все 90-е.
«Лумпаникс» — не единственное предприятие, вышедшее в высшую лигу. Издательство «Скорбный жнец», первым опубликовавшее «Хаос» Хаким-Бея, ушло из малотиражного издательского бизнеса потому, что владелец его, Бретт Резерфорд, начал продавать романы ужасов крупному мейнстримному издательству. Напротив, Том Метцгер, хотя и продал два романа «Новой американской библиотеке», продолжает публиковаться под именем Зиккурат. Метцгер надул НАБ, убедив их, что его закрученная сатирическая басня с моралью «Большой Герл» — это всего лишь роман ужасов, слегка отошедший от принятых формул.
Другая история маргинальной золушки совсем не смешна. Когда в «Под подпольем» я писал, что даже 14-летние могут вести но почте культурную жизнь, то имел в виду конкретный пример — ЭвелинЛау, подающую надежды писательницу из невыносимой семьи, которая выпускала фэнзин «Голубиный помет» и переписывалась со мной. В 1989 году «Харпер и Коллинс» опубликовали массовым тиражом ее книгу «Беглянка: дневник уличной девочки». Книга, надерганная из ее дневников и частично литературно обработанная, описывает два года жизни в качестве проститутки и наркоманки, сопротивляющейся любым попыткам вернуть ее к родителям. Это худший кошмар любых родителей — Дражайшая Мама и Драгоценнейший Папа, выведенные в книге, которая лежит на полке в любом супермаркете. Я говорил Эвелин, что в ее возрасте независимая жизнь невозможна: все, что она могла продать (цитируя ее книгу), — это, «как кто-то сказал, моя задница». Вот этим она и занялась. Последнее «ура» мне, консультанту по профессиональной ориентации. Этот «кто-то» был я, цитата приводилась веефэнзине. Книга наверняка честная: автор выглядит в ней обычно жалко, порой отвратительно — девочка, прибитая чувством вины, ненавидящая секс, полная саморазрушения и депрессии. Все, что у нее было, — это убежденное стремление стать писательницей. Я говорил ей, что первым делом ей надо написать собственную историю. Пересказав свой опыт, свои страдания, она смогла оставить их за спиной. Что ж, наверно, не все мои советы плохи.
Увлечение книгами, скорее всего, продлится — как говорит ДжейкобРабиновиц из «VerlagGolem», на издание фэнзина нужно столько сил, что с тем же успехом можно печатать книги. Пусть какие-то маргиналы увязают в трясине бизнеса — например, преп. Ломик из издательства «Популярной действительности», которому в итоге пришлось оптом продать «Лумпаникс» большую часть тиража книги Джона Крофорда, — их всегда сменяют другие. Есть книги, которые давно пора выпустить — КирбиОлсона, Джерри Рейта, Джима Вита, ЛэнаБракена и других. Кто-то обязательно должен собрать антологию авторов-женщин. Мы с Джоном Ф. Келли пришли к выводу, что нужен и юмористический сборник. Думаю, что и плакаты Эда Лоренса заслуживают полноценного собрания. «Блядь поэты» Черил Таунсенд, Том Андрола и другие. «Неологи», которых Джоф Хьют собирает в своем «Тонком журнале грубого словоупотребления». Сборники лучших статей из всего — от «Vague» до «Пятого сословия». Возможностей масса.
Но, несмотря на книжный бум, сердцевина субандеграунда — по-прежнему самиздатские журналы. Для «Популярной действительности» не нашлось единого продолжателя — теперь приходится собирать целую пачку: среди лучших образцов «PhotoStatic», «Mallife», «XYY», «Сумерки идолов», «Feh!» и «Анархия: журнал вооруженных страстей». Самый плохой из хорошо известных фэнзинов, «Шутка для своих», прекратил выходить в 1991 году. Несколько отличных журналов появились после моей статьи 1986 года, но скончались до того, как я сел писать этот текст, — например, два фэнзина из Бостона, которым я был крестным отцом: «Анафема» и «Неодобренные теории». Это было уже после того, как с моим изгнанием из «Ошибочно положительного», журнала Донны Косси, все слишком поздно поняли, что журнал был плодом совместного творчества, а я был в нем незаменим. Кроме того, сколь бы несомненно американской по происхождению не была маргинальная культура, сейчас есть аналоги за границей: фэнзины процветают в Финляндии, Греции, Мексике, Бразилии, a «Vague», возможно, лучшее маргинальное издание в мире на настоящий момент, выходит в Лондоне. Меня самого, если на то пошло, перевели на французский, немецкий, голландский, словенский и итальянский.
Труднее определить и описать перемены в темах, стиле, смысле и вкусе. Культура маргиналов — это культура временная, и в этом ее постоянство, ее умение выживать. Включиться в игру легко, еще легче выйти из нее, когда надоест. Некоторые из когда-то выдающихся игроков отошли от дел. Гаррет МайклО’Хара пропал без вести. Джон Крофорд когда-то был самым вездесущим маргиналом — любой панковский журнал был бы неполон без его комиксов о Бабуине Дули — но теперь, по слухам, его тошнит от тусовки и он только изредка заправляет в ручку чернила. Его место в пространстве, но не в головах занимает сейчас бездарный либеральный недоебок, вонючий хиппи «ЭйсБеквордс». (Медаль за вездесущность сейчас принадлежит Полу Вейнману, чьи стихи про Белого Парня заполняют бесчисленные дыры.) Карлотта Соммерстейн и «КрисЭсти» — только два примера из числа давешней панковской аристократии — сейчас ни в чем не участвуют. На каждого уходящего приходится пять новичков — тех, для кого сообщество по-прежнему в новинку, полно жизненной силы, радикально, требует участия — и они радостно заново изобретают колесо. А некоторые из нас, тех, кто в сообществе давным-давно, в том числе я, заняты примерно тем же, что и всегда; иногда это чертовски здорово, например, когда дело касается Тома Метцгера, Джима Вита, Эда Лоренса, НорбертаУрода («Тошнотный подросток»), Давида Гринбургера («Планета-Дуплекс») и Бластера Элла Акермана. Сии неподражаемые знают, что делают, и пусть делают и дальше — хотя нельзя отрицать, что многие другие упорно делают вещи, забитые до смерти.
Возможно, самое полезное приобретение, сделанное маргинальным сообществом за последнее время, — это те, кого можно назвать «образованными маргиналами». В конце 80-х к чрезмерно образованным типам вроде меня и Джона Зерзана присоединились другие, если можно так выразиться, интеллектуалы. Все это скорее всего началось в 1985 году, когда «Semiotext(e)» начал искать материалы для выпуска «U.S.A.» — и эти поставщики эзотерической иностранщины, Бодрийяра, Делёза, Вирилио, Гваттари — всей косой команды, оказались выброшены на действительно иностранный берег — берег их собственной страны. Хаким-Бей хоть и не закончил университет, тем не менее, самый типичный образованный маргинал — постарше среднего, хорошо знающий несколько областей (в его случае анархизм, ислам и поп-физику) и честно верящий, что маргинальное сообщество — это самое то, поскольку прожил достаточно долго и помнит, что было до того. Насколько я помню, дебют Бея среди маргиналов — это письмо в редакцию «Искры», живого, хоть и недолго прожившего журнала неортодоксального анархизма, который издавал СтивО’Киф; но по-настоящему заметили его начиная с 1985 года, после появления «Хаоса» и других больших текстов. Примерно в 1987 году появился протеже Хаким-БеяДжейкобРабиновиц, написавший «Луи-Луи: гомосексуальную научно-фантастическую сагу» (название не соответствует содержанию — ну, не вполне соответствует — но зато как читается!) и некоторое время издававший «Вестник мавританской науки» — специалист по греческому, латыни, ивриту, идишу, французскому, немецкому и порнографии, и кроме того, чуть ли не единственный в субандеграунде сионист. Недавно он закончил диссертацию по классической филологии, которую собирается опубликовать «Аутономедиа», и уехал в Израиль.
Последний пример — КирбиОлсон, тоже аспирант (специализируется на французской литературе), который с равным успехом переводит забытых сюрреалистов вроде Филиппа Супо и впаривает «Хастлеру» подписи к порнографическим картинкам. Только что он защитил кандидатскую диссертацию. Все эти образованные маргиналы за тридцать действительно знают то, чем младшее поколение только хвастается (типичный маргинал — это белый мужчина двадцати с чем-то лет, студент или недавний студент). Они возвратили маргиналам историческую перспективу, о самом существовании которой большинство и не подозревало. Их сексуальная раскрепощенность (из троих перечисленных один натурал, один педофил и один «неудавшийся гомосексуалист» — и все отлично пишут порнуху), владение языком и историей, готовность делиться знаниями — все это подарило маргинальной среде новое измерение.
В целом мы видим быстрый рост сообщества, некоторый прогресс и очень мало перемен. Коллажи и компьютерные рисунки в журналах типа «Ретрофутуризма» Леона Данна лучше, чем когда бы то ни было; то же можно сказать и о бесконечном потоке артефактов, производимых в Мэдисоне совместно «Микелем And» и «Лиз Was». Кассетной культуры так много, что выходит целый журнал рецензий «Гаджуб». Некоторые журналы, например «Mallife», выпускают отдельные номера в аудиоверсии. Есть авторы, которые занялись эзотерической словесной заумью — тем, что Боб Груманн называет «экспериодикой», — хотя мое восприятие таких вещей ограничивается неологизмами джойсовского типа, любимым предметом Джоффа Хата. Недавняя мода — или давнишняя, но мной незамеченная (что тем дальше, тем вероятнее)? — пересылать разного рода артефакты по почте, всякие маленькие странные штучки, влезающие в почтовый конверт. Телефонные шутки вроде игры в Фолвела по-прежнему популярны: кто-то даже выпустил книгу бесплатных номеров, принадлежащих разным нехорошим людям — первая в мире телефонная книга, специально предназначенная для хулиганства. Несколько маргиналов увлеклись очень цельной субкультурой, субкультурой татуировок — они заходят куда дальше, чем герои фильмов типа «Мать» и «Рожденный для беспорядков». Не удивлюсь, если в будущем татуировки вытеснят кольца в носу.
Среди маргиналов появились новые жертвы: поэты Брайан Клемонс и Лорри Джексон умерли от передозировки героина, большинство из нас более чем наслышаны о проблемах Боба З. с санитарной полицией из-за расклейки плакатов (с каких это пор плакаты негигиеничны?) и о суде над ДжеллоБиафрой за непристойность (он сбежал). Со своей стороны, маргиналы тоже внесли в цензуру свой скромный вклад. «FactSheetFive» (теперь сменивший владельца) специально изменил правила только для того, чтобы вещи, нерегулярно посылаемые мне по почте, попали в список нерецензируемого. A «FreFenZine», «единственная либертарианская научно-фантастическая АРА в этой блядской Вселенной», нарушила собственное правило публиковать все и задержала письмо с издевками в адрес одного из издателей, обкуренного ШонаХау, при этом прикарманив деньги, посланные мною на изготовление ксерокопий. Сообщники Хау по воровству — его подстилка Сара Овенал и Сет Дж. Ферс, продавец, обналичивший мой чек на 17 долларов. Это, конечно, блядство, но никак не либертарианство. Кроме того, меня отказалась печатать квазипролетарская АРА «Журнал дискуссий», почтовый приют для престарелых леваков, который содержит Фрэнк Джерард.
Далеко не все наслаждаются тем самовозвеличиванием, которое одно время олицетворял собой «FactSheetFive». Кое-кому надоели и слова «маргинал», и «фэнзин», и то, что эти слова обозначают. Хотя плагиат полезен, рутинное повторение вызывает лишь жалость. А любой рост после определенной точки становится злокачественным — посмотрите на «FactSheetFive», бывшего владельца которого возили на самолетах по всей стране, да и в Европу, чтобы делиться опытом. Сообщество возникло как объединение нескольких пересекающихся подпольных культур, и если оно еще вырастет, то может распасться на составляющие элементы.
Панки, художники мейл-арта, фэны научной фантастики, анархисты и все остальные вернутся каждый в свою изолированную среду — настолько, насколько они вообще ее покидали. Половина
