чемъ-то иномъ. Но и то, и другое — призракъ. Общество вн? личностей не заключаетъ ничего реальнаго… Общественныя ц?ли могутъ быть достигнуты исключительно въ личностяхъ..
«..Индивидуализмъ…. становится осуществленіемъ общаго блага помощью личныхъ стремленій, но общее благо и не можетъ иначе осуществиться. Общественность становится реализированіемъ личныхъ ц?лей въ общественной жизни, но он? и не могутъ быть реализированы въ какой-либо другой сред?». (Письмо шестое).[4]
И въ другихъ сочиненіяхъ онъ развиваетъ т? же мысли: «…Реальны въ исторіи лишь личности; лишь он? желаютъ, стремятся, обдумываютъ, д?йствуютъ, совершаютъ исторію» (Введеніе въ исторію мысли), «…Общества им?ютъ… реальное существованіе лишь въ личностяхъ, ихъ составляющихъ…» (Задачи пониманія исторіи), «…Вообще реальны лишь особи…» (Тамъ-же).
Но признавъ личность — основнымъ творцомъ общественности и ея исторіи, понимая самую общественность, какъ опред?ленную связность реальныхъ «мыслящихъ, чувствующихъ, хотящихъ» личностей (Виндельбандъ), мы т?мъ мен?е можемъ смотр?ть на общественность, какъ на объектъ одностороннихъ посягательствъ.
Только неограниченный индивидуализмъ, усматривающій въ ней самостоятельную реальность, можетъ направлять на нее свои отравленныя стр?лы.
Реалистическій анархизмъ — именно потому, что общественность есть продуктъ творческой воли личности — долженъ «оправдать» ее.
Анархическое міровоззр?ніе полагаетъ, что въ общественности подлинное освобожденіе можетъ найти свою опору.
Неограниченный индивидуализмъ ведетъ къ «дурной свобод?».
Изсл?дуемъ же аргументы, которыми защищается общественность.
1) Прежде всего общество, какъ изв?стный порядокъ взаимоотношеній живыхъ существъ — есть постоянный историческій фактъ. Челов?къ на вс?хъ ступеняхъ его историческаго развитія есть существо общественное (zoon politikon). Уже изъ основного факта челов?ческой природы — акта рожденія, вытекаетъ съ необходимостью моментъ сосуществованія старшихъ покол?ній съ младшими для выращиванія посл?днихъ и для разнообразныхъ формъ симбіоза въ ц?ляхъ взаимопомощи.
Мы не знаемъ изолированныхъ людей, за исключеніемъ аскетовъ и робинзоновъ, но и т? были продуктомъ общественности. «Даже уединенный отшельникъ — хорошо сказалъ Виндельбандъ — въ своей духовной жизни опред?ленъ обществомъ, которое его создало, и вся жизнь Робинзона покоится на остаткахъ цивилизаціи, изъ которой онъ былъ выброшенъ въ свое одиночество. Абстрактный «естественный» челов?къ не существуетъ; живетъ лишь историческій, общественный челов?къ».
Патетическія строки посвящаетъ «соціальному» Бакунинъ: «Челов?къ становится челов?комъ и достигаетъ сознанія и осуществленія своей челов?чности, лишь въ обществ? и единственно коллективнымъ д?йствіемъ всего общества… Вн? общества челов?къ в?чно остался бы дикимъ зв?ремъ или святымъ, что, въ сущности, приблизительно одно и то-же. Изолированный челов?кь не можетъ им?ть сознанія своей свободы… Я могу себя считать и чувствовать свободнымъ лишь въ присутствіи и по отношенію къ другимъ людямъ…. Общество предшествуетъ и переживаетъ всякаго челов?ческаго индивидуума, какъ сама природа; оно в?чно, какъ природа… Полное возстаніе противъ общества для челов?ка столь-же невозможно, какъ возстаніе противъ природы..» и, наконецъ: «Спрашивать, является-ли общество добромъ или зломъ, столь же невозможно, какъ спрашивать, является-ли добромъ или зломъ природа, всемірное, матеріальное, реальное, единое, всевышнее, абсолютное существо; это н?что большее, ч?мъ добро или зло; это безм?рный, положительный и первичный фактъ, предшествующiй всякому сознанію, всякой иде?, всякой интеллектуальной и моральной оц?нк?, это само основаніе, это м?ра, въ которой позже фатально развивается для насъ то, что мы называемъ добромъ или зломъ». («Богъ и Государство»).
2) На вс?хъ ступеняхъ развитія живыхъ существъ общественность является продуктомъ неумолчнаго инстинкта самосохраненія.
Въ наше время уже довольно поколеблено то ортодоксальное пониманіе дарвинизма, согласно которому весь жизненный процессъ сводится къ неограниченной и безпощадной борьб? за существованіе — борьб?, понимаемой, какъ взаимоуничтоженіе, истребленіе.
Кесслеръ, Тимирязевъ, Кропоткинъ, Эспинасъ, опираясь на самого Дарвина, предостерегавшаго своихъ посл?дователей отъ переоц?нки и искаженія его термина «борьба за существованіе», указали, что самая «борьба за существованіе» не является постояннымъ фактомъ существованія какихъ-либо особей одного вида, а возникаетъ между ними лишь тогда, когда условія среды недостаточны, чтобы обезпечить имъ существованіе. Такимъ образомъ, возможность мира при наличности благопріятныхъ условій не исключается. Уже Дарвинъ указывалъ на роль общественности, а Эспинасъ прямо утверждаетъ, что н?тъ почти живыхъ существъ, не вступающихъ хотя бы въ кратковременные союзы съ другими особями того же вида. Повсем?стность соціальнаго существованія есть такимъ образомъ фактъ безспорный.
И это не все. Позже удалось подм?тить и доказать, что индивидуальныя приспособленія особи обычно уступаютъ м?сто соціальной приспособляемости, т.-е. на лицо выступаютъ опред?ленныя преимущества, хотя бы индивидуально и бол?е слабыхъ, но бол?е воспріимчивыхъ и соціально объединенныхъ особей. При этомъ наблюденіи установили зам?чательный фактъ постепеннаго выт?сненія и совершеннаго исчезновенія индивидуума въ случаяхъ антагонизма его жизненныхъ интересовъ интересамъ вида. М?сто неуживчиваго индивидуума занимается другимъ бол?е приспособленнымъ. Именно на этомъ основаніи многіе біологи признаютъ, что выигрышъ для любой индивидуальности, въ смысл? обезпеченiя ея правъ на существованіе, въ обществ? — огроменъ.
Такимъ образомъ, выживаютъ или поб?ждаютъ не наибол?е сильные индивидуально, аггрессивные, приспособленные къ борьб? организмы, a бол?е слабые, но бол?е т?сные, бол?е соціальные. Торжество соціальной помощи, передъ чисто индивидуалистическимъ захватомъ, — прочный біологическій фактъ. Естественный отборъ — на сторон? соціальныхъ особей.
Въ изв?стныхъ «Очеркахъ о взаимопомощи» Кропоткинъ показалъ — какъ въ «безчисленныхъ сообществахъ животныхъ исчезаетъ борьба между отд?льными индивидуальностями изъ-за средствъ существованія и борьба зам?няется коопераціей».
И Кропоткинъ утверждаетъ, что т? общества, которыя будутъ заключать наибольшее количество членовъ, наибол?е симпатизирующихъ другъ другу, будутъ и наибол?е процв?тать и оставлять наибольшее количество потомковъ».
Такъ «взаимопомощь» становится такимъ же закономъ животной жизни, какъ и взаимная борьба. И челов?къ не является исключеніемъ въ природ?. Онъ также подчиненъ великому инстинкту самосохраненія, a сл?довательно, стремится къ общественности и взаимопомощи, гарантирующимъ наилучшіе шансы выжить и оставить потомство. Разнообразныя формы коопераціи и разные типы профессіональнаго движенія, есть проявленіе въ соціальномъ план? закона взаимопомощи, видоизм?няющаго біологическій принципъ «борьбы за существованіе».
И самая культура, сл?довательно, есть лишь система средствъ, которыми общественность стремится утолить изначальный инстинктъ самосохраненія.
Для изолированнаго челов?ка культура — невозможна, не только какъ представленіе, но и технически. Невозможны ея основныя предпосылки, какъ языкъ, групповая взаимопомощь и пр.
Языкъ, семья, отечество — сверхъиндивидуальны. «Эти три основныя образованія — пишетъ В. Соловьевъ — несомн?нно, суть частныя проявленія челов?чества, а не индивидуальнаго челов?ка, который, напротивъ, самъ отъ нихъ вполн? зависитъ, какъ отъ реальныхъ условій своего челов?ческаго существованія». («Идея челов?чества у Огюста Конта»). «Языкъ — читаемъ мы у авторитетнаго русскаго лингвиста Потебни — развивается только въ обществ?, и притомъ не только потому, что челов?къ есть всегда часть ц?лаго, къ которому принадлежитъ, именно своего племени, народа, челов?чества, не только всл?дствіе необходимости взаимнаго пониманія, какъ условія возможности общественныхъ предпріятій, но и потому, что челов?къ понимаетъ самого себя, только испытавши на другихъ людяхъ понятность своихъ словъ». «Лишь въ общеніи челов?къ научается слову» — говоритъ также С. Трубецкой — и «уб?ждается во всеобщемъ логическомъ значеніи своего разума».
Этотъ инстинктъ самосохраненія связанъ, поэтому, уже съ первыхъ шаговъ челов?ческаго существованія, съ инстинктомъ стадности, о которомъ говорятъ вс? антропологи.
У англійскаго ученаго Макъ-Дауголла («Основныя проблемы соціальной психологіи») мы находимъ любопытныя разсужденія о стадномъ инстинкт?, не требующемъ для своего проявленія въ прост?йшей форм? «какихъ-либо высокихъ душевныхъ качествъ, никакой симпатіи или склонности къ взаимной помощи». Макъ-Дауголлъ считаетъ для антропологіи доказаннымъ существованіе стаднаго инстинкта у первобытнаго челов?чества. Но онъ указываетъ также на разнообразныя и весьма любопытныя проявленія его у цивилизованныхъ людей нашего времени. Онъ отм?чаетъ «ужасающій и пагубный ростъ» современныхъ городовъ, даже тогда, когда это прямо не диктуется экономическими условіями; онъ отм?чаетъ наклонность современной администраціи всячески поощрять этотъ стадный инстинктъ и приходитъ къ заключенію, что «при значительной свобод? образованія аггрегацій современныхъ націй его непосредственное д?йствіе способно дать уклоняющіеся отъ нормы и даже вредные результаты». Наконецъ, изъ стаднаго инстинкта, повидимому, вырабатывается и то чувство «активной симпатіи», принимающее весьма многочисленныя и разнородныя формы у современнаго челов?ка, которое необходимо предполагаетъ общеніе.
Своеобразной иллюстраціей вліянія общественности на сохраненіе индивидуальности, обреченной на гибель въ условіяхъ бол?е или мен?е изолированнаго существованія, могло бы служить указаніе хотя бы на фактъ самоубійства въ современномъ обществ?. Общеизв?стно, что культурные народы современности съ зам?чательной правильностью, характеризующей вс? соціальныя явленія, даютъ изъ году въ годъ опред?ленный процентъ самоубійствъ. Среди многочисленныхъ изсл?дованій, посвященныхъ изученію причинъ этой таинственной законом?рности, сл?дуетъ особо выд?лить зам?чательный трудъ французскаго соціолога Дюркгейма — «Самоубійство». Посл? всесторонняго, тщательнаго анализа разнообразныхъ факторовъ, вызывающихъ фактъ самоубійства — религіозныхъ, экономическихъ, правовыхъ, политическихъ и пр., Дюркгеймъ приходитъ къ выводу, что «число самоубійствъ изм?няется обратно пропорціонально степени интеграціи религіознаго, семейнаго, политическаго общества», или, другими словами, «число самоубійствъ обратно пропорціонально степени интеграцiи т?хъ соціальныхъ группъ, въ которыя входитъ индивидъ». Крайній индивидуализмъ, непризнающій иныхъ стимуловъ, кром? стремленія къ немедленной реализаціи своей воли — по мн?нію Дюркгейма — не только благопріятствуетъ д?ятельности причинъ, вызывающихъ самоубійства, но можетъ считаться одной изъ непосредственныхъ причинъ такого рода. Наоборотъ, общественность, вырабатывающая чувства симпатіи и солидарности — даже и при современныхъ, въ высшей степени несовершенныхъ (экономически и морально) формахъ ея организаціи — является могучимъ средствомъ защиты противъ общераспространенной и, повидимому, пока неустранимой тенденціи къ самоубійству.[5]
Такимъ образомъ, общественность является неизб?жнымъ продуктомъ неискоренимаго въ насъ инстинкта самосохраненія.
3) Общественность помимо утоленія нашего инстинкта самосохраненія — представляетъ еще одну спеціальную выгоду для развитія и совершенствованiя нашей индивидуальности — выгоду «большого числа».
Въ настоящее время является бол?е или мен?е общепризнаннымъ, что увеличеніе разм?ровъ соціальнаго круга является чрезвычайно благопріятнымъ, какъ для развитія индивидуальныхъ способностей, такъ и для повышенія общаго уровня самого общежитія.
«Въ обширномъ соціальномъ кругу — пишетъ, наприм?ръ, Зиммель — обыкновенно встр?чается большее или меньшее число выдающихся натуръ, которыя д?лаютъ борьбу для слаб?йшихъ непосильной, подавляютъ ихъ и т?мъ самымъ повышаютъ общій уровень даннаго соціальнаго круга». («Соціальная дифференціація»).
Съ другой стороны, только большое общество можетъ обезпечить далеко идущую дифференціацію занятій и, непосредственно связанную съ ней, дифференціацію способностей. Только широкому соціальному кругу — подъ силу выростить и образовать многограннаго челов?ка современности съ его всеобъемлющимъ кругозоромъ и яснымъ пониманіемъ задачъ міровой культуры.[6]
Высоко дифференцированной личности т?сно въ небольшомъ кругу. Подъ опасеніемъ задохнуться и поставить пред?лъ дальн?йшему развитію своихъ особенностей, индивидуальность выбрасывается за пред?лы, не дающей простора ея силамъ, общественной группы въ поискахъ за бол?е широкимъ дифференцированнымъ кругомъ. Мощная личность нуждается въ необозримомъ матеріал? для своего творческаго «д?ла». И ареной ея исканій можетъ быть ц?лый міръ.
Довольно прим?ра современной крошечной Швейцаріи съ ея ограниченнымъ географическимъ масштабомъ, съ ея м?щанскимъ бытомъ и узкимъ кругозоромъ, чтобы вид?ть, какъ крупная индивидуальность, родившаяся въ ея пред?лахъ, движимая силой безошибочнаго инстинкта, оставляетъ отечество и б?житъ въ сос?днія большія страны. А восл?дъ ей несутся обывательскіе крики о черствости и неблагодарности къ «своимъ».
4) Какъ общественности обязаны мы сохраненіемъ и посл?довательнымъ усовершенствованіемъ — въ смысл? приспособленія къ новымъ, бол?е сложнымъ задачамъ челов?ческаго существованія — нашего физическаго типа, такъ мы ей обязаны и т?мъ, что является самымъ дорогимъ для насъ въ нашей природ? — одушевляющими насъ нравственными идеалами.
