Песнь XX 389
Будь ее поборником за меня
И не брось на ветер верное слово:
Быть при ней водителем и хранителем,
На какую бы тропу ни взбрелось».129 И не дожидаясь ответа,
Шпорит в чащу, и ее уже нет.
«Кто он?»—спрашивает старуху Зербин,
Полагая в деве доброго молодца.
А старуха и не потаила правды,
Зная в ней Зербину огонь и яд:
«Выбила тебя из седла,—
Говорит она,— юная девица:
130 Та девица поделом своей доблести
Носит рыцарский шлем и шит,
А явилась с Востока попытать,
Каковы во Франции паладины».
И такой обуял Зербина стыд,
Ч т о не только он вспылал в две щеки,
Но едва и не покраснел
Всеми латами.
131 Всел в седло и кругом себя клянет,
Ч т о не стало ему удержу в стремени;
А старуха злорадствует про себя
И язвит его еще досадительнее—
Поминает, что пора ему с ней
В путь; и зная Зербин свой долг,
Повесил уши,
Как побитый конь в удилах под шпорами,
132 И вздыхает: «Судьбина моя, судьбина,
Ч т о за что воздает мне твоя ладонь?
Быть со мной красавице из красавиц,
А ее уж нет,
И взамен
Чаешь ты вручить мне вот эту?
Лучше мне остаться ни с чем,
Нежели такою меняться меною!
133 Та, которой не было и не будет
Равных нравом и подобных лицом,
Растерзана о морские скалы
В снедь рыбам и водным птицам,
А та, кому десять лет и двадцать
Уж пора бы кормить червей,
Жива,
Чтобы тяжче мне стали мои тягости!»
134 Так страдал Зербин,
Видом изъявляя и словом,
390 Песнь XX
Ч т о постылую такую стяжать добычу
Не отрадней, чем прежней лишиться д а м ы
А старуха, дотоле его не знавши, Габрина
Но услышавши такой разговор, дразнит
Понимает, что поминает его
Он ее Галисийскую Изабеллу. несчастьями
Изабеллы.
135 Ежели вы не позабыли,
То старуха бежала из той пещеры,
Где томилась в долгодневном плену
Изабелла, Зербинова возлюбленная.
Много раз
Слышала старая рассказ,
Как покинула она отчий берег,
Билась в буре и спаслась при Роцелле;
136 И не раз назывался и Зербин,
Как красив он и как пригож собою;
И теперь услышавши паладина
И очами вскинув в его лицо,
Видит старая: это он,
О котором Изабелла в пещере
Больше тосковала, лйшась,
Чем о собственной невольничьей участи.
137 И склонясь к словам ,
Зербиновой боли и обиды,
Видит старая, что юноша мнит
Изабеллу погибшею в бурном море.
И хоть ведала она все, как есть,
Но чтобы не радовать рыцаря,
А напротив, похуже удручить,
Говорит она лишь самое досадное.
138 «Слушай,—говорит,—
Мой надменный презритель и гнушатель!
Ежели бы знал ты, что я
Рассказать бы могла о той, которую
Почитаешь ты не в живых,
Ты бы обласкал меня,— но нет,
Я молчу, хоть разорви меня в клочья.
Стань любезней—и, может быть, скажу».
139 Как мордастый пес
Бешено бросается на вора,
Но мгновенно укрощается, брось ему
кус
Или вымолви заветное слово,—
Так Зербин вмиг умилен и тих,
Чтобы вызнать все, чего не знает
О подруге, которой в живых не чаял,
А старуха знала что-то лучшее. Песнь XX т
140 Льстиво он глядит ей в лицо,
Просит, умоляет, заклинает
Ради бога и ради людей
Не молчать ни о добром, ни о недобром.
А упрямая старуха говорит:
«Не слышать бы тебе, что усльппишь:
Жива твоя Изабелла,
Только так, что рада бы умереть.
141 Ты не знаешь: немного тому дней,
Как досталась она двадцати захватчикам,
И вернись она даже в твои руки,
Суди сам, сорвешь ли ее цветок?»
Распроклятая ты старуха, ,
Красно лжешь и знаешь, что лжешь:
Хоть и впрямь она была у двадцати—
Ни единый не посмел ее тронуть.
142 Где она, спрашивает Зербин,
И когда ее видела старуха?
Но ни звука
Не извлечь ему больше из упрямицы.
То он нежные расточает слова,
То грозится перерезать ей глотку —
Тщетны и угрозы и мольбы,
Не расторгается старая уродина.
143 Наконец, Зербин дает отдых
Бесполезному своему языку,
Но такая в нем ревность от услышанного,
Ч т о не сыщет сердцу места в груди:
Так он рвется о своей Изабелле,
Что пошел бы к ней сквозь огонь,
Но не может ни шагу дальше воли
Той, кому обрекла его Марфиза.
144 И куда она волит, туда ему и п у т ь —
По чужим, по безлюдным тропам,
Вверх по всклонам и вниз по скатам,
Но ни шагу к ней и ни взгляду на нее.
А как встало солнце спиною к полдню,
Вдруг пришел той молчбе конец,
Потому что предстал в пути-им рыцарь,
А какой —о т о м следующая песнь.
392 Песнь XXI
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
1 1
Ни к а н а т о м — к л а д ь , Вступление.
Ни гвоздями — брусья
Так не крепки, как узлами цепкой
верности
Благородная держится душа.
Древние недаром
Святую писали верность
Не иначе, как в лилейном покрове,
Оскверняемом от малейшего пятна.
2 Верность ненарушима
Пред единым верящим, как пред
тысячей,
И в лесу, в пещере,
Вдалеке от городов и сел,
И перед судом,
В многолюдстве поручителей и
уличителей:
Не нужно клятв,
