В лов оленей и серн и ланей,
А двое слуг несут за ним лук.
29 Как мы ждем, привольно раскинувшись,
Государева возвращения с лова,
Вдруг глядим, а на нас несется берегом
Чудо-юдо, страшно сказать.
Боже вас храни, добрый рыцарь,
Увидать такое ю д о воочию —
Лучше знать о нем понаслышке,
Чем представить его перед собой.
30 Ни в какой охват оно вширь,
Ни в какую оно ровень — ввысь,
Под бровями торчат два рога
Цвета диких мяс, вместо глаз.
Бежит оно к нам по берегу —
Словно рушится большая гора.
Два клыка из пасти, как у вепря.
Долог нос, пена гнилью кроет грудь.
31 Оно мчится и водит хоботом,
Как ищейка, напав на след.
Как завидели мы его, так и обмерли
И бежать, куда шпорит страх.
М а л о радости, что он слеп —
Одним нюхом
Зорче он, чем иной чутьем и зрением,
И без крыльев от него не упастись.
296 Песнь XVII
32 Кто куда, но ничто не в прок,
Потому что враг быстрее ветра.
Было сорок, а вряд ли десять
Вплавь доспели до корабля.
Чудо-юдо хвать одних подмышку,
А других за пазуху и на грудь,
А третьих сует в суму,
По-пастушьи висячую у пояса,—
33 И несет он нас в свою царь-пещеру,
Над приливом долбленную в скале,
Всю из мрамора, и такого белого,
Как бумажный неисписанный лист;
А в пещере была хозяйка,
Удрученная и печальная лицом,
А при н е й — д а м ы и девицы,
Разных лет, кто пригожи, а кто нет.
34 Возле самого этого вертепа
Был на горном темени другой,
Столь же емкий,
Где стояло у чудовища стадо.
Было стадо такое, что не счесть,
И он пас его зимою и летом,
В срок впуская, в срок выпуская,
Не из нужды, а пуще для потехи.
35 А кормился он лучше человечьим
Мясом: не успел он войти,
Как троих из наших товарищей
Он живьем сунул в пасть и проглотил.
П о т о м к стойлу, отваливает камень,
Стадо — вон, а н а с — п о д затвор,
И уходит, поигрывая в волынку,
Со скотиною в сытные места.
36 А меж тем государь воротился
К берегу и видит беду:
Ни души, ни звука,
Пусто в кущах, в шатрах и под листвой.
Он не знает, на кого и думать,
Он в тревоге скачет к самому м о р ю
И глядит: его моряки
Уж в отчале и втягивают якорь.
37 Чуть завидев государя на взморье,
Они тотчас шлют за ним челн;
Но едва Норандин услышал,
Каково он обездолен от чудища,—
Он без дальних слов прочь от берега
И в погоню, неведомо куда:
Жизнь не в жизнь ему без милой Люцины —
Он вернет ее или он умрет.Песнь XVII 297
38 Где в береговом песке
Свежие метятся следы,
Туда мчит он в любовном гневе
И вот всходит к самой той скале,
Где в несвычном страхе
Мы томимся ожиданием чудища,
В каждом звуке слыша,
Ч т о голодный вернулся нас пожрать.
39 Не оставила короля удача: по совету
Вместо чудища в гроте лишь жена. чудищевой
«Прочь, несчастный!—кричит она,— жены
спасайся,
Пока юдище не пришло тебя съесть!» —
«Съесть ли, нет ли,— король в ответ,—
Быть ли, сгинуть ли, одна мне беда:
Я пришел сюда не ошибкою,
А смерть принять за возлюбленную мою».
40 И он спрашивает: кого
Похватало юдище на взморье?
И первее всех — о милой Люцине:
Она мертвая или она в плену?
Отвечает добрая дама:
«Не печалься, она жива,
И останется жива, потому что
Это юдо женщин не ест.
41 А уликою тому — я сама
И все дамы, которые со мною:
Ни к которой юдо не худо,
Пока мы ни шагу за порог.
Но кто вздумает убежать —
Той непримиримая кара:
Ввергнет в цепи, зароет заживо,
Или выставит нагую под зной.
42 Как он нынче приволок этих пленных,
То не рознил мужчин и дам,
А в ближний вертеп
Побросал их, как были, без разбора.
Он чутьем различает пол от пола,—
Стало, женщинам нечего бояться,
Но мужчины —другое дело: в день
Две-три пары пожрутся жадной глоткою.
43 Вызволить ту, что здесь,
Никакого не д а м тебе совета;
Радуйся, что она жива,
И что будет жива, к добру ли, к худу ли.
Но спасайся сам, ради Спасителя,
Чтоб тебя не учуял людоед!
Как он входит и носом водит,
То и мышь не утаится в щели».
298 Песнь XVII
44 Отвечает царь: нипочем
Не уйдет он, не видевши Люцины,
Лучше ему сгинуть при ней,
Чем томиться живым и одиноким!
Видит дама, никакие слова
Не отвадят его от твердой воли,
И хочет ему помочь
От всего ума и доброхотства.
45 Были у них в дому Норандин,
Туши коз, козлов, овец и баранов надевши
В снедь хозяйке и свитным дамам, козью
А их шкуры свисали с потолка. шкуру,
И сказала хозяйка королю
У большого козла из потрохов
Набрать сала и натереть все тело,
Чтоб в козлином запахе спрятать свой
46 А как пошла от него душная вонь,
Тяжкий дых злопашного козлища,
Подает она косматую шкуру
И велит в нее залезть с головой,
Встать на все четыре,
И в такой-то его личине
Повела она его к той скале,
За которой сокрыта его любезная.
47 Покоряется Норандин
И при устье заглыбленной пещеры
Ждет, томясь, вечерней зари,
Чтобы вдаться в загон со всей скотиною.
И вот слышит: заволынила волынка,
Зазывая в горный приют
С росных трав
Гонимое стадо л ю т ы м стадником.
48 Верно, дрогнуло сердце в храбреце,
Как заслышалось приближение юда,
И обличье, бросающее в ужас,
Нависло над приступом вертепа.
Но любовь сильней, чем страх,
Ибо зримо, сколь она непритворна.
Вот подходит юдо, глыбу в сторону,
Стадо входит, с ним Норандин.
49 Вдвинув паству и заваливши устье,
Ю д о — к нам,
Всех обнюхал, а двух хватает
И вгрызается в их сырую плоть.
Ах, как вспомню его рвущие клычья,
До сих пор меня кидает в дрожь и пот!
Вот ушел людоед; король из козьей
Шкуры прочь и бросается к жене.Песнь XVII 299
50 А она
Вместо радости и утехи — в стон и боль,
Ибо видит: здесь ему и погибнуть,
А ее от гибели не спасти.
«В столькой моей беде,—
Говорит она,— одна была радость,
Ч т о когда умкнуло меня чудище,
То со мною не было тебя,
51 И хоть горько мне и хоть тяжко
Быть вготове покинуть свет,
Но одно было благо —
Горевать, как и всем, лишь о себе.
А теперь, едва ты вошел —
Горше мне моей твоя погибель»,—
И так далее, больше удручаясь
Норандиновой долею, чем своей.
52 «Я пришел,— в ответ ей король,—
Чтоб спасти тебя и с тобою всех,
А коли нет, так лучше погибнуть,
Ч е м жить во
