заключение я хотел бы об¬ратиться к Вам с одной просьбой…
А. — Надписать книгу? Покажите, что у Вас? (Я вы¬нул два сборника — «Стихотворения», 1958 г. и «Стихо¬творения», 1961 г.) Нет, что-нибудь другое. Вы мне по¬звоните через пять дней, я приготовлю Вам фотографию и найдем какой-нибудь сборник.
Я. — Простите, Анна Андреевна, что я Вас так долго задержал. Я Вам очень благодарен, что Вы меня приня¬ли. Я очень много получил. Всего хорошего!
А. — До свидания. (Обращаясь к пришедшему моло¬дому человеку.) Проводите, пожалуйста.
Из передней я вернулся с еще одним вопросом.
Я. — Анна Андреевна, мне очень хочется посмот¬реть на Ваш портрет, написанный Модильяни. Вы по¬зволите?
А. — Пожалуйста, вот он висит в изголовье крова¬ти. Посмотрите.
ВСТРЕЧА С А.А. АХМАТОВОЙ 30 АПРЕЛЯ 1963 ГОДА
Как было мне сказано А.А. Ахматовой, я через пять дней после первой встречи позвонил ей — 29 апреля, вечером.
А.- Я слушаю Вас.
Я. — Анна Андреевна, говорит Михаил Владими¬рович Латманизов. Здравствуйте! Вы позволили мне позвонить Вам через пять дней…
А. — Да, да. Здравствуйте. Вы уже собрали вопро¬сы ко мне? Когда Вы можете зайти? Хотя сейчас насту¬пают праздники и Вы свободны, наверное?
Я. — Анна Андреевна, я могу в любое время. Я не так строго связан работой. Пожалуйста, в любое время, когда Вы назначите.
А.— Да? Где же Вы работаете?
Я. — Я преподаю в Политехническом институте. И не так жестко связан со временем.
А. — Что Вы там преподаете? Что читаете?
Я. — Я преподаю электротехнику — электрические машины. Я по образованию инженер-электрик.
А. — Это очень интересно. Я буду свободна завтра с двух до трех часов. Можете в это время ко мне придти?
Я. — Да, конечно. Большое спасибо.
А. — Я буду ждать. До свидания.
30 апреля, ровно в два часа, я пришел к А.А. Ахматовой. В этот раз А.А. встретила меня стоя — она высокого роста (по¬рядка 175 см), — в фиолетовом шелковом халате. Окликнула своего секретаря: «Дайте тот список, что Вы приготовили».
А. — Здравствуйте. Ну как, набрались у Вас воп¬росы?
Я. — Здравствуйте, Анна Андреевна. Да, конечно.
А. — Вот я приготовила перечень моих стихотворе¬ний, которые появились в печати после последней книги. Здесь, перед этим списком, я поместила эпиграф: «Я иг¬раю в них во всех пяти…» Это из Пастернака… Ну, ка¬кие у Вас вопросы?
Я. — Анна Андреевна, я хотел прежде всего испра¬вить свою некоторую бестактность. Я в прошлый раз дол¬жным образом не отрекомендовался, не рассказал, кто я.
А. — Вчера по телефону Вы мне рассказали о себе. Теперь я знаю, кто Вы.
Я. — Я ведь не специалист-литературовед. Я люби¬тель. Уже двадцать пять лет собираю все, что касается Вашего творчества: Ваши сборники, альманахи, журна¬лы с Вашими произведениями, все, что касается Вашей жизни, биографии, деятельности, все, что пишут о Вас. Меня интересует все, что относится к Вам.
А. — Это и хорошо, что Вы не «специалист-литера¬туровед». Вот посмотрите, что мне пишет один литера¬туровед. (Вынимает из-под крышки стола письмо. Подает мне. Письмо — адрес: Ахматовой А А. … — не потрудился написать имя и отчество полностью; обратный адрес: Мос¬ква…). Читайте, читайте.
Письмо примерно такого содержания: Многоуважаемая Анна Андреевна. Я был в Красноярске. Там познакомился с одной девушкой. У нее я увидел тетрадь со стихами. Там были «Настоящую нежность не спутаешь…», «Проводила друга до передней…» (и т.д., около десяти названий), она говорит, что это Ваши или Цветаевой. Не могли бы Вы написать — чьи это стихи, Ваши ли, Цветаевой, знакомы ли Вам эти стихи… (Под-пись незнакома).
А. — Вот, пожалуйста, «специалист-литературовед». Вы, вероятно, знаете, что зто за стихи?
Я. — Это все из Ваших «Четок».
А. — Да, это все из «Четок». И вот, вместо того чтобы хотя бы посмотреть в мои сборники, узнать, отку¬да эти стихи, «специалист» пишет мне. Как Вам это нра¬вится?
Я. — Да, дальше некуда. До двадцати пяти лет, до женитьбы, я ничего почти не знал о нашей новой поэзии. Но когда женился, в семье моей жены имел место прямо
«культ Ахматовой—Гумилева». Братья жены на память читали десятки стихотворений Гумилева, моя жена по¬знакомила меня с Вашей поэзией — прочитала на память всю Вашу «Белую стаю». Вот когда я вошел в круг Hoi-вой поэзии, Вашего творчества; поэзии Н.С. Гумилева. Потом начал собирать все, что относится к Вашему твор¬честву, к Вашей жизни.
А. — Вас интересует также и творчество Николая Степановича Гумилева?
Я. — Да, я очень интересуюсь и его творчеством. Я собрал почти все его сборники, тоже стараюсь собрать все, что относится к его жизни и деятельности.
Я. — К сожалению, он не дал всего того, что мог бы сделать.
А. — Да, он очень рано ушел. Но и так он много сделал.
Я. — В первых сборниках Н.С. Гумилева еще чув¬ствуется влияние символистов, но уже начиная с третье¬го, с четвертого сборника он уже находит себя и полнос¬тью открывает свое творчество. Но в первых сборниках, наряду с символистскими стихами…
А. (перебивая) — Почему наряду? Все, что он сде¬лал, — все значительно. А в «Колчане» и в «Костре» — все свое, здесь он достигает вершин. Его долго не печа¬тали и его очень мало знают. Но сейчас начали печатать. О творчестве Гумилева надо судить не по «Капитанам». У него много очень серьезных и важных стихотворений. «Капитаны» — это игрушка. Вот сейчас напечатали ряд стихотворений Гумилева в хрестоматии.
Я. — Да, в хрестоматии, составленной Тимофеевым для педагогических училищ.
А. — Его скоро начнут печатать. Мне сейчас пред¬ложили составить, отобрать его стихотворения и проком¬ментировать их. Но мне не очень удобно это. Может быть, Вы взялись бы составить свод его ранних стихог творений и прокомментировать их?
Я. — ?!
А. — За границей Гумилева много издают. Вот по¬смотрите — сзади Вас — мне прислали первый том сочи¬нений Гумилева, которые издают сейчас в Америке, в издательстве Чехова.
С интересом листаю первый том четырехтомного собрания сочинений Н.С. Гумилева. Издается под редакцией Глеба Стру¬ве. В предисловии указано, что делается попытка собрать наи¬более полно все творчество Гумилева — стихотворения, поэмы, драматические произведения, прозу и литературоведческие ра¬боты. К собранию сочинений даны: биография, статья о творче¬стве и копия послужного списка Н.С. Гумилева. Первый том — порядка пятисот страниц — стихотворения. Просто белая облож¬ка. Издательство им. Чехова. 1962 г.
Я. — Это очень интересно. Я знаком только с рабо¬той Г. Струве «Неизданный Гумилев», где он собрал не¬опубликованные произведения Гумилева. Тоже очень ин-тересная работа.
А. — Гумилев вел очень тяжелую борьбу за новые пути в поэзии. Когда образовалась группа акмеистов, нам было очень трудно. У символистов были сильные пози¬ции. У них были меценаты — такие, как миллионер Ря-бушинский, сахарозаводчик… Терещенко. У них были Журналы «Золотое Руно» и много денег. Наш журнал «Гиперборей» мы по очереди выкупали. Нас было толь¬ко шесть человек — не семь, как говорят, а только шесть поэтов. На нас смотрели как на бунтарей, нам не давали проходу, нас поносили везде и всюду. И в таких услови¬ях мы работали. Гумилев вел совсем неравную борьбу, очень тяжелую борьбу, и все-таки мы добились призна¬ния. Это заслуга Гумилева. Какие же у Вас вопросы ко мне?
Я. — Мне хочется снова вернуться к поэме — «По¬эме без героя». Как была задумана эта поэма? Какой был план поэмы? Когда можно надеяться увидеть полный текст этой поэмы?
А. — Очень трудно сказать, как была задумана по¬эма. Она сама пришла. Она вытекает из всего моего твор¬чества. Плана не было. Я писала ее частями, фрагмента-ми. Некоторые фрагменты печатала. Может быть, это я делала напрасно. И вот теперь она полностью закончена. Вот ее полный текст. Прочитайте. Только читайте все под-ряд. Не пропускайте и то, что Вы уже знаете. Читайте.
А.А. передала мне напечатанную на машинке поэму, при¬мерно страниц пятьдесят, с заголовком на первой странице: «По¬эма без героя», с латинским эпиграфом: «Deus conservat omnia». Сама А.А. занялась пометками в записной книжке. Я начал чи¬тать. Поэма — это история, история живого времени, пред¬шествующего полной катастрофе старой России, приведшего Россию к войне и революции — 1913 год. Так эта поэма и была озаглавлена сначала («1913 год»). Поэма с очень интересным ритмом и рисунком, с очень своеобразным звучанием. Поэма — зрима. При чтении сразу возникают перед глазами образы, вы¬зываемые поэтом. А это самое главное в большом произведе¬нии, когда художник заставляет не только понимать, а видеть и чувствовать то, что видит и чувствует он сам. Я читал эту поэму примерно полчаса.
А. — Прочитали?
Я. — Да, Анна Андреевна.
А. — Что Вы скажете?
Я. — Это очень большое произведение. Эту поэму надо прочитать еще два-три раза, чтобы все прочувство¬вать и понять. Это — история. Это самое большое, что написано Вами. Поэма, мне кажется, занимает в Вашем творчестве, такое же положение, как поэма «Двенадцать» в творчестве Блока. На меня поэма произвела очень силь¬ное впечатление.
А. — К поэме очень разное отношение. Многие ее не принимают. Я писала эту поэму долгое время. Она вытекает из всего моего творчества. За границей гово¬рят, что это самое большое, что я написала. Там поэма уже вышла в двух изданиях. Недавно у меня был один швед литературовед. Он говорил, что у них эта поэма произвела тоже большое впечатление. Он много со мной говорил о ней. Даже записал на пленку магнитофона не¬которые фрагменты.
Я. — Анна Андреевна, когда эта поэма будет напе¬чатана?
А. — Это трудно сказать.
Я. — Мне очень хочется прочитать еще как следует эту поэму.
А. — У меня сейчас только один экземпляр ее. Сей¬час я не могу Вам дать ее, но мне скоро напечатают еще и я Вам тогда дам.
Я, — Я Вам очень благодарен. Теперь я хотел бы вернуться к книге Страховского «Три поэта современ¬ной России». Каково Ваше отношение к материалам очер¬ка? Заслуживают ли доверия высказывания?
А. — Книга Страховского дает совсем неправиль¬ное представление и обо мне, и Гумилеве, и Мандель¬штаме. Это книга вредная. Страховский пишет о том, чего совсем не знает. Он даже искажает облик людей. Он пишет о лице Мандельштама с глазами, лишенными рес¬ниц! В то время как у Мандельштама были длинные шел¬ковистые ресницы. Он дает биографию Гумилева, под¬робно пишет о каких-то мелочах, о каких-то старухах, опуская главное в его жизни, в его творчестве. О себе я уже не буду и говорить. Он совсем неправильно рассмат¬ривает и оценивает творчество поэтов, о которых пишет. Этой книгой пользоваться нельзя.
Я. — Анна Андреевна, я собрал все Ваши сборни¬ки, за исключением
