Третий путь Герберта Маркузе, Роберт Штейгервальд Перевод с немецкого А. Д. Попова и В. М. Родина Под редакцией и с предисловием Я. Г. Фогелера ИЗДАТЕЛЬСТВО «МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ» МОСКВА. 1971 год Маркузе — один из крупнейших современных буржуазных философов, наиболее агрессивно вы- ступающий против коммунизма. Показ классовой природы его философских концепций, вскрытие их опасной сущности — наиболее актуальная задача, стоящая перед марксистами-ленинцами. Книга содержит глубокий и всесторонний ана- лиз взглядов Маркузе, дает развернутую и аргу- ментированную критику его философских постро- ений, под влияние которых подпадают многие лю- ди на Западе, и прежде всего молодежь. ПРЕДИСЛОВИЕ Предлагаемая вниманию советского читателя книга, написанная западногерманским философом-марксистом Робертом Штейгервальдом, представляет значительный интерес. Она посвящена критике философских и полити- ческих идей американского философа немецкого проис- хождения Герберта Маркузе, имя которого получило ши- рокую известность в капиталистическом мире во второй половине шестидесятых годов. Как идеолог левобуржуаз- ного экстремизма, Г. Маркузе явился своеобразным «идейным отцом» того широкого движения «новых ле- вых», которое нашло свое наиболее яркое проявление в студенческих бунтах 1967—1968 годов в капиталистиче- ских странах Америки и Западной Европы. Смыкаясь с другими псевдореволюционными идеологами этого дви- жения — с троцкистами, анархистами, маоистами, с мел- кобуржуазными теоретиками «третьего пути», Маркузе все же развил и проповедовал такие варианты идеологии «левого» оппортунизма, которые наиболее ярко и адек- ватно выразили характерные настроения социальных слоев, принявших участие в «левом» движении. Растущее среди масс разочарование «американским образом жиз- ни», несбывшиеся мечты о создании общества «всеобще- го благоденствия», всеобщее возмущение кровавой аме- риканской агрессией в Индокитае — все эти и другие факторы получили к середине шестидесятых годов свое- образное отражение в идеологии «новых левых». Широ- кое движение солидарности с национально-освободитель- ной борьбой колониальных и зависимых народов вско- лыхнуло умы и сердца многих людей во всех странах мира, в том числе и части интеллигенции и студенчества в таких цитаделях империализма, как США и ФРГ. Но там, где влияние коммунистических партий, револю- ционной идеологии рабочего класса было еще недоста- точными, получили определенное влияние такие идеологи «нового левого» движения, как Маркузе. Особенно в 3 США и ФРГ многолетняя пропаганда антикоммунизма ин питисовстизма, подавление коммунистического движе- ния мешали и мешают оппозиционно настроенной части средних слоев, бурно растущей мелкобуржуазной интел- лигенции и молодежи сблизиться с рабочим движением и воспринять идеи научного коммунизма. Смыкаясь в этом отношении не только с идеологами правого оппорту- низма, но и с профессиональными антикоммунистами крайне правого толка, Маркузе именно в этих странах своеобразно спекулировал на политической незрелости и глубоко укоренившихся антикоммунистических предрас- судках, впервые вышедших на арену социальной борьбы широких слоев населения. В то же время опыт классовой борьбы последних лет еще раз подтверждает, что умелая марксистско-ленин- ская критика, примером которой может служить и пред- лагаемая книга страстного пропагандиста марксизма Р. Штейгервальда, способна помочь лучшей части под- линных борцов из числа движения «новых левых» освобо- диться от оков антикоммунизма и перейти на сторону ре- волюционного рабочего движения, под испытанные знамена коммунистических партий. Замечательное под- тверждение этому — героическая Анджела Дэвис, кото- рая прошла сложный жизненный путь: американская негритянка, рано познавшая ужас расизма, она не сразу стала коммунисткой. Ее первые шаги в университетах США, Франции и ФРГ (в частности, и в университете Франкфурта-на-Майне) проходили под определенным влиянием идей Маркузе. Но в те годы, когда Анджела Дэвис изучала философию под руководством одного из тогдашних горячих последователей Маркузе, доцента Франкфуртского университета Оскара Негта, —в том же Франкфурте-на-Майне писал свою книгу и в острых спо- рах с радикально настроенными студентами критиковал философию Маркузе западногерманский коммунист Ро- берт Штейгервальл. Многим радикально настроенным студентам и молодым рабочим ФРГ Р. Штейгервальд помог преодолеть «детскую болезнь левизны» и найти путь к марксизму-ленинизму. Франкфуртский университет долгие годы являлся цент- ром идейного влияния Маркузе. В годы, предшествовав- шие установлению гитлеровского господства в Германии, здесь сложилась известная франкфуртская школа в области философии и социологии, то есть то идеиное те- 4 чение, в недрах которого формировались и развивались взгляды Маркузе. Здесь, в Институте социальных иссле- дований, начали свою деятельность основоположники этой школы — М. Хоркхеймер и Т. В. Адорно. Вместе с основ- ными представителями этого течения Маркузе в начале 30-х годов эмигрировал в США, Хоркхеймер и Адорно вскоре после окончания второй мировой войны вернулись во Франкфурт-на-Майне, Маркузе и Фромм остались в Америке, но часто приезжали и читали лекции во Франк- фуртском и других западноевропейских университетах. После отставки Хоркхеймера и смерти Адорно традицию франкфуртской школы продолжают нынешний руководи- тель Института социальных исследований проф. Ю. Ха- бермас, а также проф. Х. Байэр, Л. Фридебург, доценты А. Шмидт, О. Негт, А. Веллмер и др. Учитывая роль и значение франкфуртской школы в современной идеологи- ческой борьбе, в особенности ее влияние среди ревизио- нистов наших дней, необходимо подчеркнуть вклад Р. Штейгервальда в критику этих идей. В феврале 1970 года философы-марксисты ФРГ провели во Франк- фурте-на-Майне первую научно-теоретическую конферен- цию, посвященную критике идей франкфуртской школы: опубликованные в ФРГ материалы этой конференции яв- ляются ценным вкладом западногерманских коммунистов в защиту и развитие идеологии марксизма-ленинизма. В своем докладе на этой конференции «Насколько кри- тична критическая теория Герберта Маркузе?» Р. Штей- гервальд говорил: «Теория Маркузе не есть каприз отдельной личности. Она выразила в понятиях суть на- строений целого социального слоя. Речь идет о той части новой, особенно интеллектуальной мелкой буржуазии, ко- торая сознает, что она живет в исторически безвыходном положении, но все же не готова еще полностью и безого- ворочно перейти на позиции социалистического рабочего движения. Оставаясь между фронтами, она предпочитает оправдывать эту свою позицию утонченным антисоциа- лизмом» 1. Принципиальная критика западногерманскими коммунистами идей Маркузе и всей идеологии «новых ле- вых» уже дала в ФРГ конкретные результаты. Тот самый Социалистический немецкий студенческий союз, который еще в середине шестидесятых годов имел определенные заслуги в мобилизации оппозиционных сил в борьбе про- тив империализма, возглавлял левое студенческое движе- ние в ФРГ и активно проповедовал идеи Маркузе, к концу 5 шестидесятых годов был охвачен непреодолимым кризн- сом и самораспустился. Его место в авангарде прогрес- сивного студенческого движения во многих университетах ФРГ занял новый студенческий союз «Спартак», стоящий на позициях научного социализма и сотрудничающий с западногерманскими коммунистами. Конечно, подобные примеры не означают, что задача критического преодо- ления влияния идей Маркузе и других проповедников «третьего пути» решена. Негативные примеры этого влия- ния можно привести из опыта классовой борьбы многих стран. Об этом говорилось и на ХХПУ съезде КПСС. «По-прежнему актуальна борьба против правого и «левого» ревизионизма, против национализма, — говори- лось в Отчетном докладе ЦК ХХГУ съезду КПСС. — Именно на националистические тенденции, и в особенно- сти те из них, которые принимают форму антисоветизма, буржуазные идеологи, буржуазная пропаганда охотнее всего делают ныне ставку в борьбе против социализма и коммунистического движения. Они подталкивают опнор- тунистические элементы в компартиях к своего рода идеологической сделке. Они как бы говорят им: докажите, мол, что вы антисоветчики, а мы будем готовы провозгла- сить, что вы-то и есть подлинные «марксисты» и занимаете вполне «самостоятельные нозиции». Ход событий пока- зывает, кстати, что такие люди становятся на путь борь- бы и против компартий в своих странах. Пример тому — ренегаты типа Гароди во Франции, Фишера — в Австрии, Петкова — в Венесуэле, деятелей группировки «Манифе- сто» в Италии. Борьбу против такого рода элементов братские партии рассматривают как важное условие укрепления своих рядов. Таким образом, даже эти при- меры —а их можно было бы умножить — свидетельству- ют о том, что борьба против ревизионизма и национализ- ма остается важной задачей коммунистических партий» ?. Предлагаемая в русском переводе книга Р. Штейгер- вальда возникла непосредственно в ходе борьбы западно- германских коммунистов за преодоление влияния псевдо- революционных идей «левого» оппортунизма. Ее автор является видным участником этой борьбы и завоевал сво- ими научными трудами признание не только в ФРГ, но и за ее пределами. Он родился во Франкфурте-на-Майне в 1925 году, в семье рабочего и рано начал трудовую дея- тельность. Сын активного антифашиста, Р. Штейгервальдх в 1945 году участвует в создании первых послевоенных 6 социалистических организаций рабочей молодежи в ФРГ, становится одним из руководителей социал-демократиче- ского союза молодежи «Соколы» в земле Гессен и вскоре вступает в конфликт с правым руководством СДПГ. Вме- сте с группой передовых молодых социалистов Р. Штей- гервальд порывает с СДПГ и вступает в ряды Коммуни- стической партии Германии. В связи с этим американские оккупационные власти еще в 1948 году лишают его рабо- ты в молодежной редакции гессенского радиовещания, а несколько лет спустя Роберту Штейгервальду пришлось за свою коммунистическую деятельность отсидеть пять лет в застенках боннского государства. Эти годы, как он сам впоследствии рассказывает, были для него и годами свое- образного университета и закалки. Выйдя на свободу, он работает некоторое время в качестве наборщика-печатни- ка, а вскоре становится одним из редакторов теоретиче- ского марксистского журнала «Марксистише Блеттер», выходящего во Франкфурте-на-Майне с 1962 года, Здесь он систематически публикует свои научные статьи по фи- лософии и по самым актуальным вопросам идеологиче- ской и политической борьбы. В апреле 1969 года Р. Штейгервальд — делегат перво- го съезда Германской коммунистической партии в Эссене. К этому времени он уже успел блестяще защитить диссер- тацию, посвященную критике философии Маркузе, и по- лучить степень доктора философии. Эта диссертация и легла в основу предлагаемой книги, которая в первом ва- рианте была опубликована в издательстве Академии наук ГДР и по лицензии в прогрессивном издательстве «Паль — Ругенштейн» в ФРГ. Советский читатель получит из предлагаемой книги наиболее полное представление о научной несостоятель- ности и реакционной направленности идей Маркузе. Под- ходя исторически к анализу формирования и развития этих идей, Р. Штейгервальд выделяет в деятельности Маркузе три периода. В период 1928—1932 годов Марку- зе принадлежал в дофашистской Германии к тому кругу леволиберальной буржуазной интеллигенции, который группировалея вокруг франкфуртского Института соци- альных исследований и часто сближался с идеологами тогдашнего правого руководства СДПГ. Первым непо- средственным философским наставником Маркузе был основоположник немецкого экзистенциализма М. Хай- деггер. Р. Штейгервальд впервые в марксистской литера: 7 туре подробно исследует генезис той экзистенциалистской ревизии диалектического и исторического материализма, одним из зачинателей, которой был Г. Маркузе в первый период своей деятельности. Третья глава книги Р. Штей- гервальда, посвященная критике маркузианских идей этого периода, подверглась в русском издании некоторым сокращениям. Опущены разделы, посвященные первой философской статье Маркузе, в которой он под видом «феноменологии исторического материализма» сделал одну из первых попыток «соединения» экзистенциализма с марксизмом (1928 г.); в другой статье тех лет Маркузе с тех же позиций критиковал австрийского неокантианца Макса Адлера. Решающее значение для понимания со- временного маркузианства имеет данный в этой главе глубокий анализ той ревизии идей молодого Маркса, с которой Маркузе выступил в 1932 году в теоретическом органе СДПГ «Ди гезельшафт». Проблематика отчужде- ния, поднимаемая в этом «комментарии» Маркузе к впер- вые опубликованным в те годы «Экономическо-философ- ским рукописям 1844 г.» К. Маркса, подробно разработа- на советскими и зарубежными философами-марксистами и достаточно знакома советским читателям. Второй период деятельности Г. Маркузе протекал в основном в 1933—1941 годах в США. Характеризуя ра- боты этого периода, Р. Штейгервальд в четвертой главе своей книги раскрывает противоречивость идейной эво- люции Маркузе в те годы. С одной стороны, Маркузе включился в борьбу против гитлеровского фашизма, что нашло свое отражение в целом ряде очерков тех лет, и в особенности в завершающей этот. период книге «Разум и революция. Гегель и возникновение социальной теории» (1941 г.). Р. Штейгервальд справедливо увидел в этой книге лучшее произведение Маркузе, хотя именно здесь сделана новая попытка ревизии философии Маркса с по- зиции левого неогегельянства. С другой стороны, этот период завершается переходом Маркузе на службу в Управление стратегической разведки США, что привело не только к длительному перерыву в его философских публикациях (1941—1952 гг.) , но, очевидно, положило на- чало новому, третьему периоду во всей его деятельности. В философском плане для начала третьего послевоен- ного периода характерно обращение Маркузе к идеям фрейдизма. Подобно Фромму и другим представителям франкфуртской школы, Маркузе уже и раньше пытался 8 использовать некоторые идеи австрийского основателя психоанализа 3. Фрейда для ревизии основ исторического материализма Маркса и Ленина. Но в начале пятидеся- тых годов он уже читал специальный лекционный курс в вашингтонской психиатрической школе и затем публикует свой «философский очерк о Зигмунде Фрейде» — книгу «Структура инстинктов и общество» (в первоначальном амернканском варианте она озаглавлена «Эрос и цивили- зация»). Р. Штейгервальд подробно останавливается на тех основных положениях фрейдизма, которые Маркузе ис- пользовал и своеобразно истолковал для обоснования той «критической теории», которую он в этот период проти- вопоставил марксизму-ленинизму. В настоящее время марксистская критика фрейдизма и неофрейдизма имеет актуальное значение, ибо не только в США, но и в других странах наблюдается повышенный интерес к этим идеям, в особенности среди мелкобуржуазной левой интелли- генции. Вслед за разработкой своего варианта неофрейдизма Маркузе в годы разгара холодной войны занялся, в рам- ках руководимого 3. Бжезинским Русского института при Колумбийском университете, фальсификацией «советско- го марксизма» (1951-1952 гг.). Завершив свои подгото- вительные «исследования» уже с помощью Рокфеллеров- ского фонда в стенах Русского института Гарвардского университета (1952—1953 гг.), Маркузе выпустил в 1957 году одну из самых антисоветских книг — «Советский марксизм. Критическое исследование» (в ФРГ эта книга издана в 1964 г. в переводе А. Шмидта под названием «Социальное учение советского марксизма»). Особен- ность этой книги состояла в том, что ее автор выступает отнюдь не с позиции откровенного и непримиримого про- тивника марксизма и врага коммунизма, а прикрывается маской «доброжелательного критика», претендует на «объективность» изложения, чуть ли не на «марксист- ский» подход к анализу развития советской философии. Именно в этой книге Маркузе выступает одним из осново- положников той самой «теории конвергенции», которая в шестидесятых годах стала одним из основных направле- ний антикоммунизма. Таковы некоторые моменты — рассматриваемых Р. Штейгервальдом трех этапов формирования и разви- тия идей Маркузе до начала шестидесятых годов. 9 В середине 60-х годов Маркузе приобретает широ- кое влияние, становится идеологом «новых. левых» в США и в других капиталистических странах, идейным вождем бунтующего студенчества. Анализу некоторых проблем разразившегося в странах государственно-монополисти- ческого капитала в шестидесятых годах «бунта интелли- гентов» посвящена вводная, первая глава данной книги. Нужно заметить, что с тех пор, как писалась эта глава, творческая марксистская мысль во всем мире подвергла более глубокому исследованию новые явления в капита- листическом мире, что нашло свое отражение на Между- народном совещании коммунистических и рабочих партий в Москве в июне 1969 года. Социальные последствия на- чавшейся научно-технической революции и попытки им- периализма приспособиться к новым условиям получили своеобразное отражение и в различных буржуазных и мелкобуржуазных теориях шестидесятых годов. В проти- воположность тем извращенным толкованиям, которые давали эти теории таким новым явлениям классовой борьбы шестидесятых годов, как «бунт интеллигентов и студентов», итоговый документ Московского совещания. «Задачи борьбы против империализма на современном этапе и единство действий коммунистических и рабочих партий, всех антиимпериалистических сил» отмечает: «В нашу эпоху, когда наука превращается в непосредст- венную производительную силу, интеллигенция все боль- ше пополняет ряды работников наемного труда. Ее соци- альные интересы переплетаются с интересами рабочего класса, ее творческие устремления сталкиваются с инте- ресами хозяев-монополистов, для которых прибыль пре- выше всего. Хотя имеется существенная разница в поло- жении различных групп интеллигенции, все большая ее часть вступает в конфликт с монополиями и с имнериа- листической политикой правительств. Кризис буржуазной идеологии и притягательная сила социализма способству- ют вступлению интеллигенции на путь антиимпериалисти- ческой борьбы. Союз работников умственного и физиче- ского труда становится все более значительной силой в борьбе за мир, демократию и социальный прогресс, за демократический контроль над производством, учрежде- ниями культуры и информации, за развитие образования в интересах народа» 3. Очевидно, эти новые явления классовой борьбы в условиях обостряющегося общего кризиса капиталисти- 10 ческой системы, противоборства двух мировых систем и развертывания научно-технической революции и явились социальной основой появления маркузианства шестиде- сятых годов. Этим объясняется и тот успех, который имел в некоторых кругах левой интеллигенции главный труд Маркузе «Одномерный человек» (США — 1964 г., ФРГ — 1967 г.). Как показывает Штейгервальд, в заключитель- ных разделах своей работы, последующие книги и очерки Маркузе [«Критика чистой терпимости» (1965 г.), «Конец утопии» (1967 г.), «Очерки об освобождении» (1968 г.)] лишь дополняли и пропагандировали ту концепцию, кото- рая наиболее полно выражена в «Одномерном человеке». Поэтому вполне оправдано, что Штейгервальд перерабо- тал в 1970 году для советского издания завершающие разделы своей книги, ибо в период издания первого не- мецкого варианта его книги еще можно было надеяться на поворот к новому, четвертому периоду в деятельности Маркузе, на поворот его к рабочему движению, к преодо- лению тяготеющего над ним антисоветизма и антикомму- нистических предрассудков, характерных для работ тре- тьего периода. Однако, как справедливо заключает Штей- гервальд, такой поворот и начало нового этапа в деятель- ности Маркузе не наступил и, вероятно, не наступит. Последние высказывания Маркузе свидетельствуют ско- рее о новом повороте вправо, к более усугубленному анти- коммунизму. Так, в декабре 1970 года Маркузе дал интер- вью Гансу Энценсбергеру — западногерманскому поэту и издателю «Куребуха», ежеквартального органа «новых левых» ФРГ. В этом интервью на тему «США: проблемы организации и революционного субъекта» Маркузе излага- ет применительно к условиям антиимпериалистического движенияв Америке свои взгляды на формы и методы ор- ганизации левых сил и вновь отрицает революционное при- звание рабочего класса, Приписывая марксизму им же самим сочиненное понятие о пролетариате как классе лю- дей, лишенных всех средств существования, нищих и ограниченных, занятых исключительно неквалифициро- ванным физическим трудом, Маркузе объявляет это по- нятие и всю теорию марксизма-ленинизма «устаревши- ми» и неприменимыми к современному «высокоразвито- му» капитализму. И тут же, противореча самому себе, он толкует о «новом рабочем классе», куда включает расту- щий слой «белых воротничков», работников умственного труда, служащих и интеллигенцию, по существу под- И тверждая то, что именно марксизм-ленинизм раскрыл как структурные изменения пролетариата. Но, считая американских рабочих обуржуазившимися и неспособны- ми стать революционной силой, Маркузе продолжает возлагать належды исключительно на бунт студентов, негров, так называемых «аутсайдеров». Вступая на опас- ный путь пропаганды национализма, он отрицает возмож- ность «политической классовой борьбы» в США и пред- сказывает лишь «расовую войну». Однако центральным пунктом этой беседы оказывается новый для Маркузе момент: теперь он ведет нападение на учение В. И. Лени- на о революционной партии нового типа, об организаци- онных принципах революционного движения. Смыкаясь по существу с «аргументами» открытого американского антикоммунизма в духе пресловутых «учебников по ком- мунизму» шефа ФБР Гувера, Маркузе целиком отрицает всемирно-исторические завоевания, одержанные револю- ционным движением России и других стран под руковод- ством ленинских коммунистических партий. Он пытается отрицать то, что общественно-историческая практика на- шего времени неопровержимо доказала: победа социали- стической революции и ликвидация капитализма возмож- ны лишь под руководством революционного рабочего класса, ядром которого является марксистско-ленинская партия. Маркузе хочет видеть в такой партии лишь источ- ник «вождизма», лишь путь к «диктатуре самозванных революционаристов». Эти нападки на коммунистические партии и ленинское учение не случайны в писаниях Мар- кузе. Дело в том, что к концу 60-х годов охватившая весь мир активная борьба марксистско-ленинских партий про- тив идеологии «левого» оппортунизма, составной частью которой явилась и данная книга Р. Штейгервальда, при- несла свои плоды. Лучшая часть революционной молоде- жи, студенчества и левой интеллигенции на практике убе- дилась в ошибочности идей маркузианства, разочарова- лась в своих прежних кумирах и ложных пророках и обратилась к идеям марксизма-ленинизма, к рабочему движению и коммунистическим партиям, стала искать новые организационные формы и методы успешной анти- империалистической борьбы. Теряя влияние, Маркузе повернул вправо, смыкаясь уже не только с идеологами правого оппортунизма типа Фишера, но и с крайне правым американским антикомму- низмом. Это — лишнее подтверждение тех заключитель- 12 ных выводов, к которым приходит Р. Штейгервальд в своей книге на основе рассмотренных им работ Маркузе конца 60-х годов. Исторический подход автора к рассмотрению генезиса идей Маркузе органически сочетается в данной книге с систематической критикой этих идей с позиций марксиз- ма-ленинизма. Прежде всего Штейгервальду удалось хо- рошо раскрыть связь «критической теории» с философски- ми идеями экзистенциализма, левого неогегельянства, неофрейдизма и франкфуртской философской и социоло- гической школы. Отвергая философский материализм и материалистическую диалектику Маркса и Ленина, сводя диалектику к субъективистскому варианту диалектики субъекта-объекта, подменяя закон отрицания. отрицания «негативной диалектикой» абсолютного отрицания, отри- цая теорию отражения, Маркузе, оставаясь в рамках фи- лософии франкфуртской школы, подготовил общефило- софские основы своей концепции «Одномерного челове- ка». Используя экзистенциалистско-антропологическое толкование отчуждения, отвергая само понятие объектив- ных законов общественного развития в их марксистском понимании, противопоставляя историческому материализ- му основанную на идеях фрейдизма концепцию биологи- чески обоснованной психики и психически определяемого социального поведения абстрактного человека, Маркузе подготовил социально-теоретические предпосылки своей «критической теории» высокоразвитого индустриального общества. При этом его идеи,— и это, к сожалению, недо- статочно нашло отражение в данной книге, — во многом перекликаются с теориями единого индустриального об- щества и откровенных апологетов государственно-моно- полистического капитализма типа Арона или Ростоу и леволиберальных критиков этого капитализма типа Гэл- брайта или даже Миллса. К лучшим разделам книги Штейгервальда относятся его критика «негативной диалектики» Маркузе, рассмот- рение проблем фрейдизма и рационализма в работах это- го автора, то есть критика философских основ концепции «третьего пути». В своей концепции «негативной диалектики» Маркузе не оригинален. Эта идея подробно развивалась теорети- ками франкфуртской школы, в особенности Адорно, в частности в его книге «Негативная диалектика» (1966 г.). Теодор Визенгрунд Адорно (1903—1969 гг.) вернулся в 13 1949 году во Франкфуртский университет и с 1953 года до последних дней руководил там Институтом социальных исследований. В написанных совместно с Хоркхеймером (род. в 1895 г.) «Диалектике просвещения» (1947 г.) и «Авторитарная личность» (1950 г.) он внес основной вклад в разработку этой идеи. Выступая против гегелев- ского и марксистского понимания диалектики как сово- купности всеобщих объективных законов, Адорно, ссыла- ясь при этом на В. Беньямина, понимает под диалектикой противоречивость единичного и особенного в субъектив- ной деятельности и мышлении человека. В своей «Фило- софии новой музыки» (1949 г.) Е. Адорно на этой основе дал своеобразное толкование творчества композиторов А. Шенберга и А. Берга и развил эстетическое учение этого направления музыки. Выступая в роли теоретиче- ского обоснования анархистского индивидуалистического бунта личности против навязанной ей отчужденной соци- альной сущности, негативная диалектика провозглашает средством борьбы против капитализма не социалистиче- скую революцию, а «Великий отказ». Не пролетариат, а взятую в отрыве от ее социальной сущности, от конкрет- но-исторических общественных отношений «личность» призывают не подчиняться «правилам игры», формам по- зитивистского мышления, товарному фетишизму. Не в творческом труде, не в организованной революционной деятельности, а в игре, «свободном» художественном творчестве, в отбрасывании всех норм морали «Великий отказ» дает этой личности самоудовлетворение. Штейгер- вальд хорошо показал, как в негативной диалектике Мар- кузе ради субъективизма и индивидуализма отбрасыва- ется закон отрицания отрицания, подменяя его «ради- кальным отрицанием» в прямом созвучии с маоистски- ми идеями культурной революции. Всякая закономер- ная генетическая связь нового качества со старым отвер- гается, на месте научного познания законов диалектиче- ского революционного отрицания старого новым ставится сознательно утоническая мысль об абсолютном отрица- нии всякой необходимости, закономерности, непрерывно- сти, преемственности. Исторически эта концепция имела под собой, как говорит Штейгервальд, элемент прогрес- сивного обоснования: она возникла в антифашистской борьбе и стремилась разоблачить преемственность бур- жуазного просвещения и фашизма, буржуазно-либераль- ного рационализма и тоталитарного иррационализма и нацистов, апологетический характер позитивистского псевдонаучного мышления. Но на деле она оставалась на буржуазных классовых позициях и объективно часто смыкалась с контрреволюцией, ибо эта концепция не при- знает реальную диалектику классовой борьбы пролета- риата и революционного перехода от капитализма к со- циализму. Ее «Великий отказ» распространяется и на любые формы организации рабочего движения и дикта- туры пролетариата. К теоретическим источникам концепции «третьего пу- ти» Маркузе относится и развитая 3. Фрейдом (1856— 1939 гг.) теория психоанализа, точнее говоря, сложивщее- ся под его влиянием учение фрейдизма. Биологизация психологии и психологизация социологии противопостав- ляются историческому материализму и материалистиче- скому пониманию сознания. Р. Штейгервальд дает крат- кое изложение того.варианта фрейдизма, который вос- произведен в работах Маркузе. Актуальность критики этого варианта фрейдизма лишний раз подчеркивается тем, что Маркузе летом 1970 года выступил на юбилейном конгрессе в Штутгарте, посвященном 200-летию со дня рождения Гегеля, с докладом о «Необходимости ревизии исторического материализма», в котором он вновь при- зывает осуществить эту ревизию, опираясь на концепцию фрейдизма. Все беды человечества, все противоречия со- временного буржуазного общества получают при этом не научное объяснение, а психобиологическое истолкование. И их преодоление связывается не с ликвидацией капита- листического строя, а с изменением структуры инстинк- тов, с освобождением человека от «репрессивной культу- ры», от подавления и извращения инстинктивных потреб- ностей. Не социальная революция, а сексуальная свобода провозглашается многими маркузианцами панацеей от всех бед. Хотя сам Маркузе и возражает против подоб- ных «вульгаризаций» его концепции «третьего пути», но несомненное созвучие мотивов здесь прослушивается. Необходимо заметить, что в советской философской литературе имеется начиная с 20-х годов богатая тради- ция марксистской критики как учения 3. Фрейда, так и различных ревизионистских попыток соединения марксиз- ма с фрейдизмом. Книга Р. Штейгервальда является цен- ным вкладом в критику современного маркузианского варианта неофрейдистского ревизионизма, но она, естест- венно, не исчерпывает всей проблематики в этой области. 15 Уже после выхода в свет немецкого издания книги Штей- гервальда в Западной Германии идеологи антикоммуниз- ма опубликовали сборник «Психоанализ и марксизм» “, в который вошли как советские марксистские работы по критике фрейдизма, так и статьи авторов, стоящих на антимарксистских неофрейдистских позициях, и ревизио- нистов. Новое распространение идей Э. Фромма, В. Рей- ха и других приверженцев близких к маркузианству идей неофрейдизма делает необходимым дальнейшую углуб- ленную критику этого антимарксистского идейного те- чения. К философским основам маркузианства относится и специфическая интерпретация буржуазного рациона- лизма, а также критика позитивистской философии. Р. Штейгервальд показывает определенную эволюцию взглядов самого Маркузе но этим проблемам. В книге «Разум и революция» Маркузе внешне выступает как защитник диалектического разума и острый критик аполо- гетического позитивистского образа мыслей. Но в «Одно- мерном человеке» идеолог «третьего пути» по существу не только критикует иррациональный и даже противо- разумный характер современного американского общест- ва, но и отождествляет разум вообще с апологетическим позитивизмом. Призывая революционеров отказаться от «культа рационализма», мыслить утопическими катего- риями невозможного, отбросить объективный, научный анализ общественной действительности и законов ее развития, Маркузе возвращается на позиции экзистен- циализма и иррационализма. Не специфическое капита- листическое злоупотребление наукой и техникой, а всякая наука и техника сами по себе оказываются источниками «одномерности» мышления и поведения людей, средетва- ми порабощения индивида обществом. Как правильно отмечает Р. Штейгервальд, в этой антирационалистичес- кой концепции «одномерности» находит извращенное отражение страх средних слоев перед последствиями на- учно-технической революции в условиях государственно- монополистического капитализма. С позиции этих слоев Маркузе в «Очерке об освобождении» (1969 г.) называет рабочий класс «консервативной» и «стабилизирующей систему» силой. Р. Штейгервальд с противоположной позиции революционного рабочего движения убедительно раскрывает несостоятельность тех «фактов», или, точнее говоря, той их интерпретации, с помощью которой Марку- 16 зе пытается обосновать свое отрицание революционного призвания пролетариата, свой тезис об экономической стабильности современного капитализма, свое противо- поставление друг другу различных сил мирового рево- люционного процесса. Вместе с тем критика концепции «одномерности» нуждается, на наш взгляд, в одном существенном допол- нении. Дело в том, что государственно-монополистический капитализм действительно сумел извлечь определенные выгоды из начавшейся научно-технической революции и ее первых социальных последствий, используя новые ме- тоды и средства для манипуляции сознанием людей, в том числе и части рабочего класса, для новых приемов идео- логической классовой борьбы. И одна из причин успеха и влияния «Одномерного человека» состоит в том, что Маркузе по-своему критически обратил внимание на эти новые явления «высокоразвитого индустриального обще- ства», как он предпочитает именовать государственно- монополистический капитализм. Очевидно, лишь всесто- ронний марксистско-ленинский анализ социальных пос- ледствий научно-технической революции в условиях современного капитализма и борьбы двух мировых систем позволит полностью преодолеть влияние таких левоон- портунистических идеологов, как Маркузе, которые пре- тендуют на первое «ультрареволюционное» слово в этом сложном вопросе. Конечно, такой анализ выходил бы за рамки данной книги, но, хотя у Р. Штейгервальда много интересных мыслей по этому вопросу, тем не менее некоторые аспекты концепции «одномерности» остаются в тени. Мы имеем в виду прежде всего те аспекты, которые нашли своеоб- разную разработку с совершенно иных классовых и идей- пых позиций у новейших апологетов американского капи- тализма — у авторов ряда футурологических работ. Бли- жайшие десятилетия американского общества рисуются в этих работах не только в виде процветающего царства техники и рациональной организации общественной жиз- ии, но и как начало абсолютного господства над образом мыслей и повеления членов этого общества с помощью новейших достижений техники, биологии, психологии, биохимии и др. «Рационально» формируя потребности лю- дей и их удовлетворение, создавая то самое иллюзорное «счастливое сознание», о котором столь резко высказы- вался Маркузе, будущее американское общество, если и верить подобным футурологам, полностью преодолеет внутренние противоречия и интегрирует все возможные оппозиционные силы. Жизнь уже сейчас убеждает в нере- альности подобных реакционных утопий. Но это не из- бавляет марксизм-ленинизм от необходимости давать систематический и всесторонний анализ новых явлений общественного развития и их тенденций. Серьезным вкла- дом в такой анализ явилась творческая работа Между- народного Совещания коммунистических и рабочих пар- тий, состоявшегося в Москве в 1969 году. С тех пор марк- систы всего мира, в том числе и советские ученые, уже много сделали для анализа сущности, особенностей и со- циальных последствий современной научно-технической революции. Развернута также критика буржуазной футу- рологии и антинаучных теорий научно-технического прог- ресса. И тем не менее популярность в капиталистических странах как апологетической футурологии, так и «крити- ческих теорий» типа Маркузе лишний раз подтверждает, что сделано пока еще недостаточно. В частности, недо- статочно еше раскрыта и показана трудящимся массам принципиальная противоположность социальных послед- ствий научно-технического прогресса в условиях социа- лизма и в условиях капитализма. На этом спекулируют такие ренегаты, как Гароди и Фишер, перекликаясь с идеями Маркузе. Ряд ценных дополнений к книге Р. Штейгервальда советский читатель может получить и из работ советских философов, посвященных критике идей Г. Маркузе. В зарубежной печати за последние годы появились новые работы марксистов о Г. Маркузе; на некоторые из них ссылается и Р. Штейгервальд в данной книге. И тем не менее на сегодняшний день именно предлагаемая кни- га является наиболее полным и фундаментальным марк- систским трудом по критике маркузианства. Нам особенно приятно также еще раз подчеркнуть, что в лице автора данной книги советская общественность знакомится с одним из талантливых представителей ге- роической Германской коммунистической партии, с вер- ным другом Советского Союза и защитником пролетар- ского интернационализма, твердо и последовательно от- стаивающим идеи марксизма-ленинизма в трудных усло- виях классовой борьбы в ФРГ. Кандидат философских наук Я. Г. Фогелер ВВЕДЕНИЕ Теоретическая деятельность Герберта Маркузе на- чалась в середине двадцатых годов, однако значительное внимание она привлекла лишь в начале шестидесятых годов, Поскольку тогда никакого коренного поворота вего творчестве не произошло, причины его неожиданного ши- рокого влияния заключаются в совпалении теории, уже давно развиваемой им, с объективными процессами (о них как раз еще следует поговорить}, в воздействии этой тео- рии на социальные слои, к которым Маркузе обращается со своими произведениями, и в определенных личных качествах Маркузе. Маркузе неожиданно добился в развитых капитали- стических странах, а там в кругах молодой интеллигенции и у представителей правого уклона в рабочем движении, некоторого временного успеха; при этом правый уклон в этом движении находится под более сильным влиянием социал-демократизма. Если говорить о развитых капита- листических странах, то им присущи в эту эпоху, между прочим, следующие общие признаки: дальнейшее разви- тие государственно-монополистического капитализма с его своеобразным воздействием на формирование обще- ственных процессов. В результате появляются новые формы капиталистических противоречий, которые, в свою очередь, делают необходимыми новые моменты тактики революционного рабочего движения. Кроме того, в этих странах в рассматриваемый период усиливается научно- техническая революция, которая имеет глубокие социаль- ные последствия и оказывает существенное воздействие и на роль интеллигенции. В некоторых из этих стран впервые внутри продолжавшейся сравнительно долго фазы экономического процветания наступают глубокие экономические спады. Покров из понятий гуманизма и демократии, которым руководящие империалистические круги США смогли прикрыть себя благодаря участию США в антифашистской освободительной борьбе наро- 19 дов, все больше спадает вследствие их агрессий против антиимпериалистических освободительных движений. Все это происходит в мире, для которого характерно укрепление мировой социалистической системы, крах системы колониализма, значительное обострение классо- вой борьбы между социализмом и империализмом в миро- вом масштабе. Это оказывает существенное влияние на условия борьбы всех основных классов. В условиях всемирного перехода от капитализма к социализму, обще- го кризиса капитализма, его политической и моральной дискредитации значительная часть именно молодой интел- лигенции бунтует против буржуазных устоев. Она ищет новые, лучшие формы жизни. Тем самым обстоятельства толкают ее на путь левого развития. Откровенная интеграция правого социал-демократи- ческого руководства в государственно-монополистическую систему обесценила социал-демократизм в глазах моло- дых оппозиционно настроенных интеллигентов. Так, на- пример, в ФРГ социал-демократические студенческие союзы открыто выступают против правого руководства СДПГ. В США вообще нет социал-демократии. Поэтому там в кругах интеллигенции распространены другие раз- новидности «третьего пути», не социал-лемократические, а левобуржуазные,-— происходит как бы разделение тру- да среди идеологов «третьего пути». В то же время систе- ма правых социал-демократических взглядов все менее предназначается лишь для «домашнего употребления» и все более ориентируется на «экспорт» в социалистические страны. Обе формы «третьего пути» — как мы покажем ниже — совпадают в некоторых основных пунктах и имен- но этим раскрывают свой, в конечном счете, буржуазный классовый характер: их концепция общества идеалистич- на в своей основе; роль рабочего класса как главной рево- люционной силы нашей эпохи оспаривается; политика рас- сматривается с волюнтаристских и «этических» позиций. Главными объектами атаки этих идеологов оказываются важнейшие орудия руководства классовой борьбой про- летариата — партия и государственная власть пролета- риата. Серьезные проблемы и трудности международного коммунистического движения и мировой системы социа- лизма также оказывают влияние на идеологические про- цессы, происходящие в буржуазных и мелкобуржуазных слоях населения. Это, а главным образом социальное 20 происхождение этих слоев и их еще не преодоленная при- вязанность к формам буржуазной идеологии — пусть да- же к прогрессивным формам буржуазного сознания — образуют основу восприимчивости этих кругов к левобур- жуазной версии «третьего пути». Маркузе добился успеха прежде всего среди левобур- жуазной интеллигенции и у правых оппортунистов в ря- дах международного коммунистического движения '. Хабермас в 1968 году правильно отмечал — хотя и с иных позиций: «Левые экзистенциалисты в Париже, философы группы «Праксис» в Праге и Загребе смогли после войны поставить анализ «мира человеческой жизни», данный в работах позднего Гуссерля, на место хайдеггеровского анализа «существования», но обе «школы» опираются на феноменологическую основу такого марксизма, который получил своеобразное истолкование у Герберта Маркузе»?. Борьба, которая. развернулась за последние годы в главных империалистических странах против американ- ской агрессии во Вьетнаме, против планов распростране- ния атомного оружия, против ликвидации буржуазной демократии и социальных прав, против ухудшения усло- вий жизни, образования и труда молодых интеллиген- тов, уже привела к усилению сотрудничества рабочей и студенческой оппозиции, к повышению дисциплиниро- ванности и сознательности движения левой интеллиген- ции, к накоплению нового опыта и выявлению новых форм борьбы. Это наглядно доказало неточность или ложность некоторых основных тезисов Маркузе. Поэтому за послед- ние годы его влияние, по крайней мере в Федеративной Республике Германии, уменьшилось. Этот опыт и тот факт, что некоторые сторонники Маркузе своими дейст- виями в ходе борьбы усугубляли ошибки теории, вынуди- ли Маркузе заняться примерно с середины 1967 года вне- сением поправок в некоторые важные положения своей теории. Борьба с правым уклоном в международном коммуни- стическом движении, которая выдвинулась на первый план прежде всего в связи с событиями в ЧССР, должна привести и к усилению борьбы против антисоветских взглядов в леволиберальных и левобуржуазных кругах. Можно ожидать в будущем периоды значительного оживления идеи левобуржуазного «третьего пути». В та- кие периоды вновь усилится влияние теории Маркузе или аналогичных теорий. Намечающиеся поправки сведутся, 21 вероятно, к тому, чтобы в данных условиях больше не называть «антиреволюционной» определенную часть за- падноевропейского рабочего движения и добиваться этим ее вступления в антисоветский фронт хотя бы по «отдель- ным» вопросам. В этом направлении уже наметилось сближение на платформе антисоветизма Маркузе, Блоха и других деятелей из числа сторонников левобуржуазного «третьего пути» и теоретиков правого уклона в коммуни- стическом движении, ежегодно встречающихся на острове Корчула в Югославии в так называемой «летней зиколе» философов. Влияние Маркузе в названных слоях связано с тем, что основные компоненты левого варианта «третьего пу- ти», разработанные за последние пятьдесят лет, появля- ются в его произведениях в совокупном, несколько ори- гинальном и теоретически более серьезном виде. Его философия и политика «третьего пути» воспринимается — в отличие, например, от построений Адорно и других — как более «активное» начало, причем Маркузе сам участ- вовал в акциях пацифистской, демократической и анти- авторитарной «социалистической» оппозиции. Его личный жизненный путь свидетельствует об оппозиционных на- строениях. Однако его по существу антиимпериалистичес- кая, отчасти даже антикапиталистическая позиция всегда связана с отчужденным, а большей частью открыто враж- дебным отношением к реальному социализму?. Именно это вводит в заблуждение часть молодой интеллигенции, которая в социальном отношении происходит не из рабо- чего класса и хотя настроена оппозиционно, все же мыс- лит еще в буржуазном духе. Ведь Маркузе подчеркивает различия между пролетарской и левобуржуазной позици- ей по таким коренным вопросам, как роль рабочего клас- са и его организаций, его государства, соотношение необ- ходимости и свободы. Эти различия воздействуют в разных странах не оди- наково. В странах с сильным революционным движением рабочих они более вредны, чем в Федеративной Респуб- лике Германии, где тенденция вовлечения в политику и сдвига влево широких кругов молодой интеллигенции, несмотря на все связанные с этим проблемы, дала больше позитивных, чем негативных результатов, ибо марксистам удается с помощью совместных акций и серьезных дискус- сий оттеснять на второй план антикоммунистические, дезориентирующие положения в рассуждениях Маркузе. 22 В этих объективных и субъективных факторах зало- жены главные причины того, что ‘философия и политика Маркузе служит левобуржуазному бунту молодых интел- лигентов в развитых капиталистических странах и право- му уклону в международном коммунистическом дви- жении. Поэтому мы не можем согласиться с теми критиками Маркузе, которые, подобно Гансу Гейнцу Гольцу (ФРГ), предлагают вести «дружескую критику» в адрес Мар- кузе*. С этим можно согласиться лишь в той мере, в ка- кой сторонники Маркузе являются не сознательными при- верженцами империализма, а его критиками, к полити- ческому союзу с которыми мы стремимся. Но Гольц путает этот политический союз с теоретическим согласием, когда он явно видит в Маркузе марксиста 5. Конечно, на словах Маркузе против империализма, против античело- вечных методов его господства, за революцию, формально даже за социализм. Но анализ показывает, что револю- ция и социализм у Маркузе не имеют ничего общего с этими понятиями в марксизме-ленинизме;: в отношении движущих сил революции у Маркузе принципиально иные представления, чем у Маркса, Энгельса и Ленина. Об этом Гольц знает и товорит, но не делает из этого тех выводов, которые, на наш взгляд, должны быть сделаны. Ясность относительно теоретических разногласий яв- ляется предпосылкой необходимого антиимпериалистичес- кого союза с друзьями Маркузе. Величайшая политичес- кая гибкость возможна только при величайшей верности принципам. Мы не можем отказаться, даже в условиях союза, от теоретической борьбы. Мы считаем, что эта борьба даже необходима, чтобы помочь поборникам «тре- тьего пути» в преодолении тех буржуазных форм и бур- жуазного содержания сознания, которые как раз и меша- ют развертыванию эффективной политической активности и, кроме того, вводят в заблуждение значительную часть молодой левооппозиционной интеллигенции. Мы не можем не учитывать при этом направление развития Маркузе на протяжении десятилетий. Развитие и ряда других деятелей шло аналогичным путем, напри- мер эволюция Сартра. Конечно, абстрактно говоря, идея «третьего пути» может быть идеей перехода. Но именно поэтому она двусмысленна. Исходя из нее, можно прийти к пролетарской точке зрения, но можно — и к буржуазной. Например, Эрнст Фишер, который явно отказался от 23 социалистических классовых позиций 6, встал в своих теоретических и политических высказываниях последних лет на одну платформу с Маркузе, Сартром и др. Таким образом, мы должны постоянно учитывать не только нынешнюю теоретическую позицию представителей лево- буржуазного варианта «третьего пути», но и исследовать тот процесс, в ходе которого развивается этот вариант. Не имеющий влияния одиночка, который придержи- вался бы подобных взглядов, мог бы оставить нас равно- душными. Но влиятельного в массах учителя молодой интеллигенции следует, естественно, спросить, для чего он их воспитывает, на чьей стороне он находится, кому он служит, чем собирается он оправдать свою ответствен- ность педагога? Итак, в теоретических и политических вопросах мы должны относиться к Маркузе значительно критичнее, чем рекомендует Ганс Гейнц Гольц. Критика в адрес Маркузе должна быть направлена на выявление специфических рас- хождений с марксизмом-ленинизмом у той части бунтую- щих интеллигентов, о которой идет речь, а также упомя- нутого ревизионистского течения в международном коммунистическом движении. Эта критика должна рас- крыть главные компоненты упомянутой концепции «треть- его пути», их формирование, их социальные и теоретичес- кие корни. Она должна показать и критически проанали- зировать характер объединения этих компонентов в трудах Маркузе и в связи с этим их воздействие на рас- хождение во взглядах между марксистами и маркузиан- цами на реальный социализм, на проблематику рабочего класса и его организаций, на соотношение необходимости и свободы в общественной практике. Этим обозначены рамки нашей работы, которая приз- вана исследовать прежде всего проблемы современного бунта интеллигентов, социальные и теоретические источ- ники маркузианской концепции «третьего пути», а также саму маркузианскую «сумму» компонентов «третьего пу- ти», наконец, теоретические и тактические выводы для марксистской политики, направленной на критику, союз и единство действий с маркузианцами. Предметом этой работы является, таким образом, критика тех основных положений во взглядах Маркузе, которые стали теоретической основой современного лево- буржуазного варианта «третьего пути». НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО «БУНТА ИНТЕЛЛИГЕНТОВ» Поскольку эта работа исходит из внутренней взаимо- связи между философскими рассуждениями Маркузе и современным «бунтом интеллигентов», необходимо рас- смотреть некоторые особенности этого бунта. Большую роль внутри оппозиции в Федеративной Рес- публике Германии играет так называемое антиавторитар- ное движение, которое охватывает прежде всего часть молодой интеллигенции. В конце марта 1968 года во Франкфурте-на-Майне состоялась чрезвычайная конфе- ренция делегатов того самого Социалистического немец- кого союза студентов (СДС), который когда-то был са- мым сильным левым студенческим союзом в ФРГ, но те- перь распущен своими анархистскими протагонистами- покровителями. На конференции один из представителей этого союза, Вольфганг Лефевр, бросил автору данной работы полемическую реплику, что между коммунистами и антиавторитаристами существует принципиальное рас- хождение в вопросе о том, что такое социализм. Боль- шинство делегатов СДС согласились с Лефевром. Оче- видно, следует выяснить, какой же именно принцип ле- жит в основе этого расхождения. Изучение соответствую- щих материалов показывает, что «антиавторитарное» течение выдвигает слелуюшие основные тезисы. В метрополиях массы подвергаются манипуляциям, они пересыщены в социальном отношении и не заинтере- сованы в фундаментальном изменении системы. Их пар- тии и профсоюзы удобно устроились в рамках системы ‚и стабилизировали ее. Коммунистические партии Запад- ной Европы также стали реформистскими. Только борь- ба, которую ведет «третий мир», может продвинуть впе- ред дело освобождения человечества. 25 Социалистические государства, мол, обюрократились, государство там не отмирает, партия стала самодов- леющей. Собственная практика воспринимается как отвлекаю- щий маневр с целью облегчить борьбу для сил националь- но-освободительного движения и «третьего мира», где проходит актуальный фронт мировой революции. В метрополиях следует работать среди социально отвержен- ных групп — студентов, школьников и рабочих в раионах, охваченных кризисом. Понимание организации в значи- тельной мере проникнуто стихийными представлениями и опирается на анархистскую федеративную модель '. Причины этой оппозиции интеллигентов коренятся во всех сферах современного, то есть государственно-моно- полистического капитализма. Научно-техническая рево- люция и социальная борьба рабочего движения в усло- виях существования быстро развивающегося реального социализма, соревнование между системами социализма и капитализма обусловливают быстрый численный рост студенчества, изменение его социального состава в сторо- ну постепенного увеличения доли выходцев из трудящих- ся семей, все более активный процесс включения расту- щей части интеллигенции в состав рабочего класса; по- следнее касается, во-первых, социального положения интеллигенции, во-вторых, ее реального положения в про- цессе производства, в-третьих, прогрессирующего превра- щения ее первоначально индивидуализированных условий труда в такие коллективные условия, которые до сих пор были типичны только для индустриальных рабочих. Все это, а также повышение роли непосредственных произво- дителей ведет к глубоким изменениям в жизни и сознании значительной части интеллигенции и стимулирует оппози- ционные настроения и волнения. При этом многие из этих условий являются лишь косвенно причинами современной интеллектуальной оп- позиции. Во-первых, лишь некоторые из этих факторов играют роль в требованиях интеллектуальной оппозиции. Во-вторых, эта оппозиция имеет значительно больше сторонников среди студентов на факультетах обществен- ных наук, чем на факультетах математических и естест- венных наук?. Однако именно характер основных требо- ваний, выдвигаемых в антиавторитарных выступлениях, таких как отказ даже. от объективно необходимого авто- ритета (у Маркузе имеется, правда, по этому поводу нес- 26 колько более осторожных замечаний), который ставится на одну доску с классовым подавлением, сводится к нему или изображается как форма «отчуждения», «овеществле- ния» человека; отказ от всякой не стихийно возникшей формы организации, выходящей за рамки простого обще- ния людей и.т. п., показывает, что мы имеем дело, в луч- шем случае, с нерефлективным недиалектическим отрица- нием объективного содержания новых проблем. Дело в том, что никакое искажение затронутых проблем в ус- ловиях капитализма не может устранить того факта, что названные факторы в огромной степени непосредственно связаны с характером современных производительных сил (важнейшей из которых, как известно, является человек, его рабочая сила, его знания, его способности), и поэтому эти факторы действуют и при социализме, хотя в социаль- ном отношении они проявляются иначе. Причины для появления интеллектуальной оппозиции заключаются также в противоречии между небывалым ростом производительных сил и производительности тру- да, с одной стороны,— благодаря чему созданы небыва- лые материальные средства для лучшей жизни всех чле- нов общества — и беспримерной монополизацией богатст- ва и власти узким слоем представителей монополистиче- ского капитала, с другой стороны 3, что обусловливает злоупотребление огромными средствами и силами в де- структивных целях (гонка вооружений, агрессия во Вьет- наме). Эти мощные производительные силы оказываются (в условиях «иррациональности» и деструктивности ка- питалистической системы, что вытекает из погони за при- былями) недостаточными для решения таких социальных проблем, как проблема американских цветных или проб- лема голода в обширных частях мира. Источником интеллектуальной оппозиции являются также жалкие нищенские условия, в которые поставлены высшие учебные заведения некоторых стран, в том числе ФРГ, правительство которой, однако, растрачивает огром- ные средства на бессмысленную и опасную гонку воору- жений, порожденную той политикой, которая направлена на ликвидацию результатов войны, развязанной и проиг- ранной собственной социальной системой. К этому нужно добавить противоречие между воспи- танием в духе «свободы» и «демократии», в духе класси- ческих идеалов, еще не до конца упраздненным в высших учебных заведениях, с одной стороны, и конкретными 27 агрессивными действиями или агрессивными войнами против освободительных народных движений на Кубе, в Доминиканской Республике, Конго, Анголе, против на- родов Вьетнама и других стран так называемого «треть- его мира», с другой стороны, а также между демагогией о свободе и ликвидацией конституционных прав в собст- венной стране. Если это представляет собой общие при- чины усиления оппозиции империалистической системе, оппозиции, которая легче всего возникает у более юной, восприимчивой, морально менее развращенной и одновре- менно более образованной части населения, которая к то- му же еще «отдыхает» в социальном отношении“, то для антиавторитарной формы интеллектуальных бунтов име- тотся все же специфические причины. Решающую причину этого антиавторитарного движения следует искать в госу- дарственной или «институционной» сфере. Речь идет о противоречии между государственно-монополистической системой с присущим ей способом решений проблем пла- нирования, ставших до некоторой степени объективно не- обходимыми, с помощью регулирующих и формирующих методов, с одной стороны, и индивидуально стихийными настроениями, особенно широко распространенными именно среди интеллигенции вследствие ее традиционно индивидуализированных условий жизни, образования и труда — с другой. Во-вторых, отрицание ими пролетар- ских авторитетов, то есть партии рабочего класса и его государства, приводит эти буржуазно-оппозиционные си- лы к абстрактному, на первый взгляд, антиавторитаризму. Это течение носит буржуазно-индивидуалистический характер в классическом смысле слова. Но оно складыва- ется в эпоху, когда буржуазная демократия уже не явля- ется «классической», а все больше низводится монополия- ми до фарса. Таким образом, в основе антиавторитарного течения лежит противоречие между государственно-монополисти- ческим тоталитарным «формированием» и так называе- мой буржуазной индивидуальной свободой, а также меж- ду буржуазным индивидуализмом и пролетарским кол- лективизмом, организованностью, «авторитетом». Поэтому это течение, которое является анархистским по своей природе, включает в себя как оппозицию государственно- монололистическому характеру системы, так и отрица- тельное отношение к реально существующему социализму как возможной альтернативе. 28 Это течение смыкается, как уже отмечалось, с реви- зионистскими тенденциями в международном коммуниз- ме. Имеется немало причин для таких ревизионистских тенденций. Коммунизм развился в массовое движение. В настоящее время оно должно действовать в главных капиталистических странах в таких условиях, которые делают необходимой политику борьбы за глубокие рефор- мы. При этом опыт показывает, что некоторые незрелые коммунисты могут соскользнуть на платформу реформиз- ма. Это происходит, например, в том случае, если при разработке необходимой политики глубоких реформ недостаточно четко учитывается проблема основных госу- дарственно-монополистических инструментов власти и за- дача их в конечном счете слома. Некоторые другие проб- лемы также создавали благоприятные моменты для изве- стных ревизионистских тенденций внутри отдельных ком- мунистических партий: например, необходимая критика нарушений ленинских норм партийной жизни и коллек- тивности руководства — с известными серьезными по- следствиями таких нарушений; далее, проблемы развития социализма как системы в целом, в частности проблемы перехода от строительства основ социализма и по сущест- ву экстенсивной формы социалистического воспроизвод- ства к построению социализма на его собственной основе, к интенсивным формам социалистического воспроизвод- ства и овладению научно-технической революцией (не- уменье отдельных коммунистов овладеть этими процес- сами толкает к административным методам руководства, ‚ведет к левым и правым формам оппортунизма); пробле-. мы диалектического сочетания централизма и демократиз- ма, творческой индивидуальности и коллективизма, ин- тернационализма, необходимой социалистической инте- грации и патриотизма в этих новых условиях. Такие сложные вопросы находили и находят свое теоретическое и практическое решение с позиций марксизма-ленинизма. Однако некоторые из этих проблем — особенно после ХХ съезда КИСС — были сделаны ревизионистскими си- лами в капиталистических странах исходным пунктом для своих атак на марксизм-ленинизм и социалистиче- ские страны. Зачастую при этом социалистический гуманизм трактовался с ревизионистских позиций как мелкобуржуазный антропологизм, марксистская филосо- фия сводилась к философии «человека», марксистская категория практики преподносилась в искаженном антро- 29 пологическом виде. На этой основе объединились лево- буржуазные философы и теоретики ревизионистской «практики» в некоторых коммунистических партиях, как это ясно показали ежегодные сборы «летней школы» на острове Корчула. Наконец, нельзя недооценивать давле- ния со стороны империалистической политики и пропаган- ды. Неправильные тактические рассуждения (о завоева- нии масс с помощью оппортунистических уступок) или выпячивание тактических аспектов за счет стратегических тоже играют негативную роль. Ревизионисты в рядах международного коммунизма заодно с авторами «третьего пути» говорят о «перерож- дении» реального социализма, требуют «человеческого» социализма. Как только они начинают уточнять эти тре- бования, так мы находим недиалектические, абстрактные, «классово нейтральные», неисторические лозунги свобо- ды, по существу классово индифферентные рецепты демо- кратии и «социалистические» концепции плюрализма, наконец, требование ликвидации социалистического госу- дарства. В некоторых случаях интернационалистическая точка зрения приносится в жертву националистически ограниченной оценке внутренних и внешних процессов. Развитию ревизионистских тенденций в коммунизме способствует также слабость принципиальной теоретиче- ской борьбы или недостаточный уровень этой борьбы. Антиавторитарная оппозиция в ФРГ в своей конкрет- ной критике социализма оперирует теми же выражения- ми, что и правый уклон в международном коммунизме. . Она присоединяется, однако, и к маоистски ультралевым тезисам. «Культурная революция» в Китае трактуется ею как антибюрократизм, как свержение ставших чуж- дыми авторитетов. Отсюда вырастают симпатии к пози- ции Мао. Заслуживает внимания то, что немало наших «крити- ков», которые открыто занимают буржуазную позицию, трактуют «культурную революцию» точно так же, как «антиавторитаристы» 5, и приветствуют ее по тем же са- мым причинам. Это указывает на подлинный социальный, то есть на мелкобуржуазный характер «левой» антиавто- ритарной концепции, конвергирующей с маоизмом. Для более глубокого понимания антиавторитарных бунтов интеллигентов, буржуазного характера их пред- ставлений о стихийности мы должны иметь в виду сле- дующее. Необходимым элементом всякого общественно- 30 го производства являются производственные отношения. Решающим производственным отношением при капита- лизме является собственность класса капиталистов на средства производства, отсутствие собственности у непо- средственного производителя, который живет продажей своей рабочей силы. Маркс в первом томе «Капитала» при анализе капиталистического накопления указывает на то, что капиталистический процесс воспроизводства постоянно воспроизводит капиталистические отношения. Это является важнейшим признаком капиталистического воспроизводства, так как гарантирует воспроизводство самой системы. Поэтому нет ни автоматического краха капитализма, ни мирного врастания капитализма в со- циализм. Социалистическая революция необходима в силу объективных причин. Это постоянное автоматическое воспроизводство ка- питализма служит социально-экономической основой то- го, что процессы выработки сознания, протекающие при капитализме автоматически, стихийно, не могут преодо- леть общественные рамки буржуазного строя, поскольку они являются формами буржуазного сознания. Ленин — прежде всего в работе «Что делать?» — исследовал со- циальные процессы, порождающие такое буржуазное сознание, как сознание стихийное. Он вывел из этого не- обходимость социалистической выработки сознания, не- обходимость вырабатывающего сознание фактора: пар- тии и идеологической классовой борьбы. Стихийно возникающее при капитализме сознание яв- ляется буржуазным не вследствие таинственного автома- тизма. Господствующий класс выдвигает идеологов, чтобы они распространяли буржуазное сознание. Господ- ствующий класс обладает важными средствами создания общественного мнения. За столетия общественной жизни на основе частной собственности на средства производ- ства возникла «социальная психология» собственности и владения. Имущественные идеи стали своего рода «второй натурой» людей настолько прочно, что нередко говорят о «стремлении к наживе», объясняя, таким об- разом, эксплуатацию и угнетение биологическими причи- нами. Пролетариат не располагает вначале необходимыми элементами образования для того, чтобы понять свое общественное положение в целом, — экономические и со- циальные условия, их исторический характер. свою соб- 31 ственную всемирно-историческую роль, чтобы выработать свое собственное, глубоко обоснованное классовое соз- нание. Для этого он нуждается в фундаментальных науч- ных знаниях — таких, какими обладали Маркс, Энгельс и Ленин. Все же и стихийный процесс ‘развития капитализма порождает противоречия, сопротивление и оппозицию рабочих, по крайней мере надежды на лучший порядок‘ человеческого общежития. Этим объясняется тяготение рабочих к социализму, благодаря чему только и стано- вится возможным внесение социалистического классово- го сознания в рабочий класс. Здесь следует указать прежде всего на другой объек- тивно и закономерно развивающийся при капитализме процесс, который также определяет классовые отношения между буржуазией, пролетариатом и другими классами: прогрессирующая концентрация производства и центра- лизация капитала, прогрессирующая экспроприация мел- ких и средних собственников, растущее обобществление процессов производства, все более отчетливо выявляюще- еся противоречие между общественным характером про- изводства и частным характером присвоения. Если постоянное воспроизводство капиталистических отноше- ний создает необходимость в систематической социали- стической идеологической работе, то из этого другого процесса, который также является существенной состав- ной частью капиталистического накопления, вытекает возможность того, чтобы эта идеологическая работа не имела утопический или волюнтаристский характер. Но стихийный процесс не создает еще критического по отношению к обществу в целом сознания класса, не соз- дает еще в этом смысле классового сознания. Для этого необходимы научные разносторонние исторические зна- ния, служащие борьбе рабочего класса, поскольку толь- ко такая позиция позволяет сегодня освободить мысль и исследования от «системы лжи» господствующих эксплу- ататорских классов. Марксист не может не обращать на это внимание. Он не может апеллировать к стихийности процессов раз- вития сознания. Он не может требовать просто свободы, свободы формирования общественного мнения. Он дол- жен знать, что «свобода», требуемая таким образом, на такой почве, без процесса преобразования производствен- ных отношений, означает буржуазную свободу, свободу 32 эксплуатации и— в качестве духовной свободы — свобо- ду для идей господствующих кругов быть господствую- щими идеями. Не учитывать этого — означало бы защи- щать буржуазные интересы. В условиях государственно- монополистической системы подобное требование свободы вполне может быть формой буржуазно-демократической оппозиции, но еще не социалистической. 2-57 ИСТОЧНИКИ ФИЛОСОФИИ И ПОЛИТИКИ «ТРЕТЬЕГО ПУТИ» До сих пор внимание обращалось на такие источники левобуржуазной, интеллектуальной оппозиции, которые связаны с нынешними условиями борьбы. Однако речь идет о том, что эти нынешние условия находятся в опре- деленной исторической взаимосвязи, вытекают из нее. Мы не можем в этой работе даже хотя бы вскользь ко- снуться этой взаимосвязи, но должны все же указать на некоторые ее общественные и духовные аспекты, потому что теории Маркузе отражают, между прочим, более ши- рокое течение буржуазно-прогрессивной идеологии. Основные условия отношений между буржуазией и пролетариатом развиваются конкретно историческим образом. Переход от капитализма свободной конкурен- ции к монополистическому капитализму создал новые условия для проблемы стихийности сознания, поскольку монополия, как метко сказал Гильфердинг', стремится не к свободе, а к господству. Здесь заложены экономиче- ские и социальные возможности для внутрикапиталисти- ческого противоречия между защитой стихийности, инди- видуальной буржуазной свободы, с одной стороны, и стремлением к монополистической диктатуре — с дру- гой. Защита стихийности, однако, носит столь мало прин- ципиально антибуржуазный характер, что ревизионизм, то есть течение буржуазной идеологии в рабочем движе- нии, ревностно заботится о культе стихийности и именно этим служит капиталистической системе. Социалистиче- ское сознание обладает принципиально иным качеством, нежели стихийное. Социалиетическое сознание содержит обязательный минимум научных взглядов на характер 34 капиталистического общественного строя, на его истори- ческую природу и необходимость его смены социализмом. Такие взгляды не вытекают из стихийных нроцессов соз- нания, основой которых служит механическое нерефлек- тивное отношение к существующему капиталистическому строю?. Для левобуржуазной критики марксизма явля- ется типичным то, что она именно эту нерефлективно- механистическую позицию апологетов стихийности выда- ет за подлинно марксистскую и клеветнически изобража- ет ленинскую позицию как скрытогегельянскую (Корш, Фетчер и др.3). Это тесно связано с индивидуалистским интеллигентским отрицанием организованности, с враж- дебным отношением буржуазных интеллигентов к необ- ходимости партии, распространяющей и развивающей социалистическое сознание в рабочих массах. Очевидно, была необходима такая серьезная угроза всей капиталистической системе, которую представляют собой первая мировая война, Великая Октябрьская со- циалистическая революция, общий кризис капитализма, глубокое потрясение буржуазного самосознания предво- енного периода, был необходим переход к государствен- но-монополистическому капитализму, чтобы указанная тенденция к подавлению свободы при капитализме при- вела к реализации противоречия между монополией и индивидуальной стихийностью. Выражением этого конфликта было левое течение в рядах интеллигентов буржуазно-гуманистического толка, возникшее в канун первой мировой империалистической войны, во время самой этой войны и в период Октябрь- ской и последовавших за ней революций. Мы хотим здесь только назвать имена некоторых ученых и деятелей ис- кусства из числа буржуазных гуманистов, которые в этих условиях сближались с революционным рабочим движением, часто даже переходили на сторону этого ра- бочего движения: Анри Барбюс, Ромен Роллан, Бер- тольд Брехт, Иоганнес Р. Бехер, Генрих Манн, Арнольд Цвейг, Ганс Эйслер, Бела Балаш, Георг Лукач, Альфред Курелла. Великая Октябрьская социалистическая революция изменила основу классовых отношений между буржуази- ей и пролетариатом. Пролетариат перестал быть только угнетенным и эксплуатируемым классом. Он создал со- циально-экономическую систему, конкурирующую с ка- питализмом, который в связи с этим перестал быть «само 2* 35 собой разумеющимся». В этих условиях проблема сти- хийности стоит иначе постольку, поскольку на одной ше- стой части земли и теоретически, и практически понятие стихийного больше уже не совпадало с понятием капи- талистического. Но прежде всего Октябрьская революция положила начало совершенно новой эпохе всемирной истории, глав- ным содержанием которой является начатый этой рево- люцией переход от капитализма к социализму. Мы жи- вем в эпоху борьбы двух противоположных общественных систем, в эпоху социалистических революций и нацио- нально-освободительных революций. Это эпоха крушения империализма и ликвидации колониальной системы, эпо- ха перехода все новых народов на путь социализма. В эту эпоху рабочий класс, его борьба, созданная им ми- ровая социалистическая система находятся в центре мирового развития, все больше определяют главное на- правление этого развития. Одновременно империалисти- ческая система дискредитирована в экономическом, со- циальном, политическом и идеологическом отношении как никогда. Эта система эксплуатации и угнетения ог- ромной массы людей, тяжелейших экономических кризи- сов и кровавых грабительских войн вступает в общий кризис, состоящий из нескольких этапов. Этот исторический глобальный процесс, включающий деятельность нынешних сторонников левобуржуазного «третьего пути» и тем самым «третьего пути» Маркузе, осуществлялся и осуществляется весьма сложными, про- тиворечивыми путями и в такого же рода формах. При этом наблюдаются периоды приливов и отливов в рево- люционном процессе. Глобальный процесс пронизан ве- личественными победами революцин, но он знает и горь- кие поражения, и ошибки революционеров с тяжелыми последствиями. Все это многообразно и противоречиво отражается в мышлении масс, в том числе интеллигенции. Каждый вы- нужден так или иначе сталкиваться с проблемой: капи- тализм или социализм. В этот новый период в рядах буржуазно-гуманистиче- ской интеллигенции возникли новые тенденции левого направления. Мы хотим указать на те из них, которые имели значение для образа мыслей Маркузе и проявля- ются также в образе мыслей и деятельности современных поборников «третьего пути». 36 В самом общем смысле можно констатировать усн- ливающуюся критическую тенденцию в социальных во- просах и вопросах культуры. Уверенность в собственных силах человека в буржуазном обществе поколеблена и уступает место сознанию, проникнутому идеей кризиса «человека». Благодаря этому внутри буржуазной фило- софии получают усиленное развитие антропологические тенденции. «Человек» все больше и непосредственнее вы- двигается на первый план буржуазного философствова- ния. Он становится, например, центральной темой всех разновидностей экзистенциализма. Новая антропология подчеркивает роль индивидуальной активности в про- цессе практики. Это относится к левобуржуазным и фа- шистским разновидностям этой новой антропологии. Де- ло в том, что происходит идеологическая переориентация не только левых, демократических и гуманистически на- строенных буржуазных кругов, но и реакционной бур- жуазии. Открытие «человека» происходит и в фашистской форме (культ «сильной личности», фюрера). Протест про- тив «бездушного аппарата» (капитализма) существует и как иррациональная философия жизни 4. Имеются также определенные связи между «левыми» и «правыми» тече- ниями внутри буржуазии. Левобуржуазная версия не приближается к извест- ным тезисам Маркса без того, чтобы одновременно не ревизовать их. Одна буржуазная школа — она связана с деятельно- стью Оппенхеймера и Маннгейма во Франкфурте-на-Май- не — подключается к Марксу, чтобы свести исторический материализм и учение об идеологии к «социологии» зна- ния, приподнять роль буржуазной интеллигенции по срав- нению с основными борющимися классами: четко выра- женная буржуазная форма «третьего пути». А другие левобуржуазные теоретики стремятся связать Маркса с Гегелем на левогегельянской основе, чтобы разработать критическую теорию социальных и культурных явлений (феноменов): франкфуртская школа Хоркхеймера и Адорно, в которой в значительной мере сложился образ мыслей Маркузе. Исследовательская мысль обращается с особым вни- манием к наследию Гегеля и Маркса, стремясь подкре- пить различные течения «доказательствами» из истории философии. Благодаря этим усилиям для науки были открыты новые тексты молодого Гегеля. Левобуржуаз- 37 ные теоретики пытаются использовать эти новые источ- ники и только что опубликованные тогда «Экономическо- философские рукописи» молодого Маркса в духе назван- ных левобуржуазных течений. .` Столкновение теоретиков буржуазного гуманизма с развивающимся фашизмом также повлекло за собой — при условии отклонения реального социализма — появ- ление левобуржуазных версий «третьего пути». На этой, почве возникает направленный против фашизма прин- ципиальный разрыв между классическим буржуазным гуманизмом, классической буржуазной философией, с од- ной стороны, и буржуазной реакцией, фашизмом — с другой. Книга Маркузе о Гегеле 1941 года в такой же мере относится к этому направлению, как романы Тома- са Манна «Лотта в Веймаре» и «Доктор Фаустус». За- слуга этой позиции в деле защиты гуманистического бур- жуазного наследия не вызывает сомнения. Однако она. содержит в себе двойную опасность: с одной стороны, благодаря этому может быть вообще скрыта преемствен- ная связь между фашизмом и капитализмом, фашизм может быть истолкован как мистический несчастный случай в истории, с другой стороны, исходя из этого можно пытаться (и это достаточно часто происходит) объявлять революционное рабочее движение чисто коли- чественным исполнителем, простым душеприказчиком буржуазного гуманизма, лишая таким образом это дви- жение его теоретической и политической самостоятель- ности. . Это современное левогегельянство имеет, следователь- но, культурно-критические, социально-критические и ан- тифашистские корни. Оно связывает классический гума- низм и своеобразно адаптированного Маркса в духе ука- занного выше подчинения марксизма и рабочего движе- ния буржуазному гуманизму. Развитию теории и практики «третьего пути» слособ- ствовали также известные процессы в рабочем движении. Распространение марксизма и рост рабочего движения обусловило перед первой мировой войной, когда во И Ин- тернационале возобладал оппортунизм, известное упро- щение и искажение теории. Этому благоприятствовало возникновение рабочей бюрократии и рабочей аристо- кратии, что создало вместе с другими факторами, про- анализированными Лениным 5, почву для появления оп- портунистических и ревизионистских взглядов. 38 «Ортодоксальные» интерпретации марксизма Каут- ским также все больше подчинялись таким тенденциям, все больше опускались ниже уровня даже диалектики Гегеля. Под влиянием дарвинистских взглядов Каутский и другие «ортодоксы» выделили в марксизме нейтраль- ную науку естествоведческого типа, которая имеет дело с законами, действующими как законы природы без уча- стия человека, и с основанной на этом политикой рабоче- го движения. По существу это был отрыв теории от поли- тики, марксизма от рабочего движения, что в корне из- вращало как теорию, так и практику. Не только неокантианский ревизионизм Бернштейна, но и «ортодок- сальный» механистическо-материалистический эволюцио- низм Каутского извращали диалектико-материалистиче- ский характер марксизма. «Ортодоксальные» воззрения проникли частично и в коммунистическое движение, прежде всего благодаря философским работам Бухари- на. Бухарин проповедовал диалектику механического равновесия разнонаправленных факторов. Движение, по его словам, возникает из нарушения этого равновесия и служит восстановлению последнего. Эти механистическо-детерминистские взгляды натал- кивались на протест не только ревизионистских авторов, например Гендрика де Мана, но и на сопротивление левобуржуазных теоретиков, которые были близки к марксизму и основательно изучили диалектику Гегеля. Здесь следовало бы назвать прежде всего Лукача, собра- ние его работ «История и классовое сознание» 6, содер- жание которых мы должны коротко обрисовать, ибо эта книга стала с 1923 года основным поставщиком теорети- ческих положений для всех ультралевых и правооппорту- нистических ревизий марксизма. Сам Лукач часто и ост- ро критиковал свою книгу. Было бы совершенно непра- вильно низводить Лукача как автора «Истории и классового сознания» в теоретическом и практическом отношении до уровня его эпигонов. Для него книга явилась этапом на пути к марксизму, но она намного лучше того, что делают из` нее сегодня Маркузе, Сартр? и др, кто никогда не совершал того решающего не- рехода от позиции «третьего пути» к позиции революци- онного рабочего движения, который, как известно, совер- шил Лукач. Даже эта книга переходного периода содер- жит уже критику современных версий «третьего пути» левых. Стоит сравнить, например, критику в адрес Эрн- 39 ста Блоха8, идей индетерминизма, которые еще сегодня разделяются Маркузе °, индивидуализма 1 или подтвер- жденного в поздних произведениях Маркузе тезиса о том, что оппортунизм, как всегда, объединяет экономиче- ский механизм и этический утопизм !!, — стоит все это сравнить, чтобы увидеть, насколько несправедливым бы- ло бы простое осуждение книги в целом. Все же мы дол-° жны, по уже указанным причинам и в связи с новыми ревизионистскими ошибками Лукача, коснуться некото- рых центральных философских положений этой книги. Основное содержание книги состоит в следующем: бытие носит общественный характер 12, диалектика есть отношение между субъектом и объектом. Вне этого отно- шения нет никакой диалектики !3. В частности, нет ника- кой диалектики природы. Природа является только обще- ственной категорией \\, и диалектика природы является выражением овеществленного мышления '5. Диалектика есть взаимодействие между субъектом и объектом в процессе истории !6. Предметный мир имеет значение лишь как продукт субъекта. Решающим является дви- жение пролетариата к самосознанию, к классовому соз- нанию "". Это сознание преобразуется в коллективное действие. При изложении этих тезисов Лукач абсолютизирует различие между обществом и природой 18. Натурфилосо- фия Гегеля, оказавшая влияние на Энгельса при разра- ботке им диалектики природы, игнорирует якобы это различие и приходит поэтому к абсурдным положени- ям 19. Подвлиянием диалектики природы марксизм был якобы построен как естественнонаучная модель и как ми- ровоззрение. Это было сделано вопреки Марксу, кото- рый, наоборот, понимал естествознание и технику только как функцию общества. В основе этой ошибки лежит, мол, овеществление мышления и тем самым природы. Это ве- дет к механически созерцательному противопоставле- нию природы и общества, что якобы лежит в основе энгельсовской теории отражения и его понимания прак- тики 20. В действительности, мол, мы являемся по отноше- нию к истории «внутренними» существами, в связи с чем будто бы отпадает проблематика отражения. В вопросе о пролетариате Лукач концентрирует свое внимание на проблеме классового сознания. Только это сознание, но его словам, превращает класс в революцион- ный субъект. Буржуазия и пролетариат имеют дело с оди- 40 наковой общественной реальностью ?'. Их лучшие мысли- тели пытаются постигнуть эту реальность 22. Гегелю это удалось сделать лишь в мистической форме. Только Маркс сумел найти ответ на поставленные этой реально- стью вопросы. Мысли, развивавшиеся в этой связи, близки к выводу, будто различие между Марксом и Гегелем, между проле- тариатом и буржуазией состоит в том, что один дал пра- вильный ответ на вопросы, которые правильно сформули- ровал другой 23. Тем самым по существу отрицается идео- логическая самостоятельность пролетариата 24. Различие в качестве ответа выводится просто из положения клас- сов 25, что приводит к решению проблемы выработки соци- алистической теории и формирования сознания в духе механистического материализма и ставит под вопрос не- обходимость пролетарской партии *6. Это частично те тезисы, которые вытекают из аргумен- тов Лукача в соответствии с их внутренней логикой, хотя он, например, не отрицал партию. Наоборот: он пытается именно в этой книге воспринять ленинскую теорию пар- тии, но при этом он не полностью порывает с теорией стихийности . Однако это ничего не меняет в логическом содержании тезисов, которые, соответственно, и до сих пор используются нашими нынешними антиавторитари- стами. . Уже указывалось, что Лукач позднее сам часто и рез- ко критиковал свою книгу. Он говорил, что все его эссе были написаны в 1921—1922 годах, когда его творчество характеризовалось переходом от Гегеля к Марксу. В ос- новных философских вопросах его книга содержит приз- наки этого перехода. Он сам называет вопросы теории познания. В своем сочинении «Мой путь к Марксу» он писал в 1933 году: «Опыт Венгерской революции, хотя и показал мне весьма остро несостоятельность всякой синдикалистской теории (роль партии в революции), но ультралевый субъективизм еще долго оставался живым во мне (отношение к дебатам о парламентаризме в 1920 году, к мартовским событиям 1921 г.). Это помешало мне прежде всего действительно и правильно понять материалистическую сторону диалектики в ее всеобщем философском значении. Моя книга «История и классовое сознание» (1923 г.) очень ясно показывает этот переход. Несмотря на сознательную попытку преодолеть и «снять» Гегеля через Маркса, основные вопросы диалектики ре- 41 шались еще идеалистически (диалектика природы, теория отражения ит. д.). Все еще сохранявшиеся элементы тео- рии накопления Р. Люксембург искусственно смешива- лись с ультралевосубъективистской активностью» 28. Свою новейшую критику тогдашних тезисов Г. Лукач дал в но- вом «Предисловии» 1967 года к западногерманскому пе- реизданию своей книги «История и классовое сознание» (1968 и 1970 гг.). За исходное Лукач при этом берет поня- тие труда в марксистской философии — труда как про- цесса обмена веществ между человеком и природой 29. Если исключить это исходное понятие, то экономическая теория лишается своего основания. Тогда исследуются сложные структуры, материальный базис которых игнорируется. Тем самым, отмечает Лукач, перечеркивается специфичес- кий характер гуманизма и практики у Маркса. В работах Маркузе мы найдем все изложенные здесь основные тезисы Лукача: сведение диалектики к диалек- тике субъекта и его практики; отрицание диалектики природы; механистическо-материалистическое представ- ление о процессе сознания; сведение Маркса к Гегелю; отрицание партии рабочего класса. Конечно, было бы неправильно утверждать, что Мар- кузе может быть сведен к молодому Лукачу. У Маркузе совсем иной путь развития. Он идет от Хайдеггера, а не от Гегеля, постоянно придерживается в противополож- ность Лукачу субъективно-идеалистической, индетерми- нистской позиции. Дело состоит, таким образом, не в том, чтобы говорить о таком сведении, а в том, чтобы показать некоторые специфические источники понимания Маркса Маркузе. И теории молодого Лукача относятся к числу этих источников. В 1923 году подошел к концу послевоенный револю- ционный. период в Центральной Европе. В связи с этим ‚существенно изменились условия идеологической классо- ‘вой борьбы. Работа Лукача «История и классовое созна- .ние», а также почти одновременно появившаяся и в основ- ных своих тёнденциях однотинная работа Карла Корита «Марксизм и философия» 30 длительное время оставались последними популярными трудами, которые объективно служили теоретической основой левобуржуазных вариан- тов, претендовавших на «истинный. марксизм». В период ‚начавшейся затем относительной стабилизации капита- лизма, продолжавшейся несколько лет, концепции «треть- его пути» играли менее значительную роль. Однако такое 42 положение совершенно не случайно изменилось с насту- плением великого мирового экономического кризиса и его идеологических последствий. На это время приходится опубликование известных ранних произведений Маркса, за которые ухватились теоретики левобуржуазных взгля- дов. Наиболее сильной по своему содержанию и воздей- ствию работой этого рода и этого периода является ком- ментарий Герберта Маркузе к «Экономическо-философ- ским рукописям», завершенным Марксом в 1844 году во Франции. Мы еще вернемся к этому комментарию. Фашизм и вторая мировая война прервали в Германии деятельность также и левобуржуазных теоретиков. Все же некоторые из их ведущих представителей продолжали в эмиграции разрабатывать свои теории. К ним принадле- жал и Маркузе. В новых условиях формировался в анти- фашистской борьбе союз между рабочим движением и частью буржуазно-демократических, буржуазно-гумани- стических сил, и это приводило к усилению антифашист- ских и к ослаблению антисоветских и антикоммунистиче- ских аспектов в теориях подобных левобуржуазных мыс- лителей. После второй мировой войны сложилась во многих отношениях иная ситуация в классовой борьбе. Хотя не- медленно вновь появилась концепция «третьего пути», ее воздействие, однако, приобрело сложный характер. В Германии в рамках общих закономерностей, кото- рые определяют характер нашей эпохи и современной идеологической классовой борьбы, действовали некоторые особые факторы. К ним относится прежде всего воен- ное поражение германского империализма. Это в кор- не изменившееся соотношение сил в мире и в Герма- нии наложило свой отпечаток на идеологическую клас- совую борьбу. Идеями марксизма-ленинизма была вдохновлена победа Советского Союза. В ходе и в резуль- тате освободительной борьбы их восприняла новая зна- чительная часть трудового народа многих стран. В ряде других стран эти идеи доказали свою способность слу- жить путеводной звездой при решении сложных задач. Одновременно учение Маркса, Энгельса, Ленина в воз- растающей мере становилось компасом для антиколо- ниальных движений. В некоторых главных империали- стических странах возникли сильные, массовые марк- систско-ленинские партии. Все это обусловило значительное распространение 43 марксизма. Хотя догматизм, известиый упрощенческий подход к теории, культ личности, серьезные нарушения социалистической законности создали немалые трудно- сти, все же в целом возникли намного более благопри- ятные условия для творческого развития марксистско- ленинской теории. Но и для буржуазной философии возникли новые условия, причем создалась сложная диалектическая ситуация. Среди государств, боровшихся против фашизма и победивших, находились и такие, которые сражались под знаменем буржуазных идеалов свободы и демокра- тии. Господствующие круги западных империалистичес- ких держав долгое время поощряли германский импери- ализм и фашизм и охотно видели в нем острие, на- правленное против СССР. Международное развитие вынудило их вступить в войну против гитлеровской Германии. При этом им пришлось пропагандировать антифашистские идеи, давно преданные ими буржу- азно-демократические идеалы. Народы этих стран дей- ствительно боролись за эти идеалы. По крайней мере вначале они связывали с этими идеалами далеко иду- щие, антикапиталистические, социалистические цели. Примечательно, что большинство английского народа выбрало в 1945 году не консервативную, то есть откры- то выражающую интересы крупного капитала партию военного триумфатора Черчилля, а лейбористскую партию, на которую народ возлагал свои надежды со- циалистического характера! Все это обусловило возрождение буржуазно-демокра- тических и буржуазно-гуманистических идеалов. Именно представители левобуржуазных воззрений получили в связи с этим новые более благоприятные возможности борьбы 3!. Трудности и временные срывы в сопиалистиче- ском строительстве некоторых стран, а также возрожде- ние буржуазно-демократических и гуманистических идеа- лов послужили толчком для распространения концепции «третьего пути». Такие принципы были тогда выгодны немецкой импе- риалистической буржуазии, совершенно или в значитель- ной мере лишенной своих политических, идеологических и военных средств власти. Тотализация буржуазной идео- логии фашизмом, переход всех основных школ буржуаз- ной философии на фашистские позиции привели и к по- 44 ражению империалистической идеологии в тот момент, когда был разбит германский империализм. Это банкрот- ство было к тому же подкреплено материально и юриди- чески актами международного осуждения этой идеологии (например, в Потсдамском соглашении). В этих условиях развивалась с тех пор идеологическая классовая борьба между буржуазией и нролетариатом. Критика в адрес марксизма появилась вначале лишь в социал-демократической ревизионистской или теологиче- ской форме. Эта критика пользовалась «демократически- ми» и «европейскими» аргументами с целью, поставив фашизм и коммунизм на одну доску под знаком «тотали- таризма», развить своего рода официальный крупнобур- жуазный вариант «третьего пути». Из этого варианта, в свою очередь, выделился лево- буржуазный вариант «третьего пути», который сначала обратился к тезисам экзистенциализма — этой философ- ской реакции мелкой буржуазии на общий кризис капи- тализма. Экзистенциализм с его стереотипами о бессмыс- ленности бытия, загадочности и непознаваемости мира, с его абсолютизацией субъекта и его «проекта», который только и придает смысл существованию, был желателен для буржуазии непосредственно после окончания войны, в период наибольшей слабости германского империализ- ма, когда речь шла как раз, наоборот, о том, чтобы «рас- крыть» бытие и смысл фашизма, создать условия для новой жизни, претворить в жизнь новый гуманизм. При этом влияние экзистенциализма Сартра и Мерло- Понти было сильнее, чем воздействие немецкого экзистен- циализма. Оба автора в противоположность в основном пассивно-квиетистскому характеру немецкого экзистен- циализма развили более активную разновидность этой философии. В центре ее внимания стояла не проблема смерти, а проблема свободы, хотя и истолкованной в субъективистском духе. Кроме того, Сартр и его друзья были активными борцами Сопротивления, в то время как главные представители немецкого экзистенциализма ли- бо, подобно Хайдеггеру, вначале активно примкнули к нацистам, либо, подобно Ясперсу, разочаровались в поли- тике 32. Французские экзистенциалисты, будучи активны- ми мелкобуржуазными антифашистами, но не марксиста- ми, кокетничали с некоторыми элементами марксизма. По этой причине их хорошо можно было использовать для философского обоснования «третьего пути» между 45 капитализмом и социализмом. Буржуазия сознательно подключилась в период своей слабости, действуя по ста- рому рецепту, к этой наиболее левой разновидности бур- жуазного сознания, что облегчалось тем, что руководство СДПГ предпочло тогда идти «третьим путем». Несколько позднее левокатолические и протестантские круги впервые вновь выступили с претензией на раскры- тие гуманистического содержания в произведениях моло- дого Маркеа. Здесь следует назвать Вальтера Диркса, Кнаппштейна, Пауля Тиллиха и Эриха Тира. Они вслед за Маркузе и де Маном занялись комментариями к «Эко- номическо-философским рукописям» Маркса, но не наш- ли тогда широкого отклика. Время для столь далеко иду- щего левобуржуазного «возрождения» Маркса еще не наступило. Это связано и с тем, что к этому времени власть гер- манского империализма уже начала консолидироваться. В период ожесточенной холодной войны буржуазные кру- ги проявляли мало интереса к любому виду своеобразной дискуссии вокруг марксизма. Левые варианты «третьего пути» временно утратили свою значимость в классовой борьбе, тем более, что и со стороны марксистов в услови- ях обостренной холодной войны не уделялось внимания возможностям политического союза с некоторыми сторон- никами левобуржуазных взглядов. Мы переживаем с тех пор период прямой, острой тео- ретической атаки на марксизм, ведущейся прежде всего клерикальными силами 33. Однако некоторые круги христианской церкви доволь- но рано поняли — примерно в 1952—1954 годах, — что стремление к уничтожению коммунизма чревато атомной катастрофой. Из среды этих кругов, начиная с того вре- мени, развивается течение, которое постоянно растет и лучше всего характеризуется словами Брокмёллера о «крещении коммунизма» — а сегодня больше говорят о «крещении диалогом». Однако среди сторонников этой новой формы «третьего пути» мы встречаем и в ФРГ искренне прогрессивных деятелей, таких, например, как евангелический теолог Гольвитцер. Первым выражением этой новой тенденции была всту- пительная лекция доминиканца Марселя Рединга, прочи- танная на кафедре теологической морали университета в Граце в 1952 году. Тема лекции «Фома Аквинский и Карл Маркс». Рединг согласился считать Маркса, как и 46 Фому, гениальным и оригинальным последователем Ари- стотеля. Аристотель становится в известной мере «недо- стающим звеном» между Марксом и Аквинским. При этом Рединг поставил — во времена папы Пия ХИ это требова- ло большого мужества — вопрос: Аристотель, Фома, Маркс могли бы понять друг друга и вести дискуссию на основе общей проблематики. Почему не можем делать этого мы? 3% Другим, более отчетливым признаком нового подхода была книга Брокмёллера «Христианство на заре атомной эпохи» 35. Его исходная историко-философская позиция `носит отчасти расистский и геополитический характер. Его общий подход к марксистской философии опирается на Веттера. Но в католической церкви он впервые сфор- мулировал тезис о том, что церковь не связана никаким определенным типом собственности. Начинается новая эпоха, к которой церковь должна приспособиться. Она не может занимать ни европоцентристской, ни прокапитали- стической позиции; она должна попытаться сохранить свое существование в новую эпоху. При этом она должна стремиться к тому, чтобы «обратить марксизм в свою ве- ру», как она это сделала когда-то с Аристотелем. Таким образом, здесь нам как бы высказали еще один мотив новой тактики: понимание того, что будущее при- надлежит социализму и тем самым перед церковью воз- никает вопрос, как ей спасти свое существование в усло- виях социализма. Во второй половине пятидесятых годов условия идео- логической борьбы между капитализмом и социализмом вновь становятся более сложными и противоречивыми. С одной стороны, продолжается консолидация власти германского империализма и милитаризма. Он все боль- ше переходит с этого момента к открыто агрессивной по- литике. Но, с другой стороны, укрепляется, и не только в общем плане, мировая система социализма, все больше разрушается колониальная система, а социалистическое немецкое государство становится все более прочным в экономическом, политическом и идеологическом отноше- нии. Социализм на немецкой земле уже нельзя больше уничтожить. Успехи соцпиалистического строительства в ГДР, развитие незыблемого союза ГДР с СССР и други- ми социалистическими странами все более убедительно доказывали обреченность всех реакционных планов за- падногерманского реваншизма. 47 Вместе с тем в эту эпоху в развитых капиталистических странах быстрыми темпами развертывается научно-тех- ническая революция. В то же время агрессивная сущ- ность империализма разоблачила себя перед всем миром рядом новых кровавых преступлений (в Конго, Вьетна- меидр.). Мы уже указывали на идеологические последствия та- ких изменений. В таких условиях развертывается идеоло- гическая классовая борьба и в Западной Германии. Внутри крупной буржуазии в этот период складываются две груп- пировки, придерживающиеся различных тактических установок для достижения одной и той же цели — ликви- дации итогов второй мировой войны; одна — откровенно грубая (характеризуется такими политическими деятеля- ми, как Штраус, Гуттенберг, Барцель, Шрёдер) и дру- гая — ориентирующаяся на «новую» восточную политику, пользующаяся косвенными, более «мягкими» и в большей степени идеологическими средствами. В философской борьбе против марксизма вновь воз- рождаются теперь старые тезисы левобуржуазного «тре- тьего пути». Отныне они берутся на вооружение и сторон- никами отнюдь не левобуржуазной политики, и этим раскрывается политико-социальный характер этих те- зисов. Так, еще в 1951 году была создана «комиссия по марк- сизму» при евангелических академиях, Она получала деньги для своей деятельности от того же самого феде- рального министерства внутренних дел, которое органи- зовало процесс над КПГ и добилось запрещения пар- тии 38. Комиссия открыто поставила своей целью критику марксизма в связи с «господством советского марксизма в восточной части Германии» ®". В этой целевой установке времен холодной войны коренится возобновление попы- ток «антропологизировать» марксизм, — такие попытки предпринимались Маркузе еще в начале тридцатых годов, о чем мы расскажем ниже, — свести его к категории «от- чуждения» 38. И именно в этом теоретическом контексте вновь появляются идеи, высказанные ранним Лукачем, Так, например, Ландгребе выдвигает следующие аргу- менты в третьем томе «Очерков по изучению марксизма»: положения, выдвинутые Энгельсом, представляют собой «дегенерацию диалектики». Ибо диалектика зиждется на «взаимодействии сознания и производительной физиче- ской деятельности» 35. 48 Это пока что рефо ргшсе ри *, ибо по самому своему определению диалектика только тогда духовна, когда она создается лишь субъектом. Но ведь это точка зрения не Маркса, а Фихте. Вслед за Веттером, Гоммесом и другими реакционны- ми критиками марксизма“ теперь утверждается, что Маркс был выше противоречия между материализмом и идеализмом. Здесь, явно спекулируя именем Маркса, но во имя антикоммунизма, проявляется претензия на соз- дание философии, стоящей и над материализмом, и над идеализмом. Диалектика Маркса якобы «не материалистична по- ‚ стольку, поскольку она является не законом движения существующей самой по себе природной материи, а зако- ном самопроизводства человеческого рода. Для этого са- мопроизводства характерно постоянное взаимодействие материального изменения условий жизни людей благо- даря их физической деятельности — и осознание этого изменения» “1. Примерно в то же самое время, когда Ландгребе пи- сал эти слова, Сартр выдвинул во Франции аналогичные положения, которые, в свою очередь, были переняты ле- вобуржуазными кругами в ФРГ*. Сартр считает: исто- рия — продукт человека, а он — продукт истории. Человек находится в истории и поэтому может ее познать (ср. Лу- кач, 1923 г.). Он делает историю, она ему, следовательно, не чужда, она познаваема им, в то время как природа является чем-то внешним для него, отдалена от него та- ким множеством опосредствующих звеньев, что для него закрыт доступ к ее подлинно внутренней сущности. Следо- вательно, хотя и имеется познание (диалектика) истории, но нет познания (диалектики) природы. Диалектика есть, в сущности, практика субъекта, который, будучи оторван от своей природной оболочки, в конечном счете представ- ляет собой лишь дух, сознание. Диалектика природы лишь рег апа|1об1ат и в соответствии с постулатом о един- стве мира и мышления извне навязана природе. Из-за Этого возникает опасность антропологизации природы и натурализации человека, дезинтеграции человека “3. Мы видим, таким образом, распространение аргумен- тов, которые первоначально выдвинул Лукач. Они стали * Решю рипери — лат., аргумент, основанный на выводе из по- ложения, которое само еще требует доказательства. — Прим. ред. 49 основными положениями левобуржуазного варианта «третьего пути». Речь идет о распространении, которое выходит за рамки левобуржуазных сил. Это привело к тому, что эти положения в настоящее время представля- ЮТ собой самую действенную форму критики марксизма. Ее особенность состоит в том, Что эта критика марксизма выдает себя за восстановление подлинного образа мыслей Маркса. Мы уже сделали по этому поводу некоторые кри- тические замечания. Дальнейшая критика, однако, долж- на быть связана с полемикой против Маркузе, который включил названные здесь основные положения в свои произведения. Распространение и воздействие этих основных поло- жений вытекает из особенностей идеологической классо- вой борьбы в современную эпоху. Основные тенденции эпохи все больше определяют процессы формирования идеологии и в буржуазном лагере. Само собой разумеет- ся, это весьма сложные процессы, которые очень трудно анализировать, Они происходят в условиях комплексных изменений в обеих мировых системах и получившего небы- валый размах империалистического манипулирования со- знанием. Те слои буржуазии и мелкой буржуазии, кото- рые включаются в движение и сближаются с левыми по- литическими силами, ни в коей мере не имеют заранее склонности к марксизму и рабочему движению. Но они живут в условиях, которые способствуют выработке ле- вобуржуазных представлений о «третьем пути». Это, а также стремление предупредить действительное развитие левых тенденций побуждает консервативных и реакцион- ных буржуазных идеологов обращаться к тезисам лево- буржуазного толка, дабы включить их в отнюдь уже не левобуржуазную политику. Герберт Маркузе в значительной мере стоит в центре всего этого развития. Полемика с ним касается, таким образом, не только проблематики, связанной с одним определенным идеоло- гом, но имеет дело с коренными идеологическими процес- сами в тех слоях буржуазии, которых объективные обще- ственные изменения толкают на путь развития влево, но которые еще не встали на путь революционного рабочего движения или не восприняли его марксистской теории. Все же процессы, которым подвержены эти слои, нередко отражаются таким образом, что теоретики этого течения считают себя марксистами и, исходя из этого, подвергают 50 критике не только империализм, но и «извращенный», по их мнению, реальный социализм. В этих условиях интерес к марксизму постоянно рас- тет именно в среде молодых буржуазных и мелкобуржу- азных интеллигентов. С одной стороны, они достаточно информированы, чтобы не удовлетворяться фразеологией официальной пропаганды. С другой стороны, многие из них считают возмутительным это противоречие между реальностью и идеологией. Это, следовательно, ни в коей мере не является только буржуазно-оборонительным или буржуазно-агрессивным интересом к марксизму; конечно, такая заинтересованность тоже имеется, но все больше представляет собой подлинное стремление (при всех ан- тикоммунистических воздействиях и влияниях) серьезно, хотя нередко лишь в чисто теоретико-созерцательном духе, изучить марксизм. Еще никогда не наблюдалось в ФРГ столь большого интереса к марксизму, не возникало так много институтов по исследованию и борьбе с марк- сизмом, не публиковались столь многими солидными бур- жуазными издательствами произведения Маркса, Энгель- са и других марксистов, а также монографии о марксиз- ме или против него 4“. Краткое резюме показывает, что в исследуемый пе- риод в пользу левобуржуазного варианта «третьего пути» в философии действовали следующие факторы. Общей основой является сложная система отношений, складывающихся в эпоху всемирного перехода от капита- лизма к социализму, в эпоху общего кризиса капитализ- ма, в условиях обострения противоречий между государ- ственно-монополистическим регулированием и буржуаз- ной стихийностью, между основными классами общества и между их различными слоями. Проникновение механистическо-детерминистских кон- цепций (Каутский, Бухарин) в рабочее движение, отде- ление теории от практики у некоторой части рабочего движения, преуменьшение значения субъективного фак- тора в общественном развитии облегчают появление ле- вобуржуазных вариантов «третьего пути». Антифашистская и демократическая борьба буржуаз- но-гуманистических сил также стимулировала этот про- цесс. Серьезное ослабление империалистической системы после второй мировой войны сделало левые версии «тре- тьего пути» необходимым инструментом отвлечения вни- 5 мания движущихся влево буржуазных и мелкобуржуаз- ных кругов. Понимание того, что капитализм изжил себя и анти- гуманен, что победа социализма неизбежна, традицион- ная критика марксизма неэффективна, способствует рас- пространению теорий «третьего пути» среди многих интеллигентов, которые не готовы или еще не готовы пе- рейти на позиции социализма. Главным содержанием этого «третьего пути» является возрождение антропологии, «практики» как средства за- щиты индивидуальной стихийности от объективной при- чинной обусловленности наших действий, а также от государственно-монополистического регламентирования. Марксизм сводится к этой антрополотии и «практике». Объективная реальность отрицается как выражение ове- ществленного сознания и как ограничитель свободы. Из этой абстрактной индивидуалистической точки зрения развивается абстрактно антиинституционная и антиавто- ритарная оппозиция. Ее сущностью является отделение авторитета или учреждения от их конкретного обществен- ного классового содержания. На практике это означает, с одной стороны, затушевывание внутренней взаимосвязи реакционных, фашистских учреждений или авторитетов с капитализмом. Так, эта оппозиция выступает, в частности, против монопольно-капиталистических форм буржуазных учреждений и авторитетов. Но, с другой стороны, она на- правлена против сущности социалистических учреждений и авторитетов. Эта левобуржуазная позиция со стороны ее гуманистического содержания представляет собой воз- рождение основных идей классического буржуазного гуманизма и романтики. Она направлена против реально- го марксизма, но выдается при этом за подлинный марк- сизм. Все это течение будет усиливаться в зависимости, с одной стороны, от дальнейшего роста авторитета марк- сизма-ленинизма и, с другой стороны, от возрастающей остроты борьбы между марксистами-ленинцами и теоре- тиками ревизионистских тенденций в международном коммунизме, в зависимости, наконец, от дальнейшего обострения классовой борьбы между силами единого все- мирного революционного процесса, с одной стороны, и империализмом — с другой. Все эти причины придают теории «третьего пути» меж- ду капитализмом и социализмом, между буржуазией и пролетариатом двойственный характер: с одной стороны, 52 она служит барьером против дальнейшего развития вле- во и тем самым имеет буржуазную природу. С другой стороны, она будет для многих своих сторонников необхо- димым переходным этапом на путн к рабочему движению. При этом совсем не одно и то же, идет ли речь о тех лю- дях, которые вырываются из буржуазного окружения и сближаются с рабочим движением, или о тех, кто подоб- но Эрнсту Фишеру давно отказался от принципиальных классовых позиций. В обоих случаях она имеет стратеги- чески иную значимость. В обоих случаях для марксистов напрашиваются разные политико-тактические выводы. Маркузе следует рассматривать в этой большой партии сторонников «третьего пути» как одну из ее ключевых фи- гур теоретического и политического плана, и в этом каче- стве следует рассмотреть и подвергнуть критике его идеи. Глава Ш РАННИЙ ПЕРИОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МАРКУЗЕ, (1928—1932 гг.) Герберт Маркузе родился 19 июля 1898 г. в Берлине. Его родители принадлежали к еврейской буржуазии. Во время первой мировой войны он был солдатом. Как про- тивник войны, становится в 1917 году социал-демократом. В 1918 году являлся членом совета солдатских депутатов в Берлин-Рейникендорфе. Будучи сторонником Розы Люксембург, после убийства Розы Люксембург и Карла Либкнехта вышел из социал-демократической партии. В 1919—1922 годах Маркузе изучает философию в Берли- не и во Фрейбурге. После защиты диссертации работает в Берлине редактором-рецензентом издательства. В 1927 году возвращается во Фрейбург, чтобы заняться научной работой. Это было время, когда главой фрей- бургских философов был еще Гуссерль, а с 1928 года его ученик Хайдеггер. ПЕРИОДИЗАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МАРКУЗЕ Научную деятельность Маркузе можно разделить на три периода. В качестве критериев для периодизации я использую соответствующую конкретную философскую направленность его работ и ее очевидную взаимосвязь с политическими аспектами. Содержанием первого периода являются попытки объединить экзистенциализм Хайдеггера (феноменоло- гию), диалектику и исторический материализм под зна- ком экзистенциализма. Этот период начинается в '1927 го- ду, когда Маркузе переезжает во Фрейбург, и заканчива- ется с приходом фашизма к власти. Это означает, что Маркузе остается на этой позиции еще и в первый период своей деятельности во Франкфуртском институте боци- альных исследований, 54 Второй период показывает теоретический отказ — под влиянием фашизма — от Хайдеггера, усиленное внимание к современному левогегельянству, которое, используя марксистские положения, выступает критически в об- ласти культуры и социальной теории. В политическом отношении в этот период деятельности Маркузе характе- ризуется тем, что он принимает участие в антифашист- ской борьбе и сближается с австромарксистскими круга- ми. Этот период оканчивается второй книгой о Гегеле, то есть в 1941 году. Третий период деятельности Маркузе начинается его некоторыми статьями после выхода второй книги о Геге- ле, но свое первое значительное выражение он получает в опубликованном в 1954 году «Послесловии» ко второму американскому изданию второй книги о Гегеле. Даже при Рузвельте было исключено, чтобы руководящие сотруд- ники секретной службы — а Макрузе в это время являлся им — могли придерживаться левых политических взгля- дов. В разгар холодной войны у Макрузе уже ничего нельзя больше найти о левом варианте «третьего пути». С политической точки зрения для него характерны вначале иллюзии относительно США (в предисловии ко второй книге о Гегеле), отрицательное отношение к Со- ветскому Союзу и, вообще, к реальному социализму, ра- зочарование в пролетариате на основе неправильной теории — активистской формы «третьего пути». Он ориен- тируется на «третий мир» и на определенные «неинтегри- рованные» слои в «индустриальных странах» и остро критикует империализм. В начале шестидесятых годов в творчестве Маркузе вновь усиливаются левобуржуазные взгляды. Однако в целом не намечается более глубокого поворота в.его фи- лософии, и Я не хотел бы по одним лишь политическим оттенкам подразделять третий период. в. его творчестве. Перечень публикаций Маркузе показывает, что он. в 1942—1954 годах очень мало публиковался. Не является ли это следствием его активной 1 работы В секретной ‚служ- бе США? . : - : К концу шестидесятых годов в Маркузе. под впечатленй- ем крупных забастовочных боев ‘рабочего класса Запад- ной Европы вынужден на Некоторое время пересмотреть ряд своих основных идей. Однако эти колебания длились недолго. В связи с обостренной борьбой против правого уклона и против вдохновленной этим уклоном контррево- 55 люции в ЧССР у Маркузе наступил опять поворот в сто- рону усиленного антикоммунизма. Во всяком случае ясно одно: правый и левый оппорту- низм — а теория Маркузе относится к обеим разновидно- стям или представляет собой, как мы покажем ниже, мо- стик между ними — не обладает действительно твердым теоретическим фундаментом, способным выдержать бур- ные и глубокие, зачастую острые повороты классовой борьбы и сдвиги на международпых классовых фронтах. Поэтому идеологи оппортунизма, в том числе и Маркузе, вынуждены при каждом таком крупном повороте по су- ществу заново формулировать свою тсорию. И Маркузе вынужден будет до тех пор всякий раз пересматривать свою «критическую теорию», пока он не освободится от оппортунизма и не перейдет недвусмысленно на позицию революционного рабочего класса, его тёории и политики. Первый период деятельности Маркузе характеризует- ся тем, что он пытался «соединить» философию Хайдег- гера с диалектикой и историческим материализмом. Это проявилось в его первых статьях, опубликованных в Гер- мании в 1928—1932 годах 1. МАРКУЗЕ РЕВИЗУЕТ МОЛОДОГО МАРКСА В 1932 году в подготовленном московским Институтом Маркса — Энгельса — Ленина полном издании сочинений Маркса и Энгельса впервые появились на языке оригина- ла так называемые «Экономическо-философские рукопи- си 1844 г.»2, написанные Марксом, но отнюдь не подго- товленные им для печати. Эти рукописи не были Марксом разработаны до конца, и они даже стилистически были очень неоднородны. Хотя эти рукописи были написаны Марксом еще в период его освобождения от распростра- ненных в те времена идей и от унаследованных им мыслей, хотя они действительно были еще рукописями периода формирования его мировоззрения, однако на них немед- ленно набросились в Западной Европе, и прежде всего ревизионистские теоретики. Ревизионисты надеялись под- крепить ссылками на эти рукописи и соответствующей интерпретацией идей Маркса свою антропологически эти- ческую концепцию и использовать Маркса против марк- сизма. Маркс и Энгельс сами критически отзывались о своих работах, написанных даже еще позднее, часть которых 56 они, в противоположность «Рукописям», все же опубли- ковали. Так, К. Маркс в предисловии к своей работе «К критике политической экономии» называл написанную им позднее вместе с Ф. Энгельсом «Немецкую идеологию» работой, главной целью которой было свести счеты с их прежней философской — то есть гегельянской и фейерба- хианской — совестью 3. Энгельс в 1888 году отмечал, что даже раздел о Фейербахе в работе «Немецкая идеология» 1845 года еще отчетливо показывает недостатки их эконо- мическо-исторических представлений тех лет“. О работе «Святое семейство», которая была написана еще до «Не- мецкой идеологии», но тоже после «Рукописей», Маркс в письме Энгельсу от 24 апреля 1867 г. отмечает, что он еще раз прочитал это сочинение и думает, что «нам нечего стыдиться этой работы, хотя культ Фейербаха производит теперь очепь смешное впечатление» 5. Все эти критические замечания относятся. к сочинениям, написанным после тех «Рукописей», в которых проявлялся культ Фейербаха. Некоторые положения «Рукописей» по своему содержа- нию еще представляют собой в большей мере идеи Фейер- баха, чем Маркса, и, следовательно, критика Марксом и Энгельсом «Святого семейства» и «Немецкой идеоло- гии» в еще большей мере относится к рассматриваемым «Рукописям» 1844 года. ' Ранний период творчества Маркса, то есть период выработки его мировоззрения, явно завершается в «Не- мецкой идеологии», хотя его взгляды и позднее продолжа- ли постоянно развиваться. В вопросах теорни государства это блестяще доказано со времени выхода в свет ленин- ского труда «Государство и революция». В области раз- вития политической экономии это в последнее время в не- мецкой литературе хорошо показал В. Тухшерер в работе «Прежде чем возник „Капитал”»6. На это указал и Т. И. Ойзерман в книге «Формирование философии марксизма» (М., 1962). Таким образом, всякая попытка истолковать все творчество Маркса исходя из его «Эконо- мическо-философских рукописей», как это до сих пор де- лают некоторые «друзья» марксизма, означает выступать против Маркса”. Среди первых авторов, кто предпринимал такие по- пытки, мы находим и Герберта Маркузе. Его болышая статья «Новые источники для обоснования исторического матернализма. Интерпретация впервые опубликованных рукописей Маркса» 8 является с тех пор источником почти 57 всех попыток ревизовать марксизм с помощью «молодого Маркса». Мы не собираемся давать здесь анализ парижских «Рукописей» Маркса 1844 года и затем на такой основе полемизировать с комментарием Маркузе. Это требовало бы весьма обширного самостоятельного исследования. Речь идет лишь о том, чтобы на примере комментария Маркузе выявить его собственные взгляды на некоторые основные философские вопросы, которые имеют важное значение для раскрытия тематики нашей работы. В неко- торых случаях нам придется обратиться к самим «Руко- писям» Маркса и их подлинному значению. Того, кто желает более основательно познакомиться с марксист- ским анализом этих «Рукописей», следует адресовать к другим работам S. Так, например, Манфред Бур (ГДР) в, своей статье «Отчуждение — философская антропология — критика Маркса» подчеркивает, что комментарий Маркузе 1932 го- да к Марксу вместе с комментарием Гендрика де Мана, написанным в тот же период, содержит все последующие стереотипы буржуазной и ревизионистской «критики» Маркса, ссылающейся на молодого Маркса, которые встречаются и в наши дни ®. Бур кратко исследует ту роль проблематики отчуждения, которая занимает цент- ральное место в этом ревизионизме \!. Прежде всего нель- зя из этого понятия делать некую надысторическую ка- тегорию, которая затем служит мерой для всех других общественных явлений. Затем Бур дает научную оценку характера самих «Экономическо-философских рукописей». Неправильно, по его словам, расценивать эти рукописи как некое единое целое, на базе которого можно было бы дать обоснованную интерпретацию Маркса. Мы приведем довольно болышую цитату из этой статьи Бура, так как считаем его оценку структуры и характера «Рукописей» одной.из лучших в марксистской литературе:. «Экономи- ческо-философские рукописи» являются рукописями в уз- ком; буквальном смысле слова. Они распадаются на нес- колько частей, в.которых освещаются различные предме- ты исследования. Поэтому постоянно ставящийся вопрос, является ли Маркс, написавший «Экономическо-философ- ские рукописи», еще молодым Марксом, отнюдь не имеет решающего значения. Гораздо важнее тот факт, что эти «Рукописи» имеют характер подготовительных работ и’ ‚характеризуют переходную стадию в идейном развитии 58 Маркса. По своей форме они являются критической реф- лексией на только что прочитанное и продуманное, реф- лексией, смешанной с самостоятельными, но далеко еще не до конца созревшими мыслями. На это указывают да- же многочисленные стилевые разрывы в «Рукописях». (Бур делает здесь следующую сноску: «В трех частях «Рукописей», где Маркс полемизирует с национально- экономической литературой, его язык совершенно четок и его утверждения воспринимаются без труда... В тех же местах, где он воспроизводит собственную рефлексию, его язык становится похожим на стиль изложения его статей в «Немецко-французских ежегодниках». Эти места содер- жат много риторики, но зато меньше высказываний по существу. Это обстоятельство бросается в глаза, и оно должно бы давать пищу для размышлений». —Р. Шт.). Это должно было бы побудить и к тому, чтобы не завы- шалась самостоятельная систематическая ценность «Ру- кописей» по сравнению с тем, что мог дать 26-летний Маркс с учетом возможного уровня его идейного развития и накопленного им опыта. Маркс начал в 1843—1844 годах подробно и чрезвы- чайно интенсивно заниматься политико-экономической литературой и полемизировать с ней. «Экономическо- философские рукописи» представляют собой первый про- дукт его изучения политической экономии, написанной в течение нескольких месяцев. В «Рукописях» он еще да- лек от того, чтобы присвоить политической экономии ранг науки, то есть встать на позицию критики политической экономии, хотя он выдвинул ряд немаловажных крити- ческих замечаний в адрес прежней и современной науки политической экономии. Всегда существует большое раз- личие между тем состоянием, когда мыслитель находится в стадии критического усвоения науки, и состоянием, когда он занят позитивной работой над созданием этой науки. В «Экономическо-философских рукописях» Маркс находился исключительно на стадии критического усвое- ния науки политической экономии. Бур указывает на то, что Маркс в «Рукописях» делает, например, то, чего он позднее повсеместно и сознательно избегает: он подверга- ет рассмотренные теории и общественную жизнь своего времени морализующей оценке. «Известный из «Капита- ла» анализ действительных экономических и обществен- ных процессов и отношений при капиталистическом спо- собе производства едва присутствует в «Рукописях», 59 в лучшем случае лишь в зачаточной форме». Подход Маркса в то время явно ориентируется сще на Сисмонди, чьи произведения используются наряду с другими. Маркс следовал тогда еще критике капитализма Сисмонди, боль- ше морализующей, чем аналитической. «Следует четко исходить из этого положения вещей, ибо оно позволяет сделать выводы об использовании понятия отчуждения и его функциях в „Экономическо-философских рукопи- сях“». Во-первых, это понятие сравнительно редко упот- ребляется в «Рукописях» для характеристики обществен- ных отношений. Оно используется преимущественно для моральной оценки различных негативных явлений капи- тализма, отмеченных экономистами-современниками. Кро- ме того, оно служило тогда Марксу «конструкционным элементом изображения», подобного тому, как этот тер- мин употреблялся Фейербахом и Гегелем. «В ряде разде- лов своих рукописей Маркс употребляет этот термин всегда там, где он хочет выразить свое моральное возму-. щение положением пролетариата, безжалостным стрем- лением класса капиталистов к прибыли, а также и свое возмущение той классической политической экономией, которая воспринимает оба эти момента и все, что из них вытекает, как нечто само собой разумеющееся, как нечто естественное. Таким образом, понятие отчуждения служит в «Эконо- мическо-философских рукописях» Марксу не для анализа действительных экономических и общественных процес- сов и отношений при капитализме, а для того, чтобы ква- лифицировать как аморальные их последствия для лю- дей, в первую очередь для пролетариев». В комментариях «Рукописей» следует все это учитывать, равно как и весь характер этих «Рукописей» !2. В «Рукописях», а также, частично, и в «Немецкой идеологии» Маркс пользуется еще фейербаховскими по- нятиями. Эти понятия неизбежно являются еще абстракт- ными, философски бесцветными, ибо они еще не столь богаты общественно значимым содержанием, как в более поздний период, но служат они в основном уже для выра- жения иного, чем у Фейербаха, содержания. Идя от фило- софии, двигаясь наощупь, осуществляя теоретическую революцию, Маркс подходит к критическому раскрытию основ капитализма. Конечно, это в научном отношении еще не всесторонне обоснованный, опирающийся на ис- ключительно богатый эмпирический материал анализ ос- 60 новных законов капитализма, который был сделан поз- дним Марксом. И коммунизм еще не обоснован в соци- ально-экономическом отношении как необходимый результат общественного развития классовой борьбы про- летариата. Но то, что является коммунизмом, оказывает- ся по крайней мере гениально предугаданным, и это сов- сем другая философия, нежели философия Фейербаха или то, что делает из этого Маркузе. Мы встречаемся здесь с гениальным предвосхищением марксизма, с его первыми зарницами. Это отнюдь не родоначальник бур- жуазного антропологизма наших дней, в который моло- дой Маркс может быть «включен» только при грубой фальсификации его взглядов. Однако в последующем происходила такая фальсификация, а затем сведение позднего именно к такому молодому Марксу. Подобная процедура сведения направлена против всего развития Маркса и является именно поэтому антимарксистской. Теперь обратимся к статье Маркузе о «Рукописях». Основной ревизионистский тезис Маркузе гласит: весь Маркс заключен в его раннем творчестве. Маркузе начинает с тезиса, который сразу же делает ясным эту его ревизионистскую цель: новая публикация «Рукописей» должна «стать решающим событием в исто- рии исследования Маркса. Эти «Рукописи» могли бы по- ставить на новую почву дискуссию о происхождении в первоначальном смысле исторического материализма, более того, всей теории „научного социализма”» 13. Кроме того, «Рукописи» дают возможность лучше понять отно- шение Маркса к Гегелио. Маркузе исходит из того, что в «Рукописях» уже «соб- раны все известные категории более поздней критики политической экономии...» № Это ложное утверждение он связывает с другим: «В противоположность Марксу — автору «Капитала» — уже совершенно очевидным стано- вится иной первоначальный смысл основных категорий.., и было бы необходимо, скорее, пересмотреть обычную интерпретацию более поздней критики в соответствии с первоначальными источниками, чем, наоборот, интерпре- тировать первоначальную критику с позиций более позд- ней стадии» (5. Таким образом, Маркузе открыто высказывает реви- зионистскую программу, ссылаясь при этом на Маркса, чей авторитет в 1932 году был настолько велик, что лево- буржуазные тактики захотели использовать его как сво- 61 его свидетеля в борьбе против реального социализма. Это основная тактическая линия не изменилась до сих пор: к ней вновь и вновь возвращаются левые либералы, а в периоды острых политических схваток и самые реакцион- ные критики социализма, которые придерживаются ре- цепта, что мы, мол, ничего не имели бы против коммуни- стов, если бы только это были такие коммунисты, которые решительно выступали бы против реального социализма 16, Подход Маркузе неисторичен. Только поэтому он мо- жет утверждать, что основные категории зрелого Маркса появляются уже в «Рукописях». Понятия стоимости, при- бавочной стоимости, рабочей силы как товара и другие еще совершенно отсутствуют в «Рукописях» или имеют там иной смысл, чем в более поздний период. Тухшерер тщательно анализирует этот процесс изме- нений и показывает, что он достиг известного завершения лишь в работе над «Очерками критики политической эко- номии», то есть примерно через пятнадцать лет после работы над «Рукописями» "7. В «Рукописях» еще отсут- ствует также концепция базиса и надстройки. Короче говоря: исходный тезис Маркузе не выдерживает серьез- ной критики. Вместе с тем, мы должны отметить, что в 1941 году он сам в своей второй книге о Гегеле вновь возвращается к «Рукописям» и при этом исправляет свой прежний взгляд: «Ранние произведения Маркса являются, однако, во всех отношениях лишь предварительными стадиями для его зрелой теории, стадиями, значение которых не следовало бы преувеличивать» 18. ИТОГОВЫЕ КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ К ПЕРВОМУ ПЕРИОДУ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МАРКУЗЕ В заключение следует подчеркнуть правильность вы- вода Манфреда Бура, который писал, что Маркузе обсу- ждает «Рукописи» с точки зрения некоей системы, а не с филологическо-исторической точки зрения. Но давайте определим, что же это за система, которую Маркузе вкла- дывает своей интерпретацией в молодого Маркса. Уточ- ним при этом и условия того времени, когда это проис- ходило! То было время чрезвычайно обостряющихся классовых боев (1932 г.). Это был кульминационный момент в раз- витии мирового экономического кризиса. Веймарская рес- публика вступила в свою предсмертную фазу. И именно 62 в такое время Маркузе сводил к антропологии того моло- дого Маркса, который после «Введения» к «К критике гегелевской философии права» все больше понимал и ут- верждал следующее: классовая борьба есть движущая сила истории. Частная собственность на средства произ- ‚водства является причиной этого раскола общества на классы и классовой борьбы. Политическую революцию следует развивать в социально-экономическую. Субъек- том этой революции является пролетариат. Для того что- бы пролетариат смог выполнить свою революционную миссию, его следует вооружить наиболее прогрессивной социальной теорией. В 1932 году Маркузе «от имени молодого Маркса» ревизовал конкретное классовое противоречие в абстракт- ное антропологическое противоречие между сущностью и экзистеицией, то есть существованием человека, выда- вая это противоречие за движущую силу антропологичес- кой революции (катастрофа человеческой сушности). Она, эта антропологическая революция, заняла место социально-экономической революции, осуществляемой с помощью политической силы и политических инструмен- тов. Мы имеем дело с пресловутым «тотальным отказом» Хайдеггера. Исчезает всякое опосредование между ре- формой и революцией, между конечной целью и практи- ческой повседневной борьбой (перевернутое бернштейни- анство!). Гегелевская диалектика количества и качества как конкретная форма революции подвергается атакам с помощью псевдореволюционной фразы. Общество, такие его категории, как труд, экономика, революция, коммунизм, становятся проявлениями некой антропологической сущности. Признание независимой от нее реальности считается выражением овеществленного буржуазного сознания. История становится развертыва- нием изолированного субъекта: субъекта без предиката. Отчуждение выводится из сущности человека, то есть антропологизируется. Опредмечивание объявляется уже потенциально отчуждением, хотя Маркс боролся именно с этой тенденцией Гегеля. | Из такой концепции с необходимостью вытекает пол- ностью антиматериалистический тезис: рабочий якобы первоначально уже распоряжался своей судьбой, но од- нажды человек отказался от своей власти над производ- ственными отношениями. В «Одномерном человеке» мы вновь встретимся с этим тезисом, связанным с «филосо- 63 фией техники» нашего автора, с тезисом о неком нашем свободном «первоначальном выборе» определенного тех- нического «проекта». Это означает, что каждый человек может попадать только в такие ситуации, которые он сам создает для себя, и может сам найти выход из всякого положения. Это возможно в любое время. Согласно тезису 1928 года капитализм «сам по себе» является революционной ситуа- цией. Дело, следовательно, сводится исключительно к ре- волюционному сознанию. Здесь перед нами вновь внеис- торический и внеобщественный, идеалистический харак- тер концепции Маркузе. Если выводить отчуждение из сущности человека, то в любое время отчуждение можно снять. Но тогда в лю- бое время его можно и «восстановить» — Маркузе этого не говорит, но это логически вытекает из его тезиса. Оно оказывается оторванным от своих социальных условий и, таким образом, становится иррациональным. Этим, в свою очередь, вновь аннулируется исходный тезис о том, что человек свободен в своем выборе — подвергнуться отчуждению или освободиться от него: если о нем можно сказать лишь то, что оно вытекает из сущности человека и иначе не может быть объяснено, то борьба против него действительно невозможна. Во всей этой концепции скрыто фундаментальное про- тиворечие: человек только в том случае является «хозяи- ном» своего отчуждения, если оно зависит от его свобод- ной воли. Только при этом условии он может «впадать» в него в любое время и в любое время освобождаться от не- го. Но одновременно оно по этой концепции, в конечном счете, не поддается объяснению и тем самым не подчиня- ется свободной воле и активности человека. Следователь- но, от него не зависит, когда и как он «впадает» в отчуж- дение и как освободиться от него. Маркузе не разрешил этого противоречия, но оно явля- ется таким противоречием, которое разрушает его субъек- тивистскую индивидуалистическую посылку. Его антропо- логия не выдерживает критики! В «Одномерном человеке» он воспроизведет это противоречие. Маркузе всегда был сторонником субъективирования и индетерминирования свободы. Это логично, если реаль- ность понимается полностью как овеществленный вовне субъект. Поскольку все бытие есть объективированный субъект, то и детерминация приобретает субъективный 64 характер. В таком случае свобода и необходимость сво- дятся к субъективному элементу. А это имеет свои последствия: индетерминированная социальная реальность — если бы таковая имелась — не поддается формированию. Она не допускает даже стихий- ной борьбы, ибо в хаосе никакое действие невозможно. В таких условиях социализм нельзя обосновать даже эти- чески, так как даже самая расплывчатая этика не может обойтись без хотя бы минимального обоснования своих норм и тем самым без признания по крайней мере псев- дозаконов. Более того: такая философия не допускает даже дефиниции социализма. А если ставить вопрос еще более остро: она не может быть обоснована и из самой себя, так как для этого она должна была бы разрушить свою собственную основу — отрицание внесубъективных законов. Мы подчеркнули здесь лишь теоретические противо- речия этой философии Маркузе. Критику следовало бы углубить путем сопоставления этой теории с реальной ис- торней. Зависит ли возникновение частной собственности, эксплуатации, классовой борьбы, государства, зависит ли возникновение различных социально-экономических фор- маций с принципиально-однотипной социальной структу- рой каждой отдельно взятой формации от того, что эта формация (например, капитализм) возникла в Европе или Восточной Азии, можно ли объяснить неизбежный внутренний порядок смены этих формаций тезисами Мар- кузе о субъективной активности по принципу «и так и сяк»? Не вытекает ли из этого скорее наличие объектив- ных, определяющих историю (через действия людей) законов? После второй мировой войны Маркузе пытался пока- зать, что Гегель и Маркс недостаточно глубоко объяснили проблему несвободы и свободы, в силу чего и необходима «новая» критическая теория. Суть этой «новой» теории состоит в том, что несвобода выводится (фрейдистски) из структуры (инстинктов) субъекта, и, следовательно, в том, что осуществление свободы следует начинать с рево- люционизирования этой субъективной структуры (инстин- ктов). Эту суть «новой» теории, это отделение проблема- тики свободы от общественного содержания, ее субъек- тивирование, толкование общественной несвободы как чисто субъективно обоснованной мы встречаем в работах Маркузе с самого начала его творчества. Она является 383—527 65 экзиетенциалистским наследием в его философии, которое во время второго, антифашистского периода его деятель- ности несколько ослабевает под знаком политического союза с антифашистским рабочим движением, уступая место теоретическим заимствованиям у Гегеля и Маркса. Но затем это экзистенциалистское наследие вновь усили- вается в третьем периоде творчества Маркузе, основой ко- торого является разрушение этого союза, участие в холод- ной войне, и, наконец, становится поворотным пунктом в его «новой» теории и политике. Далее в глаза бросается уже подвергнутое критике нарастание экзистенциалистского иррационализма, кото- рое превращает историю в мистический субъект. Из внутренней логики подобной системы взглядов следует, что не существует никаких исторических законов. Хотя Маркузе и применяет термин исторический матери- ализм, однако это означает у него теорию таких «истори- ческих законов», которые не являются ни историческими, ни объективными. Поскольку у Маркузе процессы истории протекают без объективных причин, они неизменяемы. Маркузе видит — не имея для этого обоснования — возможность временных успехов в борьбе, но из индетерминистской концепции математически точно следует и совершенно одинаковая возможность неудачи. Эта концепция не допускает ника- кого социального прогресса, а лишь в крайнем случае она допускает «дурную бесконечность» Гегеля. В действитель- ности ее содержанием является совершенно механистичес- кая форма диалектики, разновидность теории равновесия, ибо в любом количестве случаев должно установиться математически точное равновесие между успехом и неуда- чей: не может быть никакого прогресса, никакой истории. Исторический прогресс предполагает объективную законо- мерность, без которой отдельные акции аннулировали бы друг друга. Такую закономерность Маркузе осуждает как «вульгаризацию» исторического материализма. Разуме- ется, такой исторический процесс существует и тем самым реальная история опровергает концепцию Маркузе. Если, с одной стороны, история есть мистический су- бъект, в который «вброшен» и занимает «свое место» че- ловек, а, с другой стороны, человек индетерминирован в указанном смысле, то каким образом может быть до- стигнуто единство человека в истории? История, толкуе- мая как «свершение всеобщего сущего» и как «присвоение 66 и снятие человеческой сущности» субъектом, означает, что мы имеем дело с двумя самостоятельными величина-. ми. Это означает, что нет никакой связи между субъек- тивной активностью и историей, что, точнее говоря, нет ни той, ни другой. Система Маркузе от начала до конца субъективно- идеалистична, точнее говоря: это есть экзистенциализм, который не имеет ничего общего со взглядами Маркса, о каком бы этапе развития мировоззрения Маркса ни шла речь. Какую оценку следует дать творчеству Маркса за весь этот период? Уже указывалось на ситуацию, сложившуюся тогда в классовой борьбе: это было время провала отно- сительной стабилизации капитализма, время великого экономического кризиса, агонии Веймарской республики, нарастающей угрозы фашизма. В этот период концепция, уводящая с позиций клас- совой борьбы на позиции антропологической борьбы, дол- жна была прийти в открытое столкновение с потребностя- ми революционной борьбы. С другой стороны, в упомянутых трудах, несомненно, имеется много попыток Маркузе «сблизиться» с Марксом. Правда, при этом он не отказывается от своей субъектив- но-идеалистической основной концепции, в силу чего это сближение становится возможным лишь ценой ревизии марксизма. В результате возникает версия «третьего пути» между позициями обоих основных классов, версия, которая для личного развития Маркузе могла бы сыграть роль пере- ходной стадии от буржуазной позиции к пролетарской, как это более или менее успешно произошло с другими мыслителями буржуазного происхождения в тот период (например, с Лукачем, Вальтером Бенжамином). Вначале деятельность Маркузе ограничивалась сот- рудничеством с некоторыми, в основном неизвестными среди широких слоев общественности, специально фило- софскими, буржуазными журналами и поэтому не оказы- вала практического влияния на рабочее движение. Одна- ко комментарий к «Рукописям» Маркса появился все же в издаваемом Гильфердингом теоретическом органе СДПГ «Ди Гезельшафт» и оказал тем самым немалое дезориентирующее влияние на определенные квазимарк- систские и австромарксистские кадры функционеров. 8* 67 От многих основных положений этого периода твор- чества Маркузе и в дальнейшем никогда полностью не откажется, к ним относятся недиалектическое отношение к проблеме реформа — революция, мелкобуржуазное экзистенциалистское понятие революции, недиалектичес- кое, неисторическое отношение к оппозиции справа и сле- ва к формам буржуазной демократии, индетерминистское толкование свободы, политический волюнтаризм, отрица- ние материализма как выражения «овеществления» и др. Тем самым он четко наметил такую концепцию «третьего пути», которая могла служить и действительно служит мелкобуржуазному левому радикализму в качестве его теоретической основы. Во всяком случае, деятельность Маркузе уже в этот период показывает, что известные концепции «витают в воздухе», то есть не являются субъективной причудой. Не случайно его основные взгляды часто совпадают с те- зисами Лукача и Корша 1923 года, не случайно Сартр позднее, особенно в самые последние годы, воспринял такие же взгляды. Насколько эти взгляды буржуазны, видно из того, что такие ультраправые критики марксиз- ма, как Веттер, Гоммес, Ландгребе, Фетчер и др., разви- вали во многом подобные же тезисы. ВТОРОМ ПЕРИОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МАРКУЗЕ (1933—1941 гг.) В декабре 1932 года, незадолго до прихода к власти Гитлера, Маркузе выехал в Женеву, откуда в 1934 году эмигрировал через Париж в Нью-Йорк. К тому времени в Нью-Йорке уже находился переехавший туда Франк- фуртский институт социальных исследований. В качестве сотрудника этого института Маркузе написал в этот пе- риод несколько очерков и свою. вторую большую книгу о Гегеле. Этим наиболее интересным в теоретическом плане трудом Маркузе завершает второй период своей деятельности '. ПРОГРАММА ОЧЕРКОВ ВТОРОГО ПЕРИОДА При ознакомлении со статьями и очерками этого пе- риода ясно вырисовывается тенденция к сдвигу в твор- честве Маркузе от «чисто» философской к политической тематике, а в тсоретической области это, пожалуй, период самого заметного сближения Маркузе с Марксом. В своем «Предисловии от 1964 г.» ? к новому, западногерманскому переизданию своих очерков того периода Маркузе дает характеристику лейтмотиву этих сочинений. Он указывает на идеологические и политические предпосылки своего творчества 1934—1938 годов. В то время еще не было ясно, устранит ли свержение фашизма также и породив- ший его общественный базис. Автор и его друзья созна- вали преемственность либерализма и фашизма. Отсюда они делали вывод о том, что «критическая теория» дол- жна выявить тенденции, «соединявшие либеральное прош- лое с его тоталитарным снятием» 3. Тем самым были внесены коррективы в позицию сов- ременных левых гегельянцев, которая до этого сводилась к тому, что между классической буржуазной культурой, которая ими именно не воспринималась в качестве капи- 69 талистической, и фашизмом не существовало никакой преемственности. Эта первоначальная точка зрения в принципе отделяла фашизм от его «позднекапитали- стической» основы, представляла его в виде загадочного «несчастного случая» в процессе истории. Вывод Маркузе о том, что существовала преемственность между идеоло- гическими и политическими формами проявления капита- лизма ранней и поздней фазы развития, а также упомя- нутое выше одновременное сближение Маркузе с марк- сизмом предсгавляют собой теоретическую основу для ка- чественно более высокого уровня его деятельности в этот период. Конечно, здесь возникает опасность и противо- положной ошибки, которую Маркузе избежал лишь во второй книге о Гегеле,— опасность чрезмерного подчер- кивания преемственности, игнорирования революционно- го характера ранней буржуазии и теоретических отраже- ний этой буржуазно-прогрессивной позиции. Теперь «нас- тоящее выступало... не в неопосредованной противопо- ложности к прошлому: надо было показать опосредст- вующую связь» (это еще куда ни шло; речь идет об опосредованной противоположности, но, тем не менее, о противоположности! — Р. Шт.), «в результате которой буржуазная свобода могла превратиться в несвобо- ду...» *. Но здесь кончается у него современная диалек- тика и выступает тот схематизм застывшей псевдодиа- лектики, отделенных друг от друга противоположностей, который столь часто отбрасывает тезисы Маркузе к уровню догегелевской диалектики. Ведь надо было так- же «указать те элементы, которые противились этому превращению». Все же это по крайней мере было похоже на интерес- ную программу. Маркузе признал и исходил из того, что экономиче- ские корни фашизма были обнажены марксизмом 5, но, судя по его второй книге о Гегеле, он имел в виду таких исследователей фашизма, как левые социал-демократы Брейди и Нейман 6. Под этим впечатлением марксистского анализа Мар- кузе ограничился интерпретацией «некоторых движущих идей интеллектуальной культуры — идеологии», а именно идей, представленных в наиболее влиятельной буржуаз- ной, предшествующей фашизму философии. Обоснование для этой ориентации на критику культу- ры показательно: дух — вот кто «должен был создать в 70 унаследованной культуре автономию субъекта — важный элемент свободы человека...» 7. Согласно самосознанию буржуазной идеологии, человек духовно, в мыслях уже свободен, что означает прежде всего: внутренне свободен, если он мысленно отрицает существующее. Самые суще- ственные проявления духа буржуазной революции — про- тестантизм и политическая революция — провозгласили и санкционировали духовную свободу, на которую буржуа- зия посягала лишь в случаях чрезвычайного положения. Если это все так и, тем не менее, фашизм победил, то «на- прашивался вопрос, не был ли этот дух сам повинен в та- ком развитии. Другими словами: не подготовила ли эта интеллектуальная культура свою собственную гибель? Не были ли ее автономия, внутренняя сущность, чистота, счастье и то осуществление, которые она обещала, сами уже пронизаны несвободой, приспособлением, несчастьем и отказом? Не носила ли эта культура даже там, где она отрицала существующее, аффирмативный характер?» 8. Это исключительно важная и вполне актуальная по- становка вопроса. Речь идет не о чем ином, как о следующей проблеме: хотя в условиях буржуазной демократии существовала свобода духа (и свободные выборы). в этой системе побе- дили несвобода, террор и фашизм. Важным при этом яв- ляется тот вывод, к.которому приходит эта мысль в борь- бе против бездарных любителей хвалебных речей в адрес духовной и политической свободы: такая свобода, взятая «сама по себе», еще не служит гарантией демократиче- ских, достойных человека условий жизни, не говоря уже о социалистических условиях. Для этого должны быть созданы еще совершенно иные условия. Следует, впрочем, учитывать и такой вопрос: выходит ли Маркузе за узкие рамки анализа духовной области. К сожалению, нет. Само собой разумеется, что и в теории есть разделение труда. Но Маркузе не проводит анализа в пределах этого разделения труда и не исходит из того, что идеологическое отражает материальное. В последую- щем он будет выводить из извращенного духа «индустри- альное общество» Востока и Запада. В конечном итоге он приписывает духу движущую силу истории. Иде- ологическая надстройка становится у него в конечном ‘счете первичной. Поэтому в принципе он никогда не вы- ходит за рамки критики идеологии. В то же время подлинная диалектика сферы идеоло- п гического и ее конкретных общественно-исторических корней не может быть понята и разработана на такой ос- нове, Возврат к старому схематическому отождествлению или противопоставлению на основе правильно понятых частичных совпадений или различий всегда возможен, и это постоянно встречается в трудах Маркузе. Исходя из этой концепции, Маркузе рассмотрел основ- ные понятия философского идеализма, обращая внимание на внутреннюю двойственность этих понятий. С одной сто- роны, эти понятия «постигали» аутентичным образом «подлинные возможности человека и природы как проти- воречие с данной реальностью» человека и природы, то есть они были «важными критическими понятиями» 3. А с другой стороны, они «выхолащивают это противоречие, закрепляя его как онтологическое» 190. Это следует пони- мать в духе выдвинутого им еще в 1928 году тезиса: он- тологизация — то есть исключение реального из его чело- веческой обусловленности — является средством буржу- азной апологетики. И это совершенно верно. С самого начала буржуазия возводит свои собственные обществен- ные условия существования до уровня вечных, естествен- ных, неустранимых. Только обратный вывод отсюда явля- ется необоснованным и ошибочным: всякое признание объективно реального является якобы тоже буржуазной апологетикой. Такой апологетический характер Маркузе стремится затем установить и в отношении завершения этой рассматриваемой им философии у Гегеля. В ней про- тиворечие, с одной стороны, становится образом истины и самого движения. Но, с другой стороны, противоречие включается в саму систему и становится внутренним свой- ством. Здесь заложена мысль, ведущая свое начало от Хай- деггера и позже получившая широкое развитие в третьем периоде творчества Маркузе: гегелевская и марксистская диалектики недостаточны, так как они переносят противо- речие во внутреннюю сущность вещей. Такая негативность кажется ему, Маркузе, недостаточно радикальной. Тем не менее: «Продолжая придерживаться определе-' ния разума как силы отрицания, идеализм осуществил притязание мышления на то, чтобы быть условием свобо- ды. Классическая связь между немецким идеализмом и марксистским рабочим движением сохраняла свою силу и не только как факт в истории идей» !'. Это, конечно, слишком прямолинейное сравнение, так как упомянутая 72 связь имела место отнюдь не между рабочим движением °и Гегелем, а между рабочим движением и Марксом и лишь таким образом и с Гегелем в его революционной переработке Марксом. Такова программа этих очерков. Речь шла о критиче- ской оценке теоретического наследия. И это был призыв к переходу от традиционной к «критической теории» (Хоркхеймер !2). ОЧЕРКИ ПО КРИТИКЕ. КУЛЬТУРЫ Обратимся к характерной статье Маркузе («Об аф- фирмативном характере культуры» 13}. Представляет большой интерес рассмотрение исходного пункта толкова- ния Маркузе единства теории и практики. Подобно Арис- тотелю, он заявляет: такое единство означает, «что. по- знанные истины должны руководить практикой» !*. С той же мыслью мы вновь встретимся в конце его второй книги о Гегеле. Однако это — такая ступень в развитии тезиса о единстве теории и практики, которая соответствует не- продуктивным классам эксплуататорского строя, это — ступень развития, в основу которой на деле положен отрыв теории от практики и примат теории, оказываю- щейся тем самым идеалистической. Марксистское реше- ние этой проблемы носит совершенно иной характер. Марксизм знает и признает не только этот аспект взаимо- отношения теории и практики, но прежде всего и другой, а именно: практика в конечном счете является основой и критерием теории. Именно в развитии и решении пробле- мы в этом направлении находят выражение пролетарский классовый характер и научно-познавательный материа- лизм марксистской теории. Внутри своей идеалистической концепции Маркузе обращается и к другой важной проблеме, которая вновь появляется в иной вариации в его концепции ранионализ- ма ив «Одномерном человеке». Аристотель делит знания, во-первых, на целенаправ- ленные, необходимые и, во-вторых, на чисто философские, нецеленаправленные, имеющие также эстетический харак- тер. Классовый характер этого деления сегодня нам уже известен. Маркузе тоже исходит из этого положения и ха- рактеризует отделение целесообразного и необходимого от прекрасного и от наслаждения как «начало развития, которое открывает простор» для буржуазного отделения 73 труда от счастья и наслаждения в культурном заповед- нике !5. Маркузе отмечает классовый характер обоснования этого отделения. Общественная жизнь в условиях товар- ного производства и классового общества трансиенлирует истинное, прекрасное, доброе, представляет их исключи- тельно в распоряжение «элиты». Крайне интересно по- смотреть, как Маркузе здесь аргументирует. Вель в «Од- номерном человеке» он, подобно Хайлеггеру!6, видит в переходе от логики Платона к логике его ученика вели- кое «грехопадение». Он явно находится пол влиянием хайдеггеровской «ликвилации» послесократовской фило- софии Европы и применяет это «опровержение» к различ- ным процессам: платоновская философия, говорится, со- ответственно, в статьях Маркузе 1937 года. боролась еще против образа жизни товарно-торгового общества Афин. Платоновский илеализм пронизан поэтому критическими мотивами в отношении общества. С точки зрения идей, фактически данным кажется то, что является материаль- ным миром, в котором люли и вещи противостоят друг другу в качестве товаров. Правильный строй души разру- шается «жаждой богатства, которая так захватывает че- ловека, что у него не остается ни на что больше времени, как только на заботу о своем имуществе. К нему буржуа привязан всей своей душой, и так получается, что он, кро- ме каждодневного дохода, больше ни о чем не думает...» Основное идеалистическое требование и состоит, собст- венно говоря, в том, чтобы этот материальный мир был бы изменен и улучшен в соответствии с истинами, получен- ными в ходе познания идей. Ответом Платона на это тре- бование является его программа новой организации об- щества '7, Методическая схема этой критики показательна. Не- сколько раньше Маркузе пытался изобразить Хайдеггера как «критика капитализма». Теперь мы вилим еще один пример того, как Маркузе не сделал поинпипиальных вы- водов Из своей ошибочной оценки Хайдеггера. Критика справа, со ‘стороны реакционера Платона. оценивается позитивно, хотя Маркузе и понимает, что Платон хочет отнюль не устранять классовые противоречия, а лишь обосновать их антропологически. Это сопоставимо, конеч- но, с учетом различий исторических эпох, с поведением тех идеологов, которые на пороге девятнадцатого века предпочитали позицию романтических критиков капита- 74 лизма позиции тех, кто оправдывал капиталистическое развитие 18. Идеалистическая концепция Маркузе состоит в том, что он признает за первоначальным идеализмом страст- ное желание устранить противоречие между идеей и дей- ствительностью. Поэтому мы читаем о «критическо-рево- люционной силе идеала, который именно в своей недейст- вительности поддерживает самые заветные чаяния человека в условиях мрачной реальности...» 19. Мнение о том, что идеалы отличают лишь сторонника философского идеализма, не имеет ничего общего с основ- ным тезисом идеализма о примате духа над материей. Мы, материалисты, также признаем, что в основе наших действий также лежит сознание, нечто идеальное. В этом смысле мы, марксисты-материалисты, также являемся «идеалистами». Мы являемся таковыми даже в большей степени, чем те, кто в философии поклоняется идеализму, а в практической жизни и деятельности — чистому торга- шеству и спекуляции. Идеализм обладает чисто абстрактной возможностью посредством потустороннего ставить под вопрос земное. Одновременно в этом заключена и другая возможность, которая в историческом плане оказалась более действен- ной: создание трансцендентного идеала для манипуляций земными страданиями. Которая из этих двух возможнос- тей реализуется и каким образом — это не зависит от идеализма. В этом отношении вопрос остается «откры- тым». Решающее значение здесь имеет реальное состоя- ние классовой борьбы. В этом случае тоже проявляется ошибочность идеалистического метода Маркузе. Затем Маркузе меняет философскую позицию и пока- зывает, что эта принадлежность культуры высшему клас- су в ущерб трудящимся народным массам в теории будет устранена в буржуазно-капиталистическом периоде раз- вития. Он связывает этот период с законами товарного обращения?0: культура становится товаром и подчиняет- ся абстрактным законам эквивалентного товарного обра- щения. На основе этой новой реальности Маркузе форму- лирует свое понятие аффирмативной культуры. «Под аффирмативной культурой следует понимать ту, относящуюся к буржуазной эпохе, культуру, которая в хо- де своего собственного развития достигает такой стадии, что отделяет умственно-духовный мир, в качестве само- стоятельной всемирной области, от цивилизации и возвы- 45 тает ее над ней. Ее решающий признак состоит в утверж- дении всеобще обязательного, вечно лучшего, требующего неукоснительного одобрения, более ценного мира, сущест- венно отличающегося от действительного мира повседнев- ной борьбы за существование, который, однако, может быть реализован «внутренне» каждым индивидуумом для себя, без изменения фактического положения» ?!. Это за- тем обосновывается материалистически. Превращение идеального в самостоятельный фактор, злоупотребление им в качестве интеграционного средства, подвергается критике. Эта аффирмативная буржуазная культура одоб- ряет и маскирует классовые интересы капитализма. Путь к счастью в этом обществе открыт для каждого. Однако эта абстрактная идеальная общность устраняется кон- кретными условиями достижения счастья. На обвинитель- ную критику обманутых обещанием счастья масс буржуа- зия отвечает аффирмативной культурой: «На нужду изо- лированного индивидуума она отвечает проповедью все- общей человечности, на телесную нужду—красотой души, на внешнее рабство — внутренней свободой, на грубый эгоизм — добродетелью долга. Если во время боевого подъема нового общества все эти идеи имели прогрессив- ный характер, выводящий за рамки достигнутой организа- ции существования, то при стабилизирующемся господст- ве буржуазии они во все возрастающей мере использу- ются для подавления недовольных масс и лишь для оп- равдания собственного возвышения: они маскируют фи- зический и психический упадок индивидуума» 22. Эта культура направлена на то, чтобы продлить суще- ствование капиталистических отношений и ограничить изменения изменениями в душе индивидуума. Вместо ре- волюционного переустройства бытия — эрзап-реформа со- знания. Тем самым Маркузе, без сомнения, метко крити- кует исключительно важную сторону буржуазного куль- турного процесса. «Культура должна, пронизывая существующее, обла- гораживать его, а не заменять его новым. Таким образом, она возвышает индивидуум, не освобождая его от дейст- вительного унижения. Она говорит о достоинстве «челове- ка вообще», не заботясь о действительно достойных усло- виях жизни людей. Красота культуры — это прежде всего внутренняя красота, и она может осветить внешность лишь изнутри. Ее сфера —это в значительной степени сфера души» 23. 76 Ограничение сферы действия культуры душой ти- ‚ пично для аффирмативной культуры. При этом «душа» исключается из рациональной области сознания. Маркузе дает блестящее объяснение общественных корней этого положения дел, которое одновременно обнажает объек- тивные причины распространения иррационализма “4. «От- чужденность философии разума в отношении души указы- вает на одно важнейшее обстоятельство. Душа фактиче- ски не участвует в общественном процессе труда. Кон- кретный труд сведен к абстрактному, который создает возможность обмена продуктов труда в виде товаров. Идея души, по-видимому, указывает на те области жиз- ни, с которыми не справляется абстрактный разум буржу- азной практики. Обработка материи производится как бы лишь частью гез сосЙапз: техническим разумом. Начиная с мануфактурного разделения труда и завершения этого пронесса в машинной индустрии, «духовные потенпии ма- териального ‘процесса производства» противостоят не- посредственным производителям «как чужая собствен- ность и господствующая над ними власть». В той мере, в какой мышление не является непосредственно техниче- ским разумом, оно со времени Декарта все более отходит от своей осознанной связи с общественной практикой и забывает о том самом овеществлении, которому оно само способствовало. Если в ходе этой практики человеческие отношения сами выступают как вещественные отношения, как законы вещей, то философия оставляет индивидууму эту видимость, а сама уходит к трансцендентной консти- туции мира в чистой субъективности. Трансценденталь- ная философия не подходит к овеществлению: она иссле- дует процесс познания уже овеществленного мира» *5. В этой связи Маркузе ссылается на проблему, к реше- нию которой якобы стремился — в борьбе против Гегеля и Маркса — старый и новый экзистенциализм, — на овладе- ние проблемами именно этой индивидуальной сферы ду- ши. Она не подчиняется законам товарных отношений и представляет собой единственное человеческое явление, не лишенное гуманизма. Что бы ни происходило с телом, душа остается чистой. «Свобода души использовалась для того, чтобы оправдать нищету, страдание и рабство тела. Она служила цели идеологического подчинения су- ществования экономике капитализма» 28. Путем «оду- шевления» буржуазия хочет замаскировать свои неблаго- видные деяния. ` 77 В душе нашли прибежище в извращенной форме под- линные человеческие потребности, не удовлетворенные капитализмом. В этом отношении душа действительно приобретает решающее значение 77. Но извращенная форма приводит к аффирмации. Эту тенденцию буржуазной культуры — «душевно» пре- одолевать противоречия капитализма — Маркузе вскры- вает еще в классической буржуазной культуре. В искусст- ве допускается осуществление гуманных идеалов, ибо то, «что происходит в искусстве, не обязывает ни к чему» 28. Но в своем, казалось бы материалистическом, подходе к этим проблемам Маркузе приходит к механической недо- оценке идей и эмоций. Здесь мы имеем дело с ошибочной абсолютизацией правильного опыта. Как мало соответ- ствует истине этот тезис, показывает классовая борьба в области культуры и борьба также за возможность воз- действовать эстетически на возникновение эмоций и ра- циональных убеждений. Однако Маркузе считает, что как раз благодаря своей неэффективности искусство может стать «предвестником возможной истины» 79. Почему аффирмативная культура может это сделать? Потому, что она превозносит счастье «прекрасного мгно- вения», увековечивает «бренное». «Одна из решающих об- щественных задач аффирмативной культуры основывает- ся на этом противоречии между несчастной бренностью плохого существования и необходимостью счастья, кото- рое делает сносным это существование» 30. В рамках этого существования возможна лишь видимость решения этого противоречия. Счастье как видимость допустимо. Катего- рический императив Канта — требование осознания лич- ностью своих обязанностей — является таким образом «лишь соединением всех аффирмативных тенденций куль- туры» 3". Именно на примере высших ступеней буржуазной культуры Маркузе доказывает ее «аффирмативный ха- рактер»: «Аффирмативная культура была той историче- ской формой, в которой сохранялись потребности челове- ка, выходящие за рамки материального воспроизводства существования... Хотя она и освободила внешние условия от ответственности за назначение человека, стабилизируя таким образом их несправедливость, она, тем не менее, демонстрирует им картину лучшего строя, которого нет в существующих условиях. Картина искажена, и искаже- ние преподносит в неверном свете все культурные цен- 78 ности буржуазии. И тем не менее, это — картина счастья: это — островок земной радости в произведениях великого буржуазного искусства, даже если оно изображало мо- лочные реки и кисельные берега» 32. Самое плохое у Мар- кузе заключается всегда в том, что он, применяя схемати- ческий и механический метод, постоянно ставил на одну доску диалектические полюса, абсолютизировал большую долю истины, неисторически интерпретировал правильное сегодня в возможное вчерашнее, противоположный полюс которого еще не отжил. При такой позиции в отношении к классике от нее действительно не остается ничего заслу- живающего сохранения. Маркузе готовит свою форму не- гативной диалектики. Она представляет собой результат абстрактного идеологического метода. Согласно этому методу, такие реакционеры, как Платон и Ницше, высту- пают благодаря их критике существующего «справа» в ро- ли прогрессивных, в то время как защитники прогрессив- ного в существующем строе выступают как реакционеры из-за репрессивного момента в существующем! Если бы Маркузе исходил из реального общества и его классовых отношений, он бы спросил, какое конкретное обществен- ное содержание, при каких условиях и каким классом одобряется или отрицается и что это означает в связи с всеохватывающим общественным развитием, то он по- лучил бы дифференцированный подход как к проблеме критики, так и аффирмации. Неопосредованная противо- положность как противоположность аффирмации (как позитивности) — к отрицанию становится у него абстракт- ным критерием, при этом абстрактное отрицание одобря- ется как прогрессивное явление. Это — очень схематиче- ская диалектика! «Бунтарская идея становится рычагом оправдания. То, что существует высший, чем материальное сушество- вание, мир, высшее благо,— это скрывает ту истину, что может быть создано более лучшее материальное сущест- вование, в котором такое счастье стало бы действитель- ностью. В аффирмативной культуре даже счастье стано- вится средством подчинения порядку н примирения с ним. Подобно тому как искусство показывает прекрасное как бы существующим в настоящее время, она усмиряет мя- тежные стремления. Вместе с другими сферами культуры оно содействовало великой воспитательной задаче этой культуры — так дисциплинировать освобожденного инди- видуума, которому новая свобода принесла новую форму 79 рабства, чтобы он переносил отсутствие свободы общест- венного бытия!» 33, Маркузе разрушил непрерывность процесса освобож- дения в угоду псевдорадикальной прерывности. Тем са- мым он устраняет реально возможную, подлинно ради- кальную прерывность. Из-за аффирмативного харак- тера традиционной культуры он одобряет, подобно Адорно, нереалистические формы культуры: аффирматив- ная цель традиционной культуры может быть достигнута при условии, что эта культура поставит себе на службу натуралистические и реалистические средства. Иначе как она могла бы достичь глаз и ушей масс, которых было необходимо и необходимо сейчас убаюкивать? Критиче- ское содержание спасается поэтому в ненатуралистиче- ские и нереалистические формы культуры. Эти формы со- храняют реальные надежды на освобождение. Этот тезис Маркузе защищает до сих пор (см. «Эрос и цивилизация» и «Одномерный человек»). В его книге о «советском марксизме» на этом тезисе основано требова- ‚ ние оппозиционного искусства при социализме, которое не должно быть реалистичным. И опять он исходит из правильной посылки о том, что действующая в реакционном направлении культура, по- скольку она призвана сковывать массы, должна пользо- ваться такими средствами, которые были бы «понятных массам. Фашистская политика в области культуры была показательна в этом плане. Но из этого не следует ни обратный вывод (или правильность чисто формально-ло- гического отрицания этого тезиса}, ни истинность того обратного вывода, будто понятность для широких масс является синонимом реакционного. Революционное искус- ство также должно находить понимание масс. В против- ном случае оно будет носить аффирмативный характер в силу того, что хотя оно и может иметь критическое со- держание, однако это содержание будет облечено в такую форму, которая лишит движущие историю массы возмож- ности усвоить это искусство. В таком случае оно не спо- собствует изменению сознания масс — творцов историн. Поэтому когда Маркузе в «современной» форме культуры уже видит освободительный эстетический момент, то это, несомненно, является признаком того, что он продолжает оставаться в плену аффирмативной культуры. Централь- ным вопросом в оценке общественной значимости культу- ры является ее идеологическое содержание, которое долж- 80 но выражаться в формах, понятных для субъекта рево- люции. Поэтому причисление к разряду прогрессивных только лишь абстрактно-негативных форм культуры яв- ляется совершенно очевидным признаком нереволюцион- ного, недиалектического отрицания. «Ошибается тот, кто принимает за критику характеристику отчужденно-нега- тивного только из-за того, что она носит открытый и бес- пощадный характер. В этом смысле нигилизм всегда был уже «критическим». Старая истина говорит о том, что критиком является лишь тот, кто выступает с принципи- ально положительной позиции (являясь оптимистом), ибо он обладает масштабом, в то время как тот, кто прин- ципиально лишь отрицает, всегда на деле примиряется со всем» 34. Насколько противоречива критическая теория Марку- зе, свидетельствует его ссылка на Ницше, к которому он постоянно обращается именно в своей критике культуры, о чем еще будет сказано дальше. В условиях фашизма, говорит Маркузе, начинается «самоупразднение аффирмативной культуры». Под этим подразумевается то же самое, что и самоупразднение экзистенциализма при фашизме, в то время когда подвер- гается угрозе даже псевдосвобода абстрактного индиви- дуума. Это является, однако, «реорганизацией внутри су- ществующего строя», так что и культурная реорганиза- ция происходит внутри аффирмативной культуры: «Основная функция культуры остается прежней; изменя- ются лишь методы выполнения ею этой функции» 35, Аффирмативная культура «в значительной мере» спо- ` собствовала тому, что «освобожденные вот уже более че- тырехсот лет тому назад индивидуумы прекрасно марши- руют в общих колоннах авторитарного государства... 35. Воспитание со времен Лютера приносит свои плоды. Справедлива ли такая оценка буржуазной гуманисти- ческой культуры или же она носит слишком односторон- ний характер? Маркузе, несомненно, хорошо, зачастую очень хорошо и глубоко, вскрыл факты злоупотребления буржуазией империалистического периода в своих интересах также и классической. культурой. Несомненно, что возможности для такого злоупотребления были бы исключены, если бы в самой этой культуре не содержались определенные ка- чества, которые допускали такое злоупотребление даже без особого искажения ее идейного содержания. Маркузе 81 прав, когда он подвергает критике идеалистическую при- роду этой культуры и искусства, их «идеологический» ха- рактер, вскрывает их тенденцию к затушевыванию дей- ствительных нужд и проблем, приданию им религиозной окраски и перенесению решения этих проблем в потусто- ронний мир. Маркузе также прав, когда он обосновывает их связь с положением буржуазии в реальном производст- венном процессе. Этот класс рассматривает материаль- ную деятельность в конечном счете как «неблагородное» качество, возложенное на народ, как имеющее в конечном счете второстепенное значение. Релятивизация реального представляет собой древнейший метод идеалистически- религиозной релятивизации материальной революции, за- мены ее политически обезвреженной, эстетизированной идеальной революцией. В материальной сфере капитализ- ма все покупается. То, что не должно быть запятнано тор: гашеством, должно быть трансцендировано из реального в потусторонний мир незапятнанных идей. Когда один остряк перефразировал «истинное, прекрасное, доброе» в «товары — прекрасные, добротные!», то в этом есть из- вестная доля правды. Маркузе также прав, когда он раз- облачает приспособленческую, интеграционную функцию такой эрзацреформы сознания, которая должна воспре- пятствовать глубокой материальной революции, и гово- рит, что она сделала возможным переход к фашизму. Осу- ществленное Лютером, то есть реформацией, чисто внут- реннее освобождение человека при условии признания материального авторитета было таким дисциплинирую- щим средством, которое действовало вплоть до фашизма и даже при нем. Несомненно, что именно этой стороне критики буржу- азной культуры Маркузе обязан своему влиянию в кругах молодой оппозиционно настроенной буржуазной интелли- генции. Теоретической основой действенности этой кри- тики является ее склонность к материализму. И все же эта критика носит односторонний характер. Вся буржуазная культура есть культура эксплуататор- ского и господствующего класса. В этом отношении она всегда содержит антигуманистические аспекты. Вместе с Маркузе можно проследить линию непрерывности от Гитлера через классику, просветительство вплоть до ре- формации. Но в культуре предреволюционной и действи- тельно революционной буржуазии имеются также соот- ветствующие времени прогрессивные, гуманистические 82 формы, которые позволяют фашистам и другим реакцио- нерам обнаружить другую линию преемственности, ту, которая ведет от марксизма назад, к буржуазной револю- ции и ее идеологическим рефлексам. Обе позиции — фа- шистская и маркузианская способствуют негативному от- ношению к классике. Однако исторический прогресс, в ка- ких бы противоречивых формах он ни происходил, связан по объективным причинам с соответствующими прогрес- сивными классами, их материальной и идеологической де- ятельностью. Как бы ошибочно ни было вскрывать толь- ко прогрессивную линию преемственности, еще более не- правильно было бы отрицание или релятивизация ее из- за факта реакционной преемственности. Даже элементы линии реакционной преемственности не однозначны. Яко- бинская антипатия в отношении маратовских идей была, конечно, реакционна, однако она носила совершенно иной характер, чем последующая реакционная позиция буржу- азного толка. Схематизм здесь, как и повсюду, ведет к ошибочным выводам. Марксизм был бы невозможен прежде всего без про- светительства, без французского материализма, без клас- сической немецкой философии и классической английской политической экономии, французского утопического соци- ализма и революционных теорий. А «критическая теория» Маркузе — разве она че имеет крепких, глубоких корней? Именно в этой культуре?! Каким образом Маркузе дошел до того, чтобы в противоречии со своим тотальным вер- диктом и, тем не менее, по существу правильно сказать: «Гегель очень плохо подходит для авторитарного государ- ства. Он был за дух; новые же идеологи — за душу и чув- ства» 37. Однако Гегель также принадлежал к «аффирма- тивной культуре». Диалектика Маркузе, какие бы интересные результаты она ни давала в частностях, — ошибочна. Теоретическая причина слабости этой критики культуры заключается в недостатке диалектики. Давайте исследуем это несколько подробнее, как раз на примере диалектики культуры, и начнем при этом с Гегеля! Если бы Гегель настаивал только на том, что борьба противоположных элементов является источником всяко- го становления, он не превзошел бы уровня диалектики Гераклита. То, что борьба является отцом всех вещей, бы- ло, конечно, исключительно проницательным выводом. Однако он не говорит еще нам, как из борьбы противопо- ложных явлений возникает новое. Если ограничиться со- 83 стоянием постоянного напряжения между утверждением и отрицанием, то отсюда как раз не вытекает никакое ста- новление. Теория о противоречиях не дает еще ответа на вопрос о том, как борьба противоборствующих сторон находит «развязку» в новом, полном противоречий «не- что», какона превращается в нечто новое. Если бы небыло такой «развязки», то не было бы и становления. Если же такое движение вперед происходит через противоречия, то надо выяснить его закономерность. Если такая законо- мерность отсутствует и переход одного противоречивого единства в другое происходит хаотически, то отсода сле- дует, что в целом такие качественные переходы взаимно аннулируют друг друга. Это, несомненно, сохранило бы силу и в том случае, когда имел бы место лишь простой переход взаимопроти- воречащих сторон. Результатом был бы простой кругово- рот. То отрицалось бы утверждение, а то — отрицание. «Онтологически» обе эти категории были бы равны, что означало бы отсутствие действительного отрицания. Про- цесс не имел бы места! Если бы взаимопротиворечащие моменты находились бы лишь в отношении абсолютной противоположности, то такой простой переход, такой кру- говорот были бы неизбежны. Отрицание замещает утверж- дение, а затем происходит обратное. Все это было бы по- коем под видимостью движения. Если же еще имеются закономерности прогресса, а диалектика не вскрывает их, то теория дает в действительности обоснование покоя под видимостью теории движения. Диалектика Гегеля возвышается над упомянутым в общих чертах уровнем мышления Гераклита. Нет ниче- го, что не содержало бы как непосредственности, так и опосредствования, и таким образом оба эти определения выступают как нераздельные и неотделимые, и упомяну- тая противоположность оказывается несуществующей 38. Элементы противоречия не только противопоставлены друг другу, но они также и обусловливают друг друга. Моменты противоречия так связаны друг с другом, что один полюс не существует или не может существовать без другого: господин есть только господин в отнощении раба, и наоборот. Капитализм существует лишь благодаря спе- цифическому для этого строя взаимоотношению между господином и рабом (капитал и наемный труд). Полюса противоречия не разделены, следовательно, на определен- ную сущность, с одной стороны, и ее инобытие — с другой, 84 а действуют во всем бытие. Из гераклитовского «борь- ба — отец всех вещей» 33 следует: каждая вещь, каждое явление есть единство противоречий и движется благода- ря этому внутреннему единству и борьбе противоречий. Капитализм развивается в результате борьбы внутрика- питалистических классов и слоев, прежде всего борьбы между буржуазией и пролетариатом. Гегель исследует, каким образом происходит это раз- витие, и открывает при этом диалектику количества и ка- чества. Качество — это внутреннее, а количество — внеш- нее определение бытия, причем внутреннее и внешнее, ка- чество и количество находятся в нераздельной внутренней связи, «опосредственены» и переходят в пределах опреде- ленной меры друг в друга. Эту диалектику количества и качества Гегель приме- няет в своем анализе развития: «...Обыденное представле- ние, когда оно хочет постичь некоторое возникновение или прехождение, полагает, как мы уже сказали выше, что постигнет их, представляя их себе как постепенное про- исхождение или исчезновение. Но мы показали, что вооб- ще изменения бытия суть не только переход одной величи- ны в другую, но и переход качественного в количественное и наоборот, становление иным, которсе есть перерыв по- степенного и качественно иное по сравнению с прелшест- вующим существованием... Предположение о постепеннос- ти возникновения исходит из представления о том, что возникающее уже наличествует чувственно или вообще в действительности и лишь из-за своей незначительности еще не может быть воспринято, точно так же как предпо- ложение о постепенности исчезновения исходит из пред- ставления о том, что небытие или иное, занимающее место исчезающего, также наличествует, но еще не может быть замечено... Этим возникновение и прехождение вообще снимаются... Попытка делать понятным возникновение или прехождение на основе предположения о постепен- ности изменения наводит скуку, свойственную тавтоло- гии; она уже заранее имеет совершенно готовым возни- кающее или преходящее...» 40. Маркузе знал еще в 1937 году то, о чем они писал в 1941 году, что эта диалектика количества и качества в развитии обращается как «против обыденного мнения, будто процесс «возникновения и исчезновения» происхо- дит постепенно», так и против аристотелевского положе- ния — пафшга поп {асЙ зашнит (природа не делает скач- 85 ков} “1. Он еще в 1937 году знал также гегелевский ана- лиз формы этой взаимосвязи количества и качества; это значит, что он знал гегелевскую диалектику отрицания и отрицания отрицания. Он знал проблематику снятия, означающую устранение, сохранение и возвышение неко- торых черт старого содержания в новом процессе отрица- ния. Такое диалектическое отрицание не следует смеши- вать с формально-логическим. Диалектическое отрицание не вычеркивает все имеющееся, не создает нуль или абст- рактное ничто, а представляет собой «по существу лишь... отрицание своего особого содержания...» 12. Отрицание ка- питализма не есть отрицание всего, что имеется в капита- листическом обществе. Отрицаются производственные от- ношения, а не техника производства. При этом новое есть, конечно, не простое улучшение старого, а результат под- линной революции, и именно поэтому оно не является чем-то абсолютно новым. Маркузе знает, что новое «не па- дает с неба в законченном виде, что новое должно в ка- кой-то форме уже существовать в недрах старого» “3. Он сам интерпретировал этот вывод Гегеля: «Если, напри- мер, условия внутри какого-то данного общества неспра- ведливы и бесчеловечны, то они не устраняются с помо- щью других реальных возможностей, пока не станет яс- но, что эти другие возможности имеют свои корни внутри той системы. Они должны быть заложены в ней. Быть мо- жет, в форме изобилия производительных сил, развития материальных потребностей и желаний людей, их возрос- шей культуры, общественной и политической зрелости и т. п. В таком случае эти возможности не только реаль- ны, но и представляют также истинное содержание обще- ственной системы по отношению к ее непосредственной форме существования. Постольку они представляют со- бой действительность, которая сама действительнее, чем существующая» 44. Маркузе все это знал и, тем не менее, аргументировал в конечном счете против гегелевского решения ряда глав- ных диалектических проблем. Что повимает Маркузе под неаффирмативной культурой? Он сам говорит: любая по- пытка описать, что под этим подразумевается, «наталки- вается на неискоренимые и избитые представления о «ска- зочной райской стране». Но лучше уж согласиться с этими представлениями, чем с теми, которые толкуют о превра- щении земли в огромный институт народного образова- ния», как это представляла себе старая немецкая социал- 86 демократия со своими фразами ‹„,о превращении культур- ных ценностей в достояние всех”, о „праве всех граждан на культурное богатство” о „подъеме физического, духовного и морального образования народа”». Маркузе полемизирует: «Это означало бы лишь... возведение идео- логии отвергаемого общества до уровня сознательного об- раза жизни другого, из его недостатков слелать доброде- тель. Когда Каутский говорит о „грядущем счастье”, он думает в первую очередь о ‚„благотворном влиянии науч- ной работы”, о „разумном наслаждении в областях науки и культуры, на лоне природы, в спорте и игре”. „Все, что до сих пор создано в области культуры... должно быть предоставлено в распоряжение масс”. Их задача заклю- чается в том, чтобы „завоевать для себя эту культуру”». «..Но это не может означать ничего иного,— полемизирует Маркузе,— как „привлечение” масс еще раз на сторону такого всеобщего общественного строя, который одобрял- ся бы „всеобщей культурой”. Таким взглядам „не хватает главного, — считает Маркузе,— а именно: „отмены, снятия этой культуры”» 45. «Отмена», «снятие» здесь трактуется не в духе Гегеля, то есть не как одновременное уничтожение, сохранение и дальнейшее развитие. Маркузе характеризует буржуаз-` ную культуру в целом как аффирмативную и поэтому до- стойную отрицания. Но это отрицание не диалектическое, так как ничто из этой старой культуры не должно быть сохранено. При всей необходимости критики сухого бюро- кратического языка Каутского нельзя вместе с водой вы- ‚ плескивать из ванны и ребенка. Противопоставляя Каут- скому упоенные слова Ницше, Маркузе в ослепительных, «героических» метафорах этого отнюдь не революционно- го, даже не демократического «философа культуры» опи- сывает то, что могло бы последовать за тотальным отри- цанием. Культурная концепция Ницше или Бодлер, Риль- ке, Пруст, Валери, ‘сюрреалисты и др., по мнению Маркузе, очевидно, не являются аффирмативными. Во всяком случае, он постоянно цитирует их. и прежде всего Ницше, для своих «противоположных картин». В чем причина постоянно проявляющейся у Маркузе и его сторонников притягательной силы пессимистических и декадентских философов, эстетов и поэтов? Как же Маркузе, отвергающий капитализм, одобряет, например, Ницше, который ненавидел все гуманистическое, демо- кратию, моральные импульсы христианства, рабочее дви- 87 жение и социализм, отрицание которого носило характер аффирмации чудовищного? Что привлекательного нахо- дит здесь Маркузе? На чем основано сго внутреннее род- ство с восприятиями и образом мысли этих течений? Маркузе отвергает существующую культуру как ре- прессивную и требует иную, не репрессивную. которая способствует «чистому наслаждению». Он — теоретик поздлнебуржуазного пересмотренного эпикуреизма, и по- добные мотивы мы находим в произведениях реакционных философов, проповедующих закат культуры. Эта филосо- фия наслаждения, как уже отмечалось, имеет в эксплуа- таторском строе корни двоякого вида: утопические «райс- кие» мечты эксплуатируемых и саморефлексию живущих непродуктивно, но наслаждающихся слоев господствую- ших классов. Философия Ницше уходит своими корнями во второе течение, а Маркузе — в первое, но идеалисти- ческое содержание обоих нередко совпадает именно в ос- новополагающем. Так, для обоих характерно стремление отделить способность и возможность наслаждения от об- шественной основы или же оценивать эту основу исключи- тельно как ограничение возможностей наслаждения. Они не видят или не хотят видеть, что расширение этих способностей и возможностей для каждого индивидуума требует повышения общественной производительности труда и, следовательно, «позитивного» отношения к осво- божденному труду, который не может быть и не будет только лишь «игрой», к произволительности и к «продук- тивности». Подобно Фрейду, Маркузе квалифицирует труд, производительность, произведенную работу как ка- тегории, вытекающие из отказа удовлетворения инстинк- тов, как отлуждающие и репрессивные. Именно в этом его философия выступает как лишь «левый» вариант фи- лософии наслаждающихся непролуктивных слоев, отра- жая их враждебную практике односторонность, их эстети- зированное отрицание («холодно-рациональной», «опера- циональной») науки и техники, их романтизм, поклонение нетехнической, «сверхоациональной», нерепрессивной культуре и искусству, обожествление ими «чистого», отде- ленного от реальных жизненных процессов «внутреннего мира». Злесь Маркузе смыкается с Ницше, Платоном, Рильке, Валери и т. д. Здесь и в общей антипатии Ницше к обывателям, а также в его враждебности в отношении христианской религии — враждебности, направленной больше против зачатков достойной человека морали, не- 88 жели против теизма,— заложены и причины действеннос- ти этой теории: в той мере, в какой эта теория выдает себя за «левую», за «критическую теорию», сна находит отклик среди студенчества, то есть в тех социальных слоях, ко- торые еще не заняты в производстве, происходят из не- производительных классов, однако «сбрасываются» в ря- ды производителей. С точки зрения диалектики, концепция культуры Мар- кузе страдает от двоякой ошибки: с одной стороны, он сводит представления марксистского социализма о буду- щем к стремлению лить развивать старую культуру и для этого сделать ее духовным достоянием масс. С другой стороны, он продолжает те составные части старой куль- туры, которые хотя и критикуют существующее, не буду- чи в этом отношении просто аффирмативны, но делают это с реакционных позиций. По мнению Маркузе, из существующего должно быть вычеркнуто все, что непосредственно относится к нему, а не только какое-то особое содержание. Результатом был бы ноль, абстрактное ничто, ликвидация истории. Такое отрицание не диалектично, а формально-логично и эта точ- ка зрения не оригинальна. Она была разработана Ницше, развита Хайдеггером в работе «Бытие и время», полверг- нута критике Томасом Манном в романе «Доктор Фаус- тус»: в его критике попытки героя этого романа реакпион- ного композитора Леверкюна — Нинше «взять обратно» культуру классики (9-ю симфонию Бетховена). Поздний Маркузе в своем «Очерке об освобождении» прямо со- шлется на «вычеркивание» 9-й симфонии в «Докторе Фаустусе». Мотив «взятия обратно» или «опровержения» буржуазной гуманистической культуры мы встречаем у всех реакционгров современности. Однако имеется раз- ница в оценке: реакционеры отрицают историю в той мере, в какой они видят там корни сопиалистического бу- дущего; Маркузе отрицает историю, ибо боится, что она перенесет пороки на будущий социалистический мир. Маркузе сам сознает антиисторический характер такой позиции, верно оценивает ее как средство реакционного иррапионализма и резко критикует ее в других произве- дениях 4%. Тем не менее, в разбираемой нами аргумента: пии он обращается к этой схеме «ликвидации» И «взятия обратно». В этом проявляется непоследовательность его мышления. Мы сталкиваемся с такой непоследовательно- стью также непосредственно в связи с тотальным отказом 89 Маркузе от существующей буржуазной культуры. Как можно иначе понимать такие его высказывания: «Лишь непретенпиозная позиция некоторых греческих скульптур, музыка Моцарта и позднего Бетховена дают возможность почувствовать предвестие» новой культуры “7. Означает ли это, что в аффирмативной буржуазной культуре име- лись все же элементы новой? На каком же теоретическом основании можно переходить с одной позиции на противо- положную? Однако даже от такого предложения: спас- ти Мопарта, позднего Бетховена и кое-что еще для буду- щего, Маркузе отказывается. Он договаривается до тезиса о том, что в будущем, может быть, «искусство как таковое станет беспредметным» “8. Тут уже не помогут ни Фидий, ни Моцарт, ни Бетховен. Маркузе одобряет, следовательно, такое отрицание, которое настолько радикально, что делает ненужным отрицание отрицания. Когда же отрицание аннулирует так, что не остается уже больше ничего для отрицания? Тогда, когда оно создает фафи{а газа, когда оно аннулиру- ет все, когда оно с уровня определенного, то есть диалек- тического, отрицания скатывается до уровня абсолютизи- рованного, формально-логического отрипания и приводит с этой абсолютизацией к окончанию процесса в теории. Нельзя знать, что прелставляет собой новое, как мы мо- жем прийти к нему. Любая попытка перейти от старой. к новой культуре оборачивается приемами, перенятыми у Ницше, выдается за попытку сохранить старое. Поскольку имеется лишь один путь к новому, который не может быть освобожден от всех признаков старого, то такая кри- тика указывает на неизбежное наличие во всем новом ро- димых пятен старого и оспаривает таким образом нали- чие нового. К критике предъявляется требование раз и на- всегда вычеркнуть всякую преемственность. Однако это означает, и Маркузе знает об этом, отказ от диалектики. Тот, кто перечеркивает путь из прошлого в настоящее, не сможет указать никакого пути в будущее, в завтрашнее настоящее, в котором мы, нынешние, будем прошлым. Он будет ограничен узкими рамками Злесь и Теперь, позицией экзистенциализма. Сам Маркузе понимает, что эта позиция означает защиту существующего 49. Маркс, Энгельс и Ленин по-иному подходят к решению подобных проблем. Обратимся к одному из положений марксовой «Критики Готской программы», где Маркс на- мечает конкретные стадии пути перехода от капитализма 90 к коммунизму. В отношении первой, социалистической ступени в развитии нового общественного строя мы мо- жем прочитать, например, следующее: «Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с та- ким, которое только что выходит как раз из капиталисти- ческого общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло» 5. В таком обществе господствует, с одной стороны, определенное равенство его членов, но сохраня- ется еще «буржуазное равное право», которое, как и вся- кое право, предполагает неравенство. Всякое право за- ключается в применении одинаковой меры к разным индивидам. Равное право есть, таким образом, нарушение равенства и в этом отношении представляет собой неспра- ведливость. Подлинное равенство может быть лишь на высшей, коммунистической ступени развития. Мы обходим здесь гораздо более важные сами по се- бе замечания Маркса о новом качестве этого социалисти- ческого общественного порядка, так как для нас здесь важно показать, что реальный диалектический процесс становления не привязан к полной ликвидации прежних условий и никоим образом не может быть связан с этим. В речи на 111 Всероссийском съезде Российского ком- мунистического союза молодежи Ленин, разъясняя вопрос о том, какими знаниями должен овладеть молодой ком- мунист, высказался следующим образом об этом аспекте отношения к старому; «Мы можем строить коммунизм только из той суммы знаний, организаций и учреждений, при том запасе человеческих сил и средств, которые оста- лись нам от старого общества». Но, очевидно, нужно, что- бы «результатом усилий молодого поколения было созда- ние общества, не похожего на старое, то есть коммунисти- ческого общества» 51. Ленин говорил, что было бы огромной ошибкой сде- лать тот вывод, что «можно стать коммунистом, не усвоив того, что накоплено человеческим знанием» 5?, так как коммунизм появился из суммы человеческих знаний 53. Обращаясь к проблеме культуры, Ленин говорил в той же речи: «Пролетарская культура не является выскочившей неизвестно откуда, не является выдумкой людей, которые называют себя специалистами по пролетарской культуре... Пролетарская культура должна явиться закономерным 91 развитием тех запасов знания, которое человечество выра- ботало под гнетом капиталистического общества...» 54. Без этой прошедшей культуры, отмечал Ленин задол- го до этого, не было бы марксизма. Марксистское учение, писал он, не возникло «в стороне от столбовой дороги раз- вития мировой цивилизации». Напротив, оно «есть закон- ный преемник лучшего, что создало человечество в Х[Х веке в лице немецкой философии, английской по- литической экономии, французского социализма» 55. Мы должны здесь упомянуть еще один аспект пробле- мы культуры и отношения к старому, на который обращал внимание Ленин. Есть две нации в каждой современной нации. Есть две национальные культуры в каждой нацио- нальной культуре. Есть культура угнетателей, но есть и культура гуманистических сил и угнетенных, писал он в своих «Критических заметках по национальному воиро- су» 56. Музыка Моцарта и Бетховена, но и народные пес- ни ткачей, «Сага» или другое революционное искусст- во — все это одна из культур, это то прошлое, которое мы не зачеркиваем, а хотим «снять» в гегелевском смыс- ле. Напротив, Ницше и Юнгер, хотя и дают нам ряд инте- реснейших экспромтов, должны быть, безусловно, устра- нены при переходе к социализму из-за их теоретических взглядов. Такая позиция, занятая Марксом и Лениным, диалек- тична. Эта диалектика учитывает проблематику преемст- венности во всех скачкообразных процессах. Она знает, что даже в старом, отсталом, имеются рациональные зер- на нового, часто более чем зерна, и «снятие», сохранение этого рационального в новой действительности, доведение этого до масс, подвергавшихся безграничным унижениям, есть и должно быть составной частью подлинной куль- турной революции. Этот вид диалектики, охарактеризованный и подвергну- тый нашей критике, мы постоянно встречаем в произведе- ниях Маркузе. Мы показали это уже при анализе его пер- вых очерков. Там он отклоняет всякую реформу, всякую ревизию существующего как признание существующего. Новая «экзистенция», новое существование возможно лишь как «отречение» от старого. Мы подвергли критике абсолютизацию этого тезиса. Реформы, которые завоевы- ваются в борьбе, а не выпрашиваются или «преподносят- ся в качестве подарка», реформы, которые завоевываются с сознанием того, что в конце концов надо свергнуть всю 92 систему с помощью революции, являются хотя и рефор- °мами, но они не основываются на признании существую- щего. В этом смысле Маркс приветствовал, например, ре- форму английского «десятичасового билля». О «КРИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ» Исходя из хоркхеймерского термина «критической тео- рии», Маркузе написал в 1937 году статью «Философия и критическая теория», которую мы по ряду причин долж- ны рассмотреть более основательно. Во-первых, понятие «критическая теория» у Маркузе совпадает с его тогдашним истолкованием марксизма, что следует учесть, поскольку он в основном признает этот «марксизм». Во-вторых, целый ряд мотивов позднего творчества Маркузе здесь впервые прозвучал как бы фоном для дру- гих тем. В-третьих, здесь можно увидеть тот мост, который ве- дет от раннего к позднему Маркузе. Что понимает Маркузе под философией? Как соотно- сится с этим «критическая теория»? Философия толкуется как рационализм, точнее как буржуазный рационализм, причем он выводится в качестве позиции, которая, во-пер- вых, с помощью субъективного сознания все проверяет относительно его достаточной обоснованности, во-вторых, толкует существующую реальность как подлежащую «трансцендированию», поскольку она обнаруживает свою неразумность перед лицом существующих экономических производительных сил и вытекающих отсюда возможнос- тей для удовлетворения потребностей. «Критическая теория», как видно из текста, есть об- щественное учение Гегеля и его «дальнейшее развитие» ранним Марксом. При этом Маркс толкуется как продол- жатель дела Гегеля в том смысле, что он применил диа- лектику для анализа экономики. Это является главным тезисом также и второй книги Маркузе о Гегеле. Критика предшествующего, буржуазного рационализма уже не на- правлена, таким образом. абстрактно против действитель- ности, а направлена против ее экономического базиса. «Критическая теория» отличается от философии тем, что первая указывает реальный путь для преодоления крити- куемой действительности. В этой связи Маркузе развивает свое понимание марк- 93 сизма. Он толкует марксизм как политическую экономию, в которую интегрирована материалистическая философия. Фактически это — материализм без реального фундамен- та. В сущности здесь продолжает действовать прежняя антиматериалистическая позиция Маркузе. Она выдается, однако, за оригинальную марксистскую, поскольку якобы признает исторический материализм, а диалектический — как ошибочное дополнение Энгельса — отклоняет. Полу- чается экономический материализм, который подчас при- нимает прямо-таки механистический экономический ха- рактер. Каждое экономическое понятие становится чем-то еще, и любое философское содержание следует выводить из экономических связей, Насколько мало сам Маркузе даже теперь понимал сущность марксизма, показывает его формула: по воле его основателей марксизм «сущест- венно связан с материализмом» (подчеркнуто мною.— Р. Шт.), а это означает, что теория не представляет со- бой «философскую систему, противопоставленную дру- гой»; она является «экономической, а не философской системой» 57. Маркузе считает, что забота о счастье человека и убеждение, что эта забота требует проведения матерналь- ной революции, определяет этот материалистический ха- рактер марксизма. В противоречии с этим, однако, гово- рится, что «нефилософский» характер этой теории объяс- няется тем, что философия до сих пор существовала из-за недействительности разума, с реализацией которого она, следовательно, отмирает. Более глубокий смысл этого те- зиса мы рассмотрим в связи со второй книгой о Гегеле. Маркузе показывает, что буржуазные рационалисты придерживаются единого мнения о том, что «действитель- ное не является уже непосредственно разумным, а должно еще быть приведено к разуму» 58. Мир рассматривается как доступный разуму. «Такова философия идеализма, ставящая сознание над бытием»» 59. Эта точка зрения, правда, еще не носит последова- тельного характера. Более того, она содержит некоторые молчаливо выдвинутые предпосылки: ведет ли путь от рационализма неизбежно к идеализму? Не может ли этот рационализм — как это имело место в буржуазном мате- риализме ХУШ века, у Фейербаха или в марксизме — быть обоснован с материалистической точки зрения? Не- обходимым ли является вывод, что философия идеализ- ма становится «критической философией»? 60. Является 94 ли одна лишь конфронтация реальности и идеальности уже критической? Ведь нет большей конфронтации между реальным и идеальным, чем та, которую дал Фома Аквин- ский! Если принимать реакционную идеальность тоже за «критическую», в действительности же лишиться крите- рия критического, тогда подобная конфронтация будет критической. Но тогда даже фашизм был критическим в отношении буржуазно-демократической надстройки. Если бы существовало такое «уравнение»: идеальное = разум, то тогда иррациональное стало бы тем фактором, который следовало бы преодолеть. Но является ли «иде- альное» уже и рациональным, а реальное — иррацио- нальным? В каком случае уравнение сохраняет силу, а в каком нет? В отношении социалистической перспективы дофашистская Веймарская республика в Германии была иррациональным, в отношении фашистской угрозы она была «рациональным». Здесь не помогут никакие изощ- ренные идеологические формулы. Здесь необходим кон- кретный, исторический анализ. Буржуазный рационализм, сводящий бытие к созна- нию и тем самым к его конкретному носителю — к инди- виду, является индивидуалистическим и субъективист- ским. Все, что существует помимо субъекта, представля- ется чужеродным, оно разумно лишьтолько в той степени, в какой оно создано субъектом. Требованием стано- вится преобразование бытия в соответствии с требованием разума субъекта, но это возможно лишь в том случае, ес- ли субъект априори обладает свободой. Буржуазный ра- зум и буржуазная свобода идентифицируются. Маркузе видит буржуазный характер этой концепции и выводит его из индивидуализирующих воздействий бур- жуазной собственности. Обращает, однако, на себя вни- мание то, что это происходит неисторически и, следова- тельно, схематически: буржуазное благоразумие — это только видимость разумности в иррациональном мире. Разум и свобода становятся чисто внутренним свойством (уегшпегИсН{). Это верно: потенциально это присуще всем идеалисти- ческим решениям общественных проблем. Однако, если поставить своей целью сделать правильные, конкретные выводы, то надо исследовать именно вопросы о том, при каких условиях эта возможность будет осуществляться. Манфред Бур исследовал именно эту проблему, Он рассматривает понятие разума в этой философии. 95 Она толкует разум «как критическую способность челове- ка... освободиться от традиционного и унаследованного». Она оказывается силой, «которая способна преодолеть традиционную идеологию и унаследованный обществен- ный строй феодального абсолютизма в духе буржуазного мышления и его буржуазного общественного строя» 82, Методически речь идет о том, чтобы все оценивать перед судом этого разума, не признавая никакого другого, ни- какого внешнего авторитета. На этом понятни разума «зиждется» классическая буржуазная философия. Разум и философия для нее равнозначны. И тем не менее, эта философия фактически не проанализировала свое основ- ное понятие. В противном случае она вскрыла бы проти- воречие между постулируемой общезначимостью рацио- нальных идей и антагонизмами классового общества. Дело отнюдь не обстоит так, будто буржуазная филосо- фия обосновала буржуазное содержание своего понятия разума, который совершенно не признавался сторонника- ми предшествующего с исторической точки зрения, то есть феодального вида разума. Классическая буржуазиая фи- лософия рассматривала «разум как иденгичный буржуаз- ному мышлению и буржуазному общественному разви- тию» 63. Таким образом, буржуазия выдвигала именем ра- зума свои требования, переведенные на философский язык. Если мир должен быть устроен рационально, то разум должен быть поднят на трон. Основная проблема классиче- ской буржуазной философии сводится к слелующему: «Философски доказать и обосновать возможность рацио- нального господства человека над природой и общест- вом» М. Важно то, что упрочившая свое положение буржуазия переносила на природу антагонизмы, которые лежат в основе ее рационализма, «натурализировала» их и вы- давала их нам за преодолимые. Эта буржуазия перестает быть рациональной, критической и становится «позитив- ной». «Пройдет лишь немного времени и буржуазное мышление полностью откажется от своей прежней претен- зии — формировать действительность в духе разума, с тем, чтобы отныне перейти к апологетической неразум- ности» 65. Буржуазный разум предстает, таким образом, перед нами в виде двуликого Януса, какой была и сама буржуа- зия, даже в ее революционный период. Буржуазный характер этого разума проявляется также в том, что гос- 96 подство человека над природой и обществом хотя и долж- но зависеть от нового метода мышлення, то есть обосно- вывается идеалистически, но этот человек есть ничем не связанный индивидуум, атом капитализма. Сущность это- го индивидуума толкуется, естественно, натузалистиче- ски, то есть автономно, независимо от бога, индивидуум является субъектом. Реальность становится одновремен- но все больше чем-то внешним, чуждым, но — в классиче- ской философии — познаваемой. Маркузе хотя и видит черты двойственности буржуаз- ной философии, но он не видит их в историческом плане. Это приводит к абстрактности аргументации, которая за- ключает в себе абстрактное отрицание этого абстрактно рассматриваемого как достойного критики состояния. Оно аналогично «отрицанию» аффирмативной культуры. Здесь не остается ничего, что можно было бы развить дальше путем диалектического отрицания. Возьмем важнейшую проблему свободы и необходи- мости, которая вновь затрагивается в этой статье. Тот, кто признает необходимое в качестве необходимого, преодоле- вает, таким образом, его простую необходимость подни- мать его до уровня разума, становится свободным, гово- рил Гегель. Маркузе видит псевдокритическое содержание этого идеалистического решения вопроса о взаимо- связи свободы и необходимости и немедленно приходит к абсолютизации: свобода таким путем никогда не вый- дет за пределы необходимости, а только лишь освящает ее 56. Свобода только тогда может стать истинной необ- ходимостью, если эта последняя сама по себе истинна. В этой любопытной формулировке Маркузе весь как на ладони: свобода должна выйти за пределы необходимос- ти. Это, как мы уже отмечали, принципиально невоз- можно. Свобода возможна лишь, поскольку происходят детерминированные процессы, поскольку эта детерми- нированность познаваема, поскольку я могу планировать в соответствии с детерминантами и осуществлять мои планы по крайней мере в определенном объеме. В неде- терминированном невозможно ни планирование, ни за- планированные действия, ни реализация планов. Это оз- начает, что в таких условиях свобода невозможна. Эту правильную и глубокую мысль Гегеля субъективный идеалист Маркузе никогда действительно не признавал. Решение проблемы соотношения между свободой и необходимостью привязывает идеалистическую филосо- 4—527 97 фнию к существующему порядку, считает он. Одновремен- но оно возвышает субъект, его разум до всеобщей меры. «Все «иное» есть... чуждое, внешнсе и как таковое перво- начально под подозрением» 57. Только в этой независи- мости субъект свободен, связь с каким-либо иным счи- тается уже зависимостью. «С самого начала в философии было твердо установлено, что высший способ бытия яв- ляется бытие — у — самого — себя» 88. Эту индивидуали- стическую концепцию Маркузе сводит к буржуазной соб- ственности. Разум призван обосповать этот порядок как рациональный для буржуазного Я. Против такого идеалистического оправдапия сущест- вующей системы протестует материалистическая критика угнетенных групп. Поскольку «философия», то есть идеа- листическая, оправдывает существующий порядок, она отмирает в таком обществе, «в котором индивидуумы сов- местно устраивают свою жизнь по своим потребностям» 69, «Критическая теория» приходит на смену старой филосо- фии. «Подобно философии, она выступает против право- мерности реальности, против самодовольного позитивиз- ма. Но по-другому, чем философия, она черпает свои: це- левые установки всегда только из имеющихся в наличии тенденций общественного процесса. Поэтому она ис боит: ся утопии, ее не пугает, что новый порядок обвиият в уто- пичности. Если истина не может быть реализована внут- ри существующего общественного порядка, то она и без того имеет для этого общества характер простой утопии. Такая трансцендентность свидетельствует не против, а в пользу истины» 70. Точка зрения Гегеля, против которой борется Маркузе, действительно сводит свободу к осозпанной исобхотимос- ти. Все, следовательно, сводится к интерпретации нгобхо- димости. В этом заключается возможность консервативной деятельности и ее оправдания с помощью идеалисти- ческой диалектики. Однако такая же возможность возни- кает, если поиски решения вопроса об этом отношении ве- дутся, как это делает Маркузе, в направлении субъекта, его разума, как удовлетворительной основы. В таком слу- чае все зависит от того, что представляется разумным сознанию конкретного субъекта, а на этот счет миллионер Флик и токарь завода Флика, «возможно», имеют различ- ные взгляды. Это не теоретический выход из дилеммы. Мы уже не раз говорили, что к условиям свободы отно- сятся: во-первых, наличие объективной реальности (при- 98 рода и общество), во-вторых, наличие объективных зако- нов, которые «направляют» процессы этой реальности; в-третьих, познание законов (познание необходимости). Без этих условий нет свободы, которая означает, таким образом, целенаправленные действия на базе осознания необходимости (это положение, впрочем, отсутствует у Гегеля). Решение проблемы объективной реальности возможно лишь с матерналистических позиций. Только таким обра- зом можно объективно разъяснить проблему необходимо- сти. Если действовать иным способом, то субъективное, интересы, эгоистические классовые цели будут выдавать- ся за необходимость. Их «понимание» будет достигаться с помощью манипуляций. Только если исходить из объек- тивно-реальных условий, их закономерностей развития, то необхолимос не будет, как в прагматизме, полезным, то есть привязанным к интересам, к субъективному, к классовому эгоизму. Тогда оно возникает под воздейст- `‘вием объективных процессов, тенденций или перспектив. Однако как раз от признания этой объективности Марку- зе уклоняется на каждом шагу. Он отклоняет ее как выражение «овеществленности». Из его субъективизма вытекает поэтому такая же возможность произвольного толкования субъективного как необходимого, как из гегё- левского псевдообъективизма и из прагматизма, которые в принципе все имеют одинаковую, а именно субъектив- ную основу. «Критическая теория» отличается от философии своей тенденцией к реализации, говорит Маркузе. А как быть, спрашивает он, если реализация не удается?! (этот во- прос вновь поставлен Адорно на первых страницах его «Негативной дналектики»), и причем в то время, когда были налицо экономические условия для реализации? 72 «Критическая теория» могла объяснить причины фашист- ского контрудара не недостатками теории. а скорее пороч- ной практикой. Исходя из этой концепции, Маркузе впер- вые развернул критику революционного рабочего движе- ния и реального социализма, а ведь в 1937 году это означало — и социализма в Советском Союзе. Хотя «кри- тическая теория» различает две фазы коммунистическо- го развития и обведомлена о капиталистических родимых пятнах первой фазы, однако окончательное освобожде- ние, согласно этой теории, не может быть перенесено в потусторонний мир 73. 4* 99 Это, конечно, правильно. Однако надо выяснить смысл таких понятий, как «окончательное» и «потусторонний мир». В принципе критика Маркузе означаёт следующее: поскольку в Советском Союзе якобы не был завершен со- циализм (индивидуалистического вида, как Маркузе представляет себе социализм), то Советский Союз упус- тил возможность развязать на Западе революционные им- пульсы. Маркузе не понимает ни всей трудности социали- стического строительства, ни внутренней диалектики раз- вязывания революционных импульсов в каждой отдель- ной стране, с учетом сложных внутренних и внешних условий этого социалистического строительства. Если бы советские руководители последовали подобным советам, какие развивал Маркузе, а такие советы выдвигались в двадцатых и начале тридцатых годов троцкистами даже внутри страны, то в 1941 году у Советского Союза не бы- ло бы тяжелой промышленности, необходимой для дальнейшего существования страны. При этом надо учи- тывать тот факт, что именно Советская Армия сломала хребет фашистскому германскому государству. Критику` Маркузе и другую абстрактно-этическую критику следует оценивать в этой связи. В своем дальнейшем изложении Маркузе сводит марк- сизм к экономическому, в конечном счете к механистиче- скому, материализму, который он «дополняет» своего ро- да этическим социализмом. Еще Лукач в свои молодые годы обращал внимание на внутреннюю связь такого ме- ханицизма и этического социализма и критиковал ее. Итак, Маркузе считает: «В таком обществе, которое в своей тотальности определяется экономическими отноше- ниями, причем определяется таким образом, что ничем не сдерживаемая экономика господствует над всеми челове- ческими отношениями, в подобном обществе все неэконо- мические элементы предопределены экономикой. Когда это господство свергают, то оказывается, что разумная организация общества, на которую нацелена критическая теория, есть нечто большее, нежели по-новому устроен- ная экономическая форма. Это большее имеет решающее значение, лишь благодаря ему общество и становится разумным: подчинение экономики потребностям отдель- ных индивидов. С изменением общества снимается перво- начальное соотношение между надстройкой и базисом. В разумной действительности уже не процесс труда дол- жен определять всеобщее существование людей, а все- 100 общие потребности должны определять процессе труда. Главное не в том, что процесс труда будет регулировать- ся в соответствии с планом, а в том, каким интересом бу- дет определяться это регулирование и будут ли при этом сохранены свобода и счастье масс. Пренебрежение этим элементом лишает теорию чего-то существенного; оно устраняет из картины освобожденного человечества идею счастья, благодаря которому оно должно отличаться от всех прежних состояний в истории человечества. Без сво- боды и личного счастья в общественных отношениях лю- дей максимальное повышение труда и даже отмена част- ной собственности на средства производства будут нести на себе печать старой несправедливости» 74. Маркузе последовательно придерживается своего не- правильного, идеалистического толкования марксизма. В противоположность точке зрения Маркса и Энгельса, для него все общественные явления определяются эконо- мическими причинами. Революцию он толкует как слом этой детерминации, то есть преодоление исторического материализма, что тоже противоречит марксизму. Эту точку зрения мы вновь встретим в поздних произ- ведениях Маркузе. На основе таких неправильных пред- посылок он приходит к «открытию», что в мире освобож- денного человека должно быть нечто большее, чем только . экономика. Более того, приматом в этом мире будет имен- но неэкономическое, человеческое, причем, следует попут- но отметить, экономическое внезапно уже не оценивается больше, как человеческое! Под этим аспектом обществен- ная собственность и планируемое производство сущест- венно теряют свой характер в пользу идеи человеческого счастья. Маркузе разрывает экономику и этику или счи- тает возможным противоречие между социалистической экономикой и социалистической этикой. Таким образом, новый строй должен доказать свою высшую ценность не путем экономических достижений, не с помощью эконо- мических принципов производительности, а именно бла- годаря этике, которая, будучи взята автономно, формиру- ет свое реальное содержание не на основе реального общества и его процессов развития. Основные мотивы его антисоветской книги «Общественное учение советского марксизма» (1955 г.) уже звучат в этих рассуждениях. Эту идеалистическую концепцию мы встречаем во всех последующих произведениях Маркузе. Он критикует со- циализм с точки зрения абстрактной, индивидуалистиче- 101 ской концепции этики счастья. Все общественные, эконо- мические, политические, культурные связи национального и интернационального характера, все классовые отноще- ния, все проблемы соотношения сил в центральном вопро- се «кто кого?» исключаются из определения возможного, смотря по обстоятельствам, счастья, из возможной меры удовлетворения потребности в человеческом счастье. С такой абстрактной, неисторической, необщественной, неполитической позиции подлинному социализму бросает- ся упрек в том, что он несет определенную долю вины за... победу фашизма в Германии в 1933 году. Другой основной мотив последующей «критической теории» Маркузе, в особенности его «Одномерного чело- века», просматривается, наконец, в анализе взаимоотно- шения критической теории и науки. Последняя толкуется в духе позитивизма или эмпиризма. Также и формальная логика оценивается как «одномерный позитивизм» 75, причем исходным пунктом является зависимость науки от существующих отношений господства и подчинения 76. Маркузе расхваливает сверх всякой меры трансцепдирую-` щий характер антипозитивистского рационализма. Мы уже критиковали выше схематический характер абстрактного понятия трансценденции Маркузе, его мо- дель рационализма. Для него рационализм и эмпиризм — позитивизм являются как бы самостоятельными субъек- тами с собственными константными параметрами. Их ис- торическо-критический анализ отсутствует. С совершен- но иных позиций рассматривает конкретный буржуазный рационализм и буржуазный эмпиризм в ходе анализа их социального содержания Манфред Бур: «Различие между обоими течениями обнаруживается прежде всего в принципиальной позиции их представителей в отноше- нии общественной действительности. Французский рацио- нализм воспринимает эту действительность как неразум- ную или еще не разумную, то есть как не отвечающую или еще не отвечающую его требованиям — требованиям прогрессивной буржуазии. Его мышление движется впе- ред благодаря стремлению организовать действитель- ность в духе разума. Эта позиция французского рациона- лизма характеризует его как мировоззрение французской буржуазни, все еще борющейся за политическое влияние и удовлетворение своих требований. Рационализм — это идеологическое оружие в борьбе поднимающейся фран- цузской буржуазии против отживающего свой век обще- 102 ства абсолютизма, его институтов и его феодально-клери- кальной идеологии. В центре ее усилий стоит разум. Он служит мерилом для всего, в соответствии с его прин- ципами должны быть построены общество и государство. Английский эмпиризм, напротив, является философией уже более развитой буржуазии, которая в значительной степени достигла своих целей (хотя и не без компромис- са со старыми силами) и становится уже консервативной. Эмпиризм воспринимает поэтому общественную действи- тельность, как и его носитель — послереволюционная бур- жуазия,— как факт, то есть как она есть, не как неразум- ную или еще не разумную, как это делает французский рационализм, а позже французский материализм, а как естественную и поэтому больше всего подходящую для человека» 77. Рационализм и позитивизм, взятые «сами по себе», не имеют ни революционной, ни консервативной ценности. Они не являются. пи историческими, ни политическими субъектами, Их воздействие — это функция классов, ко- торая определяется их «сравнительной ценностью» в классовой боръбе: классы используют рационализм или эмпиризм в своих интересах. В дальнейшем Маркузе, руководствуясь чисто дедук- тивным методом логических «триад», рассматривает в ка- честве правильного решение о создании такого общества, в котором бытие и сознание не будут уже больше отделе- ны друг от друга 78. Там якобы исчезает и абстрактный характер свободы. Таким образом, он толкует научно-по- ‚знавательную связь субъекта и объекта как выражение овеществления, которое при социализме будет устранено, вследствие чего бытие и сознание придут к единству. До- стигнуто тождество субъекта — объекта. История завер- шилась. Бытие и сознание «освобождены». Одновременно обнаруживается, что диалектика Маркузе таким же обра- зом, как гегелевская, ведет в конечном счете к застою. В конце сочинения мы впервые встречаем у Маркузе проблему «наслелия». Что же понимает он под наследием, которое следуст сохранить? «Заинтересованность крити- ческой теории в освобождении человека связывает ее с определенными старыми истинами, которые она должна сохранить. Убежденность в том, что человек может быть больше, чем какой-то субъект, используемый в производ- ственном процессе классового общества, глубже всего связывает критическую теорию с философией» 79. 103 Это абстрактный, хотя и гуманистический мотив. Не случайно Маркузе, едва сформулировав эту теорию унаследования в отношении предшествующей философии, тут же отказывается от нее: «Пропасть между ней и пре- дыдущим не может быть преодолена никаким мышлением в понятиях» 80. Почти дословную, во всяком случае совпадающую по смыслу, фразу мы вновь встречаем в конце «Одномерно- го человека» 81. Как обосновывает он в 1937 году этот нигилизм? Нау- ка была прикована к существующим отношениям господ- ства и подчинения. Поэтому научность как таковая никог- да еще не гарантировала истины. Бесспорно, господствующие эксплуататорские классы используют науку. Из этого Маркузе выведет в «Одно- мерном человеке» тезис о том, что вследствие порочного акта выбора, совершенного еще в древнегреческие време- на, наша рациональность принципиально организована для господства и подчинения и в ее настоящей форме не- пригодна для освободительной борьбы. Философия дека-` дентства, говорящая о закате культуры, выводит из структурно совпадающих с этим аргументов свой ирра- ционализм. Здесь мы встречаемся с новым примером внутренней родственной связи Маркузе с иррациона- листами. В основе этого тезиса лежит неправильная генерализа- ция факта самого по себе правильного, а именно, что нау- кой как средством можно и злоупотреблять. Это непра- вильное обобщение происходит оттого, что правильное суждение «власть имущие нуждаются в науке» перевора-. чивают и получают суждение: «наука нуждается во власть имущих». - Такой прием не допускает соединения социализма с наукой, ибо социализм при подобном истолковании пре- вращается в инструмент подавления. В действительности же наука не может нести ответст- венность за то, каким образом ее используют различные классы. Если даже власть имущие нуждаются в какой-то мере в научном познании, то это в еще большей степени относится к борцам за свободу. И некоторые способы пра- вильного познания не теряют своего значения, даже если ими злоупотреблять в корыстных целях и ради угнетения. Но и наука науке рознь. Буржуазия, используя науку, не выработала своего научного понимания общества. 104 Именно в этой области она занималась мистификациями ради сохранения и оправдания своей власти. Это блестя- ще показал Маркс в «Предисловии» к первому тому «Ка- питала» на примере буржуазной политической экономии. Подобные мистификации распространяются и на повсе- дневные отношения, если они приобретают общественную значимость. . Так, например, в ФРГ тех, кто своим трудом кор- °мит эксплуататоров, называют «работополучающими», а тех, кто присваивает их труд, — «работодателями». По- добная мистификация со стороны «рационалистической» буржуазии сама по себе уже доказывает, что последова- тельное научное мышление и познание в области общест- венных отношений служит не угнетению, а освободитель- ной борьбе, содействует свободе. Но внутри своих общественных мифов буржуазия от- части использует научные приемы, стремится в деталях рационально обеспечить свою власть. В естественнонауч- ной, математической и экономической областях она использует различные методы и технику современной нау- ки не только для развития, организации и унравления производством, но и для обеспечения своей власти. Но за это нельзя винить науку, тем более что множество ста- рых и новых мифов продолжает служить обоснованию власти имущих. Антиисторическим является и абсолютно негативное отношение к проблеме власти вообще. Какие бы ужасные проявления ни имели различные формы власти в ходе ис- тории, все же господство в условиях классового общества тоже относилось к потребностям общественного выжива- ния и прогресса. Пока не созрели экономические условия для преодоления классов и классовой борьбы, общество погибло бы в результате взаимной борьбы классов, если бы оно не создало государство. В этом смысле государст- во не является просто первоисточником всякого зла. И анархизм принципиально неправ. Государство со всеми своими ужасами было институтом, который неизбежно должен был быть создан людьми на пути их продвижения к более высоким формам общественной жизни. Сегодня мы уже достигли такого уровня общественного развития, который позволяет нам рационально рассматривать во- прос и принимать соответствующие практические реше- ния, подводящие в конечном счете к отмиранию государ- ства. Но этим мы, помимо прочего, обязаны также и дея- 105 тельности государства, которая ипогда и в области эконо- мики носила и носит организаторский характер. Завершающий вывод этого очерка полвел Маркузе к идеям «Одномерного человека». Поэтому мы приведем довольно длинную цитату: «Матсриалистическая теория общества по своему происхождению является теорией девятнадцатого века. Если опа в какой-то период обосно- вывала свое отношение к философии разума как к «насле- дию», то статус этого наследия она мыслила себе таким, каким он был в девятнадцатом вскс. За это время в этом статусе произошли некоторые изменения. Хотя в то время эта теория довольно глубоко впитала в себя возможность грядущего варварства, однако ближс, чем такая возмож- ность, ей представлялось сохранение и дальнейшее разви- тие того, что еще имелось в девятнадцатом столетии. Наследие должно было спасти также и то, что культура буржуазного общества при всей нищете и всей несправед- ливости все же сделала для развития и для счастья инди- видуума. Что уже было достигнуто и что могло быть сде- лано, было совершенно очевидно для всех; вся движущая сила теории брала свое начало в этом интересе к индиви- дууму, и не было нужды еще и философски дискутировать на эту тему. Положение с наследием тем временем изме- нилось. Между прежней действительностью разума и его осуществлением в том образе, в котором его представляла теория, сегодня лежит уже не только отрезок девятнадца- того столетия, но и авторитарное варварство. Все больше и больше эта подлежащая сохранению и снятию культу- ра отходит в область предания. Перед лицом многочис- ленных фактов, свидетельствующих о том, что полное принесение в жертву индивидуума стало само собой раз-. умеющимся, повседневным явлением, эта культура стала настолько призрачной, что исследование ее является уже делом не упрямой гордости, а траура. Критическая теория в невиданных до сих пор масштабах имела дело с прош- лым и именно в той мере, в какой она должна была зани- маться будущим. В измененной форме в настоящее время повторяется положение, в котором оказалась теория об- щества в девятнадцатом столетии. Действительное поло- жение вещей вновь оказывается ниже общего уровня ис- тории. Сковывание производительных сил и заморажива- ние жизненного уровня характеризуют положение даже в экономически развитых странах. Отражение, которое будущая истина находила в прошлой философии, показы- 106 вает такое положение дел, которое выводит за рамки данных анахронических условий. В этом критическая тео- рия еще связана с этими истинами. Они появляются в ней как сознание тех возможностей, для осуществления кото- рых созрела сама историческая обстановка, и они сохра- нены в экономических и политических понятиях критиче- ской теории» 82. Маркузе тем самым принизил марксизм до уровня теории девятнадцатого века. Эта теория настаивает на том, что в буржуазной культуре имелось наследие, достой- ное сохранения. Но фашизм, по мнению Маркузе, поста- вил это под вопрос. Поэтому в наше время освобождение приобретает иное содержание, чем в прошлом веке. Тем самым Маркузе подводит к вопросу и о новом опре- делении социализма, с которым мы еще не раз встретимся в дальнейшем. Классическая буржуазная культура нашла свое за- вершение и ‚вместе с тем отрицание в фашизме. Нам она уже больше ничего не дает. Сбывается тотальный «отказ» Хайдеггера от культурного наследия. Когда в мае 1968 го- да студенты захватили Франкфуртский Университет име- ни Иоганна Вольфганга Гёте, то они переименовали его в «Университет имени Карла Маркса», заявив при этом: «Нам Гёте больше ничего не может дать!». Они тогда еще не сознавали, что действуют в духе хайдеггеровского отрицания, и не понимали диалектику подлинного рево- люционного отрицания. Тому, кому Гёте ничего не может дать, тому ничего не скажет и Маркс, который при всем революционном разрыве с буржуазней является критиче- `ским наследником лучших достижений человечества, в том числе и Гёте. , . Буржуазия отреклась от своего классического куль- турного наследия отчасти и потому, что марксизм своими корнями уходит в это наследие. Идеолог германского фа- шизма А. Розенберг не случайно потребовал «ликвидиро- вать» культуру, обвиняя ее в «порождении» марксизма 83. Маркузе и подобные ему мыслители, лишенные правиль- ного исторического понимания сущности и конкретных социальных корней фашизма, содействуют подобной «ликвидации классики». Проводя абстрактную аналогию с революционно-критической позицией молодого Маркса, эти мыслители лишь проявляют свое пренебрежение к революционному рабочему движению «Запада» и к ре- альному социализму. 107 Тот же Маркузе, который отрицает всякое наследие, вместе с тем предлагает нам афоризмы Ницше, как якобы предвосхищающие будущее. Нет в классике ничего до- стойного для продолжения, и даже диалектика Гегеля объявляется лишенной смысла. Это и есть типичное хай- деггеровское отрицание прошлого. Тем самым подлинная революция «опровергается» путем ее «радикализации» и перенесения в заоблачную сферу абстракций. Эта антиисторическая позиция Маркузе во втором периоде его деятельности получила наиболее полное отра- жение в рассматриваемом очерке. Затем, в его второй книге о Гегеле, наступает частичный тактический поворот к более позитивному отношению к «наследию». Эта книга издана в Нью-Йорке в 1941 году, ав ФРГ в 1962 году. Нас в данном случае не будет интересовать та положительная оценка гегелевской философии, кото- рая сделала эту книгу лучшим в теоретическом плане произведением Маркузе. Ибо от многих идей этой книги в работах Маркузе 50—60-х годов и следа не осталось.. Мы рассмотрим лишь те аспекты этой книги, которые свя- заны с разработкой его своеобразного варианта «третьего пути». В этой связи особый интерес приобретает критика позитивизма в книге Маркузе «Разум и революция». О ГЕГЕЛЕВСКОЙ И МАРКУЗИАНСКОЙ КРИТИКЕ ПОЗИТИВИЗМА Мы должны подробнее рассмотреть эту критику, по- скольку она стала составной частью последующего твор- чества Маркузе. Речь идет не о принципиально верных критических замечаниях Гегеля в адрес «метафизического , метода». Ведь именно здесь Гегель достигает высшего уровня в предмарксистской истории философии. Хотя ме- тафизический метод пользовался правилами и законами традиционной формальной логики, былое бы ошибочно приписывать ошибки «метафизики» всей формальной ло- гике. При серьезном подходе подобное обвинение фор- мальной логики заставило бы нас отказаться от всякой умственной и прочей деятельности. Содержащиеся в фор- мальной логике правила и законы представляют собой в действительности правильное отражение определенных явлений и отношений объективной реальности. Когда Ге- гель подчеркивает диалектические условия и отношения во всех процессах, то это соответствует истине. Необходи- 108 мо, однако, помнить иотом, что в каждом из этих процес- сов должны содержаться и свойства, отраженные в фор- мальной логике. Между прочим, это и те свойства непре- рывности и прерывности, диалектическое единство и про- тивоположность которых так убедительно доказал Ге- гель. Как диалектически мы бы ни подходили к пробле- матике тождества и отождествления, необходимо счи- таться и с тем, что отраженный в формальной логике момент постоянства, стабильности имеет также сущест- венное значение для диалектического тождества. Отказ от этого означал бы не только «преодоление» здравого человеческого рассудка, но и любого рассудка и любого разума вообще! Все творчество Гегеля пронизано аргументацией, на- правленной против позитивизма. В некоторых случаях этот позитивизм объясняется отчуждением или овещест- влением сознания.8“, в других — раздроблением нашего бытия на базе частной собственности И разделения труда 85. Маркузе также указывает на эти корни позитивизма и при этом нередко доказывает, что производство, осно- ванное на капиталистическом разделении труда и меха- низации, содействует раздроблению и механизации тех процессов, которые происходят в сознании. В то же время он упускает более глубокие, социальные корни идеализ- ма. Хотя в ряде случаев он указывает на классовые кор- ни позитивистской философии 85, но не делает отсюда не- ‚обходимых выводов. Он вполне соглашается с Гегелем в оценке позитивизма и не поднимается выше его точки зрения. Лишь однажды. он говорит об относительности этой позиции, не делая нужных выводов. Апологетическая функция характерна якобы не для всего позитивизма 87. В самом начале современной философии позитивизм, несомненно, был боевым и революционным. В те годы он ради критики религии обращался к позитивным фактам. Он настаивал на праве человека — гражданина раннего буржуазного общества — самому строить свой мир. Впрочем, и «здравый смысл» тоже порождает идеа- лизм! Доказательства существования бога у Фомы Аквин- ского начинаются с выводов и аргументов «здравого че- ловеческого рассудка». С помощью «здравого смысла» можно построить и «потусторонний мир». Следуя за Геге- лем, Маркузе этого не видит. Дело обстоит, очевидно, не так-то просто именно с этим «здравым человеческим рас- 109 судком», который в другой связи проявил себя и как серьезное препятствие против идсалистического отрыва сознания от бытия. Все это лншь подтверждает, что «здравый человеческий рассудок» так же мало, как и са- ми по себе «идеализм», «идея», «понятие», «эмнпиризм» ит. п., выступает в качестве самостоятельных субъектов, следуя лишь внутренней логике духовной истории. Нель- зя подходить с одинаковой меркой х оценке позитивизма во времена Гегеля — в основе свосй материалистического эмпиризма —и современного позитивизма — в основе своей субъективного идеализма. Справедливо подвергну- тый Гегелем критике отрыв сознапия от бытия встречает- ся как в эмпирических, так и в рационалистических тео- риях. При том эмпирический отрыв — сведение всякого бытия к эмпирическому — оказывается лишь оборотной стороной подобного же отрыва сознания от бытия путем не менее ошибочного сведения бытия к мышлепию в ра- ционализме. Лишь идеалистическая предвзятость слособ- на заранее, без конкретного исторического анализа уста- новить и осудить одип вид этого отрыва, а другой — быть может, лишь угадывая, но, тем не менее, возвеличить этот отрыв как прототил революционной позиции. Подобный отрыв имеет свон социальные и теорстические корни, ко- торые по-разному проявлялись в различные исторические периоды и пуждаются в конкретном анализе. Действует ли такой отрыв в соответствующих обстоятельствах в ка- честве позитивного или негативного, апологетического или революционного фактора — это зависит не столько от самого отрыва или от его, смотря по обстоятельствам, конкретной внутренней логики, сколько от конкретных общественных отношений и условий классовой борьбы. Аргумент Гегеля о примате теоретических корней этого отрыва оказывается лишь идеалистическим изврашением приматного отношения между теорией и практикой. В качестве программы достижения истины Гегель сформулировал задачу продвижения от эмпирической видимости к сущности и тем самым показал, что истина скрывается за внешней видимостью. В этом Гегель прав в противоположность эмпиризму. Но в отличие от Марку- зе Гегель никогда не отрывал сущность от явления! Ге- гель всегда подчеркивал невозможность проникновения в сущность, если явление просто ликвидируется, а не диалектически отрицается. Эмпирия и рацио находятся у него в опосредствованном, а не в формально-логическом, не контрадикторном противоречии. В этом вопросе Маркузе возвращается от Гегеля назад к Канту. Мы вообще дол- жны отметить, что в решающих диалектических вопросах Маркузе оказывается на догегелевских позициях. Этим объясняется катастрофический, допускающий лишь взаи- моисключающиеся противоположности, «моралистиче- ский» характер его диалектики, преобладающий особен- но в его поздних работах. Признание лежащих «позади» вещей истин тоже мо- жет быть использовано для обоснования суеверия. ГПоэ- тому для достижения истины недостаточно постулировать преодоление внешней видимости. Необходима разработка научной теории познания. Эта теория должна объединить истинные моменты как эмпиризма, так и рационализма. Она должна выработать объективный критерий для по- следующей проверки истиниости. В этом смысле верно, что формальная логика не дает нам апрнорно истинных положений. Но она формулирует некоторые условия мы- шления, которые — если они контролируются и руковод- ствуются диалектикой — необходимы для всякого дости- жения истины. Гегель и Маркузе молчаливо предполага- ли эти условия в каждом своем отождествлении, в каждом понятии, суждении и умозаключении! Гегель критикует позитивизм за абсолютизацию изо- лированного данного. «Факты являются фактами только тогда, когда они соотнесены с тем, что еще не стало фак- том, но что тем не менее проявляет себя в данных фактах как реальная возможность» 88, Этим Маркузе показывает, что позитивизм, обладая определенной свободой действий, способен выходить за непосредственно данное и включать реальную возможность в свою ‘теорию 89. Подлинной гра- ницей позитивизма оказываются не пределы отдельного факта, а пределы буржуазного строя. Но это было и гра- ницей для Гегеля. Речь, очевидно, идет не о первичной ограниченности методов мышления как таковых, а о гра- ницах классовых позиций: именно в этом решающем отношении в конечном счете пет существенного различия между Гегелем и позитивизмом. Как мы уже отмечали, критика Гегелем позитивизма имеет свои социально-исторические корни. Он был бур- жуазным мыслителем в добуржуазной Германии, был современником французской революции, которую он при- ветствовал в ее завершающей наполеоновской форме. Как буржуазный мыслитель, он стремился преодолеть | свои «собственные» противоречия путем изменения суще- ствующих добуржуазных порядков и на этой базе строил свою философию. При этом ему пришлось вести борьбу против эмпиризма как буржуазной философии такой страны, в которой уже господствовала буржуазия. В ка- честве буржуазного философа он был вправе критиковать консервативные черты тогдашнего эмпиризма. Он это делал во имя разработки такой теории, с помощью кото- рой в тогдашней Германии можно было осуществлять буржуазно-революционную критику существующего. Но при этом не следует забывать, что эмпиризм не всегда и не везде был коисервативен. Эмпиризм имеет свою исто- рию, которую нельзя игнорировать при оценке его кон- кретной роли в определенных условиях. Номинализм кон- ца средневековья был антиметафизическим и именно по- этому революционным. Английский эмпиризм ранней буржуазии «признавал» то новое, что тогда возникало: тем самым капитализм в качестве «существующего» и был в высшей степени непозитивистским образом позитивист-^ ским! Подобно эмпиризму того времени, философия Гегеля является буржуазной философией. И Гегель в определен- ной мере тоже был позитивистом по отношению к буржу- азному строю. Это проявилось у него уже к 1800 году, когда он отверг мелкобуржуазно-радикальный этап раз- вития французской революции. Конечно, его позитивизм носит более скрытый характер, его система живее, богаче содержанием, общественным значением, более исторична, чем «нормальный» буржуазный позитивизм, но непреодо- лимая для него буржуазная граница пронизывает все его произведения, ясно выявляясь в «Феноменологии духа». Эта граница обнаруживается не только в его аргу-’ ментах, направленных против исторического и философ- ского прогресса, она присуща также и его диалектике, При этом мы имеем в виду не столько известную филосо- фию лишенной истории природы, которая тем самым становится довольно недиалектической, а то, что мы бы назвали «опрокинутым позитивизмом» его диалектики. Древние греки рассматривали проблему соотношения субъекта и объекта в процессе познания с точки зрения двух противоположных аспектов однородности и неодно- родности субъекта и объекта как условия познания и бы- тия 9. В этом выражалась проблематика объединения противоположностей как условия и бытия, и познания. 112 Это является модусом для решения целого ряда анало- гичных важных проблем. Сюда относятся также пробле- ма движения и относительного покоя в процессе бытия и познания и проблема методических средств для пости- жения этих процессов. Если взять один из гегелевских примеров, то можно показать, о чем идет речь. Он сам первый показал, что абстрактно имеются две возможности развития и их тео- ретического понимания. Но реально имеется только одна такая возможность: если абсолютизируется элемент ко- личественного развития, то каждый шаг становится коли- чественным и отпадает качественный скачок; если, с дру- гой стороны, абсолютизируется элемент качественного изменения, то каждый шаг становится качественным, вследствие чего и тут отпадает качественный скачок. В обоих случаях процесс приходит к состоянию покоя и развитие прекращается. Та же проблема возникает в развитии истины. Если позитивный момент игнорируется (момент здравого чело- веческого рассудка, формальной логики — все это анало- гичные постановки вопроса), то отпадает возможность понимания, идентификации и отрицания (напомним зна- менитое выражение Спинозы: каждое детерминирование есть также отрицание). Абсолютизация мышления в по- нятиях как сферы истины ведет к ликвидации эмпириче- ского пути к истине и тем самым к ликвидации самой истины, ведет к ‹опрокинутому позитивизму». Мы уже отмечали выше, что из-за своей чрезмерной критики позитивизма хайдеггерианец Маркузе стал жерт- вой такого «опрокинутого позитивизма» 1. Его критика отрывает сущность от явления, признает действительным лишь непосредственное познание сущности, не замечая, что тем самым закрывается путь к истине. Маркузианский анализ гегелевского общественного учения обнаруживает явную тенденцию максимального приближения Гегеля к Марксу, а Маркса, насколько это возможно, свести к Гегелю. Маркузе считает, что именно в социальной теории Гегеля разум претворяется в жизнь, философия становится практикой, то есть теорией для практики. Буржуазный характер этого толкования единства тео- рии и практики проявился у Маркузе в статье о «крити- ческой теории» 32. При таком понимании «мышление ста- новится носителем практики» 33. Тезис Гегеля о том, что 113 его философия есть философия как таковая, снимающая всю предшествующую, принимается Маркузе со всеми вытекающими отсюда выводами. Тем самым признается и тезис о том, что до Гегеля и при самом Гегеле действи- тельно была теория общества (что соответствует истине), но отсутствовала практика. Это ведет к совершенно лож- ному толкованию одиннадцатого тезиса Маркса о Фейер- бахе. Исходя из этого, Маркузе считает, что стремление со- здать, подобно Энгельсу, марксистскую философию было бы шагом назад. Дело лишь в том, чтобы претворять философию, то есть философию Гегеля, в действитель- ность. Это один из основных элементов критикуемого нами — в образе Маркузе — направления «третьего пу- ти» между буржуазией и рабочим классом. Объективно это означает попытку лишить рабочий класс собственной идеологии и подчинить его идеологии буржуазии. О СВОБОДЕ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ Остановимся на одном из главных вопросов марку- зианской интерпретации гегелевского учения об общест- ве — на проблеме общественных законов. Материя, гово- рит Маркузе, объясняя гегелевскую «теорию для практи- ки», имеет свои неизменные законы, но материя никогда не бывает субъектом своих процессов. По-иному обстоит дело у человека. Он является активным, созидательно действующим субъектом своего существования, живет, следовательно, в совершенно иных условиях, чем материя. Законы человеческого существования действуют как за- коны лишь постольку, «поскольку они вовлечены в волю субъекта и оказывают влияние на его действия» 94, Нет просто прогресса к большей свободе; первичным являет- ся прогресс в сознании свободы. «Исторические законы возникают... исключительно в результате сознательной практики человека и проявляются в ней» °5. В своей абсолютизации этот тезис ошибочный. В осно- ве его лежит не гегельянское, а скорее неокантианское противопоставление природы и общества. В природе дей- ствуют механические, а в обществе — диалектические за- коны, говорит Маркузе, точно так же как Лукач в 1923 го- ду или Сартр сегодня. Но Гегель демонстрировал диалек- тические законы чаще всего на примере естественных процессов. А ведь это опровергает тезис о недиалектиче- 114 ском характере природы. Выше мы уже отмечали, что историческая диалектика, при всем ее более высоком качестве по сравнению с диалектикой природы, может существовать лишь, поскольку существует также диалек- тика природы. При всех имеющихся различиях между обеими диалектиками должна быть родственная связь, формы подобия, виды изоморфии. Иначе между челове- ком и природой не могло бы быть ни познавательных, ни практических отношений. Еще молодой Маркс объяснял, что человек может действовать предметно лишь потому, что сам является предметом. Если практика диалектична, то только потому, что мы — как часть природы — «диа- лектичны» и на практике сталкиваемся с диалектической природой. Сторонники «третьего пути» абсолютизируют специфику исторической, общественной диалектики в ущерб как раз необходимой всеобщности диалектики. Будь они последовательными, то должны были бы при- знать, что они этим выбивают почву из-под ног диалек- тики в любой ее форме. В вопросе соотношения между разумом и эмпирией они абсолютизируют разум как все- общее. В вопросе теории диалектики они абсолютизиру- ют частное, отрицают всеобщее. В обоих случаях мы име- ем один и тот же результат: материализм отрицается. Подлинный смысл этой точки зрения. раскрывает, однако, лишь концепция Маркузе о свободе и необходи- мости. Уже в раннем периоде своего творчества Гегель, по словам Маркузе, «предпринял первый шаг, который в его завершенной системе привел к отождествлению свобо- ды и необходимости или к покорению необходимости» 36. Хотя Гегель и считал, что свободный разум определяет желания и действия индивидуумов, однако этот разум, «по-видимому, ведет себя наподобие закона природы, а не как автономная человеческая деятельность» 97. Поэто- му гегелевскую необходимость скорее можно назвать сле- пой, нежели «самосознательной свободой разумного об- щества» 38. Таким образом, свобода отождествляется с безжалостной необходимостью природы. Разум заверша- ется в случайности рождения. (Завершение государст- венной философии в принципе наследственной монархии.) «Философия свободы лишний раз превращается в фило- софию необходимости» 93. Маркузе справедливо отвергает гегелевское решение. диалектики свободы и необходимости, поскольку оно, бу- дучи идеалистическим, действительно допускает дальней- 115 шее существование объективной необходимости в ее «от- чужденном» виде. Но для него важна не критика гегелев-. ского решения проблемы, ибо в произведениях Маркузе мы с самого начала обнаруживаем индивидуалистическое понимание свободы. Он с самого начала отклоняет объек- тивную детерминированность наших действий. В своей резкой формулировке Маркузе считает, что воспроизво- дит точку зрения Маркса: «Итак, индивидуумы, а не но- вая система производства, дают возможность сделать вы- вод о том, что частные и всеобщие интересы сливаются воедино. Индивидуум является целью. Эта «индивидуа- листическая» тенденция является основополагающей для направления интересов теории Маркса» 100. Как будто Маркс и Энгельс не написали «Немецкую идеологию», не дали решительный отпор индивидуализму, стремлению возвести индивидуум в ранг критерия общественной жиз- ни. Впрочем, здесь ясно подтверждается наш тезис о том, _` что маркузианское понятие социализма индивидуалистич- но (а это — противоречие в самом себе!). Это свое поня- тие социализма он выдает за марксово и кое-кто из ан- тиавторитарной братии принимает это на веру! Маркузианская критика гегелевской диалектики сво- боды и необходимости стоит, так сказать, по ту сторону баррикад — на прочной индивидуалистической основе. Но решает ли проблему эта индивидуалистическая, узко- лобая в отношении объективной необходимости позиция? Гегелевское решение должно, естественно, вызвать неудо- влетворение, но кто от этой, хотя и абстрактно-идеалисти- ческой, но все же в искаженной форме достигнутой диа- лектической тождественности свободы и необходимости отступит назад к изолированному, свободному лишь в’ своем упрямом, но бессильном воображении индивиду- уму, тот как раз и не сделает необходимого шага, выво- дящего за рамки гегелевской философии! Гегелевское решение апологетично не в том, что оно говорит, а тем, о чем оно умалчивает, чего недостает, Без наличия по- знания и признания объективных законов, без деятельно- сти, исходящей из признания этих законов, свобода ста- новится пустым словом, которое может вызвать положи- тельные эмоции, но именно тогда проявляет себя как опиум! Позиция Маркузе превращает мир (теоретически) в хаос, которому в качестве некой силы противостоит (те- оретически) «свободный индивидуум». В подобном хаосе ничто невозможно, даже самая примитивная жизнь, по- 116 скольку она обусловлена объективными законами приро- ды. Гегель прекрасно знал это. Его большая заслуга со- стоит и в том, что он это включил в свою диалектику. Как же от гегелевского, столь недостаточного, но не- обходимого разъяснения условий истинной свободы пе- рейти к достижению истинной, действительной свободы? Решение этой проблемы человечеству дали Маркс и Эн- гельс. Суть решения состоит в следующем: классовая борьба пролетариата должна привести к созданию таких условий, которые сделали бы возможным свободную от привилегированных или непривилегированных условий жизнь и познание для всех членов общества. «Отчужде- ние» необходимости относится не к объективным законам природы, а ктем общественным законам, которые являют- ся законами эксплуатации. А поскольку любое отношение человека общественно «опосредствованно», всякая необ- ходимость в условиях эксплуатации обременена призна- ками общественного обусловленного «отчуждения». Уст- ранение этого «отчуждения» происходит, таким образом, не с помощью вербального отрицания необходимого, не воспеванием индивидуума, а путем социалистической, тяжелой, отнюдь не лишенной противоречий, классовой борьбы. ЕЩЕ ОДНО «ТОЛКОВАНИЕ» МАРКСА Обратимся теперь к тому своеобразному толкованию идей К. Маркса и отношения Маркса к Гегелю, которое ‚дал Г. Маркузе в своей второй книге о Гегеле. Предва- рительно следует сделать одно разъяснение. В нашей работе несколько раз употребляется выра- жение «приближение» Маркузе к марксизму. Во избежа- ние недоразумений здесь необходимо сказать следующее. Слово «приближение» не означает ни «усвоение», но и ни просто «использование» или «искажение» марксизма со стороны Маркузе. Хотя Маркузе нередко, особенно на третьем этапе своего творчества, допускает искажения и фальсификации марксизма, было бы, однако, совершенно неправильным характеризовать его отношение к марксиз- му на первом и втором этапах его творчества как «исполь- зование» или «искажение». Необходимо видеть различие между конечным итогом пути развития и самим путем. Нельзя слишком упрощенно оценивать мучительный, противоречивый, отмеченный колебаниями и, тем не ме- 117 нее, имеющий под собой объективные причины процесс развития некоторых слоев буржуазной и мслкобуржуаз- ной, гуманистически настроенной интеллигенции в нашу ° эпоху, в эпоху перехода от капитализма к социализму во всемирном масштабе. Под влиянием Великой Октябрь- ской социалистической революцни, с одной стороны, и под воздействием всеобщего кризиса капитализма, а также поворота буржуазии к фашистским режимам — с другой, вголовах представителей указанных слоев вполне могут временно уживаться «две души», возникать сложные про- цессы, способствующие переходу этих слоев с буржуазных на социалистические классовые позиции. В ходе такого процесса возможно смешение мелкобуржуазно-субъекти- вистских идей и тенденций сближения с марксизмом-лени- низмом. Все это может, но не обязательно должно, вести к фальсификации марксизма-ленинизма, ибо указанный процесс содержит в себе возможности в конечном счете прямого перехода на позиции рабочего класса, усвоения ^ марксистско-ленинского учения. Надо в каждом отдель- ном случае тщательно исследовать этот процесс. И не ра- ди морально-познавательного самоудовлетворення, а по-. тому, что этот вопрос приобретает большое значение, учи- тывая, с одной стороны, что эти процессы будут усили- ваться и углубляться по мере дальнейшего укрепления социализма, а с другой — потому, что отсюда вытекает особая ответственность марксистов-ленинцев за то, чтобы сказывать необходимое воздействие на эти процессы и ко- лебания мелкой буржуазии, действуя с принципиальных позиций, но в то же время терпеливо и умело. Речь идет, таким образом, о существенных элементах антифашист- ско-демократической политики в современных условиях’ развития стран государственно-монополистичеёеского капи- тализма. Говоря о присущей мелкой буржуазии неустойчивос- ти, на которую неоднократно указывал В. И. Ленин, вспомним и его предостережения относительно волны мел- кобуржуазной стихии, способной в определенных условиях превратиться в серьезную опасность для социалистиче- ского государства. Для этого тоже есть два весьма важ- ных и актуальных обстоятельства. На одно из них, а имен- но на возможность установления широкого союза в анти- империалистической борьбе, мы уже указывали. Но не- лишне напомнить и о том, что антисоциалистические тече- ния, столь угрожающе проявившие себя в недавнем прош- 118 лом в ЧССР, черпали свои силы именно в том, что они опирались на многочисленный слой мелкой буржуазии, используя ее неустойчивость, ее колебания в контррево- люционных целях. Поэтому для марксистско-ленинской партии рабочего класса и социалистической государствен- ной власти чрезвычайно важно, проводя линию на все бо- лее широкое привлечение и мелкобуржуазных слоев к строительству социализма, ни в коем случае не уступать давлению со стороны мелкой буржуазии, к каким бы «че- ловечным» аргументам она ни прибегала. В процессе развития Маркузе, таким образом, не было никакой внутренней необходимости, которая бы принуди- ла его обязательно стать тем, кем он стал. На протяжении первых двух периодов своего творчества, под влиянием многих объективных и субъективных факторов, о чем до- статочно подробно говорится в этой книге, у Маркузе от- мечалось приближение к отдельным важным позициям марксизма, хотя он сохранял при этом верность эклекти- ческой, буржуазной философии. Решающие причины этого мы видим в антифашистских мотивах творчества Маркузе в первые два периода его деятельности. Это приводяло его, как и других представителей буржуазно-демократи- ческой интеллигенции, на позиции союза с социалистиче- ским рабочим движением. Ранее уже говорилось, что в та- ком союзе возникает много проблем. Напоминать об этом следует именно потому, что в настоящее время в Федера- тивной Республике Германии идет антифашистская борь- ба. В этом со'озе велась борьба, сознательно или неосоз- нанно, за идеологическую и политическую гсгемонию, что и определило сложное отношение к марксизму со стороны вышеназванной буржуазпо-демократической интеллиген- ции. Некоторые положения учения Маркса (чаще всего молодого Маркса) — и в меньшей степени некоторые по- ложения Эпгельса и Ленина — были использованы ею при разработке своей, в конечиом счете, левогегельянской, культурно-критической и социально-критической теории, но с таким расчетом, чтобы обеспечить гегемонию буржу- азной идеологии. И Маркузе, некоторое время пребывав- ний под влиянием ведущей в этой области «франкфурт- ской школы», также участвует в этом процессе. Но он по- шел дальше Хоркхеймера, Адорно, Поллока, Фромма и других приверженцев этой школы. Об этом свидетельст- вуют работы Маркузе, опубликованные в 1934—1941 го- дах, в особенности его вторая книга о Гегеле. До этого 119 момента Маркузе не просто «развивался», а шел по пути, который мог его привести по крайней мере к постижению некоторых важных положений марксизма. Поэтому тот период развития Маркузе мы можем назвать периодом «сближения» с марксизмом. Выше мы уже дали необхо- димую критику работ этого периода. Этот процесс завер- шился лишь после 1941 года. На данном уровне знания источников невозможно более точно определить причины этого. Но наверное, отнюдь не случаен тот факт, что в 1942 году Маркузе поступил на службу в стратегиче- скую разведку США. С тех пор вплоть до 1954 года он молчал, а последующие его высказывания приобрели уже иной характер. Теперь речь идет уже не о сближении Маркузе с марксизмом, а об извращении им марксизма. Ближе всего Маркузе подходит к марксизму в своей второй книге о Гегеле !01. В противоположность своим бо- лее поздним работам, он на словах тут даже признает, что В. И. Ленин является подлинным преемником К. Маркса 192. Правда, следует иметь в виду, что в толко- вании Маркузе марксизм в значительной степени сводит- ся к учению Гегеля, а Ленина он объявляет представите- лем субъективизма 193. Он выдвигает и ряд вопросов (но еще в очень осторожной форме, ведь это был 1941 год, год нападения гитлеровской Германии на Советский Со- юз) 104, которые ведут его к отмежеванию от реального социализма. В начале второй части книги, рассматривая возникно- вение учения об обществе, Маркузе исследует буржуазное понятие разума. Изложенная им тут аргументация явно раскрывает историко-идейный метод Маркузе, который, ' несмотря на все конкретизации общественного характера и высокий теоретический уровень, все же антиисторичен. Чтобы нагляднее показать принципиальное отличие мето- да Маркузе от марксистского историко-социального под- хода к таким вопросам, сравним с ним анализ того же комплекса вопросов марксистским философом Манфре- дом Буром (ГДР) 15. Разум — это критический лозунг, говорит Маркузе, с помощью которого буржуазия ведет борьбу против всех, кто препятствует ее политическому и экономическому развитию 106. Не обязательно, чтобы разум по своей на- правленности был атеистическим, но в любом случае он должен содержать в себе право строить мир в соответст- вии с потребностями буржуазии. «Истолкование мира 120 как мира рационального содержало в себе в первую оче- редь возможность понять и изменить его с помощью ос- новывающейся на познании деятельности человека. При- рода по своей внутренней структуре рассматривалась как нечто рациональное, причем субъект и объект совпадали в сфере разума» !97. Буржуазный разум не ограничивается одним задан- ным строем (до тех пор, пока этот строй не перестанет быть буржуазным, о чем Маркузе не говорит). Совокуп- ность человеческих способностей проистекает из истории. Человек развивается в истории. Удовлетворение его пот- ребностей зависит от контроля над природой и общест- вом. Поэтому их действенным мерилом в конечном счете является мерило разума. Природу и общество надо пре- образовать таким образом, чтобы имеющиеся способнос- ти и качества могли свободно развиваться. При этом не- обходим воспитательный процесс в целях совершенство- вания этих способностей и качеств. «Осуществление разума... предполагало конец любого внешнего автори- тета». Этот разум имеет всеобщее значение, «ибо из под- черкивания разума следует, что поступки человека — суть действия мыслящего субъекта, руководствующегося понятиями познания» 108. Понятия как инструменты это- го познания позволяют проникать.в сущность универсаль- ных и необходимых законов, которые объясняют внут- ренние изменения формы вещей. Общие понятия стано- вятся рычагом изменяющей мир практики. «Общее столь же реально, как и особенное; оно лишь существует в ином виде, а именно как сила, Чупап!з, возможность» 109. Разум создает единство природного и человеческого мира, Субъект мышления во всех людях один и тот же. Предполагается существенное равенство людей. «Сверх того, мыслящий субъект как производитель общих ноня- тий необходимо является свободным. Свобода составляет саму внутреннюю сущность субъективности» 110. Таким образом, разум не связывается с непосредственно данной формой сущего, а может выходить за нее и изменять ее в соответствии с понятиями. Из этой свободы вытекает моральный долг, ибо истина как объективная возмож- ность должна быть осуществлена. Разумные действия практикуются естественными нау- ками. В результате идея разума попадает в подчинение техническому прогрессу, и экспериментальный метод ста- новится моделью рациональных действий. «Вследствие 121 этого современный рационализм приобрел тенденцию кроить по модели природы как индивидуальную, так и общественную жизнь» И!. В этом, говорит Маркузе, за- ключается позитивистская тенденция: мир рассматри- вается как мир, в котором господствуют объективные за- коны, действующие как физические законы, и к этому должна приспосабливаться частная экзистепция, частное существование. «Поэтому бросающийся в глаза конфор- мистский скептицизм сопровождласт развитие современ- ного рационализма» 112. Чем болыне побеждал этот тех- нологически смоделированный разум, тем все менее рештительно стремился он к общественной свободе. «Под давлением этого процесса постепсиио исчезали критиче- ские и мыслящие элементы, ища прибежище в еретиче- ских и оппортунистических доктринах» !13. Лейбниц, Кант и Фихте примиряли свой радикализм с явной иррацио-. нальностью господствующих общественных отношений путем обращения вовнутрь разума и своболы 14. С этим покончил Гегель. Он провозгласил осущест- вление разума в реальности. Для этого ой использовал диалектику. Она служила ему для разрушения «гармо- нического мира твердых предметов...» 8. В диалектиче- ском разуме Гегеля философские понятия отражали ре- альные процессы. Одновременпо эти понятия были смо- делировапы по общественным образцам. Следовательно, они «останавливались там, где прекрашалось движение содержания, то есть перед государством, правяшим в буржуазном обществе, в то время как идеи и ценности, выводившие их за рамки этой обществеиной системы, помещались в царстве абсолютного духа, в системе диа- лектической философни» 16. Метод гегелевской системы «простирался дальше, чем те понятия, которые привели ее к завершению. С помощью диалектики история была превращена во внутреннюю со- ставную часть разума» ИТ. Гегель показал, что осуще- ствление разума на практике стояло на повестке дня. Таким образом, философия получила пепосредствеиное применение в общественной теории и на практике, при- чем последние были не какой-то виешией силой, а высту- пали ее закопными паслелниками 8, Прогресс сверх этой философии «должен... был быть шагом за пределы самой философии, шагом, который одновременно выхо- дил за рамки общественпиого и политического строя, с которым философия связала свою судьбу» 119. 122 Так выглядит теория Маркса у Маркузе. Не привле- кая другие факторы, он логически — дедуктивным путем выводит ее из своей буржуазной модели рационализма, механистически детермипированным наследием которого она является. Появление «критической теории» было де- лом лишь зрелости философской культуры и интеллекту- альгого развития «сделавшего выводы» Маркса. Когда читаешь дедукции Маркузе, то вспоминаешь идеалисти- ческие, антиисторические приемы представителей утопи- ческого социализма и критику, которой Маркс и Энгельс подвергли эти способы мышления и эти конструктивист- ские попытки. Подчеркнем основные моменты нашей критики этих во многих деталях довольно правильных рассуждений Маркузе. Несмотря на всю внешнеповерхностную историчность, подлинная историчиость всех материальных обществен- ных процессов и их действительных идеологических форм выражения по существу остается вне рамок рассужде- ний; все в целом рассматривается лишь с точки зрения «истории духа». Буржуазный разум отождествляется с механистически материалистическими компонентами это- го понятия (при этом, между прочим, игнорируется кри- тика, которую высказали в этой связи Маркс и Энгельс}. Маркузе явно испытывает ужас перед объективной детер- минированностью. Этот страх и есть определяющий под- спудно мотив в общем-то справедливой критике механн- стической формы рациопализма. Проблема этого разума дедуктивно выводится из «идеи» разума, постулируется непосредственная связь этого разума с техникой и тех-‘' ническими науками, но‘отнюдь не с классовой основой всего развития. (Мы сталкиваемся тут уже со схемой обоснования более позднего тезиса Маркузе об одномер- ности!} Дналектическое революционизирование разума приписывается Гегелю. Вопреки буржуазно-ограничен- ному характеру гегелевской теории, Маркузе толкует ее как трансцендирующую буржуазную систсму форму ра- зума. Он при этом явно забывает, что в иных местах сво- ей книги сам справедливо критиковал эту буржуазную ограничениость гегелевской философии. Подлинным ре- волюционером оказывается Гегель, а не Маркс, который сделал лишь выводы из учения Гегеля. Таким образом, мы в принципе обрисовали, как Мар- кузе оценивает Маркса и его отношение к Гегелю. Те- 123 перь мы хотели бы рассмотреть эти вопросы более об- стоятельно. , Маркузе формулирует своего рода закон о том, что «внутреннее развитие западной философии вызвало не- обходимость перехода к критической теории общест- ва...» 120 (так Маркузе называет свое толкование марк- сизма). Вспомним при этом, что было сказано выше о том, как Маркузе понимает «необходимость». Для него это чистая необходимость субъективного духа, недетер- минированная «необходимость». Применительно к дан- ному примеру это означает, что развитие марксизма бы- ло якобы необходимо по причинам внутреннего развития философии. Переход от Гегеля к Марксу, говорит Маркузе, в лю- бом отношении является переходом к существенно иной форме истины, «которая не может быть интерпретирова- на в понятиях философии... Все философские понятия марксистской теории» — это «общественные и экономиче- ские категории, ..в то время как все общественные и экономические категории Гегеля являются философски- ми понятиями. Даже труды молодого Маркса не явля- ются философскими (это уже переоценка и первоначаль- ного тезиса, высказанного Маркузе в 1932 г. в коммента- рии к «Рукописям» Маркса. Р. Шт.). Они выражают отрицание философии, хотя еще и на философском язы- ке» 12! Говоря о «философии» !??, Маркузе имеет в виду философию Гегеля, но в той оценке, которую дал ей сам Гегель: эта философия упразднила всю прежнюю фило- софию и поэтому идентична с философией вообще. Следовательно, любое понятие у Маркса имеет иную объективную основу, чем гегелевские, то есть «философ- ские» понятия. Можно подумать, что Маркузе хотел этим подчеркнуть оригинальность Маркса. Однако это не так. В первом приведенном положении речь идет не о перехо- де к материализму, о котором писал Маркс, например, в «Послесловий» ко второму изданию первого тома «Капй- тала», а о претензии Гегеля, что после него уже невоз- можна никакая философия. Все учение Маркса сводится к политической экономии и «социологии» 123. Это мы от- мечали и раньше в работах Маркузе. Тем самым Марку- зе пытается оспаривать теоретическую оригинальность Маркса. Не случайно он вслед за Хоркхеймером говорит о марксизме в лучшем случае лишь как о «критической теории». Положение, что марксизм-ленинизм и в фило- 124 софском отношении является самостоятельным учением, отвергается им как ревизия «подлинного» марксизма, берущая свое начало от «фальсификации» взглядов Маркса Энгельсом. Мировоззренческой основой «крити- ческой теории» должна быть критикуемая, но, тем не менее, сохраняемая буржуазная философия Гегеля. Таким образом, Маркузе вслед за Гегелем смешивает философию с гегелевской системой. Он, правда, признает, что в своих «Экономическо-философских рукописях» Маркс методически совершает переход от политической экономии к философии, и в итоге объективно возникает иная основа философии. Но ведь на деле в «Рукописях» Маркса дана «онтология», дан принципиально иной, чем у Гегеля, ответ на вопрос об отношении между бытием и сознанием, то есть развивается совершенно другая, чем гегельянская, а именно — материалистическая фило- софия. Мы уже показали, что в «Рукописях» Маркса приво- дятся длинные выдержки из работ Фейербаха. Маркс в то время, точнее еще до «Рукописей», говорил о вопло- щении философии в жизнь путем ее соединения с борьбой рабочего движения, что, конечно, означало не аннулиро- вание философии, а соединение зарождавшегося истори- ческого материализма с рабочим движением. Правильно говорит Маркузе, что в системе Гегеля все категории сводятся к оправданию существующего строя, в то время как у Маркса опи обосновывают необходи- мость отрицания этого строя. Они нацелены на создание нового общества даже тогда, когда в них речь идет о существующем обществе. По своей сути они обращаются к такой истине, которая может быть достигнута лишь в результате уничтожения буржуазного строя. Теория Маркса является критикой в том смысле, что «все поня- тия представляют собой обвинение всего существующего общества» 124. Если Гегель, говорит Маркузе, толкуя мыслительный процесс Маркса, прав в том, что разум в данной дейст- вительности стремится к своей реализации и, следова- тельно, трансцендирование излишне, если истина, также по Гегелю, представляет собой такое целое, которое должно быть наличным в каждом отдельном элементе, то теорию Гегеля разрушает пролетариат, ибо он проти- воречит мнимой действительности разума, в целом как класс представляет собой олицетворение отрицания это- 125 го разума '. Если свободная личность связана с собст-. венностью, то пролетарий не свободен и не является лич- ностью. При этом отрицается не только философия права Гегеля, ибо пролетариат склалывается в процессе тру- да !6. Следовательно, необходимо целиком отрицать «эту» философию. «Критику общества не может осуще- ствлять философское учепие, это становится задачей ис- торическо-социальной практики» 127. Этот эскиз Маркузе по свосй дедуктивной силе, не- сомненно, впечатляющ. Но копечнный вывод Маркса не гласил: только практика, никакой иптерпретации. Его ХГ тезис о Фейербахе сформулирован иначе! Отношение между теорией и практикой в марксизме иное, чем у Ге- геля, который утверждает, что дана правильпая тсория и теперь очередь лишь за правильной практикой. Маркс. ведь оспаривает и правильность «той» философии и тео- рии. У Маркса единство теории и практики — материа- листическо-диалектическое единство, причем важны эти оба определения. Заключительный вывод Маркса гласил:. необходимо соединить философию (исторический мате- риализм) с рабочим движением, пе аннулируя ничего от этих обоих факторов. Оружие критики не может заме- нить критику оружием, одпако критика оружием ничего не даст без оружия критики. Историческо-сопиальная практика нуждается в «философском учении» — не в ста- ром смысле этого понятия, а в конкретно разработанной философской теории и методе, в материалистическом по-. нимании истории, в политической экономии, теоретичес- ки обоснованной политической стратегии, то есть в пауч- ном социализме. Маркузе констатирует с точки зрения одной лишь духовной истории: «Широкая волна убеждения, что фи- лософия пришла к своему концу, характеризовала пер- вые десятилетия после смерти Гегеля. Распространилось убеждение, что история мышления достигла поворотного пункта...» 128 Этот вывод соответствует действительности. Однако он ни в коем случае не был связан с природой гегелев- ской системы. Более того, речь шла также о начинавшем- ся отражении и частично предвосхишении, но еще с идеа- листических, утопических позиций реального, наметивше- гося поворотного пункта в общественном развитии. Ведь Германия переживала тогда не просто подготовительную фазу буржуазной революции, но уже видела первые 126 | классовые бои между буржуазией и поднимавшимся пролетариатом (Лионские восстания 1831 и 1834 гг.). Восстание силезских ткачей вспыхнуло десятилетие спус- тя после смерти Гегеля. Но Маркузе не задается вопро- сом, почему же эта <широкая волна» поднялась в годы после смерти Гегеля, почему именно в этот период ста- рая форма разума (Маркс говорит даже о процессе ее разложения) уступила место новой, революционно-кри- тической, которой соответствовала новая, по сравнению с Гегелем, социальная основа, так же как в свое время буржуазный разум обернулся против феодализма. Да ему и не нужно затрагивать этот вопрос, ибо он считает переход от Гегеля к Марксу чисто духовно-историче- ским, логическим процессом. Маркс становится заключи- тельным этапом пути, проложенного Гегелем. Матери- альные классовые проблемы в лучшем случае служат бытовыми иллюстрациями этой проблематики. От случая к случаю становйтся ясным, что и отсюда исходили ка- кие-то мотивы. Несмотря на это, Гегель для Маркузе остается «онтологом», а Маркс — его преемником, делаю- щим выводы для практики. Тем самым одновременно оспаривается совершенно иное, новое качество учения Маркса. Гегелевская «система довела философию до по- рога ее отрицания и образовала тем самым единственное звено между старой и новой формой критической теории, между философией и общественной теорией», которая, следовательно, уже ие является философской 129. Гегель был последиим, кто интерпретировал мир как разум. “Одновременно он признал, что созданный людьми обще- ствепный и политический строй является базисом, на ос- нове которого должен осуществляться разум. Отсюда переход к марксизму стал необходим по причинам внут- реннего порядка 130. Итак, «собственно» нет необходимос- ти в пролетариате и его классовой борьбе, необходимы лишь мыслительные способности и та последователь- ность, которыми случайно обладал Маркс. Здесь Маркузе ошибается во многих отношениях. Он отрывает возникновение марксизма от реального ис- торического развития: от назревания буржуазной рево- лююции в Германии; от Французской революции 1830 го- да и ее мошного влияния на Германию; от бурного подъ- ема промышленности и всей экономики в Англии; от зарождавшегося рабочего движения (чартистов); от французского социализма н рабочего коммунизма. 127 Но Маркузе совершает еще одну ошибку «духовно-исто- рического» характера: хотя марксизм как конкретная революционная, историческая и общественная теория и немыслим без Гегеля и без Фейербаха, но он был бы так- же невозможен, если бы Маркс не изучил труды фран- пузских революционных теоретиков и социалистов-уто- пистов, политическую экономию, не познакомился с фран- пузскими, а позднее с немецкими рабочими — социалис- тами и коммунистами, не говоря уже о том особом импульсе, каким явились для него первые экономические работы Энгельса, прекрасно знавшего экономическое развитие и рабочее движение Англии. Следует учитывать весь этот процесс в целом, без которого возникновение марксизма было невозможно. Но именно такого широко- го учета всех материальных и идейных корней марксиз- ма мы совершенно не находим у Маркузё! | Маркузе соглашается с заявлением Гегеля об упразд- нении им философии. Посему у Маркузе марксистская теория оказывается хотя и критической, но не философ- ской. Маркса он подчиняет Гегелю даже в том, что ка- сается структуры книги. Маркса он хвалит потому, что надо хвалить Гегеля, который в глазах Маркузе все же является вершиной философии, несмотря на то что его нередко ‘и довольно резко критикует. Высшим понятием для Маркузе является диалектика. В. Р. Байер справедливо обращает внимание на то, что Маркузе берет у Гегеля почти лишь одну диалектику философии истории и философии права 131. Это означает, что уже с самого начала гегелевская диалектика трак- туется как субъективная и затем к этому сводится и учение Маркса. Уже один этот подход направлен не толь- ко против Маркса, но и против Гегеля, против его «Логи- ки». Не от Гегеля, а от способа, каким Маркузе его трак- тует, проистекает эта диалектика, сводящаяся к субъективной практике. Проблема соотношения материа- листической и идеалистической диалектики стирается пу- тем фактического сведения и диалектики Маркса к диа- лектике субъекта, его активности. Диалектика вообще по Маркузе лишь связывает Маркса с Гегелем, но что диа- лектика и разделяет их, как об этом писал сам Маркс в «Капитале» 132, этого Маркузе не замечает. При таком положении вещей Маркузе не видит в переходе от Геге- ля к Марксу, какое бы огромное значение этот шаг ни имел, никакой духовной революции. Правда, Маркузе 128 указывает, что «теория Маркса, напротив, по своему су- ществу — то критическая теория общества, она рвет со всеми традиционными формулировками и тенденция- ми» 133, и эти слова, как может показаться, противоречат нашим утверждениям. Но это действительно только мо- жет показаться, ибо революция невозможна без момента преемственности. Подобное истолкование марксизма как тотального «отрицания» — это ошибочная интерпретация его в духе Хайдеггера. Она исключает Маркса из числа революционеров именно потому, что отрывает его от преемственности того, что должно быть революционизи- ровано; в другом месте Маркузе характеризует Маркса просто как заурядного преемника Гегеля. В действитель- ности при таком подходе к оценке перехода от Гегеля к Марксу игнорируется диалектика развития, диалектика количества и качества, не говоря уже о реальных общест- венных процессах. В соответствии с этими взглядами Маркузе поступает последовательно, когда он утверждает, ошибочно абсолю- тизируя при этом правильные положения: так диалекти- ка Гегеля стала «неразрывной составной частью теории Маркса и ее ленинской интерпретации» !84. Или когда он пишет: «Историческое наследие гегелевской философии не перешло, например, к гегельянцам (ни к правым, ни к левым); не гегельянцы сохранили и развили подлинное содержание этой философии. Напротив, критические тен- денции гегелевской философии были восприняты и раз- виты в марксистской теории общества, в то время как история гегельянства в любом другом отношении стала историей борьбы против Гегеля...» 135, В другом месте, говоря о философии Гегеля и ее критических тенденциях, он вновь пишет о том, «как они перешли в теорию Марк- са» 136, и констатирует, что Маркс придерживался «геге- левской диалектики» !37. Это действительно «само по се- бе» правильно, но не в сконструированной Маркузе свя- зи. Во-первых, потому, что Маркс не перенял гегелевскую диалектику. Во-вторых, и потому, что, как отметил Эн- гельс в своей речи на могиле Маркса, величайшие заслу- ги Маркса находятся в области понимания истории и в политической экономии. Именно в этих областях Маркс наиболее значительно превзошел Гегеля. Если в вопросах философии Маркузе так сводит Маркса к Гегелю, то в вопросах политической экономии, учения об обществе он очень сильно приближает Гегеля 5—527 129 к Марксу, поскольку наоборот поступить нельзя. И все это сводится к одному и тому же: к возвышению Гегеля за счет Маркса. «Во всяком случае, нас почти с неизбеж- ностью влечет к критической теории,— говорит Маркузе, в некоторых случаях враг любой «влекущей необходи- мости», — которую развил исторический материализм, если мы применим определения рефлексии (Гегеля.— Р. Шт.) к историческим реальностям. Ибо что означает единство тождества и противоречия во взаимосвязи об- щественных форм и сил?.. В историческо-социальных по- нятиях это единство означает, что кризисы и катастрофы, как правило, не являются случайными и инородными помехами, а в них проявляется сама природа предметов, И поэтому они представляют собой базис, исходя из ко- торого можно понять характер существующей общест- венной системы. Это единство означает, далее, что при- сущие людям и предметам внутренние возможности мо- гут раскрыться в обществе лишь в результате гибели социального строя, в недрах которого они вначале на- капливаются... Противоречия — вот подлинный двигатель процесса» 138, Это, разумеется, весьма абстрактная «критическая теория». Исследование действительного пути развития теории Маркса показывает, что Гегеля, как бы тут ни была велика его роль, недостаточно для того, чтобы объ- яснить исторический материализм Маркса, хотя бы пото- му, что в период его жизни общественные условия созре- ли еще не настолько, чтобы можно было выработать ис- торический материализм. Но, кроме того, также’ и потому, что для этого необходим переход с буржуазных на пролетарские классовые позиции, на что Маркузе не обращает внимания. А его воззрение по этому вопросу типично для конструкций чистой истории идей. Корню, Ойзерман, Кэги и Шуффенгауэр довольно убедительно показывают, какую большую роль в выработке зрелых философских взглядов Маркса сыграли Фейербах, фран- цузская революционная политическая теория, утопиче- ский социализм, классическая английская политическая экономия, а также реальная классовая борьба. Впрочем, описывая этот путь, например, в «Предисловии» к «Кри- тике политической экономии», Маркс сам в качестве сво- их идейных истоков назвал не только учение Гегеля. В книге Маркузе мы вновь и вновь сталкиваемся с попытками приблизить Гегеля к Марксу и таким образом 180 низвести Маркса до уровня Гегеля. Так, утверждается, что из гегелевской характеристики труда, основанного на частной собственности, проистекает слепо действующая необходимость в обществе. То, что пишет по этому вопро- су Гегель, якобы напоминает «Капитал» К. Маркса 139. А гегелевская критика позитивизма объясняется с по- мошью марксовой категории овеществления. Подобные утверждения не что иное, как ничем не оправданное воз- вышение гегелевского учения об обществе 140. По мнению Маркузе, основные понятия, высказанные Марксом в «Экономическо-философских рукописях», оттачивались в споре с гегелевской «Феноменологией» '4!, что совер- шенно правильно. Но, во-первых, Маркузе не затраги- вает всего объема спора на страницах «Рукописей», где речь идет также о левых гегельянцах, о Фейербахе и о политической экономии. Во-вторых, это замечание не объясняет взглядов зрелого Маркса, который формули- ровал свои «основные понятия» именно не только в спо- ре с Гегелем, как об этом свидетельствуют его знамени- тые «Рукописи 1857-1859 гг.». Маркс, говорит Маркузе, не зная ранних работ Геге- ля, понял главное в «Феноменологии» Гегеля: самосотво- рение человека своим трудом, опредмечивание и отрица- ние трудом, объяснение существования клаесов из тру- довых отношений овешествленного мира. Поэтому это не вечные категории. Эти утверждения означают, что Маркузе историзирует гегелевскую диалектику господи- на и раба, уже выходя за достигиутый в «Феноменоло- гии» уровень. Наш автор связывает марксову теорию социальной революции с. гегелевской теорией конечнос- ти 142, Позднее он описывает гегелевскую идею дналекти- ческого понятия на основе образования Марксом поня- тия капитала и кризиса 13. С точки зрения дидактики, это допустимый прием, только здесь речь идет не о ди- дактике, а о выяснении вопроса об отношении Гегеля и Маркса. «Дидактический» прием недозволенно попнима- ет гегелевскую теорию понятия до уровня теории Маркса. Утверждений подобного рода в книге Маркузе мы на- ходим немало !\4, Но больше всего Маркузе приближает Гегеля к Марксу в следующем пассаже. «Подобно Марк- су, — пишет Маркузе,— Гегель подчеркивает тот факт, что интеграция частных интересов в этом обществе — де- ло случая, а не результат свободного разумного решения. Поэтому тотальность выступает не как свобода, а «как 5* 131 необходимость..». Она определяет производственный процесс, в котором индивид занимает свое место не по своим потребностям и способностям, а в зависимости от своего капитала. Термин «капитал» относится здесь не только к собственно экономической силе индивида, но также к той части его физических сил, которые он расхо- дует в ходе экономического процесса, то есть к его рабо- чей силе. Особые потребности индивидов удовлетворяют- ся абстрактным трудом, составляющим «общее сохра- няющееся состояние» людей. Поскольку возможность принять участие в общем богатстве зависит от капитала, то эта система во все возрастающем масштабе произво- дит неравенство. От этого пункта лишь один шаг до зна- менитых параграфов, где показывается внутренняя связь между накоплением богатства, с одной стороны, и воз- растающим обнищанием трудящихся классов, с другой стороны» 145, Маркузе игнорирует, что экономические познания Ге- геля соответствуют уровню Фергюсона, Смита и Сэя, хо- тя он и поднимает эти познания до уровня своей диалек- тики, что, несомненно, является его большой заслугой. Но Маркс в этих вопросах исходил не из Гегеля, а изего английских источников, из их дальнейшего развития (Рикардо) и их мелкобуржуазной и утопической крити- ки. Тут Маркузе забывает то, что он сам еще говорил в комментариях к «Экономическо-философским рукопи- сям», что применяемое Гегелем понятие «капитал» совер- шенно отлично от понятия капитала у молодого Маркса, ибо гегелевское понятие «капитала» означает некое есте- › ственное, природное свойство, которое на самом деле и не подвергается общественному анализу. Нонятие абст- рактного труда у Гегеля тоже не совпадает с соответст- вующим понятием в «Капитале». Абстрактным является не просто вообще человеческий труд, а такой, который совершается при условиях общественного разделения труда и частной собственности на средства производства. Это политико-экономическое понятие не тождественно философскому понятию труда. Далеко идущее у Марку- зе сближение Гегеля с Марксом является результатом слишком поспешных обобщений, которые из частных или терминологических совпадений выводят общее тождест- во. Мы тут даже отвлекаемся от того, что и реальный социальный процесс, его история — грубо игнорируются. После всего сказанного Маркузе все же признает од- 132 но принципиальное различие между Гегелем и Марксом: «Маркс был первый, кто объяснил происхождение и смысл отчуждения. Гегель имел не более, чем самое об- щее представление о его значении» 146. Но этого разли- чия, конечно, явно недостаточно! РЕВИЗИЯ ДИАЛЕКТИКИ МАРКСА И ЛЕНИНА Извращение марксизма достигает апогея в разделе «Марксистская диалектика» №7 книги Маркузе. В чем Маркузе видит «решающее различие между диалектикой Гегеля и Маркса?». В том, что гегелевская диалектика онтологична, а диалектика Маркса — исторична. «Други- ми словами, она становится общественным условием, связанным с особой формой общества». Диалектика Маркса — это ‘диалектика антагонистического классово- го общества. Природа учитывается в ней лишь постольку, поскольку она участвует в историческом процессе обще- ственного воспроизводства, обусловливает его. Диалекти- ка этого рода уже не имеет всеобщей значимости и при- менима лишь в той степени, в какой историко-социальный процесс определяет сущность данного факта. Ленин в споре с Бухариным и Троцким настойчиво подчеркивал, что в полное определение предмета должна войти вся человеческая практика. Тем самым Ленин якобы разру- шил независимую объективность предметов 1*8. Диалек- тическому анализу доступно лишь такое положение ве- щей, которое «подвержено влиянию антагонизмов обще- ственного процесса» 149. Следовательно, марксова диа- лектика неприменима также и в бесклассовом обществе. Марксова диалектика, утверждает Маркузе, отражает еще «господство слепых экономических сил над ходом истории» 150. А бесклассовое общество уже не подвласт- но объективным механизмам, потому что люди там унич- тожили эти ими же созданные отчужденные механизмы. Правда, и в бесклассовом обществе сознание определяет- ся материальными факторами, но если разум определяет- ся рациональными общественными отношениями, то он определяет сам себя. Так социализм соединяет сознание и бытие. «Принцип исторического материализма ведет к отрицанию самого себя» 151. Правда, говорит Маркузе, для капитализма имеет силу то, что движение диалектич- но постольку, поскольку оно не «направляется деятель- ностью свободно ассоциированных индивидов. Диалек-. 133 тические законы есть развитое познание «естественных законов» общества и поэтому шаг к их упразднению, но они остаются познанием «законов природы» 152. Как видим, Маркузе известно изречение Маркса, что общественные законы есть естественные законы 153, ноон интерпретирует эти слова Маркса так, будто Маркс вы- сказался в негативном смысле, связывал объективный характер общественных законов лишь с отчуждением и овеществлением, лишь с антагонизмами классового об- щества. При коммунизме объективные общественные законы якобы уступают место «детерминации» со сторо- ны разума субъекта, которая действует также через по- средство установленных разумом «объективных» обще-‘' ственных условий. Надо сказать прямо: это фальсифика- ция марксовой теории в духе субъективного идеализма! В бесклассовом обществе, говорит Маркузе, борьба человека с «царством необходимости» продолжается в’ совершенно иных формах. Поэтому нельзя втискивать в диалектическую структуру «предыстории» «историю», то есть бесклассовое общество. Марксова диалектика еще связана с классовым обществом прежде всего понятием необходимости. Маркузе коротко и ясно полемизирует против механистов и их толкования революции 15%. Но он тут же делает ревизионистское дополнение: «Пере- ход... к социализму необходим, но лишь в том смысле, что необходимо полное развитие индивида» 155. Социа- лизм для него — это своего рода индивидуализм, а не- обходимость — функция индивидуализма, неопределен- ное и, в конечном счете, неопределимое отношение. Но тут же Маркузе вдруг переходит на мнимо ленин- ские позиции: «Революция действительно зависит от то- тальности объективных условий; для нее необходимы определенный уровень материальной и интеллектуаль- ной культуры, осознавший себя и организованный в меж- дународном плане рабочий класс, острая классовая борь- ба. Но эти условия станут революционными лишь тогда, когда они будут охвачены и направлены сознательной деятельностью, целью которой является социализм. Ни малейшая естественная необходимость или даже ав- томатическая неизбежность не гарантируют переход от капитализма к социализму» 155. Последнее с апломбом высказанное предложение, ко- нечно, вновь сформулировано слишком абсолютно, ибо необходимость в форме объективных условий является 134 такой же обязательной предпосылкой успеха революции, как и субъективный фактор. Именно преувеличение ан- тидетерминистского элемента в мышлении Маркузе яв- ляется основной волюнтаристско-путчистской тактики его самого и его последователей. Маркузе как бы одной рукой забирает то, что он дал другой. Надо познать объ- ективные и субъективные условия революции, их внут- реннюю диалектику, причем исторически объективный фактор делает возможным и определяет субъективный и в этом смысле является первичным. По сути мы имеем здесь дело со старой концепцией необоснованной, индетерминированной, субъективной диалектики, которая проявлялась в свое время у молодо- го Лукача, правда в ослабленном виде, и в ранних рабо- тах Маркузе. Ныне Маркузе, Сартр и другие представи- тели «третьего пути» бросают ее в бой против марксизма. Онтологической диалектике Гегеля противопоставляется лишенная базы и к тому же в значительной степени исто- рически релятивированная диалектика Маркса. В аргу- ментации Маркузе как будто много правильного: напри- мер, что в бесклассовом обществе диалектика будет иной, чем в антагонистическом классовом обществе. Но эти оба вида диалектики могут быть диалектикой лишь в том случае, если они обладают не только специ- фическим различием, но и общим родом, к которому они принадлежат. Мы уже видели, что без отличных от субъ- екта форм объективной диалектики нет и не может быть никакой диалектики человеческой практики. При всем ‘отличии диалектики природы от диалектики общества их объединяет нечто общее, и это имеет свои объективные основания. Общество невозможно без природы. Человек — самое высокоразвитое существо природы, и основой человече- ского общества является обмен веществ между челове- ком и природой: человеческий труд. Как общественное существо, человек всегда есть также существо природы. Поэтому самые общие законы движения и развития в природе и обществе должны быть одинаковыми, диалек- тическими. Нельзя признавать диалектику общества и отвергать диалектику природы, ибо тем самым разры- вается генетическая и вещественная связь между приро- дой и обществом. В противном случае общество превра- тилось бы в беспочвенное, лишенное предпосылок творе- ние человека, который тогда выглядел бы лишь простым 135 подобием, земным изданием христианского бога. Диа- лектика возможна лишь постольку, поскольку существует внутреннее единство вселенной, внутренняя связь всех вещей и явлений, которую отражает наша субъективная диалектика. Эта универсальная связь при всей конкрет- ности и прерывности между специфическими видами диалектики составляет всеобщее, связующее непрерыв- ное во всей материалистической диалектике. Маркузе не решает проблему соотношения между единичным, осо- бенным и общим, а если решает, то неправильно! Он не только разрывает эти формы сущего, но вместе с разру- шением взаимосвязи между ними разрушает также само их бытие, а также бытие особенного, конкретного. Не было бы никакой конкретной диалектики — ни диалектики общества, ни диалектики природы, ни диа- лектики бесклассового или антагонистического классово- го общества, — если бы не было всеобщей диалектики, которая в диалектическом смысле объединяет, а не прос- то «суммирует» единичное, особенное и всеобщее, вопло- щает «единство» конкретных видов диалектики, содержит в себе их наиболее общие признаки и проявляется в кон- кретных видах диалектики. Маркузе неправильно толкует и употребляет как ар- гумент положение, разработанное В. И. Лениным и вы- двинутое им в борьбе против Бухарина и Троцкого. Это положение не имеет никакой антиматериалистической направленности, и Ленин отнюдь не отстаивал «принци- пиальную координацию» субъекта и объекта. Из того факта, что для всестороннего определения общественно произведенных предметов необходим учет всех сторон создающих их суть общественных действий (причем Ле- нин знает и говорит, что это всегда возможно лишь при- ближенно, почему он как раз в этой связи и формулирует тезис о решающем звене в цепи),— из этого правильного положения Ленина не следует, что в природе и обществе не могут существовать еще и другие факторы, определяю- щие суть вещей и процессов. Конечно, Ленину были из- вестны критические замечания Маркса к первому разде- лу «Готской программы», в которых он отверг сформули- рованный в этом разделе тезис о том, что человеческий труд есть источник всякого богатства. Маркс указал на то, что сюда относится, очевидно, и природа. Но и Ленин никогда не высказывал тех ложных положений, которые формулирует Маркузе; в данном случае Ленин говорил 136 о конкретных общественных проблемах, из рассмотрения которых в этом конкретном смысле может быть исключе- но упоминание о природных процессах, но которые в принципе должны, естественно, учитываться. Маркузе просто извращает выводы Ленина. Если правильно то, что говорил Ленин относительно необходимости учета всех общественных аспектов соз- данного обществом предмета, то из этого отнюдь не сле- дует, что каждый предмет обладает только общественны- ми конституантами. Неправильным является и следующий аргумент Мар- кузе, будто исторический материализм в конечном счете отрицает сам себя. Это положение высказывается им в связи с его тезисом о самодетерминации разума. Если этот аргумент свести к формуле, то получится: если А оп- ределяет величину Б, а Б — величину А, то тогда А опре- деляет само себя. Весьма глубокомысленно! Не наклад- но ли формально-логический принцип тождества возво- дить в основу философии, которая прежде так воинственно выступала против формальной логики и про- тив позитивизма. Но в действительности диалектика Маркузе сама яв- ляется позитивистской в той мере, в какой она содержит рецепт для предотвращения революции, хотя и замаски- рованный левацко-радикальными фразами. В аргумента- ции относительно А, которое само себя детерминирует, само А остается необоснованным. Такой рационализм сам лишен основания. Конечно, при коммунизме люди будут рационально регулировать свой обмен веществ с природой. Но эта ра- циональность должна вновь и вновь изучаться и иссле- доваться, Развитие экономики, техники, науки будет по- стоянно вызывать новые последствия, оказывать воздей- ствия на самые различные стороны общественной жизни, которые никогда не могут быть предвидены полностью, абсолютно. Объективные условия, хотя и рационально регулируе- мые, будут определять сознание живущих поколений лю- дей, общество сможет и впредь будет двигаться вперед лишь в бесконечном процессе преодоления противоречий, хотя и не антагонистических, в процессе борьбы нового против старого. Другими словами: и в бесклассовом обществе нет иной возможности объективно обосновать рациональ- 137 ность, как выводя ее из историко-материальной общест- венной реальности, а не из субъекта. Маркузе лить опять проявляет свой субъективизм, являющийся не пролетар- ской, а буржуазной формой сознания, мировоззрением, над которым господствует буржуазная собственность, принцип конкуренции, о чем уже догадывался молодой Гегель 197, Когда Маркузе писал свою вторую книгу о Гегеле, он выдавал себя за марксиста !58. В 1941 году он на сло- вах распространил свое признание марксизма и на лени- низм. В основу этого им была положена субъективист- ская интерпретация Маркса и Ленина. Критику В. И. Лениным эклектицизма Бухарина и Троцкого он фальсифицировал для поддержки своего тезиса о ликви- дации независимой объективности. Диалектическим яв- ляется лишь то, что подчинено человеческой практике, причем именно практике антагонистического классового общества. Такой «вывод» сделал Маркузе из идей якобы В. И. Ленина, приписал это марксизму и после этого признал марксизм, включая и учение Ленина. Освобож- дение означает теперь для этого «марксиста» некий но- вый порядок вещей на основе человеческой активности, которая трактуется им как «автономный акт» 159. Прав- да, у него иной раз встречается и такое понятие, как «объективные условия» 160, но если внимательно присмот- реться, то обнаруживается, что, как и раньше, он все сво- дит к автономии человека. В конце книги, полемизируя против ревизионизма, Маркузе в этой связи правильно характеризует марк- сизм как законного наследника классической буржуаз- ной философии. Но как понимал он это наследие? И как полемизирует он против ревизионизма? Маркузе крити- кует ревизионистский отказ от диалектики. Но диалек- тику он трактует как субъективистский, активный инде- терминистский принципи! Соответственно этому он при- числял к ревизионистам не только Бернштейна, а — совершенно правильно — и Каутского, но Каутского — не теоретика механицизма, а Каутского — материалиста, который в полемике с Бернштейном указывал на то, что Марксу и Энгельсу удалось «включить область истории в царство необходимости», то есть в царство, в котором действуют закономерности развития, и тем самым под- нять «историю до уровня науки» 151. В этих словах Каут- ского нет ничего ревизионистского. Но именно в них 138 Маркузе увидел якобы отход Каутского от марксизма, от субъективной активности 162. Итак, мы вновь подошли к исходному пункту творче-- ства Маркузе. Маркузе — субъективист, он ревизует марксизм на субъективистский манер. Следуя такой в корне неправильной интерпретации марксизма, совре- менные антиавторитаристы выдают себя за «истинных» марксистов! Критикуя иногда и ревизионизм, Маркузе никогда не затрагивает ультралевацкий вариант ревизионизма иего попытки истолковать марксизм в духе гегельянства или экзистенциализма. Более того, в 194] году с этих пози- ций, но исключая на словах из своей критики Ленина, он ведет борьбу против действительно последовательного марксизма. Для беспринципного оппортунистического характера теоретических рассуждений Маркузе весьма характерно то, что через несколько лет он «радикально» сменит эту позицию и пойдет в поход против марксизма- ленинизма с позиции ревизионизма Гильфердинга и позд- него Каутского. Маркузе никогда не признавал ревизионистские импликации своей субъективистской критики оппорту- низма. В действительности же эта критика была скорее критикой марксизма под флагом субъективистской ин- терпретации марксизма. Ее целью является в конечном счете этический социализм, поскольку она отвергает на- учное обоснование социализма. Но тем самым она воз- вращается на те самые. позиции, на которых в свое время стоял Эдуард Бернштейн. Итак, теоретические основы правого и левого оппортунизма сливаются воедино, ибо правый ревизионизм Бернштейна также отрицал — с по- зиции неокантианства — существование общественных законов. Правый оппортунизм и левый имеют одинако- вые социальные корни и развивают одинаковые апологе- тические стереотипы: «стабильность системы», «деграда- ция рабочего класса», «бюрократизация партии» и со- циалистического государства, «диктатура партии над пролетариатом» и т. п. Различна лишь оценка того, что ими обозначается с помощью одинаковых стереотипов. Индивидуалистическое искажение марксизма имеету Маркузе конкретные последствия Оно обусловливает его непонимание диалектики свободы и необходимости, мешает всякому правильному пониманию реального об- щественного процесса освобождения угнетенных и экс- 139 плуатируемых. Оно связано с его непринятием «реаль- ного социализма». Конкретно это проявляется в непони- мании сложных проблем переходного периода от капитализма к социализму, международную проблема- тику которого он в то время не анализировал. Впервые такую критику реального социализма мы находим в на- писанной им в 1937 году статье о «критической теории». Далее она встречается во второй книге о Гегеле, правда в несколько ослабленном виде, с учетом обстановки в 1941 году, но по существу неизменной: социализация средств производства как таковая является лишь «чисто экономическим фактом» 163. Построение нового общест- венного строя зависит, по мнению Маркузе, лишь от то- го, как человек дальше поступит с социализированными средствами производства 164. В противоположность Марк- су, он не считает производственные отношения базисом, определяющим общественную жизнь 185, Отсюда прямая дорога приведет его позже к тезису об одномерности. И это вновь свидетельствует о том, что Маркузе, в конеч- ном счете, не считает капиталистическую собственность источником враждебного человеку характера капитализ- ма. Он утверждает, что политические решения оконча- тельно определяют качества общественного строя. Вот смысл всей его «аргументации». Естественно, при социализме нужны не «только» эко- номические мероприятия. Но неправильным является ‘то толкование соотношения первичного и вторичного, кото- рое содержится в этой аргументации. Согласно его об- щественной теории, в принципе возможно, что социализм может быть бесчеловечным, а капитализм человечным, ибо это определяется не экономикой, зависит не от бази- са, не от производственных отношений, а исключительно от политики, от людей, определяющих политику, от их идей. Отрывая бесчеловечность общественного строя от его производственных отношений, Маркузе в конечном счете препятствует рациональному объяснению основных пороков эксплуатации и угнетения человека человеком. Как можно рационально объяснить эту проблему, если все относится к сфере политического, а это политическое остается индетерминированным? В таком контексте глав- ный мотив бесчеловечности — погоня за прибылью стано- вится вопросом второстепенным. Точно так же аргументи- ровали правые социал-демократические идеологи, авторы «Годесбергской программы», принятой на съезде этой 140 партии в 1959 году. Чтобы обосновать свой фактический отказ от требования социализации, они утверждали, что обобществление не обязательно несет свободу. Маркузе приписывает социализму те антигуманные явления, которые, как пережитки капиталистического прошлого, еще могут иметь место на первых этапах строительства социализма. Но они не вытекают из харак- тера социалистических производственных отношений и социалистической государственной власти и успешно преодолеваются в процессе социалистического строи- тельства. Несомненно, преодоление этих пережитков происходит не автоматически и отнюдь нелегко. И все это, разумеется, происходит не без противоречий, столк- новений и даже борьбы. Маркузе игнорирует конкретную диалектику развития социализма, изображая дело так, будто все эти трудности проистекают из социалистиче- ских производственных отношений. Поэтому он пропове- дует необходимость «перепрыгнуть» через социализм, ре- лятивирует экономический переворот. При социализме нет социальных слоев или классов, заинтересованных в сохранении антигуманистического наследия капиталисти- ческого прошлого. Поэтому социализм может преодолеть и преодолеет эти унаследованные от капитализма проб- лемы, которые Маркузе лишь подхватывает, чтобы иметь возможность «обосновать» свою антисоциалистическую аргументацию. По сути он разрывает внутреннюю взаи- мосвязь между свободой и производственными отноше- ниями, что объективно на пользу лишь защитникам су- ществующих капиталистических производственных отно- шений. Здесь обнаруживается объективно буржуазный классовый характер ‘концепции Маркузе. Ее сторонники в своем большинстве не сознают, что именно это и есть та классовая социальная почва, на которой создается теоретический и практический единый фронт Маркузе и леволиберальных, ультралевых, а также антиавторитар- ных сил, теоретические рассуждения которых совпадают с его взглядами. С этих позиций «третьего пути» можно выступать как против капитализма, так и против социа- лизма. Только диалектика этой борьбы такова, что осно- вы капитализма остаются незыблемыми в той степени, в какой клеветнически дискредитируется реальный социа- лизм. Буржуазный характер подобной политики «третье- го пути» совершенно очевиден. Индетерминистская, индивидуалистская, субъективи- 141 стская концепция свободы проявляется также в толкова- нии соотношения теории и практики. В конце своей книги Маркузе решает эту проблему в духе примата теории. Конкретные условия осуществления истины могут изме- няться, говорит он, но сама истина остается неизменной, теория является ее верховным вождем и хранителем. Позже в книге «Одномерный человек» Маркузе загово- рит даже о непреодолимой пропасти между теорией и практикой! Теория должна придерживаться истины даже вопреки «ложной практике». Практика должна следо- вать за истиной, а не наоборот. Это — философский идеализм чистейшей воды. Разве не истина следует за практикой, которая предшествует истине, ее осознанию? Разве не практика как критерий истины должна служить конечной мерой истины? Во вся- ком случае, так решает эту проблему Маркс! ПАУЗА МЕЖДУ ВТОРЫМ И ТРЕТЬИМ ПЕРИОДАМИ РАЗВИТИЯ КОНЦЕПЦИЙ МАРКУЗЕ. В предыдущих замечаниях мы уже затронули концеп- ции, которые Маркузе развивал в следующем, третьем пе- риоде своей деятельности. В его второй книге о Гегеле встречались уже некоторые идеи и мотивы его последую- щих работ (например, в характере критики позитивиз- ма 166, в теории техники 187, в его критике толерантнос- ти {68) и намечался переход между этими двумя периода- ми. И все же между ними имеются существенные теорети- ческие и политические различия. В теоретическом плане речь идет об отходе Маркузе от тех идейно-теоретических основ, которых он придер- живался во втором периоде своей деятельности. Он сам пытается объяснить этот отход тем, что высказанные Ге- гелем и Марксом пророчества 189 не осуществились. На де- ле же оказалось, что его собственные неисторические, оторванные от действительности ожидания, проистекав- шие из его мелкобуржуазной позиции, но которые он пы- тался выводить из своего толкования учения Гегеля и Маркса, не соответствовали реальному историческому процессу. Поэтому он отворачивается от ранее воспри- нятых им, но своеобразно истолкованных взглядов Гегеля и Маркса, если это вообще можно назвать «восприяти- ем». И теперь Маркузе через идеи Фрейда и частично 142 Сартра вновь возвращается к своим первоначальным, сложившимся под влиянием Хайдеггера, исходным пози- циям. В свою новую «критическую теорию» он включает и элементы из творений Гегеля, Маркса и из современ- ных общественно критических теорий. В результате воз- никает новый вариант ревизии марксистской диалектики и исторического материализма. И это оказывается теоре- тической основой его концепции «третьего пути». Есть и другие важные различия в способе, каким он развивает теперь свой «третий путь». Начало второго пе- риода развития Маркузе прошло под впечатлением побе- ды фашизма. Тогда во многих странах развернулось дви- жение народного фронта и антифашистско-освободитель- ная борьба. Антифашистско-освободительная война наро- дов способствовала общему «полевению», оказала свое влияние на формы союза между пролетарскими и бур- жуазно-демократическими антифашистами, В этой на- чальной стадии второго периода Маркузе ближе, чем ког- да-либо раньше или позже, подходит к марксистским те- зисам, однако он и при этом пытается лишить марксизм его идеологической самостоятельности. Внутри названно- го союза шла борьба за гегемонию, в том числе и в облас- ти философии. Развитая тогда «третья» версия могла, правда, послужить кое-кому как переходный этап к марк- систским взглядам. Но именно в этот период «всеобщего полевения» эта версия вследствие содержавшейся в ней ревизии марксизма и мешала такому переходу. В послевоенных условиях много нового принесло изме- нение соотношения сил. Вновь ожили буржуазно-гуманис- тические идеи. На заключительной фазе войны Маркузе был начальником отдела в американской разведке, затем в министерстве иностранных дел США 1. Эта его служ- ба была явно несовместима с открытым высказыванием слишком левобуржуазных убеждений. Антифашистский союз вскоре вытеснила холодная война. В новых условиях Маркузе временами прямо включался в антикоммунисти- ческую психологическую войну. Отсюда, естественно, воз- никла новая версия «третьего пути», отличная от концеп- ции второго периода развития его творчества. Последующие перемены этого периода привели и к то- му, что в 60-х годах у Маркузе вновь проявились тенден- ции внешнего обращения к марксизму. Оценивая этот факт, не следует забывать, что к тому времени уже про- изошло существенное изменение соотношения сил на меж- 143 дународной арене, ослабление морально-политических по- зиций ведущей силы капитализма — США вследствие вой- ны во Вьетнаме и что научно-техническая революция вы- звала целый ряд новых социальных последствий. На все эти изменения Маркузе, как и в прошлом, реагирует как чувствительный сейсмограф. Его личное поведение как бы олицетворяет линию поведения «образцового представите- ля» мелкой буржуазии, лавирующей между фронтами, которая сложным образом отражает противоречивый про- цесс всемирного перехода от капитализма к социализму. И в его поведении можно достаточно четко проследить отражение в мелкобуржуазном сознании возрастающей роли социализма на международной арене. Глава У ТРЕТИЙ ПЕРИОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МАРКУЗЕ. РАЗРАБОТКА «КРИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ» Мы намеренно отказались от того, чтобы в заголовке точно датировать этот период. Что касается его начала, то мы видели, что в некоторых работах 40-х годов уже со- держались тезисы, которые Маркузе разрабатывал позд- нее, в третьем периоде. Но в первые годы третьего перио- да Маркузе молчал. Возможно, он был слишком занят своей разведывательной службой. В сжатом виде тезисы третьего периода впервые были изложены им в «Послесловии» ко второму американскому изданию его второй книги о Гегеле, то есть в 1954 году. Однако с уверенностью можно сказать, ‘что ‘этот период начался еще раньше: в своем «Посвящении» к книге «Общественное учение советского марксизма» Маркузе указывает, что первая часть этой работы писалась еще в 1952—1953 годах. Мы уже упоминали, говоря 06 этом периоде жизни Маркузе, что он вначале был руководителем отдела в аме- риканской секретной службе, а затем служил в развед- службе министерства иностранных дел. Та внешняя поли- тика Соединенных Штатов, в осуществлении которой при- нимал участие Маркузе, характеризовалась в тот период разрывом с политикой Рузвельта, разкиганием Трумэном холодной войны. Ныне доказано, что жертвы Хиросимы и Нагасаки были и первыми жертвами холодной войны: с 28 мая 1945 г. Япония была готова заключить мир; руко- водители Соединенных Штатов думали в тот период уже о другом противнике, о Советском Союзе. И с помощью страшной мощи атомного оружия они стремились осуще- ствлять политический шантаж в отношении Советского Союза. 145 В 1953 году, в разгар холодной войны, Маркузе пере- шел в Восточный институт Гарвардского университета, через год он стал профессором Брандейского университе- та, ав 1965 году — профессором Калифорнийского ‘уни- верситета. С тех пор он одновременно является внештат- ным профессором университета в Западном Берлине. Сле- дует отметить, что большинство работ, изданных Маркузе в этот период, финансировались теми зловещими органи- зациями США, характер которых он в последнее время сам осторожно разоблачает. ПРЕДИСЛОВИЯ И ПОСЛЕСЛОВИЯ К НОВЫМ ИЗДАНИЯМ СТАРЫХ РАБОТ В пятидесятые годы Маркузе пишет ряд предисловий и послесловий к новым изданиям своих старых работ. Мы уже указали на «Послесловие» ко второму американ- скому изданию второй книги о Гегеле, написанное в 1954 году. Здесь мы находим набросок содержания кни- ги «Советский марксизм» (так будем для краткости на- зывать антисоветскую книгу Маркузе «Общественное уче- ние советского марксизма», первая часть которой и была написана незадолго до этого). Вместе с тем «Послесло- вие» содержит некоторые основные идеи «Одномерного человека», то есть ядро новой «критической теории» Мар- кузе. Впоследствии оно пополнится еще новой версией критики позитивизма и теории «новой» политики. Наш автор исходит из следующего тезиса: поражение фашизма не привело к уничтожению истоков тоталита- ризма. Свобода по-прежнему находится в отступлении. Ни гегелевская, ни марксова «идея разума не приблизи- лась к осуществлению; ни развитие духа, ни развитие ре- волюции не приняло форму, которую предсказала крити- ческая теория» 2. Эти отклонения не были неожиданными, они рождены той структурой, которую разоблачила диа- лектическая теория. С самого начала современного этапа развития идея и действительность разума содержали опасные элементы. Маркузе называет их: «порабощение человека его собст- венной продуктивностью», «прославление ожидаемого будущего счастья», «репрессивное господство над челове- ческой и внечеловеческой природой», «развитие человече- ских задатков в рамках господствующей структуры» 3. 146 В целях критического анализа этих тезисов Маркузе сначала обращается к идеализму. Гегель не постиг реаль- ности тиранического государства. Он принял буржуазный строй и буржуазное государство за историческое осуще- ствление разума. Высшее осуществление он приписал ме- тафизике. Обоготворение духа означает признание его поражения в действительности. В негативности Гегель видел жизненный элемент разума. В конечном счете это означает, что факты надо понимать под углом зрения их изменяемости. Далее следует уже известная нам схема разума: разум в своей глубочайшей сущности — это противоречие, оппо- зиция, отрицание, во всяком случае до тех пор, пока он еще не осуществился. Если эта негативная сила разума сломлена, то действительность в соответствии с ее собст- венными законами развивается в репрессивную силу. Такой упадок негативности характеризует позднюю ин- дустриальную цивилизацию: растущая концентрация и тем самым растущая власть экономического, политическо- го и культурного контроля ликвидируют оппозицию. Функция духа меняется: «он способствует госполствую- щим силам в управлении и организации», разрушая нега- тивность. «Разум отождествился с действительностью: что действительно, то разумно, хотя то, что разумно, еще не стало действительностью» 4. Мы видим, что Маркузе, поступая, как обычно, анти- исторически, приписывает уже разуму Гегеля то, что «со- вершает» «разум» утвердившегося, ставшего реакцион- ным капитализма. Маркузе, некогда защищавший рацио- нализм от эмпиризма, теперь отступает в этом вопросе под предлогом так радикализировать анализ, чтобы он смог осуществить то, на что старый рационализм не был способен. Мы в дальнейшем еще проследим развитие этой мысли. Здесь же хотелось лишь указать на то, что вслед- ствие этого меняется его отношение к теории. В конце второй книги о Гегеле Маркузе еще писал, что теория есть истина, а практика должна следовать за ней. Теория остается истиной, даже если практика плохая или совер- шенно ложная. Теперь эти прежние взгляды уступают ме- сто новому воззрению об уязвимости самой теории! Если Маркузе, как мы уже говорили, настолько при- ближает Гегеля к Марксу, что Маркс уже не может пре- тендовать на самостоятельную рациональность, то за осуждением Гегеля должно последовать также осуждение 147 Маркса. Маркс, говорит Маркузе, хотел по-новому опре- делить разум. Не забывайте, что, по мнению Маркузе, это новое определение имеет место лишь внутри описанного Гегелем круга разума. Маркс считал, «что индустриаль- ное общество создало условия для осуществления разума и свободы, но этому осуществлению единственно препят- ствует капиталистическая организация» 5. Маркс требо- вал создания предпосылок освобождения: полное развер- тывание производительных сил, овладение природой, соз- дание материальных богатств для удовлетворения основных потребностей всех членов общества. Эти пред- посылки были палино. Маркс также показал, что, несмот- ря на существенную связь между капиталистической про- изводительностью и социалистической свободой, проле- тарская революция нужна для того, чтобы осуществить этот переход, который, однако, должен принести нечто большее, «чем освобождение и рациональное использова- ние производительных сил, а именно освобождение само- го человека: уничтожение его порабощения инструмента- ми его же труда и тем самым полную переоценку всех общепринятых ценностей. Лишь это «большее» преврати- ло бы количество в качество и создало другое, нерепрес- сивное общество, означало бы определенное отрицание капитализма» 6. Здесь налицо явное стремление рассматривать Марк- са лишь как экономиста, мыслящего в рамках гегелев- ских импликаций. Переоценка всех ценностей должна происходить внутри всемирной империи Гегеля. Заметим мимоходом, что Маркс неправильно интерпретируется еще в том смысле, будто он увидел и критиковал порабоще- ние человека своими средствами труда и разработал по- литику для преодоления этого порабощения. Исходя из таких неправильных посылок, Маркузе и критикует Маркса. Для совершения революции необходим класс пролетариата, но он сможет выполнить свою мис- сию лишь в том случае, если освободится от всех репрес- сивных преформаций. «В строгом смысле освобождение предполагает свободу» 7. Свобода, утверждает Маркузе, может быть осущест- влена лишь в том случае, «если ее проводниками и носи- телями являются свободные индивиды, освобожденные от потребностей и интересов господства и угнетения» 8. Сама революция должна идти вперед через свободу, иначе бу- дет сохраняться принцип угнетения, «будет неизбежным 148 роковое расхождение между «непосредственными» и «ис- тинными» интересами индивидов.., индивиды станут объ- ектами их собственного освобождения, а свобода — делом администрации и декрета. Прогресс превратился бы в прогрессирующее угнетение, а «промедление» в осуще- ствлении свободы угрожало бы стать самодовлеющим и увековечиться» °. Такая фальсификация марксизма и социализма явля- ется теоретической основой политического разочарования Маркузе 10. Он теперь проводит различие между неким дореволюционным и послереволюционным пролетариа- том и заявляет, что это различие имеет решающее значе- ние. Оно якобы возникло лишь после смерти Маркса в пе- риод перехода капитализма в свою монополистическую стадию. Говоря о послереволюционном периоде, он имеет в виду пролетарское существование в условиях империа- лизма. Отличительным признаком такого послереволюци- онного существования является превращение марксизма в ленинизм. Теперь это учение определяет судьбы Совет- ского Союза и стимулирует подчинение прогресса в Со- ветском Союзе «новой системе репрессивной производи- тельности» ". Марксова концепция свободного пролета- риата как абсолютного отрицания капиталистического общества относится им лишь к модели «свободного капи- тализма» !2, В «свободном капитализме» свободно действо- вали основные экономические законы, которые привели к обострению противоречий системы, главная жертва кото- рых — пролетариат стал носителем революции. Но с воз- никновением «организованного капитализма» многое из- менилось. С начала века имманентные противоречия сис- темы организуются все более эффективно, «в результате чего негативная сила пролетариата все более ограничива- лась. Не только немногочисленная «рабочая аристокра- тия», но наибольшая часть трудящихся классов была пре- вращена в позитивную составную часть устроенного об- щества» !. Разве не показательно, что Маркузе развивает этот тезис и утверждает, будто рабочие Европы не хотят ничего знать о социализме в тот период после второй ми- ровой войны, когда почти все партии капиталистической Европы сочли необходимым обещать рабочим социализм? Дажев ФРГ Христианско-демократический союз в «Ален- ской программе», принятой в 1947 году, маскировался под социалистическую партию. Для чего же это делалось, если рабочие «не хотели ничего слышать» о социализме? 149 Этот заимствованный у буржуазной апологетики тезис был развит Маркузе в книге «Советский марксизм» до столь модного ныне тезиса о том, что в результате инте- грирующей силы капитализма революционный потенциал пролетариата якобы иссяк. Оппортунизм в рабочем дви- жении оправдывается тем, что он объясняется объектив- ным процессом, который деформирует класс в целом. Ле- нинская теория оппортунизма просто «радикализируется» в теорию «сверхоппортунизма». Наш ультралевый критик марксизма оказывается на деле апологетом правого оп- портунизма социал-демократического толка. Правый оп- портунизм всегда маскировал свое предательство утверж- дениями о «неспособности» масс, об их «неразумности». Вот типичный образчик оппортунизма Маркузе. Сейчас, мол, речь идет об условиях, которые Маркс не мог знать и, следовательно, не мог анализировать. Маркузе ничуть не смущает тот факт, что Маркс вскрыл основные законы капитализма как способа производства и что эти основ- ные законы действуют также при империализме. По Маркузе выходит так, что не только растущая про- изводительность, но также и растущий жизненный уро- вень порождают этот оппортунизм. Энгельс явно не ожи- дал такого роста жизненного уровня рабочего класса в результате его борьбы, растущей мощи рабочего движе- ния. Монополистические сверхприбыли, следствия экс- плуатации колоний позволили поднять ценой военных приготовлений и войны реальную заработную плату тру- дящихся. Не просто обнищание, а «обнищание перед ли- цом растущей общественной производительности» долж- но было превратить пролетариат в революционную силу 1. Маркузе выводит революционные потенции рабочего класса из его относительного обнищания. Он объясняет их тем фактом, что пролетариат является страдающим клас- сом. Исторически известно, когда был высказан этот взгляд: еще до Вейтлинга! Теоретически речь идет о том, что революционные потенции рабочего класса выводятся из отношений распределения, а не из его роли как решаю- щего производителя общественного богатства. Одновре- менно здесь обнаруживается, что понятие класса у Марку- зе является немарксистским. Определять понятие класса, исходя лишь из признаков распределения, а не произ- водства, означает с точки зрения философии обосновы- вать его идеалистически, а не материалистически. Отныне Маркузе придерживается этих теоретически 150 неправильных взглядов. Его «Одномерный человек» так- же строится на этом теоретическом фундаменте. В этой книге революционные потенции выводятся только из стра- даний, то есть из необеспеченности, причем речь идет о не- обеспеченности в области экономического распределения и политико-гражданских прав. Мы вполне учитываем зна- чение «необеспеченности» и не отрицаем, что оно содер- жит в себе революционные стимулы. Неправильно лишь обосновывать революционную миссию класса или соци- ального слоя в первую очередь или только именно этим обстоятельством, не обращая внимания на другие, более глубокие процессы и противоречия лишь потому, что в определенные периоды и в определенных сферах капи- тализма они проявляются недостаточно четко. Маркузе утверждает далее, что марксово понятие об- нищания пролетариата охватывает и осознание обнища- ния и возможности человеческого осуществления. Совер- шенно антиисторически, в духе вульгарно-механистиче- ского материализма звучат его слова: «Но развитие капи- талистической производительности остановило развитие революционного сознания» '5. Технический прогресс, тех- ника становятся у него субъектом вновь создающейся об- становки: здесь Маркузе аргументирует как дюжий техно- крат! Тем самым, с одной стороны, социальная система капитализма освобождается от положения «обвиняемого». С другой стороны, и капитализму, и социализму, как про- мышленным обществам, приписывается один общий де- терминирующий несоциальный фактор. Подобные враж- дебные технике утверждения мы вновь встретим в «Одно- мерном человеке». Все это — аспекты «третьего пути» по ту сторону от капитализма и социализма. | Маркузе правильно отмечает, что технический про- гресс увеличивает потребности и средства для их удовлет- ворения. Но именно в результате этого потребности и средства для их удовлетворения становятся репрессивны- ми; они служат сохранению угнетения и господства. Раз- вивающаяся управленческая система сокращает возмож- ности индивида быть «у себя» и «для себя», превращает его в тотальный объект общества. Нашему автору известны крупные катастрофы «орга- низованного» капитализма: мировые войны, мировые эко- номические кризисы, фашизм и т. д. Он знает также и о великих революционных боях нашего века: Октябрьской революции, революции в Средней Европе в конце первой 151 мировой войны, китайской революции, возникновении со- циалистических государств в Европе, развале старой си- стемы колониализма. Как же могло случиться, что он ри- сует столь лживую картину пролетариата, твердит об ис- сякании его революционных потенций? Он дошел до этого лишь потому, что с типично правооппортунистических по- зиций обосновывает как чисто объективное и неизменное нынешнее положение тех широких слоев рабочего класса, которые находятся под влиянием не революционного, а оппортунистического рабочего движения. Другие причи- ны этого мы рассмотрим в нашей критике тезиса об «од- номерности». При таком толковании развитие сознания становится привилегией отдельных личностей, какой и яв- ляется Маркузе. Он изображает дело так, будто пролета- риат развитых индустриальных стран вследствие своего «слияния» с капиталистическим обществом отказывается от коллективных действий в целях ликвидации существу- ющего строя. Какие факты, спрашивает Маркузе, позволяют «позд- ней индустриальной цивилизации» абсорбировать нега- тивность? Увеличение аппарата производства и распре- деления создало иерархию общественной и частной бюро- кратии, «причем ответственность была в значительной степени нейтрализована» 6. Ответственность верхушки этой иерархии может сохраняться лишь потому, что все подчинено заповеди служить «сохранению и расширению аппарата как целого». «Аппарат» воплощает всеобщую волю, коллективную потребность. Он кажется разумным, и поэтому оппозиция против него противоразумна. В раз- витых странах он обеспечивает «развитие общества, доби- ваясь улучшения условий и лучшего удовлетворения по- требностей...» И. Следовательно, дальнейший прогресс не требует разрушения существующего базиса. Это умиротворение оппозиции началось еще задолго до того, как фракция СДПГ в рейхстаге проголосовала 4 августа 1914 г. за поддержку политики войны. 4 августа 1914 г. лишь показало, насколько революционные силы были уже интегрированы в систему капитализма. Необыкновенная произволительность капиталистиче- ской системы делает возможным массовое производство, но вместе с тем делает необходимым и манипуляцию мас- сами. С концентрацией экономической мощи в руках крупных монополий рос также уровень жизни населения, Технический прогресс изменил роль и значение социаль- 152 ных сил. Баррикады потеряли свою ценность, забастов- ка — свое революционное содержание. Интеграция проле- тариата дополнялась интеграцией средств его борьбы. Сколь бессмыслен этот механический материализм и вытекающее отсюда принижение значения забастовки, вновь наглядно показала мощная забастовка во Франции в мае — июне 1968 года. Даже поклонники Маркузе в Фе- деративной Республике Германии стали требовать от класса, который они до этого считали интегрированным, объявить «всеобщую забастовку» (для которой тогда условия еще не созрели} в целях воспрепятствования вве- Ддению чрезвычайных законов, надеясь таким образом по- ставить на повестку дня вопрос о власти (что также было волюнтаристским самообманом). Тем самым они невольно подтвердили, что пролетари- ат продолжает сохранять свою объективную роль могиль- щика капитализма. Уже в 1954 году Маркузе достиг крайней точки и в своей критике реального социализма 18. Он договорился до того, будто своим развитием Советский Союз консоли- дирует капитализм. Затем Советский Союз превратился в «высоко рационализированное и индустриализированное общество вне капиталистического мира, достаточно мощ- ное, чтобы конкурировать с ним на его же собственных условиях» 19, поставив нод вопрос монопольную претензию капитализма на будущее и на олицетворение пивилиза- ции. Занадный мир ответил на это тотальной мобилиза- цией, которая довела до совершенства национальный и интернациональный контроль над опасными зонами об- щества. Опасность заставила капитализм успешно пре- одолевать не только внутренние, но и внешние противо- речия. Приспособление стало вопросом жизни и смерти. Все это вытекает из «исторической структуры позднего индустриального общества.., с тех пор как ему удалось ради своей собственной производительности поставить под контроль свою диалектику» 0. Эта тенденция охва- тывает все общество. Всеобщим феноменом становится преформация индивидов, их превращение в объекты управления 71. Нарисовав столь мрачную картину этого технологи- ческого механизма, составляющего внутреннюю «душу» современного «индустриального общества» (упомянем здесь лишь о принципиальном родстве этих взглядов с технологическо-фаталистскими идеями Ганса Фрейера, 153 изложенными, например, в его «теории современной эпо- хи», а также Шельского, Гелена и других консервато- ров) 22, Маркузе спрашивает, где все же выход из создав- шегося положения? Ведь идеи разума, свободы, сформу- лированные Гегелем и Марксом, вновь кажутся утопией. Если правильна теория чисто технологически обус- ловленного, механически причинного процесса интегра-- ции, то тогда не может существовать даже та надежда, которую он все же проповедует 23. В 1964 году Маркузе написал «предисловие» 24 к ново- му изданию своих очерков, впервые вышедших в 1934— 1937 годах. Мы хотели бы в этой связи коротко разобрать это предисловие, чтобы лучше понять, из каких позиций исходил Маркузе при написании своей первой большой работы третьего периода развития своего творчества — книги «Структура инстинктов и общество». В 1964 году он заявил, что «совпадение по времени гражданской войны в Испании и процессов в Москве» за- родили в нем сомнения относительно реального социализ- ма?5. Его прежняя критика реального социализма не- сколько видоизменилась. Производительность и процвета- ние в союзе с технологией, служащей монополистической политике, сделали прогрессирующее индустриальное об- щество неуязвимым для оппозиции. Почему так? Почему мы могли бы преодолеть современное общество лишь с помощью более радикальных понятий, чем понятия Геге- ля и Маркса? Может быть, гегелевская и марксова крити- ческая теория была, следовательно, недостаточно абстрактной в том смысле, что «она еще была настолько тесно связана с рассматриваемым ею обществом, что в своем понятии отрицания она недостаточно обогнала это общество — другими словами, что ее понятие свободного и разумного общества обещало не слишком много, а слишком мало? Учитывая мощность и производитель- ность организованного капитализма, не должна ли была «первая фаза» социализма быть иной и большей, чем то, как она спроектирована в марксовой теории, иной в смыс- ле качества?» 26 Как видим, программа критики меняется: речь идет уже не о том, чтобы «только» критиковать реальный со- циализм. Предметом критики становится сам Маркс, при- чем критики не замаскированной, как раньше, проводив- шейся якобы во имя восстановления подлинного, «истин- ного» Маркса, а критики открытой: теперь уже Маркузе 154 открыто заявляет, что вся теория Маркса находится еще под решающим влиянием раннего капитализма. Социа- листические идеи, хотя они выводят за рамки капита- листической производительности, «выступают в формах, запроектированных главным образом как возможность и отрицание еще не полностью развившегося капитализ- ма» 27. Следовательно, они не охватывали все возможнос- ти капитализма. Многое из того, что они возлагали на со- циализм, теперь осуществил капитализм. Следовательно, марксово понятие социализма было недостаточно негатив- ным по отношению к капитализму. Надо разработать иное понятие социализма. | Принципиально здесь нужно сказать, что Маркузе яв- но путает марксово понятие социализма с понятием про- изводительности, что, конечно, недопустимо. Понятие социализма у Маркса охватывает ряд первичных и вторич- ных признаков, характеристика которых дается в различ- ных произведениях Маркса и Энгельса. К первичным со- ставным частям этого понятия относятся: диктатура про- летариата как политическое содержание переходного периода от капитализма к коммунизму, обобществление средств производства как экономическое содержание ре- волюции, планирование производства’ как основа социа- листической экономической политики, партия рабочего класса как инструмент реализации гегемонии этого клас- са. К этому еще следует добавить указания относительно способа организации и распределения при социалисти- ческом общественном строе, содержащиеся в «Критике Готской программы», в введении к «Гражданской войне во Франции», а также в «Учредительном манифесте меж- дународного товарищества рабочих» (1 Интернационала). Если посмотреть на капитализм с этой точки зрения, то надо будет признать, что, вопреки утверждениям Марку- зе, капитализм ничего не осуществил из этих основных элементов социализма. Эти задачи еще предстоит решить во всех капиталистических странах, и решить их можно лишь при условии уничтожения капитализма, в том числе «организованного». В этом смысле нам не нужно никакое новое понятие социализма, а необходима лишь ясность относительно «старого» понятия. Конечно, вместе с наиболее общими общественными условиями, в особенности с отношениями классовой борь- бы между буржуазией и пролетариатом, который с октяб- ря 1917 года может вести классовую борьбу в совершенно 155 иных условиях, в лоне капитализма развивается и растет зародыш социализма, о котором еще говорил Маркс 28, В связи с этим развивается также теория и практика со- циализма. Сегодня, например, мы делаем различие меж- ду победой социалистических производственных отноше- ний и осуществляющимся на этой основе развернутым строительством социализма. Многое конкретно по этому вопросу сказано и в документах Социалистической еди- ной партии Германии. Но все это не отменяет то, что неиз- менными остаются основополагающие признаки социализ- ма и его понятия. Проблема отрицания капитализма сто- ит, таким образом, отнюдь не по-новому. Исходный пункт Маркузе, следовательно, не выдерживает критики. Он считает, что в царстве необходимости, то есть в царстве объективных производственных процессов, дей- ствуют силы тотального преобразования. Маркузе подхо- дит к своему тезису «радикального» отрицания: общество и природа все более срастаются в единый аппарат, «из которого люди смогут выйти тем легче, чем более кальку- лируемым и автоматическим он будет. Здесь появляется шанс перехода количества в качество, прыжка в качест- венное различие». Именно наиболее преувеличенные, «эс- хатологические» выводы Маркса, от которых он позднее сам отказался, более всего, по мнению Маркузе, отвечают новым тенденциям: «идее отмены труда» 29. Как раз авто- матизация позволяет человеку, в конце концов, отойти от аппарата своего труда, выйти из него и охватить его своим взором. Тогда человек сможет свободно эксперименти- ровать с этим аппаратом. Нельзя без конца манипулиро- вать классическим противоречием между растущей произ- водительностью и монополиями, но оно все же может при- вести к новым формам угнетения. «Более чем когда-либо раньше, прорыв управляемого сознания является предва- рительным условием свободы». Для этого необходимо, чтобы диалектическое мышление «стало более негативным и утопичным но отношению к существующему» 35. Мышление Маркузе находится под впечатлением ин- тегрирующей силы государственно-монополистического капитализма. Он, как показывает его критика марксова анализа капитализма и марксовой теории социализма, ви- дит в первую очередь действие этой силы, и это связано с недостатками его прежней критической теории. Попросту говоря, это есть идеалистический подход к данной пробле- ме. Манипулятивные последствия системы существуют, 156 потому что якобы социалистическая идея недостаточно отрицательна. Так реальный общественный процесс стано- вится функцией дефективной теории. Нужно лишь дать иную интерпретацию миру! К тому же, здесь вновь оправ- ‘лывается манипулятивная роль социал-демократических оппортунистов. Неправильно также принижать теорию Маркса как раннюю критику еще не развитого капитализма. Этот те- зис, высказываемый также Бараном и Суизи 31, не учиты- вает того, что такие открытые Марксом основные законы развития капитализма, как законы стоимости, прибавоч- ной стоимости, закон накопления, господствуют как в ран- нем, так и в позднем капитализме. Ленинский анализ им- периализма исходит именно из принципов марксовой теории. «СТРУКТУРА ИНСТИНКТОВ И ОБЩЕСТВО» После наших замечаний о двух небольших работах Маркузе перейдем к его главным книгам третьего перио- да развития 32. Первым крупным произведением была его книга, известная ныне в ФРГ под названием «Структура инстинктов и общество». Впервые она была издана в США в 1955 году под названием «Эрос и цивилизация». Мы уже знаем, что Маркузе всегда выступал как при- верженец индетерминизма. «Детерминирующие общество факторы» являются для него в лучшем случае продуктом деятельности человека, которые принимаются как отчуж- денные, овеществленные. Далее, как мы уже знаем, он ут- верждает, что гегелевское и марксово учение об обществе якобы несостоятельно по своему внутреннему содержа- нию. Ни тот, ни другой не постиг всего существа проблем, которые необходимо решать, а следовательно, не указыва- ют и необходимые пути их решения. Почему пролетари- ат не следует своему революционному призванию? Теория об оппортунизме якобы недостаточна для того, чтобы от- ветить на этот вопрос. Нет ли в структуре инстинктов че- ловека сил, которые противятся его освобождению, дейст- вуя в направлении увековечения угнетения? Не следует ли «дополнить» учение Маркса анализом этой структуры инстинктов, то есть ноздней метапсихологической теорией Фрейда, чтобы правильно увидеть проблемы и сделать из них правильные выводы? Одной из не до конца решенных марксизмом проблем Маркузе считает проблему господ- 157 ства. В этом якобы проявляется то, что марксизм не по- рвал с гегелевской диалектикой. Перепятие им гегелев- ской диалектики непрерывности и прерывности является теоретическим отражением континуума непрерывной ре- прессии. Реальный социализм не только сохраняет прош- лую культуру, но такую культуру, в которую вплелись репрессии прошлых тысячелетий. Поэтому марксизм не разрешает и проблемы свободы. Поэтому он не способен осуществить полный разрыв с капитализмом, быть по от- ношению к нему критическим и относительно социализма в необходимой мере радикально утопическим. Следова- тельно, нужно подвергнуть ревизии исторический матери- ализм и марксистскую диалектику. Версия Маркузе относительно мнимой конвергенции капитализма и социализма тоже имеет здесь свои корни: обе системы обладают одинаковой структурой инстинк- тов, которая репрессивна по существу. Выражением этогв являются одинаковые продукты культуры, куда относят- ся им и производительные силы. А посему революция может быть успешной лишь при условии, что она поро- дит новую культуру, новую технику, если она пойдет тре- тьим, отличающимся и от капитализма и от социализма, путем к иной, третьей цели. Относительно нереальности этой теории Маркузе о невозможности верифицировать вытекающую отсюда негативную диалектику мы еще вы- скажемся неоднократно ниже. Мы подвергнем в даль- нейшем критическому разбору и лежащую в основе его воззрения теорию инстинктов и теорию культуры всего этого направления. Здесь мы пока продолжим изложение воззрений самого Маркузе. Он пытается обосновать свои тезисы, опираясь на Фрейда. Отсюда он надеется вскрыть ошибки в мысли- тельных построениях Гегеля и Маркса и открыть пути к революнионизированию капитализма и к преодолению искажений социализма. Очевидно, это есть лишь видоиз- менение старой, субъективно-идеалистической концепции свободы у Маркузе. Чтобы уяснить фрейдовскую теорию господства, мы попытаемся тут кратко схематично рас- крыть основные понятия метапсихологии позднего Фрей- да и отношения между изображенными в этих понятиях «явлениями», как их толкует Маркузе: 158 Организм в нем действуют два основных инстинкта Инстинкт жизни (эрос) стремится к соединению живой субстанции во все большие и прочные еди- Инстинкт смерти (тана- тос) стремится к возвра- щению к безболезненному состоянию до рождения; ницы; в своем проявлении основные инстинкты сталкиваются с окружающей средой эта окружающая среда слишком бедна и враждебна для непосредственного удовлетворения инстинкта жизни, вы- нуждает решающие модификации основных инстинктов. Модификация инстинктов путем отвлечения и торможения Результат: заторможенное, отсроченное, замененное, но только бла- годаря этому относительно надежное и полезное. удовлетворение инстинктов Так возникает динамика инстинктов как борьба между эросом, инстинктом смерти и внешней средой. Трем основным комплексам этой динамики инстинктов соответствуют три основных принципа: принцип наслаждения (или удовольствия) принцил нирваны принцип реальности. Принцип наслаждения (или удовольствия) стремится к неограниченному развертыванию эроса путем разряжа- ющего напряженность удовлетворения. Практически это означает стремление к увековечению наслаждения, к не- допущению напряжения, к равновесию: принцип наслаж- дения имеет глубоко консервативный характер. Этим он сближается с принципом нирваны, который стремится к преодолению жизни, ибо жизнь означает перевес напря- жения, ненаслаждения, потребностей. Принцип нирваны является в то же время также формой принципа наслаж- дения, поскольку он стремится к снятию напряжений. Фрейд видел конвергенцию обоих принципов, однако он не делал из этого вывода об их единстве. Психическую жизнь он истолковал как смесь обоих принципов. Ин- стинкт смерти или разрушения принуждается служить 159 инстинкту жизни, однако сохраняет свою энергию. По- следняя лишь отвлекается в сторону. В результате она не устремляется против своего организма, а проявляется как общественно полезная агрессия: как направленная про- тив внешней среды (природы и общественно дозволенных врагов) и как совесть, мораль, «сверх-Я», которое служит общественному подчинению инстинктов 33. Следовательно, агрессия — давайте это запомним — выводится в этой теории Фрейда из структуры инстинк- тов, из нашего общего отношения к внешнему миру в условиях «общих» жизненных лишений! В рамках этой метапсихологической схемы Фрейд раз- вивает свою теорию культуры —и Маркузе следует за ним: первоначально повелевавший организмом принцип наслаждения преследует лишь цель избежать страданий, а также получить удовольствие из зон тела (это фрейдов- ское понятие сексуальности, которая характеризуется не только половой сексуальностью) . В скудной и враждебной нам окружающей среде принцип наслаждения не может развернуться. С самого начала становится необходимым подавление инстинктов. Первоначальная сексуальность Удаляется из организма в целом, сосредоточиваясь в по- ловых, служащих продолжению человеческого рода орга- нах, поскольку остальные части организма должны быть освобождены для совершения необходимого труда. Сле- довательно, этот труд отделен от наслаждения, это — от- чужденный труд, это репрессивно преобразованная энер- гия инстинктов, и как таковой труд создает культуру. Запомним: отчужденный труд имеет тут совершенно иное содержание, чем у Маркса. Это — труд, совершае- мый вопреки желаниям и лишь потому, что нужда застав- ляет нас изгнать получение чувственных наслаждений из остальных зон тела в генитальные органы. Сам труд не является теперь первым выражением жизни человека, ос- новой его практических, теоретических и общественных отношений, он — продукт конфликта между нашими нена- сытными инстинктами и убожеством окружающей среды. Замечательный греческий миф о Геркулесе на распутье уступает место библейскому сказанию о происхождении труда: мы потеряли рай и должны в поте лица добывать свой хлеб насущный! И наконец, нашей культуре в самой основе присуща репрессивность, поскольку она происхо- дит из репрессивного, не связанного с наслаждением от- чужденного труда. 160 Принцип наслаждения вынужден превратиться в прин- цип реальности, с тем чтобы организм был приспособлен к общественной жизни. Принцип реальности есть «не что иное, как принцип производительного воздержания, раз- витого как система всех модификаций инстинктов, отка- зов, отвлечений, сублимации, которые должно общество возлагать на индивидов, чтобы превратить их из носите- лей принципа наслаждения в общественно употребимые инструменты труда. В этом смысле принцип реальности идентичен с принципом прогресса» 34. Каков же результат подобного развития, при котором господствующая роль принадлежит принципу реальности? Вследствие лишения организма в целом сексуальности и придания ему способности служить инструментом труда эрос становится фактором, содействующим развитию об- щества. В итоге счастье трактуется как нечто второсте- пенное по сравнению с общественной производительнос- тью. Решающее значение приобретает продуктивность. Соответственно этому строится общественная система ценностей. Инстинкт смерти модифицируется в общест- венно полезную агрессивность, которая направлена вовне или, будучи устремленной вовнутрь, служит образованию совести, морали и`т. д., то есть для подавления наших инс- ТИНКТОВ. . По теории Фрейда — Маркузе, решающее значение имеет то, что в результате этого репрессивного преобразо- вания наших инстинктов прогресс в области культуры становится не только возможным, но и происходит авто- матически. Речь идет о высвобождении как можно боль- шего количества трудовой энергии, которая, однако, со- гласно этой теории по своему происхождению является репрессивной энергией. Первоначальное «либидо» пре- вращается в продуктивность, которая, с одной стороны, все больше аккумулирует материальные и духовные сред- ства производства, но, с другой — лишает производите- лей полного наслаждения произведенными ими товара- ми — ведь она репрессивна! Такой отказ от инстинктов есть первоначальное подав- ление собственного Я, откуда затем следует готовность, как бы в компенсацию за вынужденные отказы от инс- тинктов, действовать репрессивно, подавляющим образом и ло отношению ко внешней природе и к другим людям — сородичам. Поскольку такие репрессивные, подавляющие процессы якобы лежат в основе всей наШей культуры, по- 6—5/ 361 стольку и все элементы этой культуры, включая и наши производительные силы, нашу технику, тоже являются репрессивными. И фатальным оказывается перенятие этих старых, репрессивных продуктов революцией вместо порождения совершенно новой техники; это наступает тогда, когда революция не направляет свою энергию на первичную задачу— на осуществление революции в структуре инстинктов. Так и эксплуатация и угнетение то- же «объясняются» нашей структурой инстинктов! Тот, кто знаком с теорией воспроизводства Маркса, знает, что здесь мы имеем дело с биологизацией капита- листического процесса воспроизводства. Воспроизводст- во капиталистических отношений превращается в воспро- изводство репрессии и ее системы ценностей. Подобно то- му, как последним словом марксовой теории воспроизвод- ства является социалистическая революция, последним: словом теории Фрейда — Маркузе является биологическо- психологическая революция. Так Маркузе «углубляет» марксистский разум! Но если марксова теория основана на точном научном анализе реального капиталистического нроцесса произ- водства и воспроизводства, то теория Маркузе — Фрейда строится на мифологических основах. В то время как Маркс указывает на реального общественного противни- ка и реальный путь решения названных им проблем, Фрейд и Маркузе ограничиваются призывом и провозгла- шением надежды на биопсихологическое переустройство человека, который к тому же рассматривается с индиви- дуалистических позиций. В этой социальной теории обобществление средств производства становится второстепенным делом по срав- нению с революцией в структуре инстинктов. Это столь мало революционно, что мы находим подобную защиту капиталистической собственности даже в Годесбергской программе СДПГ, а призыв к сотворению нового человека еще до осуществления революции встречался уже в ста- ром, неокантианском просветительском социал-демокра- тическом реформизме. Согласно этому воззрению, причи- на угнетения и контрреволюции коренится не в наличии классов и не в их борьбе за присвоение прибавочного про- дукта, а в структуре наших инстинктов; агрессивность проистекает не из погони за прибылью, а из неверно устроенного хозяйства наших инстинктов. В конечном счете это служит оправданием системы монополий. 162 Такая общественная теория дезориентирует революци- онеров. Подобно теориям откровенных защитников импе- риалистической системы, такая теория объявляет челове- ческую природу ответственной за основные общественные пороки. Разница состоит лишь в том, что откровенные прислужники системы заявляют, будто природу человека невозможно изменить, поэтому социализм в лучшем слу- чае останется чудесной мечтой. Маркузе же говорит нам, что мы должны изменить природу человека. Но и он спо- собен лишь, перефразируя то, что он вычитал у Ницше, Бодлера, Фурье и других, наговорить много слов о том, как бы могли или должны были выглядеть эти новые лю- ди. Ничего убедительного о том, каким образом должны возникнуть и сформироваться эти новые люди, он сказать не в состоянии. И это приводит к тому же самому резуль- тату. Мы ничего не можем изменить: раз попав в этот ад, оставьте все надежды на спасение! Таков капитулянтский итог. сей грандиозной «критической теории»! Фрейд следующим образом объясняет в рамках этой схемы возникновение господства (мы цитируем Маркузе, поскольку он ссылается на слова Фрейда): <... Человече- ская история начинается с того, что в первобытной орде самый сильный — предок-отец объявляет себя единолич- ным властителем и укрепляет свое господство, монополи- лизируя женщину-мать или матерей, лишая таким обра- зом других членов орды наслаждения. Следовательно, не природа, не бедность и не слабость обусловили первое и решающее для культурного развития подавление инстинк- тов, а деспотическое господство, именно тот факт, что деспот несправедливо распределяет и использует бед- ность, скудость и слабость, что он узурпирует право на наслаждение, взваливая труд на других членов орды». Против этих порядков поднимают бунт сыновья. Они уби- вают деспотического праотца и пытаются установить дру- гие порядки. Неспокойная совесть сыновей в связи с этим преступлением ведет к возникновению силы, называемой «сверх-Я», которая возлагает на них те же самые отказы от удовлетворения инстинктов, как это ранее делал пра- отеп. Первая полытка освобождения инстинктов кончает- ся тем, что «восставшие сыновья (или братья) увидели или это им так показалось, что без.господства, собственно, без отца не обойтись, хотя он и правил деспотическими методами. Отец вновь возвращается на свое место братья- ми, но теперь добровольно и, так сказать, в обобщенном 6* 163 виде: как мораль, то есть сами братья, действуя свободно, возлагают на себя то же самое подавление инстинктов и воздержание, которые раньше им навязывались праот- цом». Так происходит внутреннее осознание необходимос- ти господства отца: происхождение морали и совести. С этого начинаются культура и цивилизация. «Из челове- ческо-животной первобытной орды возникает первое при- митивное человеческое общество. Подавление инстинктов становится внутренне осознанным и добровольным делом индивидов и одновременно устанавливается отцовское гос- подство в виде господства многих отцов, которые, каждый сам по себе, переносят на свой собственный клан, на свою собственную группу мораль отцовской власти и тем са- мым ограничение инстинктов, обеспечивая ее воздействие на молодое поколение». Речь идет о динамике господства, которая начинается с деспотии, ведет к революции и пе- реходит в признание необходимости господства. Эта дина- мика повторяется во всей истории человечества. Фрейд в эту динамику господства включает проблемы полового созревания и их разрешение, возникновение соответствую- щих норм. Этой схеме биологических инстинктов он под- чиняет также революцию: точно так же, как человек, бун- тующий в период полового созревания, в конце концов вновь смиряется, точно то же самое происходит с револю- циями и с революционерами. «Эти революции проходят развитие почти точно по схеме. Восстание побеждает, и определенные силы лытаются довести революцию до ее крайней точки, откуда, возможно, удастся осуществить переход к новым, не только в количественном, но и в каче- ственном отношении, условиям — и в этой точке револю- ция обычно терпит поражение, происходит осознание не- обходимости госнодства на более высокой ступени, гос- подство восстанавливается и развивается дальше» 35. Заключительные слова показывают, что Маркузе стре- мится подкрепить свое отрицательное отношение к реаль- ному социализму с помощью гигантского мифа, путем теоретико-инстинктивно-биологического «обоснования» общественного развития. К сожалению, он игнорирует критические замечания, с помощью которых Маркс и Эн- гельс опровергли эти довольно-таки не оригинальные по- пытки обосновать господство биологическо-животным путем 38. Ядром этой критики является раскрытие необос- нованности такого рода возникновения насилия в челове- ческом обществе, показ того, что без экономического фун- 164 дамента господство среди людей не могло ни возникнуть, ни продолжать существовать. Фрейд и Маркузе, пытаясь физически обосновать воз- никновение господства, делают значительный шаг назад по сравнению с учением Маркса и Энгельса. Маркузе это именует необходимым углублением марксовой формы «рацио»: господство возникает из превосходства в физи- ческой силе. Таким образом, оно основывается на случае: тот, кто был самым сильным и жаждал господства (чего, конечно, могло и не быть, разве что если это стремление к господству объясняется инстинктом сексуальности), тот привел в движение тот груз господства, который с тех пор давит на наши нлечи. Это «углубление» марксистской теории классов, классовой борьбы и государства: их про- исхождение из.частной собственности на средства произ- водства сводится к дарвинской борьбе за существование, к социал-дарвинизму, к толкованию буржуазной конку- ренции — по аналогии с сексуальными отношениями не- которых видов животных — как некоего вида присущей самой ‘природе борьбы в предполагаемой первобытной ор- де за обладание самкой. Как доказал Хеберер, эта орда эволюционно и генетически так же невозможна, как и су- ществование мифического Адама и мифической Евы 37. На основе изложенных идей Фрейда Маркузе строит следующую импликацию: если эта гипотеза о происхож- дении господства правильна, то следует спросить, «нет ли наряду с исторически-общественным термидором, кото- рый обнаруживается во всех революциях прошлого, также психического термидора; возможно, революции не толь- ко извне подавляются, поворачиваются вспять и сводятся на нет; возможно, уже в самих индивидах действует дина- мика, внутренне отрицающая возможное освобождение и удовлетворение ..?» 38. Здесь все зависит прежде всего от словечка «если»! Затем в игру вступает некоего рода общественный и пси- хический параллелизм. Мы увидим дальше, что Маркузе сначала забывает это «если», а затем и параллелизм ра- ди чисто психического решения; это — своего рода эрзац марксистской теории оппортунизма. Это — новое объясне- ние, почему революция «задержалась». Маркс и Гегель заблуждались, ибо не видели биопсихического уродства отдельно взятого индивида и того, как оно возникало в ре- зультате конфликта с враждебным окружающим миром, как оно до некоторой степени совершалось самим инди- 165 видом на себе и в себе. Поэтому недостаточны те указа- ния об освобождении, которые высказывали Гегель и Маркс. Их теория о происхождении господства также не соответствует действительности. Следовательно, непра- вильны также и их теории о свободе. Свобода в них всегда дефинирована уже в условиях мира, подчиненного прин- ципу реальности и репрессиям и поэтому — в диалектиче- ском контрасте к несвободе. Прогресс свободы у них всег да связывается с подобным господством и несвободой. Но действительного освобождения на этой почве быть не может. Для этого необходима тотальная революция, из- менение нашей биопсихической структуры. Перед нами ярко выраженная тенденция основанной на нсихоанализе теории культуры. (Суть этой тенден- ции — сведение общественного сначала к индивиду, ин- дивид сводится затем к психическому, и все это — к био- логическому, которое затем в духе «дарвинизма» рас- сматривается под углом зрения конфликта между живым существом и средой. Логически отсюда следует, что сфе- рой приложения маркузианского понятия революции должно быть не общество, а структура инстинктов инди- вида, что в действительности зачастую и делается 39. Эти рассуждения Маркузе связывает еще со второй импликацией: если гипотеза Фрейда правильна, то тогда подавление инстинктов диктуется не только природной необходимостью {скудность наших условий жизни в про- тивоположность ненасытности нашего принципа наслаж- дения), но, «по крайней мере, так же (тут параллелизм постепенно отбрасывается! — Р. Шт.), а возможно, даже и в первую очередь (наконец-то: дело сделано, и все это без доказательств и даже без попытки доказать! — Р. Шт.), осуществляется в интересах господства и сохра- нения деспотического господства...» 40. Тогда репрессив- ныи принцип реальности происходит (если «если» остает- ся в силе!) не только из общественного разума, но из (необоснованного!) господства. Следовательно, подавле- ние инстинктов не является неизменным, оно имеет свои границы, которые достигаются тогда, когда используе- мые под знаком принципа производительности средства производства в качественном и количественном отноше- нии уже достаточны для удовлетворения наших потреб- ностей, без тех жертв, к которым принуждает до этого принцип производительности; и сейчас это имеет место. Отсюда — нынешняя революционная ситуация. 166 Итак, мы подошли к основам критической теории Маркузе. Ее фундамент составляют весьма шаткие гипо- тезы и нерешенные (нерешенные в формально-логиче- ском смысле, но не в смысле исторической науки!) импли- кации. Имеется целый ряд исторически достоверных по- знаний, которые говорят против Фрейда, в пользу марксистских взглядов “1. Исторически доказано, по крайней мере на примере народов, история которых исследована, что был период бесклассового первобытного общества. В то время люди жили без господства. Они жили не в патриархальном, а в матриархально организованном обществе 42. Если бы действительно существовала первобытная орда Фрей- да — Маркузе, то тогда как же деспотическую «перво- бытную орду» сменила недеспотическая первобытная община? Ведь для первобытной общины в неменьшей степени, чем для «первобытной орды», существовала та проблема «лишений», которая очерчена в фрейдовско- маркузианских понятиях принципа реальности или прин- ципа производительности. На этот вопрос должны были бы неопровержимо ответить фрейдисты и маркузианцы. Марксизм сумел доказать образование классов и гос- подства из первобытного бесклассового и не знавшего господства общества без помощи таких конструкций, как первобытная орда, праотец, физическое превосходство, случай и т. п. Для этого не нужны фрейдовско-маркузи- анские предпосылки, импликации и мифы. Марксизм вскрыл реальные истоки отсутствия свободы и историче- ские условия их преодоления. Следовательно, возврат Маркузе к Фрейду лишен оснований. Фрейд и Маркузе ничего не сделали для выяснения этой проблемы. Наобо- рот, они запутали ее пеихологизацией, биологизацией, оторвав ее от общества. Их теория покоится на чисто мифологическом фундаменте. Переход Маркузе на эти позиции объясняетея не мнимыми недостатками марксиз- ма, а его антикоммунизмом, вполне понятным с классо- вой и политической точек зрения, его мелкобуржуазным нетерпением перед лицом реального хода истории, его вытекающей отеюда разочарованностью. Вокруг этой личной дилеммы Маркузе построил целую новую «крити- ческую теорию». В этом существо вопроса. Заметим, речь в данном случае не идет о том, чтобы дать позитивный ответ на затронутые проблемы. Капита- лизм деформирует все стороны человеческой жизни, в 167 том числе (общественно преобразованные, модифициро- ванные) структуры инстинктов. Как происходит это? Ка- кую роль играют подобные факторы в общественном про- цессе, хотя и вторичные, производные, многообразно обу- словленные, а все же действующие факторы, которые нельзя недооценивать? Это и следовало бы исследовать, а не уходить от научного объяснения данной проблема- тики путем абсолютизации, мифологизации определенных существующих, но, что касается всего процесса, второ- степенных факторов! Маркузе знает, что выяснение проблемы свободы у Гегеля и Маркса не абстрагируется от реальной несво- боды. Тем самым, утверждает он, и гегелевская и марк- сова теории свободы прикованы к несвободе, втиснуты в рамки служащей господству культуры “3, приспособлены к требованиям и того репрессивного понятия прогресса, которое теперь якобы уже разрушено с помошью психо- анализа 44. Следовательно, необходимо создать совер- шенно новое понятие прогресса. Это и попытался сделать Маркузе прежде всего в своей книге «Структура инстинк- тов и общество». По сути мы здесь вновь имеем дело с применением хайдеггеровского «опровержения». Гегелевское отрица- ние отрицания отвергается. Становление иррационализи- руется. В «Одномерном человеке» мы вновь встретимся с подобными утверждениями и тогда покажем, что с по- мощью подобной маркузианской теории нельзя обосно- вать необходимость революции. Речь идет о псевдоради- кализме, который в действительности аннулирует, пере- черкивает всю историю освободительной борьбы человечества. Мы уже знаем, что Маркузе порицает Маркса за не- достаточно утопический характер его понятия социализ- ма. После того, как наш автор «радикализировал» Марк- са, опираясь на теорию Фрейда, «углубил» проблему угнетения, он в своей книге «Структура инстинктов и ©б- щество» берется теперь прежде всего за «обоснование» новой картины свободы и освобождения. Он проводит различие между необходимой (биологи- чески неизбежной) репрессией и дополнительной, осуще- ствляемой только в интересах сохранения власти «сверх- репрессией». Это вновь — как и раньше, в связи с марк- совой теорией воспроизводства, — ревизионистский заем У Маркса (сравни марксово понятие «сверхприбыль») 45. 168 Дополнительную сверхрепрессию он, путем сопоставле- ния с нынешними техническими производственными воз- можностями людей, разоблачает как излишнюю. Правда, вся протекавшая под знаком репрессивной культуры ис- тория оставила глубокие следы в человеке. Против нее всегда велась борьба, поднимались революции. Выраже- нием этой борьбы являются продукты фантазии, искусст- ва, мифы, а также религия (здесь имеется в виду та сторона религии, которую Маркс называл протестом про- тив действительного убожества). Фантазия людей, на- пример, хранит передаваемые из поколения в поколение воспоминания о счастливых доисторических временах и в этом смысле является местом сопротивления. «...Фанта- зия настаивает на том.., что за иллюзией стоит знание». Искусство также принадлежит к этой сфере сопротивле- ния и является поэтому революционным. Правда, его эстетическая форма абсорбирует его революционное со- держание: искусством «наслаждаются» (Маркузе не отказывается от своего тезиса, высказанного в 1937 году в работе об «аффирмативной культуре»). Те, кто гос- подствуют, предоставляют другим своего рода обращен- ную вовнутрь эстетическую шутовскую свободу. Про- дукты фантазии, искусства, мифическое и религиозный протест преодолевают принцип реальности в идеальном плане. Следовательно, они являются элементами «Вели- кого отказа». В них мы вспоминаем вытесненные перво- бытные картины счастья, наслаждения и свободы “6. Но как только культура достигает такого уровня раз- вития, который позволяет полностью удовлетворять по- требности и тем самым делает излишней «сверхрепрес- сию», как это имеет место ныне, этот «Великий отказ» может стать подлинно революционной силой. Тогда он выходит из царства эстетической иллюзии, фантазии, ми- фологии, религиозной формы ухода от действительности или психического заболевания, становится исторической силой. Такие попытки освобождения имели место всегда “7, Но всякий раз они относительно легко подавлялись. Ре- волюции предавали. Мы.теперь знаем почему: потому, что имел место «психический термидор». Тысячелетиями продолжавшееся действие принципа реальности дефор- мировало индивидов, создало у них психическую готов- НОСТЬ К «термидору». Поэтому люди как раз перед лицом реальной возможности освобождения ведут себя по-ста- 169 рому, именно репрессивно! Даже революционеры иден- тифицируют себя с тем, против чего они ведут борьбу. Так, социалисты перенимают принцип производительнос- ти. Эта идентификация составляет существо предатель- ства, измены делу революции. Как видим, гегелевская диалектика отрицания отрица- ния считается теоретическим оправданием возникшего в ходе истории психически обусловленного репрессивного поведения людей. Необходима другая форма отрицания. И, как дальше утверждается, оппортунизм и контррево- люция не имеют ничего общего с классовой борьбой, их истоки —в самих революционерах вследствие репрес- сивного преформирования их психической динамики, а свое теоретическое оправдание они нашли в диалектике Гегеля — Маркса. Логически, естественно, имеется лишь один выход: тотальная революция, отрицание без отри- цания отрицания, «негативная» диалектика. Что бы это ни значило, оно не должно содержать отрицания отри- цания, а быть лишь отрицанием, то есть диалектикой то- го вида, который систематически проповедовал Адорно. Тотальная революция не реального базиса, а нашей пси- хической структуры — вот в чем состоит главная задача. Так Маркузе «радикализировал» Гегеля и Маркса. Такая тотальная революция якобы возможна в нас- тоящее время. Она даже более необходима, чем когда- либо раньше, ибо современные производительные силы могли бы не мыслимым ранее образом освободить челове- ка от лишенного наслаждения, отчужденного труда. Но они служат существующей, по своему характеру ре- прессивной культуре, направленной на увековечение сверхрепрессии. Чем больше возможности освобождения, тем больше мобилизуемое против него сопротивление. В этом и заключаются истоки тоталитарных тенденций, которые имеются также и в буржуазной Демократии *8. Итак, ныне возможно освобождение принципа на- слаждения. Для этого необходим «Великий отказ», не- участие в дальнейшем угнетении под знаком принципа производительности. Ради недопущения этой возможной свободы было значительно ослаблено давление сексуаль- ного табу, возложенного ранее на человека во имя прин- ципа производительности. Маркузе знает, что здесь тоже `° действует «интеграционный» фактор: смягчение сексуаль- ных табу возымело успокаивающее, приспособленческое, отвлекающее воздействие, и в этом смысле явилось ан- 170 тиреволюционным. Волна секса, захлестнувшая буржу- азные страны в последнее время, не в последнюю оче- редь объясняется именно этим. Сексуальные табу сейчас уступают место растущей манипуляции сознанием. Эту сторону своей теории Маркузе тоже развил затем далыне в «Одномерном человеке». Вторая часть «Структуры инстинктов и общества» по- священа тому, чтобы показать, как могло бы выглядеть будущее, нерепрессивное. общество. Согласно теории Маркузе, это означает прежде всего разработку проск- та структуры инстинктов такого общества. Отметим, однако, что, согласно самим основным ме- тодическим принципам его «критической теории», такая возможность для Маркузе вообще исключается. Мы уже отмечали то решающее возражение Маркузе против Ге- геля и Маркса, что их отрицание якобы является недос- таточно «радикальным». То, что это следует понимать в уже изложенном нами &мысле, а именно как замену от- рицания отрицания, определенного отрицания чисто фор- мально-логическим «нет»,— это мы ниже подробнее обо- снуем. Маркузе отвергает гегелевское и марксово отри- цание как ограничение, как детерминацию свободы; а в связи с рассматриваемой тут психической проблемой — это выражение репрессии. Но тогда общество будущего оказывается по ту сторону всякой дефениции и опреде- лимости 49. Как тогда Маркузе может формулировать по- зитивные высказывания об этом обществе будущего, о тотально ином, «втором» измерении нашей психической структуры? В лучшем случае он мог бы сказать: так, как есть сейчас, так не будет. Любая попытка делать выхо- дящие по содержанию за эти пределы высказывания должна так или иначе исходить из старого и, исходя из этого, развивать новое, то есть, говоря философским язы- ком, «вернуться» к гегелевской теории отрицания. Сле- довательно, вся «критическая теория» Маркузе с самого начала страдает кардинальным внутренним противоре- чием. Давайте посмотрим теперь, как должен выглядеть его будущий мир (его представление о мире наших инстинк- тов!). Чтобы показать это, Маркузе исходит из таких мифологических фигур, как Нарцисс и Орфей 50. Это оз- начает, что Маркузе выступает против Прометея и Фаус- та. Вдобавок Маркузе обращается еще и к эстетике и спрашивает, как будут действовать наши инстинкты в 71 условиях «либидонозного» рацио. Как бы в качестве шифров новой культуры он называет одновременно эрос Платона, «Эстетические письма» Шиллера, работу Клей- ста о театре марионеток 5!, поэзию Бодлера, Рильке 52, Проуста и Валери 53, произведения сюрреалистов, афо- ризмы Ницше 5*, по поводу которых мы уже высказыва- лись выше. Конечно, сие уже отнюдь не отрицание, отбрасываю- щее все прошлое и настоящее. Пусть Маркузе этого не говорит, но это — форма отрицания, которая может быть теоретически обоснована только на основе учения Геге- ля, то есть это есть определенное отрицание. Но именно такое отрицание Маркузе и отвергает! Мы уже показали, что «отрицательное» отрицание Маркузе в действитель- ности именно одобряет реакционеров и немало реакци- онного, И все же: то гуманистическое содержание, которое’ признает Маркузе в произведениях названных писателей, поэтов и мыслителей, а также в мифах, можно, оказы- вается, осуществить в условиях и, следовательно, на базе нашего современного производства: атомный мотор и Орфей. А теперь кратко изложим, как Маркузе более кон- кретно понимает развиваемые им на этой основе общест- венные цели, дополнив их некоторыми требованиями из его более поздних произведений. Рабочее время должно быть сокращено при вероятном снижении излишне высокого уровня жизни 55. Дополни- тельное угнетение должно быть сведено до тех размеров, которые необходимы функционально (техники, учителя, регулировщики движения и т. д.). Маркузе требует уста- новления контроля за ростом населения и регулирования рождаемости 56 (что ведь также может быть репрессив- ным! — Р. Шт.), оказания помощи слаборазвитым стра- нам. Должна быть также освобождена и умиротворена предчеловеческая и внечеловеческая природа 57. Возник- нут «либидонозная» мораль, эрос, нерепрессивные формы сублемирования (самосублимирование, игровое эстети- ческое самоосуществление человека) 58. Будет осущест- влено «утопическое излишество» великой философии — идея высшего счастья, блаженства, свобода и равенство, вечный мир, ницшеанское «вечное повторение» и т. п. В этом удовлетворенном мире должна быть осуществле- на и значительная часть содержания фантазии. Фанта- 172 зия сохранила подвергнутые запрету картины осущест- вления чаяний людей, игры и счастья. Теперь это выхо- дит из царства фантастического в действительность. «Свобода воображения исчезает в той мере, как действи- тельная свобода становится реальной возможностью. Границы фантазии являются... в строгом смысле техниче- скими границами: они определяются уровнем техниче- ского развития»,— заявлял Маркузе уже в 1937 году 59. Преодолеваются также время. смерть, нигилистические силы, которые более всего связаны с репрессией и воздер- жанием 6. Лихорадочный прогресс уступает место стати- ке, «вечному повторению». Возникает новый принцип реальности, соответствующий новому коренному опыту людей. «Целиком изменится» человеческая экзистенция: наступят «прощение первородных грехов» (Бодлер), «сво- бода от вины и страха», «строй изобилия», «спокойствие, умиротворение, рецептивное бытие», «освобождение эро- са», будет покончено с «тиранией становления над бы- тием», наступит «чувственность, игра и пение», «строй без угнетения». Такими метафорами характеризует Мар- кузе новый образ жизни, который воплотил в себе все грядущее, и является миром разума, но не того старого рацио, который. был связан или остается связанным с принципом производительности 61, Перейдем к некоторым критическим замечаниям по поводу этой картины, нарисованной теоретизирующим Маркузе. Отметим, что исходным пунктом было его разо- чарование буржуазно-классическим (Гегель) и пролетар- ско-социалистическим (Маркс) движением за свободу. Основной причиной этого разочарования является, как мы уже неоднократно показывали, отсутствие у него под- линно исторического мышления. Маркузе пасует перед лицом сложности диалектики истории и реальности об- щественной жизни. У него отсутствует разумное отноше- ние к прогрессу и реакции, к победе и поражению. Ему кажется, что прогресс наступает недостаточно быстро. По своей сути его диалектика, возникшая как противовес К «лишению диалектики историцизма» и к «механизиро- ванию» диалектики, сама является недостаточно историч- ной, понимает прогресс механистически-эволюционно и впадает в разочарование, если история не соответствует чрезмерным ожиданиям, которые, в свою очередь, про- истекают не из «диалектики» Маркузе, а из его мелко- буржуазного политического настроя. Но ему кажется, что 173 в этом виновна не его теория, а теория Маркса и Энгель- са. Они якобы неправильно интерпретировали историю, ее нужно интерпретировать по-новому. Необходима но- вая «критическая теория». Одиннадцатый тезис Маркса о Фейербахе является неправильным! Следует упомянуть и о том, что гуманизм Маркузе не только делает шаг назад от гуманизма Маркса, Гегеля («Феноменология») и Гете («Фауст»), но и обращается к библейскому мифу о труде, как мучении. Принцип про- изводительности становится отрицанием свободы. НПрав- да, этот принцип в конечном счете все же как-то выра- жает объективные законы нашей жизни, законы произ- водства. Он ограничивает нашу свободу, пока между свободой и объективной необходимостью видят непреодо- лимую пропасть. Но мы уже видели, что в таком случае свобода невозможна не только в историческом, но так-' жё и в логическо-теоретическом смысле. Свободный че- ловек Маркузе находится вне связей, обусловливающих жизнь. Этот человек — лишенный смысла призрак. Маркузе отвергает диалектику свободы и труда пе- ред лицом того факта, что в антагонистическом классо- вом обществе эта диалектика извращена. Лишь труд, идентичный игре, оказывается не отчужденным. Но труд всегда имеет дело с объективной природой и ее объектив- ными законами. Поэтому он содержит в себе нечто боль- шее, чем только элемент субъективности («игры»). Маркс подчеркнул эту диалектику свободного творческого и напряженного труда, показал ее гуманизирующий харак- тер. А у Маркузе в конечном итоге свобода безработна, счастье лишено развития, а прогресс есть застой. Гума- низм Маркузе элиминирует то великое в гегелевской фи- лософии, о котором говорил Маркс,— открытие деятель- ной, активной, продуктивной стороны субъекта. Маркузи- анский человек, в конечном счете, созерцателен. Поэтому в его теории нарушена связь между субъектом и объек- том. Все процессы, обусловливающие жизнь, выпадают из субъекта, возлагаются на автоматические процессы, становятся процессами обособившегося объекта. Более крайнюю форму отчуждения объекта и субъекта трудно себе представить. Наш автор, похвалявшийся полностью «аннулировать» отчуждение, создал теорию самого глу- бокого отчуждения. Она основывается, в конечном счете, на ложной тео- рии культуры Фрейда, которую перенимает Маркузе. 174 В упрощенном виде эта теория гласит, что враждебная жизни человека окружающая нас среда вынуждает нас подавлять инстинкты и заниматься отчужденным трудом. Результатом этого оказывается наша культура. На ней лежит репрессивное клеймо подавления инстинктов. Развитие и накопление культуры оказывается накопле- нием репрессий. Свобода и производительность, являю- щиеся основным признаком этой культуры, внутреннюю логику которой составляет господство, образуют проти- воречие 62. Это и есть порочный круг, из которого вы- рваться невозможно, — правда, лишь в рамках учения Фрейда. Чтобы избежать этой дилеммы, Маркузе покидает — без внутренней причины — фрейдовскую позицию и за- имствует у Маркса некоторые идеи о том, что накопле- ние наших производительных сил в конце концов делает возможным освобождение от необходимого, отчужденно- го труда. Освобождение становится возможным вследст- вие внутреннего развития культуры. Но следует спро- сить, как это может произойти. Согласно импликациям Фрейда, культура и наши действия репрессивны, посколь- ку они порождены подавлением инстинктов, отчуждени- ем. Следовательно, надо бы начать с революционизации нашей структуры инстинктов 68. Но как это сделать? Ри- сование нерепрессивной структуры инстинктов еще не есть революция, а равнозначно выдумыванию утопий. В конечном счете новая теория Маркузе безвыходна. Причина безвыходности этой теории заключается в том, что она на самом деле отрицает роль субъекта, сводя ее на нет в механистически протекающем процессе. Нет больше моста между индивидом и реальностью, посколь- ку индивид существует лишь в воображении, но не суще- ствует согласно внутренним предпосылкам этой теории. Если уж действиями ничего нельзя изменить, то, быть может. можно что-либо изменить, отказавшись от них? Сколь смутно представляет себе это Маркузе в дейст- вительности, свидетельствует его выражение о «катастро- фе освобождения». Это звучит громко, но в действитель- ности — бессодержательная метафора. Разве что если толковать ее в смысле уже известного реакционного бур- жуазного культурно-пессимистического направления (ПГопенгауэр — Ницше — Фрейд — Хайдеггер), которое хотело бы «все опровергнуть»! Правильно, что в классовом обществе вся культура 175 основана на угнетении, на жертвах масс. Но фрейдов- ская теория культуры сама по себе ошибочна. Великие художественные культуры времен рабовладельческого общества, были, например, созданы не рабами, а пред- ставителями господствующих классов. Культуртрегеры были по тому времени «полностью свободными» и прак- тически пользовались неограниченным правом наслажде- ния. Согласно теории Фрейда, эти классы, не нуждав- шиеся в подавлении своих инстинктов, должны были бы быть непродуктивными в области культуры. На самом деле все было наоборот. Кроме того, существовали ису- ществуют культуры, свободные от наложения табу на сексуальность, от тех запретов, которые выработались в нашей культуре в результате иудейско-христианской ре- лигиозности и морали. В этих обществах мы тоже ви- дим, с одной стороны, классы, эксплуатацию и угнетение, а с другой — и высочайшие достижения культуры; то и другое свидетельствует против теории культуры и обще- ства Фрейда. Наконец, в истории редко встречались сис- темы, которые вынуждали массы в такой степени отка- зываться от своих желаний, как фашизм в Германии. Напрасный труд искать формы культуры этого общества, которые соответствовали бы уровню его «репрессий». Те- зис Фрейда, что своим возникновением культура обязана подавлению желаний, является неправильным, каким бы привлекательным он ни казался на первый взгляд. Бросается в глаза, что здесь, как и вообще, Маркузе очень мало говорит о том, как, собственно, может быть достигнута обрисованная им цель. «Великий отказ» есть лишь логическое отрицание. С точки зрения «онтологии», он остается в плоскости исходного утверждения. С точки зрения политической тактики, он является средством борьбы наподобие забастовки. Но, во-первых, сам Мар- кузе, как это мы еще покажем, считает забастовку бес- смысленной. Во-вторых, действительно забастовка, отказ, неучастие есть абстрактное отрицание, не есть еще соз- дание чего-то нового, не есть определенное отрицание. Как ни важна забастовка как средство борьбы, она еще не служит непосредственно созданию нового. Необходимо также подвергнуть методической крити- ке маркузианский «социопсихологизм» (Баран 84). «Со- циопсихологизм» есть замаскированная форма индиви- дуализма. Заимствуя некоторые идеи у старой теории человека и среды, он дуалистически маскирует индиви- 176 дуализм под дуализм. Для социопсихологизма общество не диалектически идентично с человеком, а является ок- ружающей его средой, к которой он должен соответст- вующим образом приспосабливаться. Во-первых, здесь в конечном счете происходит биоло- гизация психических процессов путем сведения их к инстинктам (это — основа фрейдовской метапсихологи- ческой теории общества). Затем производится психологи- зация общества, которая, следовательно, служит средст- вом биологизации общества. Фрейд сам подтверждает этот тезис, когда он говорит, что социология — это по су- ти прикладная психология 85. Гаральд Вессель (ГДР) указывает на доклад Марку- зе в 1966 году на собрании Психиатрического общества в Чикаго по вопросу об агрессивности в современном ин- дустриальном обществе 8. В этом докладе наш автор остановился сначала на роли военно-промьниленных мо- нополий, на их экономических и политических стремле- ниях к господству, как источниках агрессивности. Чрез- вычайно образно он заклеймил формы проявления этой агрессивности. Вессель справедливо критикует Маркузе за то, что в это четкое описание он вдруг для обоснова- ния агрессивности вводит понятие инстинкт агрессивнос- ти. Столь противоречивая характеристика одной и той же проблемы показывает, как Маркузе колеблется меж- ду общественно-научным и психоаналитическим спосо- бом рассмотрения явления. При таком подходе послед- нюю ответственность за агрессию в любое время можно возложить на определенную структуру инстинктов, а не на общественную структуру, и тем самым направить борь- бу против агрессии по неправильному пути. В одном из своих интервью журналу «Шпигель» 97 Маркузе ссылается на одно высказывание Фрейда. Фрейд говорит о хирурге, который природный инстинкт к раз- рушению ставит на службу деятельности, направленной на сохранение жизни. Почему, спрашивает Маркузе, нам не дать разыграться нашему инстинкту к разрушению так, чтобы стереть с лица земли ужасные города, создан- ные капитализмом, и затем вместо них построить новые, более красивые? Тем самым Маркузе соглашается с фрейдовским те- зисом о пластичности наших инстинктов и признает за нами способность контролировать их. Но ведь в этом заключена еще одна проблема: если, как утверждает 17 вслед за Фрейдом Маркузе, подавление инстинктов, на- правление энергии инстинктов в другое русло имеет ре- прессивные последствия, то «переключение» инстинкта разрушения ничего не меняет. Мы воспроизвели здесь, в психологической сфере, ста- рое противоречие: конфликт долга на индивидуалистско- либеральном уровне. Разве это не говорит о том, что ис- ходная индивидуалистско-либеральная позиция метапси- хологической теории культуры Фрейда — Маркузе является ошибочной? Ведь на этой основе указанные конфликты были бы разрешимы лишь в том случае, если бы действительно существовала скрытно заложенная в основе либерального манчестерства предустановленная свыше гармония наших дивергентных индивидуальных действий. Но тогда решение всех проблем было бы уже предопределено заранее и в действительности ничего нельзя было бы решить. Коренные общественные проб- лемы на такой основе обсуждать и решать нельзя. Здесь необходимы методы общественных наук, в том числе в психологии. Общественное нельзя объяснить психиче- ским, а психическое нужно объяснять на основе общест- венного. ПОХОД МАРКУЗЕ ПРОТИВ «СОВЕТСКОГО МАРКСИЗМА» В 1951 году Маркузе возвратился в США из Европы, где он занимал руководящий пост в американской сек- ретной службе, и приступил к работе в том институте Колумбийского университета, который занимался «изу- чением» развития Советского Союза. Этот институт воз- главляли тогда зять Бенеша Збигнев Бжезинский и Иван Свитак, которые оба приложили в последующем руку к развертыванию подрывной деятельности против социа- листического строя в ЧССР. В этом институте Маркузе начал работу над книгой «Общественное учение совет- ского марксизма» 688. В своем благодарственном ‘посвя- щении он указывает, что первую часть этой работы он закончил еще в 1952—1953 годах, то есть еще до «После- словия» ко второму американскому изданию второй книги о Гегеле, и именно в результате работы в Русском институте Колумбийского университета. Вторая часть была написана в 1954—1955 годах, когда Маркузе рабо- тал в Русском исследовательском центре Гарвардского университета. Эта деятельность Маркузе частично фи- 178 нансировалась из фонда Рокфеллера 8. Книга была опуб- ликована впервые в США в 1957 году, второе издание — в 1960; немецкое издание вышло в ФРГ в 1964 году. Как видим, эта работа возникла в годы становления мировой системы социализма, в разгар холодной войны империализма против социализма и агрессивной войны США против Корейской Народно-Демократической Рес- публики. Она возникла тогда, когда империалисты попы- тались после смерти Сталина использовать в своих целях определенные трудности перехода в СССР от методов на- рушения ленинских норм в партийной и государственной жизни к полному восстановлению этих норм. Это был период, когда реставрированный германский империа- лизм приступил к ремилитаризации, когда Советский Союз и другие социалистические страны с крайним на- пряжением сил успешно противодействовали многооб- разным реакционным проискам империалистических сил, прежде всего США. Необходимо учитывать эту истори- ческую и политическую обстановку того периода, чтобы правильно понять, что означало требование Маркузе, чтобы Советский Союз ослабил функции подвергаемого жестоким нападкам социалистического государства в пользу индивидуальной свободы, толкуемой им в буржу- азном духе, и его требование перенести «революцию» в «советскую систему». Маркузе тем самым выступал как глашатай контрреволюции. Объективно его книга служи- ла коренным интересам главной силы империализма — хотел ли этого Маркузе или нет! Приписывать империалистическим стратегам идеоло- гической войны столь великую силу прогноза, будто они уже тогда, в начале 50-х годов, смогли предсказать, какую роль через 15 лет будет играть та социально-фи- лософская и политическая линия, которую тогда разраба- тывал Маркузе и в несколько ином плане Бжезинский, — это значило бы оставить почву марксизма-ленинизма. В начале 50-х годов подобные взгляды в планах империа- лизма играли еще «второстепенную роль». Позднее, на- чиная с «эры Кеннеди», в связи с изменением соотноше- ния сил в результате дальнейшего укрепления социализ- ма, эти некогда «второстепенные» формы идеологии стали приобретать первенствующее значение, оказывая более утонченное дифференцированное воздействие. Ли- ния Бжезинского была при этом возведена в ранг веду- щей идеологии и политики американского империализма, 179 Во избежание недоразумений заметим, что мы отнюдь не смешиваем в одну кучу взглялы Маркузе, Бжезинско- го и Свитака, не считаем их равнозначными инструмента- ми империалистической идеологии и политики. Это было бы сомнительно прежде всего в отношении более поздних произведений Маркузе и его роли в современный период. Речь идет скорее о том, что развитые в книге «Советский марксизм» идеи в середине 60-х годов послужили извест- ным подспорьем для некоторых империалистических стратегов, ратовавших за «более гибкие» методы «раз- мягчения» социализма, а также для мелкобуржуазных левых, но объективно антисоциалистических движений. Совершенно очевидно, что эти идеи прививали «иммуни- тет» левым мелкобуржуазным движениям против реаль- ного социализма. | Объективно это служит целям защиты существующей империалистической системы. Многие места книги Маркузе совершенно четко сви- детельствуют о том, что ее нужно отнести к категории попыток обоснования «третьего пути». Так, Маркузе пря- мо критикует марксистов-ленинцев за то, что они «никог- да не признавали подлинной третьей альтернативы в отношении и социализма, и капитализма...» 0. Он сам считает подтверждением правильности своих взглядов именно тот факт, что они находятся на линии этой «треть- ей альтернативы». И поэтому, мол, в Советском Союзе его книга была осуждена как буржуазная пропаганда, а в Соединенных Штатах она была отклонена ультраправы- ми как слишком «позитивная» в отношении Советского Союза. «В этих противоречиях, — пишет Маркузе,— я ус- матриваю указание на то, что добился некоторого успеха в попытке освободиться от пропаганды холодной войны и представить относительно объективный анализ, осно- ванный на подкрепленной доказательствами интерпрета- ции исторического развития» 71. Маркузе следовало бы, собственно, знать, что это его заявление не аргумент. Романтические критики раннего капитализма подвергались нападкам как со стороны идеологов капитализма, так и со стороны первых социа- листов, тем не менее не они были носителями историче- ской, общественной, гуманистической истины. Считать реакцию, исходящую как от врагов, так и от друзей, аргу- ментом а& Бопипет, конечно, интересно, но это не дока- зательство ни истины, ни фальшивости тех или иных 180 взглядов. Здесь речь идет о вопросах, которые требуют более серьезного рассмотрения. Маркузе всегда — в том числе и в «Советском марк- сизме» — подвергал нападкам монополистическую тен- денцию к ликвидации демократии 72. Но ведь такая кри- тика еще не является признаком социалистической пози- ции, ибо она вполне согласуется и с буржуазно-индиви- дуалистической позицией. Правда, она должна встретить сопротивление реакционных сил, которые в политике и идеологии открыто отражают антидемократические, мо- нополистические тенденции. Маркузе подвергался напад- кам также и со стороны этих сил, поскольку многие фор- мулировки его книги создают впечатление, будто он при- знает советскую политику разрядки напряженности. Нов то же время Маркузе призывал СССР к одностороннему разоружению ?3. И это писалось им в обстановке 1952— 1953 годов. Итак, не США, а СССР якобы угрожал ми- ру! И эту «угрозу» Маркузе предлагал «снять» капиту- лянтской политикой. Но это же означало бы не только разоружить социализм, но и требовать, чтобы он сам се- бя уничтожил, ибо социализм был и остается именно как социализм тем, что капиталистические силы расцени- вают как политическую угрозу для себя. Более того, Со- ветскому Союзу достаточно уменьшить свое вооружение и вместо этого улучшать жизнь своего народа, как Ва- шингтон — по словам Маркузе — тут же, в свою очередь, прекратит грозить атомной бомбой. На практике этот аргумент означает, будто Трумэн, Аденауэр и им подоб- ные ничего так более страстно не желали, как улучше- ния жизни населения Советского Союза, а сами и не по- мышляли ни о какой гонке вооружений! Вот в чем смысл маркузианской аргументации, и она соответствует инте- ресам уже самой примитивной, антисоветской пропаган- ды холодной войны. Правда, подобные примитивные высказывания, при- украшивающие империализм, в книге Маркузе встреча- ются редко. Многие места в ней создают впечатление, будто даже Маркузе убежден в правильности советской политики разрядки напряженности 7%, за что его и осуж- дали наиболее ярые сторонники политики холодной войны. - Но все это было и остается возможным на буржуаз- но-индивидуалистической почве, в рамках левобуржуаз- ного варианта «третьего пути». Этот вариант допускает 181 даже еще более гибкую форму критики «советского марк- сизма», которая, как показывает практика, более «эф- фективна», чем примитивный антикоммунизм, и которая особенно оказалась действенной среди уже упоминавших- ся нами кругов антиавторитаристов. Приступим к критическому разбору всей книги. Мар- кузе кратко излагает гегелевскую и марксову теорию ис- торической закономерности, заканчивая ее своим, на по- верку, антропологическим толкованием исторического материализма: историческая детерминированность есть человеческая детерминированность 75. Люди — вот «дей-. ствующая сила истории, они выдвигают альтернативы и принимают решения» 76. О том, насколько Маркузе фальсифицирует марксов детерминизм в сторону индетерминизма и субъективиз- ма, свидетельствует и следующее его замечание: «Смо- жет ли в конце концов общий технико-экономический базис (марксово понимание экономического базиса охва- тывает, однако, не только техническую сторону произво- дительных сил, но такжеиих человеческую сторону, их отношения в производственном процессе: производствен- ные отношения. Мы указываем на это лишь для того, что- бы показать, как в руках Маркузе искажаются основные категории Маркса. Р. Шт.) проложить себе дорогу че- рез различные общественные институты и вопреки им или же последние и впредь будут увеличивать различие в применении производительных сил в обеих системах? (Согласно марксовой теории, технико-экономический ба- зис, как таковой, является «нейтральным» и доступен как социалистическому, так и капиталистическому примене- нию, причем определит это исход классовой борьбы. Это положение очень хорошо разъясняет границы марк- сова «детерминизма»)!» 77. Приведенная формулировка очень четко определяет границы именно маркузианского понимания Маркса! В своем предисловии к «Критике политической экономии» Маркс дал краткий набросок своей исторической теории. Для обсуждаемого здесь вопроса важно указать на то, что Маркс подчеркивал зависимость общественных про- изводственных отношений от материальных производи- тельных сил. Он ясно указывал, что противоречие меж- ду материальными производительными силами и произ- водственными отношениями составляет основу революции, и подчеркивал, что общественная формация никогда не 182 погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора. Новые производственные отношения никогда не приходят на смену старым раньше, «чем созреют материальные усло- вия их существования в недрах самого старого общест- ва» 78. Человечество ставит себе всегда только такие за- дачи, для решения которых материальные условия уже существуют или, по крайней мере, находятся в процессе становления. Эти формулировки Маркса совершенно определенно показывают, что действия субъекта определяются объ- ективными, материальными условиями и в этом плане вполне детерминированы. Более того, эти формулировки показывают, что производственно-техническая сторона материального базиса у Маркса отнюдь не нейтральна в том абсолютном смысле, в котором нас пытается убедить Маркузе. Во-первых, существует взаимосвязь между про- изводственно-техническими и человеческими компонента- ми производительных сил, а во-вторых, и между этими производительными силами и производственными отно- шениями. Го своей внутренней взаимосвязи определен- ные производственные отношения могут стимулировать или тормозить развитие производительных сил. Поэтому совершенно неправильно утверждение, будто капитализм и социализм имеют одинаковый производственно-техни- ческий базис. Это может быть правильным внешне, «фе- номенологически», если рассматривать современный ка- питализм и современный социализм, но надолго ли? Уже в отношении производительных сил это не соответствует действительности. Не только потому, что при социализме их человеческие «компоненты», например, благодаря их социалистическому участию в решении всех основных во- просов, а также вследствие совершенно иной системы образования играют качественно иную роль, но и благо- даря иному отношению к природной стороне производи- тельных сил. Сравните грандиозные мероприятия, прово- димые в СССР в целях защиты и сохранения природы с процессами ее хищнического уничтожения в капиталисти- ческих странах. Наконец, верно и то, что современные производительные силы перерастают и уже переросли рамки капитализма, в результате чего капиталисты вы- нуждены прибегать к таким формам их использования, которые противоречат принципу частной собственности на средства производства, этому основному производст- 183 венному отношению капитализма (например, государст- венно-монополистическое регламентирование, планифи- кация и т. п.). Последствия отождествления производственно-техни- ческой базы капитализма и социализма, недифференци- рованного подхода к оценке принципиальных обществен- ных процессов мы рассмотрим более подробно при анали- зе маркузианской теории «одномерности» и обоснования ею «третьего пути». Маркузе затем фальсифицирует развитие в Советском Союзе. Он вновь концентрирует свою аргументацию на следующих проблемах. (При этом знаменательно то, как еще в 1952—1953 годах этот специалист по психологиче- ской войне американского империализма своей аргумен- тацией предвосхищает теоретическое содержание совре- менного маоизма, с той лишь разницей, что он не обви- няет революционеров в предательстве, а изображает их жертвами объективных, неизбежных процессов.) Победа революции в экономически и социально сла- боразвитых странах, утеря индустриальным пролетариа- том развитых капиталистических стран революционных потенций 79, изменение во внутреннем и внешнеполитиче- ском положении страны победоносной революции в ре- зультате действия ряда факторов обусловили смещение рабочего класса с позиции решающей социальной силы в пользу крестьян и, соответственно, перенос центра ре- волюционного процесса с развитых капиталистических (западных) стран на аграрные страны Востока (здесь, как и в других местах, мы уже находим центральные те- мы нынешней политической теории Маркузе),— и выну- дили Советский Союз быстрыми темпами проводить ин- дустриализацию, ориентироваться на сосуществование со стабилизировавшимся капитализмом. Отсюда якобы пе- ред «советским марксизмом» возникли сложные теорети- ческие и практические проблемы. Если для Маркса про- летариат еще был носителем революции, то капиталисти- ческое развитие якобы привело к «коренному изменению отношений между двумя враждующими классами», в ре- зультате чего «пролетариат упустил возможность высту- пить как революционный класс. Появление этой альтер- нативы является, пожалуй, самым решающим фактором в развитии советской страны» 85. «Советский марксизм», по утверждению Маркузе, ви- дит в различии, которое проводил Маркс между непо- 184 средственными и действительными интересами рабочего класса, исходный пункт для решения новых проблем. Бытие, конечно, определяет сознание, но не механически. Пролетариат, конечно, отрицает капитализм, но не авто- матически. «Класс в себе» — это еще не «класс для се- бя» 81. Более того, необходимо извне привносить классо- вое сознание в рабочий класс, что и приводит к опреде- ленной роли партию, которая должна выступать вместо пролетариата. Затем Маркузе обращается к фальсификации возник- новения ленинизма. Ленинизм он изображает как попыт- ку спасти теорию о революционной роли пролетариата в условиях, когда пролетариат все больше и больше инте- грируется в империалистическую систему. В этих целях, пишет Маркузе, Ленин, с одной стороны, создал теорию об оппортунизме, с другой стороны, теорию об авангарде класса. Но Ленин якобы, не предполагал 82, что капита-' лизм сможет оказать столь широкое воздействие на про- летариат в направлении его интеграции, и не заметил, что еще до первой мировой войны болыпинство пролетариата развйтых индустриальных стран, а не только рабочая аристократия, все больше «иммунизировалось» от социа- листического влияния. Во всяком случае именно так тол- кует Маркузе возникновение ленинизма, относя к его теоретическим признакам следующие моменты: переме- щение революционной силы с классово-сознательного пролетариата на партию как авангард класса; подчерки- вание роли крестьянства как союзника пролетариата; учет того, что стабилизация империалистического капи- тализма будет продолжаться, а «зрелый пролетариат вы- сокоразвитых промышленных стран» будет находиться под влиянием реформизма; переход функций субъектив- ного фактора революции к партии, которая принимает характер организации профессиональных революционе- ров, стоящей над пролетариатом; строительство социа- лизма в одной стране и политика сосуществования со стабилизирующимся капитализмом, поскольку пролета- риат Запада — вопреки своим непосредственным и под- линным интересам — не идет к революции 83. Это описание «ленинизма» предполагает, хочет того Маркузе или нет, старую теорию об одновременном на- чале социалистической революции в развитых капитали- стических странах. Таким образом, игнорируется кон- кретное развитие капитализма в эпоху империализма, а 185 также проблема революционной ситуации. Маркузе игно- рирует и выводы Маркса и Энтельса о роли партии и союза с крестьянством 84. Во-вторых, эта концепция со- держит механистическое понимание отношения стихий- ного и социалистического сознания, а также отношения класса и партии. На основе такого «понимания» марксиз- ма, направленного и против Ленина, и против Маркса, Маркузе формулирует свои критические тезисы против роли партии. Оба эти комплекса проблем свидетельству- ют о том, что Маркузе стоит на правооппортунистических, каутскианских позициях, а также на позициях элиты 85. Из второго комплекса проблем — непризнания диа- лектики стихийного и социалистического сознания — час- тично проистекает также его механистический тезис о ма- нипуляции сознания, который объективно служит оправ- данию правооппортунистических лидеров социал-демо- кратии. Построенная на этих положениях политика «третьего пути» оказывается на деле перевернутым правым, то есть левым оппортунизмом. | Ленинское учение, утверждает Маркузе, обосновыва- ет «советско-марксистское» господство партии над клас- сом, превращение класса из субъекта в объект действий. Этот тезис он пытается обосновать ссылками на якобы имеющиеся «ошибки» в ленинском учении о пролетариа- те, оппортунизме и капитализме. Маркузе считает тео- рию Гильфердинга (и Каутского) об империализме и о социальных корнях оппортунизма лучшей, чем данный В. И. Лениным анализ этих явлений. Гильфердинг и Ка- утский увидели, что империализм. расширив до невидан- ных размеров сферу своего господства, смог в значитель- ной степени установить контроль над противоречиями капиталистической системы, обеспечивая прибыли для господствующих классов и высокий уровень зарплаты для «своих» рабочих за счет усиления эксплуатации внешних рынков и населения вне своей сферы господст- ва 86. Это якобы те стабилизирующие факторы, которые особенно эффективно использовались прежде всего после второй мировой войны 87: благодаря этому удалось обуз- дать противоречивые интересы конкуренции. К этому вы- нудило капитализм основное противоборство — конфликт между Востоком и Западом. Этому служат международ- ная политическая экономия и регламентирование произ- водства. Мы находим тут в зародыше концепцию ЕЭС. и 186 планификации, которые были разработаны в Соединен- ных Штатах в 1952—1953 годах. Одновременно, пишет далее Маркузе, рабочие, с международной точки зрения, раскололись на внутренний и внешний пролетариат. При- чем последний состоит из пролетарских и полупролетар- ских классов города и деревни вне и внутри конкретных сфер господства, то есть из классов, которые не получают никакой пользы от «перестройки» внутри системы 88. Мы вновь подошли к «истоку» теории «одномернос- ти» и политики «третьего пути», который вместе с тем яв- ляется и истоком маоистской концепции. Их исходный пункт — «радикализация» теории оппортунизма. Такой псевдорадикализм мы встречали у Маркузе с самого на- чала. Давайте посмотрим, к чему приводит этот псевдо- радикализм! Он оправдывает оппортунизм, изображая его как дело масс. Здесь мы имеем дело с ультралевой версией теории Бернштейна. Капитализм сглаживает ан- тагонизмы — вот и все. То, что не существует механики революционного классового сознания, наш «радикализа- тор» диалектики не видит. Не хочет он признать и того, что стихийное сознание неизбежно остается буржуазным сознанием, иначе он должен был бы признать ленинскую теорию субъективного фактора партии, против чего мел- кобуржуазный интеллектуал, как правило, всегда вос- стает. Не понимает Маркузе также и того, что отсюда проистекает необходимость вести идеологическую клас- совую борьбу, в чем как раз и должна состоять главная задача партии, которая таким образом должна заботить- ся об образовании революционного классового сознания, по крайней мере у наиболее активной, передовой части рабочего класса. С одной стороны, Маркузе «с ультра: левых позиций» критикует низкий уровень сознания масс, Но с другой стороны, он против создания инструментов для формирования сознания пролетариата, хотя он пре-. красно знает силу буржуазных средств манипулирова- ния и подвергает их критике. Если бы Маркузе призна- вал все это, он должен был бы выступить с критикой деятельности социал-демократического. руководства, в том числе и своих учителей Гильфердинга и Каутского, чего, однако, он не делаетс 1941 года. Более того, теоре- тической основой «радикализации» теории как раз и яв- ляется та механистическая политическая экономия Каут- ского и Гильфердинга, которую он якобы некогда соби- рался критиковать. В своей теории оппортунизма и 187 революции Маркузе использует, правда в несколько из- мененном виде, также теорию накопления Розы Люксем- бург и ее теорию «третьей» среды, как это делал в свое время молодой Лукач. У Маркузе главный центр рево- люции перемещается на это «третье» сословие, потому что оно еще недостаточно интегрировано в развитом ка-` питализме. Это обстоятельство одновременно показывает И сущность его диалектики: решающее значение имеют не внутренние, а внешние противоречия системы. То же самое проделывали с диалектикой механисты Богданов и Бухарин! Обратимся вновь к самой книге Маркузе. Маркузе поступает по-своему последовательно в своей клевете, отрицая социалистический характер Октябрьской рево- люции 89 и, следовательно, оспаривая тот факт, что в Советском Союзе построен социализм. Тем самым он пы- тается создать впечатление, будто «революционизация» «советской системы», которую он требует, является не контрреволюционным шагом, а шагом «вперед» по на- правлению к «истинному» социализму. Чтобы обосновать этот тезис, он цитирует даже высказывания Ленина, в которых говорится о сложной диалектике союза в период от победы революции в октябре 1917 года до начала интервенции летом 1918 года и указывается, какую роль сыграла интервенция при переходе к социализации про- мышленных предприятий. На основе этого Маркузе де- лает вывод, будто Октябрьская революция не была со- циалистической, и пролетарский этап революции начал- ся лишь летом 1918 года 95. Маркузе проходит мимо того факта, составляющего существо вопроса, что хотя по времени крестьянская ре- волюция предшествовала экспроприации промышленно- го капитала, однако это происходило в условиях созда- ния диктатуры пролетариата. Маркузе видит лишь бы- лую отсталость России, и именно из этого исходит его аргументация. Он не видит степени концентрации капи- тала в России, сосредоточения масс рабочих на крупных предприятиях, игнорирует всю политическую и социаль- ную сторону проблемы революции, то есть он, прибегая к старому приему, рассматривает революцию прежде все- го как механику внешних экономических процессов, тщет- но ищет химически чистую социалистическую революцию и таким образом доходит до отрицания социалистическо- го характера Октябрьской революции. 188 В основе этого отрицания также лежит его игнориро- вание проблемы партии, борьбы против онпортунизма, разработки новой ленинской теории революции, под- твержденной практикой. Маркузе не подвергает серьез- ному анализу ни один из главных аргументов Ленина: неравномерность империалистического развития, теорию о возможности революции в одной, отдельно взятой стра- не, ленинскую теорию о внутренних противоречиях и их взаимосвязи с внешними противоречиями и вытекаю- щий отсюда вывод Ленина о том, что Россия была тем наиболее слабым звеном в цепи империализма, которое можно было прорвать. Невежество Маркузе относитель- но этих проблем является по существу следствием его недостаточно исторического и недостаточно общественно- научного подхода к общественным процессам. Такое абстрактное теоретизирование Маркузе имеет серьезные последствия. Разработанное им понятие революции ис- ключает реформу, клеймит ее как антиреволюционный акт. Он приверженец «катастрофического» развития, в том числе и самого этого термина. (Хотя в нарисованной им картине капитализма, столь легко справляющегося со всеми противоречиями, всего несколько лет спустя после катастрофы второй мировой войны полностью отсутству- ет именно эта ужасная катастрофа!) Если рабочий класс в развитых капиталистических странах в условиях государственно-монополистического капитализма прово- дит тактику коренных реформ, то Маркузе видит в этом переход на позиции «демократического реформизма» 91. Наш «радикализатор» всех вопросов не видит действи- тельную проблему политики, действительные вопросы борьбы за власть, пути к власти. Он не понимает или не хочет понять, что революция зависит от того 92, насколь- ко удастся привлечь на ее сторону массы, и чтобы при- влечь на сторону: революции большинство народа, а не только пролетариата, необходимо разработать стратегию, которая как раз способствовала бы переходу этих масс на революционные позиции. Наш «радикализатор» недо- волен «реформами», которые, с одной стороны, создают условия для перехода масс на революционные позиции, а с другой — будучи завоеванными в результате массо- вой борьбы — вполне позволяют нанести удар по наибо- лее важным пунктам системы государственно-монополи- стического канитализма. Александр Герцен однажды ска- зал о своем друге Бакунине, что он не слишком долго 189 утруждает себя исследованием обстоятельств, а взирает лишь на отдаленную цель, принимая второй месяц бере- менности за девятый. Эти слова очень тонко выражают сущность умонастроения анархизма, которая часто встре- чается у Маркузе. Это — бернштейнианство наизнанку. Если бернштейнианство подчеркивало цель ради «обстоя- тельств», то анархизм перечеркивает «обстоятельства» ради цели. Итак, для Маркузе «советско-марксистская» теория и практика не являются более революционными и маркси- стекими, ибо не является более марксистским и револю- ционным рабочее движение развитых промышленных стран, включая коммунистические партии. Всюду якобы образуется новая рациональность, которая и в СССР в действительности является рациональностью индустриа- лизации и очень схожа с капиталистической рациональ- ностью. Мы якобы здесь имеем дело с конвергирующим развитием, советское общество сближается с капитализ- мом. Но поскольку Маркузе осуждает «капитализм», то он осуждает также и эту конвергенцию. Этому надо вос- препятствовать, проведя «революцию» внутри социа- лизма. Но если посмотреть поближе, что должно быть прине- сено в жертву этой «революции», то оказывается, что речь идет о государственной власти и социалистической экономике, то есть о том, что составляет само существо социализма. Контрреволюция выдает себя за подлинно социалистическую «революцию». «Параллельно с коренным различием между запад- ным и советским обществом идет сильная тенденция к их сближению. В обеих системах проявляются общие черты позднеиндустриальной цивилизации: централизация и регламентирование приходят на смену индивидуальной экономике и автономии, конкуренция организуется и ра- ционализируется; имеется общее господство экономиче- ской и политической бюрократии; народ унифицируется с помощью «средств массовых коммуникаций», индуст- рии развлечения и воспитания. Если эти средства оказы- ваются эффективными, тогда можно гарантировать в конституции демократические права и институты и под- держивать их, не опасаясь злоупотребления ими против системы» 93. Здесь уже четко обнаруживаются дальнейшие конту- ры .более поздней теории «одномерности». Господствую- 190 щие и угнетенные, и те и другие, при сохранении разли- чий между ними, в одинаковой степени подчинены господству технического прогресса в производстве, рас- пределении и коммуникации 9. Безвозвратно уходят не- зависимость и стихийность индивида. Проведение свобод- ного от работы времени манипулируется в интересах вос- становления рабочей силы %. Если социализм, как он ‘есть, не лучше, чем капита- лизм, как он есть, то для чего же тогда нести тяготы политической, революционной борьбы, подполья, жертвы? Все это бессмысленно. Этот «утонченный» вид антисо- циализма и проповедует Маркузе, прикрываясь рассуж- дениями о том, что ему известен иной, лучигий социализм. Мы имеем здесь дело с абстрактной, выдающей себя за этическую аргументацией, полностью отказывающейся от действительного анализа конкретных национальных и интернациональных условий классовой борьбы, строи- тельства социализма. Эта аргументация столь «ради- кальна», что рекомендует Советскому Союзу в условиях атомной угрозы и политики атомного шантажа со сторо- ны США, наконец, серьезно подумать и об отмирании государства! Внутренняя консолидация этой системы, утверждает Маркузе, вызывает в качестве ответной ре- акции мобилизацию противостоящей ей системы, что, ко- нечно, правильно. Только Маркузе ставит вверх ногами отнощение между причиной и следствием. Кроме того, он игнорирует тот факт, что для развития системы в конеч- ном счете первостепенное значение имеют ее внутренние противоречия. Маркузе ищет отражение клеветнически изобретенного им «щекотливого» положения «советского марксизма» специально и в его теории диалектики 8. Эта теория якобы превратилась по существу в «консервативное и умозрительное учение», утратив свои революционные ас- пекты. Если «советский марксизм» вынужден исходить из факта интеграции рабочего класса, то теория его все же не может отказаться от постулата о революционной роли пролетариата; если это учение, кроме того, не желает ограничивать диалектику только капиталистическим об- ществом с его антагонизмами (а в своей работе «Разум и революция» Маркузе декретирует такое ограничение как необходимое), то тогда он должен в отношении соци- ализма дополнить диалектику антагонистических проти- воречий диалектикой неантагонистических противоречий 191 и в отношении капитализма постулировать своего рода естественный закон развития, который действует даже тогда, когда отпадает субъект развития — пролетариат. При этом партия должна выступать как познающий эти законы субъект, принимающий решения о действиях, вы- текающих из этих законов. Результатом является «совет- ско-марксистская» диалектика, которая находит свою основу в независимой от субъекта «диалектике приро- ды» — лишенной историзма, закостеневшей диалектике. Мы учитываем, что в основу этого тезиса первоначаль- но был положен правильный антимеханистический мо- мент. Нельзя также оспаривать и то, что иногда имели место догматические тенденции, действовавшие в направ- лении схематизации диалектики. Но это отнюдь не оправ- дывает тезис Маркузе, будто признание объективных общественных законов означает лишение диалектики ис- торизма и ее закостенение. Маркузе не спобобен понять диалектику объективного и субъективного фактора. Маркузе все больше релятивирует марксизм: «Не су- ществует никакой марксовой теории, которую, в соответ- ствин со смыслом, можно было бы назвать «мировоззре- нием» для некапиталистических обществ, будь то социа- листические или несоциалистические. Не существует никакой марксовой теории социализма, поскольку антаго- нистическо-диалектические законы, господствующие в до- социалистической истории, неприменимы к истории сво- бодного человечества, и теория не может заранее пред- определять законы свободы... Исторический в основном характер марксовой теории исключает неисторические обобщения» 97. Но если бы это было так, то по какому праву Маркузе «определяет» нашу будущую структуру ИНСТИНКТОВ? Его представления об историзме по-прежнему являют- ся хайдеггеровскими. Переход от одного исторического этапа к следующему возможен лишь в смысле хайдег- геровского тотального «опровержения» существующего. Что касается конкретного содержания аргументации, то следует сказать, что Маркс действительно не оставил после себя никакого завершенного труда о социалистиче- ском общественном строе. Тем не менее, сделанный Мар- кузе отсюда абсолютизированный вывод ложен. В «Мани- фесте Коммунистической партии», в «Капитале», в «Кри- тике Готской программы», в адресах Генерального совета о Парижской Коммуне, в адресе Учредительному конгрес- 192 су`Т Интернационала, в «Анти-Дюринге» содержится столь много принципиальных и одновременно системати- зированных замечаний о социализме, что было бы вернее сказать, что Маркс и Энгельс оставили нам объективно обоснованные критерии того, что обязательно относится к социализму. Утверждения Маркузе являются непра- вильными и с методологической точки зрения: Маркс был сторонником гегелевской формы отрицания. Диалектичес- ким путем из «Капитала» Маркса можно сделать сущест- венные выводы о социализме. Кроме того, Маркс показы- вает, что в.экономике имеются законы одной формации и законы многих формаций, а также такие законы, кото- рые присущи всем общественным формациям. Маркс формулирует даже законы, которые будут действовать лишь при социализме или коммунизме (смотри «Критику Готской программы»). Уже в произведениях молодого Маркса мы находим важные высказывания относительно теории и практики социализма. Так, в «Экономическо- философских рукописях» Маркс, например, подчеркивал, что недопустимо смешивать социализм с мелкобуржуаз- ной уравниловкой. В работе против Прудона (1847 г.) находим указания на то, что при социализме законы диалектического: перехода не ведут к политической рево- люции 8. Итак, имеются многочисленные принципиальные высказывания Маркса и Энгельса о социализме, о его законах и диалектике. Нужно лишь приложить усилия, чтобы без предубеждений изучить соответствующие про- изведения Маркса и Энгельса. Несостоятелен также и тезис Маркузе о том, будто социализм представляет собой совершенно иной вид строя, в котором нет вообще никаких законов. Здесь мы имеем дело лишь с другим способом непризнания марку- зианской «диалектикой» взаимосвязи количества и каче- ства, прерывности и непрерывности. С этим мы уже стал- кивались, начиная с первой работы Маркузе. Разница лишь в том, что Маркузе теперь выдает свои взгляды за взгляды Маркса и с такой узурпированной позиции ведет борьбу против «советского марксизма», то есть «от имени Маркса» против марксизма современности — про- тив ленинизма. Ему стоило бы только прочитать «Крити- ку Готской программы» с методологической точки зре- ния, чтобы увидеть, что Маркс, анализируя законы пере- хода от капитализма к социализму, отрицает тезис об исключающем преемственность разрыве S. 7—527 193 Тем не менее, Маркузе вновь постулирует существова- ние двух принципиально различных видов общественной диалектики, утверждая, что лишь в классовом обществе действует детерминистская диалектика '9. Недетермини- стская диалектика действует при социализме. Правда, он ничего не может сказать нам о том, что же представляет собой эта индетерминистская диалектика. Диалектика без своих собственных детерминантов — это противоречие в себе самом. Недетерминированное не существует, оно относилось бы к сфере модуса непознаваемого, необра- батываемого, несуществующего. Для Маркузе детерминизм сам по себе достоин осуж- дения. Мелкобуржуазный, со всех сторон детерминиро- ванный индивид хочет, наконец, быть свободным. По- скольку он уже при капитализме всесторонне «подвергал- ся регламентациям», то он не желает испытывать «детерминацию» еще и при социализме. Он хочет быть свободным в смысле полной автономии. Он и марксизм истолковывает так, что превращает его в теорию полной автономии, которая достигается, как только будет унич- тожен детерминирующий (ибо он есть овеществленный, отчужденный) капитализм. Такой марксизм признают все антиавторитаристы, ибо тем самым они признают исклю- чительно только самих себя, исключительно только чис- тый, неподдельный, анархистский индивидуализм. В этом антидетерминистском аргументе можно было бы увидеть нечто позитивное, и в этом могло бы заклю- чаться рациональное зерно «поисков» Маркузе подлинной свободы индивида, если при этом анализу подверглось бы новое соотношение сознательности и стихийности при социализме; если бы было показано, что при социализме объективные общественные законы действуют не слепо; что, наоборот, характерно тут сознательное формирование всех процессов на основе все более глубокого, полного, конкретного познания этих закономерностей; что благо- даря собственной, сознательной деятельности на основе познанных объективных законоь общество и индивид становятся все более свободными; что этот процесс ведет к снятию овеществления. Но как раз такого дифференци- рованного анализа мы у Маркузе не находим. Он зани- мает индетерминистскую позицию «в себе». «Диалектика превращается в закостеневший... «есте- ственный процесс».., в котором стоящие над индивидами объективные законы господствуют не только в капитали- 194 стическом, но и в социалистическом обществе»!01, — утвер- ждает Маркузе. Таким образом, советское общество точ- по так же, как капитализм, убивает стихийность индиви- да 10°, У него имеется нечто решающее общее с капитализмом: ориентация на развитие производительных сил, отделение непосредственных производителей от кон- троля за этим развитием. Поэтому это — не социализм, и Октябрьская революция не была социалистической ре- волюцией 193. Маркузе псевдоматериалистически обосно- вывает конвергенцию социализма и капитализма на при- мере конвергирования и явлений надстроечного характе- ра, прежде всего на примере этики. «Обоснованию» этого тезиса посвящена вторая часть его книги, где утверждается равноценность капиталисти- ческой и социалистической этики. Маркузе ставит на одну доску капиталистическую этику производительности и со- циалистический принцип производства, который к тому же он путает с принципом производительности, утвер- ждая, что оба эти принципа ограничивают свободу. Осно- вой этой аргументации служит данное Максом Вебером толкование капитализма, ибо Маркузе толкует и капита- лизм, и «советское общество» как порождение одного и того же способа мышления; этот способ мышления некри- тически, «идеологически» объявляет «рациональность» технологического, производственного аппарата руководя- щим принципом построения своих этических принцинов. Важно обратить на эту аргументацию особое внимание, поскольку она используется также сторонниками «гуман- ного» социализма и группой журнала «Праксис» в борьбе против марксистов-ленинцев. В этой аргументации прежде всего содержатся факти- ческие ошибки. Принцип производительности в действи- тельности не является основным принципом социалисти- ческой этики. Руководящий принцип социалистической этики выражен в положении «Кто не работает, тот не ест!». Этот принцип в условиях человеческой жизни, основой которой является труд, и когда ведется борьба против эксплуатации, является глубоко гуманным. Сле- дующий принцип социалистической этики, производный от первого, гласит, что каждый работает для общества по своим способностям, а общество создает ему условия для свободного развития его способностей в пределах эконо- мически возможного. Это также глубоко гуманистическое решение. Принцип распределения произведенных товаров 7* 195 по труду является принципом распределения. Но посколь- ку распределению подлежит лишь то, что должно быть сначала произведено, то социалистический принцип рас- пределения является производным от производственного принципа, то есть он не может быть основным принципом социалистической этики. Как в условиях социализма можно распределять по-другому, более справедливо, этого Маркузе нам сказать не может. С 1932 года ему известна критика, которой подверг молодой Маркс мелко- буржуазный уравнительный принцип распределения: «Этот коммунизм ставит лишь на место индивидуальной частной собственности «всеобщую частную собствен- ность»; он желает «уничтожить все то, чем, на началах частной собственности, не могут обладать все»; он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т. д. Непо- средственное физическое обладание представляется ему единственной целью жизни и существования; категория рабочего не отменяется, а распространяется на всех людей» — и, цитируя эти слова К. Маркса, Маркузе писал: «..Этот коммунизм является для Маркса лишь простым «отрицанием» капитализма и как таковое стоит с ним на той общей им плоскости, которую Маркс хочет оконча- тельно срыть» '94. В «Немецкой идеологии» и в «Коммуни- стическом Манифесте» эта критика коммунизма всеоб- щего распределения общественной бедности развивается дальше. Маркузе, разумеется, известна и работа Маркса «Критика Готской программы», в которой излагается диалектика принципа распределения в условиях социализ- ма и коммунизма. Наш автор открыто с этим не полеми- зирует. Но как можно иначе понимать еГо критику соци- алистического принципа распределения по труду, как не возвращение к мелкобуржуазной уравниловке? Маркс убедительно доказал, что принцип распределе- ния по труду является частью материальных компонентов: процесса всестороннего развития производительных сил, в ходе которого будут приведены в действие все источни- ки общественного богатства и принцип распределения по труду можно будет заменить принципом распределения по потребностям. Это будет означать важный, качественно новый прогресс в свободе человека. Аргументация Маркузе содержит и множество других ошибок. Как может социалист, а ведь Маркузе выдает себя за социалиста и даже за марксиста '°, забывать 196 о том, что принцип производительности при капитализме ничего не имеет общего с вышеописанным принципом социализма? Как мог бы социалист не заметить того, что даже принцип социалистического производства, который скорее всего можно было бы «сравнить» с капиталисти- ческим принципом производительности, не идентичен и не может быть идентичным с принципами антагонистическо- го классового общества, которое в антагонистическом смысле искажает даже «рациональное», например логику производства? Как можно не заметить, что отсюда сле- дуют принципиально различные тенденции? Маркузе раз- рывает внутреннюю диалектическую взаимосвязь между продуктивностью и свободой при социализме. Он не хочет признать, что растущие способности решающей произво- дительной силы — человека являются условием увеличе- ния его доли в растущем совокупном общественном про- дукте. Он хочет иметь коммунизм, но не желает идти по пути к нему. Как можно в принципе приравнивать куль- турную политику, ориентированную также на социалисти- ческий принцип производства, к изображенной Максом Вебером капиталистической этике производительности, точнее к капиталистическому принципу эксплуатации? Так можно поступать, если анализировать феноменоло- гически, поверхностно. Поверхностность — вот глубокая причина отождествления критики капитализма и социа- лизма теоретиками «конвергенции» обеих систем и «тре- тьего пути». Поэтому-то это отождествление используется защитниками существующей империалистической систе- мы, ибо такие тезисы являются «замечательной» статьей буржуазного экспорта в социалистические страны, как 0б этом в новейшее время свидетельствует тот факт, что некоторые ревизионистские философы в Праге и Загребе брали их на вооружение. В конечном счете, в основе этой аргументации Марку- зе лежит отрыв этики, счастья, с одной стороны, от тру- да — с другой. Речь идет о том виде этики наслаждения, который или выработали идеологи непроизводительных классов, или в котором отражается бессильный протест тех эксплуатируемых слоев, которые способны увидеть лучшее будущее лишь в представлениях о рае или о меч- те-утопии, о странс молочных рек и кисельных берегов. Оба эти направления — «не от мира сего». Эти рассуждения частично сформулированы на языке холодной войны. Подобные концепции можно встретить 197 также у некоторых американских и западногерманских теоретиков «новой восточной политики». Таким образом, мы видим, что в этой книге изложена версия модной ныне теории «индустриального общества» И «конвергенции капитализма и социализма». Этим Мар- кузе предвосхитил некоторые теории и практические дей- ствия международной государственно-монополистической экономики и политики (в частности, ЕЭС). Маркузе уже тогда отрицал роль пролетариата развитых капиталисти-. ческих стран, в основе чего лежит его неправильное пони- мание революции, классовой борьбы, механицистическое понимание роли пролетариата, проблемы диалектики фор- мирования сознания. В соответствии с этим он исходил из неправильного толкования учения о партии. В общем во всей его аргументации вновь и вновь проглядывает его индивидуалистический подход к проблемам, его позиция стихийности. «ПРЕДИСЛОВИЕ» 1960 ГОДА В 1960 году Маркузе написал предисловие ко второму изданию этой своей книги '06. В нем он констатирует, что ожидания, которые он возлагал на Советский Союз, имея в виду политику разрядки напряженности, политику демо- кратизации внутри страны и, «что самое важное», — по- степенное сокращение рабочего дня и расширение воз- можностей приобретения товаров широкого потребле- ния» 197, подтвердились. Маркузе усиливает свой тезис о стабилизирующей и интегрирующей роли капиталистического производства вооружения, что оказывает отрицательное влияние как на процесс революционизации в несоциалистической сфере, так и на общественный процесс внутри советского обще- ства (необходимость для Советского Союза иметь мощное вооружение, сохранять «репрессивные» инструменты) 168, Чтобы противодействовать этому, Советский Союз стре- мится проводить политику разоружения, которая пресле- дует цель укрепить мир, а также облегчить прогресс внутри советского общества. Маркузе предполагает как нечто само собой разумеющееся, что разоружение ставит под угрозу внутрикапиталистическую стабилизацию и в то же время ведет к внутреннему укреплению «совет- ской системы», что означает важную констатацию качест- 198 венного различия между обеими системами в пользу со- циализма. Затем он рассматривает вопрос о конвергенции (этот термин мы уже встречали в книге Маркузе) обеих систем и отмечает, что в своей книге он недостаточно осветил эту проблему, в частности в третьей главе, где он говорил о конвергенции как о производном общих «первично техни- ческих черт позднеиндустриальной цивилизации» 19. Он утверждает также (он говорил это начиная с 1937 года), что национализация «сама по себе» еще не означает су- щественного различия между капитализмом и «советской системой», пока непосредственные производители не кон- тролируют производство. Из этого вытекает, что общий технический базис обеих систем прокладывает себе доро- гу даже через такие фундаментально различные формы экономики, как национализированные и частные предпри- ятия '19. Если «приписывать техническому базису такую детерминирующую роль, то можно легко впасть в искуше- ние видеть в современном конфликте между капитализ- мом и коммунизмом конфликт между двумя формами или видами одного и того же единого индустриального об- щества, Я хотел бы отмежеваться от этой позиции и одно- временно подчеркнуть всеохватывающий политический характер машинного процесса в развитом индустриальном обществе. Ибо именно этот «тотальный» характер машин- ного процесса, который ограничивает тенденцию к сбли- жению и конвергенции западного и советского общества (как во временном, так и в структурном отношениях), и порождает совершенно различные возможности раз- вития» 111. Эта аргументация становится понятной на фоне взгля- дов Маркузе по вопросу независимости технического ап- парата от социальной системы, поскольку один и тот же технический аппарат может служить как капиталистичес- кому, так и сопиалистическому строю. Этой частично пра- вильной точке зрения не соответствует утверждение Мар- кузе о том, что лишь акт политического решения определя- ет, как будет использоваться этот технический аппарат. Тогда техника в социальном отношении все же не явля- лась бы независимой. Конечно, техника не свободна в социальном отношении потому, что она применяется в рамках определенных про- изводственных отношений, то есть подчинена действию определенных производственных отношений, определен- 199 ных экономических законов. Но как раз эту проблему базиса общества Маркузе игнорирует. Социальная зави- симость техники в таком случае означает — и этого выво- да он не делает — чистый примат политики, своего рода свободу принятия политических решений (говоря на языке экзистенциалистов: свободу выбора первоначального проекта). Имеется тут еще и третий противоречивый момент: в другой связи Маркузе ведь утверждает, что общая тех- ническая основа обусловливает однородность социальных систем, что, однако, означает утверждение примата тех- ники. Конвергенция возможна, говорит Маркузе, даже в более глубоком смысле, чем он говорил раньше, вслед- ствие одинаковых технических основ. Вновь Маркузе ‹ра- дикализирует» самого себя, хотя отсюда вытекают лишь неразрешимые противоречия его собственной теории. Он считает, что эта конвергенция одновременно мо- жет быть также снята. Для этого необходимо «лишь» по- литическое решение руководителей системы, экономика которой основана на общественной форме собственности вместо частной. Здесь неожиданно появляется основопо- лагающее производственное отношение в качестве усло- вия среды в его концепции. Обратите внимание на то, что здесь политическое, в конце концов, остается необоснованным. У Маркса поли- тика — концеитрированное выражение экономики, кото- рая при этом понимается в смысле основных обществен- ных отношений производства. У Маркузе же политиче- ское есть именно только политическое. У Маркса политика, в конечном счете, содержит объективную за- кономерность, опосредствованную классовыми интереса- ми, то есть коренными экономическими интересами соот- ветствующего господствующего класса или групп клас- сов. У Маркузе, как некогда у утопических социалистов, все сводится к моральным и интеллектуальным качест- вам соответствующих политических деятелей. Мы имеем здесь дело с безусловно буржуазной теорией политики. Дело чистого случая, будут ли и когда будут предприня- ты политические корректуры. Все было бы, конечно, ина- че, если бы политическое определялось социальным, точ- нее экономическими условиями. Но тогда форма собст- венности все. же оказалась бы первичной, а не только «условием среды»; но именно этот тезис Маркузе реши- тельно оспаривает, по крайней мере с 1937 года. 200 По поводу всей этой конструкции Маркузе следует критически спросить: что же теперь считать верным? Примат политики или примат технических основ, или нейтралитет технического в смысле его независимости от социального? Здесь теория Маркузе терпит конфуз. Но даже если бы этого не произошло, если бы она согла- силась с одним из трех названных тезисов, то все равно бы она не стала марксистской. В конце концов эта тео- рия показывает, что отказ Маркузе от рациональности Гегеля и Маркса, поиски другой, более «радикальной» рациональности приводят его к иррационализму, кото- рый лишь создает видимость, будто стремится к более высокой ступени рациональности, чтобы замаскировать свою подлинную сущность. Поскольку мы здесь имеем дело уже с основными те- зисами теории «одномерности», то более глубокий анализ этих тезисов мы хотели бы дать позже, уже в связи с критикой той книги. Тезис о примате неправильно поня- того политического, трактуемого в духе субъективного идеализма (согласно которому «историю делают личнос- ти» — старый как мир исторический идеализм!), содер- жит существенный вывод, который Маркузе и делает и который является также центральной составной частью теории «одномерности»: «На более высокой ступени ин- дустриализации... применяемые в экономическом процес- се технология и техника являются более, чем когда-либо ранее, инструментами социального и политического конт- роля (то есть здесь они становятся лишь из определяю- щих факторов простыми инструментами.— Р. Шт.). Удов- летворение (материальных и духовных) потребностей осушествляется посредством научной организации труда, научного руководства предприятиями и научным опреде- лением действий и образцов поведения, которые стано- вятся эффективными по ту сторону и вне процесса труда и которые преформируют индивидов в духе господствую- щих общественных интересов. В развитом индустриаль- ном обществе эта преформация является а) рациональ- ной в строгом смысле, то есть она проявляется как мани- фестация технологической необходимости и самой произ- водительности, и 6) сопровождается ростом комфорта и жизненного уровня одной увеличивающейся части насе- ления. И по мере того как технический прогресс дает эти ‘ощутимые преимущества, общество может полагать- ся на мощь экономического аппарата и в обычных усло- 201 виях оставлять на заднем плане более насильственные средства для принуждения к подчинению. До этого пунк- та обе системы участвуют в рациональности техническо- го прогресса...» 12, Маркузианская теория оппортунизма — теория о как бы механическом выравнивании антагонистических про- тиворечий в капитализме с помошью социальной корруп- ции — основана, с одной стороны, на концепции рациона- лизма типа идей Макса Вебера и является, следователь- но, идеологической и неизбежно ведет к теории конвергенции. С другой стороны,— что более важно — она основана на ошибочной, иллюзорной, проистекающей из необуржуазной апологетики (из ее мифов о народном капитализме, о государстве благоденствия и т. д.) оцен- ке развития государственно-монополистического капита- лизма как такого строя, который элиминирует свои про- тиворечия. Эта ложная теория, которая является фальшивой теорией и относительно движущих сил рево- люционизирования масс, представляет собой важный исходный момент теории «одномерности». Перед нами все тот же «третий путь». Несмотря на все различия между капитализмом и социализмом, Мар- кузе в принципе ставит их на одну доску. Симпатизирует ли он при этом реальному социализму болыне? «Говоря эсхатологически, советское общество содержит качест- венно иное общество» 113. Это «эсхатологическое» надо понимать в общем контексте взглядов Маркузе. Его кни- га в значительной степени написана с целью доказать «фундаментальную амбивалентность» 114 или противоре- чивость в развитии советского общества. Маркузе при- знает, что процесс освобождения требует создания соот- ветствующего материального базиса, что былая отста- лость Советского Союза и капиталистическое окружение обусловили необходимость поддержания строжайшей дисциплины труда, быстрого развития производительных сил. Но не менее правильно и то, что эти средства не со- ответствуют цели — здесь мы имеем дело с противореча- щим диалектике отрывом цели от средств! — «и что не- обходимо разорвать диалектический круг, если должно возникнуть новое общество» !15, Так в «советскую систему» привносится маркузиан- ская «революция»! Мы уже отмечали выше, что у Маркузе разрушается’ диалектическое соотношение между целью и средством, 202 причем в основе этого лежит оценка процесса с точки зрения, находящейся вне этого процесса, с абстрактной позиции. Конечно, при этом некоторые его замечания правильны. Так, например, относительно верно кое-что из того, что он говорит о «моральной структуре» будуще- го бесклассового общества в мире, свободном от капита- листической эксплуатации и угнетения. Но Маркузе мыс- лит не исторически, считая возможным элиминировать проблемы классовой борьбы недозволенным способом, рассматривая все это лишь с точки зрения технического прогресса, и при этом он не видит или не желает видеть, что соревнование между социалистической и капитали- стической системами включает в себя вопрос «кто кого», вопрос, который агрессивная империалистическая систе- ма в случае необходимости попытается решить с помощью оружия. А это влечет за собой необходимые экономиче- ские, социально-политические и идеологические последст- вия, которые нельзя игнорировать даже при сколь угодно высоком уровне технического прогресса. Позиции, на которых стоит Маркузе, являются идеа- листическими, а с точки зрения идеологии — буржуазны- ми. Об этом свидетельствует его заключительное замеча- ние, что встреча между «Востоком и Западом» дала бы новые шансы преодоления нашего мира, находящегося под господствующим влиянием техники. Китай и Индия являются мирами, развитие которых осуществлялось не под знаком западной «технологической рациональности», с ее этикой производительности. Конечно, эти страны не могли бы развиваться без индустриализации, однако ин- дустриализация в этих странах осуществляется в ином морально-идеологическом «климате». Отсюда может воз- никнуть мир новых ценностей, который ускорит создание свободного от репрессий общества. Здесь не место говорить о всемирно-исторической роли революционизации самой крупной части света, где живет подавляющее большинство населения нашей планеты. Трактовка этого вопроса у Маркузе (не говоря уже о том, что он ставит на одну доску Китай и Индию!) является романтичной и очень напоминает некую антитехническую буржуазную философию, которая, следуя, например, за Шопенгауэром, противопоставляет Азию Европе и не име- ет ничего общего с революционно-социалистическими взглядами. Его «эсхатология» ориентирует в ложном направлении. 203 Не на борьбу против главного врага человеческого про- гресса — империализма а на «революционизацию» СССР. Она вводит психоаналитические и романтические критерии для оценки общественного прогресса и заканчи- вается бессвязным, непонятным, волюнтаристским тези- сом: «Если господствующее состояние не является ни нор- мальным, ни необходимым, то оно имеет исторические альтернативы, которые не хотят видеть его существование и господство. Задача критического анализа — держать в памяти эти альтернативы, не обращая внимание на то, сколь утопическими они могут казаться в данном статус- кво» 116, Здесь можно спорить почти по каждому слову: что та- кое «господствующее состояние»? Оно охватывает капи- тализм и социализм. Что же в нем является нормальным и ненормальным и что — необходимым и не необходи- мым? Были ли Октябрьская революция и социалистиче- ское строительство не нормальными и не необходимыми? Для Маркузе — да, поскольку он пользуется антиистори- ческими мерками при оценке истории и фальшивой тео- рией объективных процессов революции и субъективного фактора. Но что означают тогда «исторические альтерна- тивы»? Что означают они для того, кто видит корни исто- рической закономерности лишь в субъективной деятельно- сти? В этом случае эта альтернатива является понятием этическим, не имеющим исторических корней и, следова- тельно, не «необходимой», причем о ее «нормальности» также ничего нельзя сказать. Сама критическая теория демонстрирует здесь уже такое же бессилие, как и в «Од- номерном человеке». Книга Маркузе была продуктом холодной войны. Но она значительно опередила уровень борьбы в середине 50-х годов. Ее действительный эффект мог и должен был проявиться лишь в условиях, когда вновь стали обретать актуальность тенденции укрепления позиций «третьего пути» левобуржуазного толка. Не случайно поэтому, что «Советский марксизм» именно в это время и был издан в Федеративной Республике Германии. Глава УТ КРИТИКА КОНЦЕПЦИИ «ОДНОМЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА» В наиболее концентрированном виде «критическая тео- рия» Маркузе нашла свое воплощение в нашумевшей на Западе книге «Одномерный человек» '. В этой работе сли- ваются как бы в один поток некоторые прежние тенден- ции и мотивы (понятие «двумерности» встречается уже в его первой книге о Гегеле). Мы уже встречались с тол- кованием буржуазного разума как способности не ми- риться с существующим, а стремиться трансцендировать его; правда, идеалистический разум трансцендировал лишь идеально, оставляя неизменным общественный объ- ект. Перед лицом достигнутого ныне уровня производства, позволяющего разумно строить жизнь человечества, то есть предоставить критицизму возможность реально про- явить себя, старая рационалистская позиция уже недоста- точна. Маркузе сближался с Марксом, которого он считал душеприказчиком критицизма, сводя его в то же время в философском отношении к Гегелю, которого он, в свою очередь, в общественно-теоретическом плане приближал к Марксу. Но затем он разочаровался в своих политических ожи- даниях. Это с достаточной ясностью показало его «после- словие» 1954 года ко второй книге о Гегеле. Подходя к этим проблемам антиисторически, чисто идеологически, не проверив, правильно ли вообще его понимание Гегеля и Маркса и выводы, сделанные им на этой основе, он те- перь взваливает на Гегеля и Маркса ответственность за свое разочарование, за «отступление свободы». Маркузе утверждает, что рациональность и критицизм Гегеля и Маркса являются недостаточно радикальными. И Маркузе пускается в поиски более радикального ре- шения проблемы свободы. Если прежние понятия разума 205 были еще аффирмативными и недостаточно критическими, то надо дать другую редакцию понятия разума. Маркузе уже попытался сделать это, опираясь на Фрейда, в работе «Структура инстинктов и общество». Материальные недостатки обусловливают подавление нашего принципа наслаждения в пользу принципа произ- водительности (это — историческая форма проявления фрейдистского принципа реальности в рамках маркузиан- ской «критической теории»). Подобное подавление накла- дывает свой отпечаток на нашу культуру, процессы мыш- ления, этику. Из этого «подавления» произошло разделе- ние людей на господствующих и угнетенных. Классиче- ское понятие разума тоже образовано согласно внутрен- ней логике принципа производительности и в силу этого отражает господство и подчинение. Поэтому связанная с этим понятием разума борьба за свободу неизбежно со- пряжена с сохранением несвободы. Правда, достигнутый ныне под эгидой принципа производительности уровень производительных сил обеспечивает преодоление матери- альной нужды, а тем самым и самого принципа произво- дительности, делая, таким образом, возможным существо- вание иной рациональности и иного вида своболы. Проб- лему господства и свободы нельзя более рассматривать и решать с точки зрения снятия в гегелевском смысле. Бо- лее того. становится возможным совершенно новое реше- ние. Итогом является умиротворенный мир. Квига «Советский марксизм» явилась лишь частич- ным, большей частью еше преждевременным конкретным применением полученных таким образом понятий новой «критической теории» к фальсификации развития Совет- ского Союза. А «Одномерный человек» пытается теперь дать общую картину «одномерной культуры», ее внутренних тенден- ций и маркузианской терапии. О СОДЕРЖАНИИ КНИГИ «ОДНОМЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК» Маркузе отталкивается от вопроса, используется ли имеющееся изобилие материальных и духовных средств для оптимального удовлетворения индивидуальных по- требностей и задатков ?. При ответе на этот вопрос следу- ет абстрагироваться от существующего положения. иначе существующее будет рассматриваться как неприкосновен- ное. Анализ должен тогда осуществляться в свете реаль- 206 ных возможностей, которые обнаруживаются в существу- ющем как реальная тенденция — как потребность данных людей в изменении существующего 3. Здесь мы сталкиваемся с дилеммой: в развитом инду- стриальном обществе сам базис такой критики уничто- жается 4. Технический прогресс порождает целую систему факторов, обладающих интегрирующим эффектом. «Пред- отвращение социальных изменений является, возможно, наиболее выдающимся достижением развитого индустри- ального общества» 5. Антагонизмы интегрируются. Прав- да, буржуазия и пролетариат еще ‘остаются основными классами капитализма. Но почему они ими являются — этого Маркузе не говорит. Более того, он, в конце концов, сам снимает этот тезис, когда одновременно утверждает, что эти классы не являются более носителями историче- ского развития 8. «Всепобеждающая заинтересованность в сохранении и улучшении индустриального статус-кво объединяет прежних антагонистов...» 7. Вместе с победо- носным шествием техники и в коммунистических странах стремление к качественным изменениям и к революции уступает место стремлению к лишенным взрыва эволю- циям 8. Следовательно, нет видимых субъектов обществен- ного прогресса. Итак, теория «одномерности» служит обоснованием «конвергенции капитализма и социализма» и необходи- мости «третьего пути». Тем не менее, революция «столь настоятельно необхо- дима.., как и ранее» °. Об этом свидетельствуют такие про- тиворечия, как гигантская продуктивность и деструктив- ность техники, богатство и нищета, рациональность и ир- рациональность в условиях господства иррациональности. Все еще имеет силу различие между истинным и лож- ным сознанием. Интегрированные в систему массы, не сознающие более факта своего отчуждения, обладают ложным сознанием. Его надо разложить. Но развившееся общество с помощью растущего удовлетворения потреб- ностей создает возможность воспрепятствовать этому. Научное покорение природы (техника) используется для научного покорения человека !0. Перед лицом этого развитого индустриального общест- ва марксизм теряет рациональные средства трансценди- рования. Понятия марксизма были развиты в период, ког- да «потребность в отказе и ниспровержении была вопло- щена в действиях эффективных социальных сил» !!. Поэ- 207 тому эти категории были по существу своему негативны- ми, оппозиционными понятиями, они отражали уровень развития Х[Х века. «С растущей интеграцией индустри- ального общества эти категории теряют свое критическое содержание и проявляют тенденцию к превращению в описательные, вводящие в заблуждение и операционные термины» 12. Маркузе оправдывает необходимость новой «критиче- ской теории» тем, что желание обновить критическую силу марксистских терминов {3 было бы спекулятивным, ибо, чтобы осуществить это, надо исходить из позиций ХХ ве- ка, а не с точки зрения современных позитивных и нега- тивных факторов. Но «критическая теория» не может воз- никнуть на такой снекулятивной идеологической почве, ибо она должна иметь корни в современных данных. Вследствие растущей интеграции в этом обществе воз- никает проблема одномерности. Человек развитого инду- стриального общества вследствие технически возможных манипуляций отождествляет себя с существующим строем и теряет способность «трансцендировать» его 4. Этот од- номерный человек постоянно находится перед дилеммой: с одной стороны, развитое индустриальное общество спо- собно не допустить любое качественное изменение (рево- люцию)}, с другой стороны, существуют силы, которые мо- гут взорвать эту систему. Первая тенденция является гос- подствующей. Возможно, ситуацию изменит несчастье, «но пока признание того, что делается и что предотвраща- ется, не перевернет сознание и поведение человека, то да- же катастрофа не приведет к этому изменению» !5. В центре конкретного анализа Маркузе стоит техниче- ская система производства и распределения одномернос- ти. Необходимо правильно понять: речь идет не о том, что Маркузе исследует современные производительные силы в их отношении к производственным отношениям. Имен- но этого он не делает. Напротив, после описания техноло- гической и операциональной системы манипуляций он об- ращается к анализу идеологических процессов. Исходя из этой системы теорий и анализов, он делает вывод о том, что нельзя более видеть в технике лишь ней- тральный инструмент. «Техника как таковая не может быть оторвана от того, как она используется; технологи- ческое общество есть такая система господства, которая уже закладывается в само понятие и построение техни- ки» !6. Это якобы делает необходимым революционизиро- 208 вание техники. Но Маркузе зачастую предлагает осущест вить не революцию техники, а «лишь» революцию крите- риев ее использования '7. Тогда бы проблема преврати- лась опять в общественную проблему, а техника не была бы более субъектом вырождающегося развития, и нега- тивные черты исходили бы из критериев применения тех- ники. Тем самым Маркузе вновь приближается к марк- систским взглядам. Но подобные тезисы являются редкими проблесками в его общей теории. Они лишь показывают, что Маркузе не всегда последователен в своих собственных взглядах. Такое исправление самого себя во второстепенных вопро- сах еще куда ни шло, но когда речь идет об основных положениях теории, то несовместимые высказывания раз- рушают остов всей теории. Итак, главная идея Маркузе состоит в следующем, Способ, каким общество организует свою жизнь, предпо- лагает первоначальный выбор 18 между реальными исто- рическими альтерпативами. Последние определяются унаследованным уровнем материальной и духовной куль- туры. Сам выбор соответствует определенным интересам. Но он также антиципирует особые способы отношений между человеком и природой и между человеком и чело- веком. В этом смысле он является «проектом» в духе Сартра, то есть он подчинен свободе выбора. Но далее все происходит в соответствии с прямо-таки механиче- ским детерминизмом. Результатом осуществленного еще в греческий период «проекта» является, в конце концов, наш технологический универсум, который как таковой яв- ляется также политическим универсумом. Это — поздняя ступень раннего проекта, в котором природа воспринима- ется как простой материал господства, и с нею так и поступают !9. Развертываясь, этот проект переделывает все наше материальное и идеальное бытие. «В медиуме техники культура, политика, экономика сливаются во все- охватывающую систему, которая поглощает или отверга- ет все альтернативы» 20. Чем больше эта система развер- тывается, благодаря своей собственной продуктивности, тем больше она стабилизируется. Так, технический про- гресс закосневает по мере того, как господство технологи- ческой рациональности становится господством политиче- ским 71, Некритически используя итоги исследований тех пози- тивистских и эмпиристских социологов 22, методы иссле- 209 дования которых он столь резко критикует, Маркузе с по- мощью психологических, культурно-социологических и идеологически критических материалов обосновывает свой тезис об отмирании революционного потенциала, Здесь мы имеем дело с парафразами на тему абсорбции и унификации оппозиции, пролетариата, искусства, рели- гии и философии. Мы напоминаем в этой связи о наших высказываниях о книге Маркузе «Структура инстинктов и общество». Аналогия анализов в обоих произведениях налицо. Все явления идеологического порядка теряют свою прежнюю, по крайней мере утопическо-идеалистическую, _ дистанцию к обществу, становясь просто одномерными элементами репрессивного управления. Маркузе пытается вскрыть более глубокие причины этого процесса и, тем не менее, доказать также «правомерность» революции, а также указать революционные силы и пути. «Тоталитарная совокупность технологической рацио- нальности есть последнее преобразование идеи разума» 23. Маркузе отверг свое прежнее рационалистическое поня- тие разума. Уже в самом разуме заключено зло. Совре- менный, операциональный универсум проистекает из этой идеи разума. Эта идея разума есть основополагающий исторический проект, который был избран уже древними греками. Для них разум являлся способностью различать истинное и ложное 24. Это означало «отождествлять с ис- тиной действительное, или актуальность (позитивность). Следовательно, неактуальное, потенциальность, представ- ляет собой угрозу существующему. Потенциальность раз- рушительна. Борьба за истину является для этих древних греков борьбой против разрушения» 25. Эта концепция истины, замечает Маркузе, отражает антагонизмы реальности. Поэтому философские катего- рии, отображающие эту реальность, являются двумерны- ми: «Явление и действительность, неистина и истина (и, как мы увидим, несвобода и свобода) являются онтоло- гическими отношениями» 26. Каковы критерии этого различия? Почему для древних греков истина являлась качеством существующего, а не грядущего? Наконец, у позднего Платона и Аристотеля преходящее трактуется как несовершенное, случайное, проникнутое негативностью и, следовательно, не подлин- но истинное. Истина присуща только тому, что свободно от отрицания, неподвижному, вечному. То, что не осуще- 210 ствило свою потенциальность и не достигло покоя, не яв- _ ляется истинным. В обществе это относится к непосредственным произ- водителям классового общества. В этом обществе позна- ние истины и подлинная свобода возможны лишь для гос- подствующих классов. Где же проходит разграничение между технической и дотехнической цивилизацией? Ведь в обеих непосредственные производители не свободны. Следовательно, граница проходит не между свободой и несвободой. «Демаркационная линия между дотехниче- ским и техническим проектом существует больше в спо- собе, каким организовано подчинение жизненным необ- ходимостям («зарабатывать себе на жизнь»), а также в новых видах свободы и несвободы, истины и ложности, соответствующих этой организации» 77. Маркузе поясняет это так. У Платона господином яв- ляется тот, кто может концентрироваться на своем созер- цании (теории) и производной из нее практике, — фило- соф-государственный деятель, носитель истины. Но в принципе это, однако, доступно каждому, в том числе и рабу 28. Однако истина является качеством бытия и мыш- ления. Поэтому доступ к ней является лишь потенциаль- ным для того, кто не живет в истине и с нею: для раба. «В силу этого истина и подлинно человеческое существо- вание были бы в строгом и реальном смысле всеобщими, если бы люди не были больше вынуждены проводить свою жизнь в царстве необходимости» 29. Философия (разум) имеет целью равенство людей, но одновременно подчиня- ется фактическому отказу от равенства: ибо в «реально- сти» большинство должно работать всю свою жизнь, с тем чтобы для меньшинства была осуществлена истина, то есть свобода от материальных необходимостей 30. Это противоречит всеобщему характеру истины. Для философии это противоречие неразрешимо. Что же она предпринимает? Она поднимает истину над исто- рией. И тогда она там действует, ибо «всем своим поняти- ем она выражает понимание того, что те, кто всю свою жизнь вынужден зарабатывать себе на пропитание, ли- шены возможности жить по-человечески» 31. Здесь существенно то, что понятие истины в дотехни- ческую эпоху является двумерным, в отличие от техниче- ской эпохи 32. Как это проявляется? Диалектика Платона содержит понятие истины лотехнической эпохи, является, следовательно, двумерной. Такие основные понятия, как 21 бытие, небытие, движение, отдельное, многое, тождество, противоречие, остаются открытыми, «двусмысленными». Они не могут быть полностью дефинированными, имеют открытый горизонт, «целую вселенную значений, которая в процессе коммуникации сама постепенно приобретает структуру, но никогда не закрывается» 33. Она развивает- ся в диалоге. Логическое развитие понятий соответствует здесь реальному процессу. «Так, существует скорее про- тиворечие, чем соответствие между диалектическим мыш- лением и данной действительностью; истинное суждение оценивает эту действительность не по ее собственным по- нятиям, а по понятиям, нацеленным на уничтожение этой действительности. И в этом уничтожении действитель- ность достигает своей собственной истины» 34. «Рассмат- риваемые в свете своего существа и своей идеи люди и вещи существуют (у Платона. —Р. Шт.) как нечто дру- гое, чем они есть; следовательно, мышление противоречит тому, что дано и противопоставляет свою истину данной действительности» 35. Увиденная мышлением идея или истинность является потенциальностью. Но существенная потенциальность не есть одна среди многих, это потенци- альность совершенно иного порядка. «Ее осуществление делает необходимым уничтожение существующего строя; ибо мыслить в соответствии с истиной есть обязательство существовать в соответствии с истиной» 35. - Логика Платона как бы возлагает приказы о низвер- жении действительности, то есть это есть логика револю- ции. Связка «есть» предполагает здесь значение «должен- ствовать» 37, Перед нами «противоречивый, двумерный стиль мышления.., внутренние формы не только диалек- тической логики, но всей философии, которая в понятиях постигает действительность. Предложения, определяю- щие действительность, утверждают как истинное нечто, что не (непосредственно} имеет места; тем самым они противоречат тому, что имеет место, и отрицают его ис- тинность. Аффирмативное суждение (Платона.— Р. Шт.) содержит отрицание, которое исчезает в форме предложе- ния «5» есть «р». Например, «добродетель есть познание», «справедливость есть такое состояние, в котором каждый выполняет функцию, для которой он по природе лучше всего приспособлен»; «полностью действительное есть полностью познаваемое»; «Уегит ез 14, дио4 ез»; «чело- век свободен»; государство есть действительность ра- зума» 38, 212 «Если эти предложения являются истинными, то тогда связка «есть» означает «долженствование», пожелание. Она осуждает отношения, в которых добродетель не явля- ется познанием... Категорическая форма «5 есть р» кон- статирует, что S не есть S3; S... определено как нечто другое, чем оно само есть. Верификация... делает... необ- ходимым процесс: S должно стать тем, что оно есть. Кате- горическая констанция оборачивается таким образом ка- тегорическим императивом; она констатирует не факт, а необходимость создать факт» 39. «Есть» в смысле «долженствовать» является двумер- ным 40, Это диалектическое мышление создает конкрет- ную практику, проецирует иной мир, иные мерки, чем имеющиеся. Так идеалистическая рабовладельческая фн- лософия Платона в толковании Маркузе становится фи- лософией революции. Но философия возникает как следствие разделения труда и обязательно является абстрактно-идеологиче- ской 41. Ее понятиям присуще это разделение труда. «Те, кто подвергался насилию со стороны неистинной действи- тельности и проявлял величайшую потребность ниспро- вергнуть это насилие, до них философии не было дела... Она абстрагировалась и тогда, и впоследствии от них»“2. Именно критическое намерение ведет философию в идеа- листическом направлении. Противоречие между философ- ской критикой и действительностью является тормозом для философии, ведет к увеличивающемуся отрыву ее от реальности. «Суждения, высказанные в отношении данной действительности, уступают место предложениям, кото- рые определяют общие формы мышления, предметы мыш- ления и отношения между мышлением и его предмета- ми» 43. Результатом является «S», для которого реальные отношения актуальности и потенциальности не являются более существенными: логика Аристотеля. В его логике мышление индифферентно в отношении своих предметов. Все они подчиняются определенным за- конам. Его логика «устанавливает взаимосвязь между понятием и господством» 4, Правит всеобщее. Чистая форма «все еще является формой содержания, которое она формализует. Идея собственно формальной логики является историческим событием в развитии духовных и физических инструментов для широкого контроля и уче- та. При этой операции человек должен был из сущест- вующего на деле диссонанса создать теоретическую гар- 213 монию, очистить мышление от противоречий и гипостази- ровать определяемые родовыми признаками единицы в комплексном процессе общества и природы» *5, Принцип противоречия отделяется от принципа тождества. Проти- воречия проистекают теперь только из ложного мышле- ния. Понятия становятся «инструментами прогноза и контроля. Формальная логика является, таким образом, первым шагом на долгом пути к научному мышлению — только первым шагом, ибо требуется еще более высокая степень абстракции и математизирования, чтобы способы мышления приспособить к технологической рациональ- ности» 46. При всех различиях между старой и новой формаль- ной логикой им обоим присуще «построение общеприня- того порядка мышления, который является нейтральным по отношению к материальному содержанию. Еще задол- го до того, как технический человек и техническая приро- да появились в качестве объектов рационального контро- ля и калькуляции, дух приобрел восприимчивость к абст- рактным обобщениям... Различия делались между общим, поддающимся калькуляции «объективным», и особым, не- поддающимся калькуляции субъективным измерениям мышления; последнее перешло в науку лишь через ряд редукций» “7. Формальная логика предвосхищает редук- цию вторичных и первичных качеств, при которой послед- ние позднее становятся физическими свойствами. Ника- кое дальнейшее развитие ничего не изменило в том, что логика мышления осталась логикой господства 48, Этому мышлению соответствует в качестве модели технологическая рациональность, квантифицированность реального: уничтожение не поддающегося квантифика- ции. С качеством исчезают также проблемы качественно- го скачка, революции. Остается количественный процесс внутри существующего измерения. Протест, недовольство, негативность в отношении этого существующего мира кажутся действиями, направленными против технологи- ческой рациональности, бессмысленными, неразумными, «иррациональными». Чтобы изменить это, надо изменить наш характер науки и техники. Интеграционные тенденции индустриального общества аннулировали рабочее движение, в том числе и коммуни- стическое, подвергнув его социал-демократизации “, а тоталитарные тенденции отравили также его традицион- ные формы борьбы (забастовку). Следовательно, необхо- 214 димо искать новые силы и формы борьбы. Эти новые силы находятся под или вне манипулированных слоев народа. Там имеется субстрат отверженных и аутсайдеров: негры, опустившиеся белые, эксплуатируемые и преследуемые представители других рас, безработные 50. Если не их со- знание, то, во всяком случае, их оппозиция революционна, поскольку она имеет место вне существующего строя 1. В качестве методов борьбы Маркузе называет «Великий отказ», отрицание всякой жестокости, панибратства, непо- виновение тирании (позднее: репрессивной толерантно- сти) большинства, выступления в поддержку слабых и подвергающихся насмешкам акций протеста и отказа. Там, где рабочие еще являются оппозиционными, реко- мендуется также вести борьбу за «контроль снизу». Но без материального насилия даже самое отточенное со- знание остается бессильно 52. Представление о целях борьбы по сравнению с разви- ваемым в работе «Структура инстинктов и общество» в принципе не изменилось. К ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ КРИТИКЕ Понятие одномерности возможно лишь при условии существования основополагающего принципа, в одинако- вой мере присущего таким различным явлениям мышле- ния, политической, культурной, производственной и иной деятельности человека, как формальная логика, логиче- ский позитивизм, техника, естествознание, структура язы- ка и языковый анализ, социология, психология, дегума- низация отношений между людьми, методы аргументации массовых средств коммуникации, внешняя политика ит. д. ит. п. Если мы все же попытаемся обнаружить в произведениях Маркузе такой в одинаковой мере прису- щий всем этим явлениям конституционный признак, то не найдем убедительного ответа. Бросается в глаза не толь- ко то, что имеется несколько обоснований тезиса об одно- мерности 53, но, более того, некоторые из этих обоснований идут не столь далеко, как это должно было бы быть, что- бы объяснить одномерность всего общества. Идеализм строго детерминистского характера мог бы скорее всего выводить одномерность из понятия рацио- нальности. При этом предполагается понятие рациональ- ности, имеющее своим содержанием модус господства, который с самого начала рассматривает природу в каче- 215 стве объекта для господства и извлечения пользы, что обусловливает по сути инструменталистский, оперативный характер и в основном репрессивное содержание рацио- нальности. Мы видели, что, согласно теории Маркузе, эта рациональность зародилась в древнегреческий период, и ответственность за это возлагается на акт выбора, совер- шенный человеком. Этот аргумент Маркузе базируется на идеалистиче- ском основном тезисе о примате мышления перед бытием. Только таким способом одномерный разум может, в ко- нечном счете, добиться всеобщей одномерной реальности. Только таким путем можно найти основополагающий принцип всеобщей одномерности различных материаль- ных и духовных сфер. И этот продуктивный и носящий на себе отпечаток одномерности принцип есть дух. О том, что Маркузе стоит на позициях идеализма и какого рода этот идеализм, свидетельствует его экзистенциалистский аргу- мент о первичном выборе проекта из числа различных возможностей. Правда, мы должны отметить, что это обоснование одномерности своим как раз механическим детерминизмом противоречит основному характеру пол- ностью индетерминистского экзистенциализма Маркузе. Итак, сам основной принцип Маркузе внутренне противо- речив. Маркузе исходит из убеждения, что капитализм и ре- альный социализм как в равной степени одномерные об- щественные системы должны были бы обладать призна- ком, равным образом конституирующим эту одномер- ность; и он полагает, что нашел этот признак в виде технологической рациональности. Отсюда следует, что вследствие этой порожденной ею одномерности технику нельзя более рассматривать как нейтральный инструмент. Выше мы уже критиковали это ошибочное обобщение правильного марксова тезиса о роли техники в производ- ственном процессе. А теперь мы видим, что Маркузе, основываясь на своем неправильном исходном тезисе, идет дальше к неправильной инверсии этого тезиса, вновь пытаясь «радикализовать» его. Он причисляет технику к элементам субъекта и, действуя в духе Хайдеггера, возла- гает на нее, но не на «саму по себе», а как на элемент субъективного, ответственность за дегуманизацию объек- тивного — как положенного субъектом — бытия, И все это связывается с роковым первичным выбором. Человек не должен был тогда принимать такое решение, ибо он 216 мог поступить иначе. Учитывая уровень материальной и ‚духовной культуры того периода, когда совершался этот первичный выбор, мы должны все же сказать, что если слово выбор имеет смысл, то тогда человек должен был быть свободным в своем выборе и мог принять иное ре- шение. Но после первого же шага мы стали рабами! Притча о первородном грехе вводится в сферу «истории»! Мы вновь имеем дело с маркузианской теорией инде- терминированной свободы, поскольку речь идет о первич- ном выборе. Логически эта свобода должна быть свобо- дой индивида. Тогда история превращается в загадку: кто сделал первый выбор? Почему он сделал именно та- кой, а не иной выбор? Почему именно этот выбор стал определяющим для истории? Предположим, что эта кон- цепция состоятельна, то почему тогда внечеловеческие, но в конечном счете всего лишь отчужденные и приведенные в действие свободным субъектом процессы могут оказы- вать подобное прямо-таки дьявольски механическое де- терминистское воздействие на дальнейший ход истории? Почему они могут разгромить субъективность, прежде выдаваемую за нечто индетерминированное, самодовлею- щее, и свести ее к одномерности!? И далее: как может именно в настоящее время один единственный индивид в нашем насквозь одномерном ми- ре разгадать эту размерность? Следовательно, этот един- ственный индивид не преформирован одномерно? Если нет, то почему? Почему он не преформирован, а другие преформированы? Значит, в одномерности возможно про- бить брешь? Если да, то, выходит, что это доступно лишь незаурядным индивидам? На чем основывается вера это- го единственного индивидуума в то, что другие люди, одномерно преформированные, поймут его аргументы против одномерности? Почему его буржуазно преформи- рованные поклонники из числа студентов не являются одномерно преформированными, а пролетарские массы — да? Сколь принудительна эта одномерность? Далее: каковы критерии аргументирования с позиций второго измерения против первого? Откуда происходят масштабы нового технического проекта, который должен быть избран? При этом не следует забывать, что, соглас- но теории одномерности, противоречия существуют уже не внутри системы, а вне ее. Противоречие действует из- вне. Но каким образом тот, кто живет в обществе одного измерения и преформирован соответствующим образом. 217 лознает второе измерение, которое является совершенно иным, находится вовне, для которого внутри первого из- мерения нет никакой отправной точки и, если быть после- довательным, то его невозможно даже познать? Как мо- жет он познать второе измерение, являющееся столь со-` вершенно иным, что оно должно быть достигнуто не посредством определенного, а совершенно абстрактного недетерминированного отрицания? Если Маркузе в ответ скажет, что относительно нового следует прийти к соглашению на основе реальных тенден- ций в существующем, то мы должны будем возразить, что этот аргумент отвечает духу того гегелевско-марксового определенного отрицания, которое он, Маркузе, реши- тельно отвергает в «Одномерном человеке» и в других своих более ранних работах 5“. Мы можем так аргумен- тировать, он — нет! Именно эта аргументация подрыва- ет его «негативную» диалектику! | Итак, основным понятиям Маркузе присуща удиви- тельная неточность! Он часто оперирует такими прилага- тельными, как «новый», «тотальный», или такими всеоб- щими операторами, как «все», «ничего», «всегда», которые более соответствуют формальной логике, чем «негатив- ной» диалектике. Такие прилагательные или всеобщие операторы могут быть дефинированы лишь в диалектиче- ской связи со старым, частичным, особенным и т. д., то есть в связи с их определенным отрицанием. Маркузиан- ское второе совершенно иное измерение остается темным, не поддающимся определению. Его «Великий отказ» ниче- го не отвергает, потому что он отвергает все. В такой плоскости, как правильно показал Гегель, чистое бытие и чистое ничто идентичны. Маркузианское второе измере- ние и присущий ему «Великий отказ» — это суть чистое бытие и чистое ничто, они утверждают одномерную реаль- ность! В действительности за теорией одномерности скрыва- ется фрейдовская психоаналитическая теория культуры. Технологическая рациональность рассматривается как проявление негативно оцениваемого принципа производи- тельности. Этот в одинаковой степени действующий и в капитализме, и в социализме принцип делает якобы оба эти строя одинаково одномерными. «Третий путь» имеет своей целью установление освобожденного от принципа производительности строя индивидуальной, индетермини- рованной свободы — что бы это ни значило. 218 Необходимо указать на некоторые философские и эко- номические аспекты. Особые исторические, общественные и экономические законы возможны лишь постольку, по- скольку имеются выходящие за их пределы всеобщие за- коны. Положенное в основу этой аргументации отноше- ние реальности является, как мы уже показали, отноше- нием непрерывности и прерывности. Без их взаимосвязи нет ни единичного, ни всеобщего. В общественной жизни также существует эта взаимосвязь между отдельным, особенным, общим. Без труда, представляющего собой специфический вид связи человека и природы, невозмож- на жизнь, невозможно общество. Труд есть выражение жизни и существа человека. Расточительное отношение к труду является расточительством в отношении проявле- ний жизни и существа человека и как таковое представ- ляет собой признак отчуждения. Поэтому сформулиро- ванный Марксом закон экономии времени действителен не только для антагонистических обществ, основанных на принципе производительности, в которых производитель- ность трудящихся классов является условием непроизво- дительности тех, кто присваивает себе плоды труда дру- гих. Этот закон действителен при социализме и коммуниз- ме в том смысле, что он кладет конец расточительному отношению к человеческому труду. Он выражает необхо- димость самым эффективным образом расходовать живой или овеществленный труд, экономить расходование че- ловеческих сил. Растущее удовлетворение человеческих потребностей при сокращении затраченного труда (мы видели, что Маркузе по праву придает наибольшее зна- чение именно такому сокращению труда) зависит — в ус- ловиях общественного характера производства и присвое- ния — от рационального использования труда в интере- сах повышения общественного богатства. Именно в этом находит свое выражение взаимозави- симость между подлинным принципом производительно- сти и человеческой свободой. Противопоставление обоих принципов, как это делает Маркузе, неосуществимо. «Если предположить наличие коллективного производст- ва, — писал Маркс, — определение времени, естественно, сохраняет существенное значение. Чем меньше времени требуется обществу на производство пшеницы, скота ит. д., тем больше времени оно выигрывает для другого производства, материального и духовного. Как для от- дельного индивида, так и для общества всесторонность 219 его развития, его потребления и его деятельности зависят от экономии времени. Всякая экономия в конечном счете сводится к сбережению времеви. Точно так же общество должно целесообразно распределять свое время, чтобы достичь производства, соответствующего его совокупным потребностям, подобно тому как отдельное лицо должно правильно распределять свое время, чтобы приобрести знания в надлежащих соотношениях или чтобы удовлет- ворять различным требованиям, предъявляемым к его деятельности. Стало быть, экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по раз- личным отраслям производства, остается первым эконо- мическим законом на основе коллективного производ- ства» 55. Социализм и в еще большей степени коммунизм отли- чаются от капитализма именно тем, что этот закон — как ий другие законы продуктивной рациональности — при капитализме применяется лишь частично: он дополняется такой экономией общества «в целом», которая в значи- тельной степени направлена против этого закона и рас- транжиривает рабочую силу. Упомянем в этой связи лишь паразитизм, например в форме милитаризма и бессмыс- ленной гонки вооружений, войны, паразитический харак- тер многих видов и форм рекламы. В конечном счете частный характер капиталистической экономии не допу- скает целиком планового, в целом рационального обще- ственного процесса. Сбережение труда внутри «фирмы» идет рука об руку с расточительным расходованием рабо- чей силы в масштабе всего общества. Во избежание недо- разумений хотели бы разъяснить, что под «фирмой» мы имеем в виду современное понятие, которое охватывает и предприятия, господствующие как в производстве, так и на рынках, то есть монополистические предприятия и их слияние с государством. Рациональность, планирова- ние могут, следовательно, охватывать довольно значи- тельные части общенациональной экономики, но не весь процесс этой экономики, и, что имеет решающее значение, критериями этой «рациональности» и «планирования» _ являются не критерии всего общества, а те, которые опре- деляются погоней за частными прибылями. Совершенно неправильно, игнорируя эти принципи- ально различные, прямо противоположные условия капи- тализма и социализма, характеризовать их как одинако- вые общества, основанные на принципе производительно- 220 сти, как индустриальные общества, приписывать им обоим одинаковую технологическую рациональность. Поэтому ошибочно также выносить им общий приговор «одномер- ности» и, таким образом, выставлять себя знаменосцем «третьего пути». Именно такой применяемый Маркузе метод является «одномерным», потому что он замазывает принципиальный антагонизм! Именно если стремиться к подлинно свободному, умиротворенному строю человече- ского сообщества, надо добиваться сокращения количе- ства необходимого труда и одновременно лучше удовлет- ворять гуманные потребности людей, которые представля- ют собой не постоянную, а общественно-конкретную, историческую величину. Для этого требуется создание необходимых научно-технических и экономических усло- вий, что связано с соблюдением таких объективных эко- номических законов, как закон экономии времени. Антитехническая философия Маркузе смешивает яв- ление и сущность, использование техники в репрессивных условиях с самой техникой. В результате капиталистиче- ская система оправдывается относительно ее способа использования техники, несмотря на то, и это надо особо подчеркнуть, что описание бесчеловечного характера использования техники при капитализме в некоторых ра- ботах Маркузе достигает большой обличительной силы. Однако эта попадающая в цель критика не соответствует принципам маркузианской теории. Согласно этой теории, сама техника становится порочной, хотя во вводном тези- се к его работе говорится, что подлинпая проблема за- ключается в политическом характере использования тех- ники. На это противоречие мы уже указывали. Апологе- тический характер концепции «третьего пути» тут вряд ли можно скрыть. Не случайно мы встречаем весьма схо- жие с этим версии философии техники именно в работах консервативных и реакционных культурсоциологов, в трудах Фрейера, Шельского, Гелена, на что справедливо указывает Клаус Оффе 55. Мы говорили, что Маркузе дает несколько обоснова- ний тезиса об одномерности. Он выводит ее также непо- средственно из рациональности современной индустрии, которая ведет к унификации действующих сил ради ра- ботоспособности существующей системы. Поэтому она якобы гармонизирует свои антагонизмы, разрушает все трансцендирующие, в том числе пролетарские революци- онные силы. 221 Этот способ обоснования одномерности можно связать с первым: применяемое здесь понятие техники навеяно веберовским понятием рациональности. Оно уже не озна- чает рациональность в смысле буржуазного просвещения (интерпретацию этого вопроса в работах Маркузе мы уже изложили), а характеризует инструменталистское, целе- сообразное поведение в рамках существующей системы. Во имя этой рациональности устанавливаются научные нормы во все более расширяющихся сферах обществен- ной жизни. Но основы системы при этом не затрагивают- ся. Следовательно, эта рациональность апологетична в отношении существующей системы, она направлена на то, чтобы повысить эффективность данной системы. Это включает предположение, что речь идет не о революции, не об исправлении имеющихся производственных отноше- ний, а в конечном счете о конформистском улучшении системы. Таким образом выдвигается тезис, будто совре- менные производительные силы не восстают против этих производственных отношений. Между ними якобы суще- ствует новое, не антагонистическое отношение, делающее революцию бессмысленной. Впрочем, такой итог рассуждений в рамках теорети- ческих воззрений Макса Вебера не удивляет, ибо Вебер с самого начала превращает существующее общество, то есть капиталистическую реальность, в основу своего по- нятия разума, Маркузе известен этот идеологический апологетиче- ский характер веберовской модели рационализма. Но он критикует ее таким образом, который на деле предпола- гает согласие с основными положениями теории Макса Вебера. Каким же образом он критикует Вебера? Марку- зе вновь «радикализирует». Аргумент, который он исполь- зует при этом, нам уже известен: основой всех бед явля- ется первоначальный выбор технического проекта. В нем, по мнению Маркузе, техника с самого начала понима- лась как господство. Таким образом, веберовское понятие рациональности связывается с первоначальным актом выбора. Если не обращать внимание на идеологическое содер- жание этой веберовской модели рационализма и рас- сматривать лишь развитие наших инструментов труда, то маркузианская проблема предстает как спекуляция. Она не была бы спекулятивной лишь в том случае, если бы существовали принципиально иные виды техники и 222 науки. Тогда было бы необходимо революционизировать эти оба инструмента общества 57. Возникло бы иное отно- шение человека к природе. Тогда бы человек благодаря лишь одной новой технике создал бы не «репрессивный», а «освободительный» вид господства! 58 О капитализме здесь нет уже и речи! Эти рассуждения содержат субъективистское предпо- ложение, будто люди свободны в выборе способа своих продуктивных отношений к природе и что этот выбор мо- жет происходить вне и независимо от законов природы. Мы уже видели, к каким неоправданным надеждам это привело Маркузе в конце его нового предисловия ко вто- рому изданию «Советского марксизма», где говорилось, что Китай и Индия должны создать совершенно новый вид техники. Но против этого говорят все известные факты. В действительности изучение истории техники по- казывает, что процесс ее развития необратим. В истории всех народов обнаруживается в принципе одинаковая, следовательно, имеющая всеобщее значение закономер- ность технического развития. Мы имеем здесь дело с не зависимой от нашего мыш- ления и воли внутренней логикой, поэтому маркузиан- ское предположение иного рода является иррациональ- ным, мистическим, романтическим. Его тезис об одно- мерности в принципе несостоятелен. ^ Капиталистическое производство не является само по себе технически рациональным, каким оно должно было бы быть, если бы приводимые им доказательства одно- мерности соответствовали действительности. Паразитизм, разбазаривание общественных средств и рабочей силы, гонка вооружений и войны — ясное доказательство тому. Эти явления типичны для капитализма, а не для социа- лизма. Где же тут «конвергенция» и «одномерность»? С другой стороны, научно-технический прогресс также не всегда связан с политической репрессией. Это было бы грубо механическим детерминизмом с историческим оправданием мотива прибыли. При этом мы отнюдь не хотим создать впечатление, будто не видим серьезных проблем, возникающих также при социализме и коммунизме в связи с применением со- временной техники, в некотором отношении также в связи с соревнованием с капитализмом, необходимостью воору- жения и т. д. Однако мы отвергаем как неправильный тезис Маркузе, будто покорение природы человеком вле- 223 чет за собой подчинение человека человеком. Это означа- ло бы объяснять господство, государство не из классовых отношений и лежащих в их основе производственных от- ношений, а из продуктивного отношения человека к самой природе. Во всяком случае, как показывает история, в действительности дело обстояло как раз наоборот. Чело- веческое сообщество, построенное на классовом расколе, на эксплуатации и угнетении человека человеком, порож- дает извращенное, хищническое отношение к природе как со стороны эксплуататоров, так и со стороны непосредст- венных производителей, потерявших в результате жесто- кой эксплуатации человеческий облик. Но даже и здесь действует диалектика. Знаменитая гегелевская диалектика господина и раба является в том смысле правильной, что даже репрессивное овладение природой позволяет и вынуждает повышать знания, каки- ми бы техницистскими и позитивистскими они ни были. И даже такое знание все же порождает и вопрос о суще- стве общественных, политических отношений. Не случай- но, что в политически прогрессивных движениях совре- менности все возрастающую роль играет часть интелли- генции. После Освенцима, Хиросимы и Вьетнама именно ведущие естествоиспытатели, ранее занимавшие сугубо нейтральные позиции в отношении итогов своей научной деятельности, сегодня задумываются о значении своей науки для общества. То есть даже в сфере операциона- листских естественных наук возникают оппозицион- ные политические тенденции. Несомненно, наука и ее применение в технике порож- дает собственную закономерность с общественными по- следствиями, вызывает определенные процессы, действу- ющие как при социализме, так и при капитализме. Так, научно-техническая революция нашего времени является объективным закономерным процессом в капиталистиче- ских и социалистических странах. Однако решающее значение имеет то, что только социализм создает принци- пиальную возможность соединения технически рацио- нального и гуманного развития. При социализме рацио- нальность общественного процесса не искажается особыми интересами эксплуататорских классов. Продик- тованные жаждой прибыли, частные интересы буржуазии уже не выступают в виде всеобщей общественной рацио- нальности. Кладется конец обману, когда дегуманизирую- щие последствия погони за прибылью (уже сама погоня 224 за прибылью дегуманизирует!) выдаются за рациональ- но-обусловленное явление. При социализме эти проблемы, конечно, тоже не ре- шаются автоматически, ибо в обществе ничего не проис- ходит автоматически. Но социализм уже решил вопрос первостепенной важности: уничтожил мотив погони за прибылью. Несомненно, из соревнования социализма с капитализмом, включающего в себя также проблему во- оружения, проистекают некоторые «односторонности». Так, структура потребностей социализма первоначально возникает не из социализма, а унаследована от капита- лизма; следовательно, она возникла и деформирована под воздействием принципа прибылей. Она должна быть ре- волюционизирована в ходе длительного процесса. Все это имеет место. Но социализм, и только социализм, спо- собен решить эти проблемы таким образом, чтобы при этом учитывались основные интересы всего общества и тем самым каждого его члена в отдельности. При решении названных проблем важное значение имеют многие аспекты. Их решения зависят от многих факторов: от внутренних и внешних проблем, от истори- ческого и культурного развития, от способностей социали- стических теоретиков, например и от их способностей вы- делять внутри в целом ложных теорий частично верные положения. Для этого, однако, не нужна никакая новая «критическая теория», а достаточны критические, посто- янно развивающиеся понятия марксизма-ленинизма. В теориях Маркузе как раз правильным является то, в чем проявляется, против желания их автора, подлинное влияние марксистско-ленинского учения 39. Маркузианская теория одномерности содержит пред- положение, что техническая система становится тем «злым духом», который обособляется от общества и ста- билизируется 69. Но это лишь видимость. В соответствии с отношениями фетишизма эта система в капиталистиче- ских условиях может, по-видимому, обособляться. Тогда и выступает известное бессилие индивидуума перед этим аппаратом. Но это лишь способ проявления отчуждения человеческого труда и его результатов в условиях капи- тализма. Антинаучно утверждать, что эта форма «ирра- циональности» в принципе не устранима до тех пор, пока не взорвана технологическая сфера. Развивающееся на основе общественной собственности, техники обществен- ное производство, в котором не может быть особых, стоя- S&—527 225 щих над всем частных специфических интересов, в принципе способно преодолеть определенные антигумани- зирующие последствия применения техники путем рацио- нального анализа процессов, выработки реальных альтер- натив и путем их планомерного применения. В этой связи следует остановиться на затронутой Мар- кузе еще в 1937 году ®! и в книге «Советский марксизм» 52 проблеме «контроля снизу», со стороны «непосредствен- ных производителей». Современные, в высшей степени организованные по принципу разделения труда производ- ственные процессы, которые в невиданной доселе степени аккумулируют научные знания, усложняют эту пробле- матику. Они — в условиях общественного труда — пре- вращают вопрос о «верхах» и «низах» в сложную проб- лему. Но они и готовят средства разрешения этой проб- лемы в будущем социализма. Разве что если отстаивать анархистский тезис, будто бы можно вообще отказаться от (технологически неизбежной) функции управления производством. Маркузе знает, что существует функцио- нально «неустранимая репрессия». Такая негативная формулировка этой жизненно необходимой проблемы, правда, характерна для субъективизма. Во всяком случае, этот ошибочный, направленный против управления про- изводством тезис, если бы его придерживаться, привел бы к развалу любое производство. Правда, это управление не должно быть организовано как привязанное к опреде- ленным лицам учреждение, не как социальная привиле- гия. Однако оно необходимо и связано с высокоразвиты- ми, все более коллективно реализуемыми технологически- ми, социологическими, психологическими (ит. д, ит. п.) знаниями, к которым при социализме каждый имеет сво- бодный доступ. Сложность проблемы управления пред- определяет необходимость коллективного руководства. Следовательно, нельзя организовывать управление, абстрактно исходя от индивида. Нельзя также рассматри- вать коллектив как абстрактную сумму индивидов и счи- тать коллективным руководство, когда каждый отдель- ный индивид в равной степени участвует в абстрактной коллективности руководства. Это была бы лишь теоре- тически обрамленная, выдающая себя за «всеобщую» форма капиталистическо-апологетического аргумента о компетентности капиталиста, который именно поэтому владеет и управляет своим предприятием. Такое индиви- дуалистское решение невозможно уже потому, что оно 226 постулирует, будто каждому такому индивиду присущи одинаковое качество и одинаковое количество необходи- мых знаний, как и коллективу. Это было бы отрицание коллектива. В действительности этот маркузианский те- зис, в конце концов, является именно в этом смысле не- диалектическим. Он ликвидирует общественную тоталь- ность в пользу общественного атомизма. При ‘высокой степени общественного переплетения всех процессов труда проблема руководства может быть принципиально решена только исходя из коллектива. Изолированный, предоставленный самому себе автоном- ный индивид не в состоянии охватить эти процессы и в действительности подчинен им больше всего именно тогда, когда он тешит себя тем, что добился наибольшей неза- висимости ОТ НИХ. Названные проблемы разрешимы лишь с позиции всего общества, с учетом его интересов в целом, которые по ме- ре роста производительных источников имеют тенденцию и в действительности все больше совпадать с основными интересами индивидов: контроль снизу, самоуправление, реализация индивида также возможны лишь в диалекти- чески опосредованной связи с общественным совокупным интересом. Отрицание этого означало бы возвращение на позиции идеологии манчестерства, признание существо- вания предопределенной гармонии всей общественной жизни, осуществляемой путем непосредственной реализа- ции индивидуальности. Такова классическая буржуаз- ная идеология, которая в общественной практике показа- ла себя как средство оправдания обогащения одной час- ти общества за счет другой, как тормоз общественного прогресса, а следовательно, и как препятствие для инди- видуальных интересов. Поэтому контроль снизу имеет смысл лишь в диалектической связи с централизованным обсуждением, планированием, согласованием и объеди- нением интересов всего общества с интересами индивида или с особыми, частичными интересами. Лишь в высшей степени организованное, с точки зрения общественных интересов, наиболее рациональное, научное, все более совершенствующееся планирование решающих общест- венных процессов позволяет добиться подлинной, всесто- ронней, не порождающей новые привилегии демократиза- ции, сближения общественных и индивидуальных интере- сов. Действовать наоборот — это, как мы уже говорили, означает идти буржуазным путем. Лишь высшая коллек- 8* 227 тивность и солидарность порождает высшую индивиду- альность, а не наоборот. Социализм является коллекти- вистским, рациональным общественным строем, потому что производство является общественным, потому что все наши сферы жизни толкают к общественным формам тру- да. Но именно поэтому социализм является глубоко «индивидуалистским», то есть единственно возможным путем освобождения всех потенций индивида, как конста- тировали Маркс и Энгельс в «Коммунистическом Мани- фесте». Следовательно, проблему диалектики индивида и кол- лектива в принципе можно решить лишь на базе коллек- тивизма. Это принципиальный пункт расхождения между нами и Маркузе: мы в первую очередь коллективисты; Маркузе в первую очередь индивидуалист. Наш социа- лизм является в первую очередь коллективистским, со- циализм Маркузе и его антиавторитарных последовате- лей — в первую очередь индивидуалистским. Это суцтест- венный принцип, который отделяет нас и от Вольфганга Лефевра и его друзей 88. Но вернемся к высказанному в начале раздела заме- чанию относительно того, что Маркузе дает несколько обоснований одномерности. В другой связи он объясняет одномерность взаимным воздействием конкуренции двух систем, в силу которой капитализм вынужден гармонизи- ровать свои антагонизмы, мобилизовать свои средства, стабилизовать свою систему, подобно тому, как социа- лизм по той же причине должен подчиняться технологи- ческой рациональности, «репрессивной этике» производ- ства («принципу производительности»}, вообще принципу строительства и расширения ренрессивного аппарата. Так, в силу технологических и социальных причин (необ- ходимость защищать созданные богатства) дело доходит даже якобы до сближения социализма с капитализмом (конвергенция). Этот тезис, высказанный еще в работе «Советский марксизм», Маркузе развил за последние годы дальше, в результате чего он, по сути дела, превратился в форму маоизма. Исходя из оппортунистических выводов Гиль- фердинга об империализме, Маркузе отрицает революци- онные потенции промышленного пролетариата развитых индустриальных стран. Он утверждал, что технологиче- ские мотивы и необходимость защищать созданные бо- гатства обусловливают близость интересов США и СССР 228 и стремление обеспечить их за счет бедных стран «третье- го мира» 54. Эта точка зрения основывается на оппортуни- стических, механистически материалистических воззре- ниях, согласно которым только пауперизм может служить основой революции 685. Следовательно, по мере возраста- ния благосостояния масс последние теряют свои револю- ционные потенции. Таким образом, Маркузе переносит пентр революции в страны «третьего мира», одновремен- но связывая это с экзистенциалистским тезисом относи- тельно того, что в этих странах может быть избран новый проект техники. В развитых «индустриальных обществах» лишь небольшие, неинтегрированные группы могли бы поддержать революционное движение в странах «третьего мира» тактикой «Великого отказа» 66. Эта концепция «третьего пути» совершенно четко об- наруживает здесь как свое происхождение от правого социал-демократического оппортунизма, так и свое род- ство с левосектантским оппортунизмом. Такой вывод соот- ветствует и всему накопленному революционным движе- нием опыту. Более подробно мы это рассмотрим ниже. Концепция одномерности страдает не только отсутст- вием строгого обоснования, но и тем, что она противоре- чива в самой своей основе. Мы указали уже на бросаю- щееся в глаза вопиющее противоречие между первичным выбором экзистенциалистски индетерминированного, сво- бодного субъекта, с одной стороны, и грубо механистиче- ской детерминированности исторического процесса — с другой. Обе эти стороны теории одномерности нахо- дятся в формально-логическом, контрадикторном проти- воречии друг с другом. Мы также уже указывали на логическую несостоя- тельность попыток обоснования строгой теории одномер- ности перед лицом того факта, что тем самым уже выдви- гается требование второго измерения. Ведь существова- ние и познаваемость второго измерения невозможны, если внутри одного измерения не действуют уже элементы второго измерения. Но этим теория Маркузе отрицалась бы в самой своей основе. Единственная возможность спроецировать тезис одномерности была бы одновременно условием ее преодоления. Мы также уже показали, что вся сфера второго изме- рения оказывается для Маркузе особенно проблематич- ной. Что это за измерение? Откуда проистекают его кри- терии? Как и с помощью каких сил мы достигнем его? 229 Второе измерение есть нечто совершенно иное, новое. Оно определяется лишь в негативных понятиях, причем последние должны быть свободны от всякой конкретной, определенной негативности — в противном случае была бы предопределена свобода индивида!67 Но такой вид определений в принципе подобен теологическим попыткам дать определение бога. Точно так же, как о боге ничего не говорится, когда перечисляется все то, что он не есть: не смертен, не кончен, не в пространстве, не во времени, то есть сумма отрицаний, точно так же ничего не сказано о втором измерении, когда лишь утверждается, что оно не репрессивно, не продуктивно, не подвержено действию принципа производительности и т. п., и т. д. Чисто нега- тивных дефиниций не существует. И такие немногие по- зитивные формулы, как, например, «счастье», которые называются при разъяснении понятия второго измерения, являются также бессодержательными метафорами, дей- ствия которых заключаются лишь в том, что они вызыва- ютунас позитивные эмоции, И точно так же, как теологи- ческие попытки определить бога в действительности свя- зывают эту внеземную «реальность» с внутриземными качествами — с конечностью, смертностью, пространст- венностью, протяжением во времени ит. д., точно так же Маркузе в действительности связывает второе измерение с первым. Теологи говорят, что «божественное естество» можно понять лишь «посредством отрицания соответст- вующего человеческого естества» 68. Так получается и у Маркузе, когда он, говоря о втором измерении, утвержда- ет, что отрицания таких признаков первого измерения, как «репрессивность», «продуктивность», «принцип произ- водительности» и т. д., являются неотъемлемыми призна- ками определения второго измерения. При этом он связы- вает второе измерение с первым иным способом, чем это делает диалектика. Диалектике известно, что второе измерение созревает в лоне первого, представляя опреде- ленное отрицание первого. Но маркузианское второе из- мерение остается полностью неопределенным, абстракт- ным отрицанием, формально-логическим «нет», вне и поэтому как раз внутри плоскости отрицаемого и не имеет никаких других критериев, как критерии одномерности. Не может выйти за пределы одного «измерения» тот, кто в нем и не находится. Если, по словам Герцена, диалекти- ка Гегеля (и Маркса) является алгеброй революции, то диалектика Маркузе — это геометрия существующего. 230 К КРИТИКЕ ТЕХ ФАКТОВ, НА КОТОРЫЕ ССЫЛАЕТСЯ МАРКУЗЕ Мы должны подвергнуть не только теоретической и методической, но также и «фактической» критике марку- зианский тезис об одномерности, то есть, во-первых, его тезис о капиталистическом государстве благоденствия, ко- торое якобы во многом удовлетворяет потребности мил- лионов, в том числе низов общества, и тем самым их интегрирует, а это означает, что Маркузе выводит основ- ные противоречия не из материального производства, а из сферы потребления и распределения; во-вторых, его тезис об экономической стабилизации, достигнутой капи- тализмом с помощью интеграции своих основных проти- воречий; в-третьих, его высказывания о роли основных социальных сил в капитализме. В-четвертых, в этой связи необходимо сделать несколько замечаний по проблемам стратегии и тактики. (1) К тезису о государстве благоденствия 63 и об удовлетворении потребностей Мы присоединяемся к критическим замечаниям Гюн- тера Доната и Г. Г. Гольца 70 по поводу этого тезиса Мар- кузе. Но мы будем говорить не об ужасающей нищете в обширных районах мира как следствии господства капи- тализма в слаборазвитых странах, а о нищете в самой метрополии развитого капитализма, в США. Что же гово- рят на этот счет «точные» данные социальной науки? Слой людей, живущих непосредственно в нищете, охваты- вает в развитых капиталистических странах примерно 20% населения "1. Именно в наше время технический прогресс в США демонстрирует дезинтегрирующие черты. Почему же раз- вертывается движение негров и «отверженных»? Не имеем ли мы здесь дело с острой формой проявления тех проб- лем, с которыми сталкивается развитый капитализм США в силу капиталистического использования современных средств производства? Страдающая от этого часть насе- ления США насчитывает уже много миллионов, и никто не может сказать, что капитализму США удается огра- ничить данные проблемы этими миллионами. А что про- изойдет, если это ему не удастся? Нужно ясно себе пред- ставить, какие гигантские резервы сил революционного 231 движения, но в то же время какие опасные возможности заложены здесь. Если удастся соединить движение негров, страдающих в лервую очередь от последствий указанных противоречий, в силу чего это движение является по су- ществу социальным движением, с социальным и де- мократическим движением белых и оба эти движения сое- динить с движением протеста против агрессии американ- ского империализма во Въетнаме, то условия классовой борьбы в Соединенных Штатах, а также на международ- ной арене существенно изменятся. И наоборот, если дви- жение негров не будет поднято до уровня сознательного социального движения, то это может привести к расовой борьбе, удел которой — лишь отчаяние. Конечно, это все предположения. Но кто берется пред- сказать, как пойдет развитие дел? Тезис об одномерности может применять в этой связи лишь тот, кто является механистическим материалистом и расценивает историю с точки зрения механистического детерминизма! Во вся- ком случае, со времени великого антифашистского дви- жения середины 30-х годов США не знали столь мощного движения протеста, как современное. В какой-то момент это движение создало даже элементы внутриамерикан- ского кризиса верхов. С полным основанием Гюнтер Донат указывает на те современные формы обнищания, несомненно, известные Маркузе, которые непосредственно затрагивают массы трудящихся в развитых капиталистических странах: «Как раз там, где в ХХ веке от обнищания самым жестоким об- разом страдают народы высокоразвитых капиталистичес- ких стран, которое проявляется в массовом уничтожении человеческих жизней, в разрушении миллионов семей, в уничтожении рабочих мест, жилищ, сбережений, в по- давлении всех прав трудящихся, — и именно там апологе- ты капитализма, прибегая к дешевым трюкам, пытаются доказать, будто власть капитала более не существует, вместо того чтобы разоблачать войну и массовое унич- тожение, как ее внутреннюю сущность» 72. Поэтому такая нищета не ведет автоматически к созданию революцион- ного сознания. Это относится как к рабочим развитых капиталистических стран, так и к «непривилегированным слоям»! Маркузианский тезис о прямой связи нищеты и революционного сознания является ошибочным, по- скольку он исходит из неправильного предположения, что осознание факта нищеты (позитивистская форма знания) 232 якобы уже само по себе ведет к возникновению теоретико- причинного понимания. Маркузе становится тут жертвой механистическо-материалистического понимания отноше- ния бытия и сознания. (2) К тезису об экономической стабилизации капитализма Хотя Маркузе совершенно прав, когда указывает на отнюдь не безуспешные попытки каниталистических госу- дарств перед лицом существования реального социализма удержать контроль над своей экономикой и «интегриро- вать» свои противоречия, однако он преувеличивает про- являющиеся в этом регулирующие способности современ- ного капитализма. Развитие такого в высшей степени организованного капитализма, каким является западно- германский капитализм, в последнее время ясно показы- вает, что государственно-монополистический капитализм также не в состоянии раз и навсегда предотвратить воз- никновение экономических кризисов, которые могут иметь циклические, структурные, финансовые, а также полити- ческие (гонка вооружений) причины. В свою очередь, раз- витие в США показывает, что вооружение и война во Вьетнаме могут серьезно поколебать экономическую ста- бильность даже такого экономического колосса, как США. Следовательно, маркузианская «вера» в капита- листическую стабилизацию в конечном счете необосно- ванна. Фридрих Поллок, который, как и Маркузе, являет- ся представителем так называемой франкфуртской школы критической теории, в своих исследованиях указывает на следующие последствия развития современных произво- дительных сил для «стабилизации» развитого капитализ- ма: тенденция усиленного слияния предприятий, их кар- телирование и трестирование под влиянием автоматиза- ции неизбежно ведет к технически обоснованному созданию огромных сверхмощностей, к возрастающей неустойчивости экономики, ко все более неизбежному применению административно-управленческих мероприя- тий вплоть до централизованных мер регулирования; вме- сте со всеми этими тенденциями исчезают многие профес- сии, увеличивается безработица ?3. Необоснованно также то «доверие», которое Маркузе питает к «интеграции» внутрикапиталистических противо- речий. Внутри ЕЭС царит отнюдь не согласие. ФРГ и 233 Франция стремятся к гегемонии. Немало противоречий существует и между ЕЭС, с одной стороны, и Англией и США — с другой. Политика Франции в отношении США и Англии диктуется таким же стремлением к гегемонии в капиталистической Европе, как и несколько иная ан- глийская и западногерманская «европейская» политика. Отношение США, Англии и ЕЭС к так называемым стра- нам «третьего мира» отнюдь не являются «интеграцией». Неправильным является также тезис Маркузе о том, будто технический прогресс интегрирует антагонистичес- кие силы капитализма. Этот тезис по сути отражает по- своему лишь положение в американском рабочем движе- нии. А положение в европейском рабочем движении иное. Надо, конечно, приложить определенные усилия, чтобы, например, исторически и социологически обнаружить факторы, которые действуют в Соединенных Штатах в на- правлении интеграции. При этом нельзя будет обойти роль некоторых руководящих сил в американском рабо- чем движении. Но даже для США этот взгляд Маркузе в настоящее время не соответствует уже в такой степени действительному положению, как в 1964 году, когда вышла в свет книга «Одномерный человек». Негритянское движение имеет в первую очередь социальные, внутри- американские причины. Оно ориентируется не только на такие внешние факторы, как антиколониальное движение. Речь идет при этом не о том, почерпнуты ли некоторые «идеалы» негритянского движения извне, а о том, что это движение представляет собой острую форму выражения дезинтегрирующих последствий развития американского капитализма, Конечно, не нужно недооценивать чрезвы- чайную сложность таких процессов. Мы прежде всего не можем не замечать те огромные идеологические и мате- риальные средства государственно-монополистического капитализма, которые он обнаруживает именно перед ли- цом реального социализма, с учетом своего опыта борь- бы с революционными движениями (в том числе с движе- нием того европейского рабочего класса в 1918—1923 гг. или после 1945 г., о котором Маркузе так пренебрежи- тельно отзывается). Но как раз тот факт, что капита- лизм вынужден затрачивать на это огромные средства, свидетельствует о неустойчивости его системы и пока- зывает остроту антагонизмов, действующих под «спокой- ной» поверхностью! Следовательно, было бы неправиль- ным на основе «феноменологической» картины совре- 234 менного канитализма недооценивать возможности революции. Это было бы антиисторически абстрактно, как показывают как раз события, происшедшие после выхода в свет книги «Одномерный человек». (3) О роли основных социальных сил нашего времени Мы уже знаем, что Маркузе давно отрицает субъект революции — рабочий класс, обосновывая это в основ- ном с помощью следующих аргументов. Стабилизирую- щие способности капитализма стали проявляться уже после Октябрьской революции, но они значительно уси- лились в условиях конкуренции между двумя система- ми; высокий уровень удовлетворения потребностей, ко- торого добилось в борьбе рабочее движение и который стал возможен благодаря исключительно возросшей производительности труда и колониальному угнетению, привели к исчезновению жизненной потребности в рево- люции. Всестороннее манипулирование сознанием и по- ведением людей в смысле одномерности еще более укре- пляют эту тенденцию. Начнем с замечаний об объективном положении ос- новных классов. В действительности, как это уже пока- зали Вессель и Донат в полемике с Маркузе, со времени появления «Капитала» Маркса основные классы разви- вались дальше. Что изменилось в их положении? Что касается буржуазии, то возросли концентрация производства и централизация капитала, как это пред- сказывал Маркс 7“, увеличились в огромной степени и привели к замене «рыночного хозяйства» и свободной конкуренции монополистическими формами экономики; в конце концов, власть монополий и капиталистического государства срослась и превратилась в государственно- монополистический капитализм. При этом капиталисти- ческая практика становилась все более варварской. Итак, изменения произошли к «худшему». Основы капи- тализма остались незатронутыми: каплиталистическая собственность, капиталистическая власть, рабочая сила осталась товаром, который` подвергается эксплуатации, а физические носители его — угнетению. Гонка воору- жений, милитаризация и агрессия — таковы «современ- ные» формы империалистического паразитизма. Как и в прошлом, капитал проводит политику раскола рядов трудящихся, натравливает их друг на друга, манипули- 235 рует их сознанием, чтобы еще больше укрепить свое господство и усилить эксплуатацию. Важнейшее измене- ние — концентрация в руках небольшой группы людей огромных богатств и власти, которое предсказывал Маркс, не изменило существа капитализма. На другом полюсе -—в рабочем классе также про- изошли существенные изменения. В силу развития про- изводительных сил рабочий класс, что также предска- зывал Маркс, стал самым мощным классом общества. Ныне он более дифференцированно расчленен, чем рань- ше, охватывает больше служащих, а также представи- телей науки, в его среде имеется больше различий по степени квалификации. Критикуя Маркузе, Гаральд Вессель 75 справедливо указывает на то, что в настоя- щее время высококвалифицированные рабочие-специа- листы имеют более высокий уровень подготовки, чем в прошлом инженер. Эти изменения в составе рабочего класса, достигнутый им в борьбе более высокий уровень жизни — обязательный благодаря существованию ре- ального социализма и возможный в условиях возрос- шей производительности — создают условия для идеоло- гических манипуляций и искусственно форсируемой дифференциации. В этом заложены истоки оппортуниз- ма и обуржуазивания части рабочего класса. Но ведь как и раньше, рабочие не владеют средства- ми производства, не присваивают себе плоды своего труда, по-прежнему подвергаются эксплуатации и угне- тению, а экономическая и политическая власть в капи- талистических странах служит погоней за прибылью. По-прежнему члены этого класса являются пролетария- ми. Как и раньше, они не пользуются даже самым скромным правом участия в управлении внутри капита- листической системы. Тем не менее, произошло чрезвычайно важное изме- нение: в результате научно-технической революции и процесса превращения науки в непосредственную про- изводительную силу в обществе и в рабочем классе зна- чительно возросли и впредь будут возрастать роль и значение интеллигенции. Заслуга Маркузе, и отчасти источник его влияния именно в среде молодой интелли- генции, состоит в том, что он указал на это, хотя отчас- ти и неправильно оценивал роль интеллигенции и сфор- мулировал тезис, будто интеллигенция является перво- степенной революционной силой (в качестве второго 236 «привилегированного» фактора революционных сил, в отличие от «непривилегированных» слоев, составляю- щих другую часть этих сил). Но объективно рабочий класс, как и раньше, произ- водит все богатство нации. В силу этих объективных причин он является тем классом, который призван осу- ществить обновление общества. В этой связи необходимо коротко затронуть следую- щую проблему. К «непривилегированным» слоям, кото- рые, согласно утверждениям Маркузе, представляют часть современного революционного потенциала, в зна- чительной мере принадлежат люди, которые в совокуп- ности не являются особым классом. Если они входят в состав пролетариата, то их надо анализировать как часть пролетариата, а не как некую группу «непривилегирован- ных». Если напротив, это — непролетарские слои населе- ‚ния, то они не являются, даже потенциально, большинст- вом народа. Они не являются производителями главных ценностей, и эксплуататорские классы извлекают свои прибыли не (или уже не) главным образом из эксплуата- ции и разорения этих слоев. Следовательно, «Великий отказ» со стороны этих слоев, хотя они могут действовать революционно, не ставит под угрозу основы самой систе- мы. Поэтому реакция, как правило, подавляет выступле- ния этих слоев, даже если они по проявлению бывают бо- лее отчаянными и более шумными, чем выступления ра- бочих масс, менее последовательно и жестоко, чем высту- пления рабочих! «Отказ» со стороны этих слоев не имеет столь глубоких последствий, как революция настоящих, угнетаемых, эксплуатируемых, продуктивных, развиваю- щихся классов, на которых держится сама система, ка- ковым является рабочий класс. Следовательно, борьбу за осуществление требований этих непривилегированных слоев необходимо соединить с борьбой революционных классов. В противном случае их выступления выльются лишь в стихийные, путчистские действия, которые ничего существенного не изменят и могут в конечном счете при- вести, как уже говорилось выше, лишь к отчаянию. Иначе обстоит дело с борьбой крестьянских масс в странах «третьего» мира. Там крестьянство является не- посредственно производительным классом, составляет подавляющее большинство народа. Поэтому крестьян- ское движение приобретает в этих странах совершенно иную мощь. По своему объективному социально-эконо- 237 мическому содержанию оно является мелкобуржуаз- ным, антиимпериалистическим движением. Чем больше это движение будет развиваться как антиимпериалисти- ческое и антикапиталистическое, чем активнее оно будет идти по некапиталистическому пути развития, тем прог- рессивнее оно будет становиться. Так в процессе созда- ния рабочего класса и соединения крестьянского движе- ния с движением рабочего класса в этих странах будет прокладываться путь к социализму. Следовательно, и здесь, в конце концов, решающее значение имеет лозунг ориентации на рабочий классе и его революционное, со- циалистическое движение. Маркузе отрицает роль рабочего класса потому, что он видит линь опасности и факты его материальной ин- теграции в систему капитализма и манипуляцию его сознанием, хотя, надо отдать должное, видит весьма острым глазом. Но он преувеличивает эти, несомненно, огромные возможности государственно-монополистиче- ской системы. Что касается проблемы интеграции, то мы уже высказали свое мнение. По сути дела, Маркузе из- вращает положение о первичном и вторичном в общест- венной жизни, утверждая, что современный капитализм в состоянии с помощью идеологических и политических средств и методов решить все проблемы. И опять в ос- нове этих утверждений лежит непонимание объектив- ных условий борьбы, существующих в настоящее время в развитых капиталистических странах, в результате чего Маркузе считает причиной отсутствия массовых ре- волюционных акций лишь манипуляции сознанием масс. Проф. И. Шлейфштейн (ФРГ) указывает в своих работах на то, что Маркузе исходит из чрезвычайно уп- рощенного представления, когда он столь низко расце- нивает манипулирующее влияние церкви, армии, широ- кое распространение безграмотности в период раннего капитализма свободной конкуренции, и на этой основе создает своего рода теорию об уникальности нашего современного положения 75. Говоря о манипуляциях сознанием, Маркузе не за- трагивает некоторые исторические события и обстоя- тельства, которые, например, оказывают большое влия- ние на сознание значительной части немецкого народа, в том числе рабочего класса, и которые отнюдь не при- надлежат непосредственно к системе механизмов мани- пуляции или «продуктивности». 238 Я хотел бы по крайней мере сжато охарактеризовать направление, в котором, на мой взгляд, следовало бы развивать анализ, если ставить своей целью более осно- вательно рассмотреть вышеназванные проблемы, чем это делает Маркузе. Исторические поражения в 1914, 1918—1919, 1933 годах играют в развитии сознания ра- бочего движения сложную роль: с одной стороны, они содержат чрезвычайно важный опыт, входящий в каче- стве составной части в теоретико-политический опыт ре- волюционных сил, однако они служат и источником пес- симистических настроений, связанных с этими события- ми. Фашизм, фашистская агрессия и ее крах имели сложные последствия. Хотя после 1945 года наш народ в своей массе имел и различное, но довольно развитое представление о связи между капитализмом, фашизмом и войной (об этом свидетельствуют даже демагогиче- ские «антикапиталистические» формулировки Аленской программы ХДС), реакционным силам все же удалось затруднить или даже затушевать понимание связи меж- ду фашизмом и некоторыми последствиями войны. Сле- довало бы учесть также социал-демократическую поли- тику классового союза с крупным капиталом, физиче- ское уничтожение нацизмом большой части революцион- ных кадров, преследования коммунистов, сложные по- следствия структурных изменений в рабочем классе. Это лишь некоторые из действующих факторов, кото- рые нельзя относить лишь к области идеологических манипуляций. Вместе с тем нельзя правильно понять про- цессы, происходящие в сознании западногерманского рабо- чего класса, не учитывая подобные явления. Верно и то, что следовало по-новому подойти к про-. блеме социально-экономических корней оппортунизма в современном государственно-монополистическом капи- тализме. Правильно также ставить вопрос о существова- нии «рабочей аристократии» и ее роли в наши дни. Но Маркузе не рассматривает эти проблемы. Он без всякого анализа просто констатирует, что действие тенденции К интеграции сильно проявлялось, еще до первой мировой войны, и в качестве «доказательства» приводит факты о широком распространении оппортунизма. Но он не ис- следует эти явления, уходя, таким образом, от анализа проблемы оппортунизма. Нельзя же считать решением этой проблемы ту ее «радикализацию» с помощью тезиса 0б одномерности, которую проповедует Маркузе. 239 Маркузе, конечно, знает, что рабочее движение во Франции и Италии отличается от рабочего движения в Западной Германии. Чтобы иметь возможность провоз- глашать свои враждебные рабочему классу тезисы, он прибегает к извращению роли коммунистических партий в этих странах, приписывая им социал-демократизм 77. В основе этих его утверждений лежит ложное понятие рево- люции. Верный своему старому тезису о перманентной революционной ситуации при капитализме, он переносит надежды революционных ситуаций на нереволюционные и обвиняет в оппортунизме всех, кто не разделяет его точ- ки зрения. Но именно эти люди благодаря более точно- му анализу, чем это делает Маркузе, приходят к выводу, что революционная ситуация — не повседневные будни истории, и поэтому не хотят ради иллюзий, возникающих из мелкобуржуазной нетерпеливости, указывать непра- вильные цели и применять неправильные методы борьбы. Такие факты, как антикоммунистическая истерия, запре- щение деятельности коммунистических партий, приме- нение чрезвычайных законов против коммунистов, ни- коим образом не мешают Маркузе клеветать на коммуни- стов. Он критикует названные коммунистические партии за то, что они после 1945 года не осуществили в своих странах социалистические революции. При этом Маркузе даже не пытается рассмотреть внутренние и международ- ные объективные и субъективные факторы, которые надо бы выяснить в этой связи. Игнорируя подобные факты, наш автор выносит при- говор об опнортунистическом характере коммунистичес- ких партий в указанных странах. Забастовка во Франции в мае 1968 года и последовав- шие за ней события разоблачили антиреволюционную по существу позицию Маркузе. По мнению Маркузе и его сторонников из числа неоанархистов, французским ком- мунистам следовало в мае 1968 года перейти к социали- стической революции. Совершенно очевидно, что такая политика разрушила бы союз коммунистов с социал-демо- кратами и мелкобуржуазными левыми. Из-за сопротивле- ния союзников-партнеров такой союз не сложился даже для разработки совместной общедемократической пред- выборной и правительственной программы. Если бы ком- мунисты следовали советам Маркузе, то попали бы в изо- ляцию и стали бы жертвой штыков армии, в рядах кото- рой не отмечалось серьезных явлений разложения. Вся 240 капиталистическая реакция Европы и Америки, несомнен- но, радовалась бы этому не в меньшей степени, чем и уль- тралевые болтуны. Затем выборы во Франции в июне 1968 года 78 показали, что там еще нет массовой базы для социалистической революции. Исходя из этих условий, французские коммунисты избрали именно такую тактику, которая не допустила создания сплоченного блока стран с крайне реакционной системой правления от Эльбы до португальского побережья Европы, который мог бы воз- никнуть после неизбежного провала искусственной по- пытки осуществить «социалистическую революцию». Впрочем, Маркузе, находившийся в начальный период развертывания забастовочной борьбы во Франции в Па- риже, в интервью газете «Монд» (к этому интервью мы еще вернемся) дал тогда в основном трезвую и правиль- ную оценку обстановки в стране, но вопреки своей собст- венной теории. Маркузе приходит к неправильным взглядам также потому, что он с американской меркой подходит к про- блемам европейского рабочего движения, что недопусти- мо. Как мы уже показали, его тезис об отмирании внут- ренних оппозиционных потенций является неправильным даже для США. При этом в США нет богатого традиция- ми сопиалистического рабочего движения, профсоюзов с сильным социалистическим или даже коммунистичес- ким влиянием. В еще менышей степени применим его тезис в условиях Европы. Следует также напомнить то, что возразил Серж Мал- лэ Маркузе в 1964 году на о. Корчула: Гольдман и Ле- февр, заявил он, оспаривали правильность маркузианской теории для Европы, но допускали, что она, возможно, действительна для Америки. Маркузе считает, что разви- тие в Америке является прообразом будущего европейско- го развития, поскольку США далеко опередили Европу в экономическом отношении. Маллэ позволяет себе «оспа- ривать это с чисто методологической точки зрения». «Ор- ганизованный капитализм», заявил он, в Западной Евро- пе более развит, чем в США. В Соединенных Штатах сознание масс в большей степени отстает от экономичес- кого базиса, чем в Европе. Скорее США в своей экономи- ческой структуре следуют по стопам Западной Европы, поэтому было бы проще исследовать специфические про- тиворечия современного капитализма на европейской почве. Как же Маркузе доходит до того, что подкрепляет 241 «свои выводы, касающиеся степени добровольной инте- грации американского рабочего класса в организованный капитализм, трудами той позитивистской и эмпирической социологии», недостатки которой «он ия в равной степени бичуем?» 73. Мы приходим, следовательно, к выводу, что первона- чально впечатляющая картина интеграции, нарисованная Маркузе, не выдерживает серьезной методологической критики. Маркузе аргументирует как человек, которому мало что известно об огромной исторической стойкости, которая с самого начала отличала социалистов и без которой они не смогли бы продержаться во всех перипе- тиях продолжающейся десятилетиями классовой борьбы с ее революционными периодами и периодами упадка, Маркузе не может понять задач рабочего движения в периоды подготовки революции. Он презирает упорную, кропотливую идеологическую и организационную работу, считая ее занятием для оппортунистов. Конечно, такая работа менее патетична, чем анархистские призывы к ре- волюции в такое время, когда она еще не стоит на повест- ке дня. Но без этой упорной работы могут быть бесполез- но упущены революционные ситуации, когда они наступят, для чего требуется нечто большее, чем честное стремление к революции. Нельзя также просто согласиться с огульным восхва- лением революционного движения в странах «третьего мира». Все же есть немало больших групп таких стран с довольно различными социальными и революционными проблемами на основе весьма различной экономической базы. К ним принадлежат государства с собственной крупной или национальной буржуазией, государства с только что нарождающейся национальной буржуазией, и, наконец, государства, где такие явления еще не наблю- даются. Соответственно, различной является и их аграр- ная структура, классовые отношения между буржуазией, пролетариатом и крестьянством 80. К этому еще следует добавить такие проблемы, как принадлежность к «сферам влияния», выгодное или невыгодное географическое или стратегическое положение. И все эти сложные проблемы слишком часто покрываются термином «третий мир». Не- правильно, антиисторически и абстрактно превозносить на все лады революционные движения в этих странах в целом и при этом противопоставлять его рабочему дви- жению развитых капиталистических стран или странам 242 социализма. Такой подход ставит под угрозу необходи- мую солидарность и единство действий трех главных по- токов единого всемирно-революционного процесса, помо- гает контрреволюции. Рассмотрим коротко взгляды Маркузе относительно «затухания» революционного энтузиазма социалистичес- ких стран. В основе этих взглядов лежит непонимание тезиса исторического материализма о том, что материаль- ное производство составляет основу общественного разви- тия. Ленин справедливо сделал отсюда вывод, что победа в борьбе между капитализмом и социализмом должна быть в конечном счете завоевана в решающей сфере об- щественной жизни, в области производительности труда, развития производительных сил. Неправильные взгляды Маркузе основываются далее на его ошибочной точке зрения о том, что мирное сосуществование не является классовой борьбой. Фактически он выступает здесь как сторонник экспорта революции, не произнося, однако, это слово. Исходя из таких посылок, он не считает уже рево- люционной такую внутреннюю и внешнюю политику со- циалистических стран, которая не следует его рецептам. В ответ на это надо прямо сказать, что экспорт рево- люции ничего не решает, он не создает более благоприят- ных внутренних условий для революции. Наоборот, он может лишь вызвать ответную реакцию националисти- ческого характера. Революция является в первую очередь проблемой внутренних сил каждой страны в отдельности. Тот, кто все же ратует за экспорт революции, тот факти- чески пасует перед трудностями развития революцион- ного процесса и революционных потенций в соответству- ющей стране, тот собственно признает, что в данной стра- не еще не созрели все условия для революции. Разумеется, это не означает, что социалистические страны могут осла- бить солидарность с борьбой других народов и стран. Но они так и не поступают: без такой солидарности Куба не могла бы существовать. О помощи Советского Сою- за народам Вьетнама руководители этой страны сами говорят достаточно часто и убедительно. Они, несомнен- но, могут лучше оценить значение этой помощи, чем уль- тралевые «критики» Советского Союза. Но когда поноси- мый ультралевыми Советский Союз вместе с другими государствами Варшавского договора пресек контррево- люционную опасность, угрожавшую социализму в ЧССР, которая возникла не в последнюю очередь потому, что 243 некоторые ревизионистские теоретики в Чехословакии взяли на вооружение «маркузианские» тезисы, то эти же самые ультралевые «критики» Советского Союза вдруг осудили эту социалистическую помощь как «интервен- цию»! Необходимо эти проблемы также рассматривать под углом зрения отношения части к целому: при всякой соли- дарности всегда не следует забывать о стратегической проблеме — обеспечении дальнейшего существования человечества, иначе вопрос о социалистической перспекти- ве для того или иного народа становится беспредметным. При этом, следовательно, всегда возникает и вопрос о со- отношении сил в каком-либо определенном месте и о сов- ременных средствах массового уничтожения. При обсуждении таких проблем нельзя забывать и о том, что экономическая мощь социалистических стран является в конечном счете решающим вопросом. Чем сильнее их экономическая мощь, тем болыше возможно- стей имеют они в области оказания экономической, воен- ной и дипломатическо-политической помощи другим стра- нам. Ведь известно, что военная мощь страны является и функцией ее экономической мощи. Следовательно, не включать экономические усилия социалистических стран в концепции революционной стратегии — значит посту- пать по-оппортунистически! Все эти проблемы, естественно, следует рассматри- вать в связи с проблемами, затрагиваемыми Маркузе, но наш автор «критической теории» в большинстве случаев этого не делает. Только поэтому он предлагает гладкий рецепт, который при более близком рассмотрении оказы- вается копией старого оппортунистического рецепта. (4) Проблемы революционной политики в современный период Полемика со взглядами Маркузе требует далее уясне- ния еще некоторых основных проблем пролетарской рево- люции и оппортунизма в рабочем движении. Маркузе подснудно кладет в основу своих аргумен- тов такое понятие революции, которое ориентируется больше на формы борьбы, чем на ее цели. Его давнее пренебрежительное отношение к реформе совмещается с его экзистенциалистским толкованием революции как катастрофического акта. Выражаясь диалектически, он 244 игнорирует соотношение качества и количества. К этому еще добавляется непонимание им различия между обще- ственным строем, объективно созревшим для социалисти- ческой революции, и революционной ситуацией (которая еще не обязательно должна быть даже ситуацией рево- люционно-социалистической, а вполне может быть ситуа- цией революционно-демократической). Революционера, как и оппортуниста, характеризует или отличает не одобрение или отрицание вообще реформ или «катастрофического» способа действия. Оппортуниста отличает самоудовлетворение реформами в рамках су- ществующей системы, отказ от революционных целей. Пролетарский революционер одобряет реформу как со- ставную часть борьбы за завершающую социалистичес- кую революцию. Следовательно, одна и та же реформа может быть частью как оппортунистической, так и рево- люционной политики. Это зависит от стратегической кон- цепции, в которую она входит. Поэтому это совсем не аргу- мент, когда антиавторитаристы говорят нам, революцион- ным коммунистам в ФРГ, что за право трудящихся на управление, за использование парламента и т. п. ратуют также социал-демократические оппортунисты (что, впро- чем, тоже еще надо конкретно исследовать). Реформа, подаренная, коррумпирующе `воздействующая на массы или завоеванная лишь с целью ослабить ставшую опасной ситуацию, с тем чтобы в последующем задушить револю- ционные силы,— это совершенно иное, чем когда та же реформа, или, смотря по обстоятельствам, даже менее значительная реформа завоевывается массами в сознании того, что хотя это и копейка, но остается еще спросить — где же рубль? Вопрос о стратегической ценности реформы решается не ее формальной стороной или конкретным содержанием, а борьбой, которая ведется за ее завоева- ние, ее целью в связи с другими формами борьбы, «бли- зостью» таких реформ к центрам механизма эксплуата- ции и власти, ее воздействием на условия труда и жизни широких масс и т. д. Элемент насильственности, катастрофичности также не является тем признаком, который отличает социалисти- ческую революционность. Эти формы борьбы мы находим и в буржуазной революции, и даже в действиях контр- революции. Муссолини, например,. был вначале правым социал-демократом, затем стал фашистом, симпатизиро- вал анархизму. 245 Следовательно, в принципе неправильно рассматри- вать проблему революции и революционной политики исключительно с точки зрения форм борьбы. Важнее оп- ределить некоторые общие критерии содержания револю- ционной и оппортунистической стратегии и использовать их как своего рода ориентиры. Главными критериями революционной стратегии марк- сизма являются: признание классовой борьбы пролета- риата вплоть до необходимости создания революционной власти рабочего класса и его союзников; признание того факта, что эта борьба объективно обусловлена антагониз- мами капитализма и по этой причине не может быть до- ведена до конца в границах капитализма, что устранение капиталистических антагонизмов требует перехода гра- ниц капитализма в направлении к социализму; признание руководящей роли пролетариата в этой борьбе, которую он не может вести и добиться в ней победы без боевой марксистской партии, использования завоеванной полити- ческой власти как рычага для устранения капиталисти- ческого базиса и замены его социалистическим. Как мы видим в этих определениях, формы борьбы не играют особой роли, являются второстепенной сторо- ной дела. Вопрос о формах борьбы решается в соответ- ствующих конкретных условиях классовой борьбы, а это означает, что сопиалистический революционер в принципе должен быть готов к применению всех форм борьбы. Главные критерии оппортунизма — приспособление к буржуазному общественному строю, классовое сотруд- ничество с буржуазией даже при условии признания (в прошлом или лишь формально) классовой борьбы; отказ от социалистической конечной цели или же призна- ние ее лишь на словах и лишение ее общественного содер- жания (использование лишь как непременной формули- ровкн в торжественных речах, причисление ее к необяза- тельным «основным ценностям»), оттягивание до бесконечности решения вопроса о начале перехода к со- циализму; иллюзии по поводу возможных уступок со стороны буржуазии в рамках капиталистической системы; иллюзорные надежды, будто на этом пути можно преодо- леть антагонистические противоречия системы и таким образом обеспечить постоянный прогресс, переубедить господствующие круги в пользу социализма. С другой стороны, имеется перевернутая форма оппортунизма, со- стоящая в том, что во имя революции выдвигаются сек- 246 тантские, «особенно радикальные» требования отрицания условий пути к революции, клеймятся как оппортунисти- ческие конкретные шаги на этом пути. Такой метод также направлен на то, чтобы не допустить революции. Мы видим, что здесь некоторые характерные черты «критической теории» Маркузе выступают как типичные признаки левого оппортунизма. Маркузе лишь делает из своей в основе апологетичной позиции путчистские и анархистские выводы. Но и они практически означают борьбу против конкретной подготовки революции, ориен- тируют революционный авангард на ошибочные действия во имя ложных целей в неправильно выбранном месте, в столь неблагоприятных условиях, что авангард должен быть разбит наголову. Это также объективно служит интересам буржуазии. Напрасно искать в книге Маркузе серьезный анализ революционной или оппортунистической политики, их материальных основ. Он нигде не дает действительного конкретного анализа конкретных проблем революции в развитых капиталистических странах. Но как раз в этом и должна была бы состоять задача реального разруше- ния «одномерности»! Маркузе же просто с высокой три- буны вещает, что революционный потенциал масс иссяк. Действительно, конкретное исслёдование проблемы революции в развитых капиталистических странах в на- ших современных условиях должно учитывать следующие моменты. Великая Октябрьская социалистическая революция привела к созданию новых условий для революции в том смысле, что изменились ее объективные и субъективные предпосылки. Масштабы революционных преобразований чрезвычайно расширились. Превращение социализма в мировую систему, которая все больше и больше оказы- вает решающее влияние на международное развитие, также создало новые условия для революции. То же са- мое относится и к развалу колониальной системы. На протяжении всего этого периода рабочее движение росло количественно и качественно 8!, чего Маркузе нигде не от- мечает и о чем он не говорит. Изменился состав сил ми- ровой революции. Единственно, что при этом Маркузе ви- дит, так это — вовлечение в эти силы широких крестьян- ских масс в странах Азии, которые он, однако, стремится отколоть от социализма с помощью своего тезиса о про- тиворечиях между ними и богатыми (капиталистическими 247 и социалистическими) странами. Он не замечает того, что в условиях империализма по объективным причинам не только пролетариат, но и другие слои населения и, в конце концов, основная масса народа приходят в непри- миримые противоречия с неболыной кучкой монополий. Маркузе не обращает также внимания на новые формы сотрудничества различных потоков мирового революцион- ного процесса. Правда, Маркузе видит некоторые важные изменения в способе функционирования современного ка- питализма, но он по-настоящему не исследует этот госу- дарственно-монополистический капитализм. Поэтому он не понимает, какое значение имеет факт слияния власти монополий с властью государства для диалектических отношений экономической, социальной и политической борьбы, а также для диалектики реформ (прежде все- го коренных реформ, которые могут быть реализованы лишь в политической борьбе против государственно-моно- полистического аппарата власти) и революции, для диа- лектики демократической и социалистической борьбы в этих новых условиях. Он видит лишь одну сторону этого процесса: возрастающую мощь инструментов манинуля- ций. Другую сторону, установление все более тесной свя- зи между экономикой и политикой, реформой и револю- цией, он не замечает. Он видит лишь стабилизирующую и коррумпирующую сторону государственно-монополисти- ческих процессов, он не замечает и другую сторону этих процессов, например постоянное сужение социальной ба- зы капитализма со всеми вытекающими отсюда послед- ствиями для стабилизации капитализма. По-настоящему не рассматривает он также проблему международного соотношения сил. По сути дела он раз- вивает своего рода бухаринскую теорию равновесия меж- ду капитализмом и социализмом и с этих позиций судит и осуждает поэтому политику сосуществования. Маркузе не замечает, что политика сосуществования есть форма международной классовой борьбы между социализмом и капитализмом. Он полагает далее, что. эта политика лишь «стабилизирует» капитализм и «извращает» соци- ализм. Этот тезис Маркузе не выдерживает серьезной проверки. С точки зрения экономической, борьба за осу- ществление политики сосуществования прежде всего затрудняет по меньшей мере проведение монополистиче- ской политики гонки вооружений, что отнюдь не ока- 248 зывает стабилизирующего воздействия на современный капитализм. Конечно, одна эта политика еще не может взорвать систему капитализма, но она, между прочим, и не преследует такие цели, являясь формой классовой борьбы между государствами с противоположным об- щественным строем; эта задача должна быть достигну- та лишь путем конкретной классовой борьбы внутри существующей капиталистической системы. В политиче- ском отношении она направлена (в известном отноше- нии она это даже предполагает) на то, чтобы по крайней мере оттеснить наиболее реакционные монополистичес- кие силы в пользу или более «трезвых» буржуазных, или даже демократических сил. Это может содейство- вать (на некоторое время) определенным стабилизиру- ющим тенденциям, но и это сомнительно, во всяком слу- чае гипотетично и не является действительно серьезным аргументом в нашем понимании, ибо. подобные в луч- шем случае так толкуемые и лишь гипотетические тен- денции не составляют основного содержания воздейст- вия этой политики сосуществования на систему, «зако- вом жизни» которой является война и которую ничто так больше не страшит, как дальнейшее укрепление мо- гущества мировой социалистической системы. Маркузе не исследует также отнюдь не второстепен- ные последствия этого нового положения для проблемы революционной ситуации. В одной из своих работ В. И. Ленин говорил о главных признаках революцион- ных кризисов 82. Раньше такие революционные кри- зисы наступали, как правило, взрывоподобно, стихийно, в связи с массовой нищетой и прежде всего в связи © войнами. Нельзя с уверенностью утверждать, что это останется так и в новых условиях. В этих новых услови- ях империализм вынужден пытаться не допустить ужа- сающей нищеты масс, а также больших войн. Маркузе видит это. Но зато наряду со старыми противоречиями, которые продолжают действовать, о чем свидетельству- ет, например, борьба за прекращение американской аг- рессии против Вьетнама, появились новые противоречия. Они играют все возрастающую ‘роль в связи с пробле- мой революционной ситуации: высокая степень обобще- ствления производства в возрастающей мере требует планирования производства, что противоречит частным в конечном счете мотивам капиталистического произ- водства (например, угольный кризис, банкротство Круп- 249 па, другие структурные кризисы); рост противоречий между ведущей ролью пролетариата в производстве и его положением, когда он фактически отстранен от ре- шения всех важных вопросов; противоречия научно-тех- нического переворота в капиталистических условиях (проблемы сохранения рабочих мест, инфраструктуры, проблемы политики в области науки и т. п.). Именно эти факторы в значительной степени определяют положение пролетариата (включая теперь и постоянно увеличива- ющуюся часть научных работников). Следовательно, эти факты являются важным источником обострения клас- совой борьбы. К этому добавляется расширение сферы социально- экономических требований, которые в условиях государ- ственно-монополистического капитализма приобретают к тому же новый характер. То, что эти требования имеют глубоко революционный характер, убедительно показа- ла всеобщая забастовка во Франции в мае 1968 года. Сужение социальной базы современного капитализма ставит серьезные внутриполитические проблемы: выхо- лашивание парламентаризма, урезывание демократии, попытки подчинить профсоюзы политике правящих кру- гов и т. п., Что, в свою очередь, позитивно отражается на значении борьбы за буржуазную демократию в системе борьбы за социализм. Маркузе не анализирует почти ни одного из этих факторов. А без исследования указанных факторов нель- зя понять действительное политическое развитие рево- люционного движения в главных капиталистических странах. Острота классовой борьбы в этих странах воз- росла. С каждым десятилетием увеличивается число за- бастовок и бастующих, причем оно растет быстрее, чем численность рабочих. Растет число забастовок, имею- щих общенациональные масштабы. На первый план все более выдвигаются политические забастовки, затрагива- ющие в некоторых вопросах существо самой системы ка- питализма. В растущей степени в эту борьбу вовлекают- ся различные слои рабочих, которые раньше оставались нейтральными. Повышается в целом степень организо- ванности рабочих 83. Все это происходит, несмотря на некоторые также весьма негативные последствия изменения социального состава рабочего класса (приток в него представителей мелкобуржуазных слоев и их идей). В общем, растут, 250 хотя еще медленно и противоречиво, Также тенден- ции к единству рядов рабочего класса. Изменяются по- зиции старых сторонников реформ, поскольку измени- лось — возросло! — значение этих реформ в борьбе про- тив всей системы государственно-монополистического капитализма. Не случайно сторонники реформ традици- онного характера (введения хозяйственной демократии) во все возрастающей степени образуют левое крыло со- циал-демократии. Что касается Федеративной Республи- ки Германии, где они занимают руководящее положение в некоторых сферах профсоюзного движения, то они спо- собствовали тому, что некоторые крупные отраслевые профсоюзы в настоящее время занимают более левые позиции, чем социал-демократическая партия Германии. Лишь исследовав более глубоко эти и другие процес- сы, в особенности опыт 1918—1919 и 1932—1933 годов, что даже не пытаются сделать ни Маркузе, ни его по- клонники, можно понять, почему в настоящее время коммунистические партии развитых капиталистических стран в основном придерживаются стратегической ли- ний, исходящей из того, что непосредственный переход государственно-монополистического капитализма к со- циализму является маловероятным. Массы могут быть подведены к борьбе за социализм лишь. через борьбу за общедемократические цели. Побэтому коммунисты вы- двигают тактические программы демократических аль- тернатив, основными пунктами которых являются: демо- кратический контроль во всех сферах общества, право на участие в управлении, национализация ключевых от- раслей промышленности, расширение прав профсоюзов, имея в виду, что все эти требования должны быть осу- ществлены в ходе массовой борьбы, в единстве действий рабочих организаций. Коммунисты исходят из того, что осуществление этих требований в ходе массовой борьбы потрясает сами основы существующей государственно- монополистической власти, которая в конечном счете должна быть разбита, для чего потребуется борьба са- мых широких слоев народа. Поэтому это есть подлинно революционная стратегия. В силу этого борьба за ука- занные демократические и антимонополистические прог“ раммы альтернатив представляет неразделимую, необ- ходимую составную часть, а не просто предпосылку борьбы за далеко идущие социалистические цели. Мы сказали, что Маркузе удостаивает подобные 251 проблемы лишь презрения. Для него борьба за коренные реформы является оппортунистической 8%, «социал-демо- кратической», «одномерной», потому что он отрицает диалектику реформ и революции. Для него существует лишь «или-или» формальной логики. И как раз в своей практике он при этом возвращается к той одномерности, в которой обвиняет других. Маркузе придерживается лишь старого понятия ре- волюции — или точнее развивает свое чисто романтичес- кое понятие революции. Он отвергает диалектическое отношение стихийного и социалистического сознания, что имеет двоякое последствие. С одной стороны, он сбрасывает со счетов рабочие массы как «интегрирован- ные», которые находятся или под буржуазным, или под социал-демократическим влиянием и не могут поднять- ся выше уровня стихийного сознания, в то время как, с другой стороны, он обвиняет ленинизм в том, что послед- ний сформулировал проблему привнесения социалисти- ческого сознания в рабочий класс, создания способной к этому марксистской партии. Маркузе клеветнически ха- рактеризует это как овеществленную форму господства авангарда — «аппарата» — над пролетариатом. По сути дела мы имеем здесь дело с оппортунистическим прекло- нением перед стихийными, в конечном счете буржуазны- ми формами сознания под видом особо «радикального» осуждения оппортунизма. Таковы лишь некоторые из многих возможных воз- ражений против маркузианских «фактов» и против его попытки отрицать подлинные определяющие факторы. Вновь и вновь обнаруживается, что Маркузе делает пос- пешные обобщения, не замечает многих реальных про- цессов, недостаточно учитывает подлинную историю, он берет на вооружение схемы, представляющие собой лишь перевернутые стереотипы апологетики капитализ- ма. Но при этом в его ошибочных суждениях нередко встречаются частично правильные моменты, что скорее ухудшает дело. ОТ «ОДНОМЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА» К «ОЧЕРКУ ОБ ОСВОБОЖДЕНИИЬ: ЕЩЕ РАЗ О ДИАЛЕКТИКЕ ГЕРБЕРТА МАРКУЗЕ Хотя «Одномерный человек» принес Маркузе наи- больший успех, однако это не была ни его самая луч- шая, ни его последняя книга. Основные тенденции треть- 252 его этапа своего развития он обобщил в работе «Очерк об освобождении». На время между этими двумя рабо- тами приходятся несколько более мелких публикаций и ряд важных интервью, которые отчасти создавали види- мость, будто Маркузе начинает новый, четвертый этап своего творчества, который мог бы быть отмеченным не- которым сближением с рабочим движением. Сегодня уже ясно видно, что речь шла лишь о некоторых такти- ‚ческих маневрах, предпринятых перед лицом реального давления рабочего движения в Западной Европе. В це- лом он нигде не выходит за пределы идей третьего эта- па творчества. Мы уже указывали на то, что существует внутренняя связь между попыткой Маркузе осуществить ревизию исторического материализма и его попыткой ревизии ди- алектики. Исторический материализм должен быть под- вергнут ревизии, ибо он недостаточно глубоко сформу- лировал разрыв между старым и новым общественным строем. В теоретическом плане это обусловлено недо- оценкой проблем структуры инстинктов. В области диа- лектики дело якобы состоит в том, что марксизм неверно толкует категорию отрицания. Маркузе собирается это исправить. По этому вопросу он вновь высказался на Гегелевском конгрессе в Праге в сентябре 1966 года. Иринг Фетчер, которого никто не заподозрит в том, что он является марксистом, не говоря уже о том, что он «ортодоксальный», или «догматический», марксист, пра- вильно оценил этот доклад, сказав, что Маркузе тем самым отказывается от общественно-научного обоснова- ния социализма; он кеминуемо должен вернуться к эти- ческому обоснованию социализма 5. Впрочем, Маркузе это сделал уже раньше 86, Рассмотрим этот доклад Маркузе ‘несколько подроб- нее. Трудно, как заявил Маркузе в Праге, охватить сов- ременный капитализм понятиями марксизма, ибо эти по- нятия позволяют охватить как процветание (А), так и кризис (НеА) этой системы и тем самым проявляют свое безразличие к ней. Это оказывается следствием происхождения марксистской диалектики от Гегеля. Со- гласно этой диалектике, негативность порождается из- нутри самой этой системы. Но в позднем капитализме такая негативность уже не отмечается. Положение о том, что рабочий класс развитых капиталистических стран уже не является больше революционным, оказывается 253 социально-политической основой всей нынешней теории дналектики у Маркузе. Он считает, что следует по-ново- му рассмотреть проблему отрицания. Маркузе исходит из того, «что и материалистическая диалектика еще ос- тается в плену у идеалистического разума, у позитивно- сти, пока она не разрушила концепцию прогресса, сог- ласно которой будущее всегда уже заложено внутри существующего, пока марксова диалектика не «радика- лизует» понятие перехода к новой исторической сту- пени, то есть не включит в саму теорию поворот, разрыв с прошлым и с существующим, новое качественное раз- личие в направлении прогресса» 7. Он, Маркузе, хочет для этого по-новому рассмотреть два центральных диа- лектических понятия: отрицание и тотальность. Относительно отрицания для Гегеля, как и для Маркса, существенным является то, что отрицающая сила возникает внутри системы, ставит эту систему как определенное отрицание под вопрос, снимает ее в сту- пенеобразном поступательном движении вверх. «Следо- вательно... идет развертывание уже в себе сущей сущно- сти, которая не может стать действительностью в рам- ках существующего». Тем самым мы имеем тут лишь «форму воспроизводящего себя господства прошлого, опредмеченного в техническом аппарате труда над жи- вым трудом» 88. Он, Маркузе, противопоставляет этому вопрос: дейст- вительно ли сила отрицания с необходимостью выступа- ет изнутри системы? «Эта проблема касается историче- ского материализма как единого целого в его отношении к идеалистической диалектике. Ибо: разве диалектичес- кий материализм не урезывает свой собственный мате- риальный базис тем, что он недостаточно глубоко пола- гает воздействие общественных учреждений на бытие и сознание людей; тем, что он недооценивает роль соеди- ненного с наукой и техникой насилия в формировании и определении потребностей, в их удовлетворении, то есть не недооценивает ли марксистский материализм те силы интеграции и подавления, которые действуют на поздней ступени развития капитализма?» 89. Результатом этого якобы оказывается сомнитель- ность тезиса о происхождении отрицательности изнут- ри самой системы, а следовательно, нужно избавить и политическую практику от этой схемы «и вновь соеди- нить внутреннее с внешним...» %. Затем Маркузе перехо- 254 дит к рассмотрению категории тотальности. Речь идет о возможности извне снять некую конкретную целост- ность, «Тогда всякое определенное общественное целое само должно быть частью еще более обширной тоталь- ности, внутри которой оно может быть подвергнуто воз- действию извне» ?!. Такая охватывающая тотальность должна была бы быть исторически конкретной, наподо- бие того, например, как всемирный капитализм развер- тывается по отношению к различным национальным капиталистическим образованиям в качестве как охва- тывающей, так и конкретной тотальности. Теперь Маркузе ставит вопрос о том, как при этом ведут себя и это частичное целое, и охватывающая его тотальность, например в наши дни внутри всемирной системы сосуществования. Что означает внутри тоталь- ности позднего капитализма растворение революционно- го потенциала рабочего класса? Оно означает, что «ныне отрицание противопоставляется отрицательному как географически и социально отделенное и самостоятель- ное целое». «Внутреннее противоречие развертывается и трансформируется внутри этой всемирной противопо- ложности» 92 Такое положение вещей следует учесть при разра- ботке новой теории диалектики. Сам он, Маркузе, соби- рается дать лишь наметки к такой теории. «Это внен- нее... не следует понимать механически в пространст- венном смысле, а в смысле качественного различия, которое превосходит существующие внутри антагонис- тической частичной целостности противоположности, на- пример противоположность между капиталом и трудом, и которое не сводимо к этим противоположностям» 33. Внешнее — это означает быть качественно вне суще- ствующей системы, как, например, население гетто, ко- торое во многом исключено из системы капиталистиче- ского удовлетворения потребностей и не может развить- ся внутри этой системы. Речь идет о качественном различии относительно возникновения и удовлетворения новых, задушенных в антагонистическом обществе пот- ребностей. Маркузе дает набросок этих потребностей: «Солидарность вместо конкурентной борьбы; чувствен- ность вместо ее угнетения; исчезают насилие, грубость, вульгарность и их язык; мир как постоянное состоя- ние» 9%, По сравнению с грандиозным шумным замахом это выглядит довольно слабым холостым выстрелом, а 255 при ближайшем рассмотрении оказывается набором добрых пожеланий, ценность которых не превышает стоимости непокрытого векселя. В той мере, как считает Маркузе, в какой поздний капитализм интегрирует свое отрицание, должна возрас- тать сила этого отрицания вне данной тотальности. «Си- ла отрицания... теперь не сконцентрирована ни в одном классе, Сегодня она еще является хаотической, анархи- стской оппозицией, политическим и моральным, рацио- нальным и инстинктивным отказом от участия в игре, отвращением ко всякому процветанию, потребностью в протесте» %. Хотя это и слабая, неорганизованная оппо- зиция, но она по меньшей мере находится в непримири- мом противоречии к системе в целом. Последний ряд аргументов мы уже подвергли крити- ке, поэтому прямо обратимся к «новой» диалектике Маркузе. Вначале он критикует марксистскую диалекти- ку за то, что она охватывает антагонизмы капитализма. Это достаточно показательная критика. Она требует от- рыва моментов антагонизма друг от друга и их раздель- ного рассмотрения «подлинной» дналектической теори- ей. Действие и противодействие, одно и другое, белое и черное противостоят друг другу без опосредования, как в классической механике и в примитивной псевдодиа- лектике мелкобуржуазного радикализма. Это означает возврат назад далеко за Гегеля. Но прежде всего это является ложным толкованием диалектики Гегеля и тем более Маркса. Ведь для Марк- са внутри данной тотальности, например капитализма, А и Не А, буржуазия и пролетариат отнюдь не являются равнозначными, для теории Маркса кризис и процвета- ние системы отнюдь не равноценны. Уже в «Святом се- мействе» Маркс показывает, что внутри капитализма оба класса не являются равноценными: буржуазия вы- ступает как сохраняющий, а пролетариат — как револю- ционный класс. И в «Капитале» мы находим замеча- тельные слова о том, что ни одна фабричная труба не задымит без рабочего класса, но последний вполне мо- жет жить без капиталистов. Лишь на основе грубейшей фальсификации можно утверждать, что для диалектики Маркса положитель- ные и отрицательные процессы равноценны. В чем заключается суть новой ревизии диалектики у Маркузе? В «трансцендировании» отрицания и в «дест- 256 руировании» прогресса. Оба эти момента мы должны рассмотреть подробнее. Начнем с того, как Маркузе кри- тикует «идею» прогресса. В центре его критики оказыва- ется тезис Гегеля и Маркса о том, что процесс развития представляет собой необходимое единство прерывности и непрерывности. Между только прерывным нет ни структурных, ни генетических взаимоотношений и связи. Такое исключительно прерывное не может иметь ни на- чала, ни конца, что выяснил еще Аристотель. А если на- чало и конец совпадают, тождественны, — тогда мы име- ем дело с небытием, с ничто. Развитие необходимо обла- дает единством прерывных и непрерывных моментов в качестве обязательного условия, как мы уже показали выше. Тот, кто абсолютизирует один момент за счет другого, тот разрушает методический инструмент для по- нимания действительных процессов, пронизанных слож- ной внутренней диалектикой, «опосредованием» прерыв- ных и непрерывных моментов, качественных и количе- ственных изменений, эволюционных и революционных сторон. Все это Маркузе отвергает, обвиняя Маркса и Гегеля в том, что они не отказываются от момента не- прерывности. От этого несостоятельного аргумента он переходит к другому: подобная диалектика якобы предполагает за- данное бытие и сущность, которая развертывается, под- чиняя себе все будущее, и тем самым на деле детерми- нирует будущее, исключая свободу. Подобный аргумент игнорирует самое главное в диа- лектике количества и качества: новое качество хотя и порождается генетически предшествующим процессом количественных изменений, не может быть сведено к сумме количественных изменений. Произошел действи- тельный скачок в новое качество, в нечто новое. Марку- зе абсолютизирует момент прерывности в процессе развития. Он приписывает марксизму лишь чисто коли- чественную диалектику. Но Маркс, как и Гегель, всегда учитывал качественные различия в развитии. Приписав это марксизму, Маркузе нападает на им же осуществ- ленную подтасовку. Ему не нравится, что Маркс и Ге- гель познали и признали во всяком становлении одно- временно и момент преемственности, количественного роста, «сохранения». «Радикальность» Маркузе нацеле- на на отказ от этого момента нелрерывности, преемст- венности, ибо это тоже детерминирует будущее (напри- 9—527 257 мер, с помощью конкретного, определенного отрица- ния) 7, и тем самым ограничивает свободу выбора проекта. В философском отношении это означает отказ от диалектики количества и качества, прерывности и непрерывности, а в политическом отношении — отказ от диалектики реформ и революций и тем самым игнори- рования действительного становления. В итоге у Марку- зе получается’ разновидность той «качественной диалек- тики», которую развивал еще Кьеркегор. Так Маркузе возвращается к исходным экзистенциалистским позици- ям своего творчества 3. В чем заключается политический смысл подобных идей? Ведь именно в марксизме речь идет-о самом бес- пощадном разрыве со старым миром, миром собственно- сти, эксплуатации и угнетения. Речь идет о том, о чем Маркс и Энгельс писали в «Манифесте Коммунистиче- ской партии»: «Коммунистическая революция есть са- мый решительный разрыв с унаследованными от прош- лого отношениями собственности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого» 99. Маркс и Энгельс тут подчеркивают момент разрыва исторической непрерывности в проблеме революции, и это действительно является главным и решающим в осу- ществлении подлинной социалистической революции. Но Маркс и Энгельс хорошо понимали, что «левый» лозунг последователей Руссо «Назад, в пещеры!» и разрушение созданных тысячелетиями производительных сил и дру- гих завоеваний культуры не имеют ничего общего с этой революцией. Они знали о наличии и момента преемствен- ности во всяком развитии и учитывали это. Вспомним хотя бы замечание Маркса по этому поводу в его крити- ческих заметках о «Готской программе» при рассмотре- нии им проблем развития от капитализма к комму- низму 100. Мы подошли теперь к тому центральному пункту, ко- торый дает нам возможность окинуть взором все фило- софское и политическое развитие мелкобуржуазного ра- дикализма и в связи с этим лучше понять идеи Маркузе. Этим центральным пунктом оказалась проблема тоталь- ного разрыва, полного отрыва от прошлого, внезапного скачка в некое чудесное освобожденное от всякой нище- ты будущее (как Маркс писал по поводу такой диалекти- ки у Прудона) ''. Маркузе постоянно задает ‘тот же 258 вопрос: осуществил ли реальный социализм такой тоталь- ный разрыв с прошлым? Является ли социалистическое рабочее движение той силой, которая совершает этот тотальный разрыв? И он дает отрицательный ответ на этот вопрос, приходя из-за такого своего отрицательного отношения к рабочему движению и к реальному социа- лизму к ряду теоретических и тактико-политических вы- водов, которые он проповедует во всех своих многочис- ленных произведениях в течение всей своей жизни, лишь подводя к этому с разных сторон. Именно на почве такого колеблющегося между импе- риализмом и социализмом, блуждающего между фрон- тами мелкобуржуазного радикализма и возникает эта диалектика «радикального» подчеркивания особого от- личия, радикального отрицания всякой взаимосвязи между капитализмом и социализмом, между прошлым и будущим. Все должно быть «открытым», «недетерминиро- ванным», «свободным», «развязанным». Все мосты долж- ны быть сожжены, и новое качество должно возникнуть исключительно как внезапный скачок, не содержать ни- каких элементов старого. Все существующее, соответст- венно, достойно презрения. Признается только решитель- ный отказ как от мира капитализма, так и от реального социализма. В последующем Маркузе заговорит о некой «третьей» цели. И это точно соответствует позиции, про- истекающей из «новой», «качественной» диалектики, на деле являющейся очень старой псевдодиалектикой. «Качественная”“ диалектика» настолько сглаживает как раз качественное различие, что остаются лишь коли- чественные процессы. Из гераклитовского «в одну и ту же реку нельзя войти дважды» получается выражение Кратила — «в одну и ту же реку нельзя вступить даже один раз». Так прекращается всякое становление, ибо «качественная диалектика» пренебрегает количествен- ным движением. Для того, кто игнорирует количествен- ную сторону движения, естественно, маленькие шаги в политике не имеют никакой ценности. Для него имеет значение лишь «Великий отказ». Но то, что такой «отказ» в действительности не доходит до границ всего существу- ющего и не выходит за их пределы, известно еще со вре- мени доказательств, приведенных Гегелем в «Логике». Политические доказательства, приведенные на этот счет Марксом и Энгельсом в полемике против Бакунина 102, более чем достаточны. 9* 259 Если толковать становление как непрерывную каче- ственную дифференциацию, то в первую очередь исчезает момент относительного покоя и неподвижности во всех вещах, обстоятельствах и процессах. Утверждать, что формальная логика (Аристотель) является консерватив- ной, потому что она выражает момент относительной не- подвижности, может лишь тот, кто отождествляет логику с антидиалектикой. Но диалектика должна вобрать в се- бя формальную логику потому, что каждое движение должно содержать в себе также момент относительной неподвижности. Как же иначе можно постигнуть движе- ние и даже определить его? Вместе с отрицанием диалектики Маркса и Гегеля Маркузе отрицает также конкретное отрицание. Оно отя- гощено у него «репрессивным побочным смыслом» 103; ведь оно детерминирует также свободный выбор. Само- довлеющий субъект настаивает на индетерминизме свое- го выбора! Но какое же отрицание останется, если отбро- сить определенное, конкретное отрицание? Лишь неопре- деленное, всеобщее отрицание («Великий отказ»). Какое же отрицание отрицает так, что открывается вся вселен- ная других высказываний? Формально-логическое. Оно является отрицанием в духе «или-или». Но ведь Маркузе полагает, что как раз этот вид отрицания является отри- цанием одномерности, репрессии, господства! Здесь оно вдруг является в виде отрицания свободы. Почему? По- тому, что формально-логически отрицаемому суждению соответствует вся вселенная других суждений. Если я отрицаю капитализм и за это приобретаю свободу, но не свободу социализма (это была бы предопределенная, то есть не «подлинная» свобода), а свободу от чего-то совершенно неопределенного, то это становится инте- ресным даже и для несоциалистов, таких, например, как Фетчер. И Фетчер прав, когда говорит, что эта диалекти- ка направлена против научного социализма. Эта диалек- тика — более «радикальная» и «материалистическая», чем диалектика Маркса,— возвращает нас к Бернштейну, к его этическому обоснованию социализма. Вновь он пе- ред нами — «третий путь»! Роковой оказывается и даваемая Маркузе критика решения проблемы отрицания у Маркса и Гегеля. Одно из двух: или процесс развития является самодвижением, и тогда мы должны исследовать внутренние движущие силы развития; или же необходим внешний, в конечном 260 счете божественный первотолчок. Опираясь на известные основные законы природы, марксизм исходит из того, что процессы движения нашего мира являются в конечном счете процессами самодвижения и имеют свои внутрен- ние причины. Такие внутренние причины мы видим в дей- ствиях противоборствующих моментов, факторов, сторон каждой вещи, каждого явления, всякого положения вещей. Это внутренне связано с проблемой прерывности и непрерывности в процессе развития. Тезис Маркузе о «внешнем» толчке, даже если для него «внешним» явля- ется совершенно отличное качество, оказывается несо- стоятельным. В этой концепции исключается отношение между внешним и внутренним. Эта диалектика не до- ступна верификации. И не случайно Маркузе нам ничего не может сказать о социальных силах своей системы «критической теории» 10%, а относительно необходимых методов борьбы он лишь говорит, что это есть «Великий отказ», выход из системы, и очень скудными оказываются его описания тех будущих ценностей, которые должны олицетворять тотально иной, новый мир. После подобных рассуждений Маркузе упрекает уче- ние Маркса в недостаточном материализме. Не только диалектику, но и материализм Маркса следует «радика- лизовать», то есть подвергнуть ревизии. Ибо мы, марк- систы, якобы не замечаем должным образом материаль- ные факторы интеграции. Такими материальными факто- рами он считает технику, насилие и потребности. Но ведь марксизм рассматривает насилие и некоторые потребно- сти в системе исторического материализма не как мате- риальные явления, а как явления надстройки, как отра- жение материального положения вещей, отнюдь их при этом не недооценивая, что видно хотя бы из отношения к вопросу диктатуры пролетариата в системе марксистской теории и практики. Вопрос заключается в конкретных условиях происхождения и действия насилия. Очевидно, нет никаких оснований создавать новый материализм, который включал бы насилие и все потребности в мате- риальные условия общественной жизни и возводил бы технику в ранг материального субъекта. Никакое, даже самое действенное, манипулирование сознанием и потреб- ностями, никакое оппортунистическое подавление боеспо- собности и воли рабочих масс в ФРГ в результате клас- сового предательства правосоциал-демократических ру- 261 ководителей не может нас принудить искать спасение в разработке такой новой критической теории, которая была бы столь внутренне ошибочной, как теория Марку- зе. Мы убеждены, что постоянно развиваемые и усовер- шенствуемые орудия марксизма-ленинизма достаточны для изучения сложнейшей общественной реальности на- ших дней и для выработки такой политики, которая по- зволит нам повести все большую часть рабочего класса и трудящихся на борьбу против системы государственно- монополистического капитализма. Если назвать образ мышления Маркузе диалектиче- ским, то мы, во всяком случае, должны характеризовать его как механистическую диалектику, означающую шаг назад по сравнению с диалектикой Гегеля. Глубокую причину этой механистической диалектики мы видим в отказе от диалектической категории опосредования и от связанной с ней диалектики количества и качества. Нас постоянно поражают свидетельства такого отказа. Како- во отношение теории и практики у Маркузе? Если крити- ческая теория теряет свой объект и, как говорит сам Маркузе, если она уже не может быть доказана практи- кой, если теория не указывает путь в будущее, то она бессмысленна, она означает — и мы. в этом согласны с Гансом Гейнцем Гольцем — отрыв теории от практики. Тогда мы вновь оказываемся в сфере этики Канта, на критике которой молодой Гегель совершенствовал свою категорию опосредования. Бытие и долженствование про- тивостоят друг другу без опосредования 165. Но отсюда следует еще одно: тогда ние опосредованы между собой и моменты противоречия. Они не являются более моментами внутреннего противоречия, а расходят- ся, являясь — один из них полюсом внутри, другой — по- люсом вне конкретного явления. Внутри — это сохраня- ющий, позитивный, внереволюционный, негативный мо- мент. В маркузианскую диалектику непрерывно должны поступать импульсы извне, от «отверженных», из стран «третьего мира». Оппозиционными силами стали по су- ществу бессильные аутсайдеры, вытесненные из решаю- щих сфер существующего строя. Внутри системы уже больше ничего нельзя сделать, ибо все существенные си- лы интегрированы. Систему, ее стабильность, манипуля- ции можно взорвать, если вообще. это возможно, лишь извне. А всякий, кто находится внутри, — оставь свои на- дежды, говоря словами Данте. Напрашивается призыв к 262 безнадежности или к отчаянному бунту. Как таковая, оп- позиция «в себе» 106 одобряется. Приветствуется любое «нет» в отношении существующего. Любое частичное «да» в отношении такого существующего клеймится как онпор- тунизм. Так одним махом в ряд с Марксом ставятся кри- ‘тики справа (Ницше). Но является ли, например, дейст- вительно защита Основного закона (Конституция ФРГ} против «чрезвычайных законов» оппортунизмом? Господ- ствующая реакция не видит в подобных теориях серьез- ной угрозы для себя. Фонд Рокфеллера даже частично финансировал работу над книгой «Одномерный чело- век» 107, Может быть, реакционеры ошибались, финанси- руя деятельность Маркузе? Разве они именно своими практическими действиями не доказывают прямо, что в теориях Маркузе они видят нечто совсем иное, чем инст- рументы, направленные на разрушение манипуляций?! Политический характер маркузианского отрицания разоблачают его рассуждения о «Великом отказе». Что же означает это полное отрицание, справедливо спраши- вает Гольц 168. Разве оппозиция и противоречие с сущест- вующим строем начинаются для индивида в виде тоталь- ного «Нет»? Он, этот отдельный человек, говорит «нет» повышению платы за проезд в трамвае и, если он при этом познакомился с полицейской дубинкой, говорит «нет» президенту полиции, говорит «нет» Джонсону и Никсону, войне во Вьетнаме, «нет» чрезвычайным зако- нам, распространению ядерного оружия, «нет» прошлому президенту ФРГ Любке, который при фашизме составлял планы строительства концентрационных лагерей, говорит «нет» конкретному положению в университетах. Все это очень конкретные, определенные отрицания, которые не- редко связаны с такими альтернативами, как участие в управлении вместо чрезвычайных законов, безатомная зона вместо гонки вооружений, «американцы вон из Въет- нама». Такая оппозиция ставит и конкретные требования о проведении реформы высшей школы, создает критиче- ские университеты и т, д. ит. н. В таких действиях и проявляется оппозиция. Наши оппозиционные движения представляют собой такие конкретные отказы, конкретные альтернативные движе- ния, «движения одного пункта» и как таковые добива- ются определенных успехов, как таковые завоевывают влияние, как таковые оказывают давление на существу- 263 ющую систему, разоблачают ее. Это и есть те количест- венные изменения, непрерывное и, разумеется, мощное накопление которых подведет к границе существующего качества, к переходу в другое качество. Другого пути в действительности нет и никогда не было. Сторонникам качественной диалектики не хватает му- жества додумать до конца собственные мысли. Послед- ним выводом идеи такого отрицания, которое является не- конкретным, неопределенным, неопосредованным, которое объявляет войну всем компромиссам, всем переходам, отрицания, которое является абсолютным, было бы унич- тожение капиталистического общества со всем тем, что оно произвело на свет, разве только за исключением одно- го экземпляра «Одномерного человека»! Для достижения этого есть тоже «возможный путь»: путь атомной войны, но отнюдь не революции. Так мнимые революционеры превращаются в прямых сторонников экстремистских реакционеров: противопо- ложности сходятся, что, как известно, является старой ис- тиной. Тот, кто подменяет конкретное, то есть диалектическое отрицание, тотальным, то есть абсолютным отрицанием, тот не только возвращается с уже достигнутой ступени диалектики обратно в лоно формально-логического про- тиворечия, но отрицает также подлинные начала оппози- ции и революции. Для него исторический процесс лиша- ется смысла, ибо он пускается в погоню за мифической «трансценденцией». Оппозиция против существующего строя, исходящая не из тотального отрицания, а из борьбы против очевид- ных, ощутимых ошибок этого строя, «разработка альтер- ‚натив и способов демократического контроля приведут за- тем к систематической ликвидации лживой системы гос- подства в целом, но опосредованно конкретными повода- ми отказа, а не как следствие неопосредованного «Велико- го отказа». Общество изменяется политической борьбой, а политическая борьба возгорается по конкретному пово- ду. Демонстрации перед Пентагоном оправдывают на- дежду, но не бегство в счастье наркотического дурмана марихуаны», — правильно пишет Ганс Г. Гольц 109. «Великий отказ» имеет хайдеггеровское происхожде- ние в мышлении Маркузе: протест Хайдеггера против «забвения бытия», его отказ от западной метафизики со времен Платона является — как и отказ Ницше от клас- 264 сической культуры — реакционной версией «Великого от- каза». Это подводит нас к важной проблеме 11. С формами «Великого отказа» мы часто встречаемся в истории антагонистических классовых обществ. «Лиси- страт» Аристофана изображает его как средство борьбы за мир. Агриппа Менениуса столкнулся с бунтом, применяв- щим такой «отказ». Существуют формы отказа циников и стоиков, революционных сект и отшельников. Альби- гойцы и вальденсы, а также «собаки господни», домини- канцы, пользовались отказом, одни — в социально-рево- люционном духе первоначальных христиан против фео- дально правящих классов, ищущих блаженства, другие — для демагогической поддержки проводимого огнем и ме- чом подавления социально-революционного отказа. Отка- зы еретиков и пиэтистов политически совершенно различ- ны. «Отречение» Гете в различные периоды его творчест- ва имеет различное значение, а Маркузе отчасти назвал бы это репрессивной формой самоограничения. Забастовка и локаут являются протестом отказа, но совершенно раз- ного вида. Густав Ландауэр порекомендовал однажды со- циалистам выйти из капиталистического общества, а иезу- ит Клеменс Брокмюллер в книге «Христианство на заре атомного века» обвиняет рабочих: мол, они сами винова- ты в своем положении, ибо почему они, собственно, по- зволяют себя эксплуатировать?! Вывод налицо: отказы- вайтесь! Но ведь существовал и героический отказ анти- фашистского сопротивления, и был «отказ» движения «без меня», а затем движения «без нас» против ремилита- ризации ФРГ (когда молодежь отказывалась служить в бундесвере, участвовать в ремилитаризации). Итак, очевидно, необходимо исследовать проблему «отказа» в соответствующей конкретно-социальной взаи- мосвязи. При этом следует иметь в виду, что внутри анта- гонистического общественного строя основные полярные классы не однородны, то есть их «отказы» не равнознач- ны; локаут и забастовка — совершенно разные формы борьбы. Не только потому, что отказ давать рабочим ра- боту со стороны класса, который всем владеет, имеет иное значение, чем стачка пролетариата, забастовка, а также потому, что не может быть капитализма без класса наем- ных рабочих, а рабочий класс может очень хорошо про- жить без класса капиталистов. Борьбе угнетенных и экс- плуатируемых известны многие искренние, настоящие и важные формы отказа, относящиеся к революционному 265 наследию, которое досталось рабочему движению. При этом для нас представляют интерес не только «побе- доносные» отказы. Мы не прагматики, и история не явля- ется непрерывной историей победителей. Но как раз в связи с действительной освободительной борьбой форма отказа, какой бы правильной она ни была, раскрывает свое несовершенство. В действительности имели место бунты-отказы, пред- принятые с верой, что ими можно революционизировать все общество. Так, в июне 1907 года виноделы южной Франции организовали гражданскую забастовку. Они от- казывались платить налоги. В этих районах чиновники государственных и местных ведомств сложили с себя пол- номочия. Все поступавшие из Парижа распоряжения иг- норировались. А что это дало? Без вмешательства прави- тельства, предоставленная сама себе, эта акция через несколько недель потерпела крах. Еще раньше французские профсоюзы, находившиеся под анархистским влиянием, решили установить день, на- чиная с которого рабочие должны были отказываться ра- ботать более восьми часов. Это должно было произойти 1 мая 1906 г. Первоначальные успехи движения продер- жались, однако, недолго. Отказ в форме забастовки, несомненно, является су- щественным средством борьбы эксплуатируемых. Но его нельзя рассматривать изолированно и нельзя переоцени- вать, так как решающий успех зависит от организации подавляющего большинства класса, что, во-первых, нелег- ко. Такой успех достигается скорее всего при наличии боевой организованности во время общенациональных кризисов. Во-вторых, забастовка представляет прелюдию к другим формам борьбы, как демонстрации, занятие фаб- рики, взятие производства в свои руки ит. д. Последнее — это уже больше не бунт-отказ, а начало новой положи- тельной формы производства. Но это означает также, что оппозиция путем отказа занимает свое конкретное ‘место в арсенале боевых средств рабочего класса, который рас- полагает, в зависимости от конкретных условий, и более эффективными средствами борьбы. Следовательно, бунт-отказ надо учитывать в системе широких форм борьбы и применять его, не превращая в абсолют. Маркузе, конечно, известны законы гегелевской диа- лектики, которые он, между прочим, применяет в своих 266 анализах. Но когда дело доходит до выяснения решаю- щих проблем, он перестает быть современным диалекти- ком и опускается до уровня догегелевской диалектики. Мы должны возразить против неправильного представле- ния, которое-может сложиться при чтении некоторых пре- дисловий и послесловий Маркузе к его ранним работам: этот отход от диалектики Гегеля якобы необходим лишь потому, что послевоенный период показал, будто и учение Гегеля, и учение Маркса не привели действительно к сво- боде. Наоборот, эта неправильная концепция диалектики красной нитью проходит через все произведения Маркузе. В этом отношении послевоенный период ничего не внес существенно нового, разочарованность Маркузе в после- военный период имеет под собой другие причины. Его диалектика в конечном итоге отвергает то сущест- венное, то новое, что Гегель внес в диалектику. Маркузе всегда анализирует с позиций догегелевской диалектики. Использование столь устаревших инструментов приводит его всякий раз, даже в лучших антифашистских произве- дениях (1934—1941 гг.), к поразительным тезисам, в о0со- бенности относительно марксистской философии. В своих анализах Маркузе исходит из представления о человеке, который является неактивным и ищет высшее счастье в пассивно-созерцательном наслаждении. Тем не менее, наш автор полагает, что его взгляды совпадают со взглядами Маркса. Эта позиция Маркузе, несомненно, не лишена гу- манизма, но это фальшивый гуманизм, чистое «нет» в от- ношении буржуазного антигуманизма, то есть она явля- ется оборотной стороной последнего. Гуманизм Марку- зе— это гуманизм «страны утопии». И тут мы вновь видим трагические последствия того, что Маркузе смеши- вает диалектическое и хайдеггеровское стрицание. Если мерить такими мерками, то социалистические страны дол- жны предстать перед нами лишь как страны, где изменили «великому пророчеству». К тому же и рабочее движение Запада оценивается масштабами романтического поня- тия о революции. В довершение всего это рабочее движе- ние рассматривается с точки зрения американского опыта, который не только оценивается антиисторически, то есть позитивистски, но и связывается с результатами амери- канской позитивистской, эмпирической социологии. К этому добавляется возмущение Маркузе преступле- ниями той страны, которую он еще в 1941 году характери- зовал как «единственную страну будущего» '!!, то есть 267 США с их практикой массовых убийств во Вьетнаме. Та- ковы главные мотивы маркузианской критической куль- турно-социальной теории, зачастую меткой в частностях, гуманистической, но в целом все же фальшивой, страда- ющей беспомощным отчаянием, склонной к анархистско- му бунту. Маркс в своих ранних произведениях, критически пе- рерабатывая диалектику Гегеля, показывает, что внутри противоречия полюсы «неравноценны»: на одном полюсе концентрируется сохраняющий, позитивный элемент, на другом полюсе — разрушающий, негативный, революци- онный элемент. Маркс показал, почему при капитализме этим революционным элементом может быть только про- летарнат 12. Этот объективный анализ, как говорит сам Маркс, действителен и тогда, когда пролетариат еще не ссознает своей роли !!3. Здесь начинается задача той «критической интеллигенции», которая, подобно тому как Маркс, Энгельс и Ленин, стоя на позициях рабочего клас- са, разработали научный социализм, соединяет рабочее движение с революционным социалистическим сознанием. Маркузе отказался от этого завершающего, неопровержи- мого вывода революционной диалектики. В результате из его диалектики исчезает действительно революционный субъект. Остается обращение к аутсайдерам общества, к их бунтарским формам борьбы, остается этическое об- основание необходимости революции. Но чтобы взорвать существующий строй, необходимы огромные, концентри- рованные усилия. А для этого требуется подготовка, орга- низация и руководство со стороны революционного, поли- тического авангарда — со стороны дисциплинированной, действующей едино, боеспособной, знающей пути и цели партии. Нас освободят не аутсайдеры, а мы сами освобо- дим себя, несмотря на все наши ошибки и слабости. Глава УП НЕСКОЛЬКО ВЫНУЖДЕННЫХ ШАГОВ ВПЕРЕД В начале нашей работы мы отмечали, что влияние Маркузе на нашу молодую оппозиционную интеллиген- цию в настоящее время падает. Это падение влияния Мар- кузе связано с усилением движений против агрессивной войны США во Вьетнаме, против политики атомного во- оружения и чрезвычайных законов правительства Феде- ративной Республики Германии, оно связано также с мя- тежными выступлениями студентов против невыносимых порядков в университетах, с приобретенным в ходе этого процесса опытом борьбы. Однако такой же опыт приобрел и Маркузе. Более того, он вынужден был наблюдать, как некоторые представители интеллектуальной молодежи, используя его теории с их недостаточно четко сформули- рованными положениями, делали выводы в направлении таких ярко выраженных анархистских и путчистских по- литических программ и тактики, с которыми Маркузе в наших современных условиях уже не хочет соглашаться. Поэтому он стал, с одной стороны,— вносить некоторые исправления в свои тезисы, а с другой — уточнять некото- рые вопросы, на что мы укажем в заключение. При этом мы будем опираться на его речь «Проблема насилия в оппозиции», интервью парижской газете «Монд» и не- которые пассажи из его недавних выступлений. Еще в 1964 году на о. Корчула и на конгрессе в защи- ту Вьетнама в [966 году Маркузе недвусмысленно защи- щал следующие основные тезисы: рабочий класс США интегрирован в систему, и США являются моделью для Западной Европы '!. В Западной Европе коммунистиче- ские партии социал-демократизированы 2, там нет и в ближайшем будущем не будет массового движения 3, ра- бочий класс там тоже утерял способность к качественно- 269 му обновлению общества“. СССР вследствие конверген- ции с империализмом США не является более антиимпе- риалистической силой 5. Социалистические государства подвержены тому же глобальному расколу на богатые и бедные страны, который проходит через все системы и яв- ляется по отношению к ним первичным 6. Политика сосу- ществования, с одной стороны, стабилизирует империа- лизм, с другой — деформирует социализм 7.. Тем временем с некоторыми из этих тезисов происхо- дят примечательные модификации, на которые мы долж- ны обратить внимание, хотя эти модификации большей частью не вышли за рамки феноменологического описа- ния и не получили теоретического обоснования. Единст- венная попытка такого теоретического обоснования была им предпринята в одном выступлении по радно, в котором Маркузе заявил, что основная масса производительных сил сосредоточена в развитых индустриальных странах; следовательно, там, а не в третьих странах находится центр необходимой и нужной общественной революции 3. Начнем с речи Маркузе в Западном Берлине о проб- леме насилия в оппозиции. В ней Маркузе пытался рас- сеять «недоразумение», будто он считает студенческое движение ныне «решающим фактором преобразования. непосредственной революционной силой...» 0. Оно может стать революционной силой. Якобы неправильно также упрекать его, Маркузе, и в том, будто он «в хиппи увидел наследников пролетариата...» и, Несомненно, такие заяв- ления заслуживают внимания, однако они говорят пока лишь о том, что Маркузе не считает больше правильным. Совершенно правильно характеризует он «новых» аме- риканских левых как «противников идеологии», то есть сознательных врагов социалистической идеологии, кото- рые «не считают рабочий класс революционным клас- сом» !?. В классовом отношении их вообще невозможно четко определить. Одновременно Маркузе отмечает «пово- рот к теории» за последнее время и «попытки преодолеть пропасть между старыми и новыми левыми...» 8. Он под- черкивает, что «непривилегированные» в США в полити- ческом отношении еще совсем не организованы, нё зани- мают решающего места в производственном процессе и поэтому не могут рассматриваться, «по крайней мере не без дальнейших ассоциаций», как потенциальная рево- люционная сила. Зачастую они, как, например, пуэртори- канцы и негры, даже враждуют между собой М. 270 Иначе обстоит дело с «непривилегированными» в лице народов «третьего мира». Они несут на себе тяжесть ка- питалистической системы и действительно терлят от этого ужасные лишения. Но они несут эту тяжесть не в одиноч- ку. Маркузе вновь недооценивает и вклад социалистиче- ских стран, в особенности Советского Союза, в антиимпе- риалистическую борьбу. Народы «третьего мира» являют- ся «действительно массовой базой национально-освободи- тельной борьбы против неоколониализма» !5. Здесь мы сразу обнаруживаем последствия чисто феноменологиче- ски описательного отношения автора к данной проблеме, его далеко идущего отказа от подлинного теоретического анализа вопроса антиимпериалистической, революцион- ной борьбы. Маркузе все же указывает, что борьба этих народов недостаточно эффективно связана с борьбой «не- привилегированных»` в метрополиях. Возможно, эти мас- сы в странах «третьего мира» представляют собой новый пролетариат, что вновь означает определение понятия пролетариата лишь исходя из внешних признаков. Во вся- ком случае, он даже не предпринимает попытки общест- венно-научного анализа. Важным является следующий тезис, в котором Мар- кузе потенциально ограничивает высказанные ранее взгляды о пролетариате в развитых капиталистических странах (подобной корректуры, точнее: потенциальной корректуры его взглядов по вопросу о роли социалистиче- ских стран, в особенности Советского Союза, не найти, однако, ни в одной из его работ даже последнего време- ни): «Насколько к этой группе непривилегированных в на- стоящее время в Европе можно еще или вновь причислить рабочий класс, это — проблема, которую мы должны рас- смотреть особо...» 16. Ну что ж, теперь мы располагаем результатами этого его рассмотрения, и эти результаты не содержат по существу ничего нового. Мы были и рань- ше значительно сдержаннее в оценке результатов нового развития Маркузе, чем Ганс Гейнц Гольц. Эти новые результаты вполне согласуются с новой формой антисо- ветизма, направленной на то, чтобы вовлечь в этот фронт некоторые отряды западноевропейского коммунистическо- го движения. Это высказывание о рабочем классе развитых капита- листических стран в Европе не исключение. В той же речи говорится: «Что мы можем сказать о рабочем классе в Америке, так это то, что в своем подавляющем боль- 271 шинстве он интегрирован в систему и не испытывает по- требности в радикальном преобразовании; этого мы, по- видимому, не можем или пока еще не можем сказать о европейском рабочем классе...» ". Подобные высказыва- ния встречаются и в интервью газете «Монд». Следует отметить, что, если бы Маркузе действительно вел объективную научную дискуссию о роли рабочего класса в развитых европейских странах, то он должен был бы прийти к иной, хотя бы потенциально позитивной оценке рабочего класса. Тогда бы он должен был серьез- но пересмотреть основы своей «критической теории». Мы напомним, что он пытался обосновать мнимое «иссяка- ние революционных потенций» рабочего класса сначала с помощью некоего рода теории о «сверхоппортунизме», затем — теории структуры инстинктов, и в заключение с помощью своей теории «одномерности». Если бы Маркузе не собирался осуществить лишь тактический маневр, об- условленный борьбой, а пришел бы действительно к вы- воду, что его тезис об иссякании революционных потенций пролетариата является неправильным, то он не смог бы настаивать ни на своей теории о «сверхоппортунизме», ни на теории структуры инстинктов или одномерности. Речь, очевидно, идет о проблематике, составляющей ядро «кри- тической теории» Маркузе. В заключение своего выступления Маркузе вновь за- тронул проблему социальных носителей революции. «Лишь национально-освободительные фронты в развива- ющихся странах ведут в настоящее время революционную борьбу» '!8. Это явно ложная точка зрения. Ошибка проис- текает из того факта, что Маркузе в качестве критерия берет не содержание, а форму борьбы, то есть вновь отда- ет предпочтение анализу явления, а не сущности. Правда, он правильно отмечает, что «все оппозиционные силы в настоящее время способствуют подготовке и только под- готовке, но необходимой подготовке к возможным кризи- сам системы. В углубление этого кризиса вносят свой вклад как раз национально-освободительные фронты и революции в гетто (но не социалистическое строительство в социалистических странах; типично для Маркузе, что он об этом здесь ничего не говорит!—Р. Шт.) не только как военные, но и как политические и моральные против- ники — как живое человеческое отрицание системы. На случай для подготовки такого кризиса, быть может, можно будет политически радикализировать и рабочий 272 класс» 9. Это «быть может» означает, что Маркузе счи- тает такой ход дела случайным. «Новая» позиция Марку- зе в отношении рабочего класса развитых капиталисти- ческих стран проистекает не из теоретического анализа, а из каких-то «ожиданий», которые, быть может, могут быть осуществлены по причинам, которые не поддаются выяснению. Здесь, однако, важно, что Маркузе вынужден загово- рить о сотрудничестве всех оппозиционных сил, при- чем он, конечно, не упоминает реальный социализм (случайно ли?). К оппозиционным силам он причисляет национально-освободительное движение, гетто неприви- легированных в США и, может быть, рабочий класс развитых капиталистических стран. Важным было и то, что он не аргументирует, как раньше, с позиций перма- нентного революционного кризиса, а по крайней мере от- мечает различие между периодом самого этого кризиса и периодом его подготовки, в котором мы сейчас живем. Он говорил о возможном революционном кризисе систе- мы, приводил значительно больше, чем раньше, факторов этого кризиса, а именно «слияние весьма сепаратных субъективных (они все-таки стоят на первом месте!— Р. Шт.) и объективных тенденций экономического, поли- тического и морального характера как на Востоке (!—Р. Шт.), так и на Западе» 2. Но эти потенции еще недостаточно солидарно организованы и частично еще не имеют массовой базы. Также правильно, когда он говорит: эта возможная радикализация рабочего класса развитых капиталисти- ческих стран Европы в своем политическом направлении является еще совершенно неопределенной. Может ведь произойти радикализация вправо. Это свидетельствует о том, что в этом вопросе он стоит на умозрительных, по су- ти стихийных позициях. Справедливо указывал он на возможную опасность распространения влияния фашизма также на трудящиеся массы. Это утверждение следует приветствовать, по- скольку оно свидетельствует о том, что Маркузе освобож- дается от примитивных представлений, будто тенденция политической радикализации автоматически действует только влево. Это важное указание, например, для неко- торых наших опнозиционно настроенных молодых пред- ставителей интеллигенции в Федеративной Республике Германии, которые от акций политического недовольства, 273 политического провоцирования масс, сознанием которых манипулируют, априори ожидают развития влево. Марку- зе также правильно указывал на то, что автоматически развитие не должно идти влево. Это относится, впрочем, также к движению непривилегированных, чего тот же Маркузе, однако, никогда не учитывает. Отсюда и из на- личия огромных возможностей манипуляции следует вы- вод, до которого Маркузе никогда не доходит. Этот важ- нейший вывод требует создания организации фактора, формулирующего сознание, то есть революционной, дис- цинлинированной партии рабочего' класса. Правда, в его заявлениях недавнего времени больше подчеркивается значение формирования сознания. Так, например, в названном выступлении и в докладе на кон- грессе по Вьетнаму?! он говорит о необходимости работы над формированием сознания 22. Маркузе отмечает, что это — трудная задача, и ее нельзя решить лишь с помо- щью агитации, для этого необходимы также действия. К сожалению, в этих правильных высказываниях не упо- миналась такая: коренная проблема, которая вообще не- дооценивается и в его работах, и в работах его друзей, если вообще на нее обращали внимание, как необходи- мость выработки ясности в вопросах относительно матери- альной, экономической и социальной действительности, в которой приходится развертывать ‘борьбу, развивать сознание. Без такой необходимой теоретической работы, которая представляет, конечно, более трудную и длитель- ную задачу, чем ура-революционный пафос, не удастся просветить и организовать широкие массы на революци- онную борьбу. Важно и то, что в своем докладе в Западном Берлине Маркузе формулирует правильный тезис, согласно кото- рому об успехе работы по формированию сознания мож- но судить «по числу голосов, которые ...могут получить на выборах так называемые „кандидаты мира”...» 23. Это — важное замечание, ибо антиавторитарно и антипарла- ментски настроенная молодая интеллигенция не может ссылаться в этом отношении на Маркузе. В этой связи мы хотели бы сослаться также на сле- дующее важное заявление Маркузе, которое плохо согла. суется с концепциями некоторых ультралевых сил. В своем интервью журналу «Винер тагебух» он заявил: «Детская теория — думать, что партизаны могут нанести системе решающий удар. Для этого необходима борьба в 274 метрополиях. И наша задача состоит в том, чтобы именно здесь вести радикальную разъяснительную работу» 24. Но ведь важно не только '‘размахнуться, но и ударить. Для ведения этой трудной работы по разъяснению и орга- низации среди потенциальных бойцов требуется обладаю- щая ясностью целей организованная сила, марксистско- ленинская партия. Здесь мы хотели бы упомянуть еще одну мысль, вы- сказанную Маркузе в докладе в Западном Берлине о проблеме насилия в оппозиции, о чем он писал также в своем эссе 5, о толерантности. Маркузе заявил, что легальная оппозиция, поскольку она признает существу- ющие правила игры, ничего изменить не может. Это правило в плане отхода Маркузе от своих абст- рактных взглядов по таким проблемам, как свобода, толерантность, насилие, которые получили широкое рас- пространение как раз в кругу антиавторитаристов. В этом вопросе Маркузе стоит, несомненно, на более диалектиче- ских позициях, чем многие из его сторонников. В этой связи следовало бы также обратить внимание на то, что теперь Маркузе формулирует дифференцированное отно- шение к проблеме «оппозиции». Он не считает прогрессив- ной, как ранее, любую оппозицию существующему. Более того, он теперь указывает на основные реакционные тен- денции, например в философии Платона 26. Правда, даже в этой более диалектической позиции Маркузе содержит- ся еще значительный элемент фальшивой абстрактности. Речь идет о до некоторой степени прагматической, внеш- ней, ориентирующейся лишь на эффект диалектике об- стоятельств. Дождь может быть полезен для урожая и вреден. Что верно в действительности, становится ясным при рассмотрении конкретных аслектов этого явления. Истина всегда конкретна, что, несомненне, правильно. Вслед за Плехановым Ленин также высказывал этот те- зис. Но это далеко не все. Отсутствует как раз та решаю- щая точка зрения, на которую еще указывал молодой Ленин в своей полемике против Михайловского: каковы внутренние критерии оценки общественных явлений? Маркузе стоит не на почве материалистической диалек- тики, согласно которой этим критерием является позиция основного производящего класса, то есть в настоящее время — рабочего класса. Кроме того, в рамках этой лишь прагматической диа- лектики неправильно высказываться против существую- 275 щих правил игры в целом. Почему же нельзя и не следует их использовать? Разве «правила игры» основных буржу- азно-демократических прав безразличны для социалисти- ческих революционеров? Почему же тогда мы боремся против фашизма, против чрезвычайных законов? Почему сам Маркузе рекомендует участвовать в буржуазных вы- борах? Такие «правила игры» содержат демагогические элементы. Указания на это — заслуга не только Маркузе. Но разве в этих правилах не отражается конкретно-исто- рическая классовая борьба, из которой и в которой они возникли? А если это так, то разве отсюда не следует, что использование таких правил всегда зависит от конкретной классовой борьбы, от силы контрагентов, а не от правил «самих по себе»?! Маркузе мог бы сослаться на свою речь в Западном Берлине на тему «Конец утопии», в которой он недвусмысленно говорил об использовании возмож- ностей, имеющихся внутри системы: «В 1917—1918 годах я был членом Социал-демократической партии Германии. После убийства Розы Люксембург и Карла Либкнехта я вышел из партии и с тех пор критикую ее политику. Не по- тому, что она считает возможным действовать в рамках существующего — ведь так поступаем все мы, используя даже малейшие возможности, чтобы в рамках существую- щего изменить это существующее — ...а потому, что эта партия действовала в союзе с реакционными, деструктив- ными и репрессивными силами» 77. Фатальное заключается в том, что Маркузе формули- рует эти корректуры явно лишь под влиянием опасных проявлений его прежних политических и философских тезисов в студенческом движении протеста и не придержи- рается их, Маркузе должен был бы, как это подобает со- знающему свою ответственность учителю молодой оппо- зиционной интеллигенции, заранее более точно формули- ровать свои тактические и теоретические позиции и лучше заботиться о предотвращении их неправильного толко- вания! ` Даже в ходе исправления ранее сформулированных тезисов, которые послужили поводом для неправильных действий его сторонников, мы постоянно обнаруживаем чрезвычайно противоречивые моменты. В интервью жур- налу «Винер Тагебух» Маркузе, с одной стороны, совер- шенно правильно выступая против ультралевых, говорит, что создание советов в существующей системе является ошибочной. Советы имеют смысл лишь после совершения 276 революции. Но создание заводских советов в ФРГ буд- то бы свидетельствует о том, что такие инструменты внут- ри системы всегда были и будут конформистскими. (Мар- кузе вновь рассуждает абстрактно антидиалектически и поэтому его утверждения ошибочны!) Такая позиция «все или ничего», означающая отказ от борьбы за реформы в рамках существующего строя, как раз вдохновляет на та- кую ошибочную тактику, которую он сам критиковал в своем выступлении перед западноберлинскими студен- тами 28. Но прежде всего мы должны отметить, что Маркузе как раз не нарушает решающее правило игры существую- щей империалистической системы: он не только продол- жает подвергать критике реальный социализм, что могло бы быть даже полезно, если бы речь шла о справедливой, конструктивной критике; но разве это конструктивная критика, когда с позиций буржуазного противопоставле- ния экономики и нолитики, которое составляет теорети- ческое и методическое ядро концепции тоталитаризма, от- вергают реальный социализм как тоталитаризм. Именно в этом решающем пункте Маркузе остается пленником «системы» и приковывает к этой «системе» своих сторон- ников, то есть он по-прежнему стоит на позициях того «третьего пути», который в действительности является буржуазным путем. Конечно, его критика социализма ме- нее резкая, чем критика империализма. Именно поэтому Маркузе имеет влияние в левобуржуазных кругах. Но по существу его критика реального социализма является буржуазной. «Можно и нужно, — пишет Маркузе,— очень много говорить против него (реального социализма. — Р. Шт.). Но он не экспансионистский, не агрессивный и все еще под властью скудности и бедности, что ничего не меняет в том факте, что против него надо тоже вести борь- бу, но слева» 2. Слово «слева» объективно не имеет здесь никакого значения и служит лишь для эмоционального обмана слушателей, которые не хотят критиковать социа- лизм справа. Итак, несмотря на все то новое, что мы находим в вы- сказываниях Маркузе последнего времени, он остается на позициях «третьего пути». Об этом свидетельствует также его интервью газете «Монд» 30, которое он дал весной 1968 года. Тогда во Франции началась всеобщая забас- товка, что следует подчеркнуть 0собо. В этом интервью Маркузе сначала вновь высказывается за революцию, об- 277 “рисовывает особый характер своей деятельности в рево- люционном движении: «Изменение мира — великая зада- . Что касается меня самого, то на протяжении многих лет я больше не занимаюсь политической деятельностью. Я пищу, я учу и устраиваю конференции; я выступаю пе- ред студентами; это нормальная форма деятельности ин- теллектуала в США, ибо в этой стране обстановка отнюдь не революционная». В Европе дела обстоят несколько иначе. Здесь «политика... еще в значительной степени определяется рабочим классом. Имеются также большие различия между странами: Федеративная Республика Германии очень близка к «модели» США, Италия — тоже очень близка, но Франция гораздо менее близка». Интересно его следующее различающее уточнение: «Я знаю Руди Дучке и его друзей в СДС. Они много работали, чтобы соединить теорию с практикой. Они рабо- тали над этим не месяцы, а восемь лет. Работали ли так- же интенсивно разгневанные студенты во Франции, созда- ли ли они базу для солидной теории? У меня такого впе- чатления не создалось». На вопрос, не перешли ли западногерманские студен- ты в своих акциях установленные Маркузе теоретические и тактические рамки, он ответил «возможно». При этом прозвучала скрытая критика, которую следовало бы учесть антиавторитаристам, если они хотят ссылаться на Маркузе: «Студенты выступают очень резко, ибо они поте- ряли надежду. Безнадежность может быть мотором эф- фективных политических акций. Негры в американских гетто сжигают свои собственные дома. Это — не револю- ционная акция. Это — выражение безнадежности...». И что же рекомендует Маркузе студентам? «Я бы ска- зал студентам, что в настоящее время ничего иного нель- зя ожидать, кроме больших манифестаций, какие проис- ходят новсюду, даже во Франции, и при этом в ситуации, которая даже не является предреволюционной... Итак, как мы уже говорили, имелся целый Яд момен- тов, свидетельствующих о том, что Маркузе вступал в чет- вертый период своего творчества. С нетерпением ожида- ли его новых работ, чтобы увидеть, являются ли подобные высказывания больше, чем лишь тактическим маневром. Мы весьма сомневались, что он перейдет рубикон хотя бы в одном из «критических вопросов», то ли в признании роли рабочего класса, включая необходимость революци- сонной боевой партии пролетариата, то ли в признании ре- 278 ального социализма, и прежде всего диктатуры пролета- риата, и в отказе от главных аспектов империалистиче- ского антикоммунизма, то ли в ориентации на подлинно революционную стратегию и тактику массовой борьбы на различных этапах и во всевозможных формах. Это было бы, очевидно, необходимо, если он не желает и впредь в конечном счете интегрировать оппозиционные силы в ка- питалистическую систему, привязывая их к позиции «тре- тьего пути»! Теперь мы, наконец, располагаем результа- том его «дискуссии»: появилась его книга «Очерк об ос- вобождении», который мы в заключение и рассмотрим. «ОЧЕРК ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ» Всякий, кто захочет заняться Гербертом Маркузе, по- падает в роль зайца в истории о том, как еж соревновал- ся с зайцем: едва успеешь написать критику, как появля- ется опять его новая книга. Так, некоторое время назад появился его «Очерк об освобождении», подводящий итог третьему периоду в его деятельности 31. Ряд интервью и выступлений в периодической печати, особенно в «Шпиге- ле» 32, служат популяризацией изложенных в этом очерке идей. Несколько лет тому назад отдельные высказывания нашего автора содержали намек на возможность нового, четвертого периода в его развитии, для которого могло бы стать характерным сближение с рабочим движением. Но с тех пор он сам перечеркнул все эти намеки. Он, на- пример, вначале выступил в роли трезвого критика анар- хистской части французского студенческого движения. Потом он стал активно участвовать в развитии тех роман- тических фантазий парижских чудо-интеллектуалов, в ко- торых нуждается левая мелкобуржуазная интеллигенция, чтобы прикрыть себя тогой гегемона революционных сил и клеветать на коммунистов. «Очерк об освобождении» свидетельствует о том, что Маркузе нигде не перешел рамки третьего периода своего развития. Хотя и сущест- вует различие между капитализмом и социализмом, но, как он пишет, последний извращен политикой сосущество- вания и соревнования с капитализмом. Основой этого про- цесса он объявляет грандиозную производительность: Но раскол внутри социалистического лагеря, с одной сто- роны, и латиноамериканские партизаны, бунт студентов и восстания в гетто — с другой, создают на фоне ослабле- 279 ния империализма США альтернативу некой новой, «третьей» цели, промежуточной между империализмом и реальным социализмом. Отсюда должна исходить «кри- тическая теория», давая новое определение «социализма» и его перспектив. Это движение окажется пугающим при- знаком как для империализма, так и для реального соци- ализма. Оно внесет революцию и в социализм. Все основ- ные догмы «левого» антисоветизма мы вновь находим в этой книге: тут и клевета на политику сосуществования; тут и раскол мира на «имущих» и «неимущих», причем США и СССР причисляются к «имущим»; тут и утвержде- ние, будто США и Советский Союз объединяются общим коренным интересом против «неимущих» и новых «рево- люционеров»; тут и клевета на советскую помощь Кубе и Вьетнаму; тут и восторг по поводу разногласий в социа- листическом лагере. Теоретической основой «Очерка об освобождении» являются работы Маркузе «Структура инстинктов и общество», «Одномерный человек», «Крити- ка чистой терпимости», а также идеи, высказанные им в 1966 году в Праге относительно диалектики. Социализм теперь им «углубляется»: общественная собственность и плановое хозяйство еще не устранили угнетение и эксплу- атацию, ибо сохранена прежняя структура инстинктов, ко- торая вследствие господства «принципа реальности» яв- ляется репрессивной и создает репрессивную структуру потребностей. Отсюда Маркузе выводит необходимость распространения революции за сферу социально-экономи- ческих отношений на область и структуру инстинктов. При этом оппозиционной интеллигенции отводится роль вождя, ибо рабочий класс с помощью структуры потреб- ностей прикован к системе, интегрирован и не может вы- полнить свою, хотя объективно и сохраняющуюся, рево- люционную роль. Все это — тот же старый Маркузе. Его последняя ра- бота лишь яснее показывает частичный возврат к исход- ным экзистенциалистским и неогегельянским философ- ским воззрениям первого этапа деятельности Маркузе. Имя Гегеля уже даже и не упоминается. Зато отчетливо проглядывает концепция «назад к Канту», опирающаяся на идеи неогегельянства и «философии жизни». Странный коктейль некоторых идей Маркса и Фрейда в эклектиче- ском «Очерке об освобождении» позднего Маркузе «обос- новывается» им тезисами из его комментария к Марксу, написанного в 1932 году: философские понятия молодого 280 (в интерпретации Маркузе) и политэкономические кате- гории зрелого Маркса якобы выявили необходимость сое- динения социальной революции с революцией в структуре инстинктов 33. Относительно внутренней взаимосвязи со- циально-экономической революции и изменения человека по Марксу наш автор не высказывается. Маркузианский «социализм» оказывается неопределенным соединением полярных социально-экономической и «экзистенциаль- ной» революций. Для правильной оценки «Очерка об освобождении» необходимо учесть те основы этой отныне выдаваемой за «конструктивную» теории, которые в самом очерке лишь мимоходом упоминаются их автором. Речь идет об обос- новании Фрейдом отношений господства и эксплуатации. Мы выше уже рассмотрели эту ревизию исторического ма- териализма и марксистской диалектики. Политической основой этой ревизии оказывается проблема власти. Мел- кобуржуазный интеллигент соответственно своему клас- совому положению слишком легко становится на анти- авторитарные позиции (которые, как учит история, столь же легко превращаются в утверждающее авторитет пове- дение). Дело здесь в недиалектическом, неисторическом отношении к власти. Мелкобуржуазный интеллигент не хочет понять, что власть «как таковая» не существует. Она является центральным проявлением политики, кото- рая, в свою очередь, порождается существованием анта- гонистических классов и их взаимной борьбой. В услови- ях охватывающей весь мир острейшей классовой борьбы между социализмом и империализмом Маркузе судит о социалистической власти: всякая власть «как таковая», государство «как таковое» и политика «как таковая» есть зло, в том числе и революционная власть. Это —— суждение обывателя, аргументация на уровне пивной. В работе Маркузе нигде нет подлинного определения свободы. В контексте его квиги она скорее всего определяется как отсутствие власти. Поскольку такой свободы еще нет в реальном социализме, то Маркузе требует революцию в социализме, мобилизацию анархических элементов про- тив реального социализма 3*. Для маскировки этой обы- вательской позиции возводится гигантская конструкция теорий: данное Марксом объяснение происхождения клас- совой борьбы, политики и государства считается недоста- точным и должно быть «углублено» Фрейдом. Так, мифи- ческие построения позднего Фрейда включаются в 281 «критическую теорию», которая, однако, выдается за со- временную версию марксизма. Г. Г. Гельмс уже обращал внимание на этот ревизионистский подход Маркузе к во- просу о власти 35. В «Очерке об освобождении» эта ревизия историческо- го материализма в одном отношении расширяется. Кате- гории общественных наук должны теперь, по мнению Маркузе, заменяться новыми понятиями. Для Маркузе всякое понятие, отражающее положительное отнощение, уже является позитивизмом. Он не делает различия меж- ду положительным, утверждающим отношением к эксплу- ататорскому и порабощающему обществу и положитель- ным отнощением к освобожденному от угнетения строю. Он осуждает «само по себе» всякое утверждение, позитив- ность, положительность. Несомненно, это совершенно не диалектическая абстрактная позиция. За этим скрывается отождествление революционного и контрреволюционного насилия, его средств и последст- вий, которые, если говорить абстрактно, могут быть рав- нозначны. В этом смысле винтовка равна винтовке. Но это в лучшем случае мелкобуржуазный «беспартий- ный» страх перед капиталистической и социалистической властью и насилием, бегство в анархизм и пацифизм, ко- торые оба перед, лицом еще существующего и действую- щего империалистического насилия сводятся к сохране- нию этой власти. Таковы результаты моральных сужде- ний и понятий, формулируемых в отрыве от критического общественного анализа. И именно таковыми являются «новые понятия», предлагаемые Маркузе. Маркузе понимает, что в определенных кругах его ар- гументы вызывают положительные эмоции. Марксист на этом не останавливается, а идет дальше и выясняет, в чем же состоят причины и последствия этих положительных эмоций, и именно этим марксист отличается от буржуаз- ного прогрессивного деятеля. Маркузе же чисто позити- вистски принимает эти стихийные проявления сознания, не исследуя их, не используя их для формирования созна- ния. В этом мы упрекаем Маркузе. Он исходит из подоб- ных «позитивных» явлений и провозглашает: «Нет необхо- димости в моральности и она не является первично идео- логической» 36, а имеет сексуальное происхождение. Со времени появления исследований Кинсея о сексуальном поведении мы знаем, что специфические формы этого по- ведения характеризуют различные слои общества. Это 282 следовало бы подвергнуть социологическому исследова- нию. Но Маркузе этим не занимается, он просто посту- лирует в качестве нормы сексуальное поведение мелко- буржуазного интеллигента и кладет эту норму в основу своих суждений. С этой целью он просто превращает бур- жуазную мораль обывателя в ее противоположность: если первая осуждает сексуальную распущенность, то Марку- зе возводит ее в высшую ценность. Если в буржуазной морали молча предполагается наличие репрессивных ин- струментов и их воздействие, то Маркузе ставит эти ре- прессивные инструменты (символом которых является ге- нерал) в центр своих моральных характеристик и осуж- дений зла. Такой подход строится на том, что сексуальное поведение определенных социальных слоев кладется в ос- нову оценки общественных явлений. В другом месте свое- го очерка Маркузе придает и эстетическим способам по- ведения человека такой же надобщественный характер. Тем самым его ревизия исторического материализма при- водит к отрыву двух основных форм человеческого пове- дения от специфического общественного бытия, превра- щая их даже в предпосылку, в критерий общественных оценок. В той мере, в которой речь лдет об инстинктивных мо- ментах общественвых проблем, в основу положена тео- рия инстинктов Фрейда. Согласно этой теории, инстинкт жизни означает стремление к максимальному, все возрас- тающему объединению живой субстанции, что можно ис- толковать в смысле формирования человеческих сооб- ществ. Когда этот инстинкт жизни подвержен угнетению, репрессиям под воздействием враждебной среды, тогда и образование сообществ подвержено репрессивным поме- хам. Революция в структуре инстинктов устранила бы это угнетение и породила бы обусловленное новой структурой инстинктов жизнеутверждающее стремление людей к общению и братству. Формирование действительно социа- листических отношений потребует поэтому такую револю- цию в структуре инстинктов. Таково обязательное след- ствие выведения угнетения из деформации наших перво- начальных «добрых» задатков в сфере инстинктов. В обновленной форме мы здесь встречаемся с буржуазно- просветительскими представлениями о прирожденной доб- роте человека. Буржуазно-просветительский характер этих идей вы- является и в другом. Основой общественной теории у 283 Маркузе оказывается автономия субъекта: «Я и выбирае- мое самим этим я — Мы» 37, — так он описывает эту авто- номию. В условиях буржуазного общества, частной собст- венности на средства производства, острейшей конкурен- ции этот радикальный индивидуализм ни в коей мере не является революционным. Его использовали для выведе- ния противоположности личности и массы, принципа фю- рерства. И когда радикальный индивидуализм провозгла- шается основой сексуального поведения, мы тоже отнюдь не достигаем революционных позиций. В другой связи мы в этой работе уже отмечали скрытое наличие философ- ской идеи о предустановленной гармонии как якобы авто- матическом регуляторе общественных отношений. Эта идея в свое время нашла политическое отражение в представлениях манчестерского либерализма, этой клас- сической формы буржуазного самосознания. В настоящее время подобная идея скрывается в крайнем индивидуа- лизме. В теоретическом плане Маркузе всегда исходит из явлений надстройки. Это и власть, и государство, и проб- лемы идеологии, но чаще всего вопросы потребностей. И когда мы вникаем в его теоретизирование об обществе, то оказывается, что в основу всех его рассуждений и «ре- цептов» для свободного мира положено вынесение за скобки всей сферы самого производства. Встречаются лишь мистические замечания © современной производи- тельности, само понятие которой остается неопределен- ным. Для Маркузе существует лишь сфера обращения и распределения, то есть не «базис», а надстройка внутри производства. Такая ориентация в экономической области является характерным моментом мелкобуржуазных об- щественных теорий и их рецептов устранения фундамен- тальных конфликтов путем иного распределения собст- венности. Доступность или недоступность произведенных благ считается главным и определяющим, а репрессия — зависящей от этой доступности. «...Контрреволюция коре- нится в структуре потребностей» 38. Это оказывается со- циальной философией потребления или непотребления, социальной философией потребляющих, но не производя- щих общественных сил. С этим связан своеобразный эсте- тизм в мышлении Маркузе. Потребности становятся пер- вичными. Они возникают исключительно в сфере обмена и распределения и манипулируются с помощью политиче- ской надстройки. Отсюда возникает связь мелкобуржуаз- 284 ного (осуждаемого у Маркузе} обожествления государст- ва с мелкобуржуазной потребительской философией. Марксизм раскрыл исторический характер наших по- требностей. Он показал, что последней основой модифи- кации наших потребностей или развития новых потреб- ностей является производство и ‘способ производства. В противоположность часто апологетической аргумента- ции Маркузе марксизм исходит из того, что целью капи- тализма является не удовлетворение потребностей, а погоня за максимальной или оптимальной прибылью. Революция в производительных силах приводит также к перевороту в наших привычных потребностях, в их структуре. Конечно, это происходит не краткосрочно и не автоматически. В этой сфере тоже необходимо вести идеологическую борьбу, решать задачи воспитания и применять материальные стимулы. Но возникшие и сло- жившиеся в ходе тысячелетней истории эксплуататорско- го строя бесчеловечные черты в наших потребностях и в их удовлетворении преодолеваются социализмом. В этой области в борьбе за равноправие мужчины и женщины, за гуманизацию многих, в том числе и сексуальных, явлений в области культурной революции и воспитания солидарности и т. п. социализм достиг уже многого. Недооценивать это может лишь тот, кто ищет спасе- ние в некой диалектике внезапного скачка к освобож- денному от всякой нужды существованию, кто поэто- му презирает мучительные усилия конкретного пути к со- циализму. Маркузе, правда, пытается придать своей тео- рии потребностей видимость солидного обоснования. Для этого он часто незаметно подменяет понятия и проблема- тику. Такие термины, как агрессия, репрессия, производи- тельность, применяются как в психоанализе и при изуче- нии поведения, так и в общественной науке марксизма, имея при этом совершенно различный смысл. Смазывая эти различия, Маркузе часто создает своеобразную много- значность своих основных понятий и аргументации. С этим мы сталкиваемся также, когда он обыгрывает по- нятия: потребность и удовлетворение потребности. Между биологическими, то есть естественными, потребностями (которые тоже социально модифицируются) и непосред- ственно общественными потребностями не проводится четкого разграничения. Органобиологические основные потребности являются «базисом» жизни, всякой жизни во- обще, и на этой основе потребности и их удовлетворение 285 вообще, в отрыве от основополагающих условий способа производства, возводятся в ранг органобиологической основы самой общественной жизни. Так «незаметно» с по- зиции теории инстинктов подвергается ревизии историче- ский материализм. Главной проблемой революции объяв- ляется создание у индивида новых потребностей, ведь социальную базу человеческой жизни Маркузе уже исклю- чил. Так якобы разрушается непрерывность репрессивной структуры инстинктов 3%. Такова его «новая теория», включающая и «новую так- тику». Необходимо методически отказываться от участия в этом механизме удовлетворения потребностей, нужна радикальная переоценка и отказ от всех старых форм вос- приятия 40, революция должна проникнуть в структуру ин- стинктов и тем самым создать новую биологическую осно- ву социализма “1. Это стало возможным благодаря новым производительным силам, позволяющим осуществить но- вый принцип реальности “2. Тем самым мы подошли к его понятию социализма. Но в этой связи нужно еще предва- рительно рассмотреть воззрения Маркузе на высокораз- витый капитализм и на путь к революции. Странные противоречия имеются в той картине капп- тализма, которую рисует Маркузе. То он изображает вы- сокоразвитый капитализм как систему удовлетворения потребностей (и при этом постепенно у него исчезает пого- ня за прибылью), то есть как хорошо налаженную систе- му, интегрирующую массы и манипулирующую ими посредством этого удовлетворения потребностей 43, как си- стему демократическую “*, так что революционеры вы- нуждены даже оправдывать себя перед этой системой 45. Под воздействием конфликта с реальным социализмом все силы внутри этого высокоразвитого капитализма сбли- жаются и это содействует организованности и стабиль- ности системы. То в нарисованной тем же автором картине появляют- ся совершенно иные краски. Желая отмежеваться от ком- мунистов и показать другие способы борьбы за социа- лизм, Маркузе вдруг рисует полное бессилие капитализ- ма. Этот капитализм разобщен, он приближается к такому моменту, когда чуть ли не сам по себе начнет рас- падаться, для борьбы сним уже ненужны централизован- ные массовые партии. Новой формой борьбы и организа- ции провозглашаются мелкие разбросанные стихийно дей- ствующие группы 46. Централизация «уже не служит 286 формулой для взаимопонимания», все должны ПОНЯТЬ, «что сегодня эта система подвижна, изменчива, менее компакт- на, что ее центры разбросаны и ее действенность перене- сена в местные, частные сферы» “7. -. Как же тут должны действовать эти мелкие группы? Оказывается, они должны начать с морального просве- щения, разлагать старые эмоции и порождать новые, вы- зывать стыд за существующую систему. Такой стыд имеет сексуальную основу. Эту основу морали надо разло- жить, а для этого необходимо объявить войну всем сек- суальным запретам, надо отказаться от их соблюдения, окружив их презрением, бунтуя против них. Основой нпо- литического оказывается`моральный радикализм, кореня- щийся в сексуальной базе морали. Тем самым революция проникает в структуру инстинктов, то есть в основу ос- нов 48. Подобная подготовка индивида к настоящей анти- капиталистической борьбе должна начаться уже внутри существующей системы 49. Все это достигается радикальным просвещением, которому служат и средства провокации. Отложим на время критику теоретических построений Маркузе. Рассмотрим вопрос о предложенном им просве- щении. Кто будет его осуществлять? К кому он должен обращаться? Должно ли это просвещение осуществляться и посредством агитации? Как это делать? Какими средст- вами следует просветить и вызвать стыд у давно сексу- ально извращенных людей? Ведь Маркузе, как мы пом- ним, должен обосновать свой метод с помощью негатив- ной диалектики. А последняя не допускает никаких переходных ступеней от старой, отвергаемой формы мора- ли и поведения к новым: такой переход допустим лишь как внезапный неопосредованный скачок. Что тут может сделать просвещение? Теперь рассмотрим, как Маркузе пытается решить проблему революционных потенций. Он отрицает не объ- ективную роль, а субъективную способность пролетариа- та осуществить революцию. Ленинскую идею о необходи- мости политического катализатора для рабочего класса Маркузе фальсифицирует в том смысле, будто таким фак- тором является интеллигенция, обладающая знанием от- носительно современных освободительных возможнос- тей ®. А моральную революцию ныне совершают студен- ты 5!, Действительные движущие силы студенческого бун- та Маркузе не исследует. Мы выше на это уже обращали 287 внимание. При этом оказывается, что первичными двига- тельными силами студенческого бунта являются. отнюдь не сексуальные вопросы, а конкретные общественные про- блемы. Сексуальные проблемы молодых людей — это от- нюдь не новый вопрос. Если бы они явились причиной сту- денческого бунта, то следует все же спросить: почему этот бунт в различных странах разразился приблизительно в. одно и то же время? Почему он не является в сущности постоянным явлением? Почему этот бунт в настоящее вре- мя в основном развивается в левом направлении? Ведь в прошлом, во всяком случае у нас в Германии, студенче- ские движения часто характеризовались уклоном вправо. Дело в том, что Маркузе просто перенес на студенческий бунт свою сокровенную мечту о революции в структуре ИНСТИНЕТОВ. В ходе обсуждения вопроса о революционных потен- циях Маркузе подправил некоторые свои прежние воззре- ния. Но это чисто словесная и без теоретических послед- ствий поправка. Мы уже упоминали о том, что Маркузе в последние годы внешне, по-видимому, признал объектив- но революционную роль рабочего класса. Но в «Опыте об освобождении» получается следующее: традиционный ра- бочий класс уже не является больше могильщиком капи- тализма 52. Не является им и «новый» рабочий класс, ра- бочие в «белых воротничках» 53. Студенческое движение, хотя и является революционным, но оно, «быть может, да- же не является авангардом до тех пор, пока нет масс, способных и желающих к нему присоединиться» (!). «Все же оно оказывается ферментом надежд в ...метрополи- ях» 54. Этим ясно сказано, что Маркузе готов признать ра- бочий класс в качестве, быть может, борющейся силы, но не как революционного вождя. Таковым вождем у него выступает мелкобуржуазная интеллигенция. (А ведь в своем очерке Маркузе справедливо отмечает, что сту- денческое движение Индонезии в большой степени несет ответственность за страшную резню сотен тысяч индоне- зийских коммунистов и тех, кого к ним причислили; ему должно быть ясно, что не таким уж простым оказывается вопрос о прогрессивном характере студенческого руковод- ства!) Его теория не обладает новизной. Мы находим ее и в трудах Мангейма. На практике мы с ней сталкиваем- ся в той политике всех буржуазных революций, когда ра- бочий класс борется, а буржуазия крадется к власти. Высказывания Маркузе относительно различных со- 288 циальных сил оппозиции сводятся к следующим поло- жениям. . Во-первых, пролетариат не оказывается революцион- ной силой, а основательно заинтересован в увековечении капиталистической системы 55. Во-вторых, традиционные революционные партии ра- бочего класса вросли в систему, в парламент и стали ее опорой 36. | В-третьих, реальный социализм помогает своему про- тивнику стабилизироваться и организоваться 57. В-четвертых, политика сосуществования также стаби- лизирует капитализм и содействует продлению его суще- ствования 58, В-пятых, пример Кубы не повторится, ибо враг учел этот урок 59. В-шестых, хотя студенты являются актуальной рево- люционной силой, но они изолированы 60, В-сельмых, население гетто и аналогичные ему расово- и национально-угнетенные части народов в различных ка- питалистических странах тоже изолированы, а иногда да- же втянуты в расовые взаимные распри и поэтому выпа- дают из борьбы. В итоге все возможные революционные потенции по существу отрицаются. И при позитивистском подходе не- которые положения могут показаться верными. Но что отсюда следует? Нужны огромные усилия, чтобы объек- тивно готовые к революции силы сделать субъективно спо- собными на революцию и обеспечить их взаимодействие. Нужны сильные революционные партии, обладающие идеологической ясностью, политическим и организацион- ным единством. На такой принпипиальной основе эти пар- тии должны развивать разнообразную тактику, множест- во форм организации и борьбы, чтобы формировать со- знание, организовать союзы различных сил во всех частях мира и слоях населения. Этих выводов нет у Маркузе. Наоборот, он неоднократно проповедует разрыв и проти- вопоставление различных потоков мирового революцион- ного процесса. Хочет ли он этого или нет, но объективно любой раскол революционных сил служит существующей империалистической системе. Ранее мы рассмотрели и то, как Маркузе изображает интеграцию рабочего движения. Следует заметить относи- тельно якобы демократического интегрирующего капита- лизма, о котором пишет Маркузе: разве гитлеровская 1/5 11—527 289 Германия, Италия Муссолини, франкистская Испания, современная Греция черных полковников являются слу- чайными авариями в истории и представляют лишь исклю- чения внутри капиталистической системы? Кто осмелится предсказать, что у фашизма «нет будущего» в развитых капиталистических странах? Не следует ли отсюда чудо- вищный характер апологетических утверждений Маркузе о «демократически действующем» капитализме? Мы также уже дали должную отповедь клевете Мар- кузе в адрес реального социализма и политики сосущест- вования. Добавим лишь следующее. Разве возрастающая доля социалистических стран в мировом производстве и мировой торговле действительно стабилизирует капита- лизм? Разве та социалистическая ориентация во многих районах мира, которая связана с реальным социализмом, в действительности является фактором, укрепляющим им- периализм? Если мирное соревнование усиливает капита- лизм, то почему же ведущие империалистические державы направляют такие усилия на подрыв этого соревнования, пытаясь повсюду, где это не создает прямой угрозы даль- нейшему существованию капитализма, заменить его при- менением военных средств? Наиболее фантастической оказывается нарисованная Маркузе картина легко достигаемого развала капитализ- ма. Отрицая необходимость революционной массовой пар- тии с ее кадрами, Маркузе закрывает глаза на наличие У империалистических противников высокой степени организации и централизации таких мощных средств, как государство, армия и полиция. Перед лицом этих фактов разглагольствование о слабосильном капитализме, падающем под ударами стихийных эмоциональных бун- тарей, опровергается всем общественно-историческим опытом. Это равнозначно обращению к революционным силам: отвергайте всякую организацию! Отказывайтесь хотя бы от централизации! Это равнозначно политическо- му разоружению оппозиции и требованию отказаться от изменения существующего положения вещей. Революционные силы, как заявил Маркузе, должны оправдаться в глазах этой налаженной системы. Это оп- равдание выводится им из противоречия между буржуаз- ным требованием свободы и действительностью буржуаз- ной свободы. При этом необходимость переворота выте- кает из подлинно буржуазных требований. В чем же тогда цель переворота, который лишь хочет привести в соответ- 290 ствие действительность с буржуазными требованиями? Строго говоря, этой целью оказывается подлинно буржу- азный строй. Мы же, марксисты, выводим наше требова- ние революции не из каких-то моральных факторов или из противоречий между провозглашенными претензиями и действительностью самой капиталистической системы. Внутренние законы самого капитализма привели ко все возрастающей концентрации собственности на средства производства в руках все более узкой, но могущественной группы крупных капиталистов. При этом производство все более приобретает общественный характер. А этому про- тиворечит частный способ присвоения, так что даже капи- тализм вынужден переходить к государственному регули- рованию, государственной экономической политике, что по существу несовместимо с частнокапиталистическими методами хозяйствования. Капитализм страдает «только» от факта частного присвоения продуктов общественного производства. Дальнейшее прогрессивное развитие воз- можно только в направлении к общественной собствен- ности на средства производства, то есть к социализму. Невозможно увековечить капиталистическую систему, ибо невозможно остановить историю, и нет другого пути вперед. Поэтому в наше время есть только два основных класса, два основных общественных строя, две основные идеологии — и нет ни третьей идеологии, ни «третьего пути». Капитализм или социализм — таков объективный масштаб, такова мера для оценки всех общественных про- цессов. Необходимо поддержать все, что ведет к соци- ализму, и осудить, отвергнуть все, что ему противодей- ствует, что противостоит общественному прогрессу, меша- ет истории и нотому является реакционным. Маркузе связывает социализм с общественной соб- ственностью, коллективным контролем и планированием. Но затем он выдвигает «выходящие за эти пределы» тре- бования 51. Они сводятся к защите стихийности и анархиз- ма, противостоящим социализму 2. Социалистический строй должен освободиться от «агрессивных способов тру- да», от эксплуатации и террора, утверждает Маркузе 83. Он постулирует тождество целей и средств“. Его соци- ализм должен быть свободным от принципа производи- тельности 85, от принуждения и необходимости, должен дать свободу фантазии, освобождая и науку, и технику для «игры фантазии» 66. Труд должен стать игрой. Закон экономии времени должен быть преодолен как преодоле- 1. 1* 291 ние отчуждения. Труд перестанет быль материальным *', чем снимается овеществление 68. Необходимость должна быть преодолена свободой. Маркузе постулирует автоно- мию субъекта, творяшего самого себя и свои условия жизни 89. По его мнению, социализм мог бы означать ко- неп погони за прогрессом, признание достаточности до- стигнутого 79, В существующей действительности нет никаких пред- посылок для такого социализма — и это Маркузе знает 71. Отсюда, как мы показали, он выводит необходимость ‹воей «новой», негативной диалектики, негативного мыш- ления 72. Вместе с тем Маркузе выдвигает определенную про- грамму в противовес реальному социализму. Он требует разложения политической власти рабочего класса, ее пар- тии в социалистических странах. Свои антисоциалистичес- кие положения он разрабатывает не как ученый, а в стиле журналиста бульварной прессы — нет даже намека на доказательство его основных утверждений о наличии угнетения и эксплуатации в условиях реального соци- ализма 73. Социализм не может не быть формой власти рабочего класса и его союзников. А ведь эксплуатация всегда означает неоплаченное присвоение произведенного трудя- щимися слоями народа прибавочного продукта непроиз- водящей частью этого народа. Плохо скрытая основа всей аргументации Маркузе — это положение первоначально сформулировал троцкизм — это клеветническое утвержде- ние о бюрократическом перерождении реального соци- ализма. Речь идет о том, может ли реальный социализм обойтись без партии и государства, без партийных и госу- дарственных работников, без момента централизма внутри демократизма, и о том, каков действительный классовый смысл такой клеветы под видом «критики» реального со- циализма. И в этой связи следует затем рассмотреть те мелкобуржуазно-социалистические представления, кото- рые группируются вокруг центрального лозунга «кон- троль снизу непосредственными производителями», «ав- тономия производственных единиц». В методическом отношении за упреками в адрес «бю- рократического режима» реального социализма скрывает- ся отрыв экономического базиса от политической власти. Никакого анализа действительных проблем бюрократиз- ма сторонники этих упреков нигде не дают. Они не видят, 292 что бюрократизм является типичным проявлением в экс- плуататорском строе, ибо здесь действительно существует и должна существовать принципиальная противополож- ность между политической властью и народом. Утвержде- ние о «бюрократическом перерождении» социализма по существу означает отрицание того, что при социализме ликвидируются эксплуатация и тем самым первопричины, приводившие к противоположности между властью и на- родом 74. Кое-кто из рядов мелкобуржуазной интеллиген- ции, быть может, подпадает под влияние мифологии о бю- рократизме, ибо ему не ясна подлинная роль и значение: империализма. Поэтому он и не понимает жестокости международной классовой борьбы. Возмущенный этим, он поддается внушению, что причина тому в деформации социализма. И тогда он противопоставляет выдуманную, абстрактную модель социализма тому социализму, кото- рый возникает под действием объективных законов. Подобная модель соединяет несовместимое, то есть без- отказно действующую буржуазную демократию и соци- алистический базис. Последний к тому же обычно мыслен- но строится в духе прудонистского или бакунинского федерализма. Так базис отрывается от надстройки и от- вергается историко-материалистическая теория социаль- но-экономических формаций. За мелкобуржуазной моделью автономного социализ- ма с автономными производственными единицами скры- вается ряд чисто философских идей, в особенности толко- вание человека как автономного индивида. Стихийность этого индивида должна стать базисом якобы нового демократического социализма, а его стихий- но возникающая структура потребностей и его поведение как свободного потребителя, то есть рынок, должны стать последним регулятором основных экономических процес- сов. Это отнюдь не новая концепция. Мы уже показали ее родство с основными идеями буржуазного просвещения. Но за этим воззрением скрывается и определенный взгляд на роль государства в социалистическом способе производства, на взаимосвязь политической власти и соб- ственности при социализме. Когда речь идет о постепен- ном превращении мелкой собственности на средства про- изводства в социалистическую собственность, то ближай- шим путем к этому оказывается коллективная, кооперированная собственность. Но как обстоит дело с крупными производственными единицами в высокораз- 190—527 293 витой промышленности с ее далеко идущим разделением труда? Если решать эту проблему с позиции мелкобур- жуазно-ревизионистской теории, требующей автономии производственных единиц и групповой собственности рабочих на фабрики и заводы, то возникают следующие вопросы: кто или что обеспечит единство общественного процесса воспроизводства? Произойдет ли это стихийно? Если нет, то как определить взаимоотношение учрежде- ний, планирующих и организующих процесс воспроизвод- ства, то есть государства к этим производственным едини- цам, автономность которых должна оставаться неприкос- новенной? Это оказывается неразрешимым противоречи- ем. Что произойдет с теми тысячами предприятий, которые зависят от крупных автономных производственных еди- ниц? Разве эти зависимые предприятия не имеют права на автономию? Как это конкретно будет выглядеть? В подобной системе экономические процессы проте- кают в наше время очень быстро, глубоко воздействуя на структурные изменения, все шире охватывая все общество целиком, производство и рынок. Это требует перспектив- ных прогнозов, стратегических решений, охватывающих все общество. Как же при этом согласовать частный и об- щественный интерес на благо всего общества, но на осно- ве автономных производственных единиц? Кто и как пред- отвратит ошибки плана, структурные кризисы и т. п.? Каким образом можно предотвратить разрушение классовой солидарности эгоизмом групп, в том числе ког- да социалистическая система выступает на капиталисти- ческом мировом рынке? Как в подобной системе разре- шить основную задачу социализма: общественное присво- ение того, что является продуктом общественного производства? Это ведь невозможно осуществить на базе отдельных предприятий. Достаточно серьезно вдуматься в эти и подобные им вопросы, чтобы понять неизбежность возникновения еще более сложных проблем, а отнюдь не их разрешение с помощью лозунга об автономии. Вся эта проблематика неразрешима без сочетания всеобщих и особых частных процессов и без необходимых для этого органов: пока существуют классы, классовая борьба и капиталистичес- кие государства, такие социалистические органы должны иметь государственный характер. Лишь на этой основе возможно рационально решить и проблему контроля сни- зу, о чем мы выше уже говорили. 294 Остановимся еще кратко на мнении Маркузе о соотно- шении свободы и необходимости в процессе труда. Мар- кузе, как мы уже отмечали, нигде не дает серьезного определения свободы. Что же следует в философском смысле действительно называть свободой? Мы столь час- то в этой книге останавливались на этом вопросе, что можем теперь лишь напомнить: кто не связывает свободу с существованием, познанием и признанием необходимо- сти, тот сам разрушает предпосылки, творческой, то есть свободной деятельности людей. Момент свободы внутри необходимости процесса труда состоит в творческой комбинации объективных возможностей деятельным субъ- ектом. Понятие «игры» внутри процесса труда не может подразумевать большего. «Игру» в сфере процесса труда возможно истолковать лищь на основе материалистичес- кой теории, а не на базе субъективизма Маркузе. Этот субъективизм побуждает Маркузе к альтернати- вам свободы или тоталитаризма 75, свободы или варвар- ства 76. Куда же мы придем — этого он нам не говорит. К чему нам тогда эта теория? Это мы все знали и без нее. Такая теория ничем не отличается от восхваления сти- хийных действий. Вся якобы новая «критическая теория» Маркузе, призванная «углубить» марксизм, оказывается теперь по существу преклонением перед стихийностью. Мы этому противопоставляем исторический опыт ряда победоносных социалистических революций, свершенных под знаменем марксизма-ленинизма. После сказанного не вызывает удивления наш отказ перенять хоть что-либо из этой «критической теории» в марксизм. Это лишний раз подтверждается и на примере уже упомянутого пересмотра Маркузе некоторых положений своей теории. Г. Г. Гольц и я ранее критиковали отсутст- вие в «критической теории» Маркузе гегелевской кате- тории «оносредования», что означало возврат диалектики Маркузе к догегелевскому уровню. Подробно я это раз- бирал на примере отношения Маркузе к буржуазному гуманизму 77. Теперь же Маркузе заявляет, что нельзя отказываться от категории «опосредования»?8, что «Великий отказ» не означает отбрасывания всей буржу- азной культуры, что мы неизбежно оказываемся в поло- жении наследников этой культуры. В этой связи он даже подчеркивает необходимость работать внутри буржуаз- ных учреждений ?°. Все это хорошо, но что говорится по этому поводу в «Опыте об освобождении», там, где ему 10* 295 приходится точнее определять свою позицию? Оказыва- ется, что марксизм нуждается в ревизии, ибо он еще при- жовывает новое общество к старому, хотя между ними нет опосредования, есть лишь непреодолимая пропасть 85. Чтобы меня не поняли неправильно: между капита- лизмом и социализмом (коммунизмом) действительно существует самый радикальный разрыв. Но здесь речь идет не о том, чтобы подчеркивать это, а о том, что это еще не вся истина: существует также и момент непрерыв- ности, например, в отношении развитых производитель- ных сил. Как и в этом примере, моя критика направ- ° ляется не против того, что правильно в критикуемых тек- стах Маркузе, а против пренебрежения другими, сущест- венными сторонами соответствующей проблемы. Марку- зе в 1966 году в Праге изгнал из диалектики категорию «опосредования». Теперь в «Очерке об освобождении» он требует сделать именно то, чего добивались реакцио- неры всех мастей в своей критике справа буржуазно- демократического строя: «отказаться от 9-й симфонии», аннулировать буржуазную гуманистическую культуру, причем он прямо ссылается на «Доктора Фаустуса» То- маса Манна, но умалчивает о том, что Манн именно эту позицию обвиняет как профашистскую 8". Маркузе кате- горически отклоняет всю традиционную политическую практику, партии, комитеты, группировки на всех уров- нях, объявляет себя противником всякого сотрудничества в них и всякого использования их методов 82. Все это, по его словам, настолько дискредитировало себя, что ничего нельзя спасти. Тут уже остается лишь лозунг «бегство из капитализма»! Само собой разумеется, оппозиция в та- ком случае не может уже больше действовать внутри учреждений системы, она должна быть внепарламентской оппозицией 83. Она не может признавать никакого существующего закона, так как это всегда закон системы 8*. Для Марку- зе не существует интересного и подтвержденного истори- ей тезиса Бебеля, изложенного им в 1910 году и развито- го Лениным, о том, что именно капитализм вследствие своего реакционного развития вынужден атаковать свои собственные законы, причем даже защита законов, кото- рых первоначально добивался класс капиталистов, может стать существенно важной для революционных сил. Для него буржуазная демократия устарела, но разве не та- кую же позицию занимали предшественники фашизма? 296 Разве защита этой демократии от фашистских нападок не содержит возможности расширения антиимпериали- стического фронта? Маркузе не признает никаких вож- дей, какими бы левыми они ни были. Отказу на практике от категории «опосредования» соответствует и громоглас- ный тезис о том, что цепь империализма должна быть разорвана не в ее самом слабом, а в самом мощном зве- не 85, И опять это не абсолютно неправильно. Только этот тезис становится фразой и основой’ совершенно непра- вильной стратегии из-за пренебрежения к процессу опо- средования, который ведет к разрыву цепи в самом мощ- ном звене, а более слабые звенья, разорванные в ходе этого процесса, наверняка, не являются самыми незначи- тельными. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ И ВЫВОДЫ Начнем с систематической, но краткой характеристи- ки самых общих философских и политических особенно- стей деятельности Маркузе, с которыми мы встречались во все периоды его развития. Каковы же наиболее общие характерные черты его философствования? На протяжении всего своего развития Маркузе всегда остается на почве субъективизма, который предполагает индетерминированность субъекта. Этот субъект в конеч- ном счете является определяющим и окончательным кри- терием для оценки общественных процессов и состояний. Следовательно, отвергается философский материализм (как выражение овеществленного сознания). В такой взаимосвязи диалектика может быть лишь духовным и практическим процессом индетерминированного субъек- та. Свобода и необходимость не могут находиться в диа- лектической связи, так как они растворяются в направ- лении индетерминированного субъекта. Объективных законов не существует, а то, что принимают за них, есть лишь овеществленно-отчужденные формы субъективно- сти. Общество является своего рода флюидом антрополо- гического. Его основные категории всегда интерпрети- руются против Маркса, например категория труда, или вообще игнорируются или изображаются как вторичные, как, например, категория производственных отношений. Внутри этой системы диалектика Маркузе является тог- да «более радикальной», чем марксова диалектика, ибо она не признает никакого опосредования элементов про- тиворечия; она «катастрофична», ибо отрицает диалекти- ческое соотношение реформы и революции, количества и качества, прерывности и непрерывности. Ее отрицание является не определенным, конкретным, а абстрактным, негативным отрицанием в духе формальной логики или тотального «отречения» Хайдеггера. 298 Метод Маркузе является в конечном счете антиисто- рическим, антиобщественным, духовно-исторически де- дуктивным, феноменологически описательным. Он делает зачастую обобщения без достаточного ана- лиза, на основе частично правильного и феноменологи- чески описательного материала, то есть без учета суще- ственных различий. . Эти общие признаки характеризуют его философство- вание на протяжении всех периодов его развития. Они допускают лишь ревизионистское отношение к философии Маркса, причем этот ревизионизм на различных этапах развития Маркузе проявляется по-разному. Во всех периодах развития (а зачатки возможного четвертого периода мы должны исключить, пока они ос- таются лишь зачатками) у Маркузе имеются также ха- рактерные основополагающие политические элементы. Он всегда был мыслителем политического действия, но никогда не занимал действительно пролетарские со- циалистические позиции. Он всегда придерживался той точки зрения, будто революция возможна в любое время; чтобы опа свершилась, необходимо лишь развить соот- ветствующее революционное сознание (это -— отражение его взглядов о примате идеологической, политической надстройки, которые составляют также основу его тези- са о всесилии манипуляции и об особой роли интеллиген- ции). Как следствие основной философской позиции, его социализм по своему характеру оказывается индивидуа- листическим, обосновывается этически. В политике Мар- кузе всегда презирает реформы, что объективно ведет к активистско-путчистской тактике. Отрицая общественные законы и признавая качественную диалектику, Маркузе одобряет любую форму оппозиции против существующих порядков, включая реакционную оппозицию справа. Он полагает, что тем самым обосновывает особую радикаль- ность оппозиции. Почему же такая философская и политическая кон- цепция является концепцией «третьего пути» между бур- жуазией и пролетариатом, между империализмом и со- циализмом? Если исходить из содержания и целей клас- совой борьбы между двумя основными классами, если учитывать реальную власть буржуазии, а тем самым и трудности революционной, социалистической борьбы, то становится понятным великое значение правильной тео- рии познания для определения врага, собственных сил, 299 возможных путей к цели. Мы достаточно часто показыва- ли, что действительно целеустремленные, свободные дей- ствия связаны с существованием и познанием объектив- ных законов. Отрицание объективной реальности, ее за- конов, ее познаваемости наносит ущерб (как бы ни при- ветствовался социализм на словах) целеустремленности, ясности, организационным формам, политике союзов, выбору необходимых тактических средств и определению стратегических этапов социалистической освободитель- ной борьбы таким роковым образом, что объективно по- могает сохранению буржуазного режима. В этом смысле это никакой не третий, а буржуазный путь. Ложная видимость некапиталистического «третьего пути» возникает у таких мыслителей как следствие их гуманистического побуждения. Во многих случаях оно, несомненно, существует, хотя и на субъективистской основе, равно как и связанная с этим, зачастую весьма меткая критика антигуманного характера капитализма. “Что касается Маркузе, то следует учесть и его личное активное участие в борьбе против таких антигуманных действий капитализма (против фашизма и агрессии США во Вьетнаме). Но что «третий путь», тем не менее, лишь в воображе- нии является антикапиталистическим путем, подтверж- дает тот факт, что одновременно Маркузе стремится с помощью ловко замаскированного антикоммунизма при- вязать к существующей системе интеллигенцию, приве- денную в движение видениями «третьего пути». Ударное направление теории Маркузе, выдаваемое им за про- грессивное деяние, — подрывная деятельность против социалистических стран. И это им открыто признается. Создается впечатление, что движение идет влево. В дей- ствительности же оно происходит по параболе и на пути, ведущем влево, осуществляется иммунизация по отноше- нию к марксистско-ленинским левым. Независимо от фактического содержания тех или иных позиций, «анти- авторитарное» направление стратегически находится в благоприятном положении, поскольку оно не тормозит- ся традиционными антикоммунистическими предрассуд- ками, направленными в ФРГ в первую очередь против ГДР и СССР. К этому следует добавить, что все «ерети- ческие» построения левых выглядят привлекательными как раз для молодежи, поскольку они не отягощены ис- торической практикой. Становится понятным, почему в 300 либеральных публикациях и издательствах ФРГ много места предоставляется высказываниям и теориям этого направления (но не коммунистического или левосоциал- демократического). Подобная «щедрость» вызвана тем, что критика СССР, ГДР и ГКП со стороны антиавтори- тарного студенческого движения, хотя она раздается «слева», проникнута враждебностью к этим государствам, к коммунистам. Почему мы различаем три или даже четыре периода в развитии этого «третьего пути» у Маркузе? В развитии Маркузе ясно обозначаются этапы, кото- рые по крайней мере «внешне» совпадают с основными поворотными моментами в международной классовой борьбе между буржуазией и пролетариатом — 1933 и 1945 годы. Это относится как к его философской и поли- тической деятельности, так и к специфическому резонан- су этого развития. В первом периоде Маркузе в философском плане — сторонник Хайдеггера. В политическом отношении он приближается к левому социал-демократическому на- правлению в рабочем движении. Первоначально его влияние ограничивается узким кругом интеллигенции. К концу периода, выступая в печати левого социал-демо- кратизма и австромарксизма, оно становится ощутимым в этой части рабочего движения. Оно осуществляется в направлении этической антропологической интерпрета- ции и ревизии марксизма от имени «молодого Маркса». Во втором периоде, основу которого составляет ан- тифашистский союз рабочего движения и гуманистическо- демократической мелкой буржуазии, Маркузе в философ- ском плане идет по пути современного левогегельянства, так называемой франкфуртской школы, которая интер- претирует Гегеля не как предшественника фашизма, а стремится проложить мост от Гегеля к Марксу на лево- гегельянской основе и действует с этой позиции в куль- турно-критическом и социально-критическом плане. В по- литическом отношении он в этот период — активный борец-антифашист, причем к концу периода его антифа- шистская деятельность развивается в рамках высших органов ведущего империалистического государства — США. В эти годы влияние Маркузе распространяется прежде всего среди левых и леволиберальных кругов интеллигенции, действие его влияния проявляется в пла- не вышеописанной «параболы». 301 В третьем периоде, основу которого составляет раз- рыв антифашистского союза вследствие американской политики холодной войны, Маркузе в философском плане отходит от левого гегельянства и создает свою «крити- ческую теорию», представляющую собой своеобразный конгломерат экзистенциализма, гегельянства и отдель- ных элементов марксизма, Фрейда и социологии знания. В политическом плане Маркузе становится главой актив- ных мелкобуржуазных сил «третьего пути». Он отрицает революционные потенции пролетариата развитых капита- листических стран, изображает реальный социализм как извращенный фактор мировой политики, стабилизирую- щий капитализм, и ориентирует все надежды на борьбу «третьей» силы вне развитого капитализма или социа- лизма. Наметки возможного изменения его позиции прояв- лялись лишь в области политики, хотя их диалектическая суть вела бы к ревизии неправильно толкуемых соотно- шений реформы и революции. Тенденции, отмеченные выше в развитии Маркузе в третьем периоде, приобретают особое значение потому, что по отмеченным уже причинам именно в эти годы его влияние среди левобуржуазной интеллигенции стало весьма глубоким и широким. Почему мы характеризовали работы Маркузе как «сумму» попыток обосновать некий «третий путь» между капитализмом и социализмом? В его произведениях сливаются основные тенденции идеологического и политического развития гуманистиче- ской и демократической буржуазной интеллигенции. Ес- ли попытаться кратко и в соответствии с исторической последовательностью охарактеризовать их, то следует сказать, что прежде всего речь идет о формах идеологи- ческого и политического реагирования этой части интел- лигенции на следующие события или процессы. Начатый Октябрьской революцией во всемирном масштабе процесс перехода от капитализма к социализ- му поставил под вопрос основы существования бур- жуазии. В лоне империализма возникло противоречие между монополистическим формированием общества и буржу- азно-индивидуалистской спонтанностью, которое обо- стряется с началом развития общего кризиса капита- лизма. 302 Борьба против фашизма усилила буржуазно-демокра- тические тенденции и расширила возможности антифа- шистского союза. В результате возникла проблема геге- монии в этом союзе. С развитием современных производительных сил воз- растает роль производителей, растущая интеллигенция все больше втягивается в процесс производства и вос- производства, многие ее представители становятся, по меткому выражению Грамши, «органической интеллиген- цией». Вместе с государственно-монополистическим регу- лированием и соревнованием между капитализмом и со- циализмом в целом возрастает значение интеллигенции также и в капитализме, что в условиях государственно- монополистических процессов формирования еще более побуждает к оппозиции. Агрессивные действия империализма и прогрессирую- щее урезывание буржуазно-демократических прав в го- сударствах «свободного мира» вызвали в последнее вре- мя к жизни буржуазно-пацифистское, гуманистическое, антифашистское, антиимпериалистическое движение про- теста части молодой интеллигенции, воспитываемой в высших учебных заведениях, хотя и в меньшей степени, чем раньше, в буржуазно-демократическом духе. Одно- временно вышеназванные основные проблемы углубляют характер этой оппозиции. С другой стороны, постоянно нарастала мощь социа- листического лагеря, произошло крушение старой коло- ниальной системы, расширился мировой революционный процесс, что определило дальнейшее увеличение рядов оппозиции в империалистических метрополиях и укреп- ление ее самосознания, причем зачастую в таких масшта- бах, что появилась и усиливается тенденция недооценки реальных сил империализма. В связи с этими процессами, как никогда ранее, осо- бую остроту приобрела проблема союза и идейно-поли- тической гегемонии в рядах мировых революционных сил, в которые входят разнообразные, социально-противоре- чивые, идеологически неоднородные слои. Конкретным проявлением борьбы за гегемонию явля- ется дискуссия о том, правильно ли, что революционное рабочее движение империалистических метрополий ори- ентируется на выводы, содержащиеся в работах В. И. Ле- нина «Две тактики социал-демократии в социалистиче- ской революции», «Детская болезнь «левизны» в комму- 303 низме», в решениях ПГи УП конгрессов Коминтерна, а также в документах Международных Совещаний комму- нистических и рабочих партий 1960 и 1969 годов, соответ- ствует ли современным условиям борьбы коммунисти- ческая теория о связи демократической и социалистиче- ской борьбы, единого фронта с народным или националь- ным фронтом. Этой политике противопоставляется тактика, основу которой составляет нессимизм относи- тельно ставшего массовым коммунистического рабочего движения, которое за пятьдесят лет в целом весьма успеш- ного мирового революционного процесса не смогло по- трясти основы имнериалистического господства в своих странах и в настоящее время вынуждено проводить по- литику борьбы за коренные реформы. Это революцион- ное рабочее движение изображается как социал-демокра- тизированное, а его аппарат — как обюрократившийся. Необходимы новые организационные формы и методы работы, которые в своем нрактическом развитии должны частично соответствовать старому леворадикализму и его «теории наступления». Таковы основные тезисы, которые мы находим в ра- ботах Маркузе, по крайней мере с 1952—1953 годов. Буржуазно-спонтанный характер бунта интеллиген- ции порождает индивидуалистическое понятие социализ- ма, которое становится основой критики реального со- циализма. Такие тезисы мы находим в работах Маркузе начиная с 1937 года. Одновременно мы видим в этом причину, почему это течение, во-первых, выдает себя за «подлинный социализм» и, во-вторых, претендует на роль «третьего пути» между капитализмом и социализмом. Притязания подобного рода мы обнаруживаем в «Пре- дисловии» к книге Маркузе против «советского марксиз- ма>. Благодаря этим свойствам теория Маркузе оказы- вает подрывное действие, проникая в социалистические страны. Буржуазно-индивидуалистическим характером этого течения объясняется и то, что врагом провозглашается не классовое содержание общественной системы, а ее формы как таковые, например парламент, организации, авторитеты. Формально отождествляя феноменологиче- ски аналогичные организационные признаки, оно рас- сматривает капитализм и социализм как принципиально одинаковые формы индустриального общества, против которого надо направлять борьбу оппозиции. Социаль- 304 ную силу этой оппозиции составляют массы «третьего мира», а в метрополиях — «непривилегированные» и «привилегированные» слои в лице студентов (при этом некоторые идеи заимствованы из теории накопления Розы Люксембург). Эта теория направлена, с одной стороны, на разобщение рабочего и студенческого движения и, с другой — на отрыв освободительного движения стран «третьего мира» от социализма, В этом мы также видим проявление борьбы за геге- монию, ибо «непривилегированные» или не принадлежат к пролетариату, или составляют его наименее сознатель- ную и организованную часть. «Привилегированные» сту- денты объявляются революционными, поскольку они, мол, не интегрированы. Это означает удивительную не- дооценку манипулятивной силы буржуазной высшей школы. Маркузе сам, отчасти верно, отмечает, что ослаб- ленное буржуазно-демократическое содержание этого образования тоже «аффирмативно». Мы имеем дело с формой самооценки интеллигенции, которая дается, на- пример, маннгеймовской социологией знаний и впервые введена в дискуссию о марксизме Карлом Коршем. При этом Маркузе и иже с ним не отворачиваются от рабочих, видят в них необходимый вспомогательный инструмент революцци, Но так же поступали и революционные дви- жения прошлого. Мы имеем дело лишь с конкретно-поли- тическим отражением проблематики гегемонии. Все названные здесь основные взгляды буржуазной оппозиции против империализма встречаются в работах Маркузе. Под его пером они выступают в соединении с основными тенденциями развития буржуазной и мелко- буржуазной философии. Я причисляю к ним экзистенци- ализм, антропологию, современные левогегельянские формы культурно-социальной критики, ультралевое тол- кование Фрейда. Происходит процесс мнимого усвоения учения Маркса, прерванный в связи с переходом Марку- зе к буржуазному и мелкобуржуазному философскому теоретизированию. Так, первый период в творчестве Мар- кузе прошел под знаком попытки соединить учение Марк- са с экзистенциализмом, второй — нод знаком уси- лий низвести марксистскую теорию до уровня гегелев- ской философии истории и философии права, а в третьем периоде Маркузе пытался исправить Маркса в духе Фрейда. На протяжении всех этих периодов Маркузе стремился ослабить пролетарскую философию. Этим 305 частично объясняется также сильная реакция, конечно, без возмущения, буржуазного «истеблишмента» на дея- тельность Маркузе. Показательно следующее: с некоторого времени мы обнаруживаем в интерпретациях марксизма правокато- лической и протестантской «критикой марксизма» поло- жения, весьма близкие к взглядам молодого Маркузе. Так, Гоммес, Ландгребе и Веттер в принципе трактуют марксов материализм, его теорию диалектики и практи- ки так же, как Маркузе, и подобно Маркузе 1932 года или Лукачу 1923 года утверждают, будто Энгельс изменил марксову философию. С другой стороны, Лукач пошел по пути к коммунизму, хотя с ревизионистскими колебаниями, а Корш так и остался абстрактным теоретиком, все дальше уходящим вправо от своих полумарксистских взглядов 1923 года. Книги этих теоретиков того периода, когда они раз- рабатывали аргументы «третьего пути», в настоящее вре- мя стали пользоваться растущей популярностью среди «шатающихся» левых в Федеративной Республике. И их переиздают. В отличие от этих и от праворадикальных критиков марксизма-ленинизма, Маркузе не стал коммунистом, но и не стал правым, а всегда оставался на «третьем пу- ти», правда с тактическими колебаниями. Он сумел при этом выработать способность излагать свои взгляды 6бо- лее популярно, глубоко и интересно, чем большинство других теоретиков «третьего пути», без того жаргона, из-за которого Адорно и Хоркхеймер сами изолировали себя. Благодаря использованию социологического мате- риала он создает видимость «обоснования» своих кон- цепций. Но прежде всего Маркузе всегда был и остает- ся политическим деятелем, теоретиком и сторонни- ком активных действий, что в решающей степени объяс- няет его влияние среди молодой мелкобуржуазной и бур- жуазной интеллигенции и отличает его от Адорно и Хоркхеймера. Если к тому же учесть еще эклектический характер его взглядов, импонирующий самым различным лицам и облегчающий им принятие его идей, то мы имеем перед собой важнейшие причины, почему маркузианская версия «третьего пути» стала в настоящее время самой популяр- ной формой этой концепции среди молодых буржуазных и мелкобуржуазных левых. 306 Влияние Маркузе в кругах мелкобуржуазной оппози- ционной интеллигенции объясняется как раз тем, что его теория представляет собой своеобразную мешанину сла- бых и сильных сторон. С большой силой убеждения они- сывает и анализирует он важные, глубокие, антигуман- ные процессы капитализма, но в то же время не гнуша- ется использованием идей антикоммунизма, что ставит его в один фронт с защитниками существующей капита- листической системы. Мнимое стремление указать «тре- тий путь» в действительности ведет его назад, в тупик капитализма. Он отстаивает правильную точку зрения, что мы по-прежнему живем в классовом обществе, что буржуазия и пролетариат составляют два основных класса, что надо отказаться от буржуазных «правил иг- ры», что революция необходима, но он не понимает диа- лектики классовой борьбы, революции, ее субъекта, конк- ретных путей, форм и методов классовой борьбы в совре- менных условиях, утверждает, будто — отсутствует материальная база революционной практики, классовую борьбу подменяет «Великим отказом», социальную рево- люцию — чуть ли не религиозно окрашенной «трансцен- денцией», революционную науку — утопией и призыва- ми этического характера, пролетариат — солянкой из «привилегированных» (студенты) и «непривилегирован- ных» слоев (негры, белые аутсайдеры). Маркузе согласен с К. Марксом в том, что, в отличие от апологетов капитализма, следует различать истинное и ложное сознание, истинные и ложные интересы, потреб- ности; но он видит механистическую детерминирован- ность нищеты и революции, с одной стороны, и удовлет- ворения потребностей и «интеграций» — с другой. И Мар- кузе сам распространяет сказку о все более устойчивом империалистическом обществе благоденствия. Он гово- рит, что империализм виновен в гонке вооружений ив агрессии, в развязывании войны во Вьетнаме, но, с дру-' гой стороны, при объяснении агрессии исходит не из об- щественных основ, а из биологической структуры ин- стинктов. Он разоблачает попытки маскировать империа- листические классовые интересы рассуждениями об общенациональных и объективно-рациональных интере- сах, показывает подлинное лицо плюрализма и толерант- ности в империалистической системе, но сам в то же время твердит о конвергенции социализма с империализ- мом, распространяет миф о коммунистическом «тотали- 307 таризме». Он признает необходимость организованной борьбы против существующей системы, но в то же время поставляет аргументы врагам пролетарской организо- ванности — врагам коммунистической партии и социали- стического государства. Подобных противоречивых моментов в деятельности Маркузе можно было бы привести множество. Они помо- гают понять влияние Маркузе в кругах той молодой интеллигенции, которая в своей антиимпериалистической оппозиции находится на возможной переходной ступени между буржуазией и пролетариатом и идейные воззрения которой еще противоречивы. Поскольку она мыслит в ка- тегориях таких противоречий, она еще не окончательно потеряна для буржуазии. Поэтому с этой стороны Мар- кузе восхваляется как «современный марксист» теми, кто коварно надеется использовать его идеи для интеграции оппозиции. Ибо тот, кто окажется в плену этих идей, уже не попадает в сферу теоретического и практического влияния марксизма-ленинизма, социализма. Какую же политическую линию должны выработать марксисты-ленинцы но отношению к Маркузе и его сто- ронникам? Необходимо иметь в виду, что его юные сто- ронники не состояли и не состоят на службе у американ- ской разведки. Их воззрения и поступки отражают объ- ективные процессы. Дело не в Маркузе, а в тех, воззре- ние которых он воплощает. Полемика с Гербертом Маркузе и его сторонниками навязана Нам практикой борьбы. Если бы деятельность Маркузе и целого ряда других, называющих себя пред- ставителями «критической теории» не вызывала никаких проблем с точки зрения классовой борьбы революцион- ного рабочего движения, если бы она, говоря в положи- тельном плане, была бы в основном помощью в этой борьбе, тогда мы могли бы такую полемику и не вести. В чем же состоит главная проблема, делающая необхо- димой такую полемику? Как уже говорилось выше, глав- ный вопрос — это вопрос о гегемонии в антиимпериали- стическом движении, весьма противоречивом в социаль- ном, идеологическом и политическом отношениях. Полемика с этим течением по политическим и фило- софским вопросам необходима. Было бы неправильно не видеть, что «третий путь» не является социалистическим, но и не соответствует современному государственно-мо- нополистическому капитализму. Речь идет о буржу- 308 азно-индивидуалистическом течении в империалистиче- ских странах, которое нередко весьма смело и изобрета- тельно изобличает агрессивный антидемократический, государственно-монополистический характер современ- ного капитализма. Зачастую эта оппозиция выступает против капитализма как системы, и тогда она считает себя социалистической. Но независимо от того, как сле- дует оценивать в целом связи Маркузе с американской стратегической разведкой, речь идет об оппозиции, имею- щей глубокие объективные причины, которые будут дей- ствовать в течение длительного времени и с нарастающей силой. Следовательно, силы и значение этой части анти- империалистической оппозиции будут расти. Мы должны в наших рядах уяснить связанные с этим идеологические и политические проблемы. Нам следовало бы вступить в открытую дискуссию, но вести ее в антиимпериалистиче- ском духе, видя различие между объективным характе- ром этой оппозиции и субъективными мотивами многих ее представителей или сторонников, считающих, что они борются за социализм. Следовательно, была бы ошибкой как «тактика объ- ятий», так и такая критика, которая ставила бы Маркузе и его сторонников на одну доску с апологетами капита- лизма, Печальные последствия могло бы иметь смеше- ние философских и политических аспектов, отказ от георетической полемики ради политического союза с этими силами. Некоторые философы из «Праксиса» как раз смешивают эти стороны. Это вело и ведет к серьез- ным ошибкам ревизионистского толка. Неправильно бы- ло бы идти на, в узком смысле, философский союз с мар- кузианцами. Недопустимо отказываться от каких бы то ни было теоретических позиций марксизма. Маркузиан- ство ни в одном вопросе не развило марксистскую тео- рию, даже в частностях. (Здесь я совершенно не согла- сен с Г. Г. Гольцем 3.) Оно также ничем не обогатило марксизм (даже использованием психоаналитического опыта). В этой области нет никаких возможностей для объединения. Наоборот, здесь, в области теории, как по- казывает наша работа, в которой затрагиваются далеко не все аспекты деятельности Маркузе, необходимо про- водить четкое разграничение, вести теоретическую дис- куссию, которая должна охватывать широкий спектр основных проблем философии, социологии, политики (в особенности о роли пролетариата и его государствен- 309 ной власти, о классовом характере всех общественно-по- литических вопросов, в том числе пока и в социалисти- ческих странах, которые ведь не развиваются в условиях одной лишь мировой социалистической системы), куль- туры, теоретических основ различных философских дис- циплин и отдельных отраслей науки. Но, как мы уже подчеркивали, было бы также непра- вильно недооценивать двойственный характер позиции «третьего пути» Для многих сторонников этого пути (я имею в виду не таких критиков социализма, как Эрнст Фишер, которые, покинув коммунистические позиции, высказывают суждения, в принципе идентичные со взгля- дами сторонников Маркузе) существует возможность отойти от своих позиций (влево, т. е. вперед, или вправо, т. е. назад). Это зависит от многих факторов. К их числу безусловно относятся также наша идеологическая рабо- та, развитие наших аргументов, нашей теоретической, а не только экономической и политической мощи. Мнимые уступки, а на деле отказ от принципиальных теоретиче- ских позиций, действительно наносят вред политике союза! Поэтому необходимо тщательно учитывать гумани- стические, социально-критические и культурно-критиче- ские аспекты идейных воззрений и действий этих сил и на этой основе разрабатывать политику союза. Здесь име- ется общий интерес, здесь возможно единство действий. При этом мы, марксисты-ленинцы, не должны забы- вать, что теоретическая и политическая половинчатость и ошибки сторонников «третьего пути» — это не главный наш теоретический и политический противник. Больше того, полемику с этими сторонниками Маркузе и другими теоретиками «третьего пути» надо всегда вести под углом зрения борьбы против главного врага — империализма, имея в виду, что кое-кто из сторонников «третьего пути» станет завтра нашим союзником. Что касается ФРГ, то надо к тому же считаться с тем, что в настоящее время в этой стране существует относи- тельно слабая политическая оппозиция. В этих условиях тезисы Маркузе одно время способствовали полевению студенческого движения, некоторому повышению его сознательности Этот процесс, как показало, например, движение против чрезвычайных законов, протекал и про- текает отнюдь не гладко. В связи со слабостью револю- ционного рабочего движения в ФРГ, в отличие от Фран- 310 ции или Италии, для него возникает не только пробле- ма гегемонии в антиимпериалистической борьбе, но да- же проблема политическо-идеологического существова- ния. Для нас крайне важно и принципиально необходимо добиваться того, чтобы шедшие за Маркузе представите- ли молодой интеллигенции помогали в борьбе за демо- кратию и социализм и на ее отдельных этапах. Эта по- мощь будет тем эффективнее, чем больше с помощью по- литической практики и теоретической дискуссии они будут освобождаться от неправильных воззрений о про- летариате, его партии, социализме, власти рабочего клас- са, абстрактной свободе и демократин, от псевдоради- кального сектантства. Итак, имеется немало причин, почему в ФРГ необхо- димо, отвергая всякий компромисс в принципиальных вопросах теории, стремиться установить политический союз с этими силами, по крайней мере по отдельным вопросам, на основе гуманистической и демократической борьбы. Самой практикой, борьбой расчищается почва для устранения неясностей по многим вопросам, по кото- рым сегодня еще имеются принципиальные разногласия. Практика, наряду с теоретической полемикой, является тем средством, которое поможет значительной части «антиавторитаристов» действительно найти путь влево, к социализму, стать в ряды революционного рабочего дви- жения. ПРИМЕЧАНИЯ Предисловие 1 «Ге “Ргайицег Зспе” пп ее 4ез Магх!5тиз! иг Кийк Чег РийозорЫе ип@ бо71ю]обе уоп НогКлейтег, Адогпо, Магсизе” уп Набегтаз, ЕгайКТиг{ а. М., 1970, S. 99. 2 Л. И. Брежнев, Отчетный доклад Центрального Комитета КПСС ХХГУ съезду Коммунистической партии Советского Союза, М., 1971. стр. 25. «Международное совещание коммунистических и рабочих партий Москва, 1969», Прага, 1969, стр. 26 4 См. Веги{е!4, Весн, аипе, Зари, З4%оЦагох, Рзуспоапа!узе цпд Магх1зтиз. Ооситещабоп ешег Копгоуегзе, Енцейийя уоп Напз 3Югр ЗапакйШег, ЕгапКигё а. М., 1970. Введение 1 Н. Н. Но!2, КиК 4ег КчзеНей КиК, одег: Ге Штеатег Негбег( Магсизез, ш: “КйгЬ1зКегл, ГИегайиг ип@ Кик”, Мапевеп, 1968, Мг. 3, S. 431. 2 “Апбуоцеп аиЁ НегЬег{ Магсизе”, ргзр. у. ). Нафегтаз, РгапКим а. М., 1968, S. ИП. Там же, сн. 25. Так, например, он говорит о «развитии интерна ционального общества по ту сторону коммунизма и капитализма» (см. Н. Магсизе, Баз 1паг14нит т 4ег Огеаё Зосау, ИП, Р1зКиз, ЕгапкНае! а. М. 17 46. Лит, 1967, 5. 4). +Н. Н. Но]2, Кийк 4ег КиизсВей КийК, одег: Ре Ииамег Нег- Бег{ Магсизез, а. а. о., 5. 431/32. S 1ЬЕ4., S. 432. 8 См. весьма разоблачительную рецензию И. Рюле на книгу Фишера “Кип иоа Коех1S{еп2” в литературном приложении “Ге \еЙ 4ег Шегавиг”, п: “Бе \е!”, 1966, Мг. 25. Рюле восхваляет Фишера. называя его «ферментом разложения в Восточном блоке», и видит в нем, равно как и в Колаковском, Хавемане, «дыхание будущего». Выражая в этом вопросе несбыточные, но опасные мечты своего хо- зяина, ультраправого «газетного короля» ФРГ А. Шпрингера, Рюле призывает в рамках «новой восточной политики» исполь- И. зовать идеи Ростоу И Фишера для идеологических диверсин в со циалистических странах. 312 Глава 1 \ "МаепаНеп 2ши попкошогиизНеспеп Зоайзттиз”, Вгзе. уоп еп "Зиеп хоп ХеШгавел”, РгапК Та! а. М., Зопдегтаена[ М 5/1968, 6. ить, 1968, S. 4 (см. также заявления Р. Дучке и К. Неверманна о Маркузе, в: "Рег Зрере!”, 1967, Мг. 25, S. 103; 1967, Мг. 3, S 971.). ? Герберт Маркузе сам обращает внимание на это: «Благодаря своей ключевой позиции эта группа (он имеет в виду техников, ивжене- ров, специалистов, ученых. — Р. Шт.), кажется, действительно объ- ективпо должна представлять собой ядро преобразующей общество силы, но одновременно она является сегодня любимцем существу- ющей системы и ее сознание подчинено этой системе» (Н. Магец- зе, Рзусроапа!узе ипЯ РойИК, ЕгапК№ а. М., 1968, S. 57). 3 Это как раз один из отправных тезисов «критической теории» Г. Маркузе; см. все его работы, по крайней мере с 1954 года. -4 Герберт Маркузе сам обращает внимание на подобные факторы (см. Н. Магсизе, Рзуспоапа!узе ип@ РойИК, S. 571.). S В качестве примера можно было бы назвать: А. Кйп211, Р!аюв ШИ Мао, ш: “Мецез Рогит”, \Леп, Май, 1968, ХУ Фабт, НеН 173, 5. 3091.; см. также: Н. Магсизе, Раз Елае 4ег юр, В., 1967, S. 137. Глава Й ТВ. НИ! Гега: та, Раз Рлап2КарИа1. Ете З4ие йБег {е алое Еп\муюкЮипр 4ез КарНаНзтиз, В., 1947, S. 462. 2 Маркузе критикует подобно другим левобуржуазным деятелям (например, 1г1пе ЕеёзсПег, Каг| Магх ип@ ег Магх1тиз, Миопспеп, 1967, S. 891.) ленинскую теорию о внесении социалисти- ческого сознания в рабочее движение. Это тем более удивительно, что он сам связывает проблему оппозиции с «привилегированными, сознание и инстинкты которых (!-—Р. Шт.) могут прорвать направ- ляющую силу общества или уйти из-под ее воздействия. Я имею в виду те слои общества, которые на основе их позиции и воспи- тания еще имеют доступ к фактам, доступ по-настоящему доста- точно трудный, доступ ко всей совокупности фактов» (см. Н. Маг- сие. РзусНоапа[узе ип@ РоНЯк, S. 56). Если знать это и все же выступать против тезиса Ленина, то окажешься на позициях сно- бистской элиты. 3 См. Г. РейзсНег, Каг| Магх ип 4ег Магх!зтиз, S. 89. 4 В своем сочинении “Рег Кашр! ререп деп ГфегаНзтиS п 4ег юфа- И(&геп З{аазаиНаззийо” (см. “Кийиг ип ОезеЙзенаН 1», Егапк- [г а. М., 1955) Маркузе показывает, что это относится и к фаши- стской антропологии. Упомянуть об этом важно потому, что из- вестные философы группы «Праксис» не видят этого (см. К. Ко- 51, Пе П!аеКНК 4ез Копкгееп, ЕгапК!атЁ а. М., 1967). S См. прежде всего следующие места в трудах В. И. Ленина: В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 6, стр. 40—42; т. 17, стр. 17—26; т. 19, стр. 372—376; т. 20, стр. 89—99; т. 27, стр. 299— 426; т. 30, стр. 163—174. 64. ГиКкасз, ЧезссЩе ипа КГаззепреуизз вет, Зи еп ИБег таг- х1эзНзспе Птаекик, В., 1923. Здесь и далыше в тексте цитаты по но- 12—5727 313 вому расширенному изданию этой книги Лукача (МецуЛеф ци@ Вег- Па, 1969). 7 См. “Ех\епНаНзииS цп@ Магх!этиз, ете Когёгоуегзе 2уЯзсНеп байге, Сагаи4у, НурроШе, Уег ипа Огсе!”, РгапкНи! а, М., 1965, S5. 23, 29, 901. История является творением человека и наоборот. Человек одновременно может быть в истории и поэтому исследо- вать ее (S5. 80, 901}. Но природа является для него чем-то внеш- ним, куда ему нет доступа (SS. 30, 37). Следовательно, имеется диалектика именно истории, познание истории, но не природы. Эта диалектика природы — вывод из постулата о единстве знания, сконструированный ло аналогии путем расширения диалектики ис- тории (5. 23). 8 См. С. ГиКасз, СезсЫсШе ип К1аззепьемизь вет, Зи еп Бег магх!зНзсНе Пуа[еКЫК, S. 379. ЗТЬГа., 5. 380. ю1Ьта. и 11а, 5. 210. 12 1614., S, 199. 8 1Ьта., S. 175. м ТЬта., S, 309. 15 1Ь:4., S. 173. 6 ТЕ 4. И О том, какое влияние оказывают сегодня тогдашние взгляды Лу- кача на теорию студенческого мятежа, показывает, например, те- зис Дучке: «Познание общества есть (1 —Р. Шт.) изменение об- щества» (см. Вегршати, ОщёзсПКе, Тлееуге, Кафе. КефеШюоп Чег З{идетеп одег: П1е пеше ОрроSШоп, Натшьиго, 1968, S. 40). Этот тезис выдвинут молодым Лукачем (см. а. ГиКасз, Сезс1сВ- {е ипа К!аззепремиз{зет, За Фей бег тагх!3НзсВе Пзаекнк. S. 471Н.). в Ц, риКасз, СезсысШе ипа Каззепремиз ет, Зи@еп Бег таг- х1зНзсне ГЛаекик, S. 3091. 9 1614., S5. 175, 396. 20 ТЬЕа,, S. 387. 2 1Ь14., S. 348. 22 1Ь14., 5, 347. 23 1614., SS. 59, 193, 297. 24 1Ь14., 5. 206. 25 [614., 5. 193. 26 ]61а., 5. 2141. 27 “О, Гикасз гит 70, Чери ар”, В., 1955, S. 229. Другое критиче- ское замечание к его раннему труду (см. а. ГиКасS, Еззауз @Бег еп ВеаНзтиз, В., 1955, SS. 157—158) психологически очень инте- ресное и поучительное для антиавторитаристов наших дней. Сравни также предисловие к новому изданию. 28 Непосредственно после первой публикации «Истории и классового сознания» вокруг этой книги развернулась принципиальная дискус- сия (см. Га 1 S1аиз Кифаз, Оппойохег Магх!зтиS? шт: “Аг- БецегМегафиг”, УЛеп, 1924, НеН 9, SS. 493—517; Гада! 5|аиз Кибаз, Ге К!аззепьеуиз{зетзеойе уоп Тлщасз, (еБепда. 314 Нен 10, SS. 669—697; Гад1з!аиз Видаз, Пе Каззепье- ми5S{5етSНеойе уоп Гикасз, П, еъепда, Ней 12, SS. 1064—1089; А. Рерог! п, ТГмКасз ип@ зеше КиК 4ез Магжетиз, еБеп4а, Ней 10/924, SS. 615—640). К проблематике диалектики природы в трудах Маркса и Энгельса см. Кигё Ве1рг!сй. Пе рыю- „зорЫзеппаёигуззепзсваНИсВеп Агрейеп уоп Кай Магх ип Еиед- ‚Исв Епбе]з, В., 1969. 230. РиКасз, ОезсикЫе ип@ К]аззепьемиSS ет, Зфиеп Бег тагх!SНзсре ПлайеКК, 5. 19. ® К, Когзсй, Магх!зтиз ипа РыюзорНе, РгапкИи“ а. М., 1966. 31 Здесь следовало бы назвать, к примеру, Эйнштейна, Генриха и То- маса Манна, Лиона Фейхтвангера, Арнольда Цвейга, Адорно, Хоркхеймера, Фромма, Поллока, самого Маркузе. 32 Ясперс сделал из этого следующие выводы. Политическое воздер- жание вредно. Нужно бороться за свободу. Эту свободу он отож- дествлял вначале с Западом. Из этого вытекает его «философия атомной бомбы», против которой в свое время совершенно правиль- но выступили марксисты. Потрясение, вызванное наступлением на демократию в Федеративной Республике, привело к изменению позиции Ясперса: во имя защиты свободы он уже довольно давно выступал против политического курса правящих сил Федеративной Республики. -У него по-прежнему имелись иллюзии в отношении СЩА, которые он считал форпостом свободы. Под давлением со- бытий во Вьетнаме это отношение Ясперса было, однако, поколебле- но. Я опираюсь в этой оценке и на устные сообщения людей, кото- рые встречались и беседовали с К. Ясперсом. 33 Реакционные клерикальные силы были особенно подходящими но- сителями этой критики по следующим причинам. При всем своем участии в фашистской системе они были достаточно дезинтегриро- ваны, чтобы вельзя было говорить об их идеологическом тожде- стве. С одной стороны, существовал христианский антифашизм, с другой — фашистский антиклерикализм. В то время как в Герма- нии все нефашистские формы буржуазной идеологии отказались в 1933 году от самостоятельного существования и, таким образом, «потерпели крах» вместе с крахом нацизма, клерикальные силы, поддержанные западными оккупационными державами, смогли не- медленно начать свободно действовать. При этом им помогло то обстоятельство, что они имели собственные издательства, типогра- фии, финансовые средства, широкие международные связи, креп- кие организации, сохранившиеся в основном кадры. В социально- психологическом отношении они также находились в благоприятном положении, имея возможность использовать чувство вины, охва- тившее значительную часть нашего народа. К тому же немало глав- ных нацистских преступников оказалось под защитой церкви. Все это, а также наличие, прежде всего у католической церкви, отно- сительно цельной системы мировоззрения облегчило именно этим кругам взять на себя роль воинствующих критиков марксизма. 4 “Неше ип Могвеп”, 1955, Мг. 8, 3. 476. 3 С. Вгоскшй [1ег S. У, СыгНещит аш Могоеп 4ез Аютг2е- аЦ{егз, РгайКигё а. М., 1955, 38 См. “Магхзпиззи еп”, ТИЫпреп, 1954, S, ТУ 4ег ТНе!в. 37 1 Рефзспег, Каг|! Матх цп@ 4ег Магх!зтиз, Мапсвеп, 1967, . 242. 12* 315 38 Ту 4. 3 Т. [апасгере, Раз Ргоет Чег Г!айекНК, п: “Магх!5 пи 91- еп”, 3. Рове, 1960, S. 59. В католической критике марксизма эти тенденции появляются впервые у И. Гоммеса. См. 1. Ноштез, Пег феспи!зсВе Егоз, РЕгефиги, 1955. Он там пишет: «Те действительные вещи, которые по Энгельсу отражаются в голове человека, ни в коей мере уже не являются больше природой как таковой, существующей незави- симо от человека» (5. 80). В диалектике человек на самом деле кладет самого себя в основу всему бытию. С точки зрения подлин- ного марксизма, предметный мир является якобы лишь овеществ- ленной человеческой практикой. «Если диалектический метод рас- крывает всю свою сущность, ..то он не может больше признавать сущность окружающей действительности как заранее данную для жизни и деятельности и как обязательную для него» (S. 84). Иезуит Г. Веттер в своей книге (“ег а1аекЯзсне МаенаНзтиз. Зете СезсЫсте ил@ зеш Зузет т 4ег Зомеитюоп”, ЕтеФита, 1953) еще отвергал этот тезис, но затем использовал его в адапти- рованном виде, работая над пятым изданием этой книги. В изда- тельстве Ровольта (ФРГ) в 1958 году появилась переработанная им пятая глава второй части его книги в виде самостоятельного издания как часть серии издаваемой Ровольтом «Энциклопедии» (под заглавием: @. Меё{фег, РиПозорше ип Магу: епзераЙ т ег Зомешиют). И там Веттер на стр.13—14 выдвигает тот же тезис: в отличие от диалектики Энгельса, диалектика Маркса но- сит «надвременный» характер. У Маркса существование человека оказывается всеобщей предпосылкой. Поэтому «хотя в истории и выявляется единство, охватывающее природу и человека», однако «конститунрование» этого единства «онтологически (не во време- ни) предшествует этому развертывающемуся во времени выявле- нию единства» (стр. 13). Из такой конструкции Веттер делает вы- вод: здесь идеальный фактор вновь оказывается включенным в «процесс основополагающего конституирования действительности» (стр. 13). Это уже явно не материализм. Природа больше не пер- вична. И он прямо ставит вопрос, может ли вообще диалектический материализм быть построен на такой основе. По своему философскому содержанию точка зрения Гоммеса и Веттера, а также точка зрепия Ландгребе совпадают с толкова- нием марксистской философии Лукачем (в известных частях его произведений) и—как это еще будет показано — Маркузе. Од- нако из этого вытекают различные оценки и выводы. У Лукача и Маркузе они выглядят иначе, чем у Гоммеса и Веттера. ч 1. Гап@егеье, Раз РгоШета 4ег ГуаеКНК, а. а. О., S. 52. 42 См, А. Зенш1аЪ Вейтае ги: “Ех еп ЧаНзтиз цп@ Магх!зтиз, епте КогИгоуегзе хж15сПеп Зайге, Сагаиду, НурроШе, У1ег ипа Огсе!”, S. 101 1., а также его диссертацию: “Рег ВезиЙ дег Машг +1 Чег Гебте уоп Магх. ЕгапКГиег ВеНгаве хиг Зоо1озе, 1962. 43 См. “ЕжчепНаНзтиз ип@ Магх!этиз, @те Кошгоуегее 2\/зспеп Зайге, Сагаиду, НурроШе, Уег иа@ Огсе[”. 44 См. “МагхеНзсНне ВЛАЧег”, ЕгапКГиг" а. М., 1968, Мг. 3, SS. 45—52. 40 316 Глава Ш : Речь идет о следующих статьях и книгах Маркузе: Вейгаре 2и ешег РЕёпоттепооре 4ез Н\юойзсреп МаемаНзтиз, 1: "РЫНо- зорб1зспе НеНе”, Ней 1, ЛШ 1928, ОЪег Копкгёе РЫЙозорШе, т: “АтсШу г ЗозламзепзспаН ип ЗолароНик”, 1929, Вапа 62; Тгапзхепдепа]ег Магх!зтиз, т: “Ге СезеИзсраН”, 1930, 7. Л. Яит РгоЫета 4ег Гуа]еКНК, т: “Ге ОезеЦзенаЙ”, 1931, 8. Ле; Меце ОцеЦей 2иг Отилевийе дез Н15юнзсвеп МаенмаНзтиз. Ицегрге- фаНоп Чег пецуегоИе сел Мапизкгр4е уоп Магх, ш: “Бе СезеИзсваЙ”, 9. Лв., М. 8, 1932, 5S. 136—174; наконец, о доктор- ской диссертации Маркузе: “Неве!S Отю|озе ипа Фе Огип]египб епег ТБеопе Чег @езереН1сЬ ке”, РгапКТитгё а. М., 1932. 2? К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, М., 1956. 3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, стр. 8. 4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 370—371. S К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. З1, стр. 245. 8 На это, в частности, указывают: Т. И. Ойзерман, Формирова- ние философии марксизма. М., 1962, стр. 304—315; \. Тиснзепе- гег, Веуог “Баз КарЦа” ещSапа, В. 1968; 4етз., иг Ей \- сито 4ег бкопопизсвел Гебге уоп Магх, ш: “Вейгаве гиг Се- эссе ег. дешснеп АгБеНегЬемерипр”, Зопаегрей гит 150. Оериг {ас уоп Каг| Магх, 1968, S. 75; Р. Кавь @епез1S 4ез Н&опзснев Матегабзтиз, УЛеп — ЕгайКиаг{ а. М.— Хамсв, 1965, 1озБез, S. 2721. 71. Беёзспег, Каг| Магх ип@ 4ег Магхмэтиз, Мйпенеп, 1967, S./13Й. 8 Н. Магсизе, Меце ОцеПеп 2иг Огиперипр 4ез Н1зюнзенеп Мафеазтиз, а. а. О. — Работа была вновь перепечатана в книге Н. Магсизе, [Чееп 2и @пег КгИ1зспеп ТБеойе 4ег Сезезсвай, ЕгапКиг{ а. М., 1969. Число, данное курсивом в последующих ссылках па источники к этой работе, касается этого нового из- дания. 3 Вот перечень ряда марксистских комментариев к «Экономическо- философским рукописям 1844 года» Карла Маркса: Т. И. Ойзер- ман. Формирование философии и марксизма, М., 1962; О. Кор- ню, К. Маркс и Ф. Энгельс. Жизнь и деятельность, М., 1959— 1968, т. 2, М., 1961; \М, Зеви! {еп Вачцег. Рецегфась ипа дег лмпбе Магх. Хцг ЕпSебипозрезсо се 4ег тагх1SНзспеп \МеНан- зсНаипр В., 1965; а. Мепёе. Кай Магх Енб\сКле уот геуоч- Нопагеп Петокгаеп 2ит Коптип еп, В., 1954, 1956, 1960; М. Вивг, ЕпИгетацие — риИозор сре Апгороюве — Магх- Кик, ш: “Ой Г РЁ”, 1966, Мг. 7, SS. 806-834; а. ГиКасз, Хиг риЙозорызеВеп ЕтёмисКипр 4ез ]цпееп Магх, ш: “22 ЕР”, 1955. Буржуазные комментарии см. \\2. Р. Каз! Цепез15 4ез Нз{ог- зсреп МаенаНзтиз, УЛеп — РгапКкНи{ а. М. дагюь, 1965; Н. Ро- риЁ2, Оег епИтет4ее Мепзев, ЕгапКИи{ а. М., 1967; Е. ТЬтег, Пе Апгоро1о1е 4ез ]ипаеп Магх пасй Ч4еп Райзег бКопот15сй— риПозорН1зсНеп МапизКг(еп, ш: “МаНопаЮКопопие ила РН1озо- рые”. Кош — ВегИп, 1950. юм. Вибг, Ептешаиие-рНИозорызсНе Ап ргороов1е — Магх-Кт1- НК, а. а. О., S. 800. 37 И ТЬЕа., S. 8181. 2 [614., 5. 815Н. ЗН. Магсизе, Меше ОпеЦеп 2иг Огипевипе дез Назюгзенеп МаенаНзтиз, S. 186. 14 1ЬЕ4., 5. 7. 8 1Ь14., S. 1361. 18 См. редакционные статьи специалиста по антикоммунизму В. Гюн- целя в «Ди Вельт», 3 сентября 1968 г. и См. М. ТицензсНнегег, Веуог “Раз КарКа!” еSап@, В., 1968. 8 м. м гсцзе, Уегпийй ип ВеуоНоп, Меич1ед — ВегИп, 1962, . 260. Глава ГУ ' Главные работы Маркузе этого периода следующие: “Оег Кашр ререп 4еп 14ЪегаЙзтиз шп 4ег фюаШагеп ЗаазаиНаззипа”, т: “лейзсиеИЕ г ЗоаНогзерипр”", 12, Рамз, 1934; “Оъег 4еп агтаЧуеп СрагаКег ег КиКиг”, шт: еБепда, УШ1, Ранз, 1937; “РИИозорше ила К зсВе Твеопе”, ш: ебепда, \У1/3, Рамз. 1937; “7аг КиК Чез Нейоп!SтиS”, 1п: еБепва, УПЛ—2, Рамз, 1938, Все эти статьи и очерки были переизданы без изменений в ФРГ в 1965 году. Важнейшей работой этого периода является вторая книга Маркузе о Гегеле — «Разум и революция. Гегель и основа- ние теории об обществе» (“Кеазоп апа ВеуошНоп. Незе] апа Ве Еве о! Зоса: ТВеогу”, Ме\у Уогк), 1941. Цитируемое в нашей книге немецкое издание вышло в ФРГ в 1962 году: “Уегпилй вп@ Веуом@оп. Неве! ип Че Епё\{ериля ег СезеИзераНзеог!е”, Меиуйед — ВегНи, 1962. ?Н. Магсизе, Кийиг ипа СезеИзеваН 1, РгапК№итё а.М., 1965. 3 ТЬ14., S. 7. "А ТЬГа., 5. 8. 51Ь14. & Н. Магсизе, Уеглипй циё ВеуошНоп. Несе] цпФ @е Е е- рипа 4ег СезеИзепаЙТеоте, S. 361. 7 Н. Магсизе, КШит ипа СезеИзевай Т, 5. 8. З ТЬЕа., 5. 9. ЗТЬЕа., S. 10. 0 1514. и тг а. 2 М. НогкНне; тег, КийзсНе ип фгадИюплеПе Тбеоме, т: “ЯейН- спи Раг бо21аНогзспипа”, У12, Раз, 1938, S. 2454. ЗН. Магсизе, ОБег аеп аНттаНуеп СвагаЖег дег Кифаг т “КиНог ипа СезеПзспай 1”. 1614, 5. 56. 8 1614. 5. 57. . 16 См. М. Не! аесвег, Зет ип Сей, ТиЫпвеп, 1963 (особенно введение). ИН. Магсизе, КиНиг ипа СезеЙзспай 1, 5. 591. 318 18 к. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. т. 4, стр. 448. ЭН. Магсизе Ки{иг ипа СезезсваН 1, S. 71. 20 Та. S. 62. 2 ТЬта., 5. 63. 22 1Ь14., S. 66. 23 1Ь14., 5. 71.' “4 ТЬЕа,, 5, 76. 5 1Ь1-4., S. 74. % ТЬ14., S5. 77. 27 1614., S. 82. 28 1Ь14, я 1614., S. 85. ® Та, S. 861. 9 ТЬга., 5. 87. 32 1Ь14., 5. 88. 3 ТБГ. 5. 89. м |, Ко!!ег, Ицг Тбеофе 4ег то4егпеп ГИегавг, Меижме4 — Вег- Пи, 1962, 5. 231. . 35 Н. Магсизе, КиНиг ипа ОезеПзсВаН 1, S. 92. 36 ТЬЕ4., S. 93. #7 ТЬТ4,, S. 94. ‚ 384, у. Е, Нере|, Ме УЛззепзерай 4ег ГосЩщ, Гери, 1948, ВЧ. 1, S. 69. Е 9 Негак И уего!. Ге!з, Ге Ргартиее Чег УогзокгаНКег, {т. Ч4ез Нега М 53. См, «Антология мировой философии», т. 1, ч. 1, М., 1969, стр. 276. 40 Г. В. Ф. Гегель, Наука логики, т. 1, М., 1970, стр. 466—467. 4 Н. Магсизе, Уегпипй ипё ВеуошНоп. Неде] ипа @1е Ел S{евиля дег ОезеПзсраЙзеоге, S. 130. 42 Г. В. Ф. Гегель, Наука логики, т. 1, стр. 107. 43° Н. Магсизе, УегпипЯ ип@ Веуо|иНоп, Несе! ип@ 91е Ем е- Випв 4ег СезеспаНеоге, 5. 130. АТЬ:а., SS. 136, 139. 45 Н. Магсизе, КиЦНаг ила Сезе зевай! 1, S. 99. 46 Н. Магсизе, Оег Кашр! оереп 4еп ТАЪегаЙйзтиз 11 4ег фофаН- {агеп З{аазаиНаззипе, 11: "Кифиг ип@ СезеЙзсВай [”, S. 37. 47 Н. Магсизе, Кии ипа Сезезснай! 1, S. 99. 48 ТЬта., 5, 99. 49 ТЬЕ4., 5. 47. 8 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 19, стр. 18, 51 В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т, 41, стр. 301. Там же, стр. 303. 53 Там же. 54 Там же, стр. 304. 55 В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 23, стр. 40—43, 319 е © 56 В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 24, стр. 115—150. 57 Н. Магсизе, РИозорше ипа КгИзейе Тнеоме, 11: “Киниг ила СезеПзсрай 1”, 5. 103. 58 Т614., 55. 102—108. 59 ТЬ14., 5. 104. ® ТБ! 4. & М. Винг, Оег Оепкетзаё ег К!аз&зспеп БйгаетИспеп РН050- рше, т: “Р7РЬ”, 1968, Мг. 3, S. 2921. Эта статья затем вошла в книгу М. Винг, С. 1гг11+2, Оег Апзргисй 4ег УеглийИ. Ге КазS1зсВе БйгаегИсне Чеиёсве РИИозорШе аЁз ШПеогейзене ОиеПНе 4ез Магх!зтпиз, В,, 1968. 62 ТЬт4., S. 293. 53 174. S. 295. &“ ТЬ:4., 5. 296. 85 ТЬ14., 3. 297. 66 Н. Магсизе, КиНиг ипё СезеИзераН! 1, S. 1595. 87 1ЪЕ4., 5. 106. 68 11а. #8 11а. 5. 109. 7 1514., 5. 111. 71 ТЬ14., 5. 110. 72 1514., 5. 111. 79 ТЬ:4., 5S. 113. 74 614., S5 112—113. 75 1614., 5. 116. 76 1Ь14., S. 124. 1 М. Вибг Оег Оепкешзаф 4ег Казззснеп БйгрегИсНеп РЬНо5о0- рще, а. а. О., 5. 302. 78 Н. Магсизе Ки{аг ип@ ОезеИзсВаН Т, 5. 117. 79 11а. S. 121. 8 114, S. 122. # См. Н. Магсизе, Оег ап4ипепз!опа!е Мепзеь, Меи\Лей — Вег- Пл, 1967, S. 268. 82 Н. Магсизе, КиНиг ира СезеИзсВаН 1, S. 1261. 83 А. КозепБегя, Оег Мушоз 4ез 20 Гаргрипдегёз, МапсНеп, 1931. 88 Н. Магсизе, УегпипН ила ВеуошНоп, Нере! ип4а Че Ещ®епипя ег Оезе5спаЙSФеопе, S. 1061. 85 1614., 5S. 41, 761, 149. 86 ТЬ1а., SS. 149, 166. 87 та. S. 209. 88 Тьга., 5. 140. 8 1514. 5. 144. 9 См. Р!е]з. Ре Ргавтеге 4ег УогзоктаНКег. ' Гегель, как известно, нигде не сделал этой ошибки. Тем не менее, в его отношении к проблеме формальной или диалектической ло- 320 92 93 94 95 9 97 98 9 10 я Е: 10 102 03 гики тоже имеется элемент «перевернутого позитивизма». Если из-за недиалектических манипуляций с формальной логикой не- которых «метафизиков» отрицать саму эту логику, то становится невозможной и диалектическая логика. С этим связано наличие определенных коррелятов формальной логике в объективной ре- альности. Возникает вопрос, какая из двух видов логик является первичной — формальная или диалектическая? Мы считаем, что эволюционные связи должны быть первичными по отношению к структурным, поскольку иначе последние должны были бы воз- никать с бесконечной скоростью, что невозможно согласно специ- альной теории относительности. Следовательно, структурные связи должны возникать, они являются одним из видов эволюционных связей, именно таким видом, который возникает с большей ско- ростью, и затем в течение длительного времени остаются относи- тельно стабильными. При ином решении этой проблемы, между прочим, аннулировались бы и эволюционные и сами структурные связи. В методическом отношении мы видим тут основу для на- шего ответа в споре со сторонниками структурализма относитель- но того, какой из двух методов являстся правильным: диалектиче- ски эволюционный или структуралистский. Мы согласны с Гегелем, когда он защищает примат диалекти- ки перед формальной логикой, но мы настаиваем на необходимо- сти и формальной логики. «Позитивизм» Гегеля имеет не только указанные исторические, но и гносеологические корни: овеществление его собственной тео- рии. На это указывает Маркузе, отмечая, «что диалектический момент... отступает на задний план, обозначая возрастающее вли- яние овеществления, которое вторгается в гегелевские понятия». И в мышлении Гегеля, по мнению Маркузе, происходит тот же процесс, в силу которого отношения между людьми превращаются в отношения между вещами. У него личность гибнет от своей собственности, но лишь на основе этой собственности она является личностью. Вследствие этого у Гегеля право личности выступает как право собственности, и подобиым овеществлением проникнут весь лальнейший гегелевский анализ. (Н. Магсизе, Уегпиий ип ВеуойНюп, Неве] ива Фе Етё{ ебите ег СезезсваЙзШео- Не, 5S. 173—175). Н. Магсцзе, У\егпипИ ипа ВехоиНоп. Небе! ип Фе Етенипя Чег @езеПзспаНз<{!еоне, 5S. 98, 179, 914, 223. 161 4., S. 214. ТЬТа., S. 206. ТЬГа. ТЬЕЧ., S, 59. ТЬТ@,, S. 177. ТЫ 14. ГЬГа., S. 194. ТЬ 14. S. 250. ГБ! 4., SS. 79, 106, 1081, 126, 1361, 1451, 177, 194, 205, 218, 299—999. ТЪЕ4., SS. 276, 353, 368, 371. ГЬ!4., SS. 276—277. 321 104 тд. S. 250. 05 М. Винг, Епетипе — рЬЦозорЬ5сНе Ан горо!ов4е — Магх- Кик. 1п: “РР”, 1966, Мг. 7, S. 800. 16 Н. Магсизе, УегпипН ип Кеуо!Ноп. Неве! ип Фе ЕщSе- Вип дег СезеЙзспаЙSНеоце, S. 294. 197 11 4., 5. 2251. 108 Ьта., S, 296. 199 ТЬта. по га. ИГТЬта., S. 227. и2 11а. па ТЬЕа. 14 ТЬта, 15 ТЬЕа. ив ТЬЕЧ., S. 228. 17 ТЬЕА., 5. 227. 18 114. S3. 228, 19 11а. 1% ТЬ14., S. 224. в ТЬта., S. 229. 122 ТБГ 4., SS. 229. 232. 123 ТЬта., S. 275. 1 ТЬ1а,, S. 299. 15 ТЬЕа., S. 231. 126 1514, 5. 231. 127 ТЬТа, 5. 232. 128 ТЬта. 19 ТЬЕа,, S, 224. 130 ТЕ. 131 У. В. Веуег, Тепаепгел Бипдездещзенег МагхБезсАрипе, Кош, 1968, S. 120. 182 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 23, стр. 21. 13 Н. Магсизе, УеглипЙ ипа ВехоНоп. Нере[ ип 9е Еще. Випе фег Сезе|зсНаИеоце, S. 233. 194 ТБЕа. 196 1ЬТа., 5. 224. 186 6 1а., S. 298. 137 ТЬГа., 5. 241. 198 ТЬЕ4., S. 1361. 139 1 4,, 5, 79. 140 ТЬЕа., 5. 106. м1 ТЬГа., S. 107. 42 ТЬГа., S. 126. №3 11 4., S. 1451. 322 144 145 я я 156 а & ва зе ТЕ. 5S. 175, 177, 183. 1514. 5S. 1831. ТЬ14., 5. 218. ТЬЕЯ., 5. 274Н. 1Ъ14., 5. 276. ГЬ14. ТЬЕЧ.. S. 277. 1Ъ14., S. 280. 1514. S. 278. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 23, стр. 9-—10. Н. Магсизе, Уегпипй цп@ Кеуомйоп. Небе! ип @е Её е- Випя 4ег СезеЙзспаЙИеоне, S. 280. 1Ь14., 5. 278. ТЬЕа,, 3. 279. ТЬЕа,, S. 41. Выступая на конференции на острове Корчула в 1964 году, Мар- кузе прямо называл себя марксистом (см, “Ргах!1S”, Гартеь, 1965, А 2/3, 5. 268 Н. Магсизе, Уегпип Й ип Кеуои#оп. Нере! цпЯ @е Еле- рило Чег- СезеПзспаЙеоме, S. 276. ТЬЕа., 5. 279. ТЬЕЧ., S, 253. ТЬ14., S. 352. ЕЬТ@., S. 250. ТЕ 4. ТЬЕа. ТЬГа., S. 2831. ТЬта., S. 227. ГЬ14., S. ЗИ. ЕЬТД., S. 869. Я столкнулся с трудностями при попытке дать по возможности объективную оценку службе Маркузе в американской разведке. Перед завершением работы над немецким изданием этой книги в печати появились статьи, в которых приводятся новые данные об этой стороне его деятельности. Я должен был в своей работе ис- ходить из того, что Маркузе как буржуазный антифашист всту- пил в разгар второй мировой войны в Отдел стратегической служ- бы США ({(«ОСС») по мотивам, которые я не могу просто осудить. Первоначально задача этой службы состояла в том, чтобы добы- вать военную и политическую информацию о нацистской Германии и ее союзниках. Маркузе, по-видимому, не представлял ясно клас- совую роль империалистического американского государства. Но этого еще недостаточно для резкой полемики по поводу его дея- тельности в «ОСС», учитывая к тому же. что непосредственно пе- ред переходом на работу в «ОСС» Маркузе написал наиболее по- следовательные буржуазно-демократические работы против фа- шизма. Но по-иному оборачивается дело, когда «ОСС» в 1943 году 323 изменила свои функции, «деятельность этой организации, с ведо- ма или без ведома Рузвельта, была распространена на ведение шпионажа против Советского Союза. Одним из ведущих «кремле- нологов» тех лет был Герберт Маркузе» (1. Май Н1аз, ш: “ВиПеНп 4ез Ргапкзснеп Кге!зез”, \УйгаБиге, Мг. 121, Маь 1969, S. 14). Маттиас указывает далее, что после окончания войны Маркузе не только остался служить в «ОСС», но получил даже особое задание: по указанию Службы разведывательных исследо- ваний, одной из организаций — преемниц «ОСС», Маркузе пере- ехал во Франкфурт-на-Майне, где он должен был-— по словам Маттиаса — создать центр всей американской шпионской службы в Западной Европе. У него был тогда такой титул: «Начальник пентрального европейского филиала Службы разведывательных исследований Государственного департамента США» (см. там же). Следовательно, Маркузе служил госдепаргаменту. Маттиас пишет, что между разведслужбами возникло соперничество. По- этому Трумэн создал этот особый разведцентр под руководством госдепартамента, в котором и работал Маркузе. Из этого центра позднее возникло ЦРУ. «Поскольку Маркузе продолжал оставать- ся во Франкфурте, то он в результате этой реорганизации стал служащим ЦРУ». В целях маскировки отдел Маркузе был пере- дан в подчинение «Оффис оф Юропеен Афферс». Его шефом был Фрэнк Визнер, сотрудник ЦРУ, один из его главных специалистов по организации «черных операций» (таких, например, как перево- рот в Гватемале). Маттиас утверждает, что Маркузе был посред- ником между Визнером и западногерманским генералом Геленом. «Что побудило Маркузе, в конце концов, покинуть свой пост во Франкфурте, неизвестно. В 1951 году он возвратился в США ис этого момента работал в Русском институте Колумбийского уни- верситета. Тогда этот институт еще считался подразделением Ко- лумбийского университета, но несколько лет назад стало извест- во, что он финансировался ЦРУ так, что Маркузе, следовательно, остался, так сказать, «на своей прежней службе». Руководителя- ми Русского института были тогда Збигнев Бжезинский и Иван Свитак...» (там же). Издаваемая в Швейцарии «Базелер национальцейтунг» опуб- ликовала 22 октября 1969 г. интервью с проф. Л. Л. Маттиасом относительшо этих обвинений, выдвинутых им против Маркузе. Из этого интервью следует, что Маттиас опирается на обвинения, вы- двинутые третьими лицами. Подтверждение своей правоты он ви- дит в том, что Маркузе не прибегает к судебной защите против этих обвинений, а также в том, что Маркузе в пенсионном возрас- те сохраняет свою кафедру в США, в то время как действительно левые граждане в этой стране, как правило, не могут сохранить свое место работы. Но это в лучшем случае лишь косвенное до- казательство. Маттиас сам подчеркивает, что он не утверждает, будто Маркузе и сегодня еще работает в ЦРУ, а лишь то, что он там работал в прошлом. Маркузе сам никогда че отрицал, что он работал в «Службе стратегической информации США», но в том же номере «Базелер национальцейтунг» он отвергает упреки Маттиаса. Он, например, указывает на то, что после второй мировой войны никогда не бывал длительное время в Европе. Вообще я считаю, что борьбу с Маркузе надо вести на идео- логической основе, и потому не занимаюсь невыясненными по су- 324 ществу обвинениями в его адрес. Деятельность Маркузе надо оценивать на основе ее конкретных последствий. В начале третьего периода развития его творчества идеологическая продукция, выхо- дившая из-под его пера, была составной частью психологической войны главной империалистической державы. Это особенно отно- сится к его книге «Советский марксизм». Выступления Маркузе на летних курсах югославской группы «Праксис» на острове Корчула (1964, 1968 гг.) и, быть может, его выступления в Западном Берли- не в 1967 году, на Пражском гегелевском конгрессе в 1967 году и в- Париже в мае — июне 1968 года объективно были составной частью контрреволюционного аспекта созданной им концепции «третьего пути». Однако, по-моему, было бы упрощением оцени- вать всю деятельность Маркузе на третьем этапе как контррево- люционную. Несомненно, идеи Маркузе имеют влияние в капиталистиче- ских странах Западной Европы и в некоторых социалистических странах. Во-первых, они стимулируют мелкобуржуазно-радикаль- ные движения в главных империалистических странах и привива- ют этим движениям «иммунитет» против воздействия марксизма- ленинизма; во-вторых, они оказывают влияние на ревизионист- ские силы в некоторых социалистических странах; в-третьих, они препятствуют созданию союза и установлению единства действий между ведушими интеллектуальными силами в оппозиционных движениях стран так называемого третьего мира и социалистиче- ским лагерем, а также с рабочим движением империалистической метрополии, что объективно помогает империализму. В США, где идеи Маркузе впервые приобрели влияние, дело обстоит несколь- ко иначе: участие Маркузе в борьбе против американской агрес- сии во Вьетнаме, в поддержку движения за гражданские права, его — пусть временная — роль как символической фигуры «новых левых» примерно с середипы 60-х годов оказывается. очевидно, несовместимой с его прежней деятельностью в «ОСС». Упомянутые движения представляют серьезную опасность для господствующих кругов США. И это нельзя уже трактовать так, будто некто вы- звал к жизни духов, с которыми теперь уже не справляется. Нет оснований полагать, что имнпериалисты могли поручить кому-то выступить инициатором этих движений! И Маркузе не присоеди- нился к ним после их возникновения, а с самого начала участ- вовал в организации таких движений. . Для его политических позиций последних лет характерны ос- новные черты мелкобуржуазного радикализма, козыряющего левой фразой. Работы Маркузе перекликаются с маоистскими идеями, с теориями Дебре и Фанона, а также Суизи и Барана. Подобные идеи требуют дифференцированного подхода в принципиальной марксистско-ленинской критике. Глава У "Н. Магсизе, Ге СезеИзснаНS1ейге Чез зо\у]еИзсНеп Магх!3тиз, Мене — ВегИп, 1964, S. 9. ?Н. Магсизе, УегпипН ила Веуоб\юп. Несе! ила 4е Еме- Вило Чег СезезспаЙSеонме, Вег!и — Менучед, 1962, S. 369. ТЕ а. 325 Фочоян Е 23 р & 27 28 29 30 ТЬТа., S. 370. ТЬГа. ГЬ14., 5S. 370—371. ГЬ1 4. S, 371. ТЬЕа. ТЬЕ 4. Критика идеологии «третьего пути» Маркузе должна учитывать и те конкретные трудные внутренние и международные условия, в которых развивался и развивается реальный социализм. Маркузе и вся антиавторитарная оппозиция в буржуазном мире совершен- но не понимают и не желают понять сложную диалектику пере- ходного от капитализма к социализму периода и трудностей нпо- строения нового социалистического общества. На фоне непонима- ния антиавторитаристами этой проблематики и реальных путей ее действительного разрешения некоторые левые буржуазные гума- нисты и особенно правые онпортунисты в коммунистических ря- дах развертывают на базе уже названных нами буржуазных и антикоммунистических теорий свою «критику» реального социализ- ма, претендуя при этом часто даже на звание «подлинных марк- систов». Н. Магсизе, УеглийН ип@ Кеуощ@оп. Неве! ип 4е Епе- рипе 4ег безеЙзспа И Неоне, S. 371. ТЕ 4. ГЬ:4., S5. 371—372. ЕЬЕ4., 5 372. Та. ТЬта., S. 373. ТЬЕа. [Ь14., S5. 373—374. ТЬ14., S. 374. ТЬ1а. Га. На это обращают внимание; }. НаБегтаз, РгакИзсЬе ЕКо!веп Чез м1ззепзсВа Исп—{еснизсНен РогёзсНгИ 8 (см. Сезе!1 | зеНаГь Кесрё ипа Рой. \№оНвапре АБепаго{И 2ит 60. Сбебиг ав, Мец- \ед — ВегИп, 1968; С. О]Ре, Тесрик ипа Етайтепзюпа а, Еште УегSюп 4ег ТесппокгаНеезе? ш: АпбуоМеп аиЁ НегБег Магсизе, Пгзо. у. Г. Набегтаз, ЕгайкРаг{ а. М., 1968). Н. Магсизе, Уегпипй ип@ ВеуошНоп. Неве! ила Че Еп{епипе ег СезезсНаНзеоне, S. 374. ° Н. Магсизе, КиНиг ипа СезеЙзенай 1, УогууотЕ. ТЬ14., 5. 11. ЕЬТа., 5, 12. ЕЬ14,, 5, 13. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 25, ч. Ё, стр. 480—481. Н. Магсизе, КиНаг ип@ СезеПзеВаН 1, 5. 14. ТЬЕ@., 5. 16. 326 31 32 © Е © Вагап, З\еезу, МопороКарНа!, Еш Еззау иБег Фе атега- п1зсбе \УИесКВаНз — ип @езеПзенаЙзогапиие, Егапк№гё а, М., 1967. Критика этих идей Баран и Суизи см. Р. Незз, Ги ешет Уегзисн 4ег АпаЙузе Чег атегКап!сНеп \/и{5есНаНS — ипа @е- зе|зсНаНзегикаг, ш: ‘“\Уп{еснаНзмззелзспа!”, В., 1967, Ней 2, S. 3061; Н. Гипе, Вагап/5\уеегу, МопороЖарНа], 11: “Магх!зН- зсбе В!АНег”, ЕгапКГиг{ а. М., 1968, Ней 2, S. 751. Из произведений и очерков третьего периода в творчестве Марку- зе здесь должны быть пазваны следующие: ТиергиЖиаг ипа ае- зе|Пзспай, ЕгалКРагй а. М., 1965; ГИе Чезе|ПзеПа_S1ертге 4ез зо\у]ен- эснеп Магх!зи11з, Мецче — ВегИп, 1964: Рег еш@1тепзопа!е МепзсН, ЗиФеп гиг 1Чеоов]е 4ег Юг оезсНИМепеп шаиз{ере- зеЙзенаН, Меижед — ВегНи. 1967; Кик ег гешеп ТоЕгапя, РгапкРа!{ а. М., 1966; КаНиг ип СезеЙзспаН 2, ЕгапКНи{ а. М., 1965. Н. Магсизе, Тнеерге ипа Етешей; ГУе 14ее дез РогфзеНг S 1 сме 4ег Рэуспоапайузе, п: “Рэуспоанпа[узе ива РоЙ#К”, Ргайк- Рига. М., 1968, S. 431. ТЬГа., S. 42. | ТЬ1а,, S. 461. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 162 и далее. а. Нерегег, Рег Отзргипе 4ез МепзсКеп. Опзег вевепмагНоег МЯззепзз{ап 4, Зииёраг, 1968. Н. Магсизе, Те ерте ци Егешен, а.а.0., S. 447. На это указал и проф. В. Холличер (Австрия). Н. Магсизе, Тнеейге ип@ РЕгефей, а.а. О., S. 48. Г. Г. Гольц в своей книге «Утопия и анархизм. К критике крити- ческой теории Герберта Маркузе» утверждает, что как взгляды Фрейда — Маркузе, так и учение Маркса и Энгельса по вопросу о первобытной истории человечества носят гипотетический, а не эм- пирический характер. «Всем моделям этого рода присуща герме- невтическая, но не историко-описательная функция; поэтому они не могут быть подтверждены или опровергнуты фактами, кото- рые можно обнаружить...», их можно лишь считать пригодными или непригодными моделями. «Этнологические уточнения поэтому мало затрагивают как Фрейда, так и Энгельса» (Н. Н. Но12, Сфюре ипа Апагсзтиз. Хиг КИК 4ег КИ зспеп Тнеоме НетгЬег! Магсизез, Кб, 1968, S. 38). Это, просто говоря, неверно. В дей- ствительности между обеими «моделями» существует то принци- пнальное различие, что «модель» Маркса и Энгельса достаточно обоснована этнологически и, следовательно, является научной. Напротив, модель Фрейда — Маркузе имеет под собой не историче- ские, а мифически идеологические основания: биологизация обще- ственного, объяснение власти и конкуренции из «самой природы». Характер, подобных социал-дарвинистских тезисов достаточно из- вестен. Маркузе сам критиковал эти взгляды в 1934 году в своем очерке против фашизма. Тезис Г. Гольца о том, что можно при- знать и Маркса, и Фрейда, ибо ни первого, ни второго нельзя ви опровергнуть, ни подтвердить, является релятивистским и пра- гматическим с точки зрения ориентации на критерий «пригод- ности». Это надо подчеркнуть, поскольку Гольц не желает про- слыть ни релятивистом, ни прагматиком. 327 42 43 44 45 46 47 48 49 К. Маркс и ХФ. Энгельс, Соч., т, 21, стр. 23—178; Е !аег- тапи, Бе Игрезезева_, В., 1950. . Н. Магсизе, Тиефенте ип Етешей, а.о. 0., S. 30. ТЬ14., S. 351. В работе “Рзуспоапа1узе ила РоН#К”, а. а. О., S. 72. уже встреча- ется это понятие «сверхрепрессия». Н. Магсизе, Тиеукиких ип@ ОезеИзеваН, S. 143. ТЬЕа., SS. ЭИ, 69Е, 721. ЕЬТа., S. 9311. См. и другие его многочисленные антидетерминистские «аргумен- ты»: “КиЦиг ип@ @езе|зспаЙ Г” SS. 11011, 195; “Уегпипй ипа Кеуо1иНоп”, S55. 276Н, 278Н, 352, 369Н.; “Ге СезеЙзенаЙз1ебге 4ез зо] еНзснеп Магх!зи1из”, 55, 37, 45БИ, БЕ “Бег етаппепзюопае МепзсН», 55. 14Н, 42Н, 2321, 261И. Целиком против детерминиз- ма направлены и такие написанные им под влиянием Фрейда ра- боты, как «Структура инстинктов и общество». Н. Магсизе, ТпебзегиКиг ип@ Сезе зевай, S. 158. ГЬ14., 55. 180, 191, 196. ТЬта., S5. 161, 163, 172. ТЬ:4., 5. 162. 1614. Н. Магсизе, Оег етёипепзюпае Мепзсь, SS. 29Н, 956. ГЬ14., S. 2541. ТЬ14., 5. 2481; См. Н. Магсизе, ТмезиКиг ип СезеИзена_, SS. 164Й, 213. Н. Магсизе, Тнебзкгикеиг ип СезеЙзенаН, SS. 1581, 17И, 195Н, 219И; Н. Магсизе, Оег ешдитепзюна!е Мелзев, S. ЭНЁЕ. Н. Магсизе. КиЙйиг ип СезеЙзсваЙ 1, Уогумот, S. 193. Н. Магсизе, Тнеругик иг ипа СезеЙзеНай, S. 163. ТБ! а., SS. 121, 130, 152, 155, 158, 160, 168, 186, 190, 227Н. Н. Магсизе, Тнеебге ип@ ЕтеШей, а.а, О., S. 15. Еще одним подтверждением правильности нашей интерпретации идей Маркузе служит его доклад на ГУ Зальцбургской встрече ло вопросам гуманизма (10—13 сентября 1968 г.) на тему «Мир как утопия». Доклад опубликован в журнале «Нойес форум» (Вена, ноябрь — декабрь 1968 года; ссылки на страницы даются ниже в тексте по этому журналу): мир, по мнению Маркузе, тре- бует окончания нынешней истории. Это «предполагает определен- ное отрицание существующих систем как на Западе, так и на Во- стоке, хотя весьма различным способом: на Западе — как отрица- ние трудовой морали, принципа обмена, частной собственности на средства производства, на Востоке — как отрицание бюрократиче- ски авторитарного господства, социализма с капиталистическими побудительными мотивами и целями, с социалистической конкурен- цией и политикой силы» (стр. 706). Это высказывание полностью соответствует линии «третьего пути» и, по примеру реви- зионизма, направляет основной удар против диктатуры пролета- риата. Но нас в данном случае интересуют «позитивные» пред- ставления Маркузе о революции. Сперва он заявлял: «Революция также не может сделать этого, если она, хотя и меняя институты 328 64 66 67 68 общественного базиса, но на новом базисе увековечивает истори- чески отжившую систему потребностей и все более расширяет и укрепляет ее в ходе «прогресса». Именно вследствие сохранения старых потребностей и их удовлетворения продлевается существо- вание репрессивной системы» (стр. 706). Выступая на летних курсах на о. Корчула в том же, 1968 го- ду, Маркузе сказал примерно следующее: «Производство должно исходить из новых ценностей. Для этого необходима «рево- люния до революции»: социальной революции должна предшест- вовать революция в человеке, радикальное изменение всех аспек- тов... Это вопрос воспитания и с этого нужно начать уже сегод- ня» (стр. 749). Разумеется, социализм должен изменить и харак- тер потребностей; с просто заимствованной у капитализма струк- турой потребностей нельзя даже завершить строительство социа- лизма, не говоря уже о переходе к коммунизму. Тем не менее, здесь речь идет об историческом процессе, чего Маркузе явно не хочет учитывать. Но более важное значение имеет его ссылка на то, что революции должно предшествовать тотальное революцио- низирование человека, что может быть достигнуто лишь воспита- нием. При этом верно, что формирование новой морали у социа- листических революционеров необходимо начать еще до револю- ции. Но у Маркузе это оказывается возрождением старого рефор- мизма, с позиций которого еще”К. Каутский вел борьбу против Октябрьской революции. В. И. Ленин справедливо ответил Каут- скому вопросом: как же можно осуществить такое воспитание, если ‘тот, кто должен воспитывать и воспитываться одновремен- но, связывает это с революционным преобразованием материаль- ных исторических условий?! Маркузе требует «радикального изменения системы потребностей, которая стала решающим фак- тором стабилизации, укрепления и воспроизводства агрессивного общества... Это означает... радикальное изменение человеческой природы и... структуры инстинктов», которую он обвиняет в том, чго человек рассматривает под ее влиянием вещи как «ценности для обмена, как материю господства» (стр. 706). Тем самым суще- ствование капитализма и господства вновь объясняется структу- рой инстинктов. Чтобы преобразовать эту структуру, нужно по- кончить с существующими институтами, «не только с экономией, но и с тоталитарностью традиционной культуры, включая тота- литарность более высокой культуры, десублимация которой явля- ется решающим аспектом этого разрыва» (стр. 706). Маркузе требует «подлинной переоценки всех ценностей», «мятежа инстинк- тов» и выражением этого считает «глобальное восстание молоде- жи, в особенности студентов» (стр. 706). Вагап, Ощегагаскипе цп@ РойзеВгИ Еззау, РгапкИи{ а. М., 1968, S. 75 (см. “Ремо@ ит г \1ззепзепаНИснеп болайзииз”, НеН 14, 1959). S. Егеи4, СезаттеЦе \егке, Вв. 15, Г., 1946, S. 194. Н. Уеззе1, Ге Кгзсне ТНеоме Ь1е5{ пераНу, п: “Роги”, ВегИп, 1968, Мг. 2—5 (см. Н. Магсизе, Аотезчуйа{ 1 ег ве- вепуйгНрей шдизНерезеЦвснаН, 1: “Меце Кил4зспаи”, 78, Нек 3/1967). “Рег 5р1есе/”, 1967, 21. Анв. Н. Магсизе, Ге СезеИзспаНзенге Чез зо\и]еЙзснел Магхутиз. 329 75 76 77 78 7 Меиуле4 — Веги, 1964 (см. боу1е{ — Магх!зт: А Сгса! Апа1уз!3, Сошиа ОтуегзИу Ргезз, 1957). ТЬГа., 5. 9. РЬГа., S. 167.. ТЬЕа., S. 11. ТЪГа,, 5. 1931. ТЬ14., S. 105. ТЬГа., S. 144. Это тоже было позже взято на вооружение ревизионистскими си- лами в ЧССР, что видно на примере атак ренегата Лёбля на ис- торический материализм (См.: Е. [ОБЬ С5SВ пи ОтьгисВ. Вег1- сШе, Коттещаге, РокитегёаЦоп, ЕгапКГиа! а, М., 1968). Н. Магсизе, Пе ЧезеЙзева S1евге 4ез зо\иеЯзспеп Магх1зтиз, S. 26. ТЬ14,, 5. 27. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, стр. 7 и далее. Н. Магсизе, Пе Сезе|зспаЙзенге 4ез зоху]еНзсвеп Магх!5- тцS5, 5. 47. ТЬта., 5. 37. ТЬЕа., S. 43. ТЬТ4., S5. 48. ТЬТ@., 5. 47Н. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 29, стр. 37; см. также ра- боту Ф. Энгельса «К жилищному вопросу» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 18}. Уже молодой Маркс выдвинул требование о соединении филосо- фин с рабочим движением (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. |, стр. 420—429). В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс подчеркнули, что коммунисты имеют перед ос- тальными массами пролетариата преимущество в понимании усло- вий, хода и общего результата пролетарского движения. Осново- положники марксизма никогда не исходили из стихийно образу- ющегося пролетарского революционного сознания всей массы этого класса. И Маркузе сам вынужден косвенно это признавать, на- пример, в одном из своих докладов в Западном Берлине. И тем не менее, он упорно нападает па ленииское учение о партии и на тезис о привнесении социалистического сознания в рабочее движе- ние как задачу партии (см.: Н. Матсизе, Раз РгоМешт 4ег Се- ма т Чег Орроз1Ноп, ш: Н, Матсизе, Рэзуспоапа|узе ипа Ро- Пак, ЕгапКИ{ а. М., 1968); уегв1. Т.Р. Кап@е1S, Магх’ чипа Епве!з’ Гейге уоп 4ег Рае? ипд 4е Кеийееп БйгвегИсне ип@ гео зспе Сезсеззспгефиия (1: “Зое миззепзерай. @е- зеИзспаЙз\/ззепзсна спе Вейгаре”, Веги, 1968, Мг, 9, SS. 913— 928}. Н. Магсизе, Ге СезезепаНзеНге дез зо\/]еНзсНея Магх15 1S, S. 50. ТЬТа., 5. 51. ЬЕа та, ТБ: а. S. 58. ТЬЕ 4. — 330 195 106 я 107 108 10 16 В и 113 114 Е] 5 115 116 114. S. 81. 1614. 5. 83. 1619., 5S. 89-90. ТЬЕа., S. 92. 1Ь14., SS. 92—93. ТЬЕа., 5. 140. ТЬЕа., S. 14 1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 185. К. Маркси Ф. Энгельс, Соч., т. 19, стр. 18. Н. Магсизе, Пе ОЧезеПзспа ерте 4ез зо\еИзсНеп Магх15тиS. S. 145. ТЬЕа,, S. 14 ТЬ1а. ГЫ 14. Н. Магсибе, 7. Маена|зтиз. бт Магх, 1п: К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, М., 1956, стр. 58 6. Меце ОцеЦеп 2иг Огиаерипр 4ез Н!юойзсвеп ИегргеаНоп ег пецуегоНеп с Меп Мапизкире “Руе ЧезеПзспаН”, 9. Уе., №. 8, ВегИш, 1932, S. 141; “Ргах15”, 1965, Мг. 2/3, S. 268. Н. Магсизе, Ге СезеИзеВаНSерге Чез зо\муейзеНеп Магх!S- п1из, S5. 11-21. ГБ! 4., 5. И. ТЬ:4., S. 15. ТЬЕа,, 5. 16. ГЬ1а. ГБ! ,, SS. 16—17. ТЬТа,, 5. 17. ТЬЕа., 5. 19. ГЬта. ТЬта. ТЬЕ4., 5. 21. Н. Магсизе, Глава УГ Рег етантепзюпа]е Мепзен. Зи еп хиг 14е01о- ве 4ег Г[огрезсиМепеп [пдизёерезеЙзсраЙ, Менцжей — ВегИп, 1967 ТЬЕ4., S. 15. ГЬТа., S. 232. ТЬТа., S. 14. ТЕ а. 1614. 5. 15. ГЬ1а. 1Ь1 4. 381 9 1614. 10 и 21 22 2: 2 25 25 2 28 > < з 29 > ТЫ: а. S. 16. ТЫ: 4. БЕ а. 151 4., S. 17. 1Ь14., 3S. 17, 31, 32. ТЬта., S. 1. ТЬ1 4. S. 18. ТЬ14., S5. 1681, 246. Здесь Маркузе явно употребляет термин сартра («проект»). Это понятие встречается уже в докладе Маркузе «Учение об инстинк- тах и свобода» в 1955 году (стр. 30). Г. Гольц справедливо ука- зывает на экзистенциалистский характер таких основных терминов Маркузе, как «проект», «первоначальный выбор», «провал», «Ве- ликий отказ». Та характеристика рационального знания в качестве господствующего знания, которая дается в «Одномерном челове- ке», перекликается с аналогичными идеями у М. Шелера. Н. Магсизе Оег еп@итепзюпа!е Мепзсв. Зет гиг {4ео1оле Чег ГорезсЬ ИИ епеп Гадиз#черезезсВаН, SS. 18, 1701. ТЬТ@,, S. 19. ТБ 14. ТБ: а. ТЬГа., S, 139. ТБ! 4., S. 140. га. ТЬтГа., S. 141. ТЬ:4., 5. 144. См. Платон, Менон. Н. Магсизе, Рег ет@айпепяюпа!е МепзсНн. З+аеп гиг 19е0]о- сле дег Ююгёрезсьгепеп 1шдизЧерезесВай, S. 145. ТБ! 4., S. 245. ТЬ14., S. 145. ТЬЕЧ., S. 146. ТЬта., S. 147. Г! 4. ТЬЕ@., 5. 1471. 1514. 5. 148. ТЬ1а. ТЬ1а, ТЬГа., 5, 1481. ТЬТ4., 5. 149, Еиззпае. ТБ! 4., S. 150. ТЬ1а. ТЬТ4.. S. 151. ТЬЕа., S. 152. 332 45 ТЬЕ4., S. 1521. 46 ТЬта,, S. 153. 47 1Ь14., S. 154. 48 ТГ а. 49 Тезис о социал-демократизации западноевропейских коммунисти- ческих партий Маркузе высказал в 1964 году, выступая на «лет- них курсах» на острове Корчула (уеге.: “Ргах15”, ХастеБ, Мг. 2/3, 1965, S. 268). 55 Н. Магсизе, Оег епаитепзюпа!е МепзсН. Зи еп сиг 14ео1о- ле дег югёрезсргШепеп 1пдизерезеИзсвай, S. 267. 57 та. 52 1614., 5. 263. 53 На это указывают также: 7. Вегртапп, ш: “Апёбуоцеп аш Негег Магсизе”, Вгзр. у. Г. НаБегтаз, ЕгапкИи“ а. М., 1968, 5 Н. Магсизе, Рег еп@ипепзюпае МепзеН. Зи еп 2хиг 14ео1о- вле 4ег Гог резсЬгИепеп диз ерезеПзспай, S5. 233. 55 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 46, ч. [, стр. 116—117. 56 С. ОНе, ш: “Апбмойеп ацЁ НегБег{ Магсизе”, S. 811. 57 Н. Магсизе, Рег ешайтпепзюпа!е МепзсВ. Зфиеп 2иг 14еоовче Чег огрезспМепеп шдизфесезеИзсВаН, S. 1801. 58 [Ь14., S. 247. 59 Не случайно и профсоюзы ФРГ, находящиеся под доминирующим влиянием СДПГ, обсуждали проблемы последствий автоматиза- ции на двух специальных крупных международных конференциях и выработали свои концепции по этим вопросам, в то время как официальные государственные представители капиталистической системы ФРГ внешне равнодушно относятся к этой проблематике или же пытаются преуменьшить опасные для трудящихся послед- ствия, связанные с автоматизацией при капитализме. Принципи- ально ошибочно, что Маркузе, исходя из условий США, приравни- вает отношение капиталистов к научно-технической революции к отношению к ней социалистов. 8 Это положение опирается на тезис, выдвинутый еще в конце про- шлого века немецкой буржуазной социологией, в частности Тен- нисом, — тезис о противоречии между общносгыо и обществом, культурой и цивилизацией. Разнообразно проявляющиеся проти- воречия между жизнью, природой, естественным, эмоциональным искусством, с одной стороны, и мертвым, технически аппаратным, машиноподобным — с другой, отождествляются с антиномией. От- сюда исходит начало «философии жизни» в буржуазной социоло- гии. Альфред Вебер эту идею развил в эклектическую теорию исто- рии, в которой механистически детерминированный технический процесс противопоставляется процессу цивилизации и культуры (см. критику этого направления: Р. Штейгервальд, Апологе- тическая задача буржуазного толкования времени, «Дойче цайт- шрифт фюр философи», ГДР, 1963 г., № 5, стр. 600 и далее). Фи- лософия техники в книге Маркузе «Одномерный человек» связана с этим направлением в буржуазной социологии. Она опирается еще и на экзистенциалистский вариант этого направления, который знает лишь механистическое толкование детерминизма, в духе 333 Лапласа, и справедливо отвергает такой детерминизм, признавая за человеком способность «отрицания». Вся диалектика сводится затем к «человеческой исторической» диалектике, а диалектика природы — как якобы чисто механистическая — отрицается. В рус- ле этой традиции Маркузе предпочитает «прогрессу» «трансцен- зус» (А. Вебера) или «перешагивание» (М. Хайдеггера), ибо про- гресс якобы присущ лишь технике, но невозможен в том смысле, в котором его понимают социалисты (см. Н. Магсизе, РэзусНо- апа{узе ип@ РоНИК, 1968, S. 43И). Н. Магсизе РНЫ|озорШе ип@ Ки@зсне ТВеоме. Н. Магсизе, Пе ЧезеИзспаНерге Чез зоме зсВеп Магхзтиз. См. также вводную часть. Н. Магсизе, Раз Епае 4ег Фюр!е, Веги, 1967, S. 67. Н. Магсизе, Оег а п4илел!опа]е МепзеВ. Зи еп гиг Таео1оре Чег Гогрезспуепеп шаизЬЧерезезсраН, 5. 46. ГЬТ@., 5. 267. - ГЫ! 4., S. 233. “РаЙозорзсНез \/бмегЬисН”, Ргейфиге, 1947, S. 143. Н. Магсизе, Оег ешдипепзюпа!е Мепзсн. Эниеп 2иг 14е0]о- 51е 4ег ТопоезсИЩепеп шдизферезезсай, S. 253. С. РопаЁй!, иг Р1зкиззюп пБег Негрегё Магсизез “Оег епа1- тепз1опа!е МепзсН”, 11: “Ге \УабтВей", ВегИл — \Мезь, 29. 8.1967; Н. Н. Но|12, Ч4юре ипа АпагсЬзтиз, Кош, 1968, S. 831. р. К!е! п, Кат Магх ип @1е 1ппегеп \/Чегзргйспе дез КарИа- Изтиз, п; “Рогиш”, ООВ, ВегШп, 1968, Мг. 7; Н. Гиашег, Ани шт О5SА, Вет|Ип, 1967. @. Ропа{ 1, иг О15Киззюп @ег НегБег! Магсизез “ег етантеп- 1опа!е МепзсН”, а. а. О Е. Ро |1осК, Сие Апмепаипр дез Еек{гопепгесйпегS Ш ег Нос|- паилайзе {еп Оезе|зснаН, 1: “Иецетззе”, Егапкит а. М., 1963, S. 399. К. Марке и Ф. Энгельс, Соч., т. 23, стр. 770—773. Н. Уеззе[, Ге Кг зее Треоме Мей пезаНу, ш: “Рогит”, ВегИп, 1968, Мг. 2—5, Чогй, №. 4. См. ]. Зсв|е!Ёз{е!п, Серепуайзргоете 4ез геуои#Нопйгеп Кашр!ез, 11: “МагжзИзсре ВАНег”, ЕгапКРи“ а. М., 1967, №. 6, См. “Ргах1з”, Хастер, 1965, Мг. 2/3, 5. 968. Итоги тех выборов во Франции показали, что большинство тру- дящихся еще не были готовы поддержать радикальные цели и методы борьбы. Хотя левосоциалистическая партия, переняв ульт- ралевые лозунги, и получила по сравнению с выборами 1967 года больше голосов, ко это объясняется и тем, что она выставила сво- их кандидатов в три раза большем числе избирательных округов, чем в прошлом. Там, где она и в 1967 году выставляла кандида- тов, там она — и именно в рабочих районах — потеряла голоса, S. Ма еф S07!а1зтиS ипа 41е пене АгьеЦегКаззе, 1п:“Меце Кг- к”, ЕгапЕТим а. М., 1965, Мг. 32, 5. 17. См. Р. Ульяновский, О некоторых особенностях современного этапа национально-освободительного движения («Правда», 3 ян- 334 51 82 83 84 55 8 5 87 38 Е 90 9 92 93 94 95 96 97 98 9 100 101 варя 1968 г.), См. “Рег 2е[аЙ 4ез Коюп1а1зуз{етз ип 4ег Ац|- эсПУмипе 4ег паНопеп ВетешисзЬемесиле, КМешез Масбзсаз- \уегк”, В., 1967. Интересные марксистские исследования советских авторов, которые опровергают ошибочные взгляды, получившие распространение в кругах ультралевых «критиков» современного рабочего движения, опубликованы на немецком языке в журнале "Зои емззепзснай. Сезе|зсКаНзмззепзснаНИене Вейгаве”, 1968, Мг. 5, б и др. В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 26, стр. 218. См. глубокий, творческий анализ этих вопросов в материалах меж- дународного Совещания коммунистических и рабочих партий в Москве в 1969 году. Согласно моим записям на дискуссии од «Ложных и возможных альтернативах», организованной Социалистическим немецким сту- денческим союзом во Франкфурте-на-Майне 29 мая 1964 г., Г. Маркузе заявил там после доклада М. Фёстера «О борьбе за коренные демократические реформы»: «Мне кажется, что я все это уже читал у Эдуарда Бернштейна. Разве это все не есть рефор- мизм?». 1. Бе+зсНнег, Каг! Магх ип 4ег Магх!Sтиз, Мёпспеп, 1967, S. 10. ТЬГ4., S. 11. Уегв1. Н. М агсизе, Еф цпа ВеуошНоп, п: “Ки|- фаг ипа ОезеЙзенаЙ 2", ЕгайКЁиЕ а. М., 1967. В этой статье Мар- кузе дал свое «этическое обоснование» социализма. Н. Магсизе, 14ееп хи ешег КИизсНеп Тпеоге 4ег Сезе5евай, Егайкин а.М., 1968, S. 186. ТЬ:4., S. 187. ТЬТа., S. 1871. ТЬТа., S, 188. ТЬ1а., S. 189. ТЬ: а. 119. ТЬГа., S. 190. ТЫ а. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 38—39. Н. Магсизе, Бег ет4ипепзюпае Мепзсн. S4и еп 2иг 4еоюв1е Чег {оПрезсЬИепеп шдиз{ерезеИзенай, S. 233. О качественной диалектике и ее критику см. С. БиКасз, Ге Гегзогипя 4ег УегпипИ, В., 1955, S. 198. Г. Г. Гольц справедливо указал на родство маркузианской идеи отрицания с понятием от- рицания в «негативной теологии». Это не удивляет, ибо одним из источников негативной диалектики являются работы С. Кьеркего- ра, выдвинувшего идеи «качественной диалектики». Идейным от- цом современной негативной теологии является Р. Бультман — в прошлом друг Хайдеггера. Итак, круг замыкается (см. Н. Н. Но|!2, Уюре ип АпагеЬSтиз, 35. 56-57). К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 446. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 19, стр. 20. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 129 и стр. 131 и далее. 335 102 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 18, стр. 110—115. 103 Н, Магсизе, Оег еп4ипепзопа!е Мепзсй. З+и еп з2иг [Чео]оре Чег Гобрезенг еп [паизЧевезезерай, S. 233. 104 В этой связи стоит отметить, что Маркузе в стилистическом плане часто излагает свои аргументы в сослагательном наклонении, в логической форме неопределенных условных импликаций, в теоре- тико-познавательном плане близкой к эстетствующему «интеллек- туальному созерцанию» Шеллинга (игнорируя при этом критику Гегелем и Лукачем этой иррационалистической теории познания). 15 Н. Н. Но|2, Мюре ипё Апагсшзтиз, 5. 471. 106 См. “Оег Зее”, 1967, 21. Аир. Н. Магсизе, РзусБоапа1узе ип4 Ропик, ЕгайКТай а. М., 1968, S. 51. 107 Н. Магсизе, Рег етшдирепзопа!е Мепзсй. Зфиаеп 2иг 1Чео1ове Чег ЮгрезсЬЩепеп 1и4изерезезспаЙ, S. (ТИе!). 08 Н. Н. Но!2, Чюре нп АпатсЫзтиз, S. 604. 199 ТЬ14., 5. 118. 19 При рассмотрении этого вопроса я опираюсь на письменные со- веты проф. В.Р. Байэра (Зальцбург). ИЕН. Магсизе, Уегпипй ил@ Веуошйоп. Небе! ип 41е Епебипя ег ЧезеПзсВаННеогте, S. 11. 12 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 9, стр. 38—39. 13 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 40. Глава УП ЕН. Магсизе, Уелаш, АпаТузе етез Ехетре!з, ш: “Меце КиК”, ЕгапК!ам а. М., 1966, Мг. 36/37, S. 36. 2 “Ргах1з”, 1965, Мг. 2/3, S. 268. ЗТЬЕ4., S. 269. 4Н. Магсизе, Уелат, Апа|узе ешез Ехетре]з, а.а.О., S. 37. S 1Ь14. 8 1614. ТН. Магсизе ш “Ргах S”, 1965, Мг. 2/3, S. 260. 8 Н. Магсизе, [3 Фе 14ее 4ег Веуошоп еше МузИНКаНоп, т: “КигзБисн 9”, Таль, 1967. ®Н. Магсизе, Лаз РгоМет 4ег Чеха ш 4ег Орроз!Шоп, т: “Рзусроапа]узе ип РоНИК”, ЕгапКИ{ а. М., 1968. ю ТЬГа,, S. 54. п ТЬ14,, 5. 66. 12 1614. S. 55. зТЬЕа., S. 65. в 1ЬГа., S. 56. 5 ТЫ а. 16 ТБ; 4.. S. 561. И ТЬЕа., 5. 57. 8 1614. S. 66. 336 9 1614. 20 1Ь14., 5. 67. 21 Н. Магсизе, Уетат, Апа|узе ештез Ехегпре!з, а.а.О., S. 37. 22 Н. Магсизе, Раз РЕоеш 4ег СемаН! ш 4ег ОррозШоп, а.а.О., S5. 67, 64. 28 Ть14., 5. 64. м2 Н. Магсизе Пщеглеу шй дет “ТавефисЬ”, УЛеп, ОКюБег — Моуешьег, 1967, но здесь, в этой ориентации на просвещение, как раз отсутствует у Маркузе важнейший элемент: критика матери- ального базиса, экономики. 25 Н. Магсизе, Вергезз1уе Тойегапа, п: “КИК 4ег готеп Тойегап?”, РгапКНи а. М., 1967. . 26 Н. Магси зе, Тнеерге ипа Ргешен: Ге 14ее 4ез РогёзсВгИ {S Ни Глере ег РзусБоапа1узе, ш: “Рзуспоапайузе ип@ РойНК”, S. 51; “Рег 5Sр1еве!”, 1967, 21. Аив., 5. 114. В этом интервью журналу «Шпигель» Маркузе указывает на реакционный характер филосо- фии Платона. 27 Н. Магсизе, аз Епёе 4ег Форте, В., 1967, 5. 68. 28 Н. Магсизе, Пиеглем шЁ “ТасеБиср”, УЙеп, ОКоБег — Моует- Бег, 1967. «Возрождение концепции «Советов» — это возможно лишь после революции. Внутри старой системы — вспомните хотя бы заводские советы — это всегда (!—Р. Шт.} будет конформиз- Мом». 2 Н. Магсизе, Раз Рго ет Чег Яема{ ш аег Орроз!Ноп, а.а.О., 5. 67. 30 “Те Мопйе”, 11 таз, 1968. 31 Н. Магсизе, УегзисЬ йбег @Ше Вегешие, ЕгапКТаг а. М., 1969 (Ал Еззау оп ЪегаНоп, ОЗА 1969). 32 “ег Зресе!”, 1969, 28. Лай. 33 1 614., 5. 106. 8“ Н. Магсизе, Уегзиср йБег 4е Ветешле, а.а.О., S. 132. 35 Н. а. Не!шз, Еензср Кеуош ют, Мене — ВегНа, 1969. 8 Н. Магсизе, Уегзисп ПБег @е Ветешпя, а. а. О., S. 22. 37 ТЬГа., S. 1294. 88 1Ь14., 5, 25. 39 ТЬТа., 5. 45. 0 т ьу4., 5. 19. 41 ТЬТа,, 5. 34. 42 ТЬ1 4. S. 174. 43 1Ь14., S 79. 4 ТЬга., 5. 95. 45 1Ь14., S. 127. 46 ТЬ14., 5S. 130—131. 1 Н. Магсизе, ТПезеп ПЬег ие КеуоиНоп ш ег 1паизебезе!!- зспаН, 11: “ЫпКS”, ЗомазИзене ХейзсЬг, ОНепЬасв, 1969, ОК, S. 18. 48 Н. Магсизе, Уегзисн @Бег @е Вепешир, а.а.О., S. 95. 337 49 11а. 5. 43. 50 [614., S5. 79, 83, 92. Е ТЬТа,, S. 79. 52 [Ь14., S. 82. 38 ТЬЕ4., S. 851. 54 ТЬ14., 5. 92. 55 [Ь14., 5. 33. 8 Разногласия между нами и Маркузе с его ультралевыми сторон- никами в оценке буржуазного парламентаризма, вероятно, очень незначительны. Но только мы делаем из этого совершенно иные вы- воды. Государственно-монополистическая верхушка настойчиво стремится превратить парламент в лишенное власти прикрытие этой системы и вместе с тем сохранить его для обмана народа. Отсю- да следует, что проникновение революционных сил в этот полезный для системы инструмент отнюдь не бесполезно. Люди, боящиеся, что революционеры могут в парламенте подвергнуться идеологиче- скому подкупу, обвиняют этот инструмент, то есть парламент, в том, что это — средство подкупа, «забывая» при этом, что внутри всей существующей системы нет вообще никакого инструмента, с но- мощью которого нельзя было бы подкупать. Но прежде всего при этом не видят, что возможность идеологического разложения за- висит от идейно-политической слабости тех, кого тут лишают их политического лица. А это зависит не от парламента. По существу «антипарламентаристы» в такой же степени, как и буржуазные апологеты, возводят отношение к парламенту в ранг критерия политической позиции. Этим они лишь выдают свою скрытую сушность — буржуазный характер своей чисто фор- мальной позиции. К тому же они выдают и свой страх — как бы не запачкаться в борьбе с оппортунизмом. Это своего рода капитуля- ция перед оппортунизмом во имя «радикальности» этих героев. И при этом они просто игнорируют такие факты, как революцион- ный парламентаризм в период-народного фронта в Испании и ука- зания В. И. Ленина, который, хорошо понимая роль буржуазного парламентаризма, рекомендовал революционерам использовать парламент. 57 Н. Магсизе, Уегзисй @Бег {е Ветешпа, а.а.О., 5. 125. 58 ТЬ14., 5. 124. 89 ТЬ:а., S. 116. 80 Та. S. 92. Ссылки Маркузе на студентов, молодых рабочих и на другие силы как неинтегрированные части общества на редкость далеки от действительности. Разве сознание этих слоев общества формируется вне общества, вне классовых отношений? Дело в том, что необходимо. с помощью марксистской общественной науки ос- новательно исследовать подлинные идеологические процессы у этих частей населения. Хорошим примером в этом направлении может служить статья М. И. Новинской «Молодежь в условиях современ- ного капитализма» («Вопросы философии», М., 1969 г., № 3). 1 Н. Магсизе, Уегзисв бег @е Вебешпс, а.а.О., S. 128. 82 ТБ: 4., 5. 132. 88 1614. 5. 48. 64 ТЬт4., S. 130. Как выглядит это тождество цели и средств, если, 338 вапример, врач, чтобы избавить от боли (цель), вынужден причи- нять боль (средство)? Столь гладкий, по-видимому, тезис Марку- зе на деле очень поверхностен и отнюдь не диалектичен! 88 ТЬЕа. 5. 51. ТБ; а. 5. 53, в ТЬга. 5, 77. #8 ТЬга., 5. 78. в ТЬ:а., 1291. т ТЬга,, 3. 132. п ТЬга, 5. 127. 72 1Ь14., SS. 197—198, 78 ТЬЕ4. 5. 16. 74 Несомненно, на первых порах строительства социализма у него как наследника капитализма, имеются еще пережитки прошлого, например использование кадров буржуазного происхождения, в на- чале часто еще мыслящих и поступающих не по-социалистически, или же некоторый отрыв частей от целого, появление элементов бюрократизма. Но отсюда тем более следует необходимость твер- дой марксистско-ленинской партии, начинающей, руководящей и доводящей до конца процесс социалистического перевоспитания и противодействующей процессам отрыва отдельных частей от целого. 75 Н. Магсизе, Уегзиср Йъег 4е Венеипь, а.а.О., S. 10. 76 ТЬ14., 5. 128. 77 См. ВоБегЕ S {е{1 сег\уа14, Ветегкипвеп гиг О1аекик Маг- сизез, п: „Магх!зИзсне В!АНег“, бопдегней 1/1968. 18 Н. Магсизе, Уегзисн @бег Фе Ветешир, а.а.О., S. 75. 9 1Б14., S. 1041. 80 Тру 4., S. 18. 81 614., 95. 731. 82 1614., 5. 95. 83 та. 5. 99. 8 ТЬта., 5. 100. 85 [Ь14., 5. 121. Заключительные замечания и выводы ОГЛАВЛЕНИЕ Предисловие Введение Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Некоторые особенности современного «бунта ин- теллигентов» Источники философии и политики «третьего пути» Ранний период деятельности Маркузе (1928— 1932 гг.) Периодизация деятельности Маркузе Маркузе ревизует молодого Маркса Итоговые критические замечания к первому пе- риоду деятельности Маркузе Второй период деятельности ‚ Маркузе (1933— 1941 гг.) Программа очерков торого периода. Очерки по критике культуры О «критической теории» О гегелевской и маркузианской критике позити. визма О свободе и закономерности ее Еще одно «толкование» Маркса Ревизия диалектики Маркса и Ленина . . Пауза между вторым и третьим периодами развития концепций Маркузе Третий период деятельности Маркузе. Разработка «критической теории» ........ . . Предисловия и нослесловия к новым изданиям старых работ... . «Структура инстинктов и " общество» Поход Маркузе против «советского марксизма» . «Предисловие» 1960 года. Критика концепции «одномерного человека». . . О содержании книги «Одномерный человек» . . К теоретической и методологической критике. . К критике тех фактов, на которые ссылается Мар- Кузен От «Одномерного человека» к «Очерку об осво- бождении»: еще раз о диалектике Герберта Мар- кузен Несколько вынужденных шагов вперед «Очерк об освобождении»