задумано после посещения Ахмато¬вой 11 июня 1944 г. освобожденного от немцев, разрушенного города Пушкин. Об этом рассказывает О.И. Рыбакова, в доме матери которой Лидии Яковлевны Рыбаковой (Набережная Кутузова, бывш. Французская, д. 12, кв. 5), Ахматова жила по возвращении в Ленинград в июне — августе 1944 г.: «Од¬нажды, придя из Дома писателей, Анна Андреевна рассказала нам, что ее просят назавтра выехать с бригадой писателей в не¬давно освобожденное Детское Село (город Пушкин) на праз¬днование пушкинской годовщины. Попозже вечером должны были прийти к ней за ответом. Анна Андреевна не сразу ре¬шилась ехать и выступать. — Что я скажу? Каким должно быть мое выступление? Как я увижу разрушения города моей юности? — говорила она моей матери.

Мы все стали уговаривать ее ехать: «Это страшно, но… Увидеть родное Царское! Наконец возвращенное нам, освобож¬денное. ..» — «Я бы поехала, — сказала я, — нет, побежала бы пешком, не задумываясь, но ведь туда нужен пропуск, а Вы поедете с писателями, с военными, на машине, и это не будет так уж страшно и тяжело. Вы ведь будете не одна!» — Анна Андреевна сравнительно легко дала себя уговорить.

Стали составлять примерный текст будущего выступле¬ния. Само собой получилось, что Анна Андреевна как бы при¬гласила нас, своих друзей, исполнять секретарские обязаннос¬ти, поскольку в это время все мы сидели вокруг круглого сто¬ла-сороконожки у нас в столовой».

Набросок выступления, составленный в доме Рыбаковых:

Товарищи!

Сегодня мы празднуем светлую годовщину дня рождения великого поэта. Празднуем мы ее в том месте, про которое сам Пушкин сказал: «Отечество нам Царское Село», и в том году, который принес долгождан¬ное освобождение городу поэта. Пушкин всегда считал Царскосельские пар¬ки достойным памятником русской военной славы и в целом ряде стихотво¬рений говорит об этом. Для него навсегда остались священными «Царско¬сельские хранительные сени». Такими же они были, есть и будут для нас.

После этого вступления Ахматова прочитала «Смуглый отрок бродил по аллеям…».

О впечатлении, которое произвели на Ахматову развали¬ны дорогого ей города, О.И. Рыбакова пишет: «.. .Разруше¬ния города и парков тяжело подействовали на Анну Андреев-ну. Она вернулась в Ленинград сама не своя». По свидетель¬ству Рыбаковой, сначала Ахматова написала об этой поездке очерк «Три сирени» (текст его в настоящее время не найден), потом — стихи «Мой городок игрушечный сожгли…». «Осо¬бенно жалела она взорванную Белую Башню — старый ориен¬тир Царского Села» (ОР ИРЛИ РАН).

О том, что именно вариант «О, горе мне! Они тебя со¬жгли. ..» является последней авторской волей поэта, свидетель¬ствует Л. К. Чуковская, работавшая вместе с Ахматовой над рукописью кн. «Бег времени» в феврале 1964 г.: «— «Что делать мне? Они тебя сожгли!» Какая глупость! Какая глупая строка! «Что делать?» Когда город сожгли, тогда уже нечего делать. И вообще я не пожарный!

Я ей предъявляю сборник 61 года, где напечатано «Что делать мне? Они тебя сожгли…». Это нисколько не умеряет гнев. Спрашиваю: не вернуться ли к первому варианту: «Мой городок игрушечный сожгли».

— Нет. «О, горе мне! Они тебя сожгли». Только так» (Ч у к о в с к а я, 3. С. 166).

Тогда же Ахматова высказала Л.К. Чуковской свое «тек¬стологическое кредо»: «Брать надо не последний вариант, а лучший. Мало ли какую глупость в каком году напечатали. В сборнике 61 года я просто не досмотрела» (т а м ж е).

В рукописи сб. «Слава миру!» (РГАЛИ) был еще один, промежуточный вариант стихотворения:

О горе мне! Они тебя сожгли И надругались над тобой злодеи… Здесь был фонтан, высокие аллеи. Громада парка древнего вдали, Заря была самой себя алее, В апреле запах прели и земли И первый поцелуй…

Стихотворение, отличавшееся от его окончательной ре¬дакции всего одной строкой — второй, вызвало яростный гнев «внутренних рецензентов» сборника. В. Смирнова, например, писала: «Стихотворение «Городу Пушкина» хочется просто выбросить из сборника — оно возмутительно по тому беспре¬дельному эгоизму и равнодушию к людям, к сожженному го¬роду, к Пушкину, какие выражены в этих семи строках … Не хочется даже комментировать эти, поистине кощунствен¬ные, стишки» (РГАЛИ).

Несмотря на подобные отзывы, отражающие полное не¬понимание рецензентами сущности ахматовского творчества, стихотворение было оставлено Ахматовой в третьей редакции рукописи сборника 1953 г. и затем входило во все последую¬щие прижизненные издания, являясь одним из высочайших образцов ее гражданской лирики.

Эпиграф из стихотворения А.С. Пушкина «Чаадаеву» (1821). Вейки — финские извозчики в Царском Селе.

82 «Вспыхнул над молом первый маяк…» Впер¬вые — «Стихотворения», 1958. С. 67, под загл. «У моря» (№ 3 в цикле из четырех стихотворений, под загл. «Победа» (1. «Победа у наших стоит дверей…», 2. «27 января 1944 года», 4. «Освобожденная»); «Стихотворения», 1961. С. 211—212, № 2 в цикле из трех стихотворений «Победа»; то же — «Бег времени». С. 345. Печ. по кн. «Стихотворе¬ния», 1961.

Содержание стихотворения позволяет датировать его 1944 г., возможно, июнем: к этому времени относятся первые ленинградские впечатления Ахматовой, вернувшейся из эва-куации. Стихотворение было включено ею в рукопись сб. «Слава миру!» под загл. «Победа», вызвало замечания внутренних ре¬цензентов и было переработано Ахматовой. Вера Инбер, на¬пример, писала о нем: «В стихотворении «Победа» (с. 15) со¬мнительной мне кажется строка о «набитых смертью морях». Понятно, что речь идет о минах, но эпитет «набитый» плохо сочетается со строгим ладом всего стихотворения». Стро¬ки 4—5 в сб. «Слава миру!»:

Что плавал в набитых смертью морях Бесстрашно, смерти навстречу.

После рецензий произведена замена в третьем варианте рукописи:

Что плавал в северных грозных морях.

В дальнейшем Ахматова вернулась к первоначальному варианту строки 4, но изменила 5-ю: «Вдоль смерти и смерти навстречу». В рукописи кн. «Избранное», 1953 (третья ре-дакция сб. «Слава миру!», РГАЛИ) в цикле «Победа» из пяти стихотворений имело загл. «У моря», строка 1: «Загорелся над молом первый маяк».

83 «Лучше б я по самые плечи…» Впервые — Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой. Paris: YMCA-Press. 1980, с иной строкой 1: «Я бы лучше по самые плечи…» (запись от 28 декабря 1958 г.); Соч., 1986. С. 328 — по рукописи кн. «Бег времени», 1963 (№ 2 в цикле «Последнее возвращение»; № 1. «День шел за днем — и то и се…» ). В рукописи кн. «Нечет» входило в цикл «Трещотка прокаженного» под № 4. По мнению Л.К. Чуковской, четве¬ростишие было первоначальным вариантом стихотворения «Как мой лучший день я отмечу. ..«(Чуковская,2.С. 346— 347), однако это противоречит ахматовскому уточнению ме¬ста написания этого стихотворения — «В самолете»; четве-ростишие о разрыве с В.Г. Гаршиным могло быть написано только после приезда Ахматовой в Ленинград и разрыва, т.е. не раньше середины июня 1944 г. Печ. по рукописи кн. «Бег времени».

84 Причитание. Впервые — журн. «Новый мир». 1969. № 5. С. 55, публикация В.М. Жирмунского, под загл. «Причитание. Послесловие к «Ленинградскому циклу», дата — 1944. Ленинград; то же — БП. С. 296, загл. «При¬читание», по автографу в рукописи кн. «Нечет». В БО № 1. С. 211 — другой вариант по второй рукописи кн. «Нечет» (РНБ), под загл. «Причитание» (в рукописи — «Послесло¬вие»). В этом варианте нет строк 5—6, далее:

Я не словом, не упреком Я не взглядом, не намеком,

Я не песенкой наемной, Я не [шуткою] похвальбой нескромной

А земным поклоном В поле зеленом Помяну…

Дата — 1944. Ленинград. Печ. по первой рукописи кн. «Не¬чет» (РНБ) и публикации В.М. Жирмунского. Указание ме¬ста написания — Ленинград — означает, что стихотворение написано после 1 июня 1944 г., когда Ахматова приехала в Ле¬нинград из Ташкента через Москву.

85 Последнее возвращение. Впервые — «Стихотво¬рения», 1946. С. 294, под загл. «Отрывок», дата — 1944, без эпиграфа. Перепечатано как цитата из стихотворения в ста¬тье И. Сергиевского «Об антинародной поэзии Ахматовой» — журн. «Звезда». 1946. № 9. С. 144. В рукописи кн. «Бег времени», 1963 (РГАЛИ) — под загл. «Последнее возвра¬щение», № 1 в цикле из двух стихотворений (№ 2. «Луч¬ше б я по самые плечи…»). В рукописи кн. «Нечет» под загл. «Последнее возвращение» входило под № 2 в цикл «Тре¬щотка прокаженного»; «Бег времени». С. 372; подпись под эпиграфом — «Песня». Дата — 1944. В перечне Н.Л. Ди¬лакторской дата — 25 июля 1944. Ленинград; без эпиграфа, загл. — «Отрывок», строка5 первоначально: «Крепчало, пах¬ло табаком». Печ. по кн. «Бег времени». Дата — по списку Н.Л. Дилакторской.

Отражает состояние души Ахматовой после разрыва с В.Г. Гаршиным летом 1944 г. Эпиграф из «лагерной песни» появился в 1950-е гг. По свидетельству профессора Ю.К. Ге-расимова, лагерная песня принадлежит поэту Самуилу Залма-новичу Галкину (1897—1960) и была создана в лагере Абезь под Воркутой, где находились в заключении Н.Н. Пунин, С.З. Галкин, Ю.К. Герасимов, Л.П. Карсавин и многие дру¬гие представители интеллигенции. После возвращения из ссыл¬ки Галкин часто встречался с Ахматовой в Москве в 1956— 1960 гг. Название «Последнее возвращение», возможно, дано по аналогии с названием «Первое возвращение» («На землю саван тягостный возложен…», 1910). См. т. 1. С. 39.

86 «Маше священное ремесло…» Впервые — журн. «Знамя». 1945. № 4. С. 50; «Избранные стихи». М.: «Прав¬да», 1946. Б-ка «Огонек», № 23; «Стихотворения», 1961. С. 229, с датой — 1944; то же — «Бег времени». С. 303. В списке Н.Л. Дилакторской и записях под диктовку Ахма¬товой дата — 25 июля 1944. В рукописи кн. «Нечет» завер¬шало цикл «Трещотка прокаженного» под № 10. В БП. С. 207, дата — 25 июня 1944, — по-видимому, ошибочная (неверное прочтение даты в материалах Н.Л. Дилакторской? ). Печ. по кн. «Стихотворения», 1961. Дата — по материалам Н.Л. Дилакторской.

87 «Опять подошли «незабвенные даты»…» Впер¬вые — журн. «Знамя». 1963. № 1. С. 143, в сокращенной редакции:

Опять подошли «незабвенные даты», И нет среди них ни одной не заклятой, Но вот и последней восходит заря, Я знаю, колотится сердце не зря — От звонкой минуты пред бурей морскою Оно наполняется мутной тоскою. На прошлом я черный поставила крест… Чего же ты хочешь, товарищ Зюйд-вест, Что ломятся в комнату липы и клены, Гудит и бесчинствует табор зеленый

И к брюху мостов подкатила вода, И все как тогда, и все как тогда?..

1944

Фонтанный Дом

В кн. «Бег времени». С. 430 — также текст из 12 строк (шесть двустиший), строки 2: «И нет среди них ни одной не проклятой»; 3: «Но самой проклятой восходит заря…» В осталь-ных — разночтения в пунктуации. Дата — Ленинград. 1944.

Вариант текста из 12 строк — РТ 103, л. 13—13 об. (РГАЛИ). Загл. «Лето 1944 (Фонтанный Дом)». Дата — 1945—1961. Варианты строк:

3: Но самой проклятой — подходит заря,

5: От [тяжкой] звонкой минуты пред