одобрения для проводимой им идеи, или пропагандирует ее; то же можно сказать о художнике или скульпторе, когда они выставляют картину или статую, о композиторе, выступающем перед публикой с музыкальным произведением, о драматурге, ставящем пьесу.
В современном обществе три четверти из числа тех, кто хотел бы служить искусству, не может этого сделать вследствие тяжелых условий существования. Человек, вынужденный 10 или 12 часов в сутки тратить на добывание средств к пропитанию, не имеет возможности отдаваться своим эстетическим стремлениям, и только очень небольшое число материально обеспеченных может культивировать их. Остальным, если те крохи дарования, какие, были у них, не атрофировались совершенно в борьбе за существование, предоставляется любоваться произведениями привиллегированных счастливцев.
В будущем обществе количество времени, необходимое для удовлетворения насущных потребностей человека, сократится до минимума и будет служить как бы гимнастикой, благодаря которой будут развиваться его физические силы.
Поэтому каждый человек сможет упражнять свои дарования и таланты в том направлении, какое найдет нужным, чтобы достигнуть идеал, к которому стремится. Истинные дарования будут оценены по достоинству, а самомнение людей, воображающих только, что у них есть талант, найдет себе удовлетворение без ущерба для других; если работы их окажутся неудачными, то виновниками будут только они сами. Между тем в современном обществе такие люди, если они богаты, часто приобретают авторитет, вредный для других.
Если, наприм., композитор захочет познакомить публику со своими произведениями, он должен будет среди окружающих найти исполнителей, готовых ему помочь, и если окажется нужным, он сделается их учителем, и таким образом его желание распространить свои произведения заставит его быть полезным другим, чтобы заручиться их сотрудничеством. Если он захочет издать свои произведения печатно, то окажется одно из двух: или потребность в этом будет чувствоваться им одним, или его будут побуждать к этому поклонники его таланта, в каковом случае содействие последних будет обеспечено, и к изданию не встретится никаких затруднений.
В первом случае затруднений будет много, но не непреодолимых. Худшее, что может случиться, это то, что он будет вынужден, если не найдет никого, кто бы интересовался его произведениями, сделаться самому гравером и типографщиком.
Тогда он будет вынужден завести сношения с группой лиц, производящих нужные ему предметы; должен будет или стараться заинтересовать их в издании, или же быть им полезным, чтобы получить от них помощь. Во всяком случае перед ним откроется обширное поле деятельности: индивидуальной личности будет дан простор, а не поставлена преграда, какую она встретила бы в современном обществе.
Человек не может быть всесторонним и судит о чем-либо здраво только тогда, когда обладает познаниями в разных областях, ибо человеческие знания, как и мировые события, связаны друг с другом и вытекают одно из другого.
Являясь по очереди то причинами, то следствиями, события становятся понятными только для того, кто умеет их сгруппировать и не рассматривает каждое в отдельности.
Произведение искусства приближается к совершенству, когда меньше всего дает материала для критики и переходит в шедевр, когда оно безупречно. Так как всякое произведение искусства затрагивает в большей или меньшей степени какую-либо область мировых явлений, то художник вынужден, чтобы быть правдивым, добросовестно изучить всю совокупность этих явлений для того, чтобы в его произведение не вкралась какая-либо аномалия, могущая испортить целое.
Какова бы ни была сила воображения, каковы бы ни были терпение и добросовестность художника, он изобразит хорошо только то, что хорошо знает, и как бы он ни был вдохновлен своим трудом, если его познания ограничены, как это бывает вследствие современной системы образования, произведение его от этого пострадает; конечно, в мелочах, но они заметны тем, у кого есть специальные познания в данной области, и когда общий уровень интеллектуального развития массы поднимется, то такие недостатки сделаются заметнее, если художник не будет стараться расширить круг своих познаний.
Уже в настоящее время, в современном обществе наблюдается это движение в смысле ассоциации родственных друг другу дарований; мы говорили уже о разного рода музыкальных обществах; пока они не поднимаются выше среднего уровня; но то, что возможно в области низшего искусства, возможно и для высшего. Распространяются также ассоциации для театральных представлений с каким-либо определенным направлением; из них заслуживают быть упомянутыми: „Le Theatre Libre” и „I’Oeuvre”.
При современном строе такие ассоциации стеснены денежным вопросом и не могут еще освободиться от наличности иерархического духа. Вынужденные столько же иметь представителей капитала, сколько людей доброй воли, инициаторы их часто группируются, руководствуясь обстоятельствами, а не сообразно однородным дарованиям сочленов, но не смотря на все отрицательные условия, инициатива дает хорошие результаты.
В будущем обществе денежный вопрос будет устранен, и останется только искать людей доброй воли, и так как все будут свободны, то и подбор сделается легче. Театральные пьесы всегда будут писаться, и всегда найдутся желающие их исполнять; они будут сближаться между собою и ассоциировать свои дарования в этой сфере. К ним присоединятся и те, кто может оказать содействие: один выписыванием декораций, другой в качестве режиссера, третий заготовкой костюмов и т. д.
Если бы каждый из зрителей по мере сил и возможности помогал исполнению пьесы, которую смотрит, то получаемое им удовольствие от этого стало бы больше. Конечно, найдутся докучливые суб’екты, но от них избавиться легче, чем найти денежную поддержку, какая необходима в настоящее время.
То что говорится здесь о театральных представлениях, приложимо к всякому другому интеллигентному развлечению, и таким образом в будущем обществе такие развлечения не только не будут запрещаться, но, напротив, сделаются доступными для всех.
В настоящее время художник, если он не богат, то, за очень редкими исключениями, вряд ли выдвинется из толпы; творчеству он отдается только в ущерб душевному спокойствию и телесному здоровью, и когда, наконец, его произведение увидит свет, то сколько уступок и сделок с своею совестью потребуется от него для того, чтобы он получил известность!
Мне возразят, что „трудности закаливают человека”, и что „истинный талант всегда выбьется наружу”. Заметим себе, что афоризм этот приходится всегда слышать от тех, кто обладает всем, что им нужно, и никогда не проявляет никаких талантов. Зато, если одному талантливому человеку удается побороть все трудности, то сколько их гибнет в нищете, не говоря уже о том, что весьма часто и этот один не избежал бы общей участи, если бы ему не помогли какие-нибудь случайные посторонние обстоятельства, не зависящие от его таланта и воли. Правда, в бедности человек закаливается, но если она крайняя, то убивает, и сколько погибло от нее богато одаренных людей, которые при благоприятных условиях могли бы развиться и стать первостепенными художниками! Никто не вернет художнику лучших годов его жизни, отнятых у него эксплоататорами!
Для художника сделаться известным недостаточно, нужно еще, чтобы талант его ценился, и чтобы он мог им существовать. Картина задумана: идея ее как будто трепещет в голове художника, и руки простираются, чтобы обнять воплощение ее… но в доме пусто, дает себя знать голод, и дети просят хлеба; приходится работать на жизнь, а не отдаваться искусству; исполнение откладывается на лучшие времена; нужно брать работу, какую предлагает предприниматель; искусство превращается в средство к существованию, а там настает и день, когда окажется, что идея исчезла безвозвратно, и художник превратился в простого ремесленника.
Творчество в наши дни достояние очень незначительного числа счастливцев, обязанных своим положением обстоятельствам, не имеющим ничего общего с талантом. Только люди богатые могут отдаваться тому, что они называют „художественным чутьем”. Отдельные между ними действительно обладают вкусом, но взятые в массе, они — филистеры, невежественные и тупоумные, опасные своим богатством, в том отношении, что развращают эстетическое чувство общества, ибо с их вкусами надо считаться, так как они одни имеют возможность покупать художественные произведения. В настоящее время художник руководствуется не самостоятельными концепциями своей творческой силы, а требованиями тех, кто покупает его произведения, и вот почему современное искусство представляет собою ремесло, моду, эквилибристическое упражнение.
Свободное искусство, как мы его понимаем, сделает художника единственным его хозяином. Он будет иметь возможность весь отдаваться своему воображению, всем капризам своей фантазии и создавать свое произведение таким, каким он задумал, вкладывать в него все свое вдохновение и весь энтузиазм. Тогда произведение будет воплощением идеи самого художника, а не чужой, навязанной ему внешними ничего общего с ним не имеющими обстоятельствами.
Конечно, рядом с действительно художественными произведениями образуется огромный завал безталантных ничего не стоющих, но нам до этого нет никакого дела. Ведь в наши дни любой богач от нечего делать заполняет свои гостиные плохими картинами и уродливыми статуями, пренебрегая настоящими художественными произведениями. Люди, не обладающие талантом, будут разве только что терять свое время, и если найдут почитателей, то тем лучше для них, но вредить никому не будут.
Но как бы там ни было, по мере того, как с усовершенствованием орудий производства, с распространением научных познаний жить человеку будет становиться легче, интеллектуальная и эстетическая сторона индивидуальной личности получат перевес над ее другими сторонами, и, как выразился — на этот раз правильно — один из декадентов: Искусство, высшее проявление индивидуализма, будет способствовать полному удовлетворению человека и его развитию.
Итак, рассмотрев некоторые виды проявления человеческой деятельности, мы пришли к выводу, что со всех точек зрения самая полная свобода есть вернейший залог совершенного мира и полной гармонии.
Те, кто всегда был под опекой и потому не может отвлечься от современных условий и воображает, что человечество не может жить без указки, наверно, скажут: „общество погибнет, если не будет законов!” Как будто закон был необходим для существования общества, как будто не существуют еще агломерации людей, обходясь без законов постольку, поскольку это допускает их степень развития.
Законы сами по себе бессильны принудить людей исполнять предписания и заставить уважать налагаемые ими запрещения.
Для того, чтобы быть действительными, законы должны поддерживаться принудительной силой. И сама эта сила — как мы видели — плохая поддержка, если нравы находятся в противоречии с тем, что предписывает закон.
Когда начинают критиковать законы, это значит, что они уже теряют свою силу. Законы только тогда имеют настоящую силу, когда они находятся в полном согласии с общественным мнением, что встречается очень редко.
Но сам по себе закон никогда ничего не устранял. В средние века воровство каралось виселицей или колесованием; судебное следствие велось при помощи самых ужасных пыток; богохульникам жгли язык и губы, и колдунов сжигали на кострах. Но все это не мешало людям богохульствовать; неверие распространялось, общество того времени кишело колдунами и ворами.
Ныне перестали преследовать богохульников и сжигать колдунов. Довольствуются тем, что наказывают их за мошенничество или за незаконную медицинскую практику, согласно статьям закона, ими нарушаемым.
