покосов. Пашня самолучшая: под горой, в Запрокшенье, покосы – Грибово, Гладыши (на Устьсямженьге), домашнее в Волчьем. Кроме того, был еще ставровский телятник в Запрокшенье (туда на все лето ставили скотину).
Михаил Александрович купил две коровы, лошадь, а как быть с землей? Можно жить вдесятером на одной душе? Подал прошение в Правление Ярушевской области (Явзора), как участнику войны полагалась земля. Правление сказало: наделим. Только надо согласие общины. Ставров, разумеется, против. Тогда Михаил пришел к нему в лавку, взял гирю, стукнул по прилавку:
–Я 33 года живу на крохах с отцовского стола. Я за царя кровь проливал. Я заработал землю. А если вы не дадите – сожгу.
Ставров закрыл на несколько дней лавку (из-за поломки). Но согласия на передел не дал. Не дали и другие члены общины – все плясали под его дудку.
Тогда в борьбу вступились политические ссыльные. В архангельских и петербургских газетах появились статьи на эту тему. «Возвратился домой герой войны…» Словом, дело приняло широкую огласку. Приехал чиновник из Архангельска (там был Артемий – брат, по судам таскался). Запрос был сделан чуть ли не в думе. Ставровых заставили поделиться землей. Но все равно Ставров увез с поля рожь. Михаил взял силой.
На Михаила психологически революционеры делали большую ставку, но он всех послал к такой матери – въелся в хозяйство. Это человек-то, который объехал весь мир, которому помогли завоевать землю. А толк? Земля победила! Собственность взяла верх над всем. Тогда-то и восторжествовал Буров. Он разработал целую теорию о природе крестьянства.
В свою очередь возрадовались и правые: вот вам русский крестьянин. Верный сын предков, не прельстился жидовской крамолой. За Михаилом стали ухаживать. Он пошел в гору. Из бедняков сразу стал хозяином. И знаться с мелочью не захотел.
Брат Алексей убил казначея в монастыре. Правые связали с влиянием революционеров. На самом деле – хотел разбогатеть.Революция 1905 года и ее уроки
Вся книга – осмысление революции 1905 года. Споры ссыльных. Споры земской интеллигенции. Споры среди деловых людей. Разговоры среди крестьян.
Движение за возврат крестьянам монастырских земель.
Ссыльные. У каждого своя биография. Надо найти человека, которого страшно напугала революция 1905 года своей кровью, своей бессмысленной жестокостью.
–Революция – классовая борьба… Слова. А на самом деле?
Разве рабочие с буржуазией сражались? Ни одного буржуа на баррикадах не было. Рабочие с крестьянами сражались. А это уж политики назвали братоубийственную, гражданскую войну классовой.
Классы воевали, дрались. Да какие? Рабочие и крестьяне (солдаты).Революция 1905 года и ссыльные
Поражение революции наложило глубокий отпечаток на ссыльных. Одни скисли совершенно, ударились в личную жизнь, в разврат, другие – в ужасе от того, что предстоит России.
У каждого ссыльного своя биография. Кто-то из них был даже на баррикадах на Красной Пресне, где шла настоящая война. Война братоубийственная – вот чем обернулась классовая битва. Ибо кто сражался на баррикадах? Рабочие с буржуа? Простые люди с простыми. Труженики с тружениками (солдатами-крестьянами).
Так ведь это война, которая захлестнула только один район Москвы. А будущая революция во что выльется? В братоубийственную, гражданскую войну всей страны. И сколько погибнет людей, сколько принесет эта война крови, опустошая и разоряя.
В Красной Пресне какой-то революционер, участвовавший в революции, увидел будущее России – страшное будущее, и он делает радикальный для себя вывод: все сделать, чтобы избежать братоубийственной войны. Его называют ренегатом, изменником.
А кто взывает к боям? Тот, который не участвовал непосредственно в революции.Революция 1905 года – лишь репетиция. Избави Боже, чтобы развернулся по всей стране кровавый спектакль.
Ссыльные создают коммуну. Кто-то предложил более нейтрально: общество ссыльных. Нет, коммуну. Наша цель – коммунизм, так покажем людям на практике, что это такое.
Председателем коммуны избирают Бурова. Сперва его хотели назвать старостой. Но он решительно возразил: нет, коммунизм и пособник царизма (а кто же иной сельский староста) несовместимы.
Начинается жизнь коммуны. И сразу же неравенство.
1.Жилье разное. Получше и отдельно – у Максимовой – для руководителя. Остальные по три, по четыре в доме.
2.Питание. Тоже разное. Бурову дополнительно подбрасывают – находятся подхалимы. Оправдание: он же руководитель, теоретик, ему лучшие условия нужны.
3.Работа. Бурова освобождают от кухонных работ.
4.Вклад в коммуну. Одним – посылки, другим – нет. Одним – деньги, другим – нет. Опять неравенство.
5.Руководители и подчиненные. Коммунары рангом выше и пониже. Одно дело руководитель, другое – рядовые.
Сперва объединились все. Платформа: жертвы царизма. Однако вскоре же выяснилось – жертвы-то разные. Чернорабочие и белоручки. Начинается страшная грызня. Каждый день споры. Да чуть ли не до драки.
Крестьяне дивятся. Молодежь дивится: что же вы за коммунары? Хотите революцию делать, жизнь изменять, в коммуны всех согнать, а сами передрались начисто. Чуть ли не на ножах.
Буров изрекает: мы забыли, что, прежде чем объединяться, надо разъединиться. Распад коммуны закономерен. Это значит, что среди нас есть живые элементы, есть мертвецы и даже предатели. Вот что выяснила коммуна. И потому опыт ее полезен. И нечего хныкать: коммуна не оправдала себя. Плохие люди. Коммуну создадут только рабочие, только люди, прошедшие через горнило революции.
Еще о коммуне: элементарная несовместимость. Н. не может терпеть К. И тут хоть сколько ни толкуй о классовой солидарности, ничего не выйдет. Зарежут друг друга. Физически не выносят.
Другие из опыта распадения коммуны делают другие выводы. Если мы, интеллигенция, не сумели ужиться друг с другом, мы, сознательные, грамотные, то что же мы хотим от крестьян неграмотных, привыкших к частному хозяйству?
–Если надо, мы силой заставим.
–Рай коммунистический силой?
–Да, силой. Жертв боитесь… А капитализм мало притеснял? Мало жертв?–Так зачем же брать с него пример?
Одно из первых собраний ссыльных – о чем?
1.Организация быта. Коммуна. Бурные аплодисменты. Все охвачены энтузиазмом, ибо у всех мечта – построить новую справедливую жизнь.
2.Как наиболее разумно провести время в ссылке. Теоретическая подготовка. Лекции. Учеба.
Но ссыльные люди молодые. Этого им мало. И скоро выясняется – куда же девать себя от безделья? Помогите, дайте работу, дайте занятия (царское правительство запретило работу, и это было самое страшное наказание). Да, сперва: учиться, овладевать знаниями. А когда же еще? Для настоящих ссыльных ссылка всегда школа, учеба, просвещение, пополнение знаний. Скоро, однако, учеба надоедает. Люди хотят работать. И многие находят себе занятия.
1.Юра Сорокин. Народознание. Надо науку такую организовать…
3.Медик – фельдшер. Разрешили работать.
Другие, с безгласного разрешения властей, помогают крестьянам.
Ссыльные испытывают счастье. Естественное счастье сделавших полезное дело, помогших живым, конкретным людям.
А Буров клеймит их как вероотступников, как предателей революции. Как людей, отдаляющих революцию.
–Помочь людям – предать и отдалить революцию?
–А как же. Лечите, учите, облегчаете якобы жизнь. А на самом деле наносите огромный вред этим людям.
–Вред. Это теория малых дел, которая давно осуждена.
–Вы не любите людей.
–Нет, именно вы не любите. В повестку дня России давно уже поставлена революция. Но одно из условий создания революционной ситуации – усиление гнета эксплуататоров, ухудшение жизни трудящихся. Диалектика: чем хуже жизнь у крестьян, тем скорее грянет революция.
–Да вы, да вы… Вы хотите сделать из нас угнетателей народа, да?
–Болван. Народ – это не крестьяне Копаней. Народ – это русский пролетариат – вот что прежде всего. А служить ему – приближать революцию.
–Хочу знать ваше отношение к крестьянству.
–На этот счет у нас полная ясность. Союзник пролетариата при руководстве союзом со стороны пролетариата.
–Вы хотите сказать – диктатура пролетариата.
–Совершенно верно.
–Хорошо. Диктатура пролетариата. А сколько у нас в стране пролетариата? Двадцать процентов!
–Но эти двадцать, пятнадцать процентов наиболее организованный, наиболее сознательный отряд русского народа. Наиболее культурный.
–Но почему эти двадцать процентов должны осуществлять диктатуру над семьюдесятью процентами населения, коим является крестьянство?
–Я сказал уже: он наиболее сознательный, развитой…
–Так сказать, высший тип человека?
–Если хотите, да.
–А крестьянин низший тип?
–Безусловно.
–Фигу тебе. Лимон выжатый выше лимона в соку? А рабочий по сравнению с крестьянином – это лимон выжатый. Или: трава, выросшая в подполье. Разве ее сравнишь с луговой?
Рабочий всю жизнь стоит у станка, природы-то не видал – кой черт он понимает? Это еще нищета. А крестьянин всю жизнь с землей, с полем, с лесом, со зверем, с птицей. Вы, поди, и сами не знаете ничего этого.
–Это к делу не относится.
–Относится, коли выжатый лимон предпочитаете невыжатому.
–Рабочий класс организованнее, сплоченнее, выше по сознательности. Только с ним можно завоевать власть.
–А кто будет руководить этой властью? Вы на крестьян плюете, поносите. Чего же вы в России? Езжайте, где пролетариат. Коренное население страны, создавшее такое государство, все ценности,– и низший тип?
–Я еще раз о диктатуре.
–Это вопрос не новый о диктатуре. Буржуазия во Французской революции тоже осуществляла диктатуру.
–Но она была большинством нации.
–Я повторяю: диктатура рабочего класса предполагает союз рабочего класса с крестьянством, трудящимся крестьянством. Еще Маркс и Энгельс указывали, что хорошо бы восстание рабочих крепить восстанием крестьянства…
–Это Маркс. А русских социологов вы учитываете? Герцен и другие. Они идиоты были? Ведь одно дело русский рабочий класс (из вчерашнего крестьянства) и другое – немецкий.
–Вернемся к нашей грешной жизни. Вы сказали: чем хуже живет народ, тем лучше. Но когда революция будет? Что же, в ожидании ее люди должны погибать от отсутствия медицинской помощи? Нет, я считаю, Полонский великое дело делает.
–Буров – человеконенавистник. Он не любит людей. Вот основной его порок. Он не любит человека. Он любит человечество – согласен. Но он не любит живого человека. А значит, не любит и человечество. Вот моя точка зрения.Разговор двух социологов
С-д: – А, господин террорист.
С-р: – Слушаю, господин немец.
С-д: – Что это значит?
С-р: – А то, что вы философ немецкой социал-демократии.
С-д: – Но мы делаем большое дело, а вы своим террором лишь отвлекаете.
С-р: – Террор в условиях насилия и произвола не только допустим, но необходим. И не забывайте: во главе Пресни мы были. Мы способны не только на террор, но и на вооруженное восстание. Социал-революционеры – дальнейшее развитие русского социализма («Народная воля»), они учитывают национальное своеобразие России, ее прошлое. А социал-демократы – немецкая социал-демократия на русской почве.
С-д: – Что говорить о партии социал-революционеров, когда у нее до 1905 года не было
