— ей нипочем закон, общественное мнение и все прочее. Следовательно, если нельзя подавить чувство, которое вековые гонения заставили только скрываться, но не искоренили, предоставим ему проявляться свободно. От этого мы выиграем постольку, поскольку наши отношения станут откровеннее и честнее, и это уже будет настоящий прогресс.
И не только в этом одном отношении, ибо мы полагаем, что в тот день, когда оффициальные принуждения и вмешательство будут уничтожены, также как экономические соображения, семья, став более нормальной, и нисколько не разрушаясь, сделается более устойчивой и дружной. Действительно целомудренная женщина не отдается первому встречному, — Дарвин доказывает, что то же замечается и у животных, — и, если не играет роли корыстолюбие, отдается только тому мужчине, к которому чувствует влечение. Но даже и тогда, сколько борьбы и сопротивления оказывает женщина прежде, чем отдаться! Разве можно требовать лучших гарантий?
Мы видели, что в современном обществе брачные союзы основаны скорее на экономических соображениях, чем на любви; поэтому после очень непродолжительного времени совместной жизни, муж и жена начинают питать предубеждение, один против другого и становятся друг другу невыносимыми; в особенности, если окажется, что они обманулись в своих „надеждах на будущее”. Даже в браках, в которых некоторую роль играла любовь, воспитание и предрассудки вызывают враждебные чувства. Мужчина и женщина, зная, что они неразрывно связаны на всю жизнь, постепенно перестают оказывать друг другу внимание и предупредительность, которые можно было бы назвать „приправой” любви; мало-по-малу привычка, пресыщение раз’единяют их, оба забывают личные заботы один о другом, которые каждый из них так любили во время „ухаживания;” каждый сожалеет об идеале, о котором он мечтал и которого не находит в своем друге.
Идеал этот каждый из них стремится найти в другой связи и, наконец, настает психологический момент, когда идеал кажется найден; новая связь удовлетворяет, или в свою очередь приводит к разочарованию, но в результате все-таки отрывает от предмета первой привязанности.
В тот день, когда закон и приличия не будут более связывать мужчину и женщину, мужчина пожелает, чтобы предмет его любви принадлежал ему всегда, и поймет, что ради устранения соперников и сохранения привязанности к себе, ему необходимо окружать женщину теми же заботами и предупредительностью, которые проявлялись им до обладания ею, и все это отразится благодетельно на моральной и психической эволюции человеческого рода.
С другой стороны, не имея нужды продаваться ради питания, или возможности доставить себе желаемый комфорт, женщина в предмете своей любви будет искать качества, которые ей больше нравятся, а к таковым принадлежит постоянство. Обыкновенно женщина отличается большим постоянством и поэтому будет делать все зависящее от нее, чтобы снискать себе прочную привязанность любимого человека.
Кроме того, после некоторого промежутка времени, прожитого вместе, в мужчине и женщине зарождается чувство взаимного уважения, заменяющее собою страстные порывы первых времен супружества и заставляющее их пренебрегать случайными увлечениями. Если эволюция человечества в этом направлении имеет целью моногамию, то к таковой может повести только свобода, и опыт уже показал, к чему ведет стеснение.
Возможно, что мужчина, пока он молод, горяч, полон сил и энергии, переменчив и склонен к непостоянству, но мы знаем, что он умеет сдерживать себя, когда искренно любит, чтобы не оскорбить предмет своей любви; предоставим же природе исправлять, в этом отношении, самое себя.
Некоторые соглашаются со всем выше сказанным, но утверждают, что в современном обществе брак является гарантией для женщины; это заблуждение, ибо законы пишутся мужчинами, и те не забыли сочинить их в свою пользу. Правда, женщина, если она богата, найдет защиту в законе и будет свободна; точно также мужчина, будучи богатым, свободен, и ему нет дела до законов; но что касается женщины из пролетариата, то законный брак только фиктивно гарантирует ее против мужа, который захотел бы ее бросить вместе с ее ребятами.
На ведение дел в суде нужны деньги; нужно не мало времени и хлопот, чтобы добиться судебного решения, а затем, что может она сделать против человека, у которого нет гроша за душою, и всегда имеется возможность свести на нет арест, наложенный на имущество, постоянно переменяя место жительства и службы. Если же он человек состоятельный, то найдутся в законе лазейки; не говоря уж о средствах запугивания.
Если к тому еще ее муж окажется пьяницей и грубияном, и будет эксплоатировать ее и бить, то она не может развестись с ним, ибо по закону она его собственность, и ее хозяин получил над нею право „пользования и злоупотребления”. Ей придется вынести бесконечные издевательства и муки, прежде чем добьется освобождения от сковывающих ее с ним цепей; да и то закон заступается за нее только в случаях физических увечий, при наличности же одних нравственных истязаний она совершенно безоружна, и ей суждено умереть в этой каторге, если не удастся найти себе защиту, более действительную, чем та, которую предлагает ей закон.
Женщина-пролетарка, точно также как и рабочий, получит свободу только от социальной революции, и те, кто сулит ей эмансипацию в современном обществе, обманывает ее бессовестно. Она — рабыня пред лицом мужчины и закона, и должна иметь волю добиться признания ее гражданских прав, а для этого ей необходимо ассоциироваться и итти заодно с теми, кто стремится к освобождению всех без исключения людей, без различия пола и национальности.
ГЛАВА XXIII. Дети в будущем обществе.
Одним из самых сложных и самых серьезных вопросов, подлежащих обсуждению, является, без сомнения, вопрос о ребенке. Когда подумаем об этом слабом существе, в мозгу которого первые полученные впечатления отлагают отпечаток, долженствующий обусловить все его дальнейшее развитие, в нас пробуждается чувство глубокой симпатии и доброжелательности, которые мы хотели бы распространить на маленьких обездоленных созданий, делающихся прежде всех жертвами плохой организации современного социального строя.
Именно потому, что ребенок слаб и может умереть, если ему не будет оказана помощь, в анархическом обществе, в котором никому не будет грозить нищета, все поспешат излить свои нежные чувства на детей; каждый пожелает быть полезным, содействовать их физическому и нравственному воспитанию и внести свою долю познаний в их интеллектуальное развитие.
Чтобы понять такую заботливость о ребенке, очевидно, нужно отрешиться мысленно от современного общества, в котором семья является, во-первых, тягостью, и во-вторых, средством эксплоатации; нужно составить себе ясное понятие о новых социальных отношениях, описанных нами выше, и отдать себе отчет о новом порядке, имеющем установиться в взаимных отношениях мужчины и женщины, при котором ребенок внесет новый элемент, связывающий крепче других нормально развитых индивидуумов разного пола. Чтобы здраво судить о том, что имеет быть, необходимо прежде всего отрешиться от предрассудков, существующих в современном обществе.
Так как анархисты отрицают всякую власть, и их организация должна вытекать из ежедневных отношений, прямых, непосредственных, моментально зарождающихся от действий заинтересованных индивидуумов в группе, или между двумя группами, но тотчас же прерывающихся, — то ясно, что общество ради сохранения такой организации не будет нуждаться ни в каком комитете, ни системе представительства, долженствующего посредничать, в виде учреждения, в взаимных отношениях индивидуумов.
Вопрос о ребенке значительно упрощается и ставится уже не в форме, принятой социалистами: „кому должен принадлежать ребенок”, ибо ребенок не „собственность”, не предмет, могущий принадлежать родителям больше — как этого требуют одни — чем обществу — как хотят другие; вопрос этот принимает следующую форму: „кто будет заботиться о ребенке?”
Так как анархизм, как мы уже видели, допускает ассоциацию индивидуумов на началах соединения сил, ради достижения наибольшей суммы удовлетворений, но не общество, в общепринятом смысле, состоящее из ряда учреждений, функционирующих от имени всех его членов, то очевидно невозможно будет вверить ребенка какой-то величине, реально не существующей, и предположение, что ребенок будет принадлежать обществу, само собою устраняется.
С другой стороны может случиться, что найдутся люди, которые не захотят взять на себя заботы о своих детях; в современном обществе это бывает, как следствие экономических условий, но станет непонятным, когда людям нечего будет считаться с этими условиями; тем более, что любовь к потомству есть чувство, присущее всем животным, включая тех, у которых слабо развит пол, как напр., рыбы; тем не менее такие случаи могут повторяться, и это надо иметь в виду.
Кроме того, проявления любви к потомству бывают различны, и у иных родителей могут вредить ребенку; спрашивается, почему ребенок должен быть собственностью родителей и подчиняться их авторитету, если таковой существенно вредит его развитию?
Рождаясь, ребенок приносит с собою свое право на существование, и это природное право нисколько не опорачивается его младенческой слабостью; период бессилия присущ всем людям, и все его переживают, и не может служить достаточным поводом, чтобы ребенок принадлежал тем, кто его произвел на свет, ибо его нужды должны быть поставлены выше личных вкусов его родителей.
Ради будущего, когда он окрепнет, между тем как они истратят силы, родители должны облегчать ребенку его развитие и заслужить его любовь, если хотят впоследствии, когда они одряхлеют, найти в нем поддержку за то, что помогали когда-то ему, точно так же как помогали им в их младенчестве; в этом мы видим уже ответ на вопрос поставленный нам выше, а именно: „Забота о ребенке будет принадлежать тем, кто больше всего будет его любить”.
Так как семья, в юридическом значении этого слова, будет упразднена, а отношения между мужчиной и женщиной будут устанавливаться путем свободной акции сходных темпераментов, то вероятно характеры индивидуумов переменятся; в взаимных отношениях будет больше искренности, и обязанности отца и матери изменятся под влиянием изменившегося взгляда на них. Причины боязни перед прирощением семейства совершенно будут устранены.
Когда человек в обществе будет находить удовлетворение всех своих потребностей, тогда прокормление и воспитание детей не только перестанут быть для него тягостью, но, так как воспитание не будет сопряжено с расходами и лишениями, родители не будут смотреть на детей, как на резервный капитал, имеющий приносить проценты пропорционально тому, сколько в него было вложено.
В наши дни закон обеспечивает родителям право над детьми, как над собственностью, которой они могут располагать сообразно своим выгодам, и руководить их развитием по своему усмотрению. Дитя выростает тунеядцем или работником, образованным или невежей, смотря по тому, какую выгоду родители желали получить от него.
Нечто совершенно иное будет в том обществе, о котором мы говорим. Закон и экономические соображения не будут более служить связующим элементом семьи; место их займут любовь и уважение, и ребенок, перестав быть лишней обузой для родителей, явится об’ектом их привязанности и ласк, маленьким существом, требующим от них умственного развития и образования. Нет сомнения, что люди, не будучи более удручены заботами о существовании, отлично сумеют выполнять свои обязанности по
