Родители не выдержали – оба умерли за один год. Осталась одна дочь Марья.
Женихов – куча. Вся Ельча бросилась – такое житье, такие расчистки.
Деревня замерла: кого-то выберет? Как распорядится житьем? А Марья богатых женихов побоку (хватит своего богатства). Мое богатство, да мной командовать? Нет. Не хочу. Нет, не захотела быть под каблуком, под пятой у мужа.
Выбрала своего, местного, не богатого, чтобы самой хозяйкой быть. Но работящего – чтобы не стояло дело. Таким оказался Иван Гаврилович.
Сперва все удивлялись. Бедный. Сколько женихов сваталось – отринула. И какие красавцы. А тут что? Росту нету. Ноги кривые. А потом как увидели в работе Ивана Гавриловича – все ахнули, все в один голос восхваляли Федорову: вот это девка. Вот как она выбрала: самый работящий, сила – лешего своротит, и сама большак, сама хозяйкой осталась. А Иван Гаврилович?
Он и не претендовал на то, чтобы быть единоличным хозяином. Где-то в душе понимал: родители нажили, ей и быть хозяйкой. А с него хватит и того, что он всласть, досыта работает, за конями, за скотиной ухаживает.
Дети, конечно, во всем шли за матерью. С первых лет. Некоторое исключение составляла Олена, но и она, когда стала выходить в девушки, пошла за матерью.
Кое-кто посмеивался над Иваном Гавриловичем – дворовик! Примак. В работниках. Батрак! А он был доволен. Он сам не придавал этому значения.
Иван Гаврилович – тихий, низкорослый, волосы в кружок, щеки красные. Самое красивое – глаза – добрые… Всегда ровное настроение. Всегда доволен, всегда жизнь в удовольствие. Пахота, посев, сенокос… Всегда праздник. Жалел тех, кто не видел красы. Не жил суетой человеческой. С природой жил. Люди работы страшатся – а он только на работе и отдыхает. Для него работа – праздник…
Снисходительно относился к жене. У той замашки купеческие – командовать. Ну и командуй. Давай прочистку горлу, если тебе это нравится.
Да, смысл жизни Иван Гаврилович находит в поэзии крестьянской жизни. Мудро подчинялся земле, ее требованиям. Как крестьяне Глеба Успенского. Сладко бремя земли. Сладка ее власть.
У Ивана Гавриловича две одежды рабочих: весенне-летняя (страдная) и зимняя.
За страду до того выморится, высыхает. От работы – все висит. Как пугало. И так каждую страду. Сперва начинает работу – ворот не сходится на шее. А к концу – в этот ворот обе руки сразу влезут. А за зиму опять справлялся.
А бедняк? Знает ли он это? Наоборот. Зимой худеет – жрать нечего. А за лето поправляется.
Отец Олены жалел голытьбу не за то, что у них ничего нет, а за то, что они не ведают радости от работы. Встать рано, вдохнуть утренний воздух, росу, солнышко увидеть, как проклюнулось зерно – да с чем это сравнить?
А они, беднота, обокрали себя. Бедные. Нищие духом… Я весь мир беру, а они от мира-то что берут? Сотую часть. И какая бы власть ни была, так они с соткой в руке и останутся.
Иван Гаврилович дал обет: если выживет Олена, оставшуюся жизнь посвятить осушке болота. Олена умерла. Не выжила: тем более надо браться за болото. Нечем жить, и еще в мыслях имел то: назвать болото Олениным. В честь Олены. Память на земле оставить о своем любимом чаде. Так, так. Не сумел защитить, прикрыть своей грудью живую дочь, так хоть память по ней в людях оставить. До конца дней своих трудился.
Семья отворачивается. Возмущенные сыновья выгнали его из дома в боковую избу. И в ней он жил. И в ней пахло болотом.
Иван Гаврилович не бросил своей работы и в Гражданскую войну. Гремят пушки, идет бой, а старик в белом халате каждый день с лопатой на плече идет на свое болото.
Еще более, чем семья Копаневых, разнородна семья Дурыниных: два брата – Федор и Максим, сыновья Федора – Артемий и Ефтя.
На примере Дурыниных Абрамов хотел поведать историю старообрядчества на Пинеге(Ельче – в романе .– Л. К.).
В семье Дурыниных, которые жили недалеко от монастыря, вблизи часовни Артемия Праведного, бытовало предание, что «белая грамота», «прощальное письмо» протопопа Аввакума было передано на Пинегу и Мезень.
Эту грамоту, по рассказам стариков, долгое время царские власти искали на Пинеге, пытали людей, а грамота объявлялась то в одной, то в другой деревне.
Максим уверял, что грамота была зарыта на Авой горе, он видел ее у деда. Дурынины гордились этим. От Лутохина досталась. Будто бы однажды вышел из тайги страшно обносившийся человек – то был Лутохин, один из сподвижников Аввакума. Он передал грамоту и тотчас умер.
У Дурыниных много рассказов о преследованиях. Дед не выходил из тюрьмы. Хаживал в Пустозерск, видел место казни Аввакума…
Легализовано старообрядчество в 1905 году. В 10-е годы бурный последний всплеск старообрядчества. Дурынины, считавшие себя мучениками, впервые подняли голову. Открыто – моления. Ефтя ходил по деревне, зазывал. Распри с монастырем…
Дурынины жили каждый сам по себе. У Максима свои увлечения, у Федора – свои, у Ефти – свои. Сходились только в неприязни, ненависти к монастырю – это из глубины веков шло. Овца паршивая – Артемий. Иоанном Кронштадтским в их стадо запущен…
Федор – молчун, женат дважды, от первой жены – Ефтя, от второй – Артемий.
Максим. Все перемешалось в нем: древнее язычество, христианство, блуд, звериное понимание природы и наделение ее нечистою силою. Весь, весь в метаниях. Блуд и желание чистоты. Матерщинник и праведность. Фантазер. Хочет разбогатеть, жениться на царевне. Ищет клады… Скоморох и влечение к святости, к добру. Скрытая мечта: возврат к раю. Неприятие этого мира – антихристова.
Максим – охотник, любил лес. Грешил, а очищался в лесу. Замаливал грехи еще дома – мылся в бане, просил прощения у всех, но срывался… Уходил в лес. Праведная жизнь отшельника. Лес для него самый великий, самый святой храм. И вступал в него чистый телом и душой. Мылся в ручьях. Пел псалмы. А потом и там стала досаждать нечистая сила…
Максим совершает паломничество в Пустозерск, к месту, где был сожжен Аввакум. Все посмотрел. Ему показали пенек, будто бы от сруба, в котором сожгли Аввакума. А еще больше ему понравились люди. Крепко держатся старой веры. Иконы хорошего письма.
Вернулся Максим изменившимся человеком. Лая никакого. Все только о вере, о святых, Аввакуме.
Все мечтал о том, чтобы спалить себя. Очиститься в огне. Когда началась Гражданская война, он сжег себя. Все думают – несчастье, сгорел. Но Огнейка знает: это сознательно. Так очищается от скверны Максим.
Ефтя Дурынин – воплощение всего дурного в роду, он – эгоист, циник, лицемер. Ефтя – прежде всего – игрок, хотя внутри его клокочет извечный гнев народа против бар. Для него и Литвинов (учитель)– барин. Он и его презирает. И даже с Домахой сводит – чтобы того посадить в лужу, чтобы устроить Литвинову баню мужицкого осуждения.
Ненависть к барам, идущая от предков-раскольников, вот это искренне. Единственное искреннее.
Ефтя со всеми вяжется, вокруг всех трется, кто против властей. Он ко всем вхож. В том числе к ссыльным. Ссыльные считают его своим. Но это – видимость.
Ефтя – эгоист, предельный эгоцентрик. Он презирает всех – и либералов, и ссыльных, и начальство. Да, он и к начальству вхож. И начальство на него рассчитывает.
Кое с кем прибедняется. Одни смотрят на него как на жертву, другие – как на представителя пробуждающегося народа, третьи – как на шпиона. А он ни с кем. Он гнет свое.
Именно Ефтя испоганил жизнь Огнейки.
Особняком в семье Дурыниных держался только Артемий, целиком поглощенный поисками чистой, праведной жизни. Он просил отца отпустить его в монастырь. Но отец и дядя ругали его – «отступник от старой веры».
Артемий – чужой человек в своей семье. Дома жил мало, больше в Суре. И душа другая. И одет лучше, интеллигентен. Голос объявился. Ездил по монастырям. Молельник коровинский.
Побывал на Соловках и там по совету одного из монахов решил собирать материалы об Иоанне Кронштадтском на его родине…
Едет с Иваном в Суру… Сидит в скиту у часовенки. Монашка или настоятельница рассказывает, как тут сидел Иоанн Кронштадтский и поучал их, своих учениц, лицом к заходящему солнцу. Артемий решает увековечить батюшку. Добрые деяния, чудеса… Собирает и разочаровывается в монастырской жизни, видит греховность монашек…
Жизнь Артемия кончается трагически. Его соблазняет Огнейка. Ей смешно над Артемием. Святость. Она заигрывает с ним. Тот стыдится, как девушка. Потом Огнейка соблазняет его. Он в ужасе. Но сладок грех. Свекор избивает Огнейку. Она в конце концов отталкивает его. Артемий, может быть, не найдя выхода, повесился или застрелился, перед этим ополоснувшись чистой водой в ручье.
Купцы Володины и Кыркаловы
Пинежское купечество, пинежские богачи должны были занять большое место в книге. О них был собран писателем большой материал, который хранится в папке «Лесное дело. Богачи. Володины, Кыркаловы и др.». Абрамова интересовали и способы их обогащения, и ведение торговли, лесозаготовок, их судьбы и характеры.
Большей частью купцы фигурируют в заметках под реальными фамилиями. Лишь в последние годы Володины именовались в романе Щепоткиными, Кыркаловы – Рыкаловыми.
Писатель отталкивался от реальных судеб и характеров, от реальных ситуаций, о которых ему рассказывали старожилы Пинежья, или от архивных документов, которые он изучал в Архангельске и Карпогорах.
Привожу лишь некоторые наиболее интересные заметки.
В родословной Володиных, Кыркаловых и мелких хищников – купцов и лавочников – на Пинеге нет ничего оригинального. Как и на Урале, в Сибири первые шаги связаны с преступлением («Трудом праведным не наживешь палат каменных»).
Особенно лютовали по деревням мелкие хищники (Усынины, Ставровы, Грива и другие). Покупали у Володиных залежалый товар, сбывали, спаивали покупателей водкой.
–С водкой-то оно лучше пойдет.
Потом появилось Никитское кооперативное общество (пароход «Мужики»), возникшее под влиянием агитации ссыльных и революции 1905 года. Для Володиных – блошиный укол. А вот для деревенских хищников – серьезный конкурент.
Володины
Как-то до революции старший Володин приехал на московскую ярмарку в шапке-ушанке, невзрачной шубенке, в валенках – в общем, мужик мужиком. И каково же было у всех удивление, когда этот мужик скупил пол-ярмарки. Володин, по существу, был удельным князем Пинеги. Говорят, что со своим добром расстался спокойно: такие времена…
Как разбогатели? Слухи разные. Один из них – старик Володин ограбил и убил в тайболе богатого зырянина – торговца
