холм, приснившийся тебе.

И тень моя пройдет перед тобою В девятый день и в день сороковой — Неузнанной, красивой, неживою. Такой ведь ты искала?—Да, такой.

Когда же грусть твою погасит время, Захочешь жить, сначала робко, ты Другими снами, сказками не теми… И ты простой возжаждешь красоты. (…)

Забудешь ты мою могилу, имя… И вдруг очнешься: пусто, нет огня; И в этот час, под ласками чужими, Припомнишь ты и призовешь—меня!

Как исступленно ты протянешь руки В глухую ночь, о, бедная моя! Увы! Не долетают жизни звуки К утешенным весной небытия.

Ты проклянешь, в мученьях невозможных, Всю жизнь за то, что некого любить! Но есть ответ в моих стихах тревожных: Их тайный жар тебе поможет жить.

15 декабря 1913. (Блок, 3. С. 147).

Ср. последние строки с ахматовским обращением к Блоку в дарственной надписи на кн. «Четки» с датой: «Весна 1914 г.»:

«От тебя приходила ко мне тревога И уменье писать стихи».

Слова «красивыми», «красивой», «простой красо¬ты» выделены курсивом самим Блоком, что, безусловно, указывает на перекличку этого стихотворения с мадрига¬лом. Темы грусти, оплакивания ушедшего из жизни воз¬любленного чрезвычайно близки ахматовским. Любопыт¬но, что позже, получив от Ахматовой поэму «У самого моря» с дарственной надписью: «Александру Блоку — Анна Ахматова. 27 апреля 1915. Царское Село», Блок писал в благодарственном письме свои пожелания: «…не надо мертвого жениха, не надо кукол, не надо «экзотики», не надо уравнений с десятью неизвестны¬ми…»—как бы опровергая собственное стихотворение и споря с рядом сюжетов, которые были свойственны не только Ахматовой, но и ему самому («куклы», «урав¬нения с десятью неизвестными», да и «мертвые жени¬хи»,—напр.: «Покойник спать ложится//На белую по¬стель…» или «Увядшей розы цвет в петлице фрака// Бледнее уст на лике мертвеца…»).

Если принять как достоверный факт, что в декабре 1913—январе 1914 г. образ Ахматовой занимал мысли Блока, то «ахматовская тема» в лирике Блока может быть расширена, и в нее могут войти следующие стихотворе¬ния: 2 января 1914 г. — «Вполоборота ты встала ко мне…» («… Нет, опустил я напрасно глаза,//Дьппит, преследует, близко —гроза…//Взор мой горит у тебя на щеке,//Трепет бежит по дрожащей руке…//Ширится круг твоего мне огня,//Ты, и не глядя, глядишь на меня!//Пеплом подер¬нутый бурый костер// —Твой не глядящий, скользящий твой взор!//Нет! Не смирит эту черную кровь//Да-же —свидание, даже —любовь!») (Блок, 3. С. 54); 2 ян¬варя 1914 г.— «Испугом схвачена, влекома…» (там же. С. 56); 27 декабря 1913 г.— «Ночь—как века, и томный трепет…» (там же. С. 513); 30 декабря 1913 г. —«Как растет тревога в ночи!…» (там же. С. 45). В последнем из перечисленных стихотворений говорится о возможном появлении некоего Гостя —«… Кто-то хочет//Появиться, кто-то бродит.//Иль —раздумал, может быть?//Гость бес¬сонный, пол скрипучий?» Здесь речь идет о пьянстве, о мучениях совести, о лжи и страхе могилы, о «беспокой¬стве мертвеца». Очевидно, именно таким был эмоцио¬нальный фон появления Ахматовой в жизни Блока. Ин¬терес к образу Ахматовой в поэзии и жизни Блока, по-видимому, был кратким,— уже в начале марта 1914 г. его захватило «явление Карменситы» — Л. А. Дельмас, с которой он познакомился лично 28 марта 1914 г.

Л. К. Чуковская записала 13 ноября 1940 г. свой разговор с Ахматовой о стихотворении к ней Блока. На слова Лидии Корнеевны, что она не понимала рань¬ше этого стихотворения, Ахматова ответила: «А я и сей¬час не понимаю. И никто не понимает. Одно ясно, что оно написано вот так,— она сделала ладонями отстра-няющее движение: «не тронь меня» (Чуковская, 1. С. 217-218).

168 «Пустые белы святки.*» Впервые — БП. С. 281, по автографу Н. Л. Дилакторской. Печ. по автографу РГАЛИ —РТ 106, где после текста припис¬ка рукой Ахматовой: «10-ые годы. Записано в Свиной книге в «Брод(ячей) Собчаке)». Свиная книга— альбом в переплете из свиной кожи, куда посетители литератур¬но-артистического кабаре «Бродячая собака» записывали экспромты. Святки — двенадцать дней (с 7 января по 19 ян¬варя нов. ст.) от Рождества до Крещенья.

169 «Углем, наметил на левом боку…»

Впервые — «Четки», 1914. С. 46; «Бег времени». С. 74. Печ. по кн. «Четки», 1914.

Образ птицы-тоски широко распространен в поэ¬зии Серебряного века. Ср., напр., у И. Анненского: «Вещих птиц на груди и в груди//Отшумело до завтра крыло…» в стихотворении «Утро» (о ночной тоске и бес¬соннице). У него же: «А мимо птицей мычется//Зло-дей — моя тоска» («Ванька-ключник в тюрьме»). Но бли¬же всего ахматовские строки к образу стихотворения А. Блока «Художник», имеющего дату 12 декабря 1913 г.:

…И замыкаю я в клетку холодную Легкую, добрую птицу свободную, Птицу, хотевшую смерть унести, Птицу, летевшую душу спасти.

Вот моя клетка — стальная, тяжелая, Как золотая в вечернем огне. Вот моя птица, когда-то веселая, Обруч качает, поет на окне.

Крылья подрезаны, песни заучены. Любите вы под окном постоять? Песни вам нравятся. Я же, измученный, Нового жду—и скучаю опять.

(Блок, 3. С. 145-146).

Декабрь 1913 —январь 1914 гг.—время личных кон¬тактов Ахматовой и Блока, отразившихся в лирике обоих поэтов. Именно появившиеся в это время стихи дали начало легенде о романе между Ахматовой и Блоком, которую она многократно опровергала в воспоминаниях и беседах со многими друзьями и знакомыми. И опустил глаза…—В. А. Черных обращает внимание на перекличку образа опущенных глаз у Ахматовой и Блока: Ахматова 9 декабря 1913: «Только глаза подымать не смей…»; Блок 2 января 1914 г.: «Нет, опустил я напрасно глаза…»; Ахматова 31 января 1914 г.: «И опустил глаза» (Литера¬турное наследство. Т. 92. Кн. 4. М., 1987. С. 575).

Добавим к этому еще одно стихотворение Блока, тоже с декабрьской датой 1913 г.:

Есть игра: — осторожно войти, Чтоб вниманье людей усыпить; И глазами добычу найти И за ней незаметно следить.

Как бы ни был нечуток и груб Человек, за которым следят,— Он почувствует пристальный взгляд Хоть в углах еле дрогнувших губ.

А другой — точно сразу поймет: Вздрогнут плечи, рука у него; Обернется—и нет ничего; Между тем — беспокойство растет. (…)

А пока—в неизвестном живем И не ведаем сил мы своих, И, как дети, играя с огнем, Обжигаем себя и других…

18 декабря 1913 (Блок, 3. С. 43).

Мотив взглядов, обмена взглядами, уклонения от взгляда— возможно, «опознавательный знак» блоковской темы в ахматовской лирике конца 1913 —начала 1914 гг.

«После ветра и мороза было…» Впер-

вые—«Четки», 1914. С. 15, где имеет дату—1914. Ян¬варь. В кн. «Бег времени». С. 51, дата— 1914. Печ. по кн. «Бег времени». Дата —по списку Н. Л. Дилакторской.

Строки этого стихотворения: «Новогодний празд¬ник длится пышно,//Влажны стебли новогодних роз…» — Ахматова взяла эпиграфом первой главы первой части «Поэмы без героя» (см. т. 3).

171 «В последний раз мы встретились тогда…» Впервые — «Четки», 1914. С. 29. Печ. по кн. «Бег времени». С. 57. Дата —по списку Н. Л. Ди¬лакторской.

Существует несколько предположений относитель¬но адресата стихотворения. Возможно присоединение этого стихотворения к «блоковскому» циклу Ахматовой. М. М. Кралин (БО 1. С. 374) связывает стихотворение с опубликованным в 1913 г. поэтическим описанием Ах¬матовой в стихотворении поэта-царскосела В. А. Кома-ровского «Видел тебя красивой лишь раз. Как дымное море…». Однако Комаровский описывает влюблен¬ную и счастливую женщину над Невой как увиденную со стороны: «Я же, случайно увидев только завесу,// Помню тот день…» —поэтому говорить о посвящении ахматовского стихотворения Комаровскому едва ли воз¬можно. Высокий царский дом… — Зимний дворец.

172 Разлука. Впервые — газ. «День». 1914. 29 июня, без загл., в цикле «Три восьмистишия»; «Белая стая», 1917. С. 40; «Бег времени». С. 115, с датой—1914. Печ. по кн. «Белая стая», 1917. Дата—по списку Н. Л. Ди¬лакторской.

173 «Как ты можешь смотреть на Не¬ву…» Впервые — газ. «День». 1914. 29 июня, в цикле «Три восьмистишия»; «Белая стая», 1917. С. 34, с вари¬антами строк:

2: Как ты можешь всходить на мосты? 8: Словно розы в снегу растут.

Печ. по кн. «Бег времени». С. 108. Дата —начало 1914 г.— уточнена Ахматовой в списке Н. Л. Дилактор¬ской. Черных ангелов крылья остры… —Имеются в виду крылатые фигуры ангелов, из чугуна, на арке, соединяю¬щей здания Сената и Синода, работы В. Демут-Мали-новского (1832—1833). Ср. ахматовский образ: «Ведь под аркой на Галерной…» из стихотворения 1913 г. «Сердце бьется ровно, мерно…». В записи близкого друга Ахматовой, Л. Я. Гинзбург, относящейся к 1935 г., рассказывается о цензурных затруднениях с печатанием этого стихотворения: «При предварительном отборе, между прочим, не включили стихотворение со строчкой «Черных ангелов крылья остры» — очевидно, думая, что чугунные ангелы (с арки на Галерной) слетают с неба» (Гинзбург Л. Я. О старом и новом. Л., 1982. С. 415). Образ чугунных ангелов из ее стихотворения, по мне¬нию самой Ахматовой, оказал влияние на стихотворение О. Э. Мандельштама «Как Черный ангел на снегу…», возможно, посвященное Ахматовой, — об этом она писала в «Листках из дневника» (воспоминаниях, посвященных Мандельштаму).

174 Тамаре Платоновне Карсавиной. Впер¬вые—в кн. «Тамаре Платоновне Карсавиной — «Бродя¬чая собака», 26 марта 1914. СПб., 1914, в виде фак¬симильного воспроизведения автографа. Книга была преподнесена поэтами и художниками, постоянными по¬сетителями «Бродячей собаки», балерине Т. П. Карсави¬ной ко дню ее рождения. Печ. по БП. С. 281.

Тамара Платоновна Карсавина (1885—1978), вы¬дающаяся русская балерина, партнерша М. М. Фокина, прима-балерина труппы С. П. Дягилева, участница «Русских сезонов» (Париж). В сценарии балета по моти¬вам «Поэмы без героя» Ахматова упоминала: «Вечер Карсавиной — она танцует (на зеркале)» (БП. С. 520).

175 «Чернеет дорога приморского сада…»

Впервые —журн. «Гиперборей». 1913. № 9—10 (вышел в марте 1914). С. 3, в подборке «Восьмистишия»; «Белая стая», 1917. С. 41; «Бег времени». С. 116. Печ. по кн. «Белая стая», 1917. Уточнение даты —по времени выхода №9—10 журн. «Гиперборей».

Обращено к Н. В. Недоброво.

Песню на слова этого стихотворения написал А. Вертинский, который исполнял ее от мужского лица.

176 «Я любимого нигде не встретила…»

Впервые — «Ежемесячный журнал». 1914. № 3. С. 3. Печ. по этой публикации. Дата —по времени выхода журнала.

177 «Где, высокая, твой цыганенок…»

Впервые — «Ежемесячный журнал». 1914. № 7. С. 2, с ва¬риантами строк:

5 — 7: Сердце матери— темная пытка. Ах, ее я снести не могла! В белый рай распахнулась калитка…

«Белая стая», 1917. С. 74 — 75, с датой— 1914. Печ. по кн. «Белая стая», 1917. Дата —БП. С. 109. В черновом авто¬графе РГАЛИ —варианты строк:

6: Ах, ее я принять не могла, 13: Станет тело тревожным и томным.

Магдалина. — См. коммент. к стихотворению «Горят твои ладони…».

178 «Не убил, не проклял, не предал…»

Впервые — «Ежегодник рукописного отдела Пушкинско¬го Дома на 1974 г.». Л., 1976. С.