(1944)
Три сирени (1944)
Из блокады (1944)
Второе предисловие к «Поэме без Героя» и все вок¬руг поэмы.
(Для Эйнауди)
Автобиография. Сокровенное сказание. Предысто¬рия: Чингиз, островные греки — черноморские пи¬раты или контрабандисты. Мотовиловы. (XIV в. Сим¬бирск.)
1889
Год: Эйфелева башня, Крейцерова соната, Чарли Чаплин. (Лето. Сотая годовщина Великой фран-цузской революции. Взятие Бастилии. День (или вер¬нее ночь) Midsummer night… Иванова ночь.)
Крестные: Отец — Романенко, народоволец, убий¬ца генерала Стрельникова.
Мать — Мария Федоровна Вальцер — ее рассказ о Достоевском.
Нянька — Татьяна Ритифкина (калуцкая) — гово¬рила обо мне: «Это перец будет».
(И МОЯ ПРОЗА)
Продолжение миланской книги Распутин
II. Московские слухи. 1916. Декабрь.
III. Рассказ В.И. Гедройц. 17 г.
IV. X. у -Замятиных.
V. Могила (от М.И.Б.)
О Комаровском
Знакомство —«Судьбы русской поэзии в ваших РУках». (Царское Село 1910?)
«Mes sympathies a Madame Hypathie»*.
* «Мои симпатии мадам Ипатии» (фр.), надпись Комаровско-на подаренном им Ахматовой альбоме для стихов.
Главы из Киги
I. В Севастополе — осень 1916. (Гибель «Марии»). (Не с вашим счастьем — рассказ X. о Распутине.) «Мас¬карад в Александринском театре.
II. Все о Поэме. (Дом Адамини.) Второе предисло¬вие.
III. Мои дворцы — Фонтанный, Мраморный, Сер-гиевская, 7, Фонтанка, 18 — четвертый двор. — Красная Конница, Смольный собор.
«Мой город» (написано в синей записной книжке 1962).
1964
(Царское Село) «До Цусимы».
Чтение романа у Кардовских. Что я помню из романа про сестру героя.
}
Последняя трагедия Анненского. Судьба акмеизма.
Последняя глава Пушкин в 1928 г.
Проза о Поэме.
Рим — Таормина — Катанья.
Январь 1965
РЕЦЕНЗИИ. ЗАМЕТКИ ПУБЛИЦИСТИКА
(1914-1965)
О СТИХАХ Н. ЛЬВОВОЙ
Тяжело, когда умирает поэт, но когда умирает моло¬дой поэт, еще тяжелее. С мучительным вниманием вчи¬тываешься в немногие, оставшиеся после него строки, жадно ловишь в еще неокрепшем голосе и так по моло¬дому скупых образах тайну смерти, которая скрыта от нас, живых. Эту горькую радость дает нам книга недав¬но умершей поэтессы Надежды Львовой.
Ее стихи, такие неумелые и трогательные, не дости¬гают той степени просветленной ясности, когда они мог¬ли бы быть близки каждому, но им просто веришь, как человеку, который плачет. Главная и почти единственная тема книги «Старая сказка»* — любовь. Но странно: такие сильные в жизни, такие чуткие ко всем любовным очарованиям женщины, когда начинают писать, знают только одну любовь, мучительную, болезненно прозор¬ливую и безнадежную.
«О пусть будет больно, мучительно больно! Улыбкою счастья встречаю все муки. Покорная падаю ниц богомольно Пред реющим призраком вечной разлуки».
Львова Н. Старая сказка. Предисловие Вал. Брюсова, М-. Кн-во «Альциона», 1913.
Эта покорность, почти безволье, особенно характер¬на для всего творчества Н. Львовой. Ее страдание ищет выхода в мечте, не романтической, которую можно заво-евать подвигом воли, но остро-лирической, преобража¬ющей для нее все мгновения жизни. Она уверена, что слышит «шаг снов», видит «призрак вечной разлуки», прикасающийся к ее устам, чувствует, «будто кто-то злоб¬но-мстительный глядит из туч».
Лучший отдел книги «Старая сказка» — Ad mortem.
Все девять стихотворений, заключенных в нем, пред¬ставляются мне заклинанием смерти.
Значительно первое стихотворение, которое начи¬нается словами:
Ты, кто славил тайны страсти в безднах лет, — Славь со мною — смерть несущий вечный свет.
И та, которая с такой горькой печалью поведала нам свою любовь, таким задыхающимся голосом припоми¬нала о встречах и разлуках, говорит совсем просто и уве¬ренно, когда почувствовала дыхание смерти:
«Я нынче светлая. Я нынче спокойная».
И ни одного лишнего слова нет в ясных и страшных стихах, где поэт предсказывает свою смерть:
Что мне до ласк и поцелуя! Что мне до запоздалых слов. Взгляни, взгляни, как тихо сплю я И не могу и не хочу я Тебе ответный бросить зов.
Мне кажется, что Н. Львова ломала свое нежное дарование, заставляя себя писать рондо, газеллы, соне¬ты. Конечно, и женщинам доступно высокое мастерство
НАД ЧЕМ Я РАБОТАЮ
Последние годы я занята изучением творчества Пуш¬кина. Первой моей работой по этому вопросу была статья, напечатанная в 1933 году в журнале «Звезда», — «Пос-ледняя сказка Пушкина». В этом году в «Пушкинском Временнике» Академии наук напечатана моя работа — «’Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина».
Сейчас я работаю над комментарием для третьего тома академического издания Пушкина (к «Сказке о золотом петушке»). Эта работа поглощает почти все мое время и отодвигает осуществление других замыслов.
Много времени я уделила переводам. Недавно в «Звезде» напечатан мой перевод большого стихотворе¬ния армянского поэта Даниэля Варужан — «Первый гРех». Сейчас я закончила перевод двух стихотворений современного армянского поэта Чаренца.
‘ Собранно сочинений, т 5
формы, пример — Каролина Павлова, но их сила не в этом, а в умении полно выразить самое интимное и чу-деейв-яростое в себе и окружающем мире. А все, что связывает свободное развитие лирического чувства, все, что заставляет предугадывать дальнейшее там, где дол¬жна быть одна неожиданность, — очень опасно для мо¬лодого поэта. Оно или пригнетает его мысль или иску¬шает возможностью обойтись совсем без мысли. В книге «Старая сказка» — это наименее удачные страницы.
Слова еще не были покорны Н. Львовой, но так как она была покорна словам, глубоко веря в значительность каждого из них, дух музыки реет над ее стихами.
1913
Кроме того, для первого тома академического изда¬ния Пушкина я перевела на русский язык все французс¬кие стихи, печатающиеся в комментариях, а также фран-цузские стихи Пушкина.
Я писала лирические стихи. Мною подготовлен к печати сборник «Избранное» (для издательства «Совет¬ский писатель»), в который вошли не только ранее из¬данные стихотворения из всех моих книг, но и стихи
1930-1935 гг.
Я слежу за советской поэзией. Из современных по¬этов я ценю и уважаю Б. Пастернака. Недавно я напи¬сала стихотворение, посвященное ему. Вот последняя строфа этого стихотворения:
Он награаден каким-то вечным детством, Той зоркостью и щедростью светил, И вся земля была его наследством, Л он ее со всеми разделил.
По окончании работы над комментарием к академи¬ческому изданию Пушкина я предполагаю продлить свои исследования над источниками пушкинского творчества. Тем много, и какую я выберу — мне трудно сказать.
Возможно, что я буду переводить трагедию Шелли «Ченчи», которую предполагает издать «Академия».
1936
ВЫСТУПЛЕНИЕ АННЫ АХМАТОВОЙ В РАДИОПЕРЕДАЧЕ «ГОВОРИТ ЛЕНИНГРАД»
Мои дорогие сограждане, матери, жены и сестры Ленинграда. Вот уже больше месяца, как враг грозит нашему городу пленом, наносит ему тяжелые раны. Го¬роду Петра, городу Ленина, городу Пушкина, Досто¬
О СЕБЕ
Недавно в Государственном издательстве художе¬ственной литературы вышел сборник моих переводов
евского и Блока, городу великой культуры и труда враг грозит смертью и позором. Я, как и все ленинградцы, замираю при одной мысли о том, что наш город, мой го¬род может быть растоптан. Вся жизнь моя связана с Ле¬нинградом — в Ленинграде я стала поэтом, Ленинград стал для моих стихов их дыханием…
Я, как и все вы сейчас, живу одной непоколебимой верой в то, что Ленинград никогда не будет фашистским. Эта вера крепнет во мне, когда я вижу ленинградских женщин, которые просто и мужественно защищают Ле¬нинград и поддерживают его обычную, человеческую жизнь…
Наши потомки отдадут должное каждой матери эпо¬хи Отечественной войны, но с особой силой взоры их прикует ленинградская женщина, стоявшая во время бом¬бежки на крыше с багром и щипцами в руках, чтобы за¬щитить город от огня; ленинградская дружинница, ока¬зывающая помощь раненым среди еще горящих облом¬ков здания…
Нет, город, взрастивший таких женщин, не может быть побежден. Мы, ленинградцы, переживаем тяжелые дни, но мы знаем, что вместе с нами — вся наша земля, все ее люди. Мы чувствуем их тревогу за нас, их любовь и помощь. Мы благодарны им, и мы обещаем, что мы будем все время стойки и мужественны…
Сентябрь 1941
классической корейской поэзии — «Неувядаемые слова страны зеленых гор». Это — произведения корейских поэтов XV—VIII веков. Все они переведены на русский язык впервые. В сборник вошла поэма Юн Сон До «Вре¬мена года рыбака», сюжет и общее настроение которой неожиданно напоминает повесть Хемингуэя «Старик и море».
Стихи корейских поэтов очень близки к живописи, в них отсутствует рифма, и это обстоятельство дает пе¬реводчику большую свободу и в то же время позволяет сделать перевод особенно точным. Известно, если в соб¬ственных стихах рифмы — крылья, то при переводе они превращаются в гири.
Я перевела поэму Рабийдраната Тагора «Африка». Работаю также над переводами древнекитайских поэтов. В Ростовском театре идет драма Виктора Гюго «Мари¬он Делорм» в моем переводе. Собираюсь в скором вре¬мени познакомить советских читателей с творчеством сербских и чешских поэтов.
Меня давно привлекала мысль поглубже заглянуть в творческую лабораторию Пушкина. Мною уже закон¬чена одна из работ такого рода — о «Каменном госте»; другая — о некоторых моментах биографии Пушкина, об обстоятельствах и причине гибели поэта —находится в стадии завершения.
Что касается поэтического моего творчества, то в сентябре прошлого года вышел сборник «День Поэзии», включающий произведения свыше ста советских поэтов, в том числе и одно из моих стихотворений — «Есть три эпохи у воспоминаний»… К сороковой годовщине Ок¬тябрьской революции выйдет двухтомная антология со¬
ИРИНА КНОРРИНГ
По своему высокому качеству и мастерству, даже неожиданному в поэте, оторванном от стихии языка, сти¬хи Ирины Кнорринг заслуживают увидеть свет. Она на¬ходит слова, которым нельзя не верить. Ей душно и скуч¬но на Западе. Для нее судьба поэта тесно связана с судь¬бой родины, далекой и даже, может быть, не совсем по¬нятной. Это простые, хорошие и честные стихи.
24 марта 1962 Ленинград Анна Ахматова
АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ. ПЕРЕД СНЕГОМ
Сборник стихов Арсения Тарковского «Перед сне¬гом» — неожиданный и драгоценный подарок совре¬менному читателю. Эти долго ожидавшие своего появ¬
ветской поэзии. Там будет помещено свыше двадцати ■моих стихотворений разных лет.
И наконец, в этом году Гослитиздат наметил выпу¬стить книгу моих произведений — «Избранное». В сбор¬ник войдут стихи 1910—1956 годов, а также отрывки из новой поэмы — «Тысяча девятьсот тринадцатый год». Над этой поэмой я продолжаю работать и сейчас.
/957
леиия стихи поражают рядом редчайших качеств. Из них самое поразительное то, что слова, которые мы как буд¬то произносим каждую минуту, делаются неузнаваемы-ми, облеченными в тайну и рождают неожиданный от¬звук в сердце.
Я тот, кто жил во времена мои, Но не был мной. Я младший из семьи Людей и птиц: я пел со всеми вместе И не покину пиршества живых…
Как вечно и в то же время современно это звучит! Он уже ожил «на пиршестве живых» и рассказал нам много о себе и о нас.
Этот новый голос в русской поэзии будет звучать долго. Огромные пласты работы чувствуются в стихах книги «Перед снегом». Чувствуется, что поэт прошел через ряд более или менее сильных воздействий предше¬ственников и современников (сейчас они скорее угады¬ваются).
Тем, у кого нет этой книги, я советую как-нибудь достать ее, чтобы судить о ней самым строгим судом. Эта книга ничего не боится.
И ткань твоей одежды Из ветра и дождя.
А как великолепна и первозданна Азия в ламента¬циях переводчика!
Да пребудет роза редифом. Да царит над голодным
