет эти льготы спокойной
жизни под крылышком начальства треволнениям капитализма, предпочтет до такой
степени, что некоторые рабочие постоянно останутся при гимназии (вероятно, в благо-
дарность за то, что им разрешили брак): «Небольшой контингент постоянных рабочих,
совсем оставшихся при гимназии и к ней приобщившихся (sic!!), дополнит эти рабочие
силы гимназического хозяйства. Таковы возможные и отнюдь не утопические рабочие
силы нашей земледельческой гимназии».
 ГИМНАЗИЧЕСКИЕ ХОЗЯЙСТВА 69
Помилуйте! Что же тут «утопического»? Постоянные даровые рабочие, «приобщив-
шиеся» к хозяевам, разрешающим им браки, — да спросите любого старого крестьяни-
на, и он вам по собственному опыту расскажет о полнейшей осуществимости всего это-
го.
Рабочие и работницы фабрики Торнтона!
6-ое и 7-ое ноября должны быть для всех нас памятными днями... Ткачи своим
дружным отпором хозяйской прижимке доказали, что в нашей среде в трудную минуту
еще находятся люди, умеющие постоять за наши общие рабочие интересы, что еще не
удалось нашим добродетельным хозяевам превратить нас окончательно в жалких рабов
их бездонного кошелька. Будемте же, товарищи, стойко и неуклонно вести нашу линию
до конца, будем помнить, что улучшить свое положение мы можем только общими
дружными усилиями. Прежде всего, товарищи, не попадайтесь в ловушку, которую так
хитро подстроили гг. Торнтоны. Они рассуждают таким образом: «теперь время замин-
ки в сбыте товаров, так что при прежних условиях работы на фабрике не получить нам
нашего прежнего барыша... А на меньший мы не согласны... Стало быть, надо будет
нона лечь на рабочую братию, пусть-ка они своими боками поотдуваются за плохие це-
ны на рынке... Только дельце это надо обстроить не кое-как, а с уменьем, чтобы рабо-
чий по своей простоте и не понял, какую закуску мы ему подготовляем... Затронь всех
сразу, — сразу все и поднимутся, ничего с ними не поделаешь, а вот мы сначала объе-
горим бедняков-ткачишек, тогда и прочие не увернутся... Стесняться с этими людиш-
ками мы не привыкли, да и к чему? У нас новые метлы чище метут...» Итак, заботливые
о благах рабо-
29
 К РАБОЧИМ И РАБОТНИЦАМ ФАБРИКИ ТОРНТОНА 71
чего хозяева потихоньку да полегоньку хотят подготовить для рабочих всех отделений
фабрики такое же будущее, которое они осуществили уже для ткачей... Поэтому, если
мы все останемся безучастны к судьбе ткацкого отделения, то мы выроем своими рука-
ми яму, в которую в скором времени вышвырнут и нас. Ткачи зарабатывали в послед-
нее время, почитай что на круг, по 3 р. 50 к. в полумесяц, в течение же этого времени
они ухищрялись жить семьями в 7 человек на 5 р., семьей из мужа, жены и ребенка —
всего на 2 р. Они поспустили последнюю одежонку, прожили последние гроши, приоб-
ретенные адским трудом в ту пору, когда благодетели Торнтоны наращивали миллионы
на свои миллионы. Но и этого всего было мало, и на их глазах выкидывались за ворота
все новые и новые жертвы хозяйского корыстолюбия, а прижимка росла своим чередом
с самой бессердечной жестокостью... В шерсть стали валить безо всяких оговорок нол-
леса и кнопа30, отчего страшно замедлялась выработка товара, проволочки на получе-
ние основы, будто ненароком, увеличились, наконец, стали прямо сбавлять рабочие ча-
сы, а теперь вводят куски из 5 шмиц31 вместо 9, чтобы ткач дольше и чаще возился с
хлопотами по получению и заправке основ, за которые, как известно, не платят ни гро-
ша. Измором хотят извести наших ткачей, и заработок в 1 р. 62 к. в полумесяц, который
уже стал появляться в расчетных книжках некоторых ткачей, может стать в скором
времени общим заработком ткацкого отделения... Товарищи, хотите ли и вы дождаться
такой хозяйской ласки? А если нет, если, наконец, не совсем окаменели ваши сердца к
страданию таких же, как и вы, бедняков, сплотитесь дружно около наших ткачей, вы-
ставим наши общие требования и при каждом удобном случае станем отвоевывать
лучшую долю у наших угнетателей. Рабочие прядильного отделения, не самооболь-
щайтесь устойчивостью и некоторым повышением вашего заработка... Ведь почти 2
/3
вашего брата уже рассчитаны с фабрики, и ваш лучший заработок куплен ценою голода
выкинутых за ворота ваших же прядильщиков. Это опять-таки хитрая уловка хозяев,
72 В . И . ЛЕНИН
и понять ее не трудно, если только подсчитать, сколько вырабатывало все мюльно-
прядильное отделение прежде и сколько оно вырабатывает теперь. — Рабочие новой
красильни! Вы вырабатываете ценою 14 с 1
/4 часов ежедневного труда, пропитываемые
с ног до головы убийственными испарениями красок, уже и теперь всего 12 р. в месяц!
Обратите внимание на наши требования: мы хотим положить конец и тем незаконным
вычетам, которые производятся с вас за неумелость вашего мастера. — Чернорабочие и
вообще все неспециальные рабочие фабрики! — Неужели вы надеетесь удержать свои
60—80 к. поденной, когда специалисту-ткачу придется довольствоваться 20 к. в сутки?
— Товарищи, не будьте слепы, не попадайтесь в хозяйскую ловушку, крепче стойте
друг за друга, иначе всем нам плохо придется в эту зиму. Самым зорким образом долж-
ны мы все следить за маневрами наших хозяев по части понижения расценок и сопро-
тивляться всеми силами этому гибельному для нас стремлению... Будьте глухи ко всем
их отговоркам о плохих делах: для них это только меньшая прибыль на их капитал, для
нас — это голодные страдания наших семей, лишение последнего куска черствого хле-
ба, а разве можно положить то и другое на одни и те же весы? Теперь жмут в первую
голову ткачей, и мы должны добиваться:
1) повышения ткацких расценок до их весенней величины, то есть приблизительно
на 6 коп. на шмиц;
2) чтобы исполняли и для ткачей закон о том, что рабочему должна быть перед на-
чалом работы объявлена величина того заработка, на который он идет. Пусть табель,
подписанный фабричным инспектором, не будет только на бумаге, но и на деле, как
того требует закон. Для ткацкой, например, работы к существующей расценке должны
быть добавлены указания о качестве шерсти, количестве в ней ноллеса и кнопа, должно
быть присчитано время, идущее на подготовительную работу;
3) 3) рабочее время должно быть распределено так, чтобы с нашей стороны не яв-
лялось невольных прогулов; теперь, например, подстроили так, что ткач на
 К РАБОЧИМ И РАБОТНИЦАМ ФАБРИКИ ТОРНТОНА 73
каждом куске теряет день на получение основы, а так как кусок станет меньше почти
вдвое, то ткач и на этом будет нести, независимо от табеля расценок, двойную потерю.
Хочет у нас хозяин грабить заработок таким образом, так пусть идет вчистую, так, что-
бы мы твердо знали, что от нас хотят отжилить;
4) фабричный инспектор должен следить за тем, чтобы в расценках не было обма-
на, чтобы они не были двойными. Это значит, например, что в табеле расценок не
должно за один и тот же сорт товара, но только с различными названиями, допускать
двух различных цен. Например, бибер мы ткали по 4 р. 32 к., а урал32 всего за 4 р. 14 к.,
— а разве по работе это не одно и то же? Еще более наглым надувательством является
двойная цена работы при товаре одного наименования. Таким путем гг. Торнтоны об-
ходили законы о штрафах, в которых сказано, что штраф можно наложить только за
такую порчу работы, которая зависела от небрежности рабочего, в таком случае вычет
должен заноситься в рабочую книжку под графою штрафов не позже трех дней со дня
его наложения. Все же штрафы вместе должны находиться на строгом отчете, и сумма,
из них составляемая, не может идти в карман фабриканту, а должна идти на нужды ра-
бочих этой фабрики. А у нас — посмотри в наши книжки — чисто, нет штрафов, мож-
но подумать, что наши хозяева изо всех хозяев предобрейшие. На самом же деле они
обходят по нашему незнанию закон и легко обстраивают свои делишки... Нас, видите
ли, не штрафуют, а у нас производят вычет, платя по меньшей расценке, и пока сущест-
вовали две расценки — меньшая и большая — придраться к ним никак нельзя, они себе
вычитают да вычитают в свой карман;
5) вместе с введением одной расценки, пусть каждый вычет заносится в графу
штрафов с обозначением, почему он произведен.
Тогда нам будет видна неправильная штрафовка, меньше будет пропадать даром
нашего труда и уменьшится число таких безобразий, которые творятся в настоящее
время, например, в красильной, где рабочие
74 В . И . ЛЕНИН
вырабатывали меньше по вине неумелого мастера, что по закону не может быть причи-
ной неоплаты труда, так как тут небрежность рабочего ни при чем. А мало ли у всех
нас таких вычетов, в которых мы ничуть не виноваты?
6) мы требуем, чтобы за квартиру с нас брали столько, сколько брали до 1891 г., то
есть по 1 р. с человека в месяц, потому что платить 2 рубля при нашем заработке поло-
жительно не из чего, да и за что?.. За эту грязную, вонючую, тесную и опасную в по-
жарном отношении конуру? Не забывайте, товарищи, что во всем Питере плата 1 руб. в
месяц считается достаточной, только одни наши хозяева заботливые не довольствуются
ею, и мы должны заставить их посократить и здесь свою алчность. Защищая эти требо-
вания, товарищи, мы вовсе не бунтуем, мы только требуем, чтобы нам дали то, чем
пользуются уже все рабочие других фабрик по закону, что отняли у нас, надеясь лишь
на наше неумение отстоять свои собственные права. Докажем же на этот раз, что наши
«благодетели» ошиблись.
Министр внутренних дел Дурново написал письмо обер-прокурору св. синода Побе-
доносцеву. Письмо написано было 18 марта 1895 г. за № 2603, и на нем стоит надпись:
«совершенно доверительно». Значит, министр хотел, чтобы письмо осталось в стро-
жайшей тайне. Но нашлись люди, которые не разделяют взглядов господина министра,
что русским гражданам не следует знать намерений правительства, и вот теперь это
письмо гуляет всюду в рукописной копии.
О чем же писал г. Дурново г-ну Победоносцеву?
Он писал ему о воскресных школах. В письме говорится: «Сведения, получаемые в
течение последних лет, свидетельствуют, что лица, неблагонадежные в политическом
отношении, а также часть учащейся молодежи известного направления, по примеру 60-
х годов, стремятся к поступлению в воскресные школы в качестве преподавателей, лек-
торов, библиотекарей и т. д. Такое систематическое стремление, не оправдываемое да-
же изысканием средств для существования, так как обязанности в подобных школах
исполняются безвозмездно, доказывает, что вышеозначенное явление представляет со-
бою одно из средств борьбы на легальной (законной) почве с существующим в России
государственным порядком и общественным строем противоправительственных эле-
ментов».
Вот как судит г. министр! Из образованных людей находятся такие, которые хотят
поделиться своими
78 В . И . ЛЕНИН
знаниями с рабочими, хотят, чтобы ученье приносило пользу не одним им, а и народу,
— и министр сейчас же решает, что тут есть «противоправительственные элементы»,
т. е. что это какие-нибудь заговорщики подстрекают людей идти в воскресные школы.
Неужели без подстрекательства не могло возникнуть у некоторых образованных людей
желание учить других? Но министра смущает то, что учителя воскресных школ не по-
лучают жалованья. Он привык видеть, что служащие ему шпионы и чиновники служат
только из-за жалованья, служат тому, кто больше дает денег, а тут вдруг люди работа-
ют, служат, занимаются и все это... даром. Подозрительно! думает министр и подсыла-
ет шпионов разведать дело. 13 письме дальше говорится: «Из следующих сведений»
(полученных от шпионов, существование которых оправдывается получением жалова-
нья) «устанавливается, что не только в составе преподавателей попадаются лица вред-
ного направления, но что нередко самые школы находятся под негласным руково-
дством целого кружка неблагонадежных лиц, члены которого, совершенно не принад-
лежащие к официальному персоналу служащих, по приглашению ими же поставленных
учителей и учительниц читают по вечерам лекции и занимаются с учащимися... Поря-
док, допускающий возможность чтения лекций людьми посторонними, дает полный
простор для проникновения в число лекторов лиц прямо революционной среды».
Итак, если «посторонние люди», не одобренные и не осмотренные попами и шпио-
нами, хотят заниматься с рабочими, — это значит прямая революция! Министр смотрит
на рабочих, как на порох, а на знание и образование, как на искру; министр уверен, что
если искра попадет в порох, то взрыв направится прежде всего на правительство.
Мы не можем отказать себе в удовольствии заметить, что в этом редком случае мы
вполне и безусловно согласны со взглядами его высокопревосходительства.
Министр приводит дальше в письме «доказательства» правильности своих «сведе-
ний». Хороши эти доказательства!
 О ЧЕМ ДУМАЮТ НАШИ МИНИСТРЫ? 79
Во-первых, «письмо преподавателя одной из воскресных школ, фамилия которого до
сих пор остается невыясненной)». Письмо это отобрано при обыске. В письме говорит-
ся о программе исторических чтений, об идее закрепощения и раскрепощения сосло-
вий, упоминается о бунте Разина и Пугачева.
Должно быть, эти последние имена и напугали так доброго министра: ему сейчас же
померещились, вероятно, вилы.
Второе доказательство:
«В министерстве внутренних дел имеется полученная негласным путем программа
для публичного чтения в одной из московских воскресных школ следующего содержа-
ния: «Происхождение общества. Первобытное общество. Развитие общественной орга-
низации. Государство и для чего оно нужно. Порядок. Свобода. Справедливость. Фор-
мы государственного устройства. Монархия абсолютная и конституционная. Труд —
основа общего благосостояния. Полезность и богатство. Производство, обмен и капи-
тал. Как распределяется богатство. Преследование собственного интереса. Собствен-
ность и ее необходимость. Освобождение крестьян с землей. Рента, прибыль, заработ-
ная плата. От чего зависит плата и ее виды. Бережливость».
Чтение по этой программе, безусловно негодной для народной школы, дает полную
возможность лектору ознакомить постепенно слушателей и с теориями Карла Маркса,
Энгельса и т. п., а присутствующее по назначению епархиального начальства лицо едва
ли будет в состоянии уловить в чтении начатки социал-демократической пропаганды».
Должно быть, г. министр сильно боится «теорий Маркса и Энгельса», если замечает
«начатки» их даже в такой программе, в которой не заметно и следа их. Что нашел в
ней министр «негодного»? Вероятно, вопрос о формах государственного устройства и
конституции.
Да возьмите, г. министр, любой учебник географии и вы найдете там эти вопросы!
Неужели взрослым рабочим нельзя знать того, чему учат ребят?
80 В . И . ЛЕНИН
Но г. министр не надеется на лиц епархиального ведомства: «пожалуй, не поймут, о
чем говорят».
Кончается письмо перечислением «неблагонадежных» учителей в церковно-
приходской воскресной школе при московской фабрике Товарищества прохоровской
мануфактуры, воскресной школы в г. Ельце и предполагаемой школы в г. Тифлисе. Г-н
Дурново советует г. Победоносцеву заняться «тщательной проверкой лиц, допускаемых
к занятиям в школах». Теперь, когда читаешь список учителей, волосы дыбом встают:
все бывший студент, да бывший студент, да еще бывшая курсистка. Г-н министр желал
бы, чтобы преподавателями были бывшие унтеры.
С особенным ужасом говорит г. министр, что школа в г. Ельце «помещается за рекой
Сосной, где живет преимущественно простой» (о, ужас!) «и мастеровой народ и где на-
ходится железнодорожная мастерская».
Подальше, подальше надо держать школы от «простого и мастерового люда».
Рабочие! Вы видите, как смертельно боятся наши министры соединения знания с ра-
бочим людом! Покажите же всем, что никакая сила не сможет отнять у рабочих созна-
ния! Без знания рабочие — беззащитны, со знанием они — сила!
ПРОЕКТ ПРОГРАММЫ
А. 1. Все быстрей и быстрей развиваются в России крупные фабрики и заводы, разо-
ряя мелких кустарей и крестьян, превращая их в неимущих рабочих, сгоняя все больше
и больше народа в города, фабричные и промышленные села и местечки.
2. Этот рост капитализма означает громадный рост богатства и роскоши среди кучки
фабрикантов, купцов и землевладельцев и еще более быстрый рост нищеты и угнетения
рабочих. Вводимые крупными фабриками улучшения в производстве и машины, спо-
собствуя повышению производительности общественного труда, служат к усилению
власти капиталистов над рабочими, к увеличению безработицы, а вместе с ней и к без-
защитности рабочих.
3. Но доводя до высшей степени гнет капитала над трудом, крупные фабрики созда-
ют особый класс рабочих, который получает возможность вести борьбу с капиталом,
потому что самые условия его жизни разрушают все связи его с собственным хозяйст-
вом и, соединяя рабочих общей работой и перебрасывая их с фабрики на фабрику,
сплачивают вместе массы рабочего люда. Рабочие начинают борьбу с капиталистами, и
среди них появляется усиленное стремление к объединению. Из отдельных восстаний
рабочих вырастает борьба русского рабочего класса.
4. Эта борьба рабочего класса с классом капиталистов есть борьба против всех клас-
сов, живущих чужим
84 В . И . ЛЕНИН
трудом, и против всякой эксплуатации. Она может окончиться лишь переходом поли-
тической власти в руки рабочего класса, передачей всей земли, орудий, фабрик, машин,
рудников в руки всего общества для устройства социалистического производства, при
котором все производимое рабочими и все улучшения в производстве должны идти на
пользу самим трудящимся.
5. Движение русского рабочего класса по своему характеру и цели входит как часть
в международное (социал-демократическое) движение рабочего класса всех стран.
6. Главным препятствием в борьбе русского рабочего класса за свое освобождение
является неограниченное самодержавное правительство с его безответственными чи-
новниками. Опираясь на привилегии землевладельцев и капиталистов и на прислужни-
чество их интересам, оно держит в полной бесправности низшие сословия и тем связы-
вает движение рабочих и задерживает развитие всего народа. Поэтому борьба русского
рабочего класса за свое освобождение с необходимостью вызывает борьбу против не-
ограниченной власти самодержавного правительства.
Б. 1. Русская социал-демократическая партия объявляет своей задачей — помогать
этой борьбе русского рабочего класса развитием классового самосознания рабочих, со-
действием их организации, указанием на задачи и цели борьбы.
2. Борьба русского рабочего класса за свое освобождение есть борьба политическая,
и первой задачей ее является достижение политической свободы.
3. Поэтому русская социал-демократическая партия, не отделяя себя от рабочего
движения, будет поддерживать всякое общественное движение против неограниченной
власти самодержавного правительства, против класса привилегированных дворян-
землевладельцев и против всех остатков крепостничества и сословности, стесняющих
свободу конкуренции.
4. Напротив того, русская социал-демократическая рабочая партия будет вести вой-
ну со всеми стремле-
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 85
ниями облагодетельствовать трудящиеся классы опекой неограниченного правительст-
ва и его чиновников и задержать развитие капитализма, а следовательно, и развитие ра-
бочего класса.
5. Освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих.
6. Русскому народу нужна не помощь неограниченного правительства и его чинов-
ников, а освобождение от его гнета.
В. Исходя из этих воззрений, русская социал-демократическая партия требует преж-
де всего:
1. Созвания Земского собора из представителей всех граждан для выработки консти-
туции.
2. Всеобщего и прямого избирательного права для всех русских граждан, достигших
21 года, без различия вероисповедания и национальности.
3. Свободы собраний, союзов и стачек.
4. Свободы печати.
5. Уничтожения сословий и полного равенства всех граждан перед законом.
6. Свободы вероисповедания и равноправности всех национальностей. Передачи ве-
дения метрик в руки самостоятельных гражданских чиновников, независимых от поли-
ции.
7. Предоставления каждому гражданину права преследовать всякого чиновника пред
судом, без жалобы по начальству.
8. Отмены паспортов, полной свободы передвижений и переселений.
9. Свободы промыслов и занятий и уничтожения цехов.
Г. Для рабочих русская социал-демократическая партия требует:
1. Учреждения промышленных судов во всех отраслях промышленности с выбор-
ными судьями от капиталистов и рабочих поровну.
2. Законодательного ограничения рабочего дня 8 часами в сутки.
3. Законодательного запрещения ночной работы и смен. Запрещения работы детей
до 15 лет.
86 В . И . ЛЕНИН
4. Законодательного установления праздничного отдыха.
5. Распространения фабричных законов и фабричной инспекции на все отрасли про-
мышленности во всей России и на казенные фабрики, а также и на кустарей, работаю-
щих на дому.
6. Фабричная инспекция должна иметь самостоятельное положение и не находиться
в ведомстве министерства финансов. Члены промышленных судов получают равные
права с фабричной инспекцией по надзору за исполнением фабричных законов.
7. Безусловного запрещения повсюду расплаты товарами.
8. Надзора выборных от рабочих за правильным составлением расценок, за браков-
кой товара, за расходованием штрафных денег и за фабричными квартирами рабочих.
Закона о том, чтобы все вычеты из заработной платы рабочих, для какого бы предна-
значения они ни делались (штрафы, браковка и проч.), вместе взятые, не могли превы-
шать 10 коп. с рубля.
9. Закона об ответственности фабрикантов за увечья рабочих с обязательством фаб-
риканту доказывать, что вина на стороне рабочих.
10. Закона об обязанности фабрикантов содержать школы и давать медицинскую
помощь рабочим.
Д. Для крестьян русская социал-демократическая партия требует:
1. Отмены выкупных платежей и вознаграждения крестьян за уплаченные выкупные
платежи36. Возвращения крестьянам излишне уплаченных в казну денег.
2. Возвращения крестьянам отрезанных от них в 1861 г. земель.
3. Полного равенства в податях и налогах с крестьянской и помещичьей земель.
4. Отмены круговой поруки37 и всех законов, стесняющих крестьян в распоряжении
их землей.
————
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 87
ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ
Программа разделяется на три главные части. В первой части излагаются все воззре-
ния, из которых вытекают остальные части программы. В этой части указывается, какое
положение занимает рабочий класс в современном обществе, какой смысл и значение
имеет его борьба с фабрикантами и каково политическое положение рабочего класса в
русском государстве.
Во второй части излагается задача партии и указывается, в каком отношении она
находится к другим политическим направлениям в России. Здесь говорится о том, ка-
кова должна быть деятельность партии и всех сознающих свои классовые интересы ра-
бочих и как следует им относиться к интересам и стремлениям других классов русского
общества.
3-я часть содержит практические требования партии. Эта часть подразделяется на 3
отдела. 1-й отдел содержит требование общегосударственных преобразований. 2-й от-
дел — требования и программу рабочего класса. 3-й — требования в пользу крестьян.
Некоторые предварительные объяснения к этим отделам даны ниже, перед переходом к
практической части программы.
А. 1. Программа говорит прежде всего о быстром росте крупных фабрик и заводов,
потому что это главное явление в современной России, совершенно изменяющее все
старые условия жизни, в особенности условия жизни трудящегося класса. При старых
условиях почти все количество богатств производилось мелкими хозяевами, которые
составляли громадное большинство населения. Население жило неподвижно по дерев-
ням, производя большую часть продуктов либо на свое собственное потребление, либо
на небольшой рынок окрестных селений, мало связанный с другими соседними рынка-
ми. На помещиков работали те же мелкие хозяева, и помещики заставляли их произво-
дить продукт главным образом на собственное потребление. Домашние продукты отда-
вались в обработку ремесленникам, которые жили тоже по деревням или ходили наби-
рать работу по окрестностям.
88 В . И . ЛЕНИН
И вот со времени освобождения крестьян эти условия жизни массы народа подверг-
лись полному изменению: на место мелких ремесленных заведений стали появляться
крупные фабрики, которые росли с чрезвычайной быстротой; они вытесняли мелких
хозяев, превращая их в наемных рабочих, и заставляли сотни и тысячи рабочих рабо-
тать вместе, производя в громадном количестве товар, распродающийся по всей Рос-
сии.
Освобождение крестьян уничтожило неподвижность населения и поставило кресть-
ян в такие условия, что они не могли уже кормиться с оставшихся у них клочков земли.
Масса народа бросилась на поиски заработка, идя на фабрики, на постройку железных
дорог, соединяющих разные концы России и развозящих повсюду товары крупных
фабрик. Масса народа пошла на заработки в города, занималась постройкой фабричных
и торговых зданий, доставкой топлива к фабрикам, подготовлением материалов для
нее. Наконец, множество лиц занято было работой на дому, раздаваемой купцами и
фабрикантами, не успевающими расширять своих заведений. Такие же изменения про-
изошли в земледелии, помещики стали производить хлеб на продажу, появились круп-
ные посевщики из крестьян и купцов, сотни миллионов пудов хлеба стали продаваться
за границу. Для производства потребовались наемные рабочие, и сотни тысяч и мил-
лионы крестьян пошли, забрасывая свои крохотные наделы, в батраки и поденщики к
новым хозяевам, производящим хлеб на продажу. Вот эти-то изменения старых усло-
вий жизни и описывает программа, говоря, что крупные фабрики и заводы разоряют
мелких кустарей и крестьян, превращая их в наемных рабочих. Мелкое производство
повсюду заменяется крупным, и в этом крупном производстве массы рабочих уже про-
стые наемники, работающие за заработную плату на капиталиста, который владеет
громадными капиталами, строит громадные мастерские, закупает массы материала и
кладет себе в карман всю прибыль этого массового производства объединенных рабо-
чих. Производство стало капиталистическое, и оно давит беспощадно и безжалостно
всех
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 89
мелких хозяев, разрушая их неподвижную жизнь в деревнях, заставляя их простыми
чернорабочими ходить из конца в конец всей страны, продавая свой труд капиталу. Все
бoльшая и бoльшая часть населения окончательно отрывается от деревни и от сельско-
го хозяйства и собирается в города, фабричные и промышленные села и местечки, об-
разуя особый класс людей, не имеющих никакой собственности, класс наемных рабо-
чих-пролетариев, живущих только продажей своей рабочей силы.
Вот в чем состоят те громадные изменения в жизни страны, которые произведены
крупными фабриками и заводами: мелкое производство заменяется крупным, мелкие
хозяева превращаются в наемных рабочих. Что же означает эта перемена для всего тру-
дящегося народа и к чему она ведет? Об этом и говорит дальше программа.
А. 2. Замена мелкого производства крупным сопровождается заменой мелких де-
нежных средств в руках отдельного хозяина — громадными капиталами, заменой мел-
ких, ничтожных барышей — миллионными барышами. Поэтому рост капитализма ве-
дет повсюду к росту роскоши и богатства. В России создался целый класс крупных де-
нежных тузов, фабрикантов, железнодорожников, купцов, банкиров, создался целый
класс людей, живущих доходами с денежных капиталов, отдаваемых под проценты
промышленникам; обогатились крупные землевладельцы, получая с крестьян довольно
выкупа за землю, пользуясь их нуждой в земле для повышения цен на отдаваемую в
аренду землю, заводя в своих имениях крупные свеклосахарные и винокуренные заво-
ды. Роскошь и мотовство во всех этих классах богачей достигли небывалых размеров, и
парадные улицы больших городов застроились их княжескими палатами и роскошными
замками. Но положение рабочего по мере роста капитализма все ухудшалось. Заработ-
ки если и увеличились кое-где после освобождения крестьян, то очень немного и нена-
долго, потому что масса приливающего из деревни голодного народа сбивала цены, а
между тем съестные
90 В . И . ЛЕНИН
и жизненные припасы все дорожали, так что даже при увеличившейся плате рабочим
приходилось получать меньше средств к жизни; заработок найти становилось все труд-
нее и труднее, и рядом с роскошными палатами богачей (или на окраинах городов) рос-
ли лачуги рабочих, принужденных жить в подвалах, в переполненных сырых и холод-
ных квартирах, а не то и прямо в землянках около новых промышленных заведений.
Капитал, становясь все крупнее, сильнее давил на рабочих, превращая их в нищих,
принуждая отдавать все свое время фабрике, загоняя на работу жен и детей рабочих.
Таким образом, вот в чем состоит первая перемена, к которой ведет рост капитализма:
громадные богатства скопляются в руках небольшой кучки капиталистов, а массы на-
рода превращаются в нищих.
Вторая перемена состоит в том, что замена мелкого производства крупным повела ко
многим улучшениям в производстве. Прежде всего на место труда поодиночке, порознь
в каждой маленькой мастерской, у каждого мелкого хозяина отдельно, стала работа со-
единенных рабочих, трудящихся вместе на одной фабрике, у одного землевладельца, у
одного подрядчика. Совместный труд гораздо успешнее (производительнее) одиночно-
го и дает возможность производить товары гораздо легче и скорее. Но всеми этими
улучшениями пользуется один капиталист, который платит рабочим их же гроши и да-
ром присваивает всю выгоду от соединенного труда рабочих. Капиталист оказывается
еще сильнее, рабочий еще слабее, потому что он привыкает к одной какой-нибудь ра-
боте и ему труднее перейти на другое дело, переменить занятие.
Другим, гораздо более важным улучшением в производстве являются машины, ко-
торые вводит капиталист. Успешность труда увеличивается во много раз от употребле-
ния машин; но капиталист обращает всю эту выгоду против рабочих: пользуясь тем,
что машины требуют меньшего физического труда, он ставит к ним женщин и детей,
платя им меньшую плату. Пользуясь тем, что при машинах нужно гораздо меньше ра-
бочих, он выталкивает их массами с фабрики и пользуется
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 91
этой безработицей, чтобы еще сильнее поработить рабочего, чтобы увеличить рабочий
день, чтобы отнять у рабочего ночной отдых и превратить его в простой придаток ма-
шины. Безработица, созданная машинами и постоянно увеличивающаяся, ведет теперь
к полной беззащитности рабочего. Его искусство теряет цену, он легко заменяется про-
стым чернорабочим, быстро привыкающим к машине и охотно идущим работать за
меньшую плату. Всякая попытка отстоять себя от еще большего давления капитала ве-
дет к расчету. Поодиночке рабочий оказывается совершенно бессильным перед капита-
лом, машина грозит задавить его.
А. 3. Мы показали в объяснении к предыдущему пункту, что рабочий в одиночку
оказывается бессильным и беззащитным перед капиталистом, вводящим машины. Ра-
бочему приходится во что бы то ни стало искать средств дать отпор капиталисту, чтобы
отстоять себя. И такое средство они находят в соединении. Бессильный в одиночку, ра-
бочий становится силой в соединении с своими товарищами, получает возможность
бороться против капиталиста и дать ему отпор.
Соединение становится необходимостью для рабочего, против которого стоит уже
крупный капитал. Но возможно ли соединить массу стороннего друг другу сбродного
народа, работающего хотя бы и на одной фабрике? Программа указывает те условия,
которые подготовляют рабочих к соединению и развивают в них способности и умение
соединяться. Эти условия следующие: 1) крупная фабрика с машинным производством,
требующим постоянной работы круглый год, совершенно разрывает связь рабочего с
землей и с собственным хозяйством, делая его полным пролетарием. А собственное хо-
зяйство на кусочке земли разъединяло рабочих, давало каждому из них некоторый осо-
бый интерес, отдельный от интересов товарища, и таким образом препятствовало их
объединению. Разрыв рабочего с землей разрывает эти препятствия. 2) Далее, совмест-
ная работа сотен и тысяч рабочих сама собой приучает рабочих к совместному обсуж-
дению своих нужд, к совместному действию, наглядно показывая одинаковость поло-
жения
92 В . И . ЛЕНИН
и интересов всей массы рабочих. 3) Наконец, постоянные перебрасывания рабочих с
фабрики на фабрику приучают их сличать условия и порядки на разных фабриках,
сравнивать их, убеждаться в одинаковости эксплуатации на всех фабриках, заимство-
вать опыт других рабочих в их столкновениях с капиталистом и таким образом усили-
вают сплочение, солидарность рабочих. Вот эти-то условия, вместе взятые, и повели к
тому, что появление на свет крупных фабрик и заводов вызвало соединение рабочих.
Среди русских рабочих это соединение выражается чаще всего и сильнее всего в стач-
ках (о том, почему нашим рабочим недоступно соединение в форме союзов или касс,
мы будем говорить позже). Чем сильнее развиваются крупные фабрики и заводы, тем
чаще, сильнее и упорнее становятся рабочие стачки, так что, чем сильнее гнет капита-
лизма, тем более необходим совместный отпор рабочих. Стачки и отдельные восстания
рабочих, как говорит программа, составляют в настоящее время самое распространен-
ное явление на русских фабриках. Но, по мере дальнейшего роста капитализма и уча-
щения стачек, они оказываются недостаточными. Фабриканты принимают против них
общие меры: они заключают между собой союз, они выписывают рабочих из других
мест, они обращаются за содействием к государственной власти, которая помогает им
подавлять сопротивление рабочих. Против рабочих стоит уже не один отдельный фаб-
рикант каждой отдельной фабрики, против них стоит весь класс капиталистов с помо-
гающим ему правительством. Весь класс капиталистов вступает в борьбу со всем
классом рабочих, изыскивая общие меры против стачек, добиваясь от правительства
законов против рабочих, перенося фабрики и заводы в более глухие местности, прибе-
гая к раздаче работы на дом и к тысяче всяких других уловок и ухищрений против ра-
бочих. Соединение рабочих отдельной фабрики, даже отдельной отрасли промышлен-
ности оказывается недостаточным для отпора всему классу капиталистов, становится
безусловно необходимым совместное действие всего класса рабочих. Таким образом, из
отдельных восста-
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 93
ний рабочих вырастает борьба всего рабочего класса. Борьба рабочих с фабрикантами
превращается в классовую борьбу. Всех фабрикантов объединяет один интерес — дер-
жать рабочих в подчинении и платить им как можно меньше рабочей платы. И фабри-
канты видят, что им не отстоять своего дела иначе, как при совместном действии всего
класса фабрикантов, иначе, как приобретая влияние на государственную власть. Рабо-
чих точно так же связывает один общий интерес — не дать капиталу задавить себя, от-
стоять свое право на жизнь и на человеческое существование. И рабочие точно так же
убеждаются, что и им необходимо объединение, совместное действие всего класса —
рабочего класса — и что для этого необходимо добиться влияния на государственную
власть.
А. 4. Мы объяснили, каким образом и почему борьба фабричных рабочих с фабри-
кантами становится классовой борьбой, борьбой рабочего класса — пролетариев — с
классом капиталистов — буржуазией. Спрашивается, какое значение для всего народа
и всех трудящихся имеет эта борьба? При современных условиях, о которых мы гово-
рили уже в объяснении к 1 пункту, производство посредством наемных рабочих все бо-
лее и более вытесняет мелкое хозяйство. Число людей, живущих наемным трудом, бы-
стро увеличивается, и не только увеличивается число постоянных фабричных рабочих,
но еще более увеличивается число крестьян, которые должны искать себе той же наем-
ной работы, чтобы прокормиться. В настоящее время работа по найму, работа на капи-
талиста стала уже самой распространенной формой работы. Господство капитала над
трудом охватило массу населения не только в промышленности, но и в земледелии. Вот
эту-то эксплуатацию наемного труда, которая лежит в основании современного обще-
ства, крупные фабрики доводят до высшей степени развития. Все приемы эксплуата-
ции, которые употребляются всеми капиталистами во всех отраслях промышленности,
от которых страдает вся масса рабочего населения России — здесь, на фабрике, соби-
раются вместе, усиливаются, делаются постоянным правилом,
94 В . И . ЛЕНИН
распространяются на все стороны труда, жизни рабочего, создают целый распорядок,
целую систему выжимания соков из рабочего капиталистом. Поясним это примером:
везде и всегда каждый, нанимающийся на работу, отдыхает, оставляет работу в празд-
ник, если его празднуют в окрестности. Совсем другое дело на фабрике: нанимая ра-
ботника, фабрика распоряжается уже им как ей угодно, не обращая никакого внимания
на привычки рабочего, на обычный образ жизни, на его семейное положение, на умст-
венные потребности. Фабрика гонит его на работу тогда, когда ей это нужно, заставляя
пригонять к ее требованиям всю свою жизнь, заставляя разрывать на части свой отдых,
при работе сменами заставляя работать и ночью и в праздник. Все злоупотребления,
какие можно себе представить относительно рабочего времени, фабрика пускает в ход,
а вместе с тем вводит свои «правила», свои «порядки», обязательные для каждого ра-
бочего. Фабричный порядок оказывается нарочно подогнанным так, чтобы выжать из
нанятого рабочего все то количество труда, какое он может дать, выжать как можно
скорее и затем выбросить его долой! Другой пример. Всякий, нанимающийся на рабо-
ту, обязывается, конечно, подчиняться хозяину, исполнять то, что ему прикажут. Но,
обязываясь исполнять временную работу, нанимающийся вовсе не отказывается от сво-
ей воли; находя неправильным или чрезмерным требование хозяина, он уходит от него.
Фабрика же требует, чтобы рабочий отказался совершенно от своей воли; она заводит у
себя дисциплину, заставляет рабочего по звонку вставать на работу и прекращать ее,
она присваивает себе право самой наказывать рабочего и за каждое нарушение ею же
составленных правил подвергает его штрафу или вычету. Рабочий становится частью
громадного машинного аппарата: он должен быть так же беспрекословен, порабощен,
лишен собственной воли, как и сама машина.
Еще 3-й пример. Всякий, нанимающийся на работу, сплошь и рядом оказывается не-
довольным хозяином, обращается с жалобой на него в суд или к начальнику.
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 95
И начальник и суд решают спор обыкновенно в пользу хозяина, держат его руку, но это
потворство хозяйским интересам основывается не на общем правиле или законе, а на
услужливости отдельных чиновников, которые иногда больше защищают, иногда
меньше, которые решают дело несправедливо в пользу хозяина или по знакомству с
хозяином, или по незнанию условий работы и неумению понять рабочего. Каждый от-
дельный случай такой несправедливости зависит от каждого отдельного столкновения
рабочего с хозяином, от каждого отдельного чиновника. Фабрика же соединяет вместе
такую массу рабочих, доводит притеснения до такой степени, что становится невоз-
можным разбирать особо каждый случай. Создаются общие правила, составляется за-
кон об отношениях рабочих к фабрикантам, закон, обязательный для всех. И в этом за-
коне потворство интересам хозяина закрепляется уже государственною властью. На
место несправедливости отдельных чиновников становится несправедливость самого
закона. Появляются, напр., такие правила, что рабочий за прогул не только теряет зара-
боток, но платит еще штраф, а хозяин, посылая гулять рабочего, ничего не платит ему;
что хозяин может рассчитать рабочего за грубость, а рабочий не может по той же при-
чине уйти от него; что хозяин вправе самовольно налагать штрафы, вычет или требо-
вать сверхсрочной работы и т. п.
Все эти примеры показывают нам, каким образом фабрика усиливает эксплуатацию
рабочих и делает эту эксплуатацию всеобщей, делает из нее целый «порядок». Рабоче-
му волей-неволей приходится уже теперь иметь дело не с отдельным хозяином и его
волей и притеснением, а с произволом и притеснением всего класса хозяев. Рабочий
видит, что его угнетатели не какой-нибудь один капиталист, а весь класс капиталистов,
потому что у всех заведений одинаковый порядок эксплуатации; отдельному капитали-
сту нельзя даже отступить от этого порядка: если бы он вздумал, напр., сократить рабо-
чее время, ему обошлись бы дороже товары, чем его соседу, другому фабриканту, ко-
торый
96 В . И . ЛЕНИН
заставляет рабочего за ту же плату работать дольше. Чтобы добиться улучшения своего
положения, рабочему приходится теперь иметь дело с целым общественным устройст-
вом, направленным к эксплуатации труда капиталом. Против рабочего стоит уже не от-
дельная несправедливость одного какого-либо чиновника, а несправедливость самой
государственной власти, которая берет под свою защиту весь класс капиталистов и из-
дает обязательные для всех законы в пользу этого класса. Таким образом, борьба фаб-
ричных рабочих с фабрикантами неизбежно превращается в борьбу против всего класса
капиталистов, против всего общественного устройства, основанного на эксплуатации
труда капиталом. Поэтому борьба рабочих и приобретает общественное значение, ста-
новится борьбой от лица всех трудящихся против всех классов, живущих чужим тру-
дом. Поэтому борьба рабочих открывает собою новую эпоху русской истории и являет-
ся зарей освобождения рабочих.
На чем же держится господство класса капиталистов над всей массой рабочего лю-
да? На том, что в руках капиталистов, в их частной собственности находятся все фаб-
рики, заводы, рудники, машины, орудия труда; на том, что в их руках громадные коли-
чества земли (из всей земли Европейской России более 1
/3 принадлежит землевладель-
цам, число которых не составляет полумиллиона). Рабочие, сами не имея никаких ору-
дий труда и материалов, должны продавать свою рабочую силу капиталистам, которые
платят рабочим только то, что необходимо на содержание их, и весь излишек, произво-
димый трудом, кладут себе в карман; они уплачивают, таким образом, только часть по-
требленного им на работу времени и присваивают себе остальную часть. Все увеличе-
ние богатства, происходящее от соединенного труда массы рабочих или улучшений в
производстве, достается классу капиталистов, и рабочие, трудясь из поколения в поко-
ление, остаются такими же неимущими пролетариями. Поэтому есть только одно сред-
ство положить конец эксплуатации труда капиталом, именно: уничтожить частную соб-
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 97
ственность на орудия труда, передать все фабрики, заводы, рудники, а также все круп-
ные имения и т. п. в руки всего общества и вести общее социалистическое производст-
во, направляемое самими рабочими. Продукты, производимые общим трудом, будут
тогда идти в пользу самих трудящихся, а производимый ими излишек над их содержа-
нием будет служить для удовлетворения потребностей самих рабочих, для полного раз-
вития всех их способностей и равноправного пользования всеми приобретениями науки
и искусства. В программе и указано поэтому, что только этим может окончиться борьба
рабочего класса с капиталистами. А для этого необходимо, чтобы политическая власть,
т. е. власть управления государством, из рук правительства, находящегося под влияни-
ем капиталистов и землевладельцев, или из рук правительства, состоящего прямо из
выборных представителей капиталистов, перешла в руки рабочего класса.
Такова конечная цель борьбы рабочего класса, таково условие его полного освобож-
дения. К этой конечной цели должны стремиться сознательные, объединенные рабочие;
но у нас в России они встречают еще огромные препятствия, мешающие им вести
борьбу за свое освобождение.
А. 5. Борьбу с господством класса капиталистов ведут в настоящее время уже рабо-
чие всех европейских стран, а также рабочие Америки и Австралии. Соединение и
сплочение рабочего класса не ограничивается пределами одной страны или одной на-
циональности: рабочие партии разных государств громко заявляют о полной одинако-
вости (солидарности) интересов и целей рабочих всего мира. Они собираются вместе на
общие конгрессы, выставляют общие требования к классу капиталистов всех стран, уч-
реждают международный праздник всего объединенного, стремящегося к своему осво-
бождению, пролетариата (1 Мая), сплачивая рабочий класс всех национальностей и
всех стран в одну великую рабочую армию. Это объединение рабочих всех стран вызы-
вается необходимостью, тем, что класс капиталистов, господствующий над рабочими,
не ограничивает своего
98 В . И . ЛЕНИН
господства одной страной. Торговые связи между различными государствами стано-
вятся все теснее и обширнее; капитал переходит постоянно из одной страны в другую.
Банки, эти громадные склады капиталов, собирающие его отовсюду и распределяющие
его в ссуду капиталистам, становятся из национальных международными, собирают
капиталы из всех стран, распределяют их капиталистам Европы и Америки. Громадные
акционерные компании устраиваются уже для заведения капиталистических предпри-
ятий не в одной стране, а в нескольких сразу; появляются международные общества
капиталистов. Господство капитала международно. Вот почему и борьба рабочих всех
стран за освобождение имеет успех лишь при совместной борьбе рабочих против меж-
дународного капитала. Вот почему товарищем русского рабочего в борьбе против клас-
са капиталистов является и рабочий немец, и рабочий поляк, и рабочий француз, точно
так же, как врагом его являются капиталисты и русские, и польские, и французские.
Так, в последнее время иностранные капиталисты особенно охотно переносят свои ка-
питалы в Россию, строят в России отделения своих фабрик и заводов и основывают
компании для новых предприятий в России. Они жадно набрасываются на молодую
страну, в которой правительство так благосклонно и угодливо к капиталу, как нигде, в
которой они находят рабочих менее объединенных, менее способных к отпору, чем на
Западе, в которой жизненный уровень рабочих, а потому и их заработная плата гораздо
ниже, так что иностранные капиталисты могут получать громадные, неслыханные у се-
бя на родине, барыши. Международный капитал протянул уже свою руку и на Россию.
Русские рабочие протягивают руки международному рабочему движению.
А. 6. Мы говорили уже о том, как крупные фабрики и заводы доводят до высшей
степени гнет капитала над трудом, как они создают целую систему приемов эксплуата-
ции; как рабочие, восставая против капитала, неизбежно приходят к необходимости
объединения всех рабочих, к необходимости
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 99
совместной борьбы всего рабочего класса. В этой борьбе против класса капиталистов
рабочие сталкиваются с общими государственными законами, которые берут под свою
охрану капиталистов и их интересы.
Но ведь если рабочие, соединяясь вместе, оказываются в силах вынуждать уступки
капиталистов, давать им отпор, то рабочие могли бы точно так же своим объединением
влиять на государственные законы, добиваться их изменения. Так и поступают рабочие
всех других стран, но русские рабочие не могут прямо влиять на государство. Рабочие
поставлены в России в такие условия, при которых они лишены самых простых граж-
данских прав. Они не смеют ни собираться, ни обсуждать своих дел совместно, ни уст-
раивать союзов, ни печатать свои заявления, другими словами — государственные за-
коны не только составлены в интересах класса капиталистов, но они прямо лишают ра-
бочих всякой возможности влиять на эти законы и добиться их изменения. Происходит
это оттого, что в России (и только в одной России из всех европейских государств) со-
храняется до сих пор неограниченная власть самодержавного правительства, то есть
такое государственное устройство, при котором издавать законы, обязательные для
всего народа, может один только царь по своему усмотрению, а исполнять эти законы
могут одни только чиновники, назначаемые им. Граждане лишены всякого участия в
издании законов, обсуждении их, предложении новых, требовании отмены старых. Они
лишены всякого права требовать отчета от чиновников, проверять их действия, обви-
нять пред судом. Граждане лишены даже права обсуждать государственные дела: они
не смеют устраивать собрания или союзы без разрешения тех же чиновников. Чинов-
ники являются, таким образом, в полном смысле слова безответственными; они состав-
ляют как бы особую касту, поставленную над гражданами. Безответственность и про-
извол чиновников и полная безгласность самого населения порождают такие вопиющие
злоупотребления власти чиновников и такое нарушение
100 В . И . ЛЕНИН
прав простого народа, какое едва ли возможно в любой европейской стране.
Таким образом, по закону русское правительство является совершенно неограничен-
ным, оно считается как бы совершенно независимым от народа, стоящим выше всех
сословий и классов. Но если бы это было действительно так, отчего бы и закон и пра-
вительство во всех столкновениях рабочих с капиталистами становились на сторону
капиталистов? Отчего бы капиталисты встречали все больше поддержки по мере того,
как увеличивается их число и растет их богатство, — а рабочие встречали все более и
более сопротивлений и стеснений?
На самом деле правительство не стоит выше классов и берет под свою защиту один
класс против другого, берет под свою защиту класс имущих против неимущих, капита-
листов против рабочих. Неограниченное правительство не могло бы и управлять таким
громадным государством, если бы оно не оказывало всяческих льгот и поблажек иму-
щим классам.
Хотя по закону правительство является неограниченной и независимой властью, но
на деле капиталисты и землевладельцы имеют тысячи способов влиять на правительст-
во и на государственные дела. У них есть свои, законом признанные, сословные учреж-
дения, дворянские и купеческие общества, комитеты торговли и мануфактур и т. п. Вы-
борные представители их или прямо становятся чиновниками и принимают участие в
управлении государством (напр., предводители дворянства) или приглашаются в каче-
стве членов во все правительственные учреждения: напр., фабриканты по закону засе-
дают в фабричных присутствиях (это — начальство над фабричной инспекцией), выби-
рая туда своих представителей. Но этим прямым участием в управлении государством
они не ограничиваются. В своих обществах они обсуждают государственные законы,
вырабатывают проекты, и правительство по каждому поводу спрашивает обыкновенно
их мнение, оно предлагает им какой-нибудь проект и просит сделать на него замечания.
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 101
Капиталисты и землевладельцы устраивают общерусские съезды, на которых обсуж-
дают свои дела, изыскивая разные мероприятия на пользу своего класса, заявляют от
лица всех дворян-помещиков, от «всероссийского купечества» ходатайства об издании
новых законов и изменении старых. Свои дела они могут обсуждать в газетах, ибо как
ни стесняет правительство печать своей цензурой, но отнять у имущих классов право
обсуждать свои дела оно и думать не смеет. Они имеют всяческие ходы и доступы к
высшим представителям государственной власти и легче могут обсуждать произвол
низших чиновников, легко могут добиться отмены особенно стеснительных законов и
правил. И если ни в одной стране в мире нет такого множества законов и правил, такой
беспримерной полицейской опеки правительства, предусматривающей всякие мелочи и
обезличивающей всякое живое дело — то ни в одной стране в мире не нарушаются так
легко эти буржуазные правила и так легко не обходят эти полицейские законы по од-
ному милостивому соизволению высшего начальства. А в этом милостивом соизволе-
нии никогда не отказывают*
.
Б. 1. Этот пункт программы самый важный, самый главный, потому что он указыва-
ет, в чем должна состоять деятельность партии, защищающей интересы рабочего клас-
са, и деятельность всех сознательных рабочих. Он указывает, каким образом стремле-
ния социализма, стремления устранить вечную эксплуатацию человека человеком
должны быть соединены с тем народным движением, которое порождается условиями
жизни, созданными крупными фабриками и заводами.
Деятельность партии должна состоять в содействии классовой борьбе рабочих. Зада-
ча партии состоит не в том, чтобы сочинить из головы какие-либо модные средства по-
мощи рабочим, а в том, чтобы примкнуть
 * Далее переписчиком, очевидно, не разобрано в оригинале несколько слов. Гектографированный
текст содержит здесь слово «[* пропуск I *]», и затем следует отрывок фразы: «владычество безответств.
чиновников, чем всякого вмешательства общества в правит. дела, чем охотнее представляет оно возмож-
ность [** пропуск II **]». Ред.
102 В . И . ЛЕНИН
к движению рабочих, внести в него свет, помочь рабочим в этой борьбе, которую они
уже сами начали вести. Задача партии защищать интересы рабочих и представлять ин-
тересы всего рабочего движения. В чем же должна проявляться помощь рабочим в их
борьбе?
Программа говорит, что эта помощь должна состоять, во-1-х, в развитии классового
самосознания рабочих. О том, как борьба рабочих с фабрикантами становится классо-
вой борьбой пролетариата с буржуазией — мы уже говорили.
Из сказанного нами тогда вытекает, что надо разуметь под классовым самосознани-
ем рабочих. Классовое самосознание рабочих есть понимание рабочими того, что един-
ственное средство улучшить свое положение и добиться своего освобождения заключа-
ется в борьбе с классом капиталистов и фабрикантов, которые созданы крупными фаб-
риками и заводами. Далее, самосознание рабочих означает понимание того, что интере-
сы всех рабочих данной страны одинаковы, солидарны, что они все составляют один
класс, отдельный от всех остальных классов общества. Наконец, классовое самосозна-
ние рабочих означает понимание рабочими того, что для достижения своих целей рабо-
чим необходимо добиваться влияния на государственные дела, как добились и продол-
жают добиваться этого землевладельцы и капиталисты.
Каким же путем приобретают рабочие понимание всего этого? Рабочие приобретают
его, постоянно почерпая его из той самой борьбы, которую они начинают вести с фаб-
рикантами и которая все больше и больше развивается, становится резче, втягивает
большее число рабочих по мере развития крупных фабрик и заводов. Было время, когда
вражда рабочих против капитала выражалась только в смутном чувстве ненависти про-
тив своих эксплуататоров, в смутном сознании своего угнетения и рабства и в желании
отомстить капиталистам. Борьба выражалась тогда в отдельных восстаниях рабочих,
которые разрушали здания, ломали машины, били фабричное начальство и т. п. Это
была
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 103
первая, начальная форма рабочего движения, и она была необходима потому, что нена-
висть к капиталисту всегда и везде являлась первым толчком к пробуждению в рабочих
стремления к защите себя. Но из этой первоначальной формы русское рабочее движе-
ние уже выросло. Вместо смутной ненависти к капиталисту рабочие стали уже пони-
мать враждебность интересов класса рабочих и класса капиталистов. Вместо неясного
чувства угнетения они стали уже разбирать, чем именно и как именно давит их капитал,
и восстают против той или другой формы угнетения, ставя предел давлению капитала,
защищая себя от алчности капиталиста. Вместо мести капиталистам они переходят те-
перь к борьбе за уступки, они начинают выставлять одно требование за другим к классу
капиталистов и требуют себе улучшения условий работы, повышения платы, сокраще-
ния рабочего дня. Каждая стачка сосредоточивает все внимание и все усилия рабочих
то на одном, то на другом условии, в которые поставлен рабочий класс. Каждая стачка
вызывает обсуждение этих условий, помогает рабочим оценить их, разобраться, в чем
состоит тут давление капитала, какими средствами можно бороться против этого дав-
ления. Каждая стачка обогащает опыт всего рабочего класса. Если стачка удачна, она
показывает ему силу объединения рабочих и побуждает других воспользоваться успе-
хом товарищей. Если она неудачна, она вызывает обсуждение причин неуспеха и изы-
скание лучших приемов борьбы. В этом начавшемся теперь повсюду в России переходе
рабочих к неуклонной борьбе за свои насущные нужды, борьбе за уступки, за лучшие
условия жизни, заработка и рабочего дня, заключается громадный шаг вперед, сделан-
ный русскими рабочими, и на эту борьбу, на содействие ей должно быть обращено по-
этому главное внимание с.-д. партии и всех сознательных рабочих. Помощь рабочим
должна состоять в указании тех наиболее насущных нужд, на удовлетворение которых
должна идти борьба, в разборе тех причин, которые особенно ухудшают положение тех
или других рабочих, в разъяснении фабричных законов и правил, нарушение
104 В . И . ЛЕНИН
которых (и обманные уловки капиталистов) так часто подвергает рабочих двойному
грабежу. Помощь должна состоять в том, чтобы точнее и определеннее выразить тре-
бования рабочих и публично выставить их, в том, чтобы выбрать наилучший момент
для сопротивления, в том, чтобы выбрать способ борьбы, обсудить положение и силы
обеих борющихся сторон, обсудить, нельзя ли избрать еще лучшего способа борьбы
(прием вроде, может быть, письма к фабриканту, или обращения к инспектору, или к
врачу, смотря по обстоятельствам, если не следует прямо перейти к стачке и т. д.).
Мы сказали, что переход русских рабочих к такой борьбе указывает на сделанный
ими громадный шаг вперед. Эта борьба ставит (выводит) рабочее движение на прямую
дорогу и служит верным залогом его дальнейшего успеха. На этой борьбе массы рабо-
чего люда учатся, во-1-х, распознавать и разбирать один за другим приемы капитали-
стической эксплуатации, соображать их и с законом, и с своими жизненными условия-
ми, и с интересами класса капиталистов. Разбирая отдельные формы и случаи эксплуа-
тации, рабочие научаются понимать значение и сущность эксплуатации в ее целом,
научаются понимать тот общественный строй, который основан на эксплуатации труда
капиталом. Во-2-х, на этой борьбе рабочие пробуют свои силы, учатся объединению,
учатся понимать необходимость и значение его. Расширение этой борьбы и учащение
столкновений ведет неизбежно к расширению борьбы, к развитию чувства единства,
чувства своей солидарности сначала среди рабочих данной местности, затем среди ра-
бочих всей страны, среди всего рабочего класса. В-3-х, эта борьба развивает политиче-
ское сознание рабочих. Масса рабочего люда поставлена условиями самой жизни в та-
кое положение, что они (не могут) не имеют ни досуга, ни возможности раздумывать о
каких-нибудь государственных вопросах. Но борьба рабочих с фабрикантами за их по-
вседневные нужды сама собой и неизбежно наталкивает рабочих на вопросы государ-
ственные, политические, на вопросы о том,
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 105
как управляется русское государство, как издаются законы и правила и чьим интересам
они служат. Каждое фабричное столкновение необходимо приводит рабочих к столк-
новению с законами и представителями государственной власти. Рабочие слушают тут
впервые «политические речи». Сначала хотя бы от фабричных инспекторов, разъяс-
няющих им, что уловка, посредством которой их дожал фабрикант, основана на точном
смысле правил, утвержденных надлежащей властью и оставляющих на произвол фаб-
риканта дожимать рабочих, или что притеснения фабриканта вполне законны, потому
что фабрикант пользуется только своим правом, опирается вот на такой-то закон, ут-
вержденный государственной властью и охраняемый ею. К политическим объяснениям
гг. инспекторов прибавляются иногда еще более полезные «политические объяснения»
г. министра, напоминающего рабочим о чувствах «христианской любви», которой они
обязаны фабрикантам за то, что фабриканты наживают миллионы на счет труда рабо-
чих38. После к этим объяснениям представителей государственной власти и к непосред-
ственному знакомству рабочих с тем, в чью пользу эта власть действует, присоединя-
ются еще листки или другие объяснения социалистов, так что рабочие вполне уже по-
лучают на такой стачке свое политическое воспитание. Они учатся понимать не только
особые интересы рабочего класса, но и особое место, занимаемое рабочим классом в
государстве. Итак, вот в чем должна состоять та помощь, которую может оказать с.-д.
партия классовой борьбе рабочих: в развитии классового самосознания рабочих по-
средством содействия им в борьбе за свои наиболее насущные нужды.
Вторая помощь должна состоять, как говорится в программе, в содействии организа-
ции рабочих. Та борьба, которую мы сейчас описали, требует необходимо организации
рабочих. Организация становится необходимой и для стачки, чтобы успешнее вести ее,
и для сборов в пользу стачечников, и для устройства рабочих касс, и для агитации сре-
ди рабочих, распространения среди них листков или объявлений,
106 В . И . ЛЕНИН
воззваний и т. п. Еще более необходима организация, чтобы защитить себя от пресле-
дования полиции и жандармерии, чтобы скрыть от них все соединения рабочих, все их
сношения, чтобы устроить им доставку книг, брошюр, газет и т. д. Помощь во всем
этом — такова вторая задача партии.
Третья состоит в указании настоящей цели борьбы, т. е. в разъяснении рабочим того,
в чем состоит эксплуатация труда капиталом, на чем она держится, каким образом ча-
стная собственность на землю и орудия труда ведет к нищенству рабочих масс, застав-
ляет их продавать свой труд капиталистам и отдавать им даром весь излишек, произво-
димый трудом рабочего сверх его содержания, в разъяснении, далее, того, как эта экс-
плуатация неизбежно ведет к классовой борьбе рабочих с капиталистами, каковы усло-
вия этой борьбы и ее конечные цели — одним словом, в разъяснении того, что вкратце
указано было в этой программе.
Б. 2. Что это значит, что борьба рабочего класса есть борьба политическая? Это зна-
чит, что рабочий класс не может вести борьбу за свое освобождение, не добиваясь
влияния на государственные дела, на управление государством, на издание законов.
Необходимость этого влияния давно уже поняли русские капиталисты, и мы показали,
каким образом они, несмотря на всяческие запрещения полицейских законов, сумели
найти себе тысячи способов влияния на государственную власть, и как эта власть слу-
жит интересам класса капиталистов. Отсюда само собой следует, что и рабочему классу
невозможно вести своей борьбы, невозможно даже добиться постоянного улучшения
своей участи помимо влияния на государственную власть.
Мы уже говорили, что борьба рабочих с капиталистами неизбежно приведет их к
столкновению с правительством, и правительство само изо всех сил старается доказать
рабочим, что только борьбой и соединенным сопротивлением они могут повлиять на
государственную власть. Особенно наглядно показывают это те крупные стачки, кото-
рые были в России в 1885— 1886 гг. Правительство сейчас же занялось правилами
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 107
о рабочих, тотчас же издало новые законы о фабричных порядках, уступив настоятель-
ным требованиям рабочих (напр., введены были правила по ограничению штрафов и о
правильной расплате)
*
, точно так же и теперешние (1896 г.) стачки опять-таки вызвали
немедленно участие правительства, и правительство уже поняло, что ему нельзя огра-
ничиться арестами и высылками, что смешно потчевать рабочих глупыми наставле-
ниями о благородстве фабрикантов (см. циркуляр министра финансов Витте к фабрич-
ным инспекторам. Весна 1896 г.
**). Правительство увидело, что «соединенные рабочие
представляют из себя силу, с которой приходится считаться», и вот оно предприняло
уже пересмотр фабричных законов и созывает в С.-Петербурге съезд старших фабрич-
ных инспекторов, чтобы обсудить вопрос о сокращении рабочего дня и о других неиз-
бежных уступках рабочим.
Таким образом, мы видим, что борьба рабочего класса с классом капиталистов необ-
ходимо должна быть борьбой политической. Эта борьба действительно оказывает уже
теперь влияние на государственную власть, приобретает политическое значение. Но
чем дальше развивается рабочее движение, тем яснее, резче выступает и чувствуется
полная политическая бесправность рабочих, о которой мы говорили раньше, полная
невозможность для рабочих открытого и прямого влияния на государственную власть.
Поэтому самым насущным требованием рабочих и первой задачей влияния рабочего
класса на государственные дела должно быть достижение политической свободы, т. е.
прямого, обеспеченного законами (конституцией) участия всех граждан в управлении
государством, обеспечение за всеми гражданами права свободно собираться, обсуждать
свои дела, влиять на государственные дела союзами и печатью. Достижение политиче-
ской свободы становится «насущным делом рабочих», потому что без нее рабочие не
имеют и не могут иметь никакого влияния на государственные дела и таким образом
неизбежно остаются
 * См. настоящий том, стр. 21—25. Ред. ** См. настоящий том, стр. 112. Ред.
108 В . И . ЛЕНИН
бесправным, униженным, бессловесным классом. И если даже теперь, когда борьба ра-
бочих и сплочение их только еще начинается, правительство спешит уже сделать ус-
тупки рабочим, чтобы остановить дальнейший рост движения, то нет сомнения, что ко-
гда рабочие сплотятся и объединятся под руководством одной политической партии,
они сумеют заставить правительство сдаться, сумеют завоевать себе и всему русскому
народу политическую свободу!
В предыдущих частях программы было указано, какое место занимает рабочий класс
в современном обществе и современном государстве, какова цель борьбы рабочего
класса и в чем состоит задача партии, представляющей интересы рабочих. При неогра-
ниченной власти правительства в России нет и не может быть явных политических пар-
тий, но есть политические направления, выражающие интересы других классов и ока-
зывающие влияние на общественное мнение и на правительство. Поэтому, чтобы выяс-
нить положение с.-д. партии, необходимо теперь указать отношение ее к остальным по-
литическим направлениям в русском обществе, чтобы рабочие определили то, кто мо-
жет быть их союзником, до каких пределов и кто их враг. Это и указывается в 2-х сле-
дующих пунктах программы.
Б. 3. Программа объявляет, что союзниками рабочих являются, во-1-х, все те слои
общества, которые выступают против неограниченной власти самодержавного прави-
тельства. Так как эта неограниченная власть есть главное препятствие в борьбе рабочих
за свое освобождение, то отсюда само собою следует, что прямой интерес рабочих тре-
бует поддержки всякого общественного движения против абсолютизма (абсолютный —
значит неограниченный; абсолютизм — неограниченная власть правительства). Чем
сильнее развивается капитализм, тем глубже становятся противоречия между этим чи-
новничьим управлением и интересами самих имущих классов, интересами буржуазии.
И с.-д. партия объявляет, что она будет поддерживать все слои и разряды буржуазии,
выступающие против неограниченного правительства.
 ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ С.-Д. ПАРТИИ 109
Для рабочих бесконечно выгоднее прямое влияние буржуазии на государственные
дела, чем теперешнее ее влияние через посредство оравы продажных и бесчинствую-
щих чиновников. Для рабочих гораздо выгоднее открытое влияние буржуазии на по-
литику, чем теперешнее прикрытое, якобы всесильным «независимым» правительст-
вом, которое пишется «божьей милостью» и раздает «свои милости» страждущим и
трудолюбивым землевладельцам и бедствующим и угнетенным фабрикантам. Рабочим
нужна открытая борьба с классом капиталистов, чтобы весь русский пролетариат мог
видеть, за какие интересы ведут борьбу рабочие, мог учиться, как следует вести борьбу,
чтобы происки и стремления буржуазии не прятались в прихожих великих князей, в
гостиных сенаторов и министров, в закрытых от всех департаментских канцеляриях,
чтобы они выступили наружу и раскрыли глаза всем и каждому на то, кто на самом де-
ле внушает правительственную политику и к чему стремятся капиталисты и землевла-
дельцы. Поэтому долой все, что прикрывает теперешнее влияние класса капиталистов,
поэтому поддержка всех и всяких представителей буржуазии, выступающих против
чиновничества, чиновничьего управления, против неограниченного правительства! Но,
объявляя о своей поддержке всякого общественного движения против абсолютизма, с.-
д. партия признает, что она не отделяет себя от рабочего движения, потому что у рабо-
чего класса свои особые интересы, противоположные интересам всех других классов.
Оказывая поддержку всем представителям буржуазии в борьбе за политическую свобо-
ду, рабочие должны помнить, что имущие классы могут лишь временно быть их союз-
никами, что интересы рабочих и капиталистов не могут быть примирены, что устране-
ние неограниченной власти правительства нужно рабочим лишь для того, чтобы откры-
то и широко повести свою борьбу с классом капиталистов.
Далее с.-д. партия объявляет, что будет оказывать поддержку всем восстающим про-
тив класса привилегированных дворян-землевладельцев. Дворяне-помещики
110 В . И . ЛЕНИН
считаются в России первым сословием в государстве. Остатки их крепостной власти
над крестьянами до сих пор угнетают массу народа. Крестьяне продолжают платить
выкуп за освобождение из-под власти помещиков. Крестьяне остаются еще прикреп-
ленными к земле, чтобы господа помещики не могли испытывать недостаток в деше-
вых и покорных батраках. Крестьяне до сих пор как бесправные и несовершеннолетние
отданы на произвол чиновников, оберегающих чиновничий карман, вмешивающихся в
крестьянскую жизнь, чтобы крестьяне «исправно» платили выкупы или оброки крепо-
стникам-помещикам, чтобы они не смели «уклоняться» от работы на помещиков, не
смели, например, переселяться и этим заставить, пожалуй, помещиков нанимать рабо-
чих со стороны, не таких дешевых и не так задавленных нуждой. Закабаляя миллионы и
десятки миллионов крестьян в службу себе и поддерживая их бесправность, гг. поме-
щики пользуются за эту доблесть высшими государственными привилегиями. Дворя-
нами-землевладельцами замещаются главным образом высшие государственные долж-
ности (да и по закону дворянское сословие пользуется наибольшим правом на государ-
ственную службу); знатные помещики стоят ближе всего к двору и прямее и легче всех
склоняют на свою сторону политику правительства. Они пользуются своей близостью к
правительству, чтобы грабить государственную казну и получать из народных денег
подарки и подачки в миллионах рублей, то в виде крупных поместий, раздаваемых за
службу, то в виде «уступок»*
На этом обрывается имеющийся в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС гектографиро-
ванный текст. Ред.
 111
ЦАРСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ
В настоящем 1896 году русское правительство вот уже два раза обращалось к публи-
ке с сообщением о борьбе рабочих против фабрикантов. В других государствах такие
сообщения не в редкость, — там не прячут того, что происходит в государстве, и газеты
свободно печатают известия о стачках. Но в России правительство пуще огня боится
огласки фабричных порядков и происшествий: оно запретило писать в газетах о стач-
ках, оно запретило фабричным инспекторам печатать свои отчеты, оно даже перестало
разбирать дела о стачках в обыкновенных судах, открытых для публики, — одним сло-
вом, оно приняло все меры, чтобы сохранить в строгой тайне все, что делается на фаб-
риках и среди рабочих. И вдруг все эти полицейские ухищрения разлетаются, как
мыльный пузырь, — и правительство само вынуждено открыто говорить о том, что ра-
бочие ведут борьбу с фабрикантами. Чем вызвана такая перемена? — В 1895 году было
особенно много рабочих стачек. Да, но стачки бывали и прежде, и, однако, правитель-
ство умело не нарушать тайны, и эти стачки проходили безгласно для всей массы рабо-
чих. Нынешние стачки были гораздо сильнее предыдущих и сосредоточены в одном
месте. Да, но и прежде бывали не менее сильные стачки, — напр. в 1885—1886 годах в
Московской и Владимирской губ. — Но правительство все-таки еще крепилось и не за-
говаривало о борьбе рабочих с, фабрикантами. Отчего же на этот раз оно заговорило?
39
112 В . И . ЛЕНИН
Оттого, что на этот раз на помощь рабочим пришли социалисты, которые помогли ра-
бочим разъяснить дело, огласить его повсюду, и среди рабочих и в обществе, изложить
точно требования рабочих, показать всем недобросовестность и дикие насилия прави-
тельства. Правительство увидело, что становится совсем глупо молчать, когда все зна-
ют о стачках, — и оно тоже потянулось за всеми. Листки социалистов потребовали
правительство к ответу, и правительство явилось и дало ответ.
Посмотрим, каков был ответ.
Сначала правительство пыталось уклониться от гласного и публичного ответа. Один
из министров, министр финансов Витте, разослал циркуляр фабричным инспекторам, и
в этом циркуляре обзывал рабочих и социалистов «злейшими врагами общественного
порядка», советовал фабричным инспекторам запугивать рабочих, уверять их, что пра-
вительство запретит фабрикантам делать уступки, указывать им на хорошие побужде-
ния и благородный помысел фабрикантов, говорить о том, как фабриканты заботятся о
рабочих и их нуждах, как фабриканты полны «хороших чувствов». О самых стачках
правительство не говорило, оно не сказало ни слова о том, из-за чего были стачки, в
чем состояли безобразные притеснения фабрикантов и нарушения закона, чего добива-
лись рабочие; одним словом, оно прямо-таки изолгало все бывшие летом и осенью
1895-го года стачки, попыталось отделаться избитыми казенными фразами о насильст-
венных и «противозаконных» действиях рабочих, хотя рабочие не делали насилий: на-
сильничала одна только полиция. Министр хотел оставить этот циркуляр в тайне, но
сами чиновники, которым он вверил ее, не сдержали тайну, и циркуляр пошел гулять в
публике. Затем его напечатали социалисты. Тогда правительство, видя себя по обыкно-
вению одураченным со своими всем известными «тайнами», напечатало его в газетах.
Это было, как мы уже сказали, ответом на летние и осенние стачки 1895 года. Но вот
весной 1896 года стачки повторились еще гораздо сильнее40. К слухам о них присоеди-
нились
 ЦАРСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ 113
листки социалистов. Правительство сначала трусливо молчало, выжидая, как кончится
дело, и затем, когда уже восстание рабочих улеглось, — оно выступило задним числом
со своей канцелярской мудростью, как с запоздалым полицейским протоколом. На этот
раз пришлось уже выступить открыто и притом всему правительству целиком. Его со-
общение было напечатано в номере 158 «Правительственного Вестника»
41. На этот раз
не удалось уже по-прежнему изолгать рабочие стачки. Пришлось рассказать, как было
дело, в чем состояли притеснения фабрикантов, чего требовали рабочие; пришлось
признать, что рабочие вели себя «чинно». Таким образом, рабочие отучили правитель-
ство от гнусной полицейской лжи: они заставили его признать правду, когда поднялись
массой, когда воспользовались листками для оглашения дела. Это большой успех. Ра-
бочие будут знать теперь, в чем состоит единственное средство добиться публичного
заявления своих нужд, оповещения о борьбе рабочих всей России. Рабочие будут знать
теперь, что ложь правительства опровергается только соединенной борьбой самих ра-
бочих и их сознательным отношением, — добиться своего права. — Рассказавши, в чем
было дело, министры стали придумывать отговорки, они стали уверять в своем сооб-
щении, что стачки вызваны были только «особенностями бумагопрядильного и ниточ-
ного производства». Вот как! А не особенностями всего российского производства, не
особенностями ли русских государственных порядков, позволяющих полиции травить
и хватать мирных рабочих, которые защищают себя от притеснений? Отчего же, доб-
рые гг. министры, рабочие читали нарасхват и требовали листков, в которых говори-
лось совсем не о бумаге и нитках, а о бесправии русских граждан и о диком произволе
правительства, прислуживающегося к капиталистам, нет, эта новая отговорка чуть ли
еще не хуже, гнуснее той, которой отделывался в своем циркуляре министр финансов
Витте, валивши все на «подстрекателей». Министр Витте рассуждает о стачке так же,
как рассуждает о ней любой полицейский чиновник, получающий подачки от фабри-
кантов:
114 В . И . ЛЕНИН
пришли подстрекатели — явилась стачка. Теперь, увидев стачку 30 тысяч рабочих, все
министры вместе принялись думать и додумались, наконец, что не оттого бывает стач-
ка, что являются подстрекатели-социалисты, а оттого являются социалисты, что начи-
наются стачки, начинается борьба рабочих против капиталистов. Министры уверяют
теперь, что социалисты потом «примкнули» к стачкам. Это хороший урок для министра
финансов Витте. Смотрите же, господин Витте, учитесь хорошенько! Учитесь разби-
рать вперед, из-за чего вышла стачка, учитесь смотреть на требования рабочих, а не на
донесения ваших полицейских крыс, которым вы сами ведь ни на грош не верите. Гг.
министры уверяют публику, что это только «злонамеренные личности» пытались при-
дать стачкам «преступный политический характер» или, как они говорят в одном месте,
«социальный характер» (гг. министры хотели сказать социалистический, но, по безгра-
мотности или по канцелярской трусости, сказали социальный, и вышла бессмыслица:
социалистический значит поддерживающий рабочих в борьбе с капиталом, а социаль-
ный значит просто общественный. Как же можно стачке придать общественный харак-
тер? Ведь это все равно, что придать министрам министерский чин!). Вот это забавно!
Социалисты придают стачкам политический характер! Да само правительство прежде
всяких социалистов приняло все меры, чтобы придать стачкам политический характер.
Не оно ли стало хватать мирных рабочих, точно преступников? Арестовывать и высы-
лать? Не оно ли разослало повсюду шпионов и провокаторов? Не оно ли забирало всех,
кто попадет под руку? Не оно ли обещало оказать помощь фабрикантам, чтобы они не
уступали? Не оно ли преследовало рабочих за простые сборы денег в пользу стачечни-
ков? Правительство само лучше всех разъяснило рабочим, что война их с фабриканта-
ми должна быть войною неизбежно с правительством. Социалистам осталось только
подтвердить это и опубликовать в листках. Вот и все. Но русское правительство про-
шло уже огонь и воду в искусстве лицемерить, и министры постарались промолчать о
том,
 ЦАРСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ 115
какими средствами наше правительство «придавало политический характер стачкам»,
оно рассказало публике, какими числами были помечены листки социалистов, — отче-
го не рассказало оно, какими числами были помечены приказы градоначальника и про-
чих башибузуков об аресте мирных рабочих, о вооружении войска, о посылке шпионов
и провокаторов? Они перечислили публике, сколько было листков социалистов, отчего
не перечислили они, сколько было схвачено рабочих и социалистов, сколько разорен-
ных семей, сколько высланных и заключенных без суда в тюрьмы. Отчего? Да оттого,
что даже русские министры, при всем их бесстыдстве, остерегаются говорить публично
о таких разбойничьих подвигах. На мирных рабочих, восставших за свои права, защи-
щавших себя от произвола фабрикантов, обрушилась вся сила государственной власти,
с полицией и войском, жандармами и прокурорами, — против рабочих, державшихся
на свои гроши и гроши их товарищей, английских, польских, немецких и австрийских
рабочих, выступила вся сила государственной казны, обещав поддержку беднякам фаб-
рикантам.
Рабочие были не объединены. Им нельзя было устроить сбор денег, привлечь другие
города и других рабочих, их травили повсюду, они должны были уступить перед всей
силой государственной власти. Господа министры ликуют, что правительство победи-
ло!
Хороша победа! Против 30 тысяч мирных рабочих, не имевших денег, — вся сила
власти, все богатство капиталистов! Министры поступили бы умнее, подождав хва-
статься такой победой, а то их хвастовство очень уж напоминает хвастовство полицей-
ского солдата, который похваляется тем, что ушел со стачки не битым.
«Наущения» социалистов не имели успехов — торжественно объявляет правитель-
ство, успокаивая капиталистов. — Да, никакие наущения, ответим и мы на это, не мог-
ли бы произвести и сотой доли того впечатления, которое произведено на всех петер-
бургских, на всех русских рабочих поведением правительства в этом деле!
116 В . И . ЛЕНИН
Рабочие увидели ясно политику правительства — замолчать рабочие стачки и изолгать
их. Рабочие увидели, как их соединенная борьба заставила отбросить полицейскую ли-
цемерную ложь. Они увидели, чьи интересы оберегает правительство, которое обещало
поддержку фабрикантам. Они поняли, кто их настоящий враг, когда на них, не нару-
шающих закона и порядка, точно на неприятелей послали войско и полицию. Сколько
бы ни толковали министры о безуспешности борьбы, но рабочие видят, как присмирели
везде фабриканты, и знают, что правительство созывает уже фабричных инспекторов
совещаться о том, какие уступки надо сделать рабочим, ибо оно видит, что уступки не-
обходимы. Стачки 1895—1896 годов не прошли даром. Они сослужили громадную
службу русским рабочим, они показали, как им следует вести борьбу за свои интересы.
Они научили их понимать политическое положение и политические нужды рабочего
класса.
СООБЩЕНИЕ ОТ ИМЕНИ «СТАРИКОВ»
ЧЛЕНАМ ПЕТЕРБУРГСКОГО «СОЮЗА БОРЬБЫ
ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА»
Михайлов появился в С.-Петербурге в 1891 году в качестве исключенного за беспо-
рядки харьковского студента. Он вступил в студенческую организацию, носившую на-
звание «корпорация»
44
и после ее распадения. На зубоврачебных курсах возник слух о
его поведении во время какого-то подозрительного знакомства, ибо они его упрекали в
растрате денег, собранных для голодающих, но пополнил растрату. В это время он
сблизился с...*
В январе 1894 года произведен обыск и у многих бывших членов упоминаемой
«корпорации», в том числе и у Михайлова. На допросах всем читали подробно о соста-
ве общества и т. п. Жандармы заявляли, что дело возникло по доносу одного из бывших
членов. От Михайлова всякое подозрение было отстранено тем, что жандармы говори-
ли, что лишь потому придано значение этому пустому делу, что в нем замешан явный
революционер. В то же время произошла стачка на фабрике Воронина45. Михайлов
проник к ним и стал устраивать сборы в их пользу. В феврале было взято 8 рабочих,
имевших дело с Михайловым, и 1 студент, собиравший по его поручению деньги (Та-
лалаев). С этих пор Михайлов начал снова сближаться с ouvriers**, и ему удалось про-
никнуть в кружки, руководимые народовольцами.
 * В рукописи не разобрано. Ред. ** — рабочими. Ред.
43
118 В . И . ЛЕНИН
Летом 1894 года последние были взяты. На следствии оказалось, что полиции многое
известно. На нашем следствии стариков предъявлено было обвинение в знакомстве с
несколькими из этих народовольцев, но случай...* Вскоре после того кончилось первое
дело Михайлова:...* и др. сосланы, он остался безнаказан и повсюду говорил, что он
подавал просьбу о помиловании и что это сделано им с намерением работать по-
прежнему. К несчастью, нашлись люди, которые нашли этот факт недостаточно позо-
рящим и приняли его под свое покровительство, и он, не пользовавшийся лично уваже-
нием рабочих, получил возможность упрочить и расширить свои связи.
Следует описание его приемов, навязывание рабочим денег, приглашение их на
свою квартиру, открытие псевдонимов и пр. Благодаря этому и пользуясь полным до-
верием упомянутых лиц, он скоро узнал личности многих членов разных групп. Все
они были арестованы. Когда один рабочий...* сказал, что получал книги от Михайлова,
то он был взят, но сейчас же выпущен и до сих пор находится в СПБ. На следствии он в
качестве обвиняемого оговорил всех своих товарищей, некоторым обвиняемым...* чи-
тали подробный его доклад о составе разных групп. (Подписи.)
Швейцарский экономист Сисмонди (J.-C.-L. Simonde de Sismondi), писавший в нача-
ле текущего столетия, представляет особенный интерес для разрешения тех общих эко-
номических вопросов, которые с особенной силой выступают теперь в России. Если
прибавить к этому, что в истории политической экономии Сисмонди занимает особое
место, стоя в стороне от главных течений, что он горячий сторонник мелкого производ-
ства, выступающий с протестом против защитников и идеологов крупного предприни-
мательства (точно так же, как выступают против них и современные русские народни-
ки), то читатель поймет наше намерение дать очерк учения Сисмонди в главных его
чертах и в отношении его к другим — одновременным и последующим — направлени-
ям экономической науки. Интерес изучения Сисмонди усиливается как раз в настоящее
время тем, что в журнале «Русское Богатство» за прошлый 1896 год мы находим ста-
тью, посвященную тоже изложению учения Сисмонди (Б. Эфруси: «Социально-
экономические воззрения Симонда де Сисмонди». «Р. Б.», 1896 г., № 7 и 8)*
.
Сотрудник «Русск. Богатства» заявляет с самого начала, что нет писателя, который
«подвергся бы столь неправильной оценке», как Сисмонди, которого, дескать,
 * Эфруси умер в 1897 г. Некролог его напечатан в мартовской книжке «Русск. Богатства» за 1897 г.
124 В . И . ЛЕНИН
«несправедливо» выставляли то реакционером, то утопистом. — Как раз наоборот.
Именно такая оценка Сисмонди вполне правильна. Статья же «Русск. Богатства»,
представляя из себя подробный и аккуратный пересказ Сисмонди, характеризует его
теорию совершенно неверно*
, идеализируя Сисмонди именно в тех пунктах его учения,
в которых он всего ближе подходит к народникам, игнорируя и неправильно освещая
отношение его к последующим течениям экономической науки. Поэтому наше изложе-
ние и разбор учения Сисмонди будет в то же время критикой статьи Эфруси.
ГЛАВА I
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РОМАНТИЗМА
Отличительной особенностью теории Сисмонди является его учение о доходе, об
отношении дохода к производству и к населению. Главное произведение Сисмонди и
озаглавлено так: «Nouveaux principes d'economie politique ou de la richesse dans ses
rapports avec la population» (Seconde edition. Paris, 1827, 2 vol.** Первое издание было в
1819 г.) — «Новые начала политической экономии или о богатстве в его отношениях к
населению». Тема эта почти тождественна с тем вопросом, который в русской народ-
нической литературе известен под названием «вопроса о внутреннем рынке для капи-
тализма». Сисмонди утверждал именно, что развитие крупного предпринимательства и
наемного труда в промышленности и земледелии ведет к тому, что производство необ-
ходимо обгоняет потребление и становится перед неразрешимой задачей найти потре-
бителей; что внутри страны потребителей оно найти не может, ибо превращает массу
населения в поденщиков, простых рабочих и создает незанятое население, а искать
внеш-
 * Вполне справедливо, что Сисмонди — не социалист, на что указывает Эфруси в начале статьи, по-
вторяя сказанное Липпертом (см. «Handworterbuch der Staatswissenschaften», V. Band, Artikel «Sismondi»
von Lippert, Seite 678 («Словарь государственных наук», т. V, статья Липперта «Сисмонди», стр. 678.
Ред.)).
** — Второе издание. Париж, 1827, 2 тома. Ред.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 125
него рынка становится все труднее с выступлением на мировую арену новых капитали-
стических стран. Читатель видит, что это совершенно те же самые вопросы, которые
занимают экономистов-народников с гг. В. В. и Н. —оном во главе. Посмотрим же по-
ближе на отдельные моменты аргументации Сисмонди и на ее научное значение.
I
СОКРАЩАЕТСЯ ЛИ ВНУТРЕННИЙ РЫНОК
ВСЛЕДСТВИЕ РАЗОРЕНИЯ МЕЛКИХ ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ?
В противоположность экономистам-классикам, которые имели в виду при своих по-
строениях уже сложившийся капиталистический строй и наличность класса рабочих
брали за нечто данное и подразумевающееся само собой, Сисмонди подчеркивает
именно процесс разорения мелкого производителя, — процесс, ведший к образованию
этого класса. Что указание этого противоречия в капиталистическом строе составляет
заслугу Сисмонди — это неоспоримо, но дело в том, что, как экономист, Сисмонди не
сумел понять этого явления и свою неспособность к последовательному анализу при-
крывал «благими пожеланиями». Разорение мелкого производителя доказывает, по
мнению Сисмонди, сокращение внутреннего рынка.
«Если фабрикант будет продавать дешевле, — говорит Сисмонди в главе о том, «как
продавец расширяет свой рынок?» (ch. III, livre IV, t. I, p. 342 et suiv.*
)
**, — то он про-
даст больше, ибо другие продадут меньше. Поэтому усилия фабриканта направлены
всегда на то, чтобы сделать какое-нибудь сбережение на труде или на сырых материа-
лах, которое дало бы ему возможность продавать дешевле его товарищей. Так как ма-
териалы сами представляют из себя продукт прошлого труда, то его сбережение сво-
дится всегда, в конце концов, к употреблению меньшего количества труда на производ-
ство того же продукта». «Правда, отдельный фабрикант
 *
 — гл. III, книга IV, т. I, стр. 342 и след. Ред. ** Все дальнейшие цитаты, без особых указаний, относятся к указанному выше изданию «Nouveaux
Principes».
126 В . И . ЛЕНИН
старается не сокращать количества рабочих, а увеличивать производство. Допустим,
что это ему удастся, что он перебьет покупателей у своих конкурентов, понизив цену
товара. Каков же будет «национальный результат» этого?». «Другие фабриканты вве-
дут у себя его приемы производства. Тогда тем или другим из них придется, разумеет-
ся, отпустить часть рабочих, соответственно тому, насколько новая машина усиливает
производительную силу труда. Если потребление осталось неизменным и если то же
количество труда исполняется числом рук вдесятеро меньшим, то девять десятых дохо-
дов этой части рабочего класса будут у него отняты, и его потребление во всех видах
уменьшится на столько же... Результатом изобретения — если нация не имеет внешней
торговли и если потребление остается неизменным — будет, следовательно, потеря для
всех, уменьшение национального дохода, которое в следующем году поведет к умень-
шению общего потребления» (I, 344). «И это так и должно было быть: труд сам по себе
составляет важную часть дохода (Сисмонди имеет в виду заработную плату), и потому
нельзя уменьшать спрос на труд без того, чтобы не сделать нации более бедной. По-
этому-то выгода, ожидаемая от изобретения новых способов производства, относится
почти всегда на счет иностранной торговли» (I, 345).
Читатель видит, что уже в этих словах перед нами вся столь знакомая нам «теория»
«сокращения внутреннего рынка» вследствие развития капитализма и необходимости
ввиду этого внешнего рынка. Сисмонди возвращается к этой мысли чрезвычайно часто,
связывая с ней и свою теорию кризисов, и «теорию» населения; в его учении это такой
же доминирующий пункт, как и в учении русских народников.
Сисмонди не забыл, разумеется, что разорение и безработица при новых отношениях
сопровождаются увеличением «торгового богатства», что речь должна идти о развитии
крупного производства, капитализма. Он прекрасно понимал это и утверждал именно,
что рост капитализма уменьшает внутренний рынок: «Точно так же, как для блага гра-
ждан небезразлично, будет
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 127
ли довольство и потребление всех приближаться к равенству, или небольшое меньшин-
ство будет иметь во всем избыток, а масса будет сведена к строго необходимому, точно
так же эти два вида распределения дохода небезразличны и для развития торгового бо-
гатства (richesse commerciale)*
. Равенство потребления должно всегда вести в резуль-
тате к расширению рынка производителей, неравенство — к сокращению рынка» (de le
(le marche) resserrer toujours davantage) (I, 357).
Итак, Сисмонди утверждает, что внутренний рынок сокращается свойственным ка-
питализму неравенством распределения, что рынок должен создаваться равномерным
распределением. Но каким же образом может происходить это при богатстве торго-
вом, к которому незаметно перешел Сисмонди (и к которому не мог не перейти, ибо
иначе он не мог бы говорить о рынке)? Этого он не исследует. Чем доказывает он воз-
можность сохранения равенства производителей при торговом богатстве, т. е. при кон-
куренции между отдельными производителями? Абсолютно ничем не доказывает. Он
просто декретирует, что так должно быть. Вместо дальнейшего анализа того противо-
речия, которое он справедливо указал, он принимается толковать о нежелательности
противоречий вообще. «Возможно, что с заменой мелкого земледелия крупным в зем-
лю вложено больше капиталов, что между всей массой земледельцев распределено
больше богатства, чем прежде»... (т. е. «возможно», что внутренний рынок, определяе-
мый ведь именно абсолютным количеством торгового богатства, возрос? — возрос ря-
дом с развитием капитализма?)... «Но для нации потребление одной семьи богатых
фермеров плюс 50 семей нищих поденщиков неравносильно потреблению 50-ти семей
крестьян, из которых ни одна не богата, но зато ни одна не лишена (умеренного) при-
личного довольства» (une honnete aisance) (I, 358). Другими словами: может быть, раз-
витие фермерства и создает внутренний рынок для капитализма. Сисмонди был слиш-
ком образованный и
 * Курсив здесь, как и везде в других местах, наш, если не оговорено противное.
128 В . И . ЛЕНИН
добросовестный экономист, чтобы отрицать этот факт, но... но здесь автор покидает
свое исследование и вместо «нации» торгового богатства подставляет прямо «нацию»
крестьян. Отбояриваясь от неприятного факта, опровергающего его мелкобуржуазную
точку зрения, он забывает даже о том, что сам же говорил несколько раньше, именно:
что «фермеры» и развились из «крестьян», благодаря развитию торгового богатства.
«Первые фермеры, — говорил Сисмонди, — были простыми пахарями... Они не пере-
ставали быть крестьянами... Они не употребляли почти никогда для совместной работы
поденных работников, а только слуг (батраков — des domestiques), избираемых всегда
среди им равных, с которыми и обращались, как с равными, ели за одним столом... со-
ставляли один класс крестьян» (I, 221). Все дело сводится, значит, к тому, что эти пат-
риархальные мужички с своими патриархальными батраками гораздо более по душе
автору, и он просто отворачивается от тех изменений, которые произвел в этих патри-
архальных отношениях рост «торгового богатства».
Но Сисмонди нисколько не намерен признаться в этом. Он продолжает думать, что
исследует законы торгового богатства, и, позабыв свои оговорки, утверждает прямо:
«Итак, вследствие концентрации имуществ у небольшого числа собственников,
внутренний рынок все более и более сокращается (!), и промышленности все более и
более приходится искать сбыта на внешних рынках, где ей угрожают великие сотрясе-
ния» (des grandes revolutions) (I, 361). «Итак, внутренний рынок не может расширяться
иначе, как при расширении национального благосостояния» (I, 362). Сисмонди имеет в
виду народное благосостояние, ибо он сейчас только признавал возможность «нацио-
нального» благосостояния при фермерстве.
Как видит читатель, наши экономисты-народники говорят слово в слово то же самое.
Сисмонди возвращается к этому вопросу еще раз в конце сочинения, в VII книге: «О
населении», в
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 129
главе VII: «О населении, которое сделалось излишним вследствие изобретения машин».
«В деревне введение системы крупных ферм повело в Великобритании к исчезнове-
нию класса арендаторов-крестьян (fermiers paysans), которые сами работали и пользо-
вались тем не менее умеренным довольством; население значительно уменьшилось; но
его потребление уменьшилось еще больше, чем его число. Поденщики, исполняющие
все полевые работы, получая лишь самое необходимое, далеко не дают такого поощре-
ния (encouragement) городской индустрии, какое давали раньше богатые крестьяне» (II,
327). «Аналогичное изменение произошло и в городском населении... Мелкие торгов-
цы, мелкие промышленники исчезают, и сотни их заменяет один крупный предприни-
матель; может быть, они все вместе не были так богаты, как он. Тем не менее они, вме-
сте взятые, были лучшими потребителями, чем он. Его роскошь дает гораздо меньшее
поощрение индустрии, чем умеренное довольство тех ста хозяйств, которые он заме-
нил» (ib.*
).
К чему же сводится, спрашивается, эта теория Сисмонди о сокращении внутреннего
рынка при развитии капитализма? К тому, что автор ее, едва попытавшись взглянуть на
дело прямо, увернулся от анализа условий, соответствующих капитализму («торговое
богатство» плюс крупное предпринимательство в промышленности и земледелии, ибо
Сисмонди слова «капитализм» не знает. Тождество понятий делает это словоупотреб-
ление вполне правильным, и мы будем впредь говорить просто: «капитализм»), и под-
ставил на место анализа свою мелкобуржуазную точку зрения и мелкобуржуазную уто-
пию. Развитие торгового богатства и, след., конкуренции должно оставить неприкосно-
венным ровное, среднее крестьянство с его «умеренным довольством» и его патриар-
хальными отношениями к батракам.
Понятно, что это невинное пожелание осталось исключительным достоянием Сис-
монди и других романтиков из «интеллигенции», что оно с каждым днем приходило
все в большее столкновение с действительностью,
 *
 — ibidem — там же. Ред.
130 В . И . ЛЕНИН
развивавшей те противоречия, глубины которых не умел еще оценить Сисмонди.
Понятно, что теоретическая политическая экономия, примкнув в своем дальнейшем
развитии* к классикам, установила с точностью именно то, что хотел отрицать Сисмон-
ди, именно: что развитие капитализма вообще и фермерства в частности не сокращает,
а создает внутренний рынок. Развитие капитализма идет вместе с развитием товарного
хозяйства, и по мере того, как домашнее производство уступает место производству на
продажу, а кустарь уступает место фабрике, — идет образование рынка для капитала.
«Поденщики», выталкиваемые из земледелия превращением «крестьян» в «фермеров»,
поставляют рабочую силу для капитала, а фермеры являются покупателями продуктов
индустрии и притом не только покупателями предметов потребления (которые прежде
производились крестьянами дома или сельскими ремесленниками), а также и покупате-
лями орудий производства, которые не могли уже оставаться прежними при замене
мелкого земледелия крупным**. Последнее обстоятельство стоит подчеркнуть, ибо его-
то и игнорировал особенно Сисмонди, говоривший в цитированном нами месте о «по-
треблении» крестьян и фермеров так, как будто бы существовало одно только личное
потребление (потребление хлеба, одежды и т. п.), как будто бы покупка машин, орудий
и т. п., постройка зданий, складов, фабрик и т. п. не были тоже потреблением, только
другого рода, именно: потреблением производительным, потреблением не людей, а ка-
питала. И опять-таки приходится отметить, что именно эту ошибку, которую Сисмон-
ди, как мы сейчас увидим, заимствовал у Адама Смита, в полной неприкосновенности
переняли и наши народники-экономисты***.
 * Речь идет о марксизме. (Примечание автора к изданию 1908 г. Ред.) ** Таким образом, создаются одновременно элементы и переменного капитала («свободный» рабочий)
и постоянного; к последнему относятся те средства производства, от которых освобождается мелкий
производитель. *** Эфруси об этой части доктрины Сисмонди — о сокращении внутреннего рынка вследствие разви-
тия капитализма — не говорит ничего. Мы еще увидим много раз, что он опустил именно то, чтo наибо-
лее рельефно характеризует точку зрения Сисмонди и отношение народничества к его учению.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 131
II
ВОЗЗРЕНИЯ СИСМОНДИ НА НАЦИОНАЛЬНЫЙ ДОХОД
И КАПИТАЛ
Аргументация Сисмонди против возможности капитализма и его развития не огра-
ничивается только этим. Он делал такие же выводы и из своего учения о доходе. Надо
сказать, что Сисмонди вполне перенял от Ад. Смита теорию трудовой стоимости и трех
видов дохода: ренты, прибыли и заработной платы. Он делает даже кое-где попытку
обобщить два первые вида дохода в противоположность третьему: так, иногда он со-
единяет их, противополагая заработной плате (I, 104—105); у него попадается даже
слово: mieux-value (сверхстоимость47) по отношению к ним (I, 103). Не надо, однако,
преувеличивать значение такого словоупотребления, как это делает, кажется, Эфруси,
говоря, что «теория Сисмонди близка к теории прибавочной ценности» («Р. Б.» № 8,
с. 41). Сисмонди, собственно, не сделал ни одного шага вперед против Ад. Смита, ко-
торый тоже говорил, что рента и прибыль суть «вычет из труда», доля той ценности,
которую работник прибавляет к продукту (см. «Исследование о природе и причинах
богатства», русский перевод Бибикова, т. 1, гл. VIII: «О заработной плате» и гл. VI: «О
частях, входящих в состав цены товаров»). Дальше этого не пошел и Сисмонди. Но он
пытался связать это деление вновь создаваемого продукта на сверхстоимость и зара-
ботную плату с теорией общественного дохода, внутреннего рынка и реализацией про-
дукта в капиталистическом обществе. Попытки эти чрезвычайно важны для оценки на-
учного значения Сисмонди и для уяснения связи между его доктриной и доктриной
русских народников. Поэтому стоит разобрать их подробнее.
Выдвигая повсюду на первый план вопрос о доходе, об отношении его к производ-
ству, к потреблению, к населению, Сисмонди, естественно, должен был разобрать и
теоретические основания понятия «доход». И мы находим у него, в самом начале сочи-
нения, три главы, посвященные вопросу о доходе (1. II, ch. IV—VI). Глава IV: «Как до-
ход происходит из капитала» трактует
132 В . И . ЛЕНИН
о различии капитала и дохода. Сисмонди прямо начинает излагать этот предмет по от-
ношению ко всему обществу. «Так как каждый работает для всех, — говорит он, — то
производство всех должно быть потреблено всеми... Различие между капиталом и до-
ходом существенно для общества» (I, 83). Но Сисмонди чувствует, что это «существен-
ное» различие для общества не так просто, как для отдельного предпринимателя. «Мы
подходим, — оговаривается он, — к самому абстрактному и самому трудному вопросу
политической экономии. Природа капитала и дохода постоянно переплетаются в нашем
представлении: мы видим, что доход для одного становится капиталом для другого, и
один и тот же предмет, переходя из рук в руки, приобретает последовательно различ-
ные наименования» (I, 84), т. е. то наименование «капитала», то наименование «дохо-
да». «Но смешивать их, — утверждает Сисмонди, — ошибка» (leur confusion est
ruineuse, p. 477). «Насколько трудно различить капитал и доход общества, настолько же
важно это различие» (I, 84).
Читатель заметил, вероятно, в чем состоит трудность, о которой говорит Сисмонди:
если для отдельного предпринимателя доходом является его прибыль, расходуемая на
те или иные предметы потребления*
, если для отдельного рабочего доходом является
его заработная плата, то можно ли суммировать эти доходы для получения «дохода
общества»? Как быть тогда с теми капиталистами и рабочими, которые производят,
напр., машины? Их продукт существует в таком виде, что в потребление войти не мо-
жет (т. е. в личное потребление). Его нельзя сложить с предметами потребления. На-
значение этих продуктов — служить капиталом. Значит, они, будучи доходом для сво-
их производителей (именно в той своей части, которая возмещает прибыль и заработ-
ную плату), становятся капиталом для покупателей. Как же разобраться в этой путани-
це, мешающей установить понятие общественного дохода?
 * Точнее: та часть прибыли, которая не идет на накопление.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 133
Сисмонди, как мы видели, только подошел к вопросу, и сейчас же уклоняется от не-
го, ограничившись указанием на «трудность». Он заявляет прямо, что «обыкновенно
признают три вида дохода: ренту, прибыль и заработную плату» (I, 85), и переходит к
пересказу учения А. Смита о каждом из них. Поставленный вопрос — о различии капи-
тала и дохода общества — остался без ответа. Изложение идет уже теперь без строгого
разделения общественного дохода от индивидуального. Но к покинутому им вопросу
Сисмонди подходит еще раз. Он говорит, что, подобно различным видам дохода, суще-
ствуют также «различные виды богатства» (I, 93), именно: основной капитал — маши-
ны, орудия и т. п., оборотный капитал — потребляемый в отличие от первого быстро и
меняющий свою форму (семена, сырые материалы, заработная плата) и, наконец, доход
с капитала, потребляемый без воспроизводства. Нам не важно здесь то обстоятельство,
что Сисмонди повторяет все ошибки Смита в учении об основном и оборотном капита-
ле, смешивая эти категории, принадлежащие к процессу обращения, с категориями, вы-
текающими из процесса производства (постоянный и переменный капитал). Нас инте-
ресует учение Сисмонди о доходе. И по этому вопросу он выводит из приведенного
сейчас разделения трех видов богатств следующее:
«Важно заметить, что эти три вида богатств одинаково идут на потребление; ибо все,
что было произведено, имеет стоимость для человека лишь постольку, поскольку слу-
жит его потребностям, а эти потребности удовлетворяются только потреблением. Но
основной капитал служит этому косвенным образом (d'une maniere indirecte); он по-
требляется медленно, помогая человеку в воспроизведении того, что служит его по-
треблению» (I, 94—95), между тем как оборотный капитал (Сисмонди отождествляет
его уже с переменным) обращается в «потребительный фонд рабочего» (I, 95). Выхо-
дит, след., что общественное потребление бывает, в противоположность индивидуаль-
ному, двух родов. Эти два рода отличаются друг от друга весьма
134 В . И . ЛЕНИН
существенно. Дело, конечно, не в том, что основной капитал потребляется медленно, а
в том, что он потребляется, не образуя ни для одного класса общества дохода (потреби-
тельного фонда), что он потребляется не лично, а производительно. Но Сисмонди не
видит этого, и, чувствуя, что опять-таки сбился с пути* в поисках за различием между
общественным капиталом и доходом, он беспомощно заявляет: «Это движение богатст-
ва так абстрактно, оно требует такой силы внимания, чтобы отчетливо схватить его
(pour le bien saisir), что мы считаем полезным взять самый простой пример» (I, 95).
Пример берется, действительно, «самый простой»: фермер, живущий одиноко (un
fermier solitaire), собрал 100 мешков пшеницы; часть он потребил сам, часть идет на по-
сев, часть на потребление нанятых рабочих. Следующий год получается уже 200 меш-
ков. Кто их потребит? Семья фермера не может возрасти так быстро. Показывая на
этом (до последней степени неудачном) примере различие между капиталом основным
(семена), оборотным (заработная плата) и потребительным фондом фермера, Сисмонди
говорит:
«Мы различили три вида богатств в отдельной семье; рассмотрим теперь каждый
вид по отношению к целой нации и разберем, как из этого распределения может про-
изойти национальный доход» (I, 97). Но дальше говорится только, что и в обществе не-
обходимо воспроизвести те же три вида богатств: основной капитал (причем Сисмонди
подчеркивает, что на него придется затратить известное количество труда, но не объяс-
няет, каким образом основной капитал обменится на предметы потребления, необходи-
мые для капиталистов и рабочих, занятых этим производством); затем сырой материал
(здесь Сисмонди выделяет его особо); потом содержание рабочих и прибыль капитали-
стов. Вот все, что дает нам IV глава. Очевидно, что вопрос о нацио-
 * Именно: Сисмонди сейчас только выделил капитал от дохода. Первый идет на производство, второй
на потребление. Но ведь речь идет об обществе. А общество «потребляет» и основной капитал. Приве-
денное различие падает, и общественно-хозяйственный процесс, прекращающий «капитал для одного» в
«доход для другого», остается невыясненным.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 135
нальном доходе остался открытым, и Сисмонди не разобрал не только распределения,
но даже и понятия дохода. Крайне важное в теоретическом отношении указание на не-
обходимость воспроизвести и основной капитал общества он сейчас же забывает и в
следующей главе, говоря о «распределении национального дохода между различными
классами граждан» (ch. V), он прямо говорит о трех видах дохода и, объединяя ренту и
прибыль вместе, заявляет, что национальный доход состоит из двух частей: прибыль от
богатства (т. е. рента и прибыль в собственном смысле) и средства существования ра-
бочих (I, 104—105). Мало того, он заявляет:
«Точно так же годичное производство или результат всех работ, исполненных наци-
ей в течение года, слагается из двух частей: одна... это — прибыль, проистекающая из
богатства; другая — способность трудиться (la puissance de travailler), которая предпо-
лагается равной той части богатства, на которую она обменивается, или средствам су-
ществования трудящихся классов». «Итак, национальный доход и годовое производст-
во взаимно уравновешиваются и представляются величинами равными. Все годовое
производство потребляется в течение года, но отчасти рабочими, которые, давая в об-
мен свой труд, превращают его в капитал и воспроизводят его; отчасти капиталистами,
которые, давая в обмен свой доход, уничтожают его» (I, 105).
Таким образом, тот вопрос о различении национального капитала и дохода, который
сам Сисмонди с такой определенностью признал крайне важным и трудным, — он про-
сто-напросто отбросил, совершенно позабыв сказанное несколькими страницами рань-
ше! И Сисмонди уже не замечает, что, отбросив этот вопрос, он пришел к положению
совершенно бессмысленному: каким же образом годовое производство может все цели-
ком входить в потребление рабочих и капиталистов в виде дохода, когда для производ-
ства нужен капитал, нужны — точнее выражаясь — средства и орудия производства.
Надо их произвести, и они каждогодно производятся (как это и сам Сисмонди сейчас
же признавал). И вот
136 В . И . ЛЕНИН
все орудия производства, сырые материалы и т. д. вдруг выкидываются, и «трудный»
вопрос о различии капитала и дохода разрешается ни с чем несообразным утверждени-
ем, что годовое производство равняется национальному доходу.
Эта теория, что все производство капиталистического общества состоит из двух час-
тей — части рабочих (заработная плата, или переменный капитал, по современной тер-
минологии) и части капиталистов (сверхстоимость), не составляет особенности Сис-
монди. Она не составляет его достояния. Он целиком перенял ее у Ад. Смита, сделав
даже некоторый шаг назад. Вся последующая политическая экономия (Рикардо, Милль,
Прудон, Родбертус) повторяла эту ошибку, раскрытую только автором «Капитала» в III
отделе II тома. Мы изложим основание его воззрений ниже*
. А теперь заметим, что по-
вторяют эту ошибку и наши народники-экономисты. Сопоставление их с Сисмонди
приобретает особый интерес потому, что они делают из этой ошибочной теории те же
выводы, которые сделал прямо и Сисмонди**, именно: вывод о невозможности реали-
зации сверхстоимости в капиталистическом обществе; о невозможности развития об-
щественного богатства; о необходимости прибегать к внешнему рынку вследствие то-
го, что внутри страны сверхстоимость не может быть реализована; наконец, о кризисах,
вызываемых будто бы именно этой невозможностью реализовать продукт в потребле-
нии рабочих и капиталистов.
III
ВЫВОДЫ СИСМОНДИ ИЗ ОШИБОЧНОГО УЧЕНИЯ
О ДВУХ ЧАСТЯХ ГОДОВОГО ПРОИЗВОДСТВА
В КАПИТАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Чтобы читатель мог представить себе доктрину Сисмонди в ее целом, мы дадим сна-
чала изложение главнейших выводов его из этой теории, а потом перейдем
 * См. настоящий том, стр. 142—145. Ред. ** И от которых благоразумно воздержались другие экономисты, повторявшие ошибку Ад. Смита.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 137
к тому исправлению основной его ошибки, которое дано в «Капитале» Маркса.
Прежде всего, Сисмонди делает из этой ошибочной теории Ад. Смита тот вывод, что
производство должно соответствовать потреблению, что производство определяется
доходом. Подробному разжевыванию этой «истины» (свидетельствующей о совершен-
ном непонимании характера капиталистического производства) посвящена вся сле-
дующая глава, VI: «Взаимное определение производства потреблением и расхода —
доходом». Сисмонди прямо переносит на капиталистическое общество мораль эконом-
ного крестьянина и думает серьезно, что он внес этим исправление в учение Смита. В
самом начале сочинения, говоря во вступительной части (кн. I, история науки) об Ад.
Смите, он заявляет, что «дополняет» Смита положением, что «потребление есть един-
ственная цель накопления» (I, 51). «Потребление, — говорит он, — определяет воспро-
изводство» (I, 119—120), «национальный расход должен регулировать национальный
доход» (I, 113) и тому подобные положения пестрят все сочинение. В непосредствен-
ной связи с этим стоят еще две характерные черты доктрины Сисмонди: во-1-х, недове-
рие к развитию капитализма, непонимание того, как он создает все больший и больший
рост производительных сил, отрицание возможности этого роста, — совершенно так
же, как и русские романтики «учат», что капитализм ведет к растрате труда и т. п.
«Ошибаются те, кто подстрекает к безграничному производству», — говорит Сис-
монди (I, 121). Избыток производства над доходом вызывает перепроизводство (I, 106).
Рост богатства выгоден лишь тогда, «когда он постепенен, когда он пропорционален
самому себе, когда ни одна из его частей не развивается непомерно быстро» (I, 409).
Добрый Сисмонди думает, что «непропорциональное» развитие не есть развитие (как
думают и наши народники), что эта непропорциональность — не закон данного строя
общественного хозяйства и его движения, а «ошибка» законодателя и т. п., что это ис-
кусственное подражание европейских правительств
138 В . И . ЛЕНИН
Англии, которая пошла по ложному пути*
. Сисмонди совершенно отрицает то положе-
ние, которое выдвинули классики и которое вполне приняла теория Маркса, именно,
что капитализм развивает производительные силы. Мало этого, — он приходит к тому,
что всякое накопление считает осуществимым лишь «понемногу», будучи совершенно
не в состоянии объяснить процесс накопления. Это вторая в высшей степени характер-
ная черта его воззрений. Он рассуждает о накоплении до последней степени забавно:
«В конце концов сумма производства данного года только обменивается всегда на
сумму производства прошлого года» (I, 121). Тут уже накопление совершенно отрица-
ется: выходит, что рост общественного богатства невозможен при капитализме. Русско-
го читателя это положение не очень удивит, ибо он слышал то же и от г. В. В. и от г. Н.
—она. Но Сисмонди был все-таки учеником Смита. Он чувствует, что говорит нечто
уже совершенно несообразное, и хочет поправиться:
«Если производство возрастает постепенно, — продолжает он, — то обмен каждого
года причиняет лишь небольшую потерю каждого года (une petite perte), улучшая в то
же время условия для будущего (en meme temps qu'elle bonifie la condition future). Если
эта потеря легка и хорошо распределена, то каждый перенесет ее не жалуясь... Если же
несоответствие между новым производством и предшествующим велико, то капиталы
гибнут (sont entames), получается страдание, и нация идет назад вместо того, чтобы
прогрессировать» (I, 121). Трудно рельефнее и прямее высказать основное положение
романтизма и мелкобуржуазного воззрения на капитализм, чем это сделано в данной
тираде. Чем быстрее идет накопление, т. е. превышение производства над потреблени-
ем, — тем лучше, учили классики, которые, хотя и не умели разобраться в процессе
общественного производства капитала, хотя и не умели освободиться от ошибки Сми-
та, будто общественный
 * См., напр., II, 456—457 и многие другие места. Ниже мы приведем их образчики, и читатель увидит,
что даже способ выражения наших романтиков, вроде г. Н. — она, не отличается ни в чем от Сисмонди.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 139
продукт состоит из двух частей, но выставляли все же вполне справедливое положение,
что производство само создает себе рынок, само определяет потребление. И мы знаем,
что такое воззрение на накопление приняла от классиков и теория Маркса, признав,
что, чем быстрее рост богатства, тем полнее развиваются производительные силы труда
и обобществление его, тем лучше положение рабочего, насколько оно может быть
лучше в данной системе общественного хозяйства. Романтики утверждают прямо об-
ратное и возлагают все свои надежды именно на слабое развитие капитализма, взывают
к его задержке.
Далее, из непонимания того, что производство создает себе рынок, вытекает учение
о невозможности реализовать сверхстоимость. «Из воспроизводства проистекает доход,
но производство само по себе не есть еще доход: оно получает такое название (ce nom!
Итак, различие производства, т. е. продукта, от дохода лишь в слове!), оно является в
качестве такового (elle n'opere comme tel) лишь после того, как оно реализовано, после
того, как каждая произведенная вещь нашла себе потребителя, имеющего в ней нужду
или находящего в ней наслаждение» (qui en avait le besoin ou le desir) (I, 121). Таким об-
разом, из отождествления дохода с «производством» (т. е. всем тем, что произведено)
вытекает отождествление реализации с потреблением личным. О том, что реализация
таких, напр., продуктов, как железо, уголь, машины и т. п., вообще средств производст-
ва, происходит иным путем, — Сисмонди уже забыл, хотя раньше вплотную подошел к
этому. Из отождествления реализации с потреблением личным, естественно, вытекает
учение, что капиталисты не могут реализовать именно сверхстоимость, ибо из двух
частей общественного продукта заработную плату реализуют своим потреблением ра-
бочие. И Сисмонди действительно пришел к этому выводу (впоследствии развитому
более подробно Прудоном и постоянно повторяемому нашими народниками). В поле-
мике с Мак-Куллохом Сисмонди указывает именно на то, будто последний (излагая
Рикардо) не объясняет реализации прибыли.
140 В . И . ЛЕНИН
Мак-Куллох говорил, что при разделении общественного труда одно производство есть
рынок для другого: производители хлеба реализуют товары в продукте производителей
одежды, и наоборот*
воспроизводство, которое возмещает только потребление ра-
бочих» (II, 384, курсив Сисмонди)... «он не оставляет ничего на долю хозяина»... «мы
исследуем, чем становится излишек производства рабочих над их потреблением» (ib.).
Таким образом, у этого первого романтика мы находим уже вполне определенное ука-
зание, что капиталисты не могут реализовать сверхстоимости. Из этого положения
Сисмонди делает дальнейший вывод — опять-таки именно тот, который делают и на-
родники, — что по самым условиям реализации необходим внешний рынок для капита-
лизма. «Так как труд сам по себе составляет важную часть дохода, то нельзя уменьшить
спрос на труд, не делая нацию более бедной. Поэтому выгода, ожидаемая от открытия
новых приемов производства, почти всегда относится к иностранной торговле» (I,
345). «Нация, совершающая впервые какое-либо открытие, в течение долгого времени
успевает расширять свой рынок соответственно числу рук, освобождаемых каждым но-
вым изобретением. Она употребляет их тотчас же на увеличение количества продуктов,
которые ее изобретение позволяет производить дешевле. Но наступает, наконец, эпоха,
когда весь цивилизованный мир образует один рынок и когда нельзя уже будет в какой-
либо новой нации приобретать новых покупателей. Спрос на мировом рынке будет то-
гда величиной неизменной (precise), которую будут оспаривать друг у друга различные
промышленные нации. Если одна поставит больше продуктов, то это будет в ущерб
дру-
 («Разъяснения, относящиеся к балансу потребления и производства».
Ред.), где Сисмонди переводит и оспаривает статью ученика Рикардо (Мак-Куллоха), напечатанную в
«Edinburgh Review» под названием: «Исследование вопроса, возрастает ли всегда способность потребле-
ния в обществе вместе с способностью производства»48.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 141
гой. Общая продажа не может быть увеличена иначе, как увеличением общего благо-
состояния или переходом товаров, бывших в исключительном владении богатых, — в
потребление бедных» (II, 316). Читатель видит, что Сисмонди представляет именно ту
доктрину, которую так хорошо усвоили наши романтики, будто внешний рынок есть
выход из затруднения по реализации продукта вообще и сверхстоимости в частности.
Наконец, из этой же доктрины о тождестве национального дохода с национальным
производством вытекло учение Сисмонди о кризисах. После всего вышеизложенного
нам едва ли есть надобность приводить выписки из многочисленных мест сочинения
Сисмонди, посвященных этому вопросу. Из учения его о необходимости соразмерять
производство с доходом вытекло само собой воззрение, что кризис и есть результат на-
рушения такого соответствия, результат чрезмерного производства, обогнавшего по-
требление. Из приведенной сейчас цитаты ясно, что Сисмонди именно это несоответст-
вие производства с потреблением считал основной причиной кризисов, причем на пер-
вое место выдвигал недостаточное потребление масс народа, рабочих. Поэтому теория
кризисов Сисмонди (перенятая также Родбертусом) и известна в экономической науке
как образчик теорий, выводящих кризисы из недостаточного потребления (Unterkonsumption).
IV
В ЧЕМ ОШИБКА УЧЕНИЙ АД. СМИТА И СИСМОНДИ
О НАЦИОНАЛЬНОМ ДОХОДЕ?
В чем же состоит основная ошибка Сисмонди, поведшая ко всем этим выводам?
Свое учение о национальном доходе и о распределении его на две части (часть рабо-
чих и часть капиталистов) Сисмонди перенял целиком у Ад. Смита. Сисмонди не толь-
ко не добавил ничего к его положениям, но даже, сделав шаг назад, опустил попытку
Адама Смита (хотя и неудачную) доказать теоретически это представление. Сисмонди
не замечает как будто того противоречия,
142 В . И . ЛЕНИН
в котором оказалась эта теория к учению о производстве вообще. В самом деле, в стои-
мость отдельного продукта, по теории, выводящей стоимость из труда, входят три со-
ставные части: часть, возмещающая сырой материал и орудия труда (постоянный капи-
тал), часть, возмещающая заработную плату, или содержание рабочих (переменный ка-
питал), и «сверхстоимость» (mieuxvalue y Сисмонди). Таков анализ единичного про-
дукта по его стоимости у А. Смита, повторенный и Сисмонди. Спрашивается, каким же
образом общественный продукт, состоящий из суммы единичных продуктов, состоит
только из двух последних частей? Куда же девалась первая часть — постоянный капи-
тал? Сисмонди, как мы видели, только ходил кругом да около этого вопроса, но А.
Смит дал на него ответ. Он утверждал, что эта часть существует самостоятельно лишь в
единичном продукте. Если же рассматривать весь общественный продукт, то она разла-
гается, в свою очередь, на заработную плату и сверхстоимость — именно тех капитали-
стов, которые производят этот постоянный капитал.
Давая такой ответ, А. Смит не объяснил, однако, на каком основании в этом разло-
жении стоимости постоянного капитала, ну, хоть машин, отброшен опять-таки посто-
янный капитал, т. е. в нашем примере железо, из которого сделаны машины, орудия,
употребленные при этом, и т. п.? Если стоимость каждого продукта включает в себе
часть, возмещающую постоянный капитал (а это признают все экономисты), то исклю-
чение ее из какой бы то ни было области общественного производства является совер-
шенно произвольным. «Когда А. Смит говорит, что орудия труда сами разлагаются на
заработную плату и прибыль, то он забывает прибавить (говорит автор «Капитала»): и
на тот постоянный капитал, который употреблен на их производство. А. Смит просто
отсылает нас от Понтия к Пилату49, от одного продукта ссылается на другой, от другого
на третий»50, не замечая, что вопрос от этого отодвигания нисколько не изменяется.
Этот ответ Смита (принятый всей последующей политической экономией до
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 143
Маркса) — простое уклонение от задачи, увертка от затруднения. А затруднение тут
действительно есть. Оно состоит в том, что понятие капитала и дохода нельзя перене-
сти прямо с индивидуального продукта на общественный. Экономисты признают это,
говоря, что с общественной точки зрения «капитал для одного становится доходом для
другого» (см. выше у Сисмонди). Но эта фраза только формулирует затруднение, а не
разрешает его*
.
Разрешение состоит в том, что при рассмотрении этого вопроса с общественной точ-
ки зрения нельзя уже говорить о продуктах вообще, без отношения к их материальной
форме. В самом деле, речь идет об общественном доходе, т. е. о продукте, поступаю-
щем на потребление. Но ведь не всякий продукт может быть потреблен в смысле лично-
го потребления: машины, уголь, железо и т. п. предметы потребляются не лично, а
производительно. С точки зрения отдельного предпринимателя это различие было
лишнее: если мы говорили, что рабочие потребят переменный капитал, — мы прини-
мали, что они выменяют на рынке предметы потребления за те деньги, которые полу-
чены капиталистами за произведенные рабочими машины и уплачены этим рабочим.
Тут нас не интересует этот обмен машин на хлеб. Но с общественной точки зрения этот
обмен уже нельзя подразумевать: нельзя сказать, что весь класс капиталистов, произ-
водящих машины, железо и т. п., продает их и этим реализирует. Вопрос здесь именно
в том, как происходит реализация, то есть возмещение всех частей общественного
продукта. Поэтому исходным пунктом в рассуждении об общественном капитале и до-
ходе — или, что то же, о реализации продукта в капиталистическом обществе — долж-
но быть разделение двух совершенно различных видов общественного продукта:
средств производства и предметов потребления. Первые могут быть потреблены
только
 * Мы приводим здесь только суть новой теории, давшей это разрешение, предоставляя себе в другом
месте изложить ее подробнее. См. «Das Kapital», II. Band, III. Abschnitt («Капитал», т. II, отдел III.51 Ред.).
(Более подробное изложение см. в «Развитии капитализма», гл. I)52.
144 В . И . ЛЕНИН
производительно, вторые — только лично. Первые могут служить только капиталом,
вторые должны стать доходом, т. е. уничтожиться в потреблении рабочих и капитали-
стов. Первые достаются целиком капиталистам, вторые — распределяются между ра-
бочими и капиталистами.
Раз усвоено это разделение и исправлена ошибка А. Смита, выкинувшего из общест-
венного продукта постоянную его часть (т. е. часть, возмещающую постоянный капи-
тал), — вопрос о реализации продукта в капиталистическом обществе становится уже
ясным. Очевидно, нельзя говорить о реализации заработной платы потреблением рабо-
чих, а сверхстоимости — потреблением капиталистов и только*
. Рабочие могут потре-
бить заработную плату, а капиталисты — сверхстоимость лишь тогда, когда продукт
состоит из предметов потребления, т. е. лишь в одном подразделении общественного
производства. «Потребить» же продукт, состоящий из средств производства, они не мо-
гут: его надо обменять на предметы потребления. Но на какую же часть (по стоимо-
сти) предметов потребления могут они обменять свой продукт? Очевидно, только на
постоянную часть (постоянный капитал), ибо остальные две части составляют фонд
потребления рабочих и капиталистов, производящих предметы потребления. Этот об-
мен, реализуя сверхстоимость и заработную плату в производствах, изготовляющих
средства производства, тем самым реализует постоянный капитал в производствах, из-
готовляющих предметы потребления. В самом деле, у капиталиста, производящего,
скажем, сахар, та часть продукта, которая должна возместить постоянный капитал (т. е.
сырье, вспомога-
 * А именно так рассуждают наши народники-экономисты, гг. В. В. и Н. —он. Мы намеренно остано-
вились выше с особенной подробностью на блужданиях Сисмонди около вопроса о производительном и
личном потреблении, о предметах потребления и средствах производства (А. Смит подходил к различе-
нию их еще ближе, чем Сисмонди). Мы хотели показать читателю, что классические представители оши-
бочной теории чувствовали неудовлетворительность ее, видели противоречие и делали попытки вы-
браться из него. Наши же «самобытные» теоретики не только ничего не видят и не чувствуют, но даже не
знают ни теории, ни истории вопроса, о котором так усердно разглагольствуют.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 145
тельные материалы, машины, здания и т. п.), существует в виде сахара. Чтобы реализо-
вать эту часть, надо получить вместо этого предмета потребления соответствующие
средства производства. Реализация этой части будет, следовательно, состоять из об-
мена предмета потребления на продукты, служащие средствами производства. Те-
перь остается необъясненной реализация одной только части общественного продукта,
именно: постоянного капитала в подразделении, изготовляющем средства производст-
ва. Она реализируется отчасти тем, что часть продукта, в своем натуральном виде, вхо-
дит опять в производство (напр., часть угля, добываемого каменноугольным предпри-
ятием, идет опять на добычу угля; зерно, полученное фермерами, идет опять на посев и
т. п.); отчасти же она реализируется обменом между отдельными капиталистами этого
же подразделения: напр., в производстве железа необходим каменный уголь, и в произ-
водстве каменного угля необходимо железо. Капиталисты, производящие оба продукта,
и реализируют взаимным обменом ту часть этих продуктов, которая возмещает их по-
стоянный капитал.
Этот анализ (который мы изложили, повторяем, в самом сжатом виде, по причине,
указанной выше) разрешил то затруднение, которое сознавали все экономисты, выра-
жая его фразой: «капитал для одного — доход для другого». Этот анализ показал всю
ошибочность сведения общественного производства к одному личному потреблению.
Теперь мы можем перейти к разбору тех выводов, которые делал Сисмонди (и дру-
гие романтики) из своей ошибочной теории. Но сначала приведем отзыв, сделанный о
Сисмонди автором указанного анализа, после подробнейшего и всестороннего разбора
теории А. Смита, к которой Сисмонди не сделал ни малейшего дополнения, опустив
только попытку Смита оправдать свое противоречие:
«Сисмонди, бившийся над специальным рассмотрением отношения капитала к до-
ходу и на самом деле обративший особую формулировку этого отношения
146 В . И . ЛЕНИН
в differentia specifica* своих «Nouveaux Principes», не сказал ни одного (курсив автора)
научного слова, не внес ни атома в разрешение проблемы» («Das Kapital», II, S. 385,
1-te Auflage**).
V
НАКОПЛЕНИЕ В КАПИТАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Первый ошибочный вывод из ошибочной теории относится к накоплению. Сисмон-
ди абсолютно не понял капиталистического накопления, и в горячем споре, который он
вел по этому вопросу с Рикардо, правда оказалась, в сущности, на стороне последнего.
Рикардо утверждал, что производство само создает себе рынок, тогда как Сисмонди от-
рицал это, созидая на таком отрицании свою теорию кризисов. Правда, и Рикардо не
сумел исправить вышеуказанной основной ошибки Смита, не сумел поэтому разрешить
вопроса об отношении общественного капитала к доходу и о реализации продукта (Ри-
кардо и не ставил себе этих вопросов), — но он инстинктивно характеризовал самую
суть буржуазного способа производства, отмечая совершенно бесспорный факт, что
накопление есть превышение производства над доходом. С точки зрения новейшего
анализа это так и оказывается. Производство, действительно, само создает себе рынок:
для производства необходимы средства производства — и они составляют особую об-
ласть общественной продукции, занимающую известную долю рабочих, дающую осо-
бый продукт, реализуемый частью внутри самой этой области, частью в обмене с дру-
гой областью — производством предметов потребления. Накопление действительно
есть превышение производства над доходом (предметами потребления). Чтобы расши-
рять производство («накоплять» в категорическом значении термина), необходимо
произвести сначала средства производства***, а для этого
 *
 — отличительный признак. Ред. ** — «Капитал», т. II, стр. 385, 1-ое издание53. Ред. *** Напоминаем читателю, как подходил к этому Сисмонди, выделяя отчетливо эти средства произ-
водства для отдельной семьи и покушаясь сделать это выделение и для общества. Собственно говоря,
«подходил» Смит, а не Сисмонди, только пересказывающий его.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 147
нужно, следовательно, расширение того отдела общественной продукции, который из-
готовляет средства производства, нужно отвлечение к нему рабочих, которые уже
предъявляют спрос и на предметы потребления. Следовательно, «потребление» разви-
вается вслед за «накоплением» или вслед за «производством», — как ни кажется это
странным, но иначе и быть не может в капиталистическом обществе. В развитии этих
двух отделов капиталистической продукции не только не обязательна, следовательно,
равномерность, а, напротив, неизбежна неравномерность. Известно, что закон развития
капитала состоит в том, что постоянный капитал возрастает быстрее переменного, т. е.
все большая и большая часть вновь образуемых капиталов обращается к тому отделу
общественного хозяйства, который изготовляет средства производства. Следовательно,
этот отдел необходимо растет быстрее того отдела, который изготовляет предметы по-
требления, т. е. происходит именно то, что объявлял «невозможным», «опасным» и т. д.
Сисмонди. Следовательно, продукты личного потребления в общей массе капиталисти-
ческого производства занимают все меньшее и меньшее место. II это вполне соответст-
вует исторической «миссии» капитализма и его специфической социальной структуре:
первая состоит именно в развитии производительных сил общества (производство для
производства); вторая исключает утилизацию их массой населения.
Мы можем теперь вполне оценить точку зрения Сисмонди на накопление. Его ут-
верждения, что быстрое накопление ведет к бедствиям, совершенно ошибочны и про-
истекают лишь из непонимания накопления, точно так же, как многократные заявления
и требования, чтобы производство не перегоняло потребления, ибо потребление опре-
деляет производство. На деле происходит именно обратное, и Сисмонди просто-
напросто отворачивается от действительности в ее особой, исторически определенной
форме, подставляя на место анализа мелкобуржуазную мораль. Особенно забавное впе-
чатление производят попытки Сисмонди прикрыть эту мораль «научной» формулой.
«Гг. Сей и Рикардо, —
148 В . И . ЛЕНИН
говорит он в предисловии ко 2-му изданию «Nouveaux Principes», — пришли к той док-
трине... что потребление не имеет других пределов, кроме пределов производства, то-
гда как оно ограничено доходом... Они должны были бы предупредить производителей,
что они должны рассчитывать только на потребителей, имеющих доход» (I, XIII)*
. Та-
кая наивность вызывает в настоящее время только улыбку. Но не подобными ли веща-
ми переполнены писания современных наших романтиков вроде гг. В. В. и Н. —она?
«Пусть предприниматели банков подумают хорошенько...» найдется ли рынок для то-
варов? (II, 101—102). «Когда принимают рост богатства за цель общества, — всегда
жертвуют целью средствам» (II, 140). «Если, вместо того, чтобы ожидать импульса от
запроса труда (т. е. импульса производству от спроса рабочих на продукты), мы будем
думать, что его даст предшествующее производство, — то мы сделаем почти то же, что
сделали бы с часами, если бы, вместо того, чтобы повернуть назад колесо с цепочкой
(la roue qui porte la chainette), отодвинули бы назад другое колесо, — мы сломали бы
тогда и остановили всю машину» (II, 454). Это говорит Сисмонди. Теперь послушаем г-
на Николая —она. «Мы упустили из виду, на счет чего такое развитие (т. е. развитие
капитализма) происходит, мы забыли и о цели какого бы то ни было производства... за-
блуждение крайне гибельное...» (Н. —он, «Очерки нашего пореформенного общест-
венного хозяйства», 298). Оба эти писателя говорят о капитализме, о капиталистиче-
ских странах; оба выказывают полное непонимание сущности капиталистического на-
копления. Но можно ли подумать, что последний пишет 70 лет спустя после первого?
Каким образом непонимание капиталистического накопления связывается с оши-
бочным сведением всего производства к производству предметов потребления, —
 * Как известно, по этому вопросу (создает ли производство само себе рынок?) новейшая теория впол-
не примкнула к классикам, отвечавшим на него утвердительно, против романтизма, отвечавшего отри-
цательно. «Настоящий предел капиталистического производства это — сам капитал» («Das Kapital», III,
I, 231 («Капитал», т. III, ч. I, стр. 231.54 Ред.)).
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 149
это показывает наглядно один пример, приводимый Сисмонди в главе VIII: «Результа-
ты борьбы за удешевление производства» (книга IV: «О коммерческом богатстве»).
Положим, говорит Сисмонди, что владелец мануфактуры имеет оборотный капитал
в 100000 франков, приносящий ему 15000, из коих 6000 составляют процент на капитал
и отдаются капиталисту, а 9000 составляют предпринимательский барыш фабриканта.
Положим, что он употребляет труд 100 рабочих, заработная плата коих составляет
30000 франков. Далее, пусть произойдет увеличение капитала, расширение производст-
ва («накопление»). Вместо 100000 фр. капитал будет = 200 000 фр., вложенных в ос-
новной капитал, и 200 000 — в оборотный, всего 400 000 фр.; прибыль и процент = 32
000 + 16 000 фр., ибо процент понизился с 6% до 4%. Число рабочих возросло вдвое, но
заработная плата понизилась с 300 фр. до 200 фр. — всего, следовательно, 40 000 фр.
Производство возросло, таким образом, вчетверо*
. И Сисмонди подсчитывает результа-
ты: «доход» или «потребление» были сначала 45 000 фр. (30 000 заработная плата +
6000 процент + 9000 прибыль), а теперь 88 000 фр. (40 000 заработная плата + 16 000
процент + 32 000 прибыль). «Производство учетверилось, — говорит Сисмонди, — а
потребление даже не удвоилось. Не нужно считать потребление тех рабочих, кото-
рые изготовили машины. Оно покрыто 200 000 франков, употребленных на это; оно
составляет уже часть расчета другой мануфактуры, где окажутся те же факты» (I, 405—
406).
 «Первый результат конкуренции, — говорит Сисмонди, — понижение заработной платы и увеличе-
ние числа рабочих в то же время» (I, 403). Мы не останавливаемся здесь на неправильностях расчета у
Сисмонди: он считает, напр., что прибыль будет 8 процентов на основной капитал и 8% на оборотный,
что число рабочих поднимется пропорционально увеличению оборотного капитала (который он не умеет
как следует отделить от переменного), что основной капитал целиком входит в цену продукта. В данном
случае все это неважно, ибо вывод получается правильный: уменьшение доли переменного капитала в
общем составе капитала, как необходимый результат накопления.
150 В . И . ЛЕНИН
не замечает, что своим примером он побивает свою теорию реализации продукта в ка-
питалистическом обществе. Курьезно его замечание, что потребление рабочих, произ-
ведших машины, «не нужно считать». Почему же? Потому, во-1-х, что оно покрыто
200 000 фр. Значит, капитал перенесен в область, изготовляющую средства производ-
ства, — этого Сисмонди не замечает. Значит, «внутренний рынок», о «сокращении»
которого Сисмонди говорил, не исчерпывается предметами потребления, а состоит
также в средствах производства. Эти средства производства составляют ведь особый
продукт, «реализация» коего состоит не в личном потреблении, и чем быстрее идет на-
копление, тем сильнее развивается, след., та область капиталистической продукции,
которая дает продукты не для личного, а для производительного потребления. Во-2-х,
отвечает Сисмонди, это рабочие другой мануфактуры, где факты окажутся те же самые
(ou les memes faits pourront se representer). Как видите, это повторение смитовского от-
сылания читателя «от Понтия к Пилату». Но ведь в этой «другой мануфактуре» тоже
употребляется постоянный капитал, и производство его тоже дает рынок тому подраз-
делению капиталистической продукции, которое изготовляет средства производства!
Сколько бы мы ни отодвигали вопрос от одного капиталиста к другому, от другого к
третьему, — от этого указанное подразделение не исчезнет, и «внутренний рынок» не
сведется к одним предметам потребления. Поэтому, когда Сисмонди говорит, что «этот
расчет опровергает... одну из аксиом, на которой всего более настаивали в политиче-
ской экономии, именно, что наиболее свободная конкуренция определяет наиболее вы-
годное развитие индустрии» (I, 407), то он не замечает, что «этот расчет» опровергает
также и его самого. Бесспорен факт, что введение машин, вытесняя рабочих, ухудшает
их положение, и бесспорна заслуга Сисмонди, который был одним из первых, указав-
ших на это. Но это нисколько не мешает его теории накопления и внутреннего рынка
быть сплошной ошибкой. Его же расчет показывает наглядно как раз то явление, кото-
рое Сисмонди не только отри-
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 151
цал, но превращал даже в довод против капитализма, говоря, что накопление и произ-
водство должны соответствовать потреблению, иначе будет кризис. Расчет показывает
именно, что накопление и производство обгоняют потребление и что иначе и дело идти
не может, ибо накопление совершается главным образом на счет средств производства,
которые в «потребление» не входят. То, что казалось Сисмонди простой ошибкой, про-
тиворечием в доктрине Рикардо — именно, что накопление есть превышение производ-
ства над доходом, — это на самом деле вполне соответствует действительности, выра-
жая противоречие, присущее капитализму. Это превышение необходимо при всяком
накоплении, открывающем новый рынок для средств производства, без соответст-
венного увеличения рынка на предметы потребления, и даже при уменьшении этого
рынка*
. Затем, отбрасывая учение о преимуществах свободной конкуренции, Сисмонди
не замечает, что вместе с пустым оптимизмом он выбрасывает за борт несомненную
истину, именно, что свободная конкуренция развивает производительные силы обще-
ства, как это явствует опять-таки из его же расчета. (Собственно, это лишь другое вы-
ражение того же факта создания особого подразделения промышленности, изготов-
ляющего средства производства, и особенно быстрого развития его.) Это развитие про-
изводительных сил общества без соответственного развития потребления есть, конеч-
но, противоречие, но именно такое противоречие, которое имеет место в действитель-
ности, которое вытекает из самой сущности капитализма и от которого нельзя отгова-
риваться чувствительными фразами.
А именно так отговариваются романтики. И чтобы читатель не заподозрил нас в го-
лословном обвинении современных экономистов по поводу ошибок столь
 * Из вышеприведенного анализа следует само собою, что возможен и такой случай, в зависимости от
того, в какой мере распределяется новый капитал на постоянную и переменную часть и в какой мере
уменьшение относительной доли переменного капитала охватывает старые производства.
152 В . И . ЛЕНИН
«устаревшего» писателя, как Сисмонди, приведем маленький образчик «новейшего»
писателя, г. Н. —она. На стр. 242-й своих «Очерков» он рассуждает о развитии капита-
лизма в русском мукомольном деле. Приводя указание на появление крупных паровых
мельниц с усовершенствованными орудиями производства (на переустройство мельниц
затрачено с 70-х годов около 100 миллионов рублей) и с производительностью труда,
повысившейся более чем вдвое, автор характеризует описываемое явление так: «муко-
мольное дело не развивалось, а только сосредоточивалось в крупные предприятия»; за-
тем распространяет эту характеристику на все отрасли промышленности (с. 243) и де-
лает вывод, что «во всех без исключения случаях масса работников освобождается, не
находит занятия» (243) и что «капиталистическое производство развивалось на счет на-
родного потребления» (241). Мы спрашиваем читателя, отличается ли такое рассужде-
ние хоть чем-нибудь от приведенного сейчас рассуждения Сисмонди? Этот «новей-
ший» писатель констатирует два факта, те же самые, которые мы видели и на примере
Сисмонди, и отделывается от обоих этих фактов такой же чувствительной фразой. Во-
1-х, его пример говорит, что развитие капитализма идет именно на счет средств произ-
водства. Это значит, что капитализм развивает производительные силы общества. Во-2-
х, его пример говорит, что это развитие идет тем именно специфическим путем проти-
воречий, который присущ капитализму: развивается производство (затрата 100 мил-
лионов рублей — внутренний рынок на продукты, реализуемые неличным потреблени-
ем) без соответствующего развития потребления (народное питание ухудшается), т. е.
происходит именно производство ради производства. И г. Н. —он думает, что это про-
тиворечие в жизни исчезнет, если он, с наивностью старичка Сисмонди, представит его
только противоречием доктрины, только «гибельным заблуждением»: «мы забыли о
цели производства»!! Что может быть характернее такой фразы: «не развивалось, а
только сосредоточивалось»? Очевидно, г-ну Н. —ону известен такой капитализм,
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 153
в котором бы развитие могло идти иначе, как путем сосредоточения. Как жаль, что он
не познакомил нас с таким «самобытным», неведомым для всей предшествовавшей ему
политической экономии капитализмом!
VI
ВНЕШНИЙ РЫНОК КАК «ВЫХОД ИЗ ЗАТРУДНЕНИЯ»
ПО РЕАЛИЗАЦИИ СВЕРХСТОИМОСТИ
Следующая ошибка Сисмонди, вытекающая из ошибочной теории об общественном
доходе и продукте в капиталистическом обществе, это — учение о невозможности реа-
лизовать продукт вообще и сверхстоимость в частности и, как следствие этой невоз-
можности, необходимость внешнего рынка. Что касается до реализации продукта во-
обще, то вышеприведенный анализ показывает, что «невозможность» исчерпывается
ошибочным исключением постоянного капитала и средств производства. Раз исправле-
на эта ошибка, — исчезает и «невозможность». Но то же самое приходится сказать и в
частности о сверхстоимости: этот анализ разъясняет и ее реализацию. Нет решительно
никаких разумных оснований выделять сверхстоимость из всего продукта по отноше-
нию к ее реализации. Обратное утверждение Сисмонди (и наших народников) — про-
сто результат непонимания основных законов реализации вообще, неумения разделить
три (а не две) части продукта по стоимости и два вида продуктов по материальной
форме (средства производства и предметы потребления). Положение, что капиталисты
не могут потребить сверхстоимость, есть только вульгаризованное повторение недо-
умений Смита насчет реализации вообще. Только часть сверхстоимости состоит из
предметов потребления; другая же — из средств производства (напр., сверхстоимость
железозаводчика). «Потребление» этой последней сверхстоимости совершается обра-
щением ее на производство; капиталисты же, производящие продукт в форме средств
производства, потребляют сами не сверхстоимость, а вымененный у других капитали-
стов постоянный капитал. Поэтому и народники,
154 В . И . ЛЕНИН
толкуя о невозможности реализовать сверхстоимость, логически должны прийти к при-
знанию невозможности реализовать и постоянный капитал, — и, таким образом, они
преблагополучно вернулись бы к Адаму... Разумеется, такое возвращение к «отцу по-
литической экономии» было бы гигантским прогрессом для писателей, преподносящих
нам старые ошибки под видом истин, до которых они «своим умом дошли»...
А внешний рынок? Не отрицаем ли мы необходимости внешнего рынка для капита-
лизма? Конечно, нет. Но только вопрос о внешнем рынке не имеет абсолютно ничего
общего с вопросом о реализации, и попытка связать их в одно целое характеризует
лишь романтические пожелания «задержать» капитализм и романтическую неспособ-
ность к логике. Теория, разъяснившая вопрос о реализации, показала это с полной точ-
ностью. Романтик говорит: капиталисты не могут потребить сверхстоимость и потому
должны сбывать ее за границу. Спрашивается, не даром ли уже отдают капиталисты
свои продукты иностранцам или не бросают ли они их в море? Продают — значит по-
лучают эквивалент; вывозят одни продукты — значит ввозят другие. Если мы говорим
о реализации общественного продукта, то мы этим самым устраняем уже денежное об-
ращение и предполагаем лишь обмен продуктов на продукты, ибо вопрос о реализации
в том и состоит, чтобы анализировать возмещение всех частей общественного продукта
по стоимости и по материальной форме. Поэтому начать рассуждение о реализации и
кончить его тем, что «сбудут-де продукт за деньги», — так же смешно, как если бы на
вопрос о реализации постоянного капитала в предметах потребления был дан ответ:
«продадут». Это просто грубый логический промах: люди сбиваются с вопроса о реали-
зации всего общественного продукта на точку зрения единичного предпринимателя,
которого, кроме «продажи иностранцу», ничто дальше не интересует. Припутывать
внешнюю торговлю, вывоз к вопросу о реализации — это значит увертываться от во-
проса, отодвигая его лишь на более широкое поле,
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 155
но нисколько не выясняя его*
. Вопрос о реализации ни на йоту не подвинется вперед,
если мы вместо рынка одной страны, возьмем рынок известного комплекса стран. Ко-
гда народники уверяют, что внешний рынок есть «выход из затруднения»**, которое
ставит себе капитализм по реализации продукта, то они прикрывают этой фразой лишь
то печальное обстоятельство, что для них «внешний рынок» есть «выход из затрудне-
ния», в которое они попадают, благодаря непониманию теории... Мало этого. Теория,
связывающая внешний рынок с вопросом о реализации всего общественного продукта,
не только показывает непонимание этой реализации, но еще содержит в себе к тому же
крайне поверхностное понимание противоречий, свойственных этой реализации. «Ра-
бочие потребят заработную плату, а капиталисты не могут потребить сверхстоимости».
Вдумайтесь в эту «теорию» с точки зрения внешнего рынка. Откуда знаем мы, что «ра-
бочие потребят заработную плату»? На каком основании можно думать, что продукты,
предназначенные всем классом капиталистов данной страны на потребление всех рабо-
чих данной страны, окажутся действительно равными по стоимости их заработной
плате и возместят ее, что для этих продуктов не будет необходимости во внешнем
рынке? Нет решительно никаких оснований так думать, и на деле это вовсе не так. Не
только продукты (или части продуктов), возмещающие сверхстоимость, но и продукты,
возмещающие переменный капитал; не только продукты, возмещающие переменный
капитал, но и продукты, возмещающие постоянный капитал (о котором забывают наши
«экономисты», не помнящие родства... с Адамом); не только продукты, существующие
в форме предметов потребления, но и продукты,
 * Это настолько ясно, что даже Сисмонди сознавал необходимость абстрагировать от внешней тор-
говли при анализе реализации. «Чтобы проследить точнее эти расчеты, — говорит он о соответствии
производства с потреблением, — и упростить вопрос, мы до сих пор совершенно абстрагировали от
внешней торговли; мы предполагали изолированную нацию; человеческое общество само есть такая же
изолированная нация, и все, чтo относится к нации без внешней торговли, относится точно так же и ко
всему человеческому роду» (I, 115). ** Н. —он, с. 205.
156 В . И . ЛЕНИН
существующие в форме средств производства, — все одинаково реализуются лишь
среди «затруднений», среди постоянных колебаний, которые становятся все сильнее по
мере роста капитализма, среди бешеной конкуренции, которая принуждает каждого
предпринимателя стремиться к безграничному расширению производства, выходя за
пределы данного государства, отправляясь на поиски новых рынков в странах, еще не
втянутых в капиталистическое обращение товаров. Мы подошли теперь и к вопросу о
том, почему необходим внешний рынок для капиталистической страны? Совсем не по-
тому, что продукт вообще не может быть реализован в капиталистическом строе. Это
— вздор. Внешний рынок необходим потому, что капиталистическому производству
присуще стремление к безграничному расширению — в противоположность всем ста-
рым способам производства, ограниченным пределами общины, вотчины, племени,
территориального округа или государства. Между тем как при всех старых хозяйствен-
ных режимах производство возобновлялось каждый раз в том же виде и в тех же разме-
рах, в которых шло раньше, — в капиталистическом строе это возобновление в том же
виде становится невозможным, и законом производства становится безграничное рас-
ширение, вечное движение вперед*
.
Таким образом, различное понимание реализации (вернее, понимание ее с одной
стороны и полное непонимание с другой романтиками) ведет к двум диаметрально про-
тивоположным воззрениям на значение внешнего рынка. Для одних (романтиков) —
внешний рынок есть показатель того «затруднения», которое ставит капитализм об-
щественному развитию. Для других, наоборот, внешний рынок показывает, как капита-
лизм устраняет те затруднения общественному развитию, которые поставила история
в виде разных перегородок, общинных, племенных, территориальных, национальных**.
 * Ср. Зибер, «Давид Рикардо и т. д.». СПБ. 1885, стр. 466, примечание. ** Ср. ниже: «Rede uber die Frage des Freihandels» («Речь о свободе торговли»55. Ред.).
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 157
Как видите, разница только в «точке зрения»... Да, «только»! Отличие романтиче-
ских судей капитализма от других состоит вообще «только» в «точке зрения», «только»
в том, что одни судят сзади, а другие — спереди, одни — с точки зрения того строя, ко-
торый капитализмом разрушается, другие — с точки зрения того, который капитализ-
мом создается*
.
Неправильное понимание внешнего рынка соединяется обыкновенно у романтиков с
указаниями на «особенности» международного положения капитализма в данной стра-
не, на невозможность найти рынок и т. п.; все эти аргументы стремятся «отклонить»
капиталистов от поисков внешнего рынка. Говоря «указания», мы выражаемся, впро-
чем, неточно, ибо фактического анализа внешней торговли страны, ее поступательного
движения в области новых рынков, ее колонизации и т. п. романтик не дает. Его вовсе
не интересует изучение действительного процесса и выяснение его; ему нужна лишь
мораль против этого процесса. Чтобы читатель мог убедиться в полной тождественно-
сти этой морали у современных русских романтиков и у французского романтика, при-
ведем образчики рассуждений последнего. Как Сисмонди грозил капиталистам, что они
не найдут рынка, это мы уже видели. Но он утверждал не только это. Он утверждал, что
«мировой рынок уже достаточно снабжен» (II, 328), доказывая невозможность идти пу-
тем капитализма и необходимость избрать иной путь... Он уверял английских предпри-
нимателей, что капитализм не сможет занять всех рабочих, освобождаемых фермер-
ским хозяйством в земледелии (I, 255—256). «Те, кому приносят в жертву земледель-
цев, найдут ли сами какую-либо выгоду в этом? Ведь земледельцы — самые близкие и
самые надежные потребители английских мануфактур. Прекращение их потребления
нанесло бы индустрии удар,
 * Я говорю здесь лишь об оценке капитализма, а не о понимании его. В этом последнем отношении
романтики стоят, как мы видели, не выше классиков.
158 В . И . ЛЕНИН
более гибельный, чем закрытие одного из самых крупных внешних рынков» (I, 256). Он
уверял английских фермеров, что им не выдержать конкуренции бедного польского
крестьянина, которому хлеб почти ничего не стоит (II, 257), что им грозит еще более
страшная конкуренция русского хлеба из портов Черного моря. Он восклицал: «Амери-
канцы последовали новому принципу: производить, не взвешивая вопроса о рынке
(produire sans calculer le marche), и производить как можно больше», и вот «характери-
стическая черта торговли Соединенных Штатов, с одного края страны до другого, —
избыток товаров всякого рода над нуждами потребления... постоянные банкротства
суть результат этого излишества торговых капиталов, которые не могут быть обменены
на доход» (I, 455—456). Добрый Сисмонди! Что сказал бы он об Америке современной,
— об Америке, развившейся так колоссально на счет того самого «внутреннего рынка»,
который, по теории романтиков, должен был «сокращаться»!
VII
КРИЗИС
Третий ошибочный вывод Сисмонди из перенятой им неправильной теории Ад.
Смита есть учение о кризисах. Из воззрения Сисмонди, что накопление (рост производ-
ства вообще) определяется потреблением, и из неверного объяснения реализации всего
общественного продукта (сводимого к доле рабочих и доле капиталистов в доходе) вы-
текло естественно и неизбежно то учение, что кризисы объясняются несоответствием
между производством и потреблением. Этой теории и держался целиком Сисмонди. Ее
перенял и Родбертус, придав ей слегка измененную формулировку: он объяснял кризи-
сы тем, что при росте производства доля рабочих в продукте уменьшается, причем весь
общественный продукт он так же неправильно, как и А. Смит, делил на заработную
плату и «ренту» (по его терминологии «рента» есть сверхстоимость, т. е. прибыль и по-
земельная рента вместе). Научный анализ накопления в ка-
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 159
питалистическом обществе* и реализации продукта подорвал все основания этой тео-
рии, указав также, что именно в эпохи, предшествующие кризисам, потребление рабо-
чих повышается, что недостаточное потребление (объясняющее будто бы кризисы) су-
ществовало при самых различных хозяйственных режимах, а кризисы составляют от-
личительный признак только одного режима — капиталистического. Эта теория объяс-
няет кризисы другим противоречием, именно противоречием между общественным ха-
рактером производства (обобществленного капитализмом) и частным, индивидуальным
способом присвоения. Глубокое различие этих теорий, казалось бы, ясно само собой,
но мы должны остановиться подробнее на нем, ибо именно русские последователи
Сисмонди стараются стереть это различие и спутать дело. Две теории кризисов, о ко-
торых мы говорим, дают им совершенно различные объяснения. Первая теория объяс-
няет их противоречием между производством и потреблением рабочего класса, вторая
— противоречием между общественным характером производства и частным характе-
ром присвоения. Первая, след., видит корень явления вне производства (отсюда у Сис-
монди, напр., общие нападки на классиков, что они игнорируют потребление, занима-
ясь только производством); вторая — именно в условиях производства. Говоря кратче,
первая объясняет кризисы недостаточным потреблением (Unterkonsumption), вторая —
беспорядочностью производства. Итак, обе теории, объясняя кризисы противоречием в
самом строе хозяйства, совершенно расходятся в указании этого противоречия. Но
спрашивается: отрицает ли вторая теория факт противоречия между производством и
потреблением, факт недостаточного потребления? Разумеется, нет. Она вполне при-
знает этот факт, но отводит
 * В связи с учением о том, что весь продукт в капиталистическом хозяйстве состоит из двух частей,
находится у А. Смита и последующих экономистов ошибочное понимание «накопления единичного ка-
питала». Именно, они учили, что накопляемая часть прибыли целиком расходуется на заработную плату,
тогда как на деле она расходуется: 1) на постоянный капитал и 2) на заработную плату. Сисмонди повто-
ряет и эту ошибку классиков.
160 В . И . ЛЕНИН
ему надлежащее, подчиненное место, как факту, относящемуся лишь к одному подраз-
делению всего капиталистического производства. Она учит, что этот факт не может
объяснить кризисов, вызываемых другим, более глубоким, основным противоречием
современной хозяйственной системы, именно противоречием между общественным
характером производства и частным характером присвоения. Поэтому, что сказать о
тех людях, которые, придерживаясь в сущности первой теории, прикрываются ссылка-
ми на то, как представители второй констатируют противоречие между производством
и потреблением? Очевидно, эти люди не вдумались в основу различия двух теорий и не
поняли, как следует, второй теории. К числу этих людей принадлежит, напр., г. Н. —он
(не говоря уже о г. В. В.). На принадлежность их к последователям Сисмонди было уже
указано в нашей литературе г. Туган-Барановским («Промышленные кризисы», с. 477, с
странной оговоркой относительно г. Н. —она: «по-видимому»). Но г. Н. —он, толкуя о
«сокращении внутреннего рынка» и о «понижении народной потребительной способ-
ности» (центральные пункты его воззрений), ссылается тем не менее на представителей
второй теории, констатирующих факт противоречия между производством и потреб-
лением, факт недостаточного потребления. Понятно, что такие ссылки показывают
только характерную вообще для этого автора способность приводить неуместные цита-
ты и ничего более. Напр., все читатели, знакомые с его «Очерками», помнят, конечно,
его «цитату» о том, что «рабочие, как покупатели товара, важны для рынка, но капита-
листическое общество имеет стремление ограничить их минимумом цены, как продав-
цов собственного товара — рабочей силы» («Очерки», с. 178), помнят также, что г.
Н.—он хочет выводить отсюда и «сокращение внутреннего рынка» (ib., с. 203 и др.) и
кризисы (с. 298 и др.). Но, приводя эту цитату (ничего не доказывающую, как мы разъ-
яснили), наш автор сверх того опускает конец той выноски, из которой взята его цита-
та. Эта цитата представляла из себя заметку, вставленную в рукопись II отдела II тома
«Капитала».
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 161
Заметка эта была вставлена, «чтобы впоследствии развить ее обстоятельнее», и изда-
тель рукописи отнес ее в примечание. После приведенных слов в этой заметке гово-
рится: «Однако все это относится только к следующему отделу»*
, — т. е. к третьему
отделу. А что это за третий отдел? Это именно тот отдел, который содержит критику
теории А. Смита о двух частях всего общественного продукта (вместе с вышеприве-
денным отзывом о Сисмонди) и анализ «воспроизводства и обращения всего общест-
венного капитала», т. е. реализации продукта. Итак, в подтверждение своих воззрений,
повторяющих Сисмонди, наш автор цитирует заметку, относящуюся «только к отделу»,
опровергающему Сисмонди: «только к отделу», в котором показано, что капиталисты
могут реализовать сверхстоимость и что внесение внешней торговли в анализ реализа-
ции есть нелепость...
Другая попытка стереть различие двух теорий и защитить старый романтический
хлам ссылкой на новейшие учения содержится в статье Эфруси. Приведя теорию кри-
зисов Сисмонди, Эфруси указывает на ее неверность («Р. Б.» № 7, с. 162). Указания его
крайне неотчетливы и противоречивы. С одной стороны, он повторяет доводы проти-
воположной теории, говоря, что предметами непосредственного потребления не исчер-
пывается национальный спрос. С другой стороны, он утверждает, что объяснение кри-
зисов Сисмонди «указывает лишь на одно из многих обстоятельств, затрудняющих
распределение национального производства соответственно спросу населения и его по-
купательной способности». Читателя приглашают, следовательно, думать, что объясне-
ние кризисов заключается именно в «распределении» и что ошибка Сисмонди ограни-
чивается неполным указанием причин, затрудняющих это распределение! По главное
не в этом... «Сисмонди, — говорит Эфруси, — не остановился на вышеприведенном
объяснении. Уже в 1-ом издании «Nouv. Princ.»
 
. В этой главе Сисмонди раскрывает нам основные причины нарушения равно-
весия между производством и потреблением (это заметьте!) с такой ясностью, какую
мы в этом вопросе встречаем лишь у немногих экономистов» (ib.). И, приведя цитаты о
том, что фабрикант не может знать рынка, Эфруси говорит: «Почти то же самое гово-
рит Энгельс» (с. 163) — следует цитата о том, что фабрикант не может знать спроса.
Приведя затем еще цитаты о «других препятствиях для установления равновесия между
производством и потреблением» (с. 164), Эфруси уверяет, что «в них дается то самое
объяснение кризисов, которое все более и более становится господствующим»! Даже
более: Эфруси находит, что «мы в вопросе о причинах народнохозяйственных кризисов
можем с полным правом смотреть на Сисмонди, как на родоначальника тех взглядов,
которые позднее развиваются более последовательно и более ясно» (с. 168).
Но всем этим Эфруси обнаруживает полное непонимание дела! Что такое кризисы?
— Перепроизводство, производство товаров, которые не могут быть реализованы, не
могут найти спроса. Если товары не могут найти спроса, — значит, фабрикант, произ-
водя их, не знал спроса. Спрашивается теперь: неужели указать это условие возможно-
сти кризисов значит дать объяснение кризисам? Неужели Эфруси не понимал разницы
между указанием возможности и объяснением необходимости явления? Сисмонди го-
ворит: кризисы возможны, ибо фабрикант не знает спроса; они необходимы, ибо в ка-
питалистическом производстве не может быть равновесия производства с потреблени-
ем (т. е. не может быть реализован продукт). Энгельс говорит: кризисы возможны, ибо
фабрикант не знает спроса; они необходимы совсем не потому, чтобы вообще не мог
быть реализован продукт. Это неверно: продукт может быть реализован. Кризисы не-
обходимы потому, что коллективный характер производства приходит
 *
 — «О знании рынка». Ред.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 163
в противоречие с индивидуальным характером присвоения. И вот находится экономист,
который уверяет, что Энгельс говорит «почти то же самое»; что Сисмонди дает «то же
самое объяснение кризисов»! «Меня удивляет поэтому, — пишет Эфруси, — что г. Ту-
ган-Барановский... упустил из виду самое важное и ценное в учении Сисмонди» (с.
168). Но г. Туган-Барановский ничего не упустил из виду*
. Напротив, он с полной точ-
ностью указал то основное противоречие, к которому сводит дело новая теория (с. 455
и др.), и выяснил значение Сисмонди, который раньше указал на противоречие, прояв-
ляющееся в кризисах, но не сумел дать верного объяснения ему (с. 457: Сисмонди до
Энгельса указывал на то, что кризисы вытекают из современной организации хозяйст-
ва; с. 491: Сисмонди излагал условия возможности кризисов, но «не всякая возмож-
ность осуществляется на деле»). А Эфруси совершенно в этом не разобрался и, свалив
все в одну кучу, «удивляется», что у него выходит путаница! «Мы, правда, — говорит
экономист «Русск. Богатства», — у Сисмонди не находим тех выражений, которые те-
перь получили всеобщее право гражданства, вроде «анархии производства», «отсутст-
вия планомерности (Planlosigkeit) производства», но сущность, скрывающаяся под эти-
ми выражениями, отмечена у него вполне ясно» (с. 168). С какой легкостью романтик
новейший реставрирует романтика былых дней! Вопрос сводится к различию в словах!
На деле вопрос сводится к тому, что Эфруси не понимает тех слов, которые повторяет.
«Анархия производства», «отсутствие планомерности производства» — о чем говорят
эти выражения? О противоречии между общественным характером производства и ин-
дивидуальным характером присвоения. И мы спрашиваем всякого, знакомого с разби-
раемой экономической литературой: признавал ли это противоречие Сисмонди или
Родбертус? Выводили ли они кризисы из этого
 * В «Развитии капитализма» (стр. 16 и 19) (см. Сочинения, т. 3, глава I, § VI. Ред.) я уже отметил те
неточности и ошибки у г. Туган-Барановского, которые привели его впоследствии к полному переходу в
лагерь буржуазных экономистов. (Примечание автора к изданию 1908 г. Ред.)
164 В . И . ЛЕНИН
противоречия? Нет, не выводили и не могли выводить, ибо ни один из них совершенно
не понимал этого противоречия. Самая идея о том, что критику капитализма нельзя
основывать на фразах о всеобщем благополучии*
, или о неправильности «обращения,
предоставленного самому себе»**, а необходимо основывать на характере эволюции
производственных отношений, — была им абсолютно чужда.
Мы вполне понимаем, почему наши российские романтики употребляют все усилия,
чтобы стереть различие между двумя указанными теориями кризисов. Это потому, что
с указанными теориями самым непосредственным, самым тесным образом связаны
принципиально различные отношения к капитализму. В самом деле, если мы объясняем
кризисы невозможностью реализовать продукты, противоречием между производством
и потреблением, то мы тем самым приходим к отрицанию действительности, пригодно-
сти того пути, по которому идет капитализм, объявляем его путем «ложным» и обраща-
емся к поискам «иных путей». Выводя кризисы из этого противоречия, мы должны ду-
мать, что, чем дальше развивается оно, тем труднее выход из противоречия. И мы ви-
дели, как Сисмонди с величайшей наивностью высказал именно это мнение, говоря, что
если капитал накопляется медленно, то это еще можно снести; но если быстро, то это
становится невыносимо. — Наоборот, если мы объясняем кризисы противоречием ме-
жду общественным характером производства и индивидуальным характером присвое-
ния, мы тем самым признаем действительность и прогрессивность капиталистического
пути и отвергаем поиски «иных путей», как вздорный романтизм. Мы тем самым при-
знаем, что, чем дальше раз-
 Кстати отметим, что Бернштейн, реставрируя вообще предрассудки буржуазной эконо-
мии, внес путаницу и по данному вопросу, утверждая, что теория кризисов Маркса не очень-то отличает-
ся от родбертусовской («Die Voraussetzungen etc.». Stuttg. 1899, S. 67 («Предпосылки и т. д.», Штутгарт,
1899, стр. 67. Ред.)) и что Маркс противоречит себе, признавая последней причиной кризисов ограничен-
ность потребления масс. (Примечание автора к изданию 1908 г. Ред.)
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 165
вивается это противоречие, тем легче выход из него, и что выход заключается именно в
развитии данного строя.
Как видит читатель, и тут мы встречаем различие «точек зрения»...
Вполне естественно, что наши романтики ищут теоретических подтверждений своим
воззрениям. Вполне естественно, что эти поиски приводят их к старому хламу, давным-
давно выброшенному Западной Европой. Вполне естественно, что они, чувствуя это,
пытаются реставрировать этот хлам, то прямо прикрашивая романтиков Западной Ев-
ропы, то провозя романтизм под флагом неуместных и извращенных цитат. Но они
жестоко заблуждаются, если думают, что подобная контрабанда будет оставаться не-
раскрытой.
Заканчивая этим изложение основной теоретической доктрины Сисмонди и глав-
нейших теоретических выводов, сделанных им из нее, мы должны сделать маленькое
добавление, относящееся опять к Эфруси. В другой своей статье о Сисмонди (продол-
жение первой) он говорит: «Еще более интересными (сравнительно с учением о доходе
с капитала) являются воззрения Сисмонди на различные виды доходов» («Р. Б.» № 8,
с. 42). Сисмонди, дескать, так же, как и Родбертус, делит национальный доход на две
части: «одна поступает владельцам земли и орудий производства, другая — представи-
телям труда» (ib.). Следуют цитаты, в которых Сисмонди говорит о таком делении не
только национального дохода, но и всего продукта: «Годовое производство, или ре-
зультат всех работ, совершенных народом в течение года, также состоит из двух час-
тей» и т. д. («N. Princ», I, 105, цит. в «Р. Б.» № 8, с. 43). «Процитированные места, —
заключает наш экономист, — ясно доказывают, что Сисмонди вполне усвоил (!) ту са-
мую классификацию народного дохода, которая играет у новейших экономистов такую
важную роль, именно деление народного дохода на доход, основанный на труде, и на
беструдовой доход — arbeitsloses Einkommen. Хотя, вообще говоря, взгляды Сисмонди
по вопросу о доходе не всегда ясны и определенны, но в них все-таки проглядывает
сознание
166 В . И . ЛЕНИН
различия, существующего между частнохозяйственным и народнохозяйственным до-
ходом» (с. 43).
Процитированное место, скажем мы на это, ясно доказывает, что Эфруси вполне ус-
воил мудрость немецких учебников, но, несмотря на это (а, может быть, именно благо-
даря этому), совершенно проглядел теоретическую трудность вопроса о национальном
доходе в отличие от индивидуального. Эфруси выражается очень неосторожно. Мы ви-
дели, что в первой половине своей статьи он называл «новейшими экономистами» тео-
ретиков одной определенной школы. Читатель вправе будет подумать, что и на этот раз
речь идет о них же. На самом же деле автор разумеет тут нечто совершенно иное. В ка-
честве новейших экономистов фигурируют теперь уже немецкие катедер-социалисты57.
Защита Сисмонди состоит в том, что автор сближает его теорию с их учением. В чем
же состоит учение этих «новейших» авторитетов Эфруси? — В том, что национальный
доход делится на две части.
Да ведь это учение Ад. Смита, а вовсе не «новейших экономистов»! Разделяя доход
на заработную плату, прибыль и ренту (кн. I, гл. VI «Богатства народов»; кн. II, гл. II),
А. Смит противополагал два последних первому, именно, как беструдовой доход, назы-
вая оба их вычетом из труда (кн. I, гл. VIII) и оспаривая мнение, что прибыль есть та же
заработная плата за особого рода труд (кн. I, гл. VI). И Сисмонди, и Родбертус, и «но-
вейшие» авторы немецких учебников просто повторяют это учение Смита. Различие
между ними только то, что А. Смит сознавал, что ему не вполне удается выделить на-
циональный доход из национального продукта; сознавал, что он впадает в противоре-
чие, выкидывая из последнего постоянный капитал (по современной терминологии),
который им включался, однако, в единичный продукт. «Новейшие» же экономисты, по-
вторяя ошибку А. Смита, облекали его учение только в более напыщенную форму
(«классификация национального дохода») и утрачивали сознание того противоречия,
перед которым остановился А. Смит. Это — приемы, быть может, ученые, но вовсе не
научные.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 167
VIII
КАПИТАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕНТА
И КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЕ ПЕРЕНАСЕЛЕНИЕ
Продолжаем обзор теоретических воззрений Сисмонди. Все главные его воззрения
— те, которые характеризуют его в отличие от всех других экономистов, мы уже рас-
смотрели. Дальнейшие либо не играют столь важной роли в общем его учении, либо
составляют вывод из предыдущих.
Отметим, что Сисмонди точно так же, как и Родбертус, не разделял теории ренты
Рикардо. Не выдвигая своей собственной теории, он старался поколебать учение Ри-
кардо соображениями более чем слабыми. Он выступает здесь чистым идеологом мел-
кого крестьянина; он не столько опровергает Рикардо, сколько отвергает вообще пере-
несение на земледелие категорий товарного хозяйства и капитализма. В обоих отноше-
ниях его точка зрения в высшей степени характерна для романтика. Гл. XIII 3-ей книги*
посвящена «теории г. Рикардо о ренте с земель». Заявив сразу о полном противоречии
доктрины Рикардо его собственной теории, Сисмонди приводит такие возражения: об-
щий уровень прибыли (на котором построена теория Рикардо) никогда не устанавлива-
ется, свободного перемещения капитала в земледелии нет. В земледелии надо рассмат-
ривать внутреннюю ценность продукта (la valeur intrinseque), не зависящую от колеба-
ний рынка и предоставляющую владельцу «чистый продукт» (produit
 * Характерна уже и самая система изложения: 3-я книга трактует о «богатстве территориальном»
(richesse territoriale), земельном, т. е. о земледелии. Следующая, 4-я, книга «о богатстве торговом» (de la
richesse commerciale) — о промышленности и торговле. Как будто бы земельный продукт и самая земля
не становились тоже товаром при господстве капитализма! Поэтому между двумя этими книгами не ока-
зывается и соответствия Промышленность трактуется только в ее капиталистической форме, современ-
ной Сисмонди. Земледелие же описывается в виде разношерстного перечня всяческих систем эксплуата-
ции земли: эксплуатация патриархальная, рабская, половническая, барщинная, оброчная, фермерская,
эмфитевтическая (сдача в вечно-наследственную аренду). В результате полная путаница: автор не дает
ни истории земледелия, ибо все эти «системы» между собой не связаны, ни анализа земледелия в капита-
листическом хозяйстве, хотя это последнее — настоящий предмет его сочинения и хотя о промышленно-
сти он говорит только в ее капиталистической форме.
168 В . И . ЛЕНИН
net), «труд природы» (I, 306). «Труд природы есть сила, источник чистого продукта
земли, рассматриваемого в его внутренней стоимости» (intrinsequement) (I, 310). «Мы
рассматривали ренту (le fermage), или, вернее, чистый продукт, как происходящий не-
посредственно из земли в пользу собственника ; он не отнимает никакой доли ни у
фермера, ни у потребителя» (I, 312). И это повторение старых физиократических пред-
рассудков заключается еще моралью: «Вообще в политической экономии следует бе-
речься (se defier) абсолютных предположений, точно так же, как и абстракций» (I, 312)!
В такой «теории» нечего даже и разбирать, ибо одного маленького примечания Рикардо
против «труда природы» более чем достаточно*
. Это просто отказ от анализа и гигант-
ский шаг назад сравнительно с Рикардо. С полной наглядностью сказывается и тут ро-
мантизм Сисмонди, который спешит осудить данный процесс, боясь прикоснуться к
нему анализом. Заметьте, что он ведь не отрицает того факта, что земледелие развива-
ется в Англии капиталистически, что крестьяне заменяются фермерами и поденщика-
ми, что на континенте дела развиваются в том же направлении. Он просто отворачива-
ется от этих фактов (которые он обязан был рассмотреть, рассуждая о капиталистиче-
ском хозяйстве), предпочитая сентиментальные разговоры о предпочтительности сис-
темы патриархальной эксплуатации земли. Точь-в-точь так же поступают и наши на-
родники: никто из них и не пытался отрицать того факта, что товарное хозяйство про-
никает в земледелие, что оно не может не производить радикального изменения в об-
щественном характере земледелия, — но в то же время никто, рассуждая о капитали-
стическом
 * Рикардо. Сочинения, перевод Зибера, стр. 35: «Разве природа ничего не делает для человека в ману-
фактурной промышленности? Разве силы ветра и воды, приводящие в действие наши машины и оказы-
вающие пособие мореплаванию, не имеют никакого значения? Давление атмосферы и упругость пара,
посредством которых мы приводим в движение самые удивительные машины, — разве это не дары при-
роды? Не говоря о действии теплоты, размягчающей и расплавляющей металлы, и об участии воздуха в
процессах окрашивания и брожения, нет ни одной отрасли мануфактуры, в которой бы природа не ока-
зывала помощи человеку, и притом помощи даровой и щедрой».
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 169
хозяйстве, не ставит вопроса о росте торгового земледелия, предпочитая отделываться
сентенциями о «народном производстве». Так как здесь мы ограничиваемся пока раз-
бором теоретической экономии Сисмонди, то более подробное ознакомление с этой
«патриархальной эксплуатацией» откладываем до дальнейшего.
Другим теоретическим пунктом, около которого вращается изложение Сисмонди,
является учение о населении. Отметим отношение Сисмонди к теории Мальтуса и к из-
лишнему населению, создаваемому капитализмом.
Эфруси уверяет, что Сисмонди согласен с Мальтусом лишь в том, что население
может размножаться с чрезвычайной быстротой, служа источником чрезвычайных
страданий. «В дальнейшем они являются полнейшими антиподами. Сисмонди ставит
весь вопрос о населении на социально-историческую почву» («Р. Б.» № 7, с. 148). И в
этой формулировке Эфруси совершенно затушевывает характерную точку зрения Сис-
монди (именно мелкобуржуазную) и его романтизм.
Что значит «ставить вопрос о населении на социально-историческую почву»? Это
значит исследовать закон народонаселения каждой исторической системы хозяйства
отдельно и изучать его связь и соотношение с данной системой. Какую систему изучал
Сисмонди? Капиталистическую. Итак, сотрудник «Русск. Богатства» полагает, что
Сисмонди изучал капиталистический закон народонаселения. В этом утверждении есть
доля истины, но только доля. А так как Эфруси и не думал разбирать, чего недоставало
Сисмонди в его рассуждениях о народонаселении, и так как Эфруси утверждает, что
«Сисмонди является здесь предшественником самых выдающихся новейших экономи-
стов»*
 (с. 148), — то в результате получается совершенно такое же подкрашивание
мелкобуржуазного романтика, какое мы видели по вопросу о кризисах и о националь-
ном доходе. В чем состояло сходство учения Сисмонди с новой
 * Оговариваемся, впрочем, что мы не можем наверное знать, кто фигурирует тут у Эфруси в качестве
«самого выдающегося новейшего экономиста», представитель ли известной, безусловно чуждой роман-
тизму школы или автор самого толстого хандбуха?
170 В . И . ЛЕНИН
теорией по этим вопросам? В том, что Сисмонди указал на противоречия, свойствен-
ные капиталистическому накоплению. Это сходство Эфруси отметил. В чем состояло
различие Сисмонди от новой теории? В том, во-1-х, что он ни на йоту не двинул вперед
научного анализа этих противоречий и в некоторых отношениях сделал даже шаг назад
сравнительно с классиками, — во-2-х, в том, что он прикрывал свою неспособность к
анализу (отчасти свое нежелание производить анализ) мелкобуржуазной моралью о не-
обходимости соображать национальный доход с расходом, производство с потреблени-
ем и т. п. Этого различия Эфруси ни по одному из указанных пунктов не отметил и
тем совершенно неправильно представил настоящее значение Сисмонди и его отноше-
ние к новейшей теории. Совершенно то же самое видим мы и по данному вопросу.
Сходство Сисмонди с новейшей теорией и здесь ограничивается указанием на проти-
воречие. Различие и здесь состоит в отсутствии научного анализа и в мелкобуржуазной
морали вместо такого анализа. Поясним это.
Развитие капиталистической машинной индустрии с конца прошлого века повело за
собой образование излишнего населения, и пред политической экономией встала задача
объяснить это явление. Мальтус пытался, как известно, объяснить его естественно-
историческими причинами, совершенно отрицая происхождение его из известного, ис-
торически определенного, строя общественного хозяйства и совершенно закрывая глаза
на вскрываемые этим фактом противоречия. Сисмонди указал на эти противоречия и на
вытеснение населения машинами. В этом указании его неоспоримая заслуга, ибо в ту
эпоху, когда он писал, такое указание было новостью. Но посмотрим, как он отнесся к
этому факту.
В 7-ой книге («О населении») 7-ая глава специально говорит «о населении, сделав-
шемся излишним вследствие изобретения машин». Сисмонди констатирует, что «ма-
шины вытесняют людей» (р. 315, II, VII), и сейчас же ставит вопрос, есть ли изобрете-
ние машин выгода для нации или несчастье? Понятно, что «решение» этого вопроса
для всех стран и времен вообще, а не для
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 171
капиталистической страны состоит в бессодержательнейшей банальности: выгода —
тогда, когда «спрос на потребление превышает средства производства в руках населе-
ния» (les moyens de produire de la population) (II, 317), и бедствие — «когда производст-
во вполне достаточно для потребления». Другими словами: констатирование противо-
речия служит у Сисмонди лишь поводом для рассуждений о каком-то абстрактном об-
ществе, в котором уже нет никаких противоречий и к которому применима мораль рас-
четливого крестьянина! Сисмонди и не пытается анализировать это противоречие, ра-
зобрать, как оно складывается, к чему ведет и т. д. в данном капиталистическом обще-
стве. Нет, он пользуется этим противоречием лишь как материалом для своего нравст-
венного негодования против такого противоречия. Все дальнейшее содержание главы
не дает абсолютно ничего по данному теоретическому вопросу, исчерпываясь сетова-
ниями, жалобами и невинными пожеланиями. Вытесняемые рабочие были потребите-
лями... сокращается внутренний рынок... что касается внешнего, то мир уже достаточно
снабжен... умеренное довольство крестьян лучше гарантировало бы сбыт... нет более
поразительного, ужасающего примера, как Англия, которой следуют государства кон-
тинента — вот какие сентенции дает Сисмонди вместо анализа явления! Его отношение
к предмету точь-в-точь таково, как и отношение наших народников. Народники тоже
ограничиваются одним констатированием факта избыточности населения и утилизи-
руют этот факт лишь для сетований и жалоб на капитализм (ср. Н. —он, В. В. и т. п.).
Как Сисмонди не пытается даже анализировать, в каком отношении к требованиям ка-
питалистического производства находится это излишнее население, — так и народники
никогда и не ставили себе подобного вопроса.
Полная неправильность подобного приема была выяснена научным анализом этого
противоречия. Этот анализ установил, что избыточное население, представляя из себя,
несомненно, противоречие (рядом с избыточным производством и избыточным по-
треблением) и
172 В . И . ЛЕНИН
будучи необходимым результатом капиталистического накопления, является в то же
время необходимой составной частью капиталистического механизма*
. Чем дальше
развивается крупная индустрия, тем большим колебаниям подвергается спрос на рабо-
чих, в зависимости от кризисов или периодов процветания во всем национальном про-
изводстве или в каждой отдельной отрасли его. Эти колебания — закон капиталистиче-
ского производства, которое не могло бы существовать, если бы не было избыточного
населения (т. е. превышающего средний спрос капитализма на рабочих), готового в ка-
ждый данный момент доставить рабочие руки для любой отрасли промышленности или
для любого предприятия. Анализ показал, что избыточное население образуется во всех
отраслях промышленности, куда только проникает капитализм, — и в земледелии точ-
но так же, как в промышленности, — и что избыточное население существует в разных
формах. Главных форм три**: 1) Перенаселение текучее. К нему принадлежат незаня-
тые рабочие в промышленности. С развитием промышленности необходимо растет и
число их. 2) Перенаселение скрытое. К нему принадлежит сельское население, теряю-
щее свое хозяйство с развитием капитализма и не находящее неземледель-
 * Впервые, насколько известно, эта точка зрения на избыточное население была высказана Энгельсом
в «Die Lage der arbeitenden Klasse in England» (1845) («Положение рабочего класса в Англии». Ред.).
Описавши обычный промышленный цикл английской промышленности, автор говорит:
«Отсюда ясно, что английская промышленность должна иметь во всякое время, за исключением крат-
ких периодов высшего процветания, незанятую резервную армию рабочих, — для того, чтобы иметь
возможность производить массы товаров, требуемых рынком в наиболее оживленные месяцы. Эта ре-
зервная армия расширяется или суживается, смотря по состоянию рынка, дающего занятие большей или
меньшей части ее членов. И если в момент наибольшего оживления рынка земледельческие округа и от-
расли промышленности, наименее затронутые общим процветанием, дают временно мануфактурам из-
вестное количество рабочих, то таковых небольшое меньшинство, и они принадлежат точно так же к
резервной армии, с тем единственным различием, что именно быстрое процветание требовалось для то-
го, чтобы вскрыть их принадлежность к этой армии»58.
В последних словах важно отметить отнесение к резервной армии части земледельческого населения,
временно обращающегося к промышленности. Это именно то, что позднейшая теория назвала скрытой
формой избыточного населения (см. «Капитал» Маркса)
59. ** Ср. Зибера. «Давид Рикардо и т. д.», с. 552—553. СПБ. 1885.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 173
ческих занятий. Это население всегда готово доставить рабочие руки для любых пред-
приятий. 3) Перенаселение застойное. Оно занято «в высшей степени неправильно»60,
при условиях, стоящих ниже обычного уровня. Сюда относятся главным образом рабо-
тающие дома на фабрикантов и на магазины, как сельские жители, так и городские. Со-
вокупность всех этих слоев населения и составляет относительно избыточное населе-
ние, или резервную армию. Последний термин отчетливо показывает, о каком населе-
нии идет речь. Это — рабочие, которые необходимы капитализму для возможного
расширения предприятий, но которые никогда не могут быть заняты постоянно.
Таким образом, и по данному вопросу теория пришла к выводу, который диамет-
рально противоположен выводу романтиков. Для последних избыточное население оз-
начает невозможность капитализма или «ошибочность» его. На самом же деле — как
раз наоборот: избыточное население, являясь необходимым дополнением избыточного
производства, составляет необходимую принадлежность капиталистического хозяйст-
ва, без которой оно не могло бы ни существовать, ни развиваться. Эфруси и тут со-
вершенно неправильно представил дело, умолчав об этом положении новейшей теории.
Простого сопоставления двух указанных точек зрения достаточно для суждения о
том, к какой из них примыкают наши народники. Вышеизложенная глава из Сисмонди
могла бы с полнейшим правом фигурировать в «Очерках нашего пореформенного об-
щественного хозяйства» г. Н. —она.
Констатируя образование избыточного населения в пореформенной России, народ-
ники никогда не ставили вопроса о потребностях капитализма в резервной армии рабо-
чих. Могли ли бы быть построены железные дороги, если бы не образовывалось посто-
янно избыточное население? Известно ведь, что спрос на такого рода труд сильно ко-
леблется по годам. Могла ли развиться промышленность без этого условия? (В перио-
ды горячки она требует массы строительных рабочих для
174 В . И . ЛЕНИН
вновь воздвигаемых фабрик, зданий, складов и т. п. и всякого рода вспомогательной
поденной работы, занимающей большую часть так называемых отхожих неземледель-
ческих промыслов.) Могло ли без этого условия создаться капиталистическое земледе-
лие наших окраин, требующее сотен тысяч и миллионов поденщиков, причем колеба-
ния спроса на этот труд, как известно, непомерно велики? Могло ли бы иметь место без
образования избыточного населения феноменально быстрое сведение лесов предпри-
нимателями-лесопромышленниками на нужды фабрик? (Лесные работы принадлежат
тоже к числу наихудше оплачиваемых и наихудше обставленных, как и другие формы
труда сельских жителей на предпринимателей.) Могла ли без этого условия развиться
система раздачи работы на дома в городах и деревнях купцами, фабрикантами, магази-
нами, составляющая столь распространенное явление в так называемых кустарных
промыслах? Во всех этих отраслях труда (развившихся главным образом после рефор-
мы) колебания спроса на наемный труд крайне велики. А ведь размер колебаний такого
спроса определяет размер избыточного населения, требуемого капитализмом. Эконо-
мисты-народники нигде не показали, чтобы им был известен этот закон. Мы не намере-
ны, конечно, входить здесь в разбор этих вопросов по существу*
. Это не входит в нашу
задачу. Предмет нашей статьи — западноевропейский романтизм и его отношение к
русскому народничеству. И в данном случае отношение это оказывается таким же, как
во всех предыдущих: по вопросу об избыточном населении народники стоят целиком
на точке зрения романтизма, которая диаметрально противоположна точке зрения но-
вейшей теории. Капитализм не занимает освобождаемых рабочих, говорят они. Значит,
он невозможен, «ошибочен» и т. п. Вовсе еще это не «значит». Противоречие не есть
невозможность (Widerspruch не то, что Widersinn). Капиталистическое накопление, это
на-
 * Поэтому мы не касаемся здесь того весьма оригинального обстоятельства, что основанием не счи-
тать всех этих очень многочисленных рабочих служит для народников-экономистов отсутствие регист-
рации их.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 175
стоящее производство ради производства, есть тоже противоречие. Но это не мешает
ему существовать и быть законом определенной системы хозяйства. То же самое надо
сказать и о всех других противоречиях капитализма. Приведенное народническое рас-
суждение «значит» только, что в российскую интеллигенцию глубоко въелся порок от-
говариваться от всех этих противоречий фразами.
Итак, Сисмонди не дал абсолютно ничего для теоретического анализа перенаселе-
ния. Но как же он смотрел на него? Его взгляд складывается из оригинального сочета-
ния мелкобуржуазных симпатий и мальтузианства. «Великий порок современной соци-
альной организации, — говорит Сисмонди, — тот, что бедный не может никогда знать,
на какой спрос труда он может рассчитывать» (II, 261), и Сисмонди вздыхает о тех вре-
менах, когда «деревенский сапожник» и мелкий крестьянин точно знали свои доходы.
«Чем более бедняк лишен всякой собственности, тем более подвергается он опасности
ошибиться насчет своего дохода и содействовать созданию такого населения (contribuer
a accroitre une population...), которое, не будучи в соответствии со спросом на труд, не
найдет средств к жизни» (II, 263—264). Видите: этому идеологу мелкой буржуазии ма-
ло того, что он желал бы задержать все общественное развитие ради сохранения патри-
архальных отношений полудикого населения. Он готов предписывать какое угодно ка-
лечение человеческой природы, лишь бы оно служило сохранению мелкой буржуазии.
Вот еще несколько выписок, которые не оставляют сомнения насчет этого последнего
пункта:
Еженедельная расплата на фабрике с полунищим рабочим приучила его не смотреть
на будущее дальше следующей субботы: «в нем притупили таким образом нравствен-
ные качества и чувство симпатии» (II, 266), состоящие, как мы сейчас увидим, в «суп-
ружеском благоразумии»!.. — «его семья будет становиться тем многочисленнее, чем
более она в тягость обществу; и нация будет страдать (gemira) под гнетом населения, не
приведенного в соответствие (disproportionnee)
176 В . И . ЛЕНИН
с средствами его содержания» (II, 267). Сохранение мелкой собственности во что бы то
ни стало — вот лозунг Сисмонди — хотя бы даже ценой понижения жизненного уровня
и извращения человеческой природы! И Сисмонди, поговоривши, с видом государст-
венного человека, о том, когда «желателен» рост населения, посвящает особую главу
нападкам на религию за то, что она не осуждала «неблагоразумных» браков. Раз только
затронут его идеал — мелкий буржуа, Сисмонди является более мальтузианцем, чем
сам Мальтус. «Дети, рождающиеся лишь для нищеты, — поучает Сисмонди религию,
— рождаются также только для порока... Невежество в вопросах социального строя за-
ставило их (представителей религии) вычеркнуть целомудрие из числа добродетелей,
свойственных браку, и было одной из тех постоянно действующих причин, которые
разрушают соответствие, естественно устанавливающееся между населением и его
средствами существования» (II, 294). «Религиозная мораль должна учить людей, что,
возобновив семью, они не менее обязаны жить целомудренно со своими женами, чем
холостяки с женщинами, им не принадлежащими» (II, 298). II Сисмонди, претендую-
щий вообще не только на звание теоретика-экономиста, но и на звание мудрого адми-
нистратора, тут же подсчитывает, что для «возобновления семьи» требуется «в общем и
среднем три рождения», и дает совет правительству «не обманывать людей надеждой
на независимое положение, позволяющее заводить семью, когда это обманчивое учре-
ждение (cet etablissement illusoire) оставит их на произвол страданий, нищеты и смерт-
ности» (II, 299). «Когда социальная организация не отделяла класса трудящегося от
класса, владеющего какой-нибудь собственностью, одного общественного мнения было
достаточно для предотвращения бича (le fleau) нищенства. Для земледельца — продажа
наследия его отцов, для ремесленника — растрата его маленького капитала всегда за-
ключают в себе нечто постыдное... Но в современном строе Европы... люди, осужден-
ные не иметь никогда никакой собственности, не могут чувствовать никакого стыда
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 177
перед обращением к нищенству» (II, 306—307). Трудно рельефнее выразить тупость и
черствость мелкого собственника! Из теоретика Сисмонди превращается здесь в прак-
тического советчика, проповедующего ту мораль, которой, как известно, с таким успе-
хом следует французский крестьянин. Это не только Мальтус, но вдобавок Мальтус,
выкроенный нарочито по мерке мелкого буржуа. Читая эти главы Сисмонди, невольно
вспоминаешь страстно-гневные выходки Прудона, доказывавшего, что мальтузианство
есть проповедь супружеской практики... некоторого противоестественного порока*
.
IX
МАШИНЫ В КАПИТАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
В связи с вопросом об избыточном населении стоит вопрос о значении машин вооб-
ще.
Эфруси усердно толкует о «блестящих замечаниях» Сисмонди насчет машин, о том,
что «считать его противником технических усовершенствований несправедливо» (№ 7,
с. 155), что «Сисмонди не был врагом машин и изобретений» (с. 156). «Сисмонди неод-
нократно подчеркивал ту мысль, что не машины и изобретения сами по себе вредны
для рабочего класса, а они делаются таковыми лишь благодаря условиям современного
хозяйства, при котором возрастание производительности труда не ведет ни к увеличе-
нию потребления рабочего класса, ни к сокращению рабочего времени» (с. 155).
Все эти указания вполне справедливы. И опять-таки такая оценка Сисмонди замеча-
тельно рельефно показывает, как народник абсолютно не сумел понять романтика,
понять свойственную романтизму точку зрения на капитализм и ее радикальное отли-
чие от точки зрения научной теории. Народник и не мог этого понять, потому что на-
родничество само не пошло дальше
 * См. приложение к русскому переводу «Опыта о народонаселении» Мальтуса. (Перевод Бибикова,
СПБ. 1868.) Отрывок из сочинения Прудона «О справедливости».
178 В . И . ЛЕНИН
романтизма. Но если указания Сисмонди на противоречивый характер капиталистиче-
ского употребления машин были крупным прогрессом в 1820-х годах, то в настоящее
время ограничиваться подобной примитивной критикой и не понимать ее мелкобуржу-
азной ограниченности уже совершенно непростительно.
В этом отношении (т. е. в вопросе о различии учения Сисмонди от новейшей тео-
рии)
* Эфруси твердо остается при своем. Он не умеет даже поставить вопроса. Указав-
ши, что Сисмонди видел противоречие, он этим и удовлетворяется, как будто бы исто-
рия не показывала самые разнородные приемы и способы критиковать противоречия
капитализма. Говоря, что Сисмонди считал вредными машины не сами по себе, а
вследствие их действия при данном социальном строе, Эфруси и не замечает, какая
примитивная, поверхностно-сентиментальная точка зрения сказывается уже в одном
этом рассуждении. Сисмонди действительно рассуждал: вредны машины или не вред-
ны? и «решал» вопрос сентенцией: машины полезны лишь тогда, когда производство
сообразуется с потреблением (ср. цитаты в «Р. Б.» № 7, с. 156). После всего изложенно-
го выше нам нет надобности доказывать здесь, что подобное «решение» есть не что
иное, как подстановка мелкобуржуазной утопии на место научного анализа капитализ-
ма. Сисмонди нельзя винить в том, что он не произвел такого анализа. Исторические
заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с совре-
менными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими пред-
шественниками. Но мы судим здесь уже не о Сисмонди и не о его примитивной, сенти-
ментальной точке зрения, а об экономисте «Р. Б—ва», который до сих пор не понимает
отличия такой точки зрения от новейшей. Он не понимает**, что для характеристики
этого отличия следовало поставить вопрос не о том, был ли Сисмонди
 * А мы видели уже неоднократно, что Эфруси везде старался проводить это сравнение Сисмонди с
современной теорией. ** В изданиях 1898 и 1908 гг. текст: «отличия такой точки зрения от новейшей. Он не понимает» —
отсутствует. Ред.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 179
врагом машин или нет, а о том, понимал ли Сисмонди значение машин в капиталисти-
ческом строе? понимал ли он роль машин в этом строе, как фактора прогресса? И то-
гда экономист «Р. Б—ва» мог бы заметить, что с своей мелкобуржуазной, утопической
точки зрения Сисмонди и не мог поставить такого вопроса и что в постановке и раз-
решении его и состоит отличие новой теории. Тогда Эфруси мог бы понять, что, заме-
няя вопрос об исторической роли машин в данном капиталистическом обществе — во-
просом об условиях «выгодности» и «пользы» машин вообще, Сисмонди, естественно,
приходил к учению об «опасности» капитализма и капиталистического употребления
машин, взывал о необходимости «задержать», «умерить», «регламентировать» рост ка-
питализма и становился в силу этого реакционером. Непонимание исторической роли
машин, как фактора прогресса, и составляет одну из причин, по которой новейшая тео-
рия признала учение Сисмонди реакционным.
Мы не будем здесь, разумеется, излагать новейшее учение (т. е. учение Маркса) о
машинном производстве. Отсылаем читателя хоть к вышеназванному исследованию Н.
Зибера, гл. X: «Машины и крупная промышленность» и особенно глава XI: «Разбор
теории машинного производства»*
. Отметим только в самых кратких чертах ее суть.
Она сводится к двум пунктам: во-1-х, к историческому анализу, установившему место
машинного производства в ряду других стадий развития капитализма и отношение ма-
шинной индустрии к этим предшествующим стадиям (капиталистической простой коо-
перации и капиталистической мануфактуре); во-2-х, к анализу роли машин в капитали-
стическом хозяйстве и особенно к анализу того преобразования всех условий жизни
населения, которое производит машинная индустрия. По первому пункту теория уста-
новила, что
 *
 «Сказать по правде, — говорит Зибер в начале этой главы, — излагаемое учение о машинах и о
крупной индустрии представляет такой неисчерпаемый источник новых мыслей и оригинальных иссле-
дований, что, если бы кто вздумал взвесить относительные достоинства этого учения вполне, ему при-
шлось бы написать по одному этому предмету чуть не целую книгу» (с. 473).
180 В . И . ЛЕНИН
машинная индустрия есть только одна стадия (именно высшая) капиталистического
производства, и показала ее возникновение из мануфактуры. По второму пункту теория
установила, что машинная индустрия является гигантским прогрессом в капиталисти-
ческом обществе не только потому, что она в громадной степени повышает производи-
тельные силы и обобществляет труд во всем обществе*
, но также потому, что она раз-
рушает мануфактурное разделение труда, делает необходимостью переход рабочих от
одних занятий к другим, разрушает окончательно отсталые патриархальные отношения,
в особенности в деревне**, дает сильнейший толчок прогрессивному движению обще-
ства как по указанным причинам, так и вследствие концентрации индустриального на-
селения. Прогресс этот сопровождается, как и все другие прогрессы капитализма, также
и «прогрессом» противоречий, т. е. обострением и расширением их.
Читатель спросит, может быть, какой же интерес имеет разбор взглядов Сисмонди
по такому общеизвестному вопросу и такое суммарное указание на новую теорию, с
которой все «знакомы», с которой все «согласны».
А вот, чтобы посмотреть на это «согласие», мы и возьмем теперь наиболее видного
народнического экономиста, г. Н. —она, претендующего на строгое применение но-
вейшей теории. В своих «Очерках», как известно, г. Н. —он одной из своих специаль-
ных задач поставил изучение капитализации русской текстильной индустрии, которая
характеризуется как раз наибольшим приложением машин.
Спрашивается, на какой точке зрения стоит г. Н.—он в этом вопросе: на точке зре-
ния Сисмонди (с которым, как мы видели, он разделяет точку зрения на весьма многие
стороны капитализма) или на точке зрения но-
 * Сравнивая «сочетание труда» в общине и в капиталистическом обществе с машинной индустрией,
Зибер вполне справедливо замечает: «Между «слагаемым» общины и «слагаемым» общества с машин-
ной продукцией существует приблизительно такое же различие, как, напр., между единицей 10 и едини-
цей 100» (с. 495). ** Зибер, назв. соч., с. 467.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 181
вейшей теории? Является ли он по такому важному вопросу романтиком или... реали-
стом?
*
Мы видели, что первым отличием новейшей теории является исторический анализ
возникновения машинной индустрии из капиталистической мануфактуры. Поставил ли
г. Н. —он вопрос о возникновении русской машинной индустрии? Нет. Он дал, правда,
указание, что ей предшествовала работа на дому на капиталиста и ручная «фабрика»**,
но вопроса об отношении машинной индустрии к предшествующей стадии не только не
разъяснил, но даже не «заметил», что фабрикой по научной терминологии нельзя было
назвать предшествующую стадию (ручное производство на дому или в мастерской ка-
питалиста), которая должна быть, несомненно, характеризована как капиталистиче-
ская мануфактура***.
Пусть не думает читатель, что это «пробел» неважный. Напротив, он имеет громад-
ную важность. Во-1-х, г. Н. —он отождествляет таким образом капитализм с машинной
индустрией. Это — грубая ошибка. Значение научной теории в том и состоит, что она
выяснила настоящее место машинной индустрии как одной стадии капитализма. Если
бы г. Н. —он стоял на точке зрения этой теории, мог ли бы он изображать рост и по-
беду машинной индустрии «борьбой двух хозяйственных форм»: какой-то неизвестной
«формы, основанной на владении крестьянством орудиями производства»****, и «капи-
тализма» (стр. 2, 3, 66, 198 и др.), тогда как на деле мы
 * Слово «реалист» поставлено здесь вместо слова марксист исключительно по цензурным соображе-
ниям. По той же причине ссылки на «Капитал» заменены ссылками на книгу Зибера, пересказавшего
«Капитал» Маркса. (Примечание автора к изданию 1908 г. Ред.) ** Стр. 108. Цитата из «Сборника стат. свед. по Московской губ.», т. VII, вып. III, с. 32 (статистики из-
лагают здесь Корсака «О формах промышленности»): «Самая организация промысла с 1822 года совер-
шенно изменяется, вместо самостоятельных кустарных производителей крестьяне становятся лишь ис-
полнителями некоторых операций крупного фабричного производства, они ограничиваются лишь полу-
чением задельной платы». *** Зибер вполне справедливо указывал на непригодность обычной терминологии (фабрика, завод и
т. п.) для научных исследований и на необходимость выделять машинную индустрию от капиталистиче-
ской мануфактуры: стр. 474. **** Н. —он, с. 322. Отличается ли это хоть на йоту от идеализации патриархального крестьянского
хозяйства у Сисмонди?
182 В . И . ЛЕНИН
видим борьбу машинной индустрии с капиталистической мануфактурой? Об этой
борьбе г. Н. —он не сказал ни слова, хотя именно в текстильной индустрии, им специ-
ально взятой для изучения (стр. 79), по указанию, им же приведенному, происходила
именно такая смена двух форм капитализма, извращенная г. Н. —оном в смену «на-
родного производства» «капитализмом». Не очевидно ли, что в сущности его нимало не
интересовал вопрос о действительном развитии машинной индустрии и что под «на-
родным производством» прячется утопия совершенно во вкусе Сисмонди? Во-2-х, если
бы г. Н. —он поставил вопрос об историческом развитии русской машинной индуст-
рии, мог ли бы он говорить о «насаждении капитализма» (331, 283, 323 и др. стр.), ос-
новываясь на фактах правительственной поддержки и помощи — фактах, которые име-
ли место и в Европе? Спрашивается, подражает ли он Сисмонди, который ведь совер-
шенно так же говорил о «насаждении», — или представителю новейшей теории, изу-
чавшему смену мануфактуры машинной индустрией? В-3-х, если бы г. Н. —он поста-
вил вопрос об историческом развитии форм капитализма в России (в текстильной про-
мышленности), мог ли бы он игнорировать существование капиталистической ману-
фактуры в русских «кустарных промыслах»?* А если бы он действительно следовал
теории и попытался прикоснуться научным анализом хоть к маленькому уголку этого
тоже «народного производства», — что сталось бы с его столь суздальски намалеван-
ной картиной русского общественного хозяйства, изображающей какое-то туманное
«народное производство» и оторванный от него «капитализм», охватывающий лишь
«горсть» рабочих (с. 326 и др.)?
 * Мы предполагаем здесь, что нет нужды доказывать этот общеизвестный факт. Стоит вспомнить пав-
ловский слесарный промысел, богородский кожевенный, кимрский сапожный, шапочный района Молви-
тина, гармонный и самоварный тульские, красносельский и рыбнослободский ювелирный, семеновский
ложкарный, роговой в «Устьянщине», валяльный в Семеновском уезде Нижегородской губ. и т. д. Мы
цитируем на память: если взять любое исследование кустарной промышленности, можно удлинить спи-
сок до бесконечности.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 183
Резюмируем: по первому пункту, составляющему отличие новейшей теории машин-
ной индустрии от романтической, г. Н. —он ни в каком случае не может быть признан
последователем первой, ибо он не понимает даже необходимости поставить вопрос о
возникновении машинной индустрии как особой стадии капитализма и замалчивает
существование капиталистической мануфактуры, этой предшествующей машинам ста-
дии капитализма. Вместо исторического анализа он подсовывает утопию «народного
производства».
Второй пункт касается учения новейшей теории о преобразовании общественных
отношений машинной индустрией. Г-н Н. —он и не пытался разобрать этот вопрос. Он
много сетовал на капитализм, оплакивал фабрику (точь-в-точь как оплакивал ее Сис-
монди), но он не сделал даже попытки изучить то преобразование общественных усло-
вий, которое совершила фабрика*
. Для этого потребовалось бы ведь именно сравнение
машинной индустрии с предшествующими стадиями, которые у г. Н. —она отсутст-
вуют. Точно так же точка зрения новейшей теории на машины, как на фактор прогресса
данного капиталистического общества, — ему совершенно чужда. Опять-таки он даже
и не поставил вопроса об этом**, да и не мог поставить, ибо этот вопрос является лишь
результатом исторического изучения смены одной формы капитализма другою, а у г.
Н.—она «капитализм» tout court*** сменяет... «народное производство».
Если бы мы на основании «исследования» г. Н. —она о капитализации текстильной
индустрии в России задали вопрос: как смотрит г. Н. —он на машины? — то мы не
могли бы получить другого ответа, кроме того, с которым знакомы уже по Сисмонди.
Г-н Н. —он признает, что машины повышают производительность труда (еще бы этого
не признавать!), — как и Сисмонди это
 * Мы просим не забывать, что научное значение этого термина не то, что обыденное. Наука ограничи-
вает его применение только крупной машинной индустрией. ** Как поставил его, напр., А. Волгин, «Обоснование народничества в трудах г-на Воронцова (В. В.)».
СПБ. 1896.
*** — попросту. Ред.
184 В . И . ЛЕНИН
признавал. Г-н Н. —он говорит, что вредны не машины, а капиталистическое употреб-
ление их, — как и Сисмонди. это говорил. Г-н Н. —он полагает, что «мы» упустили из
виду, вводя машины, что производство должно соответствовать «народной потреби-
тельной способности», — как и Сисмонди это полагал.
И только. Больше г. Н. —он ничего не полагает. О тех вопросах, которые поставила
и разрешила новейшая теория, г. Н.—он и знать не хочет, ибо он даже не попытался
рассмотреть ни исторической смены разных форм капиталистического производства в
России (хотя бы на взятом примере текстильной индустрии), ни роли машин как факто-
ра прогресса в данном капиталистическом строе.
Итак, и по вопросу о машинах — этому крупнейшему вопросу теоретической эконо-
мии — г. Н. —он стоит на точке зрения Сисмонди. Г-н Н. —он рассуждает совершен-
но как романтик, что нисколько не мешает ему, разумеется, цитировать и цитировать.
Это относится не к одному примеру текстильной индустрии, а ко всем рассуждениям
г-на Н. —она. Вспомните хоть вышеприведенный пример мукомольного производства.
Указание на введение машин служит г. Н.—ону только поводом к сентиментальным
сетованиям о том, что это повышение производительности труда не соответствует «на-
родной потребительной способности». Тех преобразований в общественном строе, ко-
торые вносит вообще машинная индустрия (и которые она внесла действительно в Рос-
сии), он и не думал разобрать. Вопрос о том, были ли эти машины прогрессом в данном
капиталистическом обществе, ему совершенно непонятен*
.
А сказанное о г. Н. —оне a fortiori** относится к остальным экономистам-
народникам: народничество в вопросе о машинах до сих пор стоит на точке зрения
мелкобуржуазного романтизма, заменяя экономический анализ сентиментальными по-
желаниями.
 * В тексте намечаются, на основании теории Маркса, те задачи критики взглядов г. Н. —она, которые
выполнены мною впоследствии в «Развитии капитализма». (Примечание автора к изданию 1908 г. Ред.) ** — тем более. Ред.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 185
X
ПРОТЕКЦИОНИЗМ
Последний теоретический вопрос, интересующий нас в системе воззрений Сисмон-
ди, — вопрос о протекционизме. В «Nouveaux Principes» уделено этому вопросу не ма-
ло места, но он разбирается там больше с практической стороны — по поводу движе-
ния против хлебных законов в Англии. Этот последний вопрос мы разберем ниже, ибо
он включает в себя еще другие, более широкие вопросы. Здесь же нас интересует пока
лишь точка зрения Сисмонди на протекционизм. Интерес этого вопроса заключается
не в каком-нибудь еще новом экономическом понятии Сисмонди, не вошедшем в пре-
дыдущее изложение, а в понимании им связи между «экономикой» и «надстройкой».
Эфруси уверяет читателей «Р. Б—ва», что Сисмонди — «один из первых и самых та-
лантливых предшественников современной исторической школы», что он восстает
«против изолирования экономических явлений от всех других социальных факторов».
«В трудах Сисмонди проводится тот взгляд, что хозяйственные явления не должны
быть изолируемы от других социальных факторов, что они должны изучаться в связи с
фактами социально-политического характера» («Р. Б.» № 8, 38—39). Вот мы и посмот-
рим на взятом примере, как понимал Сисмонди связь хозяйственных явлений с соци-
ально-политическими.
«Запрещения ввоза, — говорит Сисмонди в главе «о таможнях» (l. IV, eh. XI), — так
же неразумны и так же гибельны, как и запрещения вывоза: они изобретены для того,
чтобы подарить нации мануфактуру, которой она еще не имела; и нельзя отрицать, что
для начинающей индустрии они равняются самой сильной поощрительной премии. Эта
мануфактура производит, может быть, едва сотую часть всего потребляемого нацией
количества товаров данного рода: сто покупателей должны будут соперничать друг с
другом, чтобы получить товар от единственного продавца, а девяносто девять, которым
он откажет, будут вынуждены
61
186 В . И . ЛЕНИН
пробавляться контрабандными товарами. В этом случае потеря для нации будет равна
100, а выгода — равна 1. Какие бы выгоды ни давала нации эта новая мануфактура, —
нет сомнения, что их слишком мало, чтобы оправдать столь большие жертвы. Всегда
можно бы было найти менее расточительные средства для того, чтобы вызвать к дея-
тельности такую мануфактуру» (I, 440—441).
Вот как просто разрешает этот вопрос Сисмонди: протекционизм «неразумен», ибо
«нация» от него теряет!
О какой «нации» говорит наш экономист? С какими хозяйственными отношениями
он сопоставляет данный социально-политический факт? Он не берет никаких опреде-
ленных отношений, он рассуждает вообще о нации, какой она должна бы быть по его
представлениям о должном. А эти представления о должном, как мы знаем, построены
на исключении капитализма и на господстве мелкого самостоятельного производства.
Но ведь это же совершенная нелепость — сопоставлять социально-политический
фактор, относящийся к данному хозяйственному строю и только к нему, с каким-то во-
ображаемым строем. Протекционизм есть «социально-политический фактор» капита-
лизма, а Сисмонди сопоставляет его не с капитализмом, а с какой-то нацией вообще
(или с нацией мелких самостоятельных производителей). Он мог бы, пожалуй, сопоста-
вить протекционизм хоть с индийской общиной и получить еще более наглядную «не-
разумность» и «губительность», но эта «неразумность» относилась бы точно так же к
его сопоставлению, а не к протекционизму. Сисмонди приводит детский расчетец, что-
бы доказать, что покровительство выгодно очень немногим на счет массы. Но это нече-
го и доказывать, ибо это явствует уже из самого понятия протекционизма (все равно,
будет ли это прямая выдача премии или устранение иностранных конкурентов). Что
протекционизм выражает собой общественное противоречие, это — бесспорно. Но раз-
ве в хозяйственной жизни того строя, который создал протекционизм, нет противоре-
чий? Напротив, она вся полна противоречий, и Сисмонди сам отмечал эти про-
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 187
тиворечия во всем своем изложении. Вместо того, чтобы вывести это противоречие из
тех противоречий хозяйственного строя, которые он сам же констатировал, Сисмонди
игнорирует экономические противоречия, превращая свое рассуждение в совершенно
бессодержательное «невинное пожелание». Вместо того, чтобы сопоставить это учреж-
дение, служащее, по его словам, выгоде небольшой группы, с положением этой группы
во всем хозяйстве страны и с интересами этой группы, он сопоставляет его с абстракт-
ным положением об «общем благе». Мы видим, следовательно, что, в противополож-
ность утверждению Эфруси, Сисмонди именно изолирует хозяйственные явления от
остальных (рассматривая протекционизм вне связи с хозяйственным строем) и совер-
шенно не понимает связи между экономическими и социально-политическими факта-
ми. Приведенная нами тирада содержит все, что он может дать, как теоретик, по вопро-
су о протекционизме: остальное — лишь пересказ этого. «Сомнительно, чтобы прави-
тельства вполне понимали, какой ценой они покупают эту выгоду (развитие мануфак-
тур) и те страшные жертвы, какие они налагают на потребителей» (I, 442—443). «Пра-
вительства Европы желали насиловать природу» (faire violence a la nature). Какую при-
роду? Не природу ли капитализма «насилует» протекционизм? «Нацию принудили, так
сказать (en quelque sorte), к ложной деятельности» (I, 448). «Некоторые правительства
дошли до того, что платят своим купцам, чтобы дать им возможность продавать дешев-
ле; чем более странна эта жертва, чем более она противоречит самым простым расче-
там, тем более приписывают ее высшей политике... Правительства платят своим куп-
цам на счет своих подданных» (I, 421), и т. п., и т. п. Вот какими рассуждениями уго-
щает нас Сисмонди! В других местах он, делая как бы вывод из этих рассуждений, на-
зывает капитализм «искусственным» и «насажденным» (I, 379, opulence factice), «теп-
личным» (II, 456) и т. п. Начавши с подстановки невинных пожеланий на место анализа
данных противоречий, он приходит к прямому извращению действительности
188 В . И . ЛЕНИН
в угоду этим пожеланиям. Выходит, что капиталистическая промышленность, которую
так усердно «поддерживают», слаба, беспочвенна и т. п., не играет преобладающей ро-
ли в хозяйстве страны, что эта преобладающая роль принадлежит, следовательно, мел-
кому производству, и т. д. Тот несомненный и неоспоримый факт, что протекционизм
создан лишь определенным хозяйственным строем и определенными противоречиями
этого строя, что он выражает реальные интересы реального класса, играющего преоб-
ладающую роль в народном хозяйстве, — превращен в ничто, даже в свою противопо-
ложность посредством нескольких чувствительных фраз! Вот еще образчик (по поводу
протекционизма земледельческого, — I, 265, глава о хлебных законах):
«Англичане представляют нам свои крупные фермы единственным средством улуч-
шить агрикультуру, то есть доставить себе большее изобилие сельскохозяйственных
продуктов по более дешевой цене, — а на самом деле они, как раз наоборот, произво-
дят их дороже...»
Замечательно характерен этот отрывок, так рельефно показывающий те приемы ро-
мантических рассуждений, которые усвоены целиком русскими народниками! Факт
развития фермерства и технического прогресса, связанного с ним, изображается в виде
преднамеренно введенной системы: англичане (т. е. английские экономисты) представ-
ляют эту систему усовершенствования агрикультуры единственным средством. Сис-
монди хочет сказать, что «могли бы быть» и другие средства поднять ее, помимо фер-
мерства, т. е. опять-таки «могли бы быть» в каком-нибудь абстрактном обществе, а не в
том реальном обществе определенного исторического периода, «обществе», основан-
ном на товарном хозяйстве, о котором говорят английские экономисты и о котором
должен бы был говорить и Сисмонди. «Улучшение агрикультуры, то есть доставление
себе (нации?) большего обилия продуктов». Вовсе не «то есть». Улучшение агрикуль-
туры и улучшение условий питания массы вовсе не одно и то же; несовпадение того и
другого не только возможно, но и необходимо в таком строе
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 189
хозяйства, от которого Сисмонди с таким усердием хочет отговориться. Напр., увели-
чение посевов картофеля может означать повышение производительности труда в зем-
леделии (введение корнеплодов) и увеличение сверхстоимости — наряду с ухудшением
питания рабочих. Это все та же манера народника... то бишь романтика — отговари-
ваться фразами от противоречий действительной жизни.
«На самом деле, — продолжает Сисмонди, — эти фермеры, столь богатые, столь ин-
теллигентные, столь поддерживаемые (secondes) всяким прогрессом наук, у которых
упряжка так красива, изгороди так прочны, поля так чисто вычищены от сорных трав,
— не могут выдержать конкуренции жалкого польского крестьянина, невежественного,
забитого рабством, ищущего утешения лишь в пьянстве, агрикультура которого нахо-
дится еще в детском состоянии искусства. Хлеб, собранный в центре Польши, заплатив
фрахт за много сот лье и по рекам, и по суше, и по морю, заплатив ввозные пошлины в
30 и 40% своей стоимости, — все-таки дешевле хлеба самых богатых графств Англии»
(I, 265). «Английских экономистов смущает этот контраст». Они ссылаются на подати и
т. п. Но дело не в этом. «Самая система эксплуатации дурна, основана на опасном бази-
се... Эту систему недавно все писатели выставляли предметом, достойным нашего вос-
хищения, но мы должны, наоборот, хорошенько ознакомиться с ней, чтобы остеречься
подражать ей» (I, 266).
Не правда ли, как бесконечно наивен этот романтик, выставляющий английский ка-
питализм (фермерство) неправильной системой экономистов, воображающий, что
«смущение» экономистов, закрывающих глаза на противоречия фермерства, есть дос-
таточный аргумент против фермеров? Как поверхностно его понимание, ищущее объ-
яснения хозяйственным процессам не в интересах различных групп, а в заблуждениях
экономистов, писателей, правительств! Добрый Сисмонди хочет усовестить и устыдить
английских фермеров, а с ними и континентальных, чтобы они не «подражали» таким
«дурным» системам!
190 В . И . ЛЕНИН
Не забывайте, впрочем, что это писано 70 лет тому назад, что Сисмонди наблюдал
первые шаги этих совершенно еще новых тогда явлений. Его наивность еще извини-
тельна, ибо и экономисты-классики (его современники) с не меньшей наивностью счи-
тали эти новые явления продуктом вечных и естественных свойств человеческой при-
роды. Но мы спрашиваем, прибавили ли наши народники хоть одно оригинальное сло-
вечко к аргументам Сисмонди в своих «возражениях» против развивающегося капита-
лизма в России?
Итак, рассуждения Сисмонди о протекционизме показывают, что ему совершенно
чужда историческая точка зрения. Напротив, он рассуждает так же, как и философы и
экономисты XVIII века, совершенно абстрактно, отличаясь от них лишь тем, что нор-
мальным и естественным объявляет не буржуазное общество, а общество мелких само-
стоятельных производителей. Поэтому он совершенно не понимает связи протекцио-
низма с определенным хозяйственным строем и отделывается от этого противоречия в
социально-политической области такими же чувствительными фразами о «ложности»,
«опасности», ошибочности, неразумности и т. п., какими он отделывался и от противо-
речий в жизни хозяйственной. Поэтому он крайне поверхностно изображает дело,
представляя вопрос о протекционизме и фритредерстве62 вопросом о «ложном» и «пра-
вильном» пути (т. е., по его терминологии, вопросом о капитализме или о некапитали-
стическом пути).
Новейшая теория вполне раскрыла эти заблуждения, показав связь протекционизма с
определенным историческим строем общественного хозяйства, с интересами главенст-
вующего в этом строе класса, встречающими поддержку правительств. Она показала,
что вопрос о протекционизме и свободе торговли есть вопрос между предпринимате-
лями (иногда между предпринимателями разных стран, иногда между различными
фракциями предпринимателей данной страны).
Сравнивая с этими двумя точками зрения на протекционизм отношение к нему эко-
номистов-народников,
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 191
мы видим, что они целиком стоят и в этом вопросе на точке зрения романтиков, сопос-
тавляя протекционизм не с капиталистической, а с какой-то абстрактной страной, с
«потребителями» tout court, объявляя его «ошибочной» и «неразумной» поддержкой
«тепличного» капитализма и т. д. В вопросе, напр., о беспошлинном ввозе сельскохо-
зяйственных машин, вызывающем конфликт индустриальных и сельскохозяйственных
предпринимателей, народники, разумеется, горой стоят за сельских... предпринимате-
лей. Мы не хотим сказать, чтобы они были неправы. Но это — вопрос факта, вопрос
данного исторического момента, вопрос о том, какая фракция предпринимателей вы-
ражает более общие интересы развития капитализма. Если народники и правы, то, ко-
нечно, уже не потому, что наложение пошлин означает «искусственную» «поддержку
капитализма», а сложение их — поддержку «исконного» народного промысла, а просто
потому, что развитие земледельческого капитализма (нуждающегося в машинах), уско-
ряя вымирание средневековых отношений в деревне и создание внутреннего рынка для
индустрии, означает более широкое, более свободное и более быстрое развитие капита-
лизма вообще.
Мы предвидим одно возражение по поводу этого причисления народников к роман-
тикам по данному вопросу. Скажут, пожалуй, что тут необходимо выделить г. Н. —она,
который ведь прямо говорит, что вопрос о свободе торговли и протекционизме есть во-
прос капиталистический, и говорит это не раз, который даже «цитирует»... Да, да, г. Н.
—он даже цитирует! Но если нам приведут это место его «Очерков», то мы приведем
другие места, где он объявляет поддержку капитализма «насаждением» (и притом в
«Итогах и выводах»! стр. 331, 323, также 283), объясняет поощрение капитализма «ги-
бельным заблуждением», тем, что «мы упустили из виду», «мы забыли», «нас омрачи-
ли» и т. п. (стр. 298. Сравните Сисмонди!). Каким образом совместить это с утвержде-
нием, что поддержка капитализма (вывозными премиями) есть «одно из множества
противоречий, которыми кишит наша хозяйственная
192 В . И . ЛЕНИН
жизнь*
; оно, как и все остальные, обязано существованием форме, принимаемой всем
производством» (стр. 286)? Заметьте: всем производством! Мы спрашиваем любого
беспристрастного человека, на какой точке зрения стоит этот писатель, объясняющий
поддержку «формы, принимаемой всем производством», — «заблуждением»? На точке
зрения Сисмонди или научной теории? «Цитаты» г-на Н. —она и здесь (как и в выше-
разобранных вопросах) оказываются сторонними, неуклюжими вставками, ничуть не
выражающими действительного убеждения о применимости этих «цитат» к русской
действительности. «Цитаты» г-на Н. —она — это вывеска новейшей теории, вводящая
лишь в заблуждение читателей. Это — неловко надетый костюм «реалиста», за кото-
рым прячется чистокровный романтик**.
XI
ОБЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ СИСМОНДИ
В ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ
Мы ознакомились теперь со всеми главнейшими положениями Сисмонди, относя-
щимися к области теоретической экономии. Подводя итоги, мы видим, что Сисмонди
остается везде безусловно верен себе, что его точка зрения неизменна. По всем пунктам
он отличается от классиков тем, что указывает противоречия капитализма. Это с одной
стороны. С другой стороны, ни по одному пункту он не может (да и не хочет) провести
дальше анализ классиков и потому ограничивается сентиментальной критикой капита-
лизма с точки зрения мелкого буржуа. Такая замена научного анализа сентименталь-
ными жалобами и сетованиями обусловливает
 * Точно так же, как «Очерки» «кишат» воззваниями к «нам», восклицаниями: «мы» и т. п. фразами,
игнорирующими эти противоречия. ** Мы подозреваем, не считает ли г. Н. —он эти «цитаты» талисманом, защищающим его от всякой
критики? Иначе трудно объяснить себе то обстоятельство, что г. Н. —он, зная от гг. Струве и Туган-
Барановского о сопоставлении его учения с доктриной Сисмонди, «цитировал» в одной из статей своих в
«Р. Б—ве» (1894 г., № 6, с. 88) отзыв представителя новой теории, относящего Сисмонди к мелкобуржу-
азным реакционерам и утопистам63. Должно быть, он глубоко уверен, что подобной «цитатой» он «опро-
верг» сопоставление своей собственной особы с Сисмонди.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 193
у него чрезвычайную поверхностность понимания. Новейшая теория, восприняв указа-
ния на противоречия капитализма, распространила и на них научный анализ и пришла
по всем пунктам к выводам, которые коренным образом расходятся с выводами Сис-
монди и потому приводят к диаметрально противоположной точке зрения на капита-
лизм.
В «Критике некоторых положений политической экономии» («Zur Kritik»64. Русский
перевод, М. 1896 г.) общее значение Сисмонди в истории науки охарактеризовано так:
«Сисмонди уже освободился от представления Буагильбера, что труд, составляющий
источник меновой ценности, искажается деньгами, но он нападает на крупный про-
мышленный капитал точно так же, как Буагильбер — на деньги» (с. 36).
Автор хочет сказать: как Буагильбер поверхностно смотрел на товарный обмен, как
на естественный строй, восставая против денег, в которых он видел «чуждый элемент»
(с. 30, ibid.), так и Сисмонди смотрел на мелкое производство, как на естественный
строй, восставая против крупного капитала, в котором он видел чуждый элемент. Буа-
гильбер не понимал неразрывной и естественной связи денег с товарным обменом, не
понимал, что противополагает, как чуждые элементы, две формы «буржуазного труда»
(ibid., 30—31). Сисмонди не понимал неразрывной и естественной связи крупного ка-
питала с мелким самостоятельным производством, не понимал, что это — две формы
товарного хозяйства. Буагильбер, «восставая против буржуазного труда в одной его
форме», «впадая в утопию, возводит его в апофеоз в другой» (ibid.). Сисмонди, восста-
вая против крупного капитала, т. е. против товарного хозяйства в одной форме, именно
наиболее развитой, впадая в утопию, возводил в апофеоз мелкого производителя (осо-
бенно крестьянство), т. е. товарное хозяйство в другой, только зачаточной форме.
«Если политическая экономия, — продолжает автор «Критики», — в лице Рикардо
беспощадно выводит свое последнее заключение и этим завершается, то Сисмонди
194 В . И . ЛЕНИН
дополняет этот результат, представляя на себе самом ее сомнения» (с. 36).
Таким образом, автор «Критики» сводит значение Сисмонди к тому, что он выдвинул
вопрос о противоречиях капитализма и таким образом поставил задачу дальнейшему
анализу. Все самостоятельные воззрения Сисмонди, который хотел также ответить на
этот вопрос, признаются цитируемым автором ненаучными, поверхностными и отра-
жающими его реакционную мелкобуржуазную точку зрения (см. вышеприведенные от-
зывы и один отзыв ниже, в связи с «цитатой» Эфруси).
Сравнивая доктрину Сисмонди с народничеством, мы видим по всем почти пунктам
(за исключением отрицания теории ренты Рикардо и мальтузианских наставлений кре-
стьянам) поразительное тождество, доходящее иногда до одинаковости выражений.
Экономисты-народники стоят целиком на точке зрения Сисмонди. Мы еще более убе-
димся в этом ниже, когда перейдем от теории к воззрениям Сисмонди на практические
вопросы.
Что касается, наконец, до Эфруси, то он ни по одному пункту не дал правильной
оценки Сисмонди. Указывая на подчеркивание противоречий капитализма и осуждение
их у Сисмонди, Эфруси совершенно не понял ни резкого отличия его теории от теории
научного материализма, ни диаметральной противоположности романтической и науч-
ной точки зрения на капитализм. Симпатия народника к романтику, трогательное еди-
нодушие их помешало автору статей в «Русск. Богат.» правильно охарактеризовать это-
го классического представителя романтизма в экономической науке.
Мы привели сейчас отзыв о Сисмонди, что «он в себе самом представлял сомнения»
классической экономии.
Но Сисмонди и не думал ограничиваться такой ролью (которая дает ему почетное
место среди экономистов). Он, как мы видели, пытался разрешать сомнения и пытался
крайне неудачно. Мало того, он обвинял классиков и их науку не за то, что она остано-
вилась перед анализом противоречий, а за то, что она будто бы следовала неверным
приемам. «Старая наука не учит нас ни понимать, ни предупреждать» новые бедствия
(I, XV),
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 195
говорит Сисмонди в предисловии ко 2-му изданию своей книги, объясняя этот факт не
тем, что анализ этой науки неполон и непоследователен, а тем, что она будто бы «уда-
рилась в абстракции» (I, 55: новые ученики А. Смита в Англии бросились (se sont jetes)
в абстракции, забывая о «человеке») — и «идет по ложному пути» (II, 448). В чем же
состоят обвинения Сисмонди против классиков, позволяющие ему сделать такой вы-
вод?
«Экономисты, наиболее знаменитые, слишком мало обращали внимания на потреб-
ление и на сбыт» (I, 124).
Это обвинение повторялось со времен Сисмонди бесчисленное множество раз. Счи-
тали нужным выделять «потребление» от «производства» как особый отдел науки; го-
ворили, что производство зависит от естественных законов, тогда как потребление оп-
ределяется распределением, зависящим от воли людей, и т. п., и т. п. Как известно, на-
ши народники держатся тех же идей, выделяя на первое место распределение*
.
Какой же смысл в этом обвинении? Оно основано лишь на крайне ненаучном пони-
мании самого предмета политической экономии. Ее предмет вовсе не «производство
материальных ценностей», как часто говорят (это — предмет технологии), а общест-
венные отношения людей по производству. Только понимая «производство» в первом
смысле, и можно выделять от него особо «распределение», и тогда в «отделе» о произ-
водстве, вместо
 * Само собою разумеется, что Эфруси также не преминул выхвалять и за это Сисмонди. «В учении
Сисмонди важны, — читаем мы в «Р. Б.» № 8, с. 56, — не столько отдельные, специальные меры, пред-
лагавшиеся им, сколько общий дух, которым проникнута вся его система. Вопреки классической школе,
он выдвигает с особенной силой интересы распределения, а не интересы производства». Вопреки своим
повторным «ссылкам» на «новейших» экономистов, Эфруси абсолютно не понял их учения и продолжа-
ет возиться с сентиментальным вздором, характеризующим примитивную критику капитализма. Наш
народник и здесь хочет спастись тем, что сопоставляет Сисмонди с «многими видными представителями
исторической школы»; оказывается, что «Сисмонди ушел дальше» (ibid.), и Эфруси совершенно этим
удовлетворяется! «Ушел дальше» немецких профессоров — чего же вам еще надо? Подобно всем народ-
никам, Эфруси старается перенести центр тяжести на то, что Сисмонди критиковал капитализм. О том,
что критика капитализма бывает разная, что критиковать капитализм можно и с сентиментальной, и с
научной точки зрения, — экономист «Р. Б—ва», видимо, не имеет понятия.
196 В . И . ЛЕНИН
категорий исторически определенных форм общественного хозяйства, фигурируют ка-
тегории, относящиеся к процессу труда вообще: обыкновенно такие бессодержатель-
ные банальности служат лишь потом к затушевыванию исторических и социальных ус-
ловий. (Пример — хоть понятие о капитале.) Если же мы последовательно будем смот-
реть на «производство», как на общественные отношения по производству, то и «рас-
пределение», и «потребление» потеряют всякое самостоятельное значение. Раз выясне-
ны отношения по производству, — тем самым выяснилась и доля в продукте, прихо-
дящаяся отдельным классам, а следовательно, «распределение» и «потребление». И на-
оборот, при невыясненности производственных отношений (напр., при непонимании
процесса производства всего общественного капитала в его целом) всякие рассуждения
о потреблении и распределении превращаются в банальности или невинные романти-
ческие пожелания. Сисмонди — родоначальник подобных толков. Родбертус тоже мно-
го говорил о «распределении национального продукта», «новейшие» авторитеты Эфру-
си созидали даже особые «школы», одним из принципов которых было особое внима-
ние к распределению*
. И все эти теоретики «распределения» и «потребления» не суме-
ли разрешить даже основного вопроса об отличии общественного капитала от общест-
венного дохода, все продолжали путаться в противоречиях, перед которыми остановил-
ся А. Смит**. — Проблему удалось решить лишь экономисту, никогда не выделявшему
особо рас-
 * Весьма справедливо Ингрем сближает Сисмонди с «катедер-социалистами» (с. 212 «Истории поли-
тической экономии». М. 1891), заявляя наивно: «Мы уже (!!) примкнули к воззрению Сисмонди на госу-
дарство, как на такую силу, которая должна заботиться... о распространении благ общественного соеди-
нения и новейшего прогресса, по возможности, на все классы общества» (215). Какой глубиной отлича-
ются эти «воззрения» Сисмонди, мы уже видели на примере протекционизма. ** См., напр., статью «Доход» Р. Мейера в «Handw. der St.» (русский перевод в сборнике «Промыш-
ленность»), излагающую всю беспомощную путаницу в рассуждениях «новейших» немецких профессо-
ров об этом предмете. Оригинально, что Р. Мейер, опираясь прямо на Ад. Смита и приводя в указании
литературы ссылку на те самые главы II тома «Капитала», в которых содержится полное опровержение
Смита, не упоминает об этом в тексте.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 197
пределения, протестовавшему самым энергичным образом против «вульгарных» рас-
суждений о «распределении» (ср. замечания Маркса на Готскую программу, цитиро-
ванные у П. Струве в «Критических заметках», с. 129, эпиграф к IV гл.)65. Мало того.
Самое разрешение проблемы состояло в анализе воспроизводства общественного капи-
тала. Ни о потреблении, ни о распределении автор и не ставил особого вопроса; но и то,
и другое выяснилось вполне само собой после того, как доведен был до конца анализ
производства.
«Научный анализ капиталистического способа производства доказывает, что... усло-
вия распределения, по сущности своей тождественные с условиями производства, со-
ставляют оборотную сторону этих последних, так что и те и другие носят одинаково
тот же самый исторически преходящий характер». «Заработная плата предполагает на-
емный труд, прибыль — капитал. Эти определенные формы распределения предпола-
гают, след., определенные общественные черты (Charaktere) условий производства и
определенные общественные отношения агентов производства. Определенное отноше-
ние распределения есть, следовательно, лишь выражение исторически определенного
отношения производства». «... Каждая форма распределения исчезает вместе с опреде-
ленной формой производства, которой она соответствует и из которой проистекает».
«То воззрение, которое рассматривает исторически лишь отношения распределения,
но не отношения производства, с одной стороны, есть лишь воззрение зарождающейся,
еще робкой (непоследовательной, befangen) критики буржуазной экономии. С другой
же стороны, оно основано на смешении и отождествлении общественного процесса
производства с простым процессом труда, который должен совершать и искусственно
изолированный человек без всякой общественной помощи. Поскольку процесс труда
есть лишь процесс между человеком и природой, — его простые элементы остаются
одинаковыми для всех общественных форм развития. Но каждая определенная истори-
ческая
198 В . И . ЛЕНИН
форма этого процесса развивает далее материальные основания и общественные формы
его» («Капитал», т. III, 2, стр. 415, 419, 420 немецкого оригинала)
66.
Не более посчастливилось Сисмонди и в другого рода нападках на классиков, зани-
мающих еще больше места в его «Nouveaux Principes». «Новые ученики А. Смита в
Англии бросились в абстракции, забывая о человеке...» (I, 55). Для Рикардо «богатство
— все, а люди — ничто» (II, 331). «Они (экономисты, защищающие свободу торговли)
часто приносят людей и реальные интересы в жертву абстрактной теории» (II, 457) и
т. п.
Как стары эти нападки, и в то же время как они новы! Я имею в виду обновление их
народниками, поднявшими такой шум по поводу открытого признания капиталистиче-
ского развития России за настоящее, действительное и неизбежное развитие ее. Не то
же ли самое повторяли они на разные лады, крича об «апологии власти денег», о «соци-
ал-буржуазности» и т. п.?67 И к ним еще в гораздо большей степени, чем к Сисмонди,
приложимо замечание, сделанное по адресу сентиментальной критики капитализма во-
обще: Man schreie nicht zu sehr uber den Zynismus! Der Zynismus liegt in der Sache, nicht
in den Worten, welche die Sache bezeichnen! Не кричите очень о цинизме! Цинизм за-
ключается не в словах, описывающих действительность, а в самой действительности!
68
«Еще в гораздо большей степени», — говорим мы. Это — потому, что романтики за-
падноевропейские не имели перед собой научного анализа противоречий капитализма,
что они впервые указывали на эти противоречия, что они громили («жалкими слова-
ми», впрочем) людей, не видевших этих противоречий.
Сисмонди обрушивался на Рикардо за то, что тот с беспощадной откровенностью
делал все выводы из наблюдения и изучения буржуазного общества: он формулировал
открыто и существование производства ради производства, и превращение рабочей си-
лы в товар, на который смотрят так же, как на всякий другой товар, — и то, что для
«общества» важен только
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 199
чистый доход, т. е. только величина прибыли*
. Но Рикардо говорил совершенную прав-
ду: на деле все обстоит именно так. Если эта истина казалась Сисмонди «низкой ис-
тиной», то он должен бы был искать причин этой низости совсем не в теории Рикардо и
нападать совсем не на «абстракции»; его восклицания по адресу Рикардо относятся це-
ликом к области «нас возвышающего обмана».
Ну, а наши современные романтики? Думают ли они отрицать действительность
«власти денег»? Думают ли они отрицать, что эта власть всемогуща не только среди
промышленного населения, но и среди земледельческого, в какой угодно «общинной»,
в какой угодно глухой деревушке? Думают ли они отрицать необходимую связь этого
факта с товарным хозяйством? Они и не пытались подвергать это сомнению. Они про-
сто стараются не говорить об этом. Они боятся назвать вещи их настоящим именем.
И мы вполне понимаем их боязнь: открытое признание действительности отняло бы
всякую почву у сентиментальной (народнической) критики капитализма. Неудивитель-
но, что они так страстно бросаются в бой, не успев даже вычистить заржавленное ору-
жие романтизма. Неудивительно, что они не разбирают средств и хотят враждебность к
сентиментальной критике
 * Эфруси, напр., с важным видом повторяет сентиментальные фразы Сисмонди о том, что увеличение
чистого дохода предпринимателя не есть выигрыш для народного хозяйства, и т. п., упрекая его лишь в
том, что он «сознавал» это «еще не вполне ясно» (с. 43, № 8).
Не угодно ли сравнить с этим результаты научного анализа капитализма:
Валовой доход (Roheinkommen) общества состоит из заработной платы + прибыль + рента. Чистый
доход (Reineinkommen) это — сверхстоимость.
«Если рассматривать доход всего общества, то национальный доход состоит из заработной платы
плюс прибыль, плюс рента, т. е. из валового дохода. Однако такое воззрение является лишь абстракцией
в том отношении, что все общество, на основе капиталистического производства, становится на капита-
листическую точку зрения и считает чистым доходом лишь доход, состоящий из прибыли и ренты» (III,
2, 375—376)69.
Таким образом, автор вполне примыкает к Рикардо и его определению «чистого дохода» «общества»,
к тому самому определению, которое вызвало «знаменитое возражение» Сисмонди («Р. Б.» № 8, с. 44):
«Как? Богатство — все, а люди — ничто?» (II, 331). В современном обществе — конечно, да.
200 В . И . ЛЕНИН
выставить враждебностью к критике вообще. Ведь они борются за свое право на суще-
ствование.
Сисмонди пытался даже возвести свою сентиментальную критику в особый метод
социальной науки. Мы уже видели, что он попрекал Рикардо не тем, что его объектив-
ный анализ остановился перед противоречиями капитализма (этот упрек был бы осно-
вателен), а именно тем, что это — анализ объективный. Сисмонди говорил, что Рикар-
до «забывает о человеке». В предисловии ко второму изданию «Nouveaux Principes»
встречаем такую тираду:
«Я считаю необходимым протестовать против обычных, столь часто легкомыслен-
ных, столь часто ложных приемов суждения о сочинении, касающемся социальных на-
ук. Проблема, подлежащая их разрешению, несравненно сложнее, чем все проблемы
наук естественных; в то же время эта проблема обращается к сердцу точно так же, как к
разуму» (I, XVI). Как знакомы русскому читателю эти идеи о противоположности есте-
ственных и социальных наук, об обращении последних к «сердцу»!* Сисмонди выска-
зывает здесь те самые мысли, которым предстояло через несколько десятилетий быть
«вновь открытыми» на дальнем востоке Европы «русской школой социологов» и фигу-
рировать в качестве особого «субъективного метода в социологии»... Сисмонди апел-
лирует, разумеется, — как и наши оте-
 *
 «Политическая экономия — наука не простого расчета (n'est pas une science de calcul), a наука мо-
ральная... Она ведет к цели лишь тогда, когда приняты во внимание чувства, потребности и страсти лю-
дей» (I, 313). Эти чувствительные фразы, в которых Сисмонди точно так же, как русские социологи
субъективной школы в своих совершенно аналогичных восклицаниях, видит новые понятия о социаль-
ной науке, показывают на самом деле, в каком еще детски примитивном состоянии находилась критика
буржуазии. Разве научный анализ противоречий, оставаясь строго объективным «расчетом», не дает
именно твердой основы для понимания «чувств, потребностей и страстей» и притом страстей не «людей»
вообще, — этой абстракции, которую и романтик, и народник наполняет специфически мелкобуржуаз-
ным содержанием, — а людей определенных классов? Но дело в том, что Сисмонди не мог теоретически
опровергнуть экономистов и потому ограничивался сентиментальными фразами. «Утопический дилетан-
тизм вынужден делать теоретические уступки всякому более или менее ученому защитнику буржуазного
порядка. Чтобы загладить возникающее у него сознание своего бессилия, утопист утешает себя, упрекая
своих противников в объективности: положим, дескать, вы ученее меня, но зато я добрее» (Бельтов,
с. 43).
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 201
чественные социологи, — «к сердцу так же, как к разуму»*
. Но мы видели уже, как по
всем важнейшим проблемам «сердце» мелкого буржуа торжествовало над «разумом»
теоретика-экономиста.
ПОСТСКРИПТУМ**
Верность данной здесь оценки сентиментального Сисмонди в отношении его к науч-
но-«объективному» Рикардо вполне подтверждается отзывом Маркса во втором томе
«Теорий прибавочной стоимости», вышедшем в 1905 году («Theorien uber den
Mehrwert», II. В., I. T., S. 304 u. ff. «Bemerkungen uber die Geschichte der Entdeckung des
sogenannten Ricardoschen Gesetzes»***). Противопоставляя Мальтуса, как жалкого пла-
гиатора, подкупленного адвоката имущих, бесстыдного сикофанта, — Рикардо, как че-
ловеку науки, Маркс говорит:
«Рикардо рассматривает капиталистический способ производства, как самый выгод-
ный для производства вообще, как самый выгодный для создания богатства, и Рикардо
вполне прав для своей эпохи. Он хочет производства для производства, и он прав. Воз-
ражать на это, как делали сентиментальные противники Рикардо, указанием на то, что
производство, как таковое, не является же самоцелью, значит забывать, что производ-
ство ради производства есть не что иное, как развитие производительных сил человече-
ства, т. е. развитие богатства человеческой природы как самоцель. Если противопос-
тавить этой цели благо отдельных индивидов, как делал Сисмонди, то это значит ут-
верждать, что развитие всего человеческого рода должно быть задержано ради обеспе-
чения блага отдельных индивидов, что, следовательно, нельзя вести, к примеру скажем,
никакой войны, ибо война ведет к гибели
 * Точно «проблемы», вытекающие из естественных наук, не обращаются тоже к «сердцу»?! ** Постскриптум написан к изданию 1908 г. Ред. *** — «Теории прибавочной стоимости», т. II, ч. 1, стр. 304 и следующие. «Замечания относительно
истории открытия так называемого Рикардовского закона»70. Ред.
202 В . И . ЛЕНИН
отдельных лиц. Сисмонди прав лишь против таких экономистов, которые затушевы-
вают этот антагонизм, отрицают его» (S. 309). С своей точки зрения, Рикардо имеет
полное право приравнивать пролетариев к машинам, к товарам в капиталистическом
производстве. «Es ist dieses stoisch, objektiv, wissenschaftlich», «это — стоицизм, это
объективно, это научно» (S. 313). Понятно, что эта оценка относится лишь к опреде-
ленной эпохе, к самому началу XIX века.
ГЛАВА II
ХАРАКТЕР КРИТИКИ КАПИТАЛИЗМА У РОМАНТИКОВ
«Разумом» Сисмонди мы уже достаточно занимались. Посмотрим теперь поближе на
его «сердце». Попытаемся собрать воедино все указания на его точку зрения (которую
мы изучали до сих пор лишь как элемент, соприкасающийся с теоретическими вопро-
сами), на его отношение к капитализму, на его общественные симпатии, на его пони-
мание «социально-политических» задач той эпохи, которой он был участником.
I
СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ КРИТИКА КАПИТАЛИЗМА
Отличительной чертой той эпохи, когда писал Сисмонди, было быстрое развитие
обмена (денежного хозяйства — по современной терминологии), особенно резко ска-
завшееся после уничтожения остатков феодализма французской революцией. Сисмон-
ди, не обинуясь, осуждал это развитие и усиление обмена, нападал на «роковую конку-
ренцию», призывая «правительство защищать население от последствий конкуренции»
(ch. VIII, l. VII) и т. п. «Быстрые обмены портят добрые нравы народа. Постоянные за-
боты о выгодной продаже не обходятся без покушений запрашивать и обманывать, и
чем труднее существовать тому, кто живет постоянными обменами, тем более подвер-
гается он
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 203
искушению пустить в ход обман» (I, 169). Вот какая наивность требовалась для того,
чтобы нападать на денежное хозяйство так, как нападают наши народники! «... Богатст-
во коммерческое есть лишь второе по важности в экономическом строе; и богатство
территориальное (territoriale — земельное), дающее средства существования, должно
возрастать первым. Весь этот многочисленный класс, живущий торговлей, должен по-
лучать часть продуктов земли лишь тогда, когда эти продукты существуют; он (этот
класс) должен возрастать лишь постольку, поскольку возрастают также и эти продук-
ты» (I, 322—323). Ушел ли хоть на шаг вперед от этого патриархального романтика г.
Н. —он, изливающий на целых страницах жалобы на то, что рост торговли и промыш-
ленности обгоняет развитие земледелия? Эти жалобы романтика и народника свиде-
тельствуют лишь о совершенном непонимании капиталистического хозяйства. Может
ли существовать такой капитализм, при котором бы развитие торговли и промышлен-
ности не обгоняло земледелия? Ведь рост капитализма есть рост товарного хозяйства,
то есть общественного разделения труда, отрывающего от земледелия один за другим
вид обработки сырья, первоначально связанный с добыванием сырья, обработкой и по-
треблением его в одно натуральное хозяйство. Поэтому везде и всегда капитализм оз-
начает более быстрое развитие торговли и промышленности сравнительно с земледе-
лием, более быстрый рост торгово-промышленного населения, больший вес и значение
торговли и промышленности в общем строе общественного хозяйства*
. Иначе не мо-
жет быть. И г. Н. —он, повторяя подобные жалобы, доказывает этим еще и еще раз,
что он в своих экономических воззрениях не пошел дальше поверхностного, сентимен-
тального романтизма. «Этот неразумный дух предпринимательства (esprit d'entreprise),
этот излишек всякого рода торговли, который
 * Всегда и везде при капиталистическом развитии земледелие остается позади торговли и промыш-
ленности, всегда оно подчинено им и эксплуатируется ими, всегда оно лишь позднее втягивается ими
на стезю капиталистического производства.
204 В . И . ЛЕНИН
вызывает такую массу банкротств в Америке, обязан своим существованием, без всяко-
го сомнения, увеличению числа банков и той легкости, с которой обманчивый кредит
становится на место реального имущества» (fortune reelle) (II, 111), и т. д. без конца. Во
имя чего же нападал Сисмонди на денежное хозяйство (и капитализм)? Что он проти-
вопоставляет ему? Мелкое самостоятельное производство, натуральное хозяйство кре-
стьян в деревне, ремесло — в городе. Вот как говорит он о первом в главе «О патриар-
хальном сельском хозяйстве» (ch. III, l. III, «De l'exploitation patriarcale» — о патриар-
хальной эксплуатации земли. Книга 3-я трактует о «территориальном», или земельном
богатстве):
«Первые собственники земли сами были пахарями, они исполняли все полевые ра-
боты трудом своих детей и своих слуг. Ни одна социальная организация* не гарантиру-
ет большего счастья и больших добродетелей наиболее многочисленному классу на-
ции, большего довольства (opulence) всем, большей прочности общественному поряд-
ку... В странах, где земледелец есть собственник (ou le fermier est proprietaire) и где
продукты принадлежат целиком (sans partage) тем самым людям, которые произвели
все работы, т. е. в странах, сельское хозяйство которых мы называем патриархальным,
— мы видим на каждом шагу следы любви земледельца к дому, в котором он живет, к
земле, за которой он ухаживает... Самый труд для него удовольствие... В счастливых
странах, где земледелие — патриархальное, изучается особая природа каждого поля, и
эти познания переходят от отца к сыну... Крупное фермерское хозяйство, руководимое
более богатыми
 * Заметьте, что Сисмонди — точь-в-точь, как наши народники, — превращает сразу самостоятельное
хозяйство крестьян в «социальную организацию». Явная передержка. Что же связывает вместе этих кре-
стьян разных местностей? Именно разделение общественною труда и товарное хозяйство, заменившее
связи феодальные. Сразу сказывается возведение в утопию одного члена в строе товарного хозяйства и
непонимание остальных членов. Сравните у г. Н. —она, с. 322: «Форма промышленности, основанная на
владении крестьянством орудиями производства». О том, что это владение крестьянством орудиями про-
изводства является — и исторически, и логически — исходным пунктом именно капиталистического
производства, г. Н. —он и не подозревает!
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 205
людьми, поднимется, может быть, выше предрассудков и рутины. Но познания
(l'intelligence, т. е. познания в сельском хозяйстве) не дойдут до того, кто сам работает,
и будут применены хуже... Патриархальное хозяйство улучшает нравы и характер этой
столь многочисленной части нации, на которой лежат все земледельческие работы.
Собственность создает привычки порядка и бережливости, постоянное довольство
уничтожает вкус к обжорству (gourmandise) и к пьянству... Вступая в обмен почти с од-
ной только природой, он (земледелец) имеет меньшее, чем всякий другой промышлен-
ный рабочий, поводов не доверять людям и пускать в ход против них оружие недобро-
совестности» (I, 165— 170). «Первые фермеры были простыми пахарями; они своими
руками исполняли большую часть земледельческих работ; они соразмеряли свои пред-
приятия с силами своих семей... Они не переставали быть крестьянами: сами ходят за
сохой (tiennent eux-memes les cornes de leur charrue); сами ухаживают за скотом и в по-
ле, и в конюшне; живут на чистом воздухе, привыкая к постоянному труду и к скром-
ной пище, которые создают крепких граждан и бравых солдат*
. Они почти никогда не
употребляют, для совместных работ, поденных рабочих, а только слуг (des
domestiques), выбранных всегда среди своих равных, с которыми обходятся как с рав-
ными, едят за одним столом, пьют то же вино, одеваются в то же платье. Таким обра-
зом, земледельцы с своими слугами составляют один класс крестьян, одушевленных
теми же чувствами, разделяющих те же удовольствия, подвергающихся тем же влияни-
ям, связанных с отечеством такими же узами» (I, 221).
Вот вам и пресловутое «народное производство»! И пусть не говорят, что у Сисмон-
ди нет понимания необходимости соединить производителей: он говорит прямо (см.
ниже), что «он точно так же (как и Фурье, Оуэн, Томпсон, Мюирон) желает ассоциа-
ции» (II, 365).
 * Сравните, читатель, с этими сладенькими рассказами бабушки того «передового» публициста конца
XIX века, которого цитирует г. Струве в своих «Критических заметках», с. 17.71
206 В . И . ЛЕНИН
Пусть не говорят, что он стоит именно за собственность: напротив, центр тяжести у
него мелкое хозяйство (ср. II, 355), а не мелкая собственность. Понятно, что эта идеали-
зация мелкого крестьянского хозяйства принимает отличный вид при других историче-
ских и бытовых условиях. Но и романтизм, и народничество возводят в апофеоз именно
мелкое крестьянское хозяйство — это не подлежит сомнению.
Точно так же идеализирует Сисмонди и примитивное ремесло, и цехи.
«Деревенский сапожник, который в то же время и купец, и фабрикант, и работник,
не сделает ни одной пары сапог, не получив заказа» (II, 262), тогда как капиталистиче-
ская мануфактура, не зная спроса, может потерпеть крах. «Несомненно, и с теоретиче-
ской и с фактической стороны, что учреждение цехов (corps de metier) препятствовало и
должно было препятствовать образованию избыточного населения. Точно так же несо-
мненно, что такое население существует в настоящее время и что оно есть необходи-
мый результат современного строя» (I, 431). Подобных выписок можно было бы при-
вести очень много, но мы откладываем разбор практических рецептов Сисмонди до
дальнейшего. Здесь же ограничимся приведенным, чтобы вникнуть в точку зрения
Сисмонди. Приведенные рассуждения можно резюмировать так: 1) денежное хозяйство
осуждается за то, что оно разрушает обеспеченное положение мелких производителей и
их взаимное сближение (в форме ли близости ремесленника к потребителю или земле-
дельца к равным ему земледельцам); 2) мелкое производство превозносится за то, что
обеспечивает самостоятельность производителя и устраняет противоречия капитализ-
ма.
Отметим, что эти обе идеи составляют существенное достояние народничества*
, и
попытаемся вникнуть в их содержание.
 * Г-н Н. — он и по данному вопросу наговорил такую кучу противоречий, что из нее можно выбрать
какие угодно положения, ничем между собой не связанные. Не подлежит, однако, сомнению идеализация
крестьянского хозяйства посредством туманного термина: «народное производство». Туман — особенно
удобная атмосфера для всяких переряживаний.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 207
Критика денежного хозяйства романтиками и народниками сводится к констатиро-
ванию порождаемого им индивидуализма* и антагонизма (конкуренция), а также не-
обеспеченности производителя и неустойчивости** общественного хозяйства.
Сначала об «индивидуализме». Обыкновенно противополагают союз крестьян дан-
ной общины или ремесленников (или кустарей) данного ремесла — капитализму, раз-
рушающему эти связи, заменяющему их конкуренцией. Это рассуждение повторяет ти-
пичную ошибку романтизма, именно: заключение от противоречий капитализма к от-
рицанию в нем высшей формы общественности. Разве капитализм, разрушающий
средневековые общинные, цеховые, артельные и т. п. связи, не ставит на их место дру-
гих? Разве товарное хозяйство не есть уже связь между производителями, связь, уста-
навливаемая рынком?*** Антагонистический, полный колебаний и противоречий харак-
тер этой связи не дает права отрицать ее существования. И мы знаем, что именно раз-
витие противоречий все сильнее и сильнее обнаруживает силу этой связи, вынуждает
все отдельные элементы и классы общества стремиться к соединению, и притом соеди-
нению уже не в узких пределах одной общины или одного округа, а к соединению всех
представителей данного класса во всей нации и даже в различных государствах. Только
романтик с своей реакционной точки зрения может отрицать существование этих свя-
зей и их более глубокое значение, основанное на общности ролей в народном хозяйст-
ве, а не на территориальных, профессиональных, религиозных и т. п. интересах. И если
подобное рассуждение заслужило
  общество, ассоциация это такие наименования, которые можно дать
всяческим обществам, как феодальному обществу, так и буржуазному, которое есть ассоциация, осно-
ванная на конкуренции. Каким же образом могут существовать писатели, которые считают возможным
опровергать конкуренцию одним словом: ассоциация?» (Marx. «Das Elend der Philosophie» (Маркс. «Ни-
щета философии»72. Ред.)). Критикуя со всей резкостью сентиментальное осуждение конкуренции, автор
выдвигает прямо ее прогрессивную сторону, ее движущую силу, толкающую вперед «прогресс техниче-
ский и прогресс социальный».
208 В . И . ЛЕНИН
название романтика для Сисмонди, писавшего в такую эпоху, когда существование
этих новых, порождаемых капитализмом, связей было еще в зародыше, то наши народ-
ники и подавно подлежат такой оценке, ибо теперь громадное значение таких связей
могут отрицать лишь совсем слепые люди.
Что касается до необеспеченности и неустойчивости и т. п., то это — все та же ста-
рая песенка, о которой мы говорили по поводу внешнего рынка. В подобных нападках
и сказывается романтик, осуждающий с боязливостью именно то, что выше всего ценит
в капитализме научная теория: присущее ему стремление к развитию, неудержимое
стремление вперед, невозможность остановиться или воспроизводить хозяйственные
процессы в прежних неизменных размерах. Только утопист, сочиняющий фантастиче-
ские планы расширения средневековых союзов (вроде общины) на все общество, может
игнорировать тот факт, что именно «неустойчивость» капитализма и есть громадный
прогрессивный фактор, ускоряющий общественное развитие, втягивающий все
бoльшие и бoльшие массы населения в водоворот общественной жизни, заставляющий
их задумываться над ее строем, заставляющий их самих «ковать свое счастье».
Фразы г-на Н. —она о «неустойчивости» капиталистического хозяйства, о непро-
порциональном развитии обмена, 6 нарушении равновесия между промышленностью и
земледелием, между производством и потреблением, о ненормальности кризисов и т. п.
свидетельствуют самым неоспоримым образом о том, что он стоит еще целиком на
точке зрения романтизма. Поэтому критика европейского романтизма относится и к
его теории от слова до слова. Вот доказательство:
«Послушаем старика Буагильбера:
«Цена товаров, — говорит он, — должна всегда быть пропорциональной, ибо только
такое взаимное соглашение дает возможность им в каждый момент быть снова воспро-
изводимыми... Так как богатство есть не что иное, как этот постоянный обмен между
человеком и человеком, между предприятием и предприя-
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 209
тием, то было бы ужасным заблуждением искать причины нищеты в чем-либо ином, а
не в том нарушении этого обмена, которое вызывается отклонениями от пропорцио-
нальных цен».
Послушаем также одного новейшего* экономиста:
«Великий закон, который должен быть применен к производству, есть закон пропор-
циональности (the law of proportion), который один только в состоянии удержать посто-
янство стоимости... Эквивалент должен быть гарантирован... Все нации в различные
эпохи пытались посредством многочисленных торговых регламентов и ограничений
осуществить этот закон пропорциональности, хотя бы до известной степени. Но эгоизм,
присущий человеческой природе, довел до того, что вся эта система регулирования бы-
ла ниспровергнута. Пропорциональное производство (proportionale production) есть
осуществление истинной социально-экономической науки» (W. Atkinson. «Principles of
political economy», London, 1840, p. 170 и 195)**.
Fuit Troja!*** Эта правильная пропорция между предложением и спросом, которая
опять начинает становиться предметом столь обильных пожеланий, давным-давно пе-
рестала существовать. Она пережила себя; она была возможна лишь в те времена, когда
средства производства были ограничены, когда обмен происходил в крайне узких гра-
ницах. С возникновением крупной индустрии эта правильная пропорция должна была
необходимо (mu?te) исчезнуть и производство должно было с необходимостью законов
природы проходить постоянную последовательную смену процветания и упадка, кри-
зиса, застоя, нового процветания и так далее.
Те, кто, подобно Сисмонди, хочет возвратиться к правильной пропорциональности
производства и при этом сохранить современные основы общества, суть реакционеры,
так как они, чтобы быть последовательными,
 * Писано в 1847 г. ** — У. Аткинсон. «Основы политической экономии», Лондон, 1840, стр. 170 и 195. Ред. *** — Не стало Трои! Ред.
210 В . И . ЛЕНИН
должны бы были стремиться к восстановлению и других условий промышленности
прежних времен.
Что удерживало производство в правильных, или почти правильных, пропорциях?
Спрос, который управлял предложением, предшествовал ему; производство следовало
шаг за шагом за потреблением. Крупная индустрия, будучи уже самым характером
употребляемых ею орудий вынуждена производить постоянно все в больших и боль-
ших размерах, не может ждать спроса. Производство идет впереди спроса, предложе-
ние силой берет спрос.
В современном обществе, в промышленности, основанной на индивидуальном об-
мене, анархия производства, будучи источником стольких бедствий, есть в то же время
причина прогресса.
Поэтому одно из двух: либо желать правильных пропорций прошлых веков при
средствах производства нашего времени, — и это значит быть реакционером и утопи-
стом вместе в одно и то же время.
Либо желать прогресса без анархии, — и тогда необходимо отказаться от индивиду-
ального обмена для того, чтобы сохранить производительные силы» («Das Elend der
Philosophie», S. 46—48)73.
Последние слова относятся к Прудону, против которого полемизирует автор, харак-
теризуя, следовательно, отличие своей точки зрения и от взглядов Сисмонди и от воз-
зрения Прудона. Г-н Н. —он, конечно, не подошел бы во всех своих воззрениях ни к
тому, ни к другому*
. Но вникните в содержание этого отрывка. В чем состоит основное
положение цитированного автора, его основная мысль, ставящая его в непримиримое
противоречие с его предшественниками? Бесспорно, в том, что он ставит вопрос о не-
устойчивости капитализма (которую констатируют все эти три писателя) на истори-
ческую почву и признает эту неустойчивость прогрессивным фактором. Другими сло-
вами:
 * Хотя большой еще вопрос, отчего не подошел бы? Не оттого ли только, что эти писатели ставили
вопросы шире, имея в виду данный хозяйственный строй вообще, его место и значение в развитии всего
человечества, не ограничивая своего кругозора одной страной, для которой будто бы можно сочинить
особую теорию.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 211
он признает, во-первых, данное капиталистическое развитие, совершающееся путем
диспропорций, кризисов и т. п., развитием необходимым, говоря, что уже самый харак-
тер средств производства (машины) вызывает безграничное стремление к расширению
производства и постоянное предварение спроса предложением. Во-вторых, он признает
в этом данном развитии элементы прогресса, состоящие в развитии производительных
сил, в обобществлении труда в пределах целого общества, в повышении подвижности
населения и его сознательности и пр. Этими двумя пунктами исчерпывается его отли-
чие от Сисмонди и Прудона, которые сходятся с ним в указаниях на «неустойчивость»
и порожденные ею противоречия и в искреннем стремлении устранить эти противоре-
чия. Непонимание того, что эта «неустойчивость» есть необходимая черта всякого ка-
питализма и товарного хозяйства вообще, приводит их к утопии. Непонимание элемен-
тов прогресса, присущих этой неустойчивости, делает их теории реакционными*
.
И теперь мы предлагаем гг. народникам ответить на вопрос: разделяет ли г. Н. —он
воззрения научной теории по двум указанным пунктам? признает ли он неустойчи-
вость, как свойство данного строя и данного развития? признает ли он элементы про-
гресса в этой неустойчивости? Всякий знает, что нет, что г. Н. —он, напротив, объявля-
ет эту «неустойчивость» капитализма простой ненормальностью, уклонением и т. д. и
считает ее упадком, регрессом (ср. выше: «лишает устойчивости»), идеализируя тот
самый экономический застой (вспомните «вековые устои», «освященные веками нача-
ла» и т. п.), в разрушении которого и состоит историческая заслуга «неустойчивого»
капитализма. Ясно поэтому, что мы были вполне правы, относя его
 * Этот термин употребляется в историко-философском смысле, характеризуя только ошибку теорети-
ков, берущих в пережитых порядках образцы своих построений. Он вовсе не относится ни к личным
качествам этих теоретиков, ни к их программам. Всякий знает, что реакционерами в обыденном значе-
нии слова ни Сисмонди, ни Прудон не были. Мы разъясняем сии азбучные истины потому, что гг. на-
родники, как увидим ниже, до сих пор еще не усвоили их себе.
212 В . И . ЛЕНИН
к романтикам, и что никакие «цитаты» и «ссылки» с его стороны не изменят такого
характера его собственных рассуждений.
Мы остановимся несколько ниже еще раз на этой «неустойчивости» (по поводу вра-
ждебного отношения романтизма и народничества к уменьшению земледельческого
населения на счет индустриального), а теперь приведем одно место из «Критики неко-
торых положений политической экономии», посвященное разбору сентиментальных
нападок на денежное хозяйство.
«Эти определенные общественные роли (именно: роли продавца и покупателя) не
вытекают из человеческой индивидуальности вообще, но из меновых отношений меж-
ду людьми, производящими свои продукты в форме товаров. Отношения, существую-
щие между покупателем и продавцом, настолько не индивидуальны, что они оба всту-
пают в них, лишь поскольку отрицается индивидуальный характер их труда, именно
поскольку он, как труд не индивидуальный, становится деньгами. Поэтому настолько
же бессмысленно считать эти экономически-буржуазные роли покупателя и продавца
вечными общественными формами человеческого индивидуализма, насколько неспра-
ведливо оплакивать эти роли как причину уничтожения этого индивидуализма.
Как глубоко поражает добрых людей даже совершенно поверхностная форма анта-
гонизма, проявляющаяся в покупке и продаже, показывает следующее извлечение из
книги Исаака Перейры: «Lecons sur l'industrie et les finances». Paris. 1832*
. То обстоя-
тельство, что этот же самый Исаак, в качестве изобретателя и диктатора «Credit
mobilier», приобрел печальную славу парижского биржевого волка, показывает, что со-
держится в названной книге наряду с сентиментальной критикой экономии. Г-н Перей-
ра, в то время апостол Сен-Симона, говорит: «Вследствие того, что индивидуумы изо-
лированы, отделены друг от друга как в производстве, так и в потреблении, между ни-
ми существует обмен продуктов их производства. Из необходимости
 *
 — «Лекции о промышленности и финансах». Париж. 1832. Ред.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 213
обмена вытекает необходимость определять относительную ценность предметов. Идеи
ценности и обмена, таким образом, тесно связаны между собою, и в своей действитель-
ной форме обе они выражают индивидуализм и антагонизм... Определять ценность
продуктов можно только потому, что существует продажа и покупка, другими словами,
антагонизм между различными членами общества. Заботиться о цене, ценности прихо-
дится только там, где происходит продажа и покупка, словом, где каждый индивидуум
должен бороться, чтобы получить предметы, необходимые для поддержания его суще-
ствования»» (назв. соч., стр. 68)74.
Спрашивается, в чем состоит тут сентиментальность Перейры? Он говорит только
об индивидуализме, антагонизме, борьбе, свойственных капитализму, говорит то самое,
что говорят на разные лады наши народники, и притом говорят, казалось бы, правду,
ибо «индивидуализм, антагонизм и борьба» действительно составляют необходимую
принадлежность обмена, товарного хозяйства. Сентиментальность состоит в том, что
этот сен-симонист, увлеченный осуждением противоречий капитализма, просматрива-
ет за этими противоречиями тот факт, что обмен тоже выражает особую форму обще-
ственного хозяйства, что он, следовательно, не только разъединяет (это верно лишь
по отношению к средневековым союзам, которые капитализм разрушает), но и соединя-
ет людей, заставляя их вступать в сношения между собой при посредстве рынка*
. Вот
эта-то поверхностность понимания, вызванная увлечением «разнести» капитализм (с
точки зрения утопической), и дала повод цитированному автору назвать критику Пе-
рейры сентиментальной.
Но что нам Перейра, давно забытый апостол давно забытого сен-симонизма? Не
взять ли лучше новейшего «апостола» народничества?
 * Заменяя местные, сословные союзы — единством социального положения и социальных интересов,
в пределах целого государства и даже всего мира.
214 В . И . ЛЕНИН
«Производство... лишилось народного характера и приняло характер индивидуаль-
ный, капиталистический» (г. Н. —он, «Очерки», с. 321—322).
Видите, как рассуждает этот костюмированный романтик: «народное производство
стало индивидуальным». А так как под «народным производством» автор хочет разу-
меть общину75, то он указывает, следовательно, на упадок общественного характера
производства, на сужение общественной формы производства.
Так ли это? «Община» давала (если давала; впрочем, мы готовы сделать какие угод-
но уступки автору) организацию производству только в одной отдельной общине, разъ-
единенной от каждой другой общины. Общественный характер производства обнимал
только членов одной общины*
. Капитализм же создает общественный характер произ-
водства в целом государстве. «Индивидуализм» состоит в разрушении общественных
связей, но их разрушает рынок, ставя на их место связи между массами индивидов, не
связанных ни общиной, ни сословием, ни профессией, ни узким районом промысла и
т. п. Так как связь, создаваемая капитализмом, проявляется в форме противоречий и
антагонизма, поэтому наш романтик не хочет видеть этой связи (хотя и община, как
организация производства, никогда не существовала без других форм противоречий и
антагонизма, свойственных старым способам производства). Утопическая точка зрения
превращает и его критику капитализма в критику сентиментальную.
II
МЕЛКОБУРЖУАЗНЫЙ ХАРАКТЕР РОМАНТИЗМА
Идеализация мелкого производства показывает нам другую характерную черту ро-
мантической и народнической критики: ее мелкобуржуазность. Мы видели, как фран-
цузский и русский романтик одинаково превращают мелкое производство в «социаль-
ную органи-
 * По данным земской статистики («Сводный сборник» Благовещенского), средний размер общины, по
123 уездам, в 22 губерниях, равняется 53 дворам с 323 душами обоего пола.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 215
зацию», в «форму производства», противополагая ее капитализму. Мы видели также,
что подобное противоположение не заключает в себе ничего, кроме крайней поверхно-
стности понимания, что это есть искусственное и неправильное выделение одной фор-
мы товарного хозяйства (крупный промышленный капитал) и осуждение ее, при утопи-
ческой идеализации другой формы того же товарного хозяйства (мелкое производст-
во). В том-то и беда как европейских романтиков начала XIX века, так и русских ро-
мантиков конца XIX, что они сочиняют себе какое-то абстрактное, вне общественных
отношений производства стоящее мелкое хозяйство и просматривают то маленькое
обстоятельство, что это мелкое хозяйство в действительности стоит в обстановке то-
варного производства, — как мелкое хозяйство европейского континента 1820-х годов,
так и русское крестьянское хозяйство 1890-х годов. В действительности мелкий про-
изводитель, возводимый в апофеоз романтиками и народниками, есть поэтому мелкий
буржуа, стоящий в таких же противоречивых отношениях, как и всякий другой член
капиталистического общества, отстаивающий себя точно так же борьбой, которая, с
одной стороны, постоянно выделяет небольшое меньшинство крупных буржуа, с дру-
гой стороны, выталкивает большинство в ряды пролетариата. В действительности, как
это всякий видит и знает, нет таких мелких производителей, которые бы не стояли ме-
жду этими двумя противоположными классами, и это срединное положение обуслов-
ливает необходимо специфический характер мелкой буржуазии, ее двойственность,
двуличность, ее тяготение к меньшинству, счастливо выходящему из борьбы, ее враж-
дебное отношение к «неудачникам», т. е. большинству. Чем дальше развивается товар-
ное хозяйство, тем сильнее и резче выступают эти качества, тем явственнее становится,
что идеализация мелкого производства выражает лишь реакционную, мелкобуржуаз-
ную точку зрения.
Не надо заблуждаться насчет значения этих терминов, которые автор «Критики не-
которых положений политической экономии» и прилагал именно к Сисмонди.
216 В . И . ЛЕНИН
Эти термины вовсе не говорят, что Сисмонди защищает отсталых мелких буржуа.
Сисмонди нигде их не защищает: он хочет стоять на точке зрения трудящихся классов
вообще, он выражает свое сочувствие всем представителям этих классов, он радуется,
напр., фабричному законодательству, он нападает на капитализм и показывает его про-
тиворечия. Одним словом, его точка зрения совершенно та же, что и точка зрения со-
временных народников.
Спрашивается, на чем же основана характеристика его как мелкого буржуа? Именно
на том, что он не понимает связи между мелким производством (которое идеализирует)
и крупным капиталом (на который нападает). Именно на том, что он не видит, как из-
любленный им мелкий производитель, крестьянин, становится, в действительности,
мелким буржуа. Не надо никогда забывать следующего разъяснения по поводу сведе-
ния теорий различных писателей к интересам н точке зрения различных классов:
«Не следует думать, что мелкая буржуазия принципиально стремится осуществить
свои эгоистические классовые интересы. Она верит, напротив, что специальные усло-
вия ее освобождения суть в то же время те общие условия, при которых только и может
быть спасено современное общество и устранена классовая борьба. Равным образом, не
следует думать, что все представители демократии — лавочники или поклонники ла-
вочников. По своему образованию и индивидуальному положению они могут быть да-
леки от них, как небо от земли. Представителями мелкого буржуа делает их то обстоя-
тельство, что их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых не преступает
жизнь мелких буржуа, и потому теоретически они приходят к тем же самым задачам и
решениям, к которым мелкого буржуа приводит практически его материальный инте-
рес и его общественное положение. Таково и вообще отношение между политическими
и литературными представителями класса и тем классом, который они представляют»
(К. Маркс, «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», перевод Базарова и Степанова,
стр. 179—180)76.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 217
Поэтому весьма комичны те народники, которые думают, что указания на мелко-
буржуазность делаются лишь с целью сказать что-либо особенно ядовитое, что это —
простой полемический прием. Таким отношением они показывают непонимание общих
воззрений их противников, а главное, — непонимание самых основ той критики капи-
тализма, с которой они все «согласны», и ее отличия от сентиментальной и мелкобур-
жуазной критики. Одно уже усиленное стремление обойти самый вопрос об этих по-
следних видах критики, о существовании их в Западной Европе, об отношении их к
критике научной показывает наглядно, почему народники не хотят понять этого отли-
чия*
.
Поясним сказанное примером. В библиографическом отделе «Русской Мысли»77 за
1896 г. № 5 (стр. 229 и сл.) идет речь о том, что «в последнее время выступила и с пора-
зительной быстротой растет группа» среди интеллигенции, относящаяся с принципи-
альной и безусловной враждебностью к народничеству. Г-н рецензент указывает в са-
мых кратких чертах на причины и характер этой враждебности, и нельзя не отметить с
признательностью, что он излагает при этом вполне точно суть враждебной народни-
честву точки зрения**. Г-н рецензент не разделяет этой точки зрения. Он не понимает,
чтобы идеи о классовых интересах и т. д. обязывали нас отрицать «народные идеалы»
(«просто народные, а не народнические»; ibid., с. 229), состоящие-де в благосостоянии,
свободе и сознательности крестьянства, т. е. большинства населения.
 * Напр., Эфруси написал две статьи о том, «как смотрел на рост капитализма» Сисмонди («Р. Б.» № 7,
с. 139), и все-таки абсолютно не понял именно того, как смотрел Сисмонди. Сотрудник «Русского Богат-
ства» не заметил мелкобуржуазной точки зрения Сисмонди. А так как Эфруси, несомненно, знаком с
Сисмонди; так как он (как увидим ниже) знаком именно с тем представителем новейшей теории, кото-
рый так охарактеризовал Сисмонди; так как он хочет тоже быть «согласным» с этим представителем но-
вой теории, — то его непонимание приобретает совершенно определенное значение. Народник и не мог
заметить в романтике того, чего он не замечает в себе. ** Конечно, это звучит очень странно: хвалить человека за то, что он точно передает чужие мысли!!
Но что прикажете делать? Среди обычных полемистов «Русского Богатства» и старого «Нов. Слова»78,
гг. Кривенко и Воронцова, такая полемика действительно является необычайным исключением.
218 В . И . ЛЕНИН
«Нам возразят, конечно, — говорит г. рецензент, — как возражали и другим, что
идеалы автора-крестьянина (речь шла о высказанных одним крестьянином пожеланиях)
мелкобуржуазные и что потому наша литература и являлась до сих пор представитель-
ницей и защитницей интересов мелкой буржуазии. Но ведь это же просто жупел, и ко-
го, кроме лиц, обладающих мировоззрением и умственными навыками замоскворецкой
купчихи, этим жупелом испугать можно?..»
Сильно сказано! Но послушаем дальше:
«... Основной критерий как условий человеческого общежития, так и сознательных
общественных мероприятий состоит ведь не в экономических категориях, да притом
еще заимствованных из чуждых стране, при иных обстоятельствах сложившихся, усло-
вий, а в счастье и благосостоянии, как материальном, так и духовном, большинства на-
селения. И если известный уклад жизни и известные мероприятия для поддержания и
развития такого уклада ведут к этому счастью, то называйте их мелкобуржуазными или
как-нибудь иначе, — дело от этого не изменится: они — этот уклад жизни и эти меро-
приятия — будут все-таки существенно прогрессивными и по тому самому и будут
представлять высший идеал, доступный для общества при данных условиях и в данном
его состоянии» (ib., 229—230 стр., курсив автора).
Неужели г. рецензент не видит, что он, в пылу полемического задора, перепрыгнул
через вопрос?
Назвавши с превеликой суровостью обвинение народничества в мелкобуржуазности
«просто жупелом», он ничего не приводит в доказательство такого утверждения, кроме
следующего, невероятно изумительного положения: «Критерий... состоит не в эконо-
мических категориях, а в счастье большинства». Ведь это все равно, что сказать: крите-
рий погоды состоит не в метеорологических наблюдениях, а в самочувствии большин-
ства! Да что же такое, спрашивается, эти «экономические категории», как не научная
формулировка условий хозяйства и жизни населения и притом не «населения» вообще,
а определенных групп населения,
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 219
занимающих определенное место в данном строе общественного хозяйства? Противо-
полагая «экономическим категориям» абстрактнейшее положение о «счастье большин-
ства», г. рецензент просто вычеркивает все развитие общественной науки с конца про-
шлого века и возвращается к наивной рационалистической спекуляции, игнорирующей
определенные общественные отношения и их развитие. Одним росчерком пера он вы-
черкивает все, чего добилась ценой столетних поисков человеческая мысль, стремив-
шаяся понять общественные явления! И, освободивши себя, таким образом, от всякого
научного багажа, г. рецензент считает уже вопрос решенным. В самом деле, он прямо
заключает: «Если известный уклад... ведет к этому счастью, то, как его ни называйте,
дело от этого не изменится». Вот тебе раз! Да ведь вопрос в том именно и состоял, ка-
ков этот уклад. Ведь автор сам же сейчас указал, что против людей, видящих в кресть-
янском хозяйстве особый уклад («народное производство» или как там хотите), высту-
пили другие, утверждающие, что это вовсе не особый уклад, а самый обыкновенный
мелкобуржуазный уклад, такой же, каков уклад и всякого другого мелкого производст-
ва в стране товарного хозяйства и капитализма. Ведь если из первого воззрения само
собой следует, что «этот уклад» («народное производство») «ведет к счастью», то из
второго воззрения тоже само собою следует, что «этот уклад» (мелкобуржуазный ук-
лад) ведет к капитализму и ни к чему иному, ведет к выталкиванию «большинства на-
селения» в ряды пролетариата и превращению меньшинства в сельскую (или промыш-
ленную) буржуазию. Не очевидно ли, что г. рецензент выстрелил в воздух и, под шум
выстрела, принял за доказанное именно то, в отрицании чего состоит второе воззрение,
столь немилостиво объявленное «просто жупелом»?
Если бы он хотел серьезно разобрать второе воззрение, то должен бы был, очевидно,
доказать одно из двух: или что «мелкая буржуазия» есть неправильная научная катего-
рия, что можно себе представить капитализм и товарное хозяйство без мелкой буржуа-
зии
220 В . И . ЛЕНИН
(как и представляют гг. народники, возвращаясь этим вполне к точке зрения Сисмон-
ди); или же, что эта категория неприложима к России, т. е., что у нас нет ни капитализ-
ма, ни господства товарного хозяйства, что мелкие производители не превращаются в
товаропроизводителей, что в их среде не происходит указанного процесса выталкива-
ния большинства и укрепления «самостоятельности» меньшинства. Теперь же, видя,
как он принимает указание на мелкобуржуазность народничества за пустое желание
«обидеть» гг. народников, и читая вслед за тем вышеприведенную фразу о «жупеле»,
мы невольно вспоминаем известное изречение: «Помилуйте, Кит Китыч! кто вас оби-
дит? — Вы сами всякого обидите!»79.
III
ВОПРОС О РОСТЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО НАСЕЛЕНИЯ
НА СЧЕТ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОГО
Возвратимся к Сисмонди. Наряду с идеализацией мелкой буржуазии, наряду с ро-
мантическим непониманием того, как «крестьянство» превращается при данном обще-
ственном строе хозяйства в мелкую буржуазию, у него стоит чрезвычайно характерное
воззрение на уменьшение земледельческого населения на счет индустриального. Из-
вестно, что это явление — одно из наиболее рельефных проявлений капиталистическо-
го развития страны — наблюдается во всех цивилизованных странах, а также и в Рос-
сии*
.
Сисмонди, как выдающийся экономист своего времени, не мог, разумеется, не ви-
деть этого факта. Он открыто констатирует его, но совершенно не понимает необходи-
мой связи его с развитием капитализма (даже общее: с разделением общественного
труда, с вызываемым этим явлением ростом товарного хозяйства). Он
 * Процент городского населения в Европейской России возрастает в пореформенную эпоху. Мы
должны ограничиться здесь указанием на этот наиболее общеизвестный признак, хотя он выражает явле-
ние далеко не вполне, не охватывая важных особенностей России сравнительно с Западной Европой.
Здесь не место разбирать эти особенности (отсутствие свободы передвижения для крестьян, существова-
ние промышленных и фабричных сел, внутренняя колонизация страны и т. д.).
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 221
просто осуждает это явление, как какой-нибудь недостаток «системы».
Указав на громадный прогресс английского земледелия, Сисмонди говорит:
«Но, восхищаясь этими столь заботливо возделанными полями, надо посмотреть и
на население, которое их обрабатывает; оно наполовину меньше того, какое было бы во
Франции на такой же территории. В глазах некоторых экономистов это — выигрыш;
по-моему — это потеря» (I, 239).
Понятно, почему идеологи буржуазии считали это явление выигрышем (сейчас мы
увидим, что таков же взгляд и научной критики капитализма): они формулировали
этим рост буржуазного богатства, торговли и промышленности. Сисмонди, торопясь
осудить это явление, забывает подумать о его причинах.
«Во Франции и в Италии, — говорит он, — где, как рассчитывают, четыре пятых на-
селения принадлежат к земледельческому классу, четыре пятых нации будут кормиться
национальным хлебом, какова бы ни была цена иностранного хлеба» (I, 264). Fuit Troja!
можно сказать по этому поводу. Теперь уже нет таких стран (хотя бы и наиболее зем-
ледельческих), которые не находились бы в полной зависимости от цен на хлеб, т. е. от
мирового капиталистического производства хлеба.
«Если нация не может увеличить своего торгового населения иначе, как требуя от
каждого большего количества труда за ту же плату, то она должна бояться возрастания
своего индустриального населения» (I, 322). Как видит читатель, это просто благожела-
тельные советы, лишенные всякого смысла и значения, ибо понятие «нации» построено
здесь на искусственном абстрагировании противоречий между теми классами, которые
эту «нацию» образуют. Сисмонди, как и всегда, просто отговаривается от этих проти-
воречий невинными пожеланиями о том... чтобы противоречий не было.
«В Англии земледелие занимает лишь 770 199 семей, торговля и промышленность
— 959 632, остальные состояния общества — 413 316. Столь большая доля населения,
существующего торговым богатством, на все
222 В . И . ЛЕНИН
число 2 143 147 семей или 10 150 615 человек, поистине ужасна (effrayante). К счастью,
Франция еще далека от того, чтобы такое громадное число рабочих зависело от удачи
на отдаленном рынке» (I, 434). Здесь Сисмонди как будто забывает даже, что это «сча-
стье» зависит лишь от отсталости капиталистического развития Франции.
Рисуя те изменения в современном строе, которые «желательны» с его точки зрения
(о них будет речь ниже), Сисмонди указывает, что «результатом (преобразований в ро-
мантическом вкусе) было бы, без сомнения, то, что не одна страна, живущая лишь ин-
дустрией, должна бы была закрыть одна за другой много мастерских и что население
городов, которое увеличилось свыше меры, быстро уменьшилось бы, тогда как населе-
ние деревень начало бы возрастать» (II, 367).
На этом примере беспомощность сентиментальной критики капитализма и бессиль-
ная досада мелкого буржуа сказываются особенно рельефно! Сисмонди просто жалу-
ется* на то, что дела идут так, а не иначе. Его грусть по поводу разрушения эдема пат-
риархальной тупости и забитости сельского населения так велика, что наш экономист
не разбирает даже причин явления. Он просматривает поэтому, что увеличение индуст-
риального населения находится в необходимой и неразрывной связи с товарным хозяй-
ством и капитализмом. Товарное хозяйство развивается по мере развития общественно-
го разделения труда. А это разделение труда в том и состоит, что одна за другой от-
расль промышленности, один за другим вид обработки сырого продукта отрываются
от земледелия и становятся самостоятельными, образуя, след., индустриальное населе-
ние. Поэтому рассуждать о товарном хозяйстве и капитализме — и не принимать во
внимание закона относительного возрастания индустриального населения, — значит не
иметь никакого представления об основных свойствах данного строя общественного
хозяйства.
 *
 «В дальнейшем своем развитии направление это (именно направление мелкобуржуазной критики,
главой которого был Сисмонди) перешло в трусливые жалобы на современное положение дел»80.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 223
«По самой природе капиталистического способа производства он уменьшает посто-
янно земледельческое население сравнительно с неземледельческим, так как в индуст-
рии (в узком значении слова) рост постоянного капитала по отношению к переменному
связан с абсолютным возрастанием переменного капитала, несмотря на его относи-
тельное уменьшение*
. Между тем, в земледелии абсолютно уменьшается переменный
капитал, потребный для эксплуатации определенного количества земли; следовательно,
этот капитал может возрастать лишь при том условии, что подвергается обработке но-
вая земля**, а это в свою очередь предполагает еще большее возрастание неземледель-
ческого населения» (III, 2, 177)81.
Точка зрения новейшей теории и в этом пункте диаметрально противоположна ро-
мантизму с его сентиментальными жалобами. Понимание необходимости явления вы-
зывает, естественно, совершенно иное отношение к нему, уменье оценить его различ-
ные стороны. Занимающее нас явление и есть одно из наиболее глубоких и наиболее
общих противоречий капиталистического строя. Отделение города от деревни, проти-
воположность между ними и эксплуатация деревни городом — эти повсеместные спут-
ники развивающегося капитализма — составляют необходимый продукт преобладания
«торгового богатства» (употребляя выражение Сисмонди) над «богатством земельным»
(сельскохозяйственным). Поэтому преобладание города над деревней (и в экономиче-
ском, и в политическом, и в интеллектуальном, и во всех других отношениях) составля-
ет общее и неизбежное явление всех стран с товарным производством и
 * Читатель может судить по этому об остроумии г-на Н. —она, который в своих «Очерках» превраща-
ет без стеснения относительное уменьшение переменного капитала и числа рабочих в абсолютное и
делает отсюда кучу самых вздорных выводов о «сокращении» внутреннего рынка и т. п. ** Вот это-то условие и имели мы в виду, говоря, что внутренняя колонизация России усложняет про-
явление закона большего роста индустриального населения. Стоит вспомнить различие между давно за-
селенным центром России, где рост индустриального населения шел не столько на счет городов, сколько
на счет фабричных сел и местечек, и хотя бы Новороссией, заселявшейся в пореформенную эпоху, где
рост городов сравнивается по быстроте с американским. Подробнее разобрать этот вопрос мы надеемся в
другом месте.
224 В . И . ЛЕНИН
капитализмом, в том числе и России: оплакивать это явление могут только сентимен-
тальные романтики. Научная теория указывает, напротив, ту прогрессивную сторону,
которую вносит в это противоречие крупный промышленный капитал. «Вместе с по-
стоянно растущим перевесом городского населения, которое скопляет капиталистиче-
ское производство в крупных центрах, оно накопляет историческую силу движения
общества вперед»82 (die geschichtliche Bewegungskraft der Gesellschaft)*
. Если преобла-
дание города необходимо, то только привлечение населения в города может парализо-
вать (и действительно, как доказывает история, парализует) односторонний характер
этого преобладания. Если город выделяет себя необходимо в привилегированное поло-
жение, оставляя деревню подчиненной, неразвитой, беспомощной и забитой, то только
приток деревенского населения в города, только это смешение и слияние земледельче-
ского и неземледельческого населения может поднять сельское население из его бес-
помощности. Поэтому в ответ на реакционные жалобы и сетования романтиков новей-
шая теория указывает на то, как именно это сближение условий жизни земледельческо-
го и неземледельческого населения создает условия для устранения противоположно-
сти между городом и деревней.
Спрашивается теперь, на какой точке зрения стоят в этом вопросе наши экономисты-
народники? Безусловно на сентиментально-романтической. Они не только не понима-
ют необходимости возрастания индустриального населения при данном строе общест-
венного хозяйства, но даже стараются не видеть и самого явления, уподобляясь неко-
ей птице, которая прячет голову себе под крыло. Указания П. Струве, что в рассужде-
ниях о капитализме г-на Н. —она грубой ошибкой является утверждение об абсолют-
ном уменьшении пере-
 * Ср. также особенно рельефную характеристику прогрессивной роли индустриальных центров в ум-
ственном развитии населения: «Die Lage der arbeit. Klasse in England», 1845.83 Что признание этой роли не
помешало автору «Положения рабочего класса в Англии» глубоко понять противоречие, сказывающееся
в отделении города от деревни, это доказывает его полемическое сочинение против Дюринга84.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 225
менного капитала («Крит. заметки», стр. 255), что противополагать Россию Западу по
меньшему проценту индустриального населения и не принимать во внимание возрас-
тания этого процента в силу развития капитализма — нелепо*
остались, как и следовало ожидать, без ответа. Толкуя посто-
янно об особенностях России, экономисты-народники даже и не сумели поставить во-
проса о действительных особенностях образования индустриального населения в Рос-
сии**, на которое мы указали вкратце выше. Таково теоретическое отношение народ-
ников к вопросу. На деле, однако, рассуждая о положении крестьян в пореформенной
деревне и не стесненные теоретическими сомнениями, народники признают переселе-
ние крестьянства, выталкиваемого из земледелия, в города и в фабричные центры, и
ограничиваются при этом только оплакиванием явления, точь-в-точь так, как оплакивал
его Сисмонди***.
 * Пусть вспомнит читатель, что именно эту ошибку делал Сисмонди, говоря о «счастье» Франции с
80% земледельческого населения, как будто это была особенность какого-нибудь «народного производ-
ства» и т. п., а не выражение отсталости развития капитализма. ** Ср. Волгин. «Обоснование народничества в трудах г. Воронцова». СПБ. 1896, стр. 215—216. *** Справедливость требует, впрочем, сказать, что Сисмонди, наблюдая рост индустриального населе-
ния в нескольких странах и признавая общий характер этого явления, высказывает кое-где понимание
того, что это не только какая-нибудь «аномалия» и т. п., а глубокое изменение условий жизни населения
— изменение, в котором приходится признать и кое-что хорошее. По крайней мере, следующее рассуж-
дение его о вреде разделения труда показывает гораздо более глубокие взгляды, чем взгляды, напр., г-на
Михайловского, сочинившего общую «формулу прогресса» вместо анализа определенных форм, которые
принимает разделение труда в различных формациях общественного хозяйства и в различные эпохи раз-
вития.
«Хотя однообразие операций, к которым сводится всякая деятельность рабочих на фабрике, должно,
по-видимому, вредить их развитию (intelligence), однако справедливость требует сказать, что, по наблю-
дениям лучших судей (juges, знатоков), мануфактурные рабочие в Англии выше по развитию, по образо-
ванию и по нравственности, чем рабочие земледельческие (ouvriers des champs)» (I, 397). И Сисмонди
указывает на причины этого: Vivant sans cesse ensemble, moins epuises par la fatigue, et pouvant se livrer
davantage a la conversation, les idees ont circule plus rapidement entre eux (Благодаря тому, что они постоян-
но находились вместе, были менее изнурены и имели большую возможность беседовать друг с другом,
идеи получали среди них более быстрое распространение. Ред.). Но, меланхолически замечает он, aucun
attachement a l'ordre etabli (никакой привязанности к установленному порядку. Ред.).
226 В . И . ЛЕНИН
Тот глубокий процесс преобразования условий жизни масс населения, который проис-
ходил в пореформенной России, — процесс, впервые нарушивший оседлость и прикре-
пленность к месту крестьянства и создавший подвижность его и сближение земледель-
ческих работников с неземледельческими, деревенских с городскими*
, — остался ими
совершенно незамечен ни в его экономическом, ни (в еще более важном, пожалуй) в
его моральном и образовательном значении, подавая повод лишь к сентиментально-
романтическим воздыханиям.
IV
ПРАКТИЧЕСКИЕ ПОЖЕЛАНИЯ РОМАНТИЗМА
Теперь мы постараемся свести воедино общую точку зрения Сисмонди на капита-
лизм (задача, которую поставил себе, как помнит читатель, и Эфруси) и рассмотреть
практическую программу романтизма.
Мы видели, что заслуга Сисмонди состояла в том, что он один из первых указал на
противоречия капитализма. Но, указавши на них, он не только не попытался анализи-
ровать их и объяснить их происхождение, развитие и тенденцию, но даже взглянул на
них, как на противоестественные или ошибочные уклонения от нормы. Против этих
«уклонений» он наивно восставал сентенциями, обличениями, советами устранить их и
т. п., как будто бы эти противоречия не выражали реальных интересов реальных групп
населения, занимающих определенное место в общем строе современного обществен-
ного хозяйства. Это — самая рельефная черта романтизма: принимать противоречие
интересов
 * Форма этого процесса тоже различна для центральной полосы Европейской России и для окраин. На
окраины. идут главным образом земледельческие рабочие из среднечерноземных губерний и отчасти не-
земледельческие из промышленных, разнося свои познания в «рукомесле» и «насаждая» промышлен-
ность среди чисто земледельческого населения. Из промышленной полосы идут неземледельческие рабо-
чие, частью во все концы России, главным же образом в столицы, и крупные индустриальные центры,
причем это индустриальное, если так можно выразиться, течение настолько сильно, что получается не-
достаток в земледельческих рабочих, которые и идут в промышленные губернии (Московскую, Ярослав-
скую и др.) из среднечерноземных губерний. См. у С. А. Короленко, «Вольнонаемный труд и т. д.».
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 227
(глубоко коренящееся в самом строе общественного хозяйства) за противоречие или
ошибку доктрины, системы, даже мероприятий и т. п. Узкий кругозор Kleinburger'а
*
,
который сам стоит в стороне от развитых противоречий и занимает промежуточное,
переходное положение между двумя антиподами, соединяется тут с наивным идеализ-
мом, — мы почти готовы сказать: бюрократизмом, — объясняющим общественный
строй мнениями людей (особенно людей, власть имущих), а не наоборот. Приведем
примеры всех подобных суждений Сисмонди.
«Забывая людей ради вещей, не принесла ли Англия цель в жертву средствам?
Пример Англии тем более поразителен, что это нация свободная, просвещенная, хо-
рошо управляемая и что все ее бедствия происходят единственно оттого, что она по-
следовала ложному экономическому направлению» (I, р. IX**). У Сисмонди Англия во-
обще играет роль устрашающего примера для континента, — точь-в-точь так, как у на-
ших романтиков, воображающих, что они дают нечто новое, а не самый старый хлам.
«Обращая внимание моих читателей на Англию, я хотел показать... историю нашего
собственного будущего, если мы будем продолжать поступать по тем принципам, ко-
торым она следовала» (I, р. XVI).
«... Государства континента считают нужным следовать Англии в ее мануфактурной
карьере» (II, 330). «Нет зрелища более поразительного, более ужасающего, чем то, ко-
торое представляет Англия» (II, 332)***.
«Не надо забывать, что богатство есть лишь то, что представляет (n'est que la
representation) приятности и удобства жизни» (на место буржуазного богатства
 *
 — мелкого буржуа. Ред. ** — I, стр. IX. Ред. *** Чтобы показать наглядно отношение европейского романтизма к русскому, мы будем приводить
под чертой цитаты из г-на Н. —она. «Мы не пожелали воспользоваться уроками, преподанными нам хо-
зяйственным ходом развития Западной Европы. Нас до такой степени поразил блеск развития капита-
лизма в Англии и так поражает неизмеримо быстрее происходящее развитие капитализма в Американ-
ских Штатах» и т. д. (323). — Как видите, даже выражения г-на Н. —она не блещут новизной! Его «по-
ражает» то же самое, что «поражало» в начале века Сисмонди.
228 В . И . ЛЕНИН
здесь уже поставлено богатство вообще!), «и создавать искусственное богатство, осуж-
дая нацию на все то, что на деле представляет бедность и страдания, это значит прини-
мать название вещи за ее сущность» (prendre le mot pour la chose) (I, 379).
«... Пока нации следовали лишь указаниям (велениям, indications) природы и пользо-
вались их преимуществами, доставляемыми климатом, почвой, расположением, обла-
данием сырыми материалами, они не ставили себя в неестественное положение (une
position forcee), они не искали кажущегося богатства (une opulence apparente), которое
превращается для массы народа в реальную нищету» (I, 411). Буржуазное богатство
есть только кажущееся!! «Опасно для нации закрывать свои двери от внешней торгов-
ли: нацию принуждают этим, так сказать (en quelque sorte), к ложной деятельности,
которая поведет к ее гибели» (I, 448)*
.
«... В заработной плате есть необходимая часть, которая должна поддерживать
жизнь, силу и здоровье тех, кто ее получает... Горе тому правительству, которое затро-
нет эту часть, — оно приносит в жертву все (il sacrifie tout ensemble) — и людей, и на-
дежду на будущее богатство... Это различие дает нам понять, насколько является лож-
ной политика тех правительств, которые низвели рабочие классы к заработной плате в
обрез, необходимой для увеличения чистых доходов фабрикантов, купцов и собствен-
ников» (II, 169)**.
«Пришло наконец время спросить: куда идем?» (ou l'on veut aller) (II, 328).
 *
 «... Неверен тот хозяйственный путь, которым мы шли за последние 30 лет» (281)... «Мы слишком
долго отождествляли интересы капитализма с интересами народнохозяйственными — заблуждение
крайне гибельное... Видимые результаты покровительства промышленности... до такой степени пас ом-
рачили, что мы совсем упустили из виду народно-общественную сторону... мы упустили из виду, на счет
чего такое развитие происходит, мы забыли и о цели какого бы то ни было производства» (298) — кроме
капиталистического!
«Пренебрежительное отношение к собственному прошлому... насаждение капитализма...» (283)...
«Мы... употребили все средства для насаждения капитализма...» (323) «... Мы проглядели...» (ibid.). ** «... Мы не воспрепятствовали развитию капиталистических форм производства, несмотря на то, что
они основаны на экспроприации крестьянства» (323).
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 229
«Разделение их (именно класса собственников и трудящихся), противоположность
их интересов есть следствие современной искусственной организации, которую мы да-
ли человеческому обществу... Естественный порядок социального прогресса вовсе не
стремился отделить людей от вещей или богатство от труда; в деревне — собственник
мог бы оставаться земледельцем; в городе — капиталист мог бы оставаться ремеслен-
ником (artisan); отделение трудящегося класса от праздного класса вовсе не было суще-
ственно необходимо для существования общества или для производства; мы ввели его
для наибольшей выгоды всех; от нас зависит (il nous appartient) регулировать его, чтобы
на самом деле достичь этой выгоды» (II, 348).
«Ставя таким образом производителей в оппозицию друг с другом (т. е. хозяев к ра-
бочим), их заставили идти путем, диаметрально противоположным интересам обще-
ства... В этой постоянной борьбе за понижение заработной платы интерес социальный,
в котором, однако, каждый участвует, всеми забывается» (II, 359—360). И перед этим
тоже воспоминание о завещанных историей путях: «В начале общественной жизни ка-
ждый человек владеет капиталом, посредством которого он прилагает свой труд, и
почти все ремесленники живут доходом, который складывается одинаково из прибыли
и заработной платы» (II, 359)*
.
Кажется, довольно... Можно быть уверенным, что читатель, не знакомый ни с Сис-
монди, ни с г. Н. —оном, затруднится сказать, у которого из двух романтиков, под чер-
той или над чертой, точка зрения примитивнее и наивнее.
Вполне соответствуют этому и практические пожелания Сисмонди, которым он уде-
лил так много места в своих «Nouveaux Principes».
 *
 «Вместо того, чтобы твердо держаться наших вековых традиций; вместо того, чтобы развивать
принцип тесной связи средств производства с непосредственным производителем... вместо того, чтобы
увеличить производительность его (крестьянства) труда сосредоточением средств производства в его
руках... вместо всего этого мы стали на путь совершенно противоположный» (322—323). «Мы приняли
развитие капитализма за развитие всего народного производства... мы проглядели, что развитие одного...
может произойти исключительно на счет другого» (323). Курсив наш.
230 В . И . ЛЕНИН
Наше отличие от А. Смита, говорит Сисмонди в 1-й же книге своего сочинения, со-
стоит в том, что «мы почти всегда призываем то самое вмешательство правительства,
которое А. Смит отвергал» (I, 52). «Государство не исправляет распределения...» (I, 80).
«Законодатель мог бы обеспечить бедняку некоторые гарантии против всеобщей кон-
куренции» (I, 81). «Производство должно соразмеряться с социальным доходом, и те,
кто поощряет к безграничному производству, не заботясь о том, чтобы узнать этот до-
ход, толкают нацию к гибели, думая открыть ей путь к богатству» (le chemin des
richesses) (I, 82). «Когда прогресс богатства постепенен (gradue), когда он соразмерен
сам с собой, когда ни одна из его частей не развивается непомерно быстро, тогда он
распространяет всеобщее благосостояние... Может быть, обязанность правительств со-
стоит в том, чтобы замедлять (ralentir!!) это движение, для того чтобы регулировать
его» (I, 409—410).
О том громадном историческом значении, которое имеет развитие производитель-
ных сил общества, совершающееся именно этим путем противоречий и непропорцио-
нальностей, Сисмонди не имеет ни малейшего представления!
«Если правительство оказывает на стремление к богатству действие регулирующее и
умеряющее, — оно может быть бесконечно благодетельным» (I, 413). «Некоторые рег-
ламентации торговли, осужденные ныне всеобщим мнением, если они и заслуживают
осуждения в качестве поощрений промышленности, могут быть оправданы, может
быть, как узда» (I, 415).
Уже в этих рассуждениях Сисмонди видна его поразительная историческая бестакт-
ность: он не имеет ни малейшей идеи о том, что в освобождении от средневековых рег-
ламентации состоял весь исторический смысл того периода, современником которого
он был. Он не чувствует, что его рассуждения — вода на мельницу тогдашних защит-
ников ancien regime'a*
, которые были еще так сильны даже во Франции, не говоря
 *
 — старого строя. Ред.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 231
о других государствах западноевропейского континента, где они господствовали*
.
Итак, исходная точка практических пожеланий Сисмонди — опека, задержка, регла-
ментация.
Такая точка зрения вполне естественно и неизбежно вытекает из всего круга идей
Сисмонди. Он жил как раз в то время, когда крупная машинная индустрия делала пер-
вые свои шаги на континенте Европы, когда начиналось то крутое и резкое преобразо-
вание всех общественных отношений под влиянием машин (заметьте, именно под
влиянием машинной индустрии, а не «капитализма» вообще)
**, преобразование, кото-
рое принято называть в экономической науке industrial revolution (промышленная рево-
люция). Вот как характеризует ее один из первых экономистов, сумевших оценить всю
глубину переворота, создавшего на место патриархальных полусредневековых обществ
современные европейские общества:
«... История английского промышленного развития в последние 60 лет (писано в
1844 году) не имеет ничего равного себе в летописях человечества. 60—80 лет тому на-
зад Англия была страной, похожей на всякую другую, с маленькими городами, с незна-
чительной и простой промышленностью, с редким, но относительно значительным
земледельческим населением. Теперь это — страна, непохожая ни на какую другую, с
столицей в 21
/2 миллиона жителей; с крупными промышленными городами; с индуст-
рией, которая доставляет продукты всему миру и производит почти все посредством
 * Эфруси усмотрел в этих сожалениях и вожделениях Сисмонди «гражданское мужество» (№ 7, стр.
139). Высказывание сентиментальных пожеланий требует гражданского мужества!! Загляните хоть в лю-
бой гимназический учебник истории, вы прочтете там, что западноевропейские государства 1-ой четвер-
ти XIX в. были организованы по тому типу, который наука государственного права обозначает терми-
ном: Polizeistaat (полицейское государство. Ред.). Вы прочтете там, что историческая задача не только
этой, но и следующей четверти века состояла именно в борьбе против него. Вы поймете тогда, что точка
зрения Сисмонди так и отдает тупостью мелкого французского крестьянина времен реставрации; что
Сисмонди представляет пример сочетания мелкобуржуазного сентиментального романтизма с феноме-
нальной гражданской незрелостью. ** Капитализм датирует в Англии не с конца XVIII века, а со времен несравненно более ранних.
232 В . И . ЛЕНИН
чрезвычайно сложных машин; с предприимчивым, интеллигентным, густым населени-
ем, две трети которого заняты в промышленности и торговле и состоят из совершенно
различных классов; это население с другими обычаями, другими нуждами составляет,
на самом деле, совершенно другую нацию сравнительно с Англией того времени. Про-
мышленная революция имеет такое же значение для Англии, как политическая рево-
люция — для Франции, как философская революция — для Германии. И различие ме-
жду Англией 1760 года и Англией 1844 года, по меньшей мере, так же велико, как ме-
жду Францией при ancien regime и Францией июльской революции»*
.
Это была полнейшая «ломка» всех старых, укоренившихся отношений, экономиче-
ским базисом которых было мелкое производство. Понятно, что Сисмонди со своей ре-
акционной, мелкобуржуазной точки зрения не мог понять значения этой «ломки». По-
нятно, что он прежде всего и больше всего желал, приглашал, взывал, требовал «пре-
кратить ломку»**.
Каким же образом «прекратить ломку»? Прежде всего, разумеется, поддержкой на-
родного... то бишь «патриархального производства», крестьянства и мелкого земледе-
лия вообще. Сисмонди посвящает целую главу (II. VII, ch. VIII) тому, «как правитель-
ство должно защищать население от последствий конкуренции».
«По отношению к земледельческому населению общая задача правительства состоит
в том, чтобы обеспечить работникам (a ceux qui travaillent) часть собственности, или в
том, чтобы поддерживать (favoriser) то, что мы назвали патриархальным земледелием
предпочтительно перед всяким другим» (II, 340).
«Статут Елизаветы, который не был соблюден, запрещает строить в Англии сель-
скую хижину (cottage) иначе, как на условии наделить ее землей в размере четырех ак-
ров. Если бы этот закон был исполнен,
 *
 Engels. «Die Lage der arbeitenden Klasse in England»86. ** Г-н Н. —он, смеем надеяться, не посетует на нас за то, что мы заимствуем у него (с. 345) это выра-
жение, которое представляется нам в высшей степени удачным и характерным.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 233
ни один брак не мог бы быть заключен между поденщиками без того, чтобы они не по-
лучили свою cottage, и ни один cottager не был бы доведен до последней степени нище-
ты. Это уже было бы шагом вперед (c'est quelque chose), но этого еще недостаточно; в
климате Англии крестьянское население жило бы в нужде с 4 акрами на семью. Теперь
коттеры в Англии имеют, большей частью, лишь 11
/2—2 акра земли, за которые они
платят довольно высокую аренду... Следовало бы обязать законом... помещика, когда
он разделяет свое поле между многими cottagers, давать каждому достаточное количе-
ство земли, чтобы он мог жить» (II, 342—343)*
. Читатель видит, что пожелания роман-
тизма совершенно однородны с пожеланиями и программами народников: они по-
строены точно так же на игнорировании действительного экономического развития и
на бессмысленной подстановке в эпоху крупной машинной индустрии, бешеной конку-
ренции и борьбы интересов — условий, воспроизводящих патриархальные условия се-
дой старины.
V
РЕАКЦИОННЫЙ ХАРАКТЕР РОМАНТИЗМА
Разумеется, Сисмонди не мог не сознавать того, как идет действительное развитие.
Поэтому, требуя «поощрения мелкого земледелия» (II, 355), он прямо говорит,
 *
 «Держаться наших вековых традиций; (это ли не патриотизм?)... развивать принцип тесной связи
средств производства с непосредственными производителями, унаследованный нами...» (г. Н. —он, 322).
«Мы свернули с пути, которым шли в продолжение многих веков; мы стали устранять производство, ос-
нованное на тесной связи непосредственного производителя со средствами производства, на тесной свя-
зи земледелия и обрабатывающей промышленности, и положили в основание своей хозяйственной поли-
тики принцип развития производства капиталистического, основанного на экспроприации непосредст-
венных производителей от средств производства, со всеми сопровождающими его бедствиями, которыми
теперь страдает Западная Европа» (281). Пусть читатель сравнит с этим вышеуказанный взгляд самих
«западноевропейцев» на эти «бедствия, от которых страдает» и т. д. «Принцип... наделение крестьян
землей или... доставление самим производителям орудий труда» (с. 2)... «вековые народные устои» (75)...
«В этих цифрах (именно цифрах, показывающих, «как велик minimum того количества земли, какое тре-
буется при существующих хозяйственных условиях, для материального обеспечения сельского населе-
ния») мы имеем, следовательно, один из элементов решения хозяйственного вопроса, но только именно
один из элементов» (65). Западноевропейские романтики, как видите, не менее русских любили искать в
«вековых традициях» «санкции» народного производства.
234 В . И . ЛЕНИН
что следовало бы «дать сельскому хозяйству направление, диаметрально противопо-
ложное тому, которым оно идет теперь в Англии» (II, 354—355)*
.
«Англия имеет, к счастью, средство сделать многое для своих сельских бедняков,
разделив между ними свои громадные общинные земли (ses immenses communaux)...
Если бы ее общинные земли были разделены на свободные участки (en proprietes
franches) от 20 до 30 акров, то они (англичане) увидели бы, как возродится тот незави-
симый и гордый класс поселян, то yeomanry, о полном почти уничтожении которого
они жалеют в настоящее время» (II, 357—358).
«Планы» романтизма изображаются очень легко осуществимыми — именно благо-
даря тому игнорированию реальных интересов, которое составляет сущность роман-
тизма. «Подобное предложение (раздавать земли мелкими участками поденщикам, воз-
ложив на землевладельцев обязанность попечения о последних) возмутит, вероятно,
крупных землевладельцев, которые в настоящее время одни пользуются в Англии зако-
нодательной властью; но, тем не менее, оно справедливо... Крупные землевладельцы
одни только имеют надобность в поденщиках; они их создали — пусть они их и содер-
жат» (II, 357).
Читая такие наивности, писанные в начале века, не удивляешься: «теория» роман-
тизма оказывается в соответствии с тем примитивным состоянием капитализма вообще,
которое обусловливало столь примитивную точку зрения. Фактическое развитие капи-
тализма— теоретическое понимание его — точка зрения на капитализм, между всем
этим в то время существовало еще соответствие, и Сисмонди, во всяком случае, пред-
ставляется писателем цельным и верным самому себе.
«Мы указали уже, — говорит Сисмонди, — какое покровительство находил некогда
этот класс (именно класс ремесленников) в учреждении цехов и корпора-
 * Сравните народническую программу «тащить историю по другой линии» г. В. В. Ср. у Волгина, l.
с. (loco citato — в цитированном месте. Ред.), стр. 181.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 235
ций (des jurandes et des maitrises)... Речь идет не о том, чтобы восстановить их странную
и притеснительную организацию... Но законодатель должен поставить себе целью под-
нять вознаграждение за промышленный труд, вывести наемных рабочих из того неус-
тойчивого (precaire) положения, в котором они живут, и, наконец, облегчить им воз-
можность приобрести то, что они называют положением* (un etat)... Теперь рабочие ро-
дятся и умирают рабочими, тогда как прежде положение рабочего было лишь приго-
товлением, первой ступенью к более высшему положению. Вот эту-то возможность по-
вышаться (cette faculte progressive) и важно восстановить. Нужно сделать так, чтобы хо-
зяева имели интерес переводить своих рабочих в более высшее положение; чтобы че-
ловек, нанимающийся в мануфактуру, начинал действительно с работы за простую на-
емную плату, но чтобы он всегда имел впереди надежду, при добром поведении, полу-
чить часть в прибылях предприятия» (II, 344—345).
Трудно рельефнее выразить точку зрения мелкого буржуа! Цехи — идеал Сисмонди,
и его оговорка насчет нежелательности восстановления их имеет, очевидно, лишь тот
смысл, что следует взять принцип, идею цеха (точно так же, как народники хотят брать
принцип, идею общины, а не современный фискальный союз, называемый общиной) и
отбросить его средневековые уродливости. Нелепость плана Сисмонди состоит не в
том, что он защищал целиком цехи, хотел восстановить их целиком — этой задачи он
не ставил. Нелепость заключается в том, что он берет за образец союз, возникший из
узких, примитивных потребностей в объединении местных ремесленников, а хочет
приложить эту мерку, этот образец к капиталистическому обществу, в котором объеди-
няющим, обобществляющим элементом является крупная машинная индустрия, ло-
мающая средневековые перегородки, стирающая местные, земляческие и профессио-
нальные различия. Сознавая необходимость союза, объединения вообще, в той
 * Курсив автора.
236 В . И . ЛЕНИН
или другой форме, романтик берет за образец союз, удовлетворявший узким потребно-
стям в объединении в патриархальном, неподвижном обществе, и хочет прикладывать
его к обществу, совершенно преобразованному — с подвижным населением, с обобще-
ствлением труда не в пределах какой-нибудь общины или какой-нибудь корпорации, а
в пределах всего государства и даже вне пределов одного государства*
.
Вот эта-то ошибка и дает романтику совершенно заслуженную им квалификацию
реакционера, причем под этим термином разумеется не желание восстановить просто-
напросто средневековые учреждения, а именно попытка мерить новое общество на ста-
рый патриархальный аршин, именно желание искать образца в старых, совершенно не
соответствующих изменившимся экономическим условиям порядках и традициях.
Этого обстоятельства абсолютно не понял Эфруси. Характеристика теории Сисмон-
ди, как реакционной, была понята им именно в грубом, вульгарном смысле. Эфруси
смутился... Как же так, рассуждал он, какой же Сисмонди реакционер, когда он говорит
ведь прямо, что вовсе не хочет восстановить цехи? И Эфруси решил, что такое «обви-
нение» Сисмонди «в ретроградстве» несправедливо; что Сисмонди, напротив, смотрел
«правильным образом на цеховую организацию» и «вполне оценил ее историческое
значение» (№ 7, стр. 147), как это, дескать, выяснено историческими исследованиями
 * Совершенно аналогична ошибка народников по отношению к другому союзу (общине), который
удовлетворял узким потребностям объединения местных крестьян, связанных единством землевладения,
выгона и т. п. (а главное единством помещичьей и чиновничьей власти), но совершенно не отвечает по-
требностям товарного хозяйства и капитализма, ломающего все местные, сословные, разрядные перего-
родки и вносящего глубокую экономическую рознь интересов внутри общины. Потребность в союзе, в
объединении в капиталистическом обществе не ослабела, а, напротив, неизмеримо возросла. Но брать
старую мерку для удовлетворения этой потребности нового общества совершенно нелепо. Это новое об-
щество требует уже, во-первых, чтобы союз не был местным, сословным, разрядным; во-вторых, чтобы
его исходным пунктом было то различие положения и интересов, которое создано капитализмом и раз-
ложением крестьянства. Местный же, сословный союз, связывающий вместе крестьян, резко различаю-
щихся по своему экономическому положению и по своим интересам, становится теперь, в силу своей
обязательности, вредным и для самих крестьян, и для всего общественного развития.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 237
таких-то и таких-то профессоров о хороших сторонах цеховой организации.
Quasi-ученые* писатели обладают нередко поразительной способностью из-за де-
ревьев не видеть леса! Точка зрения Сисмонди на цехи характерна и важна именно по-
тому, что он связывает с ними свои практические пожелания**. Именно поэтому с его
учением и связана характеристика реакционного. А Эфруси принимается, ни к селу ни к
городу, толковать о новейших исторических сочинениях о цехах!
Результатом этих неуместных и quasi-ученых рассуждений явилось то, что Эфруси
обошел как раз суть вопроса: справедливо или несправедливо характеризовать доктри-
ну Сисмонди реакционной? Он просмотрел именно то, что является самым главным, —
точку зрения Сисмонди. «Меня выставляли, — говорил Сисмонди, — в политической
экономии врагом общественного прогресса, партизаном учреждений варварских и при-
нудительных. Нет, я не хочу того, что уже было, но я хочу чего-нибудь лучшего по
сравнению с современным. Я не могу судить о настоящем иначе, как сравнивая его с
прошлым, и я далек от желания восстановлять старые развалины, когда я доказываю
посредством них вечные нужды общества» (II, 433). Желания у романтиков весьма хо-
рошие (как и у народников). Сознание противоречий капитализма ставит их выше сле-
пых оптимистов, отрицающих эти противоречия, И реакционером признают Сисмонди
вовсе не за то, что он хотел вернуться к средним векам, а именно за то, что в своих
практических пожеланиях он «сравнивал настоящее с прошлым», а не с будущим,
именно за то, что он «доказывал вечные нужды общества»*** посредством «развалин»,
а не посредством тенденций новейшего развития. Вот этой-то мелкобуржуазной точки
зрения Сисмонди, выделяющей его резко от других писателей, которые тоже доказыва-
ли и одно-
 *
 — Мнимоученые. Ред. ** См. выше, хотя бы заглавие той главы, из которой мы приводили рассуждения о цехах (приводимые
и Эфруси: с. 147). *** То обстоятельство, что он доказывал существование этих нужд, ставит его, повторяем, неизмеримо
выше узких буржуазных экономистов.
238 В . И . ЛЕНИН
временно с ним, и после него «вечные нужды общества», и не сумел понять Эфруси.
В этой ошибке Эфруси сказалось это же узкое понимание терминов «мелкобуржуаз-
ная», «реакционная» доктрина, о котором мы говорили выше по поводу первого терми-
на. Эти термины вовсе не указывают на эгоистические вожделения мелкого лавочника
или на желание остановить общественное развитие, вернуться назад: они говорят лишь
об ошибочности точки зрения данного писателя, об ограниченности его понимания и
кругозора, вызывающего выбор таких средств (для достижения весьма хорошей цели),
которые на практике не могут быть действительны, которые могут удовлетворить лишь
мелкого производителя или сослужить службу защитникам старины. Сисмонди, напр.,
вовсе не фанатик мелкой собственности. Он понимает необходимость объединения,
союза ничуть не менее, чем наши современные народники. Он выражает пожелание,
чтобы «половина прибыли» в промышленных предприятиях «распределялась между
ассоциированными рабочими» (II, 346). Он высказывается прямо за «систему ассоциа-
ции», при которой бы все «успехи производства шли на пользу тому, кто занят им» (II,
438). Говоря об отношении своего учения к известным в то время учениям Оуэна, Фу-
рье, Томпсона, Мюирона (Muiron), Сисмонди заявляет: «Я желал бы так же, как они,
чтобы осуществилась ассоциация между теми, кто производит сообща данный продукт,
вместо того, чтобы ставить их в оппозицию друг с другом. Но я не думаю, чтобы те
средства, которые они предложили для этой цели, могли когда-нибудь привести к ней»
(II, 365).
Различие между Сисмонди и этими писателями состоит именно в точке зрения. По-
этому вполне естественно, что Эфруси, не понявший этой точки зрения, совершенно
неверно изобразил отношение Сисмонди к этим писателям.
«Если Сисмонди оказал на своих современников слишком слабое влияние, — читаем
мы в «Русск. Богатстве» № 8, с. 57, — если предлагавшиеся им социальные реформы
не получили осуществления, то это
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 239
объясняется главным образом тем, что он значительно опередил свою эпоху. Он писал
в то время, когда буржуазия праздновала свой медовый месяц... Понятно, что при таких
условиях голос человека, требовавшего социальных реформ, должен был оставаться
гласом вопиющего в пустыне. Но ведь мы знаем, что и потомство относилось к нему не
многим лучше. Это объясняется, быть может, тем, что Сисмонди является, как мы уже
сказали выше, писателем переходной эпохи; хотя он и желает крупных изменений, он
тем не менее не может вполне отрешиться от старого. Умеренным людям он казался
поэтому слишком радикальным, а на взгляд представителей более крайних направле-
ний он был слишком умеренным».
Во-первых, говорить, что Сисмонди предлагаемыми им реформами «опередил эпо-
ху» — значит абсолютно не понять самой сути доктрины Сисмонди, который сам гово-
рит про себя, что он сравнивал настоящее с прошлым. Требовалась бесконечная близо-
рукость (или бесконечное пристрастие к романтизму), чтобы просмотреть общий дух и
общее значение теории Сисмонди из-за того только, что Сисмонди сочувствовал фаб-
ричному законодательству* и т. п.
Во-вторых, Эфруси полагает, таким образом, что различие между Сисмонди и дру-
гими писателями состоит лишь в степени решительности предлагавшихся реформ:
они шли дальше, а он не вполне отрешился от старого.
Не в этом дело. Различие между Сисмонди и этими писателями лежит гораздо глуб-
же — вовсе не в том, что одни шли дальше, другие были робки**, а в том, что самый
характер реформ представлялся им
 * Да и в этом вопросе Сисмонди не «опередил» эпоху, ибо одобрял лишь то, что уже осуществлялось
в Англии, не умея понять связь этих преобразований с крупной машинной индустрией и ее прогрессив-
ной исторической работой. ** Мы не хотим сказать, что в этом отношении между указанными писателями нет различия, но оно не
объясняет дела и неправильно представляет отношение Сисмонди к другим писателям: выходит, будто
они стояли на одинаковой точке зрения, различаясь лишь решительностью и последовательностью выво-
дов. Не в том дело, что Сисмонди «шел» не так далеко, а в том, что он «шел» назад, а указанные писате-
ли «шли» вперед.
240 В . И . ЛЕНИН
с двух диаметрально противоположных точек зрения. Сисмонди доказывал «вечные
нужды общества», и эти писатели доказывали тоже вечные нужды общества. Сисмонди
был утопистом, основывал свои пожелания на абстрактной идее, а не на реальных ин-
тересах, — и эти писатели были утопистами, основывали свои планы тоже на абстракт-
ной идее. Но именно характер их планов совершенно различен вследствие того, что на
новейшее экономическое развитие, поставившее вопрос о «вечных нуждах», они смот-
рели с диаметрально противоположных точек зрения. Указанные писатели предвос-
хищали будущее, гениально угадывали тенденции той «ломки», которую проделывала
на их глазах прежняя машинная индустрия. Они смотрели в ту же сторону, куда шло и
действительное развитие; они действительно опережали это развитие. Сисмонди же
поворачивался к этому развитию задом; его утопия не предвосхищала будущее, а рес-
таврировала прошлое; он смотрел не вперед, а назад, мечтая «прекратить ломку», — ту
самую «ломку», из которой выводили свои утопии указанные писатели*
. Вот почему
утопия Сисмонди признается — и совершенно справедливо — реакционной. Основание
такой характеристики заключается, повторяем еще раз, только в том, что Сисмонди не
понимал прогрессивного значения той «ломки» старых, полусредневековых, патриар-
хальных общественных отношений западноевропейских государств, которую с конца
прошлого века начала проделывать крупная машинная индустрия.
Эта специфическая точка зрения Сисмонди проглядывает даже среди его рассужде-
ний об «ассоциации» вообще. «Я желаю, — говорит он, — чтобы собственность на ма-
нуфактуры (la propriete des manufactures) была разделена между большим числом сред-
них капиталистов, а не соединялась в руках одного человека,
 *
 «Роберт Оуэн, — говорит Маркс, — отец кооперативных фабрик и кооперативных лавок, — кото-
рый, однако, вовсе не разделял иллюзий своих преемников насчет значения (Tragweite) этих изолирован-
ных элементов преобразования, — не только фактически исходил в своих опытах из фабричной системы,
но и теоретически объявлял ее исходным пунктом «социального переворота»»87.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 241
владеющего многими миллионами...» (II, 365). Еще рельефнее точка зрения мелкого
буржуа сказалась в такой тираде: «Нужно устранить не класс бедных, а класс поденщи-
ков; их следует вернуть в класс собственников» (II, 308). «Вернуть» в класс собствен-
ников — в этих словах вся суть доктрины Сисмонди!
Разумеется, Сисмонди должен был сам чувствовать неосуществимость своих благо-
пожеланий, чувствовать резкий диссонанс между ними и современной рознью интере-
сов. «Задача соединить снова интересы тех, кто участвует вместе в одном и том же
производстве (qui concourrent a la meme production)... без сомнения, трудна, но я не ду-
маю, чтобы эта трудность была так велика, как предполагают» (II, 450)*
. Сознание это-
го несоответствия своих пожеланий и чаяний с условиями действительности и их раз-
витием вызывает, естественно, стремление доказать, что «еще не поздно» «вернуться»
и т. п. Романтик пытается опереться на неразвитость противоречий современного
строя, на отсталость страны. «Народы завоевали систему свободы, в которую мы
вступили (речь шла о падении феодализма); но в то время, когда они разрушили ярмо,
которое они так долго носили, трудящиеся классы (les hommes de peine — представите-
ли труда) не были лишены всякой собственности. В деревне они в качестве половников,
чиншевиков (censitaires), арендаторов владели землей (ils se trouverent associes a la
propriete du sol). В городах в качестве членов корпораций, ремесленных союзов
(metiers), образованных ими для взаимной защиты, они были самостоятельными про-
мышленниками (ils se trouverent associes a la propriete de leur industrie). Только в наши
дни, только в самое последнее время (c'est dans ce moment meme) прогресс богатства и
конкуренция ломает все эти ассоциации. Но эта ломка (revolution) еще наполовину не
закончена» (II, 437).
«Правда, только одна нация находится теперь в этом неестественном положении;
только в одной нации мы
 *
 «Задача, которую предстоит решить русскому обществу, с каждым днем усложняется. С каждым
днем захваты капитализма становятся обширнее...» (ibid.).
242 В . И . ЛЕНИН
видим этот постоянный контраст мнимого богатства (richesse apparente) и ужасной ни-
щеты десятой доли населения, вынужденной жить на счет общественной благотвори-
тельности. Но эта нация, столь достойная подражания в других отношениях, столь ос-
лепительная даже в своих ошибках, соблазнила своим примером всех государственных
людей континента. И если эти размышления не смогут уже принести пользы ей, то я
окажу, по крайней мере, думается мне, услугу человечеству и моим соотечественникам,
показывая опасности того пути, по которому она идет, и доказывая ее собственным
опытом, что основывать политическую экономию на принципе неограниченной конку-
ренции — это значит приносить в жертву интерес человечества одновременному дей-
ствию всех личных страстей» (II, 368)*
. Так заканчивает Сисмонди свои «Nouveaux
Principes».
Общее значение Сисмонди и его теории формулировал отчетливо Маркс в следую-
щем отзыве, дающем сначала очерк тех условий западноевропейской экономической
жизни, которые породили такую теорию (и притом породили именно в ту эпоху, когда
капитализм только еще начинал создавать там крупную машинную индустрию), а затем
и оценку ее**.
«Средневековое мещанство и сословие мелких крестьян были предшественниками
современной буржуазии. В странах, менее развитых в промышленном и торговом от-
ношениях, класс этот до сих пор еще прозябает рядом с развивающейся буржуазией.
В тех странах, где развилась современная цивилизация, образовалось — и как до-
полнительная часть капиталистического общества постоянно вновь образуется — бур-
жуазное среднее сословие (которое колеблется между пролетариатом и буржуазией).
Но конкуренция постоянно сталкивает принадлежащих к этому классу лиц в ряды про-
летариата, и они начи-
 *
 «Русскому обществу предстоит решение великой задачи, крайне трудной, но не невозможной —
развить производительные силы населения в такой форме, чтобы ими могло пользоваться не незначи-
тельное меньшинство, а весь народ» (Н. —он, 343). ** Ср. цитаты в «Р. Б.» № 8, стр. 57, а также «Р. Б—во» № 6, стр. 94, в статье г-на Н. —она.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 243
нают даже предвидеть приближение того момента, когда, с развитием крупной про-
мышленности, они совершенно исчезнут, как самостоятельная часть современного об-
щества, и в торговле, мануфактуре и земледелии заменятся надзирателями и наемными
служащими.
В таких странах, как Франция, где крестьянство составляет гораздо более половины
всего населения, естественно было появление писателей, которые, становясь на сторону
пролетариата, прикладывали к капиталистическим условиям мелкобуржуазную и мел-
кокрестьянскую мерку и защищали дело рабочих с мелкобуржуазной точки зрения. Так
возникло мелкобуржуазное социальное учение. Сисмонди стоит во главе этого рода ли-
тературы не только во Франции, но даже и в Англии.
Это учение прекрасно умело подметить противоречия современных условий произ-
водства. Оно разоблачило лицемерный оптимизм экономистов. Оно указало на разру-
шительное действие машинного производства и разделения труда, на концентрацию
капиталов и поземельной собственности, на излишнее производство и кризисы, на не-
избежную гибель мелкой буржуазии и крестьянства, на нищету пролетариата, анархию
в производстве, вопиющие несправедливости в распределении богатства, на разори-
тельную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых
семейных отношений и старых национальностей*
.
Положительная сторона требований этого направления заключается или в восста-
новлении старых способов производства и обмена, а вместе с ними старых имущест-
венных отношений и старого общественного строя; или же оно стремится насильствен-
но удержать современные способы производства и обмена в рамках старых имущест-
венных отношений, которые они уже разбили и необходимо должны были разбить. В
обоих случаях оно является реакционным и утопическим одновременно.
 * Этот отрывок приводит Эфруси в № 8 «Р. Б—ва» на стр. 57 (от последней красной строки).
244 В . И . ЛЕНИН
Цеховая организация промышленности и патриархальное сельское хозяйство явля-
ются последним его словом»*88.
Справедливость этой характеристики мы старались показать при разборе каждого
отдельного члена в доктрине Сисмонди. Теперь же отметим лишь курьезный прием,
употребленный здесь Эфруси в завершение всех промахов в его изложении, критике и
оценке романтизма. Читатель помнит, что в самом начале своей статьи (в № 7 «Р. Б—
ва») Эфруси заявил, что причисление Сисмонди к реакционерам и утопистам
«несправедливо» и «неправильно» (I. с, стр. 138). Чтобы доказать такой тезис, Эфруси,
во-первых, ухитрился обойти полным молчанием самое главное, именно связь точки
зрения Сисмонди с положением и интересами особого класса капиталистического
общества, мелких производителей; во-вторых, при разборе отдельных положений
теории Сисмонди, Эфруси частью представлял его отношение к новейшей теории в
совершенно неправильном свете, как мы это показали выше, частью же просто
игнорировал новейшую теорию, защищая Сисмонди ссылками на немецких ученых,
которые «не ушли дальше» Сисмонди; в-третьих, наконец, Эфруси пожелал
резюмировать оценку Сисмонди таким образом: «Наш (!) взгляд на значение Симонда
де Сисмонди, — говорит он, — мы можем (!!) резюмировать в следующих словах»
одного немецкого экономиста («Р. Б.» № 8, стр. 57), и дальше цитируется отмеченный
выше отрывок, т. е. только частичка характеристики, данной этим экономистом,
причем отброшена именно та часть, где выясняется связь теории Сисмонди с особым
классом новейшего общества, и та часть, где окончательный вывод гласит о
реакционности и утопизме Сисмонди! Мало этого. Эфруси не ограничился тем, что
выхватил частичку
 * Ср. «Р. Б—во», указанная статья, 1894 г., № 6, с. 88. Г-н Н. —он делает в переводе этого отрывка две
неточности и один пропуск. Вместо «мелкобуржуазный» и «мелкокрестьянский» он переводит «узко
мещанский» и «узко крестьянский». Вместо «дело рабочих» он переводит «дело народа», хотя в ориги-
нале стоит der Arbeiter. Слова: «необходимо должны были разбить» (gesprengt werden mu?ten) он пропус-
кает.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 245
отзыва, не дающую никакого понятия о целом отзыве, и, таким образом, представил в
совершенно неверном свете отношение этого экономиста к Сисмонди. Он пожелал еще
прикрасить Сисмонди, как будто бы оставаясь лишь передатчиком взглядов того же
экономиста.
«Прибавим к этому, — говорит Эфруси, — что по некоторым теоретическим воззре-
ниям Сисмонди является предшественником самых выдающихся новейших экономи-
стов*
: вспомним его взгляды на доход с капитала, на кризис, его классификацию на-
ционального дохода и т. д.» (ibid.). Таким образом, вместо того, чтобы прибавить к
указанию заслуг Сисмонди немецким экономистом указание того же экономиста на
мелкобуржуазную точку зрения Сисмонди, на реакционный характер его утопии, —
Эфруси прибавляет к числу заслуг Сисмонди именно те части его учения (вроде
«классификации национального дохода»), в которых, по отзыву все того же экономи-
ста, нет ни одного научного слова.
Нам возразят: Эфруси может вовсе не разделять того мнения, что объяснения эконо-
мических доктрин следует искать в экономической действительности; он может быть
глубоко убежденным в том, что теория А. Вагнера о «классификации национального
дохода» есть теория «самая выдающаяся». — Охотно верим. Но какое же право имел
он кокетничать с той теорией, о которой гг. народники так любят говорить, что они с
ней «согласны», тогда как на деле он не понял абсолютно отношения этой теории к
Сисмонди и сделал все возможное (и даже невозможное), чтобы представить это отно-
шение в совершенно неверном виде?
Мы не стали бы уделять так много места этому вопросу, если бы дело касалось од-
ного только Эфруси — писателя, имя которого встречается в народнической литерату-
ре едва ли не впервые. Нам важна вовсе не личность Эфруси и даже не его воззрения, а
отношение
 * Вроде Адольфа Вагнера? К. Т.
246 В . И . ЛЕНИН
народников к разделяемой якобы ими теории знаменитого немецкого экономиста во-
обще. Эфруси совсем не представляет из себя какого-либо исключения. Напротив, его
пример вполне типичен, и, чтобы доказать это, мы и проводили везде параллель между
точкой зрения и теорией Сисмонди и точкой зрения и теорией г-на Н. —она*
. Аналогия
оказалась полнейшая: и теоретические воззрения, и точка зрения на капитализм и ха-
рактер практических выводов и пожеланий оказались у обоих писателей однородными.
А так как воззрения г-на Н. —она могут быть названы последним словом народничест-
ва, то мы вправе сделать тот вывод, что экономическое учение народников есть лишь
русская разновидность общеевропейского романтизма.
Понятно само собой, что исторические и экономические особенности России, с од-
ной стороны, и ее несравненно бoльшая отсталость, с другой стороны, вызывают осо-
бенно крупные отличия народничества. Но эти отличия не выходят, однако, за пределы
отличий видовых и потому не изменяют однородности народничества и мелкобуржу-
азного романтизма.
Может быть, самым выдающимся и наиболее обращающим на себя внимание отли-
чием является стремление экономистов-народников прикрыть свой романтизм заявле-
нием «согласия» с новейшей теорией и возможно более частыми ссылками на нее, хотя
эта теория резко отрицательно относится к романтизму и выросла в жестокой борьбе со
всеми разновидностями мелкобуржуазных учений.
Разбор теории Сисмонди представляет особенный интерес именно потому, что дает
возможность разобрать общие приемы такого переодеванья.
Мы видели, что и романтизм, и новейшая теория указывают на одни и те же проти-
воречия современного общественного хозяйства. Этим и пользуются народ-
 * Другой народнический экономист, г. В. В., совершенно солидарен с г. Н. —оном по указанным вы-
ше важнейшим вопросам и отличается лишь еще более примитивной точкой зрения.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 247
ники, ссылающиеся на то, что новейшая теория признает противоречия, проявляющие-
ся в кризисах, в поисках внешнего рынка, в росте производства при понижении потреб-
ления, в таможенном покровительстве, во вредном действии машинной индустрии, и
т. д., и т. д. 11 народники совершенно правы: новейшая теория действительно признает
все эти противоречия, которые признавал и романтизм. Но спрашивается, поставил ли
хоть один народник когда-либо вопрос о том, чем отличается научный анализ этих про-
тиворечий, сводящий их к различным интересам, вырастающим на почве данного строя
хозяйства, от утилизации этих указаний на противоречия лишь для добрых пожеланий?
— Нет, ни у одного народника мы не найдем разбора этого вопроса, характеризующего
именно отличие новейшей теории от романтизма. Народники утилизируют свои указа-
ния на противоречия точно так же лишь для добрых пожеланий.
Спрашивается далее, поставил ли хоть один народник когда-либо вопрос о том, чем
отличается сентиментальная критика капитализма от научной, диалектической его кри-
тики? — Ни один не поставил этого вопроса, характеризующего второе важнейшее от-
личие новейшей теории от романтизма. Ни один не считал нужным ставить критерием
своих теорий именно данное развитие общественно-хозяйственных отношений (а в
применении этого критерия и состоит основное отличие научной критики).
Спрашивается, наконец, поставил ли хоть один народник когда-либо вопрос о том,
чем отличается точка зрения романтизма, идеализирующая мелкое производство и оп-
лакивающая «ломку» его устоев «капитализмом», — от точки зрения новейшей теории,
которая считает исходным пунктом своих построений крупное капиталистическое про-
изводство посредством машин и объявляет прогрессивным явлением эту «ломку усто-
ев»? (Мы употребляем это общепринятое народническое выражение, рельефно харак-
теризующее тот процесс преобразования общественных отношений под влиянием
крупной машинной индустрии, который везде, а не в России
248 В . И . ЛЕНИН
только, происходил в поражавшей общественную мысль крутой и резкой форме.) —
Опять-таки нет. Ни один народник не задавался этим вопросом, ни один не пытался
приложить к русской «ломке» тех мерок, которые заставили признать западноевропей-
скую «ломку» прогрессивной, и все они плачут об устоях и рекомендуют прекратить
ломку, уверяя сквозь слезы, что это-то и есть «новейшая теория»...
Сличение их «теории», которую они выставляли новым и самостоятельным решени-
ем вопроса о капитализме, на основании последних слов западноевропейской науки и
жизни, с теорией Сисмонди показывает наглядно, к какому примитивному периоду
развития капитализма и развития общественной мысли относится возникновение такой
теории. Но суть дела не в том, что эта теория стара. Мало ли есть очень старых евро-
пейских теорий, которые были бы весьма новы для России! Суть дела в том, что и то-
гда, когда эта теория появилась, она была теорией мелкобуржуазной и реакционной.
VI
ВОПРОС О ПОШЛИНАХ НА ХЛЕБ В АНГЛИИ
В ОЦЕНКЕ РОМАНТИЗМА И НАУЧНОЙ ТЕОРИИ
Сравнение теории романтизма о главных пунктах современной экономии с новей-
шей теорией мы дополним сравнением их суждения об одном практическом вопросе.
Интерес такого сравнения усиливается тем, что этот практический вопрос представляет
один из самых крупных, принципиальных вопросов капитализма, с одной стороны; с
другой стороны, тем, что по этому вопросу высказались оба наиболее видных предста-
вителя этих враждебных теорий.
Мы говорим о хлебных законах в Англии и об отмене их89. Вопрос этот глубоко ин-
тересовал во второй четверти текущего столетия экономистов не только английских, но
и континентальных: все понимали, что это вовсе не частный вопрос таможенной поли-
тики, а общий вопрос о свободе торговли, о свободе конкурен-
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 249
ции, о «судьбе капитализма». Речь шла именно о том, чтобы увенчать здание капита-
лизма полным проведением свободы конкуренции, о том, чтобы расчистить дорогу для
завершения той «ломки», которую начала проделывать в Англии крупная машинная
индустрия с конца прошлого века, о том, чтобы устранить препятствия, задерживаю-
щие эту «ломку» в земледелии. Именно так и взглянули на этот вопрос оба континен-
тальных экономиста, о которых мы собираемся говорить.
Сисмонди вставил во второе издание своих «Nouveaux Principes» особую главу «о
законах относительно торговли хлебом» (l. III, ch. X).
Он констатирует прежде всего жгучий характер вопроса: «Половина английского
народа требует в настоящее время отмены хлебных законов, требует с глубоким раз-
дражением против тех, кто их поддерживает; а другая половина требует сохранения их,
испуская крики негодования против тех, кто хочет их отменить» (I, 251).
Разбирая вопрос, Сисмонди указывает, что интересы английских фермеров требуют
пошлины на хлеб для обеспечения им remunerating price (выгодной или безубыточной
цены). Интересы же мануфактуристов требуют отмены хлебных законов, ибо мануфак-
туры не могут существовать без внешних рынков, а дальнейшее развитие английского
вывоза задерживалось законами, стесняющими ввоз: «Мануфактуристы говорили, что
переполнение рынка, которое они встречают на местах сбыта, есть результат тех же
хлебных законов, — что богатые люди континента не могут покупать их товаров, так
как они не находят сбыта своему хлебу» (I, 254)*
.
 * Как ни односторонне это объяснение английских фабрикантов, игнорирующих более глубокие при-
чины кризисов и неизбежность их при слабом расширении рынка, но в нем есть, несомненно, вполне
справедливая мысль, что реализация продукта сбытом за границу требует, в общем и целом, соответст-
вующего привоза из-за границы. — Рекомендуем это указание английских фабрикантов к сведению тех
экономистов, которые от вопроса о реализации продукта в капиталистическом обществе отделываются
глубокомысленным замечанием: «сбудут за границу».
250 В . И . ЛЕНИН
«Открытие рынков иностранному хлебу разорит; вероятно, английских землевла-
дельцев и уронит до несравненно более низкой цены арендную плату. Это — большое
бедствие, без сомнения, но это не было бы; несправедливостью» (I, 254). И Сисмонди
принимается наивнейшим образом доказывать, что доход землевладельцев должен со-
ответствовать услуге (sic!!*
), которую они оказывают «обществу» (капиталистическо-
му?) и т. д. «Фермеры, — продолжает Сисмонди, — вынут свой капитал — отчасти, по
крайней мере, — из земледелия».
В этом рассуждении Сисмонди (а он этим рассуждением и удовлетворяется) сказы-
вается основной порок романтизма, не обращающего достаточно внимания на тот про-
цесс экономического развития, который имеет место в действительности. Мы видели,
что Сисмонди сам указал на постепенное развитие и рост фермерства в Англии. Но он
торопится перейти к осуждению этого процесса вместо того, чтобы изучать его причи-
ны. Только этой торопливостью, желанием навязать истории свои невинные пожелания
и можно объяснить то обстоятельство, что Сисмонди просматривает общую тенденцию
развития капитализма в земледелии и неизбежное ускорение этого процесса при отме-
не хлебных законов, т. е. капиталистический прогресс земледелия вместо упадка, кото-
рый пророчит Сисмонди.
Но Сисмонди верен себе. Как только он подошел к противоречию этого капитали-
стического процесса, так немедленно он обращается к наивному «опровержению» его,
стремясь во что бы то ни стало доказать ошибочность того пути, которым идет «анг-
лийское отечество».
«Что будет делать поденщик?.. Работа прекратится, поля превращены будут в паст-
бища... Что станется с 540 000 семей, которым будет отказано в работе?
**
 *
 — так!! Ред. ** Сисмонди для «доказательства» негодности капитализма сочиняет сейчас же примерный расчет
(которые так любит, напр., наш русский романтик г. В. В.). 600 000 семей, говорит он, заняты в земледе-
лии. При замене полей пастбищами «потребуется» не больше одной десятой этого числа... Чем меньше
понимания процесса во всем его сложности обнаруживает писатель, тем охотнее прибегает он к детским
расчетам «на глаз».
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 251
Предположив даже, что они будут годны ко всякой промышленной работе, имеется ли
в настоящее время такая индустрия, которая была бы в состоянии принять их?.. Най-
дется ли такое правительство, которое бы добровольно решилось подвергнуть полови-
ну нации, им управляемой, подобному кризису?.. Те, кому принесут, таким образом, в
жертву земледельцев, извлекут ли сами какую-либо пользу из этого? Ведь эти земле-
дельцы — самые близкие и самые надежные потребители английских мануфактур.
Прекращение их потребления нанесло бы индустрии более гибельный удар, чем закры-
тие одного из самых крупных заграничных рынков» (255—256). Выступает на сцену
пресловутое «сокращение внутреннего рынка». «Сколько потеряют мануфактуры от
прекращения потребления всего класса английских земледельцев, который составляет
почти половину нации? Сколько потеряют мануфактуры от прекращения потребления
богатых людей, землевладельческие доходы которых будут почти уничтожены?» (267).
Романтик из кожи лезет, доказывая фабрикантам, что противоречия, свойственные раз-
витию их производства и их богатства, выражают лишь их ошибку, их нерасчетливость.
И чтобы «убедить» фабрикантов в «опасности» капитализма, Сисмонди подробно ри-
сует грозящую конкуренцию польского и русского хлеба (р. 257—261). Он пускает в
ход всяческие аргументы, хочет повлиять даже на самолюбие англичан. «Что станется с
честью Англии, если русский император будет в состоянии, лишь только пожелает по-
лучить от нее какую-нибудь уступку, уморить ее с голоду, заперев порты Балтийского
моря?» (268). Вспомните, читатель, как Сисмонди доказывал ошибочность «апологии
власти денег» тем, что при продажах легко бывают обманы... Сисмонди хочет «опро-
вергнуть» теоретических толмачей фермерства, указывая, что богатые фермеры не мо-
гут
252 В . И . ЛЕНИН
выдержать конкуренции жалких крестьян (цит. выше), и в конце концов приходит-таки
к своему любимому выводу, убежденный, видимо, что он доказал «ошибочность» того
пути, которым идет «английское отечество». «Пример Англии показывает нам, что эта
практика (развитие денежного хозяйства, которому Сисмонди противопоставляет
l'habitude de se fournir soi-meme, «жизнь трудами рук своих») не лишена опасности»
(263). «Самая система хозяйства (именно фермерство) дурна, основывается на опасном
базисе, и ее-то следует постараться изменить» (266).
Конкретный вопрос, вызванный столкновением определенных интересов в опреде-
ленной системе хозяйства, потоплен, таким образом, в потоке невинных пожеланий! Но
вопрос был поставлен самими заинтересованными сторонами так резко, что ограни-
читься подобным «решением» (как ограничивается им романтизм относительно всех
других вопросов) было уже совершенно невозможно.
«Что же делать, однако, — спрашивает в отчаянии Сисмонди, — открыть ли порты
Англии или запереть их? осудить ли на голод и смертность мануфактурных или сель-
ских рабочих Англии? Поистине, вопрос ужасный; положение, в котором находится
английское министерство, — одно из самых щекотливых, в котором только могли ока-
заться государственные люди» (260). И Сисмонди паки и паки возвращается к «общему
выводу» об «опасности» системы фермерства, об «опасности подчинять все земледелие
системе спекуляции». Но «каким образом можно в Англии принять такие меры — серь-
езные, но в то же время постепенные, которые бы подняли значение (remettraient en
honneur) мелких ферм, когда половина нации, занятая в мануфактурах, страдает от го-
лода, а требуемые ею меры угрожают голодом другой половине нации, занятой в зем-
леделии, — я не знаю. Я считаю необходимым подвергнуть законы о торговле хлебом
значительным изменениям; но я советую тем, кто требует полной отмены их, тщатель-
но исследовать следующие вопросы»
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 253
(267), — следуют старые жалобы и опасения насчет упадка земледелия, сокращения
внутреннего рынка и т. п.
Таким образом, при первом же столкновении с действительностью, романтизм по-
терпел полное фиаско. Он принужден был сам себе выдать testimonium pauper-tatis* и
самолично расписаться в его получении. Вспомните, как легко и просто «разрешал»
романтизм все вопросы в «теории»! Протекционизм — неразумен, капитализм — ги-
бельное заблуждение, путь Англии — ошибочен и опасен, производство должно идти в
ногу с потреблением, промышленность и торговля — в ногу с земледелием, машины
выгодны лишь тогда, когда ведут к повышению платы или сокращению рабочего дня,
средства производства не следует отделять от производителей, обмен не должен опе-
режать производство, не должен вести к спекуляции и т. д., и т. д. Каждое противоре-
чие романтизм заткнул соответствующей сентиментальной фразой, на каждый вопрос
ответил соответствующим невинным пожеланием и наклеивание этих ярлычков на все
факты текущей жизни называл «решением» вопросов. Неудивительно, что эти решения
были так умилительно просты и легки: они игнорировали лишь одно маленькое обстоя-
тельство — те реальные интересы, в конфликте которых и состояло противоречие. И
когда развитие этого противоречия поставило романтика лицом к лицу перед одним из
таких особенно сильных конфликтов, каковым была борьба партий в Англии, предше-
ствовавшая отмене хлебных законов, — наш романтик совсем потерялся. Он прекрасно
чувствовал себя в тумане мечтаний и добрых пожеланий, он так мастерски сочинял
сентенции, подходящие к «обществу» вообще (но не подходящие ни к какому истори-
чески определенному строю общества), — а когда попал из своего мира фантазий в во-
доворот действительной жизни и борьбы интересов, — у него не оказалось в руках да-
же критерия для разрешения
 *
 — свидетельство о бедности. Ред.
254 В . И . ЛЕНИН
конкретных вопросов. Привычка к отвлеченным построениям и абстрактным решениям
свела вопрос к голой формуле: какое население следует разорить, земледельческое или
мануфактурное? — И романтик не мог, конечно, не заключить, что никакого не следует
разорять, что нужно «свернуть с пути»... но реальные противоречия обступили его уже
так плотно, что не пускают его подняться опять в туман добрых пожеланий, и романтик
вынужден дать ответ. Сисмонди дал даже целых два ответа: первый — «я не знаю»;
второй — «с одной стороны, нельзя не сознаться, с другой стороны, надо признать-
ся»90.
————
9-го января 1848 года в Брюсселе Карл Маркс говорил в публичном собрании «речь
о свободе торговли»*
. В противоположность романтизму, заявлявшему, что «политиче-
ская экономия не наука расчета, а наука морали», он поставил исходным пунктом сво-
его изложения именно простой трезвый подсчет интересов. Вместо того, чтобы взгля-
нуть на вопрос о хлебных законах как на вопрос «системы», избираемой нацией, или
как на вопрос законодательства (так смотрел Сисмонди), оратор начал с того, что пред-
ставил этот вопрос столкновением интересов фабрикантов и землевладельцев и пока-
зал, каким образом английские фабриканты пытались выставить вопрос общенародным
делом, пытались уверить рабочих в том, что они действуют в интересах народного бла-
га. В противоположность романтику, излагавшему вопрос в форме соображений, кото-
рые должен иметь в виду законодатель при осуществлении реформы, — оратор свел
вопрос к столкновению реальных интересов различных классов английского общества.
Он показал необходимость удешевления сырых материалов для фабрикантов, как осно-
вание всего
 *
 «Discours sur le libre echange» («Речь о свободе торговли». Ред.). Мы пользуемся немецким перево-
дом: «Rede uber die Frage des Freihandels»91.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 255
вопроса. Он охарактеризовал недоверчивое отношение английских рабочих, видевших
«в людях, полных самоотвержения, в каком-нибудь Боуринге (Bowring), Брайте (Bright)
и их сотоварищах — своих величайших врагов».
«Фабриканты строят с большими издержками дворцы, в которых Anti-Corn-LawLeague
(лига против хлебных законов)
92 устраивает в некотором роде свою резиден-
цию, они рассылают во все пункты Англии целую армию апостолов для проповеди ре-
лигии свободной торговли. Они печатают в тысячах экземпляров брошюры и раздают
их даром, чтобы просветить работника насчет его собственных интересов. Они тратят
громадные суммы, чтобы привлечь на свою сторону прессу. Чтобы руководить фритре-
дерским движением, они организуют величественный административный аппарат и на
публичных митингах развертывают все дары своего красноречия. На одном из таких
митингов один рабочий воскликнул: «Если бы землевладельцы продавали наши кости,
то вы, фабриканты, первые купили бы их, чтобы отправить на паровую мельницу и
сделать из них муку!». Английские работники прекрасно поняли значение борьбы меж-
ду землевладельцами и фабрикантами. Они прекрасно знают, что цену хлеба хотят по-
низить для того, чтобы понизить заработную плату, и что прибыль на капитал подни-
мется на столько же, на сколько упадет рента»93.
Таким образом, уже самая постановка вопроса дается совсем иначе, чем у Сисмон-
ди. Задачей ставится, во-1-х, объяснить отношение к вопросу различных классов анг-
лийского общества с точки зрения их интересов; во-2-х, осветить значение реформы в
общей эволюции английского общественного хозяйства.
По этому последнему пункту взгляды оратора сходятся с взглядами Сисмонди в том
отношении, что он точно так же видит тут не частный, а общий вопрос о развитии капи-
тализма вообще, о «свободной торговле» как системе. «Отмена хлебных законов в Анг-
лии была величайшим триумфом, которого добилась свободная торговля в XIX веке»94.
«С отменой хлебных законов
256 В . И . ЛЕНИН
свободная конкуренция, современный строй общественного хозяйства доводится до
своего крайнего развития»*
. Данный вопрос представляется, следовательно, для этих
авторов вопросом о том, следует ли желать дальнейшего развития капитализма или
же задержки его, поисков «иных путей» и т. п. И мы знаем, что утвердительный ответ
их на этот вопрос был именно решением общего принципиального вопроса о «судьбах
капитализма», а не частного вопроса о хлебных законах в Англии, ибо установленная
здесь точка зрения применялась и гораздо позже по отношению к другим государствам.
Авторы держались таких воззрений в 1840-х годах и относительно Германии, и относи-
тельно Америки**, объявляя прогрессивность свободной конкуренции для этой страны;
по отношению к Германии еще в 60-х годах один из них писал, что она страдает не
только от капитализма, но и от недостаточного развития капитализма98.
Возвратимся к излагаемой речи. Мы указали на принципиально иную точку зрения
оратора, сведшего вопрос к интересам различных классов английского общества. Такое
же глубокое различие видим мы и в постановке им чисто теоретического вопроса о
значении отмены хлебных законов в общественном хозяйстве. Для него это не абст-
рактный вопрос о том, какой системе должна следовать Англия, какой путь ей избрать
(как ставит вопрос Сисмонди, забывая о том, что у Англии есть прошлое и настоящее,
которые уже
 *
 «Die Lage der arbeitenden Klasse in England» (1845)95. Это сочинение писано с совершенно такой же
точки зрения до отмены хлебных законов (1846), тогда как излагаемая в тексте речь относится к периоду
после их отмены. По различие во времени не имеет для нас значения: достаточно сравнить вышеприве-
денные рассуждения Сисмонди, относящиеся к 1827-му году, с этой речью 1848 года, чтобы видеть пол-
ное тождество элементов вопроса у обоих авторов. Самая идея сравнить Сисмонди с позднейшим не-
мецким экономистом заимствована нами из «Handworterbuch der Staatswissenschaften», В. V, Art.
«Sismondi» von Lippert, Seite 679. Параллель оказалась представляющей такой животрепещущий интерес,
что изложение г. Липперта сразу потеряло всю свою деревянность... то бишь «объективность» и стало
интересным, живым и даже страстным. ** Ср. в «Neue Zeit»96 открытые недавно статьи Маркса в «Westphalisches Dampfboot»97.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 257
определяют этот путь). Нет, он ставит вопрос сразу на почву данного общественно-
хозяйственного строя; он спрашивает себя, каков должен быть следующий шаг в раз-
витии этого строя после отмены хлебных законов.
Трудность этого вопроса состояла в определении того, как повлияет отмена хлебных
законов на земледелие, — ибо относительно промышленности влияние это было для
всех ясно.
Чтобы доказать пользу такой отмены и для земледелия, Anti-Corn-Law-League на-
значила премии за три лучших сочинения о благотворном влиянии уничтожения хлеб-
ных законов на английское земледелие. Оратор излагает вкратце взгляды всех трех
лауреатов, Гопа (Норе), Морза (Morse) и Грега (Greg), и сразу выделяет последнего, со-
чинение которого наиболее научно, наиболее строго проводит принципы, установлен-
ные классической политической экономией.
Грег, сам крупный фабрикант, писавший преимущественно для крупных фермеров,
доказывает, что отмена хлебных законов вытолкнет из земледелия мелких фермеров,
которые обратятся к индустрии, но послужит к выгоде крупных фермеров, которые по-
лучат возможность снимать землю на более долгие сроки, вкладывать в землю больше
капитала, употреблять больше машин, обходясь меньшим количеством труда, который
должен подешеветь с удешевлением хлеба. Землевладельцам же придется довольство-
ваться более низкой рентой, вследствие изъятия из обработки земель худшего качества,
неспособных выдержать конкуренции дешевого привозного хлеба.
Оратор оказался вполне прав, признав наиболее научными это предсказание и от-
крытую защиту капитализма в земледелии. История оправдала предсказание. «Отмена
хлебных законов дала английскому земледелию громадный толчок... Абсолютное
уменьшение сельского рабочего населения шло рука об руку с расширением обрабо-
танной площади, с интенсификацией культуры, с неслыханным накоплением капитала,
вкладываемого в землю и посвящаемого ее обработке, с увеличением
258 В . И . ЛЕНИН
земельного продукта, не имеющим параллели в истории английской агрономии, с уве-
личением ренты землевладельцев, с ростом богатства капиталистических арендаторов...
Основным условием новых методов была большая затрата капитала на акр земли, а
следовательно, ускоренная концентрация ферм»*
.
Но оратор не ограничился, разумеется, этим признанием наибольшей правильности
рассуждений Грега. Это рассуждение было в устах Грега доводом фритредера, тол-
кующего об английском земледелии вообще, стремящегося доказать общую выгоду для
нации от отмены хлебных законов. После изложенного нами выше ясно, что не таков
был взгляд оратора.
Он разъяснил, что понижение цены хлеба, столь прославляемое фритредерами, озна-
чает неминуемое сокращение заработной платы, удешевление товара «труд» (точнее:
рабочей силы); что удешевление хлеба никогда не в состоянии будет уравновесить для
рабочего это понижение платы, во-первых, потому, что при понижении цены хлеба ра-
ботнику труднее будет сделать сбережение на употреблении хлеба, с целью доставить
себе возможность купить другие предметы; во-вторых, потому, что прогресс индустрии
удешевляет предметы потребления, заменяя пиво водкой, хлеб — карто-
 * Писано в 1867 г.
99. — Что касается до увеличения ренты, то для объяснения этого явления надо при-
нять во внимание закон, установленный новейшим анализом дифференциальной ренты, именно, что по-
вышение ренты возможно наряду с понижением цены хлеба. «Когда английские хлебные пошлины были
отменены в 1846 г., то английские фабриканты думали, что они превратили этим землевладельческую
аристократию в пауперов. Вместо этого она стала еще богаче, чем была когда-либо прежде. Как это слу-
чилось? Очень просто. Во-первых, от фермеров стали требовать по контракту, чтобы они вкладывали по
12 фунтов стерлингов вместо 8 ф. стерл. на акр в год, а во-2-х, землевладельцы, имея очень много пред-
ставителей в нижней палате, добились себе крупной государственной субсидии для дренирования своих
земель и для других прочных улучшений. Так как полного вытеснения даже самой худшей земли нигде
не было, а случалось — самое большее — лишь употребление ее для других целей, да и то в большинст-
ве случаев только временное, — то ренты поднялись пропорционально увеличенным вложениям капита-
ла в землю, и землевладельческая аристократия оказалась еще в лучших условиях, чем прежде» («Das
Kapital», III, 2, 259 («Капитал», т. III, ч. 2, стр. 259.100 Peд.)).
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 259
фелем, шерсть и лен — хлопчатой бумагой, понижая всем этим уровень потребностей и
жизни работника.
Таким образом, мы видим, что оратор устанавливает элементы вопроса, по-
видимому, так же, как и Сисмонди: он тоже признает неизбежным последствием сво-
бодной торговли разорение мелких фермеров, нищету рабочих в промышленности и в
земледелии. Наши народники, отличающиеся также неподражаемым искусством «ци-
тировать», вот тут-то и останавливают обыкновенно свои «выписки», заявляя с полным
удовлетворением, что они вполне «согласны». Но такие приемы показывают лишь, что
они не понимают, во-первых, громадных различий в постановке вопроса, на которые
мы указали выше; что они просматривают, во-вторых, то обстоятельство, что коренное
отличие новой теории от романтизма тут только и начинается: романтик поворачива-
ет от конкретных вопросов действительного развития к мечтаниям, реалист же берет
установленные факты за критерий для определенного решения конкретного вопроса.
Указав на предстоящее улучшение положения рабочих, оратор продолжал:
«Экономисты возразят нам на это:
Ну, хорошо, мы согласны, что конкуренция между работниками, которая, наверное,
не уменьшится при господстве свободной торговли, очень скоро приведет заработную
плату в соответствие с более низкой ценой товаров. Но, с другой стороны, понижение
цены товаров поведет к бoльшему потреблению; бoльшее потребление потребует уси-
ленного производства, которое повлечет за собою усиление спроса на рабочую силу;
результатом этого усиления спроса на рабочую силу будет повышение заработных
плат.
Вся эта аргументация сводится к следующему: свободная торговля увеличивает
производительные силы. Если промышленность возрастает, если богатство, производи-
тельные силы, одним словом, производительный капитал повышает спрос на труд, то
цена труда, а след., и заработная плата повышаются. Возрастание капитала
260 В . И . ЛЕНИН
является обстоятельством, наиболее благоприятным для рабочего. С этим необходи-
мо согласиться*
. Если капитал останется неподвижным, то промышленность не оста-
нется неподвижной, а станет падать, и работник в этом случае окажется первой жерт-
вой ее падения. Работник погибнет раньше капиталиста. Ну, а в том случае, когда капи-
тал возрастает, то есть, как уже сказано, в лучшем для работника случае, какова будет
его судьба? Он точно так же погибнет...»101. И оратор подробно объяснил, пользуясь
данными английских экономистов, как концентрация капитала усиливает разделение
труда, удешевляющее рабочую силу, благодаря замене искусного труда простым, как
машины вытесняют рабочих, как крупный капитал разоряет мелких промышленников и
мелких рантье и ведет к усилению кризисов, увеличивающих еще более число безра-
ботных. Вывод из его анализа был тот, что свобода торговли означает не что иное, как
свободу развития капитала.
Итак, оратор сумел найти критерий для разрешения вопроса, приводящего на первый
взгляд к той же безвыходной дилемме, перед которой остановился Сисмонди: и сво-
бодная торговля, и задержка ее одинаково ведут к разорению рабочих. Критерий этот
— развитие производительных сил. Постановка вопроса на историческую почву сразу
проявила себя: вместо сравнения капитализма с каким-то абстрактным обществом, ка-
ковым оно должно быть (т. е. в сущности с утопией), автор сравнил его с предшество-
вавшими стадиями общественного хозяйства, сравнил разные стадии капитализма в их
последовательной смене и констатировал факт развития производительных сил об-
щества, благодаря развитию капитализма. Отнесшись к аргументации фритредеров с
научной критикой, он сумел избежать обычной ошибки романтиков, которые, отрицая
за ней всякое значение, «выплескивают из ванны вместе с водой и ребенка», сумел вы-
делить ее здоровое зерно, т. е. не подлежащий сомнению факт гигантского
 * Курсив наш.
 К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 261
технического прогресса. Наши народники с свойственным им остроумием заключили
бы, конечно, что этот автор, становящийся так открыто на сторону крупного капитала
против мелкого производителя, — «апологет власти денег», тем более, что он говорил
перед лицом континентальной Европы, что он распространял выводы из английской
жизни и на свою родину, в которой крупная машинная индустрия делала в то время
свои первые, еще робкие шаги. А между тем именно на этом примере (как и на массе
подобных примеров из западноевропейской истории) они могли бы изучить то явление,
которого они никак не могут (может быть, не хотят?) понять, именно, что признание
прогрессивности крупного капитала против мелкого производства очень и очень далеко
еще от «апологии».
Достаточно вспомнить вышеизложенную главу из Сисмонди и данную речь, чтобы
убедиться в превосходстве последней и в теоретическом отношении, и в отношении
враждебности к какой бы то ни было «апологии». Оратор охарактеризовал противоре-
чия, сопровождающие развитие крупного капитала, гораздо точнее, полнее, прямее, от-
кровеннее, чем это делали когда-либо романтики. Но он нигде не опустился ни до од-
ной сентиментальной фразы, оплакивающей это развитие. Он нигде не проронил ни
словечка о какой бы то ни было возможности «свернуть с пути». Он понимал, что по-
добной фразой люди прикрывают лишь то обстоятельство, что они сами «сворачивают»
в сторону от вопроса, который ставит перед ними жизнь, т. е. данная экономическая
действительность, данное экономическое развитие, данные, вырастающие на его почве,
интересы.
Вышеуказанный, вполне научный, критерий дал ему возможность разрешить этот
вопрос, оставаясь последовательным реалистом.
«Не думайте, однако, господа, — говорил оратор, — что, критикуя свободную тор-
говлю, мы намерены защищать покровительственную систему»102. И оратор указал на
одинаковое основание свободной торговли и
262 В . И . ЛЕНИН
протекционизма в современном строе общественного хозяйства, указал вкратце на тот
процесс «ломки» старой хозяйственной жизни и старых полупатриархальных отноше-
ний в западноевропейских государствах, который совершал капитализм в Англии и на
континенте, указал на тот общественный факт, что, при известных условиях, свободная
торговля ускоряет эту «ломку»*
. «И вот, господа, — заключил оратор, — только в этом
смысле и подаю я свой голос за свободу торговли»104.
————
 * На это прогрессивное значение отмены хлебных законов указывал ясно и автор «Die Lage» еще до
этой отмены (l. с, р. 179), подчеркивая особенно влияние ее на самосознание производителей103.
 263
НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН
Написано в ссылке летом 1897 г.
Приложение написано осенью 1897 г.
Впервые напечатано в 1899 г.
в Женеве отдельной брошюрой
Печатается по тексту брошюры
105

265
Обложка брошюры В. И. Ленина
«Новый фабричный закон». — 1899 г.

 267
I
ЧЕМ ВЫЗВАНО ИЗДАНИЕ
НОВОГО ФАБРИЧНОГО ЗАКОНА?
Второго июня 1897 года издан новый фабричный закон о сокращении рабочего дня
на фабриках и заводах и об установлении праздничного отдыха. Петербургские рабочие
давно уже ждали этого закона, который правительство обещало еще в 1896 году, напу-
ганное массовой стачкой рабочих весной 1896 г. Вслед за этой массовой стачкой рабо-
чих на бумагопрядильных и бумаготкацких фабриках последовали другие стачки, и
везде рабочие требовали сокращения рабочего дня. Правительство отвечало на стачки
дикими преследованиями, хватало и высылало без суда массы рабочих; правительство
пыталось с перепугу повлиять на рабочих глупенькими фразами о христианской любви
фабрикантов к рабочим (циркуляр министра Витте фабричным инспекторам, изданный
в 1895—1896 гг.
*
). Но на эти фразы рабочие отвечали только смехом, и никакие пре-
следования не могли остановить движения, охватившего десятки и сотни тысяч рабо-
чих. Правительство поняло тогда, что необходимо уступить и исполнить хоть часть
требований рабочих. Кроме зверской травли стачечников и лживо-ханжеских фраз, пе-
тербургские рабочие получили в ответ обещание правительства издать закон о сокра-
щении рабочего дня. Это обещание было заявлено рабочим с небывалой торжественно-
стью в особых объявлениях106, расклеенных на фабриках от министра
 * См. настоящий том, стр. 112. Ред.
268 В . И . ЛЕНИН
финансов. Рабочие с нетерпением ждали исполнения обещания, ждали закона к 19 ап-
реля 1897 г., готовы были уже думать, что и это правительственное обещание, подобно
массе правительственных заявлений, было грубой ложью. Но на этот раз правительство
сдержало обещание: закон издан; но капов этот закон, — мы увидим ниже. Теперь же
нам надо рассмотреть те обстоятельства, которые заставили правительство исполнить
обещание.
Вопросом о сокращении рабочего дня наше правительство занялось не с 1896 г., а
гораздо раньше. Вопрос возбужден был 15 лет тому назад: еще в 1883 г. петербургские
фабриканты ходатайствовали об издании подобного закона. Такие же ходатайства по-
вторялись несколько раз и другими фабрикантами (именно польскими), но все эти хо-
датайства клались под сукно, подобно массе других проектов об улучшении положения
рабочих. С такими проектами русское правительство не торопится; они лежат под сук-
ном десятки лет. Вот, когда дело идет о том, чтобы сделать подачку в несколько мил-
лионов рублей гг. русским благонамеренным землевладельцам, «ходатайствовавшим» о
милостыньке из народных денег, или о том, чтобы назначить субсидию или премию
«угнетенным» гг. фабрикантам, — вот тогда русское правительство торопится и колеса
чиновнических и министерских канцелярий вертятся очень быстро, как бы «подмазан-
ные» каким-то особым «маслом». Относительно же рабочих не только проекты законов
лежат под сукном годы и десятилетия (напр., проект об ответственности предпринима-
телей вот уже, кажется, второе десятилетие все еще «изготовляется»), но даже издан-
ные уже законы не применяются, ибо чиновники императорского правительства совес-
тятся беспокоить гг. фабрикантов (напр., закон 1886 г. об устройстве больниц фабри-
кантами до сих пор в громадном большинстве случаев не применяется). Отчего же,
спрашивается, на этот раз давно поднятый вопрос сразу получил движение? сразу был
разрешен и проведен не в очередь чрез министерство и Государственный совет? сразу
получил вид законопроекта и сделался
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 269
законом? Очевидно, была какая-то сила, которая толкала чиновников, которая встрях-
нула их, поборола их упорное нежелание «привязываться» с новыми требованиями к
отечественным фабрикантам. Этой силой были петербургские рабочие и те громадные
стачки, которые устроены были ими в 1895—1896 гг. и которые сопровождались, бла-
годаря помощи рабочим со стороны социал-демократов (в виде «Союза борьбы»),
предъявлением определенных требований к правительству и распространением среди
рабочих социалистических прокламаций и листков. Правительство поняло, что никакая
полицейская травля не сломит рабочих масс, сознавших свои интересы, объединив-
шихся для борьбы и руководимых партией социал-демократов, защищающих рабочее
дело. Правительство вынуждено было пойти на уступки. Новый фабричный закон точ-
но так же вынужден рабочими у правительства, точно так же отвоеван рабочими у их
злейшего врага, как и изданный 11 лет тому назад закон 3 июня 1886 г. о правилах
внутреннего распорядка, о штрафах, о расценке и т. д. Тогда борьба рабочих прояви-
лась всего сильнее в Московской и Владимирской губерниях. Проявилась она тоже
массой стачек, рабочие тоже предъявляли тогда прямые и точные требования к прави-
тельству, и во время знаменитой Морозовской стачки из толпы рабочих были переданы
инспектору условия, составленные самими рабочими. В этих условиях говорится,
напр., о том, что рабочие требуют сокращения штрафов. Изданный вскоре после этого
закон 3 июня 1886 г. прямо отвечал на эти требования рабочих и содержал в себе пра-
вила о штрафах*
.
Так и теперь. Рабочие требовали в 1896 году сокращения рабочего дня, поддержива-
ли свое требование громадными стачками. Правительство отвечает теперь на требова-
ние изданием закона о сокращении рабочего дня. Тогда, в 1886 году, правительство ус-
тупило рабочим под давлением рабочих восстаний и старалось свести
 * См. об этом брошюру «О штрафах». (Настоящий том, стр. 15—60. Ред.)
270 В . И . ЛЕНИН
уступки к наименьшим размерам, старалось оставить лазейки фабрикантам, задержать
введение новых правил, отжилить у рабочих, что только можно из их требований. Те-
перь, в 1897 году, правительство уступает точно так же только давлению рабочих вос-
станий и точно так же стремится всеми силами уменьшить уступки рабочим, стремится
выторговать, отжилить часик-другой, увеличивая даже тот рабочий день, который
предложен фабрикантами, стремится оттягать в пользу фабрикантов несколько больше
праздников, не вводя их в число дней обязательного отдыха, стремится затянуть введе-
ние новых порядков, откладывая главные правила до будущих распоряжений минист-
ров. Законы 3 июня 1886 г. и 2 июня 1897 года, эти главные фабричные законы в Рос-
сии, оба являются, таким образом, вынужденной уступкой, отвоеванной русскими ра-
бочими у полицейского правительства. Оба они показывают, как относится русское
правительство к самым законным требованиям рабочих.
II
ЧТО СЛЕДУЕТ СЧИТАТЬ РАБОЧИМ ВРЕМЕНЕМ?
Рассмотрим подробно закон 2 июня 1897 г.
*
. Как мы уже сказали, новый закон, во-1-
х, ограничивает рабочий день для всех рабочих; во-2-х, устанавливает обязательный
воскресный и праздничный отдых. Прежде чем постановлять правила о количестве ра-
бочего времени, закон должен определить, что собственно следует понимать под рабо-
чим временем. Новый закон постановляет после этого такое правило: «Рабочим време-
нем или числом рабочих часов в сутки для каждого рабочего считается то время, в те-
чение которого, согласно договору найма, рабочий обязан находиться в помещении за-
ведения и в распоряжении заведующего оным для исполнения работы». Итак, все то
время, когда рабочий по расписанию или по требованию упра-
 * Вводится он в действие с ноября 1808 г.
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 271
вляющего находится в фабрике, должно считаться рабочим временем.
Занят ли рабочий в это время своей настоящей или обыкновенной работой, или
управляющий заставляет его работать что-либо другое, или даже заставляет его просто
ждать, — это безразлично: все время, проведенное рабочим на фабрике, должно счи-
таться рабочим временем. Например, на некоторых фабриках после звонка в субботу
рабочие чистят машины; по закону, чистка машин должна тоже считаться частью ра-
бочего времени. Следовательно, если фабрикант ничего не платит рабочему за чистку
машин, то это значит, что фабрикант даром пользуется рабочим временем нанятого
рабочего. Если фабрикант, нанявши рабочего по сдельной плате, заставляет его ждать
или отвлекает его от работы каким-нибудь сторонним делом без особой платы за это
дело (всякий рабочий знает, что это случается нередко), то это значит, что фабрикант
даром пользуется рабочим временем нанятого работника. Рабочим следует запомнить
это определение рабочего времени в новом законе и, опираясь на него, давать отпор
всякой попытке дарового употребления хозяином рабочей силы. Понятно, что такое
определение рабочего времени должно вытекать само собой из договора найма: иному
рабочему покажется, что это так ясно, что тут и говорить не о чем. Но правительство,
прислуживаясь к капиталистам, нарочно затемняет многое такое, что для каждого ра-
бочего само собой ясно. Так и тут правительство постаралось дать маленькую лазейку
господам фабрикантам. В законе сказано, что рабочим временем считается то время, в
течение которого рабочий по договору найма обязан находиться на фабрике. А как быть
в таком случае, когда в договоре найма ничего не сказано об обязанностях рабочего на-
ходиться столько-то часов в день на фабрике? Бывает ведь нередко, напр., на механиче-
ских заводах, что договор рабочих с хозяином состоит только в том, что рабочие берут-
ся за такую-то плату производить такую-то вещь (какую-нибудь принадлежность ма-
шины, известное число винтов или гаек и т. п.), а о времени, которое рабочий должен
272 В . И . ЛЕНИН
употребить на работу, не говорится ничего. Применим ли в таком случае новый закон о
числе рабочих часов в сутки? По здравому смыслу, конечно, применим, ведь рабочий
работает на фабрике, — как же не считать это рабочим временем. Но «здравый смысл»
у гг. капиталистов и поддерживающего их правительства совсем особый. По букве вы-
писанной нами статьи, к таким случаям легко могут не применить закон о сокращении
рабочего времени. Сошлется фабрикант на то, что в договоре он не обязывал рабочего
находиться на фабрике — и баста. А так как не всякий фабрикант такой искусный кля-
узник, чтобы заметить эту уловку, то чиновники министерства финансов поспешили
заранее указать всероссийскому купечеству на эту полезную для них дырочку в новом
законе. Министерство финансов давно уже издает особую газетку: «Вестник Финансов,
Промышленности и Торговли»107
, — одну из тех официальных газет, которые, сверх
объявления распоряжений правительства, стараются восхвалять успехи русских капи-
талистов и превозносить заботы правительства о кошельке банкиров, фабрикантов,
купцов и землевладельцев под флагом забот о народе. Вскоре после выхода нового за-
кона эта газетка поместила статью о новом законе (№ 26 «Вестника Финансов» за
1897 г.), подробно разъясняющую его значение и доказывающую, что роль именно пра-
вительства заботиться о здоровье рабочих. Вот в этой-то статье чиновники и постара-
лись указать фабрикантам на возможность лазейки в обход нового закона. В этой статье
прямо разъясняется, что новый закон нельзя будет применить к тем случаям, когда в
договоре не сказано ничего о рабочем времени, ибо при подряде рабочего на опреде-
ленную работу «он является уже не нанимаемым рабочим, а лицом, принимающим за-
каз». Фабриканту, значит, не очень трудно избавиться от неприятного закона: стоит
только назвать рабочего не рабочим, а «лицом, принимающим заказ»! Вместо того,
чтобы сказать, что рабочим временем считается время, в течение которого рабочий на-
ходится на фабрике в распоряжении хозяина, закон, следовательно, намеренно выра-
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 273
вился менее точно, сказав о том времени, в течение которого рабочий по договору обя-
зан находиться на фабрике. Казалось бы, что это все равно, но на самом деле и тут не
побрезговали пустить в ход умышленную неясность в ущерб рабочим!
III
НА СКОЛЬКО СОКРАЩАЕТ РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ
НОВЫЙ ЗАКОН?
Рабочее время, при дневной работе, ограничено законом 2-го июня 1897 г. 111
/2 ч. в
сутки. По субботам же и в кануны праздников — 10-ю часами в сутки. Сокращение ра-
бочего дня, по новому закону, следовательно, самое ничтожное. Есть не мало рабочих,
и в Петербурге их, вероятно, даже большинство, для которых такой закон не приносит
никакого сокращения рабочего времени и скорее даже грозит удлинением его. На с.-
петербургских заводах обычное рабочее время 10—101
/2 часов. Установление законом
такого непомерно длинного рабочего дня ясно показывает, что этот закон был ответом
на требования петербургских рабочих на бумагопрядильных и бумаготкацких фабри-
ках. Для этих рабочих новый закон, может быть, дает сокращение рабочего дня, ибо
они работали большей частью 12—14 часов в день. (Мы ниже объясним, почему мы
говорим «может быть».) 10-часовой рабочий день назначен по закону для ремесленни-
ков и установлен для заводов, находящихся в ведении военного министерства. Прави-
тельство решило, однако, что фабричных рабочих можно еще заставить работать боль-
ше! Даже петербургские фабриканты ходатайствовали перед правительством о сокра-
щении рабочего дня до 11 часов! Правительство решило накинуть еще полчасика в
угоду московским фабрикантам, которые заставляют рабочих работать в две смены
круглые сутки и которых рабочие еще недостаточно проучили, как видно. Русское пра-
вительство, хвастливо заявляющее о своей заботливости к рабочим, оказалось на деле
прижимистым, как мелкий
274 В . И . ЛЕНИН
торгаш. Оно оказалось более прижимистым, чем сами фабриканты, выбивающие с ра-
бочих лишние тысячи из каждого лишнего получасика работы. На этом примере рабо-
чие ясно могут видеть, как правительство не только защищает интересы фабрикантов,
но притом интересы худших фабрикантов; как правительство является гораздо более
злым врагом рабочих, чем класс капиталистов. Петербургские рабочие добились бы бо-
лее короткого рабочего дня и для себя и для всех русских рабочих, если бы не помеша-
ло правительство. Объединенные рабочие принудили фабрикантов к уступкам; петер-
бургские фабриканты готовы были удовлетворить рабочие требования; правительство
запрещает фабрикантам уступать, чтобы не подать примера рабочим. Затем большин-
ство фабрикантов в Петербурге убеждается в необходимости уступить рабочим и об-
ращается к правительству с ходатайством о сокращении рабочего дня до 11 часов. Пра-
вительство защищает, однако, интересы не одних петербургских, но всероссийских
фабрикантов, и так как на святой Руси есть фабриканты гораздо более прижимистые,
чем петербургские, то поэтому правительство, желая быть «справедливым», не может
дозволить, чтобы петербургские фабриканты слишком мало грабили своих рабочих: пе-
тербургские фабриканты не должны очень забегать вперед перед остальными русскими
фабрикантами; и правительство накидывает полчасика к тому рабочему дню, за кото-
рый ходатайствовали капиталисты. Очевидно, что из такого поведения правительства
для рабочих вытекает три урока:
Первый урок: передовые русские рабочие должны изо всех сил стараться втянуть в
движение более отсталых работников. Не втягивая в борьбу за рабочее дело всей массы
русских рабочих, передовые, столичные рабочие немногого добьются, даже если при-
нудят к уступкам своих фабрикантов, ибо правительство отличается такой высокой сте-
пенью «справедливости», что не позволяет лучшим фабрикантам делать существенные
уступки рабочим. Второй урок: русское правительство гораздо более злой враг русских
рабочих, чем русские
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 275
фабриканты, ибо правительство не только защищает интересы фабрикантов, не только
прибегает для этой защиты к зверской травле рабочих, к арестам, высылкам, к нападе-
ниям с войском на безоружных рабочих, но сверх того оно защищает интересы самых
прижимистых фабрикантов, восставая против стремления лучших фабрикантов усту-
пать рабочим. Третий урок: для того, чтобы завоевать себе человеческие условия рабо-
ты и добиться 8-часового рабочего дня, к которому стремятся теперь рабочие всего ми-
ра, русские рабочие должны полагаться только на силу своего объединения и неуклон-
но отвоевывать у правительства уступку за уступкой. Правительство словно торгуется с
рабочими, пробуя, нельзя ли набавить еще полчасика — рабочие покажут ему, что они
умеют стоять на своих требованиях. Правительство точно испытывает терпение рабо-
чих: нельзя ли, дескать, отделаться уступочкой подешевле — рабочие покажут ему, что
у них хватит терпения на самую упорную борьбу, ибо это для них — борьба за свою
жизнь, борьба против полного принижения и угнетения рабочего народа.
IV
ЧТО СЧИТАЕТ ЗАКОН «НОЧНЫМ ВРЕМЕНЕМ»
ДЛЯ РАБОЧИХ?
«Ночным временем считается: при работе одной сменой — время между 9 час. вече-
ра и 5 час. утра, а при работе двумя и более сменами — время между 10 часами вечера
и 4 часами утра». Так гласит новый закон. «Ночь» для черного народа, который должен
всю жизнь работать для других, и «ночь» для чистых господ, которые могут жить чу-
жим трудом — это по «закону» совсем различные вещи. И в С.-Петербурге, и в Москве
в 4 часа утра бoльшую часть года еще совсем темно, совсем ночь. Но русский закон по-
становляет, что рабочий должен сообразоваться всю жизнь с интересами капитала, ра-
бочий должен верить, что в пятом часу обязательно начинается день, хотя бы до вос-
хода солнца
276 В . И . ЛЕНИН
оставалось еще несколько часов. А ведь если рабочий живет не на фабрике, то ему при-
дется вставать в три часа, а может быть, и раньше, чтобы поспеть к четырем на фабри-
ку! Для петербургских чиновников «день» начинается с 12 часов дня, даже с 1 часу, но
ведь чиновники — это совсем особые люди... Кончается «день» для рабочих только в
10 часов вечера, и, выходя с фабрики на совершенно темную улицу, рабочий не должен
смущаться этой темнотой: он должен помнить и верить, что только-только кончился
«день», ибо так постановляет закон. Почему бы уж не постановить в законе, что «день»
для рабочего начинается тогда, когда фабричный свисток зовет его на фабрику, и кон-
чается тогда, когда тот же свисток зовет другую смену — ведь это было бы откровен-
нее и справедливее! В Швейцарии уже есть закон о том, что следует считать ночным
временем для рабочего, но где же швейцарцам додуматься до всех хитростей русских
полицейских чиновников: у этих страшных швейцарцев для рабочего человека «ночь»
оказывается такая же, как и для остальных людей, именно с 8 часов вечера до 5 (или до
6) час. утра. Единственное ограничение «ночной работы» в новом законе состоит в том,
что рабочие, занятые хотя бы отчасти ночью, не должны работать более 10 часов в су-
тки. И только. Запрещения ночных работ в законе нет. Закон и в этом отношении ос-
тался позади ходатайств петербургских фабрикантов, которые 14 лет тому назад
(1883 г.) ходатайствовали о запрещении ночной работы взрослым рабочим. Петербург-
ские рабочие и в этом отношении добились бы, следовательно, бoльшего от фабрикан-
тов, если бы не помешало правительство, которое вступилось за интересы наиболее
отсталых русских фабрикантов. Правительство не послушалось петербургских фабри-
кантов, ибо не желало обидеть московских фабрикантов, которые большею частью за-
ставляют рабочих работать по ночам. Свое прислужничанье интересам худших фабри-
кантов правительство постаралось, как водится, прикрыть лживыми фразами и увере-
ниями. «Вестник Финансов», издаваемый министерством финансов, в объяснительной
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 277
статье по поводу нового закона, указал, что в других государствах (напр., Франции)
ночная работа воспрещена. Но в нашем законе нельзя было, по его словам, этого сде-
лать. «Ограничение суточной работы заведения не всегда возможно: есть целый ряд
производств, требующих, по своим свойствам, непрерывности».
Очевидно, что это совсем пустая отговорка. Ведь речь идет не о тех особых произ-
водствах, которые требуют непрерывности, а о всех производствах вообще. Непрерыв-
ность и по теперешнему закону невозможна при 2-х сменах, без сверхурочной работы,
так как дневная работа определена в 111
/2 часов, а ночная в 10 часов, вместе 211
/2 ч. По-
этому насчет производств, требующих непрерывности, все равно в новом законе преду-
смотрены исключения (т. е. особые министерские правила, о которых мы скажем ни-
же). Значит, ровно никакой «невозможности» запретить ночные работы не было. Мы
уже сказали, что правительство хочет выставить себя заботящимся о здоровье рабочих;
вот как говорит министерство финансов о ночной работе: «Ночные работы, бесспорно,
более утомительны, вредны для здоровья и вообще менее естественны, нежели работы
при дневном свете; вред этой работы тем больше, чем она продолжительнее и постоян-
нее. Казалось бы, что, ввиду вредности ночных работ, лучше всего запретить их и
взрослым рабочим (как это воспрещается женщинам и подросткам обоего пола в неко-
торых производствах, а малолетним безусловно), но для этого нет никаких оснований
даже с точки зрения общего благосостояния рабочего; умеренный ночной труд без-
вреднее для него, нежели слишком продолжительная, но одинаково оплачиваемая
дневная работа». Вот как хорошо умеют отводить глаза народу чиновники русского
правительства! Даже защита интересов худших из фабрикантов выставляется заботой о
«благосостоянии рабочего». И как бесстыдно то оправдание, которое придумано мини-
стерством: «умеренный ночной труд», изволите видеть, «безвреднее, чем слишком про-
должительная, но оплачиваемая одинаково, дневная работа».
278 В . И . ЛЕНИН
Министерство хочет сказать, что рабочего вынуждает идти на ночную работу низкая
заработная плата, такая низкая плата, при которой рабочему нельзя обойтись без непо-
мерно длинной работы. И вот министерство, уверенное, что это всегда так останется,
что рабочему не добиться лучшей платы, цинично объявляет: если рабочему приходит-
ся работать безобразно долго, чтобы прокормить семью, то не все ли ему равно уж,
днем работать лишние часы или ночью? Конечно, если останутся прежние нищенские
заработки у большинства русских рабочих, то нужда заставит их работать лишние ча-
сы, но какое же нахальство нужно, чтобы объяснять разрешение ночной работы заби-
тым положением рабочего! «Оплачиваться труд будет одинаково», — вот в чем суть
для прислужников капитала, — «а при теперешней оплате труда рабочему не обойтись
без лишних часов». И подобные чиновники, сочиняющие кулацкие доводы для прижи-
мистых фабрикантов, смеют еще говорить о «точке зрения общего благосостояния ра-
бочего». Не напрасно ли только они надеются на то, что рабочий всегда будет таким
забитым? всегда станет соглашаться на «одинаковую оплату», именно прежнюю ни-
щенскую оплату его труда? Низкая плата и длинный рабочий день всегда идут рядом и
одно без другого невозможно. Если плата низка, то рабочему необходимо придется ра-
ботать лишние часы, работать и по ночам, чтобы выработать себе на прокормление. Ес-
ли рабочее время непомерно длинно, то плата всегда будет низка, потому что при
длинном рабочем времени рабочий вырабатывает в каждый час изделий меньше и го-
раздо хуже, чем при коротком рабочем дне; — потому что рабочий, задавленный непо-
мерной работой, всегда будет оставаться забитым и бессильным против гнета капитала.
Поэтому, если министерство русских фабрикантов предполагает сохранение в неиз-
менности теперешней безобразно низкой заработной платы русских рабочих и в то же
время толкует о «благосостоянии рабочих», — то это яснее ясного показывает лицеме-
рие и ложь его фраз.
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 279
V
КАК ДОКАЗЫВАЕТ МИНИСТЕРСТВО ФИНАНСОВ,
ЧТО ОГРАНИЧИТЬ СВЕРХУРОЧНЫЕ РАБОТЫ БЫЛО БЫ
«НЕСПРАВЕДЛИВО» ПО ОТНОШЕНИЮ К РАБОЧЕМУ?
Мы назвали новый закон законом о сокращении рабочего дня. Мы говорили выше,
что новый закон ограничил рабочий день 11-ю с половиною часами (10 часов при ноч-
ной работе). Но все это на деле обстоит не так, а гораздо хуже. Закон постановляет все
ограничения только относительно обычной, нормальной, урочной работы, не касаясь
работы сверхурочной. На деле поэтому фабрикант нисколько не стеснен в своем «пра-
ве» заставлять рабочих работать бесконечно долгое время, хотя бы по 24 часа в сутки.
Вот как говорит закон о сверхурочных работах: «Сверхурочною считается работа, про-
изводимая рабочим в промышленном заведении в такое время, когда по правилам
внутреннего распорядка ему не полагается работы. Сверхурочная работа допускается
не иначе, как по особому соглашению заведующего промышленным заведением с ра-
бочим. В договор найма могут быть включены условия только о таких сверхурочных
работах, которые оказываются необходимыми по техническим условиям производст-
ва». Это — чрезвычайно важная статья в новом законе, и вся она направлена целиком
против рабочих и дает полный простор произволу фабриканта. До сих пор сверхуроч-
ные работы велись по обычаю; закон о них не говорил. Теперь правительство узаконило
эти сверхурочные работы. Добавление закона, что для этих работ требуется «особое
соглашение» рабочего с хозяином, есть пустая и совершенно бессмысленная фраза. Все
работы производятся рабочими «по соглашению» с хозяевами; рабочие ведь не крепо-
стные (хотя очень многие из русских чиновников и желали бы всеми силами превра-
тить их в крепостных); они работают по найму, т. е. по соглашению. Не к чему было и
говорить, что для сверхурочных работ требуется соглашение. Правительство вставило в
закон эту пустую фразу, чтобы сделать вид, будто оно хочет ограничить
280 В . И . ЛЕНИН
сверхурочные работы. На самом же деле тут нет ровно никакого ограничения их; как
прежде хозяин говорил рабочему: «хочешь — работай сверх срока; не хочешь — полу-
чай расчет!», так и теперь будет говорить. Только до сих пор это делалось по обычаю, а
теперь будет делаться на основании закона. Прежде фабрикант, рассчитывая рабочего
за несогласие на сверхурочные работы, не мог опереться на закон, а теперь закон прямо
подсказывает ему, как он может теснить рабочих. Вместо ограничения сверхурочных
работ, эта статья закона легко может привести к еще большему употреблению их. Закон
дает даже право хозяину включать в договор требование сверхурочных работ, когда эти
работы «необходимы по техническим условиям производства». Оговорка эта нисколько
не стеснит фабриканта. Как разобрать, какие работы «необходимы по техническим ус-
ловиям производства», какие — не необходимы? Кто будет это разбирать? Как можно
опровергнуть заявление хозяина, который говорит, что работа, на которую он поставил
рабочего сверх урока, «необходима по техническим условиям производства»? Никто
этого разбирать не будет, проверить заявление хозяина некому. Закон только укрепил
произвол хозяев, подсказав им особо надежный способ притеснять рабочих. Теперь,
стоит только хозяину внести в условия договора правило, что рабочий не вправе отка-
зываться от сверхурочной работы, «необходимой по техническим условиям производ-
ства», и дело фабриканта в шляпе! Попробует рабочий не пойти на сверхурочную рабо-
ту, — его прогонят. А там (подумает фабрикант) пусть находится рабочий, который
станет доказывать, что эта работа не была «необходима по техническим условиям про-
изводства»! Смешно и представить себе возможность подобной жалобы со стороны ра-
бочего. Нечего и говорить, что никогда таких жалоб не будет и никогда бы они ни к
чему не повели. Таким образом, правительство вполне узаконило произвол фабрикан-
тов по отношению к сверхурочной работе. До какой степени торопится министерство
финансов прислужить фабрикантам и научить их пользоваться пошире сверхурочными
рабо-
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 281
тами, прикрываясь новыми законами, — это особенно видно из следующего рассужде-
ния «Вестника Финансов»: «Сверхурочные работы необходимы также при срочных за-
казах, которых вовсе не может предвидеть фабрикант или заводчик* в производствах,
приуроченных к определенным, кратким периодам времени, если для владельца заве-
дения невозможно или затруднительно увеличить число рабочих».
Видите, как успешно «толкуют» закон ретивые лакеи фабрикантов, сидящие в мини-
стерстве финансов! В законе говорится только о сверхурочных работах, необходимых
по техническим условиям, а министерство финансов спешит признать «необходимыми»
сверхурочные работы и по условиям «непредвиденных» (?!) заказов и даже при «за-
труднительности» для фабриканта увеличить число рабочих! Это уж просто какое-то
издевательство над рабочими! Ведь всякий ловкий фабрикант всегда может сказать, что
ему «затруднительно». Увеличить число рабочих — значит нанять новых, — значит
уменьшить число толпящихся у ворот безработных, — значит уменьшить соперничест-
во между рабочими, сделать рабочих более требовательными, согласиться, пожалуй, на
более высокую плату. Само собой разумеется, что нет ни одного фабриканта, который
бы не нашел это для себя «затруднительным». Подобный произвол фабриканта в назна-
чении сверхурочной работы уничтожает всякое значение закона о сокращении рабочего
дня. Никакого сокращения для целой массы рабочих не произойдет, ибо они по-
прежнему будут работать по 15—18 часов и более, оставаясь на фабрике и по ночам
для сверхурочной работы. Нелепость закона о сокращении рабочего дня без запреще-
ния (или, по крайней мере, ограничения) сверхурочных работ до того очевидна, что во
всех предварительных проектах закона было предположено ограничить сверхурочные
работы. С.-петербургские фабриканты (сами фабриканты!) еще в 1883 г. ходатайство-
вали о том,
 * Старая песенка! Каждый год русские фабрики — особенно центрального района — получают перед
Нижегородской ярмаркой срочные заказы, и каждый год они торжественно уверяют всех дураков, кото-
рые им верят или притворяются верующими, что они не могли предвидеть этого!..
282 В . И . ЛЕНИН
чтобы ограничить сверхурочные работы одним часом в день. Когда правительство, на-
пуганное петербургскими стачками 1895—1896 гг., назначило немедленно комиссию
для составления закона о сокращении рабочего дня, то эта комиссия предложила тоже
ограничить сверхурочные работы, именно 120-ью часами сверхурочной работы в году*
.
Откинув все предположения о каком бы то ни было ограничении сверхурочной работы,
правительство прямо взяло на себя этим поступком защиту интересов худших фабри-
кантов, прямо узаконило полное подчинение рабочих и с полной ясностью выразило
свое намерение оставить все по-старому, отделавшись ничего не говорящими фразами.
Министерство финансов, распинаясь за интересы фабрикантов, дошло до того, что
принялось доказывать, будто бы ограничить сверхурочные работы было бы «неспра-
ведливо по отношению к самому рабочему». Вот эти рассуждения, над которыми по-
лезно подумать каждому рабочему. «Лишение рабочего права работать на фабрике
свыше определенного числа часов в сутки было бы трудно осуществимо на практике»
(почему? потому что фабричные инспектора прескверно исполняют свои обязанности,
боясь пуще огня обидеть гг. фабрикантов? потому что при бесправии и безгласности
русского рабочего все реформы в его пользу трудно осуществимы? Министерство фи-
нансов, само того не ведая, сказало правду: действительно, покуда русские рабочие, как
и весь русский народ, остаются бесправными перед полицейским правительством, по-
куда они не имеют политических прав, — никакие реформы не будут действительны)...
«и являлось бы несправедливым по отношению к рабочему: нельзя преследовать чело-
века за то, что он изыскивает средства к существованию, напрягает свои силы иногда
даже свыше того предела, за которым его труд может оказаться вредным для здоровья».
Вот как гуманно и человеколюбиво русское правительство! Кланяйся и благодари, рус-
ский рабочий! Правитель-
 * Даже само министерство финансов, объясняя новый закон, не могло не признать, что «допущение
сверхурочной работы является как бы неуместным» («Вестник Финансов»).
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 283
ство так милостиво, что «не лишает» тебя «права» работать хоть по 18, хоть по 24 ч. в
сутки, правительство так справедливо, что не хочет тебя преследовать за то, что фабри-
кант заставляет тебя надрываться над работой! Во всех других странах преследуют за
работу на фабрике сверх указанного срока не рабочего, а фабриканта... наши чиновники
позабыли об этом. Да и как могут русские чиновники решиться преследовать гг. фаб-
рикантов! Помилуйте, как это возможно! Мы сейчас увидим, что даже за нарушения
всего этого нового закона гг. фабрикантов не будут преследовать. Во всех других стра-
нах рабочие имеют право для «изыскания средств к существованию» устраивать союзы,
кассы, открыто сопротивляться фабриканту, предлагать ему свои условия, устраивать
стачки. У нас этого не полагается. Но зато у нас рабочим даровано «право» работать
«свыше» какого угодно числа часов в сутки. Отчего же не добавили эти гуманные чи-
новники, что справедливое правительство «не лишает» также русских рабочих «права»
попасть в тюрьму без суда или быть избитым любым полицейским башибузуком за
всякую попытку отстоять себя от гнета капиталистов.
VI
КАКИЕ ПРАВА ДАЕТ НОВЫЙ ЗАКОН МИНИСТРАМ?
Мы показали выше, что по самым существенным пунктам новый закон не установил
никаких общеобязательных, точных и неизменных правил: правительство предпочло
предоставить побольше прав администрации (именно министрам), чтобы они могли
вводить всякие постановления и льготы для фабрикантов, могли тормозить применение
нового закона и т. д. Права, которые дает новый закон министрам, чрезвычайно широки
и велики. Министрам (именно министру финансов или министру путей сообщения и
т. п. по соглашению с министром внутренних дел) «предоставлено» издавать подроб-
ные правила о применении нового закона. На полное усмотрение министров предос-
тавлена целая масса вопросов, касающихся всех статей нового закона во всех и всяче-
ских отношениях. Права министров
284 В . И . ЛЕНИН
так велики, что они в сущности являются полными распорядителями нового закона; хо-
тят — издают такие правила, чтобы закон действительно применялся; хотят — делают
так, что закон никакого почти применения не получит. В самом деле, посмотрите, какие
именно правила могут издавать министры «в развитие настоящего узаконения» (так
выражается закон; мы уже видели, как остроумно умеет «развивать» закон министерст-
во финансов — так разовьет, что рабочим же приходится, по его мнению, благодарить
правительство за то, что оно не преследует их за чрезмерную работу и не «лишает их
права» работать хоть по 24 часа в сутки). Мы перечислили бы все разряды этих правил,
если бы это было возможно, но дело в том, что кроме указанных в законе вопросов,
подлежащих разрешению в министерских правилах, закон дает им право издавать и
другие правила, без всякого ограничения. Министрам предоставлено издавать правила о
продолжительности работы. Значит, закон о продолжительности работы одно дело, а
там еще будут министерские правила о том же. Министры могут издавать правила о
порядке смен, а могут, конечно, и не издавать, чтобы не стеснять фабрикантов. Мини-
страм предоставлено издавать правила о числе комплектов (т. е. о числе смен, о том,
сколько смен может быть в сутки), о перерывах и т. п. Это закон добавляет: и т. п. (и
тому подобные), т. е. что хотите, то и издавайте. Не захотят министры — не будет ни-
каких правил о перерывах, и фабриканты будут так же, как теперь, притеснять рабочих,
не давая им возможности сходить домой пообедать или матерям — накормить детей.
Министрам предоставлено издавать правила о сверхурочных работах, именно: об их
производстве, об их распределении и об их учете. Министры, следовательно, имеют тут
полный простор. Министры могут прямо изменять требования закона, т. е. и усиливать
их и уменьшать (закон нарочно оговорил именно право министров уменьшать требо-
вания нового закона относительно фабрикантов) в трех случаях: во-1-х, «когда сие бу-
дет признано необходимым по свойству производства (непрерывность и проч.)». Это
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 285
«и прочее» опять добавляет закон, давая министрам право ссылаться на какие угодно
«свойства производства». Во-2-х, «по свойству работ (уход за паровыми котлами, при-
водами, ремонт текущий и экстренный и т. п.)». Опять-таки «и тому подобные»! В-3-х,
«и в других особо важных, исключительных случаях». Затем министры могут опреде-
лять, какие производства особенно вредны для здоровья рабочих (а могут и не опреде-
лять: закон их не обязывает это сделать, а только предоставляет им право.., хотя это
право они и раньше имели, но не желали им пользоваться!), и издавать для этих произ-
водств особые правила. Рабочие видят теперь, почему мы сказали, что нельзя перечис-
лить те вопросы, разрешить которые предоставлено министрам: в законе везде настав-
лено здесь: «и т. п.» да «и пр.». Русские законы можно вообще разделить на два разря-
да: одни законы, которыми предоставлены какие-нибудь права рабочим и простому на-
роду вообще, другие законы, которые запрещают что-либо и позволяют чиновникам
запрещать. В первых законах все, самые мелкие права рабочих перечислены с полной
точностью (даже, напр., право рабочих не являться на работу по уважительным при-
чинам) и ни малейших отступлений не полагается под страхом самых свирепых кар. В
таких законах никогда уже вы не встретите ни одного «и т. п.» или «и пр.». В законах
второго рода всегда даются только общие запрещения без всякого точного перечисле-
ния, так что администрация может запретить все, что ей угодно; в этих законах всегда
есть маленькие, но очень важные добавления: «и т. п.», «и пр.». Такие словечки нагляд-
но показывают всевластие русских чиновников, полное бесправие народа перед ними;
бессмысленность и дикость той поганой канцелярщины и волокиты, которая пронизы-
вает насквозь все учреждения императорского русского правительства. Любой закон, от
которого может быть хоть крупица пользы, всегда опутывается до такой степени этой
канцелярщиной, что применение закона бесконечно затягивается; и мало того: приме-
нение закона оставляется на полное усмотрение чиновников, которые, как всякий знает,
готовы от души «услужить»
286 В . И . ЛЕНИН
всякой набитой мошне и напакостить, как только возможно, простому народу. Ведь все
эти правила «в развитие настоящего узаконения» министрам только предоставлено из-
давать, т. е. они могут издать, а могут и не издавать. Закон их ни к чему не обязывает.
Закон не назначает срока: могут издать теперь же, а могут и через десять лет. Понятно,
что тот перечень некоторых правил, которые указаны в законе, теряет при этом всякий
смысл и всякое значение: это — пустые слова, только прикрывающие желание прави-
тельства обессилить закон в его практическом применении. Громадные права предос-
тавляются нашим министрам почти всяким законом, касающимся рабочего быта. И мы
вполне понимаем, почему правительство так делает: оно хочет как можно больше при-
служиться гг. фабрикантам. На чиновника, применяющего закон, фабриканту ведь го-
раздо легче повлиять; чем на самое издание закона. Всякий знает, как легко попадают
наши тузы-капиталисты в гостиные гг. министров для приятных бесед друг с другом,
как приятельски угощаются они на своих обедах; как любезно подносят продажным
чиновникам императорского правительства подачки в десятки и сотни тысяч рублей
(делается это и прямо, в виде взяток, и косвенно, в виде предоставления акций «учре-
дителям» обществ или в виде предоставления почетных и доходных мест в этих обще-
ствах). Таким образом, чем больше прав предоставит новый закон чиновникам относи-
тельно применения этого закона, тем выгоднее и для чиновников, и для фабрикантов:
для чиновников выгода в том, что можно еще хапнуть; для фабрикантов в том, что
можно легче добиться льгот и поблажек. Напомним рабочим для примера два случая,
показывающих, к чему приводят на деле эти министерские правила, издаваемые «в раз-
витие закона». Закон 3 июня 1886 г. постановлял, что штрафы — это деньги рабочих,
которые должны расходоваться на их нужды. Министр «развил» этот закон так, что в
С.-Петербурге, напр., он не применялся целых 10 лет, а когда стал применяться, то все
дело отдали в руки фабриканта, от которого рабочий должен просить свои деньги
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 287
как подачку. Другой пример. Тот же закон (3 июня 1886 г.) постановляет, что расплата
должна производиться не реже двух раз в месяц, а министр «развил» этот закон так, что
фабриканты имеют право полтора месяца задерживать плату новопоступившему рабо-
чему. Всякий рабочий прекрасно понимает после этого, для чего и на этот раз предос-
тавлено министрам право «развивать» закон. Фабриканты тоже это прекрасно понима-
ют и уже пустили в ход свои средства. Мы видели выше, что министрам «предоставле-
но» издавать правила о сверхурочных работах. Фабриканты уже начали давить на пра-
вительство, чтобы оно не ограничивало сверхурочной работы. Газета «Московские Ве-
домости», которая так ретиво защищает всегда интересы худших фабрикантов, так на-
стойчиво подуськивает правительство на самые зверские и жестокие поступки и кото-
рая пользуется таким громадным влиянием «в высших сферах» (т. е. в среде высших
чиновников, министров и т. п.), — эта газета открыла уже целый поход, настаивая на
том, что не следует ограничивать сверхурочной работы. У фабрикантов есть тысячи
способов давить на правительство: у них есть свои общества и учреждения, фабрикан-
ты заседают во многих правительственных комиссиях и коллегиях (напр., фабричном
присутствии и т. п.), фабриканты имеют лично доступ к министрам, фабриканты могут
сколько угодно печатать о своих желаниях и требованиях, а печать имеет громадное
значение в настоящее время. У рабочих же нет никаких законных средств давить на
правительство. Рабочим остается только одно: соединяться вместе, распространять соз-
нание своих интересов, как одного класса, среди всех рабочих и давать соединенными
силами отпор правительству и фабрикантам. Всякий рабочий видит теперь, что приме-
нение нового закона целиком зависит от того, кто сильнее будет давить на правитель-
ство: фабриканты или рабочие. Только борьбой, сознательной и стойкой борьбой доби-
лись рабочие издания этого закона. Только борьбой могут они добиться того, чтобы
этот закон действительно применялся и применялся в интересах
288 В . И . ЛЕНИН
рабочих. Без упорной борьбы, без стойкого отпора объединенных рабочих каждому
притязанию фабрикантов новый закон остается пустой бумажкой, одной из тех наряд-
ных и лживых вывесок, которыми наше правительство старается подкрасить прогнив-
шее насквозь здание полицейского произвола, бесправия и угнетения рабочих.
VII
КАК НАШЕ «ХРИСТИАНСКОЕ» ПРАВИТЕЛЬСТВО
УРЕЗЫВАЕТ ПРАЗДНИКИ ДЛЯ РАБОЧИХ
Кроме правила о рабочем времени новый закон содержит также правило об обяза-
тельном воскресном и праздничном отдыхе фабричных и заводских рабочих. Пресмы-
кающиеся писаки, которых так много среди русских газетчиков и журнал истов, по-
спешили уже восхвалить за это правило превыше небес наше правительство и его гу-
манность. Мы увидим сейчас, что на деле этот гуманный закон стремится урезать
праздники для рабочих. Но сначала рассмотрим общие правила о воскресном и празд-
ничном отдыхе. Заметим прежде всего, что об установлении воскресного и празднич-
ного отдыха законом ходатайствовали петербургские фабриканты 14 лет тому назад (в
1883 г.). Значит, русское правительство и тут только тормозило и тянуло дело, сопро-
тивляясь реформе, доколе было возможно. По закону, в расписание праздников, в ко-
торые не полагается работы, обязательно включаются все воскресенья и затем еще 14
праздников, о которых мы еще будем говорить подробно ниже. Работу в праздник за-
кон запрещает не безусловно, но допущение ее ограничено следующими условиями:
необходимо, во-1-х, «взаимное соглашение» фабриканта и рабочих; во-2-х, работа в
праздничный день допускается «взамен буднего»; в-3-х, о состоявшемся соглашении
насчет замены праздника буднем необходимо сообщить немедленно фабричной ин-
спекции. Таким образом, работа в праздники ни в каком случае не должна, по закону,
уменьшить число дней отдыха, ибо фабрикант обязан заменить рабочий праздник нера-
бочим буднем. Рабочим
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 289
следует всегда иметь это в виду, а также то, что закон требует для такой замены взаим-
ного соглашения фабриканта и рабочих. Значит, рабочие всегда могут на вполне закон-
ном основании отказаться от такой замены, и фабрикант их принуждать не вправе. На
деле, конечно, фабрикант и тут будет принуждать рабочих посредством такого приема:
они станут спрашивать рабочих поодиночке об их согласии, и каждый рабочий побоит-
ся отказаться, опасаясь, как бы несогласного не рассчитали; такой прием фабриканта
будет, конечно, незаконен, ибо закон требует соглашения рабочих, т. е. всех рабочих
вместе. Но каким же образом могут все рабочие одного завода (их иногда несколько
сот, даже тысяч, разбросанных по многим местам) заявить о своем общем согласии?
Закон этого не указал и этим опять-таки дал в руки фабриканта средство прижать рабо-
чих. Чтобы не допустить такой прижимки, у рабочих есть одно средство: требовать в
каждом таком случае выбора депутатов от рабочих для передачи хозяину общего реше-
ния всех рабочих. Такое требование рабочие могут основывать на законе, ибо закон го-
ворит о соглашении всех рабочих, а все рабочие не могут же говорить сразу с хозяином.
Учреждение выборных депутатов от рабочих будет для них вообще очень полезно и
пригодится для всяких других сношений с фабрикантом и с конторой, так как отдель-
ному рабочему очень трудно и часто даже вовсе невозможно заявлять требования, пре-
тензии и т. п. Далее, про рабочих «инославных исповеданий» закон говорит, что для
них «разрешается» не вносить в список праздников те дни, которые не чтутся их церко-
вью. Но ведь зато есть другие праздники, которые чтутся католиками и которых нет у
православных. Закон об этом умолчал, попытавшись, следовательно, несколько при-
жать неправославных рабочих. Еще сильнее прижимка рабочих нехристиан: для них,
по закону, «допускается» вносить в праздники другие дни недели вместо воскресенья.
Только «допускается»! Наше христианское правительство так дико травит лиц, не при-
надлежащих к господствующей религии, что возможна, пожалуй, и здесь попытка при-
теснить
290 В . И . ЛЕНИН
нехристиан посредством неясности закона. Закон же выразился тут очень темно. Надо
понимать его так, что один день в неделе обязательно должен быть днем отдыха и до-
пускается лишь замена воскресенья другим днем. Но и «господствующая» религия дает
поблажку только «господам», а для рабочего человека она тоже не упустит случая при-
думать всякую каверзу. Посмотрим-ка, какие праздники требует закон вносить обяза-
тельно в расписание. Хорошо ведь это говорить об установлении воскресного и празд-
ничного отдыха; на деле и до сих пор рабочие не работали обыкновенно, в большинст-
ве случаев, ни в воскресенья, ни в праздники. Закон может ведь так установить празд-
ничный отдых, что число обязательных праздников окажется гораздо ниже обычных
праздников. Именно так и сделало в новом законе наше христианское правительство.
Обязательных праздников новый закон установил 66 в году, 52 воскресенья, 8 праздни-
ков в числах (1 и 6 января, 25 марта, 6 и 15 августа, 8 сентября, 25 и 26 декабря) и 6
праздников передвижных (пятница и суббота страстной недели, понедельник и вторник
пасхи, вознесение и сошествие святого духа). А сколько было до сих пор на наших
фабриках обычных праздничных дней в году? Точные сведения об этом имеются в на-
шем распоряжении по Московской и Смоленской губерниям, да и то только для неко-
торых фабрик. Но так как различия между отдельными фабриками и даже между обеи-
ми губерниями очень не велики, то эти сведения вполне пригодны для суждения о на-
стоящем значении нового закона. По Московской губернии сведения собраны были о
47 крупных фабриках, имеющих вместе свыше 20 тысяч рабочих. Оказалось, что для
ручных фабрик обычное число праздников в году 97, а для механических 98. Самое
меньшее число праздников в году оказалось 78: эти 78 дней празднуются во всех без
исключения исследованных фабриках. По Смоленской губернии сведения есть о 15
фабриках, имеющих около 5—6 тысяч рабочих. Среднее число праздников в году — 86,
т. е. почти столько же, сколько и в Московской губернии; самое меньшее число празд-
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 291
ников найдено было на одной фабрике с 75 праздниками. Этому обычному на русских
фабриках числу праздничных дней в году соответствовало и число праздников, уста-
новленных в заводах, подчиненных военному ведомству; именно, там установлено 88
праздников в году. Почти столько же дней признается по нашим законам неприсутст-
венными (87 дней в году). Следовательно, обычное число праздников в году было до
сих пор у рабочих такое же, как и у остальных граждан. Наше «христианское прави-
тельство», заботясь о здоровье рабочих, выкинуло из этих обычных праздников четвер-
тую часть, целых 22 дня, оставив только 66 обязательных праздников. Перечислим эти
откинутые правительством в новом законе обычные праздники. Из праздников в числах
откинуты: 2 февраля — сретение; 9 мая — Николин день; 29 июня — Петров день; 8
июля — казанской; 20 июля — Ильин день; 29 августа — Ивана крестителя; 14 сентяб-
ря — воздвижение; 1 октября — покров (даже этот праздник правительство сочло из-
лишним и необязательным. Можно быть уверенным, что из фабрикантов не найдется
ни одного, который бы решился заставить рабочих работать в этот день. Правительство
и здесь опять-таки защищает интересы и прижимки худших фабрикантов); 21 ноября —
введение во храм; 6 декабря — Николин день. Итого откинуто 10 праздников в числах*
.
Далее из передвижных праздников откинуты суббота масленой недели и среда послед-
ней недели, т. е. два праздника. Всего, значит, откинуто 12 праздников из самого мень-
шего числа праздников, которые давались до сих пор на отдых рабочим по господство-
вавшему обычаю. Правительство так любит называть себя «христианским» правитель-
ством; обращаясь к рабочим, министры и другие чиновники услащают свою речь фра-
зами о «христианской любви» и «христианских чувствах» фабрикантов к рабочим, пра-
вительства к рабочим и т. д.
 * Мы перечислили только те праздники, которые праздновались до сих пор на всех фабриках. Есть и
еще много праздников, общих для громадного большинства фабрик, напр., запусты, пятница масленой
недели, четверг, пятница и суббота пасхальной недели и многие другие.
292 В . И . ЛЕНИН
Но как только вместо фраз начинается дело, так все эти лицемерные и ханжеские слова
летят к черту, и правительство превращается в торгаша, стремящегося где только мож-
но оттягать что-нибудь у рабочих. Давным-давно сами фабриканты, именно лучшие из
них, ходатайствовали об установлении законом воскресного и праздничного отдыха.
Правительство, после 15-летней проволочки, издает наконец такой закон, установляет
обязательность воскресного и праздничного отдыха, но за эту уступку рабочим не
упускает случая еще прижать их, выкидывая из числа обязательных праздников четвер-
тую часть обычных праздников. Правительство поступает, следовательно, как настоя-
щий ростовщик: делая одну уступку, оно старается наверстать ее на какой-нибудь дру-
гой прижимке. После такого закона очень легко может быть, что на некоторых фабри-
ках хозяева попробуют уменьшить число дней отдыха для рабочих, попробуют заста-
вить рабочих работать в те праздники, которые до сих пор праздновались, но не вклю-
чены законом в число обязательных. Чтобы не допустить ухудшить свое положение,
рабочие и в этом отношении должны быть всегда готовы дать отпор всякой попытке
уменьшения числа праздников. Закон указывает только обязательные праздники; но
рабочие имеют право требовать кроме них и других праздников. Необходимо только
добиваться, чтобы все праздники были внесены в правила внутреннего распорядка, и не
доверять словесным обещаниям. Рабочие только тогда могут быть уверены, что их не
заставят работать в праздник, когда этот праздник внесен в правила внутреннего распо-
рядка. Точно так же, как насчет праздников, — новый закон и насчет полупраздников
попытался оставить дело по-прежнему и даже отчасти ухудшить его. Полупраздник ус-
тановлен в законе только один — именно канун рождества: в этот день работы должны
быть окончены не позже полудня. Так было и до сих пор на большинстве фабрик, а ес-
ли на какой-нибудь фабрике и не освобождали рабочих в полдень в сочельник, то дава-
ли им по большей части полупраздник в канун
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 293
какого-нибудь другого большого праздника. Вообще один полупраздник в год был и до
сих пор установлен на большинстве фабрик. Затем в субботы и в канун праздников ра-
бочий день ограничен новым законом 10-ю часами, т. е. на 11
/2 часа меньше обычного
рабочего дня. В этом отношении закон тоже не внес улучшения в положение рабочих, и
возможно даже, что ухудшил его: до сих пор почти на всех фабриках работы по суббо-
там оканчивались раньше обыкновенного. Один исследователь, собравший много све-
дений по этому вопросу и вообще близко ознакомившийся с фабричным бытом, утвер-
ждал: в среднем выводе можно безошибочно принять, что по субботам работа заканчи-
вается за 2 часа до урочного времени. Значит, закон и тут не упустил случая, превращая
обычный отдых в обязательный, оттягать за эту уступку у рабочих еще хоть полчасика.
Полчасика в каждую неделю, это составит в год (положим 46 рабочих недель) — 23 ча-
са, т. е. два дня лишней работы на хозяина... Не дурной подарок нашим бедным неиму-
щим фабрикантам! Можно быть уверенным, что эти рыцари денежного мешка не по-
стесняются принять и такой подарок и приложат все усилия, чтобы вознаградить себя
таким образом за «жертвы», наложенные на них новым законом (как они любят выра-
жаться), и в этом отношении, следовательно, рабочим приходится рассчитывать только
на себя, на силу своего объединения. Без упорной борьбы рабочему классу и в этом от-
ношении не дождаться, несмотря на новый закон, улучшения своего положения.
VIII
ЧЕМ ОБЕСПЕЧЕНО ИСПОЛНЕНИЕ НОВОГО ЗАКОНА?
Чем обеспечивается вообще исполнение законов? Во-1-х, надзором за исполнением
закона. Во-2-х, наказанием за неисполнение закона. Посмотрим же, как обстоит дело по
отношению к новому фабричному закону. Надзор за исполнением законов поручен
фабричным инспекторам. До сих пор правила о надзоре за фабричными заведениями,
изданные в 1886 г., распространялись
294 В . И . ЛЕНИН
далеко не на всю Россию, а только на некоторые губернии, именно на самые промыш-
ленные. Расширение области надзора за фабричными заведениями шло постоянно
вслед за расширением рабочего движения и стачек рабочих. Теперь, одновременно с
законом о сокращении рабочего дня, издан (того же 2/VI 1897 г.) закон о распростране-
нии надзора за фабричными заведениями на всю Россию и все Царство Польское. Это
распространение на всю, Россию правил о надзоре и учреждение фабричных инспекто-
ров, конечно, есть шаг вперед. Рабочие воспользуются этим, чтобы ознакомить боль-
шее число своих товарищей с их положением, с законами о рабочих, с тем, как отно-
сится правительство и его чиновники к рабочим и т. д. Подчинение всех русских фаб-
рично-заводских рабочих одинаковым правилам с передовыми рабочими (губерний Пе-
тербургской, Московской, Владимирской и т. п. губ.) поможет, конечно, и рабочему
движению охватить быстрее всех русских рабочих. Что касается до того, насколько
действителен надзор за исполнением закона посредством фабричных инспекторов, то
мы не будем подробно рассматривать этого. Для этого надо бы написать особую книж-
ку (настолько широк этот предмет), и, может быть, нам удастся в другой раз погово-
рить с рабочими о фабричной инспекции. Заметим только вкратце, что фабричных ин-
спекторов назначается в России так мало, что они очень редко появляются на фабриках.
Фабричные инспектора вполне подчинены министерству финансов, которое превраща-
ет их в прислужников фабрикантов, заставляет их доносить полиции о стачках и волне-
ниях, заставляет их преследовать рабочих за уход с фабрики, даже тогда, когда их не
преследует фабрикант, одним словом, превращает фабричных инспекторов в каких-то
полицейских служителей, в каких-то фабричных урядников. Фабрикант имеет тысячи
способов влиять на фабричных инспекторов и заставлять их делать по-своему. У рабо-
чих же нет никаких средств повлиять на фабричную инспекцию, да и не может быть у
рабочих таких средств, покуда рабочие не пользуются правами свободно собираться,
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 295
устраивать союзы, печатать о своих делах, издавать свои рабочие газеты. При отсутст-
вии этих прав никакой надзор чиновников за фабрикантами не может быть и никогда не
будет серьезным и действительным. Но одного надзора недостаточно для того, чтобы
закон исполнялся. Для этого еще необходимо установить строгие наказания за неис-
полнение закона. Иначе какой же толк будет от того, что фабричный инспектор укажет
фабриканту неправильность его действий? Фабрикант не обратит внимания на это и
будет делать по-прежнему. Поэтому при издании нового закона определяют всегда, ка-
ким наказаниям подвергается тот, кто его не исполняет. Но в новом законе 2 июня 1897
года о сокращении рабочего времени и о праздничном отдыхе никакого наказания за
неисполнение его не установлено. Рабочие могут видеть отсюда, как различно относит-
ся правительство к фабрикантам и рабочим. Когда издают закон, напр., о том, что рабо-
чие не вправе уходить с фабрики до срока, то сейчас же назначают и наказание за уход
и даже такое свирепое наказание, как арест. За стачку, напр., рабочим грозит закон аре-
стом или даже тюрьмой, а фабриканту за неисполнение правил, вызвавшее стачку,
только штрафом. Так и теперь. Требование закона, чтобы фабрикант давал рабочим
воскресный и праздничный отдых и не занимал их более 11 с половиною часов в сутки,
не ограждено никакими наказаниями за неисполнение его. Чем же ответит фабрикант,
нарушивший этот закон? Самое большее, что его притянут к мировому, который не
может назначить штрафа более 50 р., или фабричное присутствие само наложит наказа-
ние тоже в виде штрафа. Но разве штраф в 50 руб. испугает фабриканта? Ведь он не 50
руб. прибыли получит, заставив всех рабочих проработать ему ночь или праздник!
Фабриканту прямо выгоднее будет нарушать закон и платить штраф. Отсутствие в за-
коне особого наказания за неисполнение его фабрикантом есть вопиющая несправедли-
вость, прямо указывающая на то, что наше правительство хочет как можно дольше ос-
тавить закон без применения, что правительство не желает строго
296 В . И . ЛЕНИН
требовать от фабрикантов подчинения закону. И в других странах бывало в давно про-
шедшие времена так, что правительство издавало фабричные законы, не назначая за
неисполнение их наказания. Такие законы на деле и не исполнялись вовсе, оставаясь
пустой бумажкой. Поэтому в других странах давно уже бросили этот нелепый обычай
писать законы, не обеспечивая их исполнения. Теперь русское правительство повторяет
эту старую уловку, надеясь, что рабочие не заметят ее. Но эта надежда неоснователь-
ная. Как только рабочим станет известен новый закон, они сами станут строго следить
за его исполнением, не допуская ни малейших отступлений от него, отказываясь от ра-
боты, покуда не исполнены требования закона. Этот надзор самих рабочих будет по-
действительнее надзора каких-нибудь фабричных урядников. Без такого надзора закон
исполняться не будет.
IX
УЛУЧШИТ ЛИ НОВЫЙ ЗАКОН ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧИХ?
На первый взгляд может даже показаться странным, что мы спрашиваем об этом. За-
кон сокращает рабочее время и устанавливает обязательность воскресного и празднич-
ного отдыха, — как же это не улучшение положения рабочих? Но мы уже подробно по-
казали выше, как неточны и неопределенны правила нового закона, как часто закон,
вводя правило, улучшающее положение рабочих, обессиливает это правило тем, что
оставляет в силе произвол хозяина или ограничивает число обязательных праздников
гораздо меньшим числом, чем число обычных праздников.
Попробуем подсчитать, сократится ли рабочее время от введения нового закона, ес-
ли число дней отдыха будет не больше установленного законом, т. е. если отдых будет
даваться рабочим только в обязательные, законом установленные праздники, а в ос-
тальные обычные праздники фабрикантам удастся принудить рабочих к работе. Удаст-
ся ли это им или нет, — это, конечно, вопрос. Это зависит от сопротивления рабочих.
Но что
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 297
фабриканты будут стараться вознаградить себя за сокращение рабочего дня уменьше-
нием праздников, — это несомненно. Что закон всеми силами помогает этому благо-
родному стремлению капиталистов притеснять рабочих, это тоже несомненно. Вот и
посмотрим, что вышло бы в этом случае. Чтобы сравнить рабочее время при старых
порядках и при новых (т. е. по закону 2 июня 1897 г.), надо взять число рабочих часов в
год: только при таком расчете можно учесть и все праздничные дни и сокращения ра-
боты в кануны праздников. Сколько же рабочих часов в год бывает обыкновенно у рус-
ского фабрично-заводского рабочего теперь, т. е. перед введением в действие закона 2
июня 1897 г.? Само собою разумеется, что вполне точных сведений об этом нет, потому
что нельзя подсчитать числа часов работы у каждого рабочего. Надо пользоваться дан-
ными, забранными по нескольким фабрикам: предполагается, что на остальных фабри-
ках число часов приблизительно таково же, как и на исследованных. Возьмем данные,
собранные по Московской губернии. Число рабочих дней в году было подсчитано с
точностью по 45 крупным фабрикам. Оказалось, что на всех этих 45 фабриках вместе
рабочих дней в году 12 010, т. е. в среднем на одну фабрику 267 рабочих дней в году*
.
Число рабочих часов в неделю составляет в среднем (по данным о нескольких стах
фабриках) — 74, т. е. 121
/3 часов в день. В год, значит, всего было 267?l21
/3 = 3293 ра-
бочих часа, или для круглого счета 3300 рабочих часов. По городу Одессе мы подсчи-
тали данные по 54 крупным фабрикам, о которых нам известно и число рабочих дней в
году и число часов. Оказалось, что среднее число рабочих часов в год на всех этих фаб-
риках равняется 3139 часам, т. е. значительно меньше, чем в Московской губернии. В
Одессе короче рабочий день: самый обычный — 101
/2 часов, а в среднем для этих 54
фабрик — 10,7 часов. Поэтому число рабочих часов в году оказывается меньше,
 * Если рабочих дней в году 267, значит нерабочих, праздничных дней 98. Выше мы говорили, что
число праздников равно 89, но это мы брали, во-1-х, одни механические фабрики, а во-2-х, не среднее
число праздников во всех фабриках, а то число праздников, которое чаще всего встречается.
298 В . И . ЛЕНИН
несмотря на меньшее число праздничных дней. Посмотрим, сколько рабочих часов
выйдет по новому закону. Прежде всего определим число рабочих дней в году. Для
этого из 365 надо вычесть, во-1-х, 66 праздников; во-2-х, 1
/2 дня сочельника; в-3-х, надо
вычесть то свободное время, которое рабочий получает от окончания работы перед
праздником на 11
/2 часа раньше. Предпраздничных дней будет 60 (а не 66, потому что
около 6 праздничных дней сложены с другими праздничными днями). Значит, от со-
кращения праздничной работы получится 60?11
/2 = 90 рабочих часов, или 8 рабочих
дней. Итого надо вычесть из 365 — 741
/2 праздничных дня (66 + 1
/2 + 8 =
 741
/2). Получим
2901
/2 рабочих дней, или — 2901
/2 ?111
/2 = 3340 рабочих часов. Выходит, стало быть,
что если число праздников будет уменьшено до числа обязательных по закону празд-
ников, то положение рабочих от введения нового закона не только не улучшится, а
скорее даже ухудшится: в общем и целом их рабочее время в году останется прежним
или даже увеличится! Конечно, это расчет только приблизительный: с полной точно-
стью рассчитать этого нельзя. Но этот расчет основан на вполне пригодных данных и
показывает нам ясно, какую хитрую уловку пустило в ход правительство для прижимки
рабочих, сократив число обязательных праздников сравнительно с числом обычных
праздников. Этот расчет показывает ясно, что если рабочие не будут крепко стоять
друг за друга и давать сообща отпор фабрикантам, то их положение может ухудшиться
от введения нового закона! И заметьте притом, что ведь весь этот расчет касается толь-
ко дневной работы, именно урочной работы. А сверхурочная работа? Насчет нее ведь
закон никаких ограничений не постановил, и неизвестно, введут ли какие-нибудь огра-
ничения гг. министры в тех правилах, которые им «предоставлено» издать. Это отсут-
ствие ограничений сверхурочной работы и есть главная причина, которая заставляет
сомневаться в том, улучшит ли новый закон положение рабочих? Если заработная пла-
та при сокращении нормального (урочного) рабочего дня останется у боль-
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 299
шинства русских рабочих так же безобразно низка, как и теперь, тогда рабочему из
нужды придется согласиться на сверхурочную работу, и положение его не улучшится.
Для рабочего надо то, чтобы он работал не более 8 часов в сутки, имея время для отды-
ха, для своего развития, для пользования своими правами, как человека, как семьянина,
как гражданина. Для рабочего надо то, чтобы он получал не нищенскую плату, а доста-
точную для того, чтобы жить по-человечески, чтобы рабочий пользовался сам теми
усовершенствованиями, которые вводятся в работы, а не отдавал всю прибыль своим
эксплуататорам. Если же придется работать за ту же плату столько же часов, сколько и
прежде, то не все ли равно рабочему, как будет называться его чрезмерная работа,
урочной или сверхурочной? Закон о сокращении рабочего дня останется тогда мерт-
вым, окажется пустой бумажкой. Фабрикантов тогда новый закон нисколько не затро-
нет, ничего не заставит их уступить рабочему народу. И чиновники министерства фи-
нансов, подслуживаясь капиталистам, намекают уже видимо на это: в той же статье
«Вестника Финансов» они успокоительно говорят гг. фабрикантам следующее: «Новый
закон, ограничивая свободу договора найма на обычные работы, не устраняет возмож-
ности для фабриканта вести работы в заведении в любое время дня и ночи и даже в
случаях нужды» (да! да! наши бедные, угнетенные фабриканты ведь так часто испыты-
вают «нужду» в даровом труде русских рабочих!) «и в праздничные дни, входя для это-
го в особые соглашения (на сверхурочные работы) с рабочими».
Видите, как распинаются эти лакеи денежного мешка! Вы, дескать, не извольте
очень беспокоиться, гг. фабриканты: вы можете «вести работы в любое время дня и но-
чи», только тогда надо будет назвать работу, которая раньше считалась урочной, —
сверхурочной. Измените только название работ, и больше ничего!
Удивительнее всего в этом заявлении нахальство чиновников; они наперед уверены,
что никакого ограничения сверхурочной работы не будет (если сверхурочные работы
будут ограничены, тогда фабрикант
300 В . И . ЛЕНИН
не может вести работ в любое время дня и ночи!) «Они наперед уверены, что до рабо-
чих не дойдут их циничные и откровенные советы фабрикантам не церемониться! На
этот счет и чиновники министерства финансов, кажется, отличились! Рабочим будет
очень поучительно узнать, как беседуют чиновники с фабрикантами и что они им со-
ветуют. Узнав это, рабочие поймут, что под кровом нового закона против них высту-
пают старые враги с прежними стремлениями закабалить рабочего на самом «законном
основании».
X
КАКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ИМЕЕТ НОВЫЙ ЗАКОН?
Мы познакомились теперь во всех подробностях с новым законом. Остается рас-
смотреть еще, какое значение для рабочих и для рабочего движения в России имеет
этот закон.
Значение нового фабричного закона состоит в том, что он, с одной стороны, является
вынужденной уступкой правительства, что он отвоеван у полицейского правительства
соединенными и сознательными рабочими. Издание этого закона показывает успех ра-
бочего движения в России, показывает, какую громадную силу заключает в себе созна-
тельное и стойкое требование рабочих масс. Никакие преследования, ни массовые аре-
сты и высылки, ни грандиозные политические процессы, ни затравливания рабочих —
ничто не помогло. Правительство пустило в ход все свои средства и силы. Оно обру-
шилось на петербургских рабочих всей тяжестью той громадной власти, которую оно
имеет. Оно преследовало и травило рабочих без всякого суда с невиданной жестоко-
стью, стараясь во что бы то ни стало выбить из рабочих дух протеста, борьбы, стараясь
подавить начинающееся социалистическое движение рабочих против фабрикантов и
против правительства. Ничто не помогло, и правительству пришлось убедиться, что
никакие преследования отдельных рабочих не искоренят рабочего движения и что при-
ходится идти на уступки. Неограниченное правительство, кото-
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 301
рое считается всемогущим и независимым от народа, должно было уступить требова-
ниям нескольких десятков тысяч петербургских рабочих. Мы видели, как незначитель-
ны, как двусмысленны эти уступки. Но ведь это только первый шаг. Рабочее движение
давно уже вышло за пределы С.-Петербурга; оно развивается все шире, охватывая все
глубже массы промышленных рабочих во всей стране, и когда все эти массы, руково-
димые одной партией социалистов, предъявят сообща свои требования, — тогда уже
правительство не отделается такой ничтожной уступкой!
С другой стороны, значение нового закона состоит в том, что он необходимо и неиз-
бежно дает новый толчок русскому рабочему движению. Мы видели, как закон поста-
рался везде оставить лазейки фабрикантам, постарался оставить в неопределенности
самые важные вопросы. Борьба между фабрикантами и рабочими из-за применения
этого закона возникнет повсюду; эта борьба охватит гораздо более широкий район, ибо
закон распространяется на всю Россию. И рабочие сумеют вести эту борьбу сознатель-
но и твердо, сумеют настаивать на своих требованиях, сумеют обходить те ловушки,
которые расставляют им наши полицейские законы против стачек. Введение новых
фабричных порядков, изменение в громадном большинстве фабрик по всей России
обычного, урочного дня принесет громадную пользу: оно встряхнет самые отсталые
слои рабочих; оно пробудит везде самый живой интерес к вопросам и правилам фаб-
ричного быта; оно послужит прекрасным, удобным, законным поводом для рабочих
предъявлять свои требования, отстаивать свое понимание закона, отстаивать старые
обычаи, когда они выгоднее для рабочих (напр., отстаивать обычные праздники, от-
стаивать окончание работ по субботам не за 11
/2 часа, а за 2 и более), добиваться более
выгодных условий при новых соглашениях о сверхурочных работах, добиваться более
высокой платы, чтобы сокращение рабочего дня принесло действительную пользу ра-
бочим без всякого ущерба для них.
————
302 В . И . ЛЕНИН
ПРИЛОЖЕНИЕ
I
Книжка о новом фабричном законе (закон 2-го июня 1897 г.) была уже написана, ко-
гда были опубликованы в начале октября правила о применении этого закона, утвер-
жденные министерством финансов по соглашению с министерством внутренних дел 20
сентября 1897 года. О том, какое громадное значение должны иметь для всего закона
эти правила, мы уже говорили раньше. На этот раз министерство поторопилось издать
правила до введения нового закона, потому что в правилах (как сейчас увидим) указаны
те случаи, когда дозволяется отступить от требований нового закона, т. е. дозволяется
фабрикантам «вести работы» сверх определенного в законе времени. Не будь эти пра-
вила настоятельно необходимы для фабрикантов, — рабочим, конечно, долго еще при-
шлось бы ждать их издания. Вскоре после «правил» опубликована также «инструкция
чинам фабричной инспекции» по применению закона 2 июня 1897 г. под видом того,
чтобы разъяснить только фабричным инспекторам способ применения закона; эта ин-
струкция узаконяет полный произвол чиновников и направлена целиком против рабо-
чих, дозволяя фабрикантам всячески обходить закон. Императорское правительство
очень любит писать хорошие слова в законах, а затем позволять обходить эти законы,
заменяя их инструкциями. При подробном разборе правил мы увидим, что именно та-
кова новая инструкция. Также отметим, что «инструкция» эта в значительной части
слово в слово списана с той статьи «Вестника Финансов»,
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 303
на которую мы не раз указывали в книжке о новом законе*
. Напр., мы указали там, как
«Вестник Финансов» подсказал одну кляузу фабрикантам: именно, «Вестник Финан-
сов» разъяснил, что новый закон не применим к тем случаям, когда в договоре рабочего
с фабрикантом не сказано ничего о рабочем времени, так как рабочий, дескать, являет-
ся в этом случае «не нанимаемым рабочим, а лицом, принимающим заказ». Это кляуз-
ное разъяснение повторяет буквально «инструкция». Правила состоят из 22 статей, из
которых, однако, многие просто повторяют целиком статьи закона 2 июня 1897 г. Заме-
тим, что правила эти относятся только к фабрикантам, «состоящим в ведении мини-
стерства финансов»; ни к горным заводам, ни к железнодорожным мастерским, ни к
казенным заводам они не относятся. Правила эти надо строго отличать от самого зако-
на: правила изданы только в развитие закона, и министры, издавшие их, могут допол-
нить их, изменить, издать новые. Правила говорят о следующих пяти вопросах: 1) о пе-
рерывах; 2) о воскресном и праздничном отдыхе; 3) об отступлениях от нового закона;
4) о сменах и 5) о сверхурочной работе. Рассмотрим подробно правила по каждому во-
просу, а в связи с ними укажем, как советует министерство финансов в своей инструк-
ции применять эти правила.
II
О перерывах постановлены такие правила: во-1-х, что перерывы не входят в число
рабочих часов, что рабочий свободен на время перерыва; перерывы должны быть ука-
заны в правилах внутреннего распорядка; во-2-х, что перерыв должен быть обязательно
установлен только в том случае, когда рабочее время более 10 ч. в сутки и что перерыв
должен быть не менее одного часа. Это правило нисколько не улучшает положения ра-
бочих. Скорее напротив. Часовой перерыв крайне мал: на большинстве фабрик уста-
новлен 11
/2 час. перерыв на обед и иногда еще полчаса перерыва на
 * См. настоящий том, стр. 272. Ред.
304 В . И . ЛЕНИН
завтрак. Министры постарались взять самый меньший срок! В час рабочему сплошь да
рядом не успеть даже сходить домой пообедать.
Разумеется, рабочие не дозволят установить такого короткого перерыва и будут тре-
бовать большего. Другая оговорка насчет обязательности перерыва тоже грозит при-
теснить рабочих: перерыв обязателен по правилам министров только тогда, когда ра-
бочий день более 10-ти часов! Значит, когда рабочий день 10 часов, то фабрикант впра-
ве не давать перерыва рабочим! Опять-таки придется уже самим рабочим позаботиться
о том, чтобы фабриканты не могли и не смели пользоваться подобным правом. Рабочие
могут не соглашаться на такие правила (когда они вводятся в правила внутреннего рас-
порядка) и требовать перерыва чаще. Министрам показалось мало даже этих прижи-
мок. В «примечании» к этому правилу сказано еще, что «в случаях значительных пре-
пятствий допускаются отступления от этого требования», т. е. допускается, чтобы гг.
фабриканты вовсе не давали рабочим перерыва! Министры-то это допускают, но рабо-
чие вряд ли допустят. Кроме того, министры допускают отступления еще тогда, когда
требование перерыва будет признано обременительным для рабочих. О, заботливые гг.
министры! О том, что рабочим «обременительно» будет перерывать работы, наши ми-
нистры подумали, а о том, что рабочим «обременительно» в час успеть пообедать или
что еще более «обременительно» работать по 10 часов без перерыва, — об этом гг. ми-
нистры не заикнулись! Третье правило насчет перерыва требует, чтобы рабочему была
предоставлена возможность принятия пищи не реже, как через каждые 6 часов. Но пе-
рерывов через каждые 6 часов правила не требуют; какой же смысл такого правила?
Как же может рабочий принимать пищу без перерыва? Гг. министры на этот счет не
затруднились. Если нет перерыва (говорится в правилах), то рабочему «должна быть
предоставлена возможность принятия пищи в течение рабочего времени, причем в пра-
вилах внутреннего распорядка должно быть обозначено место приема пищи». Все это
правило —
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 305
такая глупость, что можно только развести руками! Одно из двух: или это «место прие-
ма пищи» будет обозначено не там, где рабочий работает; тогда неизбежен перерыв.
Или это место будет обозначено там же, где рабочий работает; тогда какой смысл в
надобности обозначения места? Перерывать работу рабочий не вправе, — как же может
он, не перерывая работы, принимать пищу? Гг. министры смотрят на рабочего, как на
машину: машину можно ведь на ходу покормить маслом, так отчего же (думают наши
«заботливые» прихвостни капитала, министры) нельзя и рабочему напихать в себя пи-
щу во время работы? Рабочим остается одна надежда, что такое глупое правило только
в русских чиновничьих канцеляриях и могли выдумать, а на деле оно применяться не
будет. Рабочие будут требовать, чтобы «местом для принятия пищи» обозначено было
не то место, где они работают: рабочие будут требовать перерыва через каждые 6
часов. Вот и все правила о перерывах. Министры развили закон так, что он может толь-
ко ухудшить положение рабочих, если рабочие сами себя не отстоят и не настоят со-
обща на своих, а не на министерских правилах.
III
О воскресных и праздничных отдыхах постановлено только одно небольшое прави-
ло, именно, что в воскресные и праздничные дни рабочие должны быть свободны от
работы в продолжение не менее 24-х часов сряду. Это — самое меньшее, что можно
было постановить «в развитие» закона о воскресном и праздничном отдыхе. Меньше
нельзя было назначить. А о том, чтобы назначить рабочим побольше (напр., 36 часов,
как принято в некоторых других странах), министры и не подумали. Насчет нехристиан
ничего в правилах не сказано.
IV
Насчет отступлений от закона постановлено много правил, очень много и очень под-
робных. Напомним рабочим, что закон предоставил министрам допускать в правилах
отступления от закона, увеличивая требования
306 В . И . ЛЕНИН
закона (т. е. требуя от фабрикантов большего для рабочих) и уменьшая требования за-
кона (т. е. требуя от фабрикантов меньшего для рабочих). Посмотрим, как поступили
министры. Первое правило. Отступления от закона допускаются тогда, когда «рабочие
заняты работами непрерывными, т. е. такими, которые не могут быть прерываемы в
произвольное время без порчи приборов, материалов или изделий». В этих случаях
можно гг. фабрикантам «вести работы» и свыше определенного в законе времени. Пра-
вило требует только в этом случае, во-1-х, чтобы число рабочих часов в течение двух
последовательных суток не превосходило для рабочего 24-х часов (а при ломке смен —
тридцати часов). Почему сказано: 24 часа в двое суток, а не 12 часов в сутки, — мы
увидим в параграфе о сменах. Во-2-х, правило требует, чтобы при непрерывной работе
каждый рабочий был освобожден от работы в месяц на четверо суток, если рабочий
день его больше 8-ми часов. Значит, для рабочих в непрерывных производствах число
дней отдыха сильно уменьшено: 4 в месяц, в год 48, тогда как даже закон (при всем
урезывании праздников) оставил 66 обязательных праздников в году. Какое разумное
основание имели министры для того, чтобы уменьшить это число праздников? Ровно
никакого; непрерывность все равно нарушается и при 4-х праздниках в месяц, т. е.
фабриканты все равно должны нанимать других рабочих на время праздников (если
производство действительно непрерывно, т. е. его нельзя остановить). Значит, гг. ми-
нистры урезали еще рабочие праздники ради того только, чтобы поменьше «стеснить»
фабрикантов, чтобы уменьшить случаи найма других рабочих! Мало того, «инструк-
ция» разрешает даже фабричным инспекторам утверждать и такие правила внутреннего
распорядка, в которых назначается еще меньший отдых рабочим! Фабричный инспек-
тор должен только донести об этом департаменту торговли и промышленности. Это
самый наглядный пример, показывающий, почему наше правительство любит ничего
не говорящие законы и подробные правила и инструкции: чтобы переделать неприят-
ное правило, достаточно попросить об этом
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 307
в департаменте... безгрешных доходов!! Точно так же фабричный инспектор может (со-
гласно инструкции!) разрешить отнесение к непрерывным и таких работ, которые не
указаны в списке, приложенном к инструкции: достаточно донести департаменту...
Примечание к этому правилу говорит, что непрерывные работы должны быть особо
обозначены в правилах внутреннего распорядка. «Отступления от этого закона допус-
каются лишь постольку, поскольку это действительно необходимо» (так говорит пра-
вило министров). А кому следить за тем, действительно ли необходимо или нет? Кро-
ме рабочих некому: они должны не дозволять вносить в правила внутреннего распо-
рядка оговорки насчет непрерывных работ без действительной надобности. Второе
правило. Отступления от закона допускаются тогда, когда рабочие заняты работами
вспомогательными при различных производствах (текущий ремонт, уход за котлами,
двигателями и приводами, отопление, освещение, водоснабжение, сторожевая и пожар-
ная служба и т. п.). Отступления эти тоже должны быть особо обозначены в правилах
внутреннего распорядка. Насчет дней отдыха для этих рабочих правила не говорят ни
слова. Рабочим опять-таки остается самим понаблюсти за тем, чтобы иметь отдых, т. е.
не соглашаться на такие правила внутреннего распорядка, в которых не назначены дни
отдыха для таких рабочих. Третье правило. Отступления от правил о рабочем дне и о
воскресном и праздничном отдыхе и от правил внутреннего распорядка допускаются
еще в двух случаях: во-1-х, в случаях внезапной порчи механизмов, орудий и т. п., вы-
звавшей прекращение работ всей фабрики или отдела ее. Необходимый ремонт в этих
случаях допускается производить вне правил. Во-2-х, вне правил разрешается произво-
дить «временные работы в каком-либо отделе заведения в тех случаях, когда, вследст-
вие пожара, поломки и т. п. непредвиденных обстоятельств, работы того или иного от-
дела заведения были на некоторое время сокращены или совсем приостановлены и ко-
гда то необходимо для полного хода других отделов заведения». (В этом случае фабри-
кант должен в тот же день известить
308 В . И . ЛЕНИН
фабричного инспектора, который и разрешает такие работы.) Это последнее правило
показывает громадную «заботливость» министров о том, чтобы фабриканты не израс-
ходовали лишнего рубля. В одном отделе фабрики был пожар. Работа остановилась.
Сделав исправления, фабрикант хочет наверстать потерянное время. Поэтому министр
разрешает ему выжимать из рабочих сколько угодно лишнего труда, заставляя их рабо-
тать хоть по 18 часов в сутки. Да при чем же тут рабочие? Когда фабрикант получает
лишнюю прибыль, разве он делится с рабочими? разве он сокращает тогда рабочий
день? С какой же стати рабочим удлинять рабочий день, когда фабрикант терпит убы-
ток? Ведь это значит: прибыль себе беру, а убыток на рабочих валю. Если нужно навер-
стать потерянное, почему же не нанять других рабочих? Удивительно, как «заботливы»
русские министры о кармане гг. фабрикантов! Четвертое правило. Отступления от но-
вого закона могут быть и «в других особо важных, исключительных случаях». (Какие
это еще случаи? Да столько уже перечислено особо важных, исключительных случаев,
что, кажется, других не осталось?) Такие отступления на каждый случай отдельно раз-
решают министры финансов и внутренних дел. Значит, попросит фабрикант, — разре-
шат, министры — и ладно. Рабочих и не спрашивают: статочное ли это дело, чтобы
«господа» стали спрашивать мнение черного народа! Подлый народ должен работать
на капиталистов, а не рассуждать о том, «исключительный» ли случай заставил фабри-
канта попрошайничать или самая обыкновенная страсть к наживе. Таковы правила ми-
нистров об отступлениях от нового закона. Как видим, все эти правила говорят о том,
как и когда можно не исполнять закона, можно уменьшить то, что требует закон от
фабрикантов для рабочих. О том, чтобы увеличить требования закона от фабрикантов в
пользу рабочих, министры не говорят ни единого словечка. Пусть вспомнят рабочие,
что было сказано в книжке о новом фабричном законе по вопросу о том, для чего закон
предоставляет такие большие права министрам!
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 309
V
Насчет смен постановлено только одно небольшое правило, которое позволяет при
18-часовой работе в две смены увеличивать число рабочих часов в сутки до 12-ти, с
тем, чтобы в среднем, по расчету за две недели, рабочее время для каждого рабочего не
превосходило 9 часов в сутки. Это правило опять-таки, след., дозволяет увеличивать
рабочий день. Сколько уже правил об увеличении рабочего дня, об уменьшении не было
ни одного — и не будет! По этому правилу можно заставить рабочих работать целую
неделю по 12 часов в сутки, и «инструкция» опять-таки добавляет, что фабричные ин-
спектора могут разрешать и другие отступления от закона, донося директору... Затем к
сменам же относится вышеприведенное правило, определяющее рабочее время непре-
рывной работы в 24 часа в двое суток. Инструкция поясняет, почему сказано 24 часа в
двое суток, а не 12 часов в сутки. Это сказано для того, чтобы оставить неизменным
принятый на некоторых фабриках безобразный порядок непрерывной работы 2-х смен
через 8 часов: при таких сменах рабочий работает один день 16 часов, другой день 8
часов, не имея никогда ни правильного отдыха, ни правильного сна. Безобразнее этих
смен трудно себе что-либо представить; но министры не только не сделали ничего для
ограничения этих безобразий, но даже имели наглость сказать в «инструкции», что по-
добные смены при многих условиях удобнее для рабочих!! Вот как заботятся министры
об удобстве рабочих!
VI
О сверхурочных работах в правилах даны, на первый взгляд, наиболее точные опре-
деления. Ограничения сверхурочной работы — самое главное не только в министер-
ских правилах, но и во всем новом законе. Мы уже говорили выше о полной неопреде-
ленности самого закона по этому вопросу, о первоначальном намерении министерства
финансов оставить сверхурочные работы
310 В . И . ЛЕНИН
без всяких добавочных правил. Теперь оказалось, что министры все-таки ограничили
сверхурочные работы, ограничили именно так, как предполагала это сделать комиссия,
составлявшая новый закон, т. е. 120-ю часами в год. Но зато министр финансов в «ин-
струкции» повторил в назидание фабричным инспекторам все те уловки и кляузы про-
тив рабочих, которые мы привели в книге о новом законе из «Вестника Финансов»:
«инструкция», повторяем, списана с «Вестника Финансов».
Первое правило относится к тому положению нового закона, по которому фабрикант
может вносить в договор с рабочим условие о сверхурочных работах, необходимых по
техническим условиям производства. Мы уже говорили о неопределенности этого. А
между тем эта статья закона имеет громадную важность: если условие о сверхурочных
работах внесено в правила внутреннего распорядка, то сверхурочные работы обяза-
тельны для рабочего, и весь закон при этом остается без применения. Теперь в мини-
стерских правилах это выражение поясняется так: «необходимыми по техническим ус-
ловиям производства» можно считать только такие работы, которые вызываются «ис-
ключительно случайными и притом зависящими от свойств самого производства от-
клонениями от нормального его хода». Значит, напр., такие отклонения, которые вызы-
ваются усиленными заказами, сюда не относятся (так как они от свойств производства
не зависят). Отклонения, вызванные пожаром, поломкой и т. п., тоже сюда не относят-
ся, так как они тоже не зависят от свойств самого производства. По здравому смыслу
надо бы понимать правило именно так. Но тут на помощь фабрикантам приходит «ин-
струкция». «Инструкция» так блестяще развивает те случаи, когда сверхурочные рабо-
ты можно делать обязательными для рабочих, внося их в условия найма, т. е. в правила
внутреннего распорядка, — что к этим случаям можно отнести буквально что угодно. В
самом деле, пусть вспомнят рабочие, как развивала закон статья в «Вестнике Финан-
сов», и теперь сличат с ней «инструкцию». Сначала «инструкция» говорит о работах,
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 311
«необходимых по техническим условиям производства», — затем она незаметно под-
ставляет другое выражение: «работы безусловно необходимые» (вот как! а кто судит о
необходимости?), — а еще дальше инструкция приводит и примерчики «безусловной
необходимости»: оказывается, что сюда подходят и те случаи, когда фабриканту «не-
возможно или затруднительно (старый знакомый!) увеличить число рабочих», когда
работа идет очень спешно и срочно (напр., при сезонных работах); когда требуется вы-
пускать газету из типографии ежедневно; когда работы нельзя было предвидеть заранее
и т. д. Одним словом, чего хочешь, того просишь. Бесстыдные прихвостни капитали-
стов, заседающие в министерстве финансов, так развили закон, что фабрикант вправе
вносить в правила внутреннего распорядка требование каких угодно сверхурочных ра-
бот. А раз такое требование внесено в правила внутреннего распорядка, то весь но-
вый закон идет к черту, и все остается по-старому. Рабочие должны не допускать
внесения этих требований в правила внутреннего распорядка, иначе их положение не
только не улучшится, но даже ухудшится. Рабочие могут видеть на этом примере, как
фабриканты и чиновники сговариваются о том, как им опять закабалить рабочих на за-
конном основании. «Инструкция» ясно показывает этот сговор, это прислужничество
министерства финансов интересам капиталистов.
Второе правило о сверхурочных работах постановляет, что число сверхурочных ра-
бот на каждого рабочего не должно превышать 120 часов в год, причем в это число не
включаются, во-1-х, те сверхурочные работы, которые условлены в договоре как обяза-
тельные для рабочего «по техническим условиям производства», а мы сейчас видели,
что под это выражение министры разрешили подводить какие угодно случаи, не имею-
щие ничего общего с «техническими условиями производства»; во-2-х, не включаются
те сверхурочные работы, которые происходят по случаю пожара или поломки и проч.
или по случаю бывшей в каком-нибудь отделении остановки для наверстания потерян-
ного.
312 В . И . ЛЕНИН
Взятые вместе, все эти правила о сверхурочной работе удивительно напоминают из-
вестную басню о том, как лев делил «поровну» добычу между своими товарищами по
охоте: первую часть он берет себе по праву; вторую часть за то, что он царь зверей;
третью — за то, что он всех сильнее; а к четвертой — кто лапу протянет, тот с места
жив не встанет108. Вот совершенно так и у нас будут теперь рассуждать фабриканты по
поводу сверхурочных работ. Во-1-х, они «по праву» будут выжимать из рабочих сверх-
урочную работу, «необходимую по техническим условиям производства», т. е. какую
угодно работу, лишь бы занести ее в правила внутреннего распорядка. Во-2-х, они бу-
дут выжимать из рабочих работу в «особых случаях», т. е. когда они хотят свалить на
рабочих свои убытки. В-3-х, они будут выжимать с них еще 120 часов в год на том ос-
новании, что они богаты, а рабочие — нищие. В-4-х, в «исключительных случаях» они
получат особые льготы у министров. Ну, а затем, что после всего этого останется из 24
часов в сутки, — тем рабочие могут «свободно» пользоваться, памятуя крепко, что
справедливое правительство отнюдь не «лишает их права» работать и по 24 часа в су-
тки... Чтобы это выжимание из рабочих сверхурочной работы шло по закону, — для
этого постановлено, чтобы фабриканты завели особые книги обо всех этих видах сверх-
урочной работы. В одну книгу будут записывать то, что они дерут с рабочих «по пра-
ву»; в другую книгу то, что дерут в «особых случаях»; в третью — то, что дерут по
«особому соглашению» (не более 120 часов в год); в четвертую — то, что дерут в «ис-
ключительных случаях». Вместо улучшения положения рабочих получится одна воло-
кита и канцелярская переписка (как это и всегда бывает в результате всех реформ неог-
раниченного русского правительства). Фабричные урядники будут приезжать на фаб-
рики и «надзирать»... за этими книгами (в которых сам черт ногу сломит), а в свободное
от этого полезного занятия время будут доносить директору департамента торговли и
мануфактур о новых подачках фабрикантам, а департаменту полиции о стачках рабо-
чих. И ловкие же люди, эти торгаши, в компании
 НОВЫЙ ФАБРИЧНЫЙ ЗАКОН 313
с башибузуками, которые составляют наше правительство! За сходную цену они теперь
наймут еще заграничного представителя, который будет свистать на всех перекрестках
перед «Европой», что вот, дескать, какие есть у нас заботливые о рабочих законы.
VII
Бросим, в заключение, общий взгляд на министерские правила. Вспомним, какие
правила предоставил новый закон гг. министрам? Правила трех разрядов: 1) правила в
разъяснение закона; 2) правила, увеличивающие или уменьшающие требования нового
закона от фабрикантов; 3) правила об особо вредных для рабочих производствах. Как
же воспользовались министры предоставленным им законом правом?
По первому разряду они ограничились самым необходимым, самым меньшим, без
чего нельзя было уж обойтись. Сверхурочную работу они допустили в очень большом
и растяжимом объеме, — 120 часов в год, введя при этом посредством инструкций та-
кую уйму исключений, что они уничтожают всякое значение правил. Перерывы для ра-
бочих они постарались урезать, смены со всеми их безобразиями оставили по-старому,
если не ухудшили.
По второму разряду правил министры сделали все, чтобы уменьшить требования но-
вого закона от фабрикантов, т. е. все сделали для фабрикантов и ровно ничего не сдела-
ли для рабочих: в правилах нет ни одного увеличения требований нового закона от фаб-
рикантов в пользу рабочих.
По третьему разряду правил (т. е. в пользу рабочих, вынужденных работать в самых
вредных производствах) министры не сделали ровно ничего, не обмолвились об этом
ни единым словом. Только в инструкции помянуто, что фабричные инспектора могут
доносить в департамент об особо вредных производствах! «Доносить»-то фабричные
инспектора и раньше могли о чем угодно. Только по какой-то непонятной причине
фабричные урядники до сих пор «доносили» о рабочих стачках,
314 В . И . ЛЕНИН
о способах травли, а не о защите рабочих в особенно вредных производствах.
Рабочие сами могут видеть отсюда, чего им ждать от чиновников полицейского пра-
вительства. Для того, чтобы добиться 8-часового рабочего дня и полного запрещения
сверхурочных работ, русским рабочим предстоит еще много упорной борьбы.
————
315
Обложка сборника статей В. И. Ленина
«Экономические этюды и статьи»
Уменьшено

 317
КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ 1894/95 ГОДА
В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ
И ОБЩИЕ ВОПРОСЫ
«КУСТАРНОЙ» ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Написано в ссылке в августе —
сентябре, не позднее 7 (19), 1897 г.
Впервые напечатано в 1898 г.
в сборнике: Владимир Ильин.
«Экономические этюды и статьи».
СПБ.
Печатается по тексту сборника
«Экономические этюды и статьи»,
сверенному с текстом сборника:
Вл. Ильин. «Аграрный вопрос», 1908
109

 319
СТАТЬЯ ПЕРВАЯ
(I. Общие данные. — II. «Кустарь» и наемный труд. —
III. «Общинно-трудовая преемственность»)
Пермские ученые общества предприняли, при участии земства, обширный труд к
выставке 1896 года в Нижнем Новгороде, носящий общее заглавие: «Обзор Пермского
края». Материалов собрано более чем на 200 листов; все издание должно составить во-
семь томов. К выставке его, как водится, не успели закончить, и пока издан только пер-
вый том, содержащий очерк кустарной промышленности губернии*
. «Очерк» представ-
ляет выдающийся интерес по новизне, богатству и полноте положенного в его основа-
ние материала. Материал собран был специальной кустарной переписью, произведен-
ной на земские средства в 1894/95 году, причем перепись была подворная, опрашивался
каждый домохозяин в отдельности. Сведения собирались земскими начальниками.
Программа подворного исследования была очень обширная, обнимая и личный состав
семей кустарей-хозяев, и наемный труд, употребляемый кустарями, и сельское хозяйст-
во, и сведения о заготовке сырья, о технике производства, о распределении работ по
месяцам года, о сбыте продуктов, о времени возникновения заведений, о задолженно-
сти кустарей. Насколько
 *
 «Обзор Пермского края. Очерк состояния кустарной промышленности в Пермской губернии». Изда-
но на средства Пермского губернского земства. Пермь, 1896. Стр. II + 365 + 232 страницы таблиц, 16
диаграмм и карта Пермской губернии. Ц. 1 р. 50 коп.
320 В . И . ЛЕНИН
нам известно, столь богатые сведения опубликовываются в нашей литературе едва ли
не впервые. Но кому много дано, с того много и спросится. Богатство материала дает
нам право предъявлять к исследователям требование обстоятельной разработки этого
материала, а этим требованиям «Очерк» удовлетворяет далеко не вполне. И в таблич-
ных данных, и в способе группировки и обработки их есть много пробелов, восполнять
которые приходилось отчасти автору посредством выборки из книги и подсчета соот-
ветственных данных.
Мы намерены познакомить читателей с материалом, собранным переписью, с прие-
мами его обработки, с выводами, которые следуют из данных относительно экономиче-
ской действительности наших «кустарных промыслов». Мы подчеркиваем слова:
«экономической действительности», ибо мы ставим вопрос только о том, что есть в
действительности, и почему эта действительность именно такова, а не иная. Что же ка-
сается до распространения выводов из данных о Пермской губернии на все «наши кус-
тарные промыслы» вообще, то читатель убедится из нижеследующего в законности та-
кого распространения, ибо в Пермской губернии виды «кустарничества» чрезвычайно
разнообразны и охватывают всевозможные виды его, о каких только сообщалось когда-
либо в литературе кустарных промыслов.
Усиленно просим только читателя — как можно строже различать две стороны
дальнейшего изложения: изучение и обработку фактических данных, с одной стороны,
и оценку народнических воззрений авторов «Очерка», с другой.
I
ОБЩИЕ ДАННЫЕ
Кустарная перепись 1894/95 года охватила во всех уездах губернии 8991 семью кус-
тарей (не считая семей наемных рабочих), т. е. около 72% всего числа пермских куста-
рей, как полагают исследователи, на-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 321
считывая по другим данным еще 3484 семьи. Основное подразделение кустарей по ти-
пам их, принятое в «Очерке», состоит в различении двух групп кустарей (в таблицах
группы означены римскими цифрами I и II), именно имеющих земледельческое хозяй-
ство (I) и не имеющих его (II); затем трех подгрупп каждой группы (арабские цифры: 1,
2, 3), именно: 1) кустари, работающие на вольную продажу; 2) кустари, работающие на
заказчиков-потребителей, и 3) кустари, работающие на заказчиков-скупщиков. В двух
последних подгруппах сырье преимущественно дается кустарю заказчиком. Остано-
вимся несколько на этой группировке. Деление кустарей на земледельцев и неземле-
дельцев, разумеется, вполне основательно и необходимо. Обилие безземельных куста-
рей в Пермской губернии, сосредоточенных часто в заводских селениях, заставило ав-
торов произвести эту группировку систематически и ввести ее в таблицы. Мы узнаем,
таким образом, что 1
/3 всего числа кустарей (в 8991 заведении 19 970 семейных и наем-
ных рабочих), именно 6638 человек, принадлежат к не имеющим земледельческого хо-
зяйства*
. Уже отсюда видна, след., неточность обычных предположений и утверждений
о связи кустарной промышленности с земледелием, как общем явлении, — связи, воз-
водимой иногда даже в особенность России. Если исключить из числа «кустарей» не-
правильно причисляемых к ним сельских (и городских) ремесленников, то из осталь-
ных 5566-ти семей — безземельных 2268, т. е. более 2
/5 всего числа работающих на ры-
нок промышленников. К сожалению, и эта основная группировка не выдержана в
«Очерке» последовательно. Во-1-х, она приведена лишь относительно кустарей-хозяев,
относительно же наемных рабочих нет таких данных. Этот пробел — результат того,
что кустарная перепись вообще обошла наемных рабочих и их семьи, регистрируя
только заведения, только хозяев. В «Очерке» очень неточно
 * На деле больше чем треть промышленников безземельных, ибо в перепись вошел лишь один город.
Об этом ниже.
322 В . И . ЛЕНИН
употребляется вместо этих слов выражение: «занимающиеся кустарными промыслами
семейства», ибо семейства, отпускающие наемных рабочих к кустарям, разумеется, не
менее «занимаются кустарными промыслами», чем семейства, нанимающие рабочих.
Отсутствие подворных данных о семьях наемных рабочих (число их равно 1
/4 всего
числа рабочих) — важный пробел переписи. Пробел этот весьма характерен для народ-
ников, становящихся сразу на точку зрения мелкого производителя и оставляющих в
тени наемный труд. Ниже мы встретим еще не раз пробелы в сведениях о наемных ра-
бочих, а пока ограничимся замечанием, что хотя отсутствие данных о семьях наемных
рабочих и составляет обычное явление в литературе кустарных промыслов, но есть и
исключения. В трудах московской земской статистики встречаются иногда данные,
систематически собранные о семьях наемников; еще больше таких данных в известном
исследовании гг. Харизоменова и Пругавина: «Промыслы Владимирской губернии»,
где есть и подворные переписи, регистрирующие семьи наемных рабочих наравне с
семьями хозяев. Во-2-х, включив в число кустарей массу безземельных промышленни-
ков, исследователи, естественно, подорвали основание обычного, совершенно непра-
вильного, приема — исключать из числа «кустарей» городских промышленников. И мы
видим, действительно, что в кустарную перепись 1894/95 года вошел один город Кун-
гур (с. 33 таблиц), но только один. Никаких пояснений в «Очерке» нет, и остается не-
известным, почему в перепись вошел только один и именно этот город, случайно или
по каким-либо основаниям. Получается немалая путаница, сильно портящая общие
данные. В общем и целом, кустарная перепись повторяет, след., обычную народниче-
скую ошибку выделения деревни («кустаря») и города, хотя известный промышленный
район сплошь да рядом обнимает город и окрестные селения. Давно бы пора отбросить
это выделение, основанное на предрассудке и на преувеличении отживших свое время
сословных перегородок.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 323
Мы упоминали уже не раз о ремесленниках, сельских и городских, то выделяя их из
кустарей, то включая в число их. Дело в том, что эти колебания свойственны всей лите-
ратуре «кустарных» промыслов, доказывая негодность такого термина, как «кустарь»,
для научных исследований. Общепринятым считается мнение, что к кустарям следует
относить только работающих на рынок, только товаропроизводителей, но на деле не-
легко найти такое исследование кустарных промыслов, где бы в число кустарей не по-
падали и ремесленники, т. е. работающие на заказчиков-потребителей (2-ая подгруппа,
по «Очерку»). И в «Трудах комиссии по исследованию кустарной промышленности» и
в «Промыслах Московской губернии» вы встретите ремесленников в числе «кустарей».
Мы считаем бесполезным спорить о смысле слова «кустарь», ибо, как увидим ниже,
нет той формы промышленности (кроме разве машинной индустрии), которая бы не
включалась под этот традиционный термин, абсолютно негодный для научных иссле-
дований. Несомненно, что надо строго отличать товаропроизводителей, работающих на
рынок (1-ая подгруппа), от ремесленников, работающих на потребителей (2-ая под-
группа), ибо эти формы промышленности представляют совершенно разнородные типы
по своему общественно-хозяйственному значению. Очень неудачны попытки «Очерка»
сгладить эти различия (ср. стр. 13, 177); гораздо правильнее было замечено в другом
земско-статистическом издании о пермских кустарях, что «у ремесленников очень мало
точек соприкосновения с областью кустарной промышленности, — менее, чем у этой
последней с промышленностью фабричной»*
. И фабричная промышленность и 1-ая
подгруппа «кустарей» относится к товарному производству, которого нет во 2-й под-
группе. Так же строго надо отличать 3-ю подгруппу, кустарей, работающих на скупщи-
ков
 *
 «Кустарная промышленность Пермской губернии на Сибирско-Уральской научно-промышленной
выставке в гор. Екатеринбурге в 1887 г.» Е. Красноперова. 3 выпуска. Пермь, 1888—1889. Вып. I, стр. 8.
Мы будем цитировать это полезное издание, означая кратко: «Куст. пром.», выпуск и страница.
324 В . И . ЛЕНИН
(и фабрикантов), которые существенно различаются от «кустарей» двух первых под-
групп. Нельзя не пожелать, чтобы все исследователи так называемой «кустарной» про-
мышленности строго выдерживали это деление и употребляли точные политико-
экономические термины вместо подкладывания произвольного смысла под термины
разговорные.
Приведем данные о распределении «кустарей» по группам и подгруппам:
Группа I Группа II
Подгруппы Подгруппы
1 2 3
Всего
1 2 3
Всего
Итого
2 285 2 821 1 013 6 119 935 604 1 333 2 872 8 991 Число
заведений 37,3 46,1 16,6 100 32,6 21,0 46,4 100 —
Семей-
ных
4 201 4 146 1 957 10 304 1 648 881 2 233 4 762 15 066
Наемных 1 753 681 594 3 028 750 282 844 1 876 4 904
Число
рабоч.
Всего 5 954 4 827 2 551 13 332 2 398 1 163 3 077 6 638 19 970
Число заведений с
наемными рабочи-
ми
700 490 251 1 441 353 148 482 983 2 424
Прежде чем делать выводы из этих данных, напомним, что город Кунгур вошел во II
группу, содержащую, таким образом, смешанные данные о сельских и городских про-
мышленниках. Мы видим из таблицы, что земледельцы (I группа), преобладая значи-
тельно в числе сельских промышленников и ремесленников, являются более отсталыми
в развитии форм промышленности, чем неземледельцы (II группа). У земледельцев го-
раздо больше развито примитивное ремесло сравнительно с производством на рынок.
Большее развитие капитализма среди неземледельцев выражается бoльшим процентом
наемных рабочих, заведений с наемными рабочими и кустарей, работающих на скуп-
щиков. Можно заключить, след., что связь с земледелием задерживает
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 325
более отсталые формы промышленности и, наоборот, что развитие капитализма в про-
мышленности ведет к разрыву с земледелием. К сожалению, точных сведений по этому
предмету мы не имеем и должны довольствоваться такими наводящими указаниями.
Напр., мы не узнаем из «Очерка», как распределяется вообще сельское население
Пермской губернии между земледельцами и безземельными, и потому не можем срав-
нить, в каком из этих разрядов сильнее развиты промыслы. Остался в пренебрежении
также крайне интересный вопрос о районах промышленности (данные об этом были у
исследователей самые точные, о каждом селении отдельно), о концентрации промыш-
ленников в неземледельческих, заводских, вообще торгово-промышленных селениях, о
центрах каждой отрасли промышленности, о распространении промыслов из этих цен-
тров на окрестные селения. Если добавить к этому, что подворные данные о времени
возникновения заведений (о них ниже, § III) давали возможность определить характер
развития промыслов, т. е. распространяются ли они от центров к окрестным селениям
или наоборот, распространяются ли сильнее среди земледельцев или среди неземле-
дельцев и т. д., то нельзя будет не пожалеть о недостаточной разработке данных. Все,
что мы можем получить по этому вопросу, это — сведения о размещении промыслов
по уездам. Для ознакомления читателя с этими сведениями воспользуемся разделением
уездов на группы, предложенным в «Очерке» (с. 31): 1) «уезды с наибольшим процен-
том кустарей, работающих на рынок, и вместе с тем с относительно высоким уровнем
развития кустарной промышленности» — 5 уездов; 2) «уезды с относительно слабой
степенью развития кустарных промыслов, но с преобладающим числом кустарей, рабо-
тающих на рынок» — 5 уездов и 3) «уезды также с невысоким уровнем развития кус-
тарной промышленности, но в которых частенько преобладают кустари, работающие
по заказу потребителей» — 2 уезда. Сводя важнейшие данные по этим группам уездов,
получаем следующую таблицу:
326 В . И . ЛЕНИН
Число кустарей ,
работающих :
Процент
кустарей
Число лиц об. п.
в семьях кустарей
На вольную
продажу
На скупщиков На потребителей Всего
Группы
уездов
Семейных
Наемных
Всего
Семейных
Наемных
Всего
Семейных
Наемных
Всего
Семейных
Наемных
Всего
Работающих на
рынок
Зависимых (см. прим.)
Имеющих свое
землед. хозяйство
Не имеющих
запашки
Всего
1) Наибольшее раз-
витие кустарной
промышленности 4 160 1 702 5 862 3 930 1 397 5 327 2 501 623 3 124 10 591 3 722 14 313 78,2 53,4 21 320 15 483 38 803
5 уездов — — — 27,4 — — — — 21,8 — 26,0 100 — — 57,9 42,1 100
2) Более слабое раз-
витие кустарной
промышленности 1 436 904 2 340 259 158 417 1 077 252 1 329 2 772 1 314 4 086 67,5 38,4 7 335 3 740 11 075
5 уездов — — — 6,3 — — — — 32,5 — 32,1 100 — — 66,2 33,8 100
3) Преобладание
ремесла 340 59 399 56 — 56 1 499 88 1 587 1 895 147 2 042 22,3 9,9 5 998 364 6 362
2 уезда — — — 2,7 — — — — 77,7 — 7,2 100 — — 94,3 5,7 100
5 936 2 665 8 601 4 245 1 555 5 800 5 077 963 6 040 15 258 5 183 20 441 70,5 46,1 34 653 19 587 54 240
Итого — — — 20,8 — — — — 29,5 — 25,3 100 — — 63,9 36,1 100
1) В 1-й группе уезды Шадринский, Кунгурский, Красноуфимский, Екатеринбургский и Осинский; во 2-й — Верхотурский, Пермский, Ирбитский, Охан-
ский и Чердынский; в 3-й — Соликамский и Камышловский.
2) «Зависимыми» кустарями мы называем: а) наемных рабочих и б) семьян, работающих на скупщиков.
3) Число кустарей здесь не то, что было приведено выше, ибо поуездные цифры в «Очерке» (с. 30—31) отличаются от итогов таблицы, помещенной в при-
ложении.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 327
Эта таблица дает нам следующие интересные выводы: чем более развита сельская
промышленность в группе уездов, тем 1) меньше процент сельских ремесленников, т. е.
тем более ремесло оттесняется товарным производством; 2) тем больший процент кус-
тарей принадлежит к неземледельческому населению; 3) тем сильнее развиваются ка-
питалистические отношения, тем больше процент зависимых кустарей. В третьей груп-
пе уездов преобладают сельские ремесленники (77,7% всех кустарей); рядом с этим
здесь преобладают земледельцы (только 5,7% неземледельцев) и капитализм развит
ничтожно: всего 7,2% наемных рабочих и 2,7% кустарей-семьян, работающих на скуп-
щиков, т. е. всего 9,9% зависимых кустарей. Во второй группе уездов преобладает, на-
оборот, товарное производство, которое уже оттесняет ремесло: только 32,5% ремес-
ленников. Процент кустарей-земледельцев понижается с 94,3% до 66,2%; процент на-
емных рабочих возрастает более чем в четыре раза: с 7,2% до 32,1%; повышается, хотя
не так значительно, и процент семьян, работающих на скупщиков, так что общий про-
цент зависимых кустарей составляет 38,4% — почти 2
/3 всего числа. Наконец, в первой
группе уездов ремесло еще более оттесняется товарным производством, занимая лишь
1
/5 всего числа «кустарей» (21,8%), и рядом с этим число неземледельцев-
промышленников повышается до 42,1%; процент наемных рабочих несколько понижа-
ется (с 32,1% до 26%), но зато в громадных размерах возрастает процент зависимых от
скупщиков семьян, именно с 6,3% до 27,4%, так что всего зависимых кустарей оказы-
вается более половины — 53,4%. Район наибольшего (абсолютно и относительно) чис-
ла «кустарей» оказывается районом наибольшего развития капитализма: рост товарного
производства оттесняет на задний план ремесло, ведет к развитию капитализма и к пе-
реходу промысла в руки неземледельцев, т. е. к отделению промышленности от земле-
делия (или, быть может, к концентрации промыслов в неземледельческом населении).
У читателя может возникнуть сомнение, правильно ли считать более развитым капита-
лизм в первой
328 В . И . ЛЕНИН
группе уездов, где меньше наемных рабочих, чем во второй, но больше работающих на
скупщиков. Работа на дому, могут возразить, есть низшая форма капитализма. Мы уви-
дим, однако, ниже, что из этих скупщиков многие состоят фабрикантами, владеют
крупными капиталистическими заведениями. Работа на дому является здесь придатком
фабрики, означая большую концентрацию производства и капитала (на некоторых
скупщиков работает 200—500, до тысячи и более человек), большее разделение труда и
будучи, след., более высокой по степени развития формой капитализма. Эта форма от-
носится к мелкой мастерской хозяйчика с наемными рабочими, как капиталистическая
мануфактура относится к капиталистической простой кооперации.
Приведенные данные достаточно опровергают попытки составителей «Очерка» про-
тивопоставить принципиально «кустарную форму производства» — «капиталистиче-
ской», — рассуждение, повторяющее традиционные предрассудки всех российских на-
родников с гг. В. В. и Н. —оном во главе. «Основное различие» между этими двумя
формами пермские народники полагают в том, что в первой «труду принадлежат ору-
дия и материалы производства и вместе с тем все результаты труда в виде продуктов
производства» (с. 3). Мы теперь уже можем совершенно определенно констатировать,
что это — фальшь. Даже если мы включим в число кустарей и ремесленников, все-таки
большая часть «кустарей» не подходит под эти условия: не подходят, во-1-х, наемные
рабочие, а их 25,3%; не подходят, во-2-х, семьяне, работающие на скупщиков, ибо ни
материалы производства, ни результаты труда им не принадлежат и они получают
лишь задельную плату; таких 20,8%; не подходят, в-3-х, семьяне 1-ой и 2-ой подгруп-
пы, держащие наемных рабочих, ибо им принадлежат «результаты» не одного только
своего труда. Таких, вероятно, около 10% (из 6645 заведений 1-ой и 2-ой подгруппы
1691, т. е. 25,4% держит наемных рабочих; в 1691 заведении, вероятно, не менее 2000
семьян). Итого вот уже 25,3% + 20,8% + 10% = 56,1% «кустарей», т. е. более половины
не подходят
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 329
под эти условия. Другими словами, даже в такой глухой и отсталой в хозяйственном
отношении губернии, как Пермская, уже теперь преобладает «кустарь», либо нани-
мающийся внаймы, либо нанимающий других, либо эксплуатирующий, либо эксплуа-
тируемый. Но гораздо правильнее для такого расчета исключить ремесло и взять одно
товарное производство. Ремесло — настолько архаическая форма промышленности,
что даже среди отечественных народников, не раз изрекавших, что отсталость есть сча-
стье России (a la* гг. В. В., Южаков и К°), не находилось человека, который бы открыто
и прямо решился защищать ее и выставлять «залогом» своих идеалов. В Пермской гу-
бернии ремесло еще очень развито, сравнительно с центральной Россией: достаточно
сослаться на такой промысел, как синильный (или красильный). Это — исключительно
ремесленное окрашивание домашних тканей крестьян, которые в менее захолустных
местах России давно уже уступили место фабричным ситцам. Но и в Пермской губер-
нии ремесло оттеснено уже далеко на второй план: даже в сельской промышленности
только 29,5%, т. е. менее трети, принадлежат к ремесленникам. Исключая же ремеслен-
ников, мы получаем 14 401 работающих на рынок; из них 29,3% наемных рабочих, да
29,5% семьян, работающих на скупщиков, т. е. 58,8% зависимых «кустарей», да про-
центов 7—8 хозяйчиков с наемными рабочими, т. е. всего около 66%, две трети «кус-
тарей», имеющих два основных сходства, а не различия с капитализмом, именно: во-1-
х, они все товаропроизводители, а капитализм есть лишь развитое до конца товарное
хозяйство; во-2-х, из них большая часть стоит в свойственных капитализму отношени-
ях купли-продажи рабочей силы. Составители «Очерка» усиливаются уверить читателя,
что наемный труд в «кустарном» производстве имеет особое значение и объясняется,
будто бы, «уважительными» причинами; мы рассмотрим в своем месте (§ VII) эти уве-
рения и приводимые ими примеры. Здесь же достаточно констатировать, что там, где
господствует товарное
 *
 — вроде. Ред.
330 В . И . ЛЕНИН
производство и наемный труд употребляется не случайно, а систематически, налицо
есть все признаки капитализма. Можно говорить о его неразвитости, зачаточности, об
особых формах его, но полагать «основное различие» между тем, что на деле обнару-
живает основное сходство, значит извращать действительность.
Отметим, кстати, еще одно извращение. На стр. 5-ой в «Очерке» говорится, что
«произведения кустаря... приготовляются из материалов, приобретаемых главным об-
разом на месте же». Как раз по этому пункту имеются в «Очерке» данные для проверки,
именно сопоставление того, как распределяются по уездам губернии кустари, обраба-
тывающие животные продукты, сравнительно с продуктами скотоводства и земледе-
лия; кустари, обрабатывающие растительные продукты, сравнительно с распределени-
ем леса; кустари, обрабатывающие металлы, сравнительно с распределением чугуна и
железа, добываемого в губернии. Оказывается из этого сопоставления, что по обработ-
ке животных продуктов в трех уездах сосредоточено 68,9% кустарей этого рода, между
тем как голов скота в этих же уездах только 25,1%, а десятин посева только 29,5%, т. е.
оказывается как раз обратное, и в «Очерке» тут же констатируется, что «высокая сте-
пень развития производств, основанных на переработке животных продуктов, обеспе-
чивается главным образом ввозным сырьем, напр., в Кунгурском и Екатеринбургском
уездах — сырыми кожами, обрабатываемыми местными кожевенными заводами и кус-
тарными кожевнями, откуда собственно и получается материал для чеботарного произ-
водства, — главнейшего из кустарных промыслов этих уездов» (24—25). Кустарниче-
ство основано здесь, след., не только на крупных оборотах местных капиталистов по
торговле кожами, но и на приобретении от заводчиков полуфабриката, т. е. кустарниче-
ство явилось результатом, придатком развитого товарного обращения и капиталистиче-
ских кожевенных заведений. «В Шадринском уезде ввозным сырьем является шерсть,
дающая материал для главного промысла уезда — пимокатного». Далее, по обработке
растительных про-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 331
дуктов 61,3% кустарей сосредоточено в 4-х уездах. Между тем в этих же 4-х уездах
всего 20,7% общего в губернии количества десятин леса. Наоборот, в 2-х уездах, в ко-
торых сосредоточено 51,7% леса, находится всего 2,6% кустарей, обрабатывающих
растительные продукты (с. 25), т. е. и здесь оказывается как раз обратное, и здесь
«Очерк» констатирует, что сырье — ввозное (с. 26)*
. Мы наблюдаем, след., весьма ин-
тересный факт, что развитию кустарных промыслов предшествует (являясь условием
этого развития) пустившее уже глубокие корни товарное обращение. Это обстоятель-
ство весьма важно, ибо оно, во-1-х, указывает, как давно уже сложилось товарное хо-
зяйство, в котором кустарничество является лишь одним из членов, и как нелепо по-
этому изображать нашу кустарную промышленность в виде какой-то tabula rasa**, кото-
рая будто бы «может» пойти еще разными путями. Исследователи сообщают, напр., что
пермская «кустарная промышленность по-прежнему отражает на себе влияние тех пу-
тей сообщения, которые определяли торгово-промышленную физиономию края не
только в дожелезнодорожную, но даже и в дореформенную эпоху» (с. 39). Действи-
тельно, город Кунгур был узлом путей сообщения в Доуралье: через него идет сибир-
ский тракт, связывающий Кунгур с Екатеринбургом, а ветвями и с Шадринском; через
Кунгур же идет другой коммерческий тракт — гороблагодатский, соединяющий Кун-
гур с Осой. Наконец, бирский тракт соединяет Кунгур с Красноуфимском. «Таким об-
разом, мы видим, что кустарная промышленность губернии концентрировалась в рай-
онах, определяемых узлами путей сообщения: в Доуралье — в уездах Кунгурском,
Красноуфимском и Осинском; а в Зауралье — в уездах Екатеринбургском и Шадрин-
ском» (с. 39). Напомним читателю, что именно эти 5 уездов составляют первую по раз-
витию кустарной промышленности группу уездов и что в них сосредоточено 70% всего
числа кустарей. Во-2-х, это обстоя-
 * Эти два рода кустарей, т. е. обрабатывающие животные продукты и растительные материалы, со-
ставляют 33% + 28% = 61 % всего числа кустарей. Обработкой металлов занято 25% кустарей (с. 20). ** — чистое место. Ред.
332 В . И . ЛЕНИН
тельство указывает нам, что та «организация обмена» в кустарной промышленности, о
которой так легкомысленно болтают кустарные радетели мужичка, в действительности
уже создана и создана не кем иным, как всероссийским купечеством. Ниже мы увидим
еще не мало подтверждений этому. Только по третьему разряду кустарей (обрабаты-
вающие металлы) оказывается соответствие в распределении добычи сырья и его обра-
ботки кустарями: в 4-х уездах, в которых добывают 70,6% чугуна и железа, сосредото-
чено 70% кустарей этого разряда. Но здесь сырье является уже само продуктом круп-
ной горнозаводской промышленности, имеющей, как увидим, «свои взгляды» на «кус-
таря».
II
«КУСТАРЬ» И НАЕМНЫЙ ТРУД
Перейдем к изложению данных о наемном труде в кустарных промыслах Пермской
губернии. Не повторяя приведенных выше абсолютных цифр, ограничимся указанием
на наиболее интересные процентные отношения:
Группа I Группа II
Подгруппы Подгруппы
1 2 3
Всего
1 2 3
Всего
Итого
С наемными
рабочими 30,6 17,4 24,1 23,6 37,8 24,4 36,1 34,2 26,9
Только с на-
емными
рабочими 1,3 1,2 0,7 1,1 1,6 1,4 0,3 1,0 1,1
Проценты
заведений
С 6 и более
наемными
рабочими 2,0 0,1 1,4 1,1 1,3 0,8 0,4 0,8 0,9
Наемных рабочих 29,4 14,1 23,2 22,7 31,2 29,3 27,4 28,3 24,5
Семейных 1,8 1,5 1,9 1,6 1,7 1,4 1,6 1,6 1,6
Наемных 0,75 0,23 0,57 0,48 0,78 0,43 0,63 0,63 0,52
Число рабо-
чих в средн.
на 1 заведе-
ние Всего 2,6 1,7 2,5 2,1 2,5 1,8 2,2 2,2 2,1
Процент заведений,
имеющих 3 и более семей-
ных рабочих 20,3 7,8 20,9 15,1 18,5 8,6 14,3 14,6 14,9
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 333
Мы видим, след., что процент наемных рабочих больше у неземледельцев, чем у
земледельцев, и что различие это главным образом зависит от 2-ой подгруппы: у ре-
месленников-земледельцев процент наемных рабочих — 14,1%, а у неземледельцев —
29,3%, т. е. более чем в два раза больше. По остальным двум подгруппам процент на-
емных рабочих немногим выше во II группе сравнительно с I. Было уже замечено, что
это явление есть результат большей неразвитости капитализма в земледельческом на-
селении. Пермские народники, как и все другие народники, объявляют это, разумеется,
преимуществом земледельцев. Не вступая здесь в спор по общему вопросу, можно ли
неразвитость и отсталость данных общественно-хозяйственных отношений считать
преимуществом, мы заметим лишь, что из данных, приводимых ниже, будет видно, что
это преимущество земледельцев состоит в получении низкого заработка.
Интересно отметить, что разница между группами по употреблению наемного труда
оказывается меньше, чем разница между подгруппами одной группы. Другими словами,
экономический строй промышленности (ремесленники — товаропроизводители — ра-
бочие скупщиков) сильнее влияет на степень употребления наемного труда, чем связь с
земледелием или отсутствие этой связи. Напр., мелкий товаропроизводитель-
земледелец более походит на мелкого товаропроизводителя-неземледельца, чем на зем-
ледельца-ремесленника. Процент наемных рабочих в 1-ой подгруппе равен для I груп-
пы — 29,4%, а для II — 31,2%, тогда как во 2-ой подгруппе I группы только 14,1%.
Точно так же работающий на скупщика земледелец более походит на неземледельца,
работающего на скупщика (23,2% наемных рабочих и 27,4%), чем на земледельца-
ремесленника. Это указывает нам на то, как общее господство в стране товарно-
капиталистических отношений нивелирует земледельца и неземледельца, участвующих
в промышленности. Данные о доходах кустарей укажут эту нивелировку еще рельеф-
нее. 2-ая подгруппа является, как уже замечено, исключением; но если вместо данных о
проценте наемных рабочих взять данные о числе наемных
334 В . И . ЛЕНИН
рабочих, приходящемся в среднем на 1 заведение, то мы увидим, что ремесленники-
земледельцы ближе стоят к ремесленникам-неземледельцам (0,23 и 0,43 наемных рабо-
чих на 1 заведение), чем к земледельцам других подгрупп. Средний состав одного заве-
дения у ремесленников в обеих группах почти одинаков (1,7 и 1,8 человек на заведе-
ние), тогда как по подгруппам каждой группы этот состав колеблется очень сильно (I :
2,6 и 1,7; II : 2,5 и 1,8).
Данные о среднем составе заведения в каждой подгруппе указывают также на тот
интересный факт, что у ремесленников обеих групп этот состав наименьший: 1,7 и 1,8
рабочих на мастерскую. Среди ремесленников, значит, преобладает наиболее разроз-
ненное производство, наибольшая обособленность единичных производителей, наи-
меньшее применение кооперации в производстве. На первом месте в этом отношении
стоят в обеих группах первые подгруппы, т. е. хозяйчики, работающие на вольную
продажу. Состав мастерской здесь наибольший (2,6 и 2,5 чел.); многосемейных куста-
рей здесь всего больше (именно с 3-мя и более семейными рабочими 20,3% и 18,5%;
маленькое исключение 3-я подгруппа I группы с 20,9%); рядом с этим употребление
наемного труда всего больше (0,75 и 0,78 наемников на мастерскую); крупных заведе-
ний всего больше (2,0% и 1,3% заведений с 6 и более наемных рабочих). След., коопе-
рация в производстве применяется здесь в наиболее обширных размерах, и достигается
это наибольшим употреблением наемного труда при наибольшем семейном составе (1,8
и 1,7 семейных рабочих на заведение; небольшое исключение 3-я подгруппа I группы с
1,9 чел.).
Это последнее обстоятельство подводит нас к весьма важному вопросу о взаимоот-
ношении семейного и наемного, труда у «кустарей», заставляя усомниться в правиль-
ности господствующих народнических доктрин, будто наемный труд в кустарном про-
изводстве только «восполняет» семейный. Пермские народники поддерживают это
мнение, рассуждая на стр. 55-й, что «отождествление интересов кустарничества и кула-
чества» опро-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 335
вергается тем, что самые зажиточные кустари (I группа) имеют наибольший семейный
состав, тогда как «если бы кустарь тяготел только к наживе, единственному импульсу
кулачества, а не к упрочению и развитию своего производства, пользуясь всеми силами
своей семьи, то мы вправе были бы ожидать в этой подгруппе заведений наименьшего
процента, определяющего число семьян, отдавших свой труд производству» (?!).
Странное заключение! Как же можно делать выводы о роли «личного трудового уча-
стия» (с. 55), не касаясь данных о наемном труде? Если бы зажиточность многосемей-
ных кустарей не выражала кулаческих тенденций, тогда мы видели бы у них наимень-
ший процент наемных рабочих, наименьший процент заведений с наемными рабочими,
наименьший процент заведений с крупным числом рабочих (более пяти), наименьшее
число рабочих, приходящееся в среднем на одно заведение. На самом деле самые зажи-
точные кустари (1 подгруппа) занимают во всех этих отношениях первое место, а не
последнее, и это при наибольшем составе семей и семейных рабочих, при наибольшем
проценте кустарей с 3-мя и более семейными рабочими! Ясно, что факты говорят как
раз обратное тому, что хочет навязать им народник: кустарь стремится именно к нажи-
ве путем кулачества; он пользуется большой зажиточностью (одним из условий кото-
рой является многосемейность) для бoльшего употребления наемного труда. Будучи
поставлен лучше других кустарей по числу семейных рабочих, он пользуется этим для
вытеснения остальных, прибегая к наибольшему найму рабочих. «Семейная коопера-
ция», о которой так елейно любят говорить гг. В. В. и другие народники (ср. «Куст.
пром.», I, стр. 14), является залогом развития капиталистической кооперации. Это по-
кажется, конечно, парадоксом для читателя, привыкшего к народническим предрассуд-
кам, но это — факт. Чтобы иметь точные данные по этому вопросу, надо бы знать не
только распределение заведений по числу семейных и по числу наемных рабочих (чтo
дано в «Очерке»), но также комбинацию семейного и наемного труда. Подворные све-
дения давали полную возможность
336 В . И . ЛЕНИН
произвести такую комбинацию, подсчитать число заведений с 1, 2 и т. д. наемными ра-
бочими в каждом разряде заведений по числу семейных рабочих. К сожалению, этого
не сделано. Чтобы восполнить хотя несколько этот пробел, обратимся к вышеуказан-
ному сочинению: «Куст. пром. и т. д.». Здесь приведены именно комбинационные таб-
лицы заведений по числу семейных и наемных рабочих. Таблицы даны по 5 промыс-
лам, обнимая всего 749 заведений с 1945 рабочими (назв. соч., I, стр. 59, 78, 160; III,
с. 87 и 109). Чтобы проанализировать эти данные по интересующему нас вопросу о
взаимоотношении семейного и наемного труда, мы должны разбить все заведения на
группы по общему числу рабочих (ибо именно общее число рабочих показывает вели-
чину мастерской и степень применения кооперации в производстве) и определить роль
семейного и наемного труда в каждой группе. Берем 4 группы: 1) заведения с 1 рабо-
чим; 2) с 2—4 рабочими; 3) с 5—9 рабочими; 4) с 10 и более рабочими. Такое деление
по общему числу рабочих тем более необходимо, что заведения, напр., с 1 рабочим и с
10 представляют из себя, очевидно, совершенно различные экономические типы; со-
единять их вместе и выводить «средние» было бы совершенно нелепым приемом, как
это мы увидим ниже на данных «Очерка». Указанная группировка дает такие данные:
Число рабочих
На 1 заведение
приходится
рабочих
Группы заведе -
ний п о общему
числу рабочих
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Число заведен.
с наемн. рабоч.
% их
Семейных
Наемных
Всего
Заведения с 1 рабоч. 345 343 2 345 2 0,5 0,995 0,005 1,00
 » » 2—4 » 319 559 251 810 143 44,8 1,76 0,78 2,54
 » » 5—9 » 59 111 249 360 53 89,8 1,88 4,22 6,10
 » с 10 и бол. » 26 56 374 430 26 100 2,15 14,38 16,53
Всего 749 1 069 876 1 945 224 29,9 1,43 1,16 2,59
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 337
Таким образом, эти детальные данные вполне подтверждают высказанное выше, па-
радоксальное с первого взгляда, положение: чем больше размер заведения по общему
числу рабочих, тем больше семейных рабочих приходится на 1 заведение, тем шире,
след., «семейная кооперация», но вместе с тем расширяется и капиталистическая коо-
перация и расширяется несравненно быстрее. Более зажиточные кустари, несмотря на
обладание большим числом семейных рабочих, нанимают еще помногу наемных рабо-
чих: «семейная кооперация» является залогом и основанием капиталистической коо-
перации.
Посмотрим на данные переписи 1894/95 года о семейном и наемном труде. По числу
семейных рабочих заведения распределяются так:
в %
Заведений с 0 семейных рабочих 97 1,1
» » 1 » » 4 787 53,2
» » 2 » » 2 770 30,8
» » 3 » » 898 10,0
» » 4 » » 279 3,1
» »5 и больше » 160 1,8
——————————————
Всего 8 991 100
Надо отметить здесь преобладание одиночек: их более половины. Если бы мы до-
пустили даже, что все заведения, соединяющие семейный и наемный труд, имеют не
более одного семейного рабочего, то и тогда оказалось бы, что полных одиночек 21
/2
тысячи. Это — представители самых разрозненных производителей, представители
наибольшего разобщения мелких мастерских, — разобщения, свойственного вообще
хваленому «народному производству». Посмотрим на противоположный полюс, на са-
мые крупные мастерские:
338 В . И . ЛЕНИН
в % Число наемных
рабочих*
На 1 заведение
наемных рабо-
чих
Заведения с 0 наемн. рабочих 6 567 73,1 — —
» »1 » » 1537 17,2 1537 1
» »2 » » 457 5,1 914 2
» »3 » » 213 2,3 639 3
» »4 » » 88 0,9 352 4
» »5 » » 44 0,5 220 5
» » 6 —9 » » 41 0,4 290 7,1
» »10 и более » 44
85
0,5
0,9
952
1 242
21,7
14,6
Всего 8 991 100 4 904 0,5
Таким образом, «мелкие» заведения кустарей достигают иногда внушительных раз-
меров: в 85 наиболее крупных заведениях сосредоточена почти четвертая часть всего
числа наемных рабочих; в среднем одно такое заведение имеет по 14,6 частных рабо-
чих. Это уже фабриканты, владельцы капиталистических заведений**. Кооперация на
капиталистических началах находит себе здесь солидное применение: при 15-ти рабо-
чих на заведение возможно и разделение труда в более или менее значительном разме-
ре, достигается большая экономия в помещении и инструментах при более богатом и
разнообразном количестве их. Заготовка сырья и сбыт продукта необходимо соверша-
ется здесь в крупных размерах, что в значительной степени удешевляет сырые мате-
риалы, расходы на доставку, облегчает сбыт, дает возможность правильных коммерче-
ских сношений. Ниже, приводя сведения о доходах, мы увидим подтверждение этого
переписью 1894/95 года. Здесь же достаточно указать на эти общеизвестные теоретиче-
ские положения. Понятно отсюда, что и техническая и экономическая физиономия та-
ких заведений радикально отличается от мастерских одиночек, и нельзя не надивиться
тому, что пермские статистики решились тем не менее соединять их вместе и выводить
общие
 * Вычислено по данным «Очерка» (стр. 54 и общее число наемных рабочих). ** Из наших «фабрик и заводов» (так называемых в официальной статистике) громадное большинство
имеет менее 16 рабочих, именно 15 тыс. из 21 тыс. См. «Указатель фабрик и заводов за 1890 г.».
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 339
«средние». Уже a priori* можно сказать, что такие средние будут совершенно фиктивны
и что разработка подворных данных необходимо должна была, помимо разделения кус-
тарей на группы и подгруппы, привести разделение их на категории по числу рабочих в
заведении (и семейных и наемных вместе). Без такого разделения немыслимо получить
точные данные ни о доходах, ни об условиях закупки сырья и сбыта продуктов, ни о
технике производства, ни о положении наемных рабочих сравнительно с одиночками,
ни о соотношении крупных и мелких мастерских, — а это всё важнейшие вопросы по
изучению экономики «кустарничества». Пермские исследователи пытаются, разумеет-
ся, ослабить значение капиталистических мастерских. Если есть заведения с 5 и более
семейными рабочими, рассуждают они, значит, конкуренция «капиталистической» и
«кустарной формы производства» (sic!**) может иметь значение лишь тогда, когда в за-
ведении более пяти наемных рабочих, а таких заведений всего 1%. Рассуждение чисто
искусственное: во-1-х, заведения с 5 семейными и с 5 наемными рабочими — пустая
абстракция, обязанная своим существованием недостаточной разработке данных, ибо
наемный труд комбинируется с семейным. Заведение с 3 семейными рабочими, нани-
мая еще 3-х рабочих, будет иметь более 5 рабочих и стоять совсем в особых условиях
конкуренции сравнительно с одиночками. Во-2-х, если статистики действительно же-
лали исследовать вопрос о «конкуренции» отдельных заведений, различающихся по
употреблению наемного труда, то отчего бы им не обратиться к данным подворной пе-
реписи? отчего бы не сгруппировать заведения по числу рабочих и привести цифры до-
ходности? не уместнее ли было бы со стороны статистиков, имеющих в руках богатей-
ший материал, фактическое изучение вопроса, чем преподнесение читателю всякой от-
себятины и торопливость перейти от фактов к «сражению» врагов народничества?
 *
 — заранее. Ред. ** — так! Ред.
340 В . И . ЛЕНИН
«... С точки зрения сторонников капитализма этот процент, быть может, будет при-
знан достаточным для предсказаний о неминуемом вырождении кустарной формы в
капиталистическую, но в действительности он никакого в данном отношении угро-
жающего симптома не представляет, в особенности ввиду следующих обстоятельств»
(с. 56)...
Не правда ли, как это мило! Вместо того, чтобы потрудиться выбрать из имеющегося
под руками материала точные данные о капиталистических заведениях, авторы сло-
жили эти заведения вместе с одиночками и пускаются возражать каким-то «предсказа-
телям»! — Не знаем, что стали бы «предсказывать» какие-то неприятные для пермских
статистиков «сторонники капитализма», а мы, с своей стороны, скажем лишь, что все
эти фразы только прикрывают попытку отвернуться от фактов. А факты говорят, что
никакой особой «кустарной формы производства» нет (это вымысел «кустарных» эко-
номистов), что из мелких товаропроизводителей вырастают крупные капиталистиче-
ские заведения (в таблицах мы встретили кустаря с 65 наемными рабочими! стр. 169),
что обязанностью исследователей было так группировать данные, чтобы мы могли ис-
следовать этот процесс, сравнить различные заведения по мере приближения их к ка-
питалистическим. Пермские статистики не только сами этого не сделали, но и нас ли-
шили возможности это сделать, ибо в таблицах все заведения данной подгруппы сло-
жены вместе, и выделить фабриканта от одиночки нельзя. Свой пробел составители
прикрывают пустяковинными сентенциями. Крупных заведений, изволите видеть, все-
го 1%, и за исключением их выводы, сделанные на основании 99%, не изменятся (с. 56).
— Но ведь этот один процент, эта одна сотая не равна другим сотым! Одно крупное за-
ведение покрывает более 15-ти заведений тех одиночек, которые дают более 30-ти «со-
тых» (от всего числа заведений)! Это расчет по числу рабочих. А если бы взять данные
о валовом производстве или о чистой доходности, то оказалось бы, что одно крупное
заведение покрывает не 15, а, может быть, 30 заве-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 341
дений*
. В этой «одной сотой» заведений сосредоточена четверть всех наемных рабо-
чих, что дает в среднем на 1 заведение 14,6 рабочих. Чтобы иллюстрировать несколько
для читателя эту последнюю цифру, возьмем цифры «Свода данных о фабрично-
заводской промышленности в России» (издание департамента торговли и мануфактур)
по Пермской губернии. Так как цифры сильно колеблются по годам, то берем среднее
за 7 лет (1885—1891). Получаем цифру «фабрик и заводов» (в смысле нашей офици-
альной статистики) в Пермской губернии 885 с производством на сумму 22 645 тыс. р.
и с 13 006 рабочими, что дает в «среднем» на 1 фабрику именно 14,6 рабочих.
В подтверждение своего мнения, что крупные заведения не имеют важного значе-
ния, составители «Очерка» ссылаются на то, что из числа наемных рабочих у кустарей
очень немного годовых рабочих (8%), большинство же заделыцики (37%), сроковые
(30%) и поденные (25%, стр. 51). Заделыцики «обыкновенно работают у себя на дому,
своими собственными инструментами, на своих харчах», а поденщики приглашаются
«временно», подобно сельскохозяйственным рабочим. При таких условиях, «относи-
тельно большое число наемных рабочих не служит еще для нас несомненным призна-
ком капиталистического типа этих заведений» (56)... «Ни задельщик, ни поденщик во-
обще, по нашему убеждению, не создают кадров рабочего класса, подобного западно-
европейскому пролетариату; такими кадрами могут быть только постоянные годовые
рабочие».
Мы не можем не похвалить пермских народников за то, что они интересуются во-
просом об отношении русских наемных рабочих к «западноевропейскому пролетариа-
ту». Вопрос интересный, что и говорить! Но мы все-таки предпочли бы слышать от
статистиков утверждения, основанные на фактах, а не на «убеждении». Не всегда ведь
заявление своего «убеждения»
 * Ниже будут приведены данные о распределении заведений по чистой доходности. По этим данным в
2376 заведениях с минимальным доходом (до 50 руб.) чистый доход = 77 900 руб., а в 80 заведениях с
максимальным доходом = 83 150 руб. На 1 «заведение» это дает 32 р. и 1039 р.
342 В . И . ЛЕНИН
может убедить других... Не лучше ли было бы, вместо того, чтобы рассказывать чита-
телю об «убеждении» гг. NN и ММ, сообщить побольше фактов? А то вот фактов о по-
ложении наемных рабочих, об условиях труда, о рабочем дне в заведениях разной ве-
личины, о семьях наемных рабочих и т. д. сообщено в «Очерке» до невероятия мало.
Если бы рассуждения об отличии русских рабочих от западноевропейского пролета-
риата служили только для прикрытия этого пробела, то нам пришлось бы взять назад
свою похвалу...
Все, что мы знаем из «Очерка» о наемных рабочих, это — деление их на 4 катего-
рии: годовые, сроковые, задельщики и поденщики. Для ознакомления с этими катего-
риями приходится обратиться к данным, разбросанным по книге. По 29 промыслам (из
43) указано число рабочих каждой категории и заработок их. В этих 29 промыслах 4795
наемных рабочих с заработком в 233 784 рубля. Во всех же 43 промыслах 4904 наем-
ных рабочих с заработком в 238 992 руб. Значит, наша сводка обнимает 98% наемных
рабочих и их заработка. Вот, en regard*
, цифры «Очерка»** и нашей сводки:
Цифры сводки
Число Заработок их наемных
рабочих по
«Очерку»
%
Число
наемн.
рабочих
% всего
руб.
на 1-го
рабочего
%***
Годовые 379 8 351 7,4 26 978 76,8 100
Сроковые 1 496 30 1 432 29,8 40 958 28,6 37
Задельные 1 812 37 1 577 32,9 92 357 58,5 76,1
Поденные 1 217 25 1 435 29,9 73 491 51,2 66,7
Всего 4 904 100 4 795 100 233 784 48,7
Оказывается, что в сводке «Очерка» есть либо ошибки, либо опечатки. Но это —
мимоходом. Главный интерес — данные о заработке. Заработок заделыциков, про ко-
торых в «Очерке» говорится, что «задельный труд в сущности есть ближайшая стадия
на пути к хозяйской
 *
 — для сопоставления. Ред. ** Стр. 50. В «Очерке» не сведены данные о величине заработка. *** Заработок годового рабочего принят за 100.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 343
самостоятельности» (с. 51 — тоже, вероятно, «по нашему убеждению»?), — оказывает-
ся значительно ниже заработка годового рабочего. Если утверждение статистиков, что
годовой рабочий обыкновенно живет на хозяйских харчах, а заделыцик на своих, осно-
вано не только на их «убеждении», но и на фактах, то эта разница будет еще больше.
Странным же образом пермские кустари-хозяева обеспечивают своим рабочим «путь к
самостоятельности»! Это обеспечение состоит в понижении заработной платы... Ко-
лебания рабочего периода, как увидим, не так велики, чтобы объяснить эту разницу.
Далее, весьма интересно отметить, что заработок поденщика составляет 66,7% заработ-
ка годового рабочего. След., каждый поденщик занят, в среднем, около 8 месяцев в го-
ду. Очевидно, что тут гораздо правильнее было бы говорить о «временном» отвлечении
от промышленности (если поденщики действительно сами отвлекаются от промыш-
ленности, а не хозяин оставляет их без работы), чем о «господствующем временном
элементе наемного труда» (с. 52).
III
«ОБЩИННО-ТРУДОВАЯ ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ»
Большой интерес представляют собранные кустарного переписью почти о всех ис-
следованных заведениях сведения о времени возникновения их. Вот общие данные об
этом:
Число заведений, основанных до 1845 года 640
в 1845—1855 гг. 251
» 1855—1865 » 533
» 1865—1875 » 1 339
» 1875—1885 » 2 652
» 1885—1895 » 3 469
———————————————
Всего 8 884
Мы видим, след., что пореформенная эпоха вызвала особое развитие кустарной про-
мышленности. Условия, благоприятствующие этому развитию, действовали и действу-
ют, видимо, чем дальше, тем сильнее, ибо
344 В . И . ЛЕНИН
в каждое последующее десятилетие открывается все больше и больше заведений. Это
явление наглядно свидетельствует о той силе, с которой идет в крестьянстве развитие
товарного производства, отделение земледелия от промышленности, рост торговли и
промышленности вообще. Мы говорим: «отделение земледелия от промышленности»,
ибо это отделение начинается раньше, чем отделение земледельцев от промышленни-
ков: всякое предприятие, производящее продукты на рынок, вызывает обмен между
земледельцами и промышленниками. Следовательно, появление такого предприятия
означает прекращение домашней выделки продукта земледельцами и покупку его на
рынке, а эта покупка требует продажи крестьянином сельскохозяйственных продуктов.
Рост числа торгово-промышленных предприятий знаменует, таким образом, растущее
общественное разделение труда, это общее основание товарного хозяйства и капита-
лизма*
.
В народнической литературе высказывалось мнение, что быстрое развитие после
реформы мелкого производства в промышленности означает явление не капиталисти-
ческого характера. Рассуждали так, что рост мелкого производства доказывает его силу
и жизненность по сравнению с крупным (г. В. В.). Рассуждение это совершенно непра-
вильно. Рост мелкого производства в крестьянстве означает появление новых произ-
водств, выделение новых отраслей обработки сырья в самостоятельные сферы про-
мышленности, прогресс в общественном разделении труда, начальный процесс капита-
лизма, тогда как поглощение мелких заведений крупными означает уже дальнейший
шаг капитализма, ведущий к победе высших форм его. Распространение мелких заве-
дений в крестьянстве расширяет товарное хозяйство, подготовляет почву для капита-
лизма (создавая мелких хозяйчиков и наемных рабочих), а поглощение мелких заведе-
ний мануфактурой и фабрикой есть утили-
 * Поэтому, если бы нападки г-на Н. —она на «отделение промышленности от земледелия» не были
платоническими воздыханиями романтика, то он должен бы был оплакивать и появление каждого кус-
тарного заведения.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 345
зация крупным капиталом этой подготовленной почвы. Совмещение в одной стране в
одно время двух этих, по-видимому, противоречивых, процессов на самом деле не за-
ключает в себе никакого противоречия: вполне естественно, что капитализм в более
развитой области страны или в более развитой области промышленности прогрессиру-
ет тем, что стягивает мелких кустарей на механическую фабрику, тогда как в захолуст-
ных местностях или в отсталых отраслях промышленности процесс развития капита-
лизма только начинается, проявляясь в возникновении новых производств и промы-
слов. Капиталистическая мануфактура «овладевает национальным производством лишь
очень постепенно, основываясь всегда на городском ремесле и сельских домашних по-
бочных промыслах, как на широком базисе (Hintergrund). Уничтожая эти побочные
промыслы в одной их форме, в известных отраслях промышленности, на известных
пунктах, она вызывает их снова к жизни на других» («Das Kapital», I2
, S. 779*
). В
«Очерке» данные о времени возникновения заведений разработаны тоже недостаточно:
даны лишь по-уездные сведения, а по группам и подгруппам сведений о времени воз-
никновения заведений не сообщено; нет также и других группировок (по размеру заве-
дений, по месту нахождения заведений в центре промысла или в окрестных селениях и
т. п.). Не разработав данных переписи даже по принятым ими самими группам и под-
группам, пермские народники и здесь сочли нужным преподнести читателю сентенции,
поражающие своей ультранароднической елейностью и... вздорностью. Пермские ста-
тистики сделали открытие, что в «кустарной форме производства» существует особая
«форма преемственности» заведений, именно «общинно-трудовая», тогда как в капита-
листической промышленности господствует «наследственно-имущественная преемст-
венность», что «общинно-трудовая преемственность органически превращает наемного
рабочего в самостоятельного хозяина» (sic!), выражаясь в том, что когда
 *
 — «Капитал», т. I, изд. 2-е, стр. 779.110 Ред.
346 В . И . ЛЕНИН
умирает хозяин заведения, не оставляя среди наследников семейных рабочих, то про-
мысел переходит в другую семью, «быть может, наемному рабочему в том же заведе-
нии», а также в том, что «общинное землевладение и хозяину кустарно-
промышленного предприятия и его наемному рабочему одинаково гарантирует трудо-
вую промышленную самостоятельность» (стр. 7, 68 и др.).
Мы не сомневаемся, что это сочиненное пермскими народниками «общинно-
трудовое начало преемственности кустарных промыслов» займет надлежащее место в
будущей истории литературы рядом с такой же сладенькой теорией гг. В. В., Н. —она и
пр. о «народном производстве». Обе теории — одного пошиба, обе подкрашивают и
извращают действительность посредством маниловских фраз. Всякий знает, что и у
кустарей заведения, материалы, орудия и проч. составляют находящееся в частной соб-
ственности имущество, переходящее по наследству, а вовсе не по какому-то общинно-
му праву, что община нисколько не гарантирует самостоятельности не только в про-
мышленности, но даже в земледелии, что внутри общины идет такая же хозяйственная
борьба и эксплуатация, как и вне ее. В особую теорию «общинно-трудового начала»
превращен тот простой факт, что мелкий хозяйчик, при небольшом капитальце, должен
трудиться и сам, что наемный рабочий может сделаться хозяином (конечно, если бу-
дет бережлив и воздержен), чему и бывают примеры, сообщаемые в «Очерке» на стр.
69... Все теоретики мещанства всегда утешались тем, что в мелком производстве рабо-
чий может стать хозяином, и все они никогда не шли в своих идеалах дальше того,
чтобы превратить рабочих в хозяйчиков. В «Очерке» делается даже попытка указать
«статистические данные, констатирующие начало общинно-трудовой преемственно-
сти» (45). Данные относятся к кожевенному промыслу. Из 129 заведений 90 (т. е. 70%)
основаны после 1870 года, между тем в 1869 г. кустарных кожевен считалось 161 (по
«списку населенных мест»), а в 1895 —153. Значит, промысел переходил из одних се-
мей в другие, в чем и усматри-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 347
вается «принцип общинно-трудовой преемственности». Само собою разумеется, что
смешно и спорить против этого желания видеть особый «принцип» в том, что мелкие
заведения легко открываются и закрываются, легко переходят из рук в руки и т. д. До-
бавим только в частности о кожевенном промысле, что, во-1-х, данные о времени воз-
никновения заведений в нем показывают, что он развивался во времени значительно
медленнее, чем остальные промыслы; во-2-х, совершенно ненадежно сравнение 1869-го
и 1895-го годов, так как понятие «кустарной кожевни» постоянно путают с понятием
«кожевенный завод». В 1860-х годах громадное большинство «дубильных заводов» (по
статистике фабрик и заводов) имели в Пермской губернии сумму производства менее
1000 р. (см. «Ежегодник министерства финансов». Вып. I, СПБ. 1869. Таблицы и при-
мечания), тогда как в 1890-х годах, с одной стороны, заведения с производством менее
1000 р. исключались из числа фабрик и заводов; с другой стороны, в число «кустарных
кожевен» попало много заведений с производством более 1000 р., попали заводы с про-
изводством в 5—10 тыс. руб. и более (стр. 70 «Очерка». Стр. 149, 150 таблиц). При та-
кой абсолютной неопределенности различия между кустарной и заводской кожевней
какое значение может иметь сравнение данных 1869-го и 1895-го года? В-3-х, если бы
даже верно было, что число кожевен уменьшилось, разве это не могло бы значить, что
позакрывалось много мелких заведений, взамен которых пооткрывались постепенно
более крупные? Неужели подобная «смена» тоже подтвердила бы «принцип общинно-
трудовой преемственности»?
И в довершение курьеза все эти сладенькие фразы об «общинно-трудовом принци-
пе», о «гарантии общинной трудовой самостоятельности» и т. д. говорятся как раз о
том кожевенном промысле, в котором земледельцы-кустари представляют из себя чис-
тейший тип мелких буржуа (см. ниже) и который гигантски концентрирован в трех
крупных заведениях (заводах), попавших в число кустарей наряду с одиночками-
кустарями и ремесленниками. Вот данные об этой концентрации:
348 В . И . ЛЕНИН
Всего в промысле 148 заведений. Рабочих 267 семейных + 172 наемных = 439. Сум-
ма производства = 151 022 р. Чистый доход = 26 207 р., в том числе — 3 заведения, в
коих рабочих 0 семейных + 65 наемных = 65. Сумма производства = 44 275 р. Чистый
доход = 3391 р. (стр. 70 текста и стр. 149 и 150 таблиц).
То есть три заведения из 148 («только 2,1%», как успокоительно говорится в «Очер-
ке», стр. 76) концентрируют почти треть всего производства «кустарного кожевенно-
го промысла», давая своим хозяевам тысячные доходы без всякого участия их в произ-
водстве. Мы увидим ниже много примеров таких курьезов и по другим промыслам. Но
в описании этого промысла авторы «Очерка», в виде исключения, остановились на ука-
занных трех заведениях. Об одном из них сообщается, что хозяин (земледелец!) «занят,
очевидно, только торговыми операциями, имея свои кожевенные лавки в селе Белояр-
ском и г. Екатеринбурге» (с. 76—77). Примерчик того, как капитал, вложенный в про-
изводство, соединяется с капиталом, вложенным в торговлю. К сведению авторов
«Очерка», изображающих «кулачество» и торговые операции как нечто наносное, ото-
рванное от производства! В другом заведении семья состоит из 5 человек мужчин, но
ни один из них не работает: «отец занят торговыми операциями по своему производст-
ву, а сыновья (в возрасте от 18 до 53 лет), все грамотные, пошли, очевидно, по другим
колеям, более привлекательным, чем перекладывание кож из чана в чан и переполаски-
вание их» (стр. 77). Авторы великодушно соглашаются, что эти заведения «характер
имеют капиталистический», «но на вопрос о том, в какой степени будущность этих
предприятий обеспечена на началах наследственно-имущественной передачи, реши-
тельный ответ может дать только само будущее» (76). О, глубокомыслие! «На вопрос о
будущем может дать ответ только будущее». Святая истина! Но неужели это — доста-
точное основание для того, чтобы извращать настоящее?
————
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 349
СТАТЬЯ ВТОРАЯ
(IV. Земледелие «кустарей». — V. Крупные и мелкие заведения. —
Доходы кустарей)
IV
ЗЕМЛЕДЕЛИЕ «КУСТАРЕЙ»
Подворная перепись кустарей-хозяев и хозяйчиков собрала интересные данные о
земледелии их. Вот эти данные, сведенные в «Очерке» по подгруппам:
Приходится на 1 двор Процент дворов
Подгруппы : десятин
посева лошадей коров безлошадн. бескоров-
ных
1. Товаропроизводители 7,1 2,1* 2,2* 7,4 5
2. Ремесленники 6,2 1,9 2,1 9,0 6
3. Работающие на скупщик. 4,5 1,4 1,3 16,0 13
Всего 6,3 1,8 2,0 9,5 6
Итак, чем зажиточнее кустари как промышленники, тем состоятельнее они как зем-
ледельцы. Чем ниже они стоят по роли в производстве, тем ниже они как земледельцы.
Данные кустарной переписи вполне подтвер-
 * В «Очерке» в этих цифрах, видимо, опечатка (см. стр. 58), исправленная нами.
350 В . И . ЛЕНИН
ждают, следовательно, высказанное уже в литературе мнение, что разложение кустарей
в промышленности идет рука об руку с разложением тех же крестьян как земледельцев
(А. Волгин. Обоснование народничества и т. д. Стр. 211 и сл.). Так как наемные рабочие
у кустарей стоят еще ниже (или не выше), чем работающие на скупщиков кустари, то
мы вправе заключить, что среди них еще больше разоренных земледельцев. Подворная
перепись, как уже было замечено, не коснулась наемных рабочих. Во всяком случае, и
приведенные данные наглядно показывают, как забавно утверждение «Очерка», будто
«общинное землевладение одинаково гарантирует трудовую промышленную самостоя-
тельность и хозяину кустарно-промышленного заведения, и его наемному рабочему».
Отсутствие детальных данных о земледелии одиночек, мелких и крупных хозяев
сказывается на разбираемых данных особенно резко. Чтобы пополнить хотя отчасти
этот пробел, мы должны обратиться к данным по отдельным промыслам; иногда попа-
даются сведения о числе земледельческих рабочих у хозяев*
, но общей сводки этих
сведений в «Очерке» нет.
Вот кожевники-земледельцы — 131 хозяйство. У них 124 земледельческих наемных
работника; 16,9 дес. посева на двор и 4,6 лошадей; коров по 4,1 (стр. 71). Наемные ра-
бочие (73 годовых и 51 срочный) получают 2492 руб. заработной платы, т. е. по 20,1
руб. на одного, тогда как средняя плата рабочему в кожевенном промысле составляет
52 руб. И здесь, след., наблюдается общее всем капиталистическим странам явление
более низкого положения рабочих в земледелии, чем в промышленности. «Кустари»-
кожевники, очевидно, чистейший тип крестьянской буржуазии, и пресловутое, столь
расхваленное народниками «соединение промысла с зем-
 * Известно, что у крестьян нередко и промышленные рабочие принуждаются исполнять земледельче-
ские работы. Ср. «Куст. пром. и т. д.», III, стр. 7.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 351
леделием» состоит в том, что зажиточные хозяева торгово-промышленных заведений
переносят капитал из торговли и промышленности в земледелие, платя своим батракам
неимоверно низкие платы*
.
Вот кустари-маслобойщики. Земледельцев из них 173. На одно хозяйство приходит-
ся 10,1 дес. посева, 3,5 лошади и 3,3 коровы. Безлошадных и бескоровных дворов нет.
Земледельческих рабочих 98 (годовых и сроковых) с платою 3438 руб., т. е. по 35,1 руб.
на одного. «Выбой, или жмыхи, получаемые при маслобойном производстве как отбро-
сы, служат лучшим кормом для скота, благодаря чему является возможность вести уна-
воживание полей в более широких размерах. Таким образом, от промысла для хозяйст-
ва получается тройная выгода: доход непосредственно от промысла, доход от скота и
лучшие урожаи в полях» (164). «Земледелие ведется у них (маслобойщиков) в широких
размерах, причем многие не довольствуются душевыми наделами, но арендуют еще
землю у малосильных хозяйств» (168). Данные о распространении по уездам посевов
льна и конопли показывают «некоторую связь между величиной посевов льна и коноп-
ли и распространением маслобойного промысла по уездам губернии» (170).
Торгово-промышленные предприятия являются здесь, след., так называемыми тех-
ническими сельскохозяйственными производствами, развитием которых всегда харак-
теризуется прогресс торгового и капиталистического земледелия.
Вот мельники-хозяева. Большинство из них — земледельцы: 385 из 421. На один
двор приходится 11,0 дес. посева, 3,0 лошади и 3,5 коровы. Земледельческих наемных
рабочих 307 человек с платою 6211 руб.
 * Сроковой рабочий в земледелии получает всегда больше половины годовой платы. Положим, что
здесь сроковые рабочие получают лишь половину платы годового рабочего. Тогда плата годового рабо-
чего будет (2492 : (73 + — )) = 25,5 руб. По данным департамента земледелия, средняя за 10 лет (1881—
1891) заработная плата сельскому годовому рабочему на хозяйских харчах составляет в Пермской губер-
нии 50 руб.
352 В . И . ЛЕНИН
Подобно маслобойному, «мукомольное производство является для хозяев мельниц ору-
дием рыночного сбыта продуктов их собственного хозяйства в форме наиболее для них
выгодной» (178).
Кажется, этих примеров вполне достаточно, чтобы показать, как нелепо понимать
под «кустарем-земледельцем» нечто однородное, само себе равное. Все приведенные
земледельцы — представители мелкого буржуазного земледелия, и соединять такие ти-
пы с остальным крестьянством, в том числе и с разоренными хозяйствами, значит за-
тушевывать самые характерные черты действительности.
В заключении описания маслобойного промысла составители пытаются возражать
против «капиталистической доктрины», объявляющей расслоение крестьян эволюцией
капитализма. Такое положение основывается будто бы на «совершенно произвольном
утверждении, что указываемое расслоение есть факт позднейшего времени и представ-
ляет собой очевидный признак быстрого роста в крестьянской среде капиталистическо-
го режима de facto*
, несмотря на существование общинного землевладения de jure**»
(176). Составители возражают, что община никогда не исключала и не исключает иму-
щественных расслоений, но она «не закрепляет их, не создает классов»; «эти перехо-
дящие расслоения с течением времени не обострялись, а, напротив, постепенно сгла-
живались» (177). Разумеется, подобное утверждение, в доказательство которого приво-
дятся артели (о них ниже, § VII), семейные разделы (sic!) и земельные переделы (!),
может вызвать только улыбку. Называть «произвольным» положение о росте и увели-
чении крестьянской дифференциации — значит игнорировать общеизвестные факты
массового обезлошадения крестьян и забрасывания земли наряду с фактами «техниче-
ского прогресса в крестьянском хозяйстве» (ср. «Прогрессивные течения в крестьян-
ском хозяйстве»
 *
 — фактически. Ред. ** — юридически. Ред.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 353
г-на В. В.), развитие сдачи и заклада наделов наряду с ростом аренды, увеличение чис-
ла торгово-промышленных предприятий наряду с увеличением числа отхожих про-
мышленников, этих бродячих наемных рабочих и т. д. и т. д.
Подворная перепись кустарей должна была дать богатый материал по крайне инте-
ресному вопросу об отношении доходов и заработков кустарей-земледельцев к доходам
кустарей-неземледельцев. Все данные этого рода в таблицах есть, но сводки в «Очерке»
не дано, и нам пришлось самим предпринять эту сводку по данным книги. Такая сводка
основывалась, во-1-х, на сводках «Очерка» по отдельным промыслам. Нам оставалось
лишь складывать данные о разных промыслах. Но эта сводка дана в табличной форме
не по всем промыслам. Иногда приходилось убеждаться, что в нее вкрались ошибки
или опечатки, — естественный результат отсутствия проверочных итогов. Во-2-х,
сводка основывалась на выборке числовых данных из описаний некоторых промыслов.
В-3-х, при отсутствии и того и другого источника приходилось обращаться прямо к
таблицам (напр., по последнему промыслу: «добыча ископаемых»). Понятно само со-
бой, что подобная разнохарактерность материала в нашей сводке не могла не вести к
ошибкам и неточностям. Мы полагаем, однако, что хотя общие итоги нашей сводки и
не могли сойтись с итогами таблицы, тем не менее выводы из сводки вполне могут
служить цели, ибо средние величины и отношения (которыми мы только и пользуемся
для выводов) изменились бы при всяком исправлении крайне незначительно. Напр., по
итогам таблиц в «Очерке» размер валового дохода на 1 рабочего равен 134,8 руб., а по
нашей сводке — 133,3 руб. Чистый доход на 1 семейного рабочего 69,0 руб. и 68,0 руб.
Заработок 1 наемного рабочего 48,7 руб. и 48,6 руб.
Вот результаты этой сводки, определяющие величину валового дохода, чистого до-
хода и заработка наемных рабочих по группам и подгруппам.
354 В . И . ЛЕНИН
Число рабочих Валовой доход в руб. Чистый доход хозяйст. в руб. Заработная плата в руб.
Группы Подгруппы
Число заведений
Семейных
Наемных
ВсегоВсего
На 1 рабоче
-
го
Всего
На 1 семей
-
ного раб
.
Всего
На 1 наемно
-
го раб
.
Чистый доход
и зара
-
ботная плата вместе
Число задолжен
.
хозяйств
I......................... 1 ................... 2 239 4 122 1 726 5 848 758 493 129,7 204 004 49,5 74 558 43,2 278 562 225
» ........................ 2 ................... 2 841 4 249 712 4 961 383 441 77,3 186 719 43,9 34 937 49,0 221 656 93
» ........................ 3 ................... 1 016 1 878 586 2 464 236 301 95,9 91 916 48,9 20 535 35,0 112 451 304
Итого по I группе................... 6 096 10 249 3 024 13 273 1 378 235 103,8 482 639 47,1 130 030 43,0 612 669 622
II ....................... 1 .................. 959 1 672 738 2 410 605 509 251,2 220 713 132,0 45 949 62,2 266 662 176
» ........................ 2 .................. 595 876 272 1 148 178 916 155,8 90 203 102,9 18 404 67,6 108 607 51
» ........................ 3 .................. 1 320 2 231 852 3 083 492 347 159,7 229 108 102,7 43 289 50,8 272 397 202
Итого по II группе ................. 2 874 4 779 1 862 6 641 1 276 772 192,2 540 024 113,0 107 642 57,8 647 666 489
Всего ............. 8 970 15 028 4 886 19 914 2 655 007 133,3 1 022 663 68,0 237 672 48,6 1 260 335 1 111
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 355
Вот главные результаты этой таблицы:
1) Неземледельческое промышленное население принимает несравненно большее
участие в промысле (по сравнению с своей численностью), чем земледельческое. По
числу рабочих неземледельцев вдвое меньше, чем земледельцев. По валовому же про-
изводству они составляют почти половину, давая 1 276 772 руб. из 2 655 007, т. е.
48,1%. По доходу же от производства, т. е. по размеру чистого дохода хозяев плюс за-
работная плата наемных рабочих, неземледельцы даже преобладают над земледельца-
ми, давая 647 666 руб. из 1 260 335, т. е. 51,4%. Оказывается, следовательно, что, буду-
чи в меньшинстве по числу, неземледельцы-промышленники не уступают земледель-
цам по величине производства. Факт этот весьма важен для оценки традиционного на-
роднического учения о земледелии, как «главном устое» так называемой кустарной
промышленности.
Из этого факта, естественно, следуют и другие выводы:
2) Валовое производство неземледельцев (валовой доход), по расчету на 1 рабочего,
значительно выше, чем земледельцев: 192,2 руб. против 103,8, т. е. без малого вдвое
больше. Как увидим ниже, рабочий период неземледельцев длиннее, чем земледельцев,
но эта разница далеко не так велика, так что большая производительность труда у не-
земледельцев не может подлежать сомнению. Меньше всего эта разница в 3-й подгруп-
пе, у кустарей, работающих на скупщиков, что вполне естественно.
3) Чистый доход хозяев и хозяйчиков у неземледельцев более чем вдвое выше, чем у
земледельцев: 113,0 руб. против 47,1 руб. (почти в 21
/2 раза). Различие это проходит по
всем подгруппам, но всего выше оно в 1-й подгруппе, у кустарей, работающих на воль-
ную продажу. Само собою разумеется, что эта разница тем менее может быть объясне-
на различием рабочих периодов. Не может подлежать сомнению, что эта разница зави-
сит от того, что связь с землей понижает доход промышленников; рынок усчитывает
доход кустарей от земледелия, и земледельцы вынуждены довольствоваться низшим
356 В . И . ЛЕНИН
заработком. Сюда присоединяются, вероятно, и большие потери на сбыте у земледель-
цев, и большие расходы на закупку материалов, и большая зависимость от торговцев.
Факт во всяком случае тот, что связь с землей понижает заработок кустаря. Нам не-
чего распространяться о громадном значении этого факта, выясняющего истинное зна-
чение «власти земли» в современном обществе. Стоит вспомнить, какое громадное зна-
чение имеет низкий размер заработка в удержании кабальных и примитивных способов
производства, в задержке употребления машин, в понижении жизненного уровня рабо-
чих*
.
4) Заработная плата наемных рабочих тоже везде выше у неземледельцев, чем у зем-
ледельцев, но разница эта далеко не так велика, как в доходе хозяев. Вообще по всем
трем подгруппам наемный рабочий у хозяина-земледельца зарабатывает 43,0 руб., а у
неземледельца — 57,8 руб., т. е. на 1
/3 больше. Эта разница может в значительной сте-
пени (но и то не вполне) зависеть от различий работ периода. Об отношении же этой
разницы к связи с землей мы не можем судить, ибо не имеем данных о наемных рабо-
чих земледельцах и неземледельцах. Кроме влияния рабочего периода сказывается, ко-
нечно, и тут влияние разного уровня потребностей.
5) Разница между величиной дохода хозяев и заработной платой наемным рабочим
несравненно больше у неземледельцев, чем у земледельцев: по всем трем подгруппам у
неземледельцев доход хозяина почти вдвое выше заработка наемника (113 руб. против
57,8), тогда как у земледельцев доход хозяина выше на незначительную сумму — 4,1
рубля (47,1 и 43,0)! Если эти цифры поразительны, то еще более приходится сказать
 * Заметим по поводу этого последнего (по важности первого) пункта, что в «Очерке», к сожалению,
нет данных об уровне жизни земледельцев и неземледельцев. Но другие исследователи отметили и для
Пермской губ. обычное явление несравненно более высокого уровня жизни у промышленников-
неземледельцев сравнительно с «серыми» земледельцами. Ср. «Отчеты и исследования по кустарной
промышленности в России», изд. министерства земледелия и государственных имуществ, т. III, статья
Егунова. Автор указывает на совершенно «городской» уровень жизни в некоторых безземельных селах,
на стремление кустаря-неземледельца одеваться и жить «по-людски» (европейская одежда до крахмаль-
ной сорочки включительно; самовар; большое потребление чая, сахара, белого хлеба, говядины и т. д.).
Автор опирается на бюджеты земско-статистических изданий.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 357
это о ремесленниках-земледельцах (I, 2), у которых доход хозяев ниже заработной пла-
ты наемных рабочих! Однако это явление станет вполне понятным, когда мы приведем
ниже данные о громадных различиях величины дохода в крупных и мелких заведениях.
Повышая производительность труда, крупные заведения дают возможность платить
наемную плату, превосходящую доход бедноты, — одиночек кустарей, «самостоятель-
ность» которых оказывается, при подчинении их рынку, совершенно фиктивной. Эта
громадная разница между доходами крупных и мелких заведений сказывается в обеих
группах, но у земледельцев гораздо сильнее (вследствие бoльшего принижения мелких
кустарей). Ничтожная разница между доходом хозяйчика и заработком наемника пока-
зывает наглядно, что доход мелкого кустаря-земледельца, не держащего наемников, не
выше, а зачастую и ниже заработной платы наемному рабочему. В самом деле, вели-
чина чистого дохода хозяина (47,1 руб. на 1 семейного рабочего) есть средняя величина
для всех заведений, крупных и мелких, для фабрикантов и одиночек. Понятно, что у
крупных хозяев разница между чистыми доходами хозяина и заработком наемника со-
ставляет не 4 рубля, а в 10—100 раз больше, а это означает, что доход мелкого кустаря,
одиночки, значительно ниже 47-ми рублей, т. е. этот доход не выше, а часто и ниже
заработной платы наемному рабочему. Данные кустарной переписи о распределении
заведений по чистой доходности (см. ниже, § V) вполне подтверждают этот, по-
видимому, парадоксальный вывод. Но эти данные касаются всех заведений вообще, без
различения земледельцев и неземледельцев, и вот почему для нас особенно важен дан-
ный результат вышеприведенной таблицы: мы узнали, что самые низкие заработки
принадлежат именно земледельцам, что «связь с землей» громадно понижает заработ-
ки.
Говоря о различии доходов у земледельцев и неземледельцев, мы уже упомянули,
что нельзя объяснить его различием рабочих периодов. Посмотрим же на данные кус-
тарной переписи по этому вопросу. В программу переписи, как мы узнали из «введе-
ния», вошло исследо-
358 В . И . ЛЕНИН
вание «напряженности производства в течение года, на основании числа семьян и на-
емных рабочих, занятых производством по месяцам» (с. 14). Так как перепись была
подворная, т. е. каждое заведение исследовалось отдельно (к сожалению, к «Очерку» не
приложена форма подворного бланка), то надо предположить, что о каждом заведении
собирались данные о числе рабочих по месяцам или о продолжительности рабочих ме-
сяцев в году в каждом заведении. Эти данные сведены в «Очерке» в одну таблицу (с.
57, 58), в которой для каждой подгруппы обеих групп указано число рабочих (семьян и
наемных вместе), занятых в каждый месяц года.
Попытка кустарной переписи 1894/95 года определить с такой точностью число ра-
бочих месяцев у кустарей чрезвычайно поучительна и интересна. Действительно, без
таких сведений данные о доходах и заработках были бы не полны, и статистические
выкладки были бы лишь приблизительны. Но, к сожалению, данные о рабочем периоде
обработаны весьма недостаточно: кроме этой общей таблицы даны лишь сведения для
некоторых промыслов о числе рабочих по месяцам, иногда с разделением по группам,
иногда без такого разделения; разделения же по подгруппам нет ни по одному промыс-
лу. Выделение крупных заведений было бы по этому вопросу особенно важно, ибо мы
вправе предположить, — и a priori, и по данным других исследователей кустарной про-
мышленности, — что рабочие периоды у крупных и мелких кустарей не одинаковы.
Кроме того, самая таблица на стр. 57 составлена, видимо, не без ошибок или опечаток
(напр., в месяцах: февраль, август, ноябрь; столбец 2-ой и 3-ий во II группе, видимо,
перепутаны, ибо число рабочих в 3-й подгруппе больше, чем во второй). Даже по ис-
правлении этих неточностей (исправлении, иногда приблизительном) эта таблица воз-
буждает не мало сомнений, которые делают пользование ею рискованным. В самом де-
ле, рассматривая данные этой таблицы по подгруппам, мы видим, что в подгруппе 3-й
(гр. I) maximum занятых рабочих приходится на декабрь, составляя 2911 рабочих. Ме-
жду тем всего в
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 359
3-й подгруппе «Очерк» считает 2551 рабочего. То же в 3-й подгруппе II группы:
maximum — 3221, а действительное число рабочих — 3077. Наоборот, по подгруппам
maxima занятых в один из месяцев рабочих меньше действительного числа рабочих.
Как объяснить это явление? Тем ли, что по данному вопросу собраны сведения не о
всех заведениях? Это очень вероятно, но в «Очерке» ни слова об этом. По 2-й подгруп-
пе II группы не только maximum рабочих (февраль) больше действительного числа ра-
бочих (1882 против 1163), но и среднее число рабочих, занятых в один месяц (т. е. част-
ное, полученное от деления суммы рабочих, занятых в 12 месяцев, на 12), больше дей-
ствительного числа рабочих (1265 против 1163)!! Спрашивается, какое же число рабо-
чих регистраторы считали действительным: среднее ли за год, среднее ли за какой-
нибудь период (напр., за зиму) или наличное число в один определенный месяц года?
Рассмотрение данных о помесячном числе рабочих в отдельных промыслах не помога-
ет разрешить все эти недоумения. По большинству из тех 23-х промыслов, о которых
даны эти сведения, maximum занятых в один из месяцев года рабочих ниже действи-
тельного числа рабочих. По 2-м промыслам этот maximum выше действительного числа
рабочих: по медно-издельному (239 против 233) и кузнечному (II группа — 1811 про-
тив 1269). По двум промыслам maximum равен действительному числу рабочих (вере-
вочный и маслобойный, II-ые группы).
При таких условиях пользоваться данными о помесячном распределении рабочих
для сравнения их с суммами заработка, с действительным числом рабочих и т. п. ока-
зывается невозможным. Остается только брать эти данные безотносительно к другим,
сравнивать maxima и minima занятых по месяцам рабочих. Так и делается в «Очерке»,
но при этом сравниваются отдельные месяцы. Мы находим более правильным сравни-
вать зиму и лето: тогда мы можем проследить, насколько земледелие отвлекает рабочих
от промысла. Мы брали среднее число рабочих, занятых зимой (октябрь — март), за
норму и, прилагая эту норму к числу
360 В . И . ЛЕНИН
рабочих, занятых летом, получали число летних рабочих месяцев. Сумма зимних и лет-
них месяцев давала число рабочих месяцев в году. Поясним примером. В 1-й подгруппе
I группы в шесть зимних месяцев занято 18 060 рабочих; значит, в один зимний месяц
занято в среднем (18 060 : 6 =) 3010 рабочих. Летом занято 12 345 рабочих, т. е. рабо-
чий период летом составляет (12 345 : 3010) 4,1 месяца. След., рабочий период в 1-й
подгруппе I группы составляет 10,1 месяцев в году.
Такой прием обработки данных казался нам и самым правильным и самым удобным.
Самым правильным — потому что он основан на сравнении зимних и летних месяцев,
след., на точном определении того, насколько отвлекает рабочих от промысла земледе-
лие. Что зимние месяцы взяты правильно, это подтверждается тем, что именно с октяб-
ря и именно по март по обеим группам число рабочих выше среднего в году. Именно с
сентября по октябрь число рабочих всего сильнее повышается, именно с марта по ап-
рель оно всего сильнее падает. Впрочем, выбор других месяцев изменил бы выводы
весьма незначительно. Самым удобным мы считаем взятый прием потому, что он вы-
ражает рабочий период точным числом, позволяя сравнивать в этом отношении группы
и подгруппы.
Вот полученные по этому способу данные:
Группа I Группа II
Подгруппы Подгруппы
1 2 3
Всего
1 2 3
Всего По обе-
им
группам
Рабочий период в ме-
сяцах 10,1 9,6 10,5 10,0 10,0 10,4 10,9 10,5 10,2
Эти данные приводят к выводу, что разница в рабочем периоде у земледельцев и не-
земледельцев крайне мала: у неземледельцев рабочий период всего на 5% длиннее. Ни-
чтожность этой разницы вызывает сомнение в правильности цифр. Мы предприняли
некоторые вычисления и сводки разбросанного в книге материала для проверки их и
пришли к следующим выводам:
Из 43-х промыслов по 23-м даны в «Очерке» сведения о помесячном распределении
рабочих, причем по
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 361
12 (13)* промыслам эти сведения проведены по группам, а по 10 не проведены. Оказы-
вается, что по трем промыслам (смоло-дегтярному, синильному и кирпичному) число
рабочих летом больше, чем зимой: в шесть зимних месяцев занято всего 1953 человека
по всем этим трем промыслам, а в 6 летних — 4918 человек. Число земледельцев в этих
промыслах громадно преобладает над неземледельцами, составляя 85,9% всего числа
рабочих. Понятно, что соединение в общих итогах по группам этих летних, так сказать,
промыслов с остальными было совершенно неправильно, ибо это значило соединять
разнородные вещи и искусственно повышать число летних рабочих во всех промыслах.
Чтобы исправить происходящую от этого ошибку, есть два средства. Первое — вычесть
данные по этим трем промыслам из итогов «Очерка» по I и II группам**. Получаем ра-
бочий период для I группы 9,6 месяцев, для II —10,4 месяца. Здесь разница между
обеими группами больше, но все-таки она очень невелика: 8,3%. Второе средство ис-
править ошибку состоит в сводке данных по тем 12-ти промыслам, для которых даны в
«Очерке» сведения о помесячном распределении рабочих в I и во II группе отдельно.
Такая сводка охватит 70% всего числа кустарей, причем сравнение между I и II группой
будет правильнее. Оказалось, что по этим 12-ти промыслам рабочий период для I груп-
пы равен лишь 8,9 месяцам, а для II—10,7 месяцам, а по обеим группам вместе 9,7 ме-
сяцев. Здесь рабочий период у неземледельцев на 20,2% длиннее, чем у земледельцев.
Земледельцы прекращают работы летом на 3,1 месяца, а неземледельцы только на 1,3
месяца. Если мы возьмем максимальное отношение рабочих периодов во II и 1 группе
за норму, то и тогда окажется, что не только различий в валовом производстве рабочих
I и II группы или в чистой доходности их заведений, но даже различий и заработной
плате наемных рабочих у земледельцев и неземледельцев нельзя объяснить различием
рабочих
 * Роговой промысел имеет лишь одну I группу. ** Распределение рабочих этих трех промыслов между I и II группой делается приблизительно, взяв за
норму 85,9% для I.
362 В . И . ЛЕНИН
периодов. След., сделанный выше вывод, что связь с землей понижает заработки куста-
рей, остается в полной силе.
Поэтому следует признать ошибкой мнение составителей «Очерка», желающих объ-
яснить различие в заработке земледельцев и неземледельцев различием рабочих перио-
дов. Ошибка их произошла оттого, что они не пытались выразить различий рабочих пе-
риодов точными цифрами, и потому впали в заблуждение. Напр., на стр. 106-й в
«Очерке» говорится, что различие заработков скорняков-земледельцев и скорняков-
неземледельцев «определяется главным образом количеством рабочих дней, которые
посвящаются промыслу». Между тем доходы неземледельцев превышают доходы зем-
ледельцев по этому промыслу в 2—4 раза (на одного семейного рабочего в 1-й под-
группе 65 и 280 руб.; во 2-й—27 и 62 руб.), а рабочий период у неземледельцев длиннее
всего на 28,7% (8,5 месяцев против 6,6).
Факт понижения заработка вследствие связи с землей не мог ускользнуть и от соста-
вителей «Очерка», которые, однако, выразили его обычной народнической формулой о
«преимуществе» кустарной формы перед капиталистической: «соединяя земледелие с
промыслом, кустарь... может продавать свои изделия дешевле фабричных» (с. 4), мо-
жет, другими словами, довольствоваться меньшим заработком. Только в чем же тут
«преимущество» связи с землей, если рынок настолько уже владычествует над всем
производством страны, что усчитывает эту связь, понижая заработок кустаря-
земледельца? если капитал умеет пользоваться этой «связью» для большего давления
кустаря-земледельца, менее способного к самозащите, к выбору другого хозяина, дру-
гого покупателя, другого занятия? Понижение заработной платы (и промышленного
заработка вообще) при наличности у рабочего (и мелкого промышленника) клочка зем-
ли есть явление, общее всем капиталистическим странам, явление, прекрасно известное
всем предпринимателям, давным-давно оценившим громадные «преимущества» привя-
занных к земле рабочих. Только на гнилом Западе вещи прямо и называют их именем, а
у нас понижение заработка, понижение
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 363
жизненного уровня трудящихся, задержку введения машин, укрепление всяческой ка-
балы называют «преимуществом» «народного производства», «соединяющего земледе-
лие с промыслом»...
В заключение обзора данных кустарной переписи 1894/95 года о рабочем периоде
нельзя опять-таки не выразить сожаления по поводу необработанности полученных
данных и не пожелать, чтобы эта неудача не смутила других исследователей этого ин-
тересного вопроса. Прием исследования — определение помесячного распределения
рабочих сил — нельзя не признать выбранным весьма удачно. Выше мы привели дан-
ные о рабочем периоде по группам и подгруппам. Данные по группам мы могли еще
несколько проверить. Данные по подгруппам совершенно не проверимы, ибо в книге
нет еще абсолютно никаких сведений о различии в рабочем периоде по разным под-
группам. Поэтому, излагая эти данные, оговоримся, что нельзя ручаться за полную на-
дежность их, и если мы делаем дальнейшие выводы, то лишь для того, чтобы поставить
вопрос и обратить на него внимание исследователей. Важнейший вывод тот, что наи-
меньшая разница в рабочих периодах I и II группы оказывается в 1-й подгруппе (всего
на 1%: 10,1 и 10,0 месяцев), т. е. всего меньше отвлекаются от земледелия самые за-
житочные кустари и самые крупные и состоятельные земледельцы. Всего больше раз-
личие у ремесленников (2-я подгруппа: 9,5 и 10,4 месяца), т. е. у наименее затронутых
товарным хозяйством промышленников и средних земледельцев. Выходит как будто,
что у зажиточных земледельцев малое отвлечение от земледелия зависит либо от боль-
шего состава их семей, либо от большей эксплуатации наемного труда в промысле, ли-
бо от найма ими земледельческих работников и что наибольшее отвлечение от земле-
делия ремесленников стоит в связи с наименьшим разложением их как земледельцев, с
наибольшим сохранением патриархальных отношений и непосредственной работы на
потребителей-земледельцев, которые сокращают свои заказы летом*
.
 * Есть исключение: синильный промысел — исключительно ремесленный, и в нем преобладает лет-
няя работа над зимней.
364 В . И . ЛЕНИН
— «Связь с земледелием», по данным переписи, отражается чрезвычайно рельефно
на грамотности кустарей; — грамотность наемных рабочих, к сожалению, не исследо-
вана. Оказывается, что неземледельческое население* значительно грамотнее земле-
дельческого, причем это отношение наблюдается без исключения по всем подгруппам
и для мужчин, и для женщин. Вот in extenso** данные переписи по этому вопросу в
процентных отношениях (стр. 62):
Группа I
(земледельцы)
Группа II
(неземледельцы)
Подгруппы Подгруппы
1 2 3
Итого
1 2 3
Итого
По обеим
группам
«Процентное отношение муж. п. 32 33 20 31 41 45 33 39 33
(грамотных к налично-
му числу лиц» жен. п. 9 6 4 7 17 22 14 17 9
муж. п. 39 37 26 36 44 57 51 49 40 «Процент грамотных из
числа тех, которые при-
нимают личное трудо-
вое участие в производ-
стве»
жен. п. 13 17 4 10 53 21 23 30 19
Процент семей
с грамотными
49 43 34 44 55 63 50 55 47
Интересно отметить, что в неземледельческом населении грамотность гораздо быст-
рее распространяется среди женщин, чем среди мужчин. Процент грамотных мужчин
во II группе в 11
/2—2 раза больше, чем в I, а процент грамотных женщин в 21
/2—53
/4
раза.
Резюмируя те выводы, которые дала кустарная перепись 1894/95 года о «земледелии
в связи с промыслом», мы можем констатировать, что связь с земледелием:
1) задерживает наиболее отсталые формы промышленности и тормозит экономиче-
ское развитие;
2) понижает заработки и доходы кустарей, так что наиболее обеспеченные подгруп-
пы земледельцев-хозяев
 * Напомним, что город (и то уездный) вошел сюда лишь один по исключению: из числа 4762 семей-
ных рабочих II группы горожан только 1412, т. е. 29,6%. ** — в полном объеме. Ред.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 365
получают, в общем и среднем, меньше, чем наихудшие поставленные подгруппы наем-
ных рабочих у неземледельцев, не говоря уже о неземледельцах-хозяевах. Даже сравни-
тельно с наемными рабочими в I группе хозяев этой же группы получаются весьма низ-
кие доходы, лишь очень немногим превышающие заработки наемных рабочих, а иногда
даже спускающиеся ниже их;
3) задерживает культурное развитие населения, имеющего более низкий уровень по-
требностей и далеко отстающего в грамотности от неземледельцев.
Эти выводы пригодятся нам ниже, при оценке народнической программы промыш-
ленной политики.
4) Среди кустарей-земледельцев констатируется разложение, параллельное разложе-
нию промышленников. При этом высшие (по обеспеченности) категории земледельцев
представляют из себя чистый тип крестьянской буржуазии, основывающей свое хозяй-
ство на найме сельских батраков и поденщиков.
5) Рабочий период у земледельцев короче, чем у неземледельцев, но разница эта
очень невелика (5%—20%).
V
КРУПНЫЕ И МЕЛКИЕ ЗАВЕДЕНИЯ. — ДОХОДЫ КУСТАРЕЙ
На данных кустарной переписи 1894/95 года о доходах кустарей необходимо остано-
виться поподробнее. Попытка собрать подворные данные о доходах слишком поучи-
тельна, и ограничиться общими «средними» по подгруппам (приведенными выше) бы-
ло бы совершенно неправильным приемом. Мы уже говорили не раз о фиктивности
«средних», выводимых из сложения вместе одиночек-кустарей и хозяев крупных заве-
дений и деления суммы на число слагаемых. Постараемся же собрать имеющиеся в
«Очерке» данные по этому вопросу, чтобы наглядно показать и доказать эту фиктив-
ность, доказать необходимость при научных исследованиях и при обработке данных
подворных переписей группировать кустарей на разряды по числу рабочих (и семей-
ных, и наемных) в мастерской и приводить все данные переписи по этим разрядам.
366 В . И . ЛЕНИН
Составители «Очерка» не могли не заметить бросающегося в глаза факта большей
доходности крупных заведений и постарались ослабить его значение. Вместо точных
данных переписи о крупных заведениях (выделить эти данные было бы не трудно) они
опять ограничились общими рассуждениями, соображениями, доводами против непри-
ятных для народничества выводов. Посмотрим на эти доводы.
«Если в подобных (крупных) заведениях мы встречаем непропорционально боль-
ший, сравнительно с мелкими, доход семьи, то не должны упускать из виду, что значи-
тельная часть этого дохода есть главным образом воспроизведение стоимости, во-1-х,
некоторой части основного капитала, перешедшей в продукты, во-2-х, труда и издер-
жек торгово-транзитного характера, непричастных производству, и, в-3-х, стоимости
пищевого довольствия тех наемных рабочих, которые содержатся на хозяйских харчах.
Этими фактами (!хороши факты!) ограничивается возможность некоторых иллюзий от-
носительно преувеличенного представления о выгодах в кустарном производстве наем-
ного труда или, что то же, капиталистического элемента» (с. 15). Что «ограничить»
возможность иллюзий весьма желательно для исследования, в этом, конечно, никто не
усомнится, но для этого нужно «иллюзиям» противопоставить именно факты, собран-
ные подворной переписью, а не свои соображения, которые иногда целиком относятся
к «иллюзиям». В самом деле, не иллюзия ли рассуждение авторов о торгово-
транзитных расходах? Кто же не знает, что для крупного промышленника эти расходы
на единицу продукта неизмеримо ниже, чем для мелкого*
, что первый закупает матери-
ал дешевле, продает продукт дороже, умея (и будучи в состоянии) выбирать время и
место? Кустарная перепись дает тоже указания на эти общеизвестные факты: ср., напр.,
стр. 204 и 263, и нельзя не пожалеть, что в «Очерке» нет фактов о расходах на закупку
сырья и сбыт про-
 * Само собой разумеется, что сравнивать можно только кустарей одной подгруппы, а не товаропроиз-
водителя с ремесленником или с работающим на скупщика.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 367
дукта у промышленников крупных и мелких, у кустарей и скупщиков. Далее, что каса-
ется до снашиваемой части основного капитала, то авторам опять пришлось впасть в
иллюзию, воюя против иллюзии. Известно из теории, что крупные расходы на основ-
ной капитал понижают снашиваемую и переходящую на продукт часть стоимости по
расчету на единицу продукта. «Сравнительный анализ цен ручных или мануфактурных
товаров и тех же товаров, произведенных машинами, дает в общем тот результат, что в
машинном продукте часть стоимости, переходящая от орудий труда, относительно воз-
растает, но абсолютно уменьшается. То есть ее абсолютная величина уменьшается, но
ее величина в отношении ко всей стоимости продукта, напр., фунта пряжи, увеличива-
ется» («Das Kapital», I2
, S. 406*
). Перепись считала и расходы производства, в число ко-
торых входит (с. 14, п. 7-й) «ремонт инструментов и приспособлений». Где основания
думать, что пробелы в регистрации этого пункта чаще встречаются у крупных, чем у
мелких хозяев? Не скорее ли наоборот? Что касается до содержания наемных рабочих,
то фактов по этому вопросу в «Очерке» нет никаких: мы не знаем, сколько именно ра-
бочих получают хозяйское содержание, как часты пробелы переписи по этому пункту,
как часто хозяева-земледельцы содержат наемников продуктами своего хозяйства, как
часто хозяева заносили содержание рабочих в расходы производства. Точно так же нет
никаких фактов о неодинаковой продолжительности рабочих периодов в крупных и
мелких заведениях. Мы нисколько не отрицаем, что рабочий период в крупных заведе-
ниях по всей вероятности длиннее, чем в мелких, но, во-1-х, различия в доходности не-
сравненно больше различий рабочего периода; во-2-х же, остается констатировать, что
против точных фактов подворной переписи (которые приводятся ниже) пермские ста-
тистики не сумели привести ни одного веского, основанного на точных данных, возра-
жения в защиту народнических «иллюзий».
 *
 — «Капитал», т. I, изд. 2-е, стр. 406.111 Ред.
368 В . И . ЛЕНИН
Данные о крупных и мелких заведениях мы получали таким образом: просматрива-
лись таблицы, приложенные к «Очерку», отмечались крупные заведения (когда их
можно выделить, т. е. когда они не слиты с массой заведений в общий итог) и сравни-
вались с общими итогами «Очерка» о всех заведениях той же группы и подгруппы.
Вопрос так важен, что, мы надеемся, читатели не посетуют на нас за обилие табличек,
приводимых ниже: в табличках данные выступают рельефнее и компактнее.
Пимокатный промысел:
Число
рабочих
Валовой
доход
Зараб. плата на-
емных рабочих
Чистый
доход
Всего
На 1 рабо-
чего
Группа I
Подгруппа 1
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Рублей
Всего
На 1 наемного
рабочего
Всего
На 1 семейного
рабочего
Ссылки на
стр.
«Очерка»
Всего 58 99 95 194 22 769 117,3 4 338 45,6 7 410 75,0 Стр. 112
текста
Крупные заве-
дения
10 14 65 79 13 291 168,0 3 481 53,5 3 107 222,0 Стр. 214,
215 и 154
табл.
Остальные за-
ведения без
этих крупных
48 85 30 115 9 478 82,4 857 28,5 4 303 41,2
Итак, «средний» доход на одного семейного рабочего в 75 р. получился из сложения
доходов в 222 р. и в 41 р. Оказывается, что за вычетом 10-ти крупных заведений* с 14-ю
семейными рабочими, остальные заведения дают чистый доход, уступающий заработ-
ной плате наемному рабочему (41,2 р. против 45,6), а в крупных заведениях заработная
плата еще повышается. Производительность труда в крупных заведениях более чем
вдвое выше
 * Это, однако, далеко еще не самые крупные заведения. Из распределения заведений по числу наем-
ных рабочих (с. 113) можно подсчитать, что в 3-х заведениях — 163 наемных рабочих, т. е. в среднем по
54 наемных работника на заведение. И это «кустари», которых складывают с одиночками (одиночек в
промысле не менее 460) и выводят общие «средние»!
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 369
(168,0 и 82,4), заработная плата наемному рабочему почти вдвое (53 и 28), чистый до-
ход впятеро (222 и 41). Ясно, что ни различиями рабочего периода, ни другими какими-
либо соображениями нельзя устранить того факта, что крупные заведения имеют выс-
шую производительность труда* и высшую доходность, а мелкие кустари — получают
меньше наемных рабочих при всей своей «самостоятельности» (1-ая подгруппа: само-
стоятельно работают на рынок) и связи с землей (I группа).
В столярном промысле в 1-й подгруппе I группы «чистый доход» семей равен «в
среднем» 37,4 руб. на 1 семейного работника, тогда как средний заработок одного на-
емного рабочего в этой же подгруппе равен 56,9 р. (с. 131). Выделить крупные заведе-
ния по таблицам нельзя, но вряд ли можно сомневаться, что эта «средняя» величина
дохода на 1 семейного рабочего есть результат сложения высокодоходных заведений с
наемными рабочими (которым платят же за что-нибудь по 56 рублей) и крохотных мас-
терских мелких «самостоятельных» кустарей, получающих много меньше наемного ра-
бочего.
Далее, рогожный промысел:
Число
рабочих
Валовой
доход
Заработная
плата
Чистый
доход
Группа I
Подгруппа 1
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Всего
На 1 рабочего
Всего
На 1 наемного
рабочего
Всего
На 1 семейного
рабочего
Ссылки на
стр.
«Очерка»
Всего 99 206 252 458 38 681 84,4 6 664 26,4 10 244 49,7 Стр. 151
текста
Крупные за-
ведения
11 11 95 106 18 170 171,4 2 520 26,5 3 597 327,0 Стр. 95,
97 и 136
таблиц
Остальные 88 195 157 352 20 511 58,2 4 144 26,4 6 647 34,0
 *
 «В одном из заведений» отмечено введение шерстобитной машины (с. 119).
370 В . И . ЛЕНИН
Итак, 11 заведений из 99 концентрируют почти половину всего производства. Про-
изводительность труда в них выше более чем вдвое; заработная плата наемным рабо-
чим также выше; чистый доход более чем вшестеро выше «среднего» и почти вдесяте-
ро выше дохода остальных, т. е. более мелких кустарей. Доходы этих последних уже
немногим выше заработка наемников (34 и 26).
Веревочно-канатный промысел*
:
Число
рабочих
Валовой
доход
Заработная
плата
Чистый
доход
Группа I
Подгруппа 1
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Всего
На 1 рабочего
Всего
На 1 наемного
рабочего
Всего
На 1 семейного
рабочего
Ссылки
на стр.
«Очерка»
Всего 58 179 106 285 81 672 286 6 946 65,6 16 127 90,1 Стр. 158
текста*
Крупные за-
ведения
4 5 56 61 48 912 800 4 695 83,8 5 599 1 119,0 Стр. 40
и 188 таб-
лиц
Остальные 54 174 50 224 32 760 146 2 251 45,0 10 528 60,5
Итак, общие «средние» и здесь показывают высшие доходы у семейных рабочих
против наемных (90 против 65,6). Но из 58 заведений 4 концентрируют больше полови-
ны всего производства. В этих заведениях (капиталистических мануфактурах чистого
типа)
** производительность труда почти втрое выше среднего (800 и 286) и более чем
впятеро выше, чем у остальных, т. е. более мелких заведений (800 и 146). Заработная
 * В таблице на стр. 158, видимо, опечатка или ошибка, ибо в Ирбитском уезде чистый доход больше
показанных в итоге 9827 рублей. Пришлось переделать эту табличку по данным приложенных к «Очер-
ку» таблиц. ** Ср. «Куст. пром.», с. 46—47, а также описание производства в «Очерке», стр. 162 и сл. Прехарак-
терно, что «эти предприниматели были когда-то действительными кустарями, почему они всегда... лю-
били и любят называть себя кустарями».
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 371
плата наемным рабочим на фабриках значительно выше, чем у мелких хозяйчиков (84 и
45). Чистый доход фабрикантов составляет выше 1000 руб. на семью против 90 р. «в
среднем» и 60,5 р. у мелких кустарей. Мелкие кустари получают, таким образом, доход,
уступающий заработной плате наемникам (60,5 и 65,6).
Смоло-дегтярный промысел:
Число
рабочих
Валовой
доход
Заработная
плата
Чистый
доход
Группа I
Подгруппа 1
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Всего
На 1 рабочего
Всего
На 1 наемного
рабочего
Всего
На 1 семейного
рабочего
Ссылки
на стр.
«Очерка»
Всего 167 319 80 399 22 076 55,3 2 150 26,8 10 979 34,4 Стр. 189
текста
Крупные за-
ведения
9 10 16 26 4 440 170,7 654 40,8 2 697 269,7 Стр. 100
101, 137,
160, 161 и
220 таб-
лиц
Остальные 158 309 64 373 17 636 47,3 1 496 23,2 8 282 26,8
Итак, и в этом производстве, вообще очень мелком, с очень небольшим числом на-
емных рабочих (20%), в земледельческой группе, у самостоятельных кустарей наблю-
дается то же чисто капиталистическое явление превосходства крупных (сравнительно)
заведений. А смоло-дегтярное производство — типичный крестьянский, «народный»
промысел! В крупных заведениях производительность труда более чем втрое выше, за-
работная плата наемных рабочих раза в полтора выше, чистый доход раз в восемь выше
«среднего» и вдесятеро выше заработка остальных кустарей-семьян, которые зарабаты-
вают не больше среднего наемного рабочего и меньше наемного рабочего в более круп-
ных заведениях. Отметим, что смоло-дегтярное производство
372 В . И . ЛЕНИН
ведется главным образом летом, так что различия в рабочем периоде не могут быть
значительны*
.
Пекарный промысел:
Число
рабочих
Валовой
доход
Заработная
плата
Чистый
доход
Группа I
Подгруппа 1
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Всего
На 1 рабочего
Всего
На 1 наемного
рабочего
Всего
На 1 семейного
рабочего
Ссылки
на стр.
«Очерка»
Всего 27 63 55 118 44 619 378,1 2 497 45,4 7 484 118,8 Стр. 215
текста
Крупные за-
ведения
4 7 42 49 25 740 525 2 050 48,8 4 859 694 Стр. 68
и 229 таб-
лиц
Остальные 23 56 13 69 18 879 273 447 34,4 2 625 46,8
То есть опять-таки средние для всей подгруппы цифры оказываются совершенно
фиктивными. Крупные заведения (мелких капиталистов) концентрируют большую по-
ловину всего производства, дают чистую доходность вшестеро выше среднего и в 14
раз больше, чем у мелких хозяйчиков, и выплачивают наемным рабочим заработную
плату, превышающую доход мелких кустарей. Мы не говорим о производительности
труда, в 3—4 крупных заведениях производят более ценный продукт — патоку.
Гончарное производство. Опять типичный мелкий крестьянский промысел с ни-
чтожным числом наемных рабочих (13%), с весьма мелкими заведениями (менее 2 ра-
бочих на заведение), с преобладающим числом земледельцев. И здесь видим мы то же
самое:
 * Из «Очерка» видно, что в смоло-дегтярном производстве употребляются и первобытные ямные спо-
собы гонки смолы и более совершенные — казанное и даже с цилиндрическими котлами (с. 195). Под-
ворная перепись дала материал о распределении тех и других, но материал этот не утилизирован, ибо не
выделены крупные заведения.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 373
Число
рабочих
Валовой
доход
Заработная
плата
Чистый
доход
Группа I
Подгруппа 1
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Всего
На 1 рабочего
Всего
На 1 наемного
рабочего
Всего
На 1 семейного
рабочего
Ссылки
на стр.
«Очерка»
Всего 97 163 31 194 12 414 63,9 1 830 59 6 657 41 Стр. 291
текста
Крупные за-
ведения
7 9 17 26 4 187 161,0 1 400 80,2 1 372 152 Стр. 168
и 208 таб-
лиц
Остальные 90 154 14 168 8 227 48,9 430 30,0 5 285 34,3
Здесь, след., сразу оказывается, что по «средним» цифрам заработок наемного рабо-
чего выше дохода семейного рабочего. Выделение крупных заведений разъясняет это
противоречие, которое мы констатировали уже выше на массовых данных. В крупных
заведениях несравненно выше и производительность труда, и заработная плата, и доход
хозяев, мелкие же кустари получают меньше наемных рабочих и более чем вдвое мень-
ше против наемных рабочих в наилучше поставленных мастерских.
Кирпичное производство:
Число
рабочих
Валовой
доход
Заработная
плата
Чистый
доход
Группа I
Подгруппа 1
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Всего
На 1 рабочего
Всего
На 1 наемного
рабочего
Всего
На 1 семейного
рабочего
Ссылки на
стр.
«Очерка»
Всего 229 558 218 776 17 606 22,6 4 560 20,9 10 126 18,1 Стр. 299
текста
Крупные за-
ведения
8 9 45 54 3 130 57,9 1 415 31,4 1 298 144 Стр. 46,
120,169 и
183 таб-
лиц
Остальные 221 549 173 722 14 476 20,0 3 145 18,2 8 828 16,0
374 В . И . ЛЕНИН
Итак, и здесь «средний» доход одного семейного рабочего оказывается ниже зара-
ботной платы наемника. И здесь объяснение этого явления заключается в соединении
крупных заведений, отличающихся несравненно большей производительностью труда,
высшей платой наемным рабочим и очень высокой (сравнительно) доходностью, — с
мелкими заведениями, хозяйчики которых получают доход почти вдвое меньший про-
тив заработной платы наемных рабочих в крупных мастерских.
Мы могли бы привести данные еще и по другим промыслам*
, но думаем, что и этих
более чем достаточно.
Сведем теперь те выводы, которые следуют из рассмотренных данных:
1) Соединение крупных и мелких заведений вместе дает совершенно фиктивные
«средние» цифры, не дающие никакого понятия о действительности, затушевывающие
кардинальные различия, изображающие однородным нечто совершенно разнородное,
разносоставное.
2) Данные по целому ряду промыслов свидетельствуют о том, что крупные (по об-
щему числу рабочих) заведения отличаются от средних и мелких:
а) несравненно более высокой производительностью труда;
б) более высокой платой наемным рабочим;
в) несравненно более высокой чистой доходностью.
3) Все без исключения выделенные нами крупные заведения употребляют в несрав-
ненно больших размерах наемный труд (сравнительно с средними заведениями данного
промысла), который значительно превосходит по своей роли семейный. Производи-
тельность их достигает десятка тысяч рублей, а число наемных рабочих — десяти и
свыше человек на заведение. Эти крупные заведения представляют из себя таким обра-
зом капиталистические мастерские. Данные кустарной переписи
 * Ср. экипажный промысел, с. 308 текста и с. 11 и 12 таблиц; сундучный промысел, с. 335; портняж-
ный промысел, с. 344 и др.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 375
доказывают, след., в пресловутом «кустарном» производстве наличность чисто капи-
талистических законов и отношений; доказывают полное превосходство капиталисти-
ческих мастерских, основанных на кооперации наемных рабочих, над одиночками и
вообще мелкими кустарями, — превосходство и по производительности труда и по оп-
лате труда даже наемных рабочих.
4) По целому ряду промыслов заработок мелких самостоятельных кустарей оказы-
вается не выше, а зачастую даже ниже заработка наемных рабочих в том же промысле.
Эта разница должна еще усилиться, если к заработку наемников прибавить получаемое
некоторыми из них содержание.
Этот последний вывод мы выделяем от первых трех в том отношении, что те выводы
выражают явления всеобщие и обязательные по законам товарного производства, тогда
как здесь мы не можем видеть общеобязательного явления. Мы формулируем, след.,
так : при более низкой производительности труда мелких заведений и при беззащитном
положении их хозяйчиков (особенно земледельцев) на рынке вполне возможно такое
явление, что заработок самостоятельного кустаря оказывается ниже заработной платы
наемника, и данные говорят, что это явление очень часто имеет место в действительно-
сти.
Доказательное значение приведенных выкладок не может подлежать сомнению, ибо
мы взяли целый ряд промыслов, выбрали их не случайно, а приводили все, по которым
только таблицы позволяли выделить крупные заведения, брали не отдельные заведения,
а все заведения данного рода, сравнивая с ними всегда по нескольку крупных заведе-
ний из различных уездов. Но желательно было бы дать описываемым явлениям более
общее и более точное выражение. К счастью, в «Очерке» есть данные, позволяющие
осуществить отчасти такое желание. Это — данные о распределении заведений по
чистой доходности их. По отдельным промыслам в «Очерке» указано, сколько заведе-
ний имеют чистый доход до 50 р.,
376 В . И . ЛЕНИН
до 100 р., до 200 р. и т. п. Вот эти-то данные мы и свели вместе. Оказалось, что имеют-
ся они по 28 промыслам*
, охватывая 8364 заведения, т. е. 93,2% всего числа (8991).
Всего в этих 28-ми промыслах 8377 заведений (13 заведений не распределены по до-
ходности) с 14 135 семейными + 4625 наемными рабочими, всего с 18 760 рабочими,
что составляет 93,9% всего числа рабочих. Понятно, что по этим данным о 93% куста-
рей мы имеем полное право заключать обо всех, ибо нет никаких оснований предпола-
гать несходство остальных семи процентов с этими 93-мя. Прежде чем приводить дан-
ные нашей сводки, необходимо заметить следующее :
1) Составители «Очерка», приводя эту группировку, не всегда строго выдерживали
одинаковость и однородность наименований каждой группы. Напр., говорят: «до 100
р.», «менее 100 р.», иногда даже «по 100 р.». Не всегда указывают начальный и конеч-
ный предел разряда, т. е. иногда начинают группировать с разряда «до 100 р.», иногда с
разряда «до 50 р.», «до 10 р.» и т. п.; иногда заканчивают группировку разрядом «1000
р. и более», иногда приводят разряды «2000—3000 р.» и т. п. Все эти неточности ника-
кого серьезного значения иметь не могут. Мы свели все разряды, приводимые в «Очер-
ке» (их 15: до 10 р., до 20 р., до 50 р., до 100 р., до 200 р., до 300 р., до 400 р., до 500 р.,
до 600 р., до 700 р., до 800 р., до 900 р., до 1000 р., 1000 р. и более, 2000—3000 р.), и все
маленькие неточности и недоумения разрешали подведением под один из этих разря-
дов.
2) В «Очерке» дано только число заведений, имеющих доходы таких-то и таких-то
разрядов, но не указана величина дохода, приходящаяся на долю всех заведений каждо-
го разряда. А между тем для нас именно последние данные и необходимы. Мы при-
 * По промыслам кружевному, слесарному и гармонному тоже есть эти сведения, но мы опустили эти
промыслы, ибо по ним нет данных о распределении заведений по числу семейных рабочих.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 377
няли поэтому, что величина дохода в заведениях данного разряда определится с доста-
точной точностью умножением числа заведений в разряде на среднюю величину дохо-
да, т. е. арифметическую среднюю из maximum'а и minimum'а в разряде (напр., 150 р. в
разряде 100—200 р. и т. д.). Только для двух низших разрядов (до 10 р. и до 20 р.) при-
няли вместо средних максимальные величины дохода (10 р. и 20 р.). Проверка показа-
ла, что подобный прием (вообще допустимый в статистических вычислениях) дает
весьма близкие к действительности цифры. Именно, весь чистый доход кустарных се-
мей в этих 28 промыслах составляет, по данным «Очерка», 951 653 р., а по нашим при-
близительным данным, основанным на разрядах по доходности, получилось 955 150 р.,
т. е. больше на 3497 р. = 0,36%. Разница или ошибка, след., меньше четырех копеек на
10 рублей.
3) Из нашей сводки мы узнаем среднюю величину дохода на семью (в каждом разря-
де), а не на одного семейного рабочего. Для определения последней величины при-
шлось опять-таки сделать примерный расчет. Зная распределение семей по числу се-
мейных рабочих (и отдельно — по числу наемных рабочих), мы предположили, что,
чем меньше величина дохода на семью, тем меньше семейный состав (т. е. число се-
мейных рабочих на 1 заведение) и тем меньше заведений с наемными рабочими. На-
оборот, чем выше доход на 1 семью, тем больше заведений с наемными рабочими, тем
больше семейный состав, т. е. число семейных рабочих на 1 заведение. Очевидно, что
это предположение — самое благоприятное с точки зрения того, кто пожелал бы опро-
вергать наши выводы. Другими словами: если бы было сделано какое угодно другое
предположение, то наши выводы от этого только усилились бы.
Приводим теперь сводку данных о распределении кустарей по доходности заведе-
ний.
378 В . И . ЛЕНИН
Средний доход од
-
ного заведения
Доход всех заведе
-
ний
Средний доход од
-
ного заведения
Доход всех заведе
-
ний
Средний доход од
-
ного заведения
Доход всех заведе
-
ний
Разряды
Число заведений (Примерно) Разряды
Число заведений (Примерно) Разряды Число заведений (Примерно)
До 10 р. 127 10 1270 До 300 р. 602 250 150 050 До 800 р. 22 750 16 500
 » 20 » 139 20 2 780 » 400 » 208 350 72 800 » 900 » 20 850 17 000
 » 50 » 2 110 35 73 850 » 500 » 112 450 50 400 » 1000 » 17 950 16 150
 » 100 » 3 494 75 262 050 » 600 » 40 550 22 000 1 000 р. и более 19 1500 28 500
 » 200 » 1414 150 212 100 » 700 » 38 650 24 700 2 000—3 000 р. 2 2 500 5 000
Всего заведений................................................................................................... 8 364 — 955 150
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 379
Эти данные слишком дробны, так что надо свести их в более простые и ясные руб-
рики. Возьмем пять категорий кустарей по доходности: а) бедных с доходом до 50 р. на
семью; б) малосостоятельных — с доходом 50—100 р. на семью; в) средних — с дохо-
дом 100—300 р. на семью; г) зажиточных — с доходом 300—500 р. на семью и д) бога-
тых — с доходом более 500 р. на семью.
По данным о доходности заведений к этим категориям присоединим примерное рас-
пределение заведений по числу семейных и наемных рабочих*
. Получаем такую табли-
цу: [см. таблицу на стр. 380. Ред.].
Эти данные приводят к очень интересным выводам, которые мы и рассмотрим по
категориям кустарей:
а) Более четверти кустарных семей (28,4%) принадлежат к бедноте, получающей на
семью в среднем около 33-х рублей дохода. Допустим, что весь этот доход достается
одному семейному работнику, что в этой категории все — одиночки. Во всяком случае
заработки этих кустарей оказываются значительно ниже средних заработков наемных
рабочих у кустарей (45 р. 85 к.). Если большинство этих одиночек принадлежит к низ-
шей (3-й) подгруппе, т. е. работает на скупщиков, то это значит, что «хозяева» платят
работающим на дому меньше, чем наемным рабочим в мастерской. Если мы даже при-
мем, что эта категория кустарей имеет наименьший рабочий период, все-таки заработок
их представляется совершенно нищенским.
б) Более двух пятых всего числа кустарей (41,8%) принадлежат к малосостоятель-
ным, имея в среднем по 75 р. дохода на семью. Эти кустари уже не все — одиночки
(если предыдущая категория состояла только из одиночек): в ней примерно до полови-
ны семей имеют по 2 семейных работника, и, следов., средний заработок
 *
 8377 заведений в 28 промыслах так распределяются по числу семейных и наемных рабочих: с 0 се-
мейных рабочих — 95 заведений; с 1 рабочим — 4362 заведения; с 2 рабочими — 2632; с 3 — 870; с 4 —
275; с 5 и более — 143. Заведений с наемными рабочими — 2228, в том числе с 1 наемным рабочим —
1359; с 2 — 447; с 3 — 201; с 4 — 96; с 5 и более — 125. Всего наемных рабочих 4625 с заработком в 212
096 руб. (на одного — 45,85 руб.).
380 В . И . ЛЕНИН
Примерное распределение семей
Число Чистый
доход
Средний
доход По числу семейных
рабочих
по числу наемн.
Категории рабочих
кустарей
п о
величине
дохода
Семей
%
У них руб
.
%
На 1 семью
На 1 семейн
.
рабоч. (прибл.)
По 1
По 2
По 3
По 4
По 5
и более 0
По 1
По 2
По 3
По 4
По 5
и более
а) Бедные 2 376 28,4 77 900 8,2 32,7 32,7 2 376 — — — — — — — — — —
б) Малосостоятельные 3 494 41,8 262 050 27,4 75,0 50 1 986 1 508 — — — — — — — — —
в) Средние 2 016 24,1 362 150 37,9 179,6 72,0 — 1 124 870 22 — — 1 359 392 — — —
г) Зажиточные 320 3,8 123 200 12,9 385,0 100,0 — — — 253 67 — — 55 201 64 —
д) Богатые 158 1,9 129 850 13,6 821,8 348 — — — — 76 82 — — — 32 125
Всего 8 364 100 955 150 100 114,2 67,5 4 362 2 632 870 275 143 82 1 359 447 201 96 125
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 381
одного семейного работника составляет лишь около 50 руб., т. е. не больше или даже
меньше заработка наемного рабочего у кустаря (кроме денежной платы, 45 р. 85 к.,
часть наемных рабочих получает содержание от хозяев). Итак, семь десятых всего
числа кустарей стоят, по своим заработкам, на уровне наемных рабочих у кустарей,
отчасти даже ниже их. Как ни поразителен этот вывод, но он вполне соответствует
вышеприведенным данным о превосходстве крупных заведений над мелкими. До какой
степени низок уровень дохода этих кустарей, можно судить по тому, что средняя зара-
ботная плата земледельческого годового работника в Пермской губернии составляет 50
руб. на хозяйских харчах*
. След., семь десятых «самостоятельных» кустарей стоят, по
жизненному уровню, не выше земледельческих батраков!
Народники скажут, конечно, что это лишь подсобный заработок при земледелии, но,
во-1-х, не установлено ли давным-давно, что лишь меньшинству крестьян земледелие
может дать необходимое на содержание семьи, за вычетом платежей, да арендных де-
нег, да расходов по хозяйству? А ведь мы сравниваем заработок кустаря с платой бат-
раку на хозяйских харчах. Во-2-х, в семь десятых всего числа кустарей должны были
войти и неземледельцы. В-3-х, если бы и оказалось, что земледелие оплачивает содер-
жание кустарей-земледельцев этих категорий, то все-таки остается вне сомнения факт
чрезвычайного понижения заработков благодаря связи с землей.
Еще сравнение: в Красноуфимском уезде средний заработок одного наемного рабо-
чего у кустаря равен 33,2 руб. (стр. 149 таблиц), а средний заработок одного лица,
имеющего работу у себя на заводе, т. е. горнозаводского рабочего из заводских кресть-
ян, земская статистика определила в 78,7 руб. (по «Материалам для статистики Перм-
ской губернии. Красноуфимский уезд. Заводский район». Казань, 1894 г.), т. е. в два
 * Стоимость харчей 45 р. в год. Данные — средние за 10 лет (1881 — 1891), по сведениям департа-
мента земледелия. (См. С. А. Короленко, «Вольнонаемный труд» и т. д.)
382 В . И . ЛЕНИН
с лишком раза больше. А заработки горнозаводских мастеровых, имеющих работу у
себя на заводе, как известно, всегда ниже заработка «вольных» рабочих на фабриках и
заводах. Можно судить поэтому, каким понижением потребностей, понижением жиз-
ненного уровня до нищенского состояния покупается пресловутая «самостоятельность»
русского кустаря «на началах органической связи промысла с земледелием»!
в) К «средним» кустарям отнесены нами семьи, владеющие доходами от 100 до 300
р., в среднем около 180 руб. на семью. Таких около четверти всего числа кустарей
(24,1%). И их доход абсолютно очень и очень невелик: считая по 21
/2 семейных работ-
ника на заведение, это составит около 72 руб. на одного семейного работника — сумма
очень недостаточная, которой не позавидует ни один фабрично-заводский рабочий. Но
по сравнению с массой кустарей эта сумма представляется довольно значительной!
Оказывается, что и этот столь скудный «достаток» приобретается лишь на чужой счет:
в этой категории кустарей большинство уже держат наемных рабочих (примерно около
85% хозяев имеют наемников, и в среднем на каждое из 2016 заведений придется более
одного наемного работника). Чтобы выбиться из массы задавленных бедностью куста-
рей, приходится, след., на почве данных товарно-капиталистических отношений отвое-
вывать себе «достаток» у других, вступать в экономическую борьбу, оттеснять еще бо-
лее назад массу мелких промышленников, превращаться в мелкого буржуа. Либо ни-
щета и понижение до nec plus ultra* жизненного уровня, — либо (для меньшинства) со-
зидание своего (абсолютно крайне скудного) благополучия на чужой счет, — вот како-
ва дилемма, которую ставит перед мелким промышленником товарное производство.
Так говорят факты.
г) К категории зажиточных кустарей относятся лишь 3,8% семей с средним доходом
около 385 рублей и около 100 р. на одного семейного работника (считая, что сюда
 *
 — до крайнего предела. Ред.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 383
относятся хозяева с 4 и 5 семейными работниками на заведение). Этот доход, превы-
шающий раза в два денежный доход наемного рабочего, основан уже на значительном
употреблении наемного труда: все заведения этой категории держат наемных рабочих,
в среднем около 3-х человек на заведение.
д) Богатых кустарей, с средним доходом на семью в 820 р., всего 1,9%. Сюда прихо-
дится отнести частью заведения с 5 семейными рабочими, частью заведения вовсе без
семейных рабочих, т. е. основанные исключительно на наемном труде. По расчету на
одного семейного работника это дает около 350 р. дохода. Получаемый этими «куста-
рями» высокий доход зависит от большего числа наемных рабочих, которых приходит-
ся в среднем на 1 заведение около 10 человек*
. Это уже мелкие фабриканты, владельцы
капиталистических мастерских, включение которых в число «кустарей» наряду с оди-
ночками-промышленниками, с сельскими ремесленниками и даже с работающими у
себя дома на фабрикантов (иногда, как увидим ниже, на этих же самых богатых куста-
рей!) показывает только, как уже замечено, полную неопределенность и расплывча-
тость термина «кустарь».
В заключение изложения данных кустарной переписи о доходах кустарей необходи-
мо заметить еще следующее. Могут сказать, что концентрация доходов оказывается в
кустарных промыслах не очень значительной: 5,7% заведений имеют 26,5% дохода,
29,8% заведений имеют 64,4% дохода. Мы ответим на это, во-1-х, что и такая концен-
трация доказывает полную непригодность и ненаучность огульных суждений о «куста-
ре» и «средних» цифр о нем. Во-2-х, нельзя упускать из виду, что в эти данные не во-
шли скупщики, отчего распределение доходов представлено крайне неточно. Мы виде-
ли, что 2346 семей и 5628 рабочих работают на скупщиков (3-я подгруппа), след., глав-
ные доходы получают здесь скупщики. Выделение их из числа
 * Из 2228 заведений с наемными рабочими в этих 28 промыслах 46 заведений имеют по 10 и более на-
емных рабочих, всего 887 наемных рабочих» т. е. в среднем по 19,2 наемных рабочих на заведение.
384 В . И . ЛЕНИН
промышленников есть совершенно искусственный и ничем не оправдываемый прием.
Как изображение экономических отношений в крупной фабрично-заводской промыш-
ленности было бы неправильно без указания на размер доходов фабрикантов, так изо-
бражение экономики «кустарной» промышленности неправильно без указания на дохо-
ды скупщиков, — доходы, получаемые от того же самого производства, которым заня-
ты и кустари; доходы, составляющие часть стоимости тех продуктов, которые изготов-
ляются кустарями. Мы вправе, след., и обязаны заключить, что действительное распре-
деление доходов в кустарной промышленности несравненно более неравномерно, чем
вышепоказанное, ибо в последнем отсутствуют категории самых крупных промышлен-
ников.
————
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 385
СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ
(VI. Что такое скупщик? — VII. «Отрадные явления» в кустарной
промышленности. — VIII. Народническая программа
промышленной политики)
VI
ЧТО ТАКОЕ СКУПЩИК?
Мы назвали выше скупщиков самыми крупными промышленниками. С обычной на-
роднической точки зрения это — ересь. Скупщика у нас привыкли изображать как не-
что вне производства стоящее, нечто наносное, чуждое самой промышленности, зави-
сящее «только» от обмена.
Здесь не место подробно останавливаться на теоретических неверностях этого
взгляда, основанного на непонимании общей и основной подкладки, базиса, фона со-
временной промышленности (и кустарной в том числе), именно товарного хозяйства, в
котором торговый капитал есть необходимая составная часть, а не случайная и сторон-
няя вставка. Здесь мы должны держаться фактов и данных кустарной переписи, и наша
задача теперь будет состоять в том, чтобы рассмотреть и проанализировать эти данные
о скупщиках. Благоприятным условием для этого рассмотрения является выделение
кустарей, работающих на скупщиков, в особую подгруппу (3-ью). Но гораздо больше
по этому вопросу есть пробелов и неисследованных пунктов, что делает рассмотрение
его довольно затруднительным. Нет данных о числе скупщиков, о крупных и мелких
скупщиках, о связи их с зажиточными кустарями (связь по происхождению; связи тор-
говых операций скупщика с производством в своей мастерской и т. п.), о хозяйстве
386 В . И . ЛЕНИН
скупщиков. Народнические предрассудки, выделяющие скупщика как нечто внешнее,
помешали большинству исследователей кустарной промышленности поставить вопрос
о хозяйстве скупщиков, а между тем очевидно, что для экономиста это — первый и
главный вопрос. Необходимо подробно и тщательно изучить, как хозяйничает скуп-
щик, как складывается его капитал, как оперирует этот капитал в сфере закупки сырья,
сбыта продукта, каковы условия (общественно-хозяйственные) деятельности капитала
в этих сферах, как велики расходы скупщика на организацию закупки и сбыта, как
применяются эти расходы в зависимости от размеров торгового капитала и от размеров
закупки и сбыта, какие условия вызывают иногда частичную обработку сырья в мас-
терских скупщика и отдачу затем рабочим на дом для дальнейшей обработки (причем
окончательная отделка иногда делается опять скупщиком) или продажу сырья мелким
промышленникам с тем, чтобы купить у них потом изделия на рынке. Необходимо
сравнить стоимость производства продукта у мелкого кустаря, у крупного промышлен-
ника в мастерской, объединяющей несколько наемных рабочих, и у скупщика, раздаю-
щего материал на выделку по домам. Необходимо взять за единицу исследования каж-
дое предприятие, т. е. каждого отдельного скупщика, определить размер его оборотов,
число работающих на него в мастерской или в мастерских и на дому, число рабочих,
занятых им в заготовке сырья, хранении его и продукта и в сбыте. Необходимо срав-
нить технику производства (количество и качество инструментов и приспособлений,
разделение труда и т. д.) у мелкого хозяйчика, у хозяина мастерской с наемными рабо-
чими и у скупщика. Только такое экономическое исследование может дать точный на-
учный ответ на вопрос о том, что такое скупщик, на вопрос о значении его в хозяйстве,
о значении его в историческом развитии форм промышленности товарного производст-
ва. Отсутствие таких данных в итогах подворной переписи, подробно исследовавшей
все эти вопросы относительно каждого кустаря, нельзя не признать
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 387
крупным пробелом. Даже если бы регистрация и исследование хозяйства каждого
скупщика оказались (по разным причинам) невозможными, — большое количество на-
меченных сведений можно бы извлечь из подворных данных о кустарях, работающих
на скупщиков. Вместо этого мы находим в «Очерке» только избитые народнические
фразы о том, что «кулак» «чужд по существу самому производству» (стр. 7), причем к
кулакам отнесены и скупщики и сборные мастерские, с одной стороны, и ростовщики, с
другой; что «наемным трудом владеет не техническая его концентрация, наподобие
фабрики (?), а денежная зависимость кустарей... один из видов кулачества» (309—310),
что «источник эксплуатации труда... заключается не в функции производства, а в функ-
ции мены» (101), что в кустарных промыслах встречается часто не «капитализация
производства», а «капитализация менового процесса» (265). Мы, конечно, не думаем
обвинять исследователей «Очерка» в самостоятельности: они просто заимствовали це-
ликом те сентенции, которые в таком обилии разбросаны, напр., по сочинениям «наше-
го известного» г. В. В.
Чтобы оценить настоящее значение таких фраз, стоит вспомнить, хотя бы, что в од-
ной из главных отраслей нашей промышленности, именно в текстильной промышлен-
ности, «скупщик» был непосредственным предшественником, отцом крупного фабри-
канта, ведущего крупное машинное производство. Раздача пряжи на дом кустарям для
обработки — таков был вчерашний день всех наших текстильных производств; это бы-
ла, след., работа на «скупщика», на «кулака», который, не имея своей мастерской («был
чужд производства»), «только» раздавал пряжу да принимал готовые изделия. Наши
добрые народники и не пытались исследовать происхождение этих скупщиков, их пре-
емственную связь с владельцами небольших мастерских, их роль как организаторов за-
купки сырья и сбыта продукта, роль их капитала, концентрирующего средства произ-
водства, собирающего воедино массы раздробленных мелких кустарей, вводящего раз-
деление труда и подготовляющего
388 В . И . ЛЕНИН
элементы тоже крупного, но уже машинного производства. Добрые народники ограни-
чивались нытьем и сетованием об этом «печальном», «искусственном» и пр. и пр. явле-
нии, утешались тем, что это «капитализация» не производства, а «только» менового
процесса, разговаривали сладенькие разговоры об «иных путях для отечества», — а в
это время «искусственные» и «беспочвенные» «кулаки» шли себе да шли своим старым
путем, продолжали концентрировать капитал, «собирать» средства производства и
производителей, расширять размер закупки сырья, углублять разделения производства
на отдельные операции (снование, тканье, окраска, отделка и т. п.) и преобразовывать
раздробленную, технически отсталую, основанную на ручном труде и кабале капита-
листическую мануфактуру в капиталистическую машинную индустрию.
Совершенно такой же процесс происходит теперь в массе наших так называемых
«кустарных» промыслов, и народники так же точно отворачиваются от исследования
действительности в ее развитии, так же точно заменяют вопрос о происхождении дан-
ных отношений и эволюции их вопросом о том, что могло бы быть (если бы не было
того, что есть), так же точно утешают себя тем, что это пока «только» скупщики, так же
точно идеализируют и подкрашивают самые худшие виды капитализма, худшие и в
смысле технической отсталости и экономического несовершенства и социального и
культурного положения трудящихся масс.
Обратимся к данным пермской кустарной переписи. Вышеуказанные пробелы в этих
данных постараемся восполнять, по мере надобности, материалом вышецитированной
книги «Куст. промышленность Пермской губернии и т. д.». Выделим прежде всего те
промыслы, которые дают главную массу кустарей, работающих на скупщиков (3-я под-
группа). При этом нам придется обратиться к нашей собственной сводке, результаты
которой (как замечено выше) не сходятся с цифрами «Очерка».
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 389
Число семей, работ. на скупщик.
Промыслы : I группа II группа Итого
Чеботарный.............................. 31 605 636
Пимокатный............................. 607 12 619
Кузнечный ............................... 70 412 482
Рогожный ................................. 132 10 142
Меб.-столярный....................... 38 49 87
Экипажный .............................. 32 28 60
Портняжный ............................ 4 42 46
Всего по 7 промыслам .... 914 1 158 2 072
А всего кустарей 3-й под
группы............................. 1 016 1 320 2 336
Итак, около 9
/10 кустарей, работающих на скупщиков, сосредоточены в перечислен-
ных семи промыслах. К этим промыслам мы прежде всего и обратимся.
Начнем с чеботарного промысла. Громадное большинство работающих на скупщи-
ков чеботарей сосредоточено в Кунгурском уезде, который является центром кожевен-
ного производства в Пермской губернии. Масса кустарей работает на кожевенных за-
водчиков: на стр. 87 «Очерка» указано 8 скупщиков, на которых работает 445 заведе-
ний*
. Все эти скупщики — «исконные» кожевенные заводчики, имена которых можно
найти и в «Указателе фабрик и заводов» за 1890 и за 1879 год и в примечаниях к «Еже-
годнику м-ва финансов». Вып. I за 1869 год. Кожевенные заводчики кроят кожи и от-
дают их в кроеном виде на шитье «кустарям». Вытяжка передков исполняется особо, по
заказу заводчиков, несколькими семействами. Вообще с заводским кожевенным произ-
водством связан целый ряд «кустарных» промыслов, т. е. целый ряд операций произво-
дится на дому. Таковы 1) отделка кож; 2) шитье обуви; 3) клейка кожаной стружки в
пласты для подборов; 4) литье шурупов для сапогов; 5) приготовление шпильки для са-
погов; 6) приготовление колодок для сапогов; 7) приготовление золы для кожевенных
заводов;
 * В том числе на 2 скупщиков (Пономарева и Фоминского) — 217 заведений. Всего в Кунгурском уез-
де 470 заведений чеботарей работает на скупщиков.
390 В . И . ЛЕНИН
8) приготовление «дуба» (ивовой коры) для них же. Отбросы кожевенного производст-
ва обрабатывают промыслы войлокатный и клееваренный («Куст. пром.», III, с. 3—4 и
др.). Помимо детального разделения труда (т. е. разделения производства одной вещи
на несколько операций, исполняемых разными лицами) в этом производстве развилось
и потоварное разделение труда: каждая семья (иногда даже каждая улица кустарного
села) производит один род обуви. Как курьез отметим, что в книге «Куст. пром. и т. д.»
«Кунгурское кожевенное производство» объявляется «типичным выразителем идеи ор-
ганической связи фабричной и кустарной промышленности к обоюдной выгоде» (sic!)...
фабрика вступает в правильный (sic!) союз с кустарной промышленностью, имея целью
в своих интересах (именно!) не подавление.., а развитие ее сил (III, с. 3). Напр., заво-
дчик Фоминский получил на Екатеринбургской выставке 1887 года золотую медаль не
только за отличную выделку кож, но и «за большое производство, доставляющее зара-
боток окрестному населению» (ibid.*
, с. 4, курсив автора). Именно, из 1450 его рабочих
1300 работают на дому; у другого заводчика, Сартакова, 100 человек из 120 работают
на дому и т. д. Пермские заводчики, след., весьма успешно состязаются с народниче-
ской интеллигенцией в деле насаждения и развития кустарных промыслов...
Совершенно аналогична организация чеботарного промысла в Красноуфимском уез-
де («Куст, пром.», I, 148—149): кожевенные заводчики тоже перешивают кожи в сапо-
ги, частью в своих швальнях, частью раздавая на дома; один из крупных владельцев
кожевенно-чеботарных заведений имеет до 200 постоянных рабочих.
Теперь мы можем с достаточной ясностью представить себе экономическую органи-
зацию чеботарного и многих других, связанных с ним, «кустарных» промыслов. Это —
не что иное, как отделения крупных
 *
 — ibidem — там же. Ред.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 391
капиталистических мастерских («фабрик» по терминологии нашей официальной стати-
стики), не что иное, как частичные операции крупных капиталистических операций по
обработке кож. Предприниматели организовали в широких размерах закупку материа-
ла, устроили заводы для выработки кож и завели целую систему дальнейшей перера-
ботки их, — систему, основанную на разделении труда (как условии техническом) и
работе по найму (как условии экономическом): они производят одни операции в своих
мастерских (кройку обуви), другие операции производятся у себя на дому «кустарями»,
работающими на них; предприниматели определяют размер производства, размеры за-
дельной платы, виды изготовляемых товаров и количество изделий каждого вида. Они
же организовали и оптовый сбыт продукта. Очевидно, что по научной терминологии
это — одна капиталистическая мануфактура, отчасти переходящая уже в высшую
форму, в фабрику (именно поскольку к производству применяются машины и системы
машин: крупные кожевенные заводы имеют паровые двигатели). Выделение некоторых
частей этой мануфактуры в особую «кустарную» форму производства есть очевидная
нелепость, затушевывающая основной факт господства наемного труда и подчинения
всего кожевенно-чеботарного дела крупному капиталу. Вместо комичных рассуждений
о желательности для этого промысла «кооперативной организации обмена» (с. 93
«Очерка») не мешало бы пообстоятельнее изучать действительную организацию про-
изводства, изучать те условия, которые заставляют заводчиков предпочесть раздачу ра-
боты на дома. Заводчики находят это, несомненно, более выгодным для себя, и выгод-
ность эта будет понятна для нас, если мы вспомним низкие заработки кустарей вообще,
особенно кустарей-земледельцев и кустарей 3 подгруппы. Раздавая материал на дома,
предприниматели удешевляют таким образом заработную плату, сберегают расходы на
помещение, отчасти на орудия, на надзор, освобождаются от не всегда приятных тре-
бований к фабрикантам (они не фабриканты, а торговцы!), приобретают рабочих
392 В . И . ЛЕНИН
более разрозненных, раздробленных, менее способных к самозащите, приобретают
бесплатных погонщиков для этих рабочих — своего рода «заглодов» или «мастерков»
(термины нашей текстильной промышленности при системе раздачи пряжи на дома) в
лице тех работающих на них кустарей, которые от себя нанимают еще наемных рабо-
чих (в 636 семьях чеботарей, работающих на скупщиков, сочтено 278 наемных рабо-
чих). Мы видели уже по общей таблице, что эти наемные рабочие (в 3 подгруппе) по-
лучают самые низкие заработки. Это и неудивительно, ибо они подвергаются двойной
эксплуатации: эксплуатации своего нанимателя, который выжимает себе «пользицу» из
рабочего, и эксплуатации кожевника-заводчика, раздающего материал хозяйчикам. Из-
вестно, что эти мелкие мастерки, хорошо знающие местные условия и личные особен-
ности рабочих, особенно неистощимы в изобретении разных прижимок, в практикова-
нии кабального найма, truck-system112
и т. д. Известна чрезмерная продолжительность
рабочего дня в подобных мастерских и «кустарных избах», и нельзя не пожалеть, что
кустарная перепись 1894/95 года не дала почти вовсе материалов по этим важнейшим
вопросам для освещения нашей самобытной sweating-system* с массой посредников,
усиливающих давление на рабочих, с самой бесконтрольной и беззастенчивой эксплуа-
тацией.
Об организации пимокатного промысла (второй по абсолютному количеству семей,
работающих на скупщиков) «Очерк» не дает, к сожалению, почти никаких сведений.
Мы видели, что в этом промысле есть кустари с десятками наемных рабочих, но разда-
ют ли они работу на дома, производят ли часть операций вне своей мастерской** — ос-
талось неразъясненным. Отметим только констатируемый исследователями факт,
 *
 — системы выжимания пота. Ред. ** Такова организация валяльного промысла в Арзамасском и Семеновском уездах Нижегородской
губернии. См. «Труды комиссии по исследованию кустарных промыслов» и «Материалы» Нижегород-
ской земской статистики.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 393
что гигиенические условия пимокатного промысла крайне неудовлетворительны
(«Очерк», с. 119, «Куст. пром.», III, 16) — невыносимая жара, масса пыли, удушливая
атмосфера. И это в жилых избах кустарей! Естественным результатом является то, что
кустари выдерживают не более 15 лет работы и кончают чахоткой. И. И. Моллесон, ис-
следовавший санитарные условия работы, говорит: «Рабочие от 13 до 30 лет составля-
ют главный контингент пимокатов. И почти все они резко выделяются бледностью, ма-
товым цветом кожи и своим вялым, как бы истощенным болезнью видом» (III, с. 145,
курсив автора). Практический вывод исследователя таков: «Необходимо поставить в
обязанность хозяевам строить мастерскую (пимокатню) значительно больших разме-
ров, так, чтобы на каждого рабочего приходился заранее определенный постоянный
объем воздуха»; «мастерская должна быть назначена исключительно для работы. Но-
чевки рабочих в ней должны быть безусловно запрещены» (ibid.). Итак, санитарные
врачи требуют для этих кустарей устройства фабрик, запрещения работы на дому.
Нельзя не пожелать осуществления этой меры, которая двинула бы вперед технический
прогресс, устранив массу посредников, расчистила дорогу для регулирования рабочего
дня и условий труда, одним словом, устранила бы наиболее вопиющие злоупотребле-
ния в нашей «народной» промышленности.
В рогожном промысле в числе скупщиков фигурирует осинский купец Бутаков, ко-
торый, по сведениям за 1879 год, имел в гор. Осе рогожную фабрику с 180 рабочими*
.
Неужели этот фабрикант должен быть признан «чуждым самому производству» за то,
что он нашел более выгодным раздавать работу на дома? Интересно бы также знать,
чем отличаются скупщики, изгнанные из числа кустарей, от тех «кустарей», которые,
не имея семейных рабочих, «закупают мочало и передают его на выделку задельщикам,
которые и
 *
 «Указатель фабрик и заводов» за 1879 год. Рогожники, работающие на скупщиков, сосредоточены
всего более в Осинском уезде.
394 В . И . ЛЕНИН
перерабатывают его в рогожи и кули на своих станках» («Очерк», 152)? — наглядный
пример той путаницы, в которую завели исследователей народнические предрассудки.
Гигиенические условия в этом промысле тоже ниже всякой критики — теснота, грязь,
пыль, сырость, вонь, продолжительный рабочий день (12—15 часов в сутки) — все это
делает из центров промысла настоящие «источники голодного тифа»*
, который и воз-
никал здесь нередко.
Об организации работы на скупщиков в кузнечном промысле мы опять-таки ничего
не узнаем из «Очерка» и должны обратиться к книге «Куст. пром. и т. д.», дающей
весьма интересное описание Нижне-Тагильского кузнечного промысла. Производство
подносов и др. изделий разделено между несколькими заведениями: клепальные мас-
терские куют железо, лудильные лудят его, красильные — окрашивают. Некоторые кус-
тари-хозяева имеют заведения всех этих видов, будучи, след., чистого типа мануфакту-
ристами. Другие — производят в своей мастерской одну из операций, раздавая затем
изделия в полуду и окраску кустарям на дом. Здесь, след., с особенной рельефностью
выступает однородность экономической организации промысла при раздаче работы на
дома и при принадлежности хозяину нескольких детальных мастерских. Кустари-
скупщики, раздающие работу на дома, принадлежат к самым крупным хозяевам (их 25
человек), организовавшим наиболее выгодно закупку сырья и сбыт продукта в широких
размерах: эти 25 кустарей (и только они) ездят на ярмарку или имеют свои лавки. Кро-
ме них скупщиками являются уже крупные «фабриканты-торговцы», экспонировавшие
свои изделия на Екатеринбургской выставке в фабрично-заводском отделе: их автор
книги относит к «фабрично-кустарной (sic!) промышленности» («Куст. пром.», I,
с. 98—99). В общем и целом мы получим таким образом чрезвычайно типичную карти-
ну капиталистической мануфактуры, самыми разнообразными и причудливыми спосо-
бами
 *
 «Очерк», с. 157.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 395
переплетающуюся с мелкими заведениями. Чтобы показать наглядно, как мало помога-
ет разобраться в этих сложных отношениях деление промышленников на «кустарей» и
«фабрикантов», на производителей и «скупщиков», воспользуемся приводимыми в на-
званной книге цифрами и изобразим экономические отношения промысла в виде таб-
лицы:
Самостоятельное производство
на рынок
Работа на скупщиков
Рабочих Рабочих
Заведений Семей-
ных
Наем-
ных
Всего
Сумма произ-
водства в тыс.
руб.
Заведений Семей-
ных
Наем-
ных
Всего
А . « Фабрично - кустарная промышленность »
? ? ? ? 60 + 7 а) 29 51 39 90
«фабриканты-торговцы»
Б . « Кустарная промышленность »
b) 39 53 79 132
25 (кустари-скупщики) 95 + 30 68 104 118 222
16 88 161 249 8
163 + 37
200 тыс р. = сумма производства
всего Н.-Тагильского промысла
a) кустари, зависимые в сбыте.
b) кустари, зависимые и в сбыте и в производстве.
И теперь нам будут говорить, что скупщики так же, как и ростовщики, «чужды са-
мому производству», что господство их означает лишь «капитализацию менового про-
цесса», а не «капитализацию производства»!
Весьма типичным примером капиталистической мануфактуры является также сун-
дучный промысел («Очерк», с. 334—339, «Куст. пром.», I, с. 31—40). Организация его
такова: несколько крупных хозяев, имеющих мастерские с наемными рабочими, заку-
пают материалы, изготовляют отчасти изделия у себя, но главным образом раздают
материал мелким детальным мастерским, а в своих мастерских собирают части сундука
и, по окончательной отделке, отправляют
396 В . И . ЛЕНИН
товар на рынок. Разделение труда — это типическое условие и техническое основание
мануфактуры — применяется в производстве в широких размерах: изготовление целого
сундука делится на 10—12 операций, исполняемых каждая в отдельности детальщика-
ми-кустарями. Организация промысла — объединение детальных рабочих (Teilarbeiter,
как они называются в «Капитале»113) под командой капитала. Почему капитал предпо-
читает раздачу на дома работе наемных рабочих в мастерской, на это ясный ответ дают
данные кустарной переписи 1894/95 года о заведениях Невьянского завода Екатерин-
бургского уезда (один из центров промысла), где мы встречаем рядом и сборные мас-
терские и детальщиков-кустарей. Сравнение между теми и другими, след., вполне воз-
можно. Приводим сравнительные данные в табличке (стр. 173 таблиц):
Число
рабочих
Валовой
доход
Заработная
плата
Чистый
доход
Сундучники
Невьянско -
г о завода
Группы
Подгруппы
Число заведений
Семейных
Наемных
Всего
Всего
На 1 рабоче-
го
Всего
На 1 наемн.
рабочего
Всего
На 1 семейн.
рабочего
«Скупщики» II 1 2 1 13 14 5 850 418 1 300 100 1 617 808,5*
«Кустари» II 3 8 11 8 19 1 315 70,3 351 44 984 89,4
Рассмотрим эту табличку, оговорившись сначала, что если бы мы взяли вместо од-
ного Невьянского завода данные о всей 1-й и 3-й подгруппе (стр. 335 «Очерка»), то вы-
воды получились бы те же самые. Величина валового дохода в обеих подгруппах, оче-
видно, несравнима, ибо один и тот же материал проходит через руки разных детальных
рабочих и через сборные
 * На 1 заведение.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 397
мастерские. Но характерны данные о доходе и заработной плате. Оказывается, что за-
работная плата наемным рабочим в сборных мастерских выше дохода зависимых кус-
тарей (100 р. и 89 р.), несмотря на то, что последние эксплуатируют тоже наемных ра-
бочих. Заработная же плата этих последних более чем вдвое ниже заработка рабочих в
сборных мастерских. Ну, как же не предпочитать нашим предпринимателям «кустар-
ную» промышленность перед фабричной, когда первая дает им такие существенные
«преимущества»! Совершенно аналогична организация работы на скупщика в экипаж-
ном промысле («Очерк», с. 308 и сл., «Куст. пром.», I, с. 42 и сл.); те же сборные мас-
терские, хозяева которых являются «скупщиками» (и раздатчиками, давальцами рабо-
ты) по отношению к деталыцикам-кустарям, то же превышение заработной платы на-
емнику в мастерской над доходом зависимого кустаря (не говоря уже о его наемном
рабочем). Это превышение констатируется и для земледельцев (I группа) и для незем-
ледельцев (II группа). В мебельно-столярном промысле скупщиками являются мебель-
ные магазины гор. Перми («Очерк», 133, «Куст, пром.», II, 11), которые снабжают кус-
тарей, при заказах, образцами, чем, между прочим, они «постепенно подняли технику
производства».
В портняжном промысле магазины готового платья в Перми и Екатеринбурге разда-
ют кустарям материал на выделку. Известно, что совершенно однородная организация
портняжного и конфекционного промысла существует и в других капиталистических
странах Западной Европы и Америки. Отличие «капиталистического» Запада от России
с ее «народным производством» состоит в том, что на Западе называют такие порядки
Schwitz-system* и изыскивают меры борьбы с этой худшей системой эксплуатации,
напр., германские портные добиваются от своих хозяев устройства фабрик (т. е. «ис-
кусственно насаждают капитализм», как заключил бы российский народник), тогда как
 *
 — системой выжимания пота. Ред.
398 В . И . ЛЕНИН
у нас эту «систему вышибания пота» благодушно называют «кустарной промышленно-
стью» и обсуждают преимущества ее перед капитализмом.
————
Мы рассмотрели теперь все промыслы, дающие громадное большинство кустарей,
работающих на скупщиков. Какие же результаты этого обзора? Мы убедились в пол-
нейшей несостоятельности народнического положения, будто скупщики и даже сбор-
ные мастерские — те же ростовщики, чуждые производству элементы и т. п. Несмотря
на указанную выше недостаточность данных «Очерка», несмотря на отсутствие в про-
грамме переписи вопросов о хозяйстве скупщиков, нам удалось по большинству про-
мыслов констатировать самую неразрывную связь скупщиков с производством, — даже
прямое участие их в производстве, «участие» как хозяев мастерских с наемными рабо-
чими. Нет ничего нелепее мнения, будто работа на скупщиков есть лишь результат ка-
кого-то злоупотребления, какой-то случайности, какой-то «капитализации менового
процесса», а не производства. Напротив, работа на скупщика есть именно особая фор-
ма производства, особая организация экономических отношений в производстве, —
организация, которая непосредственно выросла из мелкого товарного производства
(«мелкого народного производства», как принято говорить в нашей прекраснодушной
литературе) и посейчас связана с ним тысячью нитей, ибо наиболее зажиточные хозяй-
чики, наиболее передовые «кустари» и кладут начало этой системе, расширяя свои обо-
роты посредством раздачи работы на дома. Непосредственно примыкая к капиталисти-
ческой мастерской с наемными рабочими, составляя зачастую лишь продолжение ее
или одно из ее отделений, работа на скупщика является просто придатком фабрики,
понимая это последнее выражение не в научном, а в разговорном значении его. По на-
учной же классификации форм промышленности, в их последовательном развитии, ра-
бота на скупщика при-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 399
надлежит большей частью к капиталистической мануфактуре, ибо она: 1) основана на
ручном производстве и на широком базисе мелких заведений; 2) вводит между этими
заведениями разделение труда, развивая его и внутри мастерской; 3) ставит во главе
производства торговца, как это и всегда бывает в мануфактуре, предполагающей про-
изводство в широких размерах, оптовую закупку сырья и сбыт продукта; 4) низводит
трудящихся на положение наемных рабочих, занятых в мастерской хозяина или у себя
на дому. Именно этими признаками, как известно, характеризуется научное понятие
мануфактуры как особой ступени развития капитализма в промышленности (смотри
«Das Kapital», I, Kapitel XII*
). Эта форма промышленности означает уже, как известно,
глубокое господство капитализма, будучи непосредственной предшественницей по-
следней и высшей формы его, т. е. крупной машинной индустрии. Работа на скупщика
есть, следовательно, отсталая форма капитализма, и в современном обществе эта отста-
лость ведет в ней к особому ухудшению положения трудящихся, эксплуатируемых це-
лым рядом посредников (sweating-system), раздробленных, вынужденных довольство-
ваться самой низкой заработной платой, работать при условиях крайне антигигиениче-
ской обстановки и чрезмерно длинного рабочего дня, — а главное, при условиях, край-
не затрудняющих возможность общественного контроля за производством.
————
Мы закончили теперь обзор данных кустарной переписи 1894/95 года. Этот обзор
вполне подтвердил вышесделанное замечание о полной бессодержательности понятия:
«кустарничество». Мы видели, что под это понятие подводились самые разнообразные
формы промышленности, мы вправе даже сказать: почти все формы промышленности,
какие только знает наука. В самом деле, сюда вошли и патриархальные ремесленники,
 *
 — «Капитал», т. I, глава XII.114 Ред.
400 В . И . ЛЕНИН
работающие по заказу потребителей из их (потребителей) материала, получающие воз-
награждение иногда натурой, иногда деньгами. Сюда вошли, далее, представители со-
всем иной формы промышленности — мелкие товаропроизводители, работающие сво-
ей семьей. Сюда вошли владельцы капиталистических мастерских с наемными рабочи-
ми и эти наемные рабочие, число которых достигает нескольких десятков на заведение.
Сюда вошли предприниматели-мануфактуристы с крупным капиталом, господствую-
щие над целой системой детальных мастерских. Сюда вошли и работающие на капита-
листов домашние рабочие. По всем этим подразделениям «кустарями» одинаково счи-
тались и земледельцы и неземледельцы, и крестьяне и горожане. Такая путаница — во-
все не особенность данного исследования о пермских кустарях. Ничуть не бывало. Она
повторяется везде и всегда, когда и где говорят и пишут о «кустарной» промышленно-
сти. Всякий, кто знаком, напр., с «Трудами комиссии по исследованию кустарной про-
мышленности», знает, что там в число кустарей попали точно так же все эти разряды. И
вот излюбленный прием нашей народнической экономии состоит в том, чтобы свалить
в кучу все это бесконечное разнообразие форм промышленности, назвать эту кучу
«кустарной», «народной» промышленностью, и — risum teneatis, amici!*
 — противо-
поставить эту бессмыслицу «капитализму» — «фабрично-заводской промышленно-
сти». «Обоснование» этого восхитительного приема, свидетельствующего о замеча-
тельной глубине мысли и познаниях его инициатора, принадлежит, если мы не ошиба-
емся, г-ну В. В., который на первых же страницах своих «Очерков кустарной промыш-
ленности» берет официальные числа «фабрично-заводских» рабочих Московской, Вла-
димирской и др. губерний и сравнивает с ними числа «кустарей», причем оказывается,
конечно, что «народная промышленность» гораздо сильнее развита на святой Руси, чем
«капитализм», а о том факте, много-
 *
 — удержите смех, друзья! Ред.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 401
кратно установленном исследователями*
, что громадное большинство этих «кустарей»
работает на тех же самых фабрикантов, наш «авторитетный» экономист благора-
зумно умалчивал. Строго следуя народническим предрассудкам, составители «Очерка»
повторяют тот же самый прием. Хотя сумма годового производства «кустарной» про-
мышленности составляет в Пермской губернии лишь 5 млн. руб.
**, а «фабрично-
заводской» — 30 млн. руб., но «число рабочих рук, занятых фабрично-заводской про-
мышленностью, определяется в 19 тыс. человек, а кустарного — в 26 тыс. человек» (с.
364). Классификация, как видите, простая до умилительности:
а) фабрично-заводские рабочие....................19 000
б) кустари........................................................26 000
————————————
Всего ..........................45 000
Понятно, что такая классификация открывает настежь двери для рассуждений о
«возможности иного пути для отечества»!
Но зачем же нибудь имеем мы перед собой данные подворной кустарной переписи,
исследовавшей формы промышленности. Попытаемся дать классификацию, соответ-
ствующую данным переписи (над которыми народническая классификация является
просто насмешкой) и соответствующую различным формам промышленности. Те про-
центные отношения, которые дала перепись о 20 тыс. рабочих, мы приложим и к уве-
личенному авторами на основании других источников числу — 26 тыс.
 * См. хотя бы статью г. Харизоменова «Значение кустарной промышленности» в «Юридическом
Вестнике»115 за 1883 г., №№ 11 и 12, дающую сводку статистического материала, имевшегося тогда. ** Мы не говорим уже о курьезном определении этой цифры. Напр., крупнейшую сумму дает муко-
мольный промысел (1,2 млн. руб.), ибо сюда зачислили стоимость всего хлеба, перемалываемого мель-
никами! В таблицах и в описании «Очерка» взят был лишь валовой доход 143 тыс. руб. (см. с. 358 и
прим.). Чеботарный промысел дает 930 тыс. руб., из которых изрядная часть составляет оборот кунгур-
ских заводчиков. И т. д., и т. д.
402 В . И . ЛЕНИН
A. Товарное производство Число рабочих
I. Капиталистически употребляемые рабочие.
(1) «Фабрично-заводские» рабочие (в среднем,
по данным за 7 лет, 1885—1891, приходится по 14,6
рабочих на 1 заведение).............................................................. 19 000
42,2%
(2) Наемные рабочие у «кустарей» (25% всего числа).
(Из них четверть в заведениях, имеющих, в среднем,
по 14,6 рабочих на 1 заведение) ................................................ 6 500
14,4%
(3) Работающие дома на скупщиков, т. е. кустари-
семьяне 3-ей подгруппы 20%.
(Из них многие работают на тех же самых фабрикантов,
на которых работают рабочие пунктов 1 и 2) .......................... 5 200
11,6%
II. Мелкие товаропроизводители, т. е. кустари-семьяне
1-ой подгруппы 30%.
(Из них около 1
/3 держат наемных рабочих)........................ 7 800
17,4%
Б. Ремесло
Сельские (отчасти городские) ремесленники, т. е. кустари-
семьяне 2-ой подгруппы 25%.
(Из них небольшая часть тоже держит наемных рабочих) 6 500
14,4%
——————————
Всего............. 45 000
100%
30 700
68,2
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 403
Мы прекрасно понимаем, что и в этой классификации есть ошибки: в ней нет фабри-
кантов и заводчиков, но есть кустари с десятками наемных рабочих; в нее вошли слу-
чайно одни мануфактуристы, не выделенные, однако, особо, и не вошли другие, из-
гнанные в качестве «скупщиков»; в нее попали городские ремесленники из одного го-
рода и не попали из 11 городов и т. п. Но во всяком случае эта классификация основана
на данных кустарной переписи о формах промышленности, и указанные ошибки суть
ошибки этих данных, а не ошибки классификации*
. Во всяком случае эта классифика-
ция дает точное представление о действительности, разъясняет действительные обще-
ственно-экономические отношения между различными участниками промышленности,
а следовательно, и их положение, и их интересы, — а в таком разъяснении и состоит
высшая задача всякого научно-экономического исследования.
VII
«ОТРАДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ» В КУСТАРНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Нас могли бы обвинить в односторонности, в выставлении одних темных сторон
кустарной промышленности, если бы мы обошли молчанием приводимые в «Очерке»
факты, которые должны выставить «светлую сторону» и «отрадные явления» кустар-
ной промышленности.
Нам говорят, напр., что наемный труд в кустарном производстве имеет некоторое
особое значение, ибо наемный рабочий здесь отличается «бытовой близостью» к хо-
зяину и сам «может» сделаться хозяином. К «отрадным явлениям» здесь отнесено,
след., доброе пожелание превратить всех рабочих в хозяйчиков!
** Впрочем, нет, не
всех, а только некоторых, ибо «тенденция эксплуатировать чужой труд свойственна,
без сомнения,
 * Возразят, может быть, что наемные рабочие у кустарей-ремесленников (20% всего числа наемных
рабочих у кустарей) должны быть отнесены не к товарному производству, а к ремеслу, Но рабочая сила
здесь сама является товаром, и купля-продажа ее есть существенный признан капитализма. ** О том, как отражается «бытовая близость» на системе и правильности расплаты, способах найма, на
кабале рабочего, на truck-system, — нам не сообщают ничего.
404 В . И . ЛЕНИН
всем людям вообще, в том числе и кустарю» («Очерк», с. 6). Эта фраза просто непод-
ражаема по той наивности, с которой «все люди», без дальних околичностей, отождест-
влены с мелкими буржуа! Неудивительно, что тот, кто смотрит на весь мир через очки
мелкого буржуа, открывает такие замечательные истины. На стр. 268-ой «предприяти-
ем по трудовой обстановке (sic!) в строгом значении слова кустарным» объявляется
мелкая фабричка с 8 наемными рабочими, с производством в 10 тыс. р. На стр. 272—
274 рассказывается, как другой мелкий фабрикантик (с 7 наемными рабочими и 5 учени-
ками; производство на 7 тыс. р.) устроил доменную печь на арендованной у общества
крестьян земле и попросил в кустарном банке ссуду в 5000 р. на устройство вагранки,
объясняя, что «все его предприятие имеет чисто местный интерес, так как добыча руд
будет производиться в наделах общества местными же крестьянами». Банк отклонил
просьбу по формальным основаниям. И «Очерк» рисует нам по этому поводу увлека-
тельную картину превращения этого предприятия в кооперативное, общественное: хо-
зяину это, «без сомнения, будет по душе, как радетелю интересов не только производ-
ства, но и окружающих его однообщественников». Предприятие «захватывает массу
трудовых интересов сочленов общества, которые будут добывать и свозить на завод
руду, лесные материалы». «Домохозяева будут носить на завод руды, уголь и пр. напо-
добие того, как домохозяйки несут на общественную сыроварню молоко. Конечно,
здесь предполагается организация более сложная, чем на общественных сыроварнях, в
особенности при условии пользования местными же мастерами и чернорабочими в ве-
дении самого дела, т. е. выплавки чугуна из руд». О, идиллия! Чернорабочие («сочлены
общества») будут «носить на завод» руду, дрова и пр. наподобие того, как крестьянки
несут молоко на сыроварню!! Мы не станем отрицать, что кустарный банк может (если
не помешает его бюрократическая организация) сослужить такую же службу, как и
другие банки, развивая товарное хозяйство и капитализм, но было бы очень грустно,
если бы
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 405
он продолжал наряду с этим развивать фарисейство и маниловское празднословие
предпринимателей116, ходатайствующих о ссуде.
До сих пор мы видели, как предприятия с большим числом наемных рабочих объяв-
лялись «кустарными» на том основании, что хозяева сами трудятся. Но это условие бы-
ло бы для мелких буржуа несколько стеснительно, и вот «Очерк» старается расширить
его: оказывается, что и предприятие, которое «ведется исключительно наемным тру-
дом», может быть кустарным, если «успех» предприятия зиждется на «личном уча-
стии» хозяина (с. 295) или даже если хозяева «вынуждены ограничить свое участие
разнообразными хлопотами по ведению промысла» (с. 301). Не правда ли, как успешно
«прогрессируют» пермские народники? «Личный труд» — «личное участие» — «раз-
нообразные хлопоты». Mein Liebchen, was willst du noch mehr?* Наемный труд в кир-
пичном промысле приносит, оказывается, «особенные выгоды» (302) наемным рабо-
чим, находящим «подсобный заработок» в кирпичных заводах; между тем хозяева этих
заводов часто испытывают «надобность в деньгах на наем рабочих». «Очерк» заключа-
ет, что таким хозяевам следует разрешать кредит из кустарного банка, «относя такие
предприятия, по примеч. к п. 3 ст. 7 устава кустарного банка, к случаям особо уважи-
тельным» (с. 302). Это сказано не очень грамотно, но зато очень внушительно и много-
значительно! «В заключение мы находим достаточные основания высказать, — читаем
в конце описания кирпичного промысла, — что в кирпичном промысле среди крестьян
интересы хозяев и наемных рабочих до такой степени обобщаются, что хотя формально
артелей в этом промысле и не зарегистрировано, но фактически в нем существует креп-
кая товарищеская связь между хозяевами и их наемными рабочими» (305). Отсылаем
читателя к выше данной статистической картинке этих «товарищеских связей». Курь-
езно также, — как образчик путаницы в народнических экономических
 *
 — Милая моя, чего же ты еще хочешь?117 Ред.
406 В . И . ЛЕНИН
понятиях, — что «Очерк» в одно и то же время защищает и подкрашивает наемный
труд, утверждая, что кулаком является отнюдь не хозяин с наемными рабочими, а об-
ладатель денежного капитала, который «эксплуатирует труд в лице хозяина-кустаря и
его наемных рабочих» (!), и наряду с этим пускается самым неразумным и неумерен-
ным образом защищать кулачество: «кулачество тем не менее, в каких бы мрачных
красках его ни малевали, есть необходимое пока колесо в механизме обмена кустарного
производства... Кулачество по отношению к успехам кустарной промышленности, без
сомнения, следует признать благом, сравнительно с тем положением, когда без кулака,
без всяких денежных средств, кустарь вынужден оставаться без работы» (с. 8)*
. Доколе
же это пока? Если бы было сказано, что торговый и ростовщический капитал есть не-
обходимый момент в развитии капитализма, необходимое колесо в механизме малораз-
витого капиталистического общества (как наше), тогда это было бы верно. При таком
толковании слово «пока» надо понимать так: пока бесчисленные стеснения свободы
промышленности и свободы конкуренции (особенно в крестьянстве) поддерживают у
нас самые отсталые и самые худшие формы капитализма. Боимся только, что это тол-
кование не понравится пермским, да и другим народникам!
Перейдем к артелям, этим ближайшим и важнейшим выразителям тех якобы общин-
ных принципов, которые народники хотят непременно видеть в кустарных промыслах.
Интересно посмотреть на данные подворной переписи кустарей в целой губернии, пе-
реписи, прямо ставившей в программу регистрацию и изучение артелей (стр. 14, п. 2).
Мы можем, след., не только позна-
 * Те же мысли находим в книге «Куст. пром.», I, 39 и сл., где полемизируют против газеты «Деловой
Корреспондент»118, писавшей, что кулаков (хозяев, сборных мастерских в сундучном промысле) не надо
бы пускать в кустарный отдел. «Вся наша кустарная промышленность, — читаем в ответ на это, — нахо-
дится в узах частных капиталов, а поэтому если бы в кустарный отдел допускались только те кустари,
которые сами торгуют своими изделиями, то наш кустарный отдел был бы пуст, хоть шаром покати». Не
правда ли, прехарактерное признание? Мы показали выше, на основании данных переписи, эти «узы ча-
стных капиталов», держащих в своих руках кустарные промыслы.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 407
комиться с разными типами артелей, но и узнать, как широко они распространены.
Маслобойный промысел. «Бытовая артель в строгом значении этого слова»: в
с. Покровском и в дер. Гаврятах двумя маслобойнями владеют пятеро братьев, которые
разделились между собой, но маслобойнями пользуются по очереди. Эти факты пред-
ставляют «глубокий интерес», потому что «ими освещаются контрактные условия об-
щинно-трудовой преемственности кустарных промыслов». Очевидно, что подобные
бытовые «артели представляют значительный прецедент в вопросе о распространении в
среде кустарничества на кооперативных началах производств заводского типа» (с.
175—176). Итак, артель в строгом значении слова, как прецедент кооперации, как вы-
ражение общинности, состоит в общей собственности неразделенных наследников!!
Очевидно, настоящим палладиумом «общинности» и «кооперации» является, если так,
римское гражданское право и наш X том с институтами condominium'a*
, общей собст-
венности наследников и ненаследников!
119
«В мукомольном производстве... всего ярче выразилась в своеобразных бытовых
формах артельная предприимчивость крестьян». Много мельниц находится в общем
пользовании товариществ или даже целых селений. Способы пользования мельницами:
самый распространенный — по очереди; затем деление чистого дохода на паи пропор-
ционально затрате каждого совладельца; в «подобных случаях хозяева-товарищи редко
принимают личное трудовое участие в производстве, которое и ведется обыкновенно
наемным трудом» (с. 181; то же самое об артельных смолокурнях — стр. 197). Удиви-
тельная своеобразность и артельность в самом деле — общая собственность хозяйчи-
ков, которые сообща нанимают рабочих! Тот факт, что кустари по очереди пользуются
мельницами, смолокурнями, кузницами, свидетельствует, наоборот, о поразительной
раздробленности производителей, которых даже общая собственность не в силах побу-
дить к кооперации.
 *
 — совместного владения. Ред.
408 В . И . ЛЕНИН
«Один из видов артельной организации» — «артельные кузницы» (239). Кузнецы-
хозяева для экономии в топливе собираются в одну кузницу, нанимая одного подду-
вальщика (экономия в рабочих!) и арендуя у хозяина кузницы как помещение, так и
молоток за особую плату. — Итак, отдача вещи, принадлежащей одному лицу на праве
частной собственности, другому лицу в аренду за плату есть «артельная организация»!
Положительно римское право надо назвать кодексом «артельной организации»!.. «В
артельной организации... мы находим новое указание на отсутствие классовой кристал-
лизации в производстве среди кустарей, — указание на то же слияние расслоений в
земледельческой и кустарной среде, какое мы видели и в артельных мельницах» (239).
И смеют еще какие-то злые люди говорить после этого о разложении крестьянства!
До сих пор, следовательно, ни одного случая соединения кустарей для закупки сы-
рья, сбыта продукта, не говоря уже о соединении в самом производстве! Есть, однако, и
такие соединения. Подворная перепись кустарей Пермской губернии зарегистрировала
их целых четыре, причем все устроились при содействии кустарного банка: три в эки-
пажном промысле и одна в производстве земледельческих машин. Одна из артелей
имеет наемных рабочих (2 ученика и 2 наемных «подсобных» работника), в другой
двое товарищей пользуются кузницей и мастерской, принадлежащей третьему товари-
щу, за особую плату. Сообща закупают сырье и сбывают продукт, работают же по от-
дельным мастерским (кроме отмеченного случая найма за плату кузницы и мастер-
ской). Все эти четыре артели объединили 21 семейного работника. Пермский кустар-
ный банк действует уже несколько лет. Допустим, что он будет, теперь «объединять»
(для найма соседской кузницы) в один год не по 20-ти семейных рабочих, а по 50-ти.
Тогда все 15 000 семейных рабочих кустарей будут «объединены» «артельной органи-
зацией» ровно через 300 лет. А покончив с этим делом, начнут уже «объединять» и на-
емных рабочих у кустарей... И перм-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 409
ские народники торжествуют: «Столь важные экономические концепции, созданные
самостоятельною работой мысли кустарной среды, служат прочным залогом экономи-
ческого прогресса производства в этой среде на началах независимости труда от капи-
тала, так как в данных фактах сказывается не стихийное только стремление кустарей к
трудовой самостоятельности, но и в полной мере сознательное» (с. 333). Помилосерд-
ствуйте, господа! Конечно, нельзя себе и представить народничества без маниловских
фраз, но ведь надо же знать и меру! Ни одна из артелей, как мы видели, не выражает
«начала независимости труда от капитала»: все — артели хозяев и хозяйчиков, многие
— с наемными рабочими. Кооперации в этих артелях нет, даже общая заготовка сырья
и продажа продукта встречается до смешного редко, объединяя поразительно ничтож-
ное число хозяев. Можно с уверенностью сказать, что не найдется ни одной капитали-
стической страны, в которой бы регистрация почти 9-ти тысяч мелких заведений с 20-ю
тысячами рабочих обнаружила такую поразительную раздробленность и одичалость
производителей, среди которых нашлось лишь несколько десятков случаев общей соб-
ственности и менее десятка случаев объединения 3—5 хозяйчиков для закупки сырья
и сбыта продукта! Эта раздробленность служила бы вернейшим залогом беспросветно-
го экономического и культурного застоя, если бы мы не видели, к счастью, как капита-
лизм с каждым днем подрезывает под корень патриархальное ремесло с его местной
ограниченностью самодовлеющих хозяйчиков, с каждым днем разрушает мелкие мест-
ные рынки (которыми держится мелкое производство), заменяя их национальным и
всемирным рынком, заставляя производителей не одной какой-нибудь деревни Гавря-
та, а производителей целой страны и даже разных стран вступать в союзы между собой,
выводя эти союзы за пределы одних только хозяев и хозяйчиков, ставя перед этими
союзами вопросы более широкие, чем вопрос о более дешевой закупке лесного мате-
риала и железа, или вопрос о более выгодной продаже гвоздей и телег.
410 В . И . ЛЕНИН
VIII
НАРОДНИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКИ
Так как практические предположения и мероприятия стоят всегда в связи с тем, что
находят «отрадного» и обнадеживающего в действительности, то понятно уже a priori,
какие пожелания насчет кустарной промышленности имеются в «Очерке», который
свел все «отрадные явления» к подкрашиванию наемного труда в мелком хозяйстве и к
превознесению весьма малочисленных и односторонних соединений мелких хозяев.
Повторяя собой обычные народнические рецепты, эти пожелания поражают своей про-
тиворечивостью, с одной стороны, и безмерным преувеличением дюжинных «меро-
приятий», превращенных посредством фраз в решение великих вопросов, — с другой.
В самом начале «Очерка», во введении, еще до изложения данных переписи, мы встре-
чаем велеречивые рассуждения о «задаче кустарного кредита» — «устранить (sic!) без-
денежье», о «кооперативной организации обмена между производством и потреблени-
ем» (с. 8), о «распространении артельных организаций», устройстве кустарных складов,
технических консультаций, технических школ и т. п. (с. 9). Эти рассуждения повторя-
ются много раз в книге. «Нужно реорганизовать экономику промысла так, чтобы у кус-
таря завелись деньги; проще сказать, освободить кустаря от кулака» (119). «Задача на-
шего времени» — совершить «кустарную эмансипацию путем кредита» и т. д. (267).
«Необходимо рационализировать меновые процессы», заботиться «о проведении в не-
дра крестьянского земледельческого хозяйства рациональных основ кредита, обмена и
производства» (362), необходима «экономическая организация труда» (sic!! с. 363),
«рациональное устроение экономики народного хозяйства» и т. д. и т. п. Как видите,
это — знакомая народническая панацея, приклеенная к данным переписи. И как бы для
окончательного подтверждения своего народнического правоверия составители не
преминули осудить денежное хозяйство вообще, поучая читателя, что ремесло «состав-
ляет важную
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 411
услугу народному хозяйству, обеспечивая ему возможность избежать превращения на-
турального хозяйства в денежное». «Насущные интересы народного хозяйства требуют
того, чтобы производимое им сырье перерабатывалось на месте, по возможности без
денежного вмешательства в меновые процессы» (с. 360).
Народническая программа изложена здесь со всей полнотой и откровенностью, ко-
торые не оставляют желать ничего лучшего! Мы сказали: «народническая программа»,
ибо нас интересует не то, что отличает составителей «Очерка» от других народников, а,
напротив, именно то, что у них общего. Нас интересует практическая народническая
программа относительно кустарных промыслов вообще. Легко видеть, что в «Очерке»
выпукло выставлены как раз основные черты этой программы: 1) осуждение денежного
хозяйства и симпатии к натуральному хозяйству и примитивному ремеслу; 2) различ-
ные мероприятия для поддержки мелкого крестьянского производства, вроде кредита,
развития техники и т. д.; 3) насаждение всякого рода соединений и союзов между хо-
зяевами и хозяйчиками — товариществ сырьевых, складочных, ссудосберегательных,
кредитных, потребительных, производительных; 4) «организация труда» — ходячая
фраза во всех и всяческих народнических благопожеланиях. Посмотрим же на эту про-
грамму.
Что касается прежде всего до осуждения денежного хозяйства, то по отношению к
промышленности оно носит уже вполне платонический характер. Ремесло даже в
Пермской губернии оттеснено уже далеко на задний план товарным производством и
находится в положении столь жалком, что в том же самом «Очерке» мы читаем о жела-
тельности «освободить кустаря от зависимости», именно устранить зависимость ремес-
ленника от заказчика-потребителя «изысканием средств к расширению самого района
сбыта за пределы спроса для местного потребления» (с. 33). Другими словами: осужде-
ние денежного хозяйства в теории и стремление превратить ремесло в товарное хозяй-
ство — на практике! И это противоречие вовсе не составляет
412 В . И . ЛЕНИН
исключительного достояния «Очерка», а свойственно всем народническим прожектам:
как ни упираются они против товарного (денежного) хозяйства, но действительность,
изгнанная в дверь, влетает в окно, и мероприятия, за которые они высказываются, раз-
вивают именно товарное хозяйство. Пример — кредит. В своих планах и пожеланиях
народники не устраняют самого товарного хозяйства. «Очерк», например, ни слова не
говорит о том, что предлагаемые реформы должны быть основаны не на почве товарно-
го хозяйства. Напротив, он желает лишь рациональных основ обмена, кооперативной
организации обмена. Товарное хозяйство остается, оно должно быть лишь реформиро-
вано по рациональным основаниям. Утопия далеко не новая, имевшая в старой эконо-
мической литературе крупнейших выразителей. Теоретическая несостоятельность ее
обнаружена уже давно, так что останавливаться на этом вопросе не приходится. Не
лучше ли было бы вместо того, чтобы говорить нелепые фразы о необходимости «ра-
ционализировать» экономику, — «рационализировать» сначала свои представления о
действительной экономике, о действительных общественно-экономических отношени-
ях в той крайне разнородной, разносоставной массе «кустарей», судьбы которой так
бюрократически-легкомысленно хотят решать сверху наши народники? Не показывает
ли нам действительность сплошь да рядом, как практические мероприятия народников,
сочиненные по рецептам «чистых» якобы идей об «организации труда» и т. п., приво-
дят на деле лишь к помощи и содействию «хозяйственному мужичку», мелкому фабри-
кантику или скупщику, вообще всем представителям мелкой буржуазии? Это вовсе не
случайность, не результат несовершенства или неудачности отдельных мероприятий.
Напротив, на общей основе товарного хозяйства кредитом, складами, банками, техни-
ческими советами и т. д. неизбежно и необходимо пользуются прежде всего и больше
всего мелкие буржуа. Но если так, — возразят нам, — если народники в своих практи-
ческих мероприятиях, бессознательно и против своей воли, служат развитию мелкой
буржуа-
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 413
зии, а след., и капитализма вообще, то зачем же нападать на их программы людям,
принципиально признающим развитие капитализма прогрессивным процессом? Резон-
но ли из-за ошибочности, или — скажем мягче — спорности идеологических облаче-
ний, нападать на практически полезные программы, ибо никто ведь не станет отрицать
«пользы» технического образования, кредита, союзов и соединений между производи-
телями?
Это возражения не вымышленные. То в той, то в другой форме, то по тому, то по
другому поводу они постоянно слышатся в ответ на полемику против народничества.
Мы не будем здесь говорить о том, что такие возражения, будь они даже справедливы,
нисколько не опровергают того, что одно уже это облачение мелкобуржуазных прожек-
тов в возвышеннейшие социальные панацеи приносит глубокий общественный вред.
Мы намерены поставить вопрос на практическую почву ближайших и насущных нужд
современности и с этой, умышленно суженной, точки зрения оценить народническую
программу.
Несмотря на то, что многие народнические мероприятия приносят практическую
пользу, служа развитию капитализма, тем не менее в общем и целом эти мероприятия
оказываются: 1) в высшей степени непоследовательными, 2) доктринерски-
безжизненными и 3) мелочными по сравнению с действительными задачами, которые
ставит перед нашей промышленностью развивающийся капитализм. Поясним это. Мы
указали, во-1-х, на непоследовательность народников как практических людей. Наряду
с указанными выше мероприятиями, которые обыкновенно характеризуются как либе-
ральная экономическая политика, которые всегда выставлялись на знамени вожаков
буржуазии на Западе, народники ухитряются сохранять намерение задержать данное
экономическое развитие, помешать прогрессу капитализма, поддержать мелкое про-
изводство, изнемогающее в борьбе с крупным. Они защищают законы и учреждения,
стесняющие свободу мобилизации земли, свободу передвижения, удерживающие со-
словную замкнутость крестьянства и т. п.
414 В . И . ЛЕНИН
Есть ли, спрашивается, какие-либо разумные основания задерживать развитие капита-
лизма и крупной промышленности? Мы видели, из данных переписи, что пресловутая
«самостоятельность» кустарей нисколько не гарантирует от подчинения торговому ка-
питалу, от эксплуатации в ее худшей форме, что на деле положение громадной массы
этих «самостоятельных» кустарей зачастую более жалкое, чем положение наемных ра-
бочих у кустарей, что заработки их поразительно ничтожны, условия труда (по сани-
тарной обстановке и длине рабочего дня) крайне неудовлетворительны, производство
раздроблено, технически первобытно и неразвито. Есть ли, спрашивается, какие-либо
разумные основания удерживать полицейские законы, укрепляющие «связь с землей»,
запрещающие разрывать эту связь, умиляющую народников?
* Данные «кустарной пе-
реписи» 1894/95 года в Пермской губернии ясно свидетельствуют о полной бессмыс-
ленности искусственных прикреплений к земле крестьян. Это прикрепление только по-
нижает их заработки, которые при «связи с землей» оказываются более чем вдвое ниже,
чем у неземледельцев, понижает жизненный уровень, усиливает разрозненность и раз-
дробленность производителей, разбросанных по деревням, усиливает их беспомощ-
ность перед каждым скупщиком и мастерком. Прикрепление к земле задерживает в то
же время развитие земледелия, не будучи, однако, в состоянии помешать появлению
класса мелкой сельской буржуазии. Народники избегают ставить вопрос таким обра-
зом: задерживать или не задерживать развитие капитализма? Они предпочитают рассу-
ждать о «возможности иных путей для отечества». Но ведь раз речь идет о ближайших
практических мероприятиях, то уже этим самым всякий деятель становится на почву
данного
 *
 «Очерк» тоже говорит с большим пафосом о пользе общины и о вреде «свободы мобилизации» зем-
левладения, которая повела бы, дескать, к появлению «пролетариата» (с. 6). Это противоположение об-
щине — свободы мобилизации прекрасно оттеняет именно самую реакционную и вредную черту «общи-
ны». — Интересно бы знать, нашелся ли бы хоть в одной капиталистической стране такой «пролетарий»,
который бы не был отнесен к пауперам при заработке 33 и 50 руб. в год?
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 415
пути*
. Делайте себе все, что угодно, для того, чтобы «стащить» отечество на иной
путь! Такая деятельность никакой критики (кроме критики смеха) не вызовет. Но не
защищайте того, что искусственно задерживает данное развитие, не заглушайте фра-
зами «об ином пути» вопроса об устранении препятствий с данного пути.
Другое обстоятельство, которое необходимо иметь в виду при оценке практической
народнической программы, состоит в следующем. Мы видели уже, что народники ста-
раются как можно отвлеченнее формулировать свои пожелания, выставить их абст-
рактными, отвлеченными требованиями «чистой» науки, «чистой» справедливости, а
не реальными нуждами реальных классов, имеющих определенные интересы. Кредит
— эту насущную потребность каждого хозяина и хозяйчика в капиталистическом об-
ществе — народник выставляет каким-то элементом в системе организации труда; сою-
зы и соединения хозяев изображаются зачаточным выражением идеи кооперации во-
обще, идеи «кустарной эмансипации» и т. д., тогда как всякий знает, что все такие сою-
зы преследуют на самом дело цели, ничего общего не имеющие с такими высокими ма-
териями, а просто связанные с размером дохода этих хозяйчиков, с укреплением их по-
ложения, увеличением их прибыли. Это превращение дюжинных буржуазных и мелко-
буржуазных пожеланий в какие-то социальные панацеи лишь обессиливает эти поже-
лания, отнимает от них их жизненный нерв, гарантию их насущности и осуществимо-
сти. Насущные вопросы каждого хозяина, скупщика, торговца (кредит, союзы, техни-
ческая помощь) народник усиливается ставить как общие вопросы, возвышающиеся
над отдельными интересами. Народник воображает, что он этим усиливает их значение,
возвышает их, — а на самом деле он превращает этим живое дело, заинтересовываю-
щее такие-то и такие-то группы населения, в филистерское пожелание, кабинетное ум-
ствование, бюрократическое
 * А что этот данный путь состоит в развитии капитализма, этого, насколько мы знаем, не отрицали и
сами народники, ни г. Н. —он, ни г. В. В., ни г. Южаков и т. д., и т. д.
416 В . И . ЛЕНИН
«рассуждение о пользах». С этим непосредственно связывается и третье обстоятельст-
во. Не понимая того, что такие практические мероприятия, как кредит и артель, техни-
ческие пособия и т. п., выражают потребности развивающегося капитализма, народник
не умеет выразить общих и основных потребностей такого развития, заменяя мелкими,
случайно выхваченными, половинчатыми мероприятиями, которые, отдельно взятые,
неспособны оказать никакого серьезного действия и осуждены неизбежно на неуспех.
Если бы народник открыто и последовательно встал на точку зрения выразителя по-
требностей общественного развития по капиталистическому пути, то он сумел бы заме-
тить общие условия, общие требования такого развития, он увидел бы, что все его ма-
ленькие прожекты и мероприятия при наличности этих общих условий (главное из них
в интересующем нас случае — свобода промышленности) осуществились бы сами со-
бой, т. е. деятельностью самих заинтересованных лиц, тогда как игнорирование этих
общих условий и выставление одних практических мероприятий совершенно частного
свойства не может не вести к толчению воды. Остановимся, для примера, на этом во-
просе о свободе промышленности. С одной стороны, это настолько общий и основной
вопрос из вопросов промышленной политики, что разбор его особенно уместен. С дру-
гой стороны, бытовые особенности Пермского края дают интересные подтверждения
кардинальной важности этого вопроса. Как известно, главным явлением экономической
жизни края является горнозаводская промышленность, которая сообщила ему совер-
шенно особый отпечаток. С положением и интересами уральской горнопромышленно-
сти связаны и история колонизации и настоящее положение края. «Крестьяне вообще
были населены на Урале с целью работать заводовладельцам», — читаем мы в письме
обывателя Н.-Сергинского завода, Бабушкина, в «Трудах комиссии по иссл. куст. пр.»*
.
И эти бесхитростные слова очень верно выражают громадную роль заводовладельцев в
жизни края,
 * Вып. XVI, стр. 594—595. Цитировано в книге «Куст. пром.», 1, 140.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 417
их значение как помещиков и заводчиков вместе, их привычку к безраздельному и не-
ограниченному господству, к положению монополистов, основывающих свою про-
мышленность на своем владельческом праве, а не на капитале и конкуренции. Моно-
польные начала горнозаводской промышленности Урала выразились в законе извест-
ной статьей 394-й т. VII свода законов (устав горный), — статьей, о которой так много
говорилось и говорится в литературе об Урале. Закон этот, изданный в 1806 году, тре-
бует, во-1-х, разрешения горного начальства на открытие горными городами всяких
фабрик, а, во-2-х, запрещает открытие в заводских округах «всех тех мануфактур и
фабрик, которых все производство главнейше основывается на огненном действии,
требующем угля и дров». Уральские горнозаводчики в 1861-м году особенно настаива-
ли на том, чтобы такой закон внести в условия освобождения крестьян, и статья 11-я
положения о горнозаводских мастеровых повторяет однородное запрещение*
. Отчет
правления кустарно-промышленного банка за 1895 год говорит, между прочим: «Чаще
всего однако же поступают жалобы на запрещение чинами горного ведомства и вла-
дельцами посессионных заводов открывать огнедействующие заведения в черте под-
ведомственных им районов и на всякого рода стеснения в производстве промыслов по
обработке металлов» («Очерк», с. 223). Таким образом, Урал и по сю пору сохраняет
незыблемые традиции «доброго старого времени», и отношение к мелкой крестьянской
промышленности стоит здесь в полной гармонии с той «организацией труда», которая
обеспечивала заводы прикрепленным к месту
 * См. «Куст. пром.», I, 18—19. — «Очерк», 222, 223, 244. — «Отчеты и исследования по куст. пром.»
изд. м-ва государственных имуществ и земледелия, статья Егунова в III т. Помещая статью Егунова, мин-
во оговаривается в примечании, что взгляды автора «существенно расходятся с воззрениями и данными
горного ведомства». — В Красноуфимском уезде, напр., было закрыто, на основании приведенных зако-
нов, до 400 кузниц. — Ср. «Труды ком. по иссл. куст. пром.», вып. XVI, ст. В. Д. Белова: «Кустарная
промышленность Урала в связи с горнозаводским делом». Автор рассказывает, что кустари, боясь суро-
вых законов, прячут свои машины. Один кустарь устроил печь, для отливки изделий, на колесах, чтобы
легче спрятать ее! (стр. 18 цит. ст.).
418 В . И . ЛЕНИН
заводским рабочим населением. С полной рельефностью охарактеризованы эти тради-
ции в следующем сообщении «Пермских Губернских Ведомостей»120 № 183 за 1896
год, которое приводится в «Очерке» и справедливо называется «многозначительным».
Вот оно: «М-во земледелия и государственных имуществ предложило уральским гор-
нопромышленникам обсудить вопрос о возможности принятия горными заводами мер к
развитию кустарных промыслов на Урале. Горнопромышленники уведомили мин-во,
что развитие на Урале кустарной промышленности послужит во вред крупной про-
мышленности, так как даже теперь, при слабом развитии кустарных промыслов на Ура-
ле, население его не может давать заводам необходимого числа рабочих*
; когда же на-
селение найдет заработок дома, заводы рискуют остаться совсем без работы» («Очерк»,
с. 244). Это сообщение вызвало у составителей «Очерка» следующее восклицание:
«Конечно, первое, необходимое условие всякого рода промышленности, крупной, сред-
ней и мелкой, есть свобода промышленности... Во имя свободы промышленности все ее
отрасли должны быть юридически равноправными... Металлоиздельные кустарные
промыслы на Урале должны быть освобождены от всяких исключительных уз, создан-
ных заводской регламентацией с целью ограничения естественного их развития» (ibid.
Курсив наш). Читая эту прочувствованную и глубоко справедливую тираду в защиту
«свободы промышленности», мы вспомнили известную басню о метафизике, который
медлил вылезать из ямы, вопрошая, что такое веревка, брошенная ему, — «вервие про-
стое»!121 Вот и пермские народники по отношению к свободе промышленности, свобо-
де развития капитализма, свободе конкуренции вопрошают пренебрежительно, что та-
кое свобода промышленности — простое буржуазное тре-
 * Заметим в пояснение читателю, что статистика нашей горнозаводской промышленности много раз
уже констатировала тот факт, что на Урале число занятых рабочих в пропорции к получаемому продукту
неизмеримо выше, чем в южном или польском горном районе. Низкая заработная плата — результат
прикрепления рабочих к земле — держит Урал на несравненно более низком уровне техники по сравне-
нию с югом и Польшею.
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 419
бование! Они возносятся гораздо выше в своих пожеланиях; они хотят не свободы кон-
куренции (какое низменное, узкое, буржуазное пожелание!), а «организации труда»...
Но стоит только этим маниловским мечтаниям столкнуться «лицом к лицу» с непод-
крашенной и прозаической действительностью, — и от этой действительности пахнёт
сразу такой «организацией труда», что народник забывает про «вред» и «опасность»
капитализма, про «возможность иных путей для отечества» и взывает о «свободе про-
мышленности».
Повторяем, мы считаем это пожелание глубоко справедливым и думаем, что такая
точка зрения (разделяемая не одним «Очерком», а едва ли не всеми авторами, писав-
шими по этому вопросу) делает честь народникам. Но... — Что прикажете делать! Ни-
как нельзя похвалить народников без того, чтобы не поставить сейчас же большущее
«но», — но мы имеем сделать по этому поводу два существенных замечания.
Первое. Можно быть уверенным, что громадное большинство народников с негодо-
ванием отвергнет правильность нашего отождествления «свободы промышленности»
со «свободой капитализма». Они скажут, что устранение монополий и остатков крепо-
стного права есть «просто» требование равноправности, интерес «всего» народного хо-
зяйства вообще и крестьянского в особенности, а вовсе не капитализма. Знаем мы, что
народники это скажут. Но это будет неверно. С тех пор, когда на «свободу промыш-
ленности» смотрели так идеалистически-абстрактно, видя в ней основное и естествен-
ное (ср. подчеркнутое слово в «Очерке») «право человека», прошло уже более ста лет.
Требование «свободы промышленности» и осуществления этого требования обошли с
тех пор несколько стран, и везде это требование являлось выражением несоответствия
растущего капитализма с остатками монополий и регламентаций, везде оно служило
лозунгом передовой буржуазии, везде оно вело лишь к полному торжеству капитализ-
ма. Теория разъяснила с тех пор вполне всю наивность иллюзии, будто «свобода про-
мышленности» есть требование «чистого разума», требование
420 В . И . ЛЕНИН
отвлеченной «равноправности», и показала, что вопрос о свободе промышленности
есть вопрос капиталистический. Осуществление «свободы промышленности» отнюдь
не является «юридическим» только преобразованием; это — глубокая экономическая
реформа. Требование «свободы промышленности» означает всегда несоответствие ме-
жду юридическими нормами (отражающими производственные отношения, отжившие
уже свой век) и новыми производственными отношениями, которые развились вопреки
старым нормам, выросли из них и требуют их отмены. Если уральские порядки вызы-
вают теперь всеобщий клич о «свободе промышленности», то это значит, что те регла-
ментации, монополии и привилегии, которые унаследованы были в пользу помещиков-
заводовладельцев, стесняют данные хозяйственные отношения, данные экономические
силы. Каковы же эти отношения и эти силы? Это — отношения товарного хозяйства.
Эти силы — силы руководящего товарным хозяйством капитала. Вспомните хоть вы-
шецитированное «признание» пермского народника: «вся наша кустарная промышлен-
ность находится в узах частных капиталов». Да и без этого признания данные кустар-
ной переписи говорят достаточно красноречиво сами за себя. Второе замечание. Мы
приветствуем защиту народниками свободы промышленности. Но мы ставим это при-
ветствие в зависимость от последовательного проведения такой защиты. Разве «свобода
промышленности» состоит только в устранении уральских запрещений открывать ог-
недействующие заведения? Разве отсутствие у крестьянина права выйти из общины,
права заняться любым промыслом или делом не представляет собой гораздо более су-
щественного ограничения «свободы промышленности»? Разве отсутствие свободы пе-
редвижения, непризнание законами права каждого гражданина выбирать для жительст-
ва любую городскую или сельскую общину в государстве не ограничивает свободу
промышленности? Разве сословная замкнутость крестьянской общины, невозможность
проникнуть в нее лицам торгово-промышленного класса не ограничивает свободу про-
мышленности? и т. д. и т. д. Мы назвали
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 421
гораздо более важные, более общие, более распространенные стеснения свободы про-
мышленности, проявляющие свое влияние на всей России и более всего на всей кресть-
янской массе. Если «крупная, средняя и мелкая» промышленность должны быть равно-
правны, то разве не должна последняя получить те же права по отчуждению земель,
какими пользуются первые? Если уральские горные законы суть «исключительные узы,
стесняющие естественное развитие», то разве круговая порука, неотчуждаемость наде-
лов, особые сословные законы и правила о переселениях, перечислениях, промыслах и
занятиях не составляют «исключительных уз»? Разве они не «стесняют естественного
развития»?
Вот в том-то и дело, что народничество и по данному вопросу обнаружило ту же по-
ловинчатость и двуличность, которые так характерны для всякой идеологии
Kleinburger'ства*
. C одной стороны, народники не отрицают, что в нашей жизни есть
масса остатков такой «организации труда», происхождение которой относится ко вре-
менам удельщины и которая находится в самом вопиющем противоречии с современ-
ным экономическим строем, со всем хозяйственным и культурным развитием страны.
С другой стороны, они не могут не видеть, что этот экономический строй и это разви-
тие грозят погубить мелкого производителя и, устрашенные за участь этого палладиума
своих «идеалов», народники стараются задержать историю, остановить развитие, уп-
рашивают и умоляют «запретить», «не дозволять» и прикрывают этот жалкий реакци-
онный лепет фразами об «организации труда», — фразами, которые не могут не звучать
горькой насмешкой.
Для читателя ясно уже, конечно, теперь, какое главное и основное возражение сде-
лаем мы против практической народнической программы в вопросах современной
промышленности. Поскольку народнические мероприятия входят как часть или совпа-
дают с преобразованием, которое со времен Адама Смита называется свободой про-
мышленности (в широком значении слова), постольку они прогрессивны. Но, во-1-х, в
них нет
 *
 — мелкобуржуазности. Ред.
422 В . И . ЛЕНИН
тогда ничего «народнического», ничего поддерживающего специально мелкое произ-
водство и «особые пути» отечества. Во-2-х, эта положительная часть народнической
программы обессиливается и извращается подстановкой частных и мелочных проектов
и мероприятий на место общего и основного вопроса о свободе промышленности. По-
скольку же народнические пожелания идут против свободы промышленности, стараясь
задержать современное развитие, постольку они реакционны и бессмысленны, и осу-
ществление их, кроме вреда, ничего принести не может. Возьмем примеры. Кредит.
Кредит есть учреждение наиболее развитого товарного обращения, наиболее развитого
гражданского оборота. Осуществление «свободы промышленности» ведет неизбежно к
созданию кредитных учреждений, как коммерческого дела, к устранению сословной
замкнутости крестьян, к сближению их с классами, наиболее пользующимися креди-
том, к самостоятельному образованию заинтересованными лицами кредитных обществ
и т. п. Наоборот, какое значение могут иметь кредитные мероприятия, преподносимые
«мужичкам» земцами и прочей «интеллигенцией», покуда законы и учреждения ставят
крестьянство в положение, исключающее правильное и развитое товарное обращение,
— в положение, при котором вместо имущественной ответственности (основа кредита)
гораздо легче, осуществимее, доступнее и употребительнее... отработки! Кредитные
мероприятия останутся при таких условиях всегда наносными, чуждыми растениями,
посаженными извне на совершенно неподходящую почву, окажутся мертворожденным
детищем, которое могли породить только мечтательные интеллигенты-маниловы и бла-
гожелательные чиновники, и над которым смеются и будут смеяться настоящие тор-
говцы денежным капиталом. Чтобы не быть голословным, приведем мнение Егунова
(цит. статья), которого никто не заподозрит в... «материализме». О кустарных складах
он говорит: «даже при самой благоприятной местной обстановке неподвижный склад,
да еще единственный на целый уезд, никогда не заменит, да и не может заменить вечно
 КУСТАРНАЯ ПЕРЕПИСЬ В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ 423
подвижного и лично заинтересованного торговца». О пермском кустарном банке мы
читаем: чтобы получить ссуду, кустарь должен подать заявление или в банк, или агенту
его и назвать поручителей. Агент приезжает, проверяет заявление кустаря, собирает
подробные сведения о производстве и т. п. «и весь этот ворох бумаг за счет кустаря от-
сылает в правление банка». Разрешив ссуду, банк присылает (через агента или через
волостное правление) долговое обязательство. Когда должник подпишет его (с засвиде-
тельствованием подписи волостным начальством) и отошлет в банк, — тогда только
посылают ему деньги. Если ссуду берет артель, то требуется копия товарищеского до-
говора. Агенты должны наблюдать, чтобы ссуды расходовались именно на то, на что
они выданы, чтобы дела клиентов не расстраивались и т. д. «Очевидно, что банковского
кредита никоим образом нельзя признать доступным для кустарей; с уверенностью
можно сказать, что гораздо охотнее предпочтет кустарь поискать кредит у местного бо-
гача, нежели подвергнуться всем описанным мытарствам, оплачивать почтовые, нота-
риальные и волостные расходы, ждать целые месяцы со дня возникшей потребности в
ссуде до дня ее получения и на весь срок этой ссуды оставаться в поднадзорном поло-
жении» (стр. 170 цит. ст.). Насколько нелепо народническое мнение о каком-то антика-
питалистическом кредите, настолько же несуразны, неуклюжи и малопроизводительны
подобные покушения (с негодными средствами) сделать силами «интеллигентов» и чи-
новников то, что составляет везде и повсюду настоящее дело торговцев. — Техниче-
ское образование. Кажется, об этом можно уже и не говорить... Напомним разве заслу-
живающий «вечного поминовения» проект нашего известного прогрессивного писателя
г. Южакова насадить в России земледельческие гимназии с тем, чтобы неимущие кре-
стьяне и крестьянки отрабатывали стоимость своего учения, служа, напр., поварами и
прачками*
... Артели. Но кто же не знает, что основные
 * См. следующую статью. (Настоящий том, стр. 471—504. Ред.)
424 В . И . ЛЕНИН
препятствия к их распространению заключаются в традициях той же самой «организа-
ции труда», которая отразилась и в уральских горных законах? Кто не знает, что прове-
дение свободы промышленности в полном объеме повело везде и повсюду к невидан-
ному расцвету и развитию всяких союзов и соединений? Чрезвычайно комично бывает
видеть, когда народник пытается выставить своего противника врагом артельности,
союзности и т. п. вообще. Вот уж поистине с больной головы да на здоровую! Дело
только в том, что за поисками идеи союзности и средств ее осуществления надо смот-
реть не назад, не в прошлое, не на патриархальное ремесло и мелкое производство, по-
рождающие крайнюю обособленность, раздробленность и одичалость производителей,
— а вперед, в будущее, в сторону развития крупного промышленного капитализма.
Мы прекрасно знаем, с каким величественным пренебрежением отнесется народник
к этой противопоставляемой его собственной программе промышленной политики.
«Свобода промышленности»! Какое старое, узкое, манчестерское*
, буржуазное поже-
лание! Народник уверен, что для него это uberwundener Standpunkt**, что он сумел под-
няться выше тех преходящих и односторонних интересов, которые лежат в основе та-
кого пожелания, что он сумел возвыситься до более глубоких и более чистых идей об
«организации труда»... А на самом деле он только опустился от прогрессивной буржу-
азной к реакционной мелкобуржуазной идеологии, беспомощно колеблющейся между
стремлениями ускорить современное экономическое развитие и задержать его, между
интересами хозяйчиков и интересами труда. Эти последние совпадают, по данному во-
просу, с интересами крупного промышленного капитала.
————
 * Найдутся, пожалуй, люди, которые подумают, что «свобода промышленности» исключает такие ме-
ры, как фабричные законы и т. п. Под «свободой промышленности» разумеется устранение оставшихся
от старины препятствий к развитию капитализма. Фабричное же законодательство, как и другие меры
современной так называемой Sozialpolitik (социальной политики. Ред.), предполагает глубокое развитие
капитализма и, в свою очередь, толкает вперед это развитие. ** — превзойденная точка зрения. Ред.
 425
ПО ПОВОДУ ОДНОЙ ГАЗЕТНОЙ ЗАМЕТКИ
В № 239 «Русских Ведомостей»
122 (от 30 августа) помещена статейка г. Н. Левитско-
го: «О некоторых вопросах, касающихся народной жизни». «Живя в деревне и имея по-
стоянное общение с народом», автор «давно натолкнулся» на некоторые вопросы на-
родной жизни, разрешение которых путем соответственных «мероприятий» представ-
ляет собой «неотложную необходимость», «настоятельную потребность». Автор выра-
жает уверенность, что его «краткие заметки» о предмете такой важности «найдут себе
отклик в среде лиц, интересующихся народными нуждами», и выражает желание вы-
звать обмен мыслей по поводу предложенных им вопросов.
«Высокий слог», которым писана статейка г-на Н. Левитского, и обилие высоких
слов заставляют уже наперед ожидать, что речь идет о каких-нибудь действительно
важных, неотложных, насущных вопросах современной жизни. На самом же деле,
предложения автора дают лишь еще один, и чрезвычайно рельефный, пример того по-
истине маниловского прожектерства, к которому приучили русскую публику публици-
сты народничества. Вот почему мы и сочли небесполезным подать свой голос о подня-
тых г-ном Н. Левитским вопросах.
«Вопросов» исчислено г-ном Н. Левитским пять (по пунктам), причем на каждый
«вопрос» автор дает не только «ответ», но и указывает с полной определенностью
426 В . И . ЛЕНИН
соответствующее «мероприятие». Первый вопрос — «дешевый и доступный» кредит,
устранение произвола ростовщиков, «кулаков и всякого рода мироедов и хищников».
Мероприятие — «выработка более упрощенного типа деревенских крестьянских касс»,
и автор проектирует выдачу сберегательных книжек из касс государственного банка не
на отдельных лиц, а на специально устроенные товарищества, делающие чрез посред-
ство одного казначея взносы и получающие ссуды. Итак, вот к какому выводу привело
автора давнее «общение с народом» по столь избитому вопросу о кредите: «выработка»
нового типа касс! Автор полагает, очевидно, что у нас слишком мало бумаги и чернил
изводится на выработку бесконечных «типов», «образцов», «уставов», «образцовых ус-
тавов», «нормальных уставов» и т. д. и т. д. «Живя в деревне», наш практик не заметил
никаких более важных вопросов, вызываемых желанием заменить «кулака» «дешевым
и доступным кредитом». Мы не станем, конечно, говорить здесь о значении кредита:
мы берем за данное цель автора и рассматриваем с чисто практической стороны те
средства, о которых с такой помпой говорит автор. Кредит есть учреждение развитого
товарного обращения. Спрашивается, возможно ли такое учреждение в нашем кресть-
янстве, которое поставлено бесчисленными остатками сословных законов и запреще-
ний в условия, исключающие правильное, свободное, широкое и развитое товарное об-
ращение? Не смешно ли, говоря о насущных и неотлагательных народных нуждах, сво-
дить вопрос о кредите к выработке нового типа «уставов», умалчивая совершенно о не-
обходимости отмены целой массы «уставов», препятствующих правильному товарно-
му обращению в крестьянстве, препятствующих свободному обороту имуществ, дви-
жимых и недвижимых, свободному переходу крестьян с места на место и от одного за-
нятия к другому, свободному доступу в крестьянские общества лиц из других классов и
сословий? Бороться с «кулаками, ростовщиками, мироедами, хищниками» посредством
усовершенствования «уставов» кредитных касс, что
 ПО ПОВОДУ ОДНОЙ ГАЗЕТНОЙ ЗАМЕТКИ 427
может быть комичнее этого? Ростовщичество в худших видах сильнее всего держится в
нашей деревне именно благодаря ее сословной замкнутости, благодаря наличности ты-
сячи пут, связывающих развитие товарного обращения, — и вот наш практический ав-
тор не упоминает ни словом об этих путах и насущным вопросом деревенского кредита
объявляет выработку новых уставов. По всей вероятности, развитые капиталистические
страны, в которых деревня давно поставлена в условия, соответствующие торговому
обороту, и в которых кредит получил широкое развитие, по всей вероятности, эти стра-
ны достигли такого успеха благодаря обильным «уставам», составленным благожела-
тельными чиновниками!
Второй вопрос — «беспомощность положения крестьянской семьи в случае смерти
главы ее», а также «настоятельная необходимость» «сберегать и охранять всеми воз-
можными мерами и способами крестьянское рабочее земледельческое население». Как
видите, чем дальше, тем «вопросы» г. Н. Левитского становятся шире, величественнее!
Если первый вопрос касался самого дюжинного буржуазного учреждения, пользу кото-
рого мы могли бы признать лишь с весьма большими оговорками, то здесь перед нами
ставят уже вопрос такой гигантской важности, что «в принципе» мы вполне признаем
его насущность и не можем отказать автору в нашей симпатии за то, что он ставит по-
добный вопрос. Но гигантскому вопросу соответствует у народника и «мероприятие»
гигантской... как бы это помягче выразиться?.. неумности. Слушайте: «... является не-
отложная необходимость организации и введения обязательного (sic!*
) массового, уде-
шевленного до возможного минимума, взаимного страхования жизни всего крестьян-
ского населения** (обществами, товариществами, артелями и т. д.). При этом необходи-
мо выяснить роль и участие в этом деле а) частных страховых обществ, б) земства и в)
государства».
 *
 — так! Ред. ** Курсив автора.
428 В . И . ЛЕНИН
Ведь этакие наши мужики недогадливые! Не думают о том, что вот умрет хозяин, —
придется семье идти по миру; не уродится хлеб, — придется умирать с голоду, а иногда
и уродится, да все-таки не миновать идти по миру, возвращаясь с неудачных поисков за
«заработками»! Не соображают эти глупые мужики, что существует на свете «страхо-
вание жизни», которым уже давно многие хорошие господа пользуются и от которого
другие хорошие господа (владетели акций страховых обществ) деньги наживают. Не
соображает голодный «Сысойка»123, что стоит ему с таким же голодным «Митяем»
устроить общество для взаимного страхования жизни (с минимальным, самым мини-
мальным взносом!) — и их семьи будут обеспечены на случай смерти хозяев! К сча-
стью, за этих недогадливых мужиков думает наша просвещенная народническая интел-
лигенция, один из представителей которой, «живя в деревне и имея постоянное обще-
ние с народом», «давно натолкнулся» на этот грандиозный, до умопомрачения гранди-
озный «проект»!
Вопрос третий. «В связи с этим вопросом необходимо выдвинуть и обсудить вопрос
об образовании общеимперского капитала по страхованию жизни крестьянского насе-
ления*
, подобно тому, как существуют общеимперские капиталы продовольственный и
пожарный». Само собою разумеется, что для страхования надо обсудить вопрос о капи-
тале. Но нам кажется, что высокопочтенный автор допустил здесь один существенный
пробел. Разве не «необходимо выдвинуть и обсудить» также вопрос о том, к какому
министерству и к какому департаменту относится проектируемое учреждение? С одной
стороны, без сомнения, им должно заведовать министерство внутренних дел по хозяй-
ственному департаменту. С другой стороны, ближайше заинтересован и земский отдел
м-ва внутренних дел. С третьей стороны, заведовать страхованием должно также м-во
финансов. Не целесообразнее ли ввиду этого проектировать учреждение особого «глав-
ного
 * Курсив автора.
 ПО ПОВОДУ ОДНОЙ ГАЗЕТНОЙ ЗАМЕТКИ 429
управления государственным обязательным взаимным страхованием жизни всего кре-
стьянского населения», ну, например, наподобие главного управления государственного
коннозаводства?
Вопрос четвертый. «Ввиду, далее, огромной распространенности в России всякого
рода артелей, а также ввиду несомненной пользы и значения их для народного хозяйст-
ва, назрела настоятельная потребность 4) в организации отдельного специального Об-
щества для содействия земледельческим и другим артелям». Что всякого рода артели
приносят пользу тем классам населения, которые их устраивают, это несомненно. Не-
сомненно также, что и для всего народного хозяйства объединение представителей раз-
ных классов принесет великую пользу. Автор напрасно только чересчур увлекается,
говоря об «огромной распространенности в России всякого рода артелей». Всякий зна-
ет, что по сравнению с любой из западноевропейских стран в России невероятно мало,
феноменально мало «всякого рода артелей»... «Всякий знает»... кроме мечтающего Ма-
нилова. Знает это, напр., и редакция «Русских Ведомостей», поместившая перед статьей
г. Н. Левитского очень интересную и содержательную статью «Синдикаты во Фран-
ции», и г. Н. Левитский мог бы узнать из этой статьи, как бесконечно широко развиты в
капиталистической Франции (по сравнению с некапиталистической Россией) «артели
всякого рода». Я подчеркиваю «всякого рода», ибо из этой же статьи легко видеть,
напр., что во Франции синдикаты бывают четырех родов: 1) синдикаты рабочих (2163
синдиката с 419 172 участниками); 2) синдикаты хозяев (1622 с 130 752 участниками);
3) сельскохозяйственные синдикаты (1188 с 398 048 членами) и 4) смешанные синдика-
ты (173 с 31 126 членами). Прикиньте-ка сумму, г. Левитский! Вы получите почти мил-
лион лиц (979 тыс.), объединенных «артелями всякого рода», и скажите теперь, положа
руку на сердце, неужели вам не стыдно соскользнувшей у вас фразы об «огромной рас-
пространенности в России всякого рода (sic!!!) артелей»? Неужели вы не замечаете, ка-
кое комичное, грустно-комичное
430 В . И . ЛЕНИН
впечатление производит ваша статья, помещенная рядом с голыми цифрами о «синди-
катах во Франции»! Эти бедные французы, которых, видно, язва капитализма лишила
«огромной распространенности артелей всякого рода», вероятно, гомерически расхохо-
тались бы над предложением устроить «отдельное специальное общество»... для содей-
ствия устройству всяких обществ! Но этот смех, само собою разумеется, был бы только
проявлением известного французского легкомыслия, неспособного понять российскую
основательность. Эти легкомысленные французы не только устраивают «всякого рода
артели», не устроив предварительно «общества для содействия артелям», по даже —
horribile dictu!*
 — не вырабатывают предварительно «образцовых», «нормальных» ус-
тавов и «упрощенных типов» различных обществ!
Пятый вопрос... (назрела настоятельная потребность) «в издании при этом обществе
(или отдельно) специального органа... посвященного исключительно изучению коопера-
тивного дела в России и за границей...» Да, да, г. Левитский! Когда испорченный желу-
док мешает человеку как следует есть, тогда ему ничего не остается, кроме чтения о
том, как другие люди едят. Но только больному до такой степени человеку, пожалуй,
ведь и доктора не позволили бы читать о чужих обедах: подобное чтение может пробу-
дить неумеренные аппетиты, не соответствующие диете... Доктора были бы в этом слу-
чае вполне последовательны.
Мы изложили небольшую заметку г. Н. Левитского с достаточной подробностью.
Читатель спросит, пожалуй, стоило ли останавливаться так долго на беглой газетной
заметке, стоило ли посвящать ей такой длинный комментарий? Что за важность, что
человеку (полному, вообще говоря, самых благих пожеланий) случилось взболтнуть
вздор о каком-то обязательном взаимном страховании жизни всего крестьянского насе-
ления? Нам случалось слышать совершенно такие же мнения по аналогичным поводам.
Мнения эти более
 *
 — страшно сказать! Ред.
 ПО ПОВОДУ ОДНОЙ ГАЗЕТНОЙ ЗАМЕТКИ 431
чем неосновательны. Уж не случайность ли это, в самом деле, что наших «передовых
публицистов» нет-нет да и стошнит таким феноменально-диким «проектом» в духе
«крепостного социализма», что остается только руками развести? Не случайность ли
это, что даже такие органы, как «Русское Богатство» и «Русские Ведомости», — орга-
ны, которые отнюдь не принадлежат к ультранародническим, которые всегда протес-
туют против крайностей народничества и против выводов из народничества a la* г. В.
В., органы, которые не прочь даже прикрыть лохмотья своего народничества нарядом
нового ярлыка вроде какой-нибудь «этико-социологической школы», что даже такие
органы периодически с превеликой регулярностью преподносят российской публике то
какую-нибудь «просветительную утопию» г-на С. Южакова, проект обязательного
среднего образования в земледельческих гимназиях с отработками неимущих крестьян
за свое образование, то вот этакий проект г-на Н. Левитского об обязательном взаим-
ном страховании жизни всего крестьянского населения**.
Было бы слишком наивно объяснять это явление случайностью. Манилов сидит в
каждом народнике. Пренебрежение к реальным условиям действительности и действи-
тельной экономической эволюции, нежелание разбирать реальные интересы отдельных
классов русского общества в их взаимоотношении, привычка сверху судить и рядить о
«нуждах» и «судьбах» отечества, чванство теми жалкими остатками средневековых
союзов, которые имеются в русских общинах и артелях, в связи с пренебрежительным
отношением к несравненно более развитым союзам, свойственным более развитому ка-
питализму, — все эти черты вы найдете в той или другой степени в каждом из народ-
ников. Поэтому-то и бывает так поучительно наблюдать, когда какой-нибудь не очень
умный, но очень наивный
 *
 — вроде. Ред. ** Сравнивая этих двух прожектеров народнической публицистики, нельзя не отдать предпочтения г-
ну Н. Левитскому, проект которого немножко умнее, чем проект г-на С. Южакова.
432 В . И . ЛЕНИН
писатель с неустрашимостью, достойной лучшей участи, доводит эти черты до полного
логического развития и воплощает в яркой картине какого-нибудь «проекта». Такие
проекты выходят всегда яркими, до того яркими, что достаточно показать их читате-
лю, чтобы доказать тот вред, который приносит нашей общественной мысли и нашему
общественному развитию современное мелкобуржуазное народничество. В таких про-
ектах всегда много комичного; при поверхностном чтении вы не выносите даже
бoльшею частью никакого другого впечатления, кроме желания посмеяться. Но попро-
буйте разобраться в них — и вы скажете: «все это было бы смешно, когда бы не было
так грустно!»124.
Написано в ссылке в сентябре 1897 г.
Напечатано в октябре 1897 г.
в журнале «Новое Слово» № 1
Подпись: К. Т—н
Печатается по тексту журнала
————
 433
ЗАДАЧИ РУССКИХ
СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ
Написано в ссылке в конце 1897 г.
Впервые напечатано в 1898 г.
в Женеве отдельной брошюрой
Печатается по тексту брошюры
издания 1902 г., сверенному с копией
рукописи и текстом сборника:
Вл. Ильин. «За 12 лет», 1907
125

435
Обложка 2-го издания брошюры В. И. Ленина
«Задачи русских социал-демократов». — 1902 г.

 437
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Прошло ровно пять лет с тех пор, как написана предлагаемая брошюра, выходящая
теперь вторым изданием вследствие надобностей агитации. За этот небольшой срок
наше молодое рабочее движение сделало такой громадный шаг вперед, в положении
русской социал-демократии и в состоянии ее сил произошли такие глубокие изменения,
что покажется, пожалуй, странным, как могла явиться надобность в простой перепечат-
ке старой брошюры. Неужели «Задачи русских социал-демократов» нисколько не из-
менились в 1902 г. по сравнению с 1897 г.? Неужели не подвинулись ни на шаг вперед
взгляды на этот счет самого автора, который тогда подводил итоги только еще «перво-
му опыту» своей партийной деятельности?
Такие (или подобные им) вопросы, вероятно, возникнут не у одного читателя, и для
ответа на эти вопросы мы должны сослаться на брошюру «Что делать?» и дополнить
кое-что из сказанного там. Сослаться — чтобы указать на изложение автором его
взглядов на современные задачи социал-демократии; дополнить сказанное там (стр.
31—32, 121, 138)* об условиях, при которых была писана переиздаваемая теперь бро-
шюра, и о ее отношении к особому «периоду» в развитии русской социал-демократии.
Таких периодов вообще
я назвал в указанной брошюре («Что делать?») четыре, причем последний отнесен «к
области настоящего, отчасти будущего», третьим периодом названо господство (или,
по крайней мере, широкое распространение) «экономического» направления127, начи-
ная с 1897— 1898 года, вторым периодом годы 1894—1898 и первым 1884—1894. Во
втором периоде мы не видим, в отличие от третьего, разногласий в среде самих социал-
демократов. Социал-демократия была тогда единой идейно, и тогда же сделана была
попытка добиться также единства практического, организационного (образование Рос-
сийской социал-демократической рабочей партии)
128. Главное внимание социал-
демократов было тогда устремлено не на выяснение и решение тех или иных внутрен-
них партийных вопросов (как в третьем периоде), а на идейную борьбу с противниками
социал-демократии, с одной стороны, на развитие практической партийной работы, —
с другой.
Между теорией и практикой социал-демократов не было того антагонизма, который
существовал в эпоху «экономизма».
Предлагаемая брошюра и отражает в себе особенности тогдашнего положения и то-
гдашних «задач» социал-демократии. Брошюра зовет к углублению и расширению
практической работы, не видя никаких «препятствий» к этому в невыясненности каких-
либо общих взглядов, принципов и теорий, не видя (не существовавшего тогда) затруд-
нения в сочетании политической и экономической борьбы. Брошюра обращается к про-
тивникам социал-демократии со своими принципиальными разъяснениями, к народо-
вольцам129 и народоправцам130, стараясь рассеять те недоразумения и предубеждения,
которые заставляют их сторониться от нового движения.
И вот в настоящее время, когда период «экономизма», видимо, подходит к концу,
позиция социал-демократов оказывается опять сходной с той, которая была пять лет
тому назад. Конечно, задачи, стоящие перед нами теперь, неизмеримо сложнее сооб-
разно гигантскому росту движения за это время, — но основные особен-
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 439
ности настоящего момента воспроизводят, на более широком базисе и в большем мас-
штабе, особенности «второго» периода. Несоответствие между нашей теорией, про-
граммой, тактическими задачами и практикой исчезает, по мере исчезновения эконо-
мизма. Мы опять смело можем и должны звать к углублению и расширению практиче-
ской работы, ибо расчистка теоретических предпосылок этой работы в значительной
степени уже произведена. Мы опять должны обратить особенное внимание на не соци-
ал-демократические нелегальные направления в России, причем перед нами опять ока-
зываются те же, в сущности, — только гораздо более развитые, оформившиеся, «зре-
лые» направления, как и в первой половине 90-х годов прошлого века.
Народовольцы в процессе сбрасывания старых своих риз дошли до превращения в
«социалистов-революционеров»131, как бы самым уже этим названием показывая, что
они остановились на полдороге. От старого («русского» социализма) они отстали, а к
новому (социал-демократии) не пристали. Единственную теорию революционного со-
циализма, какая только известна современному человечеству, т. е. марксизм, они сдают
в архив на основании буржуазной («социалисты»!) и оппортунистической
(-«революционеры»!) критики. Безыдейность и беспринципность ведут их на практике
к «революционному авантюризму», выражающемуся и в их стремлении поставить на
одну доску такие социальные слои и классы, как интеллигенцию, пролетариат и кресть-
янство, и в их шумной проповеди «систематического» террора, и в их замечательной
аграрной программе-минимум (социализация земли, — кооперации, — прикрепление к
наделу. См. «Искру»132 №№ 23 и 24*
), и в их отношении к либералам (см. «Революци-
онную Россию»133 № 9 и рецензию г. Житловского на «Освобождение»134 в № 9
«Sozialistische Monatshefte»135), и во многом другом, о чем нам придется еще, вероятно,
говорить неоднократно. В России так еще много социальных элементов и условий,
 * См. Сочинения, 4 изд., том 6, стр. 165—184. Ред.
440 В . И . ЛЕНИН
питающих интеллигентскую неустойчивость, вызывающих желание радикально на-
строенных личностей сочетать отжившее старое и безжизненное модное, мешающих
им слить свое дело с ведущим свою классовую борьбу пролетариатом, — что русской
социал-демократии придется еще посчитаться с направлением или направлениями по-
добно «социально-революционному», покуда капиталистическая эволюция и обостре-
ние классовых противоречий не отнимет у них всякой почвы.
Народоправцы, которые в 1897 году отличались не меньшей неопределенностью (см.
ниже, стр. 20—22)*
, чем теперешние соц.-рев., сошли вследствие этого очень быстро со
сцены. Но их «трезвая» идея — совершенно отделить требование политической свобо-
ды от социализма — не умерла и не могла умереть, ибо в России очень сильны и все
усиливаются либерально-демократические течения среди самых разнообразных слоев
крупной и мелкой буржуазии. Поэтому законным наследником народоправцев, их оп-
ределенным, последовательным, зрелым продолжателем явилось либеральное «Осво-
бождение», желающее группировать вокруг себя представителей буржуазной оппози-
ции в России. И насколько неизбежно отзревание и отживание старой, дореформенной
России, патриархального крестьянства, старого типа интеллигенции, способной одина-
ково увлекаться и общиной, и сельскохозяйственными кооперациями, и «неуловимым»
террором, — настолько же неизбежны рост и созревание имущих классов капиталисти-
ческой России, буржуазии и мелкой буржуазии, с их трезвым либерализмом, начинаю-
щим сознавать, что нерасчетливо содержать тупое, дикое, дорогостоящее и нисколько
не защищающее от социализма абсолютное правительство, — с их требованием евро-
пейских форм классовой борьбы и классового господства, — с их прирожденным (в
эпоху пробуждения и роста пролетариата) стремлением прикрывать свои буржуазные
классовые интересы отрицанием классовой борьбы вообще.
 * См. настоящий том, стр. 463—465. Ред.
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 441
Нам есть поэтому за что и поблагодарить гг. либеральных помещиков, пытающихся
основать «земскую конституционную партию»136. Во-первых, — начнем с наименее
важного, — мы поблагодарим их за то, что они убрали от русской социал-демократии г.
Струве, окончательно превращая его из квазимарксиста в либерала, помогая нам на жи-
вом примере демонстрировать перед всеми и каждым настоящее значение бернштейни-
анства вообще и русского бернштейнианства в особенности. Во-вторых, стремясь сде-
лать сознательно-либеральными разные слои русской буржуазии, «Освобождение» тем
самым поможет нам ускорить превращение в сознательных социалистов большей и
большей массы рабочих. У нас так много было и есть расплывчатого, либерально-
народнического квазисоциализма, что по сравнению с ним явным шагом вперед явля-
ется новое либеральное направление. Рабочим так легко будет теперь наглядно демон-
стрировать русскую либеральную и демократическую буржуазию, пояснять необходи-
мость самостоятельной рабочей политической партии, составляющей едино с междуна-
родной социал-демократией, — интеллигентов так просто будет звать теперь к реши-
тельному определению своей позиции: либерализм или социал-демократия, — поло-
винчатые теории и направления будут так быстро измалываться жерновами этих двух
растущих и усиливающихся «антиподов». В-третьих, — и это самое важное, конечно,
— мы поблагодарим либералов, если они своей оппозицией расшатают союз самодер-
жавия с некоторыми слоями буржуазии и интеллигенции. Говорим «если», ибо своим
кокетничанием с самодержавием, своим превознесением мирной культурной работы,
своей войной против «тенденциозных» революционеров и т. д. либералы расшатывают
не столько самодержавие, сколько борьбу с самодержавием. Неуклонно и непримиримо
разоблачая всякую половинчатость либералов, всякую попытку их заигрывать с прави-
тельством, мы тем самым и будем обессиливать эту предательскую сторону политиче-
ской деятельности господ либеральных буржуа, мы тем самым будем парализовать их
442 В . И . ЛЕНИН
шуйцу и обеспечивать наибольшие результаты работы их десницы137.
Таким образом, и народовольцы и народоправцы сделали очень большие шаги впе-
ред в смысле развития, определения и оформления их настоящих стремлений и их на-
стоящей природы. Та борьба, которая в первой половине 90-х годов прошлого века бы-
ла борьбой между небольшими кружками революционной молодежи, возобновляется
теперь как решительная борьба зрелых политических направлений и настоящих поли-
тических партий.
Переиздание «Задач», ввиду этого, явится, может быть, небесполезным и в том от-
ношении, что напомнит молодым членам партии ее недавнее прошлое, покажет воз-
никновение того положения социал-демократов среди других направлений, которое
вполне определилось только теперь, поможет яснее и отчетливее представить себе од-
нородные по существу, но более сложные «задачи» современного момента.
Перед социал-демократией с особенной силой выдвигается теперь задача положить
конец всякому разброду и шатанью в своей среде, сплотиться теснее и слиться органи-
зационно под знаменем революционного марксизма, — направить все усилия к объеди-
нению всех практически работающих социал-демократов, к углублению и расширению
их деятельности, а вместе с этим обратить серьезное внимание на выяснение возможно
более широкой массе интеллигентов и рабочих истинного значения двух вышеназван-
ных направлений, с которыми уже давно приходится считаться социал-демократии.
————
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 443
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ
Третье издание настоящей брошюры выходит в такой момент развития революции в
России, который существенно отличается от 1897-го года, когда эта брошюра была на-
писана, и от 1902-го, когда вышло ее второе издание. Нечего и говорить, что брошюра
дает лишь общий очерк задач социал-демократии вообще, а не конкретное указание со-
временных задач, соответствующих теперешнему состоянию рабочего и революцион-
ного движения, а также состоянию Российской социал-демократической рабочей пар-
тии. Современным задачам нашей партии посвящена мной брошюра «Две тактики со-
циал-демократии в демократической революции» (Женева, 1905 г.)*
. Из сопоставления
обеих брошюр читатели могут составить себе суждение о том, последовательно ли раз-
вивались взгляды автора относительно общих задач социал-демократии и специальных
задач данного момента. Что такое сопоставление не бесполезно, это видно, между про-
чим, из недавней выходки вождя нашей либерально-монархической буржуазии г-на
Струве, обвинившего в «Освобождении» революционную социал-демократию (в лице
III съезда РСДРП138) в бунтарской и отвлеченно-революционистской постановке вопро-
са о вооруженном восстании139. Мы уже отметили в «Пролетарии»140 (№ 9, «Революция
учит»**), что простое сравнение «Задач
 * См. Сочинения, 4 изд., том 9, стр. 1—119. Ред. ** Там же, стр. 125 — 134. Ред.
444 В . И . ЛЕНИН
русских социал-демократов» (1897 года), «Что делать?» (1902 г.)* и «Пролетария»
(1905 г.) опровергает обвинение освобожденцев141
и доказывает связь в развитии соци-
ал-демократических взглядов на восстание с развитием революционного движения в
России. Обвинение освобожденцев есть лишь оппортунистическая выходка сторонни-
ков либеральной монархии, стремящихся прикрыть свое предательство революции,
предательство интересов народа, свои стремления войти в сделку с царской властью.
Вторая половина 90-х годов характеризуется замечательным оживлением в поста-
новке и разрешении русских революционных вопросов. Появление новой революцион-
ной партии народоправцев, растущее влияние и успехи социал-демократов, внутренняя
эволюция народовольчества — все это вызвало оживленное обсуждение программных
вопросов как в кружках социалистов — интеллигентов и рабочих, — так и в нелегаль-
ной литературе. Стоит указать в последней области на «Насущный вопрос» и «Мани-
фест» (1894) партии «Народного права», на «Летучий Листок «Группы народоволь-
цев»», на заграничный «Работник», издаваемый «Союзом русских социал-
демократов»
142, на усилившуюся деятельность по изданию революционных брошюр,
главным образом для рабочих, в России, на агитационную деятельность социал-
демократического «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» в С.-Петербурге в
связи с знаменательными петербургскими стачками 1896 г. и т. д.
В настоящее время (конец 1897 г.) наиболее животрепещущим вопросом является, с
нашей точки зрения, вопрос о практической деятельности социал-демократов. Мы под-
черкиваем практическую сторону социал-демократизма, ибо теоретическая сторона его
пережила уже, по-видимому, наиболее острый период упорного непонимания против-
ников, усиленных стремлений подавить новое направление при самом его появлении, с
одной
446 В . И . ЛЕНИН
стороны, и горячей защиты оснований социал-демократизма, с другой. Теперь теорети-
ческие воззрения социал-демократов представляются в главных и основных своих чер-
тах достаточно выясненными. Нельзя сказать того же о практической стороне социал-
демократизма, о его политической программе, о его приемах деятельности, его тактике.
Именно в этой области господствует, кажется нам, больше всего недоразумений и вза-
имного непонимания, препятствующего полному сближению с социал-демократизмом
тех революционеров, которые в теории отрешились вполне от народовольчества, а на
практике — либо приходят самой силой вещей к пропаганде и агитации среди рабочих,
даже более: к постановке своей деятельности среди рабочих на почву классовой борь-
бы; либо стремятся выделить демократические задачи в основу всей программы и всей
революционной деятельности. Если мы не ошибаемся, последняя характеристика под-
ходит к тем двум революционным группам, которые действуют в настоящее время в
России наряду с социал-демократами, именно: к народовольцам и народоправцам.
Поэтому нам кажется особенно своевременной попытка разъяснить практические
задачи социал-демократов и изложить те основания, по которым мы считаем их про-
грамму наиболее рациональной из трех наличных программ, а возражения против нее
основанными в значительной степени на недоразумении.
Практическая деятельность социал-демократов ставит себе, как известно, задачей
руководить классовой борьбой пролетариата и организовать эту борьбу в ее обоих про-
явлениях: социалистическом (борьба против класса капиталистов, стремящаяся к раз-
рушению классового строя и организации социалистического общества143) и демокра-
тическом (борьба против абсолютизма, стремящаяся к завоеванию в России политиче-
ской свободы и демократизации политического и общественного строя России). Мы
сказали: как известно. И действительно, с самого своего появления в качестве особого
социально-революционного направления русские социал-демократы всегда с полной
определенностью
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 447
указывали на такую задачу своей деятельности, всегда подчеркивали двоякое проявле-
ние и содержание классовой борьбы пролетариата, всегда настаивали на неразрывной
связи своих социалистических и демократических задач, — связи, наглядно выражен-
ной в названии, принятом ими. Тем не менее и до сих пор вы встречаете зачастую со-
циалистов, которые имеют самые превратные представления о социал-демократах, об-
виняя их в игнорировании политической борьбы и т. п. Остановимся же несколько на
характеристике обеих сторон практической деятельности русской социал-демократии.
Начнем с социалистической деятельности. С тех пор, как социал-демократический
«Союз борьбы за освобождение рабочего класса» в СПБ. проявил свою деятельность
среди петербургских рабочих, характер социал-демократической деятельности в этом
отношении, казалось бы, должен быть вполне ясен. Социалистическая работа русских
социал-демократов состоит в пропаганде учений научного социализма, в распростране-
нии среди рабочих правильного понятия о современном общественно-экономическом
строе, его основаниях и его развитии, о различных классах русского общества, об их
взаимоотношении, о борьбе этих классов между собой, о роли рабочего класса в этой
борьбе, его отношении к падающим и развивающимся классам, к прошлому и будуще-
му капитализма, об исторической задаче международной социал-демократии и русско-
го рабочего класса. В неразрывной связи с пропагандой стоит агитация среди рабочих,
выдвигаясь, естественно, на первый план при современных политических условиях
России и при уровне развития рабочих масс. Агитация среди рабочих состоит в том,
что социал-демократы принимают участие во всех стихийных проявлениях борьбы ра-
бочего класса, во всех столкновениях рабочих с капиталистами из-за рабочего дня, ра-
бочей платы, условий труда и проч. и проч. Наша задача — слить свою деятельность с
практическими, бытовыми вопросами рабочей жизни, помогать рабочим разбираться в
этих вопросах, обращать внимание рабочих
448 В . И . ЛЕНИН
на важнейшие злоупотребления, помогать им формулировать точнее и практичнее свои
требования к хозяевам, развивать в рабочих сознание своей солидарности, сознание
общих интересов и общего дела всех русских рабочих, как единого рабочего класса,
составляющего часть всемирной армии пролетариата. Организация кружков среди ра-
бочих, устройство правильных и конспиративных сношений между ними и централь-
ной группой социал-демократов, издание и распространение рабочей литературы, орга-
низация корреспонденций из всех центров рабочего движения, издание агитационных
листков и прокламаций и распространение их, подготовление контингента опытных
агитаторов, — таковы в общих чертах проявления социалистической деятельности рус-
ской социал-демократии.
Наша работа направлена прежде всего и больше всего на фабрично-заводских город-
ских рабочих. Русская социал-демократия не должна раздроблять свои силы, она долж-
на сосредоточиться на деятельности среди промышленного пролетариата, наиболее
восприимчивого для социал-демократических идей, наиболее развитого интеллекту-
ально и политически, наиболее важного по своей численности и по концентрированно-
сти в крупных политических центрах страны. Создание прочной революционной орга-
низации среди фабрично-заводских городских рабочих является поэтому первой и на-
сущной задачей социал-демократии, задачей, отвлекаться от которой в настоящее вре-
мя было бы в высшей степени неразумно. Но, признавая необходимость сосредоточить
свои силы на фабрично-заводских рабочих, осуждая раздробление сил, мы вовсе не хо-
тим сказать, чтобы русская социал-демократия игнорировала остальные слои русского
пролетариата и рабочего класса. Ничего подобного. Русский фабричный рабочий по
самим условиям своей жизни вынужден сплошь да рядом становиться в самые тесные
отношения к кустарям — этому промышленному пролетариату, разлитому вне фабрики
в городах и деревнях и поставленному в гораздо худшие условия. Русский фабричный
рабочий приходит в непосредственное соприкосновение и с сель-
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 449
ским населением (нередко фабричный рабочий имеет семью в деревне) и, следователь-
но, не может не сближаться и с сельским пролетариатом, с многомиллионной массой
профессиональных батраков и поденщиков, а также с тем разоренным крестьянством,
которое, держась за мизерные клочки земли, занято отработками и всякими случайны-
ми «заработками», т. е. той же работой по найму. Русские социал-демократы считают
несвоевременным направлять свои силы в среду кустарей и сельских рабочих, но они
вовсе не намерены оставлять без внимания эту среду и будут стараться просвещать пе-
редовых рабочих и по вопросам быта кустарей и сельских рабочих, чтобы эти рабочие,
приходя в соприкосновение с более отсталыми слоями пролетариата, заносили и в них
идеи классовой борьбы, социализма и политических задач русской демократии вообще
и русского пролетариата в частности. Непрактично посылать агитаторов к кустарям и
сельским рабочим, покуда остается такая масса работы среди фабрично-заводских го-
родских рабочих, но в массе случаев социалист-рабочий, помимо своей воли, соприка-
сается с этой средой, и он должен уметь пользоваться этими случаями и понимать об-
щие задачи социал-демократии в России. Поэтому глубоко заблуждаются те, кто обви-
няет русскую социал-демократию в узости, в стремлении игнорировать массу трудяще-
гося населения из-за одних фабрично-заводских рабочих. Напротив, агитация среди пе-
редовых слоев пролетариата есть вернейший и единственный путь к пробуждению (по
мере расширения движения) и всего русского пролетариата. Распространение социа-
лизма и идеи классовой борьбы среди городских рабочих неминуемо разольет эти идеи
и по более мелким, более раздробленным каналам: необходимо для этого, чтобы ука-
занные идеи пустили более глубокие корни в более подготовленной среде и насытили
этот авангард русского рабочего движения и русской революции. Направляя все свои
силы на деятельность среди фабрично-заводских рабочих, русская социал-демократия
готова поддерживать тех русских революционеров, которые приходят
450 В . И . ЛЕНИН
на практике к постановке социалистической работы на почву классовой борьбы проле-
тариата, не скрывая при этом нисколько, что никакие практические союзы с другими
фракциями революционеров не могут и не должны вести к компромиссам или уступкам
в теории, в программе, в знамени. Убежденные в том, что революционной теорией,
служащей знаменем для революционного движения, может быть в настоящее время
только учение научного социализма и классовой борьбы, русские социал-демократы
будут всеми силами распространять его, охранять от лжетолкований, восставать против
всяких попыток связать еще молодое рабочее движение в России с менее определен-
ными доктринами. Теоретические соображения доказывают, а практическая деятель-
ность социал-демократов показывает, что все социалисты в России должны стать соци-
ал-демократами. Переходим к демократическим задачам и к демократической работе
социал-демократов. Повторяем еще раз, что эта работа неразрывно связывается с со-
циалистической. Пропагандируя среди рабочих, социал-демократы не могут обходить
вопросы политические и сочли бы всякую попытку обойти их или даже отодвинуть —
глубокой ошибкой и отступлением от основных положений всемирного социал-
демократизма. Наряду с пропагандой научного социализма русские социал-демократы
ставят своей задачей пропаганду в рабочих массах и демократических идей, они стара-
ются распространять понятие об абсолютизме во всех проявлениях его деятельности, о
его классовом содержании, о необходимости свержения его, о невозможности успеш-
ной борьбы за рабочее дело без достижения политической свободы и демократизации
политического и общественного строя России. Агитируя среди рабочих на почве бли-
жайших экономических требований, социал-демократы неразрывно связывают с этим и
агитацию на почве ближайших политических нужд, бедствий и требований рабочего
класса, — агитацию против полицейского гнета, проявляющегося в каждой стачке, в
каждом столкновении рабочих с капиталистами, — агитацию против стеснения прав
рабочих, как русских граждан
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 451
вообще и как наиболее угнетенного и наиболее бесправного класса в частности, — аги-
тацию против каждого выдающегося представителя и лакея абсолютизма, приходящего
в ближайшее соприкосновение с рабочими и наглядно показывающего рабочему классу
его политическое рабство. Если нет такого вопроса рабочей жизни в области экономи-
ческой, который не подлежал бы утилизации его для экономической агитации, то точно
так же нет и такого вопроса в области политической, который бы не служил предметом
политической агитации. Эти два рода агитации неразрывно связаны в деятельности со-
циал-демократов, как две стороны одной медали. И экономическая и политическая аги-
тация равно необходимы для развития классового самосознания пролетариата, и эко-
номическая и политическая агитация равно необходимы как руководство классовой
борьбой русских рабочих, ибо всякая классовая борьба есть борьба политическая. И та
и другая агитация, пробуждая сознание рабочих, организуя, дисциплинируя их, воспи-
тывая их для солидарной деятельности и для борьбы за социал-демократические идеа-
лы, даст возможность рабочим пробовать свои силы на ближайших вопросах, ближай-
ших нуждах, даст возможность им добиваться частичных уступок у своего врага,
улучшая свое экономическое положение, заставляя капиталистов считаться с организо-
ванной силой рабочих, заставляя правительство расширять права рабочих, прислуши-
ваться к их требованиям, держа правительство в постоянном страхе перед враждебно
настроенными рабочими массами, руководимыми прочной социал-демократической
организацией.
Мы указали на нераздельную близость социалистической и демократической пропа-
ганды и агитации, на полную параллельность революционной работы в той и другой
сфере. Но есть и крупная разница между обоими видами деятельности и борьбы. Эта
разница состоит в том, что в борьбе экономической пролетариат стоит совершенно
одиноко, имея против себя и землевладельцев-дворян, и буржуазию, пользуясь разве (и
то далеко не всегда) помощью тех элементов мелкой
452 В . И . ЛЕНИН
буржуазии, которые тяготеют к пролетариату. Между тем в демократической, полити-
ческой борьбе русский рабочий класс стоит не одиноко, наряду с ним становятся все
политически оппозиционные элементы, слои населения и классы, поскольку они враж-
дебны абсолютизму и ведут против него борьбу в тех или иных формах. Рядом с проле-
тариатом стоят здесь и оппозиционно настроенные элементы буржуазии, или образо-
ванных классов, или мелкой буржуазии, или преследуемых абсолютизмом народно-
стей, или религий и сект и т. д. и т. д. Является, естественно, вопрос, в какие отношения
должен стать рабочий класс к этим элементам? И затем, не должен ли он соединиться с
ними для общей борьбы против абсолютизма? Ведь социал-демократы все признают,
что политическая революция в России должна предшествовать социалистической; не
следует ли, соединившись со всеми политически оппозиционными элементами для
борьбы против абсолютизма, отодвинуть пока социализм, не обязательно ли это для
усиления борьбы против абсолютизма?
Разберемся в обоих вопросах.
Что касается до отношения рабочего класса, как борца против абсолютизма, ко всем
остальным политически оппозиционным общественным классам и группам, то оно
вполне точно определено основными принципами социал-демократизма, изложенными
в знаменитом «Коммунистическом манифесте»
144. Социал-демократы поддерживают
прогрессивные общественные классы против реакционных, буржуазию против пред-
ставителей привилегированного и сословного землевладения и против чиновничества,
крупную буржуазию против реакционных вожделений мелкой буржуазии. Эта под-
держка не предполагает и не требует никакого компромисса с не социал-
демократическими программами и принципами, это — поддержка союзника против
данного врага, причем социал-демократы оказывают эту поддержку, чтобы ускорить
падение общего врага, но они ничего не ждут для себя от этих временных союзников и
ничего не уступают им. Социал-демократы поддерживают всякое революционное дви-
жение против современ-
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 453
ного общественного строя, всякую угнетенную народность, преследуемую религию,
приниженное сословие и т. п. в их борьбе за равноправность.
Поддержка всех политически оппозиционных элементов выразится в пропаганде
социал-демократов тем, что, доказывая враждебность рабочему делу абсолютизма, со-
циал-демократы будут указывать и на враждебность абсолютизма тем или другим об-
щественным группам, будут указывать на солидарность рабочего класса с этими груп-
пами в тех или других вопросах, в тех или иных задачах и т. п. В агитации эта поддерж-
ка выразится тем, что социал-демократы будут пользоваться каждым проявлением по-
лицейского гнета абсолютизма и указывать рабочим, как падает этот гнет на всех граж-
дан вообще, на представителей особо угнетенных сословий, народностей, религий, сект
и т. д. в частности и как отражается этот гнет на рабочем классе в особенности. Нако-
нец, на практике эта поддержка выражается тем, что русские социал-демократы готовы
заключать союзы с революционерами других направлений ради достижения тех или
других частных целей, и эта готовность не раз была доказана на деле.
Тут мы подходим и ко второму вопросу. Указывая на солидарность с рабочими тех
или других оппозиционных групп, социал-демократы всегда будут выделять рабочих,
всегда будут разъяснять временный и условный характер этой солидарности, всегда
будут подчеркивать классовую обособленность пролетариата, который завтра может
оказаться против своих сегодняшних союзников. Нам скажут: «такое указание ослабит
всех борцов за политическую свободу в настоящее время». Такое указание усилит всех
борцов за политическую свободу, — ответим мы. Сильны только те борцы, которые
опираются на сознанные реальные интересы известных классов, и всякое затушевыва-
ние этих классовых интересов, играющих уже доминирующую роль в современном
обществе, только ослабит борцов. Это во-1-х. А во-2-х, в борьбе против абсолютизма
рабочий класс должен выделять себя, ибо только он является до конца последователь-
ным и безусловным врагом абсолютизма,
454 В . И . ЛЕНИН
только между ним и абсолютизмом невозможны компромиссы, только в рабочем клас-
се демократизм может найти сторонника без оговорок, без нерешительности, без огляд-
ки назад. Во всех других классах, группах, слоях населения вражда к абсолютизму не
безусловна, демократизм их всегда оглядывается назад. Буржуазия не может не созна-
вать задержку промышленного и общественного развития абсолютизмом, но она боится
полной демократизации политического и общественного строя и всегда может вступить
в союз с абсолютизмом против пролетариата. Мелкая буржуазия двулична по самой
своей природе, и, тяготея, с одной стороны, к пролетариату и к демократизму, она, с
другой стороны, тяготеет к реакционным классам, пытается задержать историю, спо-
собна поддаться на эксперименты и заигрывания абсолютизма (хотя бы в форме «на-
родной политики» Александра III145), способна заключить союз с правящими классами
против пролетариата ради укрепления своего положения как мелких собственников.
Образованные люди, вообще «интеллигенция» не может не восставать против дикого
полицейского гнета абсолютизма, травящего мысль и знание, но материальные интере-
сы этой интеллигенции привязывают ее к абсолютизму, к буржуазии, заставляют ее
быть непоследовательной, заключать компромиссы, продавать свой революционный и
оппозиционный пыл за казенное жалованье или за участие в прибылях или дивидендах.
Что касается до демократических элементов в угнетенных народностях и в преследуе-
мых вероучениях, то всякий знает и видит, что классовые противоречия внутри этих
категорий населения гораздо глубже и сильнее, чем солидарность всех классов подоб-
ной категории против абсолютизма и за демократические учреждения. Только один
пролетариат может быть — и, по своему классовому положению, не может не быть —
последовательным до конца демократом, решительным врагом абсолютизма, неспособ-
ным ни на какие уступки, компромиссы. Только один пролетариат может быть передо-
вым борцом за политическую свободу и за демократические учреждения, ибо, во-1-х,
на про-
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 455
летариате политический гнет отражается всего сильнее, не находя никаких коррективов
в положении этого класса, не имеющего ни доступа к верховной власти, ни даже досту-
па к чиновникам, ни влияния на общественное мнение. А во-2-х, только пролетариат
способен до конца довести демократизацию политического и общественного строя, ибо
такая демократизация отдала бы этот строй в руки рабочих. Вот почему слияние демо-
кратической деятельности рабочего класса с демократизмом остальных классов и групп
ослабило бы силу демократического движения, ослабило бы политическую борьбу, сде-
лало бы ее менее решительной, менее последовательной, более способной на компро-
миссы. Наоборот, выделение рабочего класса, как передового борца за демократические
учреждения, усилит демократическое движение, усилит борьбу за политическую сво-
боду, ибо рабочий класс будет подталкивать все остальные демократические и поли-
тически оппозиционные элементы, будет толкать либералов к политическим радика-
лам, будет толкать радикалов на бесповоротный разрыв со всем политическим и соци-
альным строем современного общества. Мы сказали выше, что все социалисты в Рос-
сии должны стать социал-демократами. Мы добавляем теперь: все истинные и после-
довательные демократы в России должны стать социал-демократами. Поясним нашу
мысль примером. Возьмем учреждение чиновничества, бюрократии, как особого слоя
лиц, специализировавшегося на управлении и поставленного в привилегированное по-
ложение перед народом. Начиная от абсолютистской, полуазиатской России до куль-
турной, свободной и цивилизованной Англии, мы везде видим это учреждение, состав-
ляющее необходимый орган буржуазного общества. Отсталости России и ее абсолю-
тизму соответствует полное бесправие народа перед чиновничеством, полная бескон-
трольность привилегированной бюрократии. В Англии есть могучий контроль народа
над управлением, но и там этот контроль далеко не полон, и там бюрократия сохраняет
не мало привилегий, является нередко господином, а не слугой народа. И в Англии мы
видим, что сильные общественные группы
456 В . И . ЛЕНИН
поддерживают привилегированное положение бюрократии, препятствуют полной де-
мократизации этого учреждения. Отчего это? Оттого, что полная демократизация его
лежит в интересах одного лишь пролетариата: самые передовые слои буржуазии защи-
щают некоторые прерогативы чиновничества, восстают против выборности всех чи-
новников, против совершенной отмены ценза, против непосредственной ответственно-
сти чиновников перед народом и т. п., ибо эти слои чувствуют, что подобной оконча-
тельной демократизацией воспользуется пролетариат против буржуазии. Так и в Рос-
сии. Против всевластного, безответственного, подкупного, дикого, невежественного и
тунеядствующего русского чиновничества восстановлены весьма многочисленные и
самые разнообразные слои русского народа. Но кроме пролетариата ни один из этих
слоев не допустил бы полной демократизации чиновничества, потому что у всех других
слоев (буржуазии, мелкой буржуазии, «интеллигенции» вообще) есть нити, связываю-
щие его с чиновничеством, потому что все эти слои — родня русскому чиновничеству.
Кто не знает, как легко совершается на святой Руси превращение интеллигента-
радикала, интеллигента-социалиста в чиновника императорского правительства, — чи-
новника, утешающегося тем, что он приносит «пользу» в пределах канцелярской рути-
ны, — чиновника, оправдывающего этой «пользой» свой политический индифферен-
тизм, свое лакейство перед правительством кнута и нагайки? Только пролетариат без-
условно враждебен абсолютизму и русскому чиновничеству, только у пролетариата
нет никаких нитей, связывающих его с этими органами дворянско-буржуазного обще-
ства, только пролетариат способен на непримиримую вражду и решительную борьбу с
ними.
Доказывая, что пролетариат, руководимый в его классовой борьбе социал-
демократией, является передовым борцом русской демократии, мы встречаем тут край-
не распространенное и крайне странное мнение, будто русская социал-демократия ото-
двигает назад политические задачи и политическую борьбу. Как
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 457
видим, это мнение — диаметрально противоположно истине. Чем же объяснить такое
поразительное непонимание принципов социал-демократии, излагавшихся много раз и
изложенных уже в первых русских социал-демократических изданиях, — в загранич-
ных брошюрах и книгах группы «Освобождение труда»146? Нам кажется, что объясне-
ние этого изумительного факта заключается в следующих трех обстоятельствах.
Во-первых, в общем непонимании принципов социал-демократизма представителя-
ми старых революционных теорий, привыкшими к построению программ и планов дея-
тельности на основании абстрактных идей, а не на основании учета действующих в
стране реальных классов, поставленных историей в такое-то взаимоотношение. Именно
отсутствие этого реалистического обсуждения тех интересов, которые поддерживают
русскую демократию, и могло лишь вызвать мнение, будто русская социал-демократия
оставляет в тени демократические задачи русских революционеров.
Во-вторых, в непонимании того, что соединение экономических и политических во-
просов, социалистической и демократической деятельности в одно целое, в единую
классовую борьбу пролетариата не ослабляет, а усиливает демократическое движение
и политическую борьбу, приближая ее к реальным интересам народных масс, вытаски-
вая политические вопросы из «тесных кабинетов интеллигенции» на улицу, в среду ра-
бочих и трудящихся классов, разменивая абстрактные идеи политического гнета на те
реальные проявления его, от которых страдает всего больше пролетариат и на почве
которых ведет свою агитацию социал-демократия. Русскому радикалу нередко кажется,
что социал-демократ, который вместо того, чтобы прямо и непосредственно звать пере-
довых рабочих на политическую борьбу, указывает на задачу развития рабочего дви-
жения, организацию классовой борьбы пролетариата, — что социал-демократ, таким
образом, отступает от своего демократизма, отодвигает назад политическую борьбу.
Но если здесь и есть отступление, то разве
458 В . И . ЛЕНИН
такое, о котором говорит французская поговорка: «il faut reculer pour mieux sauter!»
(нужно отступить, чтобы сильнее прыгнуть).
В-третьих, недоразумение вызвано тем, что самое понятие «политическая борьба»
имеет различное значение для народовольца и народоправца, с одной стороны, и для
социал-демократа — с другой. Социал-демократы иначе понимают политическую
борьбу, они понимают ее гораздо шире, чем представители старых революционных
теорий. Наглядную иллюстрацию к этому положению, которое может показаться пара-
доксом, дает нам «Летучий Листок «Группы народовольцев»» № 4 от 9-го декабря
1895 г. Приветствуя от всей души это издание, свидетельствующее о глубокой и плодо-
творной работе мысли, которая идет в среде современных народовольцев, мы не можем
не отметить статьи П. Л. Лаврова «О программных вопросах» (стр. 19—22), которая
рельефно показывает иное понимание политической борьбы народовольцами старого
толка*
. «... Здесь, — пишет П. Л. Лавров, говоря об отношении программы народоволь-
ческой к программе социал-демократической, — существенно одно и только одно: воз-
можна ли организация сильной рабочей партии при абсолютизме и помимо организа-
ции революционной партии, направленной против абсолютизма?» (стр. 21, столб. 2); то
же самое несколько выше (столб. 1-ый): «... организовать русскую рабочую партию при
господстве абсолютизма, не организуя в то же время революционной партии против
этого абсолютизма». Нам совершенно непонятны эти различия, для П. Л. Лаврова столь
кардинально существенные. Как это? «Рабочая партия помимо революционной партии,
направленной против абсолютизма»?? Да разве сама
 * Статья П. Л. Лаврова, напечатанная в № 4, есть лишь «выдержка» из обширного письма П. Л. Лав-
рова, предназначенного для «Материалов»147. Мы слышали, что нынешним летом (1897) вышли за гра-
ницей и это письмо II. Л. Лаврова в полном виде и ответ Плеханова, но мы не могли видеть ни того, ни
другого. Точно так же неизвестно нам, вышел ли № 5-ый «Летучего Листка «Группы народовольцев»», в
котором редакция обещала редакционную статью по поводу письма П. Л. Лаврова. См. «№ 4, стр. 22,
столбец 1-ый, примечание.
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 459
рабочая партия не есть революционная партия? Разве она не направлена против абсо-
лютизма? Разъяснение этой странности дает следующее место статьи П. Л. Лаврова:
«Организацию русской рабочей партии приходится создавать при условии существова-
ния абсолютизма со всеми его прелестями. Если социал-демократам удалось бы сделать
это, не организуя в то же время политического заговора* против абсолютизма со всеми
условиями подобного заговора*
, то, конечно, их политическая программа была бы над-
лежащей программой русских социалистов, так как освобождение рабочих силами са-
мих рабочих же совершалось бы. Но оно весьма сомнительно, если не невозможно»
(стр. 21, ст. 1). Вот в чем суть-то! Для народовольца понятие политической борьбы то-
ждественно с понятием политического заговора. Надо сознаться, что в этих словах П.
Л. Лаврову удалось действительно с полной рельефностью указать основное различие в
тактике политической борьбы у народовольцев и социал-демократов. Традиции блан-
кизма148, заговорщичества страшно сильны у народовольцев, до того сильны, что они
не могут себе представить политической борьбы иначе, как в форме политического за-
говора. Социал-демократы же в подобной узости воззрений неповинны; в заговоры они
не верят; думают, что время заговоров давно миновало, что сводить политическую
борьбу к заговору значит непомерно ее суживать, с одной стороны, а с другой — выби-
рать самые неудачные приемы борьбы. Всякий понимает, что слова П. Л. Лаврова, буд-
то «деятельность Запада служит для русских социал-демократов безусловным образ-
цом» (стр. 21, ст. 1), являются не больше, как полемической выходкой, а что на самом
деле никогда русские социал-демократы не забывали о наших политических условиях,
никогда не мечтали о возможности создать в России открыто рабочую партию, никогда
не отделяли задачи борьбы за социализм от задачи борьбы за политическую свободу.
Но они думали всегда и продолжают думать,
 * Курсив наш.
460 В . И . ЛЕНИН
что эту борьбу должны вести не заговорщики, а революционная партия, опирающаяся
на рабочее движение. Они думают, что борьба против абсолютизма должна состоять не
в устройстве заговоров, а в воспитании, дисциплинировании и организации пролета-
риата, в политической агитации среди рабочих, клеймящей всякое проявление абсолю-
тизма, прибивающей к позорному столбу всех рыцарей полицейского правительства и
вынуждающей у этого правительства уступки. Разве не такова именно деятельность с.-
петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»? Разве эта организа-
ция не представляет из себя именно зачатка революционной партии, которая опирается
на рабочее движение, руководит классовой борьбой пролетариата, борьбой против ка-
питала и против абсолютного правительства, не устраивая никаких заговоров и почер-
пая свои силы именно из соединения социалистической и демократической борьбы в
одну нераздельную классовую борьбу петербургского пролетариата? Разве деятель-
ность «Союза», при всей ее краткости, не доказала уже, что руководимый социал-
демократией пролетариат представляет из себя крупную политическую силу, с которой
вынуждено уже считаться правительство, которой оно спешит делать уступки? Закон 2-
го июня 1897 г. как торопливостью его проведения, так и своим содержанием наглядно
показывает свое значение как вынужденной уступки пролетариату, как отвоеванной
позиции у врага русского народа. Эта уступка весьма миниатюрна, позиция очень не-
значительна, но ведь и та организация рабочего класса, которой удалось вынудить эту
уступку, тоже не отличается ни широтой, ни прочностью, ни давностью, ни богатством
опыта или средств: «Союз борьбы» основался, как известно, лишь в 1895/96 году, и его
обращения к рабочим ограничивались лишь гектографированными и литографирован-
ными листками. Возможно ли отрицать, что подобная организация, объединяющая по
крайней мере крупнейшие центры рабочего движения в России (округа С.-
Петербургский, Московско-Владимирский, южный и важнейшие города, как Одесса,
Киев, Саратов
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 461
и т. д.), располагающая революционным органом и пользующаяся таким же авторите-
том в среде русских рабочих, каким пользуется «Союз борьбы» среди с.-петербургских
рабочих, — что подобная организация была бы крупнейшим политическим фактором в
современной России, — фактором, с которым правительство не могло бы не считаться
во всей своей внутренней и внешней политике? Руководя классовой борьбой пролета-
риата, развивая организацию и дисциплину среди рабочих, помогая им бороться за свои
экономические нужды и отвоевывать у капитала одну позицию за другой, политически
воспитывая рабочих и систематически, неуклонно преследуя абсолютизм, травя каждо-
го царского башибузука, дающего почувствовать пролетариату тяжелую лапу полицей-
ского правительства, — подобная организация была бы в одно и то же время и приспо-
собленной к нашим условиям организацией рабочей партии и могучей революционной
партией, направленной против абсолютизма. Рассуждать же наперед о том, к какому
средству прибегнет эта организация для нанесения решительного удара абсолютизму,
предпочтет ли она, например, восстание или массовую политическую стачку или дру-
гой прием атаки, — рассуждать об этом наперед и решать этот вопрос в настоящее
время было бы пустым доктринерством. Это было бы похоже на то, как если бы гене-
ралы устроили военный совет раньше, чем они собрали войско, мобилизовали его, по-
вели в поход на неприятеля. А когда армия пролетариата будет неуклонно и под руко-
водством крепкой социал-демократической организации бороться за свое экономиче-
ское и политическое освобождение, — тогда эта армия сама укажет генералам приемы
и средства действия. Тогда и только тогда можно будет решить вопрос о нанесении
окончательного удара абсолютизму, ибо решение вопроса зависит именно от состояния
рабочего движения, от широты его, от выработанных движением приемов борьбы, от
свойств руководящей движением революционной организации, от отношения к проле-
тариату и к абсолютизму других общественных элементов, от условий внешней и внут-
ренней
462 В . И . ЛЕНИН
политики, — одним словом, от тысячи условий, предугадывать которые наперед и не-
возможно и бесполезно.
Поэтому в высшей степени несправедливо также и следующее суждение П. Л. Лав-
рова:
«Если же им (социал-демократам) придется так или иначе группировать не только
рабочие силы для борьбы с капиталом, но сплачивать революционных личностей и
группы для борьбы с абсолютизмом, то русские социал-демократы фактически примут
программу своих противников, народовольцев, как бы они себя ни называли. Разница
во взглядах на общину, на судьбы капитализма в России, на экономический материа-
лизм суть частности, весьма маловажные для действительного дела и способствующие
или мешающие решению частных задач, частных приемов подготовления основных
пунктов, — но не более» (стр. 21, ст. 1).
Странно даже оспаривать это последнее положение, будто разница во взглядах на
основные вопросы русской жизни и развития русского общества, на основные вопросы
понимания истории может касаться лишь «частностей»! Давно уже сказано, что без ре-
волюционной теории не может быть и революционного движения, и в настоящее время
вряд ли есть надобность доказывать подобную истину. Теория классовой борьбы, мате-
риалистическое понимание русской истории и материалистическая оценка современно-
го экономического и политического положения России, признание необходимости сво-
дить революционную борьбу к определенным интересам определенного класса, анали-
зируя его отношения к другим классам — называть эти крупнейшие революционные
вопросы «частностями», — до такой степени колоссально неверно и неожиданно со
стороны ветерана революционной теории, что мы почти готовы считать это место про-
сто lapsus'ом. Что же касается до первой половины выписанной тирады, то ее неспра-
ведливость еще поразительнее. Заявлять печатно, что русские социал-демократы толь-
ко группируют рабочие силы для борьбы с капиталом (т. е. для одной экономической
борьбы!), не сплачивая революционных личностей и
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 463
групп для борьбы с абсолютизмом — это значит либо не знать, либо не хотеть знать
общеизвестных фактов о деятельности русских социал-демократов. Или, может быть,
П. Л. Лавров не считает тех, кто практически работает в рядах социал-демократов, «ре-
волюционными личностями» и «революционными группами»?! Или (это, пожалуй,
вернее) под «борьбой» с абсолютизмом он разумеет только заговоры против абсолю-
тизма? (Ср. стр. 21, столб. 2: «... дело идет об... организации революционного загово-
ра»; курсив наш.) Может быть, по мнению П. Л. Лаврова, тот, кто не устраивает поли-
тических заговоров, не ведет и политической борьбы? Повторяем еще раз: такое воз-
зрение вполне соответствует старинным традициям старинного народовольчества, но
оно совершенно не соответствует ни современным представлениям о политической
борьбе, ни современной действительности.
Нам остается сказать еще несколько слов о народоправцах. П. Л. Лавров вполне
прав, по нашему мнению, говоря, что социал-демократы «рекомендуют народоправцев,
как более откровенных, и готовы их поддерживать, впрочем, не сливаясь с ними» (стр.
19, ст. 2); надо бы только добавить: как более откровенных демократов и поскольку на-
родоправцы выступают как последовательные демократы. К сожалению, это условие —
скорее желательное будущее, чем действительное настоящее. Народоправцы выразили
желание освободить демократические задачи от народничества и вообще от связи с ус-
тарелыми формами «русского социализма», но они оказались сами далеко не освобо-
дившимися от старых предрассудков и далеко не последовательными, когда назвали
свою партию исключительно политических преобразований — партиею «социально
(??!)-революционной» (см. «Манифест» их от 19-го февраля 1894 года) и заявили в сво-
ем «манифесте», что «в понятие народного права входит организация народного произ-
водства» (мы вынуждены цитировать на память), вводя таким образом под сурдинкой
те же предрассудки народничества. Поэтому, пожалуй, П. Л. Лавров был не совсем не
прав, назвав их «маскарадными полити-
464 В . И . ЛЕНИН
нами» (стр. 20, ст. 2). Но, может быть, более справедливо смотреть на народоправство,
как на переходное учение, которому нельзя не поставить в заслугу того, что оно усты-
дилось самобытности народнических доктрин и открыто вступило в полемику с теми
отвратительнейшими реакционерами народничества, которые перед лицом полицей-
ского классового абсолютизма позволяют себе говорить о желательности экономиче-
ских, а не политических преобразований (см. «Насущный вопрос», издание партии
«Народного права»). Если в партии народоправцев нет действительно никого, кроме
бывших социалистов, прячущих свое социалистическое знамя в видах тактических, на-
девающих только маску политиков несоциалистов (как предполагает П. Л. Лавров, стр.
20, ст. 2), — тогда, конечно, эта партия не имеет никакой будущности. Но если в этой
партии есть и не маскарадные, а настоящие политики несоциалисты, демократы несо-
циалисты, — тогда эта партия может принести не малую пользу, стараясь сблизиться с
политически оппозиционными элементами нашей буржуазии, стараясь пробудить по-
литическое самосознание класса нашей мелкой буржуазии, мелких торговцев, мелких
ремесленников и т. д., — этого класса, который везде в Западной Европе сыграл свою
роль в демократическом движении, который у нас в России сделал особенно быстрые
успехи в культурном и других отношениях за пореформенную эпоху и который не мо-
жет не чувствовать гнета полицейского правительства с его циничной поддержкой
крупных заводчиков, финансовых и промышленных тузов-монополистов. Для этого не-
обходимо только, чтобы народоправцы поставили своей задачей именно сближение с
различными слоями населения, а не ограничивались все той же «интеллигенцией», бес-
силие которой при оторванности от реальных интересов масс признает и «Насущный
вопрос». Для этого необходимо, чтобы народоправцы оставили всякие претензии на
слияние разнородных общественных элементов и отстранение социализма перед поли-
тическими задачами, чтобы они оставили ложный стыд, препятствующий сближению с
буржуазными слоями
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 465
народа, т. е. чтобы они не только говорили о программе политиков несоциалистов, но и
поступали сообразно с этой программой, пробуждая и развивая классовое самосознание
тех общественных групп и классов, для которых социализм вовсе не нужен, но которые
чем дальше, тем сильнее чувствуют гнет абсолютизма и необходимость политической
свободы.
Русская социал-демократия еще очень молода. Она только-только выходит из того
зародышевого состояния, когда преобладающее место занимали вопросы теоретиче-
ские. Она только начинает развивать свою практическую деятельность. На место кри-
тики социал-демократических теорий и программ революционеры других фракций
должны, в силу необходимости, выступить с критикой практической деятельности
русских социал-демократов. И надо признать, что эта последняя критика отличается
самым резким образом от критики теоретической, отличается до того, что оказалось
возможным сочинить комический слух, будто с.-петербургский «Союз борьбы» есть
организация не социал-демократическая. Самая возможность подобного слуха показы-
вает уже неправильность ходячих обвинений социал-демократов в игнорировании по-
литической борьбы. Самая возможность такого слуха свидетельствует уже о том, что
многие революционеры, которых не могла убедить теория социал-демократов, начи-
нают убеждаться их практикой.
Перед русской социал-демократией еще громадное, едва начатое поле работы. Про-
буждение русского рабочего класса, его стихийное стремление к знанию, к объедине-
нию, к социализму, к борьбе против своих эксплуататоров и угнетателей проявляется с
каждым днем все ярче и шире. Гигантские успехи, которые делает русский капитализм
в последнее время, ручаются за то, что рабочее движение будет безостановочно расти
вширь и вглубь. В настоящее время мы переживаем, видимо, тот период капиталисти-
ческого цикла, когда промышленность «процветает», торговля идет бойко,
466 В . И . ЛЕНИН
фабрики работают вовсю и, как грибы после дождя, появляются бесчисленные новые
заводы, новые предприятия, акционерные общества, железнодорожные сооружения и
т. д. и т. д. Не надо быть пророком, чтобы предсказать неизбежность краха (более или
менее крутого), который должен последовать за этим «процветанием» промышленно-
сти. Такой крах разорит массу мелких хозяйчиков, бросит массы рабочих в ряды безра-
ботных и поставит, таким образом, перед всеми рабочими массами в острой форме те
вопросы социализма и демократизма, которые давно уже встали перед каждым созна-
тельным, каждым думающим рабочим. Русские социал-демократы должны позаботить-
ся о том, чтобы этот крах застал русский пролетариат более сознательным, более объе-
диненным, понимающим задачи русского рабочего класса, способным дать отпор клас-
су капиталистов, пожинающих ныне гигантские барыши и стремящихся всегда свали-
вать убытки на рабочих, — способным вступить во главе русской демократии в реши-
тельную борьбу против полицейского абсолютизма, связывающего по рукам и по ногам
русских рабочих и весь русский народ.
Итак, за работу же, товарищи! Не будем терять дорогого времени! Русским социал-
демократам предстоит масса дела по удовлетворению запросов пробуждающегося про-
летариата, по организации рабочего движения, по укреплению революционных групп и
их взаимной связи, по снабжению рабочих пропагандистской и агитационной литера-
турой, по объединению разбросанных по всем концам России рабочих кружков и соци-
ал-демократических групп в единую социал-демократическую рабочую партию!
————
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 467
К ПЕТЕРБУРГСКИМ РАБОЧИМ И СОЦИАЛИСТАМ
ОТ «СОЮЗА БОРЬБЫ»
Тяжелое время переживают петербургские революционеры. Правительство точно
собрало все свои силы, чтобы раздавить недавно зародившееся и проявившее себя с та-
кой силой рабочее движение. Аресты приняли необычайные размеры, тюрьмы пере-
полнены. Хватают интеллигентов, мужчин и женщин, хватают и массами высылают
рабочих. Едва ли не каждый день приносит известия о новых и новых жертвах поли-
цейского правительства, в бешенстве набросившегося на своих врагов. Правительство
задалось задачей не дать окрепнуть и встать на ноги новому течению русского револю-
ционного движения. Прокуроры и жандармы хвастают уже, что им удалось разгромить
«Союз борьбы».
Эта похвальба — ложь. «Союз борьбы» цел, несмотря на все преследования. С пол-
ным удовлетворением мы констатируем, что массовые аресты служат свою службу, яв-
ляясь могучим орудием агитации среди рабочих и среди интеллигентов-социалистов,
что на место погибших революционеров выдвигаются новые, готовые с свежими сила-
ми встать в ряды борцов за русский пролетариат и весь русский народ. Без жертв не
может быть борьбы, и на зверскую травлю царских башибузуков мы отвечаем спокой-
но: революционеры погибли — да здравствует революция!
Усиление преследований в состоянии было до сих пор вызвать лишь временное ос-
лабление отдельных функций «Союза борьбы», временный недостаток в агентах
468 В . И . ЛЕНИН
и агитаторах. Именно такой недостаток ощущается теперь и заставляет нас обратиться
с воззванием ко всем сознательным рабочим и ко всем интеллигентам, желающим от-
дать свои силы на службу революционному делу. «Союзу борьбы» нужны агенты.
Пусть все кружки и все отдельные лица, желающие работать в какой бы то ни было,
хотя бы самой узкой сфере революционной деятельности, заявят об этом тем, кто имеет
сношения с «Союзом борьбы». (В случае, если бы какая-нибудь группа не могла найти
таких лиц, — что очень маловероятно, — она может обратиться через заграничный
«Союз русских социал-демократов».) Работники нужны для всякого рода работы, и чем
строже специализируются революционеры на отдельных функциях революционной
деятельности, чем строже обдумают они конспиративные приемы и прикрытия своего
дела, чем самоотверженнее замкнутся в маленькой, невидной, частичной работе, — тем
надежнее будет все дело, тем труднее будет открыть революционеров жандармам и
шпионам. Правительство опутало уже заранее сетью своих агентов не только настоя-
щие, но и возможные, вероятные очаги антиправительственных элементов. Правитель-
ство неуклонно развивает и вширь и вглубь деятельность своих слуг, травящих рево-
люционеров, изобретает новые приемы, ставит новых провокаторов, старается давить
на арестованных посредством запугиваний, предъявления ложных показаний, поддель-
ных подписей, подбрасывания фальшивых записок и т. п. средствами. Без усиления и
развития революционной дисциплины, организации и конспирации невозможна борьба
с правительством. А конспирация прежде всего требует специализации отдельных
кружков и лиц на отдельных функциях работы и предоставления объединяющей роли
самому незначительному по числу членов центральному ядру «Союза борьбы». От-
дельные функции революционной работы бесконечно разнообразны: нужны агитаторы
легальные, умеющие говорить среди рабочих так, чтобы их нельзя было привлечь к су-
ду за это, умеющие говорить только a, предоставляя другим сказать b и c. Нужны рас-
пространители лите-
 ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ 469
ратуры, листков. Нужны организаторы рабочих кружков и групп. Нужны корреспон-
денты со всех фабрик и заводов, доставляющие сведения о всех происшествиях. Нужны
люди, следящие за шпионами и провокаторами. Нужны устроители конспиративных
квартир. Нужны люди для передачи литературы, для передачи поручений, для сноше-
ний всякого рода. Нужны сборщики денег. Нужны агенты в среде интеллигенции и чи-
новничества, соприкасающиеся с рабочими, с фабрично-заводским бытом, с админист-
рацией (с полицией, фабричной инспекцией и т. д.). Нужны люди для сношений с раз-
личными городами России и других стран. Нужны люди для устройства разных спосо-
бов механического воспроизведения всякой литературы. Нужны люди для хранения
литературы и других вещей и т. д. и т. д. Чем дробнее, мельче будет то дело, которое
возьмет на себя отдельное лицо или отдельная группа, тем больше шансов, что ему
удастся обдуманно поставить это дело и наиболее гарантировать его от краха, обсудить
все конспиративные частности, применив всевозможные способы обмануть бдитель-
ность жандармов и ввести их в заблуждение, тем надежнее успех дела, тем труднее для
полиции и жандармов проследить революционера и связь его с организацией, тем легче
будет для революционной партии заменять погибших агентов и членов другими без
ущерба для всего дела. Мы знаем, что такая специализация — очень трудная вещь,
трудная потому, что она требует наиболее выдержки и наиболее самоотвержения от
человека, требует отдачи всех сил на невидную работу, однообразную, лишенную сно-
шений с товарищами, подчиняющую всю жизнь революционера сухой и строгой рег-
ламентации. Но только при этих условиях удавалось корифеям революционной практи-
ки в России приводить в исполнение самые грандиозные предприятия, затрачивая годы
на всестороннюю подготовку дела, и мы глубоко уверены, что у социал-демократов
окажется не меньше самоотвержения, чем у революционеров предыдущих поколений.
Мы знаем также, что по предлагаемой нами системе многим лицам, рвущимся
470 В . И . ЛЕНИН
приложить свои силы к революционной работе, будет очень тяжел тот подготовитель-
ный период, покуда «Союз борьбы» соберет надлежащие сведения о предлагающем
свои услуги лице или группе и испытает его способность на отдельных поручениях. Но
без такого предварительного искуса невозможна революционная деятельность в совре-
менной России.
Предлагая такую систему деятельности своим новым товарищам, мы высказываем
положения, к которым привел нас продолжительный опыт, глубоко убежденные, что
успешность революционной работы наиболее гарантирована при этой системе.
————
Дом в селе Шушенском, в котором жил во время ссылки В. И. Ленин.
Два крайних окна слева — окна комнаты Ленина.

 471
ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО
ПРОЖЕКТЕРСТВА

I
Под таким заглавием г. Южаков выпустил собрание своих статей, печатавшихся в
«Русском Богатстве» в 1895—1897 годах. Автор полагает, что его статьи «охватили
главнейшие из этих вопросов», т. е. из «вопросов просвещения», и «вместе составили
нечто вроде обзора наиболее назревших и наболевших, но все еще мало удовлетворен-
ных потребностей нашей умственной культуры». (Предисловие, стр. V.) На стр. 5-ой
еще раз подчеркивается, что автор намерен остановиться «преимущественно на вопро-
сах принципа». Но все эти фразы показывают только любовь г-на Южакова к широко-
му размаху мысли, и даже не мысли, а пера. И заглавие книги чересчур широко: на са-
мом деле, — как видно и из списка статей в подзаголовке сочинения, — автор трактует
вовсе не «вопросы просвещения», а только вопросы школы, да и то только средней и
высшей школы. Из всех статей книги самая дельная статья о гимназических учебниках
в наших гимназиях. Автор подробно разбирает здесь ходячие учебники русского языка,
географии и истории, показывая полную их негодность. Эта статья читалась бы с еще
бoльшим интересом, если бы не утомляла тоже свойственным автору многословием.
Мы намерены остановить внимание читателя только на двух статьях книги, именно на
статье о средне-учебной реформе и о всенародном обучении, ибо эти статьи затрагива-
ют действительно принципиальные вопросы и представляются особенно характерными
для
474 В . И . ЛЕНИН
освещения излюбленных идей «Р. Богатства». Ведь это вот господам Гриневичам и
Михайловским приходится — для того, чтобы найти примеры чудовищно глупых вы-
водов из враждебной доктрины — копаться в навозной куче российской стихотворной
макулатуры. Нам не нужно для соответствующей цели предпринимать столь невеселые
раскопки: достаточно обратиться к журналу «Рус. Богатство» и в нем к одному из не-
сомненных «столпов».
II
Параграф II статьи об «Основах среднеучебной реформы» озаглавлен г-ном Южако-
вым так: «Задачи средней школы. Классовые интересы и классовая школа» (см. Оглав-
ление). Тема, как видите, представляет захватывающий интерес, обещая разъяснить
нам один из важнейших вопросов не только просвещения, но и всей общественной
жизни вообще, и притом именно тот вопрос, который вызывает одно из главнейших
разногласий между народниками и «учениками»150. Посмотрим же, какие представле-
ния имеет сотрудник «Р. Богатства» о «классовых интересах и классовой школе».
Автор совершенно справедливо говорит, что формула: «школа должна готовить че-
ловека для жизни» — совершенно бессодержательна, что вопрос в том, что надобно для
жизни и «кому надобно» (6). «Кому надобно среднее образование — это значит: в чьих
интересах, ради чьих блага и пользы дается образование воспитанникам средней шко-
лы?» (7). Прекрасная постановка вопроса, и мы бы от души приветствовали автора, ес-
ли бы... если бы все эти прелюдии не оказались в дальнейшем изложении пустыми фра-
зами: «Это могут быть интересы блага и пользы государства, нации, того или другого
общественного класса, самого образуемого индивида». Начинается путаница: прихо-
дится заключить, что общество, расчлененное на классы, совместимо с неклассовым
государством, с неклассовой нацией, с стоящими вне классов индивидами! Сейчас уви-
дим, что это вовсе
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 475
не обмолвка г-на Южакова, что он именно такого абсурдного мнения и держится. «Ес-
ли при выработке школьной программы имеются в виду классовые интересы, то не мо-
жет быть, следовательно, и речи об одном общем типе государственной средней шко-
лы. Учебные заведения в таком случае по необходимости являются сословными и при-
том не только образовательными, но и воспитательными, потому что они должны дать
не только образование, приспособленное к специальным интересам и задачам сословия,
но и сословные навыки и сословный корпоративный дух» (7). Первый вывод из этой
тирады тот, что г. Южаков не понимает различия между сословиями и классами и по-
этому безбожно смешивает эти совершенно различные понятия. В других местах его
статьи (см., напр., стр. 8) обнаруживается такое же непонимание, и это тем удивитель-
нее, что г. Южаков в этой же статье подошел почти вплотную к существенному разли-
чию этих понятий. «Надо помнить, — повествует г. Южаков на стр. 11, — что часто
(отнюдь не необходимо, однако) организации политическая, экономическая и духовная
составляют иногда юридическую привилегию, иногда фактическую принадлежность
особых групп населения. В первом случае это — сословия; во втором — классы». Тут
верно указано одно из отличий класса от сословия, именно что классы отличаются один
от другого не юридическими привилегиями, а фактическими условиями, что, следова-
тельно, классы современного общества предполагают юридическое равенство. И дру-
гое различие между сословиями и классами г. Южаков как будто бы не игнорирует: «...
Мы... отказались тогда (т. е. после отмены крепостного права)... от крепостного и со-
словного строя национальной жизни, в том числе и от системы сословной закрытой
школы. В настоящее время внедрение капиталистического процесса дробит русскую
нацию не столько на сословия, сколько на экономические классы...» (8). Тут верно ука-
зан и другой признак, отличающий сословия от классов в истории Европы и России,
именно что сословия — принадлежность крепостного, а классы — капиталистического
476 В . И . ЛЕНИН
общества*
. Если бы г. Южаков подумал хоть немножко над этими различиями и не от-
давался с такою легкостью во власть своего бойкого пера и своего Kleinburger'ского**
сердца, то он бы не написал ни вышеприведенной тирады, ни других пустяков вроде
того, что классовые программы школ должны дробить программы для богатых и бед-
ных, что на западе Европы классовые программы не имеют успеха, что классовая шко-
ла предполагает классовую замкнутость и пр. и пр. Все это яснее ясного показывает,
что, несмотря на многообещающее заглавие, несмотря на велеречивые фразы, г. Южа-
ков совершенно не понял, в чем сущность классовой школы. Сущность эта, почтен-
нейший г. народник, состоит в том, что образование одинаково организовано и одина-
ково доступно для всех имущих. Только в этом последнем слове и заключается сущ-
ность классовой школы в отличие от школы сословной. Поэтому чистейший вздор ска-
зал г. Южаков в вышецитированной тираде, будто при классовых интересах школы «не
может быть и речи об одном общем типе государственной средней школы». Как раз на-
оборот: классовая школа, — если она проведена последовательно, т. е. если она осво-
бодилась от всех и всяких остатков сословности, — необходимо предполагает один
общий тип школы. Сущность классового общества (и классового образования, следова-
тельно) состоит в полном юридическом равенстве, в полной равноправности всех гра-
ждан, в полной равноправности и доступности образования для имущих. Сословная
школа требует от ученика принадлежности к известному сословию. Классовая школа
не знает сословий, она знает только граждан. Она требует от всех и всяких учеников
только одного: чтобы он заплатил за свое обучение. Различие программ для богатых и
для бедных вовсе не нужно классовой школе, ибо тех, у кого нет средств для оплаты
обучения, расходов на учебные пособия, на содержание ученика в течение
 * Сословия предполагают деление общества на классы, будучи одной из форм классовых различий.
Говоря о классах просто, мы разумеем всегда бессословные классы капиталистического общества. ** — мелкобуржуазного. Ред.
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 477
всего учебного периода, — тех классовая школа просто не допускает к среднему обра-
зованию. Классовой замкнутости вовсе не предполагает классовая школа: напротив, в
противоположность сословиям, классы оставляют всегда совершенно свободным пере-
ход отдельных личностей из одного класса в другой. Классовая школа не замыкается ни
от кого, имеющего средства учиться. Что в Западной Европе «эти опасные программы
полуобразования и классового морально-интеллектуального отчуждения разных на-
родных слоев не имеют успеха» (9), — это совершенное извращение действительности,
ибо всякий знает, что и на Западе, и в России средняя школа, по сущности своей, —
классовая и что служит она интересам лишь очень и очень небольшой части населения.
Ввиду той невероятной путаницы понятий, которую обнаруживает г. Южаков, мы счи-
таем даже не лишним сделать для него еще следующее добавочное разъяснение: в со-
временном обществе и та средняя школа, которая не берет никакой платы за обучение,
нисколько не перестает быть классовой школой, ибо расходы на содержание ученика в
течение 7—8 лет неизмеримо выше, чем плата за учение, а доступны эти расходы лишь
для ничтожного меньшинства. Если г. Южаков хочет быть практическим советником
современных реформаторов средней школы, если он хочет ставить вопрос на почве со-
временной действительности (а он именно так его и ставит), — то он должен был бы
говорить только о смене сословной школы школой классового, только об этом, или
уже вовсе промолчать об этом щекотливом вопросе «классовых интересов и классовой
школы». И то сказать: невелика связь этих принципиальных вопросов с той заменой
древних языков новыми, которую рекомендует г. Южаков в этой статье. Ограничься он
этой рекомендацией, — мы бы не стали ему возражать и даже готовы были бы простить
ему его невоздержанное красноречие. Но раз он сам же поставил вопрос о «классовых
интересах и классовой школе», — то пусть уже и несет ответственность за все свои
вздорные фразы.
478 В . И . ЛЕНИН
Фразы г-на Южакова на данную тему далеко не ограничиваются, однако, вышепри-
веденным. Верный основным идеям «субъективного метода в социологии», г. Южаков,
затронув вопрос о классах, поднимается на «широкую точку зрения» (12, ср. 15), такую
широкую, с которой он может величественно игнорировать классовые различия, такую
широкую, которая позволяет ему говорить не об отдельных классах (фи, какая узость!),
а о всей нации вообще. Достигается эта великолепная «широта» точки зрения истас-
канным приемом всех моралистов и моралистиков, особенно моралистов-
Kleinburger'ов. Г-н Южаков жестоко осуждает это разделение общества на классы (и
отражение этого разделения на образовании), говоря с превеликим красноречием и с
несравненным пафосом об «опасности» (9) этого явления; о том, что «классовая систе-
ма образования во всех видах и формах, в основе своей, противоречит интересам госу-
дарства, нации и образуемых личностей»*
 (8); о «нецелесообразности и опасности с
точки зрения и государственной, и национальной» (9) классовых программ в школе; о
том, что примеры истории показывают лишь «то исключительное антинациональное
развитие классового строя и классовых интересов, о котором мы говорили выше и ко-
торое уже признали опасным для национального блага и для самого государства» (11);
о том, что «повсеместно классовое устройство управления так или иначе отменено»
(11); о том, что это «опасное» дробление на классы вызывает «антагонизм между раз-
ными группами населения» и постепенно вытравляет «чувство национальной солидар-
ности и общегосударственного патриотизма» (12); о том, что «широко, правильно и
дальновидно понимаемые интересы нации, как целого, государства и отдельных граж-
дан вообще не должны противоречить
 * Одно из двух, почтеннейший г. Kleinburger: либо вы говорите об обществе, расчлененном на классы,
либо о нерасчлененном. В первом случае не может быть и неклассового образования. В последнем слу-
чае не может быть ни классового государства, ни классовой нации, ни принадлежащих К одному из клас-
сов личностей. В обоих случаях фраза лишена смысла и содержит лишь невинное пожелание
Kleinburger'a, трусливо закрывающего глаза от самых резких черт современной действительности.
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 479
друг другу (по крайней мере, в современном государстве)» (15) и т. д. и т. д. Все это —
одна сплошная фальшь, одни пустые фразы, затушевывающие самую суть современной
действительности посредством лишенных всякого смысла «пожеланий» Kleinburger'а,
пожеланий, незаметно переходящих и в характеристику того, что есть. Чтобы найти
аналогию для подобного миросозерцания, из которого вытекают такие фразы, надо об-
ратиться к представителям той «этической» школы на Западе, которая явилась естест-
венным и неизбежным выражением теоретической трусости и политической растерян-
ности тамошней буржуазии151.
Мы же ограничимся сопоставлением с этим великолепным красноречием и прекрас-
нодушием, с этой замечательной прозорливостью и дальновидностью следующего ма-
ленького факта. Г-н Южаков затронул вопрос о сословной и классовой школе. По пер-
вому вопросу можно найти точные статистические данные, по крайней мере, о мужских
гимназиях и прогимназиях и о реальных училищах. Вот эти данные, заимствуемые на-
ми из издания министерства финансов: «Производительные силы России» (СПБ. 1896.
Отд. XIX. Народное образование. Стр. 31):
«Сословное распределение учащихся (в %% к общему числу их) видно из следую-
щей таблицы:
В мужских гимназиях и
прогимназиях министерства
нар. просвещения
В реальных училищах
Детей 1880 1884 1892 1880 1884 1892
Потомственных и личных дворян
и чиновников ........................... 47,6 49,2 56,2 44,0 40,7 38,0
Духовного звания ..................... 5,1 5,0 3,9 2,6 1,8 0,9
Городских сословий................. 33,3 35,9 31,3 37,0 41,8 43,0
Сельских сословий (с инород-
ческ. и нижн.
чинами)...................................... 8,0 7,9 5,9 10,4 10,9 12,7
Иностранцев ............................. 2,0 2,0 1,9 3,0 4,8 5,4
Других сословий....................... 2,0 Вместе с предыд. 3,0 Вместе с предыд.
100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0»
480 В . И . ЛЕНИН
Эта табличка наглядно показывает нам, как неосторожно выразился г. Южаков, ска-
зав, будто мы сразу и решительно (??) «отказались от сословной школы». Напротив,
сословность и теперь преобладает в наших средних школах, если даже в гимназиях (не
говоря уже о привилегированных дворянских заведениях и т. п.) 56% учащихся — дети
дворян и чиновников. Единственный серьезный конкурент их — городские сословия,
достигшие преобладания в реальных училищах. Участие же сельских сословий — осо-
бенно если принять во внимание их громадное численное преобладание над остальны-
ми сословиями — совершенно ничтожно. Эта табличка наглядно показывает, следова-
тельно, что тот, кто хочет говорить о характере современной нашей средней школы,
должен твердо усвоить себе, что речь может идти только о сословной и о классовой
школе и что, поскольку «мы» отказываемся действительно от сословной школы, — это
делается исключительно для классовой школы. Само собою разумеется, что мы вовсе
не хотим сказать этим, чтобы вопрос о замене сословной школы классовою и об улуч-
шении последней был вопрос неважный или безразличный для тех классов, которые не
пользуются и не могут пользоваться средней школой: напротив, и для них это не без-
различный вопрос, ибо сословность и в жизни, и в школе ложится на них особенно тя-
жело, ибо смена сословной школы классовою есть лишь одно из звеньев в процессе
общей и всесторонней европеизации России. Мы хотим только показать, как извратил
дело г. Южаков и как его якобы «широкая» точка зрения на самом деле стоит неизме-
римо ниже даже буржуазной точки зрения на вопрос. Кстати, о буржуазности. Вот г. А.
Мануйлов никак не может понять, зачем это П. Б. Струве, так определенно охарактери-
зовавший односторонность Шульце-Геверница, тем не менее «пропагандирует его
буржуазные идеи» («Р. Богатство» № 11, стр. 93). Непонимание г-на А. Мануйлова
происходит всецело и исключительно от непонимания им основных воззрений не толь-
ко русских, но и всех западноевропейских «учеников», не только учеников, но и учите-
ля. Или, может быть,
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 481
г. Мануйлов захочет отрицать, что к числу основных воззрений «учителя» — воззре-
ний, красной нитью проходящих чрез всю его теоретическую, литературную и практи-
ческую деятельность, — принадлежит бесповоротная вражда к тем любителям «широ-
ких точек зрения», которые затушевывают посредством сладеньких фраз классовое
расчленение современного общества? что к числу основных его воззрений принадле-
жит решительное признание прогрессивности и предпочтительности открытых и по-
следовательных «буржуазных идей» по сравнению с идеями тех Kleinburger'ов, которые
жаждут задержки и остановки капитализма? Если г-ну Мануйлову это неясно, то пусть
он подумает хоть над произведениями своего товарища по журналу, г-на Южакова.
Пусть он представит себе, что по интересующему нас теперь вопросу мы видим рядом
с г. Южаковым открытого и последовательного представителя «буржуазных идей», ко-
торый отстаивает именно классовый характер современной школы, доказывая, что это
— лучшее, что можно себе представить, и стремясь к полному вытеснению сословной
школы и к расширению доступности классовой школы (в вышеуказанном значении
этой доступности). Право же, подобные идеи были бы несравненно выше идей г. Южа-
кова; внимание направлялось бы при этом на реальные нужды современной школы,
именно на устранение ее сословной замкнутости, а не на расплывчатую «широкую точ-
ку зрения» Kleinburger'а. Открытое выяснение и защита одностороннего характера со-
временной школы правильно бы характеризовало действительность и уже самой своей
односторонностью просвещало бы сознание другой стороны*
.
 * Мы прекрасно чувствуем, что сотрудникам «Р. Богатства» очень и очень трудно понять аргумент та-
кого характера. Опять-таки, это зависит от непонимания ими не одних «учеников», но и «учителя».
Вот как доказывал, напр., один из «учителей» еще в 1845 году пользу для английских рабочих от от-
мены хлебных законов. Эта отмена, писал он, превратит фермеров в «либералов, т. е. сознательных бур-
жуа», а этот рост сознательности на одной стороне необходимо ведет к такому же росту сознания и дру-
гой стороны (Fr. Engels. «The condition of the working class in England in 1844». New York. 1887, p. 179 (Ф.
Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии в 1844 г.». Нью-Йорк. 1887, стр. 179.152 Ред.)). Отчего же
это вы, гг. сотрудники «Р. Богатства», только расшаркиваетесь перед «учителями», а не изобличаете их в
«пропаганде буржуазных идей»?
482 В . И . ЛЕНИН
А «широкие» разглагольствования г-на Южакова, наоборот, развращают только обще-
ственное сознание. Наконец, практическая сторона вопроса... но ведь и г. Южаков не
выходит ни чуточки за пределы классовой школы не только в этой статье, но и в своей
«утопии», к которой мы и переходим.
III
Статья г-на Южакова, рассматривающая «вопрос всенародного обучения» (см. за-
главие книги), называется так: «Просветительная утопия. План всенародного обяза-
тельного среднего образования». Уже из названия видно, что эта в высшей степени по-
учительная статья г-на Южакова обещает очень многое. Но на самом деле «утопия» г-
на Южакова обещает еще несравненно больше. «Никак не меньше этого, дорогие чита-
тели, без всякой уступки или компромисса... — так начинает автор свою статью. —
Полное гимназическое образование для всего населения обоего пола, обязательное для
всех и без всяких затрат со стороны государства, земства и народа, — такова моя ог-
ромная просветительная утопия!» (201). Добрый г. Южаков полагает, очевидно, что
гвоздь этого вопроса заключается в «затратах»; на этой же странице он повторяет еще
раз, что всенародное начальное образование требует затрат, а всенародное среднее об-
разование по его «плану» никаких затрат не требует. Мало того, что план г-на Южакова
не требует никаких затрат: он обещает гораздо большее, чем среднее образование для
всего народа. Чтобы показать полный объем того, что обещает нам сотрудник «Р. Бо-
гатства», надо забежать вперед и привести собственные торжествующие восклицания
автора, когда он изложил уже весь свой план и любуется им. План г-на Южакова со-
стоит в том, что с гимназическим образованием соединяется производительный труд
«гимназистов», которые сами содержат себя: «... Обработка участка земли... обеспечи-
вает обильное, вкусное и здоровое продовольствие всего молодого поколения от рож-
дения до окончания курса гимназии,
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 483
а также продовольствие молодежи, отрабатывающей цену учения (об этом институте
Южаковского Zukunftsstaat'а
* подробнее ниже), и всего персонала администраторов,
преподавателей и хозяев. При этом все они обеспечиваются и обувью, а также шитьем
одежды. К тому же попутно получается с указанного участка около 20 тыс. рублей,
именно 15 тыс. от излишков молока и ярового хлеба... и около 5 тыс. р. от продажи
шкур, щетины, перьев и прочих побочных продуктов» (216). Подумайте только, чита-
тель, содержание всего молодого поколения до окончания курса гимназии, т. е. до 21—
25 лет (стр. 203)! Ведь это значит содержание половины всего населения страны**. Со-
держание и образование десятков миллионов населения, — да это уже настоящая «ор-
ганизация труда»! Очевидно, г. Южаков сильно рассердился на тех злых людей, кото-
рые утверждают, что народнические проекты «организации труда» — пустые фразы
пустых говорунов, и решился совсем уничтожить этих злых людей обнародованием це-
лого «плана» такой «организации труда», осуществляемой «без всяких затрат»... Но и
это еще не все: «... По пути мы расширили задачу; мы взяли на ту же организацию со-
держание всего детского населения; мы озаботились обеспечить молодых людей серь-
езным для деревни приданым при выходе; мы нашли возможным определить на те же
средства в каждую гимназию, т. е. в каждую волость, по врачу, ветеринару, ученому
агроному, ученому садовнику, технологу и по шести мастеров, не менее (которые под-
нимут культуру и удовлетворят соответственные потребности всей местности)... И все
эти задачи находят себе финансовое и экономическое разрешение при осуществлении
нашего плана...»***. Как посрамлены будут теперь те злые языки, которые говорили, что
знаменитое народническое «мы», это — «таинственный незнакомец», это — еврей с
двумя ермолками и т. п.! Какая
 *
 — государства будущего. Ред. ** По возрастному составу населения России, по Буняковскому, на 1000 жителей приходится 485 в
возрасте 0—20 лет и 576 в возрасте 0—25 лет. *** Стр. 237. Оба многозначительные многоточия в этой тираде принадлежат г-ну Южакову. Мы не
дерзнули бы пропустить здесь ни единой буквы.
484 В . И . ЛЕНИН
недостойная клевета! Отныне достаточно будет сослаться на «план» г-на Южакова,
чтобы доказать всесилие этих «мы» и осуществимость «наших» проектов.
Может быть, у читателя явится сомнение по поводу этого слова: осуществимость?
Может быть, читатель скажет, что, назвав свое творение утопией, г. Южаков тем самым
отстранил вопрос об осуществимости? — Это было бы так, если бы г. Южаков не сде-
лал сам в высшей степени существенных оговорок по поводу слова «утопия», если бы
он не подчеркивал неоднократно во всем своем изложении осуществимости своего
плана. «Я имею смелость думать, — заявляет он в самом начале статьи, — что такое
всенародное среднее образование кажется утопией только с первого взгляда» (201)...
Что же вам еще надо?.. «Я имею еще большую смелость утверждать, что такое образо-
вание для всего населения гораздо осуществимее всенародного начального образова-
ния, уже осуществленного, однако, Германией, Францией, Англией, Соединенными
Штатами и весьма близкого к осуществлению и в некоторых губерниях России» (201).
Г-н Южаков до такой степени убежден в этой осуществимости своего плана (очевидно,
после вышесказанного, что выражение «план» правильнее, чем утопия), что он не пре-
небрегает даже самыми мелкими «практическими удобствами» при разработке этого
плана, нарочно оставляя, напр., систему двух гимназий, мужской и женской, из уваже-
ния к «предубеждению на континенте Европы против совместного обучения» обоих
полов, — усиленно подчеркивая, что его план «дозволяет не нарушать установившиеся
учебные планы мужских и женских гимназий, дает больше занятия, а след., и возна-
граждения преподавательскому персоналу...». «Все это имеет немаловажное значение
при желании не ограничиться одним опытом, но достигнуть действительно всенарод-
ного образования» (205—206). Много было на свете утопистов, соперничавших заман-
чивостью, стройностью своих утопий, — но вряд ли найдется среди них хоть один,
столь внимательный к «установившимся учебным планам» и к вознаграждению препо-
давательского персо-
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 485
нала. Мы уверены, что потомство долго еще будет указывать на г-на Южакова, как на
истинно практичного и истинно деловитого «утописта».
Очевидно, что при таких обещаниях автора его план всенародного обучения заслу-
живает самого внимательного разбора.
IV
Принцип, из которого исходит г. Южаков, состоит в том, что гимназия должна быть
вместе с тем и земледельческим хозяйством, должна летним трудом своих учеников
обеспечить собственное существование. Такова основная мысль его плана. «В том, что
эта мысль правильна, сомневаться едва ли возможно» (237), — полагает г. Южаков. И
мы согласны с ним, что тут есть действительно правильная мысль, которую нельзя
только припутывать ни непременно к «гимназиям», ни к возможности «окупить» гим-
назии трудом учеников. Эта правильная мысль заключается в том, что нельзя себе
представить идеала будущего общества без соединения обучения с производительным
трудом молодого поколения: ни обучение и образование без производительного труда,
ни производительный труд без параллельного обучения и образования не могли бы
быть поставлены на ту высоту, которая требуется современным уровнем техники и со-
стоянием научного знания. Эту мысль высказали еще старые великие утописты; ее
вполне разделяют и «ученики», которые именно по этой причине, между прочими, не
восстают принципиально против промышленного труда женщин и подростков, считают
реакционными попытки запретить совершенно этот труд и настаивают лишь на поста-
новке его в условия вполне гигиенические. Напрасно поэтому выражается г. Южаков
таким образом: «Я хотел только дать мысль» (237)... Мысль эта давно дана, и мы не
решаемся допустить (пока не доказано противное), чтобы г. Южаков мог быть незна-
ком с нею. Сотрудник «Рус. Богатства» хотел дать и дал совершенно самостоятельный
план осуществления этой мысли. Только в этом отношении его следует признать ори-
гинальным, но зато
486 В . И . ЛЕНИН
уже тут оригинальность его доходит до... до геркулесовых столбов153.
Для того, чтобы соединить всеобщий производительный труд с всеобщим обучени-
ем, необходимо, очевидно, возложить на всех обязанность принимать участие в произ-
водительном труде. Казалось бы, что это само собою ясно? — Оказывается, однако, что
нет. Наш «народник» решает этот вопрос так, что обязанность физического труда дей-
ствительно должна быть установлена как общий принцип, но вовсе не для всех, а толь-
ко для несостоятельных.
Читатель подумает, может быть, что мы шутим? Ей-богу, нет.
«Чисто городские гимназии для состоятельных людей, готовых деньгами оплатить
полную цену образования, могли бы удержать нынешний тип» (229). На стр. 231-ой
«состоятельные» вообще прямо включены в число тех «категорий населения», которые
не привлекаются к обязательному образованию в «земледельческих гимназиях». Обяза-
тельный производительный труд является, следовательно, у нашего народника не усло-
вием всеобщего и всестороннего человеческого развития, а просто платой за обучение в
гимназии. Именно так. В самом начале своей статьи г. Южаков рассматривает вопрос о
зимних рабочих, необходимых для земледельческой гимназии. Всего «логичнее» ка-
жется ему такой способ обеспечения гимназии зимними рабочими. Ученики младших
классов не работают и, следовательно, безвозмездно пользуются содержанием и учени-
ем, не платя ничего за затраты на это со стороны гимназии. «Если же это так, то не яв-
ляется ли его прямою обязанностью отработать эти затраты по окончании курса? Эта
обязанность, тщательно соображенная и твердо установленная для всякого, кто не
может уплатить стоимость учения, доставит гимназическому хозяйству необходи-
мый контингент зимних рабочих и дополнительный контингент летних... Теоретически
это очень просто, удобопонятно и вполне неоспоримо» (205, курсив наш). Помилуйте,
что может быть «проще» этого? Есть деньги, так заплати, а нет денег, так работай! —
всякий лавоч-
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 487
ник согласится, что это в высшей степени «удобопонятно». И притом, как это замеча-
тельно практично! — Только... только при чем же тут «утопия»? И зачем пачкает г.
Южаков подобными планами ту великую основную мысль, которую он хотел положить
в основу своей утопии?
Отработки несостоятельных учеников — основание всего плана г-на Южакова. Он
допускает, правда, и другой способ приобретения зимних рабочих — наем*
, но отодви-
гает его на второй план. Отработки же обязательны на три года (а в случае надобности
и на четыре) для всех, не поступающих в военную службу, т. е. для
2
/3 учеников и для
всех девушек. «Только эта система, — прямо заявляет г. Южаков, — дает ключ к раз-
решению задачи всенародного образования, и не начального даже, а среднего» (207—
208). «Небольшой контингент постоянных рабочих, совсем оставшихся при гимназии и
к ней приобщившихся (!?), дополняет эти рабочие силы гимназического хозяйства. Тако-
вы возможные и отнюдь не утопические рабочие силы нашей земледельческой гимна-
зии» (208). Ну, разумеется, и другие работы — мало ли по хозяйству? — они же сдела-
ют: «Дополнительный персонал при поварах и прачках, а равно письмоводители легко
могут быть выбраны из состава трехгодичных рабочих, окончивших гимназию» (209).
Гимназии нужны будут и мастера: портные, сапожники, столяры и пр. Конечно, можно
будет «давать им помощников из отбывающих трехгодичную отработку» (210).
Что же будут получать за свой труд эти батраки (или земледельческие гимназисты?
не знаю уж право, как и назвать их)? Они будут получать все необходимое для жизни,
«обильное и вкусное пропитание». Г-н Южаков
 *
 «Гимназическое хозяйство, руководимое опытным и ученым хозяином, снабженное всеми усовер-
шенствованиями и обладающее контингентом искусных образованных рабочих, должно быть доходным
хозяйством и должно оправдать наем необходимого контингента рабочих, из которых некоторые заслу-
женные (sic!) (так! Ред.) могли бы приобщаться к доходам. В некотором числе, вероятно, и пришлось бы
это практиковать, особенно относительно безземельных, окончивших курс в этой же гимназии» (204).
488 В . И . ЛЕНИН
точно рассчитывает все это, кладя нормы продуктов, «обыкновенно отпускаемых сель-
скому рабочему». Правда, он «не предполагает кормить гимназию таким способом»
(210), но все-таки оставляет эти нормы, ибо ведь гимназисты соберут еще со своей зем-
ли картофеля, гороха, чечевицы, посеют себе конопли и подсолнечника для постного
масла, затем будут получать мяса в скоромные дни по полуфунту и молока по 2 стака-
на. Не думайте, читатель, чтоб г. Южаков это лишь слегка затронул, лишь для примера
перечислил. Нет, он все рассчитал подробно — и количество телят, годовалых и двух-
леток, и содержание больных, и корм для птиц. Он не забыл ни помоев с кухни, ни тре-
бухи, ни шелухи от овощей (212). У него ничего не пропущено. Затем одежду и обувь
можно в гимназии сделать собственными средствами. «Но бумажной материи для белья
носильного, постельного и столового и для летней одежды, более плотной материи для
зимнего платья и мех, хотя бы овечий, для верхнего зимнего платья нужно, конечно,
купить. Конечно, весь персонал педагогов и служащих с семействами сам себя должен
обеспечивать материалами, хотя и можно предоставить пользоваться мастерскими.
Собственно же для учащихся и для 3-годичных рабочих этот расход, не скупясь, можно
определить рублей в 50 в год или около 60 000 руб. на все заведение ежегодно» (213).
Мы положительно начинаем умиляться от практичности нашего народника. Пред-
ставьте только себе: «мы», «общество», вводим такую грандиозную организацию тру-
да, даем народу всеобщее среднее образование, и все это без всяких затрат, и с какими
громадными моральными приобретениями! Какой прекрасный урок будет дан «нашим»
теперешним сельским рабочим, которые при всей своей невежественности, дерзости и
дикости не соглашаются работать дешевле 61 рубля в год на хозяйском содержании*
,
— когда они увидят,
 * По данным департамента земледелия и сельской промышленности, средняя для Европейской России
заработная плата годовому сельскому рабочему составляет 61 р. 29 к. (за 10 лет 1881—1891) да содержа-
ние — 46 рублей.
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 489
как образованные батраки из гимназии будут работать за 50 рублей в год! Можно быть
уверенным, что даже сама Коробочка154 согласится теперь с г. Южаковым, что теорети-
ческие основания его плана чрезвычайно «удобопонятны».
V
Как же будет вестись хозяйство гимназий и управление ими? Хозяйство будет, как
мы уже видели, смешанное: отчасти натуральное, отчасти денежное. Г-н Южаков дает,
разумеется, весьма подробные указания по этому важному вопросу. На стр. 216-ой он с
точностью, по статьям, рассчитывает, что каждой гимназии понадобится денег 160—
170 тыс. р., так что для всех 15—20 тысяч гимназий — эдак до трех миллиардов
рублей. Ну, разумеется, продавать будут земледельческие продукты и за них деньги
выручать. Наш автор так предусмотрителен, что принимает при этом во внимание
общие условия современного товарно-капиталистического хозяйства: «Гимназии,
расположенные под городом или вблизи жел.-дор. станций, на линиях, не удаленных от
крупных центров, должны бы получать совершенно другой тип. Огородничество,
садоводство, молочное хозяйство и ремесла здесь могут вполне заменить полеводство»
(228). Торговля, значит, будет уже не шуточная. Кто будет ею заниматься — автор не
сообщает. Надо полагать, что педагогические советы гимназий сделаются отчасти и
коммерческими советами. — Скептики, пожалуй, пожелали бы знать, как быть в
случаях банкротства гимназий и сумеют ли вообще вести они торговое дело? — Но,
разумеется, это были бы неосновательные придирки: если теперь необразованные
купцы ведут торговлю, то можно ли сомневаться в успехе, когда за это дело возьмутся
представители нашего интеллигентного общества?
Для хозяйства гимназиям понадобится, натурально, земля. Г-н Южаков пишет: «Ду-
маю.., что если бы этой мысли суждено было получить практическое испытание, то для
опыта первые такие земледельческие
490 В . И . ЛЕНИН
гимназии должны бы получить надел от 6 до 7 тыс. дес.» (228). На 109 млн. населения
— 20 000 гимназий — потребовалось бы около 100 млн. десятин, но ведь не надо забы-
вать, что земледельческим трудом заняты лишь 80 млн. «Только их дети и должны
быть проводимы чрез земледельческие гимназии». А потом еще около 8 млн. надо вы-
кинуть на разные категории населения*
, — останется 72 млн. Для них надо только 60—
72 млн. дес. «И это, конечно, много» (231), но г. Южаков не смущается. У казны ведь
тоже много земли, только расположенной не совсем удобно. «Так, в северном Полесье
их расположено 127,6 млн. дес, и здесь, особенно усвоив систему обмена, где нужно,
частных и даже крестьянских земель на казенные с целью предоставить первые шко-
лам, вероятно, было бы не трудно даром обеспечить землею наши земледельческие
гимназии. Так же хорошо обстоит дело»... на юго-востоке (231). Гм... «хорошо»! отпра-
вить их, значит, в Архангельскую губернию! — Правда, до сих пор она служила боль-
ше местом ссылки, и казенные леса там в громадном большинстве даже не «устроены»,
— но это ничего не значит. Как только отправят туда гимназистов с просвещенными
преподавателями, они все эти леса вырубят, землю расчистят и насадят культуру!
А в центральной области можно устроить выкуп земли: не больше ведь миллионов
80-ти десятин. Выпустить «гарантированные облигации», а платежи по ним, само со-
бою разумеется, разложить «на гимназии, получившие даровой надел» (232) — и дело в
шляпе! Г-н Южа-
 * Вот полный список этих категорий счастливцев, освобождаемых от земледельческих гимназий: «со-
стоятельные, исправляемые, магометанские девочки, мелкие инородцы, фанатические сектанты, слепые,
глухонемые, идиоты, сумасшедшие, хроники, заразные, преступные» (231). Когда мы прочли этот спи-
сок, наше сердце болезненно сжалось: господи, подумали мы, удастся ли хоть присных своих зачислить в
число освобожденных! — По первой категории? — финансов, пожалуй, не хватит! Ну, еще женский пол
авось удастся хитростью причислить к магометанским девочкам, а мужской-то как? Одна надежда на 3-
ью категорию. Сотрудник г-на Южакова по журналу, г. Михайловский, зачислил уже, как известно, П. Б.
Струве просто к инородцам, так авось уж он и нас всех соблаговолит зачислить хоть к «мелким инород-
цам» для освобождения наших присных от земледельческих гимназий!
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 491
ков уверяет, что нечего пугаться «грандиозности финансовой операции. Она не пред-
ставляется химерою и утопией» (232). Это будет «в сущности отлично обеспеченная
ипотека». Чего уж не обеспеченная! Только еще раз: при чем же тут «утопия»? И неу-
жели г. Южаков серьезно считает наших крестьян настолько уж забитыми и неразви-
тыми, чтобы получить от них согласие на подобный план?? И выкупные платежи из-
вольте платить за землю, и «платежи по займу для первоначального обзаведения»*
, и
содержать извольте всю гимназию, и жалованье платите всем преподавателям, а в до-
вершение всего извольте-ка еще за все это (т. е. за то, что за плату наняли преподавате-
лей?) отработать по три годика! Не слишком ли уж жирно будет, просвещенный г. «на-
родник»? Подумали ли вы, перепечатывая в 1897 году свое творение, появившееся в
журнале «Р. Богатство» в 1895 году, — куда заводит вас свойственная всем народникам
любовь к разным финансовым операциям и выкупам? Вспомните, читатель, что было
обещано всенародное образование «без всяких затрат со стороны государства, земства
и народа». И наш гениальный финансист, действительно, ни рубля не требует ни от го-
сударства, ни от земства. А от «народа»? Или, точнее говоря, от несостоятельных кре-
стьян?** На их деньги и земля покупается, и гимназии заводятся (ибо они платят про-
центы и погашения по употребленным на это капиталам), они же и преподавателям
платят и все гимназии содержат. И еще отработки. Да за что же? — За то, — отвечает
неумолимый финансист, — что в младших классах гимназисты за свое образование и
содержание не платили (204). Но, во-1-х, к нерабочим возрастам отнесены только «при-
готовительные и два первых гимназических класса» (206), а дальше уже идут полура-
бочие. А, во-2-х, ведь содержат этих детей их же старшие братья, они же и
 * Стр. 216. 10 000 р. с гимназии. ** Ибо состоятельные ведь исключаются. Г-н Южаков сам подозревает, что «из числа и сельскохозяй-
ственных населений некоторый процент предпочтет отдавать своих детей в платные городские средние
школы» (230). Еще бы не предпочесть!
492 В . И . ЛЕНИН
преподавателям платят за обучение младших. Нет, г. Южаков, не только теперь, но и в
аракчеевские времена155 подобный план был бы совершенно неосуществим, ибо это
действительно «утопия» крепостническая.
Что касается до управления гимназиями, то г. Южаков дает об этом очень мало све-
дений. Преподавательский персонал он, правда, с точностью перечислил и назначил
всем им жалованье «сравнительно невысокое» (ибо готовая квартира, содержание де-
тей, «половина расхода на одежду») — вы думаете, может быть, по 50 руб. в год? Нет,
несколько побольше: «директору, директрисе и главному агроному по 2400, инспекто-
ру» и т. д. — по чину глядя, спускаясь по иерархической лестнице, до 200 рублей низ-
шим служащим (214). Как видите, недурная карьера для тех представителей просве-
щенного общества, которые «предпочли» платную городскую школу земледельческой
гимназии! Обратите внимание на эту «половину расхода на одежду», обеспеченную гг.
преподавателям: по плану нашего народника они будут пользоваться мастерскими (как
мы уже видели), т. е. отдавать «гимназистам» чинить и шить себе платье. Не правда ли,
как заботлив г. Южаков... о гг. преподавателях? Впрочем, он и о «гимназистах» забо-
тится, — так, как добрый хозяин заботится о скотине: ее надо накормить, напоить, по-
местить и... и случить. Не угодно ли:
«Если... будут разрешены браки между окончившими курс и оставшимися на три го-
да при гимназии молодыми людьми.., то такое 3-летнее пребывание при гимназии бу-
дет далеко менее обременительно воинской повинности» (207). «Если будут разрешены
браки»!! Значит, могут и не разрешить? Но ведь для этого нужен новый закон, почтен-
ный г. прогрессист, закон, ограничивающий гражданские права крестьян. Можно ли,
однако, удивляться подобной «обмолвке» (?) г-на Южакова, если он во всей своей
«утопии», среди подробнейшего разбора вопросов о жалованье преподавателей, об от-
работках гимназистов и т. п., и не вспомнил ни разу, что не грех бы — в «утопии»-то по
крайней
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 493
мере — предоставить некоторые права по управлению «гимназией» и по ведению хо-
зяйства самим «ученикам», которые ведь сами содержат все заведение и кончают ее
23—25 лет, что ведь это не только «гимназисты», но и граждане. Об этой мелочи со-
всем забыл наш народник! Зато вот вопрос об «учениках» дурного поведения он разра-
ботал тщательно. «Четвертый тип (гимназий) надо было бы создать для учащихся, уда-
ляемых из обыкновенных гимназий за дурное поведение. Обязывая все молодое поко-
ление пройти курс среднего образования, было бы нерационально освободить от него
за дурное поведение. Для старших классов это могло бы явиться соблазном и поощре-
нием к дурному поведению. (Ей-богу, так и напечатано на стр. 229!!) Учреждение осо-
бых гимназий для удаленных за дурное поведение явилось бы логическим дополнением
всей системы». Они назывались бы «исправительные гимназии» (230).
Не правда ли, как бесподобна эта «просветительная утопия» в русском вкусе с ис-
правительными гимназиями для тех злодеев, которые, пожалуй, «соблазнились» бы
перспективой «освободиться»... от просвещения!?
VI
Читатели не забыли, быть может, один проект руководства промышленностью,
справедливо охарактеризованный как возрождение меркантилизма156, как проект «бур-
жуазно-бюрократически-социалистической организации отечественной промышленно-
сти»157 (стр. 238). Для характеристики «плана» г-на Южакова приходится употребить
еще более сложный термин. Приходится назвать этот план крепостнически-
бюрократически-буржуазно-социалистическим экспериментом. Довольно-таки неук-
люжий 4-этажный термин, а что прикажете делать? И план-то ведь неуклюжий. Зато
этот термин точно передает все характерные черты «утопии» г-на Южакова. Начнем
разбор с 4-го этажа. «Один из основных признаков научного понятия социализма —
494 В . И . ЛЕНИН
планомерное регулирование общественного производства», — справедливо говорит
цитированный сейчас автор*
. В «утопии» есть этот признак, ибо хозяйство десятков
миллионов рабочих организуется наперед по одному общему плану. Буржуазный ха-
рактер утопии не подлежит сомнению: во-1-х, средняя школа по «плану» г-на Южакова
остается классовой школой. И это после всех тех пышных фраз, которые извергал г.
Южаков «против» классовой школы в своей первой статье!! Для состоятельных — одна
школа, для несостоятельных — другая; есть деньги — плати за учение, а нет — так ра-
ботай. Мало того: для состоятельных оставлен, как мы видели, «нынешний тип». В ны-
нешних средних школах, напр., м-ва народного просвещения, плата за учение покрыва-
ет лишь 28,7% всей суммы расходов, 40,0% — дает казна; 21,8% — пособия от лиц, уч-
реждений и обществ; 3,1% — проценты с капитала и 6,4% — прочие источники («Про-
изводительные силы», отд. XIX, с. 35). След., г. Южаков еще усилил против нынешнего
классовый характер средней школы: по его «плану» состоятельные люди будут оплачи-
вать лишь 28,7% стоимости своего учения, а несостоятельные — всю стоимость своего
учения да еще отработки в придачу! Недурно для «народнической» утопии? Во-2-х, в
плане предположен наем гимназией зимних рабочих — особенно из безземельных кре-
стьян. В-3-х, оставлена противоположность между городом и деревней — это основа-
ние общественного разделения труда. Раз г. Южаков вводит планомерную организацию
общественного труда, раз он пишет «утопию» о соединении обучения с производитель-
ным трудом, — сохранение этой противоположности есть абсурд, показывающий, что
наш автор понятия не имеет о том предмете, который берется рассматривать. Не только
«учителя» теперешних учеников писали против этого абсурда, но и старые утописты, и
даже наш русский великий утопист158. Г-ну Южакову до этого дела нет! В-4-х, — и это
самое глубокое основание, чтобы на-
 *
 «Новое Слово». Апрель 1897 г. Внутреннее обозрение.
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 495
звать «утопию» буржуазной, — в ней оставлено рядом с попыткой планомерной орга-
низации общественного производства и товарное производство. Гимназии производят
продукты на рынок. Следовательно, общественным производством будут управлять за-
коны рынка, которым должны будут подчиняться и «гимназии»! Г-ну Южакову до это-
го дела нет! И с чего вы взяли — скажет он, пожалуй, — что управлять производством
будут какие-то законы рынка? Пустяки все это! Управлять производством будут не за-
коны рынка, а распоряжения гг. директоров земледельческих гимназий. Voila tout*
. —
О чисто бюрократическом устройстве утопических гимназий г-на Южакова мы уже го-
ворили. «Просветительная Утопия», позволительно надеяться, сослужит полезную
службу для читающей русской публики, показывая ей, насколько глубок «демокра-
тизм» современных народников. — Крепостнической чертой в «плане» г-на Южакова
являются отработки несостоятельных за учение. Если бы проект подобного рода писал
последовательный буржуа, то у него ни 1-го, ни 2-го этажа не было бы, и проект был
бы неизмеримо выше и неизмеримо полезнее подобной народнической утопии. Отра-
ботки — хозяйственная сущность крепостного строя. В капиталистическом строе несо-
стоятельный человек должен продать свою рабочую силу, чтобы купить средства к
жизни. В крепостном строе несостоятельный должен отработать те средства к жизни,
которые он получил от помещика. Отработки необходимо требуют принуждения к ра-
боте, неполноправности отработчика, того, что автор «Капитала» назвал
«au?erokonomischer Zwang»** (III, 2, 324)159. Поэтому и в России, поскольку сохрани-
лись и сохраняются отработки — необходимым дополнением их является гражданская
неполноправность крестьянина, прикрепление к земле, телесные наказания, право от-
дачи в работу. Г-н Южаков этой связи между отработками и неполноправностью не по-
нимает, но чутье
 *
 — Вот и все. Ред. ** — «внеэкономическое принуждение». Ред.
496 В . И . ЛЕНИН
«практичного» человека подсказало ему, что при отработках гимназистов не мешает
ввести исправительные гимназии для тех, кто дерзнул бы уклониться от просвещения;
что великовозрастные «гимназисты»-рабочие должны остаться на положении мальчи-
шек-учеников.
И спрашивается, зачем понадобились нашему утописту три первых этажа его творе-
ния? Оставил бы один четвертый этаж, — тогда никто не мог бы возразить ни единого
слова, ибо человек сам же прямо и наперед сказал, что пишет «утопию»! Но вот тут-то
его Kleinburger'ская природа и выдала. С одной стороны, и «утопия» — хорошая вещь,
а с другой стороны, и преподавательские гонорары для госпожи интеллигенции — тоже
недурная вещь. С одной стороны — «без всяких затрат для народа», а с другой стороны
— нет, ты, братец мой, процентики-то да погашение целиком уплати, да вот еще отра-
ботай три годика. С одной стороны — напыщенные декламации об опасности и вреде
классового дробления, а с другой стороны — чисто классовая «утопия». В этих вечных
колебаниях между старым и новым, в этих курьезных претензиях перепрыгнуть через
собственную голову, т. е. стать выше всяких классов, и состоит сущность всякого
Kleinburger'ского миросозерцания.
* *
*
Знакомы ли вы, читатель, с произведением г-на Сергея Шарапова: «Русский сель-
ский хозяин. Несколько мыслей об устройстве хозяйства в России на новых началах»
(Бесплатное приложение к журналу «Север»160 за 1894 г.), СПБ. 1894 г.? Сотрудникам
«Р. Богатства» вообще и г-ну Южакову в частности мы бы очень рекомендовали позна-
комиться с ним. Первая глава его озаглавлена: «Нравственные условия русского хозяй-
ства». Автор разжевывает здесь очень близко стоящие к «народничеству» идеи о ко-
ренном отличии России от Запада, о преобладании на Западе голого коммерче-
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 497
ского расчета, об отсутствии всяких нравственных вопросов для тамошних хозяев и ра-
бочих. Наоборот, в России благодаря наделению крестьян землею в 1861 г. «для их су-
ществования определилась совсем иная цель, чем на Западе» (8). «У нашего крестьяни-
на, получившего землю, явилась самостоятельная цель бытия». Ну, одним словом, было
санкционировано народное производство, — как выразился гораздо рельефнее г. Нико-
лай —он. Помещик у нас, продолжает развивать свою мысль г. Шарапов, заинтересован
в благосостоянии крестьянина, ибо этот же крестьянин своим инвентарем обрабатывает
помещичьи земли. «В его (помещика) расчеты, кроме соображений частной выгодности
предприятия, входит и элемент нравственный, вернее психологический» (12. Курсив
автора). И г. Шарапов с пафосом (который не уступил бы пафосу г-на Южакова) гово-
рит о невозможности у нас капитализма. У нас возможен и нужен вместо капитализма
«союз барина и мужика» (заглавие II главы книги г. Шарапова). «Хозяйство должно
быть построено на тесной солидарности барина и мужика» (25): барин должен насаж-
дать культуру, а мужик... ну, мужик, конечно, должен работать! И вот он, г. Сергей
Шарапов, «после долгих и мучительных ошибок», осуществил наконец в своем имении
«упомянутое единение барина и мужика» (26). Он ввел рациональный севооборот и пр.
и пр., а с крестьянами заключил такой договор: крестьяне получают от помещика луга,
выгон и пашню плюс семена на столько-то десятин и т. п. Обязуются же крестьяне сде-
лать все работы по хозяйству помещика (вывезти навоз, рассыпать фосфорит, вспахать,
посеять, убрать, свезти в «мой амбар», обмолотить и пр. и пр. столько-то десятин каж-
дого хлеба) и затем еще уплатить сначала 600 р., затем 800, 850, 1100, наконец 1200
рублей (т. е. прибавка ежегодно). Платеж этих денег рассрочен... применительно к
взносам процентов в Дворянский банк (36 и сл.). Автор, само собою разумеется, «убе-
жденный сторонник сельской общины» (37). Мы говорим: «разумеется», ибо при от-
сутствии законов о прикреплении крестьян к наделу и о сословной
498 В . И . ЛЕНИН
замкнутости крестьянской общины подобные типы хозяйства были бы невозможны.
Обеспечение платежей от крестьян состоит у г-на Шарапова «в неразрешении без сво-
его участия продажи готовых продуктов, вследствие чего является неизбежным ссы-
пать и складывать все это в своем амбаре» (36). Так как платежи от бедноты было бы
крайне трудно получать, то г. Шарапов устроил так, что он получает их от богатых кре-
стьян: эти богатые крестьяне сами подбирают себе группу слабосильных, становятся во
главе этой артели (38) и вносят помещику деньги беспрекословно, потому что с бедня-
ка они всегда получат при продаже продуктов (39). «Для многих бедняков, особенно
малосемейных, очень тяжело работать мою работу. Им приходится очень и очень на-
прягаться, но уклониться нельзя, крестьяне не примут в стадо скота уклонившегося до-
мохозяина. Я тоже не приму, этим меня обязывают крестьяне, и бедняк волей-неволей
работает. Это, конечно, насилие своего рода, но знаете, что получается в результате?
Год или два аренды — и у бедняка казенные недоимки заплачены, вещи из заклада вы-
куплены, являются свободные деньжонки, перестраивается хата... глядь! уж он вышел
из бедности» (39). И г. Шарапов «с гордостью указывает», что «его» крестьяне (он не
раз говорит «мои крестьяне») процветают, что он насаждает культуру, вводит и клевер,
и фосфорит, и т. п., тогда «как крестьяне сами ничего не сделают» (35). «Все работы
должны при этом производиться по моему распоряжению и указанию. Я выбираю дни
посева, вывозки навоза, покоса. Все лето у нас почти восстановляется крепостное пра-
во, кроме, конечно, зуботычин и экзекуций на конюшие» (стр. 29).
Как видите, прямодушный хозяин г. Шарапов немножко откровеннее, чем просве-
щенный публицист г. Южаков. А велика ли разница между типами хозяйства в имении
первого и в утопии второго? И там, и здесь вся суть в отработках; и там, и здесь мы ви-
дим — принуждение либо давлением распоряжающихся «общиной» богатеев, либо уг-
розой отдать в исправительную
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 499
гимназию. — Читатель возразит, что г. Шарапов хозяйничает ради выгоды, а чиновни-
ки в утопии г-на Южакова хозяйничают из рвения к общему благу? — Извините. Г-н
Шарапов прямо говорит, что он хозяйничает из нравственных мотивов, что он отдает
половину дохода крестьянам и т. д. — и мы не имеем ни права, ни основания верить
ему меньше, чем г-ну Южакову, который ведь тоже обеспечил своих утопических пре-
подавателей вовсе не утопическим «доходным местом». А если иной помещик после-
дует совету г-на Южакова и отдаст свою землю под земледельческую гимназию, полу-
чая с «гимназистов» проценты для платежа в Дворянский банк — («отлично обеспе-
ченная ипотека», по словам самого г-на Южакова), — то разница совсем почти исчез-
нет. Остается, конечно, громадная разница в «вопросах просвещения», но скажите, бога
ради, неужели и г. Сергей Шарапов не предпочел бы нанимать образованных батраков
за 50 руб., чем необразованных за 60 руб.?
И вот, если г. Мануйлов и теперь не понимает, почему русские (да и не одни рус-
ские) ученики считают необходимым, в интересах труда, поддерживать последователь-
ных буржуа и последовательные буржуазные идеи против тех остатков старины, кото-
рые порождают хозяйства господ Шараповых и «утопии» господ Южаковых, — тогда,
признаемся, нам трудно даже объясняться с ним, ибо мы говорим, очевидно, на разных
языках. Г-н Мануйлов рассуждает, должно быть, по знаменитому рецепту знаменитого
г-на Михайловского: надо взять хорошее и оттуда и отсюда, — наподобие того, как го-
голевская невеста161 хотела взять нос одного жениха и приставить к подбородку друго-
го. А нам кажется, что подобное рассуждение есть лишь комичная претензия
Kleinburger'а подняться выше определенных классов, вполне сложившихся в нашей
действительности и занявших вполне определенное место в процессе исторического
развития, происходящем перед нашими глазами. «Утопии», естественно и неизбежно
вырастающие из подобного рассуждения, уже не комичны, а вредны, особенно когда
они ведут
500 В . И . ЛЕНИН
к донельзя разнузданным бюрократическим измышлениям. В России такое явление на-
блюдается, по вполне понятным причинам, особенно часто, но оно не ограничивается
Россией. Недаром Антонио Лабриола в своей превосходной книге: «Essais sur la
conception materialiste de l'histoire» (Paris, Giard et Briere, 1897)* говорит, имея в виду
Пруссию, что к тем вредным формам утопий, с которыми боролись полвека тому назад
«учителя», присоединилась теперь еще одна: «утопия бюрократическая и фискальная,
утопия кретинов» (l'utopie bureaucratique et fiscale, l'utopie des cretins. Page 105, note**).
VII
В заключение вернемся еще раз к вопросам просвещения, — но не к книге г-на
Южакова, носящей это заглавие. Было уже замечено, что заглавие это слишком широ-
ко, ибо вопросы просвещения вовсе не покрываются вопросами школы, просвещение
вовсе не ограничивается школой. Если бы г. Южаков действительно ставил «вопросы
просвещения» принципиально и разбирая отношения между различными классами, то
он не мог бы обойти вопроса о роли капиталистического развития России в вопросе
просвещения трудящихся масс. Этот вопрос затронул другой сотрудник «Рус. Богатст-
ва», г. Михайловский, в № 11 за 1897 г. По поводу слов г. Novus'a, что Маркс не боялся,
и с полным правом не боялся, писать об «идиотизме деревенской жизни»162 и видел за-
слугу капитализма и буржуазии в «разрушении этого идиотизма», г. Михайловский
пишет:
«Я не знаю, где именно у Маркса написаны эти грубые (?) слова...» Характерное
признание в незнакомстве с одним из важнейших произведений Маркса (именно «Ма-
нифестом»)! Но еще характернее дальнейшее: «... но давно известно, что если Алек-
сандр Македонский был
 *
 — «Очерки материалистического понимания истории» (Париж, изд. Жиара и Бриера, 1897). Ред. ** — Стр. 105, примечание. Ред.
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 501
великий герой, то стульев все-таки ломать не следует. Маркс был вообще неразборчив
в выражениях, и, конечно, подражать ему в этом отношении, по малой мере, не умно.
Но и то я уверен (слушайте!), что приведенное выражение у Маркса простая бутада. И
если поколение, вместе с г. Златовратским мучившееся над сложными вопросами дере-
венской жизни, приняло много напрасного горя, то горе — хотя и иное — и тому поко-
лению, которое воспитается на презрительном отношении к «идиотизму деревенской
жизни»...» (стр. 139).
В высшей степени характерно для г-на Михайловского, объявлявшего не раз, что он
согласен с экономической доктриной Маркса, полное непонимание этой доктрины, по-
зволяющее ему «уверенно» заявлять, что цитированные Novus'ом слова Маркса — ре-
зультат простого увлечения, простой неразборчивости в выражениях, простая бутада!
Нет, г. Михайловский, вы жестоко ошибаетесь. Эти слова Маркса — не бутада, а выра-
жение одной из самых основных и самых важных черт всего его миросозерцания, и
теоретического и практического. В этих словах ясно выражено признание прогрессив-
ности того процесса отвлечения населения от земледелия к промышленности, от дере-
вень к городам, который служит одним из характернейших признаков капиталистиче-
ского развития, который наблюдается и на Западе, и в России. В статье: «К характери-
стике экономического романтизма» я говорил уже о том, какое важное значение имеет
это воззрение Маркса, принятое всеми «учениками», как резко противоречит оно всем
и всяческим романтическим теориям, начиная от старика Сисмонди и кончая г-ном
Н.—оном. Там же было указано (стр. 39163), что это воззрение вполне определенно вы-
ражено Марксом и в «Капитале» (I. Band, 2-te Aufl., S. 527—528*
**. Оба эти писателя так подробно изложили свои взгляды по данному вопро-
су, так часто повторяли их по самым различным поводам, что только человеку, совер-
шенно незнакомому с их учением, могла прийти в голову идея объявить слово «идио-
тизм» в приведенной цитате просто «грубостью» и «бутадой». Наконец, г. Михайлов-
ский мог бы вспомнить также и тот факт, что все последователи этих писателей выска-
зывались всегда по целому ряду практических вопросов в духе этого учения, защищая,
напр., полную свободу передвижения, восставая против проектов наделить рабочего
кусочком земли или собственным домиком и т. п.
Далее г. Михайловский в выписанной тираде обвиняет Novus'a и его единомышлен-
ников в том, что они будто бы воспитывают современное поколение «на презрительном
отношении к идиотизму деревенской жизни». Это неправда. «Ученики» заслуживали
бы, конечно, порицания, если бы «презрительно» относились к задавленному нуждой и
темнотой жителю деревни, но ни у одного из них г. Михайловский не мог бы доказать
подобного отношения. Говоря об «идиотизме деревенской жизни», ученики в то же
время показывают, какой выход из этого положения открывает развитие капитализма.
Повторим сказанное выше в статье об экономическом романтизме: «Если преобладание
города необходимо, то только привлечение населения в города может парализовать (и
действительно, как доказывает история, парализует) односторонний характер этого
преобладания. Если город выделяет
 *
 — «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (Гамбург. 1885. Ср. стр. 98)166. Ред. ** Г-н Novus, конечно, не предполагал, что г. Михайловский настолько незнаком с сочинениями Мар-
кса, а то бы он процитировал всю фразу последнего: Die Bourgeoisie hat das Laud der Herrschaft der Stadt
unterworfen. Sie hat enorme Stadte geschaffen, sie hat die Zahl der stadtischen Bevolkerung gegenuber der
landlichen in hohem Grade vermehrt und so einen bedeutenden Teil der Bevolkerung dem Idiotismus des
Landlebens entrissen. (Буржуазия подчинила деревню господству города. Она создала огромные города, в
высокой степени увеличила численность городского населения по сравнению с сельским и вырвала та-
ким образом значительную часть населения из идиотизма деревенской жизни. Ред.)
 ПЕРЛЫ НАРОДНИЧЕСКОГО ПРОЖЕКТЕРСТВА 503
себя необходимо в привилегированное положение, то только приток деревенского на-
селения в города, только это смешение и слияние земледельческого и неземледельче-
ского населения может поднять сельское население из его беспомощности. Поэтому в
ответ на реакционные жалобы и сетования романтиков новейшая теория указывает на
то, как именно это сближение условий жизни земледельческого и неземледельческого
населения создает условия для устранения противоположности между городом и де-
ревней»*
.
Это вовсе не презрительное отношение к «идиотизму деревенской жизни», а жела-
ние найти выход из него. Из таких воззрений следует только «презрительное отноше-
ние» к тем учениям, которые предлагают «искать путей для отечества» — вместо того,
чтобы искать выхода в данном пути и его дальнейшем ходе.
Различие между народниками и «учениками» по вопросу о значении процесса отвле-
чения населения от земледелия к промышленности состоит не только в принципиаль-
ном теоретическом разногласии и в различной оценке фактов русской истории и дейст-
вительности, но и в разрешении практических вопросов, связанных с этим процессом.
«Ученики», естественно, настаивают на необходимости отмены всех устаревших стес-
нений передвижения и переселения крестьян из деревень в города, а народники либо
прямо защищают эти стеснения, либо осторожно обходят вопрос об них (что на прак-
тике сводится к такой же защите). Г-н Мануйлов мог бы и на этом примере уяснить се-
бе то удивительное для него обстоятельство, что «ученики» выражают солидарность с
представителями буржуазии. Последовательный буржуа всегда будет стоять за отмену
указанных стеснений передвижения, а для рабочего — этой отмены требует самый на-
сущный интерес его. Следовательно, солидарность между ними вполне естественна и
неизбежна. Наоборот, аграриям (крупным и мелким, до хозяйственных мужичков
включительно) невыгоден этот
 * См. настоящий том, стр. 224. Ред.
504 В . И . ЛЕНИН
процесс отвлечения населения к промышленности, и они усердно стараются задержать
его, споспешествуемые теориями гг. народников.
Заключаем: по крупнейшему вопросу об отвлечении капитализмом населения от
земледелия г. Михайловский выказал полное непонимание учений Маркса, а соответст-
вующее разногласие русских «учеников» и народников как по теоретическим, так и по
практическим пунктам он обошел ничего не говорящими фразами.
————
 505
ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА
МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ?
В № 10 «Русского Богатства» за 1897 год г. Михайловский пишет, пересказывая от-
зыв г-на Минского о «диалектических материалистах»: «ему (г-ну Минскому) должно
быть известно, что эти люди не желают состоять ни в какой преемственной связи с
прошлым и решительно отказываются от наследства» (стр. 179), т. е. от «наследства
60—70-х годов», от которого торжественно отказывался в 1891 г. г-н В. Розанов в «Мо-
сковских Ведомостях» (стр. 178).
В этом отзыве г-на Михайловского о «русских учениках» масса фальши. Правда, г.
Михайловский — не единственный и не самостоятельный автор этой фальши об «отка-
зе русских учеников от наследства», — ее повторяют уже давно чуть ли не все предста-
вители либерально-народнической прессы, воюя против «учеников». В начале своей
ярой войны с «учениками» г. Михайловский, сколько помнится, еще не додумался до
этой фальши, и ее раньше него придумали другие. Потом он счел нужным подхватить и
ее. Чем дальше развивали свои воззрения в русской литературе «ученики», чем подроб-
нее и обстоятельнее высказывались они по целому ряду и теоретических, и практиче-
ских вопросов, — тем реже можно было встретить во враждебной прессе возражение
по существу против основных пунктов нового направления, против взгляда на прогрес-
сивность русского капитализма, на вздорность народнической идеализации мелкого
производителя, на необходимость искать объяснения течениям общественной мысли и
юридико-политическим учреждениям
508 В . И . ЛЕНИН
в материальных интересах различных классов русского общества. Эти основные пунк-
ты замалчивались, о них предпочитали и предпочитают не говорить, но зато тем боль-
ше сочинялось выдумок, долженствующих дискредитировать новое направление. К
числу таких выдумок, «плохих выдумок», относится и эта ходячая фраза об «отказе
русских учеников от наследства», о разрыве их с лучшими традициями лучшей, пере-
довой части русского общества, о перерыве ими демократической нити и т. п., и т. д., и
как там еще это ни выражалось. Чрезвычайная распространенность подобных фраз по-
буждает нас остановиться на подробном рассмотрении и опровержении их. Чтобы наше
изложение не показалось голословным, мы начнем с одной историко-литературной па-
раллели между двумя «публицистами деревни», взятыми для характеристики «наслед-
ства». Оговариваемся, что мы ограничиваемся исключительно вопросами экономиче-
скими и публицистическими, рассматривая из всего «наследства» только эти вопросы и
оставляя в стороне вопросы философские, литературные, эстетические и т. п.
I
ОДИН ИЗ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ «НАСЛЕДСТВА»
Тридцать лет тому назад, в 1867-м году, в журнале «Отечественные Записки»167 на-
чали печататься публицистические очерки Скалдина под заглавием: «В захолустье и в
столице». Очерки эти печатались в течение трех лет, 1867—1869. В 1870-м году автор
собрал их вместе и издал отдельной книгой под тем же заглавием*
. Ознакомление с
этой книгой, почти совсем забытой в настоящее время, чрезвычайно поучительно по
интересующему нас вопросу, т. е. по вопросу об отношении представителей «наследст-
ва» к народникам и к «русским ученикам». Заглавие книги неточно. Автор сам заметил
это и объясняет в предисловии к своей книге, что его тема — отношение «столицы» к
«деревне»,
 * Скалдин. «В захолустье и в столице», СПБ. 1870 (стр. 451). Мы не имели возможности достать
«Отеч. Зап.» за указанные годы и пользовались только этой книгой168.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 509
т. е. публицистические очерки деревни, и что особо о столице он говорить не намерен.
То есть, пожалуй, и был бы намерен, да находит это неудобным: ?? ????µ?? — ??
?????µ??, ?? ?? ?????µ?? — ?? ????µ?? (?так, как я мог бы, я не хочу, а так, как хотел
бы, не могу) — цитирует Скалдин, в пояснение этого неудобства, выражение одного
греческого писателя.
Дадим вкратце изложение взглядов Скалдина.
Начнем с крестьянской реформы169
, — этого исходного пункта, к которому неиз-
бежно должен восходить и по сю пору каждый, желающий изложить свои общие воз-
зрения по экономическим и публицистическим вопросам. В книге Скалдина крестьян-
ской реформе уделено очень много места. Скалдин был едва ли не первым писателем,
систематически, на основании обширных фактов и подробного рассмотрения всей жиз-
ни деревни, показавшим бедственное положение крестьян после проведения реформы,
ухудшение их быта, новые формы их экономической, юридической и бытовой зависи-
мости, — одним словом, показавшим все то, что с тех пор так обстоятельно и детально
было показано и доказано многочисленными исследованиями и описаниями. Теперь
все эти истины — не новость. Тогда — они были не только новы, но и возбуждали не-
доверие в либеральном обществе, которое боялось, не скрывается ли за этими указа-
ниями на так называемые «недостатки реформы» осуждения ее и скрытого крепостни-
чества. Интерес воззрений Скалдина усиливается еще тем, что автор был современни-
ком реформы (а может быть, даже и участником ее. Мы не имеем в своем распоряже-
нии никаких историко-литературных сведений и биографических данных о Скалдине).
Его воззрения основаны, следовательно, на непосредственном наблюдении и тогдаш-
ней «столицы», и тогдашней «деревни», а не на кабинетном изучении книжного мате-
риала.
В воззрениях Скалдина на крестьянскую реформу прежде всего обращает внимание
современного читателя, привыкшего к народническим слащавым россказням на эту те-
му, чрезвычайная трезвость автора. Скалдин смотрит на реформу без всяких само-
обольщений,
510 В . И . ЛЕНИН
без всякой идеализации, смотрит как на сделку между двумя сторонами, помещиками и
крестьянами, которые пользовались до сих пор сообща землею на известных условиях
и теперь вот разделились, причем с этим разделом изменилось и юридическое положе-
ние обеих сторон. Фактором, определившим способ этого раздела и величину доли, по-
лученной каждою стороною, были интересы сторон. Эти интересы определяли стрем-
ления обеих сторон, а возможность для одной стороны принимать непосредственное
участие в самой реформе и в практическом развитии различных вопросов ее осуществ-
ления определила, между прочим, преобладание одной стороны. Именно таково пони-
мание реформы у Скалдина. На главном вопросе реформы, наделах и платежах, Скал-
дин останавливается особенно подробно, возвращаясь к ним неоднократно в своих
очерках. (Книга Скалдина разделяется на 11 очерков, которые имеют самостоятельное
содержание, напоминая по форме отдельные письма из деревни. Первый очерк помечен
1866-ым годом, последний — 1869-ым.) О так называемых «малоземельных» крестья-
нах в книге Скалдина, разумеется, нет ничего нового для современного читателя, но
для конца 60-х годов его доказательства были и новы и ценны. Мы не станем, конечно,
повторять их, и отметим лишь особенность той характеристики явления, которую дает
Скалдин, — особенность, выгодно отличающую его от народников. Скалдин говорит
не о «малоземелье», а о «слишком значительной отрезке от крестьянских наделов» (стр.
213, то же 214 и многие другие; ср. заглавие III очерка), о том, что высшие наделы, оп-
ределенные положениями, оказались ниже действительных наделов (стр. 257), приводя,
между прочим, чрезвычайно характерные и типичные отзывы крестьян об этой стороне
реформы*
. Разъяснения и доказательства этого факта у Скалдина чрезвычайно
 *
 «Землю-то нашу он (курсив автора) так обрезал, что нам без этой отрезной земли жить нельзя; со
всех сторон окружил нас своими полями, так что нам скотины выгнать некуда; вот и плати ты за надел
особо да за обрезную землю еще особо, сколько потребует». «Какое же это улучшение быта! — говорил
мне один грамотный и бывалый мужик из прежних оброчных, — оброк-то на нас оставили прежний, а
землю обрезали».
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 511
обстоятельны, сильны и даже резки для писателя вообще чрезвычайно умеренного,
трезвого и по общим своим воззрениям, несомненно, буржуазного. Значит, сильно бро-
силось в глаза это явление, если даже такой писатель, как Скалдин, говорит об этом так
энергично. О тяжести платежей Скалдин говорит тоже чрезвычайно энергично и об-
стоятельно, доказывая свои положения массою фактов. «Непомерные налоги, — читаем
в подзаголовке III очерка (1867), — суть главная причина их (крестьян) бедности», и
Скалдин показывает, что налоги выше дохода крестьян от земли, приводит из «Трудов
податной комиссии» данные о распределении русских налогов на взимаемые с высших
и с низших классов, причем, оказывается, на последние классы падает 76% всех нало-
гов, а на первые — 17%, тогда как в Западной Европе отношения везде несравненно
благоприятнее для низших классов. В подзаголовке VII очерка (1868) читаем: «Чрез-
мерные денежные повинности составляют одну из главных причин бедности крестьян»,
и автор показывает, как новые условия жизни сразу потребовали от крестьянина денег,
денег и денег, как в «Положении» было принято за правило вознаграждать помещиков
и за крепостное право (252), как высота оброка определена была «из подлинных сведе-
ний помещиков, их управляющих и старост, т. е. из данных совершенно произвольных
и не представлявших ни малейшей достоверности» (255), вследствие чего средние об-
роки, выведенные комиссиями, оказались выше действительных средних оброков. «К
тяжести налогов прибавилась для крестьян еще потеря земли, которою они пользова-
лись века» (258). «Если бы оценка земли для выкупа сделана была не по капитализации
оброка, а по ее действительной стоимости в эпоху освобождения, то выкуп мог бы со-
вершиться весьма легко и не потребовал бы даже содействия правительства, ни выпус-
ка кредитных билетов» (264). «Выкуп, долженствовавший, по мысли Положения 19-го
февраля, облегчить крестьян и завершить собою дело улучшения их быта, в действи-
тельности нередко обращается к большему их стеснению» (269). Мы приводим все эти
512 В . И . ЛЕНИН
выписки — сами по себе мало интересные и отчасти устаревшие, — чтобы показать, с
какой энергией высказывался за интересы крестьян писатель, враждебно относящийся к
общине и высказавшийся по целому ряду вопросов как настоящий манчестерец. Весьма
поучительно отметить полное совпадение почти всех полезных и нереакционных по-
ложений народничества с положениями этого манчестерца. Само собою разумеется,
что при таких взглядах Скалдина на реформу он никак не мог предаваться той сладень-
кой идеализации ее, которой предавались и предаются народники, говоря, что она
санкционировала народное производство, что она была выше западноевропейских кре-
стьянских реформ, что она сделала из России как бы tabula rasa* и т. д. Скалдин не
только ничего подобного не говорил и не мог говорить, но даже прямо говорил, что у
нас крестьянская реформа состоялась на условиях менее выгодных для крестьян, что
она принесла меньше пользы, чем на Западе. «Вопрос будет поставлен прямо, — писал
Скалдин, — если мы спросим себя: почему благие последствия освобождения не обна-
ружились у нас с такою же быстротою и прогрессивным возрастанием, как обнаружи-
лись они, напр., в Пруссии и Саксонии в первой четверти нынешнего столетия?» (221).
«В Пруссии, как и во всей Германии, выкупались не наделы крестьян, давно уже при-
знанные законом их собственностью, но крестьянские обязательные повинности поме-
щикам» (272).
От экономической стороны реформы в оценке Скалдина перейдем к юридической.
Скалдин — ярый враг круговой поруки, паспортной системы и патриархальной власти
«мира» в крестьянстве (и мещанского общества) над их членами. В III очерке (1867) он
настаивает на отмене круговой поруки, подушной подати и паспортной системы, на не-
обходимости уравнительного поимущественного налога, на замене паспортов бесплат-
ными и бессрочными свидетельствами. «Налога на паспорта внутри отечества не суще-
ствует ни в одном другом
 *
 — чистое место. Ред.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 513
цивилизованном государстве» (109). Известно, что этот налог отменен лишь в 1897 го-
ду. В заглавии IV очерка читаем: «произвол сельских обществ и градских дум при вы-
сылке паспортов и взимании налогов с отсутствующих плательщиков...». «Круговая
порука, это — тяжелое ярмо, которое должны тянуть исправные и домовитые хозяева
для гуляк и лентяев» (126). Замечавшееся уже и тогда разложение крестьянства Скал-
дин хочет объяснить личными качествами поднимающихся и опускающихся. — Автор
описывает подробно те затруднения, с которыми крестьяне, живущие в С.-Петербурге,
получают паспорта и отсрочивают их, и отвергает возражение тех, которые скажут:
«слава богу, что вся эта масса безземельных крестьян не приписалась к городам, не
увеличила собой количества городских жителей, не имеющих недвижимой собственно-
сти...» (130). «Варварская круговая порука...» (131)... «Спрашивается, можно ли назвать
граждански свободными людей, поставленных в подобное положение? Не те же ли это
— glebae adscripti?»*
 (132). Винят крестьянскую реформу. «Но разве крестьянская ре-
форма виновна в том, что законодательство, освободив крестьянина от крепости поме-
щику, не придумало ничего для избавления его от крепости обществу и месту припис-
ки... Где же признаки гражданской свободы, когда крестьянин не может располагать ни
своим местопребыванием, ни родом своих занятий?» (132). Нашего крестьянина Скал-
дин в высшей степени верно и метко называет «оседлым пролетарием» (231)**. В загла-
вии очерка VIII (1868 г.) читаем: «прикрепление крестьян к их обществам и наделам
препятствует улучшению
 *
 — Крестьяне эпохи древней Римской империи, приписанные к земельным участкам, с которых они
не могли уходить, как бы эти участки ни были убыточны. Ред. ** Скалдин очень подробно показал правильность не только первой, но и второй части этого опреде-
ления (пролетарий). Он много места в своих очерках уделил описанию зависимого положения крестьян и
их нищеты, описанию тяжелого положения батраков, «описанию голода 1868 г.» (заглавие очерка V) и
всяческих форм кабалы и принижения крестьянина. И в 60-х годах были, как и в 90-х, люди, замалчи-
вавшие и отрицавшие голод. Скалдин горячо восстает против них. Разумеется, было бы лишним приво-
дить подробные выписки по этому предмету.
514 В . И . ЛЕНИН
их быта... Препятствие к развитию отхожих промыслов». «После невежества крестьян и
подавленности их прогрессивно возрастающими налогами, одною из причин, задержи-
вающих развитие крестьянского труда и, следовательно, крестьянского благосостояния,
служит прикрепление крестьян к их обществам и наделам. Привязывать рабочие руки к
одному месту и оковывать поземельную общину нерасторжимыми узами — это есть
условие само по себе уже крайне невыгодное для развития труда, личной предприим-
чивости и мелкой поземельной собственности» (284). «Крестьяне, прикованные к наде-
лам и обществам, лишенные возможности употреблять свой труд там, где он оказыва-
ется производительнее и для них выгоднее, как бы застыли в той скученной, стадооб-
разной, непроизводительной форме быта, в которой они вышли из рук крепостного
права» (285). Автор смотрит, след., на эти вопросы крестьянского быта с чисто буржу-
азной точки зрения, но, несмотря на это (вернее: именно благодаря этому), он чрезвы-
чайно правильно оценивает вред прикрепления крестьян для всего общественного раз-
вития и для самих крестьян. С особенной силой (добавим от себя) вред этот сказывает-
ся на самых низших группах крестьянства, на сельском пролетариате. Очень метко го-
ворит Скалдин: «превосходна заботливость закона о том, чтобы крестьяне не остались
безземельны; но не надобно забывать, что у самих крестьян заботливость о том же
предмете несравненно сильнее, чем у какого бы то ни было законодателя» (286). «Кро-
ме прикрепления крестьян к их наделам и обществам, даже временные отлучки их для
заработков сопряжены для них со множеством стеснений и расходов, вследствие кру-
говой поруки и паспортной системы» (298). «Для множества крестьян был бы, по мо-
ему мнению, открыт выход из теперешнего затруднительного положения, если бы были
приняты... меры, облегчающие крестьянам отказ от земли» (294). Здесь Скалдин выра-
жает пожелание, резко противоречащее народническим проектам, которые все сводятся
к обратному, к закреплению общины, неотчуждаемости наделов и т. п. Многочислен-
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 515
ные факты вполне доказали с тех пор, что Скалдин был вполне прав: охранение при-
крепления крестьян к земле и сословной замкнутости крестьянской общины только
ухудшает положение сельского пролетариата и задерживает экономическое развитие
страны, не будучи нисколько в силах защитить «оседлого пролетария» от худших ви-
дов кабалы и зависимости, от самого низкого падения заработной платы и жизненного
уровня.
Из вышеприведенных выписок читатель мог уже заметить, что Скалдин — враг об-
щины. Он восстает против общины и переделов с точки зрения личной собственности,
предприимчивости и т. д. (стр. 142 и сл.). Защитникам общины Скалдин возражает, что
«вековое обычное право» отжило свой век: «Во всех странах, по мере сближения сель-
ских жителей с цивилизованною средою, обычное право их теряло свою первобытную
чистоту, подвергалось порче и искажениям. У нас замечается то же самое явление:
власть мира мало-помалу превращается во власть мироедов и сельских писарей и вме-
сто того, чтобы охранять личность крестьянина, ложится на него тяжелым ярмом» (143)
— замечание очень верное, которое за эти 30 лет подтвердилось бездною фактов. «Пат-
риархальная семья, общинное владение землею, обычное право», по мнению Скалдина,
безвозвратно осуждены историей. «Те, которые желали бы навсегда удержать для нас
эти почтенные памятники прожитых веков, тем самым доказывают, что они более спо-
собны увлекаться идеей, чем проникать действительность и разуметь неудержимый ход
истории» (162), и Скалдин прибавляет к этому, фактически верному, замечанию — го-
рячие манчестерские филиппики. «Общинное пользование землею, — говорит он в
другом месте, — ставит каждого крестьянина в рабскую зависимость от всего общест-
ва» (222). Итак, безусловная вражда к общине с точки зрения чисто буржуазной соеди-
няется у Скалдина с выдержанной защитой интересов крестьян. С враждою к общине
Скалдин вовсе не соединяет тех глупеньких проектов насильственного уничтожения
общины и насильственного введения такой же другой систему
516 В . И . ЛЕНИН
владения землей, — проектов, которые сочиняют обыкновенно современные противни-
ки общины, стоящие за грубое вмешательство в крестьянскую жизнь и высказываю-
щиеся против общины вовсе не с точки зрения интересов крестьян. Скалдин, напротив,
усиленно протестует против причисления его к сторонникам «насильственного унич-
тожения общинного пользования землею» (144). «Положение 19 февраля, — говорит
он, — весьма мудро предоставило самим крестьянам... перейти... от общинного пользо-
вания к посемейному. Действительно, никто, кроме самих крестьян, не может решить
основательно вопроса о времени такого перехода». Следовательно, Скалдин — против-
ник общины только в том смысле, что она стесняет экономическое развитие, выход
крестьян из общества, отказ от земли, т. е. в том же смысле, в каком враждебны к ней
теперь «русские ученики»; с защитой своекорыстных интересов помещиков, с защитой
остатков и духа крепостного права, с защитой вмешательства в жизнь крестьян, — эта
вражда не имеет ничего общего. Различие это весьма важно иметь в виду, ибо совре-
менные народники, привыкшие видеть врагов общины лишь в лагере «Московских Ве-
домостей» и т. п., весьма охотно прикидываются непонимающими иной вражды к об-
щине. Общая точка зрения Скалдина на причины бедственного положения крестьян
сводится к тому, что все эти причины лежат в остатках крепостного права. Описав го-
лод 1868 года, Скалдин замечает, что на этот голод злорадно указывали крепостники,
видя причину голода в распущенности крестьян, в отмене помещичьей опеки и т. п.
Скалдин горячо восстает против этих взглядов. «Причины обеднения крестьян, — го-
ворит он, — унаследованы от крепостного права (212), а не результат его отмены; это
— те общие причины, которые держат большинство наших крестьян на степени близ-
кой к пролетариату», и Скалдин повторяет вышеприведенные отзывы о реформе. Неле-
по нападать на семейные разделы: «Если разделы и наносят временный ущерб матери-
альным выгодам крестьян, зато они спасают их личную свободу и нравственное досто-
инство кре-
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 517
стьянской семьи, т. е. те высшие блага человека, без которых невозможны никакие ус-
пехи гражданственности» (217), и Скалдин справедливо указывает истинные причины
похода против разделов: «многие помещики слишком преувеличивают вред, происте-
кающий от разделов, и сваливают на них, равно как и на пьянство, все последствия тех
или других причин крестьянской бедности, признать которые помещикам так нежела-
тельно» (218). Тем, кто говорит, что теперь много пишут о крестьянской бедности, то-
гда как прежде не писали, значит, положение крестьян ухудшилось, Скалдин отвечает:
«Чтобы чрез сравнение нынешнего положения крестьян с прежним можно было судить
о результатах освобождения из-под власти помещиков, для этого следовало бы, еще
при господстве крепостного права, обрезать крестьянские наделы так, как они теперь
обрезаны, обложить крестьян всеми теми повинностями, которые явились уже после
освобождения, и посмотреть, как выносили бы крестьяне такое положение» (219). Это
— в высшей степени характерная и важная черта воззрений Скалдина, что он все при-
чины ухудшения положения крестьян сводит к остаткам крепостного права, оставивше-
го в наследство отработки, оброки, обрезки земель, личную бесправность и оседлость
крестьян. Того, что в самом строе новых общественно-экономических отношений, в
самом строе пореформенного хозяйства могут заключаться причины крестьянского
обеднения, — этого Скалдин не только не видит, но и абсолютно не допускает подоб-
ной мысли, глубоко веря, что с полной отменой всех этих остатков крепостного права
наступит всеобщее благоденствие. Его точка зрения — именно отрицательная: устра-
ните препятствия свободному развитию крестьянства, устраните унаследованные от
крепостного права путы, — и все пойдет к лучшему в сем лучшем из миров. «Со сторо-
ны государственной власти, — говорит Скалдин, — здесь (т. е. по отношению к кресть-
янству) может быть только один путы постепенно и неослабно устранять те причины,
которые довели нашего крестьянина до его настоящего притупления и бедности и не
дают ему
518 В . И . ЛЕНИН
возможности подняться и стать на ноги» (224, курсив мой). Крайне характерен в этом
отношении ответ Скалдина тем, кто защищает «общину» (т. е. прикрепление крестьян к
обществам и наделам), указанием, что иначе «образуется сельский пролетариат». «Это
возражение, — говорит Скалдин, — само собою падает, когда мы вспомним, какие не-
объятные пространства земли лежат у нас впусте, не находя для себя рабочих рук. Если
закон не будет стеснять у нас естественного распределения рабочих сил, то в России
действительными пролетариями могут быть только люди, нищенствующие по ремеслу
или неисправимо порочные и пьянствующие» (144) — типичная точка зрения экономи-
стов и «просветителей» XVIII века, веривших, что отмена крепостного права и всех его
остатков создает на земле царство всеобщего благополучия. — Народник, вероятно,
свысока взглянул бы на Скалдина и сказал, что это просто — буржуа. — Да, конечно,
Скалдин — буржуа, но он представитель прогрессивной буржуазной идеологии, на ме-
сто которой у народника является мелкобуржуазная, по целому ряду пунктов реакци-
онная. А те практические и реальные интересы крестьян, которые совпадали и совпа-
дают с требованиями всего общественного развития, этот «буржуа» умел защищать
еще лучше народника!
*
Чтобы закончить характеристику воззрений Скалдина, добавим, что он — противник
сословности, защитник единства суда для всех сословий, сочувствует «в теории» бессо-
словной волости, горячий сторонник народного образования, особенно общего, сто-
ронник самоуправления и земских учреждений, сторонни:; широкого поземельного
кредита, особенно мелкого, ибо на покупку земли сильный спрос у крестьян. «Манче-
стерец» сказывается и тут: Скалдин говорит, напр., что
 * И наоборот: все те прогрессивные практические мероприятия, которые мы встречаем у народников,
по своему содержанию вполне буржуазны, т. е. идут на пользу именно капиталистическому, а не другому
какому развитию. Только мелкие буржуа и могли сочинить теорию, будто расширение крестьянского
землевладения, уменьшение податей, переселения, кредит, подъем техники, упорядочение сбыта и т. п.
мероприятия служат какому-то «народному производству».
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 519
земские и городские банки — «патриархальная или первобытная форма банков», кото-
рая должна уступить место банкам частным, имеющим «все преимущества» (80). При-
дание земле ценности «может быть достигнуто оживлением промышленной и коммер-
ческой деятельности в наших провинциях» (71) и т. п.
Подведем итоги. По характеру воззрений Скалдина можно назвать буржуа-
просветителем. Его взгляды чрезвычайно напоминают взгляды экономистов XVIII века
(разумеется, с соответственным преломлением их через призму русских условий), и
общий «просветительный» характер «наследства» 60-х годов выражен им достаточно
ярко. Как и просветители западноевропейские, как и большинство литературных пред-
ставителей 60-х годов, Скалдин одушевлен горячей враждой к крепостному праву и
всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области. Это пер-
вая характерная черта «просветителя». Вторая характерная черта, общая всем русским
просветителям, — горячая защита просвещения, самоуправления, свободы, европей-
ских форм жизни и вообще всесторонней европеизации России. Наконец, третья харак-
терная черта «просветителя» это — отстаивание интересов народных масс, главным
образом крестьян (которые еще не были вполне освобождены или только освобожда-
лись в эпоху просветителей), искренняя вера в то, что отмена крепостного права и его
остатков принесет с собой общее благосостояние и искреннее желание содействовать
этому. Эти три черты и составляют суть того, что у нас называют «наследством 60-х
годов», и важно подчеркнуть, что ничего народнического в этом наследстве нет. Есть
не мало в России писателей, которые по своим взглядам подходят под указанные черты
и которые не имели никогда ничего общего с народничеством. При наличности в миро-
созерцании писателя указанных черт его всегда и все признают «сохранившим тради-
ции 60-х годов», совершенно независимо от того, как он относится к народничеству.
Никто не вздумает, конечно, сказать, что, напр., г. М. Стасюлевич, юбилей которого
недавно праздновался, «отрекся от наследства»
520 В . И . ЛЕНИН
на том основании, что он был противником народничества или относился безразлично
к выдвинутым народничеством вопросам. Мы взяли в пример Скалдина* именно пото-
му, что, будучи несомненным представителем «наследства», он в то же время и безус-
ловный враг тех учреждений старины, которые взяло под свою защиту народничество.
Мы сказали выше, что Скалдин — буржуа. Доказательства этой характеристики бы-
ли в достаточном количестве приведены выше, но необходимо оговориться, что у нас
зачастую крайне неправильно, узко, антиисторично понимают это слово, связывая с
ним (без различия исторических эпох) своекорыстную защиту интересов меньшинства.
Нельзя забывать, что в ту пору, когда писали просветители XVIII века (которых обще-
признанное мнение относит к вожакам буржуазии), когда писали наши просветители от
40-х до 60-х годов, все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным пра-
вом и его остатками. Новые общественно-экономические отношения и их противоречия
тогда были еще в зародышевом состоянии. Никакого своекорыстия поэтому тогда в
идеологах буржуазии не проявлялось; напротив, и на Западе и в России они совершен-
но искренно верили в общее благоденствие и искренно желали его, искренно не видели
(отчасти не могли еще видеть) противоречий в том строе, который вырастал из крепо-
стного. Скалдин недаром цитирует в одном месте своей книги Адама Смита: мы
 * Нам возразят, пожалуй, что Скалдин не типичен для 60-х годов по своей вражде к общине и по сво-
ему тону. Но дело тут вовсе не в одной общине. Дело в общих всем просветителям воззрениях, которые
разделяет и Скалдин. Что же касается до его тона, то он действительно, пожалуй, не типичен по своей
спокойной рассудительности, умеренности, постепеновщине и т. д. Недаром Энгельс назвал Скалдина
liberalhonservaliv (умеренным консерватором. Ред.)170. Однако взять представителя наследства с более
типичным тоном было бы, во-1-х, неудобно по разным причинам, а во-2-х, могло бы породить недоразу-
мение при параллели с современным народничеством171. По самому характеру нашей задачи, тон (в про-
тивоположность пословице) не делает музыки, и не типичный тон Скалдина тем резче выделяет его «му-
зыку», т. е. содержание его взглядов. А нас только это содержание и интересует. Только по содержанию
взглядов (отнюдь не по тону писателей) мы и намерены провести параллель между представителями на-
следства и народниками современной эпохи.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 521
видели, что и воззрения его и характер его аргументации во многом повторяют тезисы
этого великого идеолога передовой буржуазии.
И вот если мы сопоставим практические пожелания Скалдина, с одной стороны, с
взглядами современных народников, а с другой стороны, с отношением к ним «русских
учеников», то мы увидим, что «ученики» всегда будут стоять за поддержку пожеланий
Скалдина, ибо эти пожелания выражают интересы прогрессивных общественных клас-
сов, насущные интересы всего общественного развития по данному, т. е. капиталисти-
ческому, пути. То же, что изменили народники в этих практических пожеланиях Скал-
дина или в его постановке вопросов, — является минусом и отвергается «учеником».
Ученики «накидываются» не на «наследство» (это — вздорная выдумка), а на романти-
ческие и мелкобуржуазные прибавки к наследству со стороны народников. К этим при-
бавкам мы теперь и перейдем.
II
ПРИБАВКА НАРОДНИЧЕСТВА К «НАСЛЕДСТВУ»
От Скалдина перейдем к Энгельгардту. Его письма «Из деревни» — тоже публици-
стические очерки деревни, так что и содержание и даже форма его книги очень похожи
на книгу Скалдина. Энгельгардт гораздо талантливее Скалдина, его письма из деревни
написаны несравненно живее, образнее. У него нет длинных рассуждений солидного
автора «В захолустье и в столице», но зато у него гораздо больше метких характери-
стик и других образов. Неудивительно, что книга Энгельгардта пользуется такой проч-
ной симпатией читающей публики и недавно еще была переиздана вновь, тогда как
книга Скалдина почти совсем забыта, хотя письма Энгельгардта начали печататься в
«Отечеств. Записках» всего через два года спустя после выхода книги Скалдина. По-
этому нам нет никакой надобности знакомить читателя с содержанием книги Энгель-
гардта, а мы ограничимся лишь краткой характеристикой двух сторон его воззрений:
во-1-х, воззрений,
522 В . И . ЛЕНИН
свойственных «наследству» вообще и в частности общих Энгельгардту и Скалдину; во-
2-х, воззрений специфически народнических. Энгельгардт — уже народник, но в его
взглядах так много еще черт, общих всем просветителям, так много того, что отброше-
но или изменено современным народничеством, что затрудняешься, куда отнести его: к
представителям ли «наследства» вообще без народнической окраски или к народникам.
С первыми Энгельгардта сближает прежде всего замечательная трезвость его взглядов,
простая и прямая характеристика действительности, беспощадное вскрывание всех от-
рицательных качеств, «устоев» вообще и крестьянства в частности, — тех самых «усто-
ев», фальшивая идеализация и подкрашивание которых является необходимой состав-
ной частью народничества. Народничество Энгельгардта, будучи выражено чрезвычай-
но слабо и робко, находится поэтому в прямом и вопиющем противоречии с той карти-
ной действительности деревни, которую он нарисовал с такой талантливостью, и если
бы какой-нибудь экономист или публицист взял за основание своих суждений о дерев-
не те данные и наблюдения, которые приведены Энгельгардтом*
, то народнические вы-
воды из такого материала были бы невозможны. Идеализация крестьянина и его общи-
ны — одна из необходимых составных частей народничества, и народники всех оттен-
ков, начиная от г-на В. В. и кончая г-ном Михайловским, принесли обильную дань это-
му стремлению идеализации и подкрашивания «общины». У Энгельгардта нет и следа
такого подкрашивания. В противоположность ходячим фразам об общинности нашего
крестьянина, ходячим противопоставлениям этой «общинности» — индивидуализму
городов, конкуренции в капиталистическом хозяйстве
 * Мимоходом сказать: это было бы не только чрезвычайно интересно и поучительно, но и вполне за-
конным приемом экономиста-исследователя. Если ученые доверяют материалу анкет — ответам и отзы-
вам многих хозяев, сплошь и рядом пристрастных, малосведущих, не выработавших цельного воззрения,
не продумавших своих взглядов, — то отчего не доверять наблюдениям, которые целые 11 лет собирал
человек замечательной наблюдательности, безусловной искренности, человек, превосходно изучивший
то, о чем он говорит.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 523
и т. д., Энгельгардт вскрывает поразительный индивидуализм мелкого земледельца с
полной беспощадностью. Он подробно показывает, что наши «крестьяне в вопросах о
собственности самые крайние собственники» (стр. 62, цит. по изд. 1835 г.), что они
терпеть не могут «огульной работы», ненавидя ее по мотивам узко личным и эгоисти-
ческим: при огульной работе каждый «боится переработать» (стр. 206). Эта боязнь пе-
реработать доходит до высшей степени комизма (пожалуй, даже трагикомизма), когда
автор рассказывает, как живущие в одном доме и связанные общим хозяйством и род-
ством бабы моют каждая отдельно свою дольку стола, за которым обедают, или пооче-
редно доят коров, собирая молоко для своего ребенка (опасаются утайки молока) и при-
готовляя отдельно каждая для своего ребенка кашу (стр. 323). Энгельгардт так подроб-
но выясняет эти черты, подтверждает их такой массой примеров, что не может быть и
речи о случайности этих фактов. Одно из двух: или Энгельгардт — никуда не годный и
не заслуживающий доверия наблюдатель или россказни об общинности и общинных
качествах нашего мужика — пустая выдумка, переносящая на хозяйство черты, отвле-
ченные от формы землевладения (причем от этой формы землевладения отвлечены еще
все ее фискально-административные стороны). Энгельгардт показывает, что тенденция
мужика в его хозяйственной деятельности — кулачество: «известной дозой кулачества
обладает каждый крестьянин» (стр. 491), «кулаческие идеалы царят в крестьянской
среде»... «Я не раз указывал, что у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм,
стремление к эксплуатации»... «Каждый гордится быть щукой и стремится пожрать ка-
рася». Тенденция крестьянства — вовсе не к «общинному» строю, вовсе не к «народ-
ному производству», а к самому обыкновенному, всем капиталистическим обществам
свойственному, мелкобуржуазному строю — доказана Энгельгардтом превосходно.
Стремления зажиточного крестьянина пускаться в торговые операции (363), раздавать
под работу хлеб, покупать работу мужика бедного (стр. 457, 492 и др.), т. е., говоря
524 В . И . ЛЕНИН
экономическим языком, превращение хозяйственных мужичков в сельскую буржуазию,
Энгельгардт описал и доказал бесповоротно. «Если крестьяне не перейдут к артельно-
му хозяйству, — говорит Энгельгардт, — и будут хозяйничать каждый двор в одиноч-
ку, то и при обилии земли между земледельцами-крестьянами будут и безземельные и
батраки. Скажу более: полагаю, что разница в состояниях крестьян будет еще значи-
тельнее, чем теперь. Несмотря на общинное владение землей, рядом с «богачами» бу-
дет много обезземеленных фактически батраков. Что же мне или моим детям в том, что
я имею право на землю, когда у меня нет ни капитала, ни орудий для обработки? Это
все равно, что слепому дать землю — ешь ее!» (стр. 370). «Артельное хозяйство» с ка-
кой-то грустной иронией одиноко стоит здесь, как доброе, невинное пожелание, не
только не вытекающее из данных о крестьянстве, но даже прямо опровергаемое и ис-
ключаемое этими данными.
Другая черта, сближающая Энгельгардта с представителями наследства без всякой
народнической окраски, это — его вера в то, что главная и коренная причина бедствен-
ного положения крестьянства лежит в остатках крепостного права и в свойственной
ему регламентации. Устраните эти остатки и эту регламентацию — и дело наладится.
Безусловно отрицательное отношение Энгельгардта к регламентации, его едкое вы-
смеивание всяких попыток путем регламентации сверху облагодетельствовать мужика
— стоят в самой резкой противоположности с народническими упованиями на «разум и
совесть, знания и патриотизм руководящих классов» (слова г-на Южакова в «Р. Б—ве»,
1896, № 12, стр. 106), с народническим прожектерством насчет «организации производ-
ства» и т. п. Напомним, как саркастически обрушивался Энгельгардт на правило о том,
что на мельнице нельзя продавать водку, правило, имеющее в виду «пользу» мужика; с
каким негодованием говорит он об обязательном постановлении нескольких земств в
1880 г. не сеять рожь раньше 15 августа, об этом — вызванном тоже соображениями о
пользе мужика —
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 525
грубом вмешательстве кабинетных «ученых» в хозяйство «миллионов земледельцев-
хозяев» (424). Указав на такие правила и распоряжения, как запрещение курить в хвой-
ном лесу, стрелять щук весной, рубить березки на «май», разорять гнезда и т. п., Эн-
гельгардт саркастически замечает: «... забота о мужике всегда составляла и составляет
главную печаль интеллигентных людей. Кто живет для себя? Все для мужика живут!..
Мужик глуп, сам собою устроиться не может. Если никто о нем не позаботится, он все
леса сожжет, всех птиц перебьет, всю рыбу выловит, землю испортит и сам весь перем-
рет» (398). Скажите, читатель, мог ли бы этот писатель сочувствовать хотя бы излюб-
ленным народниками законам о неотчуждаемости наделов? Мог ли бы он сказать что-
либо подобное вышевыписанной фразе одного из столпов «Рус. Богатства»? Мог ли бы
он разделить точку зрения другого столпа того же журнала, г. Н. Карышева, упрекаю-
щего наши губернские земства (в 90-х годах!) в том, что они «не находят места» «для
систематических крупных, серьезных трат на организацию земледельческого труда»?*
Укажем еще одну черту, сближающую Энгельгардта с Скалдиным: это — бессозна-
тельное отношение Энгельгардта к многим чисто буржуазным пожеланиям и меро-
приятиям. Не то чтобы Энгельгардт старался подкрашивать мелких буржуа, сочинять
какие-нибудь отговорки (a la** г. В. В.) против применения к тем или другим предпри-
нимателям этой квалификации, — совсем нет. Энгельгардт просто, будучи практиком-
хозяином, увлекается всякими прогрессами, улучшениями в хозяйстве, совершенно не
замечая того, что общественная форма этих улучшений дает лучшее опровержение его
же собственных теорий о невозможности у нас капитализма. Напомним, напр., как ув-
лекается он успехами, достигнутыми им в своем хозяйстве благодаря системе сдельной
платы рабочим (за мятье льна, за молотьбу и т. п.). Энгельгардт и не подозревает как
будто, что
 «Русское Богатство», 1896 г., № 5, май. Статья г-на Карышева о затратах губернских земств на эко-
номические мероприятия. Стр. 20. ** — вроде. Ред.
526 В . И . ЛЕНИН
замена повременной платы штучного есть один из самых распространенных приемов
развивающегося капиталистического хозяйства, которое достигает этим приемом уси-
ления интенсификации труда и увеличения нормы сверхстоимости. Другой пример. Эн-
гельгардт высмеивает программу «Земледельческой Газеты»172: «прекращение сдачи
полей кругами, устройство батрачного хозяйства, введение усовершенствованных ма-
шин, орудий, пород скота, многопольной системы, улучшение лугов и выгонов и проч.
и проч.». — «Но ведь это только все общие фразы!» — восклицает Энгельгардт (128).
И, однако, именно эту программу и осуществил Энгельгардт в своей хозяйственной
практике, достигши технического прогресса в своем хозяйстве именно на основании
батрачной организации его. Или еще: мы видели, как откровенно и как верно разобла-
чил Энгельгардт настоящие тенденции хозяйственного мужика; но это нисколько не
помешало ему утверждать, что «нужны не фабрики и не заводы, а маленькие (курсив
Энгельгардта) деревенские винокурни, маслобойни» и пр. (стр. 336), т. е. «нужен» пе-
реход сельской буржуазии к техническим сельскохозяйственным производствам, — пе-
реход, который везде и всегда служил одним из важнейших симптомов земледельче-
ского капитализма. Тут сказалось то, что Энгельгардт был не теоретиком, а практиком-
хозяином. Одно дело — рассуждать о возможности прогресса без капитализма, другое
дело— хозяйничать самому. Задавшись целью рационально поставить свое хозяйство,
Энгельгардт вынужден был силою окружающих обстоятельств достигать этого прие-
мами чисто капиталистическими и оставить в стороне все свои теоретические и отвле-
ченные сомнения насчет «батрачества». Скалдин в теории рассуждал как типичный
манчестерец, совершенно не замечая ни этого характера своих рассуждений, ни соот-
ветствия их с нуждами капиталистической эволюции России. Энгельгардт на практике
вынужден был действовать как типичный манчестерец, вопреки своему теоретическому
протесту против капитализма и своему желанию верить в особые пути отечества.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 527
А у Энгельгардта была эта вера, которая и заставляет нас назвать его народником.
Энгельгардт уже ясно видит действительную тенденцию экономического развития
России и начинает отговариваться от противоречий этого развития. Он силится дока-
зать невозможность в России земледельческого капитализма, доказать, что «у нас нет
кнехта» (стр. 556), — хотя сам же подробнейшим образом опроверг россказни о доро-
говизне наших рабочих, сам же показал, за какую мизерную цену работает у него скот-
ник Петр с семьей, которому остается кроме содержания 6 рублей в год «на покупку
соли, постного масла, одежду» (стр. 10). «А и то ему завидуют, и откажи я ему — сей-
час же найдется 50 охотников занять его место» (стр. 11). Указывая на успех своего хо-
зяйства, на умелое обращение с плугом рабочих, Энгельгардт победоносно восклицает:
«и кто же пахари? Невежественные, недобросовестные русские крестьяне» (стр. 225).
Опровергнув своим собственным хозяйничаньем и своим разоблачением крестьян-
ского индивидуализма всякие иллюзии насчет «общинности», Энгельгардт, однако, не
только «верил» в возможность перехода крестьян к артельному хозяйству, но и выска-
зывал «убеждение», что это так и будет, что мы, русские, именно совершим это великое
деяние, введем новые способы хозяйничанья. «В этом-то и заключается наша самобыт-
ность, оригинальность нашего хозяйства» (стр. 349). Энгельгардт-реалист превращает-
ся в Энгельгардта-романтика, возмещающего полное отсутствие «самобытности» в
способах своего хозяйства и в наблюденных им способах хозяйства крестьян — «ве-
рою» в грядущую «самобытность»! От этой веры уже рукой подать и до ультранарод-
нических черт, которые — хотя и совсем единично — попадаются у Энгельгардта, до
узкого национализма, граничащего с шовинизмом («И Европу расколотим», «и в Евро-
пе мужик будет за нас» (стр. 387) — доказывал Энгельгардт по поводу войны одному
помещику), и даже до идеализации отработков! Да, тот самый Энгельгардт, который
посвятил так много превосходных страниц своей книги описанию
528 В . И . ЛЕНИН
забитого и униженного положения крестьянина, забравшего в долг денег или хлеба под
работу и вынужденного работать почти задаром при самых худших условиях личной
зависимости*
 — этот самый Энгельгардт договорился до того, что «хорошо было бы,
если бы доктор (речь шла о пользе и надобности врача в деревне. В. И.) имел свое хо-
зяйство, так, чтобы мужик мог отработать за леченье» (стр. 41). Комментарии излишни.
— В общем и целом, сопоставляя охарактеризованные выше положительные черты
миросозерцания Энгельгардта (т. е. общие ему с представителями «наследства» без
всякой народнической окраски) и отрицательные (т. е. народнические), мы должны
признать, что первые безусловно преобладают у автора «Из деревни», тогда как по-
следние являются как бы сторонней, случайной вставкой, навеянной извне и не вяжу-
щейся с основным тоном книги.
III
ВЫИГРАЛО ЛИ «НАСЛЕДСТВО»
ОТ СВЯЗИ С НАРОДНИЧЕСТВОМ?
— Да что же разумеете вы под народничеством? — спросит, вероятно, читатель. —
Определение того, какое содержание вкладывается в понятие «наследства», было дано
выше, а понятию «народничество» не дано никакого определения.
— Под народничеством мы разумеем систему воззрений, заключающую в себе сле-
дующие три черты: 1) Признание капитализма в России упадком, регрессом. Отсюда
стремления и пожелания «задержать», «остановить», «прекратить ломку» капитализ-
мом вековых устоев и т. п. реакционные вопли. 2) Признание самобытности русского
экономического строя вообще и крестьянина с его общиной, артелью и т. п. в частно-
сти. К русским экономическим отношениям не считают нужным применять вырабо-
танные современной наукой
 * Вспомните картинку, как староста (т. е. управляющий помещика) зовет крестьянина на работу, когда
у мужика свой хлеб сыпется, и его заставляет идти лишь упоминание о «спускании портков» в волости.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 529
понятия о различных общественных классах и их конфликтах. Общинное крестьянство
рассматривается как нечто высшее, лучшее сравнительно с капитализмом; является
идеализация «устоев». Среди крестьянства отрицаются и затушевываются те же проти-
воречия, которые свойственны всякому товарному и капиталистическому хозяйству,
отрицается связь этих противоречий с более развитой формой их в капиталистической
промышленности и в капиталистическом земледелии. 3) Игнорирование связи «интел-
лигенции» и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами
определенных общественных классов. Отрицание этой связи, отсутствие материалисти-
ческого объяснения этих социальных факторов заставляет видеть в них силу, способ-
ную «тащить историю по другой линии» (г. В. В.), «свернуть с пути» (г. Н. —он, г.
Южаков и т. д.) и т. п.
Вот что мы разумеем под «народничеством». Читатель видит, след., что мы употреб-
ляем этот термин в широком смысле слова, как употребляют его и все «русские учени-
ки», выступающие против целой системы воззрений, а не против отдельных представи-
телей ее. Между этими отдельными представителями, конечно, есть различия, иногда
немалые. Никто этих различий не игнорирует. Но приведенные черты миросозерцания
общи всем различнейшим представителям народничества, начиная от... ну, хоть ска-
жем, г. Юзова и кончая г-м Михайловским. Гг. Юзовы, Сазоновы, В. В. и т. п. к указан-
ным отрицательным чертам своих воззрений присоединяют еще другие отрицательные
черты, которых, напр., нет ни в г-не Михайловском, ни в других сотрудниках тепереш-
него «Рус. Богатства». Отрицать эти различия народников в тесном смысле слова от на-
родников вообще было бы, конечно, неправильно, но еще более неправильно было бы
игнорировать, что основные социально-экономические взгляды всех и всяких народни-
ков совпадают по вышеприведенным главным пунктам. А так как «русские ученики»
отвергают именно эти основные воззрения, а не только «печальные уклонения» от них
в худшую сторону, то они
530 В . И . ЛЕНИН
имеют, очевидно, полное право употреблять понятие «народничество» в широком зна-
чении слова. Не только имеют право, но и не могут поступать иначе.
Обращаясь к вышеочерченным основным воззрениям народничества, мы должны
прежде всего констатировать, что «наследство» совершенно ни при чем в этих воззре-
ниях. Есть целый ряд несомненных представителей и хранителей «наследства», кото-
рые не имеют ничего общего с народничеством, вопроса о капитализме вовсе и не ста-
вят, в самобытность России, крестьянской общины и т. п. вовсе не верят, в интеллиген-
ции и в юридико-политических учреждениях никакого фактора, способного «свернуть с
пути», не усматривают. Мы назвали выше для примера издателя-редактора «Вестника
Европы»173, которого в чем другом, а в нарушении традиций наследства обвинять нель-
зя. Наоборот, есть люди, подходящие по своим воззрениям под указанные основные
принципы народничества и при этом прямо и открыто «отрекающиеся от наследства»,
— назовем хоть того же г-на Я. Абрамова, которого указывает и г. Михайловский, или
г. Юзова. Того народничества, против которого воюют «русские ученики», даже и не
было вовсе в то время, когда (выражаясь юридическим языком) «открывалось» наслед-
ство, т. е. в 60-х годах. Зародыши, зачатки народничества были, конечно, не только в
60-х годах, но и в 40-х и даже еще раньше*
, — но история народничества нас вовсе те-
перь не занимает. Нам важно только, повторяем еще раз, установить, что «наследство»
60-х годов в том смысле, как мы очертили его выше, не имеет ничего общего с народ-
ничеством, т. е. по существу воззрений между ними нет общего, они ставят разные во-
просы. Есть хранители «наследства» ненародники, и есть народники, «отрекшиеся от
наследства». Разумеется, есть и народники, хранящие «наследство» или претендующие
на хранение его. Поэтому-то мы и говорим о связи наследства с народничеством. По-
смотрим же, что дала эта связь.
 * Ср. теперь книгу Туган-Барановского: «Русская фабрика» (СПБ. 1898 г.).
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 531
Во-первых, народничество сделало крупный шаг вперед против наследства, поста-
вив перед общественной мыслью на разрешение вопросы, которых хранители наследст-
ва частью еще не могли (в их время) поставить, частью же не ставили и не ставят по
свойственной им узости кругозора. Постановка этих вопросов есть крупная историче-
ская заслуга народничества, и вполне естественно и понятно, что народничество, дав
(какое ни на есть) решение этим вопросам, заняло тем самым передовое место среди
прогрессивных течений русской общественной мысли.
Но решение этих вопросов народничеством оказалось никуда не годным, основан-
ным на отсталых теориях, давно уже выброшенных за борт Западной Европой, осно-
ванным на романтической и мелкобуржуазной критике капитализма, на игнорировании
крупнейших фактов русской истории и действительности. Покуда развитие капитализ-
ма в России и свойственных ему противоречий было еще очень слабо, эта примитивная
критика капитализма могла держаться. Современному же развитию капитализма в Рос-
сии, современному состоянию наших знаний о русской экономической истории и дей-
ствительности, современным требованиям от социологической теории народничество
безусловно не удовлетворяет. Бывши в свое время явлением прогрессивным, как первая
постановка вопроса о капитализме, народничество является теперь теорией реакцион-
ной и вредной, сбивающей с толку общественную мысль, играющей на руку застою и
всяческой азиатчине. Реакционный характер народнической критики капитализма при-
дал народничеству в настоящее время даже такие черты, которые ставят его ниже того
миросозерцания, которое ограничивается верным хранением наследства*
. Что это так,
— мы постараемся показать сейчас на разборе каждой из отмеченных выше трех ос-
новных черт народнического миросозерцания.
 * Я уже имел случай заметить выше в статье об экономическом романтизме, что наши противники
проявляют поразительную близорукость, понимая термины: реакционный, мелкобуржуазный как поле-
мические выходки, тогда как эти выражения имеют совершенно определенный историко-философский
смысл. (См. настоящий том, стр. 211. Ред.)
532 В . И . ЛЕНИН
Первая черта — признание капитализма в России упадком, регрессом. Как только
вопрос о капитализме в России был поставлен, очень скоро выяснилось, что наше эко-
номическое развитие есть капиталистическое, и народники объявили это развитие рег-
рессом, ошибкой, уклонением с пути, предписываемого якобы всей исторической жиз-
нью нации, от пути, освященного якобы вековыми устоями и т. п. и т. д. Вместо горя-
чей веры просветителей в данное общественное развитие явилось недоверие к нему,
вместо исторического оптимизма и бодрости духа — пессимизм и уныние, основанные
на том, что, чем дальше пойдут дела так, как они идут, тем хуже, тем труднее будет
решить задачи, выдвигаемые новым развитием; являются приглашения «задержать» и
«остановить» это развитие, является теория, что отсталость есть счастье России и т. д.
С «наследством» все эти черты народнического миросозерцания не только не имеют
ничего общего, но прямо противоречат ему. Признание русского капитализма «уклоне-
нием с пути», упадком и т. п. ведет к извращению всей экономической эволюции Рос-
сии, к извращению той «смены», которая происходит перед нашими глазами. Увлечен-
ный желанием задержать и прекратить ломку вековых устоев капитализмом, народник
впадает в поразительную историческую бестактность, забывает о том, что позади этого
капитализма нет ничего, кроме такой же эксплуатации в соединении с бесконечными
формами кабалы и личной зависимости, отягчавшей положение трудящегося, ничего,
кроме рутины и застоя в общественном производстве, а следовательно, и во всех сфе-
рах социальной жизни. Сражаясь с своей романтической, мелкобуржуазной точки зре-
ния против капитализма, народник выбрасывает за борт всякий исторический реализм,
сопоставляя всегда действительность капитализма с вымыслом докапиталистических
порядков. «Наследство» 60-х годов с их горячей верой в прогрессивность данного об-
щественного развития, с их беспощадной враждой, всецело и исключительно направ-
ленной против остатков старины, с их убеждением, что стоит только вымести дочиста
эти остатки,
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 533
и дела пойдут как нельзя лучше, — это «наследство» не только ни при чем в указанных
воззрениях народничества, но прямо противоречит им.
Вторая черта народничества — вера в самобытность России, идеализация крестья-
нина, общины и т. п. Учение о самобытности России заставило народников хвататься за
устарелые западноевропейские теории, побуждало их относиться с поразительным лег-
комыслием к многим приобретениям западноевропейской культуры: народники успо-
каивали себя тем, что если мы не имеем тех или других черт цивилизованного челове-
чества, то зато «нам суждено» показать миру новые способы хозяйничанья и т. п. Тот
анализ капитализма и всех его проявлений, который дала передовая западноевропей-
ская мысль, не только не принимался по отношению к святой Руси, а, напротив, все
усилия были направлены на то, чтобы придумать отговорки, позволяющие о русском
капитализме не делать тех же выводов, какие сделаны относительно европейского. На-
родники расшаркивались пред авторами этого анализа и... и продолжали себе преспо-
койно оставаться такими же романтиками, против которых всю жизнь боролись эти ав-
торы. Это общее всем народникам учение о самобытности России опять-таки не только
не имеет ничего общего с «наследством», но даже прямо противоречит ему. «60-ые го-
ды», напротив, стремились европеизировать Россию, верили в приобщение ее к обще-
европейской культуре, заботились о перенесении учреждений этой культуры и на нашу,
вовсе не самобытную, почву. Всякое учение о самобытности России находится в пол-
ном несоответствии с духом 60-х годов и их традицией. Еще более не соответствует
этой традиции народническая идеализация, подкрашивание деревни. Эта фальшивая
идеализация, желавшая во что бы то ни стало видеть в нашей деревне нечто особенное,
вовсе непохожее на строй всякой другой деревни во всякой другой стране в период до-
капиталистических отношений, — находится в самом вопиющем противоречии с тра-
дициями трезвого и реалистического наследства. Чем дальше и глубже развивался ка-
питализм, чем сильнее
534 В . И . ЛЕНИН
проявлялись в деревне те противоречия, которые общи всякому товарно-
капиталистическому обществу, тем резче и резче выступала противоположность между
сладенькими россказнями народников об «общинности», «артельности» крестьянина и
т. п., с одной стороны, — и фактическим расколом крестьянства на деревенскую бур-
жуазию и сельский пролетариат, с другой; тем быстрее превращались народники, про-
должавшие смотреть на вещи глазами крестьянина, из сентиментальных романтиков в
идеологов мелкой буржуазии, ибо мелкий производитель в современном обществе пре-
вращается в товаропроизводителя. Фальшивая идеализация деревни и романтические
мечтания насчет «общинности» вели к тому, что народники с крайним легкомыслием
относились к действительным нуждам крестьянства, вытекающим из данного экономи-
ческого развития. В теории можно было сколько угодно говорить о силе устоев, но на
практике каждый народник прекрасно чувствовал, что устранение остатков старины,
остатков дореформенного строя, опутывающих и по сю пору с ног до головы наше кре-
стьянство, откроет дорогу именно капиталистическому, а не какому другому развитию.
Лучше застой, чем капиталистический прогресс — такова, в сущности, точка зрения
каждого народника на деревню, хотя, разумеется, далеко не всякий народник с наивной
прямолинейностью г-на В. В. решится открыто и прямо высказать это. «Крестьяне,
прикованные к наделам и обществам, лишенные возможности употреблять свой труд
там, где он оказывается производительнее и для них выгоднее, как бы застыли в той
скученной, стадообразной, непроизводительной форме быта, в которой они вышли из
рук крепостного права». Так смотрел один из представителей «наследства» с своей ха-
рактерной точки зрения «просветителя»174. — «Пускай лучше крестьяне продолжают
застывать в своей рутинной, патриархальной форме быта, чем расчищать дорогу для
капитализма в деревне» — так смотрит, в сущности, каждый народник. В самом деле,
не найдется, вероятно, ни одного народника, который бы решился отрицать, что со-
словная замкну-
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 535
тость крестьянской общины с ее круговой порукой и с запрещением продажи земли и
отказа от надела стоит в самом резком противоречии с современной экономической
действительностью, с современными товарно-капиталистическими отношениями и их
развитием. Отрицать это противоречие невозможно, но вся суть в том, что народники
как огня боятся такой постановки вопроса, такого сопоставления юридической обста-
новки крестьянства с экономическою действительностью, с данным экономическим
развитием. Народник упорно хочет верить в несуществующее и романтически сфанта-
зированное им развитие без капитализма, и поэтому... поэтому он готов задерживать
данное развитие, идущее путем капиталистическим. К вопросам о сословной замкнуто-
сти крестьянской общины, о круговой поруке, о праве крестьян продавать землю и от-
казываться от надела народник относится не только с величайшей осторожностью и бо-
язливостью за судьбу «устоев» (устоев рутины и застоя); мало того, народник падает
даже до такой степени низко, что приветствует полицейское запрещение крестьянам
продавать землю. «Мужик глуп, — можно сказать такому народнику словами Энгель-
гардта, — сам собою устроиться не может. Если никто о нем не позаботится, он все ле-
са сожжет, всех птиц перебьет, всю рыбу выловит, землю попортит и сам весь перем-
рет». Народник здесь уже прямо «отказывается от наследства», становясь реакцион-
ным. И заметьте притом, что это разрушение сословной замкнутости крестьянской об-
щины, по мере экономического развития, становится все более и более настоятельной
необходимостью для сельского пролетариата, тогда как для крестьянской буржуазии
неудобства, проистекающие отсюда, вовсе не так значительны. «Хозяйственный мужи-
чок» легко может арендовать землю на стороне, открыть заведение в другой деревне,
съездить куда угодно на любое время по торговым делам. Но для «крестьянина», жи-
вущего главным образом продажей своей рабочей силы, прикрепление к наделу и к
обществу означает громадное стеснение его хозяйственной деятельности, означает не-
возможность
536 В . И . ЛЕНИН
найти более выгодного нанимателя, означает необходимость продавать свою рабочую
силу именно местным покупателям ее, дающим всегда дешевле и изыскивающим вся-
ческие способы кабалы. — Поддавшись раз во власть романтическим мечтаниям, за-
давшись целью поддержать и охранить устои вопреки экономическому развитию, на-
родник незаметно для самого себя скатился по этой наклонной плоскости до того, что
очутился рядом с аграрием, который от всей души жаждет сохранения и укрепления
«связи крестьянина с землей». Стоит вспомнить хотя бы о том, как эта сословная замк-
нутость крестьянской общины породила особые способы наемки рабочих: рассылку
хозяевами заводов и экономии своих приказчиков по деревням, особенно недоимоч-
ным, для наиболее выгодного найма рабочих. К счастью, развитие земледельческого
капитализма, разрушая «оседлость» пролетария (таково действие так называемых от-
хожих земледельческих промыслов), постепенно вытесняет эту кабалу вольным най-
мом.
Другое, пожалуй, не менее рельефное подтверждение нашего положения о вреде со-
временных народнических теорий дает тот факт, что среди народников обычное явле-
ние — идеализация отработков. Мы выше привели пример того, как Энгельгардт, со-
вершивши свое народническое грехопадение, дописался до того, что «хорошо было
бы» развивать в деревне отработки! То же самое находили мы в знаменитом проекте г.
Южакова о земледельческих гимназиях («Русское Богатство», 1895, № 5)*
. Такой же
идеализации предавался в серьезных экономических статьях сотрудник Энгельгардта
по журналу, г. В. В., который утверждал, что крестьянин одержал победу над помещи-
ком, желавшим будто бы ввести капитализм; но беда состояла в том, что крестьянин
брался обработать земли помещика, получая за это от него землю «в аренду», — т. е.
восстановлял совершенно тот же самый способ хозяйства, который был и при крепост-
ном праве. Это — самые резкие примеры реакционного отношения народников к во-
просам на-
 * См. настоящий том, стр. 61—69 и 471—504. Ред.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 537
шего земледелия. В менее резкой форме вы встретите эту идею у каждого народника.
Каждый народник говорит о вреде и опасности капитализма в нашем земледелии, ибо
капитализм, изволите видеть, заменяет самостоятельного крестьянина батраком. Дей-
ствительность капитализма («батрак») противопоставляется вымыслу о «самостоя-
тельном» крестьянине: основывается этот вымысел на том, что крестьянин докапитали-
стической эпохи владеет средствами производства, причем скромно умалчивается о
том, что за эти средства производства надо платить вдвое против их стоимости; что эти
средства производства служат для отработков; что жизненный уровень этого «само-
стоятельного» крестьянина так низок, что в любой капиталистической стране его отне-
сли бы к пауперам; что к беспросветной нищете и умственной инертности этого «само-
стоятельного» крестьянина прибавляется еще личная зависимость, неизбежно сопрово-
ждающая докапиталистические формы хозяйства. Третья характерная черта народниче-
ства — игнорирование связи «интеллигенции» и юридико-политических учреждений
страны с материальными интересами определенных общественных классов — находит-
ся в самой неразрывной связи с предыдущими: только это отсутствие реализма в во-
просах социологических и могло породить учение об «ошибочности» русского капита-
лизма и о возможности «свернуть с пути». Это воззрение народничества опять-таки не
стоит ни в какой связи с «наследством» и традициями 60-х годов, а, напротив, прямо
противоречит этим традициям. Из этого воззрения, естественно, вытекает такое от-
ношение народников к многочисленным остаткам дореформенной регламентации в
русской жизни, которое ни в каком случае не могли бы разделить представители «на-
следства». Для характеристики этого отношения мы позволим себе воспользоваться
прекрасными замечаниями г. В. Иванова в статье «Плохая выдумка» («Новое Слово»,
сент. за 1897 г.). Автор говорит об известном романе г. Боборыкина «По-другому» и
изобличает непонимание им спора народников с «учениками». Г-н Боборыкин вклады-
вает в уста героя своего романа,
538 В . И . ЛЕНИН
народника, такой упрек по адресу «учеников», что они-де мечтают «о казарме с нестер-
пимым деспотизмом регламентации». Г-н В. Иванов замечает по поводу этого: «О не-
стерпимом деспотизме «регламентации» в качестве «мечты» своих противников они
(народники) не только не говорили, но и говорить, оставаясь народниками, не могут и
не будут. Суть их спора с «экономическими материалистами» в этой области заклю-
чается именно в том, что сохранившиеся у нас остатки старой регламентации могут, по
мнению народников, послужить основанием для дальнейшего развития регламентации.
Нестерпимость этой старой регламентации заслоняется от их глаз, с одной стороны,
представлением, будто сама «крестьянская душа (единая и нераздельная) эволюциони-
рует» в сторону регламентации, — с другой, убеждением в существующей или имею-
щей наступить нравственной красоте «интеллигенции», «общества» или вообще «руко-
водящих классов». Экономических материалистов они обвиняют в пристрастии не к
«регламентации», а, наоборот, к западноевропейским порядкам, основанным на отсут-
ствии регламентации. И экономические материалисты действительно утверждают, что
остатки старой регламентации, выросшей на основе натурального хозяйства, становят-
ся с каждым днем все «нестерпимее» в стране, перешедшей к денежному хозяйству,
вызывающему бесчисленные изменения как в фактическом положении, так и в умст-
венной и нравственной физиономии различных слоев ее населения. Они убеждены по-
этому, что условия, необходимые для возникновения новой благодетельной «регламен-
тации» экономической жизни страны, могут развиться не из остатков регламентации,
приноровленной к натуральному хозяйству и крепостному праву, а лишь в атмосфере
такого же широкого и всестороннего отсутствия этой старой регламентации, какое су-
ществует в передовых странах Западной Европы и Америки. В таком положении нахо-
дится вопрос о «регламентации» в споре между народниками и их противниками» (стр.loco citato — в цитированном месте. Ред.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 539
Это отношение народников к «остаткам старой регламентации» представляет из себя
самое, пожалуй, резкое отступление народничества от традиций «наследства». Пред-
ставители этого наследства, как мы видели, отличались бесповоротным и ярым осуж-
дением всех и всяческих остатков старой регламентации. Следовательно, с этой сторо-
ны «ученики» стоят несравненно ближе к «традициям» и «наследству» 60-х годов, чем
народники. Отсутствие социологического реализма, кроме указанной в высшей степени
важной ошибки народников, ведет также у них к той особой манере мышления и рас-
суждения об общественных делах и вопросах, которую можно назвать узко интелли-
гентным самомнением или, пожалуй, бюрократическим мышлением. Народник рассу-
ждает всегда о том, какой путь для отечества должны «мы» избрать, какие бедствия
встретятся, если «мы» направим отечество на такой-то путь, какие выходы могли бы
«мы» себе обеспечить, если бы миновали опасностей пути, которым пошла старуха-
Европа, если бы «взяли хорошее» и из Европы, и из нашей исконной общинности и т. д.
и т. п. Отсюда полное недоверие и. пренебрежение народника к самостоятельным тен-
денциям отдельных общественных классов, творящих историю сообразно с их интере-
сами. Отсюда то поразительное легкомыслие, с которым пускается народник (забыв об
окружающей его обстановке) во всевозможное социальное прожектерство, начиная от
какой-нибудь «организации земледельческого труда» и кончая «обмирщением произ-
водства» стараниями нашего «общества». «Mit der Grundlichkeit der geschichtlichen
Action wird der Umfang der Masse zunehmen, deren Action sie ist»*
 — в этих словах** вы-
ражено одно из самых глубоких и самых важных положений той историко-
философской теории, которую никак не хотят и не могут понять наши народники. По
мере расширения и углубления исторического творчества людей должен возрастать и
 * Marx, «Die heilige Familie» (Маркс, «Святое семейство». Ред.), 120.175 По Бельтову, стр. 235. ** «Вместе с основательностью исторического действия будет расти и объем массы, делом которой
оно является». Ред.
540 В . И . ЛЕНИН
размер той массы населения, которая является сознательным историческим деятелем.
Народник же всегда рассуждал о населении вообще и о трудящемся населении в част-
ности, как об объекте тех или других более или менее разумных мероприятий, как о ма-
териале, подлежащем направлению на тот или иной путь, и никогда не смотрел на раз-
личные классы населения, как на самостоятельных исторических деятелей при данном
пути, никогда не ставил вопроса о тех условиях данного пути, которые могут развивать
(или, наоборот, парализовать) самостоятельную и сознательную деятельность этих
творцов истории.
Итак, хотя народничество сделало крупный шаг вперед против «наследства» просве-
тителей, поставив вопрос о капитализме в России, но данное им решение этого вопроса
оказалось настолько неудовлетворительным, вследствие мелкобуржуазной точки зре-
ния и сентиментальной критики капитализма, что народничество по целому ряду важ-
нейших вопросов общественной жизни оказалось позади по сравнению с «просветите-
лями». Присоединение народничества к наследству и традициям наших просветителей
оказалось в конце концов минусом: тех новых вопросов, которые поставило перед рус-
ской общественной мыслью пореформенное экономическое развитие России, народни-
чество не решило, ограничившись по поводу их сентиментальными и реакционными
ламентациями, а те старые вопросы, которые были поставлены еще просветителями,
народничество загромоздило своей романтикой и задержало их полное разрешение.
IV
«ПРОСВЕТИТЕЛИ», НАРОДНИКИ И «УЧЕНИКИ»
Мы можем теперь подвести итоги нашим параллелям. Попытаемся охарактеризовать
вкратце отношения каждого из указанных в заголовке течений общественной мысли
друг к другу.
Просветитель верит в данное общественное развитие, ибо не замечает свойственных
ему противоречий. Народ-
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 541
ник боится данного общественного развития, ибо он заметил уже эти противоречия.
«Ученик» верит в данное общественное развитие, ибо он видит залоги лучшего буду-
щего лишь в полном развитии этих противоречий. Первое и последнее направление
стремится поэтому поддержать, ускорить, облегчить развитие по данному пути, устра-
нить все препятствия, мешающие этому развитию и задерживающие его. Народничест-
во, наоборот, стремится задержать и остановить это развитие, боится уничтожения не-
которых препятствий развитию капитализма. Первое и последнее направление характе-
ризуется тем, что можно бы назвать историческим оптимизмом: чем дальше и чем ско-
рее дела пойдут так, как они идут, тем лучше. Народничество, наоборот, естественно
ведет к историческому пессимизму: чем дальше дела пойдут так, тем хуже. «Просвети-
тели» вовсе не ставили вопросов о характере пореформенного развития, ограничиваясь
исключительно войной против остатков дореформенного строя, ограничиваясь отрица-
тельной задачей расчистки пути для европейского развития России. Народничество по-
ставило вопрос о капитализме в России, но решило его в смысле реакционности капи-
тализма и потому не могло целиком воспринять наследства просветителей: народники
всегда вели войну против людей, стремившихся к европеизации России вообще, с точ-
ки зрения «единства цивилизации», вели войну не потому только, что они не могли ог-
раничиться идеалами этих людей (такая война была бы справедлива), а потому, что они
не хотели идти так далеко в развитии данной, т. е. капиталистической, цивилизации.
«Ученики» решают вопрос о капитализме в России в смысле его прогрессивности и по-
тому не только могут, но и должны целиком принять наследство просветителей, допол-
нив это наследство анализом противоречий капитализма с точки зрения бесхозяйных
производителей. Просветители не выделяли, как предмет своего особенного внимания,
ни одного класса населения, говорили не только о народе вообще, но даже и о нации
вообще. Народники желали представлять интересы труда, не указывая,
542 В . И . ЛЕНИН
однако, определенных групп в современной системе хозяйства; на деле они станови-
лись всегда на точку зрения мелкого производителя, которого капитализм превращает в
товаропроизводителя. «Ученики» не только берут за критерий интересы труда, но при
этом указывают совершенно определенные экономические группы капиталистического
хозяйства, именно бесхозяйных производителей. Первое и последнее направление со-
ответствуют, по содержанию своих пожеланий, интересам тех классов, которые созда-
ются и развиваются капитализмом; народничество по своему содержанию соответству-
ет интересам класса мелких производителей, мелкой буржуазии, которая занимает
промежуточное положение среди других классов современного общества. Поэтому
противоречивое отношение народничества к «наследству» вовсе не случайность, а не-
обходимый результат самого содержания народнических воззрений: мы видели, что
одна из основных черт воззрений просветителей состояла в горячем стремлении к ев-
ропеизации России, а народники никак не могут, не переставая быть народниками, раз-
делить вполне этого стремления.
В конце концов мы получили, следовательно, тот вывод, который не раз был уже
нами указан по частным поводам выше, именно, что ученики — гораздо более последо-
вательные, гораздо более верные хранители наследства, чем народники. Не только они
не отрекаются от наследства, а, напротив, одной из главнейших своих задач считают
опровержение тех романтических и мелкобуржуазных опасений, которые заставляют
народников по весьма многим и весьма важным пунктам отказываться от европейских
идеалов просветителей. Но само собою разумеется, что «ученики» хранят наследство
не так, как архивариусы хранят старую бумагу. Хранить наследство — вовсе не значит
еще ограничиваться наследством, и к защите общих идеалов европеизма «ученики»
присоединяют анализ тех противоречий, которые заключает в себе наше капиталисти-
ческое развитие, и оценку этого развития с вышеуказанной специфической точки зре-
ния.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 543
V
Г-Н МИХАЙЛОВСКИЙ ОБ ОТКАЗЕ «УЧЕНИКОВ»
ОТ НАСЛЕДСТВА
В заключение вернемся опять к г-ну Михайловскому в рассмотрению его утвержде-
ния по интересующему нас вопросу. Г-н Михайловский заявляет не только то, что эти
люди (ученики) «не желают состоять ни в какой преемственной связи с прошлым и ре-
шительно отказываются от наследства» (l. с, 179), но к тому же еще, что «они» (наряду
с другими лицами самых различных направлений, до г. Абрамова, г. Волынского, г. Ро-
занова включительно) «накидываются на наследство с чрезвычайною злобностью»
(180). — О каком наследстве говорит г. Михайловский? — О наследстве 60—70-х го-
дов, о том наследстве, от которого торжественно отказывались и отказываются «Мос-
ковские Ведомости» (178).
Мы уже показали, что если говорить о «наследстве», которое досталось современ-
ным людям, то надо различать два наследства: одно наследство — просветителей во-
обще, людей, безусловно враждебных всему дореформенному, людей, стоящих за ев-
ропейские идеалы и за интересы широкой массы населения. Другое наследство — на-
родническое. Мы уже показали, что смешивать две эти различные вещи было бы гру-
бой ошибкой, ибо всякий знает, что были и есть люди, хранящие «традиции 60-х го-
дов» и не имеющие ничего общего с народничеством. Все замечания г-на Михайлов-
ского всецело и исключительно основаны на смешении этих совершенно различных
наследств. А так как г. Михайловский не может не знать этого различия, то его выходка
приобретает совершенно определенный характер не только вздорной, но и клеветниче-
ской выходки. Накидывались ли «Моск. Ведомости» специально на народничество? —
Вовсе нет: они не менее, если не более, накидывались на просветителей вообще, и со-
вершенно чуждый народничеству «Вестник Европы» — не меньший враг для них, чем
народническое «Русское Богатство». С теми народниками, которые отказывались от
наследства с наибольшей решительностью, напр.,
544 В . И . ЛЕНИН
с Юзовым, «Моск. Ведомости», конечно, в очень многом не сошлись бы, но с злобно-
стью накидываться на него они бы вряд ли стали, и уж во всяком случае похвалили бы
его за то, чем он отличается от народников, желающих хранить наследство. — Накиды-
вался ли г. Абрамов или г. Волынский на народничество? — Вовсе нет. Первый из них
сам народник; оба они накидывались на просветителей вообще. — Накидывались ли
«русские ученики» на русских просветителей? Отказывались ли они когда-нибудь от
наследства, завещавшего нам безусловную вражду к дореформенному быту и его ос-
таткам? — Не только не накидывались, а, напротив, народников изобличали в стремле-
нии поддержать некоторые из этих остатков ради мелкобуржуазных страхов перед ка-
питализмом. — Накидывались ли они когда-нибудь на наследство, завещавшее нам ев-
ропейские идеалы вообще? — Не только не накидывались, а, напротив, народников
изобличали, что они вместо общеевропейских идеалов сочиняют по многим весьма
важным вопросам всякие самобытные благоглупости. — Накидывались ли они когда-
либо на наследство, завещавшее нам заботу об интересах трудящихся масс населения?
— Не только не накидывались, а, напротив, народников изобличали в том, что их забо-
та об этих интересах непоследовательна (ибо они усиленно смешивают крестьянскую
буржуазию и сельский пролетариат); что польза от этих забот обессиливается мечта-
ниями о том, что могло бы быть, вместо обращения своего внимания на то, что есть;
что их заботы крайне узки, ибо они никогда не умели оценить по достоинству условия
(хозяйственные и другие), облегчающие или затрудняющие для этих лиц возможность
самим заботиться о себе.
Г-н Михайловский может не соглашаться с правильностью этих изобличений, и, бу-
дучи народником, он, разумеется, не согласится с ними, — но говорить о «злобных»
нападках на «наследство 60—70-х годов» людей, которые на самом деле «злобно» на-
падают только на народничество, нападают за то, что оно не сумело решить новых,
выдвинутых пореформенной историей, вопросов
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 545
в духе этого наследства и без противоречий ему, — говорить подобную вещь значит
прямо извращать дело.
Г-н Михайловский презабавно негодует на то, что «ученики» охотно смешивают
«нас» (т. е. публицистов «Русск. Богатства») с «народниками» и другими лицами, к «Р.
Б—ву» непричастными (стр. 180). Ничего, кроме смеха, эта курьезная попытка выде-
лить себя из числа «народников», сохраняя в то же время все основные воззрения на-
родничества, вызвать не может. Всякий знает, что все «русские ученики» употребляют
слова «народник» и «народничество» в широком смысле. Что между народниками есть
не мало различных оттенков, этого никто не забывал и не отрицал: ни П. Струве, ни Н.
Бельтов, напр., в своих книгах не «смешивали» г-на Н. Михайловского не только с г. В.
В., но даже и с г. Южаковым, т. е. не затушевывали различия в их воззрениях, не при-
писывали одному воззрений другого. П. Б. Струве даже прямо указывал на отличие
взглядов г. Южакова от взглядов г. Михайловского. Одно дело — смешивать вместе
различные воззрения; другое дело — обобщать и подводить под одну категорию писа-
телей, которые, несмотря на различия по многим вопросам, солидарны по тем основ-
ным и главным пунктам, против которых и восстают «ученики». Для «ученика» важно
вовсе не то, чтобы показать, напр., негодность воззрений, отличающих какого-нибудь г.
Юзова от других народников: для него важно опровергнуть воззрения, общие и г. Юзо-
ву и г. Михайловскому и всем народникам вообще, т. е. их отношение к капиталистиче-
ской эволюции России, их обсуждение вопросов экономических и публицистических с
точки зрения мелкого производителя, их непонимание социального (или историческо-
го) материализма. Эти черты составляют общее достояние целого течения обществен-
ной мысли, сыгравшего крупную историческую роль. В этом широком течении есть
самые различные оттенки, есть правые и левые фланги, есть люди, опускавшиеся до
национализма и антисемитизма и т. п., и есть люди, неповинные в этом; есть люди, с
пренебрежительностью относившиеся ко многим заветам «наследства», и есть люди,
546 В . И . ЛЕНИН
старавшиеся, елико возможно, охранять эти заветы (т. е. елико возможно для народни-
ка). Ни один из «русских учеников» не отрицал этих различий между оттенками, ни од-
ного из них г. Михайловский не мог бы уличить в том, что он приписывал взгляды на-
родника одного оттенка народнику другого оттенка. Но раз мы выступаем против ос-
новных воззрений, общих всем этим различным оттенкам, то с какой же стати нам го-
ворить о частных различиях общего течения? Ведь это совершенно бессмысленное тре-
бование! Общность воззрений на русский капитализм, на крестьянскую «общину», на
всесилие так называемого «общества» у писателей, далеко не во всем солидарных, от-
мечалась не раз нашей литературой задолго еще до появления «учеников», и не только
отмечалась, но и восхвалялась как счастливая особенность России. Термин «народни-
чество» в широком смысле употреблялся опять-таки в нашей литературе задолго до по-
явления «учеников». Г-н Михайловский не только сотрудничал много лет в одном жур-
нале с «народником» (в узком смысле) г. В. В., но и разделял с ним указанные выше
основные черты воззрений. Возражая в 80-х и в 90-х годах против отдельных выводов
г-на В. В., отвергая правильность его экскурсий в область отвлеченной социологии, г.
Михайловский, однако, и в 80-х и в 90-х годах оговаривался, что его критика вовсе не
направляется против экономических трудов г-на В. В., что он солидарен с ними в ос-
новных воззрениях на русский капитализм. Поэтому, если теперь столпы «Русского Бо-
гатства», так много сделавшие для развития, укрепления и распространения народниче-
ских (в широком смысле) воззрений, думают избавиться от критики «русских учени-
ков» простым заявлением, что они не «народники» (в узком смысле), что они совсем
особая «этико-социальная школа», — то, разумеется, подобные уловки вызывают толь-
ко справедливые насмешки над людьми, столь храбрыми и в то же время столь дипло-
матичными.
На стр. 182-й своей статьи г. Михайловский выдвигает против «учеников» еще сле-
дующий феноменальный довод. Г-н Каменский ядовито нападает на народников176; это,
изволите видеть, «свидетельствует, что он
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 547
сердится, а это ему не полагается (sic!!*
). Мы, «субъективные старики», равно как и
«субъективные юноши», не противореча себе, разрешаем себе эту слабость. Но пред-
ставители учения, «справедливо гордого своею неумолимою объективностью» (выра-
жение одного из «учеников»), находятся в ином положении».
Что это такое?! Если люди требуют, чтобы взгляды на социальные явления опира-
лись на неумолимо объективный анализ действительности и действительного разви-
тия, — так из этого следует, что им не полагается сердиться?! Да ведь это просто гали-
матья, сапоги всмятку! Не слыхали ли Вы, г. Михайловский, о том, что одним из заме-
чательнейших образцов неумолимой объективности в исследовании общественных яв-
лений справедливо считается знаменитый трактат о «Капитале»? Целый ряд ученых и
экономистов видят главный и основной недостаток этого трактата именно в неумоли-
мой объективности. И, однако, в редком научном трактате вы найдете столько «серд-
ца», столько горячих и страстных полемических выходок против представителей отста-
лых взглядов, против представителей тех общественных классов, которые, по убежде-
нию автора, тормозят общественное развитие. Писатель, с неумолимой объективностью
показавший, что воззрения, скажем, Прудона являются естественным, понятным, неиз-
бежным отражением взглядов и настроения французского petit bourgeois**, — тем не
менее с величайшей страстностью, с горячим гневом «накидывался» на этого идеолога
мелкой буржуазии. Не полагает ли г. Михайловский, что Маркс тут «противоречит се-
бе»? Если известное учение требует от каждого общественного деятеля неумолимо
объективного анализа действительности и складывающихся на почве той действитель-
ности отношений между различными классами, то каким чудом можно отсюда сделать
вывод, что общественный деятель не должен симпатизировать тому или другому клас-
су, что ему это «не полагается»? Смешно даже и говорить тут о долге, ибо ни один жи-
вой человек не может не стано-
 *
 — так!! Ред. ** — мелкого буржуа. Ред.
548 В . И . ЛЕНИН
виться на сторону того или другого класса (раз он понял их взаимоотношения), не мо-
жет не радоваться успеху данного класса, не может не огорчиться его неудачами, не
может не негодовать на тех, кто враждебен этому классу, на тех, кто мешает его разви-
тию распространением отсталых воззрений и т. д. и т. д. Пустяковинная выходка г-на
Михайловского показывает только, что он до сих пор не разобрался в весьма элемен-
тарном вопросе о различии детерминизма от фатализма.
««Капитал идет»! — это несомненно, — пишет г. Михайловский, — но (sic!!) вопрос
в том, как его встретить» (стр. 189).
Г-н Михайловский открывает Америку, указывает «вопрос», над которым «русские
ученики» вовсе, очевидно, и не задумывались! Вовсе не по этому вопросу, должно
быть, разошлись «русские ученики» с народниками! «Встретить» развивающийся в
России капитализм можно только двояко: либо признать его прогрессивным явлением,
либо регрессивным; либо — шагом вперед по настоящему пути, либо уклонением с ис-
тинного пути; либо оценивать его с точки зрения класса мелких производителей, раз-
рушаемого капитализмом, либо — с точки зрения класса бесхозяйных производителей,
создаваемого капитализмом. Середины тут нет*
. След., если г. Михайловский отвергает
правильность того отношения к капитализму, на котором настаивают «ученики», то он
принимает, значит, отношение народническое, которое он много раз в прежних своих
статьях выражал с полной определенностью. Никаких ни дополнений, ни изменений в
своих старых взглядах на этот вопрос г. Михайловский не давал и не дает, оставаясь
по-прежнему народником. — Ничуть не бывало! Он — не народник, боже упаси! Он —
представитель «этико-социологической школы»...
«Пусть не говорят, — продолжает г. Михайловский, —
 * Мы не говорим, разумеется, о той встрече, которая вовсе не считает нужным руководиться интере-
сами труда или для которой самое обобщение, выражаемое термином «капитализм», непонятно и невра-
зумительно. Как ни важны в русской жизни относящиеся сюда течения общественной мысли, но в споре
между народниками и их противниками они совершенно ни при чем, и припутывать их не доводится.
 ОТ КАКОГО НАСЛЕДСТВА МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ? 549
о тех грядущих (??) благах, которые принесет (?) с собой дальнейшее развитие капита-
лизма».
Г-н Михайловский — не народник. Он только повторяет целиком ошибки народни-
ков и неправильные приемы их рассуждений. Сколько раз уже твердили народникам,
что подобная постановка вопроса «о грядущем» неправильна, что речь идет не о «гря-
дущих», а о действительных, уже имеющих место, прогрессивных изменениях докапи-
талистических отношений, — изменениях, которые приносит (а не принесет) развитие
капитализма в России. Перенося вопрос в область «грядущего», г. Михайловский тем
самым признает в сущности за доказанные именно те положения, которые «учениками»
и оспариваются. Он признает за доказанное, что в действительности в том, что проис-
ходит у нас перед глазами, никаких прогрессивных изменений в старых общественно-
экономических отношениях развитие капитализма не приносит. Именно в этом-то и
состоит народническое воззрение, и именно против него полемизируют «русские уче-
ники», доказывая обратное. Нет ни одной книжки, выпущенной «русскими учениками»,
в которой бы не говорилось и не показывалось, что замена отработков вольнонаемным
трудом в земледелии, замена так называемой «кустарной» промышленности фабрично-
го есть действительное явление, происходящее (и притом с громадной быстротой) пе-
ред нашими глазами, а вовсе не «грядущее» только; что эта замена — во всех отноше-
ниях явление прогрессивное, что она разрушает рутинное, отличавшееся вековой не-
подвижностью и застоем, раздробленное, мелкое, ручное производство; что она повы-
шает производительность общественного труда и тем самым создает возможность по-
вышения жизненного уровня трудящегося; что она же создает условия, превращающие
эту возможность в необходимость, именно: превращающие заброшенного «в захолу-
стье» «оседлого пролетария», оседлого и в физическом, и в моральном смысле, в под-
вижного, превращающие азиатские формы труда с бесконечно развитой кабалой, со
всяческими формами личной зависимости — в европейские; что «европейский
550 В . И . ЛЕНИН
образ мыслей и чувствования не менее необходим (заметьте: необходим. В. И.) для ус-
пешной утилизации машин, чем пар, уголь и техника»* и т. д. Все это говорится и дока-
зывается, повторяем, каждым «учеником», но все это не имеет, должно быть, никакого
отношения к г-ну Михайловскому «с товарищами»: все это пишется только против
«народников», «непричастных» «Русскому Богатству». «Русское Богатство» ведь это —
«этико-социологическая школа», сущность которой состоит в том, чтобы под новым
флагом провозить старый хлам. Как мы уже заметили выше, задача нашей статьи —
опровержение весьма распространенных в либерально-народнической прессе выдумок,
будто «русские ученики» отрекаются от «наследства», порывают с лучшими традиция-
ми лучшей части русского общества и т. п. Небезынтересно будет отметить, что г. Ми-
хайловский, повторяя эти избитые фразы, сказал в сущности совершенно то же самое,
что гораздо раньше и гораздо решительнее заявил «непричастный» «Р. Богатству» «на-
родник» г. В. В. Знакомы ли вы, читатель, с теми статьями в «Неделе»178, которые по-
местил этот писатель три года тому назад, в конце 1894 года, в ответ на книгу П. Б.
Струве? Должен признаться, что, по моему мнению, вы ровно ничего не потеряли, если
не познакомились с ними. Основная мысль этих статей состоит в том, что «русские
ученики» обрывают будто бы демократическую нить, тянущуюся через все прогрес-
сивные течения русской общественной мысли. Не то же ли самое, только в несколько
иных выражениях, повторяет теперь г. Михайловский, обвиняя «учеников» в отречении
от «наследства», на которое злобно накидываются «Московские Ведомости»? На самом
деле, как мы видели, сочинители этой выдумки валят с больной головы на здоровую,
утверждая, будто бесповоротный разрыв «учеников» с народничеством знаменует раз-
рыв с лучшими традициями лучшей части русского общества. Не наоборот ли, господа?
Не знаменует ли такой разрыв очищение этих лучших традиций от народничества?