быть народ. Но ведь для этого народ должен быть политически воспитанным. А он неграмотный. Страна рабов.
–Давай об этом говорить, когда победит революция.
–Но, отправляясь в великий поход, я думаю, надо хорошо знать дорогу… Теория нужна.
Ему не дали договорить. Это казалось предательством, отступничеством, а тут были люди, для которых революция – святыня. Ею они жили и дышали.
Юра Сорокин Бурову:
–А если то, что вы хотите осуществить, осуществит другая партия? Вы бы согласились помогать ей, а не править?
–Нет такой партии.
–А если есть? Я это как гипотезу высказываю.
–Мы мыслим не гипотезами, а реальными категориями.
–Мне кажется, вас интересует прежде всего власть. Захват власти. Любой ценой. Вы у власти. А на благо, на интересы народа наплевать. Все средства хороши. Цель оправдывает средства.
В спорах ссыльных Абрамов хотел использовать письмо читательницы, которая приводила слова из газеты военного времени:
«Перед современными людьми встает задача огромных размеров, задача эта – духовная.
Каждый из нас, жаждущих светлого будущего, должен признать себя творцом этого будущего и должен взять на себя перевоспитание своей собственной души.
Светлые страницы истории создаются душой народа, а она слагается из всех нас, из наших помыслов и вожделений, из наших верований, надежд и стремлений.
Первым шагом к такому перевоспитанию будет перенесение ответственности за все совершающееся с внешних причин на внутренние.
Вторым – яркое сознание своей ответственности, своего непрерывного участия в создании этих причин.
Мы должны помнить постоянно, что нашими помыслами и стремлениями, если они мелки, нечисты и себялюбивы, мы заражаем внутреннее настроение нашего народа, и никакие учреждения, если бы даже они были совершенными, не сделают нас счастливыми, если Душа Народа отравлена внутренней нечистотой.Мы должны постоянно помнить, что наша невидимая связь со всеми другими до того тесна и неразрывна, что, очищая себя, мы тем самым очищаем и других, поднимаясь, мы поднимаем всех. Размер влияния зависит от размера наших сил, но все равно, велики они или малы – влияние наше несомненно».
Фанатикам революционерам в книге противостоит местная интеллигенция народнического толка.
В наброске «К сюжету» 24 декабря 1979 года Абрамов писал:
«У меня пока жизнь ссыльных и борьба в их стане носит абстрактный характер.
Надо во весь рост выписать их противников. А кто главные противники революционеров-разрушителей? Интеллигенция народнического толка. Просветители-культурники. Четыре фигуры:
1.Врач Полонский (из бывших ссыльных).
2.Учителя (Литвинов, Калинцев). [7]
3.Батюшка Аникий.
Каждый из них врачует особую область в народной жизни. Врач собирает средства и строит больницу в Ельче. На сборы денег, на строительство больницы он кладет всего себя. Претерпевает унижения от богачей, когда собирает средства, льстит… А как он живет, как работает? Ревматизм получил… И вот благодарность. Революционеры-профессионалы нападают на него как на первого врага своего, а значит, и народа. Потому что он отвлекает народ от революции, он – главное препятствие на пути революции…
Врача приглашают на собрание революционеров, где идет разговор о задачах революции. И тут врач, который в тот день был особенно счастлив (больница близка к завершению), получает зубодробительный удар.
Не вызывает сочувствия у ссыльных докладчиков и деятельность учителя, а тем более попа. Они все трое вместе – приспешники богатеев, выкормыши, лакеи…
Главная схватка между ссыльными и либеральной интеллигенцией – за молодежь. Ссыльным удается перетянуть молодежь на свою сторону. Разрушительные идеи, романтически-утопические идеалы революционеров оказываются ближе, заманчивее для молодежи, нежели идеи культурничества и просветительства. Равенство, свобода, братство – какие блистательные лозунги. А что предлагают народники? Работа, работа… Местная интеллигенция (учителя, врачи)… Вопрос старый. Роковой для России – страшная отсталость деревни от города. И в XIX – начале XX века этот вопрос стоял перед русской интеллигенцией. Интеллигенция считала своим долгом идти в села, деревни, сеять доброе, вечное. И эту интеллигенцию немногие тогда ценили. Во всяком случае, большевики не воздали ей должное, потому что, помышляя только о революции, они не придавали должного значения культурно-просветительской работе в народе. Малые дела. Отвлекают от революции… А на самом деле революция потом кровью расплачивается за бескультурье.
Спор интеллигентов с большевиками. Теоретически разбиты. Действительно – что же выше революции?
А потом – помощь народу (спас жизнь человеку)– и нет, постойте: жизнь шире революции. Жизнь не сводится к революции. Есть польза и от меня.
–Помогите каждому, устройте каждого – и на земле наступит царство красоты и справедливости.Полонский
Врач, который «забросил» революцию ради помощи бедным и сирым.
Почему стал сторонником малых дел, народником?
Сослан на Пинегу как революционер. Приверженец революции, решительный противник малых дел… Но вот приехал в Ельчу. Нет больницы. Невежество. Люди умирают… Отвернуться от них? Но почему этих людей приносить в жертву будущему? Чем они хуже? Человек живет один раз. А потом – гуманизм. Без сердца нет революции… Это же так понятно… Революция – это любовь. Любовь не к человеку вообще, не к тому, который придет в будущем, не к будущему человеку, а к живому, который сейчас живет.
Полонский решил: не имеет права смотреть на горе народное со стороны. Должен помочь людям сейчас, сию минуту, не откладывая на завтра. Революционность победила христианская любовь к ближнему.
Он стал лечить людей, стал строить больницу, стал просить денег у богатых. Да, да, ради больницы пошел на все…
В деревне происходит бойня. И все кончается тем, что больницу сжигают. Врач на пепелище. И к какой мысли он приходит? Все надо начинать сызнова. Ничего другого нет. Бесчинство, разбой, учиненные в деревне, лишний раз убеждают врача в том, что единственный путь для России – путь культурного развития. И избави боже от революции в масштабах страны.
Может быть, он создает и потребительское общество…
А в Гражданскую войну, может быть, этого Полонского судят те же самые ссыльные. Судят за то, что задерживал революцию, отвлекал людей от революции. Чем? Своими больницами, своими потребиловками.
Да, этот тип должен пройти через всю эпопею. От начала до конца.
Трагическая фигура! Извечная трагедия русского интеллигента, желающего служить народу. Его ненавидят левые экстремисты, да и сам народ не больно ценит…
Не окажется ли он в конечном счете в стане белых? Может быть, те обманом заманили его? Обещали – мы осуществим твои идеи. Мы против террора, за народ. А потом выясняется – они кровопийцы еще больше. И их опаляет одна страсть – стремление к власти. Полонский отходит от них.
Трагедия… Ему говорят: третьего пути нет. А третий путь есть: не разрушать, а созидать, работать.
Рядом с Полонским – учитель Калинцев.
Оба из народа, оба за народ. Полонского сослали за какой-то антиправительственный поступок. Калинцев пошел в народ сам, по убеждению. Запоздалый народник…
После революции, в годы реакции… разброд в среде интеллигенции… Народная интеллигенция не стонала. Строила… И девиз был один: что бы ни произошло, какая бы революция ни была, а без больниц, без школ – никуда.Итоги пребывания ссыльных на Пинеге
Взбудоражили, всколыхнули людей и ушли. А жизнь с ее неразрешенными задачами осталась. Остался народ и земская интеллигенция.
По этому поводу кто-то из интеллигентов-земцев (Полонский, учитель) говорит:
–Взыграли, как весенние ручьи: опьянили, взбудоражили, возбудили мечты, а потом схлынули в реку, в море, и осталась нива народной жизни. И ее надо пахать, возделывать, засевать, пропалывать, освобождать от сорняков. И так не год, не два, не десять лет, а всю жизнь.
И это наше с вами дело. Нас – жуков и червей навозных, как нас окрестили ссыльные.Юра Сорокин
Юра Сорокин – самый молодой, самый непосредственный и искренний среди ссыльных.
Абрамова интересовала его биография, эволюция его взглядов и меняющееся мироотношение. Он один из светлых, праведных людей: он стремится жить по совести, по правде, ищет истину, хочет понять, как должно жить.
Путь Юры многозначителен как путь прозрения идеалиста, революционера-романтика в столкновении с реальной жизнью народа.
Поначалу, в юности, еще в Петербурге Юра был примерным гимназистом, к политическим кружкам не примыкал: некогда. Надо деньги зарабатывать. Одна мать, сельская учительница. В гимназии на казенный счет учился и всяких вольностей сторонился.
Родители – народники. Из тех семидесятников-восьмидесятников, которые пошли в народ. В терроре разочаровались, на революцию крестьянина не поднять. Что делать? Идти в народ, учить мужика.
Отец – фельдшер (ушел из университета). Юра отца почти не помнит, сгорел от чахотки, но у людей оставил по себе хорошую память. Заложил строительство сельской больницы.
Но затем Юру увлекла революционная романтика подпольных кружков. Первые революционные листовки… новые, неведомые слова, такие необычные, духоподъемные.
Абрамов хотел использовать в биографии Юры юношеские увлечения Соколова-Микитова, А. Грина, который тоже был в ссылке на Пинеге.
О своем преступлении, за которое он был сослан, Юра рассказывает Огнейке:
–Портрет царя сорвал со стены в классе.
–Царя? Да ты что, с ума сошел?
–Он сошел. Царь… Год назад 9 января питерские рабочие, доведенные до отчаяния нищетой, отправились к царскому дворцу, чтобы вручить ему петицию, бумагу, в которой были описаны все их беды… Царь приказал расстрелять народ. И вот тысяча человек было убито.
–И ты за это сорвал царя со стены?
–Да, во время утренней молитвы, когда нас выстроили в актовом зале гимназии и батюшка возгласил многие лета царю нашему, я выскочил из рядов, подбежал к портрету, выхватил нож и хотел в знак своего протеста пырнуть в портрет ножом. Но меня схватили учителя… А потом увели в жандармерию…
В ссылке Юра всему учился заново. Политический младенец. А потому все воспринималось обостренно и свежо.
Вначале была только беспредельная романтика – высокие слова о революции, о ненависти к тиранам, о любви к угнетенному брату (огромный подъем! Счастливейшие дни!), а потом уже живые революционеры, реальный мир революции.
На Пинеге, в Архангельске или раньше, Юра встретился с реальными революционерами.
И что же? Все за революцию, все за народ, все за свободу, за справедливость – но какая разница в революционерах, какая вражда между ними! Вражда не на жизнь, а на смерть. И это поначалу его просто оглушило. Этого он не понимал. А потом наступило самое трудное: надо было выбирать между революционерами. Надо было определиться. Все спрашивают, с кем ты, кто ты, что исповедуешь? А что он мог сказать?
Говорил эсер – он воспламенялся, говорил большевик – он тоже увлекался, говорил запоздалый народник, «апологет кулака», как расценивали его иные ссыльные, он и в его словах находил правду. Впечатление было такое: все
