49).
Таким образом, цитируемые Камю слова принадлежат октябрьскому выпуску
«Дневника писателя», но они воспроизводятся и комментируются в декабрьском.
Никакого «метафизического переворота» у Достоевского между двумя выпусками
не было. Столь же неверно связывать это предполагаемое Камю изменение с
«протестами критиков». Критика, на которую отвечал Достоевский в декабре,
имела вовсе не религиозный характер (подразумеваемый Камю) напротив,
Достоевский отвечал русским нигилистам с их «чугунными понятиями». Поэтому
он развил те же самые мысли, что были в октябрьском выпуске, но уже в форме
«нравоучения», которого он не дал ранее лишь потому, что ему «показалось
стыдно предположить, даже в самом простодушном из читателей, столько
простоты, чтобы он сам не догадался о подкладке статьи и цели ее, о
нравоучении ее. Для меня самого цель была столь ясна, что я невольно
предполагал, что она ясна Для всякого» (там же. С. 46).
383
фактически ошибки Камю связаны с его желанием зачислить Достоевского в
ряды философов и писателей-«абсурдистов», с тем отличием, что Достоевский
непоследователен, совершает религиозный «скачок» в результате
«метафизического переворота» Отсюда же стремление Камю отождествить
воззрения Достоевского с воззрениями таких его героев, как Кириллов и Иван
Карамазов.
С. 85. Камю цитирует по второисточнику, ошибочно относя эти слова
Достоевской; к «Братьям Карамазовым». На деле Достоевский пишет это в связи
с так и не написанным им романом «Житие великого грешника» (письмо Майкову
от 25.03.1870).
С. 90. Сизиф в греческой мифологии сын царя эолян Эола и Энареты.
Камю воспроизводит (текстуально близко к словарю «Лярусс») ряд
мифологических сказаний о Сизифе, но опускает то, что традиция рисовала
Сизифа хитрым стяжателем, корыстолюбивым разбойником, который убивал
путников, придавливая их огромным камнем (отсюда и наказание в Аиде). Камю
отталкивается от другой традиции, которая, начиная с не дошедшей до нас
трагедии Крития, изображала Сизифа героем-богоборцем, противостоящим своей
хитроумностью произволу богов.
С. 91. Эдип в греческой мифологии царь фиванский, по неведению
убивший своего отца и женившийся на собственной матери. Узнав о содеянном,
Эдип выкалывает себе глаза и странствует по Греции в сопровождении дочери
Антигоны. Камю пишет о «непомерной речи» Эдипа, говорящего «все хорошо», но
эта трактовка образа Эдипа в драме Софокла «Эдип в Колоне» является по
меньшей мере спорной. Скорее всего она связана с трактовкой образа Эдипа в
«Рождении трагедий» (гл. 9) Фридриха Ницше.
С. 93. Кафка, Франц (18831924) австрийский писатель. Упоминаемые
Камю романпритча «Процесс» и рассказы «Превращение» и «В исправительной
колонии» опубликованы по-русски в издании: Кафка Ф. Роман. Новеллы. Притчи.
М., 1965. Роуа;; «Замок» опубликован в журнале «Иностранная литература»
(1988. No 13).
ПИСЬМА НЕМЕЦКОМУ ДРУГУ
Камю принимал активное участие в Сопротивлении в группе «Комба»,
издававшей подпольно одноименную газету, фактическое руководство которой в
1944 г. осуществлялось Камю. Но он был связан и с другими группами
Сопротивления, и первые два письма появились в журналах «Ревю либр» (1943.
No 2) и в «Кайе де Либерасьон» (1944. No 3). Третье и четвертое письма,
написанные для «Ревю либр», были опубликованы уже после войны.
Перевод выполнен И. Я. Волевич по изданию: Camus A. Lettres a un ami
allemand Р., GaUimard, 1948.
С. 101. Рене, Лейно (19101944)друг Камю, сотрудник газеты «Комба».
В мае 1944 г. был задержан в Лионе, 13 июня 1944 г., перед отступлением
немцев из Лиона, был расстрелян гестапо.
С. 110. Обыгрывается немецкое «Gott mit uns»»С нами Бог!»
С. 112. Изображая из себя защитников Рима после периода преследования
католиков в Германии, несмотря на конкордат с Ватиканом, нацистская
пропаганда стала изображать «новый порядок» как наследие христианско-римской
цивилизации. Такого рода пропаганда усилилась в 19431944 гг., когда шли
бои в Италии и когда потребовалось изображать нацистский режим как
«последний оплот» против большевизма.
С. 113. Зигфрид (Сигурд)герой германо-скандинавской мифологии,
центральный персонаж первой части «Песни о Нибелунгах». Нацисты сделали из
Зигфрида (в версии Вагнера) символ победоносной немецкой нации. Такого же
рода пропагандистское присвоение образа относится и к Фаустувслед за
Шпенглером нацисты толковали о германской «фаустовской душе».
Камю совершил поездки в Австрию, Чехословакию и Италию в 19361937
гг.; они получили отражение в его ранних произведениях «Изнанка и лицо»,
«Бракосочетания»
С. 115. Оберманнгерой одноименного автобиографического романа в
письмах Этьена Пивер де Сенанкура (17701846).
384
БУНТУЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК
Работу над книгой Камю начал задолго до ее завершения и публикации. Уже
в 1943 1944 гг. появляются первые наброски, в частности опубликованная в
1945 г. статья «Заметки о бунте», вышедшая в сборнике «Экзистенция».
Отдельные проблемы поднимаются и в публицистике второй половины 40-х гг.,
прежде всего в цикле статей в газете «Комба», озаглавленном «Ни жертвы, ни
палачи». К тому же роман «Чума» и пьеса «Праведники» прямо связаны с
тематикой «Бунтующего человека». В особенности пьеса, героями которой
являются террористы эсеровской «боевки». Камю прорабатывает большую
литературу: груды тех мыслителей, которые им рассматриваются, философские
исследования, исторические труды о революционном движении. Например, его
оценка гегелевской философии, марксизма и русской революции в известной
степени зависят от работы К. Поппера «Открытое общество и его враги» и книги
Н. А. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма». Но ссылки на источники
редки, иногда цитаты приводятся по второисточникам, что затрудняет их
атрибуцию.
К написанию книги Камю приступает в феврале 1950 г. Через год, 27
февраля 1951 г., он пишет своему другу поэту Рене Шару: «Вот уже месяц я
работаю без перерыва. Полнейшее одиночество, напряжение всей воли, чтобы
закончить работу, заставляют меня не вставать из-за письменного стола по
десять часов в день. Я надеюсь закончить к 15 марта. Роды долгие, трудные, и
мне кажется, что ребенок будет уродцем. Эти усилия довели меня до
изнеможения». Хотя основной текст был завершен даже чуть раньше
установленного самим Камю срока, работа продолжалась. Отдельные главы о
Ницше и Лотреамоне были опубликованы в журналах до выхода книги, но Камю
продолжал «шлифовать» текст. Сохранившиеся гранки с исправлениями Камю (Камю
подарил их Шару) свидетельствуют об огромной работе, проделанной Камю при
подготовке книги.
Полемика по поводу книги началась еще до ее появления. Опубликованные в
журналах отдельные главы вызвали критику А. Бретона, взявшего «под защиту»
Лотреамона и сюрреалистов. Камю дважды отвечал на нее письмами в журнал
«Арт». После выхода книги в ноябре того же года она оказалась в центре
внимания средств массовой информации. Критику со стороны анархиста Леваля,
оправдывавшего Бакунина, Камю частично принял и даже внес небольшое
исправление в текст последующих изданий. На критику коммунистов в «Юманите»
и «Нувель критик» Камю не стал бы даже отвечать, не получи она одобрения в
журнале некоммунистическом «Обсерватер». К такой критике он мог себе
позволить относиться с известной иронией: его обвиняли не больше и не меньше
как в пропаганде террористических актов против советского руководства (а
затем и против миллионов коммунистов), в том, что он «поджигатель войны»
(хотя незадолго до этого его бранили за пацифизм); говорилось и об
«американских деньгах». Словом. набор ругани был обычным, и Камю возмутили
не сами эти вздорные обвинения, а сходная реакция в кругах интеллектуалов,
принадлежащих к так называемой «прогрессивной левой». Окончательный разрыв с
нею произошел после публикации в журнале Сартра «Тан модерн» критической
статьи Ф. Жансона. Камю отвечал крайне резко, на что получил и предельно
жесткую отповедь Сартра. Разрыв этот, впрочем, назревал давно и произошел бы
раньше или позже и без полемики по поводу «Бунтующего человека». Достаточно
напомнить, что Сартр в это время опубликовал пьесу «Дьявол и Господь Бог», в
конце которой герой пьесы говорит: «Вот начинающееся царство человека… я
буду палачом и мясником». Так что разрыв был неизбежен.
Как вспоминал Камю впоследствии, «эта книга наделала много шума и
принесла мне куда больше врагов, нежели друзей (по крайней мере первые
кричали громче вторых). Как и все в мире, я не люблю иметь врагов. И все же,
если бы мне пришлось писать книгу заново, я написал бы ее такой, как она
есть. Из всех моих книг она мне особенно дорога».
Перевод «Бунтующего человека» выполнен Ю. М. Денисовым (с начала и до
главы «Богоубийства») и Ю. Н. Стефановым (с главы «Индивидуальный терроризм»
и до конца) по изданию: Camus A. L’Homme revolte. P., GaUimard, 1951.
Введение С. 120. «Грозовой перевал»роман английской писательницы Э.
Бронте (18181848).
Бунтующий человек
С- 128. Лучше умереть стоя, чем жить на коленяхлозунг,
провозглашенный во время гражданской войны в Испании Пасионарией Долорес
Ибаррури.
С. 129. Анализ бунта приводит по меньшей мере к догадке, что
человеческая природа действительно существует, подтверждая представления
древних греков и отрицая постулаты современной философии Камю ведет здесь
(и на протяжении всей книги) спор
13 Альбер Камю
385
с экзистенциализмом Сартра, согласно учению которого у человека нет
природы, некой предустановленной сущности: «существование предшествует
сущности», акт выбора, проект человека определяют, каков человек. Камю
относит бунт к универсальной человеческой природе, что соответствует
представлениям древних греков и расходится с философией экзистенциализма.
С. 130. L’homme du ressentirnent «Человек озлобленный» таков
французский перевод книги немецкого философа М. Шелера (см. прим. к «Мифу о
Сизифе»). Центральное место в этой книге, публиковавшейся по-немецки под
различными заглавиями, занимает анализ ницшеанского понятия «Ressentirnent».
Это французское слово, буквально переводимое как «злоба, злопамятство»,
совмещает целый ряд смысловых оттенков зависть, мстительность, ревность,
злопыхательство и т. д. В книге Шелера дано феноменологическое описание
этого чувства, но главное место занимает полемика о Ницше. Последний видел в
Ressentirnent мстительную злобу слабых, объявляющих порочными недоступные им
витальные ценности. Нужда провозглашается добродетелью, жизненные ценности
осуждаются как греховные, поэтому Ницше считает священника тем типом
человека, для коего наиболее характерна мстительная злоба. Шелер согласен с
Ницше в оценке Ressentirnent как чувства, характерного для низших слоев
общества, мечтающих из зависти низвергнуть все высшее, но он ведет с Ницше
спор по поводу духовных ценностей христианства. Шелер видит в христианстве
вершину духовной силы, а злопамятство считает главным источником
«современного гуманитаризма», светской морали, социальных движений, ставящих
своей целью достижение равенства. В этом смысле для него нет разницы между
буржуазией и пролетариатом: гуманитаризм переворачивает традиционные
ценности с ног на голову, подчиняет высшее низшемуэто бунт рабов в морали,
универсализация рабских ценностей (см.: Scheler М. L’homme du ressentiment.
Р., 1970. Р. 125126). Камю оспаривает именно эти положения Шелера: бунт
проти;. рабства, против неравенства имеет своим истоком не мстительную злобу
отверженною.. но стремление к утверждению всеобщей ценности свободы.
С. 131. Воспитатель Эмиля имеется в виду Ж. Ж. Руссо, автор романа
«Эмиль, или О воспитании» (1762), в котором изложены философские и
педагогические идеи Руссо
Метафизический бунт
С. 138. Эсхил (525456 до н. э.) великий греческий драматург,
родоначальник трагического жанра. Из огромного литературного наследия до нас
дошло только семь произведений, в их числе самое известное «Прикованный
Прометей», первая пьеса трилогии, в которую входили также «Прометей
освобожденный» и «Прометей-Огненосец». Согласно одному из греческих мифов,
Прометей похитил с неба огонь Зевса и передал его людям, за что и несет
наказание. Позднейшая версия мифа приписывает ему создание людей из глиняных
фигур, в которые он вдохнул жизнь. У Эсхила Прометей научил людей
общественной жизни, изобрел разные науки: Ум и сметливость
Я в них, дотоле глупых, пробудить посмел…
Они глаза имели, но не видели, Не слышали, имея уши. Теням снов
Подобны были люди, весь свой долгий век
Ни в чем не смысля.
Камю не случайно постоянно возвращается к образу титана-богоборца: этот
образ неоднократно использовался в литературе и искусстве как символ и
«метафизического бунта», и социальной революции (см.; Лосев А. Ф.). Проблема
символа и реалистиче ское искусство. М., 1976. Гл. VII).
С. 139. Платон. Соч. М., 1968. Т. 1. С. 306. «Горгий», 484 а. «Платон
предвосхищает в Калликле вульгарный тип ницшеанства…» в диалоге Платона
«Горгий» выведен молодой афинский аристократ Калликл, ученик и приятель
софистов. В известном смысл!
