игнорируетъ эволюцію «личности». Ортодоксальные марксисты, съ такимъ жаромъ отстаивающіе законы исторической необходимости, готовые принести имъ въ жертву челов?ческую иниціативу и свободное творчество, забываютъ, что «я съ моимъ сознаніемъ, съ моей сов?стью — есть также исторія». (Масарикъ. Философскія и соціологическія основанія марксизма).

Даже признавая, что челов?ческая психика реагируя на окружающія явленія, обусловливаетъ ихъ и сознательно опред?ляетъ, они все же не считаются съ изм?неніями, происходящими во времени въ самой челов?ческой природ?, въ способности ея реагировать на окружающія явленія. Они сл?дятъ за мал?йшими изм?неніями въ соціальной структур? и остаются равнодушными къ изм?неніямъ въ челов?ческой вол? и психик?. Глубокое зам?чаніе Маркса, что «челов?къ, д?йствуя на вн?шнюю природу, изм?няетъ свою собственную», было совершенно забыто въ разработк? доктрины историческаго матеріализма. И это сознательное или безсознательное игнорированіе усп?ховъ челов?ческой природы, искусственное ея «упрощеніе» въ угоду «объективнымъ законамъ» есть несомн?нный результатъ полнаго неуваженія къ историческому опыту. Ростъ личности, съ точки зр?нія историческаго процесса, т.-е. взаимод?йствія между личностью, обществомъ и матеріальной средой — есть фактъ громадной соціологической важности, и т?, которые дорожатъ законами исторической необходимости, должны были бы озаботиться приведеніемъ въ соотв?тствіе усп?ховъ матеріальной культуры съ интеллектуальными и моральными усп?хами личности.

Личность живетъ не для историческихъ законовъ, и ихъ фетишизмъ обязателенъ лишь для первичныхъ стадій челов?ческаго развитія; соціальный прогрессъ съ каждымъ днемъ расширяетъ возможности сознательнаго самоопред?ленія личности въ стихійномъ до этого общественномъ процесс?.

По м?р? восхожденія на высшія ступени, челов?къ начинаетъ самъ ковать свое «общественное бытіе».

Въ результат? теорія экономическаго матеріализма оказалась совершенно безсильной разр?шить антиномію свободы и необходимости.

Противор?чіе это, проникающее всю теорію, нашло превосходную формулировку въ труд? проф. Булгакова — «Философія хозяйства».

Съ одной стороны, экономическій матеріализмъ — пишетъ онъ — есть «радикальный соціологическій детерминизмъ, на все смотрящій черезъ призму неумолимой, жел?зной необходимости, «игнорирующій личность», «приравнивающій ее къ нулевой величин?», «чуждый всякой этики».

Съ другой, онъ — «не мен?е-же радикальный прагматизмъ, философія д?йствія», для которой «міръ пластиченъ и н?тъ ничего окончательно предопред?леннаго, неумолимаго, неотвратимаго»; этотъ экономическій матеріализмъ — «въ своей соціалистической интерпретаціи, насквозь этиченъ», т.-е. обращается къ челов?ческой вол? — ея свобод?. И самая формула «свобода есть познанная необходимость» — «насквозь прагматична», такъ какъ «познаніе есть идеальное преодол?ніе сл?пой необходимости, а за нимъ сл?дуетъ и реальное».

Этими зам?чаніями, которыя можетъ разд?лить всякая непредуб?жденная критика, вн? зависимости отъ ея соціально-политическихъ платформъ, подрываются самыя основанія теоріи въ ея первоначальной непримиримости.

Наоборотъ, т? аргументы, которыми обычно пытаются защищать теорію экономическаго матеріализма въ этой ранней ея форм?, оказываются слабыми и малодоказательными.

Проф. Туганъ-Барановскій такъ формулируетъ важн?йшіе изъ этихъ аргументовъ: «1) неизб?жность хозяйственнаго труда для созданія матеріальной основы всякой иной д?ятельности, 2) количественное преобладаніе хозяйственнаго труда въ общей совокупности соціальной д?ятельности и 3) наконецъ, наличность въ хозяйственномъ процесс? мало изм?няющагося матеріальнаго момента, не зависящаго отъ соціальнаго развитія и опред?ляющаго его».

Но совершенно справедливо указываетъ онъ, что, оставаясь именно на почв? этихъ аргументовъ, можно констатировать «неизб?жность уменьшенія преобладающаго вліянія хозяйства по м?р? хода исторіи. Ч?мъ ниже производительность труда, т?мъ т?сн?е зависимость соціальнаго развитія отъ матеріальнаго момента вн?шней природы. Но само это развитіе создаетъ условія для относительнаго освобожденія общества отъ власти хозяйственнаго момента …Общественное бытіе есть не только причина, но и продуктъ сознанія; и ч?мъ дальше идетъ общество, т?мъ въ большей м?р? общественный строй, вс? формы общежитія, и даже форма хозяйства становятся продуктомъ свободнаго сознанія людей…»

Однимъ словомъ, если экономическій матеріализмъ, онъ не хочетъ, по слову Плеханова, отнесенному имъ къ анархизму, быть «тощей абстракціей», то онъ долженъ отказаться отъ утвержденія, что экономическій факторъ есть факторъ первоначальный, къ которому возвращается и отъ котораго исходитъ все. Онъ лишь одинъ изъ факторовъ, взаимод?йствующихъ въ общественномъ процесс?.

Любое общественное явленіе опред?ляется не одной, a ц?лой совокупностью причинъ. Въ свою очередь, причины, какъ выражается Минто, есть «совокупность вс?хъ условій явленія, какъ положительныхъ, такъ и отрицательныхъ, при наличности которыхъ всегда будетъ происходить данное сл?дствіе». Поэтому, всякое исканіе первичнаго двигателя исторіи не только заран?е обречено на неудачу, но является и научно совершенно несостоятельнымъ.

По остроумному зам?чанію Бернгейма, экономическій матеріализмъ, гипостазируя, какъ самостоятельно д?йствующую силу и выставляя, какъ основную причину всего соціальнаго развитія — только одну сторону челов?ческой д?ятельности — матеріально-экономическую, впадаетъ въ обычную логическую ошибку матеріализма — см?шеніе «непрем?ннаго условія» съ «производящей причиной». Краснор?чивой илюстраціей могутъ служить слова Энгельса, которыми экономическіе матеріалисты обычно защищаютъ творческую роль «экономики»: «Люди должны сначала ?сть, пить, им?ть жилище, од?ваться, прежде ч?мъ думать и сочинять, заниматься политикой, наукой, искусствомъ, религіей — и т. п.» («Lehrbuch der historischen Methode und der geschichtsphilosophie»).

Такъ падаютъ претензіи экономическаго матеріализма на универсализмъ. Стремленіе его объяснить «все», исходя изъ одной экономической первоосновы, несостоятельно. Онъ преувеличилъ свое значеніе, полагая, что въ немъ ключъ ко вс?мъ историческимъ эпохамъ, къ раскрытію вс?хъ сокровенн?йшихъ тайнъ исторической общественности.

Такъ-же должны пасть и его претензіи на «научность». Марксизмъ есть культъ науки. Онъ назвалъ «свой» соціализмъ научнымъ и именно въ «научности» его вид?лъ его способность разр?шить вс? «проклятые вопросы» и утвердить торжество правды.

Но марксизмъ утверждаетъ себя, какъ міросозерцаніе. А строить все міросозерцаніе на «наук?» — ненаучно прежде всего. Это должно быть ясно посл? вс?хъ разсужденій предыдущей главы.

Необходимо также им?ть въ виду, что наука полагается не только актами интеллекта, но прежде всего актами воли, ибо, какъ остроумно однажды писалъ проф. З?линскій, «наука можетъ доказать, что угодно, кром? самой себя, т.-е. своего основанія. Доказуемо лишь предпосл?днее, посл?днее же н?тъ. «Посл?днее» есть всегда предметъ в?ры и утверждается волей.

Наконецъ, именно «научность» марксизма — если не разум?ть подъ ней личной глубокой учености Маркса — и подлежитъ оспариванію. Апріорныя и одностороннія наблюденія, обобщенія, построенныя на параллеляхъ, аналогіяхъ и наудачу вырванныхъ историческихъ прим?рахъ, полное см?шеніе «объективнаго» и «причиннаго» съ «должнымъ» и политикой — все это не им?етъ ничего общаго съ «научностью», въ общепринятомъ смысл? этого слова.

Марксизмъ—силенъ пламенной односторонностью своего в?рованія въ всеразр?шающую силу экономическаго прогресса, в?рой въ то, что стихійныя силы «бытія» вн? челов?ческой воли и вопреки ей приведутъ челов?чество къ счастливому и справедливому концу. Пролетаріатъ въ этой систем? былъ объявленъ естественнымъ, необходимымъ выразителемъ той «правды», которая, наперекоръ торжествующей сейчасъ злой вол?, будетъ въ конечномъ счет? поб?дителемъ. Полная гармоніи общественность — есть ц?ль исторической миссіи пролетаріата.

Марксизмъ, такимъ образомъ, проникнутъ чисто-буржуазнымъ, раціоналистическимъ оптимизмомъ. Онъ — также утопиченъ, какъ презираемые имъ утописты. Марксизмъ напитанъ не безпокойнымъ критическимъ духомъ научности, но спокойнымъ благимъ духомъ фатализма. Тотъ фетишизмъ товара и товарныхъ отношеній, который составляетъ наибол?е геніальное открытіе Маркса, отъ котораго остерегалъ онъ вс?хъ другихъ — подстерегъ eго самого. Стихійныя силы развитія съ ихъ «разумной» ц?лью — торжества соціалистическихъ началъ — стали подлиннымъ фетишемъ марксизма. Челов?къ сталъ лишь относительнымъ, исторически преходящимъ отраженіемъ т?хъ силъ, которыя слагаютъ и обнаруживаютъ свое д?йствіе вн? его.

Теорія экономическаго матеріализма — характерна лишь для опред?ленныхъ ступеней челов?ческаго и общественнаго развитія. Она не можетъ претендовать на объективную ц?нность, на постоянное универсальное значеніе, ибо не сл?дуетъ забывать, что самъ творецъ теоріи, согласно собственной доктрин?, могъ вид?ть въ ней лишь продуктъ опред?ленныхъ производственныхъ отношеній. Съ изм?неніемъ посл?днихъ падаетъ и самая теорія. Она — относительный, временный, психологическій фактъ и не можетъ, конечно, играть роли в?чнаго глашатая истины. Самъ Энгельсъ предвид?лъ моментъ, когда должна она рухнуть. «Только тогда — пишетъ онъ въ Анти-Дюринг? про будущій соціалистическій строй — люди будутъ сами вполн? сознательно творить свою исторію, а приводимыя ими въ движеніе общественныя силы станутъ давать все въ большей м?р? желаемые для нихъ результаты. Это будетъ прыжкомъ челов?чества изъ царства необходимости въ царство свободы».

Но то, что Энгельсъ считалъ возможнымъ лишь по достиженіи соціалистической конструкціи общества — свободное сознательное творчество, становится лозунгомъ уже современной личности, не желающей мириться съ опред?леніемъ ея «сознанія и воли» «бытіемъ», а стремящейся сознательно устроять свою жизнь.

И это начинаютъ признавать даже т?, которые досел? еще продолжаютъ религіозно в?ровать въ доктрину экономическаго матеріализма. Долгое время в?ровали они въ абсолютныя формулы развитія и гибели капитализма, установленныя марксизмомъ. В?рили и въ знаменитую «катастрофическую теорію», согласно которой капитализмъ долженъ былъ рухнуть, всл?дствіе хронической дезорганизаціи промышленности — явленія стихійнаго, слагающагося вн? воли людей.

Но и въ соціальной философіи современной н?мецкой соціалъ-демократіи теорія «саморазрушенія» капиталистическаго общества постепенно утрачиваетъ значеніе одной изъ центральныхъ руководящихъ идей. Она отступаетъ на задній планъ, принимается за деталь. На первый планъ и современная соціалъ-демократія выдвигаетъ моментъ классовой борьбы, утверждая, что посл?дняя поколеблетъ зданіе капитализма ран?е, ч?мъ это сд?лала бы хроническая дезорганизация промышленности. Такимъ образомъ — классовое самосознаніе, классовая воля получаютъ р?шительное предпочтеніе передъ объективнымъ факторомъ развитія — безсознательнымъ, стихійнымъ экономическимъ процессомъ. Еще бол?е рельефно выступаетъ этотъ моментъ въ — «революціонномъ синдикализм?», вся тактика котораго построена на признаніи примата «сознанія» передъ «бытіемъ», и методъ «прямого возд?йствія» котораго есть наибол?е яркое утвержденіе свободы челов?ческой воли, свободы челов?ческаго творчества отъ мертвыхъ производительныхъ силъ.

Однако, въ экономическомъ матеріализм? есть сторона, которая должна найти себ? м?сто и въ соціологическомъ credo анархизма.

Эта сторона — постоянно бьющееся въ немъ, несмотря на вс? paціоналистическіе наряды, напоминаніе о жизни.

Никто не нанесъ экономическому матеріализму бол?е страшныхъ ударовъ, ч?мъ онъ самъ. Претендуя на «универсализмъ», «научность», «абсолютную» теорію развитія, онъ самъ сд?лалъ все, чтобы подорвать свои претензіи.

Разрушительнымъ для его утвержденій оказалось то, что онъ въ основу ихъ положилъ начало жизни. В?чная текучесть жизни не им?етъ ничего общаго съ «универсализмомъ», «научностью», «абсолютизмомъ» придуманныхъ теорій. И даже сверхисторическій — у посл?дователей его — авторитетъ Маркса оказался безсильнымъ спасти въ неприкосновенномъ вид? его теоріи. Но постоянное возвращеніе отъ головокружительныхъ полетовъ мысли, отъ утопій и ми?ологіи къ реальной д?йствительности есть огромная заслуга марксизма. И анархизмъ долженъ ее помнить.

ГЛАВА V. Анархизмъ и политика.

Является довольно распространенным мн?ніемъ, что анархисты отрицаютъ политическую борьбу.

«Традиціонный анархизмъ» протестует противъ этого.

«Откуда могло сложиться подобное мн?ніе? — читаемъ мы въ сборник? писателей этого теченія — «Хл?бъ и Воля». Факты, напротивъ, доказываютъ, что въ современной Европ? только анархисты ведутъ революціонную борьбу съ государствомъ и его представителями, а государство, в?дь, учрежденіе политическое par excellenсе.. Не только анархисты не отрицаютъ политической революціонной борьбы, а за посл?дніе тридцать л?тъ въ Европ? только анархисты и вели революціонную пропаганду…»

Въ чемъ же заключается эта политическая борьба противъ государства? Сведенная къ ея истиннымъ разм?рамъ, это — борьба противъ демократіи: парламентаризма и политическихъ партій.

Демократія есть самодержавіе народа, народовластіе, признаніе того, что суверенитетъ — единый, неотчуждаемый, нед?лимый принадлежитъ народу.

Идея «народовластія» — и сейчасъ еще общепризнанный идеалъ радикальной политической мысли.

Но, не говоря уже о бол?е раннемъ опыт?, весь опытъ ХІХ-го в?ка обнаружилъ тщету народныхъ