Святочная ночь. Лев Николаевич Толстой (1853) I. Въ одну изъ ясныхъ, морозныхъ январскихъ ночей Святокъ 18.... года, внизъ по Кузнецкому Мосту, дробной рысью катилась извощичья карета на пар? худыхъ разбитыхъ лошадей. – Только темносинее высокое небо, ус?янное пропадающими въ пространств? зв?здами, заинд?вшая борода кучера, захватывающiй дыханіе, щиплющій за лицо воздухъ и скрипъ колесъ по морозному сн?гу напоминали т? холодные, но поэтическіе Святки, съ которыми мы съ д?тства привыкли соединять какія-то смутныя чувства – любви къ зав?тнымъ преданіямъ старины, темнымъ народнымъ обычаямъ и – ожиданія чего-то таинственнаго, необыкновеннаго....... — Н?тъ ни б?лыхъ громадныхъ сугробовъ сыпучаго сн?га, занесшаго двери, заборы и окна, ни узкихъ, пробитыхъ около нихъ тропинокъ, ни высокихъ черныхъ деревъ съ покрытыми инеемъ в?твями, ни безграничныхъ ярко-б?лыхъ полей, осв?щаемыхъ св?тлой зимней луной, ни чудной, исполненной невыразимой прелести тишины деревенской ночи. Зд?сь высокіе непріятно-правильные дома съ об?ихъ сторонъ закрываютъ горизонтъ и утомляютъ зр?ніе однообразіемъ; равном?рный городской шумъ колесъ не умолкаетъ и нагоняетъ на душу какую-то неотвязную, несносную тоску; разбитый, навозный сн?гъ покрываетъ улицы и осв?щается кое-гд? ламповымъ св?томъ, падающимъ изъ ц?льныхъ оконъ какого-нибудь магазина, или тусклыми фонарями, которые, приставляя л?сенку, поправляетъ засаленный будочникъ: все составляетъ р?зкую и жалкую противуположность съ блестящимъ, безграничнымъ покровомъ Святочной ночи. Міръ Божій и міръ челов?ческій. Карета остановилась у осв?щоннаго магазина. Изъ нея выпрыгнулъ112 стройный, хорошенькій мальчикъ – л?тъ 18 на видъ – въ круглой шляп? и шинели съ бобровымъ воротникомъ, изъ-за котораго вид?нъ былъ б?лый бальный галстукъ, и, зв?ня колокольчикомъ, торопливо вб?жалъ въ дверь. «Une paire de gants, je vous prie»,113 – отв?чалъ онъ на вопросительный «Bonsoir, Monsie?r»,114 которымъ встр?тила его худощавая француженка изъ-за конторки. «Vot’numer??»115 «Six et demi»,116 – отв?чалъ онъ, показывая маленькую, почти женски-н?жную руку. — Молодой челов?къ, казалось, куда-то очень торопился; онъ, прохаживаясь по комнат?, сталъ над?вать перчатки такъ неосторожно, что разорвалъ одну пару; съ д?тскимъ движеніемъ досады, показывавшемъ въ немъ однако энергію, швырнулъ ее на землю и сталъ растягивать другую. — «Сынъ мой, это вы? – послышался пріятно-звучный, ув?ренный голосъ изъ сос?дней комнаты, – войдите сюда». Молодой челов?къ по звуку голоса и еще бол?е по названію сына тотчасъ узналъ своего знакомаго и вошелъ къ нему. — Это былъ высокій мущина, л?тъ 30, чрезвычайно худой, съ рыжими бакенбардами, проходящими по середин? щокъ до концовъ рта и начала острыхъ воротничковъ, длиннымъ сухимъ носомъ, спокойными, впалыми, голубыми глазами, выражающими умъ и насм?шливость, и чрезвычайно тонкими, бл?дными губами, которыя, исключая того времени, когда открывали прекрасные мелкіе зубы, складываясь въ выразительную, симпатичную улыбку, лежали всегда какъ-то особенно важно и строго. Онъ сид?лъ, вытянувъ длинныя ноги, передъ большимъ трюмо, въ которомъ, казалось, съ удовольствіемъ разсматривалъ отражавшуюся стройную фигуру молодаго челов?ка, и предоставлялъ полную свободу выказать свое куафёрское искуство Мосьё Шарлу, который, ловко поворачивая въ помадныхъ рукахъ щипцы и покрикивая на Эрнеста, подававшаго ихъ, давалъ, по своему выраженію, «un coup de peigne ? la plus estimable de ses pratiques».117 «Что? на балъ? любезный сынъ». — «Да, а вы, Князь?» «Тоже долженъ ?хать; видите», – прибавилъ онъ, указывая на б?лый жилетъ и галстукъ, такимъ недовольнымъ тономъ, что молодой челов?къ съ удивленіемъ спросилъ его: неужели онъ не хот?лъ ?хать? и что-бы онъ д?лалъ въ такомъ случа? ц?лый вечеръ? «Спалъ-бы», – отв?чалъ онъ равнодушно и безъ мал?йшей афектаціи. «Вотъ этаго я не могу понять!» «И я тоже не понималъ л?тъ 10 тому назадъ: л?тъ 10 тому назадъ я готовъ былъ проскакать 300 верстъ на перекладныхъ и не спать 10 ночей для однаго бала; но тогда я былъ молодъ, разум?ется, влюбленъ на каждомъ бал?, а – главное – тогда мн? было весело; потому что я зналъ, что я хорошъ, что, какъ меня ни поверни, никто не увидитъ ни лысины, ни накладки, ни вставленнаго зуба........» «А вы за к?мъ волочитесь? сынъ мой», – прибавилъ онъ, вставая передъ зеркаломъ и оправляя воротнички рубашки. Этотъ вопросъ, сд?ланный самымъ простымъ разговорнымъ тономъ, казалось, очень удивилъ молодаго челов?ка и привелъ въ такое зам?шательство, что онъ, красн?я и запинаясь, едва могъ выговорить: «я ни за… я ни.. когда еще не волочился». «Виноватъ, я и забылъ, что въ ваши года не волочатся, а влюбляются, такъ скажите мн? по крайней м?р?, въ кого влюблены?» «Знаете, Князь, – сказалъ молодой челов?къ улыбаясь, – что я даже не понимаю, что такое значитъ: волочиться, faire la cour…»118 «Я вамъ сейчасъ объясню – вы знаете, что такое быть влюблену?» «Знаю». «Ну такъ, волочиться значить д?лать совершенно противное того, что д?лаютъ влюбленные – понемногу разсказывать про свою любовь и стараться, чтобы въ васъ были влюблены; однимъ словомъ, д?лать противное тому, что вы д?лаете въ отношеніи къ милому дебардеру, въ котораго вы влюблены». Молодой челов?къ покрасн?лъ еще разъ. «Нынче утромъ мы съ вашей кузиной говорили про васъ, и она открыла мн? вашу тайну. – Почему вы до сихъ поръ не представлены?» «Не было случая». «Какъ можно, чтобы не было случая; н?тъ, скажите лучше, что не можете р?шиться; я знаю, истинная, а въ особенности первая любовь стыдлива. Это нехорошо». «Кузина нынче об?щала представить меня», – сказалъ молодой челов?къ д?тски-заст?нчиво улыбаясь. «Н?тъ, позвольте мнЊ васъ представить, любезный сынъ; пов?рьте, что я это сд?лаю лучше, ч?мъ ваша кузина; и посмотрите, съ моей легкой руки, – прибавилъ онъ, над?вая шинель и шляпу. – По?демъ вм?ст?». «Для того, чтобы им?ть усп?хъ у женщинъ, – продолжалъ онъ докторальнымъ тономъ, проходя къ двери, не зам?чая ни поклоновъ Мосьё Шарля, ни улыбочки «demoiselle de comptoir»,119 слушавшей его, – для того, чтобы им?ть усп?хъ у женщинъ, нужно быть предпріимчиву, а для того, чтобы быть предпріимчиву, нужно им?ть усп?хъ у женщинъ, въ особенности въ первой любви; а для того, чтобы им?ть усп?хъ въ первой любви, нужно быть предпріимчиву. Видите, «cercle vicieux».120 II. Молодаго челов?ка звали Сережей Ивинымъ. Онъ былъ прекрасный мальчикъ, съ душой юной, неотуманенной еще позднимъ сознаніемъ ошибокъ, сд?ланныхъ въ жизни; сл?довательно, съ св?тлыми мечтами и благородными побужденіями. Окончивъ курсъ въ Училищ?...... совершеннымъ ребенкомъ душою и т?ломъ, онъ прі?халъ въ Москву къ своей матери – мил?йшей женщин? стараго в?ка и любившей его такъ, какъ можетъ любить мать единственнаго сына, которымъ гордится. Прі?хавъ въ Москву, онъ какъ-то невольно и незам?тно для самаго себя очутился какъ дома въ добродушномъ и – ежели можно такъ сказать – фамильномъ московскомъ св?т?, въ который люди съ изв?стнымъ рожденіемъ, несмотря на ихъ внутреннія качества, принимаются во вс?хъ отношеніяхъ какъ свои и родные; въ особенности-же – дов?рчиво и радушно, когда они, какъ Ивинъ, не им?ютъ еще для этаго св?та неизв?стнаго прошедшаго. Трудно сказать, было-ли это для него счастіемъ или н?тъ; съ одной стороны св?тъ доставлялъ ему много истинныхъ наслажденій, a ум?ть наслаждаться въ ту пору молодости, когда каждое отрадное впечатл?ніе съ силой отзывается въ юной душ? и заставляетъ дрожать св?жія струны счастія, уже большое благо; съ другой-же стороны св?тъ развивалъ въ немъ ту страшную моральную заразу, прививающуюся къ каждой части души, которая называется тщеславіемъ. – Не то св?тское тщеславіе, которое никогда не довольно т?мъ кружкомъ, въ которомъ оно живетъ, a в?чно ищетъ и добивается другаго, въ которомъ ему будетъ тяжело и неловко. Московскій св?тъ особенно милъ и пріятенъ т?мъ, что онъ друженъ и самостоятеленъ въ своихъ сужденіяхъ; ежели челов?къ разъ принятъ въ немъ, то онъ принятъ в?зд?, обсуженъ вс?ми одинаково, и ему нечего добиваться: живи, какъ хочешь и какъ нравится. Но у Сережи, несмотря на то, что онъ былъ умный и энергическій мальчикъ, было тщеславіе молодости. См?шно сказать, онъ, – лучшій московскій танцоръ, – мечталъ о томъ, какъ-бы ему попасть въ скучную партію – по полтин? – Г. О., о томъ, какъ бы ему, невинному и стыдливому какъ д?вушка, – попасть на скандалезныя вечера Гжи З. и сойдтись на ты съ старымъ, сально-развратнымъ холостякомъ Долговымъ. Прекрасныя мечты любви, дружбы и см?шныя планы тщеславія съ одинаковою прелестью неизв?стности и силою увлеченія молодости наполняли его воображеніе и какъ-то странно путались въ немъ. На балахъ нын?шней зимы, которые были для него первыми въ жизни, онъ встр?чалъ Графиню Ш?фингъ, которую Князь Корнаковъ, дававшій вс?мъ прозвища, называлъ почему-то милымъ дебардеромъ. Одинъ разъ онъ танцовалъ противъ нея, глаза его встретились съ простодушно-любопытнымъ взглядомъ Графини, и взглядъ этотъ такъ поразилъ его, доставилъ столько наслажденія, что онъ не могъ понять, какъ прежде не былъ безъ памяти влюбленъ въ нее, и внушилъ, Богъ знаетъ почему, столько страха, что онъ сталъ смотр?ть на нее какъ на существо необыкновенное, высшее, съ которымъ онъ недостоинъ им?ть ничего общаго, и поэтому н?сколько разъ уб?галъ случаевъ быть ей представлену. Графиня Ш?фингъ соединяла въ себ? вс? условія, чтобы внушить любовь, въ особенности такому молодому мальчику, какъ Сереж?. Она была необыкновенно хороша и хороша какъ женщина и ребенокъ: прелестные плечи, стройный гибкій станъ, исполненные свободной граціи движенія и совершенно д?тское личико, дышащее кротостью и веселіемъ. Кром? того, она им?ла прелесть женщины, стоящей въ глав? высшаго св?та; a ничто не придаетъ женщин? бол?е прелести, какъ репутація прелестной женщины. – Графиня Ш?фингъ им?ла еще очарованіе, общее очень немногимъ, это очарованіе простоты – не простоты, противуположной афектаціи, но той милой наивной простоты, которая такъ р?дко встр?чается, что составляетъ самую привлекательную оригинальность въ св?тской женщин?. Всякій вопросъ она д?лала просто и также отв?чала на вс? вопросы; въ ея словахъ никогда не зам?тно было и т?ни скрытой мысли; она говорила все, что приходило въ ея хорошенькую умную головку, и все выходило чрезвычайно мило. Она была одна изъ т?хъ р?дкихъ женщинъ, которыхъ вс? любятъ, даже т?, которые должны бы были завидовать. И странно, что такая женщина отдала безъ сожал?нія свою руку Графу Ш?фингъ. Но в?дь она не могла знать, что кром? т?хъ сладкихъ любезностей, которые говорилъ ей ея женихъ, существуютъ другія р?чи, что кром? достоинствъ – отлично танцовать, прекрасно служить и быть любимымъ вс?ми почтенными старушками – достоинства, которыми вполн? обладалъ Г. Ш?фингъ – существуютъ другія достоинства, что кром? той приличной мирной св?тской жизни, которую устроилъ для нея ея мужъ, существуетъ другая жизнь, въ которой можно найдти любовь и счастіе. Да кром? того, надо отдать справедливость Г. Ш?фингъ, лучше его не было во вс?хъ отношеніяхъ жениха; даже сама Наталья Аполоновна сказала въ носъ: «c’est un excellent parti, ma ch?re».121 Да и чего ей желать еще? вс? молодые люди, которыхъ она до сихъ поръ встречала въ св?т?, такъ похожи на ея Jean и, право, нисколько не лучше его; поэтому влюбиться ей в голову не приходило – она воображала, что любитъ своего мужа, – а жизнь ея сложилась такъ хорошо! она любитъ танцовать и танцуетъ; любитъ нравиться и нравится; любитъ вс?хъ своихъ хорошихъ знакомыхъ, и ее вс? очень любятъ. — III. Зач?мъ описывать подробности бала? Кто не помнить того страннаго, поразительнаго впечатл?нія, которое производили на него: осл?пительный св?тъ тысячи огней, осв?щающихъ предметы со вс?хъ сторонъ и ни съ одной – не кладущихъ т?ни, блескъ брильянтовъ, глазъ, цв?товъ, бархата, шолку, голыхъ плечъ, кисеи, волосъ, черныхъ фраковъ, б?лыхъ жилетовъ, атласныхъ башмачковъ, пестрыхъ мундировъ, ливрей; запаха цв?товъ, душковъ женщинъ; звуковъ тысячи шаговъ и голосовъ, заглушаемыхъ завлекательными, вызывающими звуками какихъ-нибудь вальсовъ или полекъ; и безпрерывное сочетаніе и причудливое сочетаніе вс?хъ этихъ предметовъ? Кто не помнитъ, какъ мало онъ могъ разобрать подробности, какъ вс? впечатл?нія см?шивались, и оставалось только чувство122 или веселья, все казалось такъ легко [?], св?тло, отрадно, сердце билось такъ сильно, или казалось ужасно тяжело, грустно. Но чувство, возбуждаемое баломъ, было совершенно различно въ двухъ нашихъ знакомыхъ. Сережа быль такъ сильно взволнованъ, что зам?тно было, какъ скоро и сильно билось его сердце подъ б?лымъ жилетомъ, и что ему отчего-то захватывало дыханіе, когда онъ всл?дъ за К[няземъ] Корнаковымъ, пробираясь между разнообразною, движущеюся толпою знакомыхъ и незнакомыхъ гостей, подходилъ къ хозяйк? дома. Волненіе его еще усилилось въ то время, когда онъ подходилъ къ большой зал?, изъ которой ясн?й стали долетать звуки вальса.123 Въ зал? было и шумн?е, и св?тл?е, и т?сн?е, и жарче, ч?мъ въ первой комнат?. Онъ отъискивалъ глазами Графиню Шофингъ, ея голубое плать?, въ которомъ онъ вид?лъ ее на прошедшемъ бал?. (Впечатл?ніе это было такъ еще св?же въ его воображеніи, что онъ не могъ себ? представить ее въ другомъ плать?.) Вотъ голубое платье; но это не ея волосы; это какіе-то дурные рыжіе волосы, и какіе плечи и грубыя черты: какъ могъ онъ такъ ошибиться? Вотъ вальсируетъ женщина въ голубомъ; не она ли? Но вотъ вальсирующая пара поровнялась съ нимъ, и какое разочарованіе! Хотя эта женщина очень недурна; но ему она кажется хуже гр?ха смертнаго. Такъ трудно какой бы то ни было красот? выдержать сровиеніе съ развившимся въ его воображеніи во всей чудной прелести воспоминанія образомъ его любви. Неужели ея еще н?тъ? Какъ скучно, пусто на бал?! Какія у вс?хъ несносныя скучающія лица! И зач?мъ, кажется, собрались они вс?? Но вотъ кружокъ, отд?льный отъ вс?хъ другихъ; въ немъ очень немного д?йствующихъ лицъ; но зато какъ много зрителей, смотрящихъ съ завистью, но не проникающихъ въ него. И странно, почему эти зрители, несмотря на сильн?йшее желаніе, не могутъ переступить эту границу, этотъ волшебный кругъ. Сережа пробирается въ середину кружка. Тутъ у него больше знакомыхъ, н?которые издалека улыбаются ему, другіе подаютъ руки; но кто это въ б?ломъ плать? съ простой зеленой куафюркой на голов? стоитъ подл? высокаго К[нязя] Корнакова и, закинувъ назадъ русую головку, наивно глядитъ ему въ глаза и говоритъ съ нимъ? Это она! Поэтическій образъ женщины въ голубомъ плать?, который съ прошлаго бала не выходилъ изъ его воображенія, мгновенно зам?няется образомъ, который кажется ему еще прелестн?е и жив?е – той-же женщины въ б?ломъ плать? и зеленой куафюрк?. Но отчего-же ему вдругъ д?лается неловко? Онъ не знаетъ хорошенько: держать ли шляпу въ л?вой или въ правой рук?, съ безпокойствомъ оглядывается вокругъ себя и отъискиваетъ глазами кузину или хорошаго знакомаго, съ которымъ-бы онъ могъ заговорить и скрыть свое смущеніе; но на б?ду вс? окружающіе его лица ему незнакомы, и ему кажется, что въ выраженіи лицъ ихъ написано: «comme le petit Ivine est ridicule!»124 Слава Богу, кузина подзываетъ его, и онъ идетъ вальсировать съ ней. – Князь Корнаковъ, напротивъ того, также спокойно, раскланиваясь знакомымъ мущинамъ125 и женщинамъ, проходилъ первыя комнаты, входилъ въ большую залу и присоединялся къ отд?льному кружку, какъ-бы онъ входилъ въ свою спальню, и съ т?мь-же предзнаніемъ того, что онъ долженъ встр?тить, съ которымъ чиновникъ, приходя въ Отд?леніе, пробирается въ знакомый уголъ къ своему столу. Онъ такъ хорошо знаетъ каждаго, и его вс? такъ хорошо знаютъ, что у него для каждаго готово занимательное, забавное или любезное словечко <о томъ, что интересуетъ его>. Почти съ каждой есть начатой разговоръ, шуточка, общія воспоминанія. – <Для него ничто не можетъ быть неожиданностью: онъ слишкомъ порядочный челов?къ й живетъ въ слишкомъ порядочномъ кругу, чтобы съ нимъ могло случиться что нибудь непріятное; ожидать же удовольствія отъ бала онъ давно уже отвыкъ.> Ему не только не тяжело и не неловко, какъ Сереж?, проходить черезъ эти 3 гостиныя, наполненный народомъ, а несносно вид?ть все одни знакомыя лица, давно оц?ненныя имъ, и которыя,126 что бы онъ ни д?лалъ, съ своей стороны никакъ не перем?нили бы о немъ мн?ніе, къ которымъ, однако, нельзя не подойдти и, по какой-то странной привычк? говорить, не сказать неинтересныхъ ни для того, ни для другаго словъ, н?сколько разъ уже слышанныхъ и сказанныхъ. Онъ такъ и д?лаетъ; но всетаки скука – преобладающее въ его душ? чувство въ эти минуты.127 Даже единственный интересъ челов?ка, какъ Князь, не принимающаго прямаго участія въ бал?, т. е. не играющаго и не танцующаго, – наблюденія, ни въ какомъ отношеніи не могутъ представить ему ничего ни новаго, ни занимательнаго. Подойдетъ-ли онъ къ разговаривающимъ групамъ въ гостинныхъ, они составлены все изъ т?хъ-же лицъ, канва разговора ихъ все та-же самая: вотъ Д., им?ющая репутацію московской красавицы, платье ея, лицо, плечи, все прекрасно безукоризненно; но все то-же пошло-безстрастное выраженіе во взгляд? и постоянной улыбк?, и ея красота производитъ на него впечатл?ніе досады; около нея, какъ и всегда, увиваются: молодой М., про котораго говорятъ, что онъ, правда, дуренъ, но за то чрезвычайно остроум[енъ], милъ; онъ въ душ? находитъ, что Д. самая несносная женщина въ мір?; но волочится за ней только потому, что она первая женщина въ московскомъ св?т?; петербургскій щеголь Ф., который хочетъ смотр?ть свысока на московскій св?тъ и котораго за это никто терп?ть не можетъ, и т. д. Вотъ миленькая московская барышня Annette З., которая, Богъ знаетъ почему, не выходитъ столько времени замужъ, сл?довательно, тутъ-же гд?-нибудь и посл?дняя ея надежда, баронъ со стеклушкомъ и дурнымъ французскимъ языкомъ, который ц?лый годъ сбирается на ней жениться и, разум?ется, никогда не женится. Вотъ маленькій черномазый адъютантикъ съ большимъ носомъ, который въ полной ув?ренности, что любезность въ нын?шнемъ в?к? состоитъ въ томъ, чтобы говорить непристойности, и помирая со см?ху разсказываетъ что-то старой эманципированной д?в? Г… Вотъ старая толстая Р......, которая такъ долго продолжаетъ быть неприличною, что это перестало быть оригинальнымъ, a сд?лалось просто гадко <и вс? отшатнулись отъ нея>; около нея вертятся еще, однако, какой-то армейскій гусаръ и молоденькій студентъ, воображающіе, б?дняги, подняться этимъ во мн?ніи св?та. Подойдетъ ли къ карточнымъ столамъ, – опять на т?хъ-же м?стахъ, что и 5 л?тъ тому назадъ, стоятъ столы и сидятъ т? же лица. <Бывшій откупщикъ не похуд?лъ нисколько, играетъ также хорошо и неучтиво. Старый Генералъ какъ и всегда платитъ дань маленькому сухому челов?чку, который сгорбившись надъ столомъ> Даже пріемы тасовать, сдавать карты, сбирать взятки [2 неразобр.] и говорить игорныя шуточки каждаго давно изв?стны ему. Вотъ старый Генералъ, съ котораго берутъ постоянную дань, несмотря на то, что онъ сердится и кричитъ на всю комнату, особенно сухой челов?чекъ, который, сгорбившись, молча сидитъ передъ нимъ и только изр?дка изъподлобья взглядываетъ на него. Вотъ молодой челов?къ, который т?мъ, что играетъ въ карты, хочетъ доказать, что все ему надо?ло. Вотъ три старыя барыни поймали несчастнаго партнёра по 2 коп?йки, и б?дный готовъ отдать вс? деньги, что у него есть въ карман?, – отступнаго. Корнаковъ подходитъ къ столамъ, желаетъ выигрывать; одни не зам?чаютъ его, другіе не оглядываясь подаютъ руки, третьи просятъ прис?сть....... Пойдетъ ли въ залы, гд? танцуютъ: вотъ вертятся 5 или 6 студентовъ, два прі?зжихъ Гвардейца и в?чные недоросли, молодые по л?тамъ, но состар?вшіеся на московскомъ паркет? – Негичевъ, Губковъ, Тамаринъ, два или три устар?вшіе московскіе льва, которые уже не танцуютъ, а только любезничаютъ, или ежели р?шаются пригласить даму, то д?лаютъ съ такимъ выраженіемъ, которое можно перевести такъ: посмотрите, какъ я р?звлюсь. Вотъ въ кругу кавалеровъ стоятъ какъ и всегда неизв?стные, неподвижные фраки, зрители, которые, Богъ одинъ знаетъ зач?мъ, прі?хали сюда; только изр?дка между ними зам?тно движеніе, показывается смельчакъ, робко, или слишкомъ см?ло проходитъ черезъ пустой кругъ, приглашаешь, можетъ быть, единственную знакомую ему даму, д?лаетъ съ ней, несмотря на то, что ей это весьма непріятно, н?сколько туровъ вальса и опять скрывается за ст?ной стоящихъ мущинъ. Вообще въ московскомъ св?т? мущины разд?ляются на два разряда: или на недоученных мальчиковъ, смотрящихъ на св?тъ слишкомъ серьезно, или на устар?лыхъ львовъ, смотрящихъ или показывающихъ, что смотрятъ на него, слишкомъ свысока.128 Какія нибудь жалкія, ни съ к?мъ не знакомыя, но приглашенныя по проискамъ родственницъ барышни сидятъ около ст?нъ и дурн?ютъ отъ злости за то, что, несмотря на ихъ прекрасные туалеты, стоившіе, можетъ быть, м?сячнаго труда, никто съ ними танцовать не хочетъ. – Всего не перескажешь, но д?ло въ томъ, что для К[нязя] Корнакова все это страшно старо. Хотя много старыхъ лицъ сошло и много новыхъ выступило на св?тскую арену за его время, но отношенія, разговоры, д?йствія этихъ лицъ все т?-же самыя. Матерьяльная часть бала, даже буфетъ, ужинъ, музыка, убранство комнатъ, все до того хорошо изв?стно Князю, что ему иногда становится невыносимо гадко 20й разъ вид?ть все одно и то же. Князь Корнаковъ быль одинъ изъ т?хъ богатыхъ, пожилыхъ холостяковъ, для которыхъ св?тъ сд?лался необходим?йшею и вм?ст? скучнейшею изъ потребностей; необходим?йшею потому, что въ первой молодости, занявъ безъ труда первое м?сто въ св?т?, самолюбіе не позволяло ему испытывать себя на другой, неизв?стной дорог? въ жизни и даже допускать возможность другаго образа жизни; скучн?йшею-же потребностью сд?лался для него св?тъ потому, что онъ былъ слишкомъ уменъ, чтобы давно не разгляд?ть всю пустоту постоянныхъ отношеній людей, не связанныхъ между собою ни общимъ интересомъ, ни благороднымъ чувствомъ, а полагающихъ ц?ль жизни въ искуственномъ поддержаніи этихъ постоянныхъ отношеній. Душа его всегда была полна безсознательной грусти о даромъ потерянномъ прошедшемъ и ничего не об?щающемъ будущемъ, но тоска эта выражалась не тоскою и раскаяніемъ, а желчною, св?тскою болтовнею – иногда р?зкою, иногда пустою; но всегда умною и благородно оригинальною. Онъ принималъ такъ мало участія въ д?лахъ св?та, смотр?лъ на него такъ равнодушно, какъ бы сказать ? vol d’oiseau,129 что не могъ приходить ни съ к?мъ въ столкновеніе; поэтому никто не любилъ его, никто и не нелюбилъ; но вс? смотр?ли съ т?мъ особеннымъ уваженіемъ, которымъ пользуются люди, составляющіе св?тъ. IV.Увлеченіе. «Encore un tour je t’en prie»,130 говорилъ Сережа своей кузин?, обхвативъ ея тоненькую талію и съ разгор?вшимся лицомъ, легко и граціозно, проносясь въ вальс? уже 10-й разъ черезъ всю залу. «Н?тъ, довольно, я уже устала», – отв?чала улыбаясь хорошенькая кузина, снимая руку съ его плеча. Сережа принужденъ былъ остановиться и остановиться именно подл? той двери, у которой, небрежно облокотившись, съ обычнымъ выраженіемъ самодовольнаго спокойствія, стоялъ Князь Корнаковъ и что-то говорилъ <хорошенькой> Графин? Ш?фингъ. «Вотъ онъ самъ, – сказалъ онъ, указывая глазами на Сережу. – Подойдите къ намъ, – прибавилъ онъ ему, въ то же время почтительно кланяясь хорошенькой кузин?. – Графиня желаетъ, чтобы вы были ей представлены». «Я очень давно желалъ им?ть эту честь», – съ д?тски-смущеннымъ видомъ проговорилъ Сережа кланяясь. «Этаго однако нельзя было зам?тить до сихъ пор», – отв?чала Графиня, съ простодушной улыбкой глядя на него. Сережа молчалъ и, красн?я все бол?е и бол?е, придумывалъ, что бы сказать кром? банальности, <а кром? банальности онъ не зналъ, что сказать>. Князь Корнаковъ, казалось, съ большимъ удовольствіемъ смотр?лъ на искреннее смущеніе молодаго челов?ка, но зам?тивъ, что оно не прекращается и даже, несмотря на всю св?тскую рутину Графини, сообщается и ей, сказалъ: «Accorderez vous un tour de valse M-me la Comtesse?131 Графиня, зная, что онъ давно уже не танцуетъ, съ удивленіемъ посмотр?ла на него. «Pas ? moi, M-me la Comtesse; je me sens trop laid et trop vieux pour pr?tendre ? cet honneur».132 «Вы меня извините, любезный сынъ, что я взялъ на себя роль вашего переводчика», – прибавилъ онъ ему. – Сережа поклонился. Графиня встала передъ нимъ, молча согнула хорошенькую ручку и подняла ее на уровень плеча; но только что Сережа обвилъ рукою ея станъ, музыка замолчала, и они стояли такъ до т?хъ поръ, пока музыканты, зам?тивъ знаки, которые подавалъ имъ Князь, снова заиграли вальсъ. Никогда не забудетъ Сережа этихъ н?сколькихъ секундъ, во время которыхъ онъ раза два то сжималъ, то оставлялъ талію своей дамы. Сережа не чувствовалъ, какъ скользили его ноги по паркету; ему казалось, что онъ уносится все дальше и дальше отъ окружающей его пестрой толпы. Вс? жизненныя силы его сосредоточивались въ чувств? слуха, заставлявшемъ его, повинуясь звукамъ музыки, то ум?рять р?звость движенія, то кружиться быстр?е и быстр?е, въ ощущеніи стана Графини, который такъ согласовался со вс?ми его движеніями, что, казалось, слился съ нимъ въ одно; и во взгляд?, который онъ отъ времени до времени, съ непонятнымъ для самаго себя см?шаннымъ чувствомъ наслажденія и страха, останавливалъ то на б?ломъ плеч? Графини, то на ея св?тлыхъ голубыхъ глазахъ, слегка подернутыхъ какою-то влажною плевою, придававшей имъ необъяснимое выраженіе н?ги и страсти. «Ну посмотрите, пожалуйста, что можетъ быть лучше этой парочки? – говорилъ Князь Корнаковъ, обращаясь къ кузин? Сережи. – Вы знаете, моя страсть сводить хорошенькихъ». — «Да, теперь Serge133 совершенно счастливъ». «Не только Serge, но я ув?ренъ, что и Графин? пріятн?е танцовать съ нимъ, ч?мъ съ такимъ старикомъ, какъ я». «Вы р?шительно хотите, чтобы я вамъ сказала, что вы еще не стары». «За кого вы меня принимаете? Я очень хорошо знаю, что я еще не старъ; но я хуже – я надо?лъ, выдохнулся, такъ, какъ и вс? эти господа, которые однако этаго никакъ понять не могутъ; а Сережа, во-первых, новость, во-вторыхъ, женщина не можетъ себ? представить, мн? кажется, и желать мущину лучше его. Ну посмотрите, что это за прелесть! – продолжалъ [онъ], съ улыбкой наслажденія глядя на нихъ. – И она какъ мила! Я р?шительно влюбленъ въ нихъ.....» «Я непрем?нно скажу это Лиз?» (такъ звали Гр. Ш?фингъ). «Н?тъ, ужъ я давно извинялся передъ Графиней, что до сихъ поръ не влюбленъ въ нее – она знаетъ, что это происходитъ единственно потому, что я ужъ не могу влюбляться; но я влюбленъ въ нихъ обоихъ – въ парочку». Не одинъ Князь Корнаковъ любовался вальсирующими Сережей и Гр. Ш?фингъ; но вс? нетанцующіе невольно сл?дили глазами за ними – одни съ чистымъ наслажденіемъ вид?ть прекрасное, другіе съ досадой и завистью. — Сережа такъ былъ взволнованъ совокупнымъ впечатл?ніемъ движенія, музыки и любви, что когда Графиня попросила его привести ее на м?сто и, поблагодаривъ его улыбкой, снимала руку съ его плеча, ему вдругъ пришло желаніе, отъ котораго онъ едва могъ удержаться – воспользоваться этой минутой, чтобы поц?ловать ее. Невинный юноша въ первый разъ въ жизни испытывалъ чувство любви: смутныя желанія, которыми оно наполняло его душу, были для него непонятны – онъ не остерегался ихъ, не боялся предаваться имъ. V. (Невинность.) VI. Любовь. Ц?лый балъ прошелъ для влюбленнаго Сережи, какъ чудный обольстительный сонъ, которому хочется и страшно в?рить. У Графини оставалась одна 6-я кадриль, и она танцовала ее съ нимъ. Разговоръ ихъ былъ обыкновенный бальный разговоръ; но для Сережи каждое слово им?ло особенное значеніе, – значеніе улыбки, взгляда, движенья. Во время кадрили, признанный поклонникъ Графини, Д., подс?лъ къ нимъ. (Сережа объяснялъ себ? это почему-то т?мъ, что Д. принимаетъ его за мальчика, и почувствовалъ къ нему какое-то чрезвычайно непріязненное чувство);134 но Графиня была особенно мила и добра къ своему новому знакомому; она говорила съ Д. особенно сухо; но за то какъ только обращалась къ Сереж?, въ улыбк? и взгляд? ея выражалось удовольствіе. Ничто такъ т?сно не соединяется и такъ часто не разрушаетъ одно другое, какъ любовь и самолюбіе. Теперь же эти дв? страсти соединились вм?ст?, чтобы окончательно вскружить б?дную, молодую голову Сережи. Въ мазурк? Графиня два раза выбирала его, и онъ два раза выбралъ ее. Д?лая одну из фигуръ, она дала ему свой букетъ. Сережа вырвалъ изъ него в?точку и спряталъ въ перчатку. Графиня зам?тила это и улыбнулась. Графиня не могла оставаться ужинать. Сережа провожалъ ее до л?стницы. «Над?юсь васъ вид?ть у себя», – сказала она, подавая ему руку. — «Когда позволите?» «Всегда». «Всегда?!» – повторилъ онъ взволнованнымъ голосомъ и невольно пожалъ маленькую ручку, которая дов?рчиво лежала въ его рук?. Графиня покрасн?ла, ручка ея задрожала – хот?ла-ли она отв?тить на пожатіе или освободиться? Богъ знаетъ – робкая улыбка задрожала на ея крошечномъ розовомъ ротик?, и она сошла съ л?стницы. Сережа былъ невыразимо счастливъ. Вызванное въ его юной душ? въ первый разъ чувство любви не могло остановиться на одномъ предмет?, оно разливалось на вс?хъ и на все. Вс? казались ему такими добрыми, любящими и достойными любви. Онъ остановился на л?стниц?, вынулъ оторванную в?тку изъ-за перчатки и н?сколько разъ съ восторгомъ, заставившимъ выступить слезы на его глазахъ, прижалъ ее къ губамъ. — «Что, довольны-ли вы милымъ дебардеромъ?» – спросилъ его Князь Корнаковъ. — «Ахъ, какъ я вамъ благодаренъ! Я никогда не былъ такъ счастливъ», – отв?чалъ онъ съ жаромъ сжимая его руку. — VII. А она могла бы быть счастл[ива]. Прі?хавъ домой, Графиня по привычк? спросила о Граф?. Онъ еще не возвращался. Въ первый разъ ей было пріятно слышать, что его н?тъ. Ей хот?лось хоть на н?сколько часовъ отдалить отъ себя действительность, показавшуюся ей съ нын?шняго вечера тяжелою, и пожить одной съ своими мечтами. Мечты были прекрасныя. Сережа былъ такъ мало похожъ на вс?хъ т?хъ мущинъ, которые окружали ее до сихъ поръ, что онъ не могъ не остановить ея вниманія. Въ его движеніяхъ, голос?, взгляд? лежалъ какой-то особенный отпечатокъ юности, откровенности, теплоты душевной. Типъ невиннаго мальчика, неиспытавшаго еще порывовъ страстей и порочныхъ наслажденій, который у людей, неуклоняющихся отъ закона природы, долженъ бы быть такъ обыкновененъ и к несчастью такъ р?дко встр?чающійся между ними, былъ для Графини, жившей всегда въ этой неестественной сфере, называемой св?томъ, <но неутратившей въ ней, благодаря своей счастливой, особенно простой и доброй натур?, любви ко всему истинно-прекрасному – былъ для нея> самою увлекательною прелестною новостью. По моему мн?нію, въ ночномъ б?ломъ капот? и чепчик? она была еще лучше, ч?мъ въ бальномъ плать?. Забравшись съ ножками на большую кровать и облокотившись ручкой на подушки, она пристально смотр?ла на бл?дный св?тъ лампы. На хорошенькомъ ротик? остановилась грустная полуулыбка. — «Можно взойдти, Лиза?» – спросилъ голосъ Графа за дверью. — «Войди», – отв?чала она, не перем?няя положенія. «Весело-ли теб? было, мой другъ?» – спросилъ Графъ, ц?луя ее. — «Да». «Что ты такая грустная, Лиза, ужъ не на меня-ли ты сердишься?» Графиня молчала, и губки ея начинали слегка дрожать, какъ у ребенка, который собирается плакать. «Неужели ты точно на меня сердишься за то, что я играю. Успокойся, мой дружокъ, нынче я все отъигралъ и больше играть не буду....» «Что съ тобой?» – прибавилъ онъ, н?жно ц?луя ея руки <зам?тивъ слезы, которыя вдругъ потекли изъ ея глазъ>. — Графиня не отв?чала, а слезы текли у нея изъ глаз. Сколько ни ласкалъ и ни допрашивалъ ея Графъ, она не сказала ему, о чемъ она плачетъ; а плакала все больше и больше. Оставь ее, челов?къ безъ сердца и сов?сти. Она плачетъ именно о томъ, что ты ласкаешь ее, что им?ешь право на это; о томъ, что отрадныя мечты, наполнявшія ея воображеніе, разлет?лись, какъ паръ, отъ прикосновенія действительности, къ которой она до нын?шняго вечера была равнодушна, но которая стала ей отвратительна и ужасна съ той минуты, какъ она поняла возможность истинной любви и счастія. VIII. Знакомст[во] со вс?м[и] уважаем[ымъ] барин[омъ]. «Что, скучаешь? любезный сынъ», – сказалъ Князь Корнаковъ Сереж?, который съ какимъ-то страннымъ выраженіемъ равнодушія и безпокойства ходилъ изъ комнаты въ комнату, не принимая участія ни въ танцахъ, ни въ разговорахъ. «Да, – отв?чалъ онъ улыбаясь, – хочу у?хать». «По?демъ ко мн?, – nous causerons».135 «Над?юсь, ты зд?сь не остаешься ужинать, Корнаковъ?» – спросилъ проходившій въ это время съ шляпой въ рукахъ твердымъ, ув?реннымъ шагомъ черезъ толпу, собравшуюся у двери, толстый, высокій мущина л?тъ 40, съ опухшимъ, далеко некрасивымъ, но чрезвычайно нахальнымъ лицомъ. «Ты кончилъ ужъ партію?» «Слава Богу, усп?лъ до ужина и б?гу отъ фатальнаго маіонеза съ русскими трюфелями, тухлой стерляди и тому подобныхъ любезностей»… кричалъ онъ почти на всю залу. — «Гд? ты будешь ужинать?» «Или у Трахманова, ежели онъ не спитъ, или въ Новотроицкомъ; по?демъ съ нами. Вотъ и Аталовъ ?детъ». — «Что, по?демъ, Ивинъ?» – сказалъ Князь Корнаковъ. – Вы знакомы?» <прибавилъ онъ толстому Господину.> — Сережа сд?лалъ отрицательный знакъ головою. — «Серг?й Ивинъ, сынъ Марьи Михайловны», – сказалъ Князь. «Очень радъ, – сказалъ толстый господинъ, не глядя на него, подавая свою толстую руку и продолжая идти дальше. – Прі?зжайте же скор?й». — Я полагаю, что ни для кого не нужно подробное описаніе типа толстаго Господина, котораго звали Н. Н. Долговымъ. В?рно, каждый изъ моихъ читателей, ежели не знаетъ, то видалъ, или по крайней м?р? слыхалъ про Н. Н., поэтому достаточно н?сколько характеристическихъ признаковъ, чтобы лицо это во всей полнот? своей ничтожности и подлости возникло въ его воображеніи. По крайней м?р? это такъ для меня. Богатство, знатность, ум?нье жить, большія разнообразныя способности, погибнувшія или изуродованныя праздностью и порокомъ. Циническій умъ, не останавливающiйся ни передъ какимъ вопросомъ и обсуживающій всякій въ пользу низкихъ страстей. Совершенное отсутствіе сов?сти, стыда и понятія о моральныхъ наслажденіяхъ. Нескрытый эгоизмъ порока. Даръ грубаго и р?зкаго слова. Сладострастіе, обжорство, пьянство; презр?ніе ко всему, исключая самаго себя. Взглядъ на вещи только съ 2-хъ сторонъ: со стороны наслажденія, которое они могутъ доставить, и ихъ недостатковъ, и дв? главныя черты: безполезная, безц?льная, совершенно праздная жизнь и самый гнусный развратъ, который онъ не только не скрываетъ, а какъ будто находя достоинство въ своемъ цинизм?, съ радостью обнаруживаетъ. Про не[го] говорятъ, что онъ дурной челов?къ; но всегда и везд? его уважаютъ и дорожатъ связями съ нимъ; онъ это знаетъ, см?ется и еще бол?е презираетъ людей. И какъ ему не презирать того, что называютъ доброд?телью, когда онъ всю жизнь попиралъ ее и всетаки по своему счастливъ, т. е. страсти его удовлетворены и онъ уважаемъ. — Сережа быль въ необыкновенно хорошемъ расположена духа. Присутствіе Князя Корнакова, который очень нравился ему и им?лъ на него почему-то особенное вліяніе, доставляло ему большое удовольствіе. И короткое знакомство съ такимъ зам?чательнымъ челов?комъ, какъ толстый господинъ, пріятно щекотало его тщеславіе. Толстый господинъ сначала мало обращалъ вниманія на Сережу; но по м?р? того, какъ козакъ половой, котораго, прі?хавъ въ Новотроицкой, онъ потребовалъ, приносилъ заказанныя растегаи и вино, он становился любезн?е и, зам?тивъ развязность молодаго челов?ка, сталъ съ нимъ говорить (такіе люди какъ Долговъ ничего такъ не нелюбятъ, какъ заст?нчивость),136 трепать по плечу и чокаться. — Мысли и чувства влюбленнаго такъ сильно сосредоточены на одинъ предметъ, что онъ не им?етъ времени наблюдать, анализировать людей, съ которыми встр?чается; а ничто такъ не м?шаетъ короткости и свобод?137 въ отношеніяхъ, какъ склонность, въ особенности очень молодыхъ людей, не брать людей за то, ч?мъ они себя показываютъ, а допытываться ихъ внутреннихъ, скрытыхъ побужденій и мыслей. — Кром? того Сережа чувствовалъ въ этотъ вечеръ особенную охоту и способность безъ мал?йшаго труда быть умнымъ и любезнымъ. Знакомство съ отставнымъ Генераломъ, кутилою Долговымъ,138 бывшее одно время мечтою его тщеславія, теперь не доставляло ему никакого удовольствія. Ему казалось, напротивъ, что онъ д?лаетъ удовольствіе и честь этому генералу, ежели говорить съ нимъ, потому что вм?сто того, чтобы говорить съ нимъ, онъ могъ-бы говорить съ ней, или думать о ней. Прежде онъ никакъ не см?лъ говорить Корнакову «ты», хотя этотъ посл?дній часто обращался къ нему въ единственномъ числ?,139 теперь онъ совершенно см?ло тыкалъ его, и тыканье это доставляло ему необыкновенное удовольствіе. – Ласковый взглядъ и улыбка Графини придали ему бол?е самостоятельности, ч?мъ умъ, красота, кандидатство и всегдашнія похвалы: въ одинъ часъ изъ ребенка сд?лали мущину. Онъ вдругъ почувствовалъ въ себ? вс? т? качества мущины, недостатокъ которыхъ ясно сознавалъ въ себ?: твердость, р?шимость, см?лость и гордое сознаніе своего достоинства. Внимательный наблюдатель зам?тилъ бы даже перем?ну въ его наружности за этотъ вечеръ. Походка стала ув?ренн?е и свободнее, грудь выпрямилась, руки не были лишними, голова держалась выше, въ лиц? изчезла д?тская округленность и неопред?ленность чертъ, мускулы лба и щекъ выказывались отчетлив?е, улыбка была см?л?е и тверже. — IX. (Кутежъ.) Веселье. Въ маленькой задней красной комнат? Новотроицкаго трактира, занимаемой только людьми, пользующимися въ этомъ трактир? особенной изв?стностью,140 сид?ли наши 4 знакомые за длиннымъ накрытымъ столомъ. «Знаете, за чье здоровье», – сказалъ Сережа Князю Корнакову, наливая бокалъ и поднося къ губамъ. Сережа былъ очень красенъ, и въ глазахъ у него было что-то масляное, неестественное. «Выпьемъ», – отв?чалъ К[орнаковъ], изм?няя безстрастное скучающее выраженіе своего лица ласковой улыбкой. Тостъ за здоровье неназываемой особы былъ повторенъ н?сколько разъ. Генералъ, снявши галстукъ, съ сигарой въ рук? лежалъ на диван?, передъ нимъ стояла бутылка коньяку, рюмочка и кусокъ сыру, онъ былъ немного красн?е и одутловат?е, ч?мъ обыкновенно, по его наглымъ, н?сколько сощурившимся глазамъ видно было, что ему хорошо. «Вотъ это я люблю, – говорилъ онъ, глядя на Сережу, который, сидя передъ нимъ, выпивалъ одинъ бокалъ за другимъ, – когда-[то] было время, что и я пилъ также шампанское. Бутылку выпивалъ за ужиномъ на бал?, и потомъ какъ ни въ чемъ ни бывало, танцовалъ и былъ любезенъ, какъ никогда». «Н?тъ, объ этомъ я не жал?ю, – сказалъ Н. Н., облокотившись на руку и съ грустнымъ выраженіемъ глядя прямо въ прекрасные одушевленные глаза К. – Я еще теперь способенъ выпить сколько хотите, да что? а жалко, что прошло время, когда я также, какъ онъ, пилъ за здоровье и готовъ былъ умереть лучше, ч?мъ отказаться отъ бокала за здоровье кого-нибудь, когда я бывало добивался, чтобы мн? достался непременно le fond de la bouteille,141 вполн? в?рилъ, что я женюсь на той, за чье здоровье я пилъ этотъ fond de la bouteille.142 О, ежели бы я только женился на вс?хъ, за кого я выпилъ посл?днюю каплю, сколько бы у меня было чудесныхъ женъ! Ахъ, какихъ чудесныхъ, коли-бы вы знали, Alexandre....», – и онъ махнулъ рукой. – Ну вотъ вашъ le fond de la bouteille,143 – сказалъ онъ, наливая ему.... – да что я? вамъ не нужно....» – и онъ весело, ласково улыбнулся ему. «Ахъ,144 не напоминайте мн?, я забылъ про то, что мн? не нужно, да и помнить не хочу, мне такъ хорошо теперь», – и глаза его сіяли истиннымъ восторгомъ молодой души, безъ страха предающейся своему первому увлеченію. — – Что это, какъ онъ милъ! – сказалъ Н. Н., поворачиваясь къ Генералу, – ты не можешь себ? представить, какъ онъ мн? меня напоминаетъ. – Debouchons le tout-a-fait.145 – Да, – сказалъ Генералъ, – знаешь что, мн? <давно хот?лось собрать компанію къ Цыганамъ, нынче я въ дух?, по?демъ.> Allons au b…146 и его возьмемъ съ собой. — Черезъ пять минуть Al[exandre] сид?лъ уже въ ночныхъ санкахъ Н. Н.; св?жій, морозный воздухъ р?залъ ему лицо, передъ нимъ была толстая спина кучера, тусклые фонари и ст?ны домовъ мелькали съ об?ихъ сторонъ. — Мечты. «Вотъ я въ деревн?, въ которой я родился и провелъ свое д?тство въ полномъ147 милыми и дорогими воспоминаніями Семеновскомъ. Весна, вечеръ; я въ саду, на любимомъ м?ст? покойной матушки, около пруда, въ березовой алле?, и не одинъ, – со мной женщина, въ б?ломъ плать?, съ волосами, просто убранными на прелестной головк?; и эта женщина та, которую я люблю, – такъ, какъ я никого не любилъ до сихъ поръ, которую я люблю больше, ч?мъ все на св?т?, больше, ч?мъ самаго себя. М?сяцъ тихо плыветъ по подернутому прозрачными облаками небу, ярко отражается вм?ст? съ осв?щенными имъ облаками въ зеркальной поверхности тихой воды пруда, осв?щаетъ желтоватую осоку, поросшую зеленыя берега, св?тлыя бревны плотины, нависшія надъ ней кусты ивы и темную зелень кустовъ распустившейся сирени, черемухи, наполняющей чистый воздухъ какимъ-то весеннимъ отраднымъ запахомъ, и шиповника, густо сросшихъ въ клумбахъ, разбросанныхъ около извилистыхъ дорожекъ, и кудрявыя, неподвижно-висящія, длинные в?тви высокихъ березъ, н?жную обильную зелень липъ, составляющихъ прямыя темныя аллеи. За прудомъ, въ глуши сросшихъ деревьевъ громко слышится звучная п?сня соловья и еще звучн?е разносится по неподвижной поверхности воды. Я держу н?жную руку женщины, которую я люблю, смотрю въ эти чудныя большія глаза, взглядъ которыхъ такъ отрадно д?йствуетъ на душу, она улыбается и жметъ мою руку – она счастлива!» Глупыя – отрадныя мечты. Глупыя по несбыточности, отрадныя по поэтическому чувству, которымъ исполнены. Пускай он? не сбываются – не могутъ сбываться; но почему не увлекаться ими, ежели одно увлеченіе это доставляетъ чистое и высокое наслажденіе? Сашиньк? въ эту минуту и въ мысль не приходило задать себ? вопросъ: какимъ образомъ женщина эта будетъ его женою, тогда какъ она за мужемъ, и, ежели бы это было возможно, хорошо-ли бы это было, т. е. нравственно ли? и какимъ бы образомъ онъ въ такомъ случа? устроилъ свою жизнь? Кром? минутъ любви и увлеченія онъ не воображалъ себ? другой жизни. Истинная любовь сама въ себ? чувствуетъ столько святости, невинности, силы, предпріимчивости и самостоятельности, что для нея не существуетъ ни преступленія, ни препятствій, ни всей прозаической стороны жизни. — Вдругъ сани остановились, и это прекращеніе равном?рнаго, убаюкающаго движенія разбудило его. <На л?во отъ него видн?лось довольно большое для города, пустое, занесенное сн?гомъ м?сто и н?сколько голыхъ деревьевъ, направо былъ подъ?здъ низенькаго, н?сколько криваго с?ренькаго домика съ закрытыми ставнями. «Что, мы за городомъ?» – спросилъ онъ у кучера. «Никакъ н?тъ, евто Патріарши пруды, коли изволите знать, что подл? Козихи». —> Н. Н. и веселый Генералъ стояли у подъ?зда. Посл?дній изо вс?хъ силъ то билъ ногою въ шатавшуюся и трещавшую отъ его ударовъ дверь домика, то подергивалъ за заржав?лую изогнутую проволоку, вис?вшую у притолки, покрикивая при этомъ довольно громко: «Ей, Чавалы! Отпханьте, Чавалы!» Наконецъ послышался шорохъ – звукъ нетвердыхъ, осторожныхъ шаговъ въ туфляхъ, блеснулъ св?тъ въ ставняхъ, и дверь отворилась. На порог? показалась сгорбленная старуха въ накинутомъ на б?лую рубаху лисьемъ салоп? и съ сальной оплывшей св?чей въ сморщенныхъ рукахъ. По первому взгляду на ея сморщенныя р?зкія энергическія черты, на черные блестящіе глаза и ярко пос?д?вшіе черные какъ смоль волоса, торчавшіе изъ-подъ платка, и темно-кирпичнаго цв?та т?ло,148 ее безошибочно можно было принять за Цыганку. Она поднесла св?чку на уровень лицъ Н. Н. и Генерала и тотчасъ, какъ зам?тно было, съ радостью узнала ихъ. «Ахъ, Батюшки, Господи! Мих[аилъ] Ник[олаевичъ], отецъ мой, – заговорила она р?зкимъ голосомъ и съ какимъ-то особеннымъ, однимъ Цыганамъ свойственнымъ выговоромъ. – Вотъ радость-то! Солнце ты наше красное. Ай, и ты, М. М., давно не жаловалъ, то-то д?вки наши рады будутъ! Просимъ покорно, пляску сд?лаемъ!» «Дома ли ваши?» «Вс?, вс? дома, сейчасъ приб?гутъ, золотой ты мой. Заходите, заходите». — «Entrons,149 – сказалъ Н. Н. и вс? 4 вошли, не снимая шляпъ и шинелей150, въ низкую нечистую комнату, убранную, кром? опрятности [?] такъ, какъ обыкновенно убираются м?щанскiя комнаты, т. е. съ небольшими зеркалами въ красныхъ рамахъ, съ оборваннымъ диваномъ съ деревянной спинкой, сальными, подъ красное дерево стульями и столами. — Молодость легко увлекается и способна увлекаться даже дурнымъ, если увлеченiе это происходитъ подъ влiянiемъ людей уважаемыхъ. Al[exandre] забылъ уже свои мечты и смотр?лъ на всю эту странную обстановку съ любопытствомъ челов?ка, сл?дящаго за химическими опытами. Онъ наблюдалъ то, что было, и съ нетерп?нiемъ ожидалъ того, что выйдетъ изъ всего этаго; а по его мн?нiю должно было выйдти что-нибудь очень хорошее. — На диван? спалъ молодой Цыганъ съ длинными черными курчавыми волосами, косыми, немного страшными, глазами и огромными б?лыми зубами. Онъ въ одну минуту вскочилъ, од?лся, сказалъ н?сколько словъ съ старухой на звучномъ Цыганскомъ язык? и сталъ улыбаясь кланяться гостямъ. — «Кто у васъ теперь дирижёромъ? – спрашивалъ Н. Н.: – давно ужъ я зд?сь не былъ». «Иванъ Матв?ичь», – отв?чалъ Цыганъ. «Ванька?» «Такъ точно-съ». «А зап?ваетъ кто?» «И Таня зап?ваетъ, и Марья Васильевна». «Маша, которая у Б. жила <Брянцова>? эта хорошенькая? разв? она опять у васъ?» «Такъ точно-съ, – отв?чалъ улыбаясь Цыганъ. – Она приходитъ на пляску иногда». «Такъ ты сходи за ней, да шампанскаго принеси». — Цыганъ получилъ деньги и поб?жалъ. Старикъ Генералъ, какъ сл?дуетъ старому Цыганёру, с?лъ верхомъ на стулъ151 и вступилъ въ разговоръ съ старухой о вс?хъ старыхъ бывшихъ въ Табор? Цы[ган]ахъ и Цы[ганк]ахъ. Онъ зналъ все родство каждой и каждаго. Гвардеецъ толковалъ о томъ, что въ Москв? н?тъ женщинъ, что прiятнаго у Цыганъ ничего быть не можетъ уже только потому, что обстановка ихъ такъ грязна, что внушаетъ отвращенiе всякому порядочному челов?ку. Хоть бы позвать ихъ къ себ?, – то другое д?ло. Н. Н. говорилъ ему, что, напротивъ, Цыгане дома только и хороши, что надобно ихъ понимать и т. д. Alexandre прислушивался къ разговорамъ и хотя молчалъ, въ душ? былъ на сторон? Н. Н., находилъ такъ много оригинальнаго въ этой обстановк?, что понималъ, что тутъ должно быть что-нибудь особенное, прiятное. Отъ времени до времени отворялась дверь въ с?ни, въ которую врывался холодный воздухъ, и попарно входили Цыгане, составлявшие хоръ. Мужчины были од?ты въ голубые, плотно стягивающіе ихъ стройныя талiи казакины, шаровары въ сапоги, и вс? съ длинными курчавыми волосами; женщины въ лисьихъ, крытыхъ атласомъ салопахъ, съ яркими шелковыми платками на головахъ и довольно красивыхъ и дорогихъ, хотя и не модныхъ платьяхъ. Цыганъ принесъ Шампанское, сказалъ, что Маша сейчасъ будетъ, и предлагалъ начать пляску безъ нея. Онъ что-то сказалъ дирижеру, небольшому, тонкому, красивому малому въ казакин? съ галунами, который, поставивъ ногу на окно, настраивалъ гитару. Тотъ съ сердцемъ отв?чалъ что-то; н?которыя старухи присоединились къ разговору, который постепенно становился громче и, наконецъ, превратился въ общiй крикъ; старухи съ разгор?вшимися глазами размахивали руками, кричали самымъ пронзительнымъ голосомъ, Цыгане и н?которыя бабы не отставали отъ другихъ. Въ ихъ непонятномъ для гостей разговор? слышалось только часто повторяемое слово: Мака, Мака. Молоденькая, очень хорошенькая д?вушка Стешка, которую Дирижеръ рекомендовалъ, какъ новую зап?валу, сид?ла потупя глаза и одна не вступала въ разговоръ. Генералъ понялъ въ чемъ было д?ло. Цыганъ, который ходилъ за Шампанскимъ, обманывалъ, что Мака, т. е. Маша, придетъ, и они хот?ли, чтобы зап?вала Стешка. Вопросъ былъ въ томъ, что Стешк? надо было или н?тъ дать 1 1/2 пая. «Ей Чавалы! – кричалъ онъ, – послушайте, послушайте», – но никто не обращалъ на него ни мал?йшаго вниманiя. Наконецъ кое-какъ онъ усп?лъ добиться того, что его выслушали. «Мака не придетъ? – сказалъ онъ, – такъ вы такъ и скажите». — «Пов?рьте моей чести, – сказалъ дирижеръ: – С[тешка] споетъ не хуже ея; а ужъ какъ поетъ «Ночку», такъ противъ нея н?тъ другой Цыганки, вся манера Танюши, в?дь изволите вс?хъ нашихъ знать, – прибавилъ онъ, зная, что этимъ льститъ ему. – Извольте ее послушать». Цыганки, въ н?сколько голосовъ обратясь къ Г[енералу], говорили то же самое. «Ну ладно, ладно, габаньте». «Какую прикажете?» – сказалъ д[ирижеръ], становясь съ гитарой въ рукахъ передъ полукругомъ ус?вшихся Цыганъ. «По порядку, разумеется, «Слышишь». Цыганъ подкинулъ ногой гитару, взялъ аккордъ, и хоръ дружно и плавно затянулъ «В?дь ли да какъ ты слы-ы-шишь....» «Стой, стой! – закричалъ Генералъ: – еще не все въ порядк?, – выпьемте». Г[оспо]да вс? выпили по стакану гадкаго теплаго шампанскаго. Генералъ подошелъ къ Цыганамъ, в?л?лъ встать одной изъ нихъ, бывшей хорошенькой еще во время его молодости, Любаш?, с?лъ на ея м?сто и посадилъ къ себ? на кол?ни. Хоръ снова затянулъ «Слышишь». Сначала плавно, потомъ жив?е и жив?е и наконецъ такъ, какъ поютъ Ц[ыгане] свои п?сни, т. е. съ необыкновенной энергiей и неподражаемымъ искуствомъ. Хоръ замолкъ вдругъ неожиданно. Снова первоначальной акордъ, и тотъ же мотивъ повторяется н?жнымъ сладкимъ звучнымъ голоскомъ съ необыкновенно оригинальными украшенiями и интонацiями, и голосокъ точно также становится все сильн?е и энергичн?е и, наконецъ, передаетъ свой мотивъ совершенно незам?тно въ дружно подхватывающiй хоръ. — Было время, когда на Руси ни одной музыки не любили больше Цыганской; когда Цыгане п?ли русскiя стар[инныя] хорошiя п?сни: «Не одна», «Слышишь», «Молодость», «Прости» и т. д. и когда любить слушать Цыганъ и предпочитать ихъ Итальянцамъ не казалось страннымъ. Теперь Цыгане для публики, которая сбирается въ пасаж?, поютъ водевильные куплеты, «Дв? д?вицы», «Ваньку и Таньку» и т. д. Любить Ц[ыганскую] музыку, можетъ быть, даже называть ихъ п?нiе музыкой покажется см?шнымъ. А жалко, что эта музыка такъ упала. Ц[ыганская] м[узыка] была у насъ въ Россiи единственнымъ переходомъ отъ музыки народной къ музык? ученой. Отчего въ Италiи каждый Лазарони понимаетъ арiю Доницети и Россини и наслаждается ею, а у насъ въ «Оскольдовой М[огил?]» и «Жизни за Царя» купецъ, м?щанинъ и т. п. любуются только Декорацiями? Я не говорю уже о ит[альянской] м[узык?], которой не сочуствуетъ и 1/100 Русскихъ абонеровъ, а выбралъ такъ называемыя народныя оперы. Тогда какъ каждый Русской будетъ сочувствовать ц[ыганской] п[?сн?], потому что корень ея народный. Но мн? скажутъ, что это музыка неправильная. Никто не обязанъ мн? в?рить; но я скажу то, что самъ испыталъ, и т?, которые любятъ ц[ыганскую] м[узыку], пов?рятъ мн?, а т?, которые захотятъ испытать, тоже уб?дятся. Было время, когда я любилъ вм?ст? и Ц[ыганскую] и Н[?мецкую] м[узыку] и занимался ими. Одинъ очень хорошiй музыкантъ, мой прiятель, Н?мецъ по музыкальному направленiю и по происхожденiю, спорилъ всегда со мной, что въ Ц[ыганскомъ] хор? есть непростительныя музыкальныя неправильности и хот?лъ (онъ находилъ, какъ и вс?, соло превосходными)152 доказать мн? это. Я писалъ порядочно, онъ очень хорошо. Мы заставили проп?ть одну п?сню разъ 10 и записывали оба каждый голосъ. Когда мы сличили об? партитуры, д?йствительно, мы нашли ходы квинтами; но я все не сдавался и отв?чалъ, что мы могли записать правильно самые звуки, но не могли уловить настоящаго темпа, и что ходъ квинтами, на который онъ мн? указывалъ, былъ ничто иное, какъ подражанiе въ квинт?, что-то въ род? фуги, очень удачно проведенной. Мы еще разъ стали писать, и Р. совершенно уб?дился въ томъ, что я говорилъ. Надо зам?тить, что всякiй разъ, какъ <мы писали> выходило новое, движенiе гармонiи было тоже, но иногда акордъ быль полн?е, иногда вм?сто одной ноты было повторенiе предъидущаго мотива – подражанiе. Заставить-же п?ть отд?льно каждаго свою партiю было невозможно, они вс? п?ли первый голосъ. Когда-же начинался хоръ, каждый импровизировалъ. — Да извинятъ меня читатели, которые не интересуются Цыганами [за] это отступленiе; я чувствовалъ, что оно неум?стно; но любовь къ этой оригинальной, но народной музык?, всегда доставлявшей мн? столько наслажденiя, преодол?ла. — Во время перваго куплета Генералъ слушалъ внимательно, иногда улыбался и жмурилъ глаза, иногда хмурился и неодобрительно качалъ головой, потомъ пересталъ слушать и занялся разговоромъ съ Любашей, которая то показывая свои б?лые, какъ перлы, зубы, улыбаясь, отв?чала ему, то подтягивала хору своимъ громкимъ альтомъ, строго поглядывая направо и нал?во на Цыганокъ и д?лая имъ разные жесты руками, Гвардеецъ подс?лъ къ хорошенькой Стеш? и, обращаясь къ Н. Н., безпрестанно говоритъ: Charmant, d?licieux!153 или подтягиваетъ ей не совс?мъ удачно, что, какъ зам?тно, заставляетъ перешептываться Цыганокъ и не нравится имъ, одна даже трогаетъ его за руку и говоритъ: позвольте, баринъ. Н. Н. съ ногами залезъ на диванчи[къ], объ чемъ то шепчется съ хорошенькой плясуньей Малашкой. Al[exandre], разстегнувъ жилетъ, стоитъ передъ хоромъ и, какъ видно, съ наслажденiемъ слушаетъ. Онъ зам?чаетъ тоже, что молоденькiя Цыганки посматриваютъ на него и, улыбаясь, перешептываются, и онъ знаетъ, что он? не см?ются, а любуются имъ, онъ чувствуешь, что онъ очень хорошенькiй мальчикъ. Но вдругъ генералъ поднимается и говоришь Н. Н.: Non, cela ne va pas sans Машка, ce choeur ne vaut rien, n’est ce pas?154 Н. Н., который съ самаго бала казался какимъ то соннымъ, апатичнымъ, соглашается съ нимъ. Г. даетъ деньги Б?дняжке [?] и не приказываетъ величать. «Partons».155 Н. Н., з?вая, отв?чаетъ: «partons». Гв[ардеецъ] только споритъ; но на него не обращаютъ вниманiя. Над?ваютъ шубы и выходятъ. «Я не могу спать теперь, – говорить Генералъ, приглашая Н. садиться въ его карету. – Allons au b.».156 «Ich mache alles mit,157 – говорить Н. Н., и снова дв? кареты и сани катятся вдоль молчаливыхъ темныхъ улицъ. Alexandre въ карет? только почуствовалъ, что голова у него очень кружилась, онъ прислонился затылкомъ къ мягкой ст?нк? кареты, старался привести въ порядокъ свои запутанныя мысли и не слушалъ Г[енерала], который говорилъ ему самымъ спокойнымъ, трезвымъ голосомъ: Si ma femme savait que je bamboche avec vous?......158 Карета остановилась. Al[exandre], Г[енералъ], Н. Н. и Г[вардеецъ] вошли по довольно опрятной, осв?щенной л?стниц? въ чистую прихожую, въ которой лакей снялъ съ нихъ шинели, и оттуда въ ярко осв?щенную, какъ-то странно, но съ претензiею на роскошь убранную комнату. Въ комнат? играла музыка, были какiе то мущины, танцовавшiе съ дамами. Другiя дамы въ открытыхъ платьяхъ сид?ли около ст?нъ. – Наши знакомые прошли въ другую комнату. Н?сколько дамъ прошли за ними. Подали опять Шампанское. – Al. удивлялся сначала странному обращенiю его товарищей съ этими дамами, еще бол?е странному языку, похожему на Н[?мецкiй], которымъ говорили эти дамы между собой. – Alexandre выпилъ еще н?сколько бокаловъ вина. Н. Н., сид?вшiй на диван? рядомъ съ одной изъ этихъ женщинъ, подозвалъ его къ себ?. – Al[exandre] подошелъ къ нимъ и былъ пораженъ не столько красотой этой женщины (она была необыкновенно хороша), сколько необыкновеннымъ сходствомъ ея съ Графиней. Т?же глаза, таже улыбка, только выраженiе ея было неровное, то слишкомъ робкое, то слишкомъ дерзкое. Al[exandre] очутился подл? нея и говорилъ съ ней. Онъ смутно помнилъ, въ чемъ состоялъ его разговоръ; но помнилъ, что Исторiя Дамы Камелiй проходила со всею своею поэтической прелестью въ его раздраженномъ воображенiи, онъ помнилъ, что Н. Н. называлъ ее D[ame] aux C[am?lias],159 говорилъ, что онъ не видалъ лучше женщины, ежели бы только не руки, что сама D[ame] aux C[am?lias] молчала, изр?дка улыбалась и улыбалась такъ, что Al[exandre]у досадно было вид?ть эту улыбку; но винные пары слишкомъ сильно ударили въ его молодую, непривычную голову. Онъ помнилъ еще, что Н. Н. что-то сказалъ ей на ухо и всл?дъ за этимъ отошелъ къ другой групп?, образовавшейся около Генерала и Гвардейца, что женщина эта взяла его за руку, и они пошли куда-то. — Черезъ часъ у подъ?зда этаго же дома вс? 4 товарища разъ?хались. Al[exandre], не отв?чая на Adieu160 Н. Н., с?лъ въ свою карету и заплакалъ, какъ дитя. Онъ вспомнилъ чувство невинной любви, которое наполняло его грудь волненiемъ и неясными желанiями, и понялъ, что время этой любви невозвратимо прошло для него. – Онъ плакалъ отъ стыда и раскаянiя. И чему радовался Генералъ, довозившiй домой Н. Н., когда онъ шутя говорилъ: «Le jeune [?] a perdu son pucelage?161 Да, я ужасно люблю сводить хорошенькихъ.» Кто виноватъ? Неужели Al[exandre], что онъ поддался влiянiю людей, которыхъ онъ любилъ, и чувству природы? Конечно, онъ виноватъ; но кто броситъ въ него первый камень? Виноватъ ли и Н. Н. и Генералъ? Эти люди, назначенiе которыхъ д?лать зло, которые полезны, какъ искусители, придающiе больше ц?ны добру? Но виноваты вы, которые терпите ихъ; не только терпите, но избираете своими руководителями. — За что? Кто виноватъ? А жалко, что такiя прекрасныя существа, такъ хорошо рожденные одинъ для другаго и понявшiе это, погибли <для> любви. Они еще увидятъ другое, можетъ быть и полюбятъ; но какая же это будетъ любовь? Лучше имъ в?къ раскаиваться, ч?мъ заглушить въ себ? это воспоминанiе и преступной любовью зам?нить ту, которую они вкусили хоть на одно мгновенiе. * ПЛАНЫ «СВЯТОЧНОЙ НОЧИ». Святочная ночь. I. <К. Корнаковъ. Встр?ча.> II. Два ребенка. III. Балъ. IV. Увлеченiе. V. Невинность. VI. Любовь. VII. Она могла бы быть счастлива. VIII. <Сережа знакомится со вс?ми уважаемымъ господиномъ. IX. Ему весело. X. Кто виноватъ? XI....> Святочная ночь. I. II. Два ребенка. III. Балъ. — IV. Увлеченiе. V. Невинность. VI162. Любовь. VII. Д?йствительность. VIII. Новое знакомство. IX. Ему очень весело. X. Мечты. XI. Кто виноватъ. — XII. – – – – – – – — ______________ ВАРИАНТЫ ИЗ РУКОПИСЕЙ «СВЯТОЧНОЙ НОЧИ». * № 1 (I ред.). Прі?хавъ домой, Г[рафиня] вошла прямо въ спальню. Графа еще не было; она разд?лась, особенно ласково163 поговорила съ своей горничной, которая называла ее барышней, отослала ее [?], вся занятая воспоминаніями своего, легла въ постель, приказавъ сказать мужу, что она нездорова, и проситъ не безпокоить ее. Свернувшись котеночкомъ подъ большимъ од?яломъ, положивъ хорошенькую головку въ чепчик? на подушку, она, сл?дя открытыми глазами за бл?днымъ св?томъ лампы,164 тихо и отрадно мечтала. Ей казалось, что она еще д?вушка и что въ первый [разъ] встр?чаетъ этаго милаго мальчика, такъ мало похожаго на вс?хъ окружавшихъ ея. Она воображала себ?, что говоритъ ему просто: «я люблю васъ Al[exandre]», и Alexandre165 счастливъ, какъ никто не бывалъ счастливъ: потому что она никому еще не говорила этаго и т. д. У двери постучался кто-то. «C’est moi, Nathalie».166 «Я сказала, что я нездорова». «Я пришелъ теб? сказать добрую в?сть, что я отыгралъ все и выше 30 т.». «Ахъ, какъ я рада!» Nathalie приподнялась. «Entrez».167 «Да, теперь я могу выкупить Подмосковную». «Точно?» «Да», – онъ поц?ловалъ ее въ лобъ. Графиня <поморщилась. Они долго сид?ли и говорили.> Утромъ Графъ проснулся и удивился, увидя, что Графиня сидитъ, спустивъ ножки, и плачетъ навзрыдъ. Она не сказала, о чемъ она плачетъ, и сама-бы не ум?ла сказать, ежели бы захот?ла. Она не ненавид?ла своего мужа, но плакала о томъ, что она была женой своего мужа. Кто въ этомъ виноватъ? Не она, б?дняжка! Выходя замужъ, она не предвид?ла, что будетъ плакать о томъ, что она жена своего мужа. * № 2. Скажите вы, люди благоразумные и съ характеромъ, которые, разъ избравъ дорогу въ жизни, ни разу не сбивались съ нея, не позволяя себ? никакого увлеченія, скажите, неужели можно строго судить молодаго, влюбленнаго мальчика за то, что онъ подъ вліяніемъ любви способенъ поддаваться обаянію дружбы и тщеславія? Вы, можетъ быть, не поймете меня, когда я скажу, что К. былъ влюбленъ, какъ только можетъ быть влюбленъ 18-тил?тній мальчикъ, и несмотря на это, намёкъ Н. Н., что онъ не долженъ слишкомъ выказывать своей любви Графин?, а дожидаться того, чтобы вышло наоборотъ, и н?сколько словъ, обращенныя къ нему Н. Н., къ которому онъ чувствовалъ какое-то особенное расположеніе, въ первый разъ въ единственномъ числ? втораго лица, совершенно вскружили ему голову; и онъ остался ужинать въ первой комнат?. — «Сядемъ зд?сь, – сказалъ онъ, подходя къ небольшому столу – на 4 прибора, почти закрытому померанцовыми и лимонными деревьями. – Вы знакомы?» – прибавилъ онъ, указывая на однаго адъютанта и высокаго толстаго Генерала, которые уже сид?ли за столомъ. Знакомства168 на бал? за ужиномъ д?лаются скоро, для молодаго челов?ка, который такъ взволнованъ столкновеніями съ женщинами, непривычнымъ еще движеніемъ и разнообразіемъ лицъ, что не им?етъ время анализировать людей, съ которыми встр?чается; а анализъ бол?е всего м?шаетъ сходиться съ людьми. Ч?мъ бы брать людей за то, ч?мъ они себя показываютъ, д?лаешь предположенія и стараешься дознаться: что они есть. Кром? того, К. чувствовалъ въ этотъ вечеръ особенную самостоятельность, охоту и способность быть умнымъ и любезнымъ. Онъ прежде искалъ связей видныхъ, наприм?ръ, знакомство съ этимъ Генераломъ-кутилою было его мечтою – кто безъ тщеславія – теперь, напротивъ, ему казалось, что онъ жертвуетъ собою, ежели говорить съ к?мъ-нибудь – не потому, чтобы онъ полагалъ д?лать этимъ честь – но потому, что вм?сто того, чтобы говорить съ нимъ, онъ могъ бы говорить съ нею, или по крайней м?р? думать о ней. Теперь ему никого не нужно. Ласковая улыбка и взглядъ Графини придали ему бол?е сознанія своего достоинства, ч?мъ Гр[афскій] титулъ, богатство, красота, кандидатство, умъ и всегдашняя лесть и похвалы, въ одно мгновеніе изъ ребенка сд?лали мущину. Онъ вдругъ почувствовалъ въ себ? вс? благородныя качества мущины: храбрость, р?шимость, твердость, все то, недостатокъ чего онъ ясно сознавалъ въ себ? до сихъ поръ. Внимательный наблюдатель зам?тилъ бы даже перем?ну въ его наружности за этотъ вечеръ. Походка стала ув?ренн?е и свободн?е; грудь выпрямилась, голова держалась выше; въ лиц? изчезла д?тская округлость и неотчетливость чертъ, мускулы лба и щекъ выказывались опред?ленн?е, и улыбка была см?л?е и тверже. Ужинъ былъ обыкновенный бальный ужинъ съ в?чнымъ невкуснымъ, но зат?йливымъ маiонезомъ, съ вопросами хозяина: все-ли у васъ есть? съ б?готнею слугъ, см?хомъ, говоромъ сотни голосовъ и хорошимъ виномъ. Столъ же, за которымъ сид?лъ мой герой, особенно пользовался этимъ посл?днимъ по протекцiи Н. Н., которому дворецкiй какъ ** № 3 (I ред.). Графъ Ш?фингъ былъ chevalier d’industrie169 высшаго полёта, н?сколько разъ богат?лъ, н?сколько разъ промотывался и наконецъ, желая блистательно окончить свое поприще, женился на богатой насл?дниц?. Кто былъ причиной этой сватьбы, намъ совершенно неизв?стно, изв?стно только то, чго любовь не играла въ ней ни съ той, ни съ другой стороны ровно никакой роли. Графъ Ш?фингъ любилъ свою жену, какъ самую кроткую и послушную170 изъ жёнъ, и продолжалъ еще любить, какъ хорошенькую женщину (еще не прошло года, какъ онъ женился). Хотя и говорили чувствительныя дамы, что онъ не стоить, не ум?етъ ц?нить ея, но мы никакъ не скажемъ этаго, потому что хорошенькая Ш?фингъ и не требовала отъ мужа другой любви. Лучше мужа, ч?мъ ея Jean, она и не желала, и сама любила его точно также, какъ онъ ее. До сватьбы она никого не любила, а посл? сватьбы, ежели и встр?чала людей, которые ей нравились, то не стоило любить ихъ: они вс?, сколько она могла узнать ихъ, были похожи на ея Jean. Но нехорошо было въ ея миломъ Jean то, что онъ былъ мотъ, игрокъ и негодяй; потому что проигрывалъ и проигралъ больше половины женинаго состоянiя. Но разв? русская порядочная барышня должна им?ть понятiе о томъ, что составляетъ ея состоянiе, и о томъ, что безъ него жить нельзя, что оно прiобр?тено трудами и кровью ея предковъ. Хорошенькая Ш?фингъ знаетъ, что ея мужъ проигралъ 40 или 60 000 и нынче по?халъ играть еще. Она очень смутно понимаетъ, что это что-то нехорошо д?лаетъ ея Jean; но думать объ этомъ скучно, и она преспокойно отправляется на балъ къ П., куда ?детъ и Сережа съ К[няземъ] Корнаковымъ. ______________ Комментарий Н. М. Мендельсона к «СВЯТОЧНОЙ НОЧИ» Рассказ писался Толстым на Кавказе в 1853 г. К работе над ним относятся следующие записи дневника этого года. 12 января: «Задумал «очерк: «Бал и бардель». 17 апреля: «Встал рано, хотел писать, но поленился, да и начатый рассказ не увлекает меня. В нем нет лица благородного, которое бы я любил; однако мыслей больше». На следующий день: «писал не дурно. План рассказа только теперь начинает обозначаться с ясностью. Кажется, что рас[сказ] может быть хорош, ежели съумею искусно обойти грубую сторону его». В суммарной записи 21—25 апреля: «окончил начерно С[вяточную] Н[очь], примусь за корректуру», а немного далее, в тот же день: «Мои теперешние желания: получить солдат[ский] крест, чин на месте, и чтобы оба рассказа мои удались». В связи с предыдущими и последующими записями можно полагать, что Толстой разумеет здесь «Отрочество» и «Святочную ночь». По всей вероятности, о последнем рассказе говорит запись дневника под 7 мая: «Нынче писал довольно много, изменил, сократил кое-что и придал окончательную форму рассказу». Наконец, к 15 мая относится последняя запись: «Р[ассказ] Свят[очная] Н[очь] совершенно обдумал. Хочу приняться…». Нельзя не отметить в рассказе наличия несомненного автобиографического элемента. Так, например, характеристика московского общества и положения в нем молодого человека, вроде Сережи Ивина, героя «Святочной ночи», находит себе параллель в тех «Записках», которые Толстой начал было писать в дневнике в июне 1850 г., вспоминая в них зиму 1847-1848 гг. Автобиографичны и те страницы рассказа, где Толстой так горячо и с таким Знанием дела говорит о цыганских песнях. Увлечение цыганами сказалось в 1850 г., между прочим, неосуществившимся замыслом «написать повесть из Цыганского быта» (Дневник, 8 декабря 1850 г.). Наконец, Р., разделявший с автором «Святочной ночи» интерес к изучению цыганской музыки, – по всей вероятности, тот самый Рудольф, пьющий немец-музыкант, с которым Толстой познакомился у своих друзей Перфильевых, и которого привез с собой в Ясную поляну в мае 1849 г. Рассказ сохранился в черновом наброске, доведенном до конца, и во вторичной, перебеленной обработке его начала. Как видно будет ниже, есть основания предполагать, что сохранились следы еще одной, третьей, рукописи рассказа, – вероятно, первоначальной. Рукописи «Святочной ночи» находятся в архиве Толстого, хранящемся в Публичной библиотеке Союза ССР им. Ленина (П. XXII). Автограф-черновик, писанный чернилами, с многочисленными поправками, состоит из 34 лл. 4° в виде согнутых пополам полулистов серой писчей бумаги без водяных знаков и клейм. Кончая л. 21 – авторская пагинация, нумерующая рукопись через лист, причем есть один пропуск, так что на л. 21 вместо 11 стоит 10. После 22 л., несомненно, вложены листы из другой рукописи. За это говорят три обстоятельства. Прежде всего, на первых из шести лл. (23—28 по общему счету) имеется, опять через лист, авторская пагинация: 9, 10, 11. Во-вторых, л. 22 кончается словами: «Н?тъ объ этомъ я не жал?ю», а л. 23 (как указано выше, с авторской пагинацией 9) начинается зачеркнутыми словами: «Однаго точно какъ б», после чего идет повторение конца листа 22: «Н?тъ объ этомъ я не жал?ю». Весьма вероятно соединение текста, данного на первых 22 лл., с другим, написанным ранее. В-третьих, на л. 23 герой, называвшийся до сих пор Сережей, обозначен инициалом К. Заглавие: «Какъ гибнетъ любовь» надписано над первоначальным зачеркнутым заголовком: «Святочная ночь». Текст разделен на главы, обозначенные в большинстве случаев римскими цыфрами и имеющие заглавия. Первоначально, повидимому, главы отделялись одна от другой чертами. Затем появились обозначения цыфрами. Что касается заглавий, то по цвету чернил, которыми они сделаны, и по положению их в отношении к цыфрам можно утверждать, что они появились позже как разделительных черт, так и цыфровых обозначений. Названия глав таковы: I. Встр?ча. II. Два ребенка. III. Балъ. IV. Увлеченіе. V. Невинность. VI. Любовь. VII. Она могла бы быть счастлива. VІІІ. Знакомство со вс?ми уважаемымъ бариномъ. IX. <Кутежъ.> Веселье. X. Мечты. XI. За что? Кто виноватъ? От V главы имеется одно заглавие, без текста, и непосредственно за ним идет VI гл. Главы X и XI не имеют цыфровых обозначений. На обороте 22 л. находится два перечня глав, которые мы воспроизводим полностью (см. «Планы» рассказа стр. 266). На обороте последнего, 34 л., находится вариант VII гл., который также воспроизводится полностью (см. вариант № 1, стр. 267). К одной из черновых редакций рассказа надо отнести 2 лл. 4° в виде согнутого полулиста серой бумаги. Это вариант VІІІ гл., который печатается полностью, за исключением первой строчки: «нравимся мы ей. Слушайтесь меня» – отбившейся от предыдущего текста (см. вариант № 2, стр. 268). Черновая рукопись носит на себе явные следы неотделанности. Имя главного действующего лица, юноши, любовь которого гибнет, несколько раз меняется. Выше было уже указано на одно место, где имя обозначено инициалом К. (то же в варианте № 2), тогда как раньше он назывался Сережа или Serge. С конца IX гл. он называется Alexandre. В VІІІ гл. появляется новое лицо – Н. Н. Долгов, и в дальнейшем не всегда ясно, к кому относятся инициалы Н. Н.: к Долгову или к кн. Корнакову, который вообще из фигуры, стоявшей на первом плане рассказа, превращается в какое-то второстепенное лицо, заслоненное другими. Этот автограф условно называем первой редакцией рассказа. Беловой автограф, тоже писанный чернилами, занимает 14 лл. 4° в виде согнутых пополам полулистов серой писчей бумаги. Рукопись переписана очень тщательно на первых 8 лл. С л. 9 начинаются поправки и вставки, сначала немногочисленные, но всё увеличивающиеся к концу рукописи, так что два последних листа похожи скорее на черновик. Главы обозначены римскими цыфрами. Заглавие – «Святочная ночь». По содержанию беловая рукопись соответствует первой, второй и приблизительно четырем пятым третьей главы черновой редакции, подвергшимся стилистической обработке. Лишь одно место и по содержанию значительно изменилось в беловой рукописи: характеристика графа Ш?финг и взаимных отношений его и жены. Это место из II гл. мы даем по черновому тексту (см. вариант № 3, стр. 269). Беловую рукопись условно называем второй редакцией рассказа. Таким образом, в настоящем издании воспроизводятся: беловой текст рассказа полностью; черновой текст, начиная с того места III гл., которое непосредственно примыкает к концу беловой рукописи, и, наконец, указанные выше перечни глав и варианты. Текст дан без всяких изменений и поправок в именах действующих лиц, которые, как было сказано, в рукописях неустойчивы. По возможности сохранены и особенности пунктуации Толстого, которые могут показаться несколько странными, особенно при передаче слов кн. Корнакова, где необычная расстановка точки с запятой и вопросительного знака, упорно повторяющаяся несколько раз, по всей вероятности имеет целью передать интонационные особенности речи этого персонажа. В варианте № 2 допущено отступление от подлинника для исправления явной ошибки. В ркп. сказано, что Н. Н. впервые обратился к К. «въ единственномъ род? втораго лица». Мы исправляем: «въ единственномъ числ? втораго лица». Рассказ «Святочная ночь» был напечатан в книге «Лев Толстой». Неизданные художественные произведения, со вступительными статьями А. Е. Грузинского и В. Ф Саводника» изд. «Федерация», М. 1928. В этом издании дан по новой орфографии сводный текст из черновой и беловой рукописей. Варианты не приведены, и в тексте есть некоторые отмены против подлинника. В изд. Госиздата: Л. Толстой. Полное собрание художественных произведений, т. I, под ред. К. Халабаева и Б. Эйхенбаума, с примечаниями В. И. Срезневского, М. – Лнгр., 1928, текст рассказа дан по черновой рукописи, и в него, следовательно, вошел данный нами вариант № 3. В распределении и обозначении глав есть отступления от рукописного подлинника. ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ТОМУ ПОЛНОГО СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ. В настоящий том входят шесть произведений 1852—1856 гг.: «Набег», «Рубка леса», «Разжалованный» («Встреча в отряде с московским знакомым»), «Записки маркера», «Метель» и «Два гусара». Рукописный материал, впервые печатаемый в этом томе, представлен двумя незаконченными произведениями: «Поездка в Мамакай-юрт» и «Дяденька Жданов и кавалер Чернов», затем вариантами рассказа «Разжалованный», которые показывают, на какие цензурные уступки вынужден был итти Толстой, наконец, вариантами к «Набегу», «Рубке леса» и «Запискам маркера». Из двадцати четырех вариантов «Набега» впервые публикуются пятнадцать; впервые печатаются единственный сохранившийся набросок начала «Рубки леса», а также семь вариантов «Записок маркера». Рассказ «Святочная ночь (Как гибнет любовь)», в последние годы дважды напечатанный по новой орфографии, впервые дан в орфографии подлинника. Страничка с перечнем глав этого произведения, сделанным в процессе его создания, и два варианта печатаются впервые. Печатные варианты к «Набегу», «Рубке леса» и «Запискам маркера» по журнальным текстам дают представление об исключительно-суровых цензурных условиях, при которых эти рассказы впервые увидели свет. В текстологических работах над рассказами «Святочная ночь», «Дяденька Жданов и кавалер Чернов» и «Записки маркера» принимали участие А. И. Толстая-Попова и П. С. Попов. Н. М. Мендельсон. С. Л. Толстой. Москва, 24 июня 1930 г. РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ К ТРЕТЬЕМУ ТОМУ ПОЛНОГО СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ. Тексты произведений, печатавшихся при жизни Л. Н. Толстого, печатаются по новой орфографии, но с сохранением больших букв и начертаний до-Гротовской орфографии в тех случаях, когда эти начертания отражают произношение Л. Н. Толстого и лиц его круга (брычка, пожалуста). При воспроизведении текстов, не печатавшихся при жизни Л. Н. Толстого (произведения неотделанные, незаконченные, только начатые и черновые тексты), соблюдаются следующие правила. Текст воспроизводится с соблюдением всех особенностей правописания, которое не унифицируется, т. е. в случаях различного написания одного и того же слова все эти различия воспроизводятся («этаго» и «этого»). Слова, не написанные явно по рассеянности, дополняются в прямых скобках, без всякой оговорки. В местоимении «что» над «о» ставится знак ударения в тех случаях, когда без этого было бы затруднено понимание. Это «ударение» не оговаривается в сноске. Ударения (в «что» и других словах), поставленные самим Толстым, воспроизводятся, и это оговаривается в сноске. Условные сокращения (т. н. «абревиатуры») типа «кый», вместо «который», и слова, написанные неполностью, воспроизводятся полностью, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках: «к[отор]ый», «т[акъ] к[акъ]» и т. п., лишь в тех случаях, когда редактор сомневается в чтении. Слитное написание слов, объясняемое лишь тем, что слова в процессе беглого письма, для экономии времени и сил, писались без отрыва пера от бумаги, не воспроизводится. Описки (пропуски букв, перестановки букв, замены одной буквы другой) не воспроизводятся и не оговариваются в сносках, кроме тех случаев, когда редактор сомневается, является ли данное написание опиской. После слов, в чтении которых редактор сомневается, ставится знак вопроса в прямых скобках: [?]. На месте не поддающихся прочтению слов ставится [1 неразобр.] или: [2 неразобр.], где цыфры обозначают количество неразобранных слов. Из зачеркнутого в рукописи воспроизводится (в сноске) лишь то, что редактор признает важным в том или другом отношении. Незачеркнутое явно по рассеянности (или зачеркнутое сухим пером) рассматривается как зачеркнутое и не оговаривается. Более или менее значительные по размерам места (абзац или несколько абзацев, глава или главы), перечеркнутые одной чертой или двумя чертами крест-на-крест и т. п., воспроизводятся не в сносках, а в самом тексте и ставятся в ломаных < > скобках; однако в отдельных случаях допускается воспроизведение зачеркнутых слов в ломаных < > скобках в тексте, а не в сноске. Написанное Толстым в скобках воспроизводится в круглых скобках. Подчеркнутое печатается курсивом. В отношении пунктуации: 1) воспроизводятся все точки, знаки восклицательные и вопросительные, тире, двоеточия и многоточия (кроме случаев явно ошибочного употребления); 2) из запятых воспроизводятся лишь поставленные согласно с общепринятой пунктуацией; 3) ставятся все знаки в тех местах, где они отсутствуют с точки зрения общепринятой пунктуации, причем отсутствующие тире, двоеточия, кавычки и точки ставятся в самых редких случаях. При воспроизведении «многоточий» Толстого ставится столько же точек, сколько стоит у Толстого. Воспроизводятся все абзацы. Делаются отсутствующие в диалогах абзацы без оговорки в сноске, а в других, самых редких случаях – с оговоркой в сноске: Абзац редактора. Примечания и переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие Толстому и печатаемые в сносках (внизу страницы), печатаются (петитом) без скобок. Переводы иностранных слов и выражений, принадлежащие редактору, печатаются в прямых [ ] скобках. Обозначения в оглавлении томов, на шмуцтитулах и в тексте, как при названиях произведений, так и при номерах вариантов, означают: * – что печатается впервые, ** – что напечатано после смерти Л. Толстого, *** – что не вошло ни в одно из собраний сочинений Толстого и **** – что печаталось со значительными сокращениями и искажениями текста. ПРИМЕЧАНИЯ (сноски) 112 В подлиннике: выпругнулъ. 113 [«Пару перчаток, пожалуйста»,] 114 [Добрый вечер, сударь,] 115 [Ваш номер?] 116 [Шесть с половиной,] 117 [Прикосновение гребня своему самому уважаемому клиенту.] 118 [ухаживать…] 119 [кассирши,] 120 [«заколдованный круг».] 121 [это прекрасная партия, моя дорогая.] 122 Перед этим словом зачеркнуто то же слово: или 123 Окончательный текст получился путем вычеркивания и исправления из следующего первоначального: звуки однаго изъ т?хъ новыхъ вальсовъ, которые столько же слабы въ музыкальномъ, сколько хороши въ бальномъ отношеніи. 124 [«как он смешон, маленький Ивин!»] 125 В подлиннике: мущчинамъ 126 После слова: которыя въ подлиннике: ни въ 127 В подлиннике: въ эти минуту. 128 Здесь кончается вторая редакция рассказа дающая его беловой текст. Дальше воспроизводится текст первой, черновой редакции, начинал с места, непосредственно примыкающего к беловому тексту. 129 [с высоты птичьего полета,] 130 [Еще тур, пожалуйста,] 131 [Разрешите тур вальса, графиня?] 132 [Не мне, графиня; я чувствую себя слишком некрасивым и старым, чтобы претендовать на эту честь.] 133 Написано над зачеркнутым: Alexandre 134 В подлиннике нет закрывающей скобки. 135 [поболтаем.] 136 Скобки редактора заключают слова, вписанные между строк. 137 В подлиннике: свободы 138 Надписано над зачеркнутым: Трахмановымъ, 139 В подлиннике: род? 140 В подлиннике: известности 141 [последняя капля из бутылки,] 142 [последняя капля из бутылки,] 143 [последняя капля из бутылки,] 144 Абзац редактора. 145 [Раскупорим его окончательно] 146 [Поедем в 6…] 147 В подлиннике: полным 148 В подлиннике: т?ло цв?та 149 [Войдем,] 150 В подлиннике: шинель, 151 В подлиннике: стуломъ 152 Скобки редактора. 153 [Прекрасно, очаровательно!] 154 [Нет, без Машки дело не идет, хор ничего не стоит, не правда ли?] 155 [Едем.] 156 [Поедем в б.] 157 [Я во всем приму участие,] 158 [Если бы моя жена знала, что я бездельничаю с вами?....... ] 159 [Дама с камелиями,] 160 [До свиданья] 161 [Мальчуган потерял свою невинность?] 162 Переделано из: VII. 163 В подлиннике: ласковала 164 В подлиннике не зачеркнуто: она 165 В подлиннике не зачеркнуто: и А. 166 («Это я, Наташа».) 167 [«Войдите».] 168 В подлиннике: знакомство 169 [делец] 170 Последнее слово написано над зачеркнутым: совершенно равнодушную