Шагал.

Тут ходили по струнке,

Мчался рыжий рысак,

Тут еще до чугунки

Был знатнейший кабак.

Фонари на предметы

Лили матовый свет,

И придворной кареты

Промелькнул силуэт.

Так мне хочется, чтобы

Появиться могли

Голубые сугробы

С Петербургом вдали.

Здесь не древние клады,

А дощатый забор,

Интендантские склады

И извозчичий двор.

Шепелявя неловко

И с грехом пополам,

Молодая чертовка

Там гадает гостям.

Там солдатская шутка

Льется, желчь не тая…

Полосатая будка

И махорки струя.

Драли песнями глотку

И клялись попадьей,

Пили допоздна водку,

Заедали кутьей.

Ворон криком прославил

Этот призрачный мир…

А на розвальнях правил

Великан-кирасир.

1961

* * *

Так не зря мы вместе бедовали

Даже без надежды раз вздохнуть.

Присягнули – проголосовали

И спокойно продолжали путь.

Не за то, что чистой я осталась,

Словно перед Господом свеча,

Вместе с вами я в ногах валялась

У кровавой куклы палача.

Нет! и не под чуждым небосводом

И не под защитой чуждых крыл —

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

1961

РОДНАЯ ЗЕМЛЯ

И в мире нет людей бесслезней,

Надменнее и проще нас.

1922

В заветных ладанках не носим на груди,

О ней стихи навзрыд не сочиняем,

Наш горький сон она не бередит,

Не кажется обетованным раем.

Не делаем ее в душе своей

Предметом купли и продажи,

Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,

О ней не вспоминаем даже.

Да, для нас это грязь на калошах,

Да, для нас это хруст на зубах.

И мы мелем, и месим, и крошим

Тот ни в чем не замешанный прах.

Но ложимся в нее и становимся ею,

Оттого и зовем так свободно – своею.

1961

ПОСЛЕДНЯЯ РОЗА

Вы напишете о нас наискосок.

И.Б.

Мне с Морозовою класть поклоны,

С падчерицей Ирода плясать,

С дымом улетать с костра Дидоны,

Чтобы с Жанной на костер опять.

Господи! Ты видишь, я устала

Воскресать, и умирать, и жить.

Все возьми, но этой розы алой

Дай мне свежесть снова ощутить.

1962

* * *

Вот она, плодоносная осень!

Поздновато ее привели.

А пятнадцать блаженнейших весен

Я подняться не смела с земли.

Я так близко ее разглядела,

К ней припала, ее обняла,

А она в обреченное тело

Силу тайную тайно лила.

1961

* * *

О своем я уже не заплачу,

Но не видеть бы мне на земле

Золотое клеймо неудачи

На еще безмятежном челе.

1962

ЗАЩИТНИКАМ СТАЛИНА

Это те, что кричали: «Варавву

Отпусти нам для праздника», те,

Что велели Сократу отраву

Пить в тюремной глухой тесноте.

Им бы этот же вылить напиток

В их невинно клевещущий рот,

Этим милым любителям пыток,

Знатокам в производстве сирот.

1962

* * *

Против воли я твой,

царица, берег покинул.

«Энеида», песнь 6

Не пугайся, – я еще похожей

Нас теперь изобразить могу.

Призрак ты – иль человек прохожий,

Тень твою зачем-то берегу.

Был недолго ты моим Энеем, —

Я тогда отделалась костром.

Друг о друге мы молчать умеем.

И забыл ты мой проклятый дом.

Ты забыл те, в ужасе и в муке,

Сквозь огонь протянутые руки

И надежды окаянной весть.

Ты не знаешь, чтó у тебе простили…

Создан Рим, плывут стада флотилий,

И победу славославит лесть.

1962

ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Какое нам, в сущности, дело,

Что все превращается в прах,

Над сколькими безднами пела

И в скольких жила зеркалах.

Пускай я не сон, не отрада

И меньше всего благодать,

Но, может быть, чаще, чем надо,

Придется тебе вспоминать —

И гул затихающих строчек,

И глаз, что скрывает на дне

Тот ржавый колючий веночек

В тревожной своей тишине.

1963

В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

O quae beatam, Diva,

tenes Cyprum et Memphin…

Hor[13]

Красотка очень молода,

Но не из нашего столетья,

Вдвоем нам не бывать – та, третья,

Нас не оставит никогда.

Ты подвигаешь кресло ей,

Я щедро с ней делюсь цветами…

Что делаем – не знаем сами,

Но с каждым мигом нам страшней.

Как вышедшие из тюрьмы,

Мы что-то знаем друг о друге

Ужасное. Мы в адском круге,

А может, это и не мы.

1963

ПАМЯТИ В. С. СРЕЗНЕВСКОЙ

Почти не может быть, ведь ты была всегда:

В тени блаженных лип, в блокаде

и в больнице,

В тюремной камере и там, где злые птицы,

И травы пышные, и страшная вода.

О, как менялось все, но ты была всегда,

И мнится, что души отъяли половину,

Ту, что была с тобой, – в ней знала

я причину

Чего-то главного. И все забыла вдруг…

Но звонкий голос твой зовет меня оттуда

И просит не грустить и смерти ждать,

как чуда.

Ну что ж! попробую.

1964

* * *

И это станет для людей

Как времена Веспасиана,

А было это – только рана

И муки облачко над ней.

Рим. Ночь.

18 декабря 1964

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ В РИМЕ

Заключенье небывшего цикла

Часто сердцу труднее всего,

Я от многого в жизни отвыкла,

Мне не нужно почти ничего, —

Для меня комаровские сосны

На своих языках говорят

И совсем как отдельные весны

В лужах, выпивших небо, – стоят.

1964

* * *

А я иду, где ничего не надо,

Где самый милый спутник —

только тень,

И веет ветер из глухого сада,

А под ногой могильная ступень.

1964

* * *

На стеклах нарастает лед.

Часы твердят: «Не трусь!»

Услышать, чтó ко мне идет,

И мертвой я боюсь.

Как идола, молю я дверь:

«Не пропускай беду!»

Кто воет за стеной, как зверь,

Что прячется в саду?

1965

* * *

А как музыка зазвучала,

Я очнулась – вокруг зима;

Стало ясно, что у причала

Государыня-смерть сама.

Примечания

1

Сборник стихотворений И. Ф. Анненского; А. А. прочла «К. Л.» в начале 1910 г. (еще в корректуре) и, по ее словам, – «что-то поняла в поэзии».

2

Визави (фр.). – Ред.

3

Моя красавица! (фр.) – Ред.

4

«Господь, смилуйся над нами (фр.). – Ред.

5

Леонид Каннегисер – поэт, автор рецензии на «Четки»; в августе 1918-го убил М. Урицкого; расстрелян.

6

Процветание.

7

Х – Николай Степанович Гумилев.

8

Дорога в царскосельском Екатерининском парке.

9

Мой прекрасный Сан-Джованни. Данте (итал.).

10

Пышное торжество (фр.).

11

Солнечные часы (фр.).

12

Ты не можешь оставить свою мать сиротой. Джойс (англ.).

13 О богиня, которая владычествует над счастливым островом Кипром и Мемфисом. Гораций (лат.).