переводили еще для какого-нибудь тома его собрания сочинений, кроме восьмого тома?
А. — В седьмом томе помещен ряд моих переводов, в восьмом томе очень много.
Я. — Да, в восьмом томе помещено 765 строк.
А. — Что-то в этом роде. Вот еще интересную теле¬грамму я получила из Оксфорда. Просят прислать мер¬ку — рост, объем в плечах и т.д., объем головы. Все это необходимо, пишут, чтобы сшить мантию и шапочку к торжественному заседанию, на котором будут присуж¬дать почетное звание доктора филологии и облачать в мантию. Просили сообщить также, когда для меня удоб¬но приехать в Оксфорд. Я ответила относительно воз¬можности приезда, написала — должна уточнить, потом дополнительно сообщу. Позвонила Суркову в Москву. Он это встретил кисло. Сказал: «Переговорю и позво¬ню». Пока еще ничего не ответил.
Я. — Но ведь это будет Вам очень тяжело. Поездка в Италию была такой тяжелой для Вас. А здесь снова такое далекое путешествие.
А. — Это значительно легче. Из Москвы в Париж идут комфортабельные самолеты — «Каравеллы» — три часа. А там несколько часов Париж—Лондон, поездом без пересадки. Это ничего. Положите эту газету вот туда, на папки, и дайте папку, там о Кузмине, сверху. Нет, не это и не это. Подождите, я сама. Вот, у Вас есть «Гово¬рит Дидона»?
Я. — У меня есть перепечатанная на машинке.
А. — Вот возьмите. Теперь будет в подлиннике. Это Вы знаете?
Я. — Да, это «Литература и жизнь».
А. — Да.
Я. — Большое спасибо, Анна Андреевна, Вы, на¬верное, очень устали? Я так задержал Вас.
А. — Посидите еще. Сейчас без двадцати восемь. Ко мне придут в восемь. Посидите.
Я. — Анна Андреевна. Прошлый раз Вы говорили, что в Москве к Вам заходили трое молодых людей и одна из них — девушка — говорила, что Вас разыскивал пред-ставитель «Лайфа» — хотел получить от Вас материалы для корреспонденции. Был ли он у Вас?
А. — Нет, никто не был. Здесь был один молодой человек из издательства и в разговоре пытался меня уве¬рять, что я после революции ничего не писала — замол-чала.
Я. — Ну как же это так?! Можно понять, когда за границей пишут так, желая показать, что революция за-
ставила Вас замолчать. А здесь? Ведь можно проследить год за годом. До 1923 года выходили Ваши сборники. Потом был перерыв. Но в сборнике 1940 года — «Из шести книг» — появился новый цикл «Ива», где все стиг-хотворения помечены 1922—1940 годами. Вы ведь все время работали! А статьи о Пушкине?
А. — Речь идет о стихах. Ведь в этот период, с 1935 по 1940 год, был создан «Реквием». Это очень много.
Я. — Вы начали работу над «Поэмой без героя» в 1940 году. Как же можно так говорить? Это прямо пере¬певы позиции некоторых западных литераторов. А то, что Вы не печатались с 1923 по 1940 год, в этом, вероятно, не Ваша вина, так же как и после 1946 года.
А. — Ведь в 1925 году было первое постановление, которое налагало на меня запрет. Такое же, как в 1946 году.
Я. — Вот этого я не знал. Тогда понятно, почему Вас не печатали. Но как можно говорить, что Вы не работа¬ли, молчали!
А. — Да. Ну вот, кажется, пришли ко мне. Всего хорошего. Я Вам скоро позвоню. Мы скоро встретимся. До свидания.
Я. — До свидания, Анна Андреевна.
ВСТРЕЧА С А.А. АХМАТОВОЙ 27 ЯНВАРЯ 1965 ГОДА
Мне позвонили от А.А. Ахматовой в воскресенье 24 янва¬ря, спросили, могу ли я зайти к А.А. в один из ближайших дней, договорились на среду 27 января, в 13.00.
Пришел в среду, ровно в час. Провели к А.А.
А. — Здравствуйте. Садитесь вот сюда.
Там 5, Диалоги с Анной Ахматовой
Я.’— Здравствуйте, Анна Андреевна!
А. — Вот посмотрите, только что получила фотогра¬фии из Италии. Это снимали во время церемонии, Хо¬рошие фотографии. (Передает набор из 14 фотографий, на которых показана вся церемония вручения премии в г. Ката¬ния в замке Урсино.)
Я. — Как себя чувствуете, Анна Андреевна?
А. — Все еще недостаточно хорошо. Даже не знаю что, но какое-то очень неуверенное состояние.
Я. — Чем сейчас Вы заняты?
А. — Сейчас идет подготовка к годовщине смерти Пушкина. Меня просили выступить по телевидению, но я в таком состоянии, что сама, естественно, выступить не могу. Поэтому в сообщении того, кто будет вести пере¬дачу, будет сказано о моих работах о Пушкине. Меня просили прочитать ряд стихотворений, посвященных Пушкину. Я прочитала три стихотворения — записали на магнитофон. Во время телевизионной передачи эту за¬пись включат.
Я. — Получили ли, Анна Андреевна, из Москвы разрешение на поездку в Англию?
А. — Нет, пока ничего нет. Я ведь Вам говорила, что я, как только получила из Англии приглашение при¬ехать в Оксфорд на торжественное собрание, сразу по-звонила Суркову и сказала об этом. До сих пор он не ответил. Я больше звонить и напоминать не буду. За¬чем? Это их дело теперь беспокоиться.
Я. — Какие еще новости были за это время?
А. — Вы о перевыборе правления Ленинградского отделения Союза писателей знаете? Там было очень ин¬тересно. После всех выступлений в дискуссии по докла¬ду Прокофьева, а были, говорят, очень острые выступ¬ления, Прокофьев снял свою кандидатуру в правление Союза. Сослался на плохое состояние здоровья. Выбра¬ли новое правление. Теперь во главе будут стоять Дудин и Гранин. Выбрали меня в правление, причем третьей по порядку по числу голосов. Также, третьей по порядку, выбрали меня в правление и в 1945 году — 20 лет назад. А потом, вскоре, в 1946 году, было выступление Жда¬нова. Выбрали меня также делегатом на съезд писате¬лей. Во главе поэтов Ленинградского отделения сейчас будет Вадим Шефнер. Это порядочный человек.
Я. — Анна Андреевна, скажите, пожалуйста, что произошло в 1924 году? Почему был наложен запрет на Ваши стихи? Почему Вас перестали печатать? Почему был уничтожен подготовленный двухтомник ваших стихов?
А.— В 1924 году я получила приглашение из Моск¬вы провести там литературный вечер со своими новыми стихами. Я поехала в Москву и прочитала много стихот-ворений. Я прочитала «Клевету» и ряд стихотворений из последнего издания «Аппо Domini», которые раньше не печатались. На вечере присутствовало какое-то высоко-поставленное лицо, которому не понравились мои стихи. И вот, после этого вечера я была запрещена. Меня пере¬стали печатать. Подготовленный к выпуску, уже напеча-танный, двухтомник моих стихов был уничтожен. Этот запрет был очень длительный. До 1939 года меня не печа¬тали. Совсем ничего. Я переводила, занималась литерату-роведением, писала о Пушкине. Меня не печатали. Вот потому, вероятно, сложилась легенда, что я замолчала. Но я непрерывно работала, я не переставала писать стихи. В 1939 году на каком-то литературном совещании меня вдруг вспомнил Сталин: «Где Ахматова?» Ему сказали — в Ленинграде. «Почему ничего не пишет?» Ему объясни-ли. Рассказали о 1924 годе. «Разрешить ей печататься». Вот, в 1939 году мне и разрешили снова печататься. Я на¬печатала ряд стихотворений в 1939 году в журнале. По¬том еще. Подготовила и выпустила сборник «Из шести книг». Но после этого сборника опять было запрещено печататься. Сборник вышел в 1940 году, опять попал к Сталину. Ему не понравилось одно из стихотворений. Он не обратил внимания даже на дату. Стихотворение было старое, 1922 года. И опять — теперь уже Сталин нало-жил запрет. Снова печататься я стала уже во время войны. А после войны, в 1946 году, — выступление Жданова.
Я. — Да. Трудно Вам было. Анна Андреевна, я хо¬тел Вам показать ряд заметок в «Литературной газете», «Известиях», вот Ваша фотография в первом номере «Огонька».
А. — Я видела это. Кое-что из этого у меня есть.
Я. — Теперь стало много появляться заметок о Вас.
А. — Мне брат предлагал пересылать вырезки из американских газет и журналов. Там много пишут.
Я. — Это было бы интересно.
А. — К чему это? Да, скажите, как называется ули¬ца, параллельная Большому проспекту или Карла Либк-нёхта? Никак не могу вспомнить. Спрашивала у всех сво-их — никто не знает. Я на этой улице жила.
Я. — Это Большая Пушкарская.
А. — Конечно, Большая Пушкарская. Во время вой¬ны Николай Степанович заболел и был направлен в Пет¬роград лечиться. Его положили в больницу на Петро-градской стороне (Петропавловскую), и я, чтобы быть поближе — мы жили в Царском Селе тогда, сняла ком¬нату на Большой Пушкарской. Вот только в каком доме? Этот дом стоял прямо против улицы, идущей с Большо¬го проспекта (рисует план), третьей улицы от Каменно-островского.
Я. — Это, наверное, дом около Матвеевской церк¬ви. Кажется, это был приходской дом.
А. — Это я не помню. По-моему, это не был цер¬ковный дом. Но это был большой дом, своеобразной ар¬хитектуры, и в него прямо упиралась улица.
Я. — Надо будет посмотреть, что это за дом.
А. — Это вот почему я вспомнила. Меня просили составить список всех мест, где я жила. Очень просили. Я попыталась, и, вот смотрите, получилось много. Все вспомнила, а вот эту улицу не могла вспомнить. Спасибо Вам. (Показывает список, напечатанный на 3 страницах.)
Я. — Анна Андреевна, это так интересно. Здесь все: от Большого Фонтана под Одессой до этого дома. Я Вас очень прошу разрешить мне это переписать. Это важно для меня.
А. — У меня останется список, я Вам потом дам.
Я. — Вы устали наверное, Анна Андреевна. Поже¬лаю Вам всего хорошего.
А. — Да. До свидания. Спасибо за Большую Пуш¬карскую.
Пройдя на Большую Пушкарскую осмотрел дом. Этот дом оказался № 57-а напротив Подковыровой улицы, которая упиралась в него.
ВСТРЕЧА С А.А. АХМАТОВОЙ 21 ФЕВРАЛЯ 1965 ГОДА
20 февраля позвонила А.А.
А. — Здравствуйте. Я приехала. Скоро уезжаю в Москву.
Я. — Здравствуйте, Анна Андреевна. Как Вы от¬дохнули?
А. — Я хорошо отдохнула. Была в Доме творчества в Комарово. Очень хорошо. Спокойно. Немного скучно. Такая благородная скука. Но, в общем, хорошо. Что но-вого?
Я. — Опубликован результат выборов в ЛО Союза писателей. Очень хотелось бы Вас видеть, Анна Андре¬евна. Можно надеяться, что у Вас найдется время?
А. — Вы завтра свободны? Можете придти?
«ТАЙНЫ РЕМЕСЛА»
Беседа сА.А. Ахматовой критика Д. Хренкова
— Сегодня получила два подарка.
Анна Ахматова положила на стол изящный том с рисунком Модильяни на суперобложке. Это экземпляр ее книги «Бег вре¬мени», только что вышедшей.
— Удивительное совпадение, — продолжает хозяй¬ка дома. — Ровно сорок восемь лет назад, именно в эти дни, я получила сигнал книги своих стихов «Белая стая»…
Книг тогда издавалось мало: не хватало бумаги. «Белая стая» была напечатана на отходах тиражом в две тысячи экземпляров. Молодой поэтессе такой тираж ка¬зался космическим.
«Бег времени» издан тиражом в
