Редберд — даже более тонкий иронист, чем он думает. Посвятив целую книгу возвеличиванию человека действия, он неопровержимо доказал, что сам к таковым не принадлежит. Настоящие кондотьеры не пишут книг (и не читают, если уж на то пошло). РагнарРедберд — такой же Сверхчеловек, как Иди Амин Дада — мастер художественного перформанса.
ИДТИ ПРОТИВ ПРИРОДЫ — ЭТО ТОЖЕ ПРИРОДНОЕ СВОЙСТВО
Рецензия на: Роберт Антон Уилсон. Естественный Закон, или Не натягивай резинку на стручок. Порт Таунсенд: LoompanicsUnlimited, 1987.
Это остроумное полемическое выступление куда познавательнее (и куда занятнее), чем можно предположить, узнав его предысторию.
В 1983 году «Лумпаникс» выпустили «Миф о естественных правах» Л.А. Роллинса. Это была уничтожающая критика теорий Естественных Законов, которые в то время продвигали четверо видных деятелей либертарианства. В 1985 году Роллинс спорил со своими врагами — и с Робертом Антоном Уилсоном — на страницах журнала «Новыйлибертарианец». По привычке редактор Сэмуэл Эдвард Конкин III вставил свои комментарии в чужие тексты — в случае Уилсона комментарии критические. Взбешенный тем, как Конкин «не давал ему говорить», Уилсон написал в ответ «Естественный Закон». Видно, его действительно разозлили — судя по тому, что он отвлекся от своей обычной интеллектуальной беготни и сочинил такую эзотерическую ругательную песнь.
Несмотря на узкий контекст, «Естественный Закон» вызывает на битву всех — леваков с либералами не меньше, чем либертарианцев — кто верит, что некие универсальные сущности, «права человека», действительно «существуют» в реальном мире. Удивительным образом. Природные Законники (как Конкин с явным недостатком иронии называет своих сторонников) соглашаются друг с другом в том, что Естественный Закон существует, но не могут согласиться, в чем именно он состоит. Для римского папы, замечает Уилсон, Естественный Закон — это «не натягивай резинку на стручок». Для покойного аятоллы — это что жена не может подать на развод за то, что муж изнасиловал верблюда, но может, если он отпидорасил своего шурина. Для либертарианцев — это что частная собственность священна. Уилсон считает, что многие природные явления и культурные артефакты весьма хороши, это так, но ничто не священно.
Терпеливо, как будто детям, Уилсон объясняет Законникам, что они перепутали законы природы (описывающие наблюдаемые в природе закономерности) и законы в юридическом смысле (которые предписывают, не описывают человеческое поведение). В сущности, они создали целую философию из случайного совпадения слов. На самом деле, юридические законы и моральные принципы начинаются именно там, где кончаются законы природы, их цель — не дать людям делать что-то естественное. Никого не приходится отправлять в тюрьму, например, за невыполнение закона Ньютона.
Объявлять тех, кто не верит в Естественный Закон, Преступниками Вне Естественного Закона, подобно Конкину — это все равно, что называть атеиста сатанистом. На самом деле, и адвокаты, и преступники предполагают, что закон существует (а сатанизм — это не атеизм, а христианство, в котором хорошие и плохие поменялись местами). Природные Законники считают, что формулируют аргумент, но на самом деле всего лишь принимают требуемый вывод за исходную аксиому. Они не отрицают различия между нормальным и нормативным — они просто не могут представить себе, что такое различие существует.
Так вот, вообще-то Уилсон — оппортунист, следующий за модой (как иначе мог бы он подвизаться одновременно в качестве футуриста, субгения и поклонника «нью-эйдж»?), но здесь он показывает себя толерантным, гуманным, кристально четким спорщиком. По сравнению с ним соперники перевозбуждены и упрямы. Один из них, экономист МюррейРотбард, писал в «Новом либертарианце», что еретиков, которые не верят в Естественный Закон, надо в назидание бить по голове стульями. Как отмечает Уилсон, сей аргумент по логической форме повторяет предложение, которое он вроде бы видел в рассказе Ринга Ларднера: «Заткнись! — объяснил он».
Я думаю, что этот раунд Уилсон выигрывает по очкам.
ЧТО БЫ ВЫ НИ ПРЕДЛАГАЛИ, Я ПРОТИВ
Рецензия на: Л.А. Роллинс. Лексикон Люцифера. Порт Таунсенд: LoompanicsUnlimited, 1987.
Л.А. Роллинс пишет короткие, словарного типа заметки — вернее, противометки. Он из братства тех, кто отрицает оба ответа на любой вопрос; отказник, который всегда не к месту. Он бьет игрой слов по словоблудию. Роллинс знает, что «не хлебом единым жив человек, но также и зрелищами». Он не верит даже в скептицизм (в конце концов, агностик — это просто «богобоязненный атеист»). Для него нет такого отдела в человеческой жизни, где вам не выставили бы счет.
Недовольство Роллинса всеобъемлюще — от А (Аборт: «приостановка беременности без права переписки») до Z (Сионизм: движение, стремящееся «отдать пустыню Цветам»). Главное в его диатрибах — как в жизни — секс, религия и политика, но годится почти все: «Неподкупный, сущ.: переоцененный».
По некоторым из его шуток, обычному читателю, скорее всего, незаметным, я заключаю, что Роллинс происходит из объективистов (=фанатов Айн Ранд) и либертарианцев. В конце 1960-х он издавал «Invictus», «журнал индивидуалистской мысли». Но сейчас Роллинс преследует анархистов и индивидуалистов так же безжалостно, как всех остальных, но еще и с горечью разочарования. Ведь он верил… боже, как стыдно. Одно время главный либертарианский глянцевый журнал «Разум» печатал самые мягкие из диффамаций Роллинса, но в конце концов печатать Роллинса запретил.
Но противогосударственнический импульс все еще заметен. В-2 для Роллинса — это «витамин, важный для здоровья военно-промышленного комплекса». Никак не поддерживая аграрные субсидии, Роллинс определяет молочника как «того, кто доит общество, но руками не своими, а государства». Пусть он зовет Вьетнам «Совьетнам» — он также пишет, что «Солидарность» — это «братское чувство, которое американские капиталисты испытывают к польским рабочим». (Рейган разогнал профсоюз авиадиспетчеров точно тогда же, когда генерал Ярузельский разогнал «Солидарность».)
Многие из тех, кто сможет переварить остальное — пускай с содой, — опустят руки, если не голову, перед наименее популярной роллинсовской ересью — ревизией Холокоста. (Да, он действительно использует слово на «Е».) Роллинс писал на эту тему, и огорчение по поводу холокоста, который борцы за гражданские права устроили ревизионистам, заставило его использовать слабые аргументы. В качестве «примеров» к некоторым определениям он насильно вставляет цитаты, очевидно, служащие для пропаганды ревизионизма — хотя трудно не испытать отвращение, прочитав некоторые точно процитированные публичные высказывания типов вроде Меира Кахане и Эли Визеля. Вылазка Роллинса против одного из защитников ООП, уж конечно, не спасет его от обвинения в антисемитизме — несмотря на такое определение нациста: «Тоталитариец. Тот, кто верит, что блондинам должно быть веселее — а не то. Раньше, надсмотрщик; теперь, подстилка».
Но с другой стороны, догма — это «подстилка для веры», а священные коровы — «пища для свободомыслия». Я согласен с Роллинсом в том, что белый расист — «неполноценный представитель белой расы». Но согласие — это последнее, что волнует людей типа Бирса, Марка Твена, Крауса, Менкена — и Роллинса. Эти мизантропы плавают под чужими флагами — циников, эгоистов, насмешников — эти комические Кассандры, подобно Христу, сами себя распинают во имя стада, для которого не видят надежды. Нет, извините, не подобно Христу. Христос был оптимист, у него были Связи. Сатирики-пессимисты больше похожи на норвежских богов, которые знали, что обречены, но все равно собирались сражаться с гигантами. Жестокий и нетрадиционный юмор — один из немногих жанров, где до сих пор есть место для героизма. Да и кто знает — бросок наугад (например, из пращи) изредка таки да, сваливает Голиафа.
