ним в 1864 г. Ю.Ф. Самарина о характере и возможных последствиях его, по мнению Самарина (вполне оправдавшемуся), зловредной заграничной политической агитации…
Светлой полосой в памяти о 1882 годе останется Всероссийская промышленная выставка, — светлой, но не яркой — в том именно смысле, что впечатление, произведенное ею на общество, не отличалось особенною живостью, хотя тем не менее было вполне, по нашему мнению, плодотворно. Несравненно большее впечатление произвели успехи русской промышленности на иностранцев. Мы же, как известно, склонны или к восторженному превознесению своих достоинств, к самообольщению, подчас даже опасному, — или же, что случается с нами чаще, к порицанию, иногда самому дешевому, бесшабашному, всего своего, родного, даже к самооплеванию и самозаушению. На этот раз, однако, первого, то есть патриотически восторженного, пристрастного до ослепления отношения к нашей выставке вовсе не проявилось; но и пристрастие в противоположную, отрицательную сторону было гораздо умереннее, может быть именно ввиду иноземной оценки, которую обвинять в русском шовинизме уже никак не приходится. Благотворным же последствием выставки мы признаем именно то, что русская промышленность завоевала себе, так сказать, право гражданства в нашем общественном сознании, что она оправдала на деле систему покровительственного тарифа и может служить превосходным наглядным аргументом в пользу продолжения этой системы, а также и развития ее по отношению ко многим иным отраслям нашей промышленности. Наконец, на этой выставке в первый раз заявила себя и наша сельская, не фабричная промышленность, так называемое кустарное производство. Нет сомнения, что выставка значительно раздвинула, хотя бы только в сфере экономической, пределы нашего национального самоведения, а это именно то, что нам на потребу.
Много было говорено и писано в нынешнем году о «национальной политике», «национальном направлении» в правительственных мероприятиях, но едва ли не более против, чем за… Это также весьма отрезвительный вывод для тех, которые уверяли, будто злоба дня вовсе не в вопросе о национальном направлении и не в самобытности, — будто принцип национальности и живое народное чувство уже и без того давно возобладали не только в нашем правительственном строе, но и во всей так называемой интеллигенции. Оказывается, напротив, что именно-то в обществе, в сверхнародных, «интеллигентных» классах национальное самосознание наиболее слабо и далеко не доразвилось до силы жизненного творчества; что вообще по этой части мы пред своим народом еще в долгу как в шелку… Одним словом, 1882 год, не будучи нисколько бедственным, дал нам однако же не мало суровых, отрезвляющих вразумлений, подкрепленных еще и тяжким экономическим кризисом, выразившимся во всеобщем торговом застое и в небывалом еще до сих пор падении русского денежного курса.
Что ж! Спасибо за вразумления. Не настолько уж мы дряблы, чтоб предаться унынию или ожидать, что авось как-нибудь «русский Бог», или правительство, словно deus ex machina, выручит нас из затруднения, а мы будем лишь браниться, ныть да бездействовать мыслью, в ожидании какого-то неведомого крупного внешнего дела, — неуспех которого (если бы таковой оказался, что почти несомненно) взвалим опять-таки не на себя, не на свою личную ответственность, а на правительство. Но кем же иным поставляется многочисленный правительственный контингент, как не самими нами? Будь мы сами не то, что мы есть, будь мы не так убоги гражданскою доблестью (воинской нам не занимать стать), будь в нас самих живее и действеннее русское чувство и русская мысль, свободные от рабского подражания чужим образцам, — самые дела наши пошли бы, вероятно, иначе…
Одного только мы желаем и просим у правительства, это — беспрепятственного обмена мыслей в печати. Мы не можем не пожалеть, что истекающий год неожиданными цензурными распоряжениями расстроил ряды наших противников и не только дал им повод причислить себя к разряду будто бы «пострадавших за правду», но и ослабил единственную возможную с ними для нас борьбу — на полной свободе.
До следующего года, читатель…
Впервые опубликовано: «Русь». 1882. N 52, 24 декабря. С. 1-3.
