О религии. Лев Николаевич Толстой Любопытна бы была книга, которая собрала бы вс? доказательства[2] существованія живаго, свободнаго Бога, которыя были д?лаемы со времени существованія рода людскаго. Это была бы книга самая безбожная. Разнообразіе пріемовъ мысли для доказательствъ[3] существованія Бога огромно. Одинъ изъ посл?днихъ пріемовъ доказательствъ кажется мн? самымъ сильнымъ, потому что, <они говорятъ>[4] онъ главной своей основой беретъ челов?ческую природу; но въ чемъ состоитъ его сила, въ томъ же его и слабость. Они говорятъ: во вс?хъ в?кахъ и везд? челов?честву представлялись вопросы: что я? Зач?мъ я живу? Что будетъ посл? смерти? Самъ ли независимо явился я и живу, или кто меня сд?лалъ и управляетъ мной?[5] Случайность ли управляетъ событіями, или есть въ нихъ мысль и власть высшая, и есть ли связь между мною и этой высшей властью и могу ли я просить ее – молиться? Еще есть такіе же вопросы, и вс? эти вопросы они называютъ естественныя задачи. Человечество везд? и всегда пыталось разр?шать эти вопросы. – Стало быть существованіе и попытки разр?шенія этихъ вопросовъ суть в?чныя свойства челов?ческой природы. — Наука и в?ра только могутъ дать отв?ты. Но наука безсильна, в?ра – религия одна отв?чаетъ на нихъ. – Разсужденіе несомненно. Но что же д?лать челов?ку, который задаетъ себ? вопросы: зач?мъ я живу, есть ли Богъ и т. д., и не можетъ удовлетвориться отв?томъ, что есть живой Богъ, и что живетъ онъ для будущей жизни? Онъ не удовлетворяется этими отв?тами не по упрямству, а по тысячамъ причинъ, доводовъ, которые, несмотря на все страстное его желаніе получить отв?тъ, не позволяютъ ему допустить отв?ты о религіи, не позволяютъ ему, можетъ быть, по ложному, какъ они говорятъ, устройству его ума. Но что же ему д?лать? Что д?лать челов?ку, которому приходитъ страстное желаніе молиться и который вдругъ съ горечью вспоминаетъ, что не кому молиться, что тамъ ничего н?тъ. А такихъ людей весьма много, и люди эти точно такіе же люди, какъ и т?, которые успокаиваются въ в?р? будущей жизни и въ молитв?. Разсужденіе, выше приведенное, не уб?дитъ ихъ. Напротивъ, сознавая то, что они люди, а что свойство челов?ческой природы, находящееся въ нихъ, не привело ихъ къ религіи, тогда какъ оно должно бы было это сд?лать, они усумнятся въ самомъ разсужденіи. Мало-того что усумнятся, они прямо признаютъ его несправедливымъ, несмотря на его логичность. Какъ[6] больной челов?къ признаетъ несправедливымъ разсуждение, заставляющее его ?сть, когда ему не хочется и онъ не можетъ принимать пищи. Ошибка разсужденія заключается въ сл?дующемъ: – все челов?чество и всегда задаетъ себ? естественныя задачи и пытается отв?чать на нихъ. Это несправедливо, какъ всегда несправедливо все то, что говорится о всемъ челов?честв? въ пространств? и времени. Челов?чество и его жизнь въ в?кахъ не есть понятіе, а есть слово, им?ющее ц?лью намекъ на необъятное сц?пленіе событій и мыслей и совершенно непостижимое. (Всл?дствіи этаго вс? выводы историковъ, говорящихъ о ход? челов?чества, суть слова и туманная умственная игра, не им?ющая никакого значенія; но объ этомъ посл?.) Челов?чество есть одно изъ т?хъ понятій, которыя мы можемъ себ? только вообразить, но влад?ть которымъ мы не можемъ; челов?чество есть ничто, и потому то, какъ скоро въ нашихъ мысленныхъ формулахъ мы введемъ понятіе челов?чества, мы точно также, какъ въ математик?, введя безконечно малое или великое, получаемъ произвольные и ложные выводы. — Челов?чество не задаетъ себ? и не пытается разр?шать никакихъ задачъ. Люди, сколько мн? изв?стно, въ изв?стные періоды жизни, а не всегда задавали себ? задачи и искали отв?товъ, и главное, я самъ задавалъ себ? задачи и пытался на нихъ отв?чать. Вотъ что должно было сказать вм?сто «челов?чество», и вотъ причина, почему разсужденіе пришло для нев?рующихъ къ безвыходному положенію. Сказавъ же, что изв?стные мн? люди и я самъ въ н?которыя минуты жизни им?ли и им?ю[тъ] склонность ставить себ? естественныя задачи и искать на нихъ отв?ты, сказавъ это, я выведу только то, что склонность эта свойственна людямъ, что многіе живутъ, удовлетворяясь отв?тами религіи; многіе же довольствуются одними вопросами безъ отв?товъ.[7] Не довольствуясь отв?тами религіи, остаются безъ отв?та, что не составляетъ для нихъ несчастья, такъ какъ вопросы эти представляются имъ не постоянно, но временно, и такъ какъ вопросы эти успокаиваются страстью, увлеченіемъ, трудомъ и привычкой удалять ихъ. Есть люди и много, которые умираютъ, не думая о нихъ. Кром? того я изъ наблюденія выведу то зам?чаніе, что участь и т?хъ и другихъ равна. Для людей в?рующихъ въ самой в?р? есть тайное[8] чувство сомн?нія, для нев?рующихъ въ зам?нъ успокоительныхъ отв?товъ есть гордое сознаніе того, что челов?къ самъ себя не обманываетъ. [9]Выведу я еще то, что религія сама по себ? не есть истина, такъ какъ религій много есть, было и будетъ, а есть только произведенiе челов?ческаго ума, отв?чающее на изв?стную склонность, <какъ гаданія,[10] п?сни и т. п.>. Намъ говорятъ: религія все объяснила; допустивъ разъ существованіе Бога, вы знаете все: какъ начался міръ? челов?къ? отчего разные языки, отчего радуга? что будетъ за гробомъ? и т. д. Это – правда. Все ясно, исключая самой религіи, которая т?мъ темн?е, ч?мъ ясн?е все остальное. Религій много, и вс? они просятъ в?ры и снисхожденія къ неразумному основанію, все остальное представляютъ яснымъ. <Я знаю сумашедшаго священника, который говоритъ, что онъ Богъ Деиръ, что мать его Гаргара разд?лила св?тъ на два полушарія, надъ которыми надъ однимъ онъ, надъ другимъ Картограй и т. д. У него сложная запутанная ми?ологія, объясняющая начала вс?хъ вещей, и онъ сердится, когда допрашиваешь его о начал?, но зато въ простыхъ вопросахъ жизни онъ съ улыбкой показываетъ вамъ, какъ вс? явленія жизни подтверждаютъ его начала и какъ они ясны.> – Для людей же, неудовлетворяющихся религіозными отв?тами, вс? явленія жизни одинаково неясны, но зa то ни въ одномъ н?тъ бол?е неясности, ч?мъ въ другомъ. Почему ростетъ растеніе? какая сила сдерживаетъ атомы? также неясно какъ то, чт? будетъ за гробомъ и какъ явился первый челов?къ. — Кругъ знаній людскихъ есть р?дко нанизанное ожерелье. Бусы – это наши знанія, на которыя намъ радостно смотр?ть и которыя мы перебираемъ съ гордостью, – черная нитка – это хаосъ мысли – неизв?стность, который намъ страшенъ. Религія съ первобытнымъ пріемомъ тряхнетъ ожерелье, и вс? бусы вм?ст?; только у нея подъ рукой остается въ одномъ м?ст? большая доля черной нитки, на которую мы не должны смотр?ть, но за то между сдвинутыми бусами – красота, симетрія, и н?тъ промежутка для сомн?нія. Нев?рующіе бол?е или мен?е искусно раздвигаютъ на равные промежутки бусы, чтобы закрыть нитку, но она видна между каждыми двумя бусами. Задвинемъ промежутокъ передъ глазами, т?мъ больше онъ въ другой сторон? круга.[11]   Комментарий В. Ф. Саводника Рукопись, автограф Толстого, занимает полный лист писчей бумаги, in– folio, без фабричного клейма и водяных знаков; исписано три страницы, последняя страница чистая. Почерк довольно крупный и четкий. Встречаются помарки, поправки и дополнения, вписанные между строк и сбоку на небольших оставленных полях. Первоначальное заглавие: «Можно ли доказывать религію» зачеркнуто автором и заменено новым. В конце текста записано другое заглавие: «О либерализм? в?ка и конституціи», относящееся, очевидно, к другой задуманной Толстым, но ненаписанной им статье. Время написания рукописи точно определяется записью дневника от 16 октября 1865 г.: «Читал Гизо-Вит доказательство религии и написал первую статейку по мысли данной мне Montaigne». Очевидно Толстой имеет в виду одно из религиозных сочинений Генриетты Витт, рожд. Гизо, дочери историка и политического деятеля Франсуа Гизо. К тому времени, как была сделана запись в дневнике Толстого, были изданы книги Витт: «Petites m?ditations chr?tiennes ? l’usage du culte domestique» (1862) («Некоторые христианские размышления по поводу домашнего богослужения»), «Nouvelles petites m?ditations chr?tiennes» (1864) («Еще некоторые христианские размышления») и «Histoire sainte racont?e aux enfants» (1865) («Священная история, рассказанная детям»). Сам Толстой называет в качестве своего вдохновителя знаменитого французского мыслителя XVI века Монтэня, в «Опытах» которого, действительно, встречаются неоднократно размышления о религии, особенно в его «Апологии Раймона Себонда» («Essais», livre II, ch. XII: «Apologie de Raimond Sebond»). Интересно отметить, что первая попытка Толстого формулировать свои взгляды на религию связана с именем скептика Монтэня. Рукопись хранится в архиве Толстого в Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина. (Папка XX, 6.) Отрывок печатается впервые.   ПРЕДИСЛОВИЕ К СЕДЬМОМУ ТОМУ. В настоящий том входят произведения 1856—1869 гг. Кроме рассказа «Поликушка», печатаемого по тексту «Русского вестника», в этот том включены варианты к этому рассказу, извлеченные из черновых рукописей Толстого, а также шесть произведений, опубликованных после его смерти: «Тихон и Маланья», «Идиллия», «Сон», «Оазис», «Зараженное семейство» и «Комедия в 3-х действиях». Впервые печатаются следующие наброски и рассказы художественного содержания в большинстве Толстым не озаглавленные. «Отрывки рассказов из деревенской жизни», «Рождественская елка», «Анекдот о застенчивом молодом человеке», «Степан Семенович», «Убийца жены» и четыре драматических отрывка: «Дворянское семейство», «Практический человек», «Дядюшкино благословение» и «Свободная любовь». Группу отрывков философского содержания, впервые публикуемых, составляют: «О характере мышления в молодости и старости», «О насилии», «О религии» и «Философский отрывок». В число впервые печатаемых отрывков публицистического содержания входят: «Заметка о Тульской полиции» и «О браке и призвании женщины». В текстологических работах настоящего тома деятельное участие принимала А. И. Толстая-Попова. Н. М. Мендельсон. A. C. Петровский. В. Ф. Саводник.   РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ. Тексты произведений, печатавшихся при жизни Л. Н. Толстого, печатаются по новой орфографии, но с сохранением больших букв, когда в воспроизводимом тексте Толстого стоит большая буква, и с воспроизведением начертаний до-Гротовской орфографии в тех случаях, когда эти начертания отражают произношение Л. Н. Толстого и лиц его круга (брычка, цаловать). При воспроизведении текстов, не печатавшихся при жизни Л. Н. Толстого (произведения неотделанные, незаконченные, только начатые, а также черновые тексты опубликованных произведений, соблюдаются следующие правила: Текст воспроизводится с соблюдением всех особенностей правописания, которое не унифицируется, т. е. в случаях различного написания Толстым одного и того же слова все эти различия воспроизводятся («этаго» и «этого»). Слова, пропущенные явно по рассеянности, дополняются в прямых скобках, без всякой оговорки. В местоимении «что» над «о» ставится знак ударения в тех случаях, когда без этого было бы затруднено понимание. Это «ударение» не оговаривается в сноске. Ударения (в «что» и других словах, поставленные самим Толстым, воспроизводятся, и это оговаривается в сноске. На месте слов, неудобных в печати, ставится в двойных прямых скобках цыфра, обозначающая число пропущенных редактором слов: [[1]]. Неполно написанные конечные буквы (как, например, крючок вниз, вместо конечного «ъ» или конечных букв «ся» в глагольных формах) воспроизводятся полностью без каких-либо обозначений и оговорок. Условные сокращения (т. н. «абревиатуры») типа «к-ый», вместо «который», и слова, написанные неполностью, воспроизводятся полностью, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках: «к[отор]ый», «т[акъ] к[акъ]» и т. п., лишь в тех случаях, когда редактор сомневается в чтении. Слитное написание слов, объясняемое лишь тем, что слова в процессе беглого письма, для экономии времени, писались без отрыва пера от бумаги, не воспроизводится. Описки (пропуски букв, перестановки букв, замены одной буквы другой) не воспроизводятся и не оговариваются в сносках, кроме тех случаев, когда редактор сомневается, является ли данное написание опиской. Слова, написанные явно по рассеянности дважды, печатаются один раз, но это оговаривается в сноске. После слов, в чтении которых редактор сомневается, ставится знак вопроса в прямых скобках: [?]. На месте не поддающихся прочтению слов ставится [1 неразобр.] или [2 неразобр.], и т. д., где цыфры обозначают число неразобранных слов. Из зачеркнутого в рукописи печатается (в сноске) лишь то, что редактор признает важным в том или другом отношении. Незачеркнутое явно по рассеянности (или зачеркнутое сухим пером) рассматривается как зачеркнутое и не оговаривается. Более или менее значительно по размерам места (абзац или несколько абзацев, глава или главы), перечеркнутые одной чертой или двумя чертами крест-на-крест и т. п., воспроизводятся не в сносках, а в самом тексте и ставятся в ломаных < > скобках; однако в некоторых случаях допускается воспроизведение и отдельных зачеркнутых слов в ломаных скобках в тексте, а не в сноске. Написанное Толстым в скобках воспроизводится в круглых скобках. Подчеркнутое печатается курсивом. Дважды подчеркнутое – курсивом с оговоркой в сноске. В отношении пунктуации: 1) воспроизводятся все точки, знаки восклицательные и вопросительные, тире, двоеточия и многоточия (кроме случаев явно ошибочного употребления); 2) из запятых воспроизводятся лишь поставленные согласно с общепринятой пунктуацией; 3) ставятся все знаки в тех местах, где они отсутствуют с точки зрения общепринятой пунктуации, причем отсутствующие тире, двоеточия, кавычки и точки ставятся в самых редких случаях. При воспроизведении «многоточий» Толстого ставится столько же точек, сколько стоит у Толстого. Воспроизводятся все абзацы. Делаются отсутствующие в диалогах абзацы без оговорки в сноске, а в других, самых редких случаях – с оговоркой в сноске: Абзац редактора. Примечания и переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие Толстому и печатаемые в сносках (внизу страницы), печатаются (петитом) без скобок. Переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие редактору, печатаются в прямых [ ] скобках. Пометы *, **, ***, **** в оглавлении томов, на шмуцтитулах и в тексте, как при названиях произведений, так и при номерах вариантов, означают: * – что произведение печатается впервые, ** – что напечатано после смерти Л. Толстого, *** – что не вошло ни в одно из собраний сочинений Толстого и **** – что печаталось со значительными сокращениями и искажениями текста.   Иллюстрации Фототипия с фотографического портрета Толстого 1862 г. (размер подлинника) между XII и 1 стр. стр.   Примечания 1 Первоначальное заглавие было: Можно ли доказывать религію.   2 Зачеркнуто: справедливости религіи   3 Зачеркнуто: обличило бы слабость доказываемаго   4 Слова: они говорятъ зачеркнуты и по ошибке восстановлены.   5 Зачеркнуто: Могу ли я просить желаемаго   6 Зачеркнуто: сытый   7 Со слов: многіе же до: отв?товъ. зачеркнуто и снова восстановлено.   8 Можно прочесть: темное   9 Абзац редактора.   10 В подлиннике: годанія   11 В конце текста написано в виде заглавия предполагаемой статьи и подчеркнуто: О либеральности в?ка и конституціи. —