И тому три дня, как он явился. 26 Не было в басурманском стане
Ни могучее его, ни отважнее:
Ни пред кем, как пред ним,
Не дрожали парижские ворота,
Даже пред Марсилием, даже пред
Аграмантом
С их несчетной свитой:
236 Песнь XIV
Между всеми на том смотру Злее не было врага Христовой веры. 27 Идет Прусион из Альваракки,А за ним из Зумары Дардинель —
И неведомо,
Граяла лй злую им судьбу
Сова, ворон, иная ли вещунья
Из ветвей и с кровель,
Что заутра в урочный час
Пасть обоим в единой битве. 28 Не отстал никто
Кроме Тремизена и Нигриции:
Ни знака их на смотру,
Ни вести от них не было в стане.
Отчего они так медленны —
Ни слова сказать, ни ума приложить
Не умел Аграмант,
как вдруг Является
Тремизенский щитоносец и поведывает все, 29 И поведывает: Альзирд й Манилард
Пали в поле, и с ними их несметные.
«Государь,— говорит он,—лихой рыцарь
И нас перебил и твоих бы перебил,
Если бы они убегали медленней
Еле ускользнувшего меня.
И конные для него и пешие —
Что для волка козы и бараны». 30 А был в африканском стане, Мандрикард
Незадолго въехав, редкий паладин— выезжает
Ни в каком ни на Востоке, ни на Западе мстить
Столько сил в плечах, столько духа в груди; за побитых
И в чести он у державного Аграманта, Роландом.
Ибо. это сын и наследник
Славного Агрикана из Татарии,
Имя же нещадному —Мандрикард. 31 Немало знатнейших подвигов
Полнили его славою свет,
Но громче было всего
То, что в замке сирийской феи
Тысячелетний
Он стяжал доспех троянского Гектора,
И такое это было страшное дело,
Ч т о и вспомнить ужас берет. 32 Бывши при щитоносцевой повести,
Тотчас вскинул он гневное лицо
И решился в путь —
По следам отыскать того воителя;
Песнь XIV 237 Но таит свою мысль
Оттого ль, что не верит никому,
Оттого ли, что опаслив,
Как бы кто не перебил добычу.
33 Спрашивает он вестника, каков
Был наряд на том паладине?
Тот в ответ: «Черный плащ,
Черный щит и без гребня шлем».
Так оно и было: вы ведь помните,
Был Роланд не при щите в четыре
четверти,
Потому что, темный душой,
Он хотел быть темным и по виду.
34 Марсилий Мандрикарду
Д а л гнедого с карим отливом,
Ноги черные, грива черная,
От фризской кобылицы и испанского
жеребца.
Мандрикард в седле,
Грудь в железе, и вскачь вперед,
И клянется, что не воротится,
Пока черного не отыщет витязя.
35 А ему навстречу в перепуге
Ускользнувшие бегут от Роланда,
Кто в слезах о сыне, кто о брате,
На глазах у них погибших злою гибелью.
В бледных лицах,
Как резцом, врезан страх и с т ы д —
Бредут и все не опомнятся,
Без кровинки в лицах, без слов, без чувств.
36 Скачет рыцарь дальше, и невдолге
Видит страшное,
Видит: правду
О той сече рассказывали африканскому
царю.
Справа мертвые, слева мертвые,
Он им мерит раны своею пядью
И странной завистью
Досадует на того, кто их так побил.
37 Как волк, как пес,
Подоспев последним к павшему волу,
Видит лишь костяк и рога с копытами,
А т у ш а — у стервятников в клювах и
когтях,
И он праздно глядит на безмясый
череп,—
Так и наш злобный витязь в смертном поле
С завистью в груди, с хулой на губах,
Ч т о не в пору он к такому пиру.
238 Песнь XIV
38 Рыщет он день, рыщет полтора, Вместо
Всех пытая о черном рыцаре,— этого он
Как вдруг видит: тенистый луг, у своих же
А вокруг кольцом большая река, отбивает
Узкий вход Доралису
Меж излучиною и излучиною —
Как на Тибре,
Где русло изгибается в Отриколи.
39 Как он въехал, глядит, на том лугу
Толпа рыцарей, и все при оружии.
Спрашивает басурман:
Кто, на что их собрал такою ратью?
Отвечает ему начальник, видя
По властной его повадке
И по сбруе в золоте и каменьях,
Ч т о знатнейший перед ним паладин:
40 «От гранадского нашего короля
Званы мы в свиту его дочери —
Она выдана за властителя Сарзы,
Хоть о том еще неведомо молве.
Как умолкнет под вечер
Та цикада, которую ты слышишь,
Мы с девицей выступим к испанскому стану,
А теперь она спит».
41 Мандрикарду все и всё нипочем —
Хочет испытать,
Каковы они защитники
Даме, которой ставлены служить?
Говорит: «Я слышал, она красавица,
Но угодно мне это знать заведомо:
Отведите же меня к ней или ее ко мне,
Да быстрее: мне недосуг».
42 «Чванный ты глупец»,—
Говорит гранадец, но тут и смолк:
Грянул в него татарин
И пронзил копьем наперевес.
Вдребезги стальной доспех,
Мертвецу не встать из-под удара;
А Мандрикард опять за копье,
Больше при нем оружия нету—
43 Ни клинка, ни палицы,
Потому что, Гекторово стяжав,
Не нашел он при уборе его меча
И поклялся, а клялся он не всуе,
Что иного клинка не возьмет в ладонь,
Нежели вырвав у Роланда
Дурандаль, которою был горд Альмонт,
А теперь Роланд, а некогда Гектор.Песнь XIV 239
44 В бранной ярости
Шел татарин один на всех
С криком: «Кто мне поперек пути?» —
И вперед, с копьем наудар.
Кто хватается за пику, кто за меч,
Все вдруг, все со всех сторон,
А тот крушит,
Покуда копье не пополам.
45 Копье пополам —
Он хватает в две руки обломок
И он валит направо и налево
Столько, сколько ни на какой войне.
Как Самсон
С челюстью в руке на филистимлян,
Так он бьет щиты, дробит шлемы,
Разом рушит и всадника и коня.
46 А те рвутся на собственную погибель,
Один падает, набегает другой —
Не страшно умереть,
А стыдно умереть низкой смертью,
Чтобы милую жизнь
Выбило из них ломаное древко,
Чтобы небывало их вымолотило
Скопом, как лягушек или змей.
47 Но как взяли они в толк,
Что срам ли, не срам ли, а смерть одна,—
Две уж трети лежали мертвые,
А третья треть разбежалась, кто куда.
Лютый сарацин ломит вслед,
Словно это они его ограбили,
Чтоб никто из смятенного толпища
Не ушел живым.
48 Как на высохшем шуршащие болоте
Камыши, как на сжатой ниве
Солома под ветром и огнем
Из-под рук умелого земледельца,
Когда пламя бежит по бороздам
И ширится, и шумит, и пышет,—
Так бессильны рассыпанные
Против жгучей ярости Мандрикарда.
49 А увидев, что дорога открыта,
И ни одного защитника перед ним,
Вот он едет по траве, куда протоптано
И откуда слышится плач,
Чтоб увидеть, точно ли в той принцессе
Красота равна славе о красоте?
Так, переступая между трупами,
Посуху он входит в луку реки.
240 Песнь XIV
50 Видит: Доралиса
(Таково было имя той красавицы)
На зеленом лугу, склонясь о ясеневый ствол,
Страждет:
Слезы живым ручьем
Струятся на прекрасную грудь,
А в светлом лице —
Боль за ближних и страх за себя.
51 Взвидев витязя в крови, злого, мрачного,—
Пуще страх:
Крик ввысь
Режет воздух ужасом о себе и своих —
Потому что, кроме свитных рыцарей,
Были с нею няньки доброго детства,
Старцы, и дамы, и девицы
Самые красивые в Гранаде.
52 Видя Мандрикард
Лик, которому сравнимых нет в Испании,
Даже в плаче (а то ли в смехе?)
Завлекающий зрячих в неминучую сеть,—
Сам не чает, жив он или в раю,
И не хочет иной себе награды,
Чем даться пленнице в плен,
Лишь не знает, как оно вернее.
53 Нимало он не желает
Дать ей волю плодом своих трудов,
Хоть она, рыдая, как рыдают
Женщины, являет тоску и скорбь,—
Нет: чтобы плач
