— он дышит, Он живой еще, он все слышит…

С такою нежностью произнесено это «не шумите», как о любимом человеке, не о городе. «Не шумите вокруг — он — дышит»)» (Ч у к о в с к а я, 2. С. 445).

Вместе с тем вариант, найденный Ахматовой для за¬мены «непроходного» двустишия, по художественной силе и точности не уступает раннему, и стихотворение приобре¬тает новую законченность и трагическую силу: на вопрос «Кто идет выручать Ленинград?» — нет ответа, нет «рай¬ской двери» и надежды на помощь, — твердь безжалост¬на, «…и глядит из всех окон — смерть». Этот вариант стихотворения включен Ахматовой в рукопись кн. «Бег вре¬мени», он опубликован в кн. «Бег времени». Поэтому пред¬лагаем считать его не подцензурной правкой, а окончатель¬ной творческой волей.

Как на влажном балтийском дне… — В первые ме¬сяцы войны немцы потопили несколько военных кораблей, в частности тот, на котором из Ленинграда эвакуировали кур-сантов военных училищ. Как из недр его вопли: «Хле¬ба!» — После окружения Ленинграда (8 сентября) и пожа¬ра на продовольственных складах имени Бадаева в Ленинг¬раде была резко уменьшена норма хлеба, выдаваемого по карточкам. В сентябре 1941 г. в Ленинграде начался голод, от которого к декабрю 1941 г. умерло 53 тысячи человек.

13 «Пускай огонь сигнальный не горит…» Впер¬вые — журн. «Звезда». 1979. № 3. С. 190, в подборке под загл. «Два четверостишия» из цикла «Ветер войны», публикация М.М. Кралина по автографу РЫБ. В БО 2. С. 50 — в подборке «Ленинградские четверостишия» (1. «Вражье знамя…», 2. «Копай, моя лопата…», 3. «Пус¬кай огонь сигнальный не горит…»). Печ. по автографу РНБ.

Готов к труду и обороне! — лозунг, широко рас¬пространенный в 1930-е годы в деле физического воспита¬ния молодежи («Значок ГТО»).

14 «и осталось из всего земного…» Впервые — журн. «Юность». 1969. № 6. С. 67, публикация В.М. Жирмунского по записям Н.Л. Дилакторской, с не¬верным прочтением строки: «Чистый голос полевой», дата — 1941; то же БП. С. 291 и все издания после 1974 г. По свидетельству М.М. Кралина, в записи Н.Л. Дилакторской, находящейся в его собрании, строка 4 ясно прочитывается: «Чистый колос полевой», дата — Ва¬гон. Эвакуация. 1941. Печ. по этой рукописи с согласия М.М. Кралина.

Уточнение даты — на основании указания «Вагон»: Ахматова ехала в эвакуацию поездом 15—17 октября из Мос¬квы в Чистополь и с 28 октября по 9 ноября — из Казани в Ташкент в общем вагоне вместе с семьей Л.К. Чуковс¬кой, затем в международном вагоне с семьями С.Я. Мар¬шака и Л.М. Квитко (до Алма-Аты), затем снова в общем вагоне с семьей Л.К. Чуковской. Из дорожных дневнико¬вых записей Л.К. Чуковской: «2 ноября 41. Новосибирск. Синенькие вагоны московского метро, заваленные снегом. На них указала мне зоркая Анна Андреевна. …

5 ноября 41. Эшелон с немцами Поволожья. Ему негде пристать. Теплушки; двери раздвинуты; видны дети, женщины, белье на веревках. Говорят, они уже больше ме¬сяца в пути и их никакой город не принимает.

На станциях, на перронах вповалку женщины, дети, узлы. Глаза, глаза… Когда Анна Андреевна глядит на этих детей и женщин, ее лицо становится чем-то похожим на их лица. Крес¬тьянка, беженка… Глядя на них, она замолкает…

8 ноября 41. Пустыня. Мы стоим очень долго между двумя станциями. … Анна Андреевна оживлена, заинте¬ресована, видит гораздо больше, чем я. Каждую минуту пока-зывает мне что-нибудь. …

Перестала читать, разговаривать — смотрит, смотрит…» (Ч у к о в с к а я, 1. С. 239—240). Только хлеб насущный твой… — Слова молитвы «Отче наш…»: «Хлеб наш на¬сущный даждь нам днесь…»

15 Наступление. Впервые — журн. «Красная новь». 1942. № 3—4. С. 56; в кн. «Мы победим!». Литературно-художественный альманах. Ташкент. 1942. С. 15; «Избран¬ное», 1943. С. 6; «Стихотворения», 1946; С. 275. «Слава миру!»; «Стихотворения», 1958. С. 66, с вариантом строки 3: «Где томится священное тело». При последующих публика¬циях загл. «Наступление» было снято, стихотворение без загл. включалось под № 1 в цикл «Победа» из трех стихотворений (№ 2. «Вспыхнул над молом первый маяк…», № 3. «Победа у наших стоит дверей…») — вкн. «Стихотворения», 1961. С. 211; «Бег времени». С. 345. Дата после третьего стихотво¬рения — 1942—1945. В перечне и списках Н.Л. Дилактор¬ской имеет дату — январь 1942. Та же дата рукой Ахмато¬вой — на тексте стихотворения в собрании В.Н. Орлова (РГАЛИ). Печ. по кн. «Стихотворения», 1958; дата — по списку Н.Л. Дилакторской.

Речь идет о контрнаступлении советских войск, начав¬шемся в декабре 1941 г. под Москвой, Калинином и Ельцом, и разгроме группы немецких войск в битве под Москвой в ян¬варе 1942 г.

Стихотворение, ныне считающееся образцом ахматовс-кой гражданской лирики военных лет, в послевоенные годы подвергалось критике. Особенно резкими были высказыва¬ния внутренних рецензентов о ее невышедшей книге «Слава миру!». В рецензии от 3 февраля 1952 г. Н.М. Грибачев, например, предлагал изгнать из стихов Ахматовой все «чуж¬дое, полубиблейское, архаическое». Так, в стихотворении

«Наступление» это строка — «Где томится пречистое тело» (речь идет о земле)» (РГАЛИ, фонд изд-ва «Сов. писа¬тель»).

8 января 1952 г. о том же стихотворении писала Вера Смирнова: «В стихотворении «Наступление» вызывает возра¬жение образ: «пречистое тело» земли, а также заключитель-ные строки —

И могучие деды-морозы

С нами сомкнутым строем идут.

Невольно, быть может, автор повторяет здесь то, что утверждали наши враги — о «генерале-морозе», который будто бы дал советским воинам победу» (там ж е). А. Софронов в рецензии от 15 августа 1951 г. вообще предложил снять из готовящейся книги все военные стихи: «Тема обороны Ленинг¬рада, военная тема, в них выглядит слишком мягко, с религиоз¬ными мотивами, страдальчески» (т а м ж е).

А. Палладии в рецензии от 13 февраля 1951 г. писал: «В прекрасном стихотворении «Наступление» вызывают не¬доумение строки:

И могучие деды-морозы

С нами сомкнутым строем идут.

Этот кукольный образ, по-моему, снижает все стихотво¬рение и привносит в его героическое содержание какой-то от¬тенок детской песенки, чего, конечно, не хотел автор. Как-то неуважительно звучат эти «деды-морозы» рядом с героичес¬кой темой наступления» (там же).

Поэтический язык Ахматовой оказался в 1950-е годы неприемлемым для советской критики, оценивающей ее граж¬данскую лирику через призму постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 г. Между тем образ «могучих дедов-морозов» у Ахматовой, очевидно, вое¬ходит к русской классике — поэме Н.А. Некрасова «Мо¬роз, Красный нос», любимой Ахматовой с детства: ахматовс-кие «деды-морозы» близки некрасовскому всесильному вое¬воде Морозу с его хрестоматийно известной речью о своей могучей силе:

Задумаю — реки большие Надолго упрячу под гнет, Построю мосты ледяные, Каких не построит народ …

Люблю я в глубоких могилах Покойников в иней рядить, И кровь вымораживать в жилах, И мозг в голове леденить.

На горе недоброму вору, На страх седоку и коню…

(гл. XXXI)

16 Мужество. Впервые — газ. «Правда». 1942.8 мар¬та, с вариантом строк 7 и 9: «Но мы сохраним тебя, русская речь…», «Свободной и чистой тебя донесем…»; то же в кн. «В огне Отечественной войны», Нальчик, 1942. С. 157; «Ташкентский альманах». Ташкент. 1942. С. 5; «Избранное», 1943. С. 5, с датой —1942. В дальнейшем включалось во все издания Ахматовой, в том числе «Стихотворения», 1946. С. 274; «Стихотворения», 1958. С. 61, с датой — 1942, 23 февраля, с разделением на три строфы, строка 7: «И мы сохраним тебя, русская речь», строка 9: «пронесем», в конце строки 11 — точка; в кн.: «Стихотворения», 1961. С. 205 — окончательный текст: ударения на слове «что» в строках 1 и 2, строка 9: «пронесем», знак восклицания в конце строки 11, дата — 1941, февраль; «Бег времени». С. 340, с той же да¬той. Печ. по кн. «Стихотворения», 1961. Дата — по списку

Н.Л. Дилакторской, изданию 1958 г. и автографам Ахмато¬вой.

24 февраля Л.К. Чуковская записала в дневнике, что в этот день Ахматова прочитала ей «набросок стихотворе¬ния о русском слове (Мужество)» (Ч у к о в с к а я, 1. С. 401). 6 марта 1942 г. Ахматова читала стихи в доме Е.П. Пешковой, в том числе «Наступление» и «Муже-ство». 8 марта стихотворение появилось в центральной партийной газете «Правда», но еще 3 марта, если верить записям Л.К. Чуковской, Ахматова не считала его текст законченным: « — Ну что, приготовили для «Правды» то, о чем Вас просили? («Мужество») — Нет. Еще не уда¬лось. Писала другое — то, чего так не хотела, так боялась писать». (Она недавно мне сказала: «Не дай мне бог напи¬сать то, что я сейчас задумала».) Писала всю ночь, и утром был сердечный припадок» (Ч у к о в с к а я, 1. С. 408). Ташкентская знакомая Ахматовой, поэтесса С.А. Сомова в воспоминаниях привела раннюю редакцию стихотворения, где строки 9 и далее:

Свободным и чистым тебя пронесем, От плена избавим, от смерти спасем И внукам дадим

Навеки!

(Москва. 1984. № 3. С. 184—185).

В дневнике Л.К. Чуковской — запись от 26 апреля 1942 г.: «Перечитывая «Мужество» — «я хотела: и от сра¬ма спасем» (Чуковская, 1. С. 435). По свидетельству петербургского коллекционера A.M. Луценко, в его собра¬нии имеется «ташкентская тетрадь» Ахматовой, в которой записаны две редакции стихотворения, одна из них — с по¬священием Осипу Мандельштаму и обращением к погибшим в лагерях.

Стихотворение «Мужество» в годы войны было оценено советской общественностью как высочайший образец граждан¬ской лирики Ахматовой. Однако после постановления о жур¬налах «Звезда» и «Ленинград» и оно подверглось критике. В 1952 г. в рецензиях на невышедшую книгу стихов Ахмато¬вой «Слава миру!» о нем писали «внутренние» рецензенты из¬дательства «Советский писатель»: В. Смирнова (8 января 1952 г.) нашла во второй строфе стихотворения «Мужество» «явное противоречие основной мысли о мужестве:

Нестрашно… Не горько…

Не так: «страшно лечь под пулями и горько остаться без крова». «Гордое утверждение», что мы «сохраним великое русское слово» — «не вытекает из первых двух «непротив-ленческих» строк. Не правильнее ли было бы «Хоть страш¬но и горько»?» (РГАЛИ, фонд изд-ва «Сов. писатель»). А. Чаковский (рецензия от 10 апреля 1952 г.): «Мужество». «Не», «Не» и «И» во второй строфе не сочетаются ни по смыс¬лу, ни лексически» (т а м ж е).

Знавшая эти рецензии, Ахматова не изменила текст и включала стихотворение «Мужество» во все свои книги вплоть до последней — «Бег времени».

17 «Сгрозных ли площадей Ленинграда…» Впер¬вые — «Избранное», 1943. С. 14 и журн. «Ленинград». 1944. № 10—11. С. 8, под загл. «Из «Ленинградского цикла», с на¬писанием слов «Летейских» и «Азийских» с прописной буквы, строка 6: «Разостлал над печалью моей?»; в кн. «Стихотворе¬ния», 1946. С. 284; «Стихотворения», 1958. С. 49; в кн. «Стихотворения», 1961.