доверяют своих стад слабой защите стариков, женщин и детей; их женщин, стариков и детей нельзя оставить без защиты и средств к существованию. Кроме того, народ, привыкший к скитальческой жизни в мирное время, легко передвигается и во время войны. Выступают ли они в поход как армия, кочуют ли как пастухи, образ жизни их одинаков, хотя поставленные перед ними цели весьма различны. Они идут на войну все вместе, и каждый делает свое дело, как может. У татар часто даже женщины вступают в бой. Если они побеждают, то все, принадлежащее побежденному племени, вознаграждает победителя; если они разбиты, то все теряют; не только их стада, но их женщины и дети становятся добычей победителя. Даже большая часть тех, кто пережил поражение, должна подчиниться победителю из-за отсутствия средств к существованию. Остальные обыкновенно рассеиваются в пустыне.
Повседневная жизнь, повседневные занятия подготовляют татарина или араба к войне. Бег, борьба, фехтование, метание дротика и стрельба из лука — обычное времяпровождение тех, кто живет на открытом воздухе, и все эти занятия копируют войну. Когда татарин или араб идет на войну, его существование поддерживается стадами, которые движутся вместе с ним, как и в мирное время. Его вождь или государь — ибо все эти народы имеют вождей или государей — не несет никаких расходов по подготовке его к походу, а в походе только возможность грабежа является платой, которую воин может ожидать или требовать.
Армия охотничьего племени редко превышает две-три сотни человек. Ненадежное добывание средств существования, которые доставляет охота, редко позволяет большему количеству людей собираться вместе на продолжительное время. Армия же пастухов, напротив, может иногда достигать двух или трех тысяч человек. Поскольку ничто не останавливает их продвижения, они переходят из одной области, где уничтожен фураж, в другую, еще не тронутую, и, по-видимому, трудно ограничить число их, которое может соединиться для похода. Охотничье племя не может внушать страха цивилизованному народу, живущему по соседству, а народ пастухов может. Ничто не может быть менее серьезным, чем индейские войны в Северной Америке. Напротив, ничего не может быть ужасней татарских нашествий, имевших место в Азии. Суждение Фукидида* [* Фукидид, том II], что ни Европа, ни Азия не могут сопротивляться объединенным скифам, было подтверждено опытом всех последующих эпох. Обитатели обширных и беззащитных степей Скифии и Татарии быстро объединились под владычеством вождя нескольких победоносных орд или племени; опустошение и разгром Азии всегда были следствием такого союза. Обитатели негостеприимной Аравийской пустыни — другой великий народ пастухов — объединились только однажды при Магомете и его ближайших преемниках. Их объединение, бывшее скорее результатом религиозного энтузиазма, чем победы, ознаменовалось точно такими же следствиями. Если бы охотничьи народы Америки сделались когда-нибудь пастухами, их соседство было бы много опасней для европейских колонистов, чем в настоящее время.
На еще более высокой ступени развития общества у землевладельческих народов, имевших небольшую внешнюю торговлю и не обладавших никакой промышленностью, кроме грубой домашней, которой почти каждая отдельная семья занималась для удовлетворения собственных потребностей, точно так же каждый мужчина был воином или легко им становился. Те, кто живет земледелием, обыкновенно проводят целые дни на открытом воздухе, подвергаясь всем непогодам. Суровость их повседневной жизни подготовляет их к тяготам войны, со многими из которых их обычные занятия имеют большое сходство. Повседневная землекопная работа готовит их к рытью окопов, и они так же хорошо устраивают лагерь, как и огораживают свое поле. Обычные развлечения земледельца те же, что и пастуха, и точно так же напоминают о войне. Но земледельцы имеют меньше досуга, чем пастухи, и они не так часто предаются этим развлечениям. Они солдаты, но солдаты, не так мастерски усвоившие свои приемы. Но так как они все-таки воины, то государь или государство редко несет расходы по их подготовке к походу.
Земледелие даже на самой низкой ступени развития предполагает поселение, некоторый род постоянного обиталища, которое не может быть оставлено без большой потери. Когда народ, состоящий из одних только земледельцев, отправляется на войну, он не может выступить в поход весь целиком. По крайней мере старики, женщины и дети должны остаться дома, чтобы охранять жилища. Все мужчины военного возраста могут, разумеется, выступить в поход, и у малых земледельческих народов часто так и делается. Считается, что у каждого народа количество мужчин, способных носить оружие, ограничивается четвертой или пятой частью всего народа. Далее, если поход начинается после посева и кончается перед жатвой, то земледелец и его главные работники могут быть оторваны от хозяйства без больших потерь. Он знает, что работы, выполняемые в этот промежуток времени, могут быть довольно хорошо исполнены стариками, женщинами и детьми. Поэтому он согласен служить бесплатно в продолжение короткого похода и поэтому часто расходы государя или государства на его содержание в походе бывают так же малы, как и на его подготовку. Граждане всех государств Древней Греции, по-видимому, несли таким образом военную службу до конца второй Персидской войны, а жители Пелопоннеса — до конца Пелопоннесской войны. Последние, как замечает Фукидид, оставляли поле летом и возвращались домой к уборке хлеба. Римляне в эпоху царей и в первый период республики служили таким же образом. Только во время осады Вейи те, кто оставался дома, начали нести некоторые расходы на содержание ушедших на войну. В европейских монархиях, возникших на развалинах Римской империи до и в первое время после возникновения собственно феодального строя, сеньоры с непосредственно зависевшими от них вассалами должны были служить короне на свой собственный счет. В походе, так же как и дома, они должны были содержать себя на свои собственные доходы, не получая от короля никакого жалованья или платы на удовлетворение их личных потребностей.
На более высокой ступени общественного развития две различные причины делают совершенно невозможным, чтобы отправившиеся в поход могли содержать себя на свой собственный счет. Эти две причины суть: прогресс мануфактурной промышленности и развитие военного искусства.
Если земледелец занят походом, то перерыв в его работах не всегда вызывает уменьшение его доходов, разумеется, если поход начинается после посева и кончается перед жатвой. Без его вмешательства природа сама делает большую часть работы, которая должна быть сделана. Но в тот момент, когда ремесленник — кузнец, плотник или ткач, например, — отрывается от своей мастерской, источник его доходов совершенно иссякает. Природа ничего не делает за него; он все делает сам. Когда он идет в поход защищать общество, его необходимо должно содержать общество, так как он не имеет доходов для того, чтобы самому содержать себя. В стране, большая часть населения которой ремесленники и мануфактуристы, те, кто идет на войну, должны быть набраны из этих классов и должны, пока служат, содержаться на счет общества.
Когда искусство войны мало-помалу развилось в очень запутанную и сложную науку, когда исход войны перестал решаться, как в первобытные эпохи, единственной случайной схваткой или битвой, когда борьба стала протекать в нескольких различных кампаниях, каждая из которых продолжалась большую часть года, тогда повсюду возникла необходимость для общества содержать тех, кто ему служит на войне, по крайней мере пока они заняты этой службой. Каково бы ни было обычное занятие людей, идущих на войну, в мирное время, такая продолжительная и разорительная служба легла бы на них слишком тяжелым бременем. В соответствии с этим после второй Персидской войны армия Афин была составлена из наемных войск: правда, они состояли отчасти из граждан и только отчасти из иностранцев, но все они одинаково нанимались и оплачивались за счет государства. Со времени осады Вейи армии Рима получали плату за свою службу, пока они оставались в походе. В феодальном строе военная служба сеньоров и их непосредственных вассалов по истечении некоторого периода повсеместно была заменена уплатой денег на содержание тех, кто служил вместо них.
Количество людей, могущих идти на войну, по отношению к общему числу народа необходимо должно быть значительно меньше в цивилизованном обществе, чем на низкой ступени общественного развития. Так как солдаты в цивилизованном обществе содержатся трудом несолдат, то количество первых не может превышать то, которое последние могут содержать сверх содержания самих себя и содержания чиновников соответственно их положению. В маленьких аграрных государствах Древней Греции четвертая или пятая часть всего населения считала себя солдатами и, как говорят, иногда выступала в поход. Вычислено, что у цивилизованных народов новой Европы не больше чем одна сотая часть населения какой-либо страны может быть солдатами без разорения страны, оплачивающей расходы на их службу.
Расходы по подготовке армии к войне не были значительны до тех пор, пока содержание ее на войне не было окончательно передано государю или государству. Во всех республиках Древней Греции обучение военным упражнениям было необходимой частью воспитания, предписанного государством всем свободным гражданам. Кажется, что в каждом городе были общественные места, в которых под председательством магистрата молодые люди учились различным упражнениям под руководством учителей. Этим простым институтом ограничивались, как кажется, все расходы, которые греческое государство несло на подготовку своих граждан к войне. В Древнем Риме упражнения на Марсовом поле отвечали той же цели, что и упражнения в гимназиях Древней Греции. В феодальном обществе в некоторых областях было постановлено, чтобы граждане практиковались в стрельбе из лука и других военных упражнениях, чем намеревались достигнуть той же цели, но, кажется, она достигалась не так хорошо. От отсутствия ли интереса к этим постановлениям со стороны чиновников, которые должны были наблюдать за их исполнением, или по какимлибо другим причинам, но только военные упражнения мало-помалу вышли из употребления у большей части народов.
В республиках Древней Греции и Рима в продолжение всего их существования, а также при феодальном строе в продолжение значительного периода после его учреждения ремесло солдата не было отдельным, определенным ремеслом, которое составляло бы единственное или главное занятие особого класса граждан. Каждый член государства, каким бы ремеслом или занятием он ни добывал себе средства существования, при обыкновенных обстоятельствах считал себя способным к ремеслу солдата, а в чрезвычайных случаях считал себя обязанным стать солдатом.
Военное искусство, будучи благороднейшим из искусств, вместе с тем по мере прогресса культуры необходимо становится самым сложным среди них. Состояние механики, а также других искусств, с которыми военное искусство неразрывно связано, определяет степень его совершенства в данное время. Но для доведения его до этой степени совершенства необходимо, чтобы оно было единственным или главным занятием особого класса граждан; разделение труда так же необходимо для его развития, как и в каком-либо другом искусстве. В других искусствах разделение труда, естественно, вводится
