такое нежелание объяснялось про¬тестом поэта против решительного намерения издатель¬ства снова и снова составить книгу «избранного» из ранних книг, подобно тому как был подготовлен сборник «Из шести книг». Правда, тогда Ахматова и два ее верных друга — КО. Н. Тынянов и М. Л. Лозинский, сумели избежать «хронологического» порядка, располо¬жив разделы в обратной последовательности: сначала новые стихи —«Ива», затем пятая книга «Аппо Domini», затем четвертая и т. д. В обратном порядке шли и их даты: 1940, 1923, 1921, 1917, 1914, 1912. Когда был отвергнут первый вариант «Бега времени», состав¬ленный из новых стихов, и Ахматова вынуждена была вернуться к структуре «избранного», она с помощью Л. К. Чуковской стала формировать циклы, созна¬тельно избегая хронологии, ставя намеренно невер¬ные даты.

Вместе с тем на протяжении всей творческой жизни Ахматова относилась очень серьезно к датировке своих стихов, начиная с ранних (Киевских) тетрадей. Как пра-вило, точные даты и место написания указаны на ее автографах. Собираясь издавать двухтомное собрание стихотворений в 1924—1926 гг., Ахматова и помогавший ей держать корректуру П. Н. Лукницкий еще раз прове¬рили даты,— в дневнике Лукницкого от 22 — 23 ноября 1926 г. есть запись: «Согласилась с тем, что гораздо лучше, когда стихи расположены в хронологическом по¬рядке» (Л у к н и ц к и й, 2. С. 117). В 1946 г., работая над предполагавшимся новым изданием своих произведений с Н. Л. Дилакторской, Ахматова продиктовала ей и сама проверила и еще раз проставила в ее перечне точные даты. Этот перечень, который мы условно называем «список Н. Л. Дилакторской», оказался чрезвычайно полезен при подготовке настоящего издания —по нему нами и нашими предшественниками были уточнены мно¬гие даты стихотворений Ахматовой, с точностью до меся¬ца и дня. В дневниках Л. К. Чуковской также можно найти много любопытных высказываний Ахматовой от-носительно хронологии. С одной стороны, это полушут¬ливые просьбы к Чуковской расставить знаки препина¬ния и даты самой, вместо Ахматовой: «Только поставьте, пожалуйста, знаки сами, я не умею… Даты? О датах, пожалуйста, не спрашивайте. О датах со мной всегда говорят, как с опасно больной, которой нельзя прямо сказать о ее болезни» (Чуковская, 1. С. 72). С другой стороны —многократные утверждения, что хронология нужна для академического издания, да и для любого серьезного издания поэта, так как без знания хронологи¬ческой последовательности невозможно представить себе его истинного творческого пути. Ахматова предъявляет серьезные претензии к издателю стихотворений И. Ан¬ненского, его сыну поэту В. Кривичу, который сохранил «трилистники» Анненского: «…В. Кривичу даже мысль в голову не пришла о том, что следует эти трилистники разбить и расположить стихотворения в хронологическом порядке, и только из уважения к памяти Анненского в примечаниях указать, что такое-то стихотворение было включено в такой-то трилистник. А оставив такое рас¬положение и не сумев установить даты стихов, В. Кривич совершенно лишил исследователей возможности изучать творчество Анненского (и АА привела в пример фразу о том, что часто бывает у поэтов: чем зрелее стихи творческой жизни, тем больше увеличивается количество пэонов, и как их изучать у Анненского, когда не знаешь дат стихов?)» (Лукницкий, 1. С. 303 — 304).

В мае 1926 г. Ахматова сама берется датировать стихи Анненского, — едет для этого к общим знакомым, много знающим об Анненском, — А. А. и Е. М. Мухиным. Лукницкий записал об этой поездке: «АА главной целью посещения Мухиных ставит—установление дат стихов, потому сейчас ей совершенно ясно, что если стихи Анненского не будут датированы, ни один серьезный исследователь не возьмется за изучение творчества Ан¬ненского, и оно станет объектом спекуляции всяких лите-ратурных захватчиков и шарлатанов» (Лукницкий, 2. С. 169). Так же серьезно относилась Ахматова к уста¬новлению дат стихотворений и жизненных событий Н. С. Гумилева. После одной из бесед Лукницкий запи¬сал: «АА установила почти все даты (с точностью до го¬да) стихотворений Н. Г.» (там же. Т. 1. С. 31). В рабо¬чих тетрадях, которые сохранились с конца 1950-х годов, все новые стихотворения Анны Ахматовой датированы.

Особое внимание будущих исследователей своего творчества Ахматова обращала на тот факт, что в ее книгах многие даты поставлены неверно, а точные даты содержатся в ее рукописях. Если рукописи не сохрани¬лись, она многократно в книгах и поздних автографах и списках проставляла даты по памяти. Ставила даты и обозначала посвящения в экземплярах книг, которые дарила близким знакомым, особенно тем, кто, как она была уверена, сохранит эти сведения для будущих ис¬следователей.

Таким образом, можно уверенно сказать, что Анна Ахматова хотела, чтобы ее произведения хотя бы однажды были изданы по точно выверенной хронологии. Цель наше¬го издания—выполнить эту, завещанную нам, волю поэта.

Расположение стихотворных произведений Анны Ахматовой по хронологическому принципу стало воз¬можным после уточнения датировки ее произведений.

Как правило, точные даты с указанием года, ме¬сяца, числа, времени дня (ночи), места написания («в вагоне», «на мосту», адрес квартиры, где писалось произведение) имеются в автографах Ахматовой. Многие даты были продиктованы ею составителям ее изданий (В. Н. Орлову, П. Н. Лукницкому), друзьям, помогав¬шим ей при перепечатке рукописей (Н. Л. Дилактор¬ской). Даты (иногда неверные) — обычно год написа¬ния—указывались при публикации стихов в периодике.

В случае если дата может быть уточнена лишь по времени публикации, отправления текста в письме, или чтения друзьям, зафиксировавшим это в дневниках, и т. п., —она дается в угловых скобках, означающих: не позже такого-то числа, месяца, года). Ранние стихо¬творения, которые Ахматова позже «вспоминала», часто требуют постановки двух дат. Указание места в сопостав¬лении с хронологической канвой жизни и творчества Ахматовой иногда позволяет уточнить дату.

Если подобная работа уже была проделана пре¬дыдущими издателями сочинений Анны Ахматовой — В. М. Жирмунским, В. А. Черных, М. М. Кралиным и др., —дается отсылка на их публикации.

В ряде случаев сведения о датах расходятся, так как Ахматова часто в разных экземплярах своих книг и разных автографах и списках ставила даты по памяти. В. М. Жирмунский для уточнения дат пользовался экземп¬лярами книг из архива М. Л. Лозинского и рукописями (автографами, списками и перечнями стихотворений) из собрания Н. Л. Дилакторской 1945—1956 гг., М. М. Кралин — также материалами Н. Л. Дилактор¬ской, экземплярами книг Ахматовой с ее пометами — напр., «Белая стая», 1917, подаренной В. В. Срезневско¬му, автографами из государственных хранилищ и част¬ных собраний. В случае разных сведений о датах в раз¬личных источниках либо приводится аргументация в пользу наиболее достоверной даты, либо, если уточне¬ния в настоящее время невозможны, указываются оба варианта датировки со знаком вопроса.

В качестве основного текста берется автограф, спи¬сок (авторизованный) или печатный текст, в котором выражена последняя авторская воля поэта, свободная от давления цензуры и соображений конъюнктурного порядка. Если один и тот же текст печатается несколько раз без изменений, он воспроизводится по наиболее ран¬нему изданию. Если текст изменялся, то произведение публикуется в последней авторской редакции по наи¬более авторитетным изданиям («Из шести книг», «Бег времени», серия «Библиотека поэта» и др.). В коммен¬тариях названы прижизненные книги Ахматовой, в кото¬рые включалось стихотворение, указаны печатные изда¬ния, где оно было опубликовано впервые, приводятся варианты и разночтения.

Чтобы представить полный хронологический ряд творчества Ахматовой, произведения незавершенные или «недовспомненные», а также наброски не выделяются в особый раздел, а печатаются в порядке общей хроноло¬гии. Это сделано отчасти потому, что форма «фрагмен¬та», недописанности, оборванности мысли, строфы, стро¬ки часто использовалась Ахматовой сознательно, уже в ранние годы став одной из характерных особенностей ее стиля. Ахматова любила форму четверостишия, у нее есть трехстишия, двустишия и даже «моностихи» — закон¬ченные произведения в виде единственной строки. Она могла отбросить две начальные строки в строфе, первона¬чально написанной в традиционной манере, или послед¬нюю (последние) строку стихотворения, могла изменить «правильную рифмовку» на вариант нерифмованного сти¬ха, как это было сделано, например, в «Поэме без героя»:

Было: А так как мне бумаги не хватает, Я на твоем пишу черновике. И вот чужое слово проступает… И как снежинка на моей руке, Доверчиво и без упрека тает.

Стало: …А так как мне бумаги не хватило…

Остальные рифмы остались на месте, но возникло ощущение зачина —фрагмента.

Широко известное стихотворение «Это рысьи глаза твои, Азия…» в одном из вариантов неизданной книги «Нечет» имело первые две строки, делающие начальную cTpcxJ, «правильной»:

Не блистательная фантазия— Лепесток, утонувший в вине…

Строки не удержались, зачин-фрагмент сохранился.

Существует автограф, в котором стихотворение «Всем обещаньям вопреки…» из цикла «Черные песни» имело законченную последнюю строфу:

Он больше без меня не мог: Пускай позор, пускай острог… Я без него могла

Смотреть, как пьет из лужи дрозд И как гостей через погост Зовут колокола.

Здесь же приписка: «Слушаю: Сказки Гофмана». В книге «Бег времени» строфа обрывается строкой: «Я без него могла». В последних строках нет никакого «криминала» для цензуры и властей 1965 г., поэтому прав¬ку следует считать последней авторской творческой волей.

В ряде стихотворений Ахматова сохраняет внутрен¬ние «разрывы» текста, отмечая их строками точек, остав¬ляет недописанными строки внутри текста (см., напри¬мер, текст «Третьей» — «Северной элегии»: «В том доме было очень страшно жить…»). Поэтому часто трудно провести грань между произведениями недописанны¬ми, «недовспомненными» и сознательно написанны¬ми, «вспомненными» не до конца или переделанными во фрагмент.

При выборе «основного текста» изучены автогра¬фы, списки, материалы фонограмм с записью чтения Ахматовой своих произведений, прижизненные издания, надписи и заметки Ахматовой на полях ее книг, вос¬поминания современников Ахматовой, память которых долгие годы сохраняла многие ее тексты, — Л. К. Чуков¬ской, В. Г. Адмони, В. Я. Виленкина, В. Д. Берестова, Э. Г. Бабаева и др.

В комментариях учтены текстологические соображе¬ния и сведения составителей и комментаторов наиболее авторитетных посмертных изданий Анны Ахматовой:

В. М. Жирмунского — Анна Ахматова. Стихотворе¬ния и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1976. Б-ка поэта. Боль¬шая сер.;

В. А. Черных —Анна. Ахматова. Соч.: В 2 т. Т. 1. Стихотворения и поэмы. Изд. 1-е. М.: Худож. литерату¬ра, 1986 и изд. 2-е, исправ. и доп. М.: Худож. литерату¬ра, 1990;

М. М. Кралиш — Анна Ахматова. Соч.: В. 2 т. М.: Библиотека «Огонек», изд. «Правда», 1990;

Г. П. Струве, Б. А. Филиппова, Н. А. Струве — Анна Ахматова. Сочинения. Т. 1 и 2—Мюнхен, «Между¬народное литературное содружество», 1967, 1968, Т. 3 —Париж. Ymca-Press, 1983;

Н. Н. Глен, Л. А. Озерова — Анна Ахматова «Узнают голос мой…» Стихотворения. Поэмы. Проза. Образ поэ¬та. М.: Педагогика, 1989;

М. Б. Мейлаха, А. Г. Наймана — Стихотворения Ан¬ны Ахматовой. Душанбе: Адиб, 1990.

Кроме того, учтены отдельные текстологические соображения, высказанные в статьях, книгах и личных беседах с составителем В. Г. Адмони, В. Я. Виленкиным, Л. К. Чуковской, Л. Я.