и мороза было

Любо мне погреться у огня.

Там за сердцем я не уследила,

И его украли у меня.

Новогодний праздник длится пышно,

Влажны стебли новогодних роз,

А в груди моей уже не слышно

Трепетания стрекоз.

Ах! не трудно угадать мне вора,

Я его узнала по глазам.

Только страшно так, что скоро, скоро

Он вернет свою добычу сам.

1914. Январь

* * *

…И на ступеньки встретить

Не вышли с фонарем.

В неверном лунном свете

Вошла я в тихий дом.

Под лампою зеленой,

С улыбкой неживой,

Друг шепчет: «Сандрильона,

Как странен голос твой!»

В камине гаснет пламя,

Томя, трещит сверчок.

Ах! кто-то взял на память

Мой белый башмачок

И дал мне три гвоздики,

Не подымая глаз.

О, милые улики,

Куда мне спрятать вас?

И сердцу горько верить,

Что близок, близок срок,

Что всем он станет мерить

Мой белый башмачок.

1913

* * *

Безвольно пощады просят

Глаза. Что мне делать с ними,

Когда при мне произносят

Короткое, звонкое имя?

Иду по тропинке в поле,

Вдоль серых сложенных бревен.

Здесь легкий ветер на воле

По-весеннему свеж, неровен.

И томное сердце слышит

Тайную весть о дальнем.

Я знаю: он жив, он дышит,

Он смеет быть не печальным.

1912

* * *

Покорно мне воображенье

В изображеньи серых глаз.

В моем тверском уединенье

Я горько вспоминаю Вас.

Прекрасных рук счастливый пленник,

На левом берегу Невы,

Мой знаменитый современник,

Случилось, как хотели Вы,

Вы, приказавший мне: довольно,

Пойди, убей свою любовь!

И вот, я таю, я безвольна,

Но все сильней скучает кровь.

И если я умру, то кто же

Мои стихи напишет Вам,

Кто стать звенящими поможет

Еще не сказанным словам?

1913. Июль

Слепнево

Отрывок

…И кто-то, во мраке дерев незримый,

Зашуршал опавшей листвой

И крикнул: «Что сделал с тобой любимый,

Что сделал любимый твой!

Словно тронуты черной, густою тушью

Тяжелые веки твои.

Он предал тебя тоске и удушью

Отравительницы любви.

Ты давно перестала считать уколы,

Грудь мертва под острой иглой,

И напрасно стараешься быть веселой,

Легче в гроб тебе лечь живой!..»

Я сказала обидчику: «Хитрый, черный,

Верно, нет у тебя стыда.

Он тихий, он нежный, он мне покорный,

Влюбленный в меня навсегда!»

1912

* * *

Настоящую нежность не спутаешь

Ни с чем. И она тиха.

Ты напрасно бережно кутаешь

Мне плечи и грудь в меха

И напрасно слова покорные

Говоришь о первой любви.

Как я знаю эти упорные,

Несытые взгляды твои!

1913. Декабрь

* * *

Не будем пить из одного стакана

Ни воду мы, ни сладкое вино,

Не поцелуемся мы утром рано,

А ввечеру не поглядим в окно.

Ты дышишь солнцем, я дышу луною,

Но живы мы любовию одною.

Со мной всегда мой верный, нежный друг,

С тобой твоя веселая подруга,

Но мне понятен серых глаз испуг,

И ты виновник моего недуга.

Но кратких мы не учащаем встреч.

Так наш покой нам суждено беречь.

Лишь голос твой поет в моих стихах,

В твоих стихах мое дыханье веет.

О, есть костер, которого не смеет

Коснуться ни забвение, ни страх…

И если б знал ты, как сейчас мне любы

Твои сухие, розовые губы.

1913

* * *

У меня есть улыбка одна.

Так. Движенье чуть видное губ.

Для тебя я ее берегу —

Ведь она мне любовью дана.

Все равно, что ты наглый и злой,

Все равно, что ты любишь других.

Предо мной золотой аналой,

И со мной сероглазый жених.

1913

* * *

Столько просьб у любимой всегда,

У разлюбленной просьб не бывает…

Как я рада, что нынче вода

Под бесцветным ледком замирает.

И я стану – Христос, помоги! —

На покров этот светлый и ломкий,

А ты письма мои береги,

Чтобы нас рассудили потомки.

Чтоб отчетливей и ясней

Ты был виден им, мудрый и смелый.

В биографии славной твоей

Разве можно оставить пробелы?

Слишком сладко земное питье,

Слишком плотны любовные сети…

Пусть когда-нибудь имя мое

Прочитают в учебнике дети.

И, печальную повесть узнав,

Пусть они улыбнутся лукаво.

Мне любви и покоя не дав,

Подари меня горькою славой.

1913

* * *

В последний раз мы встретились тогда

На набережной, где всегда встречались.

Была в Неве высокая вода,

И наводненья в городе боялись.

Он говорил о лете и о том,

Что быть поэтом женщине – нелепость.

Как я запомнила высокий царский дом

И Петропавловскую крепость! —

Затем, что воздух был совсем не наш,

А как подарок Божий – так чудесен,

И в этот час была мне отдана

Последняя из всех безумных песен.

1914. Январь

* * *

Здравствуй! Легкий шелест слышишь

Справа от стола?..

Этих строчек не допишешь —

Я к тебе пришла.

Неужели ты обидишь

Так, как в прошлый раз:

Говоришь, что рук не видишь,

Рук моих и глаз.

У тебя светло и просто.

Не гони меня туда,

Где под душным сводом моста

Стынет грязная вода.

1913. Октябрь

II

* * *

Цветов и неживых вещей

Приятен запах в этом доме.

У грядок груды овощей

Лежат, пестры, на черноземе.

Еще струится холодок,

Но с парников снята рогожа.

Там есть прудок, такой прудок,

Где тина на парчу похожа.

А мальчик мне сказал, боясь,

Совсем взволнованно и тихо,

Что там живет большой карась

И с ним большая карасиха.

1915

* * *

Каждый день по-новому тревожен,

Все сильнее запах спелой ржи.

Если ты к ногам моим положен,

Ласковый, лежи.

Иволги кричат в широких кленах,

Их ничем до ночи не унять.

Любо мне от глаз твоих зеленых

Ос веселых отгонять.

На дороге бубенец зазвякал —

Памятен нам этот легкий звук.

Я спою тебе, чтоб ты не плакал,

Песенку о вечере разлук.

1913

* * *

Мальчик сказал мне: «Как это больно!»

И мальчика очень жаль…

Еще так недавно он был довольным

И только слыхал про печаль.

А теперь он знает всё не хуже

Мудрых и старых вас.

Потускнели и, кажется, стали ýже

Зрачки ослепительных глаз.

Я знаю: он с болью своей не сладит,

С горькой болью первой любви.

Как беспомощно, жадно и жарко гладит

Холодные руки мои.

1913. Осень

* * *

Высокие своды костела

Синей, чем небесная твердь…

Прости меня, мальчик веселый,

Что я принесла тебе смерть. —

За розы с площадки круглой,

За глупые письма твои,

За то, что, дерзкий и смуглый,

Мутно бледнел от любви.

Я думала: ты нарочно —

Как взрослые хочешь быть.

Я думала: томно-порочных

Нельзя, как невест, любить.

Но все оказалось напрасно.

Когда пришли холода,

Следил ты уже бесстрастно

За мной везде и всегда,

Как будто копил приметы

Моей нелюбви. Прости!

Зачем ты принял обеты

Страдальческого пути?

И смерть к тебе руки простерла.

Скажи, что было потом?

Я не знала, как хрупко горло

Под синим воротником.

Прости меня, мальчик веселый,

Совенок замученный мой!

Сегодня мне из костела

Так трудно уйти домой.

1913. Ноябрь

* * *

М. Лозинскому

Он длится без конца – янтарный, тяжкий день!

Как невозможна грусть, как тщетно ожиданье!

И снова голосом серебряным олень

В зверинце говорит о северном сиянье.

И я поверила, что есть прохладный снег

И синяя купель для тех, кто нищ и болен,

И санок маленьких такой неверный бег

Под звоны древние далеких колоколен.

1912

Голос памяти

О. А. Глебовой-Судейкиной

Что ты видишь, тускло на стену смотря,

В час, когда на небе поздняя заря?

Чайку ли на синей скатерти воды,

Или флорентийские сады?

Или парк огромный Царского Села,

Где тебе тревога путь пересекла?

Иль того ты видишь у своих колен,

Кто для белой смерти твой покинул плен?

Нет, я вижу стену только – и на ней

Отсветы небесных гаснущих огней.

1913. Июнь

Слепнево

* * *

Я научилась просто, мудро жить,

Смотреть на небо и молиться Богу,

И долго перед вечером бродить,

Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи

И никнет гроздь рябины желто-красной,

Слагаю я веселые стихи

О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

Пушистый кот, мурлыкает умильней,

И яркий загорается огонь

На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь

Крик аиста, слетевшего на крышу.

– И если в дверь мою ты постучишь,

Мне кажется, я даже не услышу.

1912

* * *

Здесь все то же, то же, что и прежде,

Здесь напрасным кажется мечтать.

В доме, у дороги непроезжей,

Надо рано ставни запирать.

Тихий дом мой пуст и неприветлив,

Он на лес глядит одним окном.

В нем кого-то вынули из петли

И бранили мертвого потом.

Был он грустен или тайно-весел,

Только смерть – большое торжество.

На истертом красном плюше кресел

Изредка мелькает тень его.

И часы с кукушкой ночи рады,

Все слышней их четкий разговор.

В щелочку смотрю я. Конокрады

Зажигают под холмом костер.

И, пророча близкое ненастье,

Низко, низко стелется дымок.

Мне не страшно. Я ношу на счастье

Темно-синий шелковый шнурок.

1912. Май

Бессонница

Где-то кошки жалобно мяукают,

Звук шагов я издали ловлю…

– Хорошо твои слова баюкают:

Третий месяц я от них не сплю.

Ты опять, опять со мной, бессонница!

Неподвижный лик твой узнаю.

Что, красавица, что, беззаконница?

Разве плохо я тебе пою?

Окна тканью белою завешены,

Полумрак струится голубой…

Или дальней вестью мы утешены,

Отчего мне так легко с тобой?

1912

* * *

Ты знаешь, я томлюсь в неволе,

О смерти Господа моля.

Но все мне памятна до боли

Тверская скудная земля.

Журавль у ветхого колодца,

Над ним, как кипень, облака,

В полях скрипучие воротца,

И запах хлеба, и тоска.

И те неяркие просторы,

Где даже голос ветра слаб,

И осуждающие взоры

Спокойных, загорелых баб.

1913. Осень

* * *

Углем наметил на левом боку

Место, куда стрелять,

Чтоб выпустить птицу – мою тоску

В пустынную ночь опять.

Милый! Не дрогнет твоя рука,

И мне недолго терпеть.

Вылетит птица – моя тоска, —

Сядет на ветку и станет петь.

Чтоб тот, кто спокоен в своем дому,

Раскрывши окно, сказал:

«Голос знакомый, а слов не пойму», —

И опустил глаза.

31 января 1914

Петербург

III

* * *

Помолись о нищей, о потерянной,

О моей живой душе,

Ты, всегда в путях своих уверенный,

Свет узревший в шалаше.

И тебе, печально-благодарная,

Я за это расскажу потом,

Как меня томила ночь угарная,

Как дышало утро льдом.

В этой жизни я немного видела,

Только пела и ждала.

Знаю: брата я не ненавидела

И сестры не предала.

Отчего же Бог меня наказывал

Каждый день и каждый час?

Или это Ангел мне указывал

Свет, невидимый для нас…

1912. Май

Флоренция

* * *

Вижу выцветший флаг над таможней

И над городом желтую муть.

Вот уж сердце мое осторожней

Замирает, и больно вздохнуть.

Стать бы снова приморской девчонкой,

Туфли на босу ногу надеть,

И закладывать косы коронкой,

И взволнованным голосом петь.

Все глядеть бы на смутные главы

Херсонесского храма с крыльца

И не знать, что от счастья и славы

Безнадежно дряхлеют сердца.

1913

* * *

Плотно сомкнуты губы сухие.

Жарко пламя трех тысяч свечей.

Так лежала княжна Евдокия

На сапфирной душистой парче.

И, согнувшись, бесслезно молилась

Ей о слепеньком мальчике мать,

И кликуша без голоса билась,

Воздух силясь губами поймать.

А пришедший из южного края

Черноглазый, горбатый старик,

Словно к двери небесного рая,

К потемневшей ступеньке приник.

1913. Осень

* * *

Дал Ты мне молодость трудную.

Столько печали в пути.

Как же мне душу скудную

Богатой Тебе принести?

Долгую песню, льстивая,

О славе поет судьба.

Господи! я нерадивая,

Твоя скупая раба.

Ни розою, ни былинкою

Не буду в садах Отца.

Я дрожу над каждой соринкою,

Над каждым словом глупца.

19 декабря 1912

* * *

Солнце комнату наполнило

Пылью желтой и сквозной.

Я проснулась и припомнила:

Милый, нынче праздник твой.

Оттого и оснеженная

Даль за окнами тепла,

Оттого и я, бессонная,

Как причастница спала.

8 ноября 1913

* * *

Ты пришел меня утешить, милый,

Самый нежный, самый кроткий…

От подушки приподняться нету силы,

А на окнах частые решетки.

Мертвой, думал, ты меня застанешь,

И принес веночек неискусный.

Как улыбкой сердце больно ранишь,

Ласковый, насмешливый и грустный.

Что теперь мне смертное томленье!

Если ты еще со мной побудешь,

Я у Бога вымолю прощенье,

И тебе, и всем, кого ты любишь.

1913. Май

Петербург

* * *

Умирая, томлюсь о бессмертьи.

Низко облако пыльной мглы…

Пусть хоть голые красные черти,

Пусть хоть чан зловонной смолы.

Приползайте ко мне, лукавьте,

Угрозы из ветхих книг,

Только память вы мне оставьте,

Только память в последний миг.

Чтоб в томительной веренице

Не чужим показался ты,

Я готова платить сторицей

За улыбки и за мечты.

Смертный час, наклонясь, напоит

Прозрачною сулемой…

А люди придут, зароют

Мое тело и голос мой.

1912

* * *

Ты письмо мое, милый, не комкай,

До конца его, друг, прочти.

Надоело мне быть незнакомкой,

Быть чужой на твоем пути.

Не гляди так, не хмурься гневно,

Я любимая, я твоя.

Не пастушка, не королевна

И уже не монашенка я —

В этом сером, будничном платье,

На стоптанных каблуках…

Но, как прежде, жгуче объятье,

Тот же страх в огромных глазах.

Ты письмо