букетом азалий, Их смехом встречает Пьеро: «Мой принц! О, не вы ли сломали На шляпе маркизы перо?» 6 ноября 1910. Киев Примечание
Вечерняя комната
Я говорю сейчас словами теми, Что только раз рождаются в душе, Жужжит пчела на белой хризантеме, Так душно пахнет старое саше. И комната, где окна слишком узки, Хранит любовь и помнит старину, А над кроватью надпись по-французски Гласит: «Seigneur, ayez pitie de nous» Ты сказки давней горестных заметок, Душа моя, не тронь и не ищи… Смотрю, блестящих севрских статуэток Померкли глянцевитые плащи. Последний луч, и желтый и тяжелый, Застыл в букете ярких георгин, И как во сне я слышу звук виолы И редкие аккорды клавесин. 1911 Примечание
Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись, спокойно сказал: «Знаешь, с охоты его принесли, Тело у старого дуба нашли. Жаль королеву. Такой молодой!.. За ночь одну она стала седой». Трубку свою на камине нашел И на работу ночную ушел. Дочку мою я сейчас разбужу, В серые глазки ее погляжу. А за окном шелестят тополя: «Нет на земле твоего короля…» 1910 Примечание
Руки голы выше локтя, А глаза синей, чем лед. Едкий, душный запах дегтя, Как загар, тебе идет. И всегда, всегда распахнут Ворот куртки голубой, И рыбачки только ахнут, Закрасневшись пред тобой. Даже девочка, что ходит В город продавать камсу, Как потерянная бродит Вечерами на мысу. Щеки бедны, руки слабы, Истомленный взор глубок, Ноги ей щекочут крабы, Выползая на песок. Но она уже не ловит Их протянутой рукой. Все сильней биенье крови В теле, раненном тоской. 1911
Он любил…
Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики. …А я была его женой. 1910 Примечание
«Сегодня мне письма не принесли…»
Сегодня мне письма не принесли: Забыл он написать или уехал; Весна как трель серебряного смеха, Качаются в заливе корабли. Сегодня мне письма не принесли… Он был со мной еще совсем недавно, Такой влюбленный, ласковый и мой, Но это было белою зимой, Теперь весна, и грусть весны отравна, Он был со мной еще совсем недавно… Я слышу: легкий трепетный смычок, Как от предсмертной боли, бьется, бьется, И страшно мне, что сердце разорвется, Не допишу я этих нежных строк… 1912
Надпись на неоконченном портрете
О, не вздыхайте обо мне, Печаль преступна и напрасна, Я здесь, на сером полотне, Возникла странно и неясно. Взлетевших рук излом больной, В глазах улыбка исступленья, Я не могла бы стать иной Пред горьким часом наслажденья. Он так хотел, он так велел Словами мертвыми и злыми. Мой рот тревожно заалел, И щеки стали снеговыми. И нет греха в его вине, Ушел, глядит в глаза другие, Но ничего не снится мне В моей предсмертной летаргии. 1911 Примечание
«Сладок запах синих виноградин…»
Сладок запах синих виноградин… Дразнит опьяняющая даль. Голос твой и глух и безотраден. Никого мне, никого не жаль. Между ягод сети-паутинки, Гибких лоз стволы еще тонки, Облака плывут, как льдинки, льдинки В ярких водах голубой реки. Солнце в небе. Солнце ярко светит. Уходи к волне про боль шептать. О, она, наверное, ответит, А быть может, будет целовать. 1910, Киев
Сад
Он весь сверкает и хрустит, Обледенелый сад. Ушедший от меня грустит, Но нет пути назад. И солнца бледный тусклый лик – Лишь круглое окно; Я тайно знаю, чей двойник Приник к нему давно. Здесь мой покой навеки взят Предчувствием беды, Сквозь тонкий лед еще сквозят Вчерашние следы. Склонился тусклый мертвый лик К немому сну полей, И замирает острый крик Отсталых журавлей. 1911
Над водой
Стройный мальчик пастушок, Видишь, я в бреду. Помню плащ и посошок, На свою беду. Если встану – упаду. Дудочка поет: ду-ду! Мы прощались как во сне, Я сказала: «Жду». Он, смеясь, ответил мне: «Встретимся в аду», Если встану – упаду. Дудочка поет: ду-ду! О глубокая вода В мельничном пруду, Не от горя, от стыда Я к тебе приду. И без крика упаду, А вдали звучит: ду-ду. апрель 1911г;
Подражание И. Ф. Анненскому
И с тобой, моей первой причудой, Я простился. Восток голубел. Просто молвила: «Я не забуду». Я не сразу поверил тебе. Возникают, стираются лица, Мил сегодня, а завтра далек. Отчего же на этой странице Я когда-то загнул уголок? И всегда открывается книга В том же месте. И странно тогда: Все как будто с прощального мига Не прошли невозвратно года. О, сказавший, что сердце из камня, Знал наверно: оно из огня… Никогда не пойму, ты близка мне Или только любила меня. 1911 Примечание
«Мурка, не ходи, там сыч…»
Мурка, не ходи, там сыч На подушке вышит, Мурка серый, не мурлычь, Дедушка услышит. Няня, не горит свеча, И скребутся мыши. Я боюсь того сыча, Для чего он вышит? 1911
«Меня покинул в новолунье…»
Меня покинул в новолунье Мой друг любимый. Ну так что ж! Шутил: «Канатная плясунья! Как ты до мая доживешь?» Ему ответила, как брату, Я, не ревнуя, не ропща, Но не заменят мне утрату Четыре новые плаща. Пусть страшен путь мой, пусть опасен, Еще страшнее путь тоски… Как мой китайский зонтик красен, Натерты мелом башмачки! Оркестр веселое играет, И улыбаются уста. Но сердце знает, сердце знает, Что ложа пятая пуста! 1911
«Туманом легким парк наполнился…»
Вере Ивановой-Шварсалон
Туманом легким парк наполнился, И вспыхнул на воротах газ. Мне только взгляд один запомнился Незнающих, спокойных глаз. Твоя печаль, для всех неявная, Мне сразу сделалась близка, И поняла ты, что отравная И душная во мне тоска. Я этот день люблю и праздную, Приду, как только позовешь. Меня, и грешную и праздную, Лишь ты одна не упрекнешь. 1912 Примечание
«Я и плакала и каялась…»
Я и плакала и каялась, Хоть бы с неба грянул гром! Сердце темное измаялось В нежилом дому твоем. Боль я знаю нестерпимую, Стыд обратного пути… Страшно, страшно к нелюбимому, Страшно к тихому войти. А склонюсь к нему нарядная, Ожерельями звеня, Только спросит: «Ненаглядная! Где молилась за меня?»
