жандармы, революціонная тюрьма. Все — старыя, испытанныя буржуазіей средства.

И вс? эти соображенія, разум?ется, нельзя отвести указаніемъ на «остроту» момента. Ибо, даже оставляя въ сторон? отд?льныя неизб?жныя противор?чія настоящаго момента, все-же необходимо признать, что и современный соціализмъ — насквозь пропитанъ централистическими тенденціями, по прежнему строится онъ сверху внизъ, демагоги благод?тельствуютъ массу, а м?стные органы классоваго представительства могутъ цензуровать и привлекать къ отв?ту кого угодно, но только не правительственную власть. Это — то соціалистическое самодержавіе, которое при изв?стной настойчивости можетъ заставить умолкнуть буржуазію, но оно не задавитъ личность. Посл?дняя встанетъ рано или поздно противъ новой формы гнета.

Анархизмъ никакъ не можетъ быть сведенъ къ хозяйственному благополучію людей. И анархизмъ не можетъ быть введенъ никакимъ «декретомъ» и не можетъ быть плодомъ бол?е или мен?е удачнаго «бунта».

Анархизмъ требуетъ — свободнаго челов?ка, требуетъ самод?ятельности, воспитанія, культуры.

Даже т? страны, которыя оборудованы по посл?днему слову капиталистической техники, которыя перебол?ли уже парламентаризмомъ, которыя выростили мощныя классовыя организаціи — и т? еще далеки подлинному анархизму.

Сознательный массовой анархизмъ — организованный революціонаризмъ — только начинаетъ еще говорить (анархо-синдикализмъ), а подавляющее большинство революціонно настроенныхъ людей все еще мечтаетъ о «разумности» и блаженствахъ соціалистическаго государства и ждетъ просв?щенныхъ указаній «сверху», отъ «вождей». Даже величайшее катастрофическое событіе современности — міровая война — дала поразительно мало въ смысл? уясненія соціальнаго самосознанія. Въ Россіи же она обнаружила нашу исключительную неподготовленность и неум?лость въ созиданіи новой общественности.

И мечтанія о водвореніи у насъ, въ Россіи теперь-же анархистическаго строя — не только безплодная, но и вредная утопія. Чрезм?рныя иллюзіи губятъ самый анархизмъ.

Вчерашній paбъ не можетъ стать сегодня анархистомъ.

Вспомнимъ, какія словословія «народу-землед?льцу», не желающему «государствовать», раздавались въ рядахъ славянофиловъ. Но уже и въ мессіанистическихъ кликахъ Хомякова прорывались тревожныя ноты о привычк? къ рабству «народа-богоносца». Онъ ясно отдавалъ себ? отчетъ въ томъ, что «народъ порабощенный (а гд? н?тъ еще сейчасъ въ анархистскомъ смысл? не порабощеннаго народа? А. Б.) впитываетъ въ себя много злыхъ началъ, душа падаетъ подъ тяжестью оковъ, связывающихъ т?ло, и не можетъ уже развивать мысли истинно челов?ческія».

Изукрашенная русская община им?ла весьма мало въ себ? «анapхическаго». Въ ней не было личности, сл?довательно, не было и сознанія челов?ческаго достоинства. Не вс? «изгои» могли быть и были анархистами, но возможные «анархисты» были среди «изгоевъ», а не оставались въ общин?.

«Всего мен?е эгоизма у рабовъ» — говорилъ Герценъ, разум?я подъ «эгоизмомъ» — личное самосознаніе, сознаніе личнаго достоинства.

И нужно, чтобы «рабъ», «порабощенный» — возвысился до личнаго самосознанія, воспиталъ въ себ? сознаніе личнаго достоинства. А это не д?лается ex improviso, по желанію.

Что-бы ни дали возставшему рабу, или лучше, что-бы ни завоевалъ онъ (мы разум?емъ рабство не только политическое, но и психическое), завоеваніе не д?лаетъ еще раба свободнымъ. Это перем?щеніе господъ, перем?щеніе власти — быть, можетъ, справедливое, но не заключающее въ себ? еще ни атома «анархизма». Разв? Бурбоны, Романовы, Гогенцоллерны не были рабами? Разв? не были набиты рабами — демократическіе парламенты, соціалистическіе сов?ты и комиссіи, революціонные трибуналы и пр.[34] И какъ старая русская община не была анархической, такъ новая русская коммуна изъ «сегодняшнихъ» анархистовъ могла бы воспитать участокъ и урядниковъ. Кто далъ бол?е уб?жденные историческіе прим?ры постыднаго крушенія коммуны, ч?мъ Кропоткинъ? Были, значитъ, внутреннія силы, которыя ломали ее. И силы эти были въ самыхъ людяхъ, еще не созр?вшихъ для коммуны.

Для анархистскаго строя мало пустыхъ, нигилистическихъ отрицаній, необходимо творчество. A посл?днее требуетъ любви къ свобод?, любви къ труду и знаній.

И въ высшей степени ошибочно думать, что пропов?дь немедленнаго утвержденія анархизма, независимо отъ среды и м?ста, несетъ въ себ? облагораживающій смыслъ для усвоившихъ подобный принципъ! Наоборотъ! Н?тъ ничего страшн?е уродливаго истолкованія свободы. Какъ будто — «моему ндраву не препятствуй» или гильотины не выросли изъ своеобразной любви къ свобод?.

Такая пропов?дь можетъ воспитать — маленькихъ «сверхчелов?ковъ», самодуровъ, апашей, хулигановъ, мародеровъ всякаго рода. Но все это насъ не только не приближаетъ къ анархизму, но, наоборотъ, безконечно удаляетъ отъ него. Это — не «опрощеніе» анархизма, но безстыдное извращеніе его. Что общаго между неограниченнымъ уваженіемъ къ правамъ личности и требованіемъ равенства анархизма и той полной беззаботностью насчетъ «ближняго» и общественности, которая характеризуетъ вс?хъ первобытныхъ индивидуалистовъ.

Поэтому, однихъ упованій на творческія возможности анархизма — мало. Его принципы, легче, ч?мъ всякіе иные, могутъ быть дурно поняты, ложно истолкованы, неправильно прим?нены. Анархизмъ долженъ не только об?щать права, но и указывать на анархическій долгъ, на обязанности, вытекающія изъ анархизма.

И потому звучитъ почти обманомъ довольно обычный лозунгъ — «возьмите, берите анархизмъ»!

Брать только для того, чтобы завтра-же — изъ за неум?лости или безсилія отдать и оставить все по-старому, значитъ не только понести безполезныя жертвы, но и надолго погубить самую идею въ глазахъ «дерзнувшихъ».

Творческое завоеваніе должно исключать возможность возвращенія къ старому; надо не только ум?ть взять, но и ум?ть удержать, укр?пить за собой разъ отобранное. Поэтому, лозунгъ — только «взять» безъ всякихъ дальн?йшихъ помышленій вовсе даже и не анархическій лозунгъ.

Для анархизма требуется двойная подготовка.

1) Для утвержденія анархизма необходимо осуществленіе н?которыхъ реальныхъ предпосылокъ. Необходимо предварительно устранить т? техническія препятствія, которыя м?шаютъ соединенію людей и ихъ свободному коллективному творчеству.

Анархизмъ — невозможенъ въ такомъ обществ?, которое неспособно обезпечить вс?мъ своимъ членамъ полное удовлетвореніе ихъ потребностей. Анархизмъ предполагаетъ многогранную личность съ многочисленными и разнообразными запросами. И техническая культура должна быть достаточно высокой, чтобы покрыть эти запросы.

При этомъ ничто такъ не враждебно духу подлиннаго анархизма, какъ «опрощеніе». Посл?днее предполагаетъ искусственный отборъ потребностей, съ весьма произвольнымъ д?леніемъ ихъ на бол?е, мен?е важныя, безполезныя и т. д. Анархизмъ стремится обезпечить каждой личности maximum культурнаго развитія, а потому онъ долженъ идти не черезъ отказъ отъ культуры, а черезъ преодол?ніе культуры. Первое искусственно суживаетъ творческіе горизонты личности, второе сообщаетъ ей пред?льную полноту бытія въ двойномъ процесс? разрушенія и созиданія.

Такимъ-образомъ, анархизмъ для осуществленія своего прежде всего требуетъ н?которой реальной обстановки.

«Этическая система не создается философской мыслью изъ себя самой» — пишетъ Б. А. Кистяковскій въ своемъ изсл?дованіи: «Соціальныя науки и право» — и слова его могутъ быть всец?ло отнесены и къ анархизму, какъ изв?стной совокупности соціально-моральныхъ утвержденій. «Какъ бы ни былъ геніаленъ тотъ философъ, который поставилъ бы себ? такую задачу, онъ не смогъ бы ее выполнить. Ибо этическая система, подобно наук?, творится вс?мъ челов?чествомъ въ его историческомъ развитіи…, она творится не только индивидуальными этическими д?йствіями, но и путемъ созданія культурной общественности. Въ качеств? предпосылки этической системы необходима сложная экономическая жизнь съ вполн? развитой промышленной техникой, правильная соціальная организація съ соотв?тственной соціальной техникой» и т. д. и т. д.

2) Во-вторыхъ, утвержденіе анархизма необходимо предполагаетъ соотв?тствующую подготовку и самого челов?ка.

Челов?къ, какъ мы его знаемъ въ исторіи и знаемъ сейчасъ, реальный, живой челов?къ, со вс?ми взлетами его и паденіями, соединяющій въ своемъ характере — ц?ломудріе и жажду наслажденій, гордость и самоотреченіе, страсть къ господству и похоть пресмыкательства — далекъ подлинной анархической свобод?.

Напомнимъ, не утратившую еще и сейчасъ значенія, характеристику «челов?ка», принадлежащую Бакунину: «Созерцаемое съ точки зр?нія земного, т.-е. реальнаго, а не фиктивнаго существованія, огромное большинство людей представляетъ зр?лище такого униженія, такой б?дности подвиговъ воли и ума, что надо обладать д?йствительно большой способностью къ самообману, чтобы отыскать въ нихъ безсмертную душу и проблескъ свободной воли. Они являютъ себя намъ существами, всец?ло и фатально обусловленными: обусловленными прежде всего вн?шней природой, характеромъ почвы и вс?ми матеріальными условіями своего существованія, обусловленными безчисленными отношеніями политическими, религіозными и соціальными, обусловленными обычаями, привычками, законами, ц?лымъ міромъ предразсудковъ и мыслей, медленно скопленныхъ предыдущими в?ками, и которые они получаютъ, рождаясь среди общества, коего они никогда не являются творцами, но, напротивъ того, сперва произведеніями, а потомъ инструментами. На тысячу людей можно найти разв? одного, о которомъ можно бы сказать, съ точки зр?нія относительной, а не абсолютной, что онъ желаетъ и думаетъ самъ отъ себя. Огромное существо челов?ческихъ индивидуумовъ, не только среди нев?жественныхъ массъ, но и среди цивилизованныхъ и привиллегированныхъ классовъ, желаютъ и думаютъ только то, что св?тъ вокругъ нихъ желаетъ и думаетъ; они полагаютъ, конечно, что желаютъ и мыслятъ сами по себ?, но д?йствительно они лишь рабски, рутинерски, съ совершенно незначущими и ничтожными изм?неніями, повторяютъ мысли и желанія другихъ. Это рабство, эта рутина, неисчерпаемые источники общихъ м?стъ, это отсутствіе бунта въ вол? и это отсутствіе иниціативы въ мысли индивидуумовъ являются главными причинами приводящей въ отчаяніе медленности историческаго развитія челов?чества». («Богъ и государство»).

Не будемъ говорить о т?хъ, кто не понимаетъ вообще, что свобода и связанныя съ нею творческія потенціи и чувство моральнаго долга — имманентны челов?ческой природ?.

Оставимъ въ сторон? вс?хъ, отстаивающихъ «дурную» свободу, т.-е. свободу только для себя съ беззаст?нчивымъ попираніемъ правъ другихъ.

Но въ самой совершенной челов?ческой природ? современности бьютъ еще глубокіе родники пресмыкательства.

Да! Современный челов?къ — эгоистъ, скептикъ, бунтарь. Онъ громитъ авторитеты, низвергаетъ кумиры, опрокидываетъ власть. Вс? эти разнородные и разнокачественные элементы свободолюбія живутъ въ немъ, какъ жили и раньше. Свид?тельство — его сложная и пестрая исторія.

Но, разрушая и ломая, разв? современный челов?къ не творитъ себ? сейчасъ же на м?ст? поверженныхъ кумировъ новыхъ и служитъ имъ, то съ повадкой лукаваго раба, то съ усердіемъ влюбленнаго фанатика?

Ц?пи и челов?къ — неразлучны досел?. Подъ разными ликами — высокой разр?шающей церкви, жел?зной устрояющей власти, благод?тельной ферулы товарищей, государства, коммуны, союза — деспотизмъ овлад?ваетъ челов?ческой душой, обращая для нея въ абсо- лютъ относительное и временное и заставляя забывать о безусловномъ.

И идолопоклонство это носитъ т?мъ бол?е «дурной» характеръ, что оно соединяется съ искаженіями и перед?лками своихъ кумировъ — Христа, Маркса и пр. — прим?нительно обстоятельствамъ.

Такъ было и такъ будетъ еще долго, ибо свобода родится въ труд? и творческомъ подвиг?, а не изъ благочестивыхъ пожеланій и не изъ партійнаго кликушества.

Поэтому, для анархизма нуженъ прежде всего челов?къ.

Тотъ, кто не чувствуетъ въ себ? неумолчнаго голоса сов?сти, кто, требуя права для себя, безразличенъ къ свобод? и правамъ другихъ, тотъ — не анархистъ. Тотъ, кто не им?етъ сильной воспитанной воли, яснаго сознанія своей ц?ли, кто способенъ перестраивать свои идеалы, въ зависимости отъ случайнаго наушничества, тотъ — не анархистъ.

Анархистъ не можетъ терп?ть умаленія своей свободы, отъ кого бы оно ни исходило — отъ власти абсолютнаго монарха, или отъ диктатуры пролетаріата. Онъ отрицаетъ самодержавіе во вс?хъ его формахъ. Для него н?тъ фетишей, какъ бы они ни назывались — «классъ», «партія», «народъ».

Анархистъ — безстрашенъ. Ничей авторитетъ не можетъ отклонить его отъ исполненія вел?ній его личной сов?сти. Но онъ долженъ см?ло