Ничего, что не встретим зарю,
Что луна не блуждала над нами,
Я сегодня тебя одарю
Небывалыми в мире дарами:
Отраженьем моим на воде
В час, как речке вечерней не спится,
Взглядом тем, что падучей звезде
Не помог в небеса возвратиться.
Эхом голоса, что изнемог,
А тогда был и свежий и летний, —
Чтоб ты слышать без трепета мог
Воронья подмосковного сплетни,
Чтобы сырость октябрьского дня
Стала слаще, чем майская нега…
Вспоминай же, мой ангел, меня,
Вспоминай хоть до первого снега.
1959. Москва
АНТИЧНАЯ СТРАНИЧКА
I
СМЕРТЬ СОФОКЛА
Тогда царь понял, что умер Софокл.
На дом Софокла в ночь слетел с небес орел,
И мрачно хор цикад вдруг зазвенел из сада.
А в этот час уже в бессмертье гений шел,
Минуя вражий стан у стен родного града.
Так вот когда царю приснился странный сон:
Сам Дионис ему снять повелел осаду,
Чтоб шумом не мешать обряду похорон
И дать афинянам почтить его отраду.
1961
II
АЛЕКСАНДР У ФИВ
Наверно, страшен был и грозен юный царь,
Когда он произнес: «Ты уничтожишь Фивы».
И старый вождь узрел тот город горделивый,
Каким он знал его еще когда-то встарь.
Все, все предать огню! И царь перечислял
И башни, и врата, и храмы — чудо света! —
Опять подошли «незабвенные» даты.
И нет среди них ни одной не проклятой.
Но самой проклятой восходит заря,
Я знаю: колотится сердце не зря —
От звонкой минуты пред бурей морскою
Оно наливается мутной тоскою.
На прошлом я черный поставила крест,
Чего же ты хочешь, товарищ Зюйд-Вест?
Что ломятся в комнату липы и клены,
Гудит и бесчинствует табор зеленый,
И к брюху мостов подкатила вода,
И всё как тогда, и всё как тогда…
А в Мраморном крайнее пусто окно,
Там пью я с тобой ледяное вино.
И там попрощаюсь с тобою навек,
Мудрец и безумец — дурной человек.
1944. Лето. Фонтанный Дом
Но вдруг задумался и, просветлев, сказал:
«Ты только присмотри, чтоб цел был Дом Поэта».
1961, октябрь
Больница в Гавани
(под кислородом)
КНИГА «ВЕНОК МЕРТВЫМ»
НОВОГОДНЯЯ БАЛЛАДА*
И месяц, скучая в облачной мгле,
Бросил в горницу тусклый взор.
Там шесть приборов стоят на столе,
Это муж мой, и я, и друзья мои,
Мы Новый встречаем год,
Отчего мои пальцы словно в крови
Хозяин, поднявши первый стакан,
Был важен и недвижим:
«Я пью за землю родных полян,
В которой мы все лежим»,
И вспомнив Бог весть о чем,
Воскликнул: «А я за песни ее,
В которых мы все живем».
* Стихотворение «Новогодняя баллада» записано Ахматовой каран-
дашом на обороте л. 68, на котором стихотворением, имеющим порядко-
вый номер I — «Учитель», начинается цикл «Книга «Венок мертвым»».
«Новогодняя баллада» номера не имеет. Можно предположить, что либо
это стихотворение должно было завершать предыдущий раздел, либо Ах-
матова намеревалась включить его в цикл «Венок мертвым» как первое
вводное стихотворение без номера.
Когда он покинул свет,
Мыслям моим в ответ
Промолвил: «Мы выпить должны за того,
Кого еще с нами нет».
1923 ?
I
Памяти Иннокентия Анненского
А тот, кого учителем считаю,
Как тень прошел и тени не оставил,
Весь яд впитал — всю эту одурь выпил,
И славы ждал… Он славы не дождался, —
Он был предвестьем, предзнаменованьем
Всего, что с нами после совершилось,
Всех пожалел, во всех вдохнул томленье —
И задохнулся…
1945
II
De profundis! — Мое поколенье
Мало меду вкусило. И вот
Только ветер гудит в отдаленьи,
Только память о мертвых поет.
Наши были часы сочтены,
До желанного водораздела,
До вершины великой весны,
До неистового цветенья
Оставалось лишь раз вздохнуть.
Две войны, мое поколенье,
Ташкент
23 марта 1944
III
Памяти М.А. Булгакова
Вот это я тебе, взамен могильных роз,
Взамен кадильного куренья;
Ты так сурово жил и до конца донес
Великолепное презренье.
Ты пил вино — ты как никто шутил
…………………………………..
И гостью страшную ты сам к себе впустил
И с ней наедине остался.
И кто подумать смел, что полоумной мне,
Мне, плакальщице дней погибших,
Мне, тлеющей на медленном огне,
Всех потерявшей, все забывшей,
Придется вспоминать того, кто, полный сил,
И светлых замыслов, и воли,
Все кажется, вчера со мною говорил,
Скрывая дрожь предсмертной боли.
1940
IV
Памяти Бориса Пильняка
Все это разгадаешь ты один…
Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый клин
Врывается во тьму декабрьской ночи, —
И по тропинке я к тебе иду,
И ты смеешься беззаботным смехом,
Но хвойный лес и камыши в пруду
Ответствуют каким-то странным эхом.
О, если этим мертвого бужу,
Прости меня, я не могу иначе:
Я о тебе, как о своем, тужу
И каждому завидую, кто плачет,
Кто может плакать в этот страшный час
О тех, кто там лежит на дне оврага…
Но выкипела, не дойдя до глаз,
Глаза мои не освежила влага.
V
О. Мандельштаму
Я над ними склонюсь, как над чашей,
В них заветных заметок не счесть —
Окровавленной юности нашей
Это черная нежная весть.
Тем же воздухом, так же над бездной
Я дышала когда-то в ночи,
В той ночи и пустой и железной,
Где напрасно зови и кричи.
О, как пряно дыханье гвоздики,
Мне когда-то приснившейся там, —
Там, где кружатся Эвридики,
Бык Европу везет по волнам,
Там, где наши проносятся тени
Над Невой, над Невой, над Невой.
Там, где плещет Нева о ступени, —
Это пропуск в бессмертие твой.
Это ключики от квартиры,
О которой теперь ни гу-гу…
Это голос таинственной лиры,
На загробном гостящей лугу.
/957
VI
М.Ц.
Бслорученъка моя, чернокнижница
Невидимка, двойник, пересмешник…
Что ты прячешься в черных кустах?
То забьешься в дырявый скворешник,
То блеснешь на погибших крестах…
То кричишь из Маринкиной башни:
Полюбуйтесь, родимые пашни,
Что за это случилось со мной!
Поглотила любимых пучина,
И разграблен родительский дом…»
Мы сегодня с тобою, Марина,
По столице полночной идем,
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет…
А вокруг погребальные звоны
Да московские хриплые стоны
Вьюги, наш заметающей след.
1940. 16 марта. Фонтанный Дом
VII
Б. Пастернаку
1
И снова осень валит Тамерланом,
В арбатских переулках тишина,
За полустанком или за туманом
Дорога непроезжая видна.
Так вот она, последняя… И ярость
Стихает, все равно что мир оглох.
Могучая евангельская старость
И тот горчайший гефсиманский вздох.
1947. Фонтанный Дом
2
Как птица, мне ответит эхо
Умолк вчера неповторимый голос,
И нас покинул собеседник рощ.
Он превратится в жизнь дающий колос
Или в тончайший, им воспетый дождь.
И все цветы, что только есть на свете,
Навстречу этой смерти расцвели.
Но сразу стало тихо на планете,
Носящей имя скромное… Земли.
1960
Боткинская больница
3
Словно дочка слепого Эдипа,
Муза к смерти провидца вела,
А одна сумасшедшая липа
В этом траурном мае цвела
Прямо против окна, где когда-то
Он поведал мне, что перед ним
Вьется путь золотой и крылатый,
Где он вышнею волей храним.
VIII
НАС ЧЕТВЕРО
Комаровские наброски
Ужели и гитане гибкой
Все муки Данта суждены?
О.М.
Таким я вижу облик Ваш и взгляд.
Б.П.
О, Муза Плача…
м.ц.
…и отступилась я здесь от-всего,
От земного всякого блага.
Духом, хранителем «места сего»
Стала лесная коряга.
Все мы недолго у жизни в гостях,
Чудится мне на воздушных путях
Двух голосов перекличка.
Двух? — А еще у восточной стены,
В зарослях крепкой малины,
Темная, свежая ветвь бузины,
Это — письмо от Марины.
1961. ноябрь
IX
Памяти М.М.З.
Словно дальнему голосу внемлю,
А вокруг ничего, никого.
В эту черную добрую землю
Вы положите тело его.
Ни гранит, ни плакучая ива
Прах легчайший не осенят,
Только ветры морские с залива,
1958. Комарове. Лето
X
ПАМЯТИ АНТЫ
Пусть это даже из другого цикла…
Мне видится улыбка ясных глаз,
И «умерла» так жалостно приникло
К прозванью милому,
Как будто первый раз
Я слышала его.
XI
Памяти Н.П.
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено… И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя.
1953
XII
ЦАРСКОСЕЛЬСКИЕ СТРОКИ
Пятым действием драмы
Веет воздух осенний,
Каждая клумба в парке
Кажется свежей могилой,
Справлена чистая тризна,
Что же я медлю, словно
Скоро случится чудо.
Так тяжелую лодку можно
Удерживать слабой рукою
У пристани долго, прощаясь
С тем, кто остался на суше.
1921. Ц. С.
СТИХИ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ
ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ ОДА
{Безымянный переулок — Девяностые годы)
Н.Г.
Ты поэт местного, царскосельского значения.
Н.П.
Настоящую оду
Нашептало… Постой,
Царскосельскую одурь
В роковую шкатулку,
В кипарисный ларец,
А тому переулку
Наступает конец.
Здесь не Темник, не Шуя, —
Город парков и зал,
Но тебя опишу я,
Как свой Витебск — Шагал.
Тут ходили по струнке,
Тут еще до чугунки
Был знатнейший кабак.
Фонари на предметы
И придворной кареты
Промелькнул силуэт.
Так мне хочется, чтобы
Появиться могли
Голубые сугробы
С Петербургом вдали.
Здесь не древние клады,
Интендантские склады
И извозчичьий двор.
Шепелявя неловко
И с грехом пополам,
Молодая чертовка
Там гадает гостям.
Там солдатская шутка
Льется, желчь не тая…
Полосатая будка
И махорки струя.
Драли песнями глотку
И клялись попадьей,
Пили допоздна водку,
Заедали кутьей.
Ворон криком прославил
Этот царственный мир,
А на розвальнях правил
3 августа 1961. Комарове
ИЗ «ЧЕРНЫХ ПЕСЕН»
Анненский
I
Прав, что не взял меня с собой
И не назвал своей подругой,
Я стала песней и судьбой,
Ночной бессонницей и вьюгой.
Меня бы не узнали вы
На пригородном полустанке
В той молодящейся, увы,
И деловитой парижанке.
II
Всем обещаньям вопреки
И перстень сняв с моей руки,
Забыл меня на дне…
Ничем не мог ты мне помочь.
Свой дух прислал ко мне?
Он строен был, и юн, и рыж.
Он женщиною был,
Шептал про Рим, манил в Париж,
Как плакальщица выл,
Он больше без меня не мог…
Я без него могла.
1961
Комарове
Услышишь гром и вспомнишь обо мне,
Подумаешь: она грозы желала…
Полоска неба будет твердо алой,
А сердце будет как тогда — в огне.
Случится это в тот московский день,
И устремлюсь к желанному притину,
Свою меж вас еще оставив тень.
Москва
1961
МЕЛХОЛА
И возлюби Мелхола, дочь Саулова, Давида,
И рече Саул: дам ему ю, и будет ему в соблазн.
Книга Царств
И отрок играет безумцу царю,
И ночь беспощадную рушит,
И громко победную кличет зарю,
И призраки ужаса душит.
И царь благосклонно ему говорит:
«Огонь в тебе, юноша, дивный горит,
И я за такое лекарство
Отдам тебе дочку и царство».
А царская дочка глядит на певца,
Ей песен не нужно, не нужно венца,
Но хочет Мелхола — Давида.
Бледнее, чем мертвая, рот ее сжат,
В зеленых глазах исступленье,
Сияют одежды, и стройно звенят
Запястья при каждом движеньи.
Как тайна, как сон, как праматерь Лилит!
Не волей своею она говорит:
«Наверно, с отравой мне дали питье,
И мой помрачается дух,
Бесстыдство мое — униженье мое.
Зачем же никто из придворных вельмож,
Увы, на него не похож!..
А солнца лучи… а звезды в ночи…
1959-1961
Что нам разлука? — Лихая забава.
Беды скучают без нас.
Спьяну ли ввалится в горницу слава,
Бьет ли тринадцатый час?
Или забыты, забиты, за… кто там
Так научился стучать?
Вот и идти мне обратно к воротам
Новое горе встречать.
ЭХО
В прошлое давно пути закрыты,
И на что мне прошлое теперь?
Что там? — окровавленные плиты,
Или замурованная дверь,
Или эхо, что еще не может
С этим эхом приключилось то же,
Что и с тем, что в сердце я ношу.
/960
РОДНАЯ ЗЕМЛЯ
И в мире нет людей бесслеэнсй,
Надменнее и проще нас.
(1922)
В заветных ладанках не носим на груди,
О ней стихи навзрыд не сочиняем,
Наш горький сон она не бередит,
Не кажется обетованным раем.
Не делаем ее в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно — своею.
Больница в Гавани
1961
ПОСЛЕДНЯЯ РОЗА
Вы напишете о нас наискосок.
И.Б.
Мне с Морозовою класть поклоны,
С падчерицей Ирода плясать,
С дымом улетать с костра Дидоны,
Чтобы с Жанной на костер опять.
Господи! Ты видишь, я устала
Воскресать, и умирать, и жить.
Все возьми, но
