Э, нет, самостоятельного взгляда не может быть. Человек – всегда классовые взгляды в индивидуальной упаковке. А вот и есть…

Итак, выбор сделан. Иду в народ. Как можно заниматься революцией, не зная народа, ради которого она делается?

Всякий ли может быть революционером?

Революционер самое высокое звание. Он не только разрушитель, он прежде всего учитель.

А отвечают ли этому требованию наши революционеры? Они хотят вести за собой народ. А как вести, если они ниже в нравственном отношении народа?Революция, не освещенная великим нравственным светом, может кончиться только небывалым хаосом, разрушением.

Сперва усовершенствуй себя, а потом помогай другим. Как можно служить кому-либо другому, не постигнув своего внутреннего я! Возлюби себя! Только если будет гореть ваш внутренний огонь, вы сможете помогать другим – иначе служение ваше будет злом. А в мире и так достаточно зла из-за большого количества революционеров, социальных реформаторов, самозваных служителей. Они порождают зло, они порождают хаос, и это естественно, потому что они начали помогать другим, не достигнув своей собственной правды. Когда вы имеете внутри свет, вы можете поделиться своим светом с кем-то другим, но если вы не обладаете светом, как вы можете с ним поделиться? Как можно поделиться тем, чего не имеешь? Однажды к Будде пришел человек. Это был великий революционер, и он спросил Будду: «Скажи мне, как я могу служить другим? Во мне живет глубокое сострадание, и я хотел бы всех осчастливить». Будда посмотрел на него и опечалился. Человек спросил его: «Почему ты стал таким печальным?» Будда ответил: «Это трудно, ты сам не выглядишь счастливым, а намереваешься сделать всех счастливыми. Как ты можешь поделиться тем, чего сам не имеешь?»

Этот дневник он оставляет Огнейке. Потом она вручает ему. Он просматривает его. Удивлен наивности. Но вместе с тем и дорого, много важного… Гражданская война. Щенников. Кудрин. Кулаков

Предметом изображения во второй книге трилогии должна была быть Гражданская война на Пинеге. Материалы о ней Федор Абрамов собирал в конце 1950-х – начале 1960-х годов, когда он намеревался писать роман только о Гражданской войне. Тогда он сам побывал на местах сражений, беседовал со старожилами, совместно с земляком Г. Щербаковым проплыл на плотике тем путем, которым двигался отряд красных под руководством Щенникова и Кулакова. Много заметок было сделано о боях Гражданской войны, о наступлении и отступлении красных, об отношении к ним сельского населения, о столкновениях с белогвардейцами и английскими интервентами.

Заметки и документальный материал собраны в объемной папке «Гражданская война на Пинеге». Весь этот обширный материал может стать предметом специальных публикаций. А пока уместно остановить внимание только на главных фигурах второй книги, которые были реальными участниками Гражданской войны на Пинеге и представляют собой три разных социально-психологических типа. Это командир Щенников, комиссар Кулаков и комбриг Кудрин, которые командовали в те годы Пинежским фронтом.

Кудрин – офицер царской армии, с высшим образованием, умный и думающий интеллигент.

Щенников и Кулаков – выходцы из народной среды. Два человека, вышедшие из народа. Но как они различны! Кулаков – воплощение томящегося русского духа.

Щенников – грубая сила революции, решительная, все ломающая.

Один – воплощение мятежных анархических сил русской души, русской революции. Безбрежная стихия! Она способна затопить все. Но и этот тип деятеля оказывается нужен, как нужна сама анархическая стихия.

Кудрин часто замечал, что слово Щенникова, по крайней мере на первых порах, более доходчиво до сердец крестьян и красноармейцев, чем слово Кулакова. Хотя он говорил самые примитивные вещи. Но потом положение изменилось. Это было отражение роста самой революции, самих крестьян.

У Кулакова была опасность: мала культура. А при сосредоточии власти в его руках это было опасно. Так оно и случилось.

А кто же сам Кудрин? Он умнее того и другого. Но он в стороне. Он не может найти контакта с людьми.

Биография Щенникова (со слов жены Щенникова Матрены Илларионовны).

Родился в крестьянской семье (Саратовская область?), 16 лет отправился в Баку искать работу. Шел долго – дорогой пас свиней, жил в работниках и тем кормился.

В Баку познакомился с революционерами – по-видимому, анархистами-террористами. Участвовал в покушении на губернатора.

Бомбу бросил чистильщик-армянин. Был осужден и сослан на Север в 1907 году на 5 лет. Было тогда Щенникову 18 лет.

В 1912 году, после отбытия срока, был призван в армию. Потом оказался в Красном селе(?), познакомился с Кулаковым и большевиками. Но анархист, характер прорвались. Как-то с товарищем возвращались в казарму. Наткнулись на жандарма, который выслеживал их.

–Давай окрестим его в новую веру,– сказал Щенников. И окрестили. Выкупали жандарма в бочке.

После революции Щенникова направили (по-видимому, по решению Северного бюро) в Архангельск, а оттуда на Пинегу.

Как в изображении ссыльных, так и в книге о Гражданской войне Абрамов воспроизводит споры главных героев, их разное отношение к человеку, народу, боевым сражениям.

Щенников упрекает Кудрина в отрыве от жизни, от реальности:

–Все паришь. На звезды смотришь. А надо к земле поближе.

–Нет, человека надо подтягивать к звездам. В этом смысл революции. Нам звездности не хватает.

–Что?

–Я говорю, что люди слишком приросли к земле.

–Ты эти офицерские штучки выбрось из головы. Благородие. Мы этих офицеров, знаешь, куда…

–Между прочим в Красной армии командуют офицеры. И я офицер – командующий Пинежским фронтом.

Кудрин на оранье Щенникова не обращает внимания.

–В следующий раз, если вы будете орать, выведу.

Щенникову дико, что Кудрин ест только белый хлеб.

–Белый хлеб ем, потому что другого не могу.

Но самое страшное, по мнению Щенникова, другое: не комиссар влияет на Кудрина, а Кудрин на комиссара. Небывалый случай! Зачем тогда комиссар?

–А если он умнее меня? Тогда как?

Кулаков по крайней мере так для себя решил: нечему учиться у него Кудрину, а он, Кулаков, у Кудрина должен учиться.Кулаков и Кудрин

Однажды Кулаков вбежал к Кудрину – радостный, в руках газета.

–Смотри, наши-то, наши-то!

Кудрин посмотрел, но радости не выразил.

–Ты что?– удивился Кулаков.– Не рад?

–Нет, отчего же. Все ближе к концу.

–А я радуюсь, что вот мы расколотили сорок тысяч…

–Н-да… А ты знаешь, во сколько обходится государству подготовка одного офицера?

–Какому государству?

Короче, разговор заходит серьезный. Кудрин рассматривает Гражданскую войну как истребление лучших сил нации (с той и с другой стороны).

–Четыре года… А другие страны куда за это время уйдут? Да потом восстановление. Я думаю, что люди не будут решать этим способом проблемы. Слишком дорого.

–Ты что же, против диктатуры пролетариата? Давай говори…

Разговор об офицерах. И Кудрин вспоминает одного офицера, который учился с ним. Этот офицер ушел в белую армию. Расстреляли. А какой это математик…

–Математиков мы своих вырастим.

Кудрин покачал головой.

–Гении неповторимы. Может быть, такого и не будет. Может быть, смерть его на десятилетие задержит человечество. По крайней мере, Россию.

–Как это?

–Как? А вот представь себе открытие. Мы вступаем в век, когда наука становится самым главным помощником человечества, руководящей силой. Радий. Атомная энергия… Самолеты. Ракеты.

Вот есть чудак Циолковский. Со временем человечество полетит на планеты.

А потом вот самое страшное: мы интеллигенцию уничтожим.

Кулаков вышел. Все было для него ново. Наука… А потом стал мучить вопрос: кто же такой этот Кудрин? И как комиссар должен поступить с ним? Может быть, доложить: непригоден?

Идет снова объясняться с Кудриным.

Потом докладная Кудрина о ликвидации Пинежского фронта. Кулаков взбешен. Такой энтузиазм у народа…

–А зачем жертвы? Нас сейчас расколотят. А Архангельск и так будет взят.Кудрин

Надо сделать сложным человеком.

Очень внутренне собран, воспитан, сдержан в чувствах, всегда ровен в обращении – оттого кажется сухарем.

Он слишком уважал людей, чтобы подыгрываться к ним, быть запанибрата.

Масса требовала эмоций. У нее работало пока только сердце, чувство. Она вся была во власти страстей, которые распирали ее (и в сердцах людей поднялись не только их собственные страсти, но страсти их отцов, дедов, не нашедшие выхода в свое время и передавшиеся сыновьям).

А Кудрин боялся страстей. Он боялся их с детства (в деревне убили мужика безвинного – самосуд). Надо было не накалять страсти (солдаты и так накалены – раскален воздух, казалось), а, наоборот, гасить, усмирять страсти.

И здесь был главный водораздел между ним и Кулаковым. И на этой почве они сталкивались не раз.

То, что восхищало в Кулакове других, не восхищало Кудрина.

–Ты не любишь людей!– порицал его Кулаков.

–А что значит любить человека? Я хочу, чтобы он не только глотку рвал, но и думал.

Особенно жестокая схватка между ними произошла в связи с планами наступления на Пинегу и выход на Двину.

–Это провокация,– говорил Кудрин.– Кто-то посеял слух.

–Сами рвутся.

–Тем хуже. Во-первых, нам нечем взять Пинегу. Нас расхлещет. А во-вторых, даже если бы мы и взяли. Что это меняет, что это дает? Вот ты меня упрекаешь – я не люблю людей. А ты, который любишь, сколько их положат головы? На что мне такая любовь? И нужна ли она им? Они наэлектризованы. Они не думают. Но мы-то с тобой должны думать. Зачем тогда мы?

–Это паника. Неверие в народ. А потом – ни революция, ни одно сражение без жертв не бывает.

–Верно. Но вся задача состоит в том, чтобы сделать эти жертвы как можно меньше. Архангельск и так будет взят. Зачем же наше лихачество? Кому оно нужно?… Революция, Гражданская война и так дорого обошлись нации, стране…

Кудрин помолчал.

–Вот для тебя интеллигенция – враг.

–Я не Щенников.

–Хорошо. Но во всяком случае офицер, воюющий на стороне белых, только враг.

–А как же иначе? Для тебя нет?

–И для меня враг. И я убиваю их. Но это все не так просто. Мы сейчас убиваем не только врагов. Мы убиваем мозг нации. Как с той, так и с другой стороны.

Как бы мы ни смотрели на интеллигенцию (пусть она враг сегодня). Но она и духовное богатство страны. Интеллигенция – это лучшее, что есть в нации. А русская интеллигенция – выстрадана. Она слишком дорого обошлась народу. И революция – трагедия для нации. И так когда-нибудь и с этой стороны посмотрят на нашу современность.

–Значит, щадить беляков. Так?

–Жаль, что ты не понимаешь. Хорошо, подойдем с другой стороны. Во имя чего идет борьба?

–Чтобы людям лучше жилось. Во имя нового и свободного человека.

–Так. А ты уверен,