прожраны, украдены миллиарды, вырученные за браконьерски, преступно, хищнически выхваченные богатства из российских недр. Сладко во гробе спят вожди мирового пролетариата, радетели и благодетели наши: Хрущев, Брежнев и примыкающие к ним, горько наше похмелье, отпелись мы жизнерадостно: «идем все шире и свободней, растем все дальше и смелей, живем мы весело сегодня, а завтра будет веселей». Веселей уж дальше некуда. Особенно весело бывает, когда в Кремле присутствуешь на Съезде депутатов СССР, пуще того весело, когда смотришь по телевизору действо, именуемое Съездом российских парламентариев.
Не научились мы за семьдесят-то лет ни разумно заседать, все за нас мудро думали и решали «тама»; ни по-людски хозяйствовать, хотя признаться в этом стыдно и обидно, зато рвачествовать, браконьерить, самих себя обжуливать так мы наторели, что уж могли бы в столице нашей Родины школу передового опыта для всего честного мира открыть.
Но кто же признается, что вот на Сым, в эту ранимую, невинно чистую природу люди вламываются со злыми, корыстными намерениями? Нет, как всегда у нас, только для того, чтобы облагодетельствовать, сделать нас еще счастливей и богаче.
Но народ-то, народ-то уже во все эти словесные блага не верит, он уже наслушался сказочек. И сопротивляется как может. Уметь-то еще не умеет, организованной борьбе лишь учится, но для сопротивления внутренне созрел, вот и митингует, чаще, правда, «права качает» на кухне, с женой вдвоем и шепотом — на всякий случай, но, как видите, иногда уж и из леса выходит, даже с ружьем.
На Сыме, на всем протяжении реки, а это семьсот с лишним километров, после всех социалистических преобразований, жестокой расправы над старообрядцами и преображением жизни малых народов осталось одно лишь поселение — Сымская Фактория.
Живет в поселке 130 человек: кэто, эвенки, русские. Про население это на недавнем совещании, проходившем в Сымской Фактории, в присутствии заместителя председателя крайисполкома Абакумова и районного начальства записано в протоколе вот что: «Социально-экономическое положение коренного населения территории Сымского сельсовета находится на низком уровне. Обеспеченность жилплощадью — 6 квадратных метров на человека, жилье ветхое. Объекты социальной сферы находятся в приспособленных старых помещениях, медицинское обслуживание населения неудовлетворительное, нет в продаже товаров первой необходимости».
Ну, словом, если протокол этот продолжать — выйдет про всю Россию. Везде у нас ныне, как говорится, клин да яма.
И судорожно, как всегда, ищутся методы спасения от прорух давних и как бы вновь непонятным образом накопившихся и нежданно на наши буйны головы свалившихся. А они заложены в самой системе нашего хозяйствования: под них подведены научные основы, теоретические и практические выкладки сделаны, планы составлены, виды на всеобщее процветание нарисованы, высоких слов океан потрачено, хлопок изведен на полотно для лозунгов. Что же — так вот запросто взять и попуститься всем этим багажом? Покаяться в банкротстве? Попросить у народа прощения и начать вместе с ним все сначала?
Нет уж! Дудки! Совсем это не в духе коммунистической морали. Она всегда дерзновенно наступательна!
Вот и отыскиваются привычно и ловко новые мифические виновники, прежде враги народа, ныне демократы, пресса и какие-то силы, на которые нам намекают, но не говорят про них, должно быть, испугать боятся, нервы и покой наш берегут радетели-отцы.
Енисейский район, на территории которого находится Сымский сельсовет, да и сам город Енисейск, — попали в очень крайнюю экономическую ситуацию. Возникший рядом, за рекою город Лесосибирск — прежнее название Маклаково корябало, видать, нежный слух преобразователей и покорителей Сибири народом данное историческое имя селения, они и подогнали его под привычное, стандартное. Есть уже в Красноярском крае кроме Лесосибирска Дивногорск, Сосновоборск, Снежногорск — экая удалая фантазия! Экий вкус! Экая эстетика! Так вот, Лесосибирск с железной дорогой, мощной лесоиндустрией не просто ушиб, но пришиб и без того впавший в запустение достославный город Енисейск, когда-то являвшийся центром Енисейской губернии.
Мало того, что в нем перестали существовать многие промышленные объекты, так обобрали город и в житейском смысле, взяли, например, и перевезли к соседям педагогический институт, который был тут не просто учебным заведением, но был временем учрежденной, к месту основанной научной организацией, духовным центром всего енисейского Севера, к которому, естественно, примыкали и исторический облик города с его, пусть и разрушенными, храмами, монастырями, местами и домами, связанными с жизнью декабристов, промышленников, купечеством. В Лесосибирске же институт стал просто еще одним безликим пролетарским уч. заведением.
За последние десять-пятнадцать лет, несмотря на одностороннее преобразовательное движение, благодаря которому расцвела сажей, дымами, заражена радиацией и всяческой химической отравой моя родная сторона от дуром ломящейся в глубь Сибири тяжелой промышленности, в городе Енисейске сделано много для восстановления его исторического облика, да и быта горожан. Выглядевший будто после давнего, еще в гражданскую войну происшедшего массированного артналета, пусть скромно, пусть бедновато, но город прибран, обихожен, хотя сделать здесь предстоит еще очень и очень много. А где средства брать? Кто и чем платить будет? Коли «за красоту людей живущих, за красоту времени грядущих мы заплатили красотой», — как с пафосом сказал поэт, тоже, кстати, сибирский родом.
Вот ищут руководители района возможности пополнить бюджет города и района. Купчишки-меценаты, толстосумы-золотопромышленники, что радели о городе и чадах его населяющих, благодаря революционному усердию перевелись, у других городов, в том числе и у краевого центра, свои заботы. И какие! Многие заботы края уж в пору бедами бы назвать. Я это знаю как давний пусть и молчаливый, но зато внимательно слушающий депутат.
Районным властям вроде бы предоставлена самостоятельность, но очень напоминающая ту, когда ребенку, научившемуся ходить, родители говорят: «Иди!», а за поясок его — на всякий случай — держат; или, уча плавать, бросят в реку с наказом: «Выплывешь — хорошо, а не выплывешь…»
II
Изначально не наученные мыслить и хозяйствовать самостоятельно местные власти из руководителей и направителей часто превращаются в мелких дельцов, а то и просто жуликов. Сейчас в районах края, особенно в лесных, действуют сотни каких-то пришлых контор, кооперативов, заготовительных организаций. Особенно много их в лесу. Забравшись в тайгу заготавливать некондиционный лес, горельник, бурелом, они пластают кедрачи, забираются в лесопромышленные деляны, вырубают, точнее, истребляют деловую древесину под носом у лесопромышленных предприятий края, ибо приезжают с вином, с мешками денег; следом за добытчиками леса саранчой ползут по краю черненькие шустрые «жуки» с порнофильмами, с записями блажащих блатняков — новаторов от искусства, с ковриками на клеенке, с медными брошками, излаженными под золото, с наркотиками, напитками, цветочками, тайными увеселениями, ну, словом, все, как во времена Джека Лондона на Клондайке.
Мало нам киновакханалий на государственных экранах, так ныне запросто на дом доставляются увеселения, богачества и роскошная жизнь. Вот продуктов, правда, нету, очереди за ними всюду и в месте ссылки Владимира Ильича, в селе Шушенском тоже, а село, кстати, находится в благословенной Минусинской впадине, по солнечной активности и здоровому климату равной Кисловодской впадине, той самой, что слывет всесоюзной здравницей. Знал наш царь-батюшка, куда ссылать своих врагов, на ответную благодарность, видать, надеялся, вот его и отблагодарили!
В дореволюционные времена и в двадцатые годы, когда были развязаны руки сибирским крестьянам, здесь, в минусинской стороне, выращивали фрукты, арбузы. Хлеб, мясо, масло, молоко не знали куда девать, плавили летом вниз по Енисею на плотах, зимою везли за многие сотни верст обозами на красноярский базар. Ныне в Шушенском жители первыми в крае начали получать по 400 граммов хлеба на едока. Меньше, чем в войну. Допреобразовывались! Метнули луч света из дореволюционной ссылки мятежного вождя, и озарил он нам все наши достижения и завоевания.
Я не знаю, есть ли в Енисейске и его окрестностях «лесожучки» с мешками денег, с бочками вина, но нефтегазоразведчики с обещаниями и посулами пожаловали. Мне довелось ходить по следам «передовых отрядов» разведчиков недр в Эвенкии. Не просто удручение, оторопь берет при виде того погрома, который они оставили за собой. Видел и знаю об этом не я один. Зверопромысловики, работники енисейских контор и предприятий, жители пусть и отдаленных районов, ныне тоже радио слушают, где и телевизоры смотрят, газеты читают, сообщаются между собой. В охотничьей избушке, где мы собрались прошлой осенью, такие ли политические дебаты разгорались, что уж и базарному российскому съезду депутатов в зависть бы.
Одним словом, не веря «в силу народную», да еще такую малую, как на Сыме, забыв о том или сделав вид, будто не знают, что по постановлению Совмина за номером 126 и Сымский сельсовет считается национальным, значит, чтобы чего-нибудь тут, на его территории взять, изъять или сделать — надо просить разрешение, тем более разрешение требуется, когда речь идет о жизненно необходимых землях и угодьях — здесь, по Сыму и вдоль Сыма основная база Ярцевского промхоза и Лесосибирского рыбозавода по заготовке ягод, грибов, мяса сохатых и оленей, рыбы, пушнины. В случае положительных результатов с разведкой и строительства нефтепровода из фондов края изъято будет 6700(!) квадратных километров тайги. Да ведь это пока всего лишь предварительные подсчеты, реальные будут выглядеть форменным разбоем, как это получилось с великими гидростанциями на Енисее, сулившими сплошные выгоды и благоденствие сибирякам, на деле же обернувшимися климатическим бедствием, разорением края, гибелью природы и пашен, столь ныне нам необходимых для прокорма.
Вот и забеспокоились жители не только Енисейского, но и других прилегающих районов. Население крупных приенисейских сел — Ярцево, Кривляк, Майское, Ворогово — выступило с решительным протестом против работы нефтегеологоразведчиков, требуют обсчитать, во что обойдется и обернется разведка, дать экономически обоснованные доводы и социальные гарантии защиты местного населения. В Сымском сельсовете состоялась бурная сессия, не первая и не последняя, на которой присутствовали районные и краевые власти, а также начальник Илимпейской геофизической экспедиции Лапшин и главный инженер Дашкевич, в порядочности которых, как специалистов, я совершенно не сомневаюсь, но в гражданской их опрятности есть все основания сомневаться, и не у меня одного. Правда, выступали они на Сымской сессии очень человечно, я бы сказал даже честно: «У нас, у геологов, пожалуй, есть что-то общее с вами — охотниками: ищем то, чего никто не потерял», говорил на сессии начальник экспедиции Лапшин, и далее, зная, что собрание ведает об уже многомиллионных затратах, убитых на предварительные разработки, прямо заявил, что каждая буровая обойдется этой земле в 4–5 километров убыли, а всего надо развернуть двадцать скважин, что весь процесс продлится года два, но что-де так варварски вести буровые работы, как их вели в Тюменской и Томской областях, нельзя. «Мы обещаем другой подход, обеспечим строгий инженерный контроль» и что «вы всегда можете проверить и остановить бурение», но нефть и нефтепровод краю необходимы. Однако пока все мы
