Отрывок дневника 1857 года. Лев Николаевич Толстой

[Путевые записки по Швейцарии.]
15/27 Мая. Нынче утромъ у?зжали мои соотечественники и сожители въ Кларанскомъ пансіон? Кетерера. Я давно уже сбирался идти п?шкомъ по Швейцаріи, и кром? того мн? слишкомъ бы грустно было оставаться одному въ этомъ миломъ Кларан?, въ которомъ я нашелъ такихъ дорогихъ друзей; я р?шился пуститься въ путь нынче же, проводивъ ихъ.

Съ утра въ 3-хъ нашихъ квартирахъ происходила возня укладки. – Впрочемъ, наши хозяева поняли насъ русскихъ и, несмотря на то, что мы вс? хвастались другъ передъ другомъ своей практичностью, укладывали за насъ трудолюбивые муравьи Кетереры.

Долго я пытался достигнуть акуратности н?мецкой, но теперь ужъ махнулъ рукой, ут?шая себя т?мъ, что ежели у меня и пропадаютъ и пачкаются и мнутся вещи больше, ч?мъ у Прускаго Генерала, который укладывался два дня не переставая, за то ужъ и никому такъ равнодушно не обойтись безъ пропащей вещи и не носить испачканнаго или измятаго платья. Это тоже русская практичность въ своемъ род?.

Въ 8 часовъ мы вс? въ посл?дній разъ сошлись за Кетереровскимъ чаемъ, въ маленькомъ salon1, съ ситцевыми гардинками и портретами Наполеона въ Берлин? и Фридриха съ кривымъ носомъ. Вс? были такіе же чистенькіе, общительные, жизнерадостные, какъ и каждый день въ продолженіи 2-хъ м?сяцевъ. —

Въ конц? чая въ salon вошла наша соотечественница, съ своими д?тьми. Она искала квартеру. – Старшему 11-ти л?тнему мальчику ея ужасно хот?лось идти въ горы, а такъ какъ мн? всегда казалось, что ходить по Швейцаріи съ очень молодымъ мальчикомъ, для котораго «еще новы вс? впечатл?нья бытія», должно быть вдвое пріятн?е, я предложилъ матери отпустить его со мной. Мать согласилась, и мальчикъ рысью, раскрасн?вшись и отъ радости задирая ноги чуть не выше головы, поб?жалъ укладываться. —

Въ 10 часовъ мы вс? были въ изв?стномъ положеніи укладывающихся людей, т. е. ходили безъ всякаго д?ла кругомъ комнаты и растерянными глазами оглядывали лежащіе на полу чемоданы и ст?ны комнатъ, все что-то вспоминая. Въ это время прі?хали изъ Montreux русскіе барышни съ только что прі?хавшей изъ Россіи матерью и еще съ какимъ то господиномъ, тоже русскимъ; потомъ прі?хали русскіе изъ Basset, тоже нынче у?зжающіе. Благодарный Кетереръ за подарки, которые сд?лалъ ему нашъ кружокъ, приготовилъ завтракъ. Не было одной комнаты свободной, везд? чемоданы, отворенныя двери, вс? комнаты сд?лались ничьи. Гости переходили изъ одной въ другую. Было одно время, что какъ будто никто не зналъ, кто у кого и зач?мъ, и кто куда ?детъ, и съ к?мъ прощаться. Я зналъ только то, что разстраивается нашъ мирный милый кружокъ, въ которомъ я не видалъ, какъ прожилъ 2 м?сяца, и эти 2 м?сяца, я чувствовалъ, останутся навсегда дорогимъ воспоминаніемъ моему сердцу. Это чувствовали, кажется, и вс?.

Въ 12 часовъ вс? тронулись провожать первыхъ отъ?жающихъ, мужа съ женой П[ущиныхъ]. Я над?лъ свой ранецъ, взялъ въ руки Alpenstock,2 подарокъ прусскаго 953 л?тняго Генерала, и вс? тронулись п?шкомъ до парохода. Насъ было челов?къ 10; правда, что большая часть изъ этихъ людей были р?дко встр?чающіеся превосходные люди, особенно женщины, но на всемъ нашемъ обществ? въ это утро лежала одинаковая общая вс?мъ печать какого-то трогательнаго чувства благодушія, простоты и любовности (какъ ни странно это выраженіе), я чувствовалъ, что вс? были настроены на одинъ тонъ; это доказывали и ровныя, мягкія походки, и н?жно искательные звуки голосовъ, и слова тихой пріязни, которыя слышались со вс?хъ сторонъ. – Удивительно спокойно гармоническое и христіанское вліяніе зд?шней природы. —

Погода была ясная, голубой, ярко-синій Леманъ, съ б?лыми и черными точками парусовъ и лодокъ, почти съ трехъ сторонъ сіялъ передъ глазами; около Женевы въ дали яркаго озера дрожалъ и темн?лъ жаркой воздухъ, на противуположномъ берегу круто поднимались зеленыя савойскія горы, съ б?лыми домиками у подошвы, – съ разс?лиными скалы, им?ющими видъ громадной б?лой женщины въ старинномъ костюм?. На л?во, отчетливо и близко надъ рыжими виноградниками, въ темно-зеленой гущ? фруктовыхъ садовъ, видн?лись Монтрё съ своей прил?пившейся на полускат? граціозной церковью, Вильневъ на самомъ берегу, съ ярко блестящимъ на полуденномъ солнц? жел?зомъ домовъ, таинственное ущелье Вале съ нагроможденными другъ на друга горами, б?лый холодный Шильонъ надъ самой водой и восп?тый островокъ, выдуманно, но все таки прекрасно торчащій противъ Вильнёва. Озеро чуть рябило, солнце пря[мо]4 сверху ударяло на его голубую поверхность, и распущенныя по озеру паруса, казалось, не двигались. —

Удивительное д?ло, я два м?сяца прожилъ въ Clarens, но всякой разъ когда я утромъ или особенно передъ вечеромъ, посл? об?да, отворялъ ставни окна, на которое уже зашла т?нь, и взглядывалъ на озеро и на зеленыя и далью синія горы, отражавшіяся въ немъ, красота осл?пляла меня и мгновенно, съ силой неожиданнаго действовала на меня. Тотчасъ же мн? хот?лось любить, я даже чувствовалъ въ себ? любовь къ себ?, и жал?лъ о прошедшемъ, над?ялся на будущее, и жить мн? становилось радостно, хот?лось жить долго-долго, и мысль о смерти получала д?тской поэтической ужасъ. Иногда даже, сидя одинъ въ т?нистомъ садик? и глядя, все глядя на эти берега и это озеро, я чувствовалъ, какъ будто физическое впечатл?ніе, какъ красота черезъ глаза вливалась мн? въ душу.

Подойдя къ Верне, маленькой деревушк?, гд? пристаетъ параходъ, мы нашли на лавочкахъ подъ высокими раинами, какъ всегда и везд? въ Швейцаріи, семейство чистоплотныхъ Англичанъ, пастора въ б?ломъ галстук?, старуху съ корзинкой и 2 молодыхъ швейцарокъ въ шляпкахъ, съ багровымъ румянцомъ и п?вучими голосками. Вс? дожидались парохода. Я не ум?ю говорить передъ прощаньемъ съ людьми, которыхъ я люблю. Сказать, что я ихъ люблю, – сов?стно, отчего я этаго не сказалъ прежде? говорить о пустякахъ тоже сов?стно.5 Я пошелъ на берегъ д?лать камушками рикошеты и занимался этимъ до самаго того время[ни] какъ лодочникъ сказалъ, что пора садиться въ лодку и вы?зжать къ пароходу. Сапоги и башмаки застучали по полу лодки, и два большія весла стали толкать лодку. Мы подъ?хали подъ самый параходъ такъ близко,6 что п?на забрызгала насъ. Покуда намъ бросали канатъ, съ парахода празднично смотр?ли на насъ пасажиры, опершись на р?шетку, знакомый капитанъ <съ французской бородкой кланяясь встр?тилъ у трапа чету П[ущиныхъ], пустили веревку, синяя какъ7 распущенная лазурь> вода забурлила около ярко красныхъ колесъ, и какъ будто мы поб?жали прочь отъ парахода. Пасажиры передвинулись къ корм?, замахали платки, и наши друзья очутились ужъ совс?мъ далеко отъ насъ и въ чужой незнакомой сред? людей, которые ихъ окружали.

Тамъ тоже махали другіе платками и совс?мъ не намъ, а краснощекой швейцарк?, которая, необращая на насъ никакого вниманія, тоже махала батистовымъ платкомъ. На суш?, у поворота въ Монтрё, я простился еще съ дорогими друзьями и съ уже мен?е мн? близкими людьми пошелъ въ гору въ Монтрё за своимъ молодымъ спутникомъ. Нашъ милый кружокъ8 былъ разстроенъ, и в?рно навсегда, дамы, съ которыми я шелъ, говорили о своихъ частныхъ д?лахъ, я почувствовалъ себя вдругъ одинокимъ, и мн? это показалось такъ грустно, какъ будто это случалось со мной въ первый разъ.

Вм?ст? съ земляками въ два часа мы пошли об?дать въ пансіонъ Вотье. Несмотря на самыя разнообразныя личности, соединяющіяся въ пансіонахъ, ничто не можетъ быть однообразн?е вообще пансіона. —

Мы вошли въ низкую длинную комнату съ длиннымъ накрытымъ столомъ. На верхнемъ конц? сид?лъ тотъ самый с?дой чистовыбритый англичанинъ, который бываетъ везд?, потомъ еще н?сколько островитянъ мужскаго и женскаго пола, потомъ скромные, пытающіеся быть общительными н?мцы и развязные русскіе и молчаливые неизв?стные. За столомъ служили румяные миловидные швейцарки, съ длинными костлявыми руками, и M-me Votier въ черномъ чепц?, съ протестантской кроткой улыбочкой, нагибаясь спрашивала, что кому будетъ угодно. Т? же какъ и во вс?хъ пансіонахъ 5 кушаній съ повтореніями, и т?же разговоры на англійскомъ, н?мецкомъ и ломанномъ французскомъ языкахъ, о прогулкахъ, о дорогахъ, о гостинницахъ. – Въ начал? весны обитатели пансіоновъ еще дичатся другъ съ другомъ, въ середин? л?та сближаются и подъ конецъ д?лаются врагами; тотъ шум?лъ прошлую ночь и не давалъ спать, тотъ прежде беретъ кушанье, тотъ не отв?тилъ на поклонъ. Особенно н?мки по своей обидчивости, и Англичане по своей важности бываютъ зачинщиками раздоровъ…

Въ 49 часа, напившись кофею, я зашелъ за своимъ спутникомъ. Посл? радостной торопливой б?готни, которая продолжалась ? часа, онъ былъ готовъ и съ м?шкомъ черезъ плечо и длинной палкой въ рукахъ прощался съ матерью, сестрой и братомъ. Отъ Монтрё мы стали подниматься по л?синк?, выложенной въ виноградникахъ, прямо вверхъ въ гору.10 Ранецъ мой такъ тянулъ мн? плечи и было такъ жарко, что я только храбрился передъ своимъ товарищемъ, а думалъ, что вовсе не въ состояніи буду ходить съ этой ношей. Но видъ озера, который все11 уже и уже, и вм?ст? съ т?мъ блестящее и картинн?е, открывался передъ нами, и заботы о томъ, чтобы Саша (мой спутникъ) не мучался бы напрасно, подпрыгивая по ступенькамъ и не оборвался бы подъ 10 и кое гд? 20-ти аршинную ст?ну виноградника, развлекали меня, и пройдя съ полчаса, я уже начиналъ забывать объ усталости. – Ужъ мальчикъ мн? былъ чрезвычайно полезенъ однимъ т?мъ, что избавлялъ меня отъ мысли о себ? и т?мъ самымъ придавалъ мн? силы, веселости и моральной гармоничности, ежели можно такъ выразиться.

Я уб?жденъ, что въ челов?ка вложена безконечная не только моральная, но даже физическая безконечная сила, но вм?ст? съ т?мъ на эту силу положенъ ужасный тормазъ – любовь къ себ? или скор?е память о себ?, которая производитъ безсиліе. Но какъ только челов?къ вырвется изъ этаго тормаза, онъ получаетъ всемогущество. Хот?лось бы мн? сказать, что лучшее средство вырваться есть любовь къ другимъ, но къ несчастью это было бы несправедливо. Всемогущество есть безсознательность, безсиліе – память о себ?. Спасаться отъ этой памяти о себ? можно посредствомъ любви къ другимъ, посредствомъ сна, пьянства, труда и т. д.; но вся жизнь людей проходитъ въ исканіи этаго забвенія. – Отчего происходитъ сила ясновидящихъ, лунатиковъ, горячечныхъ или людей, находящихся подъ вліяніемъ страсти? матерей, людей и животныхъ, защищающихъ своихъ д?тей? Отчего вы не въ состояніи произнести правильно слова, ежели вы только будете думать о томъ, какъ бы его произнести правильно? Отчего самое ужасное наказаніе, которое выдумали люди есть – в?чное заточеніе? (Смерть, какъ наказаніе, выдумали не люди, они при этомъ сл?пое орудіе Провид?нья). Заточеніе, въ которомъ челов?къ лишается всего, что можетъ его заставить забыть себя, и остается съ в?чной памятью о себ?. И ч?мъ челов?къ спасается отъ этой муки? Онъ для паука, для дырки въ ст?н?, хоть на секунду забываетъ себя. Правда, что лучшее, самое сообразное съ общечелов?ческой жизнью спасенье отъ памяти о себ? есть спасенье посредствомъ любви къ другимъ; но не легко пріобр?сти это счастье. —

................................................................................................................................................

Я нам?ренъ былъ черезъ гору Jaman идти на Фрейбургъ.12

Въ Avants13, 1? часа отъ Монтрё, мы хот?ли ночевать нынче. Когда мы вышли на большую дорогу, выс?ченную, какъ вс? горныя дороги, фута на два въ каменномъ грунт?, идти стало легче. Мы поднялись уже такъ высоко, что около насъ не видать было желто-кофейныхъ пл?шинъ виноградниковъ, воздухъ какъ будто сталъ св?ж?е, и съ л?вой стороны, съ которой заходило солнце, сочнолиственныя, темнозеленыя л?сныя, а не фруктовыя, деревья закрывали насъ своей т?нью. На право видн?лся глубокой зеленый оврагъ съ быстрымъ потокомъ; черезъ него торчалъ14 на гор? Rigi Va?dais пансіонъ, составляющiй казенную partie15 Англичанокъ и Н?мокъ, а оглянувшись назадъ видн?лось уже значительно съужившееся синее озеро съ б?лыми парусами и съ дорожками, которыя по разнымъ направленіямъ б?жали по немъ. – Вале въ синей дали съ русломъ Роны далеко и глубоко растилался передъ нами, на право сн?говыя горы Савои обозначались чище и ясн?е. —

Ч?мъ выше мы поднимались, т?мъ р?же встр?чали швейцарцовъ съ корзинками за плечами и съ п?вучими bonsoir Monsieur,16 которыми они прив?тствовали насъ, л?съ становился гуще и черн?е, дорога становилась грязн?е, глинист?е и колеист?е. Можетъ быть, это отъ того, что я Русской, но я люблю, просто люблю, глинистые, чуть засыхающія, еще мягкія жолтыя колеи дороги, особенно, когда они въ т?ни, и на нихъ есть сл?ды копытъ. – Мы прис?ли въ т?ни на камн? около жолобка воды, изъ котораго чуть слышно лилась струйка прозрачной воды, я досталъ фляжку и накапалъ рому въ стаканчикъ. Мы выпили съ наслажденьемъ, надъ нами заливались л?сныя птицы, которыхъ не слышишь надъ озеромъ, пахло сыростью, л?сомъ и рубленной елью. – Было такъ хорошо идти, что намъ жалко было проходить скоро.

Вдругъ насъ поразилъ необыкновенный, счастливый, б?лый весенній запахъ. Саша поб?жалъ въ л?съ и сорвалъ вишневыхъ цв?товъ, но они почти не пахли; съ об?ихъ сторонъ были видны зеленыя деревья и кусты безъ цв?та. Сладкой одур?вающій запахъ все усиливался и усиливался. Пройдя сотню шаговъ, съ правой стороны кусты открылись, и покатая, огромная, б?лозеленая долина съ н?сколькими разбросанными на ней домиками открылась передъ нами.

Саша поб?жалъ на лугъ рвать об?ими руками б?лыя нарцисы17 и принесъ мн? огромный, невыносимо пахучій букетъ, но съ свойственной д?тямъ разрушительной жадностью, поб?жалъ еще топтать и рвать чудные молодые сочные цв?ты, которые такъ нравились ему. —

<Странная грустная вещь – всегда несогласуемое противор?чіе во вс?хъ стремленіяхъ челов?ка, но жизнь какъ-то странно по своему соединяетъ вс? эти стремленія, и изъ всего этаго выходитъ что-то такое неконченное, не то дурное, не то хорошее, грустное, жизненное. Всегда полезное противуположно прекрасному. Цивилизація исключаетъ поэзію. – Полей съ нарцизами уже остается мало, потому что скотина не любитъ ихъ въ с?н?>.

Avants состоитъ изъ десятка швейцарскихъ домиковъ, разбросанныхъ у подошвы Jaman, передъ началомъ глубокаго заросшаго оврага, который идетъ до самаго Монтрё, на широкой просторной зеленой полян?, буквально ус?янной нарцисами. Кругомъ темныя дубовыя и сосновыя рощи, вверху скалистый зубъ Жаманской, внизу открывается домъ Риги, н?сколько шале, и уголокъ синяго далекаго озера и <лощины>18, съ изполосанной дорогами, изгородями и Роной долиной Вале. Н?сколько потоковъ шумятъ около домовъ. —

Намъ указали гостинницу: это скромный, еще необитаемый пансіонъ. Швейцарка съ зобомъ отнесла наши котомки въ дв? чистенькія комнатки, дала кисленькаго вина и накрыла чай на терас?. Мальчишки стр?ляли въ ц?ль изъ арбалета, странствующiй итальянецъ чинилъ посуду передъ однимъ изъ домиковъ. Здоровые швейцарцы, съ голыми по подъмышки грязными руками, укладывали вонючій сыръ, другая старая старушка съ зобомъ, сидя на бревн?, вязала чулокъ передъ домомъ, около котораго было два чахлыхъ кусточка розановъ, вотъ все, что мы вид?ли, пройдясь по деревн?. Уединенно, б?дно, скромно19 и надъ этимъ вс?мъ непоколебимая красота зеленыхъ л?систыхъ горъ, синей дали, съ клочкомъ блестящаго озера, и прозрачнаго неба, на которомъ б?лымъ облачкомъ стоялъ матовой молодой м?сяцъ.

Саша поб?галъ по деревн?, завелъ знакомство съ Итальянцомъ, узналъ, сколько у него д?тей и хорошо ли жить въ Милан?, придержалъ пальцомъ фонтанъ около дома и запы[ха]вшись вернулся на терасу. Мы напились чаю и разошлись въ свои комнатки. Я с?лъ было писать, но вспомнивъ о друзьяхъ, съ которыми разстался, мн? стало такъ грустно, что я бросилъ и изъ окна перел?зъ на терасу. – Все уже было черно кругомъ, м?сяцъ св?тилъ на просторную поляну, потоки, ненарушаемые дневнымъ шумомъ, равном?рно гуд?ли въ глуби оврага, б?лый запахъ нарцизовъ одур?вающе былъ разлитъ въ воздух?, сосны и скалы отчетливо рисовались на св?тломъ м?сячномъ горизонт?.

Хозяйка мн? сказала, что поля съ нарцизами скверные луга для скотины20 [1 неразобр.] переводятъ. Неужели такой законъ природы, что полезное противор?читъ прекрасному, цивилизація поэзіи? – пришло мн? въ голову. – Зач?мъ же эта путаница? Зач?мъ несогласуемыя противор?чія во вс?хъ стремленіяхъ челов?ка? – думалъ я, чувствуя въ тоже время какое то сладкое чувство красоты, наполнявшее мн? душу. И въ себ? я чувствовалъ противор?чіе. Впрочемъ вс? эти кажущіеся несогласуемыми стремленія жизнь какъ то странно по своему соединяетъ ихъ. И изъ всего этаго выходитъ что-то такое неконченное, не то дурное, не то хорошее, за которое челов?къ самъ не знаетъ благодарить или жаловаться. Видно покам?ста такъ надобно. —

Въ молодости я р?шалъ и выбиралъ между двумя противор?чіями; теперь я довольствуюсь гармоническимъ колебаніемъ21. Это единственное справедливое жизненное чувство. Красота природы всегда порождаетъ его во мн?, это чувство не то радости, не то грусти, не то надежды, не то отчаянія, не то боли, не то наслажденія22. И когда я дойду до этаго чувства, я останавливаюсь23. Я уже знаю его, не пытаюсь развязать узла, а довольствуюсь этимъ колебаніемъ.

Я опять перел?зъ въ окно и скоро спокойно заснулъ въ своей маленькой чистенькой комнатк?, въ которую до половины пола проникали лучи м?сяца.

16/28 Мая. Я проснулся въ 4. Въ окно уже видн?лся бл?дный св?тъ утра. Башмаки мои не были принесены, дверь заперта снаружи, я отворилъ окно, перел?зъ въ него на терасу.

Св?жій воздухъ охватилъ меня и дрожь проб?жала по т?лу. Потоки также какъ и вчера уединенно и равном?рно шум?ли внизу темнаго сырого оврага, надъ голубымъ озеромъ далеко тянулись туманныя б?лыя тучки, жаманской скалистой зубъ на верху съ сн?гомъ, прил?пившимся къ нему, отчетливо видн?лся на золотисто голубомъ горизонт?, разбросанные по горамъ шале казались ближе, на трав? и по дорог? серебрилась морозная роса. Гд? то недалеко ужъ звонили бубенчиками пасущіеся коровы. – Я постучался къ хозяйк?. Костлявая съ длинными руками д?вушка отворила мн? дверь, изъ которой пахнуло спаньемъ, и дала башмаки и платье. Я разбудилъ Сашу, онъ укусилъ себя за мизинецъ, чтобы совс?мъ проснуться, и черезъ ? часа мы были готовы, заплатили хозяйк? что то 4 франка за постели, чай и вино и пустились въ дорогу. – Широкая вытесанная дорога извиваясь шла въ гору. – Съ права и съ л?ва все глуше и мрачн?е становился еловый и сосновый л?съ. Кое гд? попадались какъ бы болотца съ бл?дной растительностью, отъ недавно стаявшаго сн?га, попадались изгороди, отд?лявшія одну горную пастьбу отъ другой, и небольшія полянки на полугорьяхъ, на которыхъ, позванивая подв?шанными подъ горло бубенчиками, паслись некрупныя, но сбитыя, красивыя швейцарскія коровы и граціозныя козочки. Даже повернувшись назадъ не было видно веселаго блестящаго озера, все было серьезно, уныло, но не мрачно и мягко.24 —

Съ полчаса отъ Avants мы подошли къ загородк? съ затворенными воротами. Опять большая поляна надъ оврагомъ и на полян? длинный шале, въ которомъ д?лаютъ сыръ, съ фонтаномъ и колодой. Проходя мимо шале, мы услыхали въ немъ звонки и топотъ копытъ поварачивающихся коровъ и голоса.

– Здраствуйте, кто тамъ? – спросилъ я, перегнувшись черезъ запоры въ темныя конюшни.

– Jae! – откликнулся оттуда заспанный грубый голосъ, – qui est l??25

– Иностранцы. Н?тъ ли молока? – спросили мы. —

Къ намъ вышелъ26 малый л?тъ 16-ти съ лилово желтыми засученными руками и ногами и такимъ же лицомъ съ тупымъ удивленнымъ выраженіемъ. Другой старый голосъ слышенъ былъ изъ конюшни; онъ на своемъ грубомъ patois27 сказалъ что-то малому. – Малый указалъ намъ на плоской чанъ съ молокомъ, положилъ въ него деревянное орудіе въ род? лопаты безъ ручки и сказавъ «voil?»,28 скрылся въ конюшн?. —

– Ну чт?, хотите? – сказалъ я Саш?, предлагая ему деревянное орудіе и указывая на желтоватое съ синимъ [молоко], все усыпанное сверху плавающимъ соромъ. —

Саша расхохотался только, мы напились воды и пошли дальше.

– И онъ думаетъ, что это пить можно. Хорошо угощеніе! – говорилъ Саша, подсм?иваясь надъ швейцарскимъ сырникомъ. —

У д?тей, как и у простолюдиновъ, есть одинаковое счастливое свойство насм?шливости надъ привычками и обычаями, которые не похожи на ихніе. Сколько разъ я видалъ, какъ наши солдаты помирали со см?ху надъ Французами, отъ того что они не понимали по русски, и надъ татарами, которые снимали башмаки, входя въ комнату. И Саша никакъ не могъ понять, что ему въ горной сырн? не подается молоко, какъ въ пансіон? Вотье, и помиралъ со см?ху надъ этимъ. – Больше уже до самой вершины Jaman29, мы не встр?чали жилищъ; только то надъ головами въ кустахъ, то внизу надъ самымъ оврагомъ слышали равном?рно[е] побрякиванье бубенчиковъ пасущагося стада. Разъ даже ц?лое стадо, въ глав? котораго б?жала веселинькая красная коровка съ маленькой головкой и на тоненькихъ прямыхъ ножкахъ, наткнулась на насъ. Саша посторонился съ уваженіемъ отъ коровъ, но поймалъ маленькую козочку за рога и съ хохотомъ любовался ворочаньемъ ея коротенькаго черненькаго хвостика. – Ну еще, вотъ такъ, ну еще, – приговаривалъ онъ. —

Правду мн? говорили, что ч?мъ выше идешь въ горы, т?мъ легче идти; мы шли ужъ съ часъ и оба не чувствовали ни тяжести м?шковъ, ни усталости. Хотя мы еще не вид?ли солнца, по оно черезъ насъ, зад?вая н?сколько утесовъ и сосенъ на горизонт?, бросало свои лучи на возвышенье напротивъ; потоки вс? слышны были внизу, около насъ только сочилась сн?говая вода, и на поворотахъ дороги мы снова стали вид?ть озеро и Вале на ужасной глубин? подъ нами. Низъ Савойскихъ горъ былъ совершенно синій как озеро, только темн?е его, верхъ, осв?щенный солнцемъ, совершенно б?ло-розовый. Сн?говыхъ30 горъ было больше, они казались выше и разнообразн?е. Паруса и лодки, какъ чуть зам?тныя точки, были видны на озер?.

Это было что-то красивое, даже необыкновенно красивое, но это не природа, а31 что то такое хорошее. Я не люблю этихъ, такъ называемыхъ, величественныхъ знаменитыхъ видовъ – они холодны какъ-то. – Саша кажется разд?лялъ мое мн?ніе. Даль этаго вида только интересовала его, но не нравилась очень. Черезъ посл?дній потокъ, который намъ надо было перейти, намъ пришлось снова спускаться на н?сколько сотъ шаговъ въ глубокой оврагъ на мостикъ. Этотъ видъ больше поразилъ насъ. —

Внизу – крутой шумный потокъ по камнямъ, черезъ который переброшенъ мостикъ изъ нетесанныхъ елей; съ нашей стороны между черными, все густ?ющими книзу елями, вьется внизъ каменистая дорога и по другой сторон?, по каменистому уступистому косогору поднимается вверхъ. – По крутому теченію все гуще и гуще ели; кое гд? повырваны и переброшены на камни красные стволы, и корни видн?ются на серебристой п?н?, и рядомъ съ п?ной симетрическая верхушка другой сосны, растущей въ обрыв?; и къ низу все гуще и гуще, круче и круче идетъ потокъ, перем?шиваясь съ темнозелеными верхушками и, наконецъ, на самомъ низу его закрываетъ отъ глазъ облако, кое гд? прорванное кажущимися совершенно черными в?твями сосенъ.

Перейдя мостикъ, Dent de Jaman32 казалась уже совершенно надъ нами, мы различали ея разс?лины и сн?гъ и кусты около нея; но идти еще было тяжело и далеко. Саша мой все старался идти прям?е, по діагоналямъ, заб?галъ впередъ и отдыхалъ, и отъ этаго уставалъ еще больше. Онъ уже отказывался идти, и мн? становилось тяжело; но зная по опыту, что надо не в?рить первому моменту усталости, я, ели-ели передвигая ногу за ногу, все шелъ впередъ по зигзагамъ дороги, которая поднималась по р?дкому бору.

Солнце33 еще не выбралось изъ за скалъ34. Везд? пусто, сыро, никого не видно и не слышно, съ об?ихъ сторонъ голые стволы деревъ и б?дная растительность. Ч?мъ выше мы поднимались, становилось грязн?е35 и грязн?е отъ таявшаго сн?га, ноги скользили и м?шокъ страшно тянулъ мн? спину, и я уже думалъ, что вовсе не такъ пріятно ходить п?шкомъ по Швейцаріи, какъ вс? говорятъ, когда вдругъ все перем?нилось. Выше меня послышались бубенчики [и] сильный, св?жій мужской голосъ, который п?лъ эту в?чную швейцарскую п?сню съ гортанными переливами; пройдя маленькой зигзагъ, мы очутились на маленькой сырой полянк?, съ которой открылся еще шире, дальше и блестящ?е видъ на озеро; солнце большей половиной выкатилось изъ за скалы и осл?пительно заблест?ло по голымъ краснымъ стволамъ сосенъ и по сырой трав? поляны. —

Взглянувъ вверхъ, надъ самой головой, я увидалъ черную навьюченную лошадку, которая, опустивъ голову внизъ, какъ бы обнюхивая дорогу, по самой окраин? спускалась внизъ, осторожно поджимая заднія ноги. Сзади скорыми шагами съ палкой въ рук? шелъ Швейцарецъ, молодой красивый малый въ соломенной шляп?. Увидавъ насъ, онъ пересталъ п?ть и только весело покрикивалъ на лошадку. – Bonjour, monsieur, – сказалъ онъ весело, заигрывающе ударяя на посл?днемъ слог?, когда мы сошлись съ нимъ. – Bonjour, далеко ли до Ali?res? – Два маленькихъ часика, – отв?чалъ онъ, и – хупъ, хупъ, – закричалъ онъ и взялся за хвостъ лошади, которая приложивъ уши, съ какимъ то шутовски веселымъ выраженіемъ, побрякивая бубенчиками, быстро спускалась по самому краю дороги. Пока мы входили, до самаго верха горы, мы все вид?ли внизу себя подъ ногами, то тамъ, то сямъ по извилинамъ дороги черную лошадку съ вьюкомъ и слышали п?сню Швейцарца. —

Странная вещь – изъ духа ли противор?чія, или36 вкусы мои противуположны вкусамъ большинства, но въ жизни моей ни одна знаменито прекрасная вещь мн? не нравилась. Я остался совершенно холоденъ къ виду этой холодной дали съ Жаманской горы; мн? даже и въ голову не пришло остановиться на минуту полюбоваться.37 Я люблю природу, когда она со вс?хъ сторонъ окружаетъ меня и потомъ развивается безконечно въ даль, но когда я нахожусь въ ней. Я люблю, когда со вс?хъ сторонъ окружаетъ меня жаркой воздухъ, и этотъ же воздухъ клубясь уходитъ въ безконечную даль, когда эти самые сочные листья травы, которые я раздавилъ сидя на нихъ, д?лаютъ зелень безконечныхъ луговъ, когда т? самыя листья, которыя, шевелясь отъ в?тра, двигаютъ т?нь по моему лицу, составляютъ линію далекаго л?са, когда тотъ самый воздухъ, которымъ вы дышете, д?лаетъ глубокую голубизну безконечнаго неба; когда вы не одни ликуете и радуетесь природой; когда около васъ жужжатъ и вьются миріады нас?комыхъ, сц?пившись ползутъ коровки, везд? кругомъ заливаются птицы. А это – голая холодная пустынная сырая площадка, и гд? то тамъ красивое что-то, подернутое дымкой дали. Но это что то такъ далеко, что я не чувствую главнаго наслажденія природы, не чувствую себя частью этаго всего безконечнаго и прекраснаго ц?лаго. Мн? д?ла н?тъ до этой дали. – Жаманской видъ для Англичанъ. Имъ должно быть пріятно сказать, что они вид?ли съ Жаманъ озеро и Вале и т. д.

Кром? того на гор? недавно стаялъ сн?гъ, было сыро, я усталъ поднимаясь, хот?лъ пить, а тутъ воды нигд? не было. Два шале, которые мы нашли38 тутъ почти на самой вершин?, были пустые. Саша поб?жалъ было къ сн?гу, котораго за хребтомъ горы было много, но сн?гъ былъ грязенъ. Видъ по ту сторону Жамана несравненно гармоничн?е: это до самаго горизонта глубокое съуживающееся мрачное, поросшее хвойнымъ л?сомъ ущелье. Въ отверстіе ущелья выставляется другой хребетъ горъ, того же строгаго и величественнаго характера; въ глуби и на полускатахъ ущелій видн?лись дымки, которые одни оживляли картину; домовъ и шале нигд? не было видно. На вершинахъ почти везд? клочьями лежалъ сн?гъ. Спускъ по ту сторону [шелъ] по маленькой едва проторенной каменистой тропинк?. Тропинка эта такъ мала, что мы даже сомн?вались, на настоящей ли мы дорог?.

Первый дымъ, который нами былъ вид?нъ, и гд? над?ялись спросить о дорог?, остался въ прав?. Около часу мы все круто спускались, никого не встр?чая, и ч?мъ дальше мы шли, т?мъ дорога становилась хуже. Видно было, что вблизи выше рубили л?съ, и на самой дорог? попадались иногда сложенныя сажени, а иногда просто сброшенныя сверху деревья, заграждавшія дорогу.

Я сомн?вался, не сбился ли я, и признаюсь, серьезно безпокоился, но Саша, которому я сообщилъ свои опасенія, помиралъ со см?ху отъ мысли, что мы заблудились. Я тоже см?ялся и не отъ того, чтобы мн? см?шно было, но отъ того, что мы спускаясь устали еще больше, ч?мъ поднимаясь, насъ распарило, и какъ это часто бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, на Сашу нашелъ см?хунъ и сообщился мн? отчасти.

Скажу я: «Фу, въ какую мы трущобу зашли»; и Саша спотыкался и падалъ отъ см?ха и только повторялъ; «въ трущобы зашли»; и мн? почему-то это становилось ужасно см?шно.

– А вонъ слышите, рубятъ дрова, – сказалъ я, – надо будетъ спросить у этаго господина.

– Я вижу и господина, – сказалъ Саша, помирая со см?ху, и путаясь ногами, поб?жалъ впередъ къ господину. —

Это былъ высокой, худой, рябой мущина, ужасно грязно од?тый и изнуренный, что весьма часто встр?чается въ Швейцаріи. Онъ, засучивъ рукава надъ своими худыми жилистыми руками, рубилъ дрова около дороги. На вс? вопросы Саши по французски, какъ пройти въ Альеръ? далеко-ли? онъ отв?чалъ такимъ непонятнымъ фляфляваніемъ, какъ будто у него былъ полонъ ротъ каши, и съ такимъ дикимъ испуганными выраженіемъ смотр?лъ на мальчика, что Саша началъ пятиться отъ него. Предполагая, что онъ изъ н?мецкой Швейцаріи и говоритъ на своемъ patois,39 я спросилъ его пон?мецки; но кром? какихъ то непонятныхъ слюнявыхъ звуковъ и т?хъ же растерянныхъ взглядовъ, я ничего не могъ отъ него добиться. Не итальянецъ ли онъ? Саша спросилъ его поитальянски. Онъ только пожалъ плечами и сд?лалъ такую комическую рожу, что Саша лопнулъ, расхохотался и поб?жалъ прочь. Я не могъ удержаться и сд?лалъ тоже. – Я нигд? не встр?чалъ такой уродливой идіотической старости рабочаго класа, какъ въ Швейцарiи. —

Пройдя н?сколько шаговъ, мы встр?тили другихъ дровос?ковъ ниже дороги, Саша сб?галъ къ нимъ и эти поняли его и сказали, что мы идемъ хорошо и черезъ маленькой полчаса будемъ въ Альер?. Д?йствительно, скоро уже дорога пошла ровно вдоль потока, между обсаженными40 каменными изгородями; стали попадаться стада, разсыпанныя но полугорамъ, осв?щеннымъ солнцемъ, и скоро около самой деревни мы нашли фонтанъ, котораго намъ такъ хот?лось.

Ali?res – въ томъ же род?, какъ и Avants, – десятка полтора хорошенькихъ домиковъ на довольно далекое разстояніе другъ отъ друга, разсыпанныхъ по зеленой долин?. Тотъ же оврагъ внизу, т? же потоки, т?же душистые нарцисы въ лугахъ, только больше коровъ и скотины видн?ется въ лугахъ и на полянахъ л?совъ. Съ права и съ л?ва, неумолкаемо слышались41 эти бубенчики, которыя такъ идутъ какъ-то къ утреннимъ косымъ лучамъ солнца, къ росистой зелени и къ запаху цв?товъ, росы и стада.

Саша съ одной стороны вб?жалъ въ большой домъ, мимо котораго мы проходили, чтобы узнать, не это ли гостинница, а я съ другой ужъ нашелъ выв?ску, изображающую м?дв?дя съ надписью кругомъ:42 H?tel de L’ours, ? la confiance.43 Служанка, къ которой мы обратились по французски, пожала плечами, въ знакъ сожал?нія, что не понимаетъ, что, разум?ется, насъ очень обрадовало, давъ возможность показать свои знанія пон?мецки.

Это былъ уже кантонъ Фрибурга.

Насъ провели въ залу съ голыми столами и лавками и дали славнаго св?жаго хл?ба и молока. Кофей, который мы заказали, мы слышали какъ жарился и терся. Но мы рады были отдохнуть, и на насъ снова нашелъ см?хунъ, всл?дствіи наслажденія отдыха, хотя и подъ предлогомъ надписей на чашкахъ и тарелкахъ, которыя намъ подали. На моей чашке было написано просто: par l’amiti?44 въ лавровомъ в?нк?, но у Саш? надпись была45 длинн?е: mon coeur est tout attrist?, – je pleure en r?alit?. 46 Но лучше всего была тарелка съ синими разводами, съ изображеніемъ якоря и съ н?мецкой надписью внизу: Komm her und k?sse mich.47 – Видимо зд?сь уже и въ людяхъ и въ предметахъ боролись н?мецкой и французской элементы. Однако кофей былъ недуренъ, дешевъ чрезвычайно и поданъ скоро, такъ что еще не было жарко, когда мы пустились въ путь дальше до Montbovon,48 гд? мы нам?ревались дневать и об?дать.

49 Дорога шла извиваясь между лугами и л?сами, то въ гору, то подъ гору. Подъ самымъ Альеромъ мы нагнали женщину уже л?тъ за 40, которая несла за спиной пустую корзинку. Она шла ровнымъ50 охотничьимъ шагомъ, мы шли скор?е, и, признаюсь, [я] не безъ гордости подумалъ, какъ я легко обгонялъ горную женщину, и что она глядя на насъ подумаетъ, можетъ быть: молодцы, хорошо идутъ. – Услыхавъ за собой наши шаги, она посторанилась и произнесла этотъ п?вучій: Bonjour, monsieur, къ которому такъ привыкаешь на Леман?. Слово за слово, мы разговорились, кто, куда и откуда? и, признаюсь, мн? стыдно стало, когда я узналъ, что она, которую я хот?лъ удивить, нынче вышла изъ Монтрё и, пройдя въ одно утро тоже самое, что мы въ два дня, была впереди насъ. Мало этаго, она51 прибавила такъ, къ слову, что вотъ сейчасъ зд?сь наложитъ 36 фунтовъ холстины въ корзину и вернется нынче же въ Монтрё. —

Мы съ Сашей только переглянулись. Вотъ такъ молодецъ баба! Когда она, пожелавъ намъ счастливаго пути, повернула въ сторону, я внимательно осмотр?лъ ея фигуру. Ничего особеннаго, тотъ обыкновенный типъ рабочихъ женщинъ, которыхъ съ шляпами въ вид? бутылокъ встр?чаешь въ виноградникахъ52 C?te и у большей части которыхъ виситъ зобъ подъ подбородкомъ, плоская спина и грудь, костлявыя длинныя руки, вывернутыя ноги и кислая сморщенная улыбка. – На половин? дороги встр?тили мы съ удовольствіемъ такого же туриста какъ мы, только гораздо мен?е навьюченнаго: у него была крошечная сумочка, а я тащилъ на себ?, я думаю, больше пуда и теперь, пройдя по горамъ около 20 верстъ, начиналъ серьезно уставать. Притомъ дорога однообразно идетъ по еловому л?су; кое гд? ручьи, потоки или полянка съ шале и фонтаномъ; но за то безпрестанныя встр?чи: то дальніе н?мцы швейцарцы съ большими палками и фарфоровыми трубочками, то изъ подъ горы с?дой старикъ тянетъ корову за рога, а за нимъ идетъ хорошенькая румяная швейцарочка съ длинной хворостиной и, потупивъ глазки, здоровается съ иностранцами, то два мальчика, въ вздернутыхъ на бокъ на одной помоч? штанишкахъ, впередъ себя гонятъ куда то козъ и безпрестанно заб?гаютъ въ л?съ, выгоняя оттуда свое непослушное стадо, то дв? уродливыя старухи, вытаскиваютъ за хвостъ красную свинью изъ оврага. Эту посл?днюю встр?чу мы сд?лали подъ самой деревней. Свинья пронзительно визжала, одна баба тащила ее за хвостъ, другая худая, костлявая, съ зобомъ и съ какимъ то страннымъ тикомъ во рту, дававшимъ ей ужасно злобный видъ, колотила ее палкой. —

Саш?53 моему такъ см?шно показалось это зр?лище, что насилу я могъ удержать его, чтобы онъ не прыснулъ прямо въ носъ уродливой баб?, съ которой мы столкнулись носъ съ носомъ на дорог?. За то уже посл? онъ далъ себ? волю, хрип?лъ, пыхт?лъ, фыркалъ, и см?хунъ продолжался до самой гостинницы.

54 Montbovon живописно открылся намъ подъ горой, на довольно большой р?чк?, съ большимъ городскаго фасада домомъ гостинницы, католической церковью и большой дорогой шоссе, которую я, признаюсь, увидалъ не безъ удовольствія, посл? дороги, по которой мы шли нын?шнее утро. —

Не дошли мы до гостинницы, какъ особенности католическаго края тотчасъ же выказались: грязные оборванные д?ти, большой крестъ на перекрестк? передъ деревней, надписи на домахъ, уродливо вымазанная статуетка мадоны надъ колодцемъ, и одинъ опухлый старикъ и мальчикъ въ аглицкой бол?зни попросили у меня милостыню. Гостинница была чистая просторная, на большую ногу и совершенно пустая; намъ служили отлично. Бывшая хорошенькая горничная изъ Берна, принарядившись и напомадившись для нашего прі?зда, усиливалась говорить съ нами по французски и безъ надобности заб?гала въ нашу комнату. – Желательно бы было, чтобы къ намъ не переходилъ въ Россію обычай им?ть женскую прислугу въ гостинницахъ. Я не гадливъ, но мн? лучше ?сть с тарелки, которую можетъ быть облизалъ половой, ч?мъ съ тарелки, которую подаетъ помаженная пл?шивящая горничная, съ впалыми глазами и масляными мягкими пальцами. – Госпожу эту звали Элиза, но Саша, смотр?вши на картинки въ зал?, изображавшіе исторію Женевьевы, брошенной въ л?съ и вскормленной ланью, назвалъ ее Женевьевкой, потомъ Женев?сткой, потомъ Женеверткой, и слово Женевертка, заставляло его см?яться до упаду. Кром? того съ этаго дня Женевертка стала для насъ словомъ означающимъ вообще трактирную служанку.55

Я закрылъ ставни и легъ спать до об?да, Саша пошелъ удить рыбу на р?чку. Проснувшись я порадовался по карт?, какъ далеко мы отошли отъ Монтрё, и мн? пришла мысль, что, такъ какъ мы стоимъ на дорог?, ведущей изъ Фрибурга въ Интерлакенъ, идти лучше любоваться горной природой въ Оберландъ, ч?мъ по пыльному шоссе идти въ Фрибургъ, гд? я могъ слушать знаменитый органъ на возвратномъ пути. Передъ выступленіемъ я прошелся по деревн?. Дома большей частью были большіе, красивые, въ каждомъ жило по н?скольку семействъ; но одежда и видъ народа ужасно б?дны. На н?сколькихъ домахъ я прочелъ56 надписи въ род? сл?дующей: Cette maison a ?t? batie par un tel, mais ce n’est rien en comparaison de celle que nous r?serve le Seigneur. Oh mortel! mon ombre passe avec vitesse et ma fin approche avec rapidit?!57 и еще разъ Oh mortel.58 Что за нел?пое соединеніе нев?жественной гордости, христіанства, мистицизма и59 тщеславной напыщенной болтовни.

.............................................................................................................................................

Саша ничего не поймалъ, проэктъ мой ему очень понравился, и въ 5-мъ часу мы пустились въ путь совс?мъ въ противуположную сторону отъ той, въ которую думали идти.

Дорога до Chateau d’Оех,60 гд? мы хот?ли ночевать, идетъ, р?дко гд? поднимаясь и опускаясь, по берегу большаго быстраго потока.61 Потокъ этотъ называется Sarine. Не смотря на то, что онъ далеко не былъ въ полномъ разлив?, шумъ его былъ слышенъ за версту, и по немъ въ многихъ м?стахъ плыли и въ другихъ, зац?пившись за камни, стояли еловыя бревна, которыя такимъ образомъ перевозятъ съ м?ста на м?сто. Иногда черезъ м?сяцъ хозяева л?са дожидаясь воды приходятъ къ плотинамъ и находятъ свой л?съ, который они узнаютъ по клеймамъ. – По ровному гладкому шоссе намъ казалось такъ легко идти посл? прежней дороги, что мы прошли часъ и почти не устали, только м?шки тянули намъ плечи. —

Мы пріостановились на мосту, положивъ м?шки на перила, чтобы они [не] тянули намъ спины, и долго любовались Сариной, которая въ этомъ м?ст? черезъ большіе нагроможденные другъ на друга камни довольно крутымъ уступомъ спускается внизъ. Саша очень любитъ всякую воду, даже не можетъ пропустить ни одного жолобка съ водой, чтобъ не заткнуть его рукой, и лужицы, чтобъ не поболтать въ ней концомъ палки, поэтому водопады приводятъ его въ восхищеніе; но для меня водопадъ, слишкомъ далекой и неокруженной зеленью, такое же холодное зр?лище, какъ декорація или знаменитые виды съ высокихъ горъ. Этотъ водопадъ однако шум?лъ въ прелестной рамк?. Съ об?ихъ сторонъ кривые, разной величины, темные сосны, и между ними эта стремительно движущаяся и однообразно возобновляющаяся б?лая п?на, и широкія серебристыя струи, и неподвижные, безпрерывно одинаково обливаемые то съ верху то съ боковъ б?лые камни, бревна елей, живописно, всегда живописно столкнувшихся и зац?пившихся, и этотъ одур?вающiй шумъ; такъ что вы не знаете, чт? вода и чт? камни.

Этотъ водопадъ былъ прекрасенъ. За шумомъ воды, мы и не слыхали какъ насъ нагнала шагомъ ?хавшая на одной вороной лошади н?мецкая открытая бричка съ мучными м?шками. На бричк? спереди сидел красивый малой и сзади старушка. —

– Попросите къ нимъ м?шки положить, – сказалъ Саша.

– Разв? вы устали?

Но Саша уже такимъ заискивающимъ тономъ сказалъ: bonjour Madame, и такъ выразительно погляд?лъ на старушку, что она посторонилась и показала ему подл? себя м?сто: «Садитесь коли вы устали», – сказала она. Саша тотчасъ же вскочилъ къ ней рядомъ, я тоже положилъ свой м?шокъ и предложилъ Швейцарцу выпить вм?ст? бутылку вина въ первомъ трактир?.

– Oh, ce n’est pas ?a,62 – сказалъ покрасн?въ миловидный румяный швейцарецъ; venez aussi,63 – прибавилъ онъ, давая мн? м?сто, – мы рысью по?демъ. – Но я отказался, сказавъ, что догоню ихъ. И мой Саша съ новыми знакомцами, что-то руками разсуждая съ старушкой, затрясся отъ меня рысью впередъ по дорог?. —

Я ихъ догналъ у харчевни, подл? которой молодой мельникъ остановилъ свою лошадь. Онъ уже заказалъ себ? пива, но я попросилъ его выпить вина со мною. Мельникъ принадлежалъ къ тому милому и поэтическому64 красивому типу швейцарцевъ, который довольно часто встр?чается въ кантонахъ Vaud, Женевы, Нёшателя и Фрибурга. Громадно широкія плечи и грудь, чрезвычайно развитыя мышцы ногъ и рукъ, небольшая б?локурая голова, румянецъ во всю щоку и благодушная, кроткая, немного глуповатая улыбка. Отъ трактира, по настоятельному приглашенію, я с?лъ съ нимъ рядомъ на тел?гу, и мы разговорились. Онъ сирота, мельникъ, получаетъ 4 франка ц?лковый65 въ нед?лю, но служитъ потому, что не записался въ граждане, и вовсе не находитъ это записыванье нужнымъ.

– А что, вы не женаты? – спросилъ я.

– Молодъ еще, – отв?чалъ [онъ].

– Чтоже, веселитесь такъ съ молодыми д?вками?

Онъ покрасн?лъ и оглянулся на старушку, которая сид?ла сзади. – Oh non! – сказалъ [онъ]. Я не подхожу къ д?вкамъ. ?a me g?ne,66 – прибавилъ [онъ], съ недоум?ніемъ пожимая плечами. – Отъ этаго онъ такъ и здоровъ, – подхватила старуха. —

– Что, вы его мать? – спросилъ я у нее. —

– Н?тъ, онъ такъ меня довозитъ; я изъ Россиньера, вотъ эта деревня на гор?, тамъ и большой пансіонъ есть, много иностранцовъ прі?зжаютъ.

– А о чемъ вы говорили съ молодымъ челов?комъ? – спросилъ я ее.

– O! онъ меня забавлялъ, – отв?чала старуха, – разсказывалъ, что онъ былъ въ 14-ти государствахъ и 8 языковъ знаетъ. – Я оглянулся на Сашу, онъ отворачивался, и уши его были красны.

Мельникъ немного не довезъ насъ до нашего ночлега, повернулъ на свою мельницу. Подходя къ Chateau d’Oex67, мы встр?чали на каждомъ шагу пьяныхъ солдатъ, которые буйными развратными толпами шли по дорог?, и около самой деревни насъ догналъ дилижансъ, т. е. колясочка на одной лошади, въ которой ?халъ одинъ пассажиръ, и въ синихъ68 мундирныхъ фракахъ съ красными обшлагами, почтовый лакей и кучеръ. Мы р?шили ?хать нынче ночью дальше, кучеръ [сказалъ], что перем?нитъ лошадей и подождетъ насъ въ деревн?.

Деревня большая, богатая, съ высокими домами и такими же надписями, какъ въ Montbovon,69 съ лавками и замкомъ на возвышеніи. На площади, передъ большимъ домомъ, на которомъ было написано: H?tel de ville70 и изъ котораго раздавались отвратительные фальшивые звуки роговой военной музыки, были толпы военныхъ – вс? пьяные, развращенные и грубые. Нигд? какъ въ Швейцаріи не зам?тно такъ р?зко пагубное вліяніе мундира. Д?йствительно, вся военная обстановка какъ будто выдумана для того, чтобы изъ разумнаго и добраго созданія – челов?ка сд?лать безсмысленнаго злаго зв?ря. Утромъ вы видите швейцарца въ своемъ коричневомъ фрак? и соломенной шляп? на виноградник?, на дорог? съ ношей или на озер? въ лодк?; онъ добрадушенъ, учтивъ, какъ то протестантски искренне кротокъ. Онъ съ радушіемъ здоровается съ вами, готовъ услужить, лицо выражаетъ умъ и доброту. Въ полдень вы встр?чаете того же челов?ка, который съ товарищами возвращается изъ военнаго сбора. Онъ нав?рно пьянъ (ежели даже не пьянъ, то притворяется пьянымъ): я въ три м?сяца, каждый день видавъ много швейцарцовъ въ мундирахъ, никогда не видалъ трезвыхъ. Онъ пьянъ, онъ грубъ, лицо его выражаетъ какую-то безсмысленную гордость или скор?е наглость. Онъ хочетъ казаться молодцомъ, раскачивается, махаетъ руками, и все это выходитъ неловко, уродливо. Онъ кричитъ пьянымъ голосомъ какую-нибудь пахабную п?сню и готовъ оскорбить встр?тившуюся женщину или сбить съ ногъ ребенка. А все это только отъ того, что на него над?ли пеструю куртку, шапку и бьютъ въ барабанъ впереди.

................................................................................................................................................

Я не безъ страха прошелъ черезъ эту толпу съ Сашей до дилижанса, онъ с?лъ впереди, я с?лъ съ бариномъ, и мы по?хали. Какой то мертвецки пьяный солдатъ непременно хот?лъ ?хать съ нами и отвратительно ругался, ужасная музыка не переставая играла какой то маршъ, до того невыносимо фальшиво, что буквально больно ушамъ было. Со вс?хъ сторонъ развращенные пьяные грязные нищіе.

За то съ какимъ наслажденіемъ, когда мы вы?хали изъ городу, я увидалъ при ясномъ закат? прелестную Занскую долину, по которой мы ?хали, съ в?чными звучащими живописными стадами коровъ и козъ. Господинъ, съ которымъ я сид?лъ, былъ од?тъ, какъ од?ваются магазинщики въ Париж?, им?лъ новенькое чистенькое porte-manteau,71 пледъ и зонтикъ. На носу у него были золотые очки, на пальце перстень, черные волоса старательно причесаны, борода гладко выбрита, въ лиц? непріятное напущенное чопорное спокойствіе, которое сохранялось только на то время, какъ онъ молчалъ. Говорилъ онъ по французски съ Женевскимъ акцентомъ, видимо подд?лываясь подъ французской. Мн? казалось, что это Женевской или Водской bourgeois. Это72 безжизненная, притворная, нел?по подражающая французамъ, презирающая рабочій класъ швейцарцевъ и отвратительно корыстно мелочная порода людей. Посл? его презрительной манеры говорить съ нашимъ молодымъ кучеромъ, который все заговаривалъ съ нами, и условій, которыя онъ мн? предложилъ для по?здки въ наемной карет? вм?ст? въ Интерлакенъ, я уже не сомн?вался. Онъ расчелъ какъ то такъ, что мы съ Сашей, у которыхъ вовсе не было клади, платили за карету, чуть не втрое противъ его, у котораго съ собой было 3 тяжелыхъ чемодана. И онъ настойчиво ув?рялъ, что это стоило бы мн? гораздо дешевле, ч?мъ въ дилижанс?. —

Мало того, онъ еще разсердился на меня за то, что я отказался, и когда мы прі?хали, онъ какъ то озлобленно сказалъ кондуктору, что онъ пойдетъ брать себ? м?сто въ дилижанс?, une fois que Monsieur (это я) ne veut pas aller,73 – и сердито махнулъ на меня рукой такъ энергически, что мн? безъ шутокъ показалось, что я виноватъ передъ нимъ. – Мн? сов?стно уже было съ нимъ встр?титься и я подождалъ его, чтобы пойти брать м?сто въ «Post-bureau».74

Я подошелъ къ затворенной двери, на которой была надпись. Около двери сидело 3 человека, которые даже не посмотрели на меня. Я отворилъ дверь въ Постъ-бюро. Эта была грязная низкая комната, съ грязной кроватью, съ кадушками и развешанными платьями. – Я вышелъ назадъ и спросилъ у сидевшихъ у дверей, это ли Постъ-бюро. – Это, – сказалъ мн? одинъ изъ сид?вшихъ грубымъ голосомъ, – идите туда, что ходите? – Я вошелъ. Д?йствительно, въ крайнемъ углу стояла конторка и лежали бумаги. Никого, кром? бол?зненной женщины съ груднымъ ребенкомъ, не было въ почти уже темной комнат?. Черезъ минуту тотъ самый челов?къ въ сертук?, который вел?лъ мн? войти, размахивая руками и всей спиной, съ фуражкой на бекрень, вошелъ въ комнату. Я поздоровался съ нимъ, онъ захлопнулъ дверь и не взглянулъ на меня; сначала я думалъ, что онъ чужой и ч?мъ нибудь очень занятой или огорченный челов?къ, но всмотр?вшись ближе, и особенно, когда онъ прошелъ за конторку, я уб?дился, что вс? его движенія, физіономія, походка, все это было сд?лано для оскорбленія меня или для внушенія мн? уваженія. Онъ былъ высокъ рост[омъ], широкъ въ плечахъ, но худощавъ; длинноногъ, б?локуръ и рябъ. На немъ былъ сертукъ, широкія штаны и фуражка. Вообще вся рожа его была отвратительна или такъ показалась мн?.

Я самымъ учтивымъ манеромъ спросилъ его о м?стахъ. – Какъ будто бы это я во сн? вид?лъ, что я говорю, – никакого вниманія. Я сталъ вспоминать, не оскорбилъ ли я его ч?мъ нибудь входя, не полагаетъ ли онъ почему нибудь, что я хочу гордиться. Я снялъ шляпу и въ коротенькую фразу, которой я спрашивалъ его, сколько верстъ до Туна, я 3 раза пом?стилъ Monsieur – это тоже не под?йствовало. Я подалъ ему деньги, онъ писалъ что-то и молча оттолкнулъ мою руку. – Я начиналъ сердиться, и пускай меня обвиняютъ варваромъ, но у меня руки такъ и чесались, чтобы сгресть его за шиворотъ и разбить въ кровь его рябую фигуру. По счастью для меня, онъ скоро бросилъ мн? на столъ два билета, также швырнулъ сдачу, что ежели бы я не удержалъ, она бы скатилась на полъ, и онъ бы в?рно не поднялъ. Потомъ размахивая также спиной и руками и еще какъ то сардонически чуть зам?тно улыбаясь, онъ вышелъ на улицу. —

Н?тъ, подобной безчелов?чной грубости, я не только никогда не видалъ въ Россіи между колодниками, но я представить себ? не могъ ничего подобнаго. —

Когда я вернулся домой и не выдержалъ, сталъ жаловаться кучеру, который принесъ мн? наверхъ мои вещи. Онъ пожалъ плечами, улыбнулся (онъ былъ молодой веселый малый и въ наступающую минуту ожидалъ на водку). – Vous dites que c’est le buraliste qui est comme ?a?75 – Да. – Que voulez vous, Monsieur – ils sont republicains, ils sont tous76 comme-?a. Et puis il est buraliste, il est fier de ?a.77

Я ложась спать все не могъ забыть бюралиста и твердилъ про него. – А Саша хохоталъ. – Такъ задалъ вамъ страху бюралистъ? – все спрашивалъ онъ. – А Женевертка вычиститъ намъ башмаки завтра? – И онъ заливался хохотомъ. Кончилось т?мъ, что и я расхохотался и, перебирая весь день, заснулъ все таки съ веселыми мыслями.

Комментарии В. Ф. Саводника
ОТРЫВОК ДНЕВНИКА 1857 ГОДА.
В начале апреля 1857 года, после полуторамесячного пребывания в Париже, Толстой переехал в Швейцарию. Проведя две недели в Женеве, где в это время проживала его тетка, гр. А. А. Толстая, он поселился в Кларане, на северо-восточном берегу Женевского озера, в пансионе Кетерера, где жила в то время знакомая ему чета Пущиных: старик-декабрист Михаил Иванович Пущин и его супруга Марья Яковлевна. В ближайших окрестностях Кларана проживало еще несколько русских семейств, с которыми у Льва Николаевича завязались дружеские отношения (кн. Мещерские, Галаховы, Поливановы, Е. Н. Карамзина, М. А. Рябинин и др.). Живя в Кларане, Толстой работал над задуманными уже ранее литературными произведениями («Альберт», «Казаки»); вместе с тем он охотно совершал более или менее продолжительные прогулки по окрестностям, большей частью в компании с кем-либо из своих русских знакомых. 15/27 мая Пущины уехали из Кларана; собрались уезжать также и Мещерские; таким образом расстроился тот дружеский кружок, среди которого Толстой привык проводить свое время. Это обстоятельство, повидимому, побудило его предпринять более продолжительное путешествие в глубь Швейцарии, с целью лучшего ознакомления с краем и его населением. В качестве спутника Лев Николаевич взял с собою одиннадцати-летнего мальчика Сашу, из одного знакомого русского семейства (о нем см. примечание ниже), и вместе со своим молодым товарищем пустился налегке в путь, с дорожным ранцем за спиною, не имея, повидимому, вполне установленного плана и маршрута. Первоначально Толстой направлялся на Фрейбург, отчасти с целью послушать в местном соборе знаменитый церковный орган; но затем его соблазнила мысль посетить Бернский Оберланд, и он свернул в сторону Интерлакена. Все путешествие заняло полторы недели, с 27 мая по 6 июня (нов. ст.) и охватило довольно значительный круг местностей (Шато д’Ё, Интерлакен, Шейдек, Тун, Берн, Фрейбург). Часть пути, особенно в начале путешествия, была пройдена пешком, но затем, утомившись, путешественники пользовались, большею частью, экипажами, дилижансами или даже лодками (по озерам).

Во все время этого странствования, Толстой по обыкновению вел свой Дневник, в который он вкратце заносил свои путевые впечатления; но, очевидно, этих впечатлений накопилось так много, что он уже не захотел довольствоваться этими беглыми записями и решил изложить их в более пространной и литературно обработанной форме. Эта мысль явилась у него еще во время путешествия: 2 июня, будучи в Гриндельвальде, он заносит в своем Дневнике: «писал путешествие»; затем 7 июня, уже после возвращения в Кларан, он записывает: «утром писал славно дневник путешествия»; 9 июня: «после обеда писал дневник путешествия; написал много, листочков 9, но не кончил»; 10 июня: «написал листа 4 или больше Путевых Записок». На этом, однако, останавливаются записи Дневника, касающиеся работы над путевыми впечатлениями, вынесенными Толстым из его 10-дневного странствования. Очевидно, Толстой скоро охладел к этой работе, занятый другими художественными замыслами, и уже никогда более не возвращался к ней, оставив ее в том неотделанном и незаконченном виде, в котором он ее набросал в несколько приемов, под свежим впечатлением своих дорожных переживаний.

Путевые записки Толстого, которые он сам озаглавил в рукописи: «Отрывок дневника 1857 года», действительно, представляют собой расширенную, дополненную и литературно обработанную редакцию записей его обычного Дневника и обнимают два первые дня его пешеходного странствования, 15/27 и 16/28 мая. Для сравнения с первоначальным наброском и для выяснения той литературной обработки, которой Толстой подверг материал своих путевых впечатлений, мы считаем необходимым привести полностью отрывок из Дневника Толстого, содержащий изложение событий и впечатлений этих двух дней.

«15—27 мая. Встал в 8. Укладка. Приехали Галах[овы], Карамз[ина] и К. Проводил милейших П[ущиных]. Я их душевно люблю. М[арья] Я[ковлевна] готовность любви бесконечная. Пошел к Галах[овым] обедать, неловко и скучно было. Взял маленького Сашу и пошел до Avants. Славные места. Написал листок Поврежденного.

16—28. Встал в 4. Пошли через Jaman, приятная прогулка. Но маленькой надоедает мне. Пришли в Ali?res, мило-уютно. Chalet дикой. – Montbovon, смущала меня женехвестка. Католическая поэзия! Разложил книги, не писал. Грудь болит. Пошел до Chateau d’Oex, мельник целомудренный довез. Поток с камнями: не знаешь, где вода, где камни. Поехал до Gessenay. Черный сердящийся господин. Бюралист непомерной грубости».

«Отрывок дневника 1857 года» печатается впервые в настоящем издании, по собственноручной рукописи Толстого, написанной на 22 отдельных листках почтовой бумаги, белой и голубоватой, вероятно, заграничного производства, не имеющей ни водяных знаков, ни каких-либо других отличительных признаков; листки перенумерованы самим автором. Рукопись черновая, со многими помарками и вставками отдельных слов и целых фраз, вписанных между строк и сбоку на небольших оставленных полях; несмотря на эти вставки и исправления, рукопись написана довольно разборчиво и читается без особых затруднений; хранится в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина. (Папка XVI 11.)

В виду того что некоторые упоминания и намеки, встречающиеся в тексте печатаемого отрывка, могут оказаться недостаточно понятными для читателей, мы сочли необходимым дать к ним несколько пояснительных примечаний.

Стр. 192, строка 3 св.

«Соотечественники и сожители» в Кларанском пансионе Кетерера – это супруги Пущины; старик-декабрист Михаил Иванович (1800—1869) и Марья Яковлевна, урожденная Подкользина. М. И. Пущин был братом известного декабриста Ивана Ивановича Пущина, лицейского товарища и друга Пушкина. Будучи капитаном лейб-гвардии Саперного батальона, он был привлечен к дознанию по делу 14 декабря и по постановлению Следственной Комиссии лишен дворянства, чинов и орденов, разжалован в рядовые и послан в один из сибирских полков; однако вскоре он был переведен на службу на Кавказ, где ему удалось во время Турецкой кампании 1828—29 гг. выдвинуться, благодаря своей храбрости и военным познаниям. Тяжело раненый при штурме Ахалцыка, он был в ноябре 1828 года произведен в прапорщики. В 1831 году он вышел в отставку в чине поручика и перешел на гражданскую службу. – Толстой познакомился с Пущиными в Женеве и затем поселился вместе с ними в одном пансионе в Кларане. Он очень привязался к ним, постоянно видался с ними, совершал вместе довольно далекие прогулки по живописным окрестностям Кларана и охотно слушал рассказы и воспоминания Пущина о старине. В своем Дневнике и письмах к близким лицам Толстой отзывался о Пущиных, как о людях чрезвычайно милых и симпатичных; так в письме к П. В. Анненкову от 22 апреля 1857 г. он писал между прочим: «Пущин – прелестный и добродушный человек. Они с женой здесь трогательно милы, и я ужасно рад их соседству». Поэтому разлука с ними искренно огорчила его, как это видно из его записок.

Стр. 192, строка 4 сн.

Толстой нигде, ни в своем Дневнике, ни в путевых записках не называет фамилии одиннадцатилетнего мальчика Саши, которого он взял с собой, отправляясь в пешеходную прогулку по Швейцарии. Круг знакомых русских семейств, среди которых вращался Толстой во время своего пребывания в Кларане, был очень ограничен, и мы знаем их всех по его упоминаниям в Дневнике: это – Мещерские, Галаховы и Поливановы. Относительно первых двух семейств мы можем определенно сказать, что в составе их не было мальчика этого возраста и этого имени; остается, следовательно, семья Поливановых. Среди лиц, отъезжающих за границу, список которых в те времена ежедневно печатался в газетах, действительно, в «Северной Пчеле» от 22 января 1857 года значится: «тит. сов. Поливанов с супругою и малолетними детьми». С другой стороны, в росписи дворян Поливановых мы встречаем Константина Александровича Поливанова (1816—1858), служившего с 1836 года в Ингерманландском гусарском полку, в 1846 году вышедшего в отставку по болезни и служившего впоследствии Тарусским уездным предводителем дворянства. Он был женат на Александре Романовне Любимовой (1825—1865) и имел несколько детей, из которых старший сын Александр родился 19 августа 1845 года; таким образом в мае 1857 года последнему было 11 лет, т. е. он был именно в том возрасте, как и мальчик Саша, спутник Толстого по Швейцарии. Мы к сожалению не имеем данных для доказательства тождества этих двух лиц, однако же предположение это является весьма правдоподобным. Впоследствии вышеуказанный Александр Константинович Поливанов служил в лейб-гвардии Конном полку и с 1873 года состоял в отставке; женат он был на Марье Константиновне Тарновской (А. В. Селиванов. Род дворян Поливановых. Владимир. 1902. Стр. 48).

Стр. 193, cтрока 9 св.

«Русские барышни с только что приехавшей из России матерью» – Галаховы, которых Толстой неоднократно упоминает в своем Дневнике и которые жили в Монтре, в 11/2 километрах от Кларана. Возможно, что это семья Петербургского обер-полицмейстера генерал-адъютанта Александра Павловича Галахова, который в «Северной Пчеле» от 20 апреля 1857 года назван в числе лиц, отъезжающих за границу, вместе со своей супругой Софьей Петровной, урожденной Мятлевой, сестрой поэта Мятлева. У них были две дочери: Софья Александровна, бывшая впоследствии за бароном Карлом Карловичем Притвицем, и Надежда Александровна, бывшая с 1865 г. за Иваном Александровичем Половцевым (Руммель и Голубцов. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Том I, СПБ, 1886, стр. 179—180).

Стр. 193, строка 11 св.

«Русские из Basset» – семья Мещерских, с которыми Толстой познакомился во время своего пребывания в Кларане. Она состояла из кн. Петра Николаевича Мещерского (1802—1876), женатого вторым браком на Екатерине Николаевне Карамзиной (1805—1867), старшей дочери историографа, их дочери Екатерины Петровны (18..—1879) и одного из старших сыновей: Николая или Александра Петровичей, которого Толстой называет в дневнике «маленьким Мещерским», хотя Николаю в это время было 28 лет (р. 1929), а Александру 20 лет (р. 1837). К этой же семье принадлежал и известный писатель-публицист реакционного направления кн. Владимир Петрович Мещерский (1839—1914), однако, в данное время его не было с родителями. С Мещерскими жила и сестра Екатерины Николаевны, Елизавета Николаевна Карамзина (1821—1891), младшая дочь историографа. Хотя Толстой часто бывал у Мещерских и проводил у них свои вечера, однако особенной близости между ними не установилось; этому препятствовала резкая разница в их взглядах и симпатиях, так как Мещерские придерживались узко-консервативных убеждений: «озлобленные консерваторы», как их характеризует Толстой в одной из записей своего Дневника.

Стр. 193, строка 24 св.

Старый прусский генерал, проживавший в пансионе Кетерера, несколько раз упоминается в дневнике Толстого, но он ни разу не называет его фамилии.

Стр. 104, строка 4 св.

«Воспетый островок, выдуманно, но всё-таки прекрасно торчащий против Вильнёва» – это небольшой островок – ?le de Peilz, с несколькими растущими на нем тополями, лежащий против Вильнёва, у впадения Роны в Женевское озеро. О нем упоминает Руссо в «Новой Элоизе» и Байрон в «Шильонском узнике»:

И я приметил островок
Прекрасен, свеж, но одинок
В пространстве был он голубом;
Цвели три дерева на нем;
И горный воздух веял там
По мураве и по цветам,
И воды были там живей,
И обвивалися нежней
Кругом родных брегов оне…
(«Шильонский узник», перевод Жуковского, XIII.)

Стр. 197, строка 15 сн.

По дороге между Монтрё и Аванами, вдоль склонов Mont Cubli, встречаются сплошные поля нарцисов, в особенности около деревни Chamby; в мае в Монтрё до сих пор справляется весенний «праздник нарцисов» (la F?te des narcisses).

Стр. 198, строка 8 св.

Дом Риги – вероятно, гостиница на горе Rigi Vaudais, о которой Толстой упоминает несколько раньше, как об обычной цели прогулок живущих в пансионах англичанок и немок.

Стр. 205, строка 12 св.

«Это был кантон Фрейбурга» – Толстой упоминает об этом для того, чтобы отметить, что с переходом из Водского кантона (canton de Vaud), принадлежащего к числу французских кантонов Швейцарии, во Фрейбургский кантон, они вступили в область немецкой Швейцарии, с населением, говорящим преимущественно по-немецки.

Стр. 206, строка 13 св.

«Виноградники C?te» – La C?te (берег) называется часть северо-западного побережья Женевского озера около города Роль (Rolle), вдоль южного склона Швейцарской Юры; здесь по склонам прибрежных холмов, в местности, защищенной от северных ветров, расположены виноградники, дающие лучшее швейцарское белое вино.

Стр. 207, строка 5 св.

Фрибурский или Фрейбургский кантон принадлежит к числу католических кантонов Швейцарии; Толстой отмечает характерные черты католического края, отличающие его от только что оставленного им Водского кантона с протестантским населением.

Стр. 207, строка 22 св.

История Женевьевы, оставленной в лесу и вскормленной ланью – очень популярная в Западной Европе средневековая легенда, известная с XIII века, о Женевьеве Брабантской, супруге графа Тревского, которую отвергнутый ею поклонник сумел обвинить перед мужем в неверности, за что последний приказал ее умертвить; однако человек, которому было поручено это убийство, тронутый состраданием, ограничился тем, что завел Женевьеву в глухой лес и оставил ее там, вместе с новорожденным ребенком, который и был вскормлен ланью, прирученной Женевьевою. Несколько лет спустя, во время охоты, граф Тревской находит в лесу свою оставленную супругу, убеждается в ее невинности и восстановляет ее в правах; но Женевьева, обессиленная пережитыми страданиями, вскоре умирает. – История Женевьевы Брабантской много раз подвергалась литературной обработке, начиная с Золотой легенды (Legenda aurea) XIII века, а также стала излюбленным сюжетом для лубочных изображений (J. Champfleury. «Histoire de l’imagerie populaire», p. 267); вероятно, именно такого рода лубочную картинку и нашел Толстой в деревенском трактире Монбовона.

–

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЯТОМУ ТОМУ.
В настоящий том входят произведения 1856—1859 годов.

Кроме известных произведений: «Из записок князя Д. Нехлюдова» («Люцерн»), «Альберт», «Три смерти» и «Семейное счастие», печатаемых по журнальным текстам, как единственным авторизованным, в этот том включены варианты к трем последним вещам, извлеченные из черновых рукописей Толстого, а также четыре произведения, опубликованные уже после его смерти: «Сказка о том, как другая девочка Варинька скоро выросла большая», «Как умирают Русские солдаты» («Тревога»), «Лето в деревне» и «Речь в Обществе Любителей Российской словесности».

Впервые печатаются в настоящем томе неоконченные и неотделанные произведения и наброски художественного содержания: «Начало фантастического рассказа», «Отъезжее поле», «Записки мужа», «Отрывок без заглавия», «Светлое Христово воскресенье»; писания, относящиеся к проекту освобождения яснополянских крестьян, в количестве семи номеров; один набросок публицистического содержания: «Записка о дворянстве»; заметка юридического содержания: «О русском военно-уголовном законодательстве» и, наконец, «Отрывок дневника 1857 года» (Путевые записки по Швейцарии) и «Проект по лесному хозяйству».

Произведения, появившиеся в печати при жизни Толстого, размещены в порядке их опубликования, остальные – в порядке их написания, поскольку они могут быть хронологически приурочены к определенному моменту.

Н. М. Мендельсон.

В. Ф. Саводник.

РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ К ПЯТОМУ ТОМУ.
Тексты произведений, печатавшихся при жизни Л. Толстого, печатаются по новой орфографии, но с воспроизведением больших букв и начертаний до-Гротовской орфографии в тех случаях, когда эти начертания отражают произношение Л. Толстого и лиц его круга (брычка, пожалуста).

При воспроизведении текстов, не печатавшихся при жизни Л. Толстого (произведения, окончательно не отделанные, неоконченные, только начатые, а также и черновые тексты), соблюдаются следующие правила:

Текст воспроизводится с соблюдением всех особенностей правописания, которое не унифицируется, т. е. в случаях различного написания одного и того же слова все эти различия воспроизводятся («этаго» и «этого»).

Слова, не написанные явно по рассеянности, дополняются в прямых скобках, без всякой оговорки.

В местоимении «что» над «о» ставится знак ударения в тех случаях, когда без этого было бы затруднено понимание. Это «ударение» не оговаривается в сноске.

Ударения (в «что» и других словах), поставленные самим Толстым, воспроизводятся и это оговаривается в сноске.

На месте слов, неудобных в печати, ставится в двойных прямых скобках цифра, обозначающая число пропущенных редактором слов: [[1]].

Неполно написанные конечные буквы (как напр., крючок вниз, вместо конечного «ъ» или конечных букв «ся» в глагольных формах) воспроизводятся полностью без каких-либо обозначений и оговорок.

Условные сокращения (т. н. «аббревиатуры») типа «к-ый», вместо который, и слова, написанные неполностью, воспроизводятся полностью, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках: «к[отор]ый, «т[акъ] к[акъ]» и т. п. лишь в тех случаях, когда редактор сомневается в чтении.

Слитное написание слов, объясняемое лишь тем, что слова, в процессе беглого письма, для экономии времени и сил писались без отрыва пера от бумаги, не воспроизводится.

Описки (пропуски букв, перестановки букв, замены одной буквы другой) не воспроизводятся и не оговариваются в сносках, кроме тех случаев, когда редактор сомневается, является ли данное написание опиской.

Слова, написанные явно по рассеянности дважды, воспроизводятся один раз, но это оговаривается в сноске.

После слов, в чтении которых редактор сомневается, ставится знак вопроса в прямых скобках: [?].

На месте не поддающихся прочтению слов ставится: [1 неразобр.] или: [2 неразобр.], где цыфры обозначают количество неразобранных слов.

Из зачеркнутого в рукописи воспроизводится (в сноске) лишь то, что редактор признает важным в том или другом отношении.

Незачеркнутое явно по рассеянности (или зачеркнутое сухим пером) рассматривается как зачеркнутое и не оговаривается.

Более или менее значительные по размерам места (абзац или несколько абзацев, глава или главы), перечеркнутые одной чертой или двумя чертами крест-накрест и т. п., воспроизводятся не в сноске, а в самом тексте, и ставятся в ломаных < > скобках; но в отдельных случаях допускается воспроизведение зачеркнутых слов в ломаных < > скобках в тексте, а не в сноске.

Написанное Толстым в скобках воспроизводится в круглых скобках. Подчеркнутое печатается курсивом. Дважды подчеркнутое – курсивом с оговоркой в сноске.

В отношении пунктуации: 1) воспроизводятся все точки, знаки восклицательные и вопросительные, тире, двоеточия и многоточия (кроме случаев явно ошибочного употребления); 2) из запятых воспроизводятся лишь поставленные согласно с общепринятой пунктуацией; 3) ставятся все знаки в тех местах, где они отсутствуют с точки зрения общепринятой пунктуации, причем отсутствующие тире, двоеточия, кавычки и точки ставятся в самых редких случаях.

При воспроизведении «многоточий» Толстого ставится столько же точек, сколько стоит у Толстого.

Воспроизводятся все абзацы. Делаются отсутствующие в диалогах абзацы без оговорки в сноске, а в других, самых редких случаях – с оговоркой в сноске: Абзац редактора.

Примечания и переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие Толстому и печатаемые в сносках (внизу страницы), печатаются (петитом) без скобок.

Переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие редактору, печатаются в прямых [ ] скобках.

Обозначения: *, **, ***, ****, в оглавлении томов, на шмуцтитулах и в тексте, как при названиях произведений, так и при номерах вариантов, означают: * – что печатается впервые, ** – что напечатано после смерти Л. Толстого, *** – что не вошло ни в одно из собраний сочинений Толстого и **** – что печаталось со значительными сокращениями и искажениями текста.

Иллюстрации
Фототипия с фотографического портрета Толстого, снятого в Брюсселе в 1861 г. (размер подлинника) между X и 1 стр.

Примечания
1
[салоне,]

 

2
В подлиннике: alpenschtok [альпийскую палку,]

 

3
Цыфра 9 переправлена из 8 или наоборот.

 

4
Клочек бумаги с окончанием слова вырван.

 

5
Зачеркнуто: и не хочется.

 

6
Зачеркнуто: что дамы закричали.

 

7
Зачеркнуто: сизоворонка.

 

8
Слова: Нашъ милый кружокъ – вписаны между строк, вместо зачеркнутого: унисонъ.

 

9
Цыфра 4 переправлена из 3.

 

10
Зачеркнуто: М?шокъ

 

11
Зачеркнуто: шире и

 

12
В подлиннике: Фрибургъ

 

13
В подлиннике: Avant

 

14
В подлиннике: торчала

 

15
[прогулку]

 

16
[добрый вечер, мосьё,]

 

17
Зачеркнуто: которыми онъ былъ ус?янъ, буквально покрытъ

 

18
Зачеркнутое по ошибке слово: лощины должно быть восстановлено, иначе утрачивается связь с окончанием всей фразы.

 

19
Слово: скромно залито чернилами и читается предположительно.

 

20
Следующее слово залито чернилами и не поддается прочтению.

 

21
колебаніемъ вписано между строк вместо зачеркнутого: сомн?ніемъ

 

22
наслажденія – вписано между строк, вместо зачеркнутого: радости.

 

23
Зачеркнуто: Дал?е я никогда не могъ идти.

 

24
Последняя фраза читалась первоначально: почти мрачно, но и мягко.

 

25
[Кто там?]

 

26
Зачеркнуто: худощавый, здоровый

 

27
[местном наречии]

 

28
[вот вам,]

 

29
В подлиннике: Jeaman.

 

30
В подлиннике: сн?говыя

 

31
Зачеркнуто: декорація

 

32
В подлиннике: dent du Jeaman

 

33
Зачеркнуто: уже

 

34
Зачеркнуто: и ударяло прямо окрашивая красные стволы сосенъ часто несносно ударяло въ лицо. Кром? того наверху становилось

 

35
Со слов: Везд? пусто кончая: грязн?е – вписано между строк, вместо вычеркнутой фразы. См. предыдущее примечание.

 

36
Зачеркнуто: такъ я устроенъ

 

37
Со слов: Я люблю природу, кончая: Вале и т. д. вписано между строк и сбоку на полях.

 

38
Зачеркнуто: на противуположномъ спуск? къ Альеру

 

39
[местном наречии,]

 

40
Зачеркнуто: заборами

 

41
В подлиннике: слышался

 

42
Зачеркнуто: Loge [следует: on loge] ? pied et ? cheval [ночлег для проходящих и проезжающих]

 

43
[Гостинница Медведь: будьте благонадежны.]

 

44
[От друга]

 

45
Зачеркнуто: бол?е поэтична.

 

46
[Сердце мое весьма огорчено, – я плачу настоящими слезами.]

 

47
[Приди и поцелуй меня.]

 

48
В подлиннике: Monbauvont

 

49
Абзац редактора.

 

50
Зачеркнуто: какъ говорится

 

51
Зачеркнуто: съ наивной простотой разсказала

 

52
Зачеркнуто: Canton

 

53
В подлиннике: Саша

 

54
Абзац редактора.

 

55
Со слов: Госпожу эту кончая: служанку. вписано между строк и сбоку на полях.

 

56
Зачеркнуто: надписи скромныя католическія

 

57
[Дом сей построен имреком, но он есть ничто в сравнении с тем жилищем, которое уготовил нам Господь. О смертный! тень моя проходит поспешно и конец мой близится стремительно!]

 

58
[О смертный]

 

59
Зачеркнуто: глупой.

 

60
В подлиннике: Chateau d’Eux,

 

61
Со слов: Потокъ этотъ кончая: по клеймамъ. – вписано между строк и сбоку на полях.

 

62
[О, не в этом дело,]

 

63
[садитесь и вы,]

 

64
Слово: поэтическому вписано между строк, вместо зачеркнутого: р?дкому типу

 

65
Слово: ц?лковый написано крупными буквами и подчеркнуто.

 

66
[О нет! это меня стесняет,]

 

67
В подлиннике: Chateau d’Eux

 

68
В подлиннике: синій.

 

69
В подлиннике: Monbeavont,

 

70
[Городская дума].

 

71
[чемодан,]

 

72
Зачеркнуто: нехорошая

 

73
[раз господин не хочет ехать (со мною),]

 

74
В подлиннике: Post-burau [Почтовая контора.]

 

75
[Вы говорите, что это бюралист был таков?]

 

76
В подлиннике: touts

 

77 [Что вы хотите, мосьё, – они республиканцы, они все таковы. Да кроме того, ведь он бюралист, он этим и чванится.]