Может быть, кое-кому из клиентской базы «ПМ» — «стервозных секретарш» и «диссидентов офисного труда» — больше по нраву нежничать друг с другом, а не с калькуляторами? Но «ПМ» защитит их от сомнений, которые эти вопросы могли бы посеять среди недостаточно подкованных в социальной теории.
Робость в вопросе работы ведет к тривиализации специфического юмора «ПМ» — возможно, лучшего, что в нем есть. В американских офисах издавна процветала мягкая, безвредно-непочтительная культура шуток и ворчания по поводу начальства. Но если оценивать юмор, то выходки Дагвуда и Мистера Дизерса — далеко не самое разрушительное, что бывает. Вещи, которые в контексте открытого отрицания работы звучали бы сильнее — вроде текстов песен Тома Уорда, графики ГрегаДжемрока, Фредди Бэр и других, потешного рассказа МелиндыГебби о временной работе в собачьей больнице, — все это смотрится хуже, чем могло бы. Не исключено, что «ПМ» поддерживает традицию клапана, через который американские рабочие спускают пар — вместо того, чтобы вскипеть и спустить с лестницы саму работу как класс.
Даже если бы не было недавних утечек информации изнутри журнала, вряд ли мы долгое время не замечали бы, как якобы эклектичное собрание недовольных клерков строится по четко определенной струнке принятых левых взглядов. Какое совпадение — случайное объединение антиавторитаристов воспроизводит в мельчайших подробностях все основные идеологии левого анархизма! Довольно долго хотя и со все более тяжелым сердцем, я прощал журналу эти мелкие махинации — поскольку, в конце концов, застывшая догма и риторика действительно отпугивают людей — тех, кто, посмотрев на сами идеи непредвзято, мог бы найти в них смысл. Но в какой-то момент маску надо было сбросить. Лучше уж отпугнуть людей, чем пытаться их задурить. «Переработанный мир» воспринимает своих читателей как массу, которую следует обольщать и обманывать. Снятся ли овцам электрические андроиды? Да — если они читают «Переработанный мир».
ИЗ МУСОРА — ТОЛЬКО МУСОР
(Скандал с «Переработанным миром»)
Как и большинство оппонентов «Переработанного мира», вначале я его поддерживал. Я раздавал образцы журнала тем своим знакомым — абсурдистам, авторам фэнзинов, рыночным «либертарианцам» — на кого ультралевые из высшего общества, управлявшие «ПМ», смотрели сверхвниз. В 1982 году я даже составлял для журнала бесплатные юридические справки — к ним тогда предъявлял претензии банк, на чьей территории они поставили свою торговую точку (по иронии судьбы, это был чуть ли не единственный случай, когда я действительно занимался юридической деятельностью, — хотя шавка «ПМ» Фред Вудворт сейчас зовет меня мерзким адвокатишкой). Летом того же года моя подруга вошла в коллектив «ПМ», и я получил возможность лично познакомиться с редакцией. В конечном счете, мое мнение по поводу «ПМ» сменилось на отрицательное, и в январе 1983 года я опубликовал в журнале «Призыв к разуму» (Сан-Франциско) критическую статью — по сути, с теми же аргументами, к которым независимо друг от друга пришли диссиденты внутри «ПМ» и разные посторонние наблюдатели. Все эти аргументы и сейчас сохраняют силу. На самом деле, внутренние документы «ПМ», предоставленные бывшими рядовыми членами коллектива, показывают, что моя критика была слишком мягкой. Вот аргументы моей статьи «Обман категории А в кружке», исправленные с учетом новой информации.
Коллектив «Переработанного мира» фальсифицирует биографии и социальное происхождение своих членов, особенно начальства. Люди в «ПМ» — не «диссиденты офисного труда», за коих себя выдают, потому что ни сейчас, ни раньше они не работают и не работали в офисах. Редакторы Крис Карлссон («Люшиус Кабине») и его гражданская жена КейтлинМаннинг («Максина Хольц») — владельцы коммерческой типографии, созданной, как и ранние выпуски «ПМ», на те 7 тысяч долларов, которые (по ее словам) Маннинг получила в наследство от дедушки, карикатуриста правого толка Эла Каппа. Завершает правящую тройку «ПМ» Адам Корнфорд («Луи Михельсон»), червяк из высшего общества и школьный учитель родом из Англии, потомок таких светил, как Чарльз Дарвин и специалист по античности Ф.М. Корнфорд (и родственник Джона Корнфорда — поэта-сталиниста, на которого «Михельсон» старается во всем походить). Том Атанасиу, один из тех, кто пытался меня избить в ноябре 1984 года, работает программистом-консультантом; правоверные БониТоресон («ХеленХайуотер» — я пользуюсь ее собственной запиской для внутреннего пользования), «Зоя Ноя» (вторая нападавшая), Линда Томас и «Мид-О» (бр-р-р) тоже не работают в офисах даунтауна Сан-Франциско. Настоящие оппозиционеры офисного труда, когда-то участвовавшие в «ПМ» (ГиджитДиджит, СаллиФрай, Донна Косси — «OutofKontrolDataInstitute», «Фредди Бэр» и другие), теперь находятся в оппозиции к самому «ПМ».
Журнал исповедует (при этом лживо отрицая это) определенную политическую систему, которую не позволено ни критиковать, ни даже называть. Начальство врет о своих политических биографиях так же, как о своем социальном происхождении и классовой принадлежности. Все главные фигуры — с давних пор политиканы левацкого толка, младшие (Маннинг и Карлссон) — семь или восемь лет, старшие (Атанасиу, Корнфорд) — по крайней мере, лет двенадцать. Старики проталкивали идеологию «ПМ», левую марксистскую доктрину коммунизма рабочих советов, еще в 1973 году, в газете «Новое утро». Внимательно прочитав «ПМ», мы увидим, что они не поменяли своих взглядов. «ПМ» подается как журнал прагматичный, открытый и «антиавторитарный». Он как бы намеревается вести ничем не ограниченные дискуссии, приглашать читателей к соучастию — утверждается даже, что цель — ликвидировать грань между читателями и писателями. Наглое вранье! «ПМ» подавляет любые попытки проявить и обсудить ту идеологию, которую он втихуювпаривает своим читателям. (Псевдоним Маннинг — читая «ПМ», вы этого никогда не узнаете — происходит от имени немецкого коммуниста Макса Хольца.)
Руководители издания предполагают, и правильно, что у их целевой группы — образованных «белых воротничков» (причем белокожих — хотя в Сан-Франциско клерки и машинистки низшего эшелона почти всегда черные или желтые) — аллергия на идеологию, а левизна вызывает у них скуку. «ПМ» хочет спасти левачество, сменив этикетки. Кроме того, он хотел бы организовать офисных работников в отдельную политическую силу и возглавить ее. Это единственная оригинальная идея «ПМ», основа их стратегии. Старомодные леваческие секты по-прежнему торчат у проходных заводов и у биржи труда, но они не обращают внимания на офисы — где, как надеется «ПМ», и следует искать жизнь. По крайней мере, там следует искать обкуренных ветеранов студенческого и хипповского движения. «ПМ» видит шанс опередить конкурентов и застолбить сектор целиком для себя.
Другая важная часть идеологии «ПМ» — технофилия; ее левое крыло они просто себе присвоили. Издание определенно выступает за технологии — несмотря на луддистские образы в некоторых рисунках (в основном в ранних номерах), принадлежащих авторам, которых с тех пор из журнала выгнали. Самый первый номер (как и недавний № 12) содержит панегирик «освободительному потенциалу компьютерных технологий», авторство которого принадлежит Атанасиу, имеющему личный интерес. Осуждаются только извращения и ограничения, наложенные капиталистической организацией производства — которая, как ни странно, эти технологии и породила. Противников технологий в «ПМ» никогда не допускали, хотя и позволяли себе заочно их высмеивать: Атанасиуподначивает неназванных сумасшедших, стремящихся к «буколической роскоши», хотя нужно нам то, чего жаждет сам Атанасиу, видимо, обделенный природой, — «мощные инструменты».
В споре за и против технологий, сыгравшем важную роль в развале породившей их группы, Союза обеспокоенных коммуняк, «ПМ» совершенно недостаточно прикидываться дурачками — хотя именно это Корнфорд пытался сделать в своем ответе на «Обман категории А в кружке». (Который, кстати, стал возможен только потому, что я по-товарищески дал почитать корректуру моей статьи одному из сотрудников редакции — поскольку в то время питал надежды на то, что «ПМ», антиавторитарный и т. д., сам ее напечатает.)
Еще одна институция социального управления, которую нельзя критиковать, — это работа, при этом невнимательный читатель подумает, будто «ПМ» выступает против нее. Атанасиу и Торесон явно, все остальные в журнале, следуя Библии и Конституции СССР, неявно, учат, что работа — неизбежное зло: просто рабочие советы под руководством «ПМ» уменьшат ее количество, хотя она останется обязательной, а заодно станет необходимым условием для участия в принятии общественно важных решений. Последнее же наследство старого мира, к которому льнут наследники и наследницы «ПМ», — организация. Кое-кто не желает, чтобы его организовывали и вели, даже если это делают стильно и современно. «ПМ» презирает организации старого типа — партии и (с большей осторожностью) профсоюзы — за те или иные конкретные промахи, но надеется заменить их собственной структурой. В осуждении организаций, как и во всем остальном, журнал боится выплеснуть ребенка вместе с водой.
Сам «ПМ» организован иерархично и безо всякой демократии. Последнее слово всегда остается за основателями и, по совместительству, хозяевами средств производства — за Маннинг и Карлссоном. Единственная серьезная критика, которую допустил «ПМ» на примерно 900 страницах 13 глянцевых номеров, — это старая статья ГиджитДиджит и пара коротких писем Джима Брука и Бернарда Маршалека, кстати, подтверждающих «Обман категории А» настолько, на сколько им это позволили. Критические замечания — дружественные, конструктивные критические замечания — таких разных личностей, как Брайан Кейн, Ирв Томас, ГрегДаннингтон, Джон Зерзан и Джерри Рейт провалились в черную дыру. В «Обмане категории А» я отметил и обругал эту политику цензуры, но она продолжается — в то самое время, когда «ПМ» хвастает своим плюрализмом. Если кто-то сомневается — выберите из мною описанного что-нибудь особенно неприятное для этой организации, напишите им об этом письмо и посмотрите, пойдет ли оно в печать (или хотя бы получите ли вы прямой ответ).
Вопреки утверждениям, внутри издательской группы «ПМ» нет никакой связи между участием в труде и участием в принятии решений — хотя если бы такая связь существовала, ее уже было бы достаточно, чтобы осудить гипотетически «антиавторитарный» коллектив. На самом-то деле, поденные рабочие «ПМ» — СаллиФрай, ГрегДаннингтон и особенно Фредди Бэр — делали гораздо больше, чем влиятельные интеллектуалы-бездельники вроде Атанасиу или, хуже того, его учителя Корнфорда. Власть в «ПМ» прямо зависит от идеологического согласия с «тройкой» и/или подчинения ей — более ни от чего.
Главная моя ошибка в «Обмане категории А в кружке», отразившаяся даже в названии — это переоценка роли, которую в «ПМ» играли анархисты. В 1982 году в группе было полно анархистов, может быть, даже большинство, но начальство было марксистское, а сейчас анархистов там очень мало — если они вообще остались. Ни одно из действительно важных решений, сделанных «ПМ» за последние месяцы (попытка избить меня, лишить меня средств к существованию, натравить на меня полицию, попытка получить решение суда, запрещающее мне публично делать «ложные» утверждения о «ПМ» и даже «упоминать» эту секту, и, в конце концов, попытка добиться моего ареста), не принималось на коллективном собрании. (Причем нынешние шестерки «ПМ», уж конечно,
