развитию самой жизни, мы можем отвечать положительно и указать на публичность и гласность суда как на лучшую, самую жизненную и плодотворную сторону преобразования. Если в последнем и содержатся некоторые противоречия с требованиями народного духа, то, при публичности и гласности суда, при свободном обмене мыслей в печати, с этими недостатками жизнь, верим мы, может и сама справиться…
Открытость и гласность суда — это такой переворот в нашем общественном быту, что трудно даже обхватить мыслию весь объем его последствий. Возьмите сборник русских пословиц Даля, прочтите там все отметины, которыми зарублена в народной памяти история наших судебных учреждений, вглядитесь в черты, которыми охарактеризовал он этот мир судей, дьяков, подьячих и приказных; вспомните те заклинания или заговоры, к которым прибегают суеверные люди в народе, «чтобы не довелось иметь дело с судом ни правому, ни виноватому» — вот что значил и значит наш суд для народа! С трудом верится, что весь этот замкнутый, заколдованный судебный мир, весь этот страх суда и судей — весь этот значительный элемент нашей общественной жизни может скоро сделаться диковинным преданием и уйти в такую даль народного воспоминания, где все облекается в какой-то баснословный или сказочный призрак…
Это отношение народа к суду составляет главную язву нашего гражданского порядка, и поэтому заслуживало бы особенного внимания нашего общества. Что было причиной такого отношения? Чуждое ли происхождение всего нашего судоустройства и судопроизводства? Одна ли подкупность судей? Или еще другие причины?
По совести мы не можем объяснять этого народного воззрения на суд только чуждым происхождением настоящего судебного порядка. Большая часть народных пословиц о суде древнее петровской реформы. На московскую волокиту, считая ее разорительнее для себя всякой войны с турками, жаловались гости, посадские и черных слобод тягловые люди еще на Земском Соборе, при царе Михаиле Федоровиче. Самые названия: дьяк, подьячий, приказный, наследованы нами от древнего государственного наряда. — Если так, то ужели одна только подкупность судей внушала народу такое к суду отвращение? Мы не думаем, чтобы только одна подкупность; не одни судьи подкупны; не из этой только боязни избегает у нас суда человек невинный, даже призываемый в качестве свидетеля. С подкупностью властей, если она не слишком неумеренна, наш народ, к сожалению, уживается легко… Нам кажется, что тут, кроме подкупности, есть еще и другая причина. Все эти пословицы, обличающие народное воззрение на суд, говорят только о суде приказном или воеводском, но не о суде народном, мирских сходок, третейском, или даже древнем княжеском. Не следует ли видеть в этом — особенное несочувствие народное к суду формальному, основанному на одной формальной, внешней, а не на живой, нравственной правде? В русском народе, вместе с признанием необходимости внешнего закона, есть именно то, что многие ставят ему в упрек, а некоторые готовы во многих случаях поставить ему в достоинство: недостаток чувства легальности или законности (разумея закон внешний). В народе постоянно живут требования высшей нравственной справедливости. Summa injuria — высшая неправда, до которой логически развивается всякое summum jus — внешнее право, немыслима в развитии правды по понятиям русского народа, — и если он еще не выработал в своей истории такой гражданской правды, где бы не было места столкновению или, как выражаются немцы, коллизии между нравственностью и законом, то все же не утратил еще в себе стремления к этому идеалу. А при таком стремлении существовавший до сих пор формальный, внешний порядок, мертвящий живое дело суда и убивающий в нем дух истинной правды, естественно возбуждал в народе одно отвращение. Посмотрим же теперь, в какой степени новые судебные учреждения способны удовлетворить этому требованию народа; вполне ли может устраниться это несочувствие или отчужденность — гласностью и открытостью суда; какое участие дано в новом судебном устройстве элементу нравственному — началу совести? Мы видим в новой реформе учреждение мировых судей (juge de paix) и присяжных заседателей: разберем же его поподробнее. Но наша статья и без того длинна, а потому отлагаем этот разбор до следующего раза.
