притчи 117, автор возвращает читателя к мысли, высказанной вначале ср. 2, но тогда не до конца понятной. Теперь в конце евангелия она звучит яснее. Иисус говорит: «Оно не приходит, когда ожидают. Не скажут: Вот, здесь! – или: Вот, там! – Но царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его». Ответ Иисуса на вопрос учеников недвусмыслен: царствие принадлежит тем, «кто нашел самих себя», кто стал «духом живым» 118. В этом изречении говорится о том тождественном жизни духовном состоянии, которое не знает деления «мира» ср.: 27 и 42. Достигнуть – значит вступить в «царствие небесное». Изречения 117 и 118 связаны «ключевым словом»: «царствие» 117, «в царствие» 118.

После 118-го в рукописи стоит название сочинения – Евангелие от Фомы.

Итак, помимо очевидной общности представлений, помимо «ключевых слов», связывающих изречения, в апокрифе есть еще то, что можно обозначить как стилевое единство памятника. Это не только повторяющиеся художественные приемы, принцип оппозиции, с помощью которого изречения строятся и соединяются друг с другом, но и способ передачи смысла отдельных изречений через определенную их последовательность.

Хотя каждое из 118 изречений заслуживает более обстоятельного анализа, внешних параллелей, которые в литературе продолжают расти, изучение текста в его целостности – необходимая ступень для перехода к его исследованию под другим углом зрения.

При таком изучении рассеивается и первое недоумение по поводу того, почему евангелие было запрещено церковью. Несмотря на то что внешнее сходство с каноном великои только немногие из массы изречений не имеют параллелей с новозаветными евангелиями, общая установка памятника неканоническая. Если в каноне, по словам А. Гарнака, дают знать о себе три идейные основы: учение о владычестве Бога, о любви к Богу и ближним, о прощении грехов {20}, то здесь их заменяет учение о едином духовном начале, о двух состояниях и о самопознании человека как о пути к спасению.

Тема избранничества сопряжена с идеей возможности преодолеть «мир» и достигнуть «царствия», открытой людям, которые несут духовное начало. Однако эту возможность реализуют лишь немногие.

Иисус в Евангелии от Фомы обрисован иначе, чем у синоптиков или Иоанна. Нет подробностей, касающихся его жизни и смерти на кресте, совсем не чувствуется историзирующая тенденция, столь сильная в каноне. Вместо того образно переданы основы учения. Путь спасения мыслится здесь как путь поисков, путь познания особого рода, ориентированного на экстаз, а не на логическое мышление. Настроить человека на это – одна из целей евангелия.

Эстетическая цельность присуща сочинению, хотя евангелист, несомненно, располагал большой традицией, вероятно и устной и письменной. Но одно не противоречит другому. Апокриф – не компиляторская работа, а плод творчества, переосмыслявшего материал и вносившего в произведение единство.