т. е. природу и причины богатства народов, но и все другие отрасли системы гражданского управления, буквально следует, не делая сколько-нибудь заметных отступлений, учению Кенэ. В этом отношении большая часть их сочинений мало различается между собою. Наиболее отчетливое и связное изложение этой теории можно найти в небольшой книге, написанной Мерсье де ла Ривьером, бывшим интендантом в Мартинике, и озаглавленной «Естественный и необходимый строй политических обществ»* [* Mercier de la Riviиre. L’ordre naturel et essentiel des sociйtйs politiques. Paris, 1767]. Преклонение всей этой секты перед своим учителем, который сам был человеком величайшей скромности и простоты, не меньше того, какое питал любой из древних философов к основателю своей системы. «С самого возникновения мира, — говорит весьма прилежный и почтенный автор, маркиз Мирабо* [* Mirabeau. Philosophie rurale. 1763. Vol. I, p. 52], — были сделаны три великих изобретения, которые главным образом придали устойчивость политическим обществам независимо от многих других изобретений, обогащавших и украшавших их. Первое из них — это изобретение письма, которое одно дает людям способность передавать без изменений их законы, их договоры, их предания и их открытия. Второе — это изобретение денег, которые связывают воедино все сношения между цивилизованными обществами. Третье изобретение — это «Экономическая таблица», результат первых двух, который завершает их, совершенствуя их задачу, великое открытие нашего века, плоды которого, впрочем, соберет наше потомство».
Если политическая экономия народов современной Европы больше благоприятствовала мануфактурной промышленности и внешней торговле, промышленности городов, чем сельскому хозяйству деревень, то политическая экономия других народов придерживалась противоположного направления и благоприятствовала больше земледелию, чем мануфактурной промышленности и внешней торговле.
Политика Китая благоприятствует сельскому хозяйству больше, чем всем другим промыслам. В Китае, как передают, положение крестьянина настолько же лучше положения ремесленника, насколько в большей части Европы положение ремесленника лучше положения крестьянина. В Китае заветная мечта каждого человека состоит в полу чении небольшого клочка земли в собственность или в аренду, и аренда, как утверждают, дается там на очень умеренных условиях и дает достаточно гарантий арендаторам. Китайцы проявляют мало уважения к внешней торговле. «Ваша презренная торговля!» — таким языком говорили о ней мандарины Пекина с русским посланником Де-Ланге* [* См. дневник Ланге в «Путешествии» Белля, том II, стр. 258, 276, 293]. Если не считать торговли с Японией, китайцы сами и на своих собственных судах не ведут почти никакой внешней торговли: суда иностранных государств они даже допускают только в один или два порта своего государства. Поэтому в Китае внешняя торговля как на китайских судах, так и на судах других наций ограничивается гораздо более узким кругом, чем это было бы, если бы ей была предоставлена большая свобода.
Так как мануфактурные изделия при небольшом объеме обладают часто большой стоимостью и их поэтому возможно перевозить из одной страны в другую с меньшими издержками, чем большую часть сырых продуктов, то они почти во всех странах составляют главный предмет внешней торговли. Кроме того, в странах, менее обширных и обладающих менее благоприятными условиями для внутренней торговли, чем Китай, мануфактурная промышленность обыкновенно нуждается в содействии внешней торговли. Не имея обширного внешнего рынка, она не может процветать в небольших странах, представляющих собою слишком ограниченный внутренний рынок, или в таких странах, где сообщение между провинциями так затруднительно, что это делает невозможным для товаров одной местности пользоваться всем тем внутренним рынком, каким может служить вся страна. Следует помнить, что совершенство мануфактурной промышленности зависит вообще от разделения труда, а степень разделения труда, возможного в том или другом производстве, определяется, как уже было показано, размерами рынка. Но громадные размеры Китайской империи, многочисленность ее населения, разнообразие климата, а следо- вательно, и продуктов различных ее провинций, и легкое сообщение водным путем между большей частью этих провинций делают внутренний рынок этой страны столь обширным, что его одного достаточно для существования очень крупных мануфактур и для проведения весьма значительного разделения труда. Внутренний рынок Китая, пожалуй, по своей обширности немногим уступает рынку всех стран Европы, взятых вместе. Более обширная внешняя торговля, которая к этому большому внутреннему рынку присоединила бы внешний рынок всего остального мира, в особенности, если бы значительная часть этой торговли велась на китайских судах, должна была бы повести к очень большому росту китайской мануфактурной промышленности и к значительному увеличению производительности последней. При более обширном мореплавании китайцы, естественно, научились бы применению и сооружению всех тех различных машин, которыми пользуются в других странах, а также другим усовершенствованиям в ремеслах и промышленности, применяемым во всех частях мира. При современном характере своего хозяйства они имеют мало возможностей улучшить его, беря пример с других наций, если не считать примера японцев.
Политика Древнего Египта и правительства Индостана, по-видимому, тоже покровительствовала больше сельскому хозяйству, чем всем другим промыслам. Как в Древнем Египте, так и в Индостане вся масса жителей разделялась на касты, из которых членам каждой было наследственно, от отца к сыну, предоставлено одно какое-нибудь занятие или род занятий. Сын жреца был обязательно жрецом, сын солдата — солдатом, сын крестьянина — крестьянином, сын ткача — ткачом, сын портного — портным и т. д. В обеих этих странах высшее положение занимала каста жрецов, вслед за нею шла каста воинов, и в обеих странах каста фермеров и крестьян была выше каст купцов и мануфактуристов.
Правительство обеих этих стран особенно внимательно относилось к нуждам сельского хозяйства. Сооружения, возведенные древними государями Египта для надлежащего распределения воды Нила, были знамениты в древности, и сохранившиеся развалины некоторых из них до сих пор еще вызывают изумление путешественников. Столь же грандиозными, хотя они и не так прославились, были, по-видимому, подобного же рода сооружения, возводившиеся древними государями Индостана для надлежащего распределения воды Ганга, а также многих других рек. В соответствии с этим обе эти страны, хотя иногда и терпели неурожай, были известны своим высоким плодородием. Хотя они и обладали чрезвычайно многочисленным населением, они все же могли в годы среднего урожая вывозить большие количества хлеба к своим соседям.
Древние египтяне питали суеверное отвращение к морю, а так как религия древних индусов не позволяет своим последователям зажигать на воде огонь, а следовательно, и приготовлять пищу, то фактически она этим запрещает им какие бы то ни было отдаленные морские путешествия. И египтяне и индусы при вывозе своего избыточного продукта должны были почти целиком зависеть от судоходства других народов; эта зависимость, ограничивая рынок, должна была задерживать возрастание избыточного продукта. При этом она должна была в большей степени задерживать возрастание мануфактурных продуктов, чем возрастание главнейших видов сырья. Первые требуют гораздо более обширного рынка, чем главнейшие виды сырого продукта земли. Один только сапожник изготовит за год более трехсот пар башмаков, а его собственная семья не сносит за это время, наверное, и шести пар. Поэтому, если у него нет в качестве заказчиков по крайней мере пятидесяти таких семей, как его собственная, он не может сбыть весь продукт своего труда. В обширной стране, даже при очень значительном развитии ремесла, число ремесленников редко составляет больше двух или одного процента числа всех семей, живущих в ней. Напротив, в таких больших странах, как Франция и Англия, число лиц, занятых в сельском хозяйстве, исчислялось некоторыми авторами в половину, другими — в треть и ни одним известным мне автором — менее чем в одну пятую всего населения страны. Но так как продукт сельского хозяйства Франции и Англии в преобладающей своей части потребляется внутри страны, то это значит, что каждое лицо, занятое в нем, должно, согласно этим расчетам, иметь своими покупателями несколько больше одной, двух или, самое большее, четырех таких семей, как его собственная, чтобы иметь возможность сбыть весь продукт своего труда. Таким образом, сельское хозяйство гораздо лучше, чем мануфактурная промышленность, может существовать при неблагоприятном условии ограниченного рынка. В Древнем Египте и Индостане ограниченность внешнего рынка до известной степени возмещалась удобством внутреннего водного сообщения, благодаря которому весь внутренний рынок при самых выгодных условиях был открыт для всех решительно продуктов любого района этих стран. К тому же обширность Индостана делала внутренний рынок этой страны очень большим и достаточным для существования самых разнообразных отраслей мануфактурной промышленности. Напротив, небольшие размеры Древнего Египта, который никогда не достигал размеров Англии, должны были во все времена делать внутренний рынок его слишком ограниченным, чтобы обеспечивать существование большого числа разнообразных отраслей мануфактурной промышленности. Ввиду этого Бенгалия, провинция Индостана, которая обычно вывозит наибольшее количество риса, всегда более выделялась вывозом разнообразных мануфактурных изделий, чем выво- зом своего зерна; напротив, Древний Египет, хотя он и вывозил некоторые мануфактурные изделия, — в особенности тонкое полотно, — а также некоторые другие товары, всегда был больше известен своим большим вывозом хлебов. В течение продолжительного времени он являлся житницей Рима.
Государи Китая, Древнего Египта и отдельных государств, на которые в различное время разделялся Индостан, всегда извлекали весь свой доход или гораздо большую его часть из того или иного вида поземельного налога, или земельной ренты. Этот поземельный налог, или земельная рента, подобно десятине в Европе, состояла, как передают, в пятой части продукта земли, сдаваемой в натуре или уплачиваемой деньгами по определенной оценке, и таким образом изменялась в размере из года в год в зависимости от колебаний размеров валового продукта. Естественно поэтому, что государи этих стран с особым вниманием относились к интересам земледелия, от процветания или упадка которого непосредственно зависело ежегодное увеличение или уменьшение их собственного дохода.
Политика древних республик Греции и политика Рима, хотя она более ценила земледелие, чем мануфактурную промышленность или внешнюю торговлю, все же, по-видимому, скорее затрудняла эти последние занятия, чем непосредственно или сознательно поощряла первое. В некоторых из древних государств Греции внешняя торговля была совершенно запрещена, а в некоторых других промысел ремесленников и мануфактуристов считался вредным для силы и ловкости человеческого тела, поскольку он делал его неспособным воспринимать те навыки, которые старались развить в нем при помощи военных и гимнастических упражнений, а потому и неспособным в большей или меньшей степени переносить утомление и опасности войны. Эти промыслы считались пригодными только для рабов, а свободным гражданам государства запрещалось заниматься ими. Даже в тех государствах, где не существовало такого запрещения, как, например, в Риме и Афинах, масса народа фактически была отстранена от всех тех промыслов, какими в настоящее время занимаются обычно низшие слои населения городов. Всеми этими промыслами в Афинах и в Риме занимались рабы богачей, причем занимались они ими в пользу своих хозяев, которые своим богатством,
