и христианка (любит духовные стихи). Но она не чурается и ссыльных. Ей и ссыльные нравятся. Потому что в них немало хорошего: вежливость, взаимовыручка, культура (хотя она и слова-то этого не знает). Да, она охотно ходит к ссыльным. Она, как пчела, отовсюду собирает хорошее, красивое… В Махоньке объединяются три начала: языческое, христианское, революционное. Махоньке нравятся песни ссыльных (заучивает, может быть), чистота, учтивость. Не пьют. Культура нравится.
Махонька очень, очень интересуется интеллигентным людом. Всех хочет вызнать, у всех выведать, кто чем дышит. Вот так она и ходит от интеллигента к интеллигенту. И про себя отмечает, кто чем дышит…
А как с Порохиными? У Порохиных бывала раз или два. Но Огнейка запомнила ее приход на всю жизнь. И вообще нисколько не стесняется. Махонька у всех вызывала доверие. Но если не понравится кто, могла и поиздеваться.
Можно было бы не ходить в Копани, много дел, много завелось на Пинеге интересного, да подумала, как Марьюшка будет всех стращать да запугивать,– пошла. Счеты с Марьюшкой не кончены. Разговор не кончен. За людей постоять надо.
А еще зачем идет в Копани? Новый дом у Ставрова посмотреть. (Огнейка удивляется: из-за нового дома двести верст шлепать.) Послушать нового певца в монастыре… Еще по Огнейке соскучилась. Больно девчушка ласкова. А в семье родилась худой – заклюют. Надо поддержать…
Из Копаней Махонька уходит раньше обычного. Может, потому, что стало известно: ссыльных пригоняют в Ельчу…
Легка на ногу Махонька. Собиралась до Выи, а обратно барыней, с доверенным Володиных, часто так делала. А тут вдруг поворачивает из Копаней. Ссыльные появились в Ельче. Так как же идти на Выю? Терпенья нет месяц целый ждать. Выя никуда не уйдет. Выю видала. А ссыльных – впервые. В общем, скорехонько повернула на низ. А перед этим подробно-подробно рассказывала, где побывает. Всю Пинегу обойдет. Монашенок давно не видала – в Сурском монастыре не была. Дом у Ширяевых больно красивый построили (Поганец)– такого по всей Пинеге, говорят, нет…
И она ходит от одного кружка интеллигентов к другому, интересуется, кто чем живет, и жалеет людишек.
Вознесся, возомнил о себе – думает дерево, выше его нет, а травинка. Первый ветер сомнет.
Махонька – язычница? Нет, она и язычница, и христианка, все хорошее приемлет. От церкви – красоту. Пенье. Высоту. Чистоту. А еще ей нравилось в церкви – люди красивые. Такие все благостные. Еще на работе такие. Да во сне. Но она не любила самоистязания Марьюшки и прочих.Красоту природы любила еще больше. Огнейке с ней радостно: все-то видит, всем любуется. Неравнодушна. В четыре але в шесть глаз смотришь, когда с ней бываешь.
Вне обычных человеческих измерений. В ней соединилось настоящее с прошлым, жизнь с вымыслом, земное с духовным.
У нее нет какой-то одной привязанности. Она принадлежит всем. И недаром Федосья говорит Огнейке:–Зачем ушла? Тебе она нужна, да нужна она и людям.
Махонька возвышается над всеми благодаря слову. Сила ее – в слове. Убежденный убеждает.
Люди обычно ходят дорогами земными (у людей одна дорога – земная), а Махонька ходила еще дорогами времен.
Она знала дороги, ведущие на двор к князю Владимиру Красно Солнышку.
В Гражданскую войну Махонька пытается словом своим просветить людей, уговорить их не воевать. Может быть, обращается к соседям. И впервые убеждается: слово ее бессильно. Впервые люди не принимают ее слова, даже больше: отвергают. Слово отцов и дедов, на котором стоял весь мир.
Людьми овладел Кощей. Люди попали под власть Кощея, который не терпел новой жизни.
Кончился мир, созданный словом былины, скоморошины. Наступило на земле другое царство – царство Кощея, Змея Горыныча.Дурынины и монастырь Почему Дурынины отвергают монастырь
1.Землю отобрал. По воспоминаниям стариков, вся лощина, богатая сеном, принадлежала лаям.
Сейчас, со строительством часовенки, монастырь отберет новые земли. Монастырь уже залез в земли лаев: место для часовенки завещала одна выжившая из ума старуха.
Но у них не было дороги к часовенке.
2.Жители Лаи не любили монахов за неправедное житье. В монастыре не Бог главный хозяин, а деньги.
Поминовение покойников за деньги (вклады).
Отправление треб – за деньги.
Никакой помощи беднякам. Наоборот, ты дай. Ты нам дай, мы тебе – ничего.
Молитвами купленными можно отмолить любой грех. А потому грешим, грабим без зазрения совести. Все равно потом отмолим.
Все святые великие – первые грешники. Значит, не обязательно жить свято. Воруй, убивай, грабь, но только плати церкви.
3.Потому лаи стали староверами.
Ежемень (Лая.– Л. К.)– как короста, как чирей для монастыря. Гнездо еретиков-раскольников. Пускали огонек, не раз сжигали. Главное – подрыв жития Артемия Праведного.
Как, каким образом мог выйти из этого гнезда мерзости (осиное гнездо) святой отрок? Ну ладно, вышел. Но почему же они переметнулись в старую веру? Вот вопрос вопросов. И на этот вопрос пытались ответить многие из ученых монахов (легенды).
В свою очередь ежемена ненавидели монахов. Люто, непримиримо. Ефтя стал заигрывать. Да и Максим всю жизнь грозился перейти к никонианам. Награда – архиерейский чин…Монастырь и Ежемена
Распри у ежемен с монастырем давнишние. В старину Ежемень была гнездом староверов. Ежемень издавна, с легкой руки монахов, окрестили жидами, Иудеей.
Подоснова тут такая: жиды предали Господа Бога, Христа, а разве у ежемен менее тяжкий грех – преступление совершили? Они же отреклись от Артемия Праведного, имя которого носит монастырь.
Но вековечная распря между ежеменами и монастырем имела не только религиозную основу. Точнее, не из-за веры, не из-за Артемия Праведного цапались ежемена и монастырь. А из-за земель.
Монастырь оттяпал у ежемен ложбину – сколько полей, какой луг! Затем Валмас на Усть-Сямженьге. Затем луг под Николой – в старые время сена были. Да и теперь огради – сено бы было… А сколько рыбы, сига под Николой ловят монахи по веснам!
Но и на этом не остановился монастырь: залез в поля ежемен под самым носом – построил часовенку Артемию Праведному. А сейчас требует прилегающие поля – чтобы дорога была (широкая межа) Крестному ходу богомольцев во время празднования Артемьева дня.
И вот тут ежемена восстали. Буквально восстали. Тем более, что их положение как раскольников изменилось: раньше преследовали, а теперь нет.
Началась многолетняя тяжба. Уж ежемен гнули власти, монахи уговаривали (полвалмуса возьмите или еще какой другой лакомый кусок)– нет и нет. Как быки уперлись ежемена, и нет к ним лаза, ни одного не купишь.
Не давали топтать свои земли. Собак завели. Из ружей стреляли. Это во время Крестного-то хода. Ежемен пороли, одного зачинщика засадили в тюрьму – ничего не помогло. На время стихали, а потом еще больше ожесточались, с еще большей яростью подымались на борьбу.
Между тем приближался 1912-й год – 380-летие со дня рождения Артемия Праведного. Стыд, срам.
Стали подбирать ключи. Стали думать, как купить ежемен. Вот тут-то и подвернулся Иван Порохин. Предложил выбить дорогу к часовенке.
–Как?
Монастырь, конечно, не поскупился на деньги.
И вот Иван соблазняет богатствами: открыть лесозаготовки. Нажиться. А потом и в борьбу с монастырем вступить. А так кто с голодранцами будет разговаривать?
Первого обработал Ефтю: проведал – тот сохнет по сестре, сказал: будет твоя сестра.
Раскалил жадность и отца Ефти, и других. Только один Максим непримирим был: умру, а с монахами не буду ладить.
Иван уломал ежемен. Открыл лесозаготовки. Жульнические… Щепоткины обнаружили махинации. Да и соперник вырастал. Они сами облюбовали лесок по Хорсе, а их перебил доверенный. Нет, такой доверенный не годится. Хотя и ловок парень, жаль расставаться. А надо расставаться.
Видная роль в разжигании распри между ежеменами и монастырем принадлежит ссыльным. Ссыльные подогрели, взбудоражили ежемен. Ибо к их появлению в Копанях конфликт, как затухающий костер, лишь чадил. А ссыльные подбросили дров: на вашей стороне права. И полетели во все инстанции жалобы, прошения, да не холопские, а грамотные, опирающиеся на закон, квалифицированные, которые нельзя положить под сукно. Включили людей, оставшихся в Архангельске, в Петербурге – видных адвокатов.
И тяжба между горсткой ежемен и монастырем – очень рядовая сама по себе – стала достоянием чуть ли не всей России.
Иван учитывает все это. Он оказался ловчее ссыльных. Ибо что надо, чтобы погасить раздор? Согласие враждующих сторон, их договоренность, мирное решение спора.
Щепоткиным не понравилось, хотя монастырь и взял под свою защиту Ивана. Дал гарантию. Нет, не годится своими руками делать соперника. В армию! И ежемен снова восстановить против монастыря. Денег подкинули.
Железное правило Щепоткиных – не дать рядом сопернику подняться…Дурынины
Дурынины когда-то жили богато. Но десятилетиями, а может, и столетиями ведя борьбу с монастырем, они начисто растранжирили денежки.
И вот Иван Порохин подает им идею, как разбогатеть – уступить монастырю землю для прокладки дороги к часовенке. Идея соблазнительная. Но старшие – и отец Ефти, и дядя – отказываются. Устояли от соблазна. Тогда Иван нажимает на Ефтю. Дескать, все равно, рано или поздно монастырь завладеет землей, так не лучше ли уступить добровольно и разбогатеть?
–Нет,– говорит Ефтя,– за деньги не продамся.
–А за что продашься?
–За молодое мяско. Непонятно говорю? Отдай за меня сестру, и будет твое поле.
–Сестру? Агнию? Да ты ведь против нее… Ей 17 лет.
–А зачем мне старушонка?
–Ты такую задачу задал… Нет, я не распоряжаюсь сестрой.
–Ну и я не распоряжаюсь полем. Поле-то отцовское.
Долгое молчание.
–А если я уговорю Агнию?
–Тогда и я уговорю отца и дядю.
–Как?
–А уж это мое дело.
После этого – переживания Ивана. Жалко Огнейку (подумать только – за Ефтю выйти), а с другой стороны, единственный способ достать деньги. А деньги – позарез.
Зачем нужны деньги Ивану? Чтобы создать кооперативное общество крестьян и купить пароход.
Иван идет домой и выкладывает все Агнии. Зачем ей нужно выйти замуж за Ефтю. Чтобы осуществить мечту Саввы, всех нас. Чтобы раздавить Щепоткиных, Кыркаловых…
Ивана предает Варсонофий. Жалко стало выплачивать все деньги, и сообщил Щепоткиным, что затевает их приказчик.Купцы Богачи
Савва и Иван едут в Ельчу. Савва рассказывает о деревнях, о богатеях. Иван:
–А как они богатыми стали?
–Ты что, не разбогатеть ли хочешь? Не получится. Отец у нас тоже хотел разбогатеть, но картежнику проиграл…
Савва подумал.
–Не знаю, верить, нет, а люди говорят: неправдой все это богатство. Грабежом. Да убийством.
И начал рассказывать. Про Володиных… А вот Кыркаловы своровали и брата отравили…
