этих различных актов большая часть налогов, под которые раньше брались авансы лишь на короткий срок, была превращена в постоянные в виде фонда для уплаты не капитала, а только процентов на суммы, которые занимались под них путем ряда последовательных авансов.
Если бы займы делались правительством только в виде краткосро чных авансов, то в течение нескольких лет государственные доходы были бы освобождены от всяких обязательств, причем от правительства не требовалось бы никаких особых усилий, кроме воздержания от перегрузки фонда отнесением на него более значительных долгов, чем возможно выплатить в непродолжительный срок, и от нового аванса до погашения первого аванса. Но большинство европейских правительств было не способно проявлять такое воздержание и осторожность. Они часто переобременяли фонд обеспечения уже при первом авансе; а если это и не имело места, они не упускали случая переобременить его, заключая второй и третий срочный заем до погашения первого. Поскольку в результате этого фонд становился совершенно недостаточным для уплаты и капитальной суммы долга, и процентов на нее, оказывалось необходимым относить на него только проценты или ежегодные платежи, равные причитающимся процентам; такие неблагоразумные авансовые займы неизбежно порождали еще более разорительную практику — бессрочный залог налоговых поступлений в обеспечение займов. Но, хотя такая практика неизбежно отодвигает освобождение государственных доходов от лежащих на них обязательств с точно установленного срока на срок столь неопределенный, что он вряд ли когда-нибудь может наступить, все же, поскольку посредством этой новой практики могут быть получены суммы большие, чем при помощи прежнего метода краткосрочных авансов, эта новая практика, как только она стала известна, в моменты острой нужды государства повсеместно предпочиталась прежнему методу. Удовлетворение требований данного момента всегда больше всего занимает внимание тех, на ком непосредственно лежит управление общественными делами. Будущее освобождение государственных доходов от лежащих на них обязательств они предоставляют заботам потомства.
Во время правления королевы Анны рыночная норма процента понизилась с 6 до 5, и в 12-м году ее правления 5 % были объявлены высшим процентом, какой мог законно взиматься за деньги, занятые под частное обеспечение. Вскоре после того как большая часть временных налогов Великобритании была превращена в постоянные и распределена по соединенному, южноокеанскому и общему фондам, кредиторы государства, подобно кредиторам частных лиц, должны были согласиться на получение 5 % на свои деньги, что привело к экономии в 1 % с капитальной суммы большей части долгов, консолидированных таким образом, или в 1/6 большей части ежегодных платежей, производившихся из трех вышеупомянутых фондов. Эта экономия оставляла значительный излишек от поступлений с налогов, соединенных в эти фонды, сравнительно с тем, что было необходимо для уплаты ежегодных платежей, отнесенных теперь на них, и положила начало фонду, названному впоследствии фондом погашения. В 1717 г. он достигал 323 434 ф. 7 шилл. 7 1/2 п. В 1727 г. норма процента по большей части государственных долгов была понижена еще больше, а именно до 4, а в 1753 и 1757 гг. — до 3 1/2 и 3; эти понижения нормы процента вели к еще большему увеличению фонда погашения.
Хотя фонд погашения учрежден для уплаты старых долгов, он значительно облегчает заключение новых. Он представляет собой вспомогательный фонд, всегда могущий служить обеспечением в подкрепление какого-нибудь другого сомнительного фонда, под который имеется в виду занять деньги в момент чрезвычайной нужды государства. В дальнейшем достаточно выяснится, для какой из этих двух целей чаще всего употребляется фонд погашения Великобритании. Помимо указанных двух способов займа денег посредством авансовых займов и консолидированных долгов, существует еще два других способа, занимающих как бы среднее место между ними. Это — займы под выплату ренты на определенное число лет и займы под выплату пожизненной ренты.
В правление короля Вильгельма и королевы Анны крупные суммы часто занимались под выплату ежегодной ренты в течение определенного срока, более или менее продолжительного. В 1693 г. был принят закон о займе 1 млн. на 16 лет с ежегодной выплатой 14 %, или 140 тыс. ф. ст. В 1691 г. был принят закон о займе в 1 млн. под выплату пожизненных рент на условиях, которые в настоящее время показались бы очень выгодными. Но подписка не покрыла полностью суммы займа. В следующем году недостающая сумма была пополнена займом под выплату пожизненных рент из 14 %, т. е. с капитализацией из семилетнего дохода. В 1695 г. лицам, приобретшим эти ренты, было предоставлено право обменять их на другие ренты сроком на 96 лет с уплатой в казначейство по 63 ф. на каждые 100 ф., т. е. разница между 14-процентной пожизненной рентой и 14-процентной рентой на 96 лет оценивалась в 63 ф., или в сумме доходов за 4 1/2 года. Правительство считалось настолько непрочным, что даже эти условия привлекли мало покупателей. В правление королевы Анны деньги в различных случаях занимались как под выплату пожизненных рент, так и под выплату срочных рент на 32, 89, 98 и 99 лет. В 1719 г. владельцам ренты на 32 года было предложено принять вместо них акции Южноокеанской компании на сумму доходности ренты за 11 1/2 лет плюс добавочное количество акций на сумму накопившейся недоимки по их рентам. В 1720 г. в этот же фонд была превращена большая часть других рент на определенное число лет, долгосрочных и краткосрочных. Долгосрочные ренты к этому времени составляли 666 821 ф. 8 шилл. 3 1/2 п. в год, к 5 января 1775 г. их остаток достигал 136 453 ф. 12 шилл. 8 п.
Во время двух войн, начавшихся в 1739 и 1755 гг., небольшие суммы денег занимались под срочные или пожизненные ренты. Рента на 98 или 99 лет стоит, однако, почти столько, сколько и вечная рента, и должна была бы, можно думать, служить не менее хорошим обеспечением для займов. Но лица, покупающие государственные процентные бумаги для осуществления семейных разделов и для обеспечения в отдаленном будущем, не захотят покупать такие бумаги, стоимость которых постоянно понижается, а такие люди составляют весьма значительную часть владельцев и покупателей процентных бумаг. Ввиду этого долгосрочная рента, хотя ее внутренняя стоимость может почти совсем не отличаться от стоимости вечной ренты, находит меньшее количество покупателей. Подписчики на новый заем, которые обычно имеют в виду по возможности скорее перепродать приобретенные фонды, в большинстве случаев предпочитают вечную ренту, могущую быть выкупленной парламентом, не подлежащей выкупу долгосрочной ренте на ту же сумму. Стоимость первой может считаться всегда неизменной или почти неизменной, и ввиду этого она является гораздо более пригодной для перехода из рук в руки, чем вторая.
Во время обеих только что упомянутых войн срочные или пожизненные ренты предоставлялись только в виде премии подписчикам на новый заем в добавление к подлежащей выкупу ежегодной ренте или к процентам, под обеспечение которых производился заем. Они предоставлялись не как обеспечение, под которое занимались деньги, а в виде добавочного поощрения лицам, ссужающим деньги.
Пожизненные ренты иногда предоставлялись двумя различными способами — на срок жизни отдельных лиц или целой группы, что во Франции называлось тонтиной по фамилии изобретателя этого способа. Когда ренты устанавливаются на срок жизни отдельных лиц, смерть каждого отдельного обладателя ренты уменьшает расход государства на сумму этой ренты. Когда ренты устанавливаются по системе тонтин, расход государства уменьшается только с момента смерти всех обладателей ренты, включенных в одну группу, могущую иногда состоять из 20 или 30 человек, из которых остающиеся в живых наследу- ют ренты всех тех, кто умирает до них, а последний из остающихся в живых получает в свою пользу ренты всей группы. Под одно и то же обеспечение всегда можно получить больше денег при системе тонтин, чем посредством пожизненных рент для отдельных лиц. Рента с правом наследования рент умирающих членов группы стоит в действительности больше, чем рента на такую же сумму по жизнь отдельного лица; ввиду веры в свою удачу, какую имеет каждый человек, на ней основывается успех всех лотерей — такая рента обычно продается несколько дороже своей номинальной стоимости. В странах, где правительство обычно достает деньги посредством предоставления рент, тонтины ввиду этого обычно предпочитаются рентам по жизнь отдельных лиц. Способ, могущий дать больше всего денег, почти всегда предпочитается такому способу, который обещает всего быстрее уменьшить государственные расходы.
Во Франции гораздо большая часть государственных долгов состоит в пожизненных рентах, чем это имеет место в Англии. Согласно записке, представленной королю в 1764 г. Бордоским парламентом, весь государственный долг Франции оценивался в 2400 млн. л., причем капитал, на который были предоставлены пожизненные ренты, достигал, по предположению, 300 млн., или восьмой части всего государственного долга. Сами ренты, как полагают, составляют 30 млн. в год, четвертую часть 120 млн., т. е. предполагаемой суммы процентов по всему этому долгу. Мне хорошо известно, что эти исчисления не точны, но, поскольку они представлены столь почтенным учреждением как приближающиеся к истине, их можно, мне думается, признать таковыми. Это различие в способах занимать деньги, отличающее правительства Франции и Англии, зависит не от различной степени заботливости, проявляемой ими для освобождения государственных доходов от лежащих на них обязательств. Оно зависит целиком от различия стремлений и интересов людей, ссужающих деньги.
В Англии, где местопребыванием правительства служит крупнейший торговый город мира, обыкновенно ссужают деньги правительству купцы. Ссужая их, они имеют в виду отнюдь не уменьшить, а, напротив, увеличить свои торговые капиталы; и они ни за что не подписывались бы на займы, если бы не рассчитывали продать с некоторой прибылью свою долю подписки на новый заем. Но если бы взамен ссужаемых денег купцы получали не бессрочные ренты, а только пожизненные, безразлично — на срок их собственной жизни или других лиц, они не всегда могли бы так легко продать их с прибылью. Ренты на срок их собственной жизни они всегда могли бы продать только с убытком, потому что никто не захочет дать за ренту на срок жизни другого человека, почти одного с ним возраста и здоровья, такую же цену, какую он дал бы за ренту на срок своей собственной жизни. Конечно, рента на срок жизни третьего лица имеет, без сомнения, одинаковую стоимость для покупателя и продавца, но ее действительная стоимость начинает уменьшаться с момента ее установления и продолжает все более умень- шаться в течение всего времени ее существования. Она поэтому никогда не может быть столько же удобной и легко передаваемой ценной бумагой, как бессрочная рента, действительная стоимость которой может считаться всегда неизменной или почти неизменной.
Во Франции местом пребывания правительства не служит большой торговый город и потому купцы не составляют столь значительного процента среди людей, ссужающих деньги правительству. Люди, занятые
