оно враг всем
видам угнетения? Что удивительного, что именно художники и интеллектуалы
становятся первыми жертвами современных тиранических режимов и правых и
левых? Тиранам ведь отлично известно, что произведение искусства таит в себе
мощный освободительный заряд, который представляется тайной лишь тем, кто не
верует в свободу. Каждое великое творение обогащает и возвышает облик
человека вот и весь его секрет. И никаким концлагерям, никаким тюремным
решеткам не уничтожить это потрясающее свидетельство человеческого
достоинства. И лгут те, кто утверждает, будто можно временно отменить старую
культуру, пока будет подготавливаться новая. Нельзя запретить человеку
непрерывно говорить о своем величии и ничтожестве, как нельзя запретить ему
дышать. Не существует культуры без наследия прошлого, и мы не можем и не
должны ничего отвергать из нашей, западной культуры. Каковы бы ни были
творения будущего, они все-таки будут нести в себе ту же тайну тайну
мужества и свободы, взращенную отвагой тысяч художников всех времен и
народов. Поистине, когда современная тирания доказывает нам, что художник,
даже замкнувшийся в своем ремесле, все же враг общества, она совершенно
права. Но этим утверждением она еще и воздает почести человеческой личности,
которую ничто до сих пор не смогло раздавить и уничтожить.
Мой вывод будет прост. Он состоит в том, чтобы среди шума и ярости
нашей истории сказать: «Возрадуемся!» И в самом деле, возрадуемся тому, что
оказались свидетелями кончины лживой и изнеженной Европы, тому, что судьба
столкнула нас с жестокими истинами. Возрадуемся, как положено обыкновенным
людям, тому, что долгое наваждение наконец рассеялось, и мы явственно видим,
что нам угрожает. И возрадуемся, как положено художникам, тому, что
вырвались из трясины сна разума, из глухоты и слепоты, что обрели силу
противостоять нищете и горю, тюрьмам и крови. Если при виде всего этого мы
сумеем сохранить память о прожитых днях и людских лицах, если, напротив,
созерцая красоту мира, мы не позабудем об униженных, тогда, и только
тогда, западное искусство мало-помалу вновь обретет свою царственную мощь.
Конечно, в истории немного было художников, столкнувшихся с такими
серьезными проблемами, как мы. Но именно оттого, что в наше время слова и
фразы, даже самые немудреные, оплачиваются ценою крови и свободы,
•художнику приходится учиться произносить их с величайшей
осторожностью. Опасность делает искусство классическим ведь в конце
концов всякое величие берет свое начало в риске.
375
ПРИМЕЧАНИЯ
Времена безответственных художников минули навсегда. Мы грустим о них
ведь нам было в них так уютно! Но давайте признаем, что испытание это в
то же время увеличивает наши шансы на овладение истинным искусством, и с
достоинством примем вызов. Свобода творчества недорого стоит, когда она
имеет лишь одну цель обеспечить удобство художнику. Для того чтобы та или
иная ценность, добродетель укоренилась в обществе, достаточно хотя бы не
лгать, говоря о ней, иными словами, платить за нее каждый раз, как
сможешь. Если свобода стала опасной, значит, ее вот-вот перестанут
проституировать. И я не могу одобрить, например, тех, кто скорбит сегодня об
упадке мудрости. На первый взгляд они как будто правы. Но в действительности
мудрость никогда не опускалась так низко, как в те времена, когда она была
безобидной утехой кучки гуманистов-книжников. Сегодня же, когда ей грозят
вполне реальные опасности, у нее, напротив, появились некоторые шансы на то,
чтобы снова встать во весь рост и завоевать всеобщее уважение.
Рассказывают, что Ницше после разрыва с Лу Саломе * погрузился в полное
одиночество; подавленный и одновременно вдохновленный перспективой своего
огромного труда, который ему теперь предстояло свершить без всякой помощи,
он бродил ночами по горам, окаймляющим Генуэзский залив, и, разжигая
гигантские костры из листьев и веток, глядел, как их пожирает огонь. Я часто
думал об этом пламени, и мне случалось мысленно ставить перед ним некоторых
людей и некоторые произведения искусства, дабы подвергнуть их испытанию этим
очистительным огнем. Так вот, наша эпоха это один из тех костров, чей
невыносимый, опаляющий жар, без сомнения, обратит в пепел многие так
называемые шедевры. Но есть и другие: эти устоят, не расплавятся в огне, и
именно они станут для нас источником безграничного экстаза разума, имя
которому «поклонение».
Можно, конечно, пожелать (я и сам желаю этого) не буйного пожарища, а
тихого огонька, краткой отсрочки, отдохновения души, побуждающего к сладким
мечтам. Но нет, наверное, иного покоя для художника, чем тот, что таится в
самом сердце битвы «Любая стена это дверь», сказал Эмерсон. Так не
будем же отыскивать дверь, избегая стены, с которой столкнула нас судьба
Давайте искать отсрочку там, где ей положено быть: я хочу сказать в самой
гуще схватки. Ибо, по моему мнению (и на этом я закончу), там она как раз и
находится. Говорят, великие идеи прилетают в мир на крыльях голубки.
Прислушаемся: может быть. мы различим среди грома империй и наций слабый
шелест крыльев, тихое дыхание жизни и надежды. Одни скажут, что надежду эту
несет народ, другие что несет ее человек. А я убежден, что она живет,
дышит, существует благодаря миллионам одиночек, чьи творения и труды
каждодневно отрицают границы и прочие грубые миражи истории, чтобы помочь
хотя бы на миг ярче воссиять истине, вечно преследуемой истине, которую
каждый из них своими страданиями и радостями возвышает для всех нас.
МИФ О СИЗИФЕ
Начало работы над книгой можно отнести к маю 1936 г, когда в записных
книжках Камю появляются первые наброски плана книги об абсурде В это время
он находится под влиянием романов А Мальро (глава «Завоевание» прямо
перекликается с романом Мальро «Завоеватели») читает Кьеркегора, Шестова
Ницше, Кафку играет на сцене Достоевского знакомится, в основном по
второисточникам, с философией Хайдеггера и Ясперса, завершает дипломною
работу «Христианская метафизика и неоплатонизм» Однако обязанности
журналиста, театральная деятельность, написание первых своих литературных
произведений не оставляют времени для работы над философским эссе
Первая часть «Мифа о Сизифе» была написана с мая по сентябрь 1940 г ,
когда вместе с редакцией газеты «Пари Суар» Камю перебирается из Парижа
сначала в Клермон Ферран, а затем в Лион Приехав в конце 1940 г в Алжир (г
Оран), Камю завершает в феврале 1941 г «Миф о Сизифе» Книга была
опубликована в декабре 1942 г в издательстве «Галлимар»
В первом и во втором (1945) изданиях приложением служила вошедшая
впоследствия в основной текст глава «Достоевский и самоубийство» Этюд о
Кафке был впервые опубликован в 1943 г в журнале «Арбалет» начиная с
третьего, расширенного издания 1948 г этот этюд публикуется как приложение к
«Мифу о Сизифе»
Перевод выполнен А М Руткевичем по изданию Camus A Le Mythe de Sisyphe
Essai sur I’absurde P Gallimard, 1942
С 23 Лиа Паскаль друг Камю, они вместе работали сначала в основанной
П Пиа газете «Республиканский Алжир» в 30 е гг , а затем в газете «Комба»,
которой в годы Сопротивления фактически руководил Пиа Он и привлек к
подпольной работе Камю осенью 1943 г
С 24 Пиндар (ок 518442 или 438 до н э ) древнегреческий поэт
Возможно, Камю обратил внимание на это двустишие, читая П Валери Оно
использовалось последним в качестве эпиграфа к стихотворению «Морское
С. 25 Речь идет о покаянии и отречении Галилея от своих «заблуждений»,
то есть гелиоцентрической системы во время суда над ним римской инквизиции
Камю имеет в виду не вполне достоверную легенду будто Галилей с легкостью
отрекся от своих научных убеждений К этому образ) нередко обращались
философы экзистенциалисты подчеркивая различие между научной и
экзистенциальной истиной например, К Ясперс различавший знание и
«философскую веру»
Ла Полисе (настоящее имя Жак де Шабанн 14701525) маршал Франции,
участник «итальянских походов» погиб в битве при Павии В песне, сложенной о
его храбрости солдатами, каждый куплет заканчивался словами «За четверть
часа до смерти он был еще жив» В результате имя храброго военачальника вошло
в пословицу тривиальные суждения плеоназмы типа «масло масленое» стали
называться во Франции «лапалиссадами» Очевидно ччо Камю упоминает Ла Палисса
вне всякой связи с «ла палиссадами» речь идет о храбрости простоватого воина
В безмолвии сердца подобно Великому Деянию алхимиков Великое Деяние
понималось средневековыми алхимиками не только как изготовление философского
I камня способного превращать металлы в золото, но и символически, как
внутреннее преображение переход души от состояния, в котором преобладает
материальное начало к духовному просветлению, познанию Абсолюта В абсурдном
мире Камю «в безмолвии сердца» рождается мысль о самоубийстве
I С. 27. Перегрин (по прозвищу Протей) греческий философ киник
середины II в н. э. , некоторое время состоял в одной из христианских общин,
но затем был изгнан из нее Скитался по различным областям Римской империи во
время Олимпийских игр 165 г покончил жизнь самосожжением желая уподобиться
почитаемому среди киников Гераклу. Хотя о Перегрине упоминают многие авторы,
основным источником информации о нем является памфлет Лукиана «О смерти
Перегрина» См Лукиан Избр атеистические произв М 1955
Лекье Жюль (18141862) французский философ, представитель
неокритицизмаго смерть осталась загадочной для современников в ясную
погоду он отправился
«°ре и не вернулся
379
«Развлечение» Паскаля. Б. Паскаль (16231662) французский ученый и
философ, в своих «Мыслях» так писал о «развлечении»: «Люди не властны
уничтожить смерть, горести, полное свое неведение, вот они и стараются не
думать об этом и хотя бы таким образом обрести счастье… Развлечение
единственная наша утеха в горе и вместе с тем величайшее горе: мешая думать
о нашей судьбе, оно незаметно ведет нас к гибели. Не будь у нас развлечения,
мы ощутили бы такую томительную тоску, что постарались бы исцелить ее
средством не столь эфемерным. Но развлечение забавляет нас, и мы, не замечая
этого, спешим к смерти». Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Влез Паскаль. Мысли.
Жан де Лабрюйер. Характеры. М., 1974. С. 147148.
С. 28. Ясперс, Карл (18831969) немецкий философ. Начинал свою
научную и педагогическую деятельность как психиатр, с выходом в 1932 г. его
трехтомной «Философии» становится ведущим представителем экзистенциализма.
С. 30. «Забота»термин из «Бытия и времени» М. Хайдеггера
(18891976). «Забота» характеризует человеческое существование в целом, в
ней соединяются три структурных момента, модуса существования, являющиеся и
тремя измерениями времени- Камю использует термин «забота» не строго
философски, а метафорически, поскольку он вообще не ставит вопроса о
временной структуре экзистенции.
С. 31. Один современный автор речь идет о романе Ж. П. Сартра
«Тошнота» (1938), в котором в яркой художественной форме изложены основные
принципы экзистенциализма. Герой романа Антуан Рокантен испытывает
«тошноту», возникающую при столкновении с плотным, непроницаемым
«в-себе-бытием». Камю публикует в газете «Республиканский Алжир» (20 октября
1938 г.) рецензию на роман Сартра, в которой высоко оценивает насыщенность
романа философскими идеями, но упрекает за схематизм и отсутствие четких
выводов из констатируемого Сартром чувства абсурда. Некоторые суждения в
этой рецензии Камю почти дословно совпадают с рядом положений «Мифа о
Сизифе».
С. 32. Аристотель. Метафизика, IV, 8, 1520. // Соч. В 4 т. М., 1975.
Т. 1. С. 144.
Парменид (прим. 544450 до н. э.) древнегреческий философ,
представитель элейской школы. Учил о едином и неподвижном бытии, мыслимом на
«пути истины», тогда как мир чувственного многообразия и становления
относился им к иллюзорному «пути мнения».
С. 33. «Познай самого себя» Сократа изречение «Познай самого себя»,
начертанное на храме Аполлона в Дельфах, по преданию, принадлежит не
Сократу, а Хилону одному из семи греческих мудрецов. Однако в истории
философии оно связывается с учением Сократа это изречение как бы
определяло направление его поисков истины, переход от умозрительной
натурфилософии предшественников Сократа к теории познания, логике, этике,
человеческому самопознанию. Сократовское «я знаю, что ничего не знаю»
означало ограничение человеческого разума
