Песнь VII 123
58 Об этом ли
Следимые звезды, священные потроха,
черты на земле,
Птичьи взлеты, вещания, сновидения, все
Голоса судьбы, над которыми жив мой труд,
Мне гласили с младых твоих ногтей,
Ч т о в нынешние годы
Равных в славе
Бранным твоим не грянет подвигов?
59 По такому ли в тебе началу
Угадается
Скорый Цезарь, Сципион, Александр? увы!
Кто бы верил,
Ч т о ты станешь Альцининым холопом?
А это зримо,
Ибо вот на руках твоих и шее
Цепь, на коей тебя водит ее воля.
60 Если собственный блеск,
Собственные подвиги, веленные небом,
Для тебя ничто — не кради
Хоть у внуков многообещанное им благо!
Ах, зачем ты хочешь замкнуть навеки
Чрево, осененное судьбами
Для посева твоего, что взойдет
В полубожеской славе, ярчайшей солнца!
61 Не препятствуй же доблестнейшим душам,
Выкованным меж вечных идей,
От поры до поры обременяться плотью
От стебля, чей корень — в тебе!
Не препятствуй же тысячам триумфов,
чьими
Лаврами твои наследники и внуки
После тяжких ущербов и злых обид
Поворотят Италию к верховной славе!
62 Но пусть дух твой подвигнется примером
Даже не всех благородных душ,
В силе, славе, чести, блеске и святости
Процветущих от плодного твоего ствола,
А единой лишь четы —
Ипполита с братом,
Ибо мало таких доселе видано
На крутых ступенях добродетели.
63 Я недаром больше тебе сказывал
Об этих двух, чем о всех других,—
Потому что пред иными твоими
Больше доля их в верховном достоинстве,
Потому что и ты на мои о них слова
Чутче был, чем об ином твоем семени,
124 Песнь VII
Зримо радуясь, что столь светлые герои
Меж твоими явятся правнуками.
64 А твоя царица — что она сделала
Больше, чем любая из блудниц?
Со столькими делила она ложе,
А были ль они счастливы — знаешь сам.
Но чтобы уведал ты ее вполне,
Свеяв ее чары и козни,
Вот тебе перстень, надень и оберни,
И увидишь, хороша ли твоя Альцина!»
65 Посрамленный, онемелый, С Руджьера
Глядя в землю, стоял Руджьер, спадают
А волшебница на мизинный его палец чары,
Надела кольцо и огнула его вмиг.
И обрел богатырь себя,
И такое встало в нем гнушение,
Ч т о хоть в землю бы провалиться
И не видеть никого из-под тысячи локтей.
66 А кудесница меж этих слов
Предстает ему в истинном обличий —
Достигши цели,
Не надобны ей Атлантовы черты.
Такова явилась названная Мелисса
(В первый раз мне пришлось ее назвать!)
И открыла себя Руджьеру,
И сказала, зачем она здесь:
67 Она — от той, чья любовь не знает меры,
И томится о нем, и не может без него;
Она — затем, чтобы сбросить эти ковы,
Кованные ему насильным колдовством.
С тем одним, чтобы встретить в нем
доверие,
Приняла она вид Каренского Атланта,
Но теперь, когда вновь он здрав,
И себя и все она ему откроет.
68 «Благородная дама, которая тебя любит
И сама достойна твоей любви,
Та, которой, ты помнишь,
Сколь обязан ты своею волею,
Шлет тебе перстень, сильный против чар,
А послала бы и сердце,
Если бы то сердце, чем тот перстень,
Стало бы тебе во спасение».
69 И потом повела рассказ,
Как любила его и любит Брадаманта,
Возносила ей высочайшие хвалы
Со всей страстью и со всею правдою,Песнь VII 125
Говорила все лучшие слова,
Что к лицу заботливой вестнице,—
И вздымает в Руджьере ненависть
к Альцине
Такую, что подстать гнуснейшему из зол,
!•70 Такую ненависть, какова была любовь,—
И не диво,
Ибо та любовь была чародейная
И пред перстнем его развеялась в ничто.
Открывается перстнем, он видит
Ч т о и вся краса Альцины — заемная, Альцину
Не своя, а заемная, от косы до пят,— в ее настоя
И вот сладкое схлынуло, а в осадке — дрянь щем виде.
71 Как м а л ы ш припрячет спелый плод,
А потом забудет, куда,
А потом через много дней
Набредет случайно на припрятанный,
И дивится, что он не такой, как был,
А насквозь гнилой и вонючий,
И гнушается прежним милым
лакомством,
Брезгует, кривится и швыряет прочь,—
72 Так Руджьер,
Когда велела ему Мелисса обратиться
к своей фее
С тем перстнем на персте,
Над которым немощны все заклятия,—
Вдруг видит перед собой
Вместо давешней своей красавицы
Урода из уродов,
Такую старуху, что мерзей не выдумать:
73 Лицо бледное, кривое, в морщинах,
Волос сед и редок,
Росту пядей шесть, а то и меньше,
Во рту ни единого зуба,—
Ибо старше была Альцина,
Ч е м Гекуба и Кумекая Сивилла,
Но неведомые были у ней средства
Видеться юной и красивой.
74 Юной и красивой она коварно
Многим являлась, как Руджьеру,
Но вот перстень разоблачил покров,
Столько лет облекавший правду,—
Так не диво,
Что с души Руджьеровой свеялись вмиг
Помыслы об Альцининой любви,
Как застиг он ее в необманном ее облике.
126 Песнь VII
75 Но по умному совету Мелиссы Руджьер
Он не выказал своей перемены. пуска-
Нош с ног до головы ется прочь
Не оделся в давнее свое оружие. из Альци-
А чтоб не было у Альцины подозрений, ниного цар-
Он сказал, будто хочет испытать себя, ства.
Попрежнему ли он ловок, не слишком ли
