А сама — ни разу, И вот, пришлось. Небывалостью Застывает она оцепенев; Небывалостью поражен и черный Рыцарь, тоже несвычный падать в пыль. 96 Чуть коснувшись праха, Оба вмиг на ногах и снова в бой. Бешен меч колоть и рубить, Быстр отбой щитом, клинком, уклоном. То празден удар, то непразден удар, Свищет воздух, звон до небес: Знать, у витязей крепче наковален Щит, шлем, бронь. 97 Тяжела рука у девицы, А не меньше того — у рыцаря. Мера мере вровень: Сколько каждый даст, столько примет. Кому любо взглянуть на двух отважных, Не ищи других, Не ищи, кто метче и проворнее-— Быть, как они, никому невмочь. 98 Смотрят женщины, смотрят воительницы, Как удар разит на удар, И ни малого в бьющихся не видя Неможенья сил, Величают их могучими меж могучих Паладинов от моря и до моря, Ибо кабы не мощь, Им бы пасть не от ран, а от усталости. 99 Говорит в душе своей Марфиза: «Благо мне, что он стоял в стороне,— Будь он меж дружиною, Верно, мне бы не быть живой, Коли здесь один на один Я едва его перестаиваю». Говорит, А клинок в руке ходит и ходит. 100 «Благо мне,—говорит в душе соперник,— Ч т о мой враг не пожелал раздохнуть: Мне далась оборона от усталого, Потрудившегося в бою,—

/ А кабы до новой зари
Он набрался бы сил, то каково бы?
То и счастье,
Ч т о не внял он на мой увет».
 Песнь XIX 365

101 До вечерней тьмы и лишь ночь
Ни один не вышел лучше другого — прерывает
А как канул свет, их бой.
Не с руки поединок поединщикам.
Стала ночь, и воительной красавице
Первый молвит учтивый паладин:
«Как нам быть, коли недобрая ночь
Застигает нас равными в удаче?

102 Мне за лучшее видится дожить
Твою жизнь до утреннего рассвета,
Потому что дольше малой ночи
Не дано мне продлить твои дни.
А что краток срок,
Ты вменяй не мне,
А вменяй неключимому закону
Стороны, где владычит женский пол.

103 Ведомо Всеведущему,
Как мне больно за тебя и твоих —
Так останься ж у меня, и с соратниками:
Больше нет вам приютных мест,
Потому что на тебя уже кипит
Скоп всех вдов, чьи мужья сегодня пали,
А у каждого было павшего
Десять жен.

104 Девяносто женщин
Жаждут мстить за нынешнее вдовство;
Ежели не вступишь ко мне под кров —
Сей же ночью жди на себя приступа».
Отвечает Марфиза: «Предложенное —
приемлю,
Веря,
Ч т о не меньше ты добр и прям,
Чем силен рукою и пылок духом.
105 Не тужи, что недолгая мне жизнь —
Как бы не встужить тебе о собственной!
Весело ли было, рубясь,
Повстречать не слабейшего соперника?
Длиться ли нашей битве, двоиться ли,
П о д ночным ли, под дневным ли светилом,
По-любому будь,
Как тебе угодно, а я вготове».
106 Так отсрочен бой,
Пока утро не встанет из-за Ганга,
И никто не знал,
Кто сильнее из двух отменных воинов.
Тотчас идет гостеприимец
К Аквиланту, Грифону и споспешникам,
И зовет до нового дня
Разделить с ним его жилье и время.
366 Песнь XX

  107   Те нимало не колеблются,
        И при белых при факельных огнях
        Все идут в государские палаты,
        Где для каждого разубран покой,
        А оба единоборца,
        Снявши шлемы, стоят, оцепенев,
        Ибо рыцарь под забралом оказывается
        Восемнадцати, не более, лет,—

  108   И дивится девица,
        Ч т о так юн, а так искусен мечом,
        И дивится юноша, видя
        Кудри той, с кем еле выстоял бой.
        Друг у друга спрашивают имя,
        Друг от друга слышат ответ;
              А какое было имя у юного,
              О т о м будет новый мой сказ.




              ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ
    1       Удивительны в старинное время            Вступление.
            Были дамы и в Марсе и между Муз —
            Ярким светом сияет в мире
            Слава и краса их великих подвигов.
            Искушенные в ратной сече,
            Знамениты Гарпалика и Камилла;
            Незатменным солнцем учености
            Просияли и Сафо и Коринна.

   2        В каждом угодном деле
            Были те красавицы превосходны.
            Кто читал старинные повести,
            Знает: не увяли они в молве.
            Горько, что таковых уже нет.
            Но верится, что скрала их честь
            Только зависть и только немощь
                                         пишущих.

   3        Мнится мне: даже в нашем веке
            Столько доблести встало в лучших
                                            дамах,
            Ч т о немалый труд перу и чернилам
            Донести ее в потомственные годы.
            Смолкни же, злоязычие,
            Заклеймив себя собственной хулой,
            Чтоб возвысились достохвальные,
            Превосходнее даже, чем Марфиза.

 Песнь XX 367

4 Так воротимся к Марфизе. Она, 1видон
Гостья учтивейшего из рыцарей, рассказы-
Не противилась молвить о себе, вает путни-
Ч т о б ы он ответил такой же вестью. кам,
Так она спешит к его имени,
Ч т о не тратит слов:
«Я — Марфиза»,— и этого довольно,
Остальное у каждого на слуху.

5 Собеседнику
Дольше нужно вступление к себе,
И он молвит: «Моей породы
И м я быстро всходит на язык,
Ибо от Испании и от Франции
До Индийского зноя и Понтийских снегов
Знатен Клермонтский род:
Из него возрос убивший Альмонта,

6 Из него — сокрушивший Клариэля,
И Мамбрина, и его королевство;
И от этого-то племени
Над Эвксинским над многоустным Истром
Родила меня мать князю Амону,
Когда был он т а м в странственцом пути.
Вот уж год, как ее я покинул, слезную,
И пустился во Францию искать своих,

7 Но поплыв, не доплыл:
Южный Нот перевихрил меня бурею,
И я здесь уже десять месяцев,
Считанных по дням и по часам.
А зовусь я Лесной Гвидон,
Но не много за мной славы и подвигов:
Здесь я победил по уставу
Аргилона Мелибейского с его десятью,

8 Здесь свершил иной подвиг над девицами,
И теперь в моей сласти десять жен,
По избранью моему самых лучших
И прекрасных в этой стороне.
Власть м о я — н а д ними и надо всеми,
Ибо мне вручен правительный скипетр,
Как вручится он всякому, кто свалит
Волей счастья десять противоборцев».

9 Спрашивают рыцари у Гвидона, откуда
Для чего здесь так