«чингизидки» («Я не была здесь лет семь-

‘Мандельштам Н. Вторая книга. М., 1990. С. 484.

сот…»)- Ей помогало жить сочувствие восточного на¬рода всеобщему бедствию, особо проявляющееся в от¬ношении к Ленинграду и ленинградцам.

19 сентября 1943 г. в статье «Возвращение» Ха¬мид Алимджан писал о Ташкенте, принимавшем эва¬куированных из европейской части страны: «Ташкент¬скую зиму 1941 — 1942 гг. люди никогда не забудут. В город, казавшийся до тех пор тесным самим ташкен-тцам, нахлынули десятки тысяч людей самых разнооб¬разных профессий. Эшелон за эшелоном прибывали академики, писатели, художники, артисты, предприя¬тия, заводы, военные академии, ВУЗы. На площади Ташкентского вокзала образовалось огромное скопле¬ние народа. Работники города не знали, как поступить с приехавшими, где их приютить, сокращали норму жилой площади, уплотняли учреждения, освобождая для жилья занятые ими помещения. Комиссия по уст¬ройству эвакуированных день и ночь принимала посе¬тителей, но очереди никак не сокращались. Улицы го¬рода были переполнены новыми людьми. … Узбе¬ки говорят: «Если сердце щедрое, место найдется». …

Никогда, ни в одну эпоху Ташкент не был средо¬точием такого гигантского количества людей науки, литературы и искусства» *.

Ташкент, столица Узбекистана, в 1941 г. был од¬ним из тех городов, где сосредоточились огромные куль¬турные силы эвакуированных из столиц организаций и союзов (такими же городами были Куйбышев, Алма-Ата, Чистополь). В Ташкенте сразу же приступили

Правда Востока. 1943. 19 сентября.

к работе Институт мировой литературы Академии наук и Ленинградская консерватория, приезжали на гастро¬ли, сменяя друг друга, лучшие московские театры, с сольными программами выступали певцы, чтецы, ан¬самбли, авторы эстрадных номеров. Активно работали собственные ташкентские театры, спектакли которых отвечали самым высоким требованиям знатоков.

Радиопередачи «ОтСоветского Информбюро», га¬зетные новости, письма родных и друзей, а иногда — незнакомых читателей с фронтов и из осажденного Ле¬нинграда, рассказы раненых и приехавших с фронта — источники сведений о событиях, отразившихся в ахма-товских стихах ташкентских лет. И еще документаль¬ные фильмы, которые регулярно выходили на экраны в те годы: о сражении под Москвой, о Сталинграде, о блокадном Ленинграде, о разгроме итало-германских войск в Африке. Разумеется, судьба Ленинграда и Москвы была самой главной болью. Но для Ахмато¬вой были важны и новости о судьбе Лондона, о сраже¬ниях в Ливии, об открытии второго фронта.

В поэзию Анны Ахматовой вошел город Тобрук — «Это где-то там, у Тобрука, // Это где-то здесь, за углом…». О Тобруке и боевых действиях вокруг него много писали газеты тех лет. Осажденный Тобрук и военные действия в Ливии были регулярной темой военных сводок конца 1941 г. Газеты и радио рассказы¬вали об осажденном гарнизоне Тобрука, части которо¬го «заняли укрепленную точку неприятеля», о том, что наиболее активные операции английской армии прово¬дились западнее Тобрука (12 декабря 1941 г.), что южноафриканские и индийские войска установили кон¬такт с войсками гарнизона Тобрука. 17 декабря 1941 г.

появилось сообщение об отступлении двух бронетанко¬вых дивизий генерала Роммеля и двух итальянских моторизованных дивизий — в 32 километрах от Тоб¬рука — и т.д.

В английском документальном фильме «Победа в пустыне», где речь шла о разгроме армии генерала Роммеля в октябре 1942 г., также большое место отве¬дено Тобруку. «После ночной атаки английских войск 23 октября 1942 г., — пересказывает рецензент содер¬жание фильма, — видны сотни немецких танков, пы¬лающими кострами разбросанных в пустыне, разворо¬ченные пушки, выпотрошенные блиндажи. Один за другим взвиваются английские флаги над Тобруком, Бенгази, Эль-Агейлой» *.

Два удара — полное очищение от фашистов Егип¬та, Киренаики и Ливии и Сталинградская битва — слились в единый общий удар, писал рецензент филь¬ма. 10 сентября 1943 г. Италия объявила о своей капи¬туляции.

Ф.Г. Раневская вспоминала о том, как Ахматова бежала к ней через весь Ташкент, чтобы сообщить эту потрясающую новость.

16 сентября 1942 г. у Ахматовой был в гостях чеш¬ский поэт Сандра Лысогорский. Она читала ему «По¬эму без героя» — «…и он говорил, что это самая со¬временная вещь, какую он слышал, что впервые так сказано верно о войне: «Это где-то там, у Тобрука — это где-то здесь, за углом», что вещь европейская, что в ней показана вся та культура, которая теперь разру¬шается» (1, 482).

‘АренбергИ. Победа в пустыне / Правда Востока. 1943. 27 июня.

Ташкент в годы войны был выдающимся театраль¬ным городом. Кроме собственных театров — Государ¬ственного театра оперы и балета им. А. Навои, Рус¬ского драматического театра им. Горького, Узбекского драматического театра им. Хамзы, Театра музыкаль¬ной драмы и комедии, ТЮЗа и Театра кукол, с первых месяцев войны здесь развернули работу многочислен¬ные эвакуированные в Ташкент коллективы: Театр Ре¬волюции, Государственный еврейский театр, Театр Ле¬нинского комсомола. На гастроли приезжали Театр ки¬ноактера, Ленинградская еврейская оперетта, Киевский театр оперы и балета и др. Приезжали и давали сольные вечера и концерты Изабелла Юрьева, Любовь Орло¬ва, Владимир Яхонтов, Кето Джапаридзе, Лидия Рус¬ланова, Вадим Козин, Аркадий Райкин, Т.К. Окунев-ская, М.Р. Александрович, М.В. Кусевицкий, Анна Гузик, чтецы Э. Каминка, К.В. Пугачева; проводил «се¬ансы» Вольф Мессинг.

Силами ташкентских артистов и Ленинградской консерватории давались замечательные симфонические концерты. Михоэлс играл Тевье-молочника и короля Лира и ставил узбекские оперные спектакли в Ташкен¬тском театре оперы и балета; художник А. Тышлер оформлял спектакли в Театре Революции и в театре им. Хамзы и получил звание заслуженного деятеля искусств Узбекской ССР.

В репертуаре Русского драматического театра им. Горького — «Машенька» А.Н. Афиногенова, «Опти¬мистическая трагедия» В.В. Вишневского, «Кремлев¬ские куранты» Н.Ф. Погодина, «Анна Каренина» по Л. Толстому, «Тот, кого искали» А.Б. Раскина и М. Слободского, «Русские люди» К.М. Симонова,

«Батальон идет на запад» Г.Д. Мдивани, «Нашествие» Л.М. Леонова, «Олеко Дундич» А.Г. Ржешевского и М.А. Капа, «Генерал Брусилов» И.Л. Сельвинско-го, «Дети Солнца» М. Горького.

Мы не знаем, бывала ли Ахматова на этих рус¬ских спектаклях. Но в том, что она посещала оперы, балетные вечера и симфонические концерты, сомнений нет. В одном из интервью 1962 г. Ахматова говорила: «За последние двадцать лет меня все больше влечет музыка. Она попросту необходима мне» *.

За последние двадцать лет — т.е. с 1942 г. Вряд ли ее привлекали оперные спектакли вроде «В бурю» Т. Хренникова по роману Н. Вирты «Одиночество» (премьера в середине ноября 1941 г.) или опера «Суво¬ров» С.Н. Василенко. Но она могла пойти на «Лебе¬диное озеро», «Пиковую даму» или «Евгения Онеги¬на» Чайковского, «Кармен» Бизе, «Дон Кихота» Мин-куса, «Князя Игоря» Бородина, «Ивана Сусанина» Глинки, «Садко» Римского-Корсакова.

По словам Г.Л. Козловской, из русских опер Ах¬матова «знала и по-настоящему любила «Хованщину» и «Пиковую даму» … как-то, когда она пренебре¬жительно отозвалась о либреттистах «не-поэтах», Алек¬сей Федорович показал ей тексты «Сказания о неви¬димом граде Китеже» и «Золотого петушка» либрет¬тиста Вельского. Этот ученый-лингвист, который писал либретто для опер Римского-Корсакова, был прежде всего прекрасным поэтом, обладавшим удивительным чувством русского языка. Слиянность его стихов с му-зыкой уникальна, а претворение «Золотого петушка»

‘Простор. 1971. №2. С. 101.

Пушкина в остроумнейшее драматическое произведе¬ние является шедевром. Мы были рады, когда Ахма¬това признала в нем подлинного поэта» *.

Интерес Ахматовой именно к «Сказке о золотом петушке» не случаен: еще в 1933 г. она опубликовала в «Звезде» статью о ней «Последняя сказка Пушкина», комментировала ее в издании «Рукописи А.С. Пуш¬кина. Фототипическое издание» (М., 1939).

Можно предположить, что Ахматова посетила опе¬ры, музыку которых написал А.Ф. Козловский. Не случайно мемуаристка подчеркивала их «взаимное по¬нимание» с Ахматовой: «Ее глубоко трогала сила его неугасимого художественного горения. Понимая, через что должен был пройти большой художник, пересажен¬ный на иную национальную почву, она втайне прекло¬нялась перед творческой силой его личности, перед его влюбленностью в музыкальные и духовные родники от¬крывшегося ему Востока» **.

На сцене Ташкентского оперного театра исполня¬лись несколько произведений А.Ф. Козловского. Опера «Давран-Ата» (авторы текста К. Яшен, С. Абдулла и Чусти, композиторы Т. Садыков и А. Козловский) была поставлена 4 ноября 1941 г., с 28 ноября в опере пела Халима Насырова ( «Халимы соловьиное пенье», — написала о ней Ахматова). Сюжет музыкальной дра¬мы незамысловат: у старого рабочего-железнодорож¬ника Давран-Ата — три сына: Мардан — лейтенант Красной армии, Аббас — инженер-путеец и Таир — учащийся. Двое старших — на фронте, Аббас совер-

» Новый журнал. 1987. № 168—169. С. 369. «Там ж е. С. 363.

шает подвиг и гибнет. Семья тяжело переживает утра¬ту. И тогда старик отец посылает на фронт третьего сына, чтобы тот отомстил врагам за смерть брата. В рецензии особо отмечалось музыкальное новаторство композиторов Т. Садыкова и А. Козловского, поста-вивших перед исполнителями трудную задачу: сочетать арии с диалогами-речитативами, драматическую игру с пением, что не всегда удается оперным певцам. Не¬обыкновенно звучал и оркестр: «Введение в симфони¬ческий оркестр узбекских национальных музыкальных инструментов на этот раз вылилось в очень интересные формы. Композиторы сумели найти пути к органичес¬кому слиянию национальных инструментов со звуча¬нием симфонического оркестра» *.

Премьера музыкальной драмы «Шерали» (текст Хамида Гуляма, музыка М. Ашрафи, С.Н. Василен¬ко, А.Ф. Козловского) состоялась 15 января 1942 г. Участвовали Халима Насырова, Карим Закиров, Кари Якубов, М. Тургунбаева и др. Наибольшую славу ком-позитору принесла историческая опера «Улугбек» (либ¬ретто Г. Герус и А. Козловского, музыка Козловско¬го). Она исполнялась в переводе на узбекский язык Миртемира Турсунова. В доме Козловских ее называ¬ли «наша опера», и в ней также пела Халима Насыро¬ва. Рецензент профессор В. Беляев писал, что за все тринадцать лет существования узбекского музыкаль¬ного театра «это наиболее значительное из всех произ¬ведений, ранее поставленных на этой сцене» **.

«Викторов В. «Давран-Ата»/ Правда Востока. 1941. 5 ноября. С. 4.

** Правда Востока. 1942. 26 ноября.

Содержание оперы — борьба сил добра и зла. Добро воплощено в образе Улугбека, внука Тимура, правителя Самарканда. Он — гуманист и ученый, покровитель наук и искусств, строитель обсервато¬рии. Против него выступает его собственный сын Абдул-Лятиф, честолюбец, ревнивец, объединивший вокруг себя темные силы зла. В этой борьбе Улугбек гибнет, вместе с ним идет на смерть китаянка Син-Дун-фам, любящая Улугбека и не пожелавшая сми¬риться с тем, что тот «отдал» ее сыну. За историчес¬ким сюжетом явственно просматривается современ¬ность: силы добра — это союзники во главе с СССР и Сталиным, силы зла — фашизм, Гитлер. О музы¬кальных достоинствах оперы рецензент был очень высокого мнения: «Музыкальный язык оперы «Улуг¬бек» ярок и выразителен. Это произведение зрелого мастера, блестяще владеющего оркестровыми сред¬ствами и красками, глубоко прочувствовавшего свою тему и давшего в своем роде образец для будущих творцов узбекских опер». Особо отмечается знание композитором узбекского музыкального фольклора и умелое его использование.

Спектакль был блестящим. Дирижер — народный артист УзССР Мухтар Ашрафи, режиссер Э.И. Кап-лан, художник А.В. Усто-Мумин, художник-консуль¬тант А. Г. Тышлер. Художественный руководитель всей постановки — народный артист СССР, орденоносец, профессор СМ. Михоэлс. Именно так торжественно было написано в рецензии о Михоэлсе. «Ценнейшие плоды в руководстве этим